Шарлотта Генсбур: «Меня травили в школе»
5 июля 2022 / Татьяна Розенштайн
Эксклюзивное интервью с одной из самых ярких французских актрис – о семье, особенных ролях и режиссерском дебюте «Джейн глазами Шарлотты».
В прокат выходит документальный фильм «Джейн глазами Шарлотты» (2021) – режиссерский дебют Шарлотты Генсбур, посвященный ее отношениям с матерью. Про дочь актрисы Джейн Биркин и шансонье Сержа Генсбура говорят, что в нее хотя бы раз были влюблены все французские мужчины. Сама Шарлотта долгое время желала жить незаметно. Нет, она не избегает личных вопросов, просто не любит чрезмерное внимание. Отсюда и жизнь в огромном Нью-Йорке, куда перебралась с семьей в 2014 году, и тяга к неброским нарядам – джинсам и темным брючным костюмам. Во время нашей беседы Шарлотта часто опускает глаза, а когда их все же поднимает, ее взгляд, кажется, проникает в самую душу…
Вы сняли картину про свою мать, в которой также появилась ваша младшая дочь…
— Джо – очень решительная десятилетняя особа.
Она охотно позирует перед камерой, не боится появляться в фильмах или музыкальных клипах. Мы с мужем (актер и режиссер Иван Атталь, – КР) уже беспокоимся за нее, но стараемся не налагать серьезных запретов.
Почему Джейн Биркин сначала отказалась сниматься в вашем фильме?
— С возрастом мама стала избегать камер. Она не любит смотреть на свои морщины крупным планом. В этом мы с ней очень похожи. Мне часто кажется, что в свои 50 я еще совсем девчонка, но стоит увидеть свое стареющее лицо на большом экране – сразу портится настроение. Ничего не могу с этим поделать. Индустрия развлечений очень жестока – в ней нельзя стареть. Может быть, лет через десять, когда у меня обвиснут щеки и заплывут глаза, мне придется смириться с возрастом, и тогда я уже не захочу сниматься. Сейчас я еще не готова, да и старение матери не могу принять. Для меня она все та же молодая, полная энергии и храбрости женщина.
youtube.com/embed/0d1cV-7J9D4″ allowfullscreen=»allowfullscreen»> Как вы отметили свое 50-летие?
— Эту годовщину я едва заметила. То лето выдалось очень бурным: фестивали в Каннах и Венеции, съемки нескольких картин. Если подумать, кроме тех месяцев, которые я провела дома из-за пандемии, и даже было начала хандрить, моя работа так никогда и не останавливалась. Что касается семейной жизни, там у меня еще меньше свобод. Мой распорядок дня зависит от расписания супруга-режиссера и троих детей.
Вы сейчас обнажились бы перед камерой Ларса фон Триера?
— Я не против новых ролей в его фильмах. Мне нравится, когда меня загоняют в угол и нужно себя преодолевать. Для фон Триера я готова раскрыться физически – без фильтров и прикрас. Потому что раздеваться будет не Шарлотта Генсбур, а моя героиня. И еще я терпеть не могу лицемерия. Если в сценарии идет речь о сексе, то его нужно показать правдиво.
youtube.com/embed/Mr9jxi7P1rs» allowfullscreen=»allowfullscreen»> В фильме своего мужа «Дела человеческие» вы сыграли феминистку, сына которой обвиняют в изнасиловании девушки?
— Эта была сложная роль, где я не только сыграла мать этого парня, но на самом деле являюсь матерью начинающего актера Бена Атталя (старший сын Шарлотты, ему 25, – КР). В том высокомерном и самоуверенном парне я не узнавала своего ребенка. И мне пришлось пережить кошмар любого родителя, который старается привить ребенку ценности и принципы, но обнаруживает, как тот всем этим пренебрег. В подобных ситуациях громче всего звучит вопрос: «Кто виноват?» И обычно на него отвечают: «Родители». А те, в свою очередь, пытаются понять, в чем они ошиблись. До недавнего времени я посещала одного психолога, который помог мне понять, что даже самые заботливые родители всего лишь на 20–30% влияют на своего ребенка. Ровно столько же влияния оказывает на его сознание общество.
Сегодня я уже не знаю, какое общество мне кажется сложнее, то, в котором я выросла, или современное.
А каким вы видите современное общество?
– Когда мне было 15 лет, отец снял меня в своем клипе «Лимонный инцест», и на нашу семью обрушились критика. Меня травили в школе, а моих родителей – на страницах изданий и в реальной жизни. И хотя я выросла в обществе, которым заправляли мужчины, а женщинам часто отводилась роль муз, разобраться в ценностях сегодняшнего общества мне еще сложнее. Сегодня любой неверный взгляд, жест, интерес к другому человеку могут вызвать бурные обвинения и дебаты. Мы ударились в другую крайность «политкорректности» – любой из нас может быть совершенно бездоказательно обвинен, например, в соцсетях, в результате чего жизнь может пойти под откос. Современная молодежь боится флиртовать, только чтобы их действия не подвергли ложной интерпретации. Из нашего лексикона исчезают личные местоимения «она» и «он», а соблюдение речевого феминитива – формальность, которая никак не влияет на реальную действительность и ситуацию людей.
Семейные съемки являются преимуществом или недостатком?
– Иван – хладнокровный режиссер, и ему совершенно неважно, стоит перед камерой его жена или другая актриса. Что же касается меня, то во время съемок у собственного мужа я гораздо больше нервничаю, чем у других режиссеров. К моему удивлению, наш сын беспрекословно следовал инструкциям отца, стараясь сделать все возможное для удачных сцен. В жизни у Бена более мятежный характер и гораздо меньше покорности по отношению к своим родителям.
Вы готовы смириться с тем, что дети идут по родительским стопам?
– Мы с Иваном были вовсе не против того, чтобы Бен стал актером. Сопротивление пришло с его стороны. Когда тот бросил школу, мы посоветовали ему пойти на курсы актерского мастерства. А Бен вместо этого решил пройти обучение на шеф-повара. Это было немного необычно, потому что наши дети с детства привыкли обитать на съемочных площадках.
Правда, мы никогда им не объясняли, чем мы занимаемся, не показывали свои фильмы. Наверное, в этом наша вина. В моей семье все было по-другому: отца всегда интересовало мое мнение о его песнях, а мать всегда рассказывала, что занимается самой лучшей профессией в мире. И все же Бен пришел в кино – у него была небольшая роль в картине «Моя собака Идиот» (2019), а вскоре он появится в одном из фильмов Сандрин Киберлэн.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Джейн Биркин Шарлотта Генсбур
Поделиться
Шарлотта Генсбур: «У меня не слишком открытый характер, но я от этого не страдаю»
Интервью
Сегодня Шарлотте Генсбур исполняется 51 год. И совсем недавно вышел ее фильм «Джейн глазами Шарлотты». По этим двум поводам вспоминаем интервью с француженкой, которое мы взяли у нее после ее переезда из Франции в США.
Из Франции Шарлотта уезжала по трагической причине: ее старшая сестра, модный фотограф Кейт Барри, шагнув из окна, ушла из жизни.
.. Тогда Шарлотта решила перешагнуть океан — ей был необходим хоть глоток свежего воздуха. И перемена мест помогла, как лекарство: сегодня актриса реже появляется на экране, зато все увереннее ощущает себя в реальности и гораздо чаще смеется! Она пришла на интервью в кроссовках и джинсах, ветер с Атлантики будто гуляет в ее растрепанных волосах. В свои 47 Генсбур по-прежнему выглядит подростком, который лишь открывает себя, новую жизнь — и огни Нью-Йорка.
- Фото
- Steven Pan
ELLE Чего вы ждали от переезда в Америку?
ШАРЛОТТА ГЕНСБУР До переезда я совсем не была влюблена в Нью-Йорк, а потом он с каждым днем нравился мне все больше. Поначалу было не очень легко: я ощущала себя чужаком, иностранкой. А потом поняла, что все мы тут в какой-то степени эмигранты. Здесь каждый говорит со своим акцентом, но с удовольствием подскажет какой-нибудь любимый адрес, поделится секретом, даст совет.
Здесь люди помогают.
ELLE А по Парижу не скучаете?
Ш.Г. Пока что нет, но знаю, что когда-нибудь туда вернусь. Большое видится на расстоянии. Во Франции остались мама, моя сестра Лу. Со мной здесь только младшие дети Алис и Джо, а старший, Бен, — в Англии. Ну, в общем, это нормально, ему все-таки 19 лет! (Смеется.) А если серьезно, то в Нью-Йорке я наконец смогла себя почувствовать по-настоящему собой. В Париже в последнее время мне это не очень удавалось.
ELLE Из-за чего? Что мешало — ваш имидж, известное имя?
Ш.Г. Ну, конечно, имя, а здесь у меня абсолютная анонимность! Я каждый раз удивляюсь, когда меня кто-то узнает. И даже тогда люди со мной говорят о ролях, о фильмах Ларса фон Триера, а не о моих знаменитых родителях, как это всегда бывает во Франции. Быть прежде всего дочкой Сержа Генсбура и Джейн Биркин — в 45 лет это даже как-то неловко. (Смеется.) Мне хотелось не сбежать от популярности, а просто вернуться к себе.
ELLE И как теперь выглядит ваша повседневная жизнь?
Ш.Г. Очень просто — семья, школа. Поскольку Иван (актер и режиссер Иван Атталь, гражданский муж Шарлотты Генсбур. — Прим. ELLE) из-за работы часто бывает в разъездах, я много времени провожу с детьми, они ходят в американскую школу. Готовлю, рисую, занимаюсь спортом. Наше жилье — это лофт в Трайбека, на Манхэттене, который я очень люблю. Мне нравится бывать на улицах Нью-Йорка. В Париже у меня был велосипед, но я им практически не пользовалась. А здесь езжу буквально повсюду, я просто наслаждаюсь свободой! Могу и пешком пройти много километров, сама того не замечая, в любое время года. Здешний климат довольно резкий, но это хорошо освежает мозги! (Смеется.)
ELLE Свой пятый альбом вы начали записывать три года назад. Когда же будет премьера?
Ш.Г. Да, надо признать, что на этот раз процесс оказался гораздо более долгим. Работая над другими альбомами, я все-таки оставалась в роли ведомой, а сейчас мне хочется быть по-настоящему автором.
Знаете, очень трудно остановиться, когда никто не скажет тебе: «Стоп! Записали, отлично». Всегда хочется сделать лучше, что-то еще исправить. Особенно собственный голос! (Смеется.)
ELLE А что скажете насчет новых ролей в кино?
Ш.Г. Теперь мне стало немного сложнее сниматься. Моей дочери 13, просто так школу не прогуляешь. И если Иван в Париже, то как все наши расписания состыковать? Но это и к лучшему: есть повод пересмотреть свои приоритеты. В свое время у меня была настоящая булимия в плане съемок, а сейчас это проходит. Только что закончились три месяца, которые я целиком провела на площадке «Обещания на рассвете» (в фильме Эрика Барбье по культовому роману Ромена Гари партнером Шарлотты Генсбур стал французский актер Пьер Нине. — Прим. ELLE). Выложилась настолько, что сейчас совсем не готова думать о новых проектах.
ELLE Зато вы опять снимаетесь для моды — стали лицом новой кампании Gerard Darel. В прошлый раз вы сотрудничали с маркой с 2003-го по 2005 год…
Ш.
Г. Даниэль Дарел, новый креативный директор бренда, увидела меня в одном из журналов, ей понравилась моя новая прическа, и она мне позвонила. Признаюсь, это очень приятно. Как и с Николя Гескьером, креативным директором Louis Vuitton, в этих отношениях я больше всего ценю личные, человеческие связи.
ELLE А в Нью-Йорке у вас появились новые друзья, знакомые?
Ш.Г. Пожалуй, нет. Но у меня и в Париже была не слишком активная светская жизнь. Меня не тянет на веселые вечеринки, у меня не слишком открытый характер, меня вряд ли кто назовет очень общительной. Но я от этого не страдаю.
ELLE Вы говорили в своих интервью, что родители просто вам не привили вкус к празднику…
Ш.Г. Здесь надо уточнить: в творчестве у них, конечно, была склонность к темным тонам, однако в 1970-х и начале 1980-х годов они жили бесконечно легко и беззаботно. Они непрерывно общались с друзьями, все время что-то праздновали, там было сплошное веселье.
Вот чему они точно меня не научили, так это заботиться о себе самой. Все эти «любить и принимать себя такой, как ты есть» — ну совершенно не про меня!
ELLE И все-таки вы же где-то бываете в Нью-Йорке. Можете поделиться хотя бы парочкой любимых адресов?
Ш.Г. Конечно. Например, я люблю музей Neue Galerie возле Центрального парка: там бывают потрясающие выставки австрийского искусства. На рынке в Челси можно отлично пообедать, к тому же там лучший в Нью-Йорке рыбный прилавок. А спортивные вещи я покупаю в Outdoor Voices. В Париже я никогда не вышла бы на улицу в такой одежде, а здесь чувствую себя в ней чуть больше американкой.
Теги
- Интервью
Эксклюзивное интервью: личное знакомство с Шарлоттой Генсбур
Актриса Шарлотта Генсбур садится в режиссерское кресло с фильмом «Джейн от Шарлотты». Когда британо-французская актриса, певица и автор песен Шарлотта Генсбур решила снять документальный фильм о своей 74-летней матери, актрисе Джейн Биркин, она знала, что это будет нелегко.
«Очень сложно взять камеру, снять собственную мать и задать вопросы. Иногда я чувствовал себя вуайеристом. На самом деле было проще, когда съемочная группа задавала вопросы», — с улыбкой говорит Генсбур.
С момента премьеры в июле на Каннском кинофестивале 2021 года фильм Jane By Charlotte (открывшийся во Франции 27 октября) побывал на многочисленных международных фестивалях от Испании до США, получив единодушную похвалу за чувственность. , исследующий портрет близости матери и дочери. «Я делал фильм очень эгоистично, задавая вопросы о себе, о наших отношениях и о моем отце», — добавляет Генсбур.
В Каннах стоит душный летний день, и интервью проходит в холле на крыше отеля, где почти не дует ветерок. Мягкая 50-летняя актриса, одетая в джинсовую куртку и джинсы, кажется, не боится жары, хотя видно, что с журналистами ей не совсем комфортно. На протяжении всей своей карьеры (начавшейся в 13 лет с небольшой роли в Paroles et Musique , фильм Эли Шураки) Генсбур почти шепотом признается, что, как это ни парадоксально, крайняя застенчивость всегда была частью ее истории.
«Я думаю, что всегда было противоречие — быть актрисой и всегда быть очень застенчивой и неуклюжей, но это имеет смысл, потому что ты должен заставлять себя. Когда вы полностью закрыты, ответ заключается в том, чтобы довести барьер до предела ваших возможностей — чем дальше вы идете, тем лучше». С фильмографией, включающей работу со смелыми, противоречивыми режиссерами, такими как Ларс фон Триер ( Нимфоманка, Антихрист, Меланхолия ) и Гаспар Ноэ ( Lux Aeterna ), или просто появляясь как пародия на себя во французском популярном сериале Позвоните моему агенту , Генсбур говорит, что она сделала сознательное усилие, чтобы победить робость как исполнительница .
Кадр из фильма «Джейн в исполнении Шарлотты» © ALAMY
РОСТ В ОСВЕЩЕНИИ
Добавьте к этому неизбежную классификацию «дочери» — в данном случае легендарного набора родителей и нетрадиционного воспитания. Ее родители, известный певец и актер Серж Генсбур и Джейн Биркин — яркая британская модель, ставшая актрисой и воплощение крутости 60-х, снявшаяся в новаторских классических фильмах, в том числе 9.
0003 La Piscine и Blow Up – стали мировым явлением благодаря их дуэту 1969 года, Je t’aime… moi non plus ( Я люблю тебя… я тоже ). Песня поднялась в чартах Великобритании на первое место, но была осуждена Ватиканом и запрещена в нескольких странах из-за откровенно эротического дыхания и стонов. Пара рассталась через 12 лет; Шарлотта — их единственный ребенок.
После дебюта в кино ранняя карьера Генсбур быстро выросла из каскада музыкальных проектов, таких как ее альбом 9.0003 Charlotte Forever к драме Клода Миллера L’Effrontée , за которую в возрасте 15 лет она была награждена премией Сезар как самая многообещающая молодая актриса. Но все началось, говорит она, с Lemon Incest , дуэта, который она спела со своим отцом в 1984 году. «Когда мой отец написал для меня эту песню, он никогда не говорил мне, что любит меня лицом к лицу. Он никогда не держал меня на руках, если только не было камеры. Сегодня я это понимаю», — размышляет Генсбур.
«Это был его очень личный и особенный способ выражения любви». Точно так же Генсбур говорит, что чувствовала необходимость приблизиться к своей матери с камерой, как своего рода «признание в любви». Снимая Биркин день за днем в ее приморском доме в Бретани, «это был мой способ, — говорит Генсбур, — рассказать ей все, что я хотел ей сказать».
Генсбур с матерью Джейн Биркин, отцом Сержем Генсбуром и старшей сводной сестрой Кейт в Лондоне в 1972 году. почти как домашнее кино. Биркин, чья мальчишеская элегантность и красота вдохновили ее на создание знаменитой сумки Hermès, бросает вызов своему стереотипному образу иконы моды, расхаживая по загроможденному дому в мешковатой одежде и с небольшим макияжем, выполняя работу по дому или готовя еду для внучки, отвечая на вопросы дочери на видео.
Интересно, не было ли намерением Шарлотты раскрыть еще один аспект вневременной привлекательности Биркин — богатую событиями жизнь, которую так и не смогли понять бесконечные осады папарацци.
«Я хотела сфотографировать ее без архивов, в которых есть мой отец», — признается Шарлотта. «Слишком легко показать их как пару. Я не хотела изображать образ, который ей может надоесть», — пожимает она плечами.
Генсбур, у которой трое детей от ее партнера, израильского французского режиссера и актера Ивана Атталя, говорит, что она тоже разработала свой собственный способ защиты конфиденциальности для своей семьи. Но все изменилось. И срочность изготовления Джейн Шарлотты (дань уважения Джейн Б. Аньес В. покойной Аньес Варда) также смешались с сожалением и тревогой Генсбура по поводу переезда в Нью-Йорк с Иваном и ее детьми. После самоубийства Кейт Бэрри (дочери Джейн Биркин от бывшего мужа, композитора Джона Бэрри) в 2013 году все пошло наперекосяк. «Я оставил свою мать в ужасном состоянии и полностью бросил ее», — признается Генсбур. «Но потом я понял, что она не будет здесь вечно».
Биркин, которая на протяжении многих лет лечилась от лейкемии, была вынуждена отменить свое выступление на фестивале американского кино в Довиле в сентябре этого года из-за легкого инсульта.
«Я никогда не думала, что стареть легко, — размышляет актриса, — и до сих пор не чувствую себя комфортно из-за этого. Теперь, когда я смотрю на фотографии, когда мне было 40, я был в порядке, но тогда я не любил себя — я никогда не любил себя! Меня всегда окружали красивые женщины – бабушка была сногсшибательная и мама, конечно. Мне всегда было стыдно за себя физически».
15-летний Генсбур в L’Effrontée © ALAMY
В рамках темы наследия между матерью и дочерью Шарлотта решила включить в фильм свою младшую дочь Джо. «Это забавно, — говорит актриса. «Я стараюсь защищать своих детей, но недавно, когда я снимал свои музыкальные клипы, я просто хотел снять их, я не хотел больше быть таким осторожным. Я чувствовала, что им уже тяжело иметь мать, которая снимается обнаженной в фильмах — моя младшая однажды вернулась из школы и спросила меня: «Мама, а что такое нимфоманка?». Но опять же, когда я увидел, как мою маму сфотографировали обнаженной, я был в порядке».
Генсбур открывает бывший дом своих родителей на улице Верней в 7-м округе Парижа и планирует превратить его в музей Сержа Генсбура.
Певица и автор песен умерла в 1991 году, когда Шарлотте было 20 лет; ее альбом Rest посвящен его памяти, со ссылками на его жизнь и его воспоминания, а также на ее сводную сестру Кейт Барри. Неудивительно, что одна из самых трогательных сцен в « Джейн» Шарлотты — это когда мать и дочь вместе возвращаются в свой бывший дом и обнаруживают, что он все еще завален окурками Сержа в пепельницах и старыми флаконами из-под духов Биркин. «Я был очень счастлив вернуться туда, даже со всеми призраками», — признается Генсбур. «Теперь, когда я уехал из Нью-Йорка и вернулся в Париж, я, наконец, готов создать музей».
Сейчас актриса берет на себя роль психиатра в высоко оцененном французском телесериале En Therapie ( In Therapy ), придуманном популярными сценаристами-режиссерами Оливье Накашем и Эриком Толедано ( Intouchables, Hors Norme ), второй сезон которого выйдет в эфир в 2022 году. И, конечно же, талантливая семья Генсбур всегда рядом – она появляется вместе со своим 24-летним сыном Беном в последнем фильме своего партнера Ивана Атталя « Les Choses Humaines » (выпущенном во Франции).
в декабре прошлого года) о молодом человеке, обвиняемом в изнасиловании.
Генсбур и Биркин в документальном фильме. © ALAMY
Международные зрители также узнают о малоизвестной истории любви 1940-х годов, когда актриса сыграет главную роль в биографическом фильме Фредерика Гарсона « An Ocean Apart », в котором она играет французскую писательницу-феминистку Симону де Бовуар, чья давняя партнером был философ Жан-Поль Сартр. История исследует ее страстный роман с американским писателем Нельсоном Алгреном (Мэтт Диллон). Их роман, длившийся с 19С 47 по 1964 год великолепно воспроизведен в романе де Бовуара 1954 года « Les Mandarins » (« The Mandarins »), получившем в том же году Гонкуровскую премию.
На момент их знакомства де Бовуару было 49 лет, что, похоже, перекликается и с Генсбуром, которому в июле прошлого года исполнилось 50 лет. «Я думаю, что становясь старше, ты как бы принимаешь себя, и, как говорит моя мама в фильме, ты перестаешь слишком заботиться о своей внешности».
Шарлотта делает паузу, делает глоток воды, а затем смеется. «Я еще не дошел до этого момента. Надеюсь, это не так далеко!»
Из журнала France Today
Глаза ее матери: Шарлотта Генсбур о Джейн by Charlotte | Интервью
Интервью
Петр Собчински
Шарлотта Генсбур начала свою профессиональную карьеру артистки, когда ей было всего 12 лет, но до этого она уже была членом французской королевской семьи поп-культуры, будучи дочерью чрезвычайно популярного французского певца Сержа Генсбура и актрисой. певица и икона стиля Джейн Биркин. Конечно, она уже давно зарекомендовала себя как одна из самых смелых и дерзких актрис Франции, особенно благодаря ее неоднозначному сотрудничеству с Ларсом фон Триером в фильме «Антихрист» (2009).), «Melancholia» (2011) и двухчастный «Nymphomaniac» (2013), а также записал ряд альбомов, получивших признание критиков. Для своей первой попытки в качестве режиссера она решила взять на себя это наследие с «Джейн в исполнении Шарлотты», интимным документальным фильмом, в котором она направляет камеру на свою мать.
Рекламное объявление
Однако это не стандартный документальный фильм о знаменитостях, наполненный архивными клипами и говорящими головами интервью с различными экспертами. Генсбур вместо этого использует более личный подход, который больше заинтересован в том, чтобы смотреть на Биркин сегодня и исследовать сложности их собственных отношений. Места в фильме варьируются от выступления на концерте в Токио до дома Биркин в Бретани, где она суетится в режиме доброй бабушки, до совместного посещения старой квартиры Сержа, которая осталась практически нетронутой с момента его смерти в 19 году.91. Очевидно, что франкофилы и поклонники Биркина и Генсбура получат удовольствие от этого, но даже те, кто не так хорошо знаком с ними или их творческим наследием, найдут это трогательным и увлекательным наблюдением универсальной динамики родителей и детей. и как он развивается с неумолимым течением времени.
После дебюта в рамках прошлогоднего Каннского кинофестиваля «Джейн в исполнении Шарлотты» начинает свой коммерческий показ в Америке, и незадолго до его открытия в прошлые выходные мы с ней болтали через Zoom о фильме, о том, как он больше, чем просто документальный фильм о знаменитостях, и о том, как проект почти полностью развалился, как только он начался.
Должен признаться, что я смотрел этот фильм дважды, и это было почти как два разных фильма. Я впервые увидел его еще в сентябре, когда он был показан на Нью-Йоркском кинофестивале, и подошел к нему прежде всего как поклонник вас и вашей матери и французской поп-культуры в целом. Затем я пересмотрел его пару дней назад, чтобы подготовиться к этому интервью, и за это время моя собственная мать скончалась. В результате, когда я смотрел его во второй раз, он теперь играл в основном как исследование динамики родитель-ребенок, что, как я подозреваю, было вашим намерением все время.
Я счастлив, что все это работает, потому что мне было интересно, как это будет звучать с аудиторией, которая не знает мою семью. Во Франции все знают о том, через что прошли мы и моя мама, так что это определенным образом резонирует, потому что они очень к ней привязаны. В других странах отношения матери и дочери играют на другом уровне. Иногда я думаю, что люди должны видеть что-то еще, кроме просто портрета моей мамы.
Что послужило источником вдохновения для создания «Джейн в исполнении Шарлотты»?
Рекламное объявление
Я переехал в Нью-Йорк, и это было два года назад. Расстояние, конечно, мешало нам с мамой общаться, и, возможно, это расстояние было первым побуждением найти предлог для разговора. Потом я увидел шоу, которое она делала в то время, с филармоническим оркестром в городах по всему миру. Следующий был в Токио, и я спросил ее, могу ли я следовать за ней, чтобы снимать шоу и репетиции. Дело в том, что я толком не объяснил, что делаю. На мой взгляд, я ясно понимал, что не хочу профессионально снимать о ней только документальный фильм, но на самом деле я не объяснил этого, и поэтому, я думаю, она думала, что это произойдет. Когда мы давали первое интервью в Токио, где я был немного резок — перешел прямо к делу, сказав: «Почему ты не относишься ко мне так же, как к моим сестрам Кейт и Лу?» — и она серьезно восприняла это.
Мне было немного неловко, но я все понимал и не хотел, чтобы она страдала, поэтому я действительно представлял, что сделал что-то не так. Когда несколько лет спустя она приехала в Нью-Йорк, чтобы навестить меня, я не осмелился посмотреть отснятый материал, потому что чувствовал себя таким виноватым. Когда она пришла, я спросил ее, не хочет ли она вместе посмотреть кадры из Японии и посмотреть интервью, которое было таким проблематичным. Мы посмотрели его, и она сказала, что, по ее мнению, это очень красиво. Это было эмоционально, но в этом не было ничего плохого, и это было в некотором роде оригинально. Она не сказала, что совершила ошибку, но сказала, что все не так плохо, как она думала, и что мы можем продолжить, если я захочу.
Во время съемок вы планировали освещать определенные темы в определенное время или использовали более нестандартный подход к съемкам?
Я попытался организовать его с точки зрения разных мест, где я хотел снимать. Фильм мало-помалу менялся. Сначала я хотел сделать полный портрет ее через ее семью, где я поеду в Англию, чтобы увидеть, откуда родом ее семья, и взять интервью у ее брата и сестры, чтобы узнать как можно больше о том, что определяет ее для меня. Затем ударил Covid, и это означало, что поехать в Англию стало невозможно. Затем, когда я попросил мою младшую сестру Лу сняться в фильме, она сказала: «Я бы не хотела. У меня сложилось впечатление, что вы делаете что-то очень личное с нашей мамой, и так и должно быть». Все это заставило меня понять, что, возможно, я хотел больше тет-а-тет.
Рекламное объявление
Затем мой редактор, который начал с кадров из Японии и Нью-Йорка, сказал мне, когда мы приехали во Францию, что мы недостаточно снимали и что для документального фильма нужны часы и часы спешки, и что я не даю ей достаточно вещей.
Всего было понемногу — немного спланированных и хорошо организованных настроек, а также множество несчастных случаев. Я организовал Бриттани, где я снимал самостоятельно, и это было во многом о ее образе жизни и том факте, что она хранит все, и о том, какой беспорядок у нее дома.
Было очевидно, что мы будем говорить об этом, но в Париже, когда я делала эту установку в постели, я хотела поговорить о ее сне и мужчинах, которые у нее были. С каждой установкой. некоторые из вопросов были совершенно очевидны, и это было своего рода по теме. Редактирование изменило порядок вещей, но я сделал именно так. Дело в том, что это могло никогда не закончиться, и в какой-то момент мы не хотим, чтобы это заканчивалось. Хотя отправная точка была действительно сложной, мы закончили в таком приятном месте, где было так легко быть вместе и разговаривать.
Это происходило во время Covid, так что на самом деле ничего не происходило, и поэтому у нас были эти замечательные встречи. Кроме того, я был не в очень хорошем состоянии, возвращаясь из Нью-Йорка и пытаясь избежать пандемии. Это было действительно тяжелое время для меня, чтобы вернуться во Францию, и я был в тяжелой депрессии. Она внезапно научилась справляться с проблемами и всегда так говорила: она замечательная медсестра, знает, как помочь, и хочет чувствовать себя полезной.
В тот момент, когда вы находитесь в этом состоянии, у вас нет фильтров, и в то время я спрашивал все, что хотел, не задумываясь о том, были ли это темы, которых мне следует избегать. Она не чувствовала себя некомфортно из-за всего этого и очень помогала в конце съемок.
Были ли какие-нибудь документальные фильмы, которые вы смотрели как своего рода руководство к тому, что вы хотели здесь делать? Например, в то время как фильм, который Агнес Варда сняла о вашей матери, «Джейн Б. в исполнении Агнес В.» в конечном итоге сильно отличается от вашего, они по-прежнему дополняют друг друга во многих отношениях.
Это было скорее дань уважения названию, но затем моя мать очень резко сказала это так же, как «Джейн Б. от Агнес В.» на самом деле это был не портрет моей матери, а скорее портрет разных персонажей, которых любила Агнес. «В данном случае, — сказала мама, — это не просто мой портрет. Это ваш портрет и портрет дочери, смотрящей на свою мать, которые делают его не только обо мне».
Думаю, она была права в этом. Как только мы остановились после Японии, я показал ей документальный фильм о Джоан Дидион, снятый ее племянником Гриффином Данном. Это очень трогательный документальный фильм, потому что он снят кем-то, кто любит ее и, очевидно, очень близок ей. Это то, что я хотел, чтобы моя мать поняла: я родом из очень хорошего места и я не покажу ничего, что она не хотела бы показать или что заставило бы ее чувствовать себя некомфортно или смущенно. Этот документальный фильм был очень добрым, и ее племянник мог сказать о ней и показать о ней только деликатные вещи. Конечно, «Серые сады» — сумасшедший документальный фильм о двух сумасшедших женщинах, матери и дочери — я туда не собирался, но вы должны принять это во внимание, потому что это звонит в колокол.
Фильм почти полностью сфокусирован на настоящем, до такой степени, что практически нет архивных материалов, которые можно было бы ожидать найти.
Я не хотел никаких архивов, потому что все говорили, что если ты снимаешь документальный фильм о своей матери, ты должен взять все эти архивы шоу, которые знают все французы, и все песни моего отца.
Я не хотел этого, потому что я не хотел видеть кадры с ней, когда она была молода, и с ней сегодня — это не имело значения. Я хотел сегодня нарисовать ее портрет с тем, через что она прошла со своими фантазиями, сумасшествием и страданиями, которые она пережила. Это было очень важным и реальным намерением. Тогда я не хотел, чтобы мой отец был слишком вездесущим, потому что, когда он умер в 19В 91 году она начала гастролировать с его песнями, сначала как своего рода дань уважения. На протяжении многих лет она продолжала петь его песни и как бы подрывала себя, находясь все это время в его тени, а я не хотел этого для этого фильма. Конечно, я хотел несколько его песен, и я хотел, чтобы он каким-то образом присутствовал, но это больше похоже на присутствие его призрака, чем то, к чему мы привыкли.
Есть одна ключевая последовательность, вращающаяся вокруг отца, и это та, где вы вдвоем идете навестить квартиру, где он жил, которая сохранилась точно такой же, какой она была на момент его смерти.
Каково было сниматься там для вас двоих?
Я жил в этом доме и в том виде, в котором он есть сегодня, и я намеренно ничего не переезжал. Мне было всего 19, когда он умер, и я купила дом у своих братьев и сестер. У меня действительно сложилось впечатление, что его дом уже был музеем, и он этого хотел. Я 30 лет пытался убедить различных министров культуры в необходимости сделать из него музей, и все всегда были убеждены, что оно того стоит, но дом такой крошечный, что это трудно представить. Я хранил его 30 лет, потому что для меня было успокаивающим пойти туда, закрыть дверь и как бы создать впечатление, что он может вернуться в любое время — что время не сдвинулось с места — и мне было больно возвращаться в реальность. Моменты, которые я пережил в этом доме, всегда были волшебными. Теперь я собираюсь открыть его как музей, и я хотел, чтобы моя мама как бы подтвердила это, и я как бы понял, что она не была там более 30 лет, потому что я никогда не приглашал ее. Я никогда не думал, что она захочет уйти, потому что думал, что ей будет больно.
Это своего рода недопонимание, которое мы имели всю нашу жизнь.
Рекламное объявление
«Джейн в исполнении Шарлотты» — ваш режиссерский дебют. Видите ли вы, что будете продолжать снимать в будущем, или это должно быть что-то действительно конкретное и личное, чтобы вы подумали о том, чтобы заняться этим снова?
Я не чувствую себя режиссером в том, что касается таких вещей, как кинематографический язык. Этот фильм представляет собой своего рода лоскутное одеяло из всевозможных элементов от полароидов до видео на 16 мм. Я сделал всего понемногу, потому что чувствовал, что этот фильм можно было бы назвать «В поисках моей мамы», и любые средства массовой информации собирались дать мне что-то, а для другого фильма я не уверен. Кроме того, я всегда чувствую, что вступаю во что-то случайно и что что-то происходит, когда я не контролирую ситуацию. Я не считаю это настоящим качеством для режиссера. Я бы хотел снять еще один фильм — я просто не знаю, как это сделать, и он должен быть на такую же сильную тему, как этот.
Кроме того, я бы не хотел снимать еще один документальный фильм, так что он должен был бы быть чем-то средним между документальным и игровым фильмом. Я думаю об этом, но я просто не чувствую себя достаточно храбрым сегодня.
Очевидно, известность ваших родителей во Франции всегда была значительной. Был ли момент, который вы можете вспомнить, когда вы впервые осознали, что они были больше, чем просто ваши родители, и что они так много значат для очень многих людей?
Это пришло очень постепенно. Сегодня я чувствую себя очень удачливым, потому что я смог исполнить свою первую песню с моим отцом, которая называлась «Lemon Incest», когда мне было 12 лет, и получил свой первый опыт в кино без родителей тем же летом, когда мне исполнилось 13 лет. Моя мать была тем, кто предложил пойти на этот кастинг, чтобы попытаться получить эту роль, потому что она думала, что для меня будет хорошо иметь свой собственный путь, который не будет иметь ничего общего с моей матерью или моим отцом, поскольку я собирался выпустить эта песня.
Это правда, что съемка фильмов была для меня второй семьей — каждое лето я уезжала снимать фильм, и это был мой собственный мир. В то время я никогда не задумывался о том, достаточно ли я хорош для этого — я был ребенком, так что это не имело значения. Когда я стал старше, именно тогда я стал более застенчивым. Раньше я все время слушал песни своих родителей — мои дети делают наоборот — но мы действительно выросли на работе наших родителей. Это было частью нашей жизни. Мне нравилась их работа, но я не могу вспомнить, любила ли я ее как их дочь или уже любила как слушательница. Когда умер мой отец, это было похоже на национальную скорбь, а затем Америка вдруг заинтересовалась его работой — любопытство исходило отовсюду. Он стал своего рода богом для французов. Мне не нужно было этого, чтобы поставить его на пьедестал, но я уверен, что из-за того, что я так уважал его работу, я действительно мог писать тексты до сих пор. Сейчас я записал альбом, и, в конце концов, мне было все равно, так ли я хорош или не так хорош, но до этого момента это парализовало меня.