Как ощущаются: СМИ об ИНВИТРО.

СМИ об ИНВИТРО.

Подтверждаю Подробнее

• ИНВИТРО
• О компании

• История
• Руководство
• Качество
• Особая этика
• Инновационная политика
• Социальная ответственность
• Технологическая информация
  • Оборудование
  • Путешествие пробирки
• Лабораторный комплекс ИНВИТРО
• Медицинский маркетинг
• Поставщикам
• Работа в ИНВИТРО
• Обратная связь
• Контакты

Назад к списку

Схватки: ложные или настоящие / «Жду малыша»

февраль

Незадолго до родов будущую маму могут тревожить тренировочные схватки, ритмичные сокращения матки, которые, быстро проходят и появляются эпизодически.

Как отличить их от схваток настоящих, и для чего они нужны, мы и попробуем выяснить.

Впервые явление временных схваток описал английский доктор Джон Брекстон Хикс. Поэтому они и называются — схватки Брекстона Хикса или ложные, тренировочные схватки, схватки предвестники. В своей научной работе 1872 года он утверждал, что эти схватки представляют собой кратковременные (от полминуты до 2 минут) сокращения мышц матки, которые ощущаются беременной женщиной как повышение тонуса матки. Появляются они после 20 недели беременности. И в течение дня случаются часто, но будущая мама в дневное время может их даже не заметить. Однако с увеличением срока они усиливаются, становясь всё более очевидными.

ДЛЯ ЧЕГО НУЖНЫ ЛОЖНЫЕ СХВАТКИ

Матка — это мышечный орган. И как любой мышце, которая должна выполнять в организме отведенную ей работу, ей нужна тренировка. Ведь если она будет висеть все сорок недель как мешок, то не справится с нагрузкой в родах. Таким образом, цель тренировочных или ложных схваток- это подготовка матки и шейки матки к родам.

Именно поэтому одно из названий тренировочных схваток — схватки предвестники — предвестники приближающихся родов.

БОЛЕЗНЕННЫ ЛИ ЛОЖНЫЕ СХВАТКИ

Как правило, ложные схватки безболезненны, но с увеличением срока они становятся ощутимее и приносят больший дискомфорт. Однако у всех женщин они проявляются по-разному, кто-то совсем их не ощущает, а кто-то не спит ночами, ворочаясь и пытаясь найти удобное положение для сна. Всё зависит от порога болевой чувствительности. Главное в этой ситуации — перестать нервничать по этому поводу и успокаивать себя мыслью о том, что такая тренировка необходима для самого важного предстоящего события — появления на свет вашего крохи. А чтобы немного успокоиться и спать лучше, попросите вашего доктора прописать вам успокоительное и обзаведитесь специальной подушкой для будущих и кормящих мам. С нею заснуть и пережить дискомфорт последних недель беременности будет гораздо проще!

КАК ЖИТЬ С ЧАСТЫМИ СХВАТКАМИ

Некоторые будущие мамы жалуются, что схватки Брекстона Хикса возникают у них часто и вызывают значительный дискомфорт, даже когда они занимаются домашней работой или другой лёгкой физической деятельностью. В такой ситуации акушеры советуют лечь или наоборот, совершить лёгкую прогулку, в любом случае сменить род деятельности. Если же тренировочные схватки сильно вас беспокоят, рекомендуется выпить стакан воды, сока или травяного чая, успокоиться и немного отдохнуть. Попросите кого-то из близких сделать вам массаж. Полежите в тишине. А чтобы извлечь ещё и пользу из тренировочных схваток, попробуйте делать дыхательные упражнения: тренируйте технику дыхания в родах на практике.

КАК ОТЛИЧИТЬ ТРЕНИРОВОЧНЫЕ СХВАТКИ ОТ РОДОВЫХ

Самое главное, что стоит понять, так это то, что настоящие схватки намного болезненнее, чем схватки Брекстона Хикса. Вы это сразу поймёте. К тому же, схватки, приближающие вас к родам, более регулярны. Сокращения начинаются в нижней части спины, распространяясь на переднюю часть живота и происходят каждые 10 минут (или более 5 схваток в час). Затем они происходят с промежутком около 30-70 секунд и со временем интервалы между ними сокращаются. Некоторые женщины описывают ощущения при родовых схватках как сильные менструальные боли, или ощущениями во время диареи, когда боль накатывает в животе волнами.

Эти схватки, в отличие от ложных, продолжаются и после смены положения и при ходьбе, постоянно усиливаясь. Как только вы почувствуете все эти симптомы, звоните своему акушеру-гинекологу — час X наступил. Если есть сомнения, также не бойтесь побеспокоить доктора. Врач задаст вам несколько вопросов, которые помогут ему определить тип схваток и исключить все ваши сомнения и тревоги. Ведь всегда лучше обратиться к врачу и довериться его профессиональному опыту.

Стоит обратиться за помощью если:

• у вас более четырёх схваток в час, и они происходят регулярно
• схватки сопровождаются болями внизу позвоночника
• схватки сопровождаются водянистыми или кровянистыми ваги¬нальными выделениями
• схватки такие сильные, что вам очень тяжело их терпеть
• присутствует заметное изменение в движении ребёнка, или менее, чем 10 движений каждые 2 часа
• вы считаете, что начали отходить воды

Алла Мисютина, врач-консультант Независимой лаборатории ИНВИТРО

Милые женщины, во время родовой деятельности организм нуждается в большом количестве кислорода, поэтому правильное дыхание очень важно. Большой приток кислорода в кровь мамы и малыша облегчает состояние крохи, который во время родов испытывает кислородное голодание. Специальные дыхательные приёмы помогают правильному раскрытию родовых путей и делают схватки и потуги максимально эффективными.

В разных периодах родов необходимо использовать разное дыхание.

•Во время «ложных» схваток дыхание должно быть глубоким и медленным. В период, когда схватки становиться более интенсивными, необходимо использовать «обезболивающее дыхание». Это дыхание медленное, глубокое, вдох делается через нос, он должен быть длиннее, чем выдох — через рот. Подробнее: вдох делается на счёт 1-2-3-4, а выдох — на счёт 1-2-3-4-5-6. С помощью такого дыхания: мама расслабляется, отвлекается от боли, сосредотачивается на счёте; малыш получает как можно больше, так ему необходимого кислорода.

•В перерывах от схваток нужно отдыхать и дышать ровно без всякого усилия, что бы далее можно было без труда выполнять рекомендации врача.
•Во время потуг нужно выдохнуть весь воздух из легких, затем глубоко вдохнуть и тужиться до 6-9 секунд. Быстро выдохнуть весь воздух, быстро сделать глубокий вдох и снова задержать дыхание на 6-9 секунд, и так далее — примерно три раза за потугу.
•В перерывах от потуг нужно отдыхать и дышать глубоко, ровно и расслабленно.
• Очень важно тужиться только в промежность и ни в коем случае не тужиться в голову. В этом случае все усилия уходят впустую и проявятся в виде полопавшихся сосудов в глазах и на лице.
•В период после рождения головки необходимо прекратить тужиться и дышать поверхностно, некоторые такое дыхание называют «по-собачьи», глубокое дыхание может навредить и мамочке и малышу. Далее всё идет своим чередом, главное — слушаться доктора.
•После того как родился малыш, в течении получаса начинается последняя стадия родов — рождение плаценты. Специального дыхания уже не требуется, по команде доктора немного потужиться в промежность и ВСЁ! Милые женщины, боль во время родов — это хорошо, это значит, что ваш кроха скоро родится. Не надо болям сопротивляться, это ошибка, которая не приносит женщине и ребёнку ничего, кроме усталости. Нужно, наоборот, сосредоточиться и всячески помогать родиться здоровому малышу.

РОДОВЫЕ СХВАТКИ

Итак, вы определились с тем, что это уже не «учения», а начало родов. Помимо схваток на начало родов могут указывать излитие околоплодных вод и отхождение слизистой пробки, закрывающей просвет шейки матки. Слизистая пробка может отойти и за 2-3 суток до родов. Однако её отхождение не всегда означает, что пора ехать в роддом. Во время беременности шейка матки плотно закрыта. С началом родовых схваток начинается её раскрытие: зев матки постепенно расширяется до 10-12 см в диаметре (полное раскрытие). Родовые пути готовятся к тому, чтобы «выпустить» ребёнка из утробы. Внутриматочное давление во время схваток увеличивается, от того что матка сокращается в объёме. И в конечном итоге это приводит к разрыву плодного пузыря и излитию части околоплодных вод.

Первый, подготовительный, период родов для женщин, рожающих впервые занимает, в среднем 12 часов, и на 2-4 часа меньше для тех, у кого роды повторные.

В начале второго периода родов к схваткам присоединяются потуги — сокращения мышц брюшной стенки и диафрагмы. Помимо того, что в схватках и потугах участвуют разные группы мышц, у них есть ещё одно важное отличие: схватки — явление непроизвольное и неконтролируемое, ни их сила, ни частота не зависят от роженицы, в то время как потуги в известной степени подчиняются её воле, она может их задерживать или усиливать. Поэтому на этом этапе родов многое зависит от будущей мамы и её способности быстро и правильно следовать командам акушера принимающего роды. И самое главное — правильно настроиться и не допускать паники и мыслей о чём-то плохом. Акушеры- гинекологи рекомендуют мамам воспринимать роды как праздник, день рождения крохи. Тогда будет легче сконцентрироваться на том, что сейчас главная ваша задача помочь малышу появиться на свет. Если же во время родов будущая мама будет паниковать, в её крови значительно повысится концентрация адреналина. Что не очень хорошо скажется на процессе протекания родов. Адреналин влияет на синтез окситоцина, что существенно ослабляет схватки и замедляет процесс родов. К тому же адреналин полностью блокирует выработку эндорфинов, очего усилится и чувство боли во время схваток и потуг. Вот почему так важно правильно настроить¬ся, сконцентрироваться и помочь малышу поскорее появиться на свет.

Лилия Егорова

Подпишитесь на наши рассылки

Введите e-mail

Даю согласие на обработку персональных данных

Подписаться

Шевеление плода — как и когда происходит

1. На каком сроке начинается шевеление плода
2. Норма шевеления плода
3. Способы оценки «достаточности» шевелений плода
4. Изменения активности плода
5. Определение состояния плода

«Уважаемые пациенты, мы рады приветствовать Вас на сайте Центра медицины плода – медицинского центра экспертного уровня в области современной пренатальной медицины.

Мы видим свою миссию в том, чтобы ожидание ребёнка и его рождение было счастливым, спокойным и максимально комфортным периодом для каждой женщины. Предоставляя профессиональное медицинское сопровождение, мы помогаем парам при планировании беременности, контролируем её гармоничное течение, проводим пренатальную диагностику экспертного уровня, обеспечивая комплексную заботу о здоровье будущей мамы и малыша.»

Батаева Роза Саидовна

Руководитель Центра Медицины Плода в Москве

Каждая будущая мама с самого начала беременности начинает трепетно прислушиваться к ощущениям внутри растущего животика. Очень не терпится почувствовать шевеления своего малыша. Когда же плод начинает шевелиться? С какого срока беременной женщине можно начинать внимательно прислушиваться к себе, ожидая первые шевеления своего ребенка? Стоит ли волноваться, если они не ощущаются или кроха внезапно затих? И могут ли шевеления нести в себе еще какую-то информацию, кроме общения с мамой?

На каком сроке начинается шевеление плода

Первые шевеления будущий кроха начинает совершать рано — уже в 7-8 недель беременности. Именно в это время формируются первые мышцы и зачатки нервной системы плода. Естественно, в это время движения эмбриона еще очень примитивны – это сокращения мышц в ответ на нервные импульсы.

Примерно с 10 недель беременности плод начинает активнее перемещаться в матке, и, встречая на своем пути препятствие (стенки матки), изменять траекторию движений. Однако малыш еще совсем маленький и удары о стенку матки очень слабые, будущая мама еще не может ощущать их. На 11-12 неделе внутриуробной жизни маленький человечек уже умеет сжимать кулачки, гримасничать, морщиться, к 16 неделям беременности он начинает реагировать на громкие, резкие звуки усилением двигательной активности, в 17 недель появляется первая мимика, а в 18 недель закрывает лицо руками и играет с пуповиной, сжимает и разжимает пальчики рук.

Постепенно, с увеличением срока беременности, движения становятся более координированными и более похожими на осознанные. Когда малыш подрастает, беременная женщина начинает ощущать его шевеления.

Когда начинается шевеление плода при первой и последующих беременностях

Принято считать, что при первой беременности будущая мама чувствует первые шевеления плода в 20 недель беременности, при повторных беременностях — в 18 недель. Это не совсем так. Мама, которая ждет первого ребенка, действительно, чаще всего начинает чувствовать шевеления плода несколько позже, чем повторнородящая женщина. Это связано с тем, что «опытные» мамы знают, как на первых порах ощущаются движения крохи и что они должны почувствовать. Первые шевеления плода некоторые первобеременные воспринимают за усиление перистальтики кишечника, «газики». Многие женщины описывают первые шевеления плода как чувство переливания жидкости в животе, «порхания бабочек» или «плавание рыбки».

Первые шевеления обычно бывают редкими, нерегулярными. Время первых ощущений шевелений плода естественно зависит от индивидуальной чувствительности женщины. Некоторые будущие мамы чувствуют первые шевеления уже в 15-16 недель, а кто-то только после 20. Стройные женщины, как правило, начинают ощущать шевеления раньше, чем полные. Женщины, ведущие активный образ жизни, много работающие, обычно ощущают движения плода позже.

К 20 неделям за счёт формирования спинного и головного мозга, а также накопления определённого количества мышечной массы у плода, движения становятся более регулярными и ощутимыми.

С 24 недель беременности движения плода уже напоминают движения новорождённого – будущая мама чувствует, как плод изменяет положение, двигает ручками и ножками. Двигательная активность плода нарастает постепенно и пик ее приходится на период с 24-й по 32-ю неделю беременности. В это время активность движений малыша становятся одним из показателей нормального его развития. После 24 недели ребенок начинает «общаться» с мамой с помощью движений, реагировать на звуки голоса, музыки, на эмоциональное состояние мамы. С увеличением срока беременности более 32 недель двигательная активность плода постепенно снижается за счёт того, что малыш подрастает и ему просто не хватает места для активных движений. Особенно это становится заметно к моменту родов. К концу третьего триместра беременности количество шевелений плода может несколько уменьшиться, но интенсивность и сила их остаются прежними или нарастают. 

Норма шевеления плода

Ребенок в животе у мамы двигается практически постоянно. На 20-й неделе беременности плод совершает около 200 движений в сутки, а в период между 28-й и 32-й неделями количество движений достигает 600 в сутки. Естественно, беременная женщина ощущает далеко не все движения плода, а лишь малую их часть. Так, после 28 недель обычно частота движения плода по ощущениям женщины составляет от 4 до 8 раз в час, за исключением периодов сна плода (3-4 часа подряд).

В третьем триместре беременная может заметить, что у малыша есть определенные циклы сна и бодрствования. Дети обычно наиболее активны с 19 часов до 4 часов утра, а период «покоя» наступает чаще с 4 до 9 часов утра. Конечно же движения плода зависят от настроения мамы, если мама волнуется или радуется, малыш может шевелиться более активно, или наоборот, затихнуть. Дело в том, что, когда мама радуется, в её организме значительно повышается количество гормонов радости – эндорфинов, которые регулируют работу сердца и сосудов, в том числе сосудов плаценты. Во время стресса или выраженных отрицательных эмоций также вырабатываются биологически активные вещества – гормоны стресса, они тоже действуют на работу сердца и сосудов. Именно благодаря такому биологическому взаимодействию организмов мамы и малыша плод и ощущает состояние матери. Когда будущая мама отдыхает, малыш обычно становится более активным, если беременная женщина активна, занята какой-либо работой, ребенок чаще всего затихает. Изменяются шевеления также в зависимости от сытости будущей мамы. Обычно малыш начинает активно шевелиться после того, как мама покушает, особенно что-то сладкое. При этом резко увеличивается уровень глюкозы в крови, что и заставляет плод быть более активным.

Шевеления плода – это язык, на котором будущий ребенок говорит с мамой. Естественно, беременная женщина должна прислушиваться к шевелениям ведь в ряде случаев изменения шевелений плода могут свидетельствовать о нарушении его внутриутробного состояния и не вполне благополучном течении беременности.

Если после 20 недель беременности будущая мама не чувствует шевеления плода, возможно стоит обратиться к врачу и убедиться, что с малышом все в порядке.

Способы оценки «достаточности» шевелений плода

Подсчет количества шевелений

Самый простой способ оценки шевелений плода – это подсчет количества шевелений самой беременной женщиной. Методы самооценки очень просты в применении, не требуют дополнительной аппаратуры, присутствия врача и легко воспроизводимы любой женщиной. Минусы их в том, что у каждой женщины разные пороги восприимчивости.

«Считай до десяти»

Самый распространенный метод оценки шевелений плода называется «считай до десяти». Его можно проводить после 28 недель беременности, когда плод достаточно зрел для активных движений. Суть его заключается в том, что будущая мама подсчитывает шевеления плода за 12-ти часовой интервал времени, например с 9 утра до 9 вечера. Время, когда беременная женщина улавливает десятое шевеление, записывается в табличку. Если плод совершает менее 10 шевелений за 12 часов – это повод обратиться к врачу для проведения дообследования.

Метод Садовски

Вечером после ужина (примерно в интервале с 19 до 23 часов) женщина ложится на левый бок и подсчитывает шевеления плода. При этом считают все, даже самые мелкие движения. Если в течение часа отмечается 10 и более шевелений, это говорит о том, что малыш шевелится достаточно активно и чувствует себя хорошо. Если за час плод шевелился менее 10 раз, то подсчитывают шевеления еще в течение следующего часа. Вечернее время для данного метода оценки выбрано не случайно. Именно в вечерние часы, тем более после ужина и связанного с ним повышения глюкозы, отмечается наибольшая активность плода. Если количество шевелений плода при этом тесте менее 10 за два часа, это нужно рассматривать как признак нарушения его состояния и проводить дополнительные исследования. 

Для врача акушера-гинеколога шевеления плода также являются важным диагностическим критерием при некоторых отклонениях течения беременности от нормы. Слишком активное, буйное, болезненное шевеление плода или слабые, редкие движения могут свидетельствовать о его неблагополучном состоянии.

Изменения активности плода

Изменения активности плода могут быть связаны с внешними воздействиями. К примеру, если беременная женщина долго лежит на спине, то увеличившаяся матка сдавливает крупный сосуд — нижнюю полую вену, нарушается поступление крови к плоду, что сразу же вызывает его бурную реакцию – активные шевеления. Такие же изменения активности малыша могут происходить в любом другом неудобном положении мамы – если она наклоняется вперед, сдавливая живот, сидит, закинув ногу на ногу, ребенок своей активностью заставляет маму менять позу. Аналогичная ситуация возникает, если малыш сам передавливает или прижимает петли пуповины, ограничивая поступление крови по ней. Он начинает активнее двигаться, меняет свое положение и ослабляет давление на пуповину. Однако, в ряде случаев, усиление или наоборот, затихание шевелений плода может быть признаком серьезной патологии.

Если после 28 недель беременности малыш не дает знать о себе в течение 3-4 часов, возможно, он просто спит. В этом случае будущей маме нужно съесть что-то сладкое и полежать на левом боку в течение получаса. Если эти простые манипуляции не приведут к результату, стоит повторить их еще раз через 2-3 часа. Если и в этот раз малыш не дает о себе знать, это повод обратиться к врачу. Редкие и слабые шевеления также могут свидетельствовать о неблагополучии плода, чаще всего о нехватке малышу кислорода, то есть гипоксии плода.

Определение состояния плода

Для определения состояния плода врач проводит ряд обследований:

Аускультация (выслушивание)

Самое простое – это аускультация (выслушивание) с помощью специальной деревянной трубочки (акушерского стетоскопа) или специального аппаратика, улавливающего сердцебиения плода, врач выслушивает биение сердечка малыша. В норме оно составляет около 120-160 ударов в минуту. Снижение частоты сердечных сокращений менее 120 или увеличение более 160 свидетельствует о внутриутробном страдании ребенка.

Ультразвуковое исследование и допплерометрия

При проведении УЗИ врач визуально оценивает размеры плода, соответствие развития плода сроку беременности, ведь при кислородном голодании замедляются темпы роста плода и размеры его отстают от нормативных для каждого срока беременности. Также имеет значение строение плаценты, наличие в ней признаков старения, в следствие чего обычно ухудшается функция переноса крови, кислорода и питательных веществ к плоду. Во время УЗИ оценивается количество и вид околоплодных вод, которое также может изменяться при внутриутробном страдании плода. Допплерометрия сосудов плаценты и пуповины – это метод исследования скоростей кровотоков в этих сосудах. При снижении скорости кровотока в каком-либо сосуде можно говорить о нарушениях питания плода различной степени тяжести.

---

Ознакомьтесь подробнее с услугами:

• УЗИ при беременности
• УЗИ в первом триместре беременности
• Сделать КТГ
• Сделать ЭхоКГ плода

---

Кардиотокография (КТГ)

Это важный метод оценки состояния плода. Проводится КТГ при сроке беременности 33 недели и более, поскольку только в этом сроке внутриутробного развития малыша устанавливается полноценная регуляция деятельности сердечно-сосудистой системы плода центрами спинного и головного мозга. Запись сердцебиений плода проводят в течение минимум 40 минут, а при необходимости исследование может быть продлено до полутора часов. Аппарат регистрирует и записывает частоту сердцебиений малыша. К примеру, при снижении концентрации кислорода в крови плода, снижается поступление кислорода к клеткам нервной системы, что в свою очередь отражается на частоте сердечных сокращений, особенно в период бодрствования ребенка. Врач акушер-гинеколог оценивает кривую записи сердцебиений, эпизоды урежения и резкого учащения частоты сердечных сокращений плода и на основании этих данных делает заключение о том, насколько комфортно малыш чувствует себя в животе у мамы.

Если во время проведения дополнительных методов оценки состояния плода выявляются начальные нарушения поступления кислорода к малышу, проводится медикаментозное лечение, направленное на увеличение доступа крови и кислорода через плаценту и обязательные контрольные обследования на фоне проводимой терапии. Если изменения глубокие и малыш испытывает выраженный дефицит кислорода и питательных веществ, состояние его страдает, проводится экстренное родоразрешение такой пациентки.

Шевеления плода – это не только показатель его состояния, это способ общения малыша с родителями. Шевеления крохи в животике мамы – это незабываемые ощущения, которые женщина может испытать только в этот короткий, но такой счастливый период своей жизни.

Центр медицины плода в Москве:

Основными направлениями деятельности нашего центра являются раннее выявление врожденных пороков развития у плода, пренатальные скрининги на выявление хромосомных аномалий у плода, а также такие осложнения беременности, как преэклампсия, задержка развития плода и угроза прерывания беременности.

Наш центр организован так, что весь комплекс услуг сконцентрирован в одном месте, где женщина получает результаты различных видов исследования, включая ультразвуковой, биохимический, и консультацию специалиста в течение 1-1,5 часов. При наличии высокого риска на хромосомные болезни у плода здесь же в центре проводится инвазивная диагностика, и консультация генетика.

Эхокардиографии плода уделяется особое внимание в нашем центре, так как врожденные пороки сердца у плода все чаще встречаются в наши дни, но, к сожалению, зачастую пропускаются при УЗИ во время беременности.

В виду все увеличивающегося количества многоплодных беременностей, требующего больше времени и особого подхода наблюдение женщин с многоплодной беременностью выделено у нас в отдельную клинику многоплодной беременности.

Все обследования в центре проводятся по международным стандартам FMF (Fetal Medicine Foundation) и ISUOG (Международного общества ультразвука в акушерстве и гинекологии). В сложных клинических случаях мы можем консультироваться со специалистами Госпиталя Королевского Колледжа, King’s College Hospital (Лондон, Великобритания).

Особая гордость центра – коллектив. Наши доктора — это не только одни из ведущих специалистов, профессора, доктора и кандидаты медицинских наук, врачи высших категорий, это еще команда единомышленников и настоящих энтузиастов своего дела. Все врачи ультразвуковой диагностики в нашем центре имеют международные сертификаты FMF. Имея большой опыт в пренатальной диагностике, мы делимся знаниями со своими коллегами, проводя обучающие курсы.

Центр оснащен самым современным диагностическим оборудованием: это и ультразвуковые аппараты последнего поколения, GE Voluson E8 Expert, с полной комплектацией современных технологий, в том числе и трехмерных, это и биохимический анализатор, Delfia Xpress, это рабочие места, с установленными на них профессиональными компьютерными программами.

How It Feels by Jenny Zhang

В моей средней школе была девочка, которую никто особо не любил. Она рассказала всем, что ее дядя изнасиловал ее, и что у нее есть бойфренд постарше, который был первокурсником Йельского университета, и да, они не просто целовались. Люди говорили о ней ужасные вещи — что она лгала о своем дяде, что ей просто хотелось внимания, что ее бойфренд выдумал, что она никогда в жизни не видела пениса, что причина, по которой она так часто смотрела в пространство с открытым ртом, чтобы она могла напомнить всем, как выглядело ее «минет-лицо».

В конце года она несколько дней подряд не приходила в школу. Ходили слухи, что она пыталась покончить с собой пластиковой ложкой (особо жестокие сказали, что это пластиковая вилка, которую она достала из столовой). Это была официально (неофициально?) самая веселая и жалкая попытка самоубийства, о которой кто-либо когда-либо слышал. Мне это было не смешно, но, услышав об этом, я помчался домой, схватил ложку на кухне, заперся в своей спальне и там, сидя на кровати, сделал вид, что врезаю себе вены ложкой, толкая это против моей вены. Это вообще имеет смысл? Я поинтересовался.

Помните в подростковом фильме « Хизерс », когда персонаж Шеннен Доэрти, Хизер 2.0, сообщает персонажу Вайноны Райдер, Веронике, что школьная неудачница Марта Самосвал попыталась покончить жизнь самоубийством, но потерпела неудачу? Когда даже неудача в жизни есть неудача… что может быть поэтичнее?

В фильме Хизер врывается в гостиную Вероники во время «часа паштета» и радостно объявляет: «Вероника, ты слышала? Мы занимались китайским на продовольственной ярмарке, когда по радио сообщили, что Марта Самосвал пыталась купить ферму. Она плюхнулась животом перед машиной с предсмертной запиской».

«Она умерла?» — в ужасе спрашивает Вероника.

«Нет, это кульминация. Она жива и находится в стабильном состоянии. Просто еще один случай, когда гик пытается подражать популярным людям в школе и с треском проваливается».

•

Популярные дети пишут стихи? Популярными ребятами в моей старшей школе были клише тинейджеров из кино и чирлидеров, которые жаловались и стонали во время каждого поэтического отрывка, который мы делали на уроках английского. «Это просто странно и не имеет смысла», — постоянно повторялось.

Или: «Эй, этому человеку нужно расслабиться. Это просто дерево/птица/здание/урна/водоем. Как будто это не так уж и важно».

•

Темнота приемлема и даже привлекательна, пока существует порог, который не перейден. Но большинство людей, которых я знаю, которые страдают, страдают безжалостно и бесконечно, независимо от того, какое будущее предлагается («все станет лучше/так будет не всегда/ты начнешь исцеляться/я знаю, что это такое клише, но в конце концов вы действительно выйдете из этого сильнее»).

•

Почему так унизительно говорить и говорить о чем-то, что много для тебя значит, только чтобы услышать: «Вау, ты тратишь много времени на размышления о вещах, не так ли?»

Или: «Значит, ты из тех, кто все анализирует, да?»

Или: «Как-то темно».

Или еще хуже: «Эм … ОК».

•

Марта Самосвал из моей школы часто присылала стихи в наш литературный журнал, в редколлегию которого я входил. Я считал ее стихи ужасными. Мне было так стыдно за нее. Что я знал о поэзии в старшей школе, так это то, что ее было трудно понять и она была полностью открыта для интерпретации. Мне сказали, что стихотворение действительно может означать что угодно. В стихах могут быть грамматические ошибки, им может быть наплевать на повествование, пространственно-временной континуум или реальность, какой мы ее знали. Поэзия была попыткой покопаться в том, что скрыто в душе человека. Он использовал логику сновидений вместо логики нашей бодрствующей жизни. Стихи изрыгали демоны, не порожденные моралью. Другими словами, стихов было 9.0007 глубокое дерьмо , и они были вообще чем угодно (это становилось яснее, чем дальше я отклонялся от школьной программы поэзии): одно слово (свет), символы и знаки (кодовые стихи Ханны Вайнер), фразы, которые учит ребенок. говорить может сказать (роза есть роза есть роза), слова, которые были произнесены миллион раз (я люблю тебя / тебя), пустая страница, коллаж, стирание, спам-фильтр Google, что угодно. Но если это так, если стихи вообще могут быть чем угодно, то почему по умолчанию съеживается всякий раз, когда кто-то пишет стихотворение о своих чувствах? Еще хуже, если этот кто-то подросток? Еще хуже, если этот человек уже не подросток, но, тем не менее, думает о себе с такой интенсивностью, которая приемлема только в возрасте от тринадцати до девятнадцати лет?

•

В прошлом году кто-то написал в моем Instagram, что я несу ответственность перед молодыми (в основном) женщинами и мужчинами, которые использовали хэштег #noonecares. Комментарий был под моей фотографией, на которой я стою на пирсе на набережной Вильямсбурга, за несколько дней до того, как я впал в какую-то мягкую, не поддающуюся описанию, низкосортную депрессию, которую я в основном маскировал от своих друзей и семьи, не выходя из дома. квартиру и находит предлоги, чтобы уклониться от всех социальных обязательств. Я несколько недель лежал в постели, сдерживая свое дерьмо и мочу в течение нескольких часов, пока не достиг критической точки (иногда случались утечки), потому что я был слишком подавлен, чтобы встать с постели   — мысль о том, чтобы пройти через комнату и по коридору. поход в ванную казался особым адом, на который я не мог согласиться.

Несколько месяцев спустя, когда моя депрессия вышла из стадии «скорее-насрать-чуть-чуть-в-штаны, чем-вылезти из постели», мне стало любопытно, почему мало-или-отсутствующая воля к жизни выглядела так, как у других людей. Я просмотрел хэштег, который использовал в подписи к своей фотографии, «Первый вкус дневного света за 72 часа #noonecares» и быстро попал на территорию хэштегов членовредительства: от #noonecares до #noonecaresifidie, #wanttodie, #whatsthepoint , #депрессия, #больно, #помогите, #ненавижу себя. Я просматривал фотографии так долго, как только мог их переварить, но это было недолго, поскольку в основном это были изображения изрезанных рук, бритв, плавающих в унитазе, с подписями вроде «последняя из моей заначки»… если я получу 100 лайки сегодня вечером, я их спущу».

Почему чувства одних людей так отталкивают, а других так безумно притягивают? В четырнадцать лет я хотел быть тем, кому суждено умереть красиво, как шекспировская Джульетта, — «только что трахнутой, мертвой, прежде чем у меня будет шанс узнать, каково это — презирать человека, которого ты когда-то любил». Она умерла как раз тогда, когда ее любовь к Ромео восходила, становясь небесной. В муках любви бесконечность казалась хорошей идеей. Боль выглядела так хорошо на ней. Это увековечило ее. Джульетта была моим кумиром-самоубийцей — ее было самоубийством, к которому я стремился, а я не мог даже приблизиться. Как и многим другим четырнадцатилетним девочкам, мне говорили, что мои проблемы незначительны, а мои трагедии — воображаемые, и что хуже всего — мне говорили, что я прожила недостаточно, чтобы действительно хотеть умереть.

•

Неспособность тронуть кого-то тем, что вы считаете трагедией своего существования. Я не знаю, или просто другой способ сказать #noonecares.

•

То, что мы представляем, что произойдет, если мы умрем, и наши мертвые, нуждающиеся души могут парить над нашими собственными похоронами, наблюдая за людьми, которые не любили нас так, как мы хотели, чтобы их любили, прислуживая, плача, виня себя за то, что не приложили больше усилий, чтобы спасти нас, не были более щедрыми, более внимательными. Почему нам доставляет такое удовольствие представить, как они говорят: «Я должен был лучше относиться к вам. Я никогда не должен был обращаться с тобой таким образом».

Когда умирает молодой человек, он навсегда увековечен, навсегда опечален, но что происходит, когда мы слишком стары, чтобы умереть молодыми? Или если мы не можем совершить физическую смерть, но все же хотим пожинать радость скорби, что, я думаю, просто способ сказать: мне нужно доказательство того, что мое существование имеет значение.

•

Был еще один ребенок, над которым постоянно издевались в старшей школе. У него была эпилепсия, и он говорил немного кривым ртом. Спортсмены (качки были) намеренно натыкались на него в коридоре, сбрасывали его книги на землю и пинали их, так что ему приходилось карабкаться, чтобы собрать их все снова.

«Мы просто развлекаемся», — говорили они всякий раз, когда учитель выходил исследовать ситуацию. В любом случае, ни у кого не было сил остановить волну жестокости. Затем, когда я учился в выпускном классе, по громкоговорителю объявили, что прошлой ночью во сне у него случился сильный припадок, и он умер.

Все смущает, все кажется факсимиле настоящего, чем бы оно ни было, если оно вообще существует. Вся моя средняя школа погрузилась в траур. Я потерял счет красным лицам, количеству студентов, которые хотели поделиться своей личной историей о том, как он коснулся их жизни, каким он был хорошим человеком, как он представлял дух нашей школы и нашего города. Это был захватывающий день … быть так близко к чему-то столь поистине трагическому, редкий случай, когда проявление чувств на публике было хорошим делом, таким же ценным, как быть мудаком накануне.

Когда кто-то умирает, мы ищем стихи. Когда начинается или заканчивается новая глава жизни — «выпускные, свадьбы, инаугурации, похороны», — мы настаиваем на поэзии. Повод для поэзии всегда великолепен, оставляя нам, маленьким людям, наши маленькие жизни, лишенные элегий и любовных стихов.

Но я хочу элегий, пока я жив, я хочу рапсодии, хотя я никогда не видел горы Олимп. Я хочу баллады, я хочу уродливых, скрипучих звуков, я хочу повторения, я хочу пустого пространства, я хочу сопоставления, метафоры, медитации, всех заглавных букв и стираний, пустых стихов, сонетов и даже рифмованных выделенных по центру стихов, и большинство все — чувства.

Когда я был подростком, каждое маленькое мгновение требовало поэзии. Я имею в виду, что я все еще такой, за исключением того, что в моем возрасте это считается неуместным и смущающим, если не откровенно жутким.

•

Впервые я познакомился с Трейси Эмин. Мне было двадцать четыре года, и я обсуждал орфографические ошибки и опечатки со своим бойфрендом, который принес домой из библиотеки кучу книг по искусству Трейси Эмин. Ее работы часто содержат «ошибки», как, например, ее монопринт, в котором говорится: «Мягко вернись» маленьким цыпленком поцарапать над рисунком обнаженной девушки на коленях. Нам нравилась ее неряшливость. Нам понравилось, как мало она, казалось, обрабатывала свои эмоции, прежде чем превратить их в искусство. «Я лучше буду есть переработанную пищу, чем испытывать переработанные эмоции», — написала я однажды в своем блокноте, прочитав стенограмму ее фильма, How It Feels , где она очень подробно описывает травму своего первого аборта: «Я почувствовала, как что-то соскользнуло, и когда оно соскользнуло, я сунула туда руку, и то, что я держала между бедром и ладонью, было плодом, что-то вроде перемешанного плода…»

Нам нравились грубость ее рисунков и вышивок, монопринтов и неонов. Мне нравилось ее самолюбование. Я нашел это невероятно великодушным — быть таким же уродливым, как и все остальные, но снова и снова подчеркивать это уродство, позволять себе быть предметом своего искусства и выносить на себя все избиения, закатывание глаз, жестокие замечания и какая разница? и это не искусство, это просто презираемая женщина, которую невозможно отпустить. Ее боль была так соблазнительна для меня. Я смотрел на фотографии ее унылой постели со смятыми простынями, испачканными ее телесными выделениями, засохшей менструальной кровью и психическим весом психических пролежней от невозможности подняться оттуда. У меня тоже была кровать, и много раз в жизни она была местом моей депрессии. Я тоже спала на собственной запекшейся крови и носила одно и то же белье столько дней подряд, что выделения из моей пизды накопились и стали такими густыми, что фактически приклеивали мои лобковые волосы к моему нижнему белью и каждый раз, когда мне приходилось мочиться и стягивая мои трусики, я бы сделал себе маленький непреднамеренный воск для бикини.

Мой парень и я были особенно очарованы Трейси, потому что в то время мы ухаживали друг за другом с орфографическими ошибками и опечатками. Это были первые годы автокоррекции на телефонах. У нас обоих были телефоны-раскладушки, в которых количество сохраненных слов было гораздо более ограниченным, чем у айфонов. «Я скучаю по тебе, детка, и моя киска все еще звенит» превратилось в «Я скучаю по тебе, байки, а моя киска все еще звенит». «Приходи домой, и я приготовлю тебе рамен» превратилось в «Приходи домой, и я заставлю тебя грабить». «Я буду ждать тебя после урока, мой пампельмусс» превратился в «Я буду ждать тебя после урока, мой пробник». «Я скучаю по вам, байкеры» однажды было опечатано как «Я скучаю по вам, байкеры». «Байкеры, я готовлю для нас очень хороший грабеж» превратилось в «bikespspspspspspspsspsp, я готовлю для нас очень хороший грабеж», потому что я случайно нажал на 9.0007 s Ключ слишком длинный. На этих ошибках мы построили свой личный мирок, и, как и все влюбляющиеся, мы пытались стать единым целым, непроницаемым для нашего арсенала внутренних шуток, для языка, который другие люди не могли понять или использовать.

•

В год, когда я влюбилась, я написала рассказ о своих отношениях с младшим братом и отправила маме. Она ответила:

Я только что закончил читать всю историю. Это очень смешно и трогательно, плюс красивые картинки. вы должны отправить это по электронной почте и Джонни тоже. Я много смеялся. Хотел бы я перевести это на китайский. Может быть, однажды я буду.

Любовь,
Мама

У меня редко возникает желание исправить чью-то ошибку, или опечатку, или неправильное произношение, или неправильное использование. Каждый раз, когда моя мама говорит по-английски, она делает ошибку. Она произносит ткань «ти-туфелька» и однажды посреди ночи, когда заболела гриппом, проснулась от сильного чихания и попросила папу достать ей «ти-туфельку», и он встал и потянул ее. футболку из ящика, думая, что ей холодно. Позже я попытался научить их обоих, как «правильно» произносить «ткань» и «футболка», и я действительно, действительно, действительно почувствовал себя отморозком.

•

Но я должен вернуться к Трейси Эмин и ее орфографическим ошибкам, ее силе и ее наготе. Я имею в виду ее буквальную наготу и ее эмоциональную наготу, обе подверженные такому отвращению, и похвале, и очарованию, и скоропалительному осуждению, и скуке, и уродливому покровительству, и откровенному раболепию. Я смотрю на фото с ее шоу У меня есть все , где она сидит на полу, согнув и раздвинув ноги, с цепями на шее и маленькими растрепанными косичками, заправленными за ухо. Она пихает купюры, монеты и разные обломки мусора и мусора. Ее сиськи выглядят невероятно хорошо, и ее ноги выглядят усталыми, и она смотрит на весь этот мусор и счета, и момент, запечатленный в каком-то смысле, совершенно дрянной, радостный, праздничный, чрезмерный и странный, но с другой стороны, фотография такая многогранная. что это становится заявлением против того, чтобы позволять другим рассказывать вашу историю, против тех, кто будет настаивать на вашей жертве. Когда я смотрю на это фото, мне ее совсем не жаль. Я люблю ее. Она первая поэтесса, которую я полюбил.

И ее нацарапанные стихи — величайшие стихи, которые я знаю. Один из ее монопринтов — рисунок обнаженной девушки, стоящей перед невзрачной черной лужей, а рядом слова:

мелкий
маленький
вещь

Не так ли? По крайней мере те из нас, кто все еще рискует показаться на публике?

В How It Feels Трейси закадровым голосом рассказывает о своей борьбе за искусство после аборта:

Ах… Я бросил живопись, я отказался от искусства, я отказался от веры, я отказался от веры. У меня было то, что я назвал своим эмоциональным самоубийством, я отказался от многих дружеских отношений с людьми, я просто перестал верить в жизнь по-настоящему, и мне потребовались годы, чтобы снова начать любить и верить. Я понял, что существует более высокая идея творчества. Больше, чем что-либо, что я мог сделать только своим умом или руками, я понял, что есть что-то . .. сущность творчества, этот момент зачатия, вся важность, вся суть всего, и я понял, что если я собираюсь чтобы делать искусство, это не могло быть связано с … это не могло быть с гребаной картиной. Это не могло быть связано с чем-то визуальным. Это должно было быть о том, откуда это на самом деле пришло, и из-за аборта и из-за зачатия, я лучше понимал, откуда все на самом деле пришло и где они на самом деле закончились, поэтому я не мог терпеть, или, или, ошибаться , я просто чувствовал, что с моей стороны будет непростительно начать делать вещи, наполняя мир еще большим дерьмом. Для этого нет причин. Но если я не мог наполнить мир кем-то, кого я мог бы любить вечно и во веки веков, тогда я никак не мог наполнить мир такими же прислужниками. Это искусство.

Я думаю, это то, что так неловко в том, чтобы быть поэтом, что вы можете наполнить мир еще большим дерьмом. Что твоя жалкая штучка не интересна никому, кроме тебя самой.

Когда склад, где хранилась ее вещь Все, с кем я когда-либо спала 1963 – 1995  — палатка с вышитыми именами всех, с кем она спала — сгорел, написал журналист Том Лаббок. в The Independent ,

Но странно слышать разговоры о невосполнимых потерях. Действительно? Можно было бы подумать, что при желании и финансировании многие из этих работ вполне заменимы. Трейси Эмин не составит большого труда перешить имена Всех, с кем я когда-либо спала, на маленькую палатку (с 1995 года она может нуждаться в некотором обновлении).

Если даже всемирно признанные артисты могут быть признаны недействительными всего одним «хм… хорошо», то как насчет остальных? #наплевать

•

Цитата, которую я снова и снова вижу во всех этих хэштегах о членовредительствах и самоубийствах в Instagram: «Никому нет дела, если ты не красивая или не умираешь». Но были и другие:

Надеюсь, мой последний вздох будет вздохом с облегчением.

отвращение к самому себе

Я помню все, что ты забыл

ты когда-нибудь чувствовал себя никчемным

пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай мне умереть во сне

Вот как ты заставляешь меня чувствовать себя черной массой небытия уродливое пространство, наполненное моей грустью

Я облажалась, я потерпела неудачу  —  это была моя катастрофа  —  мой выбор  —  я просто не ожидала, что мне будет так плохо  — так глупо и так боялась, что ко мне прикоснутся.

Все это, но особенно последнее, напоминает мне работы Трейси Эмин. В ее эссе «Ты заставил меня дышать» есть часть, где она пишет о разрыве отношений:

Ты оставил меня — ты оставил меня дышать — просто полуживым — свернувшись клубочком, как маленький тюлень, забитый до полусмерти — ты оставил меня одного — ты оставил меня дышать — полуживой — 

Полуживой не мертв — пятна на берегу, кровь просачивается в воду, но определенно не мертв. Я пытался думать и вспоминать те времена, когда я плакал, не просто слезы, катившиеся по моим щекам, а задыхающиеся всхлипы чрезмерного, неконтролируемого волнения.

Я не знаю, чувствуем ли мы, как культура, обязанность выражать сочувствие тем, кто наполовину жив. Полуживой не мертв.

•

В своих неонах Трейси Эмин использует материал, который долгое время ассоциировался с захудалостью, чтобы передать некоторые очень подростковые чувства. Неон убогий, неон безвкусный, неон висит над любовными мотелями у шоссе, которые заряжаются по часам, неон мерцает в той части города, где задерживается сброд, где бездельники проходят мимо друг друга на углах улиц, где тусуются люди, которые сегодня могут быть там, а завтра уже мертвы. Неоновые лампы Трейси висят в галереях, ярко сияют на Таймс-сквер, и они циклически переживают целый ряд подростковых эмоций, от обнадеживающих до Фантастика, чтобы снова почувствовать себя красивой , капризным, Извините, цветы умирают, дерзким, таким, как вы, нужно трахнуть таких, как я . Некоторые из ее неоновых сообщений зачеркнуты, я знаю, я знаю, я знаю , в то время как другие буквально выглядят как неразборчивые каракули.

Мой любимый неон — тот, на котором просто написано:

Просто люби меня

•

Есть ли что-нибудь более неадекватное, чем слова «Я люблю тебя»? Есть ли что-нибудь более способное, чем «Я люблю тебя»?

«О!» Я сказал, когда мой начальник на моей первой настоящей работе профсоюзным организатором сказал мне: «Мы здесь не занимаемся животом». «О! Хорошо!» Я сказал. «Не поймите меня неправильно, — сказала она, — вы прекрасно выглядите, и вы должны демонстрировать это в свободное время. Но, как правило, мы не делаем живот на работе». «О!» Я сказал, когда мальчик, которого я ждал весь год, чтобы снова встретиться в Париже, сказал мне: «Я хочу сбежать с тобой», когда мы ехали поездом из Парижа в Ниццу. Мы три дня ели бутерброды из мусорных баков возле кафе. Мы пытались пойти на просмотр фильма под открытым небом Терминатор 3 на утесе с видом на Средиземное море, но вход стоил двадцать евро, а нам не хватило девятнадцати, поэтому он поднял меня на дерево  — — О! Я сказала: «Я сейчас упаду», — сняла нижнее белье и сунула его в карман платья, потому что у меня была инфекция мочевыводящих путей, и мне нужно было мочиться каждые двадцать минут, моя болезненная моча стекала по лиственным ветвям. . «О!» Я сказал: «Надеюсь, я случайно не помочился кому-нибудь на голову». После этого мы попрощались в дверях студии, которую я сдавал в субаренду в Бастилии — «он уезжал, чтобы вернуться в Шотландию, а я уезжал, чтобы вернуться в США», — и как раз в тот момент, когда я начал оплакивать то, что мне пришлось оставить Я услышала стук в дверь, и это снова был он. «Было бы легко влюбиться в кого-то вроде тебя… на самом деле трудно не влюбиться», — сказал он, осуществляя мое заветное желание — стать собственным главным героем в фильме. «О … — сказал я, — я не смогу вас забыть». «О!» — сказала я, когда впервые за три года увидела свою бабушку, похолодев от того, какой старой она выглядела на этот раз, слишком старой, чтобы красить волосы в черный цвет, как раньше, и от того, что краска для волос, которую она использовала, была настолько дешевой, что она растекалась. стекала по ее голове, и маленькие черные следы капель оставались на ее лбу в течение нескольких дней. Она была слишком стара, чтобы завивать челку, наматывая ее на пустую банку из-под пепси, а затем водя меня и моего брата в магазин, чтобы купить еще, и ее ролик для банок из-под пепси был на видном месте. О! Я тогда был опечален. «О!» Я сказал, когда у нее пошла кровь из носа, как только она увидела моего брата, и я заметил, как маленькая она сидела в этой инвалидной коляске, как на каждом этапе мы занимаем другой трон, и ее теперь был трон больного старика. «О!» Я сказал «вы должны», когда она сказала, что хочет совершить последнюю поездку в Соединенные Штаты, чтобы увидеть нас, хотя я знал, что она никогда не совершит эту поездку. «О!» Я сказал, когда она сказала мне, что любит разговаривать со мной и моим братом во сне. Мы приезжаем к ней, и мы как раз в том возрасте, в котором она заботилась о нас и жила с нами в Нью-Йорке. «О! Да, я помню, — говорю я каждому воспоминанию, которое она подробно описывает, хотя я ничего из этого не помню. «О!» Иногда я пишу в своих стихах так, что за ними не следует ничего, но использовать эту букву и этот восклицательный знак замечательно. Замечательно попробовать и сказать что-нибудь.

О, может быть, всем наплевать. Может быть, унизительно пытаться что-то сделать.

Я искренне не понимаю, почему поэзия может быть унизительной, а татуировки могут быть крутыми.

Я думаю, что все хотят сделать что-то осязаемое, но большинство из нас не боятся показаться смешными. Я не говорю, что я бесстрашен.

Моя мама просила маму потрогать ее мочки ушей, чтобы она могла заснуть. Когда она иммигрировала в Нью-Йорк и больше не могла заснуть в доме своей матери в Шанхае, она начала расспрашивать меня и моего отца. Помню, однажды я сказал: «Я не понимаю, почему тебе это нравится?» Позволь мне показать тебе, сказала она и потерла мне мочки ушей, пока я не смог не закрыть глаза. Я стал видеть иначе. Я думаю, что мы ложились. Или я клал голову ей на колени, а она сидела, прислонившись к кровати. — Видишь, как приятно, когда к тебе прикасаются? она спросила меня. Я сделал.

«Каково это парить», Хелена Фокс, мягкая обложка

В три часа ночи, когда я не могу уснуть, комната гудит в темноте, и все, что мне составляет компанию, это поток слов, быстро вылетающих, как те скаковые лошади, которых вы видите по телевизору, бедняжки, и когда их сердца отказывают их кладут на землю и застреливают за синей простыней.

В три часа ночи я думаю о сердцах. Я думаю о конфетных сердечках, сердечках из резных деревьев и сердечках колибри. Я думаю о сердцах в телах и о ритме внутри нас, который мы не можем выбирать.

Я кладу руку на свою. Вот оно.

Битбит битбитбит скипсабитбитбит

битбитбитбит.

Сердце — это тайна и не тайна. Он прячется под ребрами, перекачивая кровь. Его можно вытащить, подержать в руке. Сожмите . Оно хочет то, что хочет. Может быть из золота, стекла, камня. Он может остановиться в любой момент.

Люди царапают сердечки на скамейках, рисуют их на запотевших окнах, татуируют на коже. Поверьте в историю, которую они сами себе рассказывают: что сердца каким-то образом больше, чем мышцы, что мы нечто большее, чем случайное расположение молекул, что нас притягивает сила, превышающая гравитацию, что любовь — это нечто большее, чем беспорядок нервов и импульсов. —

«Биз».

Шепот.

«Биз».

В темноте.

«Биз . ”  

В моей комнате.

Открываю глаза, а папа сидит на краю кровати.

«Тебе нужно остановиться, — говорит он.

Что? Я косо смотрю на него. Он размыт.

«Мышление. Я слышу это, когда ты дышишь».

На папе серая толстовка. Его руки сложены на коленях. Он выглядит усталым.

«Ты должен спать так же, как в детстве», — говорит он. Он смотрит в сторону, улыбается. «Твои крошечные пальчики, спрятанные под подбородком. Есть фото. . ». Папа умолкает.

Да, папа. Я видел это.

«Тот, кто из нас в больнице после твоего рождения…»

Да. Тот, сразу после того, как мама получила новую кровь, и ты упал в обморок, и тебе дали апельсиновый сок. Тот, где мама смеется в камеру, пока я сплю у нее на руках. Ага. Я видел это.

Папа снова улыбается. Он тянется ко мне, но, конечно же, не может.

Это фото было на дверце каждого холодильника в каждом доме, в котором я когда-либо жил. Оно находится под магнитом сантехнической компании и рядом с клипсой с чеками годовой давности, которые мама никак не может выбросить.

Фотография была сделана через час после того, как я вылетел из мамы так быстро, что ей пришлось делать переливание крови. На фото я выгляжу как слизняк, а папа выглядит расплющенным, как будто он видел автомобильную аварию. Но лицо мамы светлое, открытое, счастливое.

Все остальные фотографии в альбомах на книжной полке в гостиной, рядом с неработающим камином. В альбомах хранятся все мои фотографии, которые папа делал до самой смерти, и все фотографии, которые делала мама, пока не появились смартфоны и она не перестала печатать меня на бумаге. Теперь я частично нахожусь внутри зависшего компьютера, который мама все время собирается починить, а на перегруженном iPhone она все время собирается скачать.

И я на фотографиях, которые друзья сделали, когда я им позволил, и на тех, которые близнецы сделали своими глазами, когда были младенцами. Я в океане, рядом с которым иду, когда прогуливаю школу, и в облаках, где иногда представляю себя. И я в выражении лица моей подруги Грейс через секунду после того, как я поцеловал ее, за пять секунд до того, как она сказала, что думает обо мне как о друге.

Я моргаю. Папы опять нет. Комната пуста, кроме меня, моей кровати, моих стен, моих мыслей, моих вещей.

Чего? Четыре утра?

У меня контрольная по физике в восемь.

Болят ребра. Позади них бьется мое сердце

 

 

Меня зовут Элизабет Мартин Грей, но никто из тех, кого я люблю, не называет меня так.

Мартин в честь отца отца, который погиб в результате несчастного случая на ферме, когда ему было тридцать, а отцу было десять.

Мне было семь, когда умер папа. А это значит, что у меня было меньше времени с отцом живым, чем у отца с его.

Времени всегда не хватает. На самом деле, слишком много и слишком мало, в неравных частях. Прошло более чем достаточно времени, но недостаточно времени.

Верно?

Отношение желаемого времени к полученному (приблизительная оценка) —

1 : 20 000 .

Соотношение времени, когда папа был сыном Мартина: как живой отец Биза: как мой мертвый папа, сидящий на краю моей кровати и рассказывающий мне истории—

1 : 0,7 : ∞.

 

 

Понедельник, утро, 7:30, и так жарко, что кажется, что дом тает. Цикады кричат ​​в окна. Собака штаны на кухонном полу. Я принял душ пять минут назад и уже потею через рубашку.

— Угу, — говорю я, переваливаясь через кухонную стойку в мятой униформе и развязанных ботинках.

Мама читает мое лицо и вздыхает. Она готовит завтрак для близнецов. — Будь благодарен за то, что у тебя есть образование, Биз. Она машет шпателем. «Не всем так везет».

Я смотрю на нее. — Ты могла неправильно меня понять, мама. Возможно, я имел в виду: «Угу. Как бы я хотел, чтобы школа длилась все выходные, я так по ней соскучился».

Я месяц в 11-м классе, что смешно, потому что я нано и несформированный, но я все еще должен писать сочинения о Ленине и Ричард III и разрастание городов. 11 лет — это серьезно. Учителя говорят, что мы в нескольких секундах от наших выпускных экзаменов. Учителя не перестают волноваться о нашем надвигающемся будущем.

Это большое дело! говорят учителя английского языка, естественных наук, искусства, математики, музыки, географии и других важных предметов, которыми мы даже отдаленно не интересуемся, но изучаем их, чтобы получить хорошую оценку.

Отнеситесь к этому серьезно!

Будьте готовы!

Вам не нужно волноваться, тогда вам придется пойти к консультанту, потому что мы вас напугали!

Я открываю холодильник. — Я посижу здесь, хорошо? Всего на минуту. Позвольте мне присесть рядом с брокколи».

Мама смеется. Она готовит банановые оладьи. Билли и Дарт пускают слюни на свои тарелки. У близнецов свободное от школы утро. Они идут к стоматологу! Им нравится стоматолог — там работает мама, поэтому они получают дополнительные зубные щетки и столько маленьких упаковок нити и зубной пасты, сколько могут унести в руках.

«Они уже готовы?» — говорит мой шестилетний брат Дарт.

«Давай, мама! Я умираю с голоду до смерти, », — говорит моя сестра Билли, которая на девятнадцать минут моложе Дарта.

«Дай мне секунду, — говорит мама. «Посмотренный блин никогда не разварится».

Она переворачивает одну. Выглядит обожженным. Мама не любит готовить.

Я не понимаю, как она может находиться рядом с печкой в ​​такую ​​жару. Я достаю из холодильника кокосовый йогурт и виноград.

«Ты готовился к тесту?» Мама говорит.

«Абсолютно», — говорю я, и это правда, если считать просмотр видео на YouTube и прослушивание музыки во время чтения учебника. Я не знаю, готова ли я — есть проблема с недостатком сна и ситуация с тем, что я не поговорил должным образом с Грейс после того, как поцеловал ее, что делает сегодняшний день невозможным и сложным еще до того, как он начинается.

Я обнимаю маму на прощание и целую щеки близнецов, пока они корчатся.

Я хватаю свой велосипед из сарая, катаюсь на нем тридцать секунд, прежде чем понимаю, что переднее колесо спустило.

Ах, верно.

Когда пошла шина? Пятница? Нет, четверг.

Дерьмо, Биз! У тебя была одна работа.

Сорока смеется с соседнего дерева. Его друг-сорока смотрит вниз, затем присоединяется.

Я мог бы попросить маму отвезти меня, но я знаю, что она сказала бы: «Я похожа на такси, Биз?»

Я могу пропустить школу, но тогда я пропущу контрольную и разрушу свое ближайшее будущее.

Я запихиваю велосипед обратно в сарай. И начать ходить.

 

 

 

Я живу с мамой и близнецами в Вуллонгонге, в синем доме на улице с обоями.

Мы переехали сюда пару лет назад, после переездов во многих других местах. Мы в полутора часах езды к югу от Сиднея. Город не слишком большой и не слишком маленький; это как раз то, что нужно сейчас, говорит мама. Город расположен у моря, под откосом. Море упирается в берег, проталкивая камни, дюны и влюбленных. Скалистые утесы склоняются над нами, пытаясь прочесть то, что мы написали. Город длинный, как палец. Когда-то это был стальной город.

Вот и экскурсия.

Когда мне было семь, мама, папа и я жили на севере, недалеко от Квинсленда, в австралийских джунглях, как любит говорить мама. Она говорит, что комаров было полно, но я их не помню.

Я помню лягушек щелкающих ночью в ручье у подножия холма. Дом был деревянный; у него были ходули. Задний двор представлял собой крутую путаницу эвкалиптов, папоротников, инжира и кустов.

Вокруг были холмы, похожие на женские сиськи. Я просыпался и слышал кукабара. Свет проникал в мои окна без занавесок и поднимал меня с постели. Я забегала в комнату мамы и папы и прыгала на них, чтобы разбудить.

У меня был щенок. Я назвал его Бампи.

Наша улица теперь ровная. Он проходит мимо парка, где я выгуливаю собаку, а он нюхает дерьмо, оставленное другими собаками. Я могу дойти до школы за пятнадцать минут, а могу пройти прямо мимо нее и пойти к морю. Или, если я хочу быть полным бунтарем, я могу пойти в противоположном направлении и через пятнадцать минут оказаться в тропическом лесу, под горой, собирая пиявок для своей армии пиявок.

По дороге в школу меня составляют цикады. Они кричат ​​от одного огромного эвкалипта к другому. Я прохожу общественный центр. Я прохожу парк. Я добираюсь до конца тупика и жду под палящим солнцем, чтобы пересечь автостраду.

Трафик проносится мимо. Я чувствую, как горит моя кожа. Я чувствую рак, скапливающийся в моих веснушках. Я чувствую, как дорожная смола тает у меня под ногами, пока я перебегаю дорогу.

За автострадой есть ветеринар, паб и вокзал. Каждый день мне приходится пересекать железнодорожные пути, чтобы добраться до школы. Каждый раз, когда я думаю, Что, если сигналы неправильные, и поезд появляется ни с того ни с сего и врезается в меня, когда я пересекаю дорогу?

Однажды женщина шла против светофора. Не здесь, но достаточно близко, может быть и здесь. Они сказали, что она торопится; она игнорировала звон колоколов, падающий барьер. Она прошла половину пути и передумала. Она повернулась. Поезд пришел.

Каждый раз, когда я пересекаю пути, я думаю о ней и стараюсь не думать о ней.

Я прослеживал и прослеживал ее последние мгновения в своей голове. Я погуглил ее и знаю имена ее семьи, ее работу, музыку, которую она слушала, и последний концерт, который она видела перед смертью. Я чувствую, как натянулась ее кожа, когда она увидела поезд, и как выступил пот за мгновение до удара поезда—

шаг

и как расширились наши зрачки

шаг

и мои глаза почернели

шаг

и в этот бесконечный, молекулярный миг я не могу вспомнить то ли я собирался перейти, то ли остановился на путях и жду здесь—

«Привет, Биз».

Я поворачиваю голову. Рядом со мной идет папа, босой, в шортах для бега и футболке KISS.

«Вы помните свою первую поездку на поезде?»

Нет. Я этого не помню, папа.

«Это был паровоз. Вам было четыре. Мы прошли тропический лес! Мы поднялись очень высоко в гору и посетили заповедник бабочек. И ты хлопал вокруг, как монарх. Ты был прекрасен».

Верно, папа?

«Вы должны болтаться. Попробуй, Биз; это стряхнет лады ».

Я смотрю вниз. Я над железнодорожными путями и мимо станции. я на пути; он открывается передо мной, с обеих сторон зеленая трава, сияет солнце.

Я думаю о бабочках. Я думаю о полете.

Папа смеется.

Когда я дохожу до школьных ворот, его уже нет.

 

 

Я начинаю заниматься физикой как раз в тот момент, когда мисс Гастингс раздает наши тесты. Мисс Гастингс ставит мне юная леди, вы опоздали смотрите. Я даю ей скажи мне об этом и ты заметила я плаваю в луже пота смотри. Мисс Гастингс поднимает бровь. Я сижу за своим столом.

Мисс Гастингс кладет наши тесты лицевой стороной вниз. Она делает регулярные угрозы: «Вы не должны смотреть ни на чью работу!» и «Уберите телефоны!» и «Ваше время начинается сейчас».

Мы переворачиваем наши страницы.

Выходит, я готов к тесту. Мой мозг вспыхивает, нейроны заставляют мою руку двигаться, и формулы появляются, как маленькие пони на шоу.

Большинство моих тестов довольно просты, чем я не хвастаюсь; это просто констатация факта. Мама говорит, что у меня может быть фотографическая память, что хорошо для мамы, потому что она часто забывает свои пин-коды и пароли.

Мама может быть права. Все, что мне нужно сделать, это посмотреть на что-то, и это прилипает. Иногда изображение повторяется, повторяется, повторяется, как GIF, который я не могу отключить.

Комната наполняется гулом чисел. Пи бегает по нашим бумагам, теоремы говорят сами с собой. Мисс Гастингс смотрит в свой телефон — возможно, на какую-то подругу, прыгающую с парашютом или занимающуюся снорклингом на Багамах, пока она застряла здесь с нами.

Звенит звонок.

«Время вышло!» звонит мисс Гастингс. Сдаем тесты. Следующий урок английский.

Я не болтаю и не слоняюсь по коридорам; Я проскальзываю между толпами, как рыба плетусь. Через пятьдесят пять минут мне нужно поговорить с Грейс. Просто продолжай плавать, Биз .

Мистер Бёрч стоит, как фламинго, перед классом, почесывая ногу сзади.

 «Хорошо, все, — говорит он, — сегодня мы будем писать об эго. То есть ваше альтер-эго. Подумайте о том, что вы прочитали за выходные, и о работе Плат в этом контексте».

Всеобщий стон. Мы занимались Плат уже три долгих недели, и никто не является ее поклонником. Я имею в виду, что мы все «сочувствуем» ей, но в этот момент мы читали ее, анализировали и обсуждали ее, и это все равно, что чистить лук, пока луковицы не останется.

«Я хочу, чтобы вы написали описание своего альтер-эго, которое должно быть в конце дня», — говорит мистер Берч, игнорируя наши протесты. На тот случай, если мы не помним, что он только что сказал, он записывает это на доске скрипящей синей ручкой. Затем он сидит за своим сколотым столом за своим компьютером и занимается бумажной работой.

Мы приседаем, чтобы выполнить задание. То есть некоторые из нас выполняют задание; некоторые из нас мечтают. Новый мальчик вытаскивает книгу и читает ее за экраном своего ноутбука.

Фанаты щёлк-щёлк над нами. Между моих сисек стекает струйка пота. Я смотрю на свой компьютер.

Я не очень люблю писать о себе. Это не мое дело, обсуждать какую-то часть меня. На протяжении многих лет мама предлагала нам ходить к людям, потому что папа умер, но потом мы откладывали это. Однажды, когда мне было семь с половиной, я сидел с мужчиной в комнате с выкрашенными в желтый цвет стенами и фотографиями кошек в рамках. У мужчины были круглые очки, как у Гарри Поттера. Он разложил бумагу и тупые цветные карандаши и сказал рисовать, что я и сделал. Затем он промычал, пробормотал и сказал: «Я сейчас поговорю с твоей мамой, ладно?» а когда мама вернулась, глаза у нее были очень красные, так что после этого я больше ни для кого не рисовала.

Курсор мигает, гаснет.

Я делаю вдох и погружаюсь. себя / Который включает, но не ограничивается самооценкой, самооценкой и собственной важностью / Разве мы все не считаем себя важными, что мы значимы? / Мы материя, это правда / Но мы ли? / И / Возможно ли иметь альтер-я / То есть: противоположное, нематериальное я?

Нет / Такая вещь не может существовать / Вселенная состоит из материи / И если я альтер или другой, то мне не хватает материи или чувства материи и как таковой не может быть во вселенной / И если я нахожусь вне вселенной, что делает меня сингулярностью, концепцией, которую невозможно представить / Следовательно, мое альтер-эго находится за пределами моей способности воображения / И, следовательно, не может быть описано.

Конец

P.S. Некоторые говорят, что Бог — это сингулярность, но люди все время воображают Бога / Они думают, что он похож на чьего-то белого дедушку или Санта-Клауса / Альтер-эго Бога иногда называют Собакой / (Извините) / Следует добавить, что Собаки существуют и имеют потенциал существования во всей известной вселенной / Так что возможно, что моя более ранняя гипотеза неверна.

Я закрываю свой ноутбук, смотрю на мистера Берча, который сегодня вечером прочитает этот шедевр. Какой счастливчик!

Звенит звонок.

«Пожалуйста, пришлите мне ваши эссе до полуночи!» — кричит мистер Бёрч из-за скрипа стульев, толкания ноутбуков в сумки, грохота наших тел, несущихся к двери.

Сейчас перерыв.

Во время перерыва и обеда я всегда сижу с Грейс, Иви, Стью, Мифф, Робом и Салом. Отряд, они называют себя. Я должен сказать: мы, как коллектив, называем себя The Posse. Я в отряде. Думаю, я неотъемлемый член The Posse.

Грейс и я сидели в Отряде с первого дня 9-го класса. Мы оба были новичками. Эви увидела, что мы неуверенно бродим по школьному двору, и решила, что мы принадлежим ей. Она подвела нас к скамейке под деревом у забора. Там все брали у нас интервью. Какие группы нам понравились? Мы предпочли провести день на пляже или в помещении? Читали ли мы «Коммунистический манифест »? Видели ли мы «Пролетая над гнездом кукушки» ? Нам понравилось? У нас была татуировка? Если нет, то что мы получим и где?

Группа заставила вопросы звучать как разговор. Но я чувствовал, как все незримо отмечают нас. Тик, тик, крестик, тик, тик.

Я позволил Грейс ответить первой и посмотрел всем в лицо. Я придумывал свои ответы в соответствии с их улыбками.

В конце концов все обошлось. Мы могли бы остаться. Но, конечно, мы могли бы остаться! Отряд включен! Отряд — это воплощение любви!  

У нас было бы больше людей в Отряде, но большинство людей глупы, говорит Мифф. Мы, The Posse, согласны.

До того, как я пришел в эту школу, я никогда не был в группе, поэтому быть в одной, особенно с именем, было в новинку. Это все еще так, потому что, я имею в виду, я принадлежу шести другим людям, и они говорят, что скучают по мне, когда меня нет рядом. Я сижу на скамейке под деревом у забора уже чуть больше двух лет, смеюсь и говорю то, что, как мне кажется, я должен.

И почти каждую секунду каждой минуты, когда я с ними, мне кажется, что я вижу эту сцену откуда-то еще. Может быть, перед экраном, наблюдая за чужой жизнью.

Я иду к шкафчикам. Грейс стоит рядом со мной.

— Привет, — говорю я.

— Привет, — говорит она. От нее пахнет лавандой — это от увлажняющего крема, который она подарила мне на день рождения, а два месяца назад одолжила и забыла вернуть.

Я открываю свой шкафчик. Я положил в свои книги.

— Эй, — говорю я снова. У меня на самом деле трясутся руки, что глупо, потому что это Грейс, моя лучшая подруга, которая живет дальше по улице и одна слева и две справа от меня. Грейс Ю-Харрисон, которая знает все песни из «Битлз» Белый Альбом (как я), любит Великий Гэтсби (как я) и искусство Александра Колдера, особенно его мобильные телефоны, которые двигаются, когда на них дуешь. (Мы сделали это в одно из воскресений в Сиднее, когда охранник не смотрел. Провода сначала дрожали, потом плясали.)

Грейс живет с мамой и отчимом, трудоголиками. Я не преувеличиваю; они буквально не могут перестать сидеть в своих офисах, ходить на встречи, конференции и ужины с другими трудоголиками и поздно возвращаться домой. У Грейс много времени для себя. Ее отец живет в Вагга-Вагга, который находится так далеко от моря, что его вполне можно считать вымышленным. У нее есть бассейн и гамак на двоих — мы часто качаемся в нем после купания.

Грейс также ошеломительна, большинство людей стараются быть великолепными всю свою жизнь. Она целовалась с пятью с половиной парнями. Половина из-за того, что один парень повернулся и его вырвало через две секунды после того, как их губы соприкоснулись.

«Это было отвратительно», — сказала она. «Его чуть не вырвало мне в рот!»

Я не целовал никого, кроме нее.

В четырех минутах ходьбы от шкафчиков до нашей скамейки у забора Грейс обычно разговаривает. Она говорит, что мы должны покрасить волосы, но не в синий цвет, потому что все так делают, так что, может, в серебро? И она рассказывает мне о том, как прошлой ночью нарисовала свой сон, и о том, что Сурьян в 12-м классе прислал ей фотографию своего пениса, которую она называет членом, и что я считаю несправедливым по отношению ко всем людям по имени Ричард и Грейс. смеется.

По крайней мере, так она сказала в пятницу, когда я видел ее в последний раз, перед тем, как пойти поплавать в ее бассейн, а потом она лежала на траве — ее глаза были закрыты, ее волосы были как стекло — и тогда что-то накренился внутри меня, и я наклонился и накрыл ее рот своими.

— Привет, — снова говорит Грейс, и я возвращаюсь к шкафчикам.

Мы могли бы заниматься этим весь день, я думаю, но потом она стоит прямо передо мной, так что я не могу пошевелиться. Она прикалывает меня взглядом.

«Извини», — начинаю я, что я сказал после того, как поцеловал ее, и снова, когда она попыталась сказать, как я ей нравлюсь, но не , что , но я был так подавлен, что ушел. Во мне тысяча футов роста, и когда я бегу, я выгляжу как жираф, так что представьте, как я мчусь по своей улице в одних плавках, со школьной сумкой в ​​одной руке, формой и обувью в другой, соседи глазеют на меня издалека. их передние окна. Должно быть, я был настоящим зрелищем.

«Биз», — говорит Грейс. Она кладет руку мне на плечо. «Серьезно, все в порядке. Это было мило, понимаешь? Меня не целовали целую вечность, а ты неплохо целуешься. Я просто не… — Она делает паузу. И делает глубокий вдох.

Я устремляю взгляд на шкафчики, на пол, на что угодно, кроме руки Грейс на моей руке.

Она подходит ближе, так что теперь мы всего лишь две пары парящих глаз. «Так. Вот в чем дело, Биз. Чего я хочу… ах… вот что меня интересует… — еще один глубокий вздох, — Биз, ты вообще гей?

Я моргаю. «Извини?»

«Би? Или гей? Грейс задает вопрос так, будто стоит с блокнотом в торговом центре и просит у незнакомцев сиротские деньги.

Я гляжу на нее.

«Потому что, — говорит она, — на выходных я думала о том, что отстой, кстати, — звонил папа, и мне пришлось лететь в Ваггу на похороны какой-то двоюродной бабушки, ты получил мое сообщение? нет сигнала, как это возможно? — и мы ели баранину, что действительно отвратительно — и он продолжал говорить, как я должен собрать свое дерьмо в этом году, иначе я не поступлю в универ — Боже, этот человек просто кошмар — но в любом случае — обратно к вам, Биз — Я думала о том, кто мог бы подойти вам вместо меня, и будут ли парни для вас «нет» или все еще возможны, потому что Эви сказала, что Лукас Уэрри может быть заинтересован — но если это девушки, вы мы можем пойти в совершенно другом направлении. Это круто. Типа, если только — пока ты не зацикливаешься на мне, в этом случае, — она делает паузу, — это может быть трагедией шекспировского масштаба.

Грейс наконец замолкает. Она вроде как улыбается и ждет, что я отвечу.

Я не могу говорить. Я чувствую, как двигаются поршни моего сердца, как легкие наполняются и опорожняются, поры забиваются. Я чувствую движение звезд и слышу эхо всех поглощающих все черных дыр —

, и тут же в голове проясняется.

Это Грейс. Просто Грейс. ( Смотри, Бизнес )

Вот она, ее рука все еще на моей руке. Мой лучший друг.

( Спустись на землю, Биз. Все будет хорошо. )

Я медленно моргаю и чувствую, что просыпаюсь.

— Нет, — говорю я. «Я не думаю, что зациклился на тебе. Какой бы завораживающе красивой ты ни была, Грейс, я на самом деле не думаю, что ты в моем вкусе. И когда я говорю это, что-то распутывается в моей груди. Боже мой. Это правда . Я думаю?

Нет. Это не так.

Верно?

Слава богу?

Грейс чувствует огромное облегчение. Что заставляет меня смеяться. А я продолжаю смеяться, и вдруг все в порядке.

Верно?

Слава богу?

«На самом деле я не знаю, кто я такой», — говорю я и думаю, что это правда. Я би? Я гей? Я что-то другое? У меня туман в голове, когда я думаю об этом.

— Я имею в виду, я не собирался тебя целовать, — говорю я.

Она улыбается. «Я и довольно неотразим».

«Ты единственный человек, которого я когда-либо целовал, Грейс. Я серьезно неопытен. Может, мне стоит поцеловать больше людей, чтобы понять это? Может быть, мы сможем их выстроить. Или разложите их на подносе, как пробу вкуса».

«Чтобы мы могли увидеть, любите ли вы пепперони или анчоусы», — говорит Грейс.

— Оба продукта животного происхождения, поэтому… — начинаю я и вижу, как Грейс ухмыляется. «Ах, брутто, Грейс!»

Грейс смеется. Она начинает выходить на улицу. Я иду рядом с ней.