К вопросу о понятии взаимодействия в отечественной психологии
(Гайнуллина А. В.) («Юридическая психология», 2007, N 3)
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ
А. В. ГАЙНУЛЛИНА
Гайнуллина А. В., адъюнкт Академии управления МВД России.
Вступительное слово к статье
Министр внутренних дел России генерал армии Р. Г. Нургалиев неоднократно формулировал требования к отечественной ведомственной науке — теоретическая и практическая значимость проводимых исследований. Работа адъюнкта Академии управления МВД России А. В. Гайнуллиной о понятии взаимодействия в полной мере соответствует сформулированному министром замыслу, так как имеет не только теоретический, но и практический интерес, прежде всего для руководящего состава органов внутренних дел и вооруженных сил. Дело в том, что основная трудовая функция руководителя любого уровня и любого звена управления состоит в принятии решений, а неотъемлемой частью любого решения командира (начальника) как на общевойсковой бой, так и на специальную операцию, иные специальные мероприятия является вопрос об организации взаимодействия.
Белых-Силаев Д. В., помощник главного редактора, руководитель международного отдела журнала
В отечественной психологической науке наблюдается тенденция к возрастанию интереса к проблеме категории «взаимодействие».
В психологическом словаре взаимодействие в широком смысле характеризуется как «процесс непосредственного и опосредованного воздействия объектов (субъектов) друг на друга, порождающий их взаимообусловленность и связь» <1>. ——————————— <1> Психологический словарь. 3-е изд., доп. и перераб. / Авт.-сост. В. Н. Копорулина, М. Н. Смирнова, Н. О. Гордеева. Ростов н/Д: Феникс, 2004. С. 60.
Проблеме взаимодействия отводится одно из важнейших мест. Так, К. К. Платонов относит категорию «взаимодействие» наряду с категорией «отражение» к одним из основополагающих понятий в психологии. «Есть все основания считать, что эти два понятия являются достаточными предпосылками того, чтобы все остальные понятия психологии и социальной психологии могли быть выведены из них. По крайней мере, эти два понятия — «отражение» (его форма «психическое отражение» и производные понятия «отражаемое» и «отраженное») и «взаимодействие» — необходимы и достаточны для внесения ясности в обсуждаемую проблему» <2>.
Отечественными психологами безоговорочно признается роль межличностного взаимодействия в развитии психики и, в частности, высших психических функций как в процессе онтогенеза, так и в процессе общественно-исторического развития человечества. Б. Ф. Поршнев отмечал: «Зачаточные механизмы речи, языка, мысли и абсурда не могли возникнуть в замкнутом индивидуальном сознании. Их нельзя вывести просто из дальнейшей эволюции функций центральной нервной системы отдельного организма» <3>. ——————————— <3> Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М.: Издательство «Наука», 1996. С. 136.
«В настоящее время, — констатирует М. И. Бобнева, — становится очевидным, что для человека исходной является ситуация общения и в развитии психики решающая роль должна быть отведена общению и взаимодействию людей» <4>.
——————————— <4> Бобнева М. И. Нормы общения и внутренний мир личности // Проблема общения в психологии. М.: Наука, 1981. С. 255.
Категория «взаимодействие» наиболее широко затрагивалась социальной психологией, нежели юридической, изучая такие его разновидности, как групповое и межличностное. Специфика групповых взаимодействий рассматривалась в трудах В. С. Агеева, И. Р. Сушкова, А. И. Донцова, Б. Ф. Поршнева, О. А. Гулевич, С. М. Джакупова, Н. Ф. Федотовой, Р. С. Немова и других. Над процессами оптимизации межличностного взаимодействия работали такие исследователи, как Н. Н. Обозов, В. Н. Панферов, Л. А. Петровская, В. Н. Куницына, А. И. Шипилов, В. А. Горянина, Е. В. Залюбовская, Ю. Л. Ханин и другие. Трактовки определения категории «взаимодействие» среди исследователей неоднозначны. Категория «взаимодействие» является одной из достаточно сложных психологических категорий, тесно взаимосвязанной с такой категорией, как «общение». В отечественной психологии исследователями особенностей категорий «взаимодействие» и «общение» являются Г.
А.
А. Леонтьев характеризует категорию «общение» в неразрывной связи с категорией «взаимодействие»: взаимодействие (интеракция) опосредовано общением. Благодаря общению люди могут вступать во взаимодействие <6>. ——————————— <6> См.: Леонтьев А. А. Психология общения. Тарту, 1974. С. 24.
По мнению В. Н. Панферова, «общение в самом широком смысле следует определять как процесс взаимодействия людей по поводу предметов и явлений окружающего мира, по поводу других и самих себя, совершающихся на материальной основе информационно-коммуникативной деятельности, содержанием которой являются знания и отношения людей» <7>. ——————————— <7> Панфенов В. Н. Общение как предмет социально-психологического исследования: Дис. … докт. психол. наук. Л., 1983. С. 344.
А. М. Столяренко рассматривает такие категории, как «общение» и «взаимодействие», а также «взаимоотношение» через категорию «взаимосвязей», возникающих между людьми: в первом случае — информационных, во втором — поведенческих, а в третьем — позиционно-психологических <8>, подчеркивая тем самым их взаимовлияние друг на друга.
Н. Н. Обозов считает межличностное общение специфической формой взаимодействия наряду с взаимопониманием, взаимовлиянием и взаимоотношением. «Общение — сложнейшая и наивысшая форма взаимодействия человека с человеком» <9>. ——————————— <9> Обозов Н. Н. Психология межличностного взаимодействия: Дис. … докт. психол. наук. Л., 1979. С. 26.
«Общение — это информационное и перцептивное взаимодействие, в процессе которого реализуются, проявляются и формируются межличностные отношения» <10>. ——————————— <10> Коломинский Я. Л. Психология взаимоотношений в малых группах. Минск, 1976. С. 17.
Под взаимодействием понимается процесс, который включает в себя три стороны: коммуникативную (обмен информацией), непосредственное взаимодействие (организация совместных действий, направленных на выполнение задач специальной работы) и общение (личностный контакт) <11>.
В трудах Г. М. Андреевой взаимодействие (интерактивная сторона) рассматривается как одна из сторон общения наряду с перцептивной и коммуникативной стороной. Под взаимодействием рассматривается та сторона общения, которая включает наряду с обменом информацией и организацию совместных действий <12>. Данного подхода придерживается также В. Н. Куницына. ——————————— <12> См.: Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 113 — 133.
В. Н. Куницына характеризует межличностное взаимодействие как «инструментально-технологическую сторону общения; взаимные действия участников общения, направленные на соотнесение целей каждой из сторон и организацию их достижения в процессе общения» <13>.
——————————— <13> Куницына В. Н., Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное общение: Учеб. для вузов. СПб.: Питер, 2003. С. 101.
Таким образом, категория «взаимодействие» характеризуется то в узком, то в широком смысле по отношению к категории «общение», то отождествляется с ним. Мы рассматриваем взаимодействие в широком смысле, что позволяет нам в рамках данного понятия проследить не только механизмы установления и поддержания контакта, определения стратегии поведения соотносительно друг друга, но и механизмы восприятия и передачи информации, обмена эмоциональным состоянием, формирования взаимоотношений, проанализировать динамику данных процессов в рамках коммуникативного, перцептивного и эмоционального компонентов взаимодействия. Нередко через категорию «взаимодействие» характеризуется не только категория «общение», но и такая категория, как «деятельность». Причем если к категории «общение» относится субъект-субъектное взаимодействие, то категория «деятельность» имеет его субъект-объектную обусловленность <14>, в данном случае взаимодействие представляется как обмен деятельностью <15>.
С понятиями «взаимодействие», «деятельность» тесно связано понятие «совместная деятельность», формами которой, по мнению Н. Н. Обозова, являются вышеперечисленные категории <16>. ——————————— <16> См.: Обозов Н. Н. Психология межличностного взаимодействия: Дис. … докт. психол. наук. Л., 1979. С. 29.
«Взаимодействие между людьми — существенная особенность структуры совместной деятельности, ее основной отличительный признак по сравнению с индивидуальной деятельностью» <17>. ——————————— <17> Совместная деятельность: методология, теория, практика. М.
: Наука, 1988. С. 27.
Взаимодействие и общение, по мнению Б. Ф. Ломова, «как бы пронизывают совместную деятельность, играя организующую роль» <18>. ——————————— <18> Ломов Б. Ф. К проблеме деятельности в психологии // Психологический журнал. 1981. Т. 2. N 5. С. 3 — 22.
По мнению Т. В. Сенько, «межличностное взаимодействие может быть рассмотрено как субъект-субъект-объектное взаимодействие, т. е. взаимодействие между людьми, осуществляемое при выполнении совместной деятельности, в ходе которой достигается не только определенный практический результат, но и формируется отношение людей друг к другу, а также происходит развитие психики и сознания» <19>. ——————————— <19> Сенько Т. В. Базисная структура межличностного взаимодействия в старшем дошкольном возрасте: Дис. … докт. психол. наук. СПб., 1992. С. 98.
Вышеизложенные подходы отражают такие категории, как «взаимодействие» и «совместная деятельность», в неразрывной связи друг с другом. Думается, что отличительные особенности совместной деятельности выражены именно в продуктивном взаимодействии, пусть даже при выполнении относительно независимых индивидуальных деятельностей, но в отдаленно представляемых субъектами взаимных вкладах в общее дело.
А. Л. Журавлев рассматривает совместную деятельность как любую форму кооперации. По его мнению, основными признаками, описывающими специфику совместной деятельности, является наличие единой общей цели и общей мотивации, разделение деятельности на функционально связанные составляющие и распределение их между участниками, объединение индивидуальных деятельностей и согласованное их выполнение, наличие управления (включая самоуправление), общих конечных результатов, единого пространства и одновременного выполнения разными участниками <20>. ——————————— <20> См.: Журавлев А. Л. Концептуальные представления о совместной деятельности // Социальная психология в трудах отечественных психологов. СПб.: Издательство «Питер», 2000. С. 185 — 189.
Вместе с тем впоследствии А. Л. Журавлев допускает, что «в реальной жизни может быть совместная деятельность с неполной структурой», в частности, «совместная деятельность может продолжительное время осуществляться без четкого осознания ее участниками общих целей, хотя при этом каждый из них хорошо представляет цели индивидуальной деятельности; без достижения общего конечного результата или в условиях, когда этот результат достигается, но не дан непосредственно коллективу; при отсутствии совместных действий ее участников совместная деятельность интегрируется из относительно не связанных друг с другом индивидуальных деятельностей» <21>.
——————————— <21> Журавлев А. Л. Психология совместной деятельности. М.: Издательство Института психологии РАН, 2005. С. 98.
Мы полагаем, что совместная деятельность может осуществляться между субъектами, придерживающимися разных целей, так как «она всегда обусловлена общением, а общение, в свою очередь, в основном протекает как элемент совместной деятельности» <22>, относится к ее существенному компоненту <23>. Определяющим фактором совместной деятельности является ощущение сопричастности индивидуальных целей в оптимальном достижении представляемого субъектами конечного результата и, соответственно, конечной цели и оказание тем самым содействия друг другу. В связи с этим целесообразно выделять ближайшую и дальнейшую цели совместной деятельности. ——————————— <22> Шипилов А. И. Психологические основы взаимодействия офицеров в трудных межличностных ситуациях: Дис. … докт. психол. наук. М., 2000. С. 26. <23> См.: Ломов Б. Ф. К проблеме деятельности в психологии // Психологический журнал.
1981. Т. 2. N 5. С. 19.
Одной из содержательных сторон общения <24>, специфических форм взаимодействия <25> являются межличностные взаимоотношения, которые, формируясь в общении, взаимодействии и совместной деятельности, одновременно выступает их результатом и условием. ——————————— <24> См.: Панферов В. Н. Общение как предмет социально-психологических исследований: Автореф. … докт. психол. наук. Л., 1983. С. 23 — 27. <25> См.: Обозов Н. Н. Психология межличностных взаимодействий: Дис. … доктора психол. наук. М., 1979. С. 39 — 46; Панферов В. Н. Общение как предмет социально-психологических исследований: Автореф. … докт. психол. наук. Л., 1983. С. 23 — 27.
Исходя из вышеизложенного, мы рассматриваем под межличностным взаимодействием личностный контакт, обусловленный пространственно-временной близостью субъектов, как правило, опосредованный общением и совместной деятельностью, на основе которого происходит воздействие субъектов друг на друга и складываются определенные взаимоотношения.
Современные психологические исследования в области взаимодействия в той или иной степени направлены на изучение факторов, оказывающих влияние на его эффективность. Над процессами оптимизации межличностного взаимодействия работали такие исследователи, как А. И. Шипилов, И. А. Яксина, Н. В. Молчанова, О. Ю. Ямбушева, И. К. Киямов, В. А. Горянина и другие. Продуктивность межличностного взаимодействия, включающую взаимодоверие и равноправие партнеров, ограниченного временным интервалом, возможно прогнозировать, по мнению И. А. Яксиной, в зависимости от степени сформированности у субъектов временной и коммуникативной компетентности <26>. ——————————— <26> См.: Яксина И. А. Временная компетентность в структуре межличностного взаимодействия: Дис. … канд. психол. наук. М., 2002.
Исследования Н. В. Молчановой указывают на зависимость эффективной организации взаимодействия от степени эмоциональной саморегуляции партнеров. Чем более эмоционально вовлечены, по мнению Н. В. Молчановой, субъекты во взаимодействие, «тем менее продуктивно оно проходит, смещаясь от сложной, соответствующей сотрудничеству, до простой, однозначной, конфронтационной» <27>. ——————————— <27> Молчанова Н. В. Влияние эмоций на коммуникативное взаимодействие: Автореф. … канд. психол. наук. Ярославль, 2005.
По исследованиям О. Ю. Ямбушевой, напряженность и конфликтность взаимодействия сотрудников милиции с гражданами связаны с различными искажениями в восприятии друг друга, в связи с чем «основой формирования профессионального взаимодействия является перцептивная компетентность каждого сотрудника милиции» <28>. ——————————— <28> Ямбушева О. Ю. Влияние мотивации на социальное восприятие профессионального взаимодействия сотрудников милиции: Автореф. канд. дис. М., 2006. С. 20.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в отечественных психологических исследованиях отмечается тенденция к совершенствованию взаимодействия через рассмотрение особенностей влияния тех или иных составляющих его компонентов на продуктивность. Однако недостаточно внимания уделяется раскрытию всех составляющих психологических механизмов взаимодействия между субъектами, один из которых наделен властными полномочиями, особенно в системе «должностное лицо — гражданин». Вместе с тем данный тип диадного взаимодействия нередко протекает в затрудненных условиях: в условиях ограниченного бюджета времени, в информационно-дефицитных ситуациях (недостаточной предварительной информации о партнере по взаимодействию), в ситуациях противодействия, обусловленного мотивационно-целевыми и другими барьерами общения, требующими высокого уровня эмоционального самоконтроля, опосредованности действий требованиям уставов и должностных инструкций. Требует к себе более пристального внимания проблема психологических механизмов оптимизации взаимодействия в системе «должностное лицо — гражданин» через рассмотрение динамических особенностей всех его компонентов, включающих мотивационный, когнитивный, поведенческий, эмоциональный. Нам близка точка зрения А. И. Шипилова, который полагает, что одним из методов оптимизации взаимодействия между неравными по статусу субъектами является сочетание баланса рангов, т. е. сосредоточение не на властных преимуществах, а на сущности обсуждаемой проблемы <29>. ——————————— <29> См.: Шипилов А. А. Психологические основы взаимодействия офицеров в трудных межличностных ситуациях: Дис. … докт. психол. наук. М., 2000. С. 254.
Полагаем, что для повышения продуктивности взаимодействия, одним из субъектов которого является человек, наделенный властными полномочиями, большую роль играют специально разработанные тренинги социально-психологической компетентности, где есть возможность ролевого обыгрывания с различными категориями граждан тех или иных ситуаций взаимодействия, возникающих в практической деятельности. Вопросы оптимизации взаимодействия в системе «должностное лицо — гражданин», а также особенностей установления доверия между данными субъектами, по нашему мнению, сейчас наиболее актуальны в связи с растущей потребностью гуманизации всех сфер общественной жизни, переходу к качественно новой системе человеческих взаимоотношений, исключающей грубое и бездушное отношение со стороны представителей органов власти.
——————————————————————
Исследование процессов восприятия произведений литературы и искусства: социально-психологические аспект
Автором и его сотрудниками в последние годы проведен ряд конкретных исследований процессов восприятия произведений искусства.
Предметом социально-психологических исследований искусства прежде всего являются общение, взаимодействие и коммуникация в процессе создания, распространения и освоения произведений искусства в определенных общественно-исторических условиях. Поэтому объектами эмпирических социально-психологических исследований выступают создатели художественных произведений (профессиональные и самодеятельные), распространители искусства (редакторы, критики, популяризаторы и т. п.), реципиенты и аудитории искусства, а также содержание художественных произведений.
При этом важнейшую роль играют социально-классовые характеристики как создателей произведений искусства, так и тех, кто эти произведения воспринимает.
В ходе эмпирических исследований, выполненных нами и под нашим руководством, анализировалось содержание художественных произведений в связи с социально-классовыми характеристиками их создателей, изучалось оперативное и долгосрочное влияние искусства на молодежь, рассматривались некоторые личностные особенности работников искусства и специфика социально-психологического климата в художественных коллективах. Остановимся на некоторых результатах этих исследований.
Материалы литературы и искусства настоящего и прошлого времени содержат грандиозную «коллекцию» фактов и мнений о людях, об их психологии. Они могут влиять на отношения людей к различным социальным группам, на понимание социальных ролей, на формирование этических и эстетических идеалов. В частности, популярные персонажи литературы и искусства становятся эталонами и даже стереотипами восприятия и понимания людьми друг друга (например, Аполлон, Джоконда, Дон-Кихот, Ромео и Джульетта, Тартюф, мистер Пикквик, Наташа Ростова, князь Мышкин, Павел Корчагин и т. д.). Понятно, что материалы литературы и искусства могут служить ценным объектом изучения феноменов социальной перцепции.
В зарубежной, прежде всего американской, социальной психологии и социологии проведено немало исследований содержания произведений литературы и искусства, причем больше всего повезло массовой журнальной прозе. Достаточно вспомнить широко известный анализ изображения представителей различных национальностей в журнальных рассказах, имевший прогрессивное социально-критическое значение.
Что касается отечественных исследований, то первым опытом такого рода, по-видимому, явился контент-анализ художественных описаний брака и любви в молодежных журналах, предпринятый нами. Позднее была сделана попытка анализа портретной живописи. При этом содержание любых художественных произведений рассматривалось как сплав, синтез отражения объективной действительности и внутреннего мира художника. Кратко изложим некоторые результаты этих исследований
Как в молодежных журналах отражаются брак и любовь? Какие образы брака и любви представлены наиболее ярко? Проявляется ли специфика определенного издания или группы авторов в публикациях на данную тему? Ответ на эти вопросы входил в задачу нашего исследования. Непосредственным объектом изучения явились номера журналов «Юность» и «Сельская молодежь» («СМ») за пять лет, в которых анализировались конкретные описания брака и любви (всего около 200 описаний).
Результаты и исследования показали, что совокупность проанализированных образов в общем верно отражает некоторые тенденции в современных брачно-любовных отношениях. Так, количество неблагополучных ситуаций брака и любви на страницах журналов растет по мере приближения времени действия в произведениях к 60-м годам, что соответствует реальной статистике увеличения числа разводов в это же время В «СМ» взаимоотношения персонажей 60-х годов представлены несколько более благополучными, чем в «Юности», что также соответствует реальному положению дел в наиболее отражаемой каждым журналом группе населения (в «СМ» — сельские жители, в «Юности» — горожане).
Анализ показал, что даже в такой традиционно «женской» тематике, как брак и любовь, авторство женщин очень редко (в 6 раз реже, чем авторство мужчин), т. е. соответствующие описания даются прежде всего в мужской интерпретации.
В исследовании обнаружилось статистически значимое влияние пола авторов на содержание описаний брака и любви. Так, в произведениях созданных авторами-мужчинами, персонажи — мужчины в 2 раза чаще чем персонажи-женщины, выступают главными героями. Еще сильнее это проявляется в рисунках-иллюстрациях мужчин-художников к данным произведениям (по результатам, известным из анализа детских рисунков, мальчики тоже чаще изображают мальчиков, чем девочек). Авторы-женщины значительно чаще наделяют персонажей-мужчин отрицательными личностными качествами и поведением, чем персонажей-женщин (и эти данные имеют аналогию в детской психологии — девочки чаще отмечают отрицательные качества у мальчиков, чем у девочек). Кроме того, они чаще авторов — мужчин описывают неблагополучные отношения в ситуациях брака и любви. Была также выявлена склонность авторов (особенно мужчин) наделять персонаж – мужчину профессиональной ролью, отождествлять героя с ней и, наоборот, лишать персонаж – женщину этой роли, приписывая ей прежде всего роль хозяйки и матери.
В ходе анализа были выделены некоторые повторяющиеся стереотипы описания брака и супругов. Так, характерны следующие образы муж — яркая, творческая личность и жена — его скромная заботливая подруга. Она не блещет способностями, но зато хорошо ведет хозяйство, готовит, ухаживает за детьми. Жена не способна разделить «высокие интересы и занятия мужа, если же и живет его интересами, то лишь в роли «обслуживающего персонала» (секретарши, помощницы). Подобные образы появляются в произведениях авторов-мужчин, причем персонажи всегда довольны своими отношениями и брак благополучен. Такова, очевидно, мужская точка зрения.
В свою очередь, авторы-женщины пытаются создать как бы противоположный, «эмансипированный» образ: жена — более яркая, творческая личность, чем муж — заурядный самодовольный человек. В этом случае брак обычно неудачен и кончается разводом.
В отдельных описаниях авторы-женщины стремятся показать и другой, оптимальный образ супружеских отношений, когда муж и жена — творческие личности, живущие общими интересами, разумно распределяющие семейные обязанности. Но этог образ теряется среди «традиционных» картин брака, где муж — это прежде всего профессия, дело, а жена — «хранительница семейного очага».
Благодаря анализу описаний брака, созданных писателями, удалось также выявить различные типы совместимости и несовместимости супругов Оказалось, что в изученных материалах эксплицитно (на уровне авторского осознания) присутствуют только две модели совместимости супругов: 1) модель психологического подобия (сходство характеров, интересов, личностных качеств супругов), которая является наиболее, распространенной, и 2) иррациональная модель (оптимальное сочетание супругов происходит стихийно, и рационализировать, объяснять это явление трудно). Гипотетическая модель супружеской совместимости «крайности сходятся» не была обнаружена. В го же время имплицитно (на уровне конкретных образов) в художественной прозе содержится модель совместимости, которую можно назвать «сходство при различии (сходство супругов по каким-то одним психологическим качествам при различии по другим). Эта модель, как известно из психологических исследований, является самой распространенной в реальной жизни. Такова, по-видимому, специфика отражения явления супружеской совместимости в проанализированной нами выборке произведений художественной литературы. На уровне писательских сентенций, обобщений происходит схематизация, утрировка явления. Конкретные же образы, персонажи оказываются более живыми и сложными. При изучении русских пословиц и поговорок, а также сборников афоризмов мыслителей и писателей разных времен и народов нам также удалось выявить только две первые модели — подобия и иррациональную. В то же время конкретные художественные образы субъектов брака и любви представляются хорошей моделью для исследования проблем совместимости.
Второй наш опыт был посвящен социально-психологическому анализу портретной живописи. С целью получения сведений об особенностях отражения живописцами социальной среды, об их восприятии и понимании людей, в том числе в связи с общественно-историческими условиями, анализировались работы на всесоюзной выставке «Портрет в русской живописи конца XIX — начала XX века».
За единицу анализа был взят портрет, изображающий одного человека и выполненный маслом. Выборочная совокупность составила 154 портрета, выполненных 44 известными живописцами-мужчинами (ввиду перепрезентативности в выборку не вошли работы женщин).
Качественно-количественный анализ выявил некоторые неслучайные тенденции в творчестве портретистов. Живописцы чаще всего писали представителей собственной художественной среды (живописцев, артистов, писателей и т. п.) и очень редко — представителей других социально-профессиональных групп (в частности, совсем отсутствуют люди науки и техники). Обнаружено на статистически значимом уровне, что художники- мужчины почти независимо от своего возраста предпочитают изображать на женских портретах молодых (69 % от всех женских портретов), а на мужских — пожилых людей (61,5 % мужских портретов). При этом в мужских портретах обычно проявляется ориентация живописцев на социально-профессиональную роль изображаемых, портреты отличаются выраженным психологизмом (недаром основное внимание уделяется лицу модели) и динамикой. В то же время женские изображения гораздо чаще, чем мужские, связаны с досугом и бытом, декоративны (особое внимание к фигуре, одежде, о чем творят даже названия: «Дама в лиловом», «Крестьянка в розовом» и т. п.) и статичны.
Обнаруживаются и некоторые иные тенденции. Так, если на портретах XIX в. человек более чем в половине случаев помещен в пространство условного монотонного фона, а яркий декоративный фон отсутствует, то на портретах XX в. людей чаще всего пишут в детализированном интерьере, появляется яркий и пестрый декоративный фон. На портретах XX в. возникает городской пейзаж, в который помещают портретируемого, появляется его изображение в движении, а также иронические гротескные портреты.
Схематизируя процесс изменения портрета в русской дореволюционной живописи конца XIX — начала XX в., можно сделать вывод, что это изменение идет от преимущественного изображения несколько идеализированного одухотворенного лица (И. Е. Репин, Н. Л. Ярошенко, Н. Н. Ге и др.), через акцентирование пластики тела в целом (В. А. Серов, А. Я. Головин и др.) — к уравниванию портретируемого человека с декоративным фоном и предметной средой (И. И. Машков, П. П. Кончаловский, А. В. Лентулов и др.). В значительной степени это является отражением духа времени, своеобразного кризиса концепции человека на стыке двух веков (как известно, кризисные явления происходили тогда же и в науке: от физики — до психологии, о чем писал В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм»). Конечно, это только общая усредненная тенденция. Отдельные, а тем более выдающиеся художники ни в какие схемы не укладываются. В качестве примера достаточно привести представленные на выставке глубоко психологичные и в то же время декоративные полотна М. А-Врубеля или К. П. Петрова-Водкина. Таким образом, в двух наших исследованиях материалов литературы и искусства были выявлены некоторые закономерности отражения людей писателями и живописцами. Оказалось, что даже в их творчестве прослеживается влияние определенных групповых стандартов (стереотипов) восприятия и понимания других людей.
Цикл исследований, выполненных под нашим руководством в 1980-1983 гг. Н. Н. Лепехиным и Ч. А. Макеевой, был посвящен проблеме показа в кинофильмах сцен жестокости и насилия. В эти годы на экранах страны увеличилось количество демонстрируемых фильмов детективно-приключенческого жанра, как зарубежного, так и отечественного производства, в которых присутствуют весьма откровенные сцены агрессии и жестокости. На это уже неоднократно обращали внимание наши публицисты и представители общественности на страницах печати. Как известно, данная проблема в социально-психологическом плане давно обсуждается западными исследователями, которые в большинстве случаев склоняются к признанию наличия зависимости между показом насилия и последующим агрессивным поведением. Но в условиях нашей страны она не изучалась.
Анкетный опрос учащихся нескольких ленинградских производственно-технических училищ в возрасте 16-18 лет (опрошено свыше 600 юношей и девушек) показал, что юноши предпочитают в кино детективно-приключенческий жанр, а девушки, кроме того, и любовно-бытовой. Корреляционный анализ выявил прямую связь между популярностью фильмов среди опрошенных и количеством в них сцен физического столкновения и самопожертвования. Для девушек также обнаружена положительная зависимость популярности фильмов от количества в них любовных сцен.
Анализ содержания 16 отечественных и 15 западных детективных фильмов, которые демонстрировались в кинотеатрах города, показал значительное количество сцен насилия и агрессий в них — от всевозможного рукоприкладства до убийства и истязаний (в среднем 19 эпизодов в наших фильмах и 24 — в западных) При этом количество наиболее тяжелых сцен (убийств, истязаний и т. п.) в отечественных фильмах было в 2 раза меньше, нежели в западных (5 против 12), и они были менее натуралистичными и жестокими. Однако в наших фильмах чаще демонстрировался обмен ударами; реже, чем в западных, любовно-эротические эпизоды и эпизоды употребления алкоголя, но чаще — эпизоды курения. Особо примечательно, что в западных детективах почти отсутствуют сцены самопожертвования, которые типичны для советских фильмов.
«Лидером» среди проанализированных отечественных фильмов по сценам насилия были «Пираты XX века», а среди западных — «Кто есть кто» (Франция), справедливо подвергнутые критике в нашей печати, в том числе в письмах родителей и педагогов (иронический контекст второго фильма отнюдь не делает его менее безобидным для незрелой подростковой аудитории). В то же время среди советских фильмов имелись чисто психологические детективы, в которых сцены физического столкновения и агрессии отсутствуют («Допрос», «Ипподром»).
В дополнительном сравнительном опросе групп молодежи в возрасте до 19 лет (161 человек) и 25 — 29 лет (95 человек) были получены данные о том, что показ сцен жестокости и агрессии на экране одобряют 64 % молодежи до 19 лет и только 26 % молодых людей 25 — 29 лет. Обследование группы учащихся ПТУ посредством метода САН и цветописи Л.Н. Лутошкина до и после киносеанса западного детектива показало, что если на юношей просмотр оказал возбуждающее воздействие, то на девушек — угнетающее.
Исследование свидетельствует, что явное предпочтение детективных фильмов, насыщенных актами агрессии, характерно только для группы юношей в возрасте до 19 лет. Это несомненно связано с известными психологическими особенностями данного возраста (недостаток жизненного опыта, культуры чувств, повышенная реактивность, преувеличение ценности физических качеств людей, тяга к экстраординарному, неизведанному и т. п.). Несмотря на то что данная проблема в социалистическом обществе не имеет такой остроты, как на Западе, результаты исследований Н. Н. Лепехина и т!, А, Макеевой показали, что часть учащихся ПТУ пытается подражать героям детективных фильмов, в том числе их отнюдь не позитивным образцам поведения и моральных норм. В этой связи представляется уместным поставить вопрос о правомерности психологической экспертизы детективных фильмов, предназначенных для массового проката.
Серия социально-психологических исследований для изучения влияния на личность и ее различные свойства продолжительного активного интереса к искусству была проведена под нашим руководством в 1979 -1983 гг. Подбирались и сопоставлялись выровненные по социально-демографическим характеристикам группы активно интересующихся («любители» искусства) и не интересующихся искусством («нелюбители»). Использовались анкеты, интервью, личностные методики (опросник Р. Коттела и др.). В качестве объектов изучения выступали школьники и студенты различных высших учебных заведений Ленинграда (250 на основной и свыше 600 на предварительной стадиях исследования). Исследовались любители и нелюбители искусства вообще, а также по отдельным его видам (художественная литература, поэзия, музыка).
В каждом исследовании были получены более или менее значимые данные о различиях между любителями и нелюбителями искусства по некоторым характеристикам личности, деятельности и общения.
Анализ полученных данных показал, что у любителей искусства в большей мере, чем у нелюбителей, развита эмоциональная сфера личности, мотивационный потенциал, эмпатия и воображение (в частности, более богатый ассоциативный мир). В ценностной сфере у любителей искусства несколько преобладает ориентация на нравственные и творческие качества людей, у них более оформлены представления об идеальной личности по сравнению с нелюбителями. Естественно, что у любителей искусства лучше развит художественный вкус, чем у нелюбителей. Обычно любители дружат между собой, на развитие их интересов к искусству определенное влияние оказывает общий культурный уровень семьи, но большее значение имеет воздействие друзей, а иногда преподавателей в школе. У любителей проявляется не очень четкая тенденция к интравертированности. Исследовательские данные свидетельствуют о некоторой большей «женственности» юношей и «мужественности» девушек, ориентированных на искусство, по сравнению с соответствующими группами нелюбителей.
Под нашим руководством изучались также пропагандистские возможности художественных средств наряду с другими. Например, в исследовании, выполненном С.К.Ларионовым, изучалось отношение к текстам массовой печати, предназначенным для антиалкогольной пропаганды, а в исследовании, проведенном Е. В. Ходыкиной, определялось отношение к аналогичным текстам, пропагандирующим увеличение количества детей в семье.
Оба исследования строились но одинаковой схеме. Подбирались сходные по целевому содержанию, равные по объему тексты, различающиеся по общему характеру и стилю (публицистический, научно-популярный, художественный). Тексты предъявлялись для прочтения реципиентам — рабочим и ИТР ленинградских предприятий (в первом случае 60 мужчинам и женщинам, во втором — 83).
В первом исследовании художественный текст благодаря своей эмоциональности и образности оказался наиболее эффективным для женщин (его предпочли 66 % из них) и занял второе место по предпочтению среди мужчин (32 %). Во втором исследовании он оказался на втором месте но предпочтению как среди женщин (25 %), так и среди мужчин (2! %) — сработал «эффект бумеранга»: в тексте в качестве образца пропагандировалась «слишком многодетная» для современных условий семья — с шестью детьми. Неэффективность пропаганды модели многодетной семьи подтвердилась и реакцией этих же испытуемых на фильм «Однажды, 20 лет спустя», в котором показана счастливая семья с десятью детьми во главе с молодой привлекательной матерью (89 % женщин и 82 % мужчин сочли ситуацию, показанную в фильме, нереальной и неубедительной).
Тем не менее результаты этих исследований, на наш взгляд, демонстрируют значительные и пока недооцениваемые возможности художественных средств в пропаганде.
Несколько исследований, выполненных под нашим руководством на кафедре и в лаборатории социальной психологии Ленинградского государственного университета Е. Гешковой, А, Т. Никифоровым, Ю. И. Сыроежиной, Ж. Оливейро Фройз в 1981-1983 гг., были посвящены изучению личностных особенностей представителей искусства и социально-психологического климата в художественных коллективах.
В исследовании Ж. Оливейро Фройз изучались особенности восприятия живописи художниками и нехудожниками. Испытуемыми выступали студенты-выпускники Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде и Академии художеств в Лиссабоне, а также студенты технических вузов (всего 91 человек). Использовалась экспериментальная методика, в ходе которой испытуемым предъявлялись 18 слайдов с изображениями произведений русской и португальской живописи, которые они должны были оценить по специально разработанным шкалам семантического дифференциала.
Выяснилось, что советские художники и нехудожники, а также португальские нехудожники предпочитают реалистическую живопись. Между оценками этих трех групп испытуемых была значимая корреляции. В то же время португальские художники отдавали предпочтение произведениям нереалистических направлений. При этом для художников более важным выступали эстетические качества произведений, а для нехудожников — нравственные.
Исследование Е. Гешковой было посвящено изучению взаимоотношений режиссеров и актеров в театре. Объектами изучения были два театральных коллектива в Ленинграде и ЧССР. Применялись интервью и личностная методика.
В ходе исследования было обнаружено два типа взаимоотношений между режиссером и актерами при общем достаточно благополучном социально-психологическом климате в коллективах. Первый тип отличается преимущественно диалогическим, «горизонтальным» характером общения, паритетным творческим взаимодействием. Второй — преимущественно монологическим (со стороны режиссера), «вертикальным» общением, сотрудничеством по модели «лидер — ведомый». Актеры делятся на предпочитающих тот или иной тип взаимоотношений с режиссером, и они их удовлетворяют.
Исследование А. Т. Никифорова, проведенное в двух киносъемочных группах на студии «Ленфильм» (применялись методики наблюдения и интервью с использованием фотосъемки и звукозаписи), выявило аналогичные типы взаимодействия режиссеров и актеров. Однако монологический тип руководства в данном случае модифицировался в излишне директивный и не удовлетворял актеров. Это приводило не к творческому диалогу, а к борьбе за лидерство между режиссером и актерами, тем более что в кино, в отличие от театра, съемочная группа существует временно, пока снимается фильм, и процессы адаптации членов группы, формирования коллектива могут не достичь необходимого уровня за это время. Поэтому неслучайно в современном кино усиливается тенденция к созданию стабильных, длительно функционирующих коллективов, состоящих из близких по творческим устремлениям людей.
Хотя благоприятный социально-психологический климат в съемочной группе не гарантирует высокохудожественного результата, тем не менее он несомненно выступает положительным фактором успешной творческой деятельности. Поэтому актуальной является проблема формирования художественных коллективов с учетом психологической совместимости их участников и повышение психологической компетентности режиссеров. Этим должна была бы заниматься специальная психологическая служба киностудии, подобно таким же службам, работающим на промышленных предприятиях.
Особенно ценными являются системные социально- психологические исследования искусства, которые охватывают все основные его элементы. Подобное исследование кинопроцесса от заявки на сценарий до выхода фильма в прокат и его оценки критикой и аудиторией в целях оптимизации этого процесса начато нами совместно с киноведами Лен. гос. института театра, музыки и кинематографии.
Психологический журнал, Том б, No 3, 1985, с 142-150.
Аннотированный указатель статей «Национального психологического журнала»
Актуальность (контекст) тематики статьи. На фоне отмечаемой исследователями кризисной ситуации в системе подготовки научных кадров и дефицита аспирантов, пополняющих кадровый состав отечественных научных учреждений, крайне важным представляется изучение специфики мотивационно-ценностной сферы личности аспирантов.
Цель работы. Анализ социально-психологических особенностей ценностных ориентаций аспирантов.
Описание хода исследования. Статья основана на материалах мониторингового анонимного анкетного опроса аспирантов, который был проведен в 2019 году сотрудниками Информационно-аналитического центра РАО. Эмпирические данные обрабатывались с использованием методов математической статистики (пакеты статистических программ SPSS и StatSoft Statistica). В исследовании приняли участие учащиеся аспирантуры научно-исследовательских организаций, занимающихся подготовкой аспирантов в области наук об образовании, а также педагогических вузов Москвы, Санкт-Петербурга и других регионов РФ. Всего опрошено 803 респондента.
В настоящей работе рассмотрена иерархия жизненных ценностей аспирантов, исследовано влияние социально-демографических, социально-стратификационных и социально-психологических факторов на значимость жизненных ценностей аспирантов.
Результаты исследования. Выявлено, что лидирующие позиции в структуре жизненных ценностей аспирантов занимают «семья», «хорошее здоровье» и «материальное благополучие», а также высшие ценности, связанные с самоактуализацией личности. Показано, что ценностные ориентации аспирантов определяются влиянием ряда социально-демографических (пол, возраст, наличие и состав семьи), социально-стратификационных (материальное положение, образовательный статус родителей) и социально-психологических (отчетливость представлений аспирантов о своем будущем, эмоциональная оценка собственных перспектив, наличие эмиграционных планов) факторов. Сопоставление мнений аспирантов и научных сотрудников выявило более высокую ориентированность аспирантов на ценности, связанные с самоактуализацией.
Выводы. Ядро структуры жизненных ценностей аспирантов, помимо базовых, составляют ценности, связанные с самоактуализацией личности. Ценностные ориентации аспирантов определяются рядом социально-демографических, социально-стратификационных и социально-психологических факторов. Структура жизненных ценностей аспирантов существенно изменяется в соответствии с задачами возрастного развития на разных возрастных этапах. Смена семейного социального статуса аспирантов перестраивает структуру их жизненных ценностей. Перестройка структуры жизненных ценностей аспирантов в соответствии с иерархией, характерной для представителей «западных» стран, способствует формированию эмиграционных установок.
Методический аппарат психологической экспертизы | факультет психологии
Методы психологической диагностики, применяемые в психологической экспертизе, должны обладать двумя основными характеристиками – валидностью (объективность, обоснованность и прогностичность) и надежностью(точность и устойчивость результатов), испытаны как в мировой и отечественной психологической экспертной практике, так и в собственной научной и практической работе эксперта. Кроме того, методики должны быть стандартизованы (апробированы на различных выборках, имеют нормативы, алгоритмы предъявления) и экологически репрезентативны (приближены к реальным условиям существования человека). Все использованные в экспертизе психологические методики должны быть рекомендованы к применению психологами ведущих психологических экспертных научно-исследовательских и практических учреждений РФ.Специфика выбора методик психодиагностического исследования в экспертной работе психолога связана с необходимостью взаимодействия эксперта-психолога с органом или лицом, назначившим экспертизу, с одной стороны, и с подэкспертным лицом или группой — с другой. Каждая психологическая экспертиза – это уникальная процедура, поэтому не может существовать универсального набора психодиагностических методик, который можно было бы применить ко всем подэкспертным лицам. Считается непозволительным использование в психологической экспертизе малоизвестных, не апробированных в научной психологии и в экспертной практике методов исследования.
В собственной экспертной деятельности мы пользуемся следующими методиками, склацифицированным по определенным группам.
Наиболее общая классификация психодиагностических методов выделяет три группы.
1 группа — L – результаты регистрации реального поведения человека (life record data) методом наблюдения, беседы, через анализ объективных характеристик, свидетельских показаний, отзывов родственников, педагогов и т.д., что предполагает психологический анализ материалов личного, уголовного или гражданского дела, истории болезни и т.д.;
2 группа – Q- данные опросников и методов самооценки и самоотчетов (questionnairy data), направленных на исследование различных сторон личности;
3 группа — Т – данные экспериментального исследования (objective test data), использующего тестовые и патопсихологические методы.
Исследовательская модель (стратегия исследования) психолога в экспертизе предусматривала исследование и описание подэкспертного согласно следующим критериям-переменным, индикаторы которых должны присутствовать в протоколах обследования: социально- и индивидуально-психологические особенности личности;некоторые особенности протекания психических процессов;ценности и мотивация противоправной деятельности;характеристики системы отношений испытуемого.
Для итогового ответа на поставленный перед экспертом вопрос результаты анализа компонуются в итоговый психологический портрет подозреваемого по следующим разделам: особенности нервной системы и общей активности, познавательной деятельности и интеллекта, эмоционально-волевой, мотивационной и коммуникативной сфер, характерологические и поведенческие особенности, характеристики личности и Я-концепции.
Усложняющим моментом достоверного анализа психодиагностических данных является защитное, установочное, симулятивное и аггравирующее поведение испытуемых в процессе экспертного обследования, искажающее психодиагностические данные. В теории и практике психологической экспертизы имеется много наработок, позволяющих корригировать результаты психодиагностики (Н.Н.Гульдан, Н.Н.Станишевская).
О понятии «диалог» в психологических исследованиях общения и консультативной практике — Консультативная психология и психотерапия
История развития концепции диалога в психологической науке и практике связана с обращением отечественных психологов к работам М.М. Бахтина и М. Бубера, которые по-новому взглянули на человека и его жизнь, поставив под сомнение примат самодовлеющей личности и показав ее принципиальную несамодостаточность, присущую человеку нужду в Диалоге с Другим. Здесь произошло знаменательное смещение акцента с отдельной личности на отношения людей, их общение; с границ одного «Я» на пространство «между». Представления об отношениях «Я-ТЫ» и «Я-ОНО», «диалоге» и «монологе» как особых формах общения, означающих гораздо большее, нежели двусторонний vs односторонний характер взаимодействия, оказали существенное влияние на развитие отечественной психологии. На рубеже 1970-80 годов в психологии появляется немало научных работ, в центре которых оказывается «диалог» (А.У. Хараш, Г.М. Кучинский А.А. Бодалев, А.Г. Ковалев, А.Ф. Копьев, Т.А. Флоренская, Л.А Радзиховский и др.).
На сегодняшний день, пожалуй, не осталось ни одной отрасли психологии, в которой понятие «диалог» не было бы востребовано. Диалог исследуется в методологии науки и общей психологии (Зинченко В.П., Морозов С.М. и др.), социальной психологии (Хараш А.У., Бодалев А.А., Братченко С.Л., Дьяконов Г.В. и др.), клинической психологии (Соколова Е.Т., Бурлакова Н.С., Чичельницкая Е.П. и др.), возрастной и педагогической психологии (Исенина Е.И., Кисарчук З.Г., Орлова О.С. и др.), психологическом консультировании и психотерапии (Копьев А.Ф., Колпакова М.Ю., Василюк Ф.Е., Снегирева Т.В., Воробьева Л.И., Орлов А.Б., Соколова Е.Т., Дьяконов Г.В., Станкевич Г.Л. и др.).
В рамках общей психологии и методологии науки наибольшее развитие получили вопросы диалогического строения сознания и самосознания человека, связи диалога и мышления, диалога как метода исследования, места диалога в структуре естественнонаучного и гуманитарного знания. Возрастную и педагогическую психологию интересовала и продолжает интересовать проблема формирования диалогического общения в онтогенезе, возможности диалога как метода воспитания и обучения. В клинической психологии категория «диалог» наиболее представлена в цикле работ Е.Т. Соколовой и ее коллег, которые использовали потенциал диалогического подхода для исследования нарушений самосознания у людей, страдающих психическими расстройствами [Соколова, Чичельницкая, 2001].
В социальной психологии исследуются особенности диалогической и монологической форм общения, роль диалога в коммуникации, социальной перцепции и групповом взаимодействии. Глубоко неслучайным представляется проникновение понятия «диалог» в консультативную психологию, где оно связано с одним существенным моментом – общение клиента и консультанта начало мыслиться именно как Диалог, в результате чего появились новые самобытные подходы в психологическом консультировании. Основываясь на концепции М.М. Бахтина, Т.А. Флоренская разработала духовно-ориентированный подход в психотерапии [Флоренская, 1993], А.Ф. Копьев – диалогический подход в консультировании [Копьев, 1991], а А.Б. Орлов – триалогический подход, выделив в качестве фундаментальной категорию «триалог» [Орлов, 2002].
Однако, несмотря на всю популярность философско-антропологических идей М.М. Бахтина, они воспринимались и продолжают восприниматься весьма неоднозначно. Еще в 1985г. А.В. Петровский достаточно жестко поставил вопрос о применимости категорий, заложенных в концепции М.М. Бахтина. По мнению автора, «свободное перемещение категорий из одной отрасли знания в другую – в данном случае из поэтики в психологию – чревато серьезными методологическими недоразумениями» [Петровский, 1985, с. 58]. А.В. Петровский считал, что ключевые идеи и понятия философии диалога входят в глубинное противоречие с основами научной психологии и потому не могут быть включены в структуру ее знания.
Философские идеи М.М. Бахтина вызывали настороженность у отечественных психологов и, можно сказать, не без труда обретали свою популярность. Вхождение понятия «диалог» в психологию оказалось достаточно поздним. Диалог в его металингвистическом [Бахтин, 1979] смысле воспринимался, с одной стороны, как странное, чужеродное понятие, а, с другой стороны, как крайне необходимое, за ним проступала та реальность человеческих отношений, которая не улавливается в других концептах. Амбивалентность восприятия бахтинской философии диалога обусловила тот факт, что употребление понятия «диалог» носило в основном несистематический, вкусовой характер. В результате, на сегодняшний день мы имеем многообразие дефиниций и никакой определенности в употреблении данного термина.
Категория «диалог» обладает огромным потенциалом и используется авторами в разных значениях, с различными целями: как в предельно узком значении (например, как определенный момент общения), так и в широком (вся жизнь человека есть диалог), как объяснительный принцип, и как феномен. Некоторые авторы используют категорию «диалог» как вполне факультативную [Байметов, 1990], другие – как парадигмальную [Копьев, 1999, 2007].
Адресуясь к именам М.М. Бахтина и М. Бубера, авторы зачастую говорят о разных диалогах, они как бы находятся на разных «этажах» понимания диалогической философии, на каждом из которых свое представление о диалоге, что ставит задачу «отделения пшена от ячменя», актуализирует вопрос уточнения понятия «диалог» в психологии.
Сферой наших научных интересов является исследование диалога в психологическом консультировании и психотерапии, поэтому в статье нас будут интересовать представления о диалоге именно как интерсубъектном взаимодействии.
Заметим, что диалог как реальное общение для М.М. Бахтина – сама суть бытия. «Один человек, остающийся только с самим собою, не может свести концы с концами даже в самых глубинных и интимных сферах своей духовной жизни, не может обойтись без другого сознания. Человек никогда не найдет всей полноты только в себе самом» [Бахтин, 1979, с. 183]. Диалогическое общение с Другим первично для М.М. Бахтина. «Один голос ничего не кончает и ничего не разрешает. Два голоса – minimum жизни, minimum бытия» [Бахтин, 1979, с. 74].
Исследования диалога как феномена межличностного взаимодействия (не в традиционно-лингвистическом, а в бахтинском – металингвистическом – понимании) на сегодняшний день не получили широкого распространения, а сама категория «диалог» до сих пор не совсем прижилась в отечественной психологии.
Укоренению этого понятия не способствуют не только его междисциплинарный характер, многообразие существующих толкований философии М.М. Бахтина, но и попытки возвести диалог в статус всеобъемлющей категории. К примеру, одно из определений диалога, которое дает Г.В. Дьяконов, звучит следующим образом: «Диалог – это человеческая реальность как процесс и событие со-бытия, самобытия и инобытия» [Дьяконов, 2006, с. 314]. В научном исследовании опереться на такое определение крайне сложно, оно имеет очень высокий уровень обобщения, но, к сожалению, не позволяет уловить облигатные признаки диалога.
В попытке ответить на вопрос «Что есть диалог?» нами были проанализированы научные работы более 30 авторов, занимающихся данной проблемой, и выделено 6 основных способов понимания диалога как межличностного взаимодействия: диалог как форма речевого взаимодействия; диалог как совместный мыслительный процесс; диалог как совместная деятельность собеседников по преодолению противоречий между ними; диалог как общение на уровне действительных мотивов деятельности; диалог как общение, основанное на личностном характере отношений; диалог как экзистенциальное событие, Встреча.
Рассмотрим последовательно каждую из выделенных категорий.
(PDF) Современная российская психология в контексте международной науки
Интегративные и изоляционистские тенденции в современной российской психологической науке 9
корнями уходят в досоветский период российской психологии. Это полностью аутентичный тренд
, тесно связанный с русской культурой, ориентированный на практики на обширном российском рынке
, основанный на русских авторах и апеллирующий к русскому менталитету.
Представители этой группы не проявляют глобалистских тенденций, контрглобалистские
тенденции сильны.
Публикации в зарубежных журналах, конечно, не являются адекватным показателем качества работы этих ученых
, а необходимость «прорыва» в мейнстрим
для них далеко не очевидна.
В то же время в долгосрочной перспективе это кажется вполне возможным. Хорошо известно
, что представители русской духовной и философской мысли,
изгнанных из страны в 1922 году (Н.А.Бердяев, М.И. Владиславлев и др.),
оказали существенное влияние на развитие мировой науки, в частности, на
развитие экзистенциализма.
Преемники направления теории деятельности
Что определяет глобалистские и контрглобалистские тенденции в этой группе ученых
энтузиастов?
Рассмотрим их причины «в пользу» интеграции.
Во-первых, именно этот тренд оправдывает ожидания зарубежных коллег. Это
признано, что для западных коллег русская психология — это, прежде всего,
, представленные произведениями классиков советского периода: «…представление русской / So-
вьетнамской психологии на Западе. … можно расценивать как идею о том, что русская психология
— это работы таких корифеев, как Выготский и Лурия »(Юревич, 2009, с. 79).
И именно к этой тенденции сохраняется устойчивый и даже растущий интерес к
международной науке. Анализ литературы показывает, что с течением времени
интерес международной психологии к творчеству Выготского только растет, что отразилось на
в росте индекса цитирования его работ.По этому показателю за последние
центов Выготский опередил многих классиков зарубежной психологии (Юревич,
,, 2009; Карпов, 2005). Интерес к классикам советской психологии может способствовать интересу к творчеству преемников.
Итак, во-первых, иностранные коллеги хотят услышать ученых, работающих в направлении AT
. Во-вторых — последним есть что сказать. У этих российских психологов
есть все основания для того, чтобы вести диалог с Западом.
За железным занавесом активно развивалась психологическая наука, и
талантливых ученых внесли в нее свой вклад. Идеи Л.С. Выготского и И. Павлов в
вдохновил новые теоретические рассуждения и эмпирические исследования наряду с идеями, все еще неизвестными международному сообществу. Классические теории советской психологии, известные на Западе
, прежде всего теория Л.С. Выготского, развивались на исконной почве
, и это развитие было другим, чем на Западе.
Помимо развития теорий, хорошо известных зарубежным коллегам
, существуют и другие теории, которые остаются непонятными для Запада. Прежде всего, я бы назвал
здесь B.G. Теория Ананьева (Ананьев, 1961; 1968; 1977). Б.Г. Теория Ананьева
остается непонятной для зарубежного научного сообщества. Его имя
не упоминается в современных зарубежных энциклопедиях и журналах. Некоторые из его работ, которые были переведены на иностранные языки
, не были должным образом поняты и оценены сообществом психологов
из-за специфической понятийной и концептуальной структуры, использованной
Российская психология и нейропсихотерапия: сравнительный анализ
Мария I.Костяная
«Все новое — это хорошо забытое старое»
Транслитерация «Все новое — хорошо забытое старое»
Перевод «Нет ничего нового под солнцем»
Русская пословица
Для распечатки или сохранения копии для справки — загрузите PDF-файл по ссылке выше.
Костяная И. М. (2015). Российская психология и нейропсихотерапия: сравнительный анализ. Международный журнал нейропсихотерапии, 3 (1), 70–88. DOI: 10.12744 / ijnpt.2015.0070-0088
Введение
С конца 20-х годов века до настоящего времени исследователи в широкой области психологической науки отмечали необходимость возникновения утонченных интеллектуальных рамок (Homskaya, 2010; Kandel, 1998, Rossouw, 2011; Rossouw, 2014). . Западные взгляды, представленные на следующих страницах, относятся к «… рассвету возрождения психического здоровья.»(Россоу, 2011, стр. 3), который был провозглашен«… новой интеллектуальной структурой в психиатрии »(Кандел, 1998, стр. 457) и соответствующими технологическими достижениями в нейробиологии. В результате быстро набирает обороты развивающаяся область ухода за мозгом — нейробиологически обоснованная терапия или нейропсихотерапия (Grawe, 2007, Rossouw, 2014).
В первые годы 20, 90, 131, 90, 132 века группа ученых в области психологии в России сформировала новую школу, которая в жесткие времена советского режима не получила достаточного признания в мировом масштабе (Kostyanaya & Rossouw, 2013).Исследователи стремились разработать «объективный» подход к пониманию связи между разумом и мозгом с помощью последних исследований, посвященных проблеме личности, ее нейронных коррелятов и влиянию общества на психическое функционирование человека (Хомская, 2010; Лурия, 1979). В связи с открытием железного занавеса и современной глобализацией все больше литературы о советских психологических разработках переводится и становится доступной для более широкой аудитории (см., Например, многочисленные работы Ахутиной (2003), Ахутина и Пылаева, 2012; Леонтьев (2005a, 2005b, 2012, 2013), опубликовано на английском языке).Это новое положение дел позволяет провести сравнительный анализ советских парадигм и современных западных парадигм, что и является общей целью данной статьи.
В первой части статьи представлена нейропсихотерапевтическая основа, начиная с краткого описания ее корней и наиболее актуальных концепций нейропсихотерапии как области исследований. Вторая часть доклада посвящена развитию советской психологической школы и ее основным постулатам. Третья часть отчета включает сравнительный анализ двух парадигм, а также размышления о будущих аналитических исследованиях в этой области.Заключительная часть статьи завершается кратким заключением.
ВведениеПоложение дел — возрождение психического здоровья
Можно выделить несколько интересных исторических следов, отслеживая способ, которым исследователи пытались концептуализировать взаимодействие разума и мозга в функционировании человека, и что можно сделать, чтобы улучшить его при возникновении дисфункции. Еще в 1895 году Зигмунд Фрейд, «отец современной психологии» (Rossouw, 2011, p.2), было предложено объяснить функционирование разума с точки зрения нейронных коррелятов мозга. В своем «Проекте научной психологии» (1895) Фрейд намеревался «представить» психологию «естественной наукой», вводя принцип нейронной инерции и функцию идентифицированных типов «рассматриваемых материальных частиц» или другими словами нейроны (стр. 355-356). Несмотря на эти фундаментальные открытия, а также понимание возможностей «разговорной терапии», т.е.е., внешние и внутренние переживания человека для изменения мозга, Фрейд уступил место другому направлению в своих исследованиях (например, бессознательное состояние, толкование снов), оставив будущим исследователям навести мосты между нейробиологией и психотерапией (Rossouw, 2011).
Впоследствии дискуссии и научная гегемония в объяснении функционирования человека осуществлялись авторами, которые часто поддерживали довольно крайние взгляды. Например, Брейер, ровесник Фрейда, считал, что «… о мозге мало что будет сказано… Физические процессы будут обсуждаться на языке психологии… Альтернативы нет» (Freud, 1895, p.356). В отличие от этого, годы спустя Ханс Айзенк (1952) твердо заявил, что психотерапия — это «простой ход времени», в то время как Тимоти Лири сравнил терапевтические вмешательства с теми, которые проводятся в списках ожидания (Linford & Arden, 2009, стр. 16). После этого, с 1970-х годов и появления Прозака и DSM-III, наступила «золотая эра психопармакологии» (Rossouw, 2011, стр. 3) — pax medica или «медицинская психология и психиатрия» (Linford & Arden, 2009, с. 16), оставив психотерапию на заднем плане.
В ответ на требования «эмпирически подтвержденного лечения», а также на превосходство диагностических методов, относящихся к тому времени, Аарон Бек (1976) осмелился «установить неоспоримые доказательства» (Linford & Arden, 2009, стр. 17) психотерапевтического эффективность с помощью когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). Однако в 1980-х годах и позже сосредоточение Бека на конкретных методах КПТ подвергалось критике со стороны исследователей, которым удалось показать, что пациент и общие терапевтические факторы являются наиболее важными элементами в результатах терапевтического лечения (Cozolino, 2002; Lambert & Ogles , 2004; Smith et al., 1980). Вместо этого была выдвинута «основанная на мозге перспектива» , позволяющая новый и более широкий междисциплинарный или биопсихосоциальный взгляд на психотерапевтические вмешательства (Linford & Arden, 2009, стр. 19).
Большинство современных исследователей в областях, поддерживающих биопсихосоциально-духовный взгляд на функционирование человека, утверждают, что крупные достижения в нейробиологических исследованиях за последнее десятилетие привели к «сдвигу парадигмы» или, другими словами, к «возрождению психического здоровья» (Linford & Arden, 2009; Rossouw, 2010b, 2011; Sulmacy, 2002).В частности, Россоу (2010b, стр. 5) утверждает, что, основываясь на нейробиологии, «разговорная терапия» сталкивается с «новыми проблемами» и «захватывающими новыми возможностями», в то время как смена парадигмы произошла по пути от «вспомогательной модели к модель восстановления »и от« модели восстановления к модели повышения качества жизни ».
Ключевые идеи, способствующие возвышению современного возрождения психического здоровья, были провозглашены в знаменательной статье Эрика Кандела (1998), лауреата Нобелевской премии по медицине.Он заявил, что развитие «наук о мозге» вызвало «замечательную научную революцию» и что специалисты в области психического здоровья должны обладать «способностью включать психическую и эмоциональную жизнь в рамки, включающие как биологические, так и социальные детерминанты» (стр. 467). . Эрик Кандел также описал взаимодействие между процессами мозга и окружающей средой через изменение экспрессии генов и, после усиления синаптических связей, как основу человеческих убеждений, взглядов, воспоминаний, личности и предрасположенностей (Walter et al., 2009). Кроме того, он выдвинул важную идею взаимодействия между «нейронными механизмами» пациентов (стр. 466) и «нейронными механизмами» их психотерапевтов, предвещая функцию зеркальных нейронов — одно из важнейших нейробиологических открытий, которое пока не сделано. должны быть тщательно изучены в психотерапевтических исследованиях и практике (Rossouw, 2010a).
Среди других наиболее явных нейробиологических открытий, способствующих повышению качества жизни клиентов с помощью психотерапевтических вмешательств, современные исследователи выделяют открытие нейротрансмиттеров и их действия, нейропластичность, нейрогенез и регуляцию психических функций снизу вверх и сверху вниз ( Россоу, 2010а, 2012).В результате возникают новые способы объединения нейробиологии и психотерапии, одним из которых является нейропсихотерапия — новая парадигма лечения в Австралии, основным сторонником и теоретиком которой является доктор Питер Россоу из Университета Квинсленда (Rossouw, 2010a, 2010b, 2011, 2012, 2014).
ОпределениеВ современной литературе нейропсихотерапия называется «все более популярной областью исследований» (Walter et al., 2009, S174), а также «естественным результатом нейробиологических исследований» (Rossouw, 2011, стр.3). Также важно отметить, что термин «нейропсихотерапия» использовался в разных странах и в довольно разных формах (Grawe, 2007; Judd, 1999; Kaplan-Solms & Solms, 2000; Laaksonen & Ranta, 2013; Walter et al. ., 2009). Вообще говоря, одна группа исследователей связывает нейропсихотерапию с «использованием нейропсихологических знаний в психотерапии лиц с расстройствами мозга» (Judd, 1999, стр. 3) или, другими словами, с воздействием «неврологической дисфункции или синдромов». у пациентов (Лааксонен и Ранта, 2013, стр.1). Другая группа исследователей рассматривает нейропсихотерапию как «специальную область психотерапии», где неврологические и нейробиологические знания служат для того, чтобы направлять клиентов «в процессе реструктуризации их мозга в сторону более высоких уровней функционирования и благополучия» (Rossouw, 2011, стр. 3). ; Walter et al., 2009).
В этой статье основное внимание уделяется последней концептуализации нейропсихотерапевтической структуры, которая была основана на когнитивно-эмпирической теории личности (CEST) Сеймура Эпштейна (2003) и развита Клаусом Гроу (2007).Обрисованы самые последние концепции нейропсихотерапии как области исследований (Walter et al., 2009) с учетом следующих соображений на будущее.
Когнитивно-эмпирическая самооценка личностиВ своей основной работе «Нейропсихотерапия: как нейронауки влияют на эффективную психотерапию» Клаус Граве, выдающийся швейцарский исследователь и практик, упоминает CEST как теорию, которая «особенно заинтриговала» его и которая послужила основой для его c теории устойчивости. модель психического функционирования (Grawe, 2007, стр.167-171).
Одним из основных интересов Сеймура Эпштейна (1917-2011), который был заслуженным профессором психологии Массачусетского университета, была разработка единой теории личности, которая нашла свое отражение в его когнитивно-эмпирической само-теории личности ( 2003 г.). Предполагается, что эта теория совместима с психодинамическими теориями и теориями обучения, а также с современными взглядами на обработку информации. «Интегрирующая сила» (стр. 159–162) CEST проистекает из трех основных предположений: 1) люди склонны обрабатывать информацию с помощью двух независимых и интерактивных концептуальных систем; предсознательная эмпирическая система и сознательная рациональная система ; 2) Эмпирическая система эмоционально управляема, организована и адаптивна; 3) Согласно CEST, предложены четыре базовых потребности ( желание максимизировать удовольствие и минимизировать боль, потребность в связях, необходимость поддерживать стабильность и согласованность концептуальной системы человека, потребность в повышении самооценки) одинаково фундаментальны, и их взаимодействие может вызывать парадоксальные реакции.В то время как потребности «служат сдерживанием и противовесом друг другу» (стр. 162), неадекватные последствия возникают, когда потребности удовлетворяются «конфликтным образом» (например, за счет других).
В CEST также предлагается, чтобы люди автоматически конструировали имплицитную теорию реальности, которая включает в себя теорию самооценки , теорию мира и теорию мира , и , соединяющие утверждения. Кроме того, изложенные основные потребности соответствуют четырем основным убеждениям : о доброте и злобе мира; о предсказуемости, управляемости и справедливости мира в сравнении с его непредсказуемостью, неконтролируемостью и несправедливостью; степень, в которой человек любят или отвергают, и заслуживают доверия, а не ненадежные, и около человек достойны против недостойного себя (стр.164) .
Эпштейн и его соратники доказали, что успешно проверяют предположения CEST преимущественно посредством адаптации процедур, используемых Тверски и Канеманом (см., Например, Epstein et al., 1992). В результате Эпштейн (2003, стр. 176) предполагает, что, согласно CEST, эффективность психотерапии зависит от изменений в эмпирической системе и может быть достигнута тремя способами: с помощью «рациональной системы для исправления и тренировки эмпирической системы. система»; обеспечение «эмоционально значимого корректирующего опыта» и «общение с системой переживаний в ее собственной среде — фантазии, образах, метафорах, конкретных представлениях и нарративах».
Теоретико-системная модель психического функционированияОбрисованные в общих чертах постулаты теории личности Эпштейна плюс его идеи об эмпирической системе, участвующей в человеческих тенденциях «достигать приятных результатов и избегать неприятных» (Эпштейн, 2003, стр. 160), получили дальнейшее развитие в теоретико-согласованной модели Гроуа. умственное функционирование (Grawe, 2007). Вообще говоря, подход Грэу представляет собой преобразование результатов нейробиологических исследований в психотерапевтическую область (Draguns, 2007) с целостным взглядом на функционирование клиентов.Эта модель используется автором как пояснительная основа для общего понимания психического функционирования человека, развития психических расстройств, а также как необходимые нейропсихотерапевтические вмешательства, которые необходимо применять при работе с клиентами. Рецензенты работы Гроу рассматривают его подход как «индивидуализированное сочетание когнитивно-поведенческих, процессно-экспериментальных и межличностных методов» (Draguns, 2007).
Регуляция последовательности как основной принцип психического функционированияПосле пересмотра концептуализации Эпштейна, Grawe (2007, стр.165-168) предлагает принцип последовательности как «центральный принцип психического функционирования», который также служит «условием для эффективного удовлетворения основных потребностей». Термин «согласованность » упоминается как «совместимость одновременно происходящих нервных / психических процессов» (стр. 168) или «внутренние отношения между интрапсихическими процессами и состояниями». Стремление к последовательности рассматривается Грейв как «высшая движущая сила в нервном / психическом функционировании» и, следовательно, как «высший или всеобъемлющий регулирующий принцип» (стр.173). В общих чертах, Грейв утверждает, что регулирование последовательности дает нам понимание психического функционирования человека и должно рассматриваться в контексте целенаправленной деятельности, направленной на удовлетворение основных потребностей. Следовательно, регулирование согласованности и удовлетворение потребностей «внутренне взаимосвязаны» (стр. 169) «соединяющей конструкцией» соответствия или «совместимостью текущих мотивационных целей и фактического восприятия» человека.
Основные элементы теоретико-согласованной модели психического функционирования: основные потребности человека, мотивационные схемы, несоответствие, несоответствиеНесмотря на то, что Грейв делает упор на нейробиологические основы психического функционирования человека, он предлагает следующий вопрос как основополагающий для эффективной нейропсихотерапии: «Что движет этим человеком?» (п.164). Сосредоточение внимания на мотивационных аспектах жизни клиентов позволяет нейропсихотерапевтам проводить персонализированные терапевтические вмешательства, сопоставимые с современными наиболее широко одобренными холистическими подходами к человеческим страданиям (Kleiman & Seeman, 2000).
Модель теории согласованности предполагает, что умственная деятельность иерархически организована и управляется целями и мотивационными схемами, которые формируются в ходе умственного развития. Таким образом, Grawe определяет мотивационных схем как «средства, которые человек развивает в течение своей жизни, чтобы удовлетворить свои потребности и защитить их от нарушения» (стр.170). В случае взросления в среде, ориентированной на удовлетворение потребностей, индивид вырабатывает мотивационные схемы подхода и поведенческие репертуары, предназначенные для реализации целей в различных условиях. Напротив, если основные потребности неоднократно нарушаются, мотивационные схемы избегания формируются, в первую очередь в целях защиты.
Непрерывный поток восприятий создается во время взаимодействия человека с окружающей средой, соответствует ситуационному опыту и поведению и находится на самом низком уровне модели (Grawe, 2007) (см. Рисунок 1 ниже).
Эти представления формируют сигналы обратной связи о том, как достигаются мотивационные цели. Их называют сигналами неконгруэнтности , вместо , которые Грэйв использует в теории управления Пауэра (1973). Если уклонение преобладает над заходом на посадку, появляются сигналы несоответствия в отношении невыполненных сигналов захода на посадку, что создает несоответствие захода на посадку. В случае неспособности избежать пугающих переживаний возникает несоответствие избегания . Кроме того, тенденции приближения и избегания могут активироваться одновременно и взаимно подавлять друг друга, что приводит к мотивационным конфликтам, или мотивационным несоответствиям. Мотивационные конфликты могут впоследствии привести к несоответствию или «несоответствию между реальным опытом и активизированными мотивационными целями» (Grawe, 2007, стр. 172). Таким образом, несоответствие и несоответствие рассматриваются Гроу как наиболее важные версии несогласованности в психическом функционировании человека. Постоянно повторяющееся невыполнение целей сближения и избегания может привести к повышенному уровню несоответствия или, другими словами, к очень сложному стрессовому состоянию , сопровождающемуся хронически повышенным уровнем отрицательных эмоций.
По словам Гроу, основные потребности обеспечивают нейропсихотерапевтов критериями для измерения устойчивости у людей. В модели базовые психологические потребности рассматриваются как присутствующие у всех людей, и их нарушение или длительное невыполнение рассматривается как наиболее важная причина ухудшения психического здоровья и благополучия клиентов (Grawe, 2007). Среди основных потребностей Grawe различает: потребность в привязанности, потребность в ориентации и контроле, потребность в повышении самооценки и защите самоуважения, а также потребность в максимальном удовольствии и избегании стресса.
Комплексная теоретическая модель нейропсихотерапииБолее совершенная модель, которая включает современное мышление в нейропсихотерапии как уникальную метатеоретическую основу для понимания состояния человека, была недавно предложена доктором Питером Россоу (Rossouw, 2014). Он заявляет, что нейропсихотерапия представляет собой целостную модель, которая объединяет нейромолекулярные данные и данные об окружающей среде с основной целью облегчить изменения у клиентов и изменить их паттерны патологии в сторону здоровых изменений, которые повышают качество жизни.Автор подчеркивает серую зону между «природой» (генетика) и «воспитанием» (внешнее воздействие), прежде всего на основе нейронной пластичности и эпигенетики — понятий, которые рассматривают мозг как сложную сеть и что нейронная активация чувствительна к факторам окружающей среды. .
Основываясь на идеях Гроу, изложенных выше, Россоу ввел несколько новых функций в свою интегрированную модель нейропсихотерапии (см. Рис. 2).
Во-первых, Россоу описывает основные человеческие потребности, которые необходимо учитывать при работе с клиентами.Потребность в безопасности рассматривается как основная потребность, которая играет главную роль в упрощении мотивационных схем. Эта идея проистекает из ключевого нейронного принципа — принципа выживания (мозг изменяется для увеличения выживаемости), где безопасность «является ключом» (Rossouw, 2014, стр. 55) к облегчению нейронного распространения и мотивационным схемам подхода. , в то время как нарушение безопасности ведет к нервной защите и избеганию. Таким образом, обеспечение безопасности в процессе нейропсихотерапии помогает клиентам испытать контролируемое несоответствие, а также освоить мотивационные схемы подхода.
Основная потребность в безопасности активируется через потребность в контроле, потребность в избегании дистресса и боли и максимальном удовольствии, а также потребность в привязанности. В отличие от концептуализаций Грэйва, в интегрированной модели концепция самости (и самооценки) представляет собой конструкцию более высокого порядка, которая является результатом нейронных паттернов, связанных с первичными потребностями, и может быть идентифицирована только в отношении развития базовых потребностей и их воздействия на них. обогащенная или скомпрометированная среда.Таким образом, в интегрированной нейропсихотерапевтической структуре «я» представляет собой конструкцию более высокого порядка, которая приводит к кульминации основных потребностей.
Вкратце, интегрированная теория нейропсихотерапии включает генетические влияния, которым человек подвергается в окружающей среде, — воздействия, которые приводят к различным генетическим проявлениям. Либо безопасная (обогащенная) среда, либо сложная (скомпрометированная) среда приводит к активации несоответствия как основы изменения, жизни, выживания и процветания.Опыт контролируемого несоответствия приводит к удовлетворению всех трех основных потребностей с помощью шаблонов подхода. Это, в свою очередь, подавляет реакцию на стресс и ее активацию, а также способствует нейральной пролиферации, префронтальной корковой активности и сдвигам кортикального кровотока к лобным областям. В случаях нарушения безопасности активируется система реакции на стресс, что в конечном итоге приводит к увеличению выработки гормонов стресса и нарушению активации лобных долей. В таких случаях нейронная активация выживания инициирует появление паттернов избегания.Это краткосрочное повышение выживаемости может поставить под угрозу процветание в долгосрочной перспективе, что приведет к возникновению психопатологии. Россоу (2014) постулирует, что нейронная активация, основанная на страхе, когда она становится стандартной моделью активации, приводит к психопатологии, развивающейся снизу вверх.
Россоу (2014) описывает конкретные принципы восходящей нейропсихотерапии, основанные на изложенных теоретических основах, которые также подтверждаются рядом тематических исследований, представленных в книге.Основная траектория нейропсихотерапевтической работы подразумевает приоритет облегчения условий безопасности (на физическом и эмоциональном уровнях) для клиентов посредством подавления их стрессовых реакций с помощью принципов Роджерса (Rodgers, 1961) и, таким образом, удовлетворения основных человеческих потребностей. Здесь прочный терапевтический альянс обеспечивает «интегративные отношения» между нейропсихотерапевтом и клиентами, «в которых уважаются различия и культивируются сострадательные связи» (Rossouw, 2014, p.62).
Только после соответствующей стимуляции лечения и создания безопасной среды для клиентов нейропсихотерапевт может приступить к обнаружению переживаний нарушения потребностей и содействия новым повествованиям. Россоу подчеркивает, что одной из ключевых особенностей нейропсихотерапии является необходимость облегчить корковый потенциал, а не предполагать его. Это облегчение достигается постоянной терапевтической поддержкой и продолжающейся активацией новых здоровых нейронных сетей, поддерживаемых усовершенствованными зеркальными нейронными сетями, использующими нейронные принципы Дональда Хебба и Майкла Мерзенича (Kandel, 2005).
Современное состояние нейропсихотерапии как направления исследованийСовременные авторы определяют нейропсихотерапию как область прикладных исследований, которая пытается: идентифицировать нейронные медиаторы и функциональные мишени психотерапевтических эффектов определять новые терапевтические пути с использованием нейротехнологии и разрабатывать психотерапевтические вмешательства на основе нейробиологических знаний (курсив автора) (Walter et al., 2009). Основная траектория поля видится в его потенциале предоставить исследователям «надежные суррогатные маркеры» (Walter et al., 2009, с. S180) или клинические индикаторы причинных факторов развития психических расстройств, полезные для диагностики, прогноза и прогнозирования психотерапевтических изменений. Этот курс становится возможным благодаря интеграции нейробиологии в психотерапевтическое образование, исследования и практику.
Что касается идентификации нейронных медиаторов и функциональных мишеней психотерапевтических эффектов, наиболее четко обозначенные примеры относятся к исследованиям нервного субстрата, лежащего в основе дисфункциональной эмоциональной регуляции (Beauregard et al., 2001; Дэвидсон и др., 2000; Grawe, 2007; Ochsner et al., 2004; Россоу, 2012; Walter et al., 2009). Несмотря на то, что тревога и депрессия функционально различаются (Grawe, 2007), цели возможной психотерапевтической работы с этими психическими состояниями так или иначе затрагивают схожие структуры мозга. Вообще говоря, эти структуры могут включать миндалевидное тело, вентромедиальную и дорсолатеральную префронтальную кору (ПФК), связанные с механизмами избегания и отрицательными эмоциями; и передняя поясная кора головного мозга (АКК), отвечающая за преобразование эмоций в определенные чувства, а также за внимание и действия.Что наиболее важно, исследователи утверждают, что эта область нейропсихотерапии подчеркивает важность нейровизуализации для отслеживания механизмов, которые не будут очевидны при использовании поведенческих методов, например, устойчивый регуляторный эффект на активацию миндалины (Walter et al., 2009). Здесь развитие методологии нейровизуализации связывает мозговые процессы с медиаторами психотерапевтических эффектов. Кроме того, признано, что понимание взаимосвязей разума и мозга может быть полезным для самих клиентов, создавая у них мотивацию к изменениям, а также для более глубокого понимания их условий (Walter et al., 2009).
Вторая область современной нейропсихотерапии связана с определением новых терапевтических путей с использованием нейротехологии , которые исследователи считают наиболее выдающимися по крайней мере в двух областях. Первый относится к нейробиологическому применению психотропных препаратов, а также естественных нейромедиаторов, которые могут влиять на психотерапевтические вмешательства (Grawe, 2007). Например, несколько исследователей сосредоточили свое внимание на функции окситоцина в психотерапии, поскольку он служит нейропептидом, оказывающим успокаивающее действие на систему тревоги разлуки (Rossouw, 2011).Было показано, что окситоцин повышает доверие и умственную способность людей (Domes et al., 2007), играя важную роль в привязанности, которая так важна для «пути развития здорового человека» (Rossouw, 2011, стр. 5). Другой пример — использование лекарств, которые могут влиять на рецепторы, важные для процессов обучения и угасания, что в сочетании с когнитивно-поведенческой терапией оказывается эффективным, особенно при социальном тревожном расстройстве (Hofmann et al., 2006).
Еще одна область для определения возможных терапевтических путей становится возможной с помощью процедур функциональной нейровизуализации и использования нейро-обратной связи как процесса, посредством которого клиенты могут научиться саморегулировать свою мозговую деятельность (Linden, 2006; Masterpasqua & Healey, 2003) . Так, например, транскраниальная магнитная стимуляция (ТМС), функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) и нейро-обратная связь оказались полезными для широкого круга проблем: симптомы обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР), лекарственно-устойчивые галлюцинации, нарушение восприятия. боли, синдрома дефицита внимания / гиперактивности (СДВГ), а также шизофрении и депрессии (DeCharms, 2008; Masterpasqua & Healey, 2003; Schonfeldt-Lecuona et al., 2003).
Третья область современного нейропсихотерапевтического применения видна в разработке психотерапевтических техник на основе нейробиологических знаний. Здесь автор указывает на такие инновационные терапевтические процессы, как десенсибилизация и повторная обработка движений глаз (EMDR) и повторная консолидация следов памяти, особенно для клиентов, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) (Jeffries & Davis, 2012; Nader & Hardt, 2009; Шапиро, 1996).В этом ключе свидетельства в пользу двусторонней стимуляции движения глаз как важного компонента EMDR предполагают, что она сначала увеличивает доступ к эпизодическим воспоминаниям, а затем действует на компоненты рабочей памяти (Jeffries & Davis, 2012). Этот прогресс помогает психотерапевтам найти лучший способ пробудить и повторно интегрировать травматические воспоминания, что позволяет пациенту сосредоточиться на травматических воспоминаниях менее неприятным и, следовательно, обеспечивает более легкий доступ к этим воспоминаниям.
В описанной современной нейропсихотерапии серьезные психические расстройства часто рассматриваются как «сетевые расстройства» (Walter et al., 2009, с. S176), что предполагает патологическую функциональную связь или «нейрофункциональный режим» (то есть «дисфункцию отдельной нейронной сети») в качестве основного процесса для любого данного психического состояния. Например, считается, что кортико-лимбическая дисрегуляция объясняет депрессивные симптомы, а не то, что ранее поддерживало взаимодействие повышенной эмоциональной реактивности снизу вверх и снижения регуляции эмоций сверху вниз PFC (Brooks et al., 2009). Кроме того, изменения в активации префронтальной коры посредством психотерапии и фармакологического лечения в настоящее время связаны с дифференциацией тонической активации или активации в состоянии покоя и реакций, связанных с событием, а не просто с уменьшением регуляции снизу вверх и увеличением регуляции сверху вниз (Walter et al., 2009).
Российская психология ВведениеРоссийская тройка
Современная российская психология уходит своими корнями в 1920-е годы, когда замечательная группа советских исследователей, «русская тройка» (Россоу и Костяная, 2014) во главе с Львом Выготским, приступила к тщательному исследованию широких психологических феноменов. Общая линия их исследовательского поиска проявлялась в амбициозном желании молодого Александра Лурия принять участие в «создании объективного подхода к поведению, сконцентрированного на реальных событиях» (Luria, 1979, p.25).
Как из-за особого состояния глобальной психологии как научной дисциплины того времени, так и из-за социально-исторического контекста «родины» Выготский и его коллеги, казалось, имели четкое представление о том, что следует изучать. По словам Лурия и Алексея Леонтьева, тогда они стремились установить материалистическое исследование психической деятельности человека (Хомская, 2001). Для лучшего понимания важно упомянуть, что эти исследователи пытались определить себя где-то между «идеалистическим» и «натуралистическим» подходами к человеческим процессам, уделяя особое внимание основным постулатам философии марксизма.В совместных работах тройки можно выделить несколько основных исследовательских тем, а конкретные интересы каждого из исследователей представлены в следующих параграфах.
Советских психологов в первую очередь интересовала проблема сознания или, в других мирах, понимание того, что составляет психологию людей и чем они отличаются от других видов (Хомская, 2010). Таким образом, российская тройка уделяла первостепенное внимание культурно-историческому развитию высших психических функций через опосредованные процессы речи и мнемотехники как конкретные результаты культурного развития общества.Для объяснения опосредованных процессов Выготский предложил понятие «знак», подчеркнув, что психические процессы человека опосредуются инструментами, имеющими «значения», и не только когнитивные, но и психологические (Выготский, 1999). Вторая важная идея советской психологической концепции состоит в том, что активность человека по изменению своего окружения играет решающую роль в процессе опосредования высших психических функций и овладения конкретным человеческим поведением (Хомская, 2010).В результате сознание упоминается как специфическая человеческая форма рефлексии, которая создается внешними условиями и сложными социальными формами практической деятельности.
Далее исследовательская группа посвятила свое исследование основным принципам развития человеческого разума или изучению системной и динамической структуры разума / сознания (Хомская, 2010). Основной принцип исследования предполагал, что структура определенных психических процессов человека формируется в результате внешней деятельности человека и может быть интернализована в дальнейшем в течение жизни человека.Другой важный принцип состоит в том, что сознание характеризуется системной структурой, и все высшие психические функции связаны друг с другом. Следовательно, чтобы понять сингулярную функцию, необходимо проанализировать систему в целом (Лурия, 1973; Выготский, 1978). Важно отметить, что «прогрессивное» значение постулатов Выготского, признанное его учениками, проявляется в «динамическом» видении психических процессов человека: сами функции возникают в процессе психического развития ребенка и изменяют свою взаимосвязанность за счет перехода к более сложным формам. умственной деятельности (Хомская, 2010).
Изучение концепта «значение» было одной из последних совместных исследовательских попыток «тройки» (Хомская, 2010). Советские исследователи особенно интересовались его происхождением и развитием в культурном, социальном и психологическом контексте (Gredler & Shields, 2008). Исследователи констатировали, что «смысл» находит свое отражение в слове и опосредует процесс непосредственного чувственного отражения мира (Хомская, 2010). Слово здесь рассматривается как неотделимое от значения и наоборот.Чтобы исследовать психологическое значение, необходимо исследовать слово в его функции процесса обобщения, что нашло отражение в исследованиях тройки по формированию понятий (понятий) у детей (Хомская, 2010).
Продвигая и поддерживая изложенные общие постулаты советской психологической системы, каждый из исследователей сосредоточился на конкретном аспекте этой концепции и в соответствии со своими индивидуальными интересами: Лурия (1973) в целом занимался церебральной организацией психических функций, Выготский (1978) в первую очередь сосредоточился на социокультурных аспектах человеческого функционирования , а Леонтьев (1979a) далее представил свою собственную теорию деятельности .
Александр Романович ЛурияАлександр Лурия был основателем российской нейропсихологии, который основывал свои исследования на вышеупомянутой общей психологической структуре русской тройки и придумал уникальные соображения в области взаимодействия мозга и разума (Kostyanaya & Rossouw, 2013; Rossouw & Kostyanaya , 2014). В России нейропсихология рассматривается как область, возникшая между психологией, медициной и физиологией, где центральной темой было изучение церебральной организации (локализации) психических функций (Хомская, 2010).
Хомская (2010) отмечает, что три следующих вопроса представляли особый интерес для Лурии и определили его исследование взаимодействия человеческого разума и мозга: 1) Что составляет психическую функцию как психологический феномен? 2) Что составляет мозг как субстрат для психических функций или каковы основные принципы его организации? 3) Как психические функции могут быть связаны со структурами мозга? В результате объединения запросов Лурии с запросами Выготского и Леонтьева высшая психическая функция человека в советской психологии была признана сложной формой (конфигурацией) психической деятельности, включающей; движущие мотивы, цели (программа), исполнительные элементы (действия и операции) и механизмы контроля (Хомская, 2010).Кроме того, исследователи подчеркнули, что высшие психические функции занимают высшее положение, поскольку они возникают в течение жизни, опосредуются психологическими инструментами и контролируются добровольно.
Стоит отметить, что именно Лурия в начале 1920-х годов начал свои тщательные исследования в области философии, психологии и медицины в Казанском университете, что впоследствии позволило ему привлечь Выготского и Леонтьева в Москву и создать Русскую тройку (Костяная). И Россоу, 2013).Те годы были временем тоталитарного режима в Советской России, а также политических репрессий, несвободы, изоляции от мирового научного сообщества, пропаганды и политизации социальных наук (Гиндис, 1991; Соколова, 2005). Исторические потрясения того времени во многом нарушили исследования, не позволяя исследователям изучать различные области своих интересов из-за тщательной проверки и политической цензуры. Поэтому сам Лурия, а также его коллеги и ученики отмечают, что его научный прогресс был «несколько непоследовательным» (Kostyanaya & Rossouw, 2013, p.48), однако на протяжении его карьеры можно выделить несколько основных тем.
Интересно, что в некоторых исторических отчетах о советской психологии ставится под вопрос, следует ли изначально относить появившиеся научные достижения к марксистско-ленинской методологии, или, скорее, они возникли, несмотря на это идеологическое давление (Гиндис, 1991; Ломов, 1984). Таким образом, начало 20-х годов прошлого века в Советском Союзе ознаменовалось исследованиями тройки в области «педологии» или «интегративной науки о ребенке как целостном образовании» (цитируется по Gindis, 1991, p.169). Исследователи руководствовались идеями о пластичности человеческой природы, о силе социальной обусловленности и о возможностях научных методов. Эти идеи, а также акцент тройки на качественных методах и индивидуальных различиях в детях, были подвергнуты критике со стороны властей и признаны вредными для «социального государства» (Gindis, 1991, p. 170). Однако, как утверждает Гиндис, «наука имеет свою логику развития, и интеллектуальная деятельность не может сводиться просто к реакции на политическую среду» (стр.170). В этом ключе исходные постулаты о человеческих способностях и пластичности человеческой натуры были в дальнейшем включены Луриа в его исследования по анализу и восстановлению психических функций человека (Luria, 1963, 1966, 1973, 1976, 1979).
Еще до встречи с Выготским на Втором психоневрологическом конгрессе в Ленинграде Лурия уже начал свою известную совместную работу с Леонтьевым над комбинированным двигательным методом, которая привела к разработке первого детектора лжи в советской системе уголовного правосудия (Kostyanaya & Rossouw). , 2013).За этим первым исследованием сложного человеческого поведения посредством анализа влияния аффективных реакций на двигательные реакции последовало исследование Лурии по планированию и регулирующей роли речи, а также по афазии и аномальному онтогенетическому развитию у детей (Glozman, 2007). За годы совместной работы тройки Лурия как сумел внести вклад в развитие культурно-исторического подхода к психологии , так и преследовать собственные интересы (Kostyanaya & Rossouw, 2013).Он участвовал в многочисленных исследованиях роли наследственности и внешних факторов в психических процессах (Luria, 1979), о локализации и восстановлении церебральных нарушений и связанных с ними функций, что в конечном итоге было описано в одной из его основных работ, The Working Brain: Введение в нейропсихологию (Лурия, 1973).
Среди наиболее значительных концепций Лурии, которые он представил в послевоенный период, есть концепция трех основных функциональных единиц мозга, ответственных за психические процессы и сознательную деятельность человека (1973): единица для регулирования тона и бодрствования; , , блок для получения, обработки и хранения информации, и , блок для программирования, регулирования и проверки умственной деятельности. Он утверждал, что эти единицы обладают иерархической структурой, включающей три корковые зоны: первичная (проекционная) область; вторичная (проекционно-ассоциативная) зона, и третичная зона (зоны перекрытия). В своем нейробиологическом анализе Лурия подчеркнул, что психические процессы человека представляют собой сложные функциональные системы, в которых задействованы группы областей мозга, работающих во взаимодействии (Kostyanaya & Rossouw, 2013).
В последние годы карьеры и жизни Лурия сосредоточился на новом подходе к структуре процессов памяти, новых областях нейропсихологии (т.э., нейролингвистика) и изучение взаимосвязи между полушариями мозга (Кузовлева, Дас, 1999). Его теоретические идеи нашли свое практическое применение в уникальном клиническом подходе Лурии к разработке, применению и интерпретации нейроспсихологической оценки (Ardila, 1992; Lewis et al., 1993).
Лев Семенович ВыготскийЛев Выготский — один из самых известных российских психологов, чьи работы были переведены на многие языки, применялись в различных культурных контекстах и оказали значительное влияние на психологию развития во всем мире (Gallagher, 1999; Gredler & Shields, 2008; Homskaya, 2010; Карпов, Хейвуд, 1998; Костяная, Россоу, 2013; Луи, 2009).Ему удалось оставить после себя около двухсот семидесяти научных работ, когда в 1934 году в возрасте 37 лет он умер от туберкулеза, который в то время в России нелегко лечить (Gallagher, 1999). Среди наиболее очевидных факторов, повлиявших на траекторию творчества Выготского и, в частности, на его развитие культурно-исторической теории , Gredler & Shields (2008) обнаружили, что социально-исторический контекст Советской Социалистической Республики повлиял на его таланты и методы научного анализа.
Увлечения Выготского в раннем детстве историей, искусством, литературой и театром были одними из предшественников его будущих научных достижений, первым из которых был его тезис о трагедии Шекспира о Гамлете, признанный многими ведущими учеными в этой области, за которым последовали его исследования. в психологии искусства (Баянова, 2013). После блестящей презентации в 1924 г. «Методы рефлексологического и психологического исследования» на Втором Всесоюзном психоневрологическом съезде в Ленинграде Выготский присоединился к Лурии и Леонтьеву в Московском институте экспериментальной психологии.Это время признано его коллегами «поворотным моментом» в своей карьере (Лурия, 1979), поскольку это было началом многих плодотворных исследовательских путей для российской психологической науки.
В последующие годы непрерывной борьбы с туберкулезом Выготскому удалось защитить диссертацию на тему «Психология искусства», написать выдающийся методологический очерк «Историческое значение кризиса в психологии», а также свои основные работы в области психологии. образование, аномальная психология и культурно-исторический подход к психологии: «Педагогическая психология», «Мысль и речь», «История развития высших психологических функций», «Проблемы умственной отсталости» (теория Выготского, 2010).В 1926 г., окончив медицинское образование, Выготский создал лабораторию по изучению психологии аномальных детей, которая впоследствии стала Экспериментальным институтом дефектологии (Выготская, 1999). В то время различные специалисты из смежных областей, а также родители и родственники страдающих детей посещали презентации дела Выготского и его консультации.
Выготский хорошо известен своим крупным изложением культурно-исторической теории психического развития, которое было разбросано по его многочисленным работам и реализовано в различных областях, в первую очередь в исследованиях нормального и аномального развития ребенка (Gallagher, 1999). ; Гредлер и Шилдс, 2008).Руководствуясь марксистской теорией, а также объективным подходом к психологии, Выготский видел в исследовании сознания главный предмет психологической науки (Хомская, 2010). Его здравые теоретические соображения, тем не менее, позволили Выготскому серьезно развить его теорию, которая применялась как в образовательной, так и в клинической областях практики (Gredler & Shields, 2008; Homskaya, 2010).
Анализируя человеческое развитие, а также развитие каждого отдельного человека, Выготский пришел к основному выводу, что онтогенез человека определяется как естественными (органическое созревание) , так и планами культурного развития (Хомская, 2010).По Выготскому, именно в процессе , исторического развития из социальных людей меняются способы овладения своим поведением и вырабатываются уникальные, высшие и культурные формы человека (Хомская, 2010). В случае применения теории к развитию ребенка Выготси постулировал, что социальное взаимодействие играет основную роль в постоянных изменениях в мыслях и моделях поведения детей, которые могут быть довольно сложными в различных культурах (Gallagher, 1999).Выготский предполагает, что процессы развития опираются на культурные инструменты, которые могут передаваться от человека к человеку тремя основными способами: через имитационное обучение , обучение с инструкциями, и совместное обучение (Gallagher, 1999) . Психологические инструменты Выготский определил как «интеллектуальные механизмы или операции, которые мы используем для изучения нашего окружения и взаимодействия с другими» (Луи, 2009, стр. 20). Среди наиболее глубоких культурных инструментов, которые он предложил, были символы, письменный и устный язык, карты и научный метод (Gredler & Shields, 2004).
Галлахер (1999) выделяет несколько основных принципов теории когнитивного развития Выготского, которые также относятся к более широким рамкам, которые он применил к психологии психических функций человека. Во-первых, частная речь используется детьми для планирования и управления своим собственным поведением. Чаще всего дети используют частную речь, когда выполняемые ими задачи становятся для них слишком трудными для выполнения без соответствующей помощи. В результате второй принцип отсылает к концепции Выготского зоны ближайшего развития (ZPD) или разницы между фактическим уровнем развития, определяемым индивидуальным решением проблемы, и уровнем потенциального развития, определяемым при решении проблемы под руководством взрослых. или в сотрудничестве с более осведомленными коллегами (Луи, 2009).
Таким образом, успех обучения и когнитивного развития зависит от способности выполнять задачи в рамках индивидуального ZPD. Кроме того, процесс обучения, ведущий к развитию, должен обладать двумя основными характеристиками: субъективность и подмости (Gallagher, 1999; Louis, 2009). Субъективность возникает, когда в процессе обучения два человека начинают задание с разным пониманием и в конечном итоге приходят к общему пониманию. Строительные леса относится к изменению помощи более образованного человека с интенсивной на сокращенную, в то время как навыки учащегося улучшаются. Кроме того, Выготский утверждал, что каждая психическая функция в культурном развитии ребенка проявляется дважды: во-первых, во время общения с другими ( интерпсихологически, ), а затем внутри ребенка ( интрапсихологически), где усвоение языка играет наиболее важную роль. влиятельная роль (теория Выготского, 2010).Вообще говоря, тема большинства работ Выготского отсылает исследователей к акценту на социальное обучение, культурный опыт и внутренние силы человека в процессах развития.
Леонтьев Алексей НиколаевичАлексей Леонтьев — выдающийся российский исследователь, который в 1930-х годах сформировал Харьковскую психологическую школу, ориентированную на деятельностный подход к психологии, которая до сих пор остается основной психологической доктриной в России (Соколова, 2005).Некоторые исследователи пытались проанализировать, что повлияло на поляризацию взглядов Выготского и Леонтьева, а также произошло ли это на самом деле при создании Харьковской психологической школы (Козулин, 1996; Леонтьев, 2005; Соколова, 2005). Главный концептуальный спор между двумя российскими исследователями описан в работе Леонтьева «Изучение окружающей среды в почвенных трудах Л.С. Выготского », вышедшего только в 1998 г. (Соколова, 2005). В этой работе Леонтьев впервые подчеркивает, что источник психологического развития лежит в деятельности субъекта в окружающей среде , но не только в окружающей среде.
Важно отметить, что Леонтьев также разделял наиболее фундаментальные постулаты культурно-исторической теории, инициированной Выготским (Соколова, 2005). В частности, он поддержал диалектическое устранение Выготским дихотомии между окружающей средой и наследственностью в западной экспериментальной психологии. Леонтьев подчеркивал необходимость исследования «единства субъекта и его окружения» (цитируется по Соколова, 2005, стр. 4), однако он также заявил, что концепция Выготского об опыте не может объяснить важность отношений «Эта личность входит в окружающую ее реальность».Вместо этого он предлагает категорию «значение», которая в рамках контекста деятельности трансформирует любой социально-исторический факт субъекта в психологический (Соколова, 2005).
Анализируя и сравнивая наиболее известные советские психологические разработки, некоторые авторы склонны размышлять о социально-политическом влиянии тех времен, когда возникли теории Выготского и Леонтьева (Козулин, 1996). Таким образом, признавая взаимную социокультурную основу исследований Выготского и Леонтьева, Козулин (1996, с.328) заявляет, что Леонтьев был более ограничен «внутренней цензурой» и «откровенным оппортунизмом» марксизма, замаскировав его «истинные мысли и намерения». Козулин (1996, с. 329) пишет, что основной акцент в работах Леонтьева был сделан на разработке последовательной и надежной психологической модели, в которой «труд как парадигматическая человеческая деятельность становится источником психологического развития личности». Автор приходит к выводу, что поздняя сосредоточенность Леонтьева на значении и мотивах человеческой деятельности была «плохо сформулирована», что позже действительно было признано последователями Леонтьева и теперь тщательно исследовано российскими и зарубежными психологами во всем мире (Baumeister & Vohs, 2002; King & Hicks, 2012; Леонтьев, 2005b; 2012; 2013; Reker & Wong, 2012; Schnell, 2009).
В результате Леонтьев предложил психологическое исследование психических процессов человека с точки зрения трех различных уровней анализа (Rossouw & Kostyanaya, 2014). Самый высокий и самый общий уровень относится к мотивам, которые движут человеческой деятельностью. Промежуточный уровень характеризуется действиями и связанными с ними целями, а самый нижний уровень — это анализ операций, которые могут служить средством для достижения целей более высокого порядка. Кроме того, Леонтьева особенно интересовали действия, которые в конечном итоге могут привести к интернализации внешних действий человека в форме внутренних психических процессов (Козулин, 1996).
Вместе с другими членами советской психологической школы Леонтьев участвовал в разнообразных экспериментальных исследованиях (Соколова, 2008), которые, в свою очередь, побудили его уникальные концептуализации фундаментальных психологических идей через призму его теории деятельности. Так, со ссылкой на анализ процессов опосредования Выготским, Леонтьев изучает формирование памяти и внимания как высших психических функций человека (Леонтьев, 1979b). Применяя свой метод двойной стимуляции, Леонтьев доказал гипотезу Выготского о развитии высших психических функций посредством процесса интернализации знаков / стимулов (Соколова, 2008).В результате своих исследований Леонтьев описал развитие процессов памяти и внимания от доассоциативных до ассоциативных и опосредованных. Леонтьев утверждал, что речь играет одну из основных ролей в посредничестве высших психических функций, в то время как рекомендации для будущих исследований были сделаны в пользу анализа человеческих потребностей и аффектов.
Стоит отметить, что среди его наиболее выдающихся концепций была идея «субъектно-объектного континуума» или, другими словами, понимание человека в мире (Леонтьев, 2000), а также связанная с этим концептуализация личности «Как тип стыка, связывающего развитие общества и личности (« субъективное развитие ») (Леонтьев, 2005а, с.46). Леонтьев твердо убежден, что новое психологическое измерение должно заключаться в изучении места и положения людей в системе социальных связей и коммуникаций или изучении того, что «врожденно» в людях, вместе с тем, что они «приобретают» (Леонтьев, 1983).
Практическое применение теории деятельности Леонтьева было в первую очередь установлено в области взаимодействия человека с компьютером, в частности, в дизайне взаимодействия , продвигаемом сторонниками компьютерных сообществ совместной работы в разных странах (Каптелинин И Нарди, 2006).
Сравнение и противопоставление двух парадигмВ предыдущих двух частях статьи обсуждались разработки советской психологической школы и основы нейропсихотерапевтической системы. Заключительная часть статьи представляет собой критическое размышление о том, что общего между двумя парадигмами и что позволяет их теоретическое сравнение, чем они отличаются и каковы будущие перспективы с точки зрения их взаимного влияния. Стоит отметить, что сравнение этих конкретных областей знания не встречается ни в одной соответствующей литературе и, таким образом, составляет новизну и значимость этого анализа.
Основные сходства и различия между парадигмамиЕсли принять во внимание уровни методологии научного знания, предложенные современным российским психологом личности Асмоловым (1990), становится очевидным несколько основных моментов сходства между двумя парадигмами.
На высшем уровне методологии или, другими словами, при сравнении философии или мировоззрения исследователей обеих парадигм становится ясно, что главной целью исследователей прошлого и настоящего было понимание «человеческого состояние »(Россоу, 2014) путем создания надежных объяснительных моделей.Для Лурии и его коллег (Лурия, 1979) советский режим был временем для реализации «основных амбиций» стать психологом и принять участие в «создании объективного подхода к поведению, сконцентрированного на реальных событиях» (цитируется. в Костяная и Россоу, 2013). Кроме того, именно проблема сознания и последующее взаимодействие между разумом и мозгом были наиболее важными для советских психологов (Хомская, 2010). Точно так же главная цель одного из основателей нейропсихотерапии — Клауса Гроу — заключалась в формулировании «великой теории психопатологии и психотерапии» (Grawe, 2007, стр.xxi), который серьезно относится к «опыту пациентов на всех уровнях». Здесь Grawe (2007) также подчеркивает, что его главный интерес заключается в нейробиологическом объяснении «интегративной» или «общей» психотерапевтической структуры, основанной на его теоретико-согласованной модели психического функционирования.
Однако принципиальное различие между двумя парадигмами проявляется в методологии самого высокого уровня. В соответствии с западной экспериментальной психологией 19 и 20 веков, советские исследователи были в основном озабочены объяснением общих психологических принципов психического функционирования (Fancher, 2006; James, 1981; Luria, 1932; Titchener, 1902; Vygotsky , 1978, 1987).Более того, как упоминалось в предыдущих разделах, основное внимание в их работе было уделено влиянию общества и культуры в целом на развитие высших психических функций, которые, как утверждалось, отличают людей от других видов (Выготский, 1978). Это было преимущественно во время Второй мировой войны и после нее с лечением и реабилитацией ветеранов, когда советская психологическая школа перешла от чистой теории к ее практическим приложениям (Хомская, 2010; Лурия, 1979).Кроме того, в последние годы советской эпохи российские психологи стали все больше и больше интересоваться проблемой личности , , следовательно, имея в виду роль контекста и интернализации значения в человеческом функционировании; и начал видеть будущее психологии в тщательном анализе идиосинкразических психологических феноменов, а не общих феноменов (Хомская, 2010; Леонтьев, 2000).
Напротив, сторонники нейропсихотерапевтической основы подчеркивают, что нейропсихотерапия относится к «нейробиологическому взгляду на проблемы психотерапии» (Grawe, 2007, p.14), а также «практические последствия, вытекающие из этой точки зрения». Согласно Россоу (2014, стр. 3), нейропсихотерапия направлена на «понимание патогенеза благополучия, а также патогенеза психопатологии», чтобы позволить практикующим врачам лучше понять, как они могут реструктурировать мозг в сторону «более высоких уровней функционирования и благополучия». бытие »(Россоу, 2011). Поэтому, несмотря на то, что она была инициирована очень схожей целью создания общей объяснительной модели функционирования человека, советскую психологическую школу можно охарактеризовать как преимущественно теоретическую и отвечающую требованиям классической научной психологии, в то время как нейропсихотерапия — это специфически прикладная область знаний ( Россоу, 2014; Уолтер и др., 2009).
Когда, ссылаясь на следующие два уровня методологии (Асмолов, 1990), общие и конкретные принципы / методы научного исследования, можно также найти различные соответствующие концепции, введенные в обе рассматриваемые парадигмы. Интересно, что уникальные идеи каждого из членов российской тройки (Kostyanaya & Rossouw, 2014) могут быть прямо или косвенно прослежены в теоретико-согласованной модели психического функционирования и ее терапевтических последствиях, предложенных Grawe (2007).Например, аргумент Леонтьева (2000) о главной роли деятельности и связывает мотивов, целей, и действий , а также общую активную позицию человека в изменяющейся среде, которая способствует пониманию человеческого деменциональное функционирование, замечательно соответствует понятию подхода и мотивационной схемы избегания в модели Граве (2007). Таким образом, параллельно с акцентом Леонтьева (1979) на человеческую мотивацию как движущую силу деятельности, Grawe (2007, с.348) заявляет, что «соответствие и согласованность относятся к мотивированным аспектам психического функционирования» и что для того, чтобы терапия была эффективной, нейропсихотерапевт должен подвергнуть сомнению «факторы, которые движут человеком, как положительно, так и отрицательно» (2007 , стр.164).
Фундаментальное допущение нейропсихотерапевтической основы состоит в том, что терапевтический результат зависит от «степени, в которой терапия позволяет достичь постоянных улучшений психического функционирования пациента» (Grawe, 2007, стр.353). Также признано, что улучшение согласованности может быть достигнуто: с помощью лечения , ориентированного на расстройство, опыта терапевтического процесса и лечения отдельных источников несоответствия (Grawe, 2007, стр. 353)) . Возникновение психопатологии, а также часто проявляющийся «тревожный мозг» у клиентов, как считается, возникает в результате компрометации или нарушения основных потребностей и следования «защитным действиям» мотивационных схем избегания (Rossouw, 2014, p.16). Клиенты в этих психопатологических состояниях нуждаются в «эксперте с внешней точки зрения», в то время как «получение помощи извне» также относится к «влиянию на свои нейронные структуры через кого-то с другими нейронными структурами» (Grawe, 2007, стр. 355). Здесь автор косвенно упоминает не только значение зеркальных нейронов как возможных посредников нейропсихотерапевтических вмешательств (Rossouw, 2010), но также ссылается на « сложных ситуаций неконгруэнтности» как средство для овладения клиентами поведением и опытом (Grawe, 2007, стр.222). Другими словами, «двигатель развития металла» и последующее улучшение благосостояния клиентов видится в контролируемом несоответствии, , которое может быть достигнуто, когда люди сталкиваются с ситуациями, которые потенциально могут быть достигнуты; когда человек развивает «потенциал, превышающий достигнутый в настоящее время уровень» (Grawe, 2007, стр. 222).
Те фундаментальные нейропсихотерапевтические состояния, которые направлены на улучшение благополучия клиентов, можно сравнить с условиями для развития высших психических функций и когнитивного развития человека в целом, постулированными более полувека назад Выготским (Louis, 2009). ).Согласно Выготскому, эффективное обучение и когнитивное развитие могут происходить только тогда, когда ученик сталкивается с задачей, находящейся в пределах его или ее зоны ближайшего развития ( см. часть российской психологии). Эффективность когнитивного развития человека также зависит от возможности строительных лесов, , когда помощь более знающего человека уменьшается в соответствии с постоянным овладением навыками учащегося. В этом смысле нейропсихотерапия может быть метафорически связана с формированием новых высших психических функций клиента, которые определяются его потребностями и базовыми возможностями.Обе парадигмы уделяют особое внимание сильным сторонам клиентов , на которых строятся нейропсихотерапия и когнитивное развитие (в случае Выготского) (Grawe, 2007; Хомская, 2010).
Уникальные идеи Лурии о взаимодействии разума и мозга имеют наибольшее сходство с нейропсихотерапевтическими взглядами на важность нейробиологии для психотерапевтической практики. Так, Костяная и Россоу (2013) утверждают, что описание Лурией восходящего развития мозга (Лурия, 1973) очень похоже на нейронные исследования, проведенные Полом Маклином (1990), и его концептуализацию триединого мозга . Понимание фундаментальных нейробиологических процессов важно для практиков при реализации теории на практике, что было подтверждено ведущими исследователями в этой области (см., Например, Grawe, 2007; Kandel, 1998; Rossouw, 2014). Россоу (2014, стр. 8) подчеркивает, что формирующаяся парадигма психиатрической помощи фокусируется на объединении подходов «снизу вверх» и «сверху вниз», где «ключевой особенностью нейропсихотерапии является необходимость способствовать увеличению емкости коры головного мозга, а не предполагать ее способность». .Точно так же Лурия разработал конкретную серию тестов и задач для восстановления и коррекции нарушенных психических функций у своих пациентов, в первую очередь на основе его концептуализации трех основных функциональных единиц мозга (Luria, 1973; Purisch & Sbordone , 1986). Подобно большинству сторонников нейропсихотерапии (Rossouw, 2014), Лурия верил в гибкость субстрата и способность компенсирующих механизмов иметь место, когда соответствующая нейропсихологическая помощь доступна для тех, кто страдает психологической недееспособностью (Luria, 1973).
Основное различие на уровне конкретных принципов и методов между советскими психологическими разработками и разработками нейропсихотерапии связано с сегодняшней доступностью таких технологических инструментов, как нейровизуализация (Walter et al., 2009). Предвещая «начало новой интеллектуальной структуры» (Kandel, 1998, p. 457), психиатры предполагали получение знаний разными способами, но те из «тройки» были «полностью сопоставимы с таковыми у хорошо подготовленного невролога» ( п.466). Исследования показывают, что нейробиологические знания действительно включены в текущую лечебную практику [см., Например, десенсибилизацию движением глаз и переработку в терапии посттравматического стрессового расстройства (Raboni et al., 2006)].
Россоу (2014, стр. 7) утверждает, что нейропсихотерапия фокусируется на «нейронной основе для понимания состояния человека» и что смежные области нейробиологии вносят вклад в психотерапевтическую теорию и практику множеством способов. Например, новейшие знания об экспрессии генов, фундаментальных нейронных принципах (см., Например, исследование Дональда Хебба и Майкла Мерзенича), а также разработки в области эпигенетики, подчеркивающие роль среды для функционирования мозга, позволяют изменять клиентов в « нейроструктурный, нейрохимический и нейросетевой уровни »(Rossouw 2004, p.7). Советская школа психологии в первую очередь занималась другим уровнем анализа функционирования человека, касающимся общих психологических принципов и акцентом на роли социального взаимодействия (Хомская, 2010). Следовательно, если смотреть на две парадигмы с точки зрения биопсихосоциально-духовного подхода к человеческому функционированию (Greenberg, 2007), каждая из парадигм имеет свой главный объект исследования, поскольку стремится быть всеобъемлющей.
Две проанализированные парадигмы существенно различаются на последнем уровне методологии, т.е.э., уровень методов и приемов дознания (Асмолов, 1990). Нейропсихотерапевтическая структура позволяет терапевту использовать техники любой терапевтической позиции, если она учитывает потребности клиентов и описанные выше терапевтические стратегии (Grawe, 2007). Грэй также предложил и успешно протестировал конкретный вопросник, Inventory of Approach and Avoidance Motivation, , который может помочь нейропсихотерапевту определить мотивационные цели клиентов, «особенно актуальные в контексте психотерапии» (Grawe, 2007, стр.259). Что касается советской школы, наиболее ярко выраженный ряд специфических психологических техник был предложен Луриа (Purisch & Sbordone, 1986). Отличительной особенностью нейропсихологического теста Лурия-Небраски является то, что он полезен для решения широкого круга вопросов, направленных на различные психологические состояния, и доказал свою эффективность в разных культурах (Purisch & Sbordone, 1986). Однако и здесь основное внимание уделяется наиболее фундаментальным психологическим процессам и их искажениям, относящимся к области нейропсихологии.
Рассмотрение будущегоПриведенный выше сравнительный анализ нейропсихотерапевтической основы и советских разработок в области психологии позволяет нам отметить, как две парадигмы могут взаимно способствовать траекториям будущего развития и совершенствования друг друга. На этом этапе анализа становятся очевидными два основных направления для дальнейшего рассмотрения, каждое из которых также было признано некоторыми исследователями в смежных областях в их отдельных работах (Gindis, 1991; Rossouw, 2014).
Таким образом, Россоу (2014) утверждает, что современная нейропсихотерапия фокусируется как на нейробиологии, так и на межличностных взаимодействиях, которые являются важными маркерами патологии и благополучия и создают нейробиологию «взаимосвязанности нас». Здесь акцент делается на роли общества в формировании человеческого функционирования, что также было упомянуто Grawe (2007), когда подчеркивалась необходимость анализа потребностей клиентов в их контексте и конкретной среде. Эта траектория для будущих нейробиологических исследований могла бы основываться на более тщательном анализе фундаментальных советских психологических принципов формирования психических функций человека.Концепция посредничества (Карпов и Хейвуд, 1998) и принципы создания личного значения (Леонтьев, 2012; 2013), зависящие от культурных и индивидуальных контекстов, могли бы лучше информировать профессионалов о внутреннем мире своих клиентов. Кроме того, определенные концепции (которые еще предстоит тщательно проанализировать) могут пролить больше света на психологические процессы психических состояний. Например, концепция смещения мотивов на цели, введенная Леонтьевым (2006), может быть использована в качестве объяснительной концепции для понимания механизмов аддиктивного поведения.Следовательно, советская психология могла бы служить дополнительным теоретическим источником нейропсихотерапевтической основы, если будет предпринят дальнейший более тщательный анализ известных и не очень известных концепций.
Напротив, исходя из предположения Леонтьева о необходимости анализа личности и ее особенностей (Хомская, 2010), далее было отмечено, что советским, а затем и российским психологическим школам необходимо переключить внимание с чисто теоретических на более практические проблемы, чтобы сделать психологию более применимой к потребностям общества (Gindis, 1991).В 1989 году было отмечено, что в СССР насчитывалось около 5000 психологов, 12 университетов и два педагогических института, где психологи могли получить признанные ученые степени (Гиндис, 1991). К 2005 году по всей стране уже было 400 университетов, из которых ежегодно выпускалось 5000 психологов (Соколова, 2005). Это было время «перестройки» (или перестройка , структурная перестройка ), когда начали появляться первые частные психологические практики с меньшей стигматизацией клиентов, обращавшихся за психологической поддержкой и помощью (Соколова, 2005).Однако, как было отмечено ранее Гиндисом (1991) и может быть подтверждено опытом автора этой статьи, большинство выпускников психологических факультетов в России по-прежнему обучаются преимущественно как академические исследователи, а не как практики. Кроме того, в соответствии с предыдущими утверждениями об отсутствии зарубежной психологической литературы и соответствующей научной коммуникации в России (Tulviste, 1988), можно констатировать, что российские психологические школы по-прежнему сталкиваются с множеством препятствий для того, чтобы должным образом выступать в глобальном масштабе. шкала.Таким образом, приведенный выше сравнительный анализ двух парадигм предполагает, что, имея очень схожие теоретические допущения с советской школой, нейропсихотерапевтическая структура может быть дополнительно модифицирована и включена в российскую психологическую практику, где надежные психотерапевтические подходы чрезвычайно востребованы (Gindis, 1991). ). Кроме того, современные концептуализации психотерапевтических процессов (объясненные со ссылкой на зеркальные нейронные сети и эпигенетику) могут служить надежной теоретической основой, развитие которой всегда отвечало интересам российской психологической школы.
ЗаключениеСогласно известной русской пословице «Все новое — хорошо забытое старое» или в переводе на английский язык «Нет ничего нового под солнцем». Таким образом, в нынешнее время «рассвета возрождения психического здоровья» (Rossouw, 2011, стр. 3) эта статья была направлена на то, чтобы построить мост между раскрытыми советскими разработками в области психологии и нынешними нейропсихотерапевтическими соображениями.
Обе парадигмы обсуждались с особым акцентом на их происхождение и соответствующие научные и социальные требования.Первая часть статьи была посвящена теоретико-согласованной модели психического функционирования, предложенной Клаусом Гроу (2007), и самым последним концептуальным представлениям о нейропсихотерапии как области исследований (Walter et al., 2009). Во второй части были описаны основные психологические разработки российской тройки (Rossouw & Kostyanaya, 2014), и, в частности, основные вклады Александра Лурия, Льва Выготского и Алексея Леонтьева в область психологии в Советском Союзе, а затем и в России.
В третьей части статьи были проанализированы основные сходства и различия между двумя подходами в соответствии с четырьмя уровнями научной методологии, предложенной Асмоловым (1990). Также обсуждались будущие соображения относительно того, как эти два подхода могут способствовать дальнейшему развитию друг друга.
СсылкиАхутина Т.В. (2003). Л.С. Выготского и А. Лурия: Основы нейропсихологии. Журнал русской и восточноевропейской психологии, 41, 159-190.
Ахутина Т.В., Пылаева Н.М. (2012). Преодоление трудностей в обучении. Выготскиан-лурианский нейропсихологический подход. Cambridge University Press.
Ардила А. (1992). Подход Лурии к нейропсихологической оценке. Международный журнал неврологии, 66, 35-43.
Асмолов, А.Г. (1990). Психология личности. [Психология личности]. Москва: МГУ. Получено с http://pedlib.ru/Books/2/0390/2_0390-5.shtml
Баянова, Л. Ф. (2013). Гамлет Выготского: диалектический метод и психология личности. Психология в России: современное состояние, 6 (1), 35-42.
Баумейстер, Р. Ф., и Вохс, К. Д. (2002). Стремление к осмысленности жизни. В С. Р. Снайдере и С. Дж. Лопесе (ред.), Справочник по позитивной психологии (стр. 608–618). Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
Борегар М., Левеск Дж. И Бургуэн П. (2001). Нейронные корреляты сознательной саморегуляции эмоций. Журнал неврологии, 21 , RC165.
Бек А. Т. (1976). Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. Нью-Йорк: Пресса международных университетов.
Brooks J.O. 3д, Хоблин, Дж., Вудард, С., Розен, А., и Кеттер, Т. (2009). Кортиколимбическая метаболическая дисрегуляция у здоровых пожилых людей с биполярным расстройством. Журнал психиатрических исследований, 43 (5), 497-502.
Козолино, Л. (2002). Неврология психотерапии. Нью-Йорк: Нортон.
Дэвидсон Р.Дж., Патнэм К.М. и Ларсон К.Л. (2000). Дисфункция нейронных цепей регуляции эмоций: возможная прелюдия к насилию. Science, 289, 591–594.
ДеЧармс, Р. К. (2008). Приложения фМРТ в реальном времени. Nature Reviews Neuroscience, 9, 720-729.
Domes, G., Heinrichs, M., Michel, A., Berger, C., & Herpertz, D. C. (2007). Окситоцин улучшает «чтение мыслей» у людей. Биологическая психиатрия, 61, 731-733.
Драгуны, Дж. Г. (2007). Обзор нейропсихотерапии: как нейробиология способствует эффективной психотерапии и нейропсихотерапии (нейропсихотерапии). Психотерапия (Chic)., 44 (1), 118-120.
Эпштейн, С. (2003). Когнитивно-эмпирическая теория себя: интегративная психодинамическая теория личности. В Т. Миллон и М. Дж. Лернер (ред.), Всеобъемлющий справочник по психологии, Vol. 5: Личность и социальная психология (стр. 159-185). John Wiley & Sons, Inc.
Эпштейн, С., Липсон, А., Гольштейн, К., и Ха, Э. (1992). Иррациональные реакции на отрицательные результаты: свидетельства двух концептуальных систем. Журнал личности и социальной психологии, 62, 328–339.
Айзенк, Х. Дж. (1952). Эффекты психотерапии: оценка. Journal of Consulting Psychology, 16, 319–324.
Фанчер Р. (2006). Вильгельм Макс Вундт. Европа 1789-1914: Энциклопедия эпохи промышленности и империи. Получено с http: // www.gale.cengage.com/InContext/bio.htm
Фрейд, С. (1895). Проект научной психологии. В Бонапарт, М., Фрейд, А., Крис, Э. (ред.) Истоки психоанализа. Лондон.
Галлахер, К. (1999). Лев Семенович Выготский. Получено с http://www.muskingum.edu/~psych/psycweb/history/vygotsky.htm
.Gindis, B. (1991). Вспоминая будущее: современная школьная психология в Советском Союзе. School Psychology International, 12, 165-180.
Глозман Дж. М. (2007). А.Р. Лурия и история отечественной нейропсихологии. Журнал истории неврологии: основные и клинические перспективы, 16, 168-180.
Граве, К. (2007). Нейропсихотерапия. Как нейробиология способствует эффективной психотерапии. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Taylor & Francis Group.
Гредлер М. Э. и Шилдс К. С. (2004). Никто не читает слов Выготского? Комментарий к Глассману. Исследователь в области образования, 33 (2), 21-25.
Гредлер М. Э. и Шилдс К. С. (2008). Наследие Выготского: фундамент для исследований и практики. Guilford Press.
Гринберг, Т. (2007). Психологические последствия острых и хронических заболеваний (1-176). Франциско, Калифорния: Спрингер.
Хофманн, С.Г., Мёре, А.Э., Смитс, Дж. А., Саймон, Н. М., Поллак, М. Х., Эйзенменгер, К., Шик, М., & Отто, М. В. (2006). Расширение экспозиционной терапии D-циклосерином при социальном тревожном расстройстве. Архив общей психиатрии, 63, 298-304.
Хомская Е. Д. (2001). Александр Романович Лурия: Научная биография. Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum Publishers.
Хомская Е. Д. (2010). Хрестоматия по нейропсихологии . Санкт-Петербург, Россия.
Джеймс У. (1981). Принципы психологии. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. Джеффрис, Ф. В., и Дэвис, П.(2013). Какова роль движений глаз в десенсибилизации и повторной обработке движений глаз (EMDR) при посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР)? Обзор. Поведенческая и когнитивная психотерапия, 43, 290-300.
Джадд Т. (1999). Нейропсихотерапия и интеграция сообщества. Заболевания мозга, эмоции и поведение. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum Publishers.
Кандел Э. (1998). Новая интеллектуальная основа психиатрии. Американский журнал психиатрии, 155 (4), 457-469.
Кандел, Э. (2005). Психиатрия, психоанализ и новая биология разума. Вашингтон: American Psychiatric Publishing.
Каплан-Солмс, К., и Солмс, М. (2000). Клинические исследования в нейропсихоанализе. Лондон: книги Карнака.
Каптелинин В., Нарди Б.А. (2006). Действуя с технологией. Теория деятельности и дизайн взаимодействия. Получено со страницы http://books.google.com.au/books?hl=en&lr=&id=qYj6AQAAQBAJ&oi=fnd&pg=PP8&dq=Leontiev+parallelogram+of+memory+development+article&ots=cJJ0QNEJfaM&Al=ru
Карпов, Ю.В. и Хейвуд, Х.С. (1998). Два способа развить концепцию медиации Выготского. Последствия для обучения. Американский психолог, 53 (1) 27-36.
Кинг, Л. А., и Хикс, Дж. А. (2012). Положительный эффект и смысл жизни. В П. Т. П. Вонг (Ред). Человеческие поиски смысла ( 2-е изд.) (Стр. 125–140). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рутледж.
Клейнман, А., и Симан, Д. (2000). Личный опыт болезни. В G.L. Albrecht & R. Fitzpatrick & S.К. Скримшоу (ред.), Справочник социальных исследований в области здравоохранения и медицины (230-243). Лондон: SAGE Publications Ltd.
Костяная, М. И., и Россоу, П. Дж. (2013). Александр Лурия — жизнь, исследования и вклад в нейробиологию. Международный журнал нейропсихотерапии, 1 (2), 47-55.
Козулин А. (1996). Комментарий. Human Development, 39, 328-329.
Кузовлева Э. и Дас Дж. П. (1999). Некоторые факты из биографии А.Р. Лурия. Neuropsychology Review, 9 (1), 53-65.
Лааксонен, Р. и Ранта, М. (2013). Введение в нейропсихотерапию. Рекомендации по реабилитации неврологических и психиатрических больных на протяжении всей жизни. Нью-Йорк и Лондон: Психология Пресс. Группа Тейлор и Фрэнсис.
Ламберт, М. Дж., И Оглс, Б. (2004). Эффективность и действенность психотерапии. В справочнике М. Дж. Ламберта (ред.), Бергин и Гарфилд по психотерапии и изменению поведения (5-е изд., стр. 139-193). Хобокен, Нью-Джерси: Уайли.
Леонтьев А. Н. (1979а). Проблема деятельности в психологии (с. 37-71). В J.V. Wertsch (Ed.). Понятие деятельности в советской психологии. Армонк, Нью-Йорк: Шарп.
Леонтьев А.А. (1979b). Развитие высших форм запоминания // Хрестоматия по общей психологии: Психология памяти. [Развитие высших форм памяти // Хрестоматия по общей психологии]. Москва.
Леонтьев А. Н. (1983). Избранные психологические произведения. [Избранные психологические труды] т. 2. Москва.
Леонтьев А. Н. (2000). Лекции по общей психологии. Москва. [Лекции по общей психологии]. Москва.
Леонтьев Д.А. (2005а). Жизненный и творческий путь А. Н. Леонтьева. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 43 (3), 8-69.
Леонтьев, Д. А. (2005b). Три аспекта смысла. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 43, 45–72.
Леонтьев, А.А. (2006). «Единицы» и уровни активности. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 44 (3), 30-46.
Леонтьев Д.А. (2012). Личностный смысл как основа мотивационных процессов. В Д. Леонтьев (ред.), Мотивация, сознание и саморегуляция (стр. 65–78). Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Nova Science.
Леонтьев Д.А. (2013). Личное значение: вызов психологии. The Journal of Positive Psychology: Посвящается дальнейшим исследованиям и продвижению передовой практики, 8 (6), 459-470.
Льюис, Р. Д., Хатченс, Т. А., и Гарланд, Б. Л. (1993). Перекрестная проверка дискриминирующей эффективности нейропсихологической батареи Лурия-Небраска для обучающихся подростков с ограниченными возможностями. Архив клинической нейропсихологии, 8, 437-447.
Линден Д. (2006). Как психотерапия меняет мозг — вклад функциональной нейровизуализации. Molecular Psychiatry, 11, 528-538.
Линфорд, Л. и Арден, Дж. Б. 2009. Терапия на основе мозга и «Pax Medica». Психотерапия в Австралии, 15, 16-23.
Ломов Б.Ф. (1984). Методологические и теоретические проблемы в психологии . Москва: Наука.
Луис, Г. У. (2009). Использование теории выбора Глассера для понимания Выготского. Международный журнал терапии реальности, 28 (2), 20-13.
Лурия, А. (1932). Природа человеческих конфликтов — или эмоций, конфликтов и воли: объективное исследование дезорганизации и контроля человеческого поведения. Нью-Йорк: Liveright Publishers.
Лурия А. Р. (1963). Восстановление функций после черепно-мозговой травмы. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Макмиллан.
Лурия А. Р. (1966). Высшие корковые функции человека. Нью-Йорк: Нью-Йорк: Базовые книги.
Лурия А. Р. (1973). Рабочий мозг: введение в нейропсихологию. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Основные книги.
Лурия А. Р. (1976). Познавательное развитие: его культурные и социальные основы. Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
Лурия А. Р. (1979). Создание ума: личный отчет о советской психологии. М. Коул и С. Коул. (Ред.). Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Маклин, П. Д. (1990). Триединый мозг в эволюции: роль в палеоцеребральных функциях. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Пленум.
Masterpasqua, F., & Healey, K. N. (2003). Нейробиоуправление в психологической практике. Профессиональная психология: исследования и практика, 34 (6), 652-656.
Надер, К., & Хардт, О. (2009). Единый стандарт памяти: необходимость повторного уплотнения. Nature Reviews Neuroscience, 10, 224-234.
Охснер, К. Н., Рэй, Р. Д., Купер, Дж. К., Робертсон, Е. Р., Чопра, С., Габриэли, Дж. Д., и Гросс, Дж. Дж. (2004). Хорошо это или плохо: нейронные системы, поддерживающие когнитивную регуляцию отрицательных эмоций. Neuroimage, 23, 483-499.
Пауэрс, У. Т. (1973). Поведение и контроль восприятия. Нью-Йорк: Алдин.
Purisch, A.D., & Sbordone, R.J. (1986). Нейропсихологическая батарея Лурии-Небраски. Достижения клинической нейропсихологии, 3, 291-316.
Рабони, М. Р., Туфик, С., и Сучеки, Д. (2006). Лечение посттравматического стрессового расстройства путем обработки десенсибилизации движением глаз (EMDR) улучшает качество сна, качество жизни и восприятие стресса. Анналы Нью-Йоркской академии наук, 1071, 508-513.
Рекер, Г. Т., и Вонг, П.Т. П. (2012). Личный смысл жизни и психосоциальная адаптация в более поздние годы. В П. Т. П. Вонге (ред.), Человеческие поиски смысла (2-е изд.), (Стр. 433–456). Рутледж.
Роджерс, К. (1961). Как стать личностью: взгляд терапевта на психотерапию. Лондон: Констебль.
Россоу, П. Дж. (2010a). Нейробиология и лечение расстройств настроения и тревожности. Как разговорные методы лечения меняют мозг. 11-я Международная конференция по психическому здоровью, Голд-Кост, Австралия.Получено с http://www.mediros.com.au/wp-content/uploads/2012/11/Neurobiology-and-the-Treatment-of-Mood-and-Anxiety-Disorders.pdf
.Россоу, П. Дж. (2010b). Нейробиологические основы эпохи Возрождения психического здоровья. Доклад на 20-й ежегодной конференции Конференции служб психического здоровья, Сидней, 14-17 сентября 2010 г. Получено с http://mediros.com.au/wp-content/uploads/2012/11/The-Neurobiological-Underpinnings-of -the-Mental-Health-Renaissance.pdf
Россоу, П.J. (2011). Нейропсихотерапия — истоки и направления. Нейропсихотерапия , 6, 2-5.
Россоу, П. Дж. (2012). Эффективные вмешательства, ориентированные на клиента: дискурс сверху вниз и снизу вверх. Новости нейропсихотерапии , 11, 2-5.
Россоу, П. Дж. (2014). Нейропсихотерапия: теоретические основы и клиническое применение. Брисбен: Медирос.
Россоу, П. Дж., И Костяная, М. (2014). Российская тройка: Александр Лурия, Алексей Леонтьев и Лев Выготский.О нейропсихотерапии — формирующейся парадигме лечения. Документ, представленный на 28-м Конгрессе прикладной психологии, Париж, Франция. Аннотация получена с https://b-com.mci-group.com/Abstract/Statistics/FlatAbstractList.aspx? EventCode = ICAP2014
Шапиро, Ф. (1996). Десенсибилизация и повторная обработка движением глаз (EMDR): оценка контролируемых исследований посттравматического стрессового расстройства. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии, 27 (3), 209 — 218.
Шнелл, Т. (2009).Анкета «Источники смысла и смысла жизни» (некоторые): Отношение к демографии и благополучию. Journal of Positive Psychology, 4, 483–499.
Шонфельдт-Лекуона, К., Коннеманн, Б. Дж., Спитцер, М., и Хервиг, Ю. (2003). Транскраниальная магнитная стимуляция в обращении нарушения двигательной конверсии. Психотерапия и психосоматика, 72, 286-288.
Смит М. Л., Гласс Г. В. и Миллер Т. И. (1980). Преимущества психотерапии. Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса.
Соколова Е. Е. (2005). Вступление. Формирование психологии деятельности. Журнал российской и восточноевропейской психологии, 43 (4), 3-7.
Соколова Е. Е. (2008). Основные положения неклассической психологии Л. С. Выготского Д. С. Выготского (2002). Биопсихосоциально-сипитуальная модель для ухода за пациентами в конце жизни. Геронтолог, 42 (3), 24-33.
Sulmacy, D. (2002). Биопсихосоциально-сипитуальная модель для ухода за пациентами в конце жизни. Геронтолог, 42 (3), 24-33.
Титченер, Э. Б. (1902). Экспериментальная психология: Учебное пособие по лабораторной практике. (Том 1) Нью-Йорк, Нью-Йорк: MacMillan & Co., Ltd.
Tulviste, P. (1988). Неудовлетворительное состояние в психологии и его причины. Вопросы Психологии, 2, 5-18.
Выготская, Г. (1999). Об исследованиях и жизни Выготского. В С. Чайклин, М. Хедегаард и У. Дж. Йенсен (ред.), Теория деятельности и социальная практика. (стр. 31–38). Оквилл, Коннектикут: Издательство Орхусского университета.
Выготский Л. (1978). Разум и общество: развитие высших психических процессов. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Выготский, Л. (1987). Мышление и речь. В R.W. Rieber & A.S. Картон (Ред.), Собрание сочинений Л.С. Выготский, Т. 1: Проблемы общей психологии (стр. 39–285). Нью-Йорк: Пленум Пресс.
Выготский, Л. С. (1999). Мышление и язык . Москва: Лабиринт.
Теория Выготского (2010). База статей. Получено с http://www.articlesbase.com/online-education-articles/vygotskys-theory-38
.html.Уолтер, Х., Бергер, М., и Шнелл, К. (2009). Нейропсихотерапия: концептуальные, эмпирические и нейроэтические вопросы. Европейский архив психиатрии и клинической неврологии, 259 (2), S173-S182.
MPRL | Глобализация знаний в истории
Оллвуд, К. М., Дж. У. Берри (2006). Истоки и развитие психологии коренных народов: международный анализ. Международный журнал психологии (специальный выпуск) 41 (4): 243-268.
Asthana, H.S. (1988). Личность. В: Психология в Индии: Современное состояние Изд. Дж. Панди. Нью Дели: Шалфей 153-190
Айджан, З. (2000). Межкультурная индустриальная и организационная психология. Журнал кросс-культурной психологии 31 (1): 110-128
Болл, Алан (1993). Государство Дети: Советская Россия. Russian Review 52 (2): 228-247
Бардрам Дж. Э. (1998) Сотрудничество, координация и компьютерная поддержка: теоретический подход к проектированию совместной работы с компьютерной поддержкой . Ph.D ..
Баузерман Р. (1997). Международное представительство в психологической литературе. Международный журнал психологии 32 (2): 107-112
Бемак, Ф., R. C.Y. Чанг, Р. С. (2003). Консультирование беженцев: психосоциальный подход к инновационным мультикультурным мерам . Вестпорт, штат Коннектикут: Greenwood Press.
Блэквелл Д. (2005). Консультации и психотерапия с беженцами . Лондон: Джессика Кингсли.
Бауэрман, М., С. К. Левинсон (2001). Приобретение языка и концептуальное развитие . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Брандт, Л. У. (1970). Американская психология. Американский психолог 25: 1091-1093
Брунер, Дж.(1983). Детские разговоры: обучение использованию языка . Нью-Йорк: W. W. Norton & Company.
— (1985). Выготский: историко-концептуальная перспектива. В: Культура, коммуникация и познание: перспективы Выготского Под ред. Автор: J.V. Wertsch. Кембридж: Издательство Кембриджского университета 21-34
— (1986). Актуальные умы, возможные миры . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Бюлер, Карл (1930). Психическое развитие ребенка .Лондон: Kegan Paul, Trench, Trübner & Co., Ltd.
Ching, C.C. (1984). Психология и четыре модернизации в Китае. Международный журнал психологии 19 (1): 57-63
Коул, М. (1978a). Советская психология развития . Уайт-Плейнс, Нью-Йорк: Шарп.
— (1978b). Избранные произведения Александра Р. Лурия . Уайт-Плейнс, Нью-Йорк: Шарп.
— (1992). Контекст, модульность и культурная конституция развития.В: Развитие детей в социальном контексте Ред. автор: L.T. Winegar, J. Valsiner. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум 5-31
— (1995). Социокультурно-историческая психология: некоторые общие замечания и предложение нового вида культурно-генетической методологии. В: Социокультурные исследования разума Ред. Авторы: J. V. Wertsch, P. del Rio, P.d. R .. Кембридж, Англия: Издательство Кембриджского университета 187-214
— (1996). Культурная психология: дисциплина прошлого и будущего .Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
— (1999). Культурная психология: некоторые общие принципы и конкретный пример. В: Перспективы теории деятельности Ред. Я. Энгестрем, Р. Миеттинен, Р. М. Кембридж: Издательство Кембриджского университета
— (2006). Пятое измерение: внешкольная программа, основанная на разнообразии ..
Коул, М., С. Коул (1979). Создание разума: автобиография А. Р. Лурия . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Коул М., Й. Энгестрем (1993). Культурно-исторический подход к распределенному познанию. В: Распределенное познание: психологические и педагогические аспекты Ред. Дж. Саломона. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета
Коул, М., Ю. Энгестрем, Ю. Э. (1997). Разум, культура и деятельность: основные документы лаборатории сравнительного познания человека . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Коул М., Левитин К., К. Л. (2006). Автобиография А.Р. Лурия: диалог с созданием разума . Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум.
Коул М., Мальцман И. (1969). Справочник по современной советской психологии . Нью-Йорк: Основные книги.
Коул, М., Дж. Вертч (1996). Современные последствия Выготского и Лурии, 1995 Серия лекций Хайнца Вернера . Вустер, Массачусетс: Издательство Университета Кларка.
Cytowic, Ричард Э. (2003). Человек, пробовавший формы . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Дамасио, А.Р. (1994). Ошибка Декарта: эмоции, разум и человеческий мозг . Нью-Йорк: Avon Books.
Дэниэлс, Х., М. Коул, М. К. (2007). Кембриджский компаньон Выготского . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
Дас, Дж. П. (1999). Неолурианский подход к оценке и исправлению. Neuropsychology Review 2 (9): 107-116
Дэвид, Х. П., Дж. Бьюкенен (2003). Международная психология. В: История психологии Ред. Д.К.Фридхейм. Нью-Йорк: Wiley 509-533
Дуглас, М. (1986). Как думают учреждения . Сиракузы, Нью-Йорк: Издательство Сиракузского университета.
Draguns, J.G. (2001). К действительно международной психологии: только за пределами английского. Американский психолог 56: 1019-1030
Энгестрем Ю. (1987). Обучение путем расширения: теоретико-деятельностный подход к исследованиям в области развития . Хельсинки: Orienta-Konsultit Oy.
— (1992). Интерактивная экспертиза: исследования распределенной рабочей разведки .Хельсинки: Университет Хельсинки.
— (2004 г.). Менеджмент как аргументативное создание истории. В: Менеджмент как проектирование Ред. Р. Боланда. Стэнфорд, Калифорния: Stanford University Press
— (2005). Исследования развивающей работы: расширение теории деятельности на практике . Берлин: Lehmanns Media.
Энрикес, В.Г. (1992). От колониальной психологии к освобождению: опыт Филиппин . Кесон-Сити: Филиппинский университет Press.
Флейшман, Э.А. (1999). Прикладная психология: международное путешествие. Американский психолог 54: 1008-1016
Frawley, W. (1997). Выготский и когнитивная наука: язык и объединение социального и вычислительного разума . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Fuchs, A.H., K.S. Милар (2003). Психология как наука. В: История психологии Ред. автор: D.K. Фридхейм. Нью-Йорк: Wiley 1-26
Gergen, K. J., A. Gulerce, A. G., Lock A.(1996). Психологическая наука в культурном контексте. Американский психолог
Гудгласс Х. (1993). Понимание Афазии . Сан-Диего: Academic Press.
Госвами, У. (2002). Модели когнитивного развития. В: Справочник Блэквелла по когнитивному развитию детей Ред. У. Госвами. Malden, MA: Blackwell 509-514
Graumann, C.F. (1997). Психология в послевоенной Германии: превратности интернационализации. Мировая психология 3: 253-277
Gureckis, T.М., Р.Л. Голдстоун (2006). Мышление в группах. Прагматика и познание 2 (14): 293-311
Halpern, E. (2008). Международные организации в области психологии: Международный совет психологов. Прикладная психология 2 (36): 219-222
Ханфманн, Евгения, Гертруда Вакар (1962). Мысль и язык: Л.С. Выготского . Нью-Йорк: Вили.
Хайдеггер, М. (1977). Вопрос о технологиях и другие очерки . Нью-Йорк: Харпер и Роу.
Хиггинс, Л. Т., М. Чжэн (2002). Введение в китайскую психологию: ее исторические корни до наших дней. Journal of Psychology 2 (136): 225-239
Hofäcker, D., S. Buchholz, S. B. (2006). Поздняя карьера в глобализирующемся мире. Сравнение изменений в двенадцати современных обществах. В: Глобализация, неопределенность и поздняя карьера в обществе Ред. Автор: H.P. Блоссфельд, С. Буххольц, С. Б. Лондон: Рутледж 353-372
Хатчинс, Э. (1995). Как кабина запоминает скорость. Когнитивная наука 19: 265-288
Hyysalo, S. (2003). Некоторые проблемы традиционных подходов к прогнозированию использования технологических изобретений. Innovation 2 (16): 118-137
Жанет, Пьер (1929). Психологическая эволюция личности . Париж: Шахин.
Цзин, Q. (2000). Международная психология. В: International Handbook of Psychology Ed. К. Павлик, М.Р. Розенцвейг. Лондон: Sage 570-584
Kagan, J.(2006). Аргумент в пользу разума . Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.
Кагитчибаси, К. (1987). Индивидуальная и групповая преданность: совместимы ли они ?. В: Рост и процессы в кросс-культурной психологии, Ред. Ч. Кагитчибачи. Лиссе: Swets & Zeitlinger 94-103
— (1992). Связь коренных и универсалистских ориентаций. В: Инновации в кросс-культурной психологии, Под ред. С. Иваваки, Ю. Кашима, Ю. К. Лиссе: Swets & Zeitlinger 29-37
Kagitçibasi, C., Дж. У. Берри (1989). Кросс-культурная психология: современные исследования и тенденции. Annual Review of Psychology 40: 493-531
Keil, F.C. (1989). Понятия, виды и когнитивное развитие . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Keller, H., Y.H. Поортинга, Ю. П. (2002). Между биологией и культурой: перспективы онтогенного развития . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Ким У. (2001). Культура, наука и психология коренных народов: комплексный анализ.В: Справочник по культуре и психологии Ред. Дэвида Рики Мацумото. Оксфорд: Oxford University Press,
,, У. Ким, Ю. С. Парк (2004). Психология коренных народов. В: Энциклопедия прикладной психологии Ред. К. Спилбергера. Оксфорд: Elsevier Academic Press, 263-269
Kim, U., K. S. Yang, K.S. Ю. (2006). Психология коренных народов и культурная психология: понимание людей в контексте . Нью-Йорк: Спрингер.
Клек, А. (2004). Содействие развитию дограмотности через взаимодействие по обмену рассказами: культурный контекст основных семейных практик.В: Справочник по языку и грамотности: развитие и расстройства, Ред. автор: C.A. Стоун, Э. Р. Силлиман, Э. С., Эрен Э. Р. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс 175-208
Кох, С. (1985). Предисловие: Существо Вундта в нулевом возрасте и столетнем возрасте: некоторые аспекты институционализации «новой психологии». В: Век психологии как науки Ред. С. Коха, Д. Э. Лири. Нью-Йорк: McGraw-Hill 7-35
Келер, Вольфганг (1915). Aus der Anthropoidenstation auf Teneriffa II: Optische Untersuchungen am Schimpansen und am Haushuhn .Берлин: Verlag der Königlich-Preußische Akademie der Wissenschaften.
Курек, Н. (2004). История ликвидации педологии и психотехники] . Санкт-Петербург: Алетейя.
Куутти, К. (1991). Теория деятельности и ее приложения в исследованиях и проектировании информационных систем. В: Арена исследований информационных систем 90-х годов Ред. Автор: H.-E. Ниссен, Х.К. Кляйн, Х.К .. Амстердам: Северная Голландия 529-550
Кузовлева, Э.(1999). Некоторые факты из биографии А.Р. Лурия. Neuropsychology Review 1 (9): 53-56
Lamb, S., R. Wozniak (1990). Совместное развитие: метатеория в поисках метода. Современная психология 35: 253-254
LCHC (1982). Культура и когнитивное развитие. В: Справочник по развитию ребенка Ред. Авторы W. Kessen, P.H. Müssen. Нью-Йорк: Wiley
— (1983). Культура и когнитивное развитие. В: Справочник по детской психологии Ред.У. Кессона. Нью-Йорк: Джон Вили 295-356
Ли, К. Д., П. Смагоринский (2000). Перспективы Выготского на исследования грамотности: конструирование смысла через совместное исследование . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
Ли, Л., Дж. Томпсон, Дж. Т., Левин Дж. (1999). Совместное познание в организациях . Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.
Леонтьев, А. (1983). Razvitije pam’ati [Развитие памяти] . Москва: Педагогика.
— (2000). Лекции по общей психологии . Москва: Смысл.
Леонтьев Д.А., А.А. Леонтьев А. Л. (2005). Алексей Николаевич Леонтьев: Деятельность, Сознание, Личность [Алексей Николаевич Леонтьев: Деятельность, Сознание, Личность] . Москва: Смысл.
Левина Р.Е. (2001). Идеи Л.С. Выготского о планируюшей речи ребенка [Л.С. Выготский о планирующей речи ребенка. В: Jean Piaget: Theory, Experiments, Discussions Ed.Л.Ф. Обуховой, Г.В. Бурменская. Москва: Гардарики 79-89
Левин, Курт (1935). Динамическая теория личности . Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.
Люк, Е., Р. Миллер, Р. М. (1984). Geschichte der Psychologie . Мюнхен: Рубан и Шварценберг.
Лант, И., Й.Х. Поортинга (1996). Интернационализация психологии: случай Европы. Американский психолог 51: 504-508
Luria, A .R. (1968). Разум мнемониста: небольшая книга об огромной памяти .Нью-Йорк: Основные книги.
— (1972). Человек с разрушенным миром: история мозговой травмы . Нью-Йорк: Основные книги.
— (1973). Рабочий мозг: введение в нейропсихологию . Нью-Йорк: Основные книги.
— (1980). Высшие корковые функции человека . Нью-Йорк: Основные книги.
Лурия, А.Р. (1932). Природа человеческих конфликтов . Нью-Йорк: Liveright.
— (1959). Директивная функция речи в развитии и растворении. Word 15: 341-352
— (1961). Роль речи в регуляции нормального и ненормального поведения . Нью-Йорк: Liveright.
— (1976). Когнитивное развитие: его культурные и социальные основы . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
— (1979). Создание разума . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
— (1999). Схема нейропсихологического обследования пациентов с локальными поражениями головного мозга. Neuropsychology Review 1 (9): 9-22
— (2002). Природа человеческих конфликтов ..
Лурия А.Р., Л.В. Майовски (1977). Основные подходы, используемые в американской и советской клинической нейропсихологии. Американский психолог 32: 959-968
Luria, E.A. (1994). Мой отец А.Р. Лурия [Мой отец А. Лурия] . Москва: Гнозис.
Малиновский, Б. (1923). Проблема значения в примитивных языках.В: Значение смысла: исследование влияния языка на мышление и науку о символизме Ed. автор: C.K. Огден, И. Ричардс. Лондон: Рутледж, Кеган Пол 296-336
Мандлер, Г. (2007). История современной экспериментальной психологии: от Джеймса и Вундта до когнитивной науки . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Мандлер, Дж. М. (2004). Основы разума: истоки концептуальной мысли . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
Маркман, Э.М. (1989). Категоризация и наименование у детей: проблемы индукции . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Макнил, Д. (1970). Приобретение языка: исследование психолингвистики развития . Нью-Йорк: Харпер и Роу.
— (1992). Рука и разум: что жесты говорят о мысли . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Миеттинен Р. (2006). Источники новизны: культурный и системный взгляд на распределенное творчество. Творчество и управление инновациями 2 (15): 173-181
Миеттинен, Р., Дж. Лехенкари, Дж. Л. (2008). Обучение и сетевое сотрудничество при разработке продуктов: как все работает для человека. Обучение менеджменту 2 (39): 203-219
Миллер Дж. (1997). Теоретические вопросы культурной психологии. В: Справочник по кросс-культурной психологии, Том 1: Теория и метод, Ред. Дж. Берри, Ю. Поортинга, Ю. П. Бостон: Allyn & Bacon 85-128
Mishra, R.С. (2006). Индийские перспективы познания. В: Психология коренных народов и культурная психология: понимание людей в контексте Ред. У. Ким, К. С. Ян, К. С. Y .. Нью-Йорк: Springer 263-284
Nardi, B.A. (1996). Контекст и сознание: теория деятельности и взаимодействие человека и компьютера . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Обухова Л.Ф. (1981). Теория Жана Пияже: за и против . Москва: Издательство МГУ.
Панде, Н., Р.К. Найду (1992). Анасакти и здоровье: исследование непривязанности. Психология и развивающиеся общества 4: 91-104
Панди Дж. (1988). Психология в Индии: современное состояние . Нью Дели: Мудрец.
Панксепп, Дж., Дж. Б. Панксепп (2000). Семь грехов эволюционной психологии. Эволюция и познание 6 (2): 108-131
Павлик К. (1985). Международный справочник психологов . Амстердам: Северная Голландия.
Павлик, К., Дж. Д’Идевалль (1996). Психология и всеобщее достояние: перспективы международной психологии. Американский психолог 51: 488-495
Павлик К., М.Р. Розенцвейг (2000). Международный справочник по психологии . Лондон: Мудрец.
Перилла, Дж. Л., Ф. Х. Норрис, Ф. Н. (2002). Этническая принадлежность, культура и меры реагирования на стихийные бедствия: выявление и объяснение этнических различий при посттравматическом стрессовом стрессе через шесть месяцев после урагана Эндрю. Журнал социальной и клинической психологии 1 (21): 20-45
Перри М. (2003). Распределенное познание. В: HCI Models, Theories, and Frameworks: Toward an Interdisciplinary Science Ed.Дж. М. Кэрролла. Сан-Франциско, Калифорния: Морган Кауфманн 193-223
Петровский, А.В. (2007). Психология и время . Санкт-Петербург: Питер.
Пиаже (1951). Игра, мечты и подражание в детстве . Нью-Йорк: Нортон.
— (2001). Психология интеллекта . Лондон: Рутледж, Кеган Пол.
Пиаже, Жан (1928). Суждение и рассуждение у ребенка . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
— (1929). Детское представление о мире . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
— (1930). Детское представление о физической причинности . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
— (1959). Язык и мышление ребенка . Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
— (2000). Комментарий к критике Выготского. Новые идеи в психологии 18: 241-259
Пикрен У. Э., Р. Д. Фаулер (2003). История психологических организаций.В: Всеобъемлющий справочник по психологии. Том 1: История психологии Изд. Авторы: И. Б. Вайнер, Д. К. Фридхейм. Нью-Йорк: Wiley Books 535-554
Pole, N., S.R. Best, S.R. Б., Мецлер С. Р. (2005). Почему латиноамериканцы подвергаются большему риску посттравматического стрессового расстройства ?. Культурное разнообразие и психология этнических меньшинств 2 (11): 144-161
Poortinga, Y.H. (1997). К конвергенции? История кросс-культурной и культурной психологии. В: Справочник по кросс-культурной психологии.Том 1: Теория и метод Под ред. автор: J.W. Берри, Я. Х. Поортинга, Я. П .. Бостон: Аллин и Бэкон 347-387
— (2005). Межкультурные сравнения. В: Кембриджская энциклопедия детского развития Ed. Б. Хопкинса. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета 110-112
Размыслов, П. (2000). О культурно-исторической теории психологии Выготского и Лурия. Журнал российской и восточноевропейской психологии 6 (38): 45-58
Redmiles, D. (2002).Введение в специальный выпуск по теории деятельности и практике дизайна. Совместная работа с компьютерной поддержкой 11: 1-11
Резник, Л. Б., Дж. М. Левин, Дж. Л. (1991). Перспективы социально разделяемого познания . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.
Роббинс Д. (2001). Психология-философия Выготского: метафора теории языка и обучения . Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum Publishers.
Рогофф Б. (1994).Развитие понимания идеи сообществ учащихся. Разум, культура и деятельность 4 (1): 209-229
— (1998). Познание как совместный процесс. В: Справочник по детской психологии Ред. Д. Кун, Р.С. Зиглер. Нью-Йорк: Wiley 679-744
Rosenzweig, M. R., W. H. Holtzman, W.H. Х., Сабурин В. Х. (2000). История Международного союза психологической науки (IUPsyS) . Филадельфия: Психология Пресс.
Розенцвейг, М.Р. (1992). Источники психологической науки по всему миру. В: Международная психологическая наука: успехи, проблемы и перспективы Ред. М.Р. Розенцвейга. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация
Росс, Дон, Дэвид Сперретт, Д.С., Кинкейд Дэвид (2007). Распределенное познание и воля: индивидуальная воля в социальном контексте . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Роу С.М., Вертч Дж. В. (2002). Модель когнитивного развития Выготского.В: Справочник Блэквелла по когнитивному развитию детей Ред. У. Госвами. Молден, Массачусетс: Блэквелл 538-554
Рассел Р. У. (1984). Психология в ее мировом контексте. Американский психолог 39: 1017-1025
Ryan, J.J., D.L. Бохач (1996). Основные книги и журналы по клинической нейропсихологии Северной Америки. Клинический нейропсихолог 2 (10): 222-228
Sack, W.H., J.R. Seeley, J. S. (1997). Преодолевает ли посттравматический стресс культурные барьеры? Исследование проекта кхмерских подростков-беженцев. Журнал Американской академии детской и подростковой психиатрии 1 (36): 49-54
Sacks, O. (1973). Пробуждение . Нью-Йорк: Даблдей.
— (1985). Человек, принявший свою жену за шляпу . Лондон: Дакворт.
— (1995). Антрополог на Марсе . Нью-Йорк: Альфред А. Кнопф.
Саломон, Г. (1993). Распределенное познание: психологические и образовательные аспекты . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Сандол, Д.Дж., Х. Мерве (1993). Разрешение конфликтов: теория и практика . Нью-Йорк: Издательство Манчестерского университета.
Шаллер, С. (1991). Человек без слов . Беркли, Калифорния: Калифорнийский университет Press.
Шмитт Д. П. (2004). Модели и универсальные особенности браконьерства в 53 странах: влияние пола, культуры и личности на романтическое привлечение партнера другого человека. Журнал личности и социальной психологии 86 (4): 560-584
Скрибнер, С., М. Коул (1981). Психология грамотности . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Сегалл, М.Х., У. Дж. Лоннер, У. Л. (1998). Кросс-культурная психология как научная дисциплина: о расцвете культуры в поведенческих исследованиях. Американский психолог 53: 1101-1110
Секстон В. С., Дж. Д. Хоган (1992). Международная психология: взгляды со всего мира . Линкольн, NE: Университет Небраски Press.
Секстон, В. С., Х. Мисиак (1976). Психология во всем мире . Монтерей, Калифорния: Брукс / Коул.
Шиф, Ж. И. (1935). Развитие научных понятий у школьников . Ленинград: Учпедгиз.
Зингер Б.Д., Башир А.С. (2004). Варианты развития в письме. В: Справочник по языку и грамотности: развитие и расстройства, Ред. А. Стоун, Э. Силлиман, Э. С., Эрен Э. Нью-Йорк: Guilford Press
Sinha, D.(1987). Индия. В: International Handbook of Psychology Ed. автор A.R. Гильген, К. Гильген. Нью-Йорк: Greenwood Press 239-257
— (1997). Психология коренных народов. В: Справочник по кросс-культурной психологии Ред. автор: J.W. Берри, Ю. Poortinga, Y.P .. Бостон: Allyn & Bacon 130-169
Sinha, J.B.P. (1980). Руководитель задач по уходу . Нью-Дели: Издательство Концепции.
Solso, R.L., C.A. Хоффман (1991). Влияние советских ученых. Американский психолог 46: 251-253
Стивенс, М. Дж., У. П. Гилен (2007). К глобальной психологии: теория, исследования, вмешательство и педагогика . Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс.
Стивенс, М.Дж., Д. Веддинг (2004). Справочник по международной психологии . Нью-Йорк: Бруннер-Рутледж.
Стриен П. Дж. (1997). Американская «колонизация» социальной психологии Северо-Запада Европы после Второй мировой войны. Журнал истории поведенческих наук 33: 349-363
Тинсли, К.(1998). Модели разрешения конфликтов в японской, немецкой и американской культурах. Журнал прикладной психологии 2 (82): 316-323
Тобах, Э., Р. Иоффе, Р. Дж., Фалмань Р., Ф. Р. (1997). Разум и социальная практика. Избранные труды Сильвии Скрибнер (Обучение в действии: социальные, когнитивные и вычислительные перспективы) . Издательство Кембриджского университета: Кембридж.
Томаселло, Майк (1999). Культурные истоки человеческого познания . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Туби, Дж., Л. Космидес (2005). Концептуальные основы эволюционной психологии. В: Справочник по эволюционной психологии, Ред. Д. М. Бусс. Нью-Йорк: Wiley 5-67
Tupper, D.E. (1999). Введение: Продолжающееся влияние Александра Лурия на мировую нейропсихологию. Neuropsychology Review 1 (9): 1-7
Turner, P., T. McEwan (2003). Теория деятельности: другой взгляд на анализ задач. В: Справочник по анализу задач взаимодействия человека с компьютером, Ред.Д. Диапер, Н. Стэнтон. Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум 423-440
Валсинер, Дж. (2000). Культура и человеческое развитие: введение . Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications.
Варела Ф., Э. Томпсон Э. Т. (1991). Воплощенный разум: когнитивная наука и человеческий опыт . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
Вир, Рене, Валсинер ван дер (1991). Понимание Выготского: поиски синтеза . Оксфорд: Блэквелл.
Выготская, г.Л., Т. Лифанова (1996). Л.С. Выготского. Жиснь. Деятельность. Штрихи к портрету [Л.С. Выготского. Жизнь. Работа. Штрихи к портрету.] . Москва: Смысл.
Выготский, Л.С. (1978). Разум в обществе: развитие высших психологических процессов . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
— (1996). Письма Лурии от 20 июня, 11 июля и 1 августа 1931 г. В: Л. С. Выготский. Жиснь. Деятельность. Штрихи к портрету [Л. С. Выготский. Жизнь.Работа. Штрихи к портрету] Ред. Выготской Г. Лифанова. Москва: Смысл
— (2004). К вопросам о плоскости научно-исследовательской работы по педологии национальных меньшинств. В кн .: История ликвидации педологии и психотехники. Ред. Н. Курек. Санкт-Петербург: Алетейя 220-236
— (2005а). Мышление и речь .Москва: Лабиринт.
— (2005b). Педагогическая Психология . Москва: АСТ, Астрель, Льюкс.
— (2006a). Исторический смысл психологического кризиса. В: Психология развития человека Москва: Смыс 41-190
— (2006b). История развития высших психических функций. В: Психология развития человека Москва: Смысл 208-563
— (2006c).Конкретная психология человека. В: Психология развития человека Москва: Смысл 1020-1038
— (2006г). Мышление и речь. В: Психология развития человека Москва: Лабиринт 664-1019
— (2006д). Орудие и знак в развитии ребенка. В: Психология развития человека Москва: Смысл 1039-1129
— (2006f).Проблема культурного развития ребенка. В: Психология развития человека Москва: Смысл 191-207
Выготский Л.С., А.Р. Лурия (1930). Этуды по истории поведения: Обезьяна, примитив, ребенок . Москва: Госиздат.
Выготский Л.С., Л.С. Сахарова (1998). Исследование образования понятий: метод двойной стимуляции. В: Хрестоматия по общей психологии, Вып. III, Ред.В.В. Петухов. Москва: Российское психологическое общество
Уокер Л. Э. (1999). Психология и домашнее насилие в мире. Американский психолог 1 (54): 21-29
Уорд, К., С. Бохнер, С. Б. (2001). Психология культурного шока . Хоув, Великобритания: Рутледж.
Веддинг, Д., М. Дж. Стивенс (2007) Психология: Глобальные ресурсы IUPsyS .
Wertsch, J. (1981). Понятие деятельности в советской психологии .Армонк, Нью-Йорк: Шарп.
Wertsch, J.V. (1985a). Культура, общение и познание: перспективы Выготского . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.
— (1985b). Выготский и социальное формирование сознания . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
— (1991). Голоса разума: социокультурный подход к опосредованному действию . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Возняк, Р.Х. (1996). Qu’est-ce que l’intelligence? Пиаже, Выготский и психологический кризис 1920-х годов.В: Пиаже-Выготский: Социальный генезис мысли Ред. А. Трифона, Ж. Вонеша. Хоув, Восточный Суссекс: Psychology Press 11-24
Янг, К.Ф., К.К. Хван (2000). Психология коренных народов, культурные и межкультурные психологии. Азиатский журнал социальной психологии
Ярошевский, М.Г. (1992). Выготский и марксизм в советской психологии. Психологический журнал 5: 84-96
— (1994). Репрессированная наука .Санкт-Петербург: Наука.
— (2007). Л.С. Выготский: в позициях новой психологии [Л.С. Выготский: В поисках новой психологии] . Москва: ЛКИ-УРСС.
Ясницкий, А. (2008). Очерк истории Харьковской школы психологии: период 1931–1936 гг. [Очерк истории Харьковской психологической школы: период 1931–1936 гг.]. Культурно-историческая психология
— (2009). Очерк истории Харьковской школы психологии: первая научная сессия Харьковского государственного педагогического института и появление «Харьковской школы психологии» (1938) (1938). (1938) и появление «Харьковской психологической школы»]. Культурно-историческая психология
Ясницкий А., Феррари М. (2008). От Выготского к Выготскому Психология: Введение в историю Харьковской школы. Журнал истории поведенческих наук 44 (2): 119-145
Zhang, J., D.A. Норман (1994). Представления в распределенных когнитивных задачах. Когнитивная наука 18: 87-122
Психологические специальности | Государственный университет Алабамы
Клинические психологи
Клинические психологи оценивают и лечат психические, эмоциональные и поведенческие расстройства.Они варьируются от краткосрочных кризисов, таких как трудности, возникающие в результате подростковых конфликтов, до более тяжелых хронических состояний, таких как шизофрения. Некоторые клинические психологи занимаются исключительно конкретными проблемами, такими как фобии или клиническая депрессия. Другие сосредоточены на конкретных группах населения — например, на молодежи; семьи или пары; группы этнических меньшинств; геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры; или пожилые люди. Они также консультируются с врачами по поводу физических проблем, имеющих психологические причины.
Когнитивные и перцептивные психологи
Когнитивные и перцептивные психологи изучают человеческое восприятие, мышление и память. Когнитивным психологам интересны такие вопросы, как то, как разум представляет реальность, как люди учатся и как люди понимают и производят язык. Когнитивные психологи также изучают рассуждения, суждения и принятие решений. Когнитивные и перцептивные психологи часто сотрудничают с поведенческими нейробиологами, чтобы понять биологические основы восприятия или познания, или, например, с исследователями в других областях психологии, чтобы лучше понять когнитивные искажения в мышлении людей с депрессией.
Психологи сообщества
Психологи сообщества работают над укреплением способности сообществ, условий, организаций и более широких социальных систем удовлетворять потребности людей. Они помогают людям получать доступ к ресурсам и сотрудничать с другими, чтобы улучшить свою жизнь и сообщества. Вместо того, чтобы помогать людям справляться с негативными обстоятельствами (например, травмами, бедностью), общественные психологи помогают людям изменять эти обстоятельства, предотвращать проблемы и укреплять сообщества.Примеры общественного психологического вмешательства включают улучшение поддержки жертв урагана, партнерство с соседями для предотвращения преступности, сотрудничество со школами для предотвращения издевательств и помощь в изменении политики для улучшения результатов в отношении здоровья. Психологи сообщества сочетают исследования и практику, сотрудничая с различными гражданами для планирования и реализации изменений в сообществе, продвижения социальной справедливости и использования исследований для информирования и оценки этой работы.
Психологи-консультанты
Психологи-консультанты помогают людям осознать свои сильные стороны и возможности справляться с повседневными проблемами и серьезными невзгодами.Они проводят консультации / психотерапию, обучают и проводят научные исследования с людьми всех возрастов, семьями и организациями (например, школами, больницами, предприятиями). Психологи-консультанты помогают людям понять проблемы карьеры и работы и принять соответствующие меры, они обращают внимание на то, как проблемы и люди различаются на протяжении всей жизни, и с большим уважением относятся к влиянию различий между людьми (таких как раса, пол, сексуальная ориентация, религия). , инвалидность) на психологическое самочувствие.Они считают, что на поведение влияют многие факторы, в том числе качества человека (например, психологические, физические или духовные факторы) и факторы окружающей среды человека (например, семья, общество и культурные группы).
Психологи развития
Психологи развития изучают психологическое развитие человека, которое происходит на протяжении всей жизни. До недавнего времени основное внимание уделялось детству и юношеству, наиболее формирующимся годам.Но по мере того, как продолжительность жизни в этой стране приближается к 80 годам, психологи развития все больше интересуются проблемами старения, особенно в исследованиях и разработке способов помочь пожилым людям оставаться максимально независимыми.
Психологи в области образования
Психологи в области образования концентрируются на том, насколько эффективно происходит преподавание и обучение. Они учитывают множество факторов, таких как человеческие способности, мотивация студентов и влияние на класс различных рас, этнических групп и культур, составляющих Америку.
Психологи-инженеры
Психологи-инженеры проводят исследования о том, как люди лучше всего работают с машинами. Например, как можно спроектировать компьютер, чтобы предотвратить усталость и напряжение глаз у людей? Какое расположение сборочной линии делает производство наиболее эффективным? Что такое разумная рабочая нагрузка? Большинство инженерных психологов работают в промышленности, но некоторые наняты государством, особенно Министерством обороны. Их часто называют специалистами по человеческому фактору.
Психологи-экологи
Психологи-экологи изучают динамику взаимодействий человека и окружающей среды. Они определяют термин «окружающая среда» очень широко, включая все естественное на планете, а также искусственную среду, социальную среду, культурные группы и информационную среду. Они исследуют поведение, развивающееся на разных уровнях и в результате различных процессов (например, локализации, глобализации). Они имеют широкую и многопрофильную направленность.Они признают необходимость ориентироваться на проблемы, при необходимости координируя свои действия с исследователями и практиками в других областях психологии, в смежных дисциплинах (например, социологии, антропологии, биологии, экологии), а также в областях дизайна (например, региональном, городское и общественное планирование; ландшафтная архитектура; архитектура и инженерия). Психологи-экологи исследуют такие вопросы, как управление ресурсами общей собственности, влияние экологического стресса на эффективность и благополучие человека, характеристики восстановительной среды и обработку человеческой информации.Они также способствуют природоохранному поведению, помогая людям выработать устойчивые поведенческие реакции на возникающие биофизические ограничения.
Психологи-эволюционисты
Психологи-эволюционисты изучают, как эволюционные принципы, такие как мутация, адаптация и избирательная приспособленность, влияют на человеческое мышление, чувства и поведение. Из-за своего акцента на генетически сформированном поведении, которое влияет на шансы организма на выживание, эволюционные психологи изучают совокупление, агрессию, вспомогательное поведение и общение.Эволюционных психологов особенно интересуют парадоксы и проблемы эволюции. Например, некоторые формы поведения, которые были в высшей степени адаптивными в нашем эволюционном прошлом, могут больше не быть адаптивными в современном мире.
Экспериментальные психологи
Экспериментальные психологи интересуются широким кругом психологических явлений, включая когнитивные процессы, сравнительную психологию (межвидовые сравнения), а также обучение и обусловливание.Они изучают как людей, так и животных на предмет их способности обнаруживать, что происходит в конкретной среде, а также получать и поддерживать реакцию на происходящее. Экспериментальные психологи работают с эмпирическим методом (сбор данных) и манипулированием переменными в лаборатории как способом понимания определенных явлений и развития научных знаний. Помимо работы в академических условиях, психологи-экспериментаторы работают в таких разных местах, как производственные предприятия, зоопарки и инженерные фирмы.
Судебные психологи
Судебные психологи применяют психологические принципы к юридическим вопросам. Их опыт часто необходим в судебной системе. Они могут, например, помочь судье решить, какой родитель должен иметь опеку над ребенком, или оценить умственную дееспособность обвиняемого, чтобы предстать перед судом. Судебные психологи также проводят исследования поведения присяжных или свидетельских показаний. Некоторые судебные психологи имеют подготовку как в области психологии, так и в области права.
Психологи здоровья
Психологи здоровья специализируются на том, как биологические, психологические и социальные факторы влияют на здоровье и болезнь. Они изучают, как пациенты переносят болезнь, почему некоторые люди не следуют советам врачей, и изучают наиболее эффективные способы контроля боли или изменения вредных привычек, связанных со здоровьем. Они также разрабатывают стратегии здравоохранения, способствующие эмоциональному и физическому благополучию. Психологи здоровья объединяются с другими профессионалами в области здравоохранения в независимой практике и в больницах, чтобы предоставить пациентам полную медицинскую помощь.Они рассказывают специалистам в области здравоохранения о психологических проблемах, возникающих в результате боли и стресса, вызванных болезнью, и о симптомах, которые могут казаться физическими по своей природе, но на самом деле имеют психологические причины. Они также исследуют проблемы, которые затрагивают большой сегмент общества, и разрабатывают и реализуют программы для решения этих проблем. Примеры включают подростковая беременность, злоупотребление психоактивными веществами, рискованное сексуальное поведение, курение, отсутствие физических упражнений и плохое питание.
Промышленные / организационные психологи
Промышленные / организационные психологи (I / O) применяют психологические принципы и методы исследования на рабочем месте в интересах повышения производительности труда, здоровья и качества трудовой жизни.Многие работают в качестве специалистов по персоналу, помогая организациям с подбором персонала, обучением и развитием сотрудников. Они могут предоставить работодателям возможность пройти тестирование и другие действующие процедуры отбора при найме на работу и продвижении по службе. Другие работают консультантами по вопросам управления в таких областях, как стратегическое планирование, управление качеством и преодоление организационных изменений.
Нейропсихологи
Нейропсихологи (и поведенческие нейропсихологи) исследуют взаимосвязь между системами мозга и поведением.Например, поведенческие нейропсихологи могут изучать, как мозг создает и сохраняет воспоминания или как различные заболевания и травмы мозга влияют на эмоции, восприятие и поведение. Они разрабатывают задачи для изучения нормальных функций мозга с помощью методов визуализации, таких как позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ), однофотонная эмиссионная компьютерная томография (ОФЭКТ) и функциональная магнитно-резонансная томография (ФМРТ). Клинические нейропсихологи также оценивают и лечат людей. А в связи с резким увеличением числа выживших после черепно-мозговой травмы нейропсихологи работают с медицинскими бригадами, чтобы помочь людям с черепно-мозговой травмой возобновить продуктивную жизнь.
Психологи, занимающиеся количественными и измерительными измерениями
Психологи, занимающиеся количественными и измерительными измерениями, специализируются на методах и техниках планирования экспериментов и анализа психологических данных. Некоторые разрабатывают новые методы проведения анализов; другие создают исследовательские стратегии для оценки эффекта социальных и образовательных программ и психологического лечения. Они разрабатывают и оценивают математические модели для психологических тестов. Они также предлагают методы оценки качества и справедливости тестов.
Психологи-реабилитологи
Психологи-реабилитологи работают с пострадавшими от инсульта и несчастных случаев, людьми с задержкой умственного развития и лицами с отклонениями в развитии, вызванными такими состояниями, как церебральный паралич, эпилепсия и аутизм. Они помогают клиентам адаптироваться к их ситуации и улучшать свою жизнь, и они часто работают с другими специалистами в области здравоохранения. Они занимаются вопросами личной адаптации, межличностных отношений, рабочего мира и управления болью.Психологи-реабилитологи также участвуют в программах общественного здравоохранения по предотвращению инвалидности, в том числе вызванной насилием и злоупотреблением психоактивными веществами. И они дают показания в суде в качестве свидетелей-экспертов о причинах и последствиях инвалидности и о нуждах человека в реабилитации.
Школьные психологи
Школьные психологи занимаются предоставлением комплексных психологических услуг детям, подросткам и семьям в школах и других прикладных учреждениях.Они оценивают и консультируют учащихся, консультируются с родителями и школьным персоналом и при необходимости проводят поведенческие вмешательства. В большинстве школьных округов психологи работают полный рабочий день.
Социальные психологи
Социальные психологи изучают, как психическая жизнь и поведение человека формируются во взаимодействии с другими людьми. Их интересуют все аспекты межличностных отношений, включая как индивидуальные, так и групповые влияния, и ищут способы улучшить такие взаимодействия.Например, их исследования помогают нам понять, как люди формируют отношение к другим, и, когда это вредно, как в случае предрассудков, дают представление о способах их изменения. Социальные психологи работают в самых разных условиях: от академических институтов (где они преподают и проводят исследования) до рекламных агентств (где они изучают отношения и предпочтения потребителей), до предприятий и государственных учреждений (где они помогают с множеством проблем в сфере здравоохранения). организация и управление).
Спортивные психологи
Спортивные психологи помогают спортсменам сосредоточиться на целях соревнований, стать более мотивированными и научиться справляться с тревогой и страхом неудачи, которые часто сопровождают соревнования. Эта область растет, поскольку все виды спорта становятся более конкурентоспособными и привлекают детей младшего возраста.
Источник: Американская психологическая ассоциация
.Вернуться на главную страницу кафедры психологии
Социальный конструктивизм — обзор
Социальный конструктивизм: создание знаний
Рассмотрев ключевые типы знаний, которые существуют в организациях, и каталоги, которые на них указывают, на данном этапе имеет смысл обрисовать, как эти знания создаются, принимаются, разделять и укреплять, потому что это создает основу для того, какие виды технологических инструментов могут поддерживать то, что мы называем «процессами преобразования знаний» в организациях.Процессы трансформации знаний вокруг получения заказов (патентованные предписывающие, нормативные) сильно отличаются от продаж (патентованные описательные) или решения проблем с оборудованием для глубоководного бурения (возникающие) или оценки того, почему электрическая подстанция, построенная тридцать лет назад, приходит в негодность (отличительная особенность , оригинальный эксперт) и приводят к другому набору результатов знаний.
Теоретическая база, которую мы используем для понимания знания, называется социальным конструктивизмом или «социологией знания».Он характеризует знания как наборы убеждений или ментальных моделей, которые люди используют для интерпретации действий и событий в мире. Такой взгляд на знание контрастирует с эмпиризмом , философией знания, которая говорит нам, что то, как мы видим мир, в значительной степени является таким, какой он есть на самом деле. Социальный конструктивизм говорит нам, что мы строим знания как способы понимания мира, и что эти способы понимания являются подмножеством того, как можно понять мир. Когда мы рассматриваем широкое разнообразие мировоззрений, это кажется очень разумной идеей, хотя и немного более сложной.Знание шамана о духовном мире позволяет ему интерпретировать естественные явления как знамения или знаки. Моральные знания позволяют нам оценивать поведение как правильное или неправильное, преступное, неэтичное или справедливое. Знание обработки счетов позволяет программисту создавать автоматические письма-напоминания. Социальный конструктивизм не оценивает, существуют ли на самом деле такие вещи, как «духи», «правильное и неправильное» или даже «счета-фактуры». «То, что« реально »для тибетского монаха, может не быть« реальным »для американского бизнесмена (или даже для трапписта в этом отношении).
Эта реальность создается людьми внутри социальных групп в течение определенного периода времени, будь то соплеменники патанских племен или банкиры с Уолл-стрит, в основном в разговоре и посредством социальных ритуалов, которые являются способами преодоления разрыва между личными сознаниями разных людей. Язык, артефакты и символическое поведение — это общее физическое воплощение коллективных постоянных решений группы ее текущих проблем. Эти решения сохраняются в группах как интерпретирующие структуры, которые постоянно артикулируются, разыгрываются и, таким образом, воссоздаются в процессах социального поведения.
Модель процесса на рис. 6.6 стремится уловить основные элементы социального конструктивизма. Термины в рамках модели — это те, которые использовались ведущими писателями по социальному конструктивизму, Питером Бергером и Томасом Лукманном, а термины за пределами каждой рамки — это наш перевод в более повседневные выражения. 22 Мы объясним это более подробно ниже.
Рисунок 6.6. Процессы трансформации знаний в социальном конструктивизме
Источник : Джексон и Клобас (2008).То, что знает человек, — это (1) личные знания, состоящие из «типизированных схем», которые представляют собой рамки, используемые для интерпретации и осмысления действий других людей и физического мира (такие писатели, как Питер Сенге и Крис Аргирис, называют это «схемами типизации»). ментальные модели »или« используемые теории ») и рецепт знаний, то есть« ноу-хау »или« знания, ограниченные прагматической компетенцией в повседневной работе ». Это личное знание строится с помощью ряда процессов. Можно поглощать знания в процессе (2) интернализации, который описывает поглощение знаний получателем.Или можно (3) создавать новые знания, комбинируя существующие знания в своей голове, или через привыкание (превращение знаний в полезные рутины посредством повторения работы или задач) и преобразований (радикальное изменение субъективной реальности и создание новых идей). Новое знание, которое человек поглощает или создает, может быть (4) экстернализовано, что является выражением знания в символической форме, такой как речь, артефакты или жесты, в физическом мире, чтобы другие могли воспринимать и усваивать его.После экстернализации (5) объективация — это создание общих социальных конструкций, которые представляют группу, а не индивидуальное понимание мира. Это объективное знание «хранится» в физических символах, таких как язык, поведение или артефакты, которые наделены социальным значением и которыми можно делиться. Затем объективированные или разделяемые концепции подлежат (7) легитимации, процессу, посредством которого знания утверждаются людьми или группами, обладающими властью, а значения подтверждаются и принимаются другими как «правильные» или «стандартные».Они становятся «учреждениями». Наконец, со временем (8) овеществление воздействует на легитимированные концепции, делая их неоспоримыми и самоочевидными. Реификация — это «постижение человеческих явлений … как если бы они были вещами». Это процесс, в котором концепции (такие как колдовство, табу на инцест или одобрение займа) закрепляются в сознании группы и достигают существования, очевидно независимого от человека. существа, которым больше нельзя бросить вызов.
Существуют процессы, которые вместе образуют узнаваемые наборы: (9) социализация — это «всестороннее и последовательное включение человека в объективный мир общества или его сектора».Это интернализация ролевого языка и знаний, которые составляют объективированное знание группы. Этот процесс формирует индивидуальное поведение и интерпретацию организационного значения. Интернализация объективированных социальных структур и экстернализация себя в них (а также корректировка и руководство в случае неправильных шагов) вовлекают новичков непосредственно в процессы преобразования знаний в группе. Индивидуальная идентичность формируется, когда люди узнают и принимают роли и поведение.(6) Институционализация — это процесс с течением времени установления предопределенных «паттернов действий», которые заставляют определенных участников в определенных ролях вести себя определенным образом, тем самым устанавливая системы контроля и поведения по отношению к объективированной и общей типизации. или концепция. Институты «состоят из когнитивных, нормативных и регулирующих структур, которые придают стабильность и значение социальному поведению. Учреждения переносятся различными носителями — культурами, структурами и распорядками — и действуют на нескольких уровнях юрисдикции.’ 23 Учреждения делятся между участниками; это не личные предпочтения или идеи. Людей приучили к ролям , которые определяют соответствие учреждения собственному поведению или поведению других людей. Роли связаны со схемами типизации, которые определяют приемлемые способы взаимодействия и определяют степень «общности», объективности и авторитета знания.
Мы поддерживаем социальную реальность и совместно с другими создаем знания в самом простом человеческом взаимодействии — личном общении.Разговоры происходят в пространстве (работа, паб, семья), в котором мы перенимаем и разыгрываем наши назначенные или принятые роли. Мы не только обмениваемся информационными потоками по нескольким каналам (мимика, жесты), но и делаем это очень быстро. Преднамеренные и непреднамеренные искажения могут происходить регулярно в коммуникативном взаимодействии и вызваны различиями в социальном происхождении и статусе, неуверенностью и страхом, целенаправленными манипуляциями, личностными предубеждениями. В разговоре лицом к лицу мы не просто обмениваемся информацией с нашими партнерами по разговору, мы создаем, формируем и узакониваем взгляды на мир.Нам не разрешено сбиваться с пути, мы постоянно исправляем и исправляем других, приводя друг друга к убеждению, что это то, что существует (любовь, долг, деревья и политики), и это такие, какие они есть. Это немного похоже на рисование — мы не рисуем, двигая рукой до идеальной формы того, что мы наблюдаем, а исправляя отклонения в руке, когда мы подносим карандаш к бумаге. 24
Инструменты Web 2.0 — это социальное программное обеспечение, поддерживающее общение с задержкой, открытое и публичное, без физического присутствия.Процессы в модели и связанные с ними разговорные сигналы перемещаются в новые медиа. Они принимают несколько форм, и они обычно определяют характеристики конечного результата знания, например:
- ■
Процесс легитимации, который включает в себя генерального директора, обычно приводит к тщательно контролируемому и доработанному окончательному артефакту, тогда как утверждение новый эталон допуска на машине может быть выполнен механиком с синей наклейкой.
- ■
Объявления для всего отдела будут транслироваться через объявление в корпоративной интрасети, но экстернализация для небольшой группы обслуживания будет осуществляться устно на собрании группы.
- ■
Экстернализация передового метода может быть сделана экспертом в блоге, но экстернализация этой практики как процедуры будет выполняться менеджером по качеству.
Понимание процессов преобразования знаний предоставляет набор инструментов для того, чтобы задавать важные вопросы о наиболее подходящем типе технической поддержки, безопасности и объеме доступа: как создаются эти знания — кто должен участвовать? Как и кому это можно передать? Объективировано ли это знание (т.е. общепринятый) или это в стадии разработки? Какой уровень легитимации требуется для выражения? Как это отразится на вики или блоге? В частности, мы можем выразить эти преобразования в терминах игры, проводимой в определенном нами пространстве: кто такие игроки и какие роли они принимают? Как нам приобщить игроков к их ролям? Что составляет акт легитимации или объективации?
Современная бизнес-среда с более высокой текучестью, физическим рассредоточением персонала и аутсорсингом меняет эти процессы преобразования знаний, часто усложняя их.Электронная почта в настоящее время является предпочтительным методом преодоления временной и пространственной асимметрии в бизнесе, но открытые инструменты Web 2.0, такие как вики, предоставляют постоянные, общедоступные и более интегрированные средства выполнения социальных процессов, связанных с развитием и обменом знаниями. Процессы трансформации знаний перенесены в среду, не требующую физического присутствия. Это, конечно, гораздо более публичное и постоянное, чем разговоры, но тем не менее новые знания . Процедуры, заявления о миссии, отчеты и другие полностью легитимированные документы не появляются ниоткуда — они являются результатом разговоров, которые отражают конструктивистские процессы экстернализации, интернализации, легитимации, объективации и так далее.Эти разговоры теперь могут происходить на форуме с использованием инструментов Web 2.0, которые преодолевают трудности рассредоточения, координации, отсутствия настойчивости и структуры.
Биография психолога Льва Выготского
Лев Выготский был выдающимся российским психологом, наиболее известным своей социокультурной теорией. Он считал, что социальное взаимодействие играет решающую роль в обучении детей.
Благодаря такому социальному взаимодействию дети проходят непрерывный процесс обучения.Выготский отметил, что культура оказывает глубокое влияние на этот процесс. Имитация, управляемое обучение и совместное обучение играют решающую роль в его теории.
Ранние годы Выготского
Лев Выготский родился 17 ноября 1896 года в Орше, городе на западе Российской империи.
Он учился в Московском государственном университете, который в 1917 году окончил со степенью в области права. В университете Выготский изучал ряд тем, включая социологию, лингвистику, психологию и философию.Однако его формальная работа в области психологии началась только в 1924 году, когда он поступил в Институт психологии в Москве.
В 1925 году он защитил диссертацию по психологии искусства, но получил ученую степень заочно из-за острого рецидива туберкулеза, в результате которого он стал инвалидом на год.
После болезни Выготский начал исследовать такие темы, как язык, внимание и память, с помощью студентов, в том числе Алексея Леонтьева и Александра Лурия.
Карьера и теории Выготского
Выготский был плодовитым писателем, опубликовавшим шесть книг по психологии за десятилетний период. Его интересы были разнообразны, но часто были сосредоточены на вопросах развития и образования детей. Он также изучал психологию искусства и языкового развития.
Зона ближайшего развития
Согласно Выготскому, зона ближайшего развития — это «[] расстояние между фактическим уровнем развития, определяемым независимым решением проблем, и уровнем потенциального развития, определяемым путем решения проблем под руководством взрослых или в сотрудничестве с более способными сверстниками.»(Лев Выготский, Разум в обществе, 1978).
«Зона» — это разрыв между тем, что знает ребенок, и тем, что он еще не знает.
Получение недостающей информации требует навыков, которыми ребенок еще не обладает или не может делать самостоятельно, но которые он может сделать с помощью более знающего другого.
Родители и учителя могут способствовать обучению, предоставляя образовательные возможности, которые находятся в зоне ближайшего развития ребенка.Дети также могут многому научиться у своих сверстников. Учителя могут способствовать этому процессу, объединяя менее опытных детей в пары с более знающими одноклассниками.
Другой знающий
Выготский представлял себе более знающего другого как человека, обладающего большими знаниями и навыками, чем ученик. Во многих случаях это взрослый человек, например родитель или учитель.
Дети также многому учатся в общении со сверстниками. Дети часто уделяют больше внимания тому, что знают и делают друзья и одноклассники, чем взрослым в своей жизни.
Независимо от того, кто выступает в роли более знающего другого, ключевым является то, что они обеспечивают необходимое социальное обучение в зоне ближайшего развития (когда учащийся чувствителен к руководству).
Дети могут наблюдать и подражать (или даже получать) инструкции, чтобы получить новые знания и навыки.
Социокультурная теория
Лев Выготский также предположил, что человеческое развитие является результатом динамического взаимодействия между людьми и обществом.Благодаря такому взаимодействию дети постепенно и непрерывно учатся у родителей и учителей.
Однако это обучение варьируется от одной культуры к другой. Важно отметить, что теория Выготского подчеркивает динамический характер этого взаимодействия. Общество влияет не только на людей; люди также влияют на свое общество.
Вклад в психологию
Жизнь Выготского трагически оборвалась 11 июня 1934 года, когда он умер от туберкулеза в возрасте 37 лет.Тем не менее, Выготский считается мыслителем, формирующим психологию, и многие его работы все еще открываются и исследуются сегодня.
В то время как он был современником Скиннера, Павлова, Фрейда и Пиаже, работы Выготского никогда не достигали их уровня известности при его жизни.
Частично это было связано с тем, что Коммунистическая партия часто критиковала работы Выготского в России, из-за чего его произведения были в значительной степени недоступны для западного мира. Его преждевременная смерть в возрасте 37 лет также способствовала его безвестности.
Несмотря на это, работы Выготского продолжали набирать популярность после его смерти, особенно в области психологии развития и педагогической психологии.
Только в 1970-х годах теории Выготского стали известны на Западе, когда были введены новые концепции и идеи в области педагогической психологии и психологии развития.
С тех пор произведения Выготского были переведены и стали очень влиятельными, особенно в области образования.
В рейтинге выдающихся психологов Выготский занял 83-е место среди наиболее влиятельных психологов ХХ века.
Выготский против Piaget
Пиаже и Выготский были современниками, но идеи Выготского стали широко известны только после его смерти. Хотя их идеи имеют некоторое сходство, есть и существенные различия, в том числе:
- Выготский не разбивал развитие на ряд заранее определенных этапов, как это сделал Пиаже.
- Выготский подчеркнул важную роль, которую играет культура, предполагая, что культурные различия могут иметь огромное влияние на развитие. Теория Пиаже предполагает, что развитие в значительной степени универсально.
- Теория Пиаже уделяет большое внимание взаимодействию со сверстниками, в то время как теория Выготского подчеркивает важность более осведомленных взрослых и сверстников.
- В теории Выготского особо подчеркивалась роль языка в развитии, которую Пиаже в значительной степени игнорировал.
Его собственными словами
«Обучение — это больше, чем приобретение способности мыслить; это приобретение множества специализированных способностей для размышлений о самых разных вещах». — Лев Выготский, Разум в обществе, 1978
Избранные публикации
Выготский Л.С. Разум в обществе: развитие высших психологических процессов . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета; 1978 г.
Выготский Л.С. Мысль и язык .Козулин А, пер. Кембридж, Массачусетс: MIT Press; 1986 г. (Оригинальная работа опубликована в 1934 г.)
Выготский Л.С. Мышление и речь . Миник Н, пер. Нью-Йорк: Пленум Пресс; 1987 г. (Оригинальная работа опубликована в 1934 г.)
Если вам интересно прочитать некоторые работы Выготского, многие из его сочинений доступны в полнотекстовом формате в Интернет-архиве Выготского.
Исследования межличностных и групповых коммуникаций в социальных сетях в России
Политологические исследования социальных сетей являются крупнейшими среди трех упомянутых дисциплин.Он фокусируется на ряде подполей, таких как роль социальных сетей в политическом протесте и гражданской активности (Ениколопов и др., 2018; Кольцова и Селиванова, 2019), отображении политических дискурсов и повесток дня, сформированных как непрофессиональными, так и профессиональными пользователями социальных сетей, включая СМИ. профессионалов и политиков (Бодрунова и др., 2018; Гончаров, Нечай, 2018; Буловский, 2019; Келли и др., 2012; Кольцова, Кольцов, 2013) или тематические политические дискуссии (Филер, Фредхейм, 2016), а также недавно возникшая тема социальных сетей. направляемая пропаганда (Barash and Kelly 2012; Kelly et al.2012; Стукал и др. 2017; Badawy et al. 2018; Санович 2017).
Исследования, основанные на дискурсе, повестке дня и картировании дискуссий, по своей природе в основном описательные; и когда он основан только на ручном анализе текста, обычно не масштабируется. Однако ручной подход можно улучшить с помощью автоматического анализа текста, хотя в этом случае часто за счет его глубины. Гончаров и Нечай (2018) извлекли выгоду из применения такой комбинации к коллекции из около 45 тысяч твитов, связанных с антикоррупционными протестами, организованными известным российским оппозиционером Алексеем Навальным весной 2017 года.Чтобы оценить мобилизационный потенциал Twitter, они применяют выборку с ограничениями по времени, определяемую ключевыми словами, а затем используют тематическое моделирование для выявления кластеров на основе контента и анализ социальных сетей (SNA) для поиска сообществ, основанных на ссылках. Они убедительно демонстрируют доминирование оппозиционного и лоялистского метакластера в обоих разделах. Важное методологическое замечание авторов заключается в том, что хэштеги редко встречаются в их данных, что ставит под сомнение часто используемую выборку на основе хэштегов в исследованиях Twitter.При этом авторы не указывают тип используемых ссылок и не объясняют, как связаны два раздела их данных. Самое главное, они не находят ответа на свой главный вопрос о мобилизационном эффекте Twitter, поскольку кластерный анализ — это метод, пригодный для описательных, а не выводных исследований.
Это ограничение разделяется большинством исследований социальных сетей, основанных на методах кластеризации, и некоторыми исследованиями, основанными на ручном кодировании. Так, Кольцова и Кольцов (2013) иллюстрируют рост политических тем за счет других тем в русскоязычных блогах LiveJournal (ЖЖ) накануне парламентских выборов 2011 г. проверка гипотезы.Бодрунова и др. (2018) идут дальше, формулируя гипотезы о преобладании определенных ролей в СМИ среди профессиональных авторов твитов, обсуждающих политизированные насильственные события в четырех разных странах, включая Россию. Твиты классифицируются вручную; в принципе, автоматически сгруппированные твиты могли быть в равной степени проверены на распространенность, но никаких статистических процедур для этого в данном исследовании не применялось. Тем не менее авторы предлагают множество интересных деталей, которые помогают понять структуру политической дискуссии в четырех странах в сравнительной перспективе, что все еще довольно редко встречается в количественных исследованиях СМИ.В частности, они перекликаются с Гончаровым и Нечай (2018), когда отмечают, что российские СМИ в Твиттере, в отличие от других стран, группируются по проправительственно-антиправительственной оси.
Успешная попытка сделать выводное исследование на основе текстов блогов представлена Буловским (2019). Он использует регрессионную модель, чтобы выяснить разницу между общением в Twitter, используемым авторитарными и демократическими политическими лидерами в 144 странах, включая Россию. Он обнаружил, что первые имеют значительно меньшее количество сообщений в день и значительно меньшую долю ответов другим пользователям.
Еще одна проблема, связанная с исследованием социальных сетей, — это возможное отсутствие контекста и надежности данных, не основанных на социальных сетях. Ениколопов и др. (Ениколопов и др., 2018) проводят наиболее строгие статистические выводы для оценки влияния ВКонтакте на протесты в России, используя данные о крупных митингах против фальсификации результатов выборов и о голосовании в избирательном цикле 2011–2012 годов. Они обнаруживают, что, как это ни парадоксально, проникновение ВКонтакте увеличивает количество проправительственных голосований в соответствующих городах, но одновременно положительно влияет как на вероятность протестов, так и на количество протестующих.Недостаточно данных, чтобы проверить возможные альтернативные объяснения этого эффекта, такие как поляризующее влияние более высоких уровней проникновения социальных сетей на население. В то же время надежность как данных о голосовании (с учетом неизвестного характера фальсификации результатов выборов), так и данных о протестах (с учетом того, что они были взяты из средств массовой информации, где цифры, сообщенные протестующими и полицией, резко разошлись), весьма сомнительна. . Reuter и Szakonyi (2015), использующие только данные офлайн-опросов, получили несколько иные результаты и обнаружили, что использование международных социальных сетей Twitter и Facebook повысило осведомленность о мошенничестве на выборах, в то время как использование внутренних ВК и Одноклассников — нет.
Кольцова и Селиванова (2019) решают проблему контекстного обогащения данных социальных сетей с глубоким вовлечением одного из исследователей в изучаемое ими социальное движение. Подобно Гончарову и Нечай (2018), их цель — оценить мобилизационный потенциал сообществ ВКонтакте. В частности, они изучают влияние ВК на явку активистов движения на избирательных участках в роли независимых наблюдателей в день голосования в 2014 году. Поскольку движение создавало группы ВК, ответственные за каждый из 17 административных округов Санкт-Петербурга.В Петербурге исследователи исследуют их все и обнаруживают, что их размер, активность и плотность положительно связаны с общей явкой; однако офлайновые наблюдатели не являются ни более активными, ни более связанными членами онлайн-групп. Авторы предлагают две альтернативные интерпретации этого эффекта, основываясь на своем опыте работы с движением, однако проблема надежности данных о явке офлайн остается одной из нерешенных проблем.
Важно отметить, что данные социальных сетей, хотя и более «объективизированы», чем данные, сообщаемые самими участниками или закодированные вручную, также не всегда надежны.Сравнивая обсуждения в Твиттере, посвященные двум резонансным политическим убийствам в России и Аргентине, Филер и Фредхейм (2016) обнаружили, что значительная часть русских твитов, в отличие от аргентинских сообщений, генерируется автоматически (2016, 13). Это имеет два значения: во-первых, ценность Twitter как источника данных для российских политических исследований ограничена из-за ограниченного проникновения сети. Во-вторых, исследование Филера и Фредхейма приводит нас к целому ряду связанных исследовательских тем, которые включают государственную пропаганду в Интернете, фейковые новости, контент, создаваемый ботами, влияние всех этих факторов на результаты выборов и проблему использования личных данных социальных сетей. в политических целях.
Из этого потока исследований, исследования, связанные с Россией, имеют ряд особенностей. Во-первых, некоторые исследования политической пропаганды выполняются как обнаружение ботов (Стукал и др., 2017). Однако не все боты являются политическими (некоторые из них являются коммерческими), и не вся пропаганда роботизирована (некоторые из них выполняются вручную). Во-вторых, явления, которые исследователи пытаются отследить, например троллей, трудно определить концептуально, а еще труднее найти эмпирически. Например, Badawy et al. (2018) провели интересное описательное исследование коллекции твитов, идентифицированных как русские «тролли».«Используя один из алгоритмов автоматической классификации, известный как распространение меток, они идентифицируют большинство троллей как консервативных, в то время как программное обеспечение Botometer (botometer.iuni.iu.edu/#!/) (другой алгоритм классификации) позволяет им определить, что Большинство ретвитов троллей не были ботами. Эти ценные выводы в определенной степени ограничены используемыми данными. Хотя тролли определяются как «злонамеренные учетные записи, созданные с целью манипуляции» (Badawy et al. 2018, 258), то есть намеренно вводящие в заблуждение, авторы используют список учетных записей Twitter, взятых с веб-сайта Комитета по разведке Конгресса США. через публикацию на сайте www.сайт recode.net. Список содержит только идентификаторы Twitter и имена пользователей, и никакая другая информация недоступна для поиска. Таким образом, неясно, следовали ли создатели списков определению троллей авторами, и если да, то как они узнали о целях пользователей. В более широком смысле, поиск эмпирических референтов для концепций, определения которых основаны на намерении (например, обман), является проблемой, в то время как удаление намерения из определения политических троллей лишает их основного значения и объединяет их с авторами нетрадиционных, но все же законных мнения.
В-третьих, этот вид исследований иногда не совсем свободен от политизации. Например, Санович (Санович, 2017) ссылается на Бараш и Келли (2012) и Келли и др. (2012) как исследование, которое впервые выявило «крупномасштабное развертывание проправительственных ботов и троллей в России» в пользу президента Медведева. Однако это не совсем то, что предполагают источники. Во-первых, хотя слово «бот» упоминается только один раз, «тролль» ни разу не упоминается ни в одном из источников.Во-вторых, Бараш и Келли (2012) показывают необычное распределение активности вокруг твитов, связанных с программой инновационной политики Медведева, в то время как Келли и др. (2012), используя те же данные, отмечают, что весь «инновационный кластер» твитов исчезает, когда они отфильтровывают «инструментальные» учетные записи — те, которые могут использовать поисковую оптимизацию (SEO) и автоматизацию (боты). Авторы не предлагают никаких интерпретаций, но это говорит о том, что аккаунты, которые писали об инновациях, скорее всего, использовали коммерческие методы продвижения, в частности автоматизацию.Поскольку Коллани и др. (2016) показывают, что автоматизация была распространена как среди поддерживающих Трампа, так и, в меньшей степени, про-Клинтоновских учетных записей Twitter во время избирательной кампании в США в 2016 году, такие учетные записи можно было бы в равной степени назвать троллями. Однако разумнее различать троллей и ботов, чем помещать их в одну категорию. Это не означает, что российское правительство никогда не использовало троллей, но предполагает определенную неточность, когда дело доходит до российских компьютерных пропагандистских исследований.
Таким образом, данные социальных сетей могут значительно обогатить репертуар исследований в области политологии в России, предоставляя доступ к большим объемам данных и тем самым проводя масштабные исследования с использованием автоматизированных методов анализа данных.В частности, доступ к текстовым и сетевым данным позволяет понять суть политических дискуссий и отслеживать коммуникационные потоки между различными политическими партиями.