ОНИ ЧТО, НЕ ПОМНЯТ, КАК СМЕЕТСЯ КЕРМИТ?
В. Сигарев. «Лерка».
Театр-фестиваль «Балтийский дом».
Режиссер Андрей Прикотенко,
сценическое пространство — Олег Головко,
Глеб Фильштинский
Она читала мир как роман,
а он оказался повестью.
Из популярной в конце 1980-х песни
А. Прикотенко сделал главным персонажем — Лерку, героиню одной пьесы Сигарева. Но рассказал не только о ней. Наше внимание от Лерки (Ульяна Фомичева), верящей в «лохотрон» так же истово, как и в Бога, смещается к Димке (Антон Багров), идущему в армию, потому что он не знает, что еще здесь делать, и к Славику (Дмитрий Паламарчук), от нечего делать «севшему» на иглу, переключается на Левку (Александр Кудренко), ушлого продавца тостеров, и возвращается к Димке и Лерке.
В «Божьих коровках» Димка душил своего отца-пропойцу за исковерканное детство, а Лерка — прикрывала
голову, когда ее пинал ногами в живот новоиспеченный
жених после быстрого секса на кухне.
Левка — барыга с душой и Лерка — нагловатая оторва прекрасно друг друга дополняют. Их общность выглядит диковато, они переругиваются, отплевываются, но Левка прикрывает собой Лерку от ружья деревенского сумасшедшего. Герои все время оказываются лучше, чем нам кажется в начале. И Люська (Наталья Индейкина), буфетчица, приторговывающая разведенным спиртом, из хамки вокзальной превращается в суетливую, заботливую акушерку. Иногда слишком карикатурно топчется на месте, вызывая смех в тот момент, когда явно не смешно. Левка ей подыгрывает, «болея» за роженицу как на футбольном матче: «Лерка, давай! Ле-ра! Ле-ра!», лихо отхлебывает из бутылки спирт. Вся эта клоунада заставляет нас увидеть за грубостью и ожесточением — людей. Именно заставляет. Режиссер все точно выстраивает — мизансцену, ритм, смех. Спектакль «крупной лепки» и ярких красок. Полутонов — нет. Как и подтекста.
Заразительные песни и пляски выглядят танцами
на собственных похоронах — рефрен «Куда уходит
детство» придает всей истории трагическое звучание.
Но повторенная множество раз, эта песня раздражает,
как песок в кедах. Расставание с детством всегда
трагично, особенно если оно затягивается на долгие
годы. И уже не вспомнить, как на самом деле смеялся
Кермит из «Маппет-шоу».
Обретение мечты, попытка ее воплощения и гибель мечты на фоне исторических передряг — не специфика рожденных в 70-х и повзрослевших к 90-м. Особенность того времени режиссером подчеркнута в открытой смене места действия. Лерка, Димка и Славик еще доигрывают сцену: какие-то последние слова, вздохи, смешки, а деловые монтировщики уже вытаскивают из-под них ковер и разбирают сервант по частям. Левка еще не ушел с ребенком к поезду, прощальным взглядом смотрит на Лерку, а монтер уже вкручивает лампу у них над головой для следующей сцены. Здесь больше драматизма, чем в вязнущем в ушах мотиве «Куда уходит детство».
Главные герои не участвуют
в этих переменах.
Кто-то другой расставляет
предметы их жизни.
А они пытаются доиграть,
дожить.
В каком-то смысле Прикотенко пошел дальше драматурга. Он даровал Лерке воплощение ее представления о счастье и почти сразу разрушил все. Драматург же настаивает, что воплощение невозможно в принципе. Там, где у Сигарева — страшно и безысходно, у Прикотенко светится надежда. А там, где драматург «дарит» читателю намек на относительно благополучный финал, пусть и в другом мире, режиссер «обрубает» любую возможность счастья.
В последней части, в сцене с отставшим от поезда
Димой и путевым обходчиком Глебом, прорывается
невыносимая тяжесть бытия. Демобилизованный
Дима, слушая нагловатый «базар» обходчика, вскакивает
при малейшем намеке на «наезд» или шутку в свой
адрес. Он на «взводе». Тут же ответит, даже не на удар,
на намек удара. А Глеб (Александр Передков) будет
бесконечно повторять свое тошнотворное оправдание:
«А что делать, жить-то как-то надо».
Пугающая достоверность
слышится в этом разговоре. Достоверными
выглядят предметы и одежда. У Люськи под платьем
трусы в цветок почти по колено, х/б чулки с резинками
сверху. У Левки «пропитка» из 90-х и барсетка.
У Лерки отошли воды — штаны в положенном месте
мокрые. Впрочем, «достоверное» здесь выглядит как
оправдание «прилизанности» персонажей и погрешностей
против «правды жизни».
В финале режиссер пытается подвести итог неудавшейся
жизни Лерки, все трагические события которой
остались за сценой — о них долго нудит Глеб, сбиваясь
и перескакивая с темы на тему. Но это все совершенно
неважно, потому что в голове остается риторический
вопрос «Куда уходит детство?», а не более насущный — «Как с этим жить? Возможно ли?». Вообще-то,
режиссер дает ответ как раз на последний — «нет, невозможно», наглядно объясняя, что быть сукой жизненно
необходимо, иначе сойдешь с ума и не будешь
осознавать, что этот мир тебя «имеет».
Сцена из спектакля.
Фото Ю. Богатырева
Режиссер усреднил не только пьесы, лишив их метафизических
и богоборческих мотивов, но и все поколение
лишил права на трагедию. Хотя и сами герои
Сигарева — те из них, кто выжил, — сейчас живут припеваючи.
Они давно наелись «чернухи» и «бытовухи»,
публично осудили мат на сцене, прилюдно верят и крестятся.
Размышления об этом поколении потонули
в «мыльных операх» и рефлексии возрастных режиссеров
о его нелегкой судьбе. А куда действительно ушло
детство Лерки, Димки и таких, как они, вернее, было
ли оно и почему надежды не оправдались? Режиссер
Прикотенко, ставя Сигарева, делает заявку на этот
разговор, но сам оказывается способен только посюсюкаться
с трагическим героем поколения. «Рваные»,
взъерошенные персонажи Сигарева предстали ухоженными,
нет, не гламурными, но все же аккуратными
и чистыми. В спектакле они придуманные — трогательные,
милые, их бесконечно жалко, они стремятся
к новой жизни, не зная, что обречены.
P. S. Этот текст был написан после премьеры в январе. В конце февраля пересмотрела спектакль и увидела некоторые изменения. Лерка стала трагической героиней — принимающей решение, делающей выбор и в итоге гибнущей. Но сентиментально-ностальгический взгляд на то время, используемый как возможность отстраниться и со вздохом сказать: «Да, это было действительно так», — никуда не делся. А чтобы воспринимать это с легкой грустью песни «Куда уходит детство», нужно было родиться в другое время.
После пьес Сигарева страшным сном накрывает перестроечная
действительность в северном городе, откуда
после окончания школы сбежали все мои одноклассники
и я в том числе. Те, у кого родители пили,
отягощенные наследственностью, не могли не пить, песен
не пели, говорили с трудом.
Февраль 2009 г.
Смех в жизни ребёнка – клиника «Семейный доктор».
Смех, как физиологическая особенность, данная каждому человеку, является показателем положительных эмоций и хорошего настроения. Человек смеется от услышанной шутки или осознания того, что ситуация комичная, так же смехом человек показывает доброжелательное расположение к собеседнику или желание сблизится с человеком. Смех — один из способов коммуникации, который понятен всем людям и не имеет речевого барьера.
Смех — сложный двигательный акт, состоящий из сокращения мышц диафрагмы и сопровождающийся работой голосового аппарата.
Центр смеха локализуется в стволе головного мозга, а в организации смеха участвуют мозжечок, средний мозг и гипоталамус.
К моменту рождения ребенок смеяться не умеет, а единственным средством общения с миром у него является крик. Им он показывает свои нужды и до определенного возраста удовлетворяет возникающие потребности.
Новорожденный ребенок может улыбаться, но происходит это непроизвольно. Улыбка новорожденного — это не позитивная эмоция, а спонтанное сокращение лицевых нервов, в результате становления и развития нервной системы.
Предвестником смеха у младенца является энергичная улыбка. Первые попытки засмеяться у ребенка появляются уже в 2-2,5 месяца, часто они напоминают кудахтанье, поэтому остаются незамеченными.
И только с 3-4 месяцев появляется звонкий детский смех. Дети смеются в ответ на щекотку, при поглаживании по животику или подбрасывании в воздух, а также, когда ребенок слышит необычные звуки, произносимые взрослыми.
Главными доказательствами душевного здоровья малыша, его гармоничного развития является смех. Никого не оставит равнодушным заливистый и искренний смех малыша. Особенно умилительно хохочут младенцы, которые еще даже не научились говорить.
Малыш растет, накапливает впечатления во время бодрствования, и это может выражаться смехом во сне. Удивляться и бояться этого не надо, такой смех — своеобразный этап формирования психического и эмоционального развития ребенка.
С первым смехом у родителей возникает не только радость, но и вопросы. Так, часто мамы отмечают, что после смеха ребенок начинает икать. Это вполне нормально, ведь во время смеха задействованы органы дыхания. Слабая детская диафрагма испытывает непривычные ранее спазмы, которые и приводят к икоте после смеха.
Добрая улыбка мамы, совместные игры с ребенком, ношение малыша на руках, чтение стишков, приятная музыка, яркие и красивые картинки, пение песен вызывают проявление радостных эмоций, формируют довольную улыбку и вызывают звонкий смех.
Улыбайтесь, смейтесь вместе с вашими детьми и будьте счастливы!
Информацию для Вас подготовила:
Ляликова Юлия Викторовна — врач-педиатр, гастроэнтеролог. Ведет прием в Детском корпусе на Усачева.
He Laughs – Cities Church
Итак, чтобы начать сегодня утром, у меня есть очень простой вопрос для вас – я хочу, чтобы вы задумались над этим на минуту – вот вопрос: Что значит смеяться?
Смех, смех, когда смеешься — что это значит?
На самом деле это сложный вопрос, потому что смех может означать все что угодно. Задумайтесь на минуту о том, как мы можем смеяться по-разному:
- Можно смеяться от радости, а можно смеяться от подлости.
- Ты можешь смеяться, потому что ты хороший, или ты можешь смеяться, потому что ты придурок.
- Вы можете смеяться из-за нервов или вы можете смеяться из-за романтики
- Вы можете рассмеяться коротким «ха-ха» или этим долгим, неконтролируемым смехом живота.
- Вы могли бы посмеяться над с кем-то или вы могли бы посмеяться над над кем-то —
Есть все виды смеха, и это важно, потому что мы видим смех сегодня в Бытие 21 — это глава, которую мы сегодня рассматриваем .
И действительно, в Книге Бытия в целом мы видим много смеха. Слово «смех» не используется ни разу в первых пяти книгах Библии, но в Бытие оно повторяется 11 раз, и в большинстве случаев оно относится к Исааку. Имя «Исаак» на самом деле означает «он смеется» — и Бог сказал Аврааму назвать своего сына Исааком, потому что смех — большая часть его истории, и мы увидим это сегодня.
Но на этом мы закончим. Я хочу начать наше время с обзора этой главы, , но проработав его в обратном порядке.
В Бытие 21 происходят три больших события, и они четко изложены для нас. В следующем порядке:
- Исаак родился (стихи 1–7)
- Измаил изгнан (стихи 8–21)
- Авраам в Вирсавии (стихи 22–34) 9002 9000 суть главы, и я хочу, чтобы мы прошли эти три события в обратном порядке, начиная с 3 и затем 2, чтобы мы могли закончить 1) рождением Исаака, потому что это самое важное событие из всех . На самом деле вы могли бы сказать, что два других события являются просто продолжением рождения Исаака, и все три этих события имеют схожий смысл. Итак, я хочу показать вам это, начиная с конца в Беэр-Шеве.
- «Господь посетил Сарру , как сказал »
- «Господь сделал Сарре , как он и обещал ”
- “[все произошло] во время, о котором говорил Бог ”
Итак, давайте помолимся, а затем мы сможем углубиться.
Отец, спасибо за Твоё Слово. Я прошу, чтобы вы сейчас открыли наши сердца, чтобы принять то, что у вас есть для нас, своим Духом, во имя Иисуса, аминь.
Стихи 33–34:
Авраам посадил тамариск в Вирсавии и призвал там имя Господа, Вечного Бога.
34 И странствовал Авраам много дней в земле филистимлян.
Глава заканчивается таким образом, чтобы напомнить нам о контексте, в котором находится Авраам: он все еще кочевник.
Вот человек, которому Бог обещал удивительные вещи, включая землю — ему был обещан географический район, который его многочисленные потомки назовут домом — но после всех этих лет Авраам все еще живет в шатрах . Очевидно, самым большим препятствием для Божьего обетования до сих пор был тот факт, что Авраам и Сарра не могут иметь детей. Сара бесплодна, они старые и только стареют; им нужен сын — , и это прорыв в этой главе.
Исаак, обещанный сын, родился. Это стихи 1–7 (мы доберемся туда). Но я хочу, чтобы мы сразу увидели, что глава заканчивается этим примечанием о странствовании Авраама, и смысл в том, чтобы сказать: «Эй, здесь есть еще. Не забывай землю».
Другие части Божьих обетований сбылись — Исаак является главным — но также есть обетование, что Авраам будет благословением для народов, и это то, что происходит здесь с Авимелехом.
Авимелех — языческий царь, признавший, что Бог с Авраамом. Это первое, что он говорит в стихе 22. Он говорит Аврааму: «Бог с тобою во всем, что ты делаешь», а затем, по сути, Авимелех хочет прицепить свою повозку к Аврааму.
Это намек на обещание Бога в Бытие 12:3 о том, что Бог благословит тех, кто благословляет Авраама, и проклянет тех, кто бесчестит Авраама. Авимелех хочет благословить Авраама. Он не хочет создавать никаких проблем. Он хочет мира, и поэтому они заключают договор. И часть этого договора имеет отношение к колодцу, который Авраам выкопал в Вирсавии.
Беэр-Шева была самой южной частью Земли Обетованной и граничила с землей филистимлян. На самом деле, в этом месте, где заканчивалась земля филистимлян — , могло быть немного неясно, поэтому Авраам хочет прояснить ситуацию с колодцем. Этот колодец в Беэр-Шеве был колодцем Авраама, и поэтому эта территория является территорией Авраама. Он находится в Земле Обетованной.
И договор Авраама с Авимелехом заставил Авимелеха признать это. Итак, после заключения договора Авимелех и его армия, в стихе 32, «возвратились в землю филистимлян». Это важно. Они уходят и идут домой.
А что делает Авраам?
Он посадил дерево и «призвал там имя Господа» (стих 33). Авраам установил место поклонения ЯХВЕ, что он и сделал в Бытие 12. Авраам заявляет свои права на землю. Он все еще странствует — об этом говорится в тексте, — но он верит обетованию Бога. Бог обещал ему эту землю, и поэтому мы видим здесь веру Авраама. Но также мы видим Божью верность.
Вот Авраам — опять просто кочевник; живет в шатре — , но благословлен Богом ; цари народов признают его благословенным от Бога; и он сам является благословением для народов. Это Божья верность, вновь проявленная.
Но прямо перед этим, все еще двигаясь назад, изгнание Измаила.
Это восходит к 16-й главе. Помните, что Авраам и Сарра в 16-й главе Бытия как бы поставили себя в затруднительное положение.
Им не терпелось Божье обетование о сыне, и поэтому они попытались придумать Божье обетование через служанку Сарры Агарь.
У Авраама был сын от Агари по имени Измаил, и на самом деле Авраам просто хотел, чтобы Бог исполнил свое обещание о потомстве через Измаила. Авраам в основном сказал: Боже, мне не нужен еще один сын. Не беспокойтесь об обещании. Просто используйте Измаила.
Но Бог настоял на том, чтобы он дал Аврааму и Сарре сына вместе , и что этот сын, который должен был быть назван Исааком, будет наследником Авраама (это глава 17).
И мы знаем из Главы 16, что весь этот «План Агари» вызвал сильное напряжение между Сарой и Агарью.
Агарь обесчестила Сарру — она посмотрела на нее с презрением (16:4–5).
Сарра не любила Агарь и была с ней сурова.
А в главе 16 было так плохо, что Агарь убежала (16:6). Но затем Бог пришел к Агари и сказал ей, что позаботится о ней и Измаиле и о том, чтобы она вернулась к Сарре и подчинилась ей, и Агарь так и сделала.
И, насколько нам известно, отношения между Сарой и Агарью на какое-то время наладились. . . пока мы не дойдем до главы 21, когда рождается Исаак.
Происходит такая сцена: Авраам устраивает вечеринку для Исаака после того, как его отняли от груди. Так что он здесь молодой мальчик, вероятно, малыш. И во время этой вечеринки, пока все хорошо проводят время, Сара выглядывает и видит, что Измаил, подросток, «смеется». Это все, что говорится в тексте. И мы не знаем точно, что это значит.
Глагол, обозначающий «смех», — это тот же самый глагол, который используется для обозначения смеха на протяжении всей книги Бытия, но здесь он стоит в интенсивной форме. Так что, судя по контексту, в этом употреблении это понимается как что-то плохое.
Довольно забавно, как словари иврита определяют это слово. Контекст всегда имеет значение. Но когда это же слово для обозначения «смех» используется в 26-й главе с Исааком и Ревеккой, один еврейский словарь определяет смех как «супружеские ласки».
Но это не то, что происходит здесь, в главе 21.
Смех здесь, в этой части главы 21, понимается как насмешка, шутка или высмеивание. Контекст подсказывает.
Итак, когда Сара видит «сына Агари Египтянки… смеющегося [вот так]», ей этого достаточно. Каким-то образом своим смехом Измаил плохо обращается с Исааком, и поэтому Сара выгоняет Агарь и Измаила. (И мы можем быть вполне уверены, что Измаил смеется здесь нехорошо, потому что именно так апостол Павел интерпретирует это в Послании к Галатам 4:29. Павел говорит там, что Измаил преследовал Исаака).
Итак, после ухода Агари мы видим почти повторение главы 16. Но теперь вместо того, чтобы Агарь бежала с Измаилом из-за Сары, они изгнаны Сара . И они одни в дикой природе, и у них кончаются провизии, но тут к Агари приходит Бог и говорит ей, что он позаботится о ней. Он поддерживает ее и Измаила, и история перескакивает вперед и говорит нам, что Измаил растет хорошо. Бог был с ним, и поэтому он становится искусным охотником, а Агарь находит для него жену еще на своей родине в Египте.
Вот и все. Это история Измаила.
Эта история включена по двум причинам. Во-первых, мы должны увидеть, что драма вокруг наследника Авраама разрешилась. Потому что это была драма. Теперь, когда Исаак здесь, у вас есть два потенциальных наследника. Старший — Измаил, младший — Исаак, но Бог говорит, что наследник — младший. Исаак – потомок обетования. И чтобы прояснить это, Бог говорит, что нужно убрать старших из поля зрения. Это были Измаил и Исаак. Но теперь это просто Айзек.
Во-вторых, и я думаю, что это главное, мы должны видеть здесь Божью верность. Бог сдерживает свое обещание об Исааке как наследнике и о заботе об Измаиле. Бог с Измаилом. И это потому, что еще в главе 16 Бог обещал Агари, что он будет. И Бог всегда делает то, что сказал.
Это лучшее объяснение Божьей верности, которое я могу придумать. Вот так мы объясняем это детям. Вечером, когда я укладываю детей спать, молюсь с ними и благодарю Бога за верность, мы говорим: «Спасибо, Бог, что Ты всегда делаешь то, что обещал».
Потому что он это делает.
И это главная мысль главы 21. Мы видим это в Беэр-Шеве; мы видим это в Измаиле, а затем мы видим это особенно в рождении Исаака.
Итак, мы работали в обратном порядке — 3, 2, 1 — и вот мы здесь, стихи 1–7. А это избранная презентация. Другие части были просто кредитами по сравнению с этой.
Вспомните теперь, что когда мы подходим к главе 21, стиху 1, мы ничего не слышали об обещанном сыне Авраама целых три главы.
Обещание о сыне занимало центральное место в истории Авраама, но в последний раз о нем упоминалось, когда Бог сказал Аврааму еще в Бытие 17:21: «Я поставлю завет Мой с Исааком, которого Сарра принесите вам в это время в следующем году. »
Затем антракт из трех глав. Мы видим Божий суд в Содоме; увидеть его милость к Лоту; мы видим обман жены-сестры Авраама; мы видим, как он ходатайствует за Авимелеха — и затем, наконец, мы возвращаемся к истории этого обетованного сына в Бытие 21:1.
Наконец-то мы здесь. После всего этого времени мы подошли к моменту. После дней, которые превратились в месяцы, которые превратились в годы, сложенные за годами, время пришло. Готовы ли вы к этому?
Господь посетил Сарру, как сказал, и сделал Господь с Саррой, как обещал. 2 И зачала Сарра и родила Аврааму сына в старости его, во время, о котором говорил ему Бог. 3 Авраам назвал имя своему родившемуся у него сыну, которого родила ему Сарра, Исаак. 4 И обрезал Авраам сына своего Исаака, когда ему было восемь дней, как повелел ему Бог. 5 Аврааму было сто лет, когда у него родился сын Исаак. 6 И Сарра сказала: «Бог сделал смех для меня; всякий, кто услышит, посмеется надо мной». 7 И она сказала: «Кто бы сказал Аврааму, что Сарра будет кормить детей грудью? Но я родила ему сына на старости лет».
И какими бы ни были разные виды смеха, это самый прекрасный вид из всех.
И, Боже, мне так хочется смеяться.
Потому что вы знаете, над чем она смеется, верно? Ты знаешь, почему она смеется!
Она смеется от радости над верностью Бога. Она смеется, потому что Бог действительно сделал то, что сказал, и мы знаем, что Он сделал это, потому что мы читаем это три раза в двух стихах:
Она смеется, потому что невозможное стало реальностью. Она смеется, потому что вера стала зрением, и теперь она держит его на руках. А что еще делать в таком случае?
Что еще вы делаете, когда вы чего-то так сильно хотели, и вы просили Бога сделать это, и вы надеялись, что Он сделает это, но вы никогда не были уверены до сих пор, в этот момент, когда вы можете чувствовать сердцебиение вашей молитвы, и вы можете смотреть ему в лицо?
Сара смеется, видишь, потому что невидимое стало видимым, и ее пустота преодолевается изобилием — она не может удержать этого! — ее сердечная боль исцелилась, ее траур теперь стал весельем.
Печаль превращается в пение. Уныние сменилось радостью. Боль сменяется удовольствием. Радость победила, потому что Бог пришел. Бог посетил ее. Ее мальчик спит у нее на груди, и на мгновение этот гигантский сортир мира превращается в рай здесь и сейчас — и поэтому она смеется.
И она смеется достаточно, чтобы рассмешить и других. Она так сильно смеется над таким глупым Божьим провидением, что полагает, что любой, кто услышит эту историю, будет смеяться вместе с ней. Так она говорит: «Бог сделал мне смех», и когда эта новость распространится, мои соседи «надо мной посмеются». (А может быть, они будут смеяться вместе с ней, а может быть, они будут смеяться над ней; ей все равно — она смеется.)
Она смеется так, будто все плохое сбылось, а все обещанное стало правдивее, чем плохие вещи когда-либо были. Она смеется, как будто все ее ожидание было ничем, и что, как бы долго оно ни длилось, теперь оно того стоило. Она смеется, как будто это лучшее видение, которое было у нее в голове, оказалось слабым эхом самой настоящей радости.
Не осталось пробелов, которые нужно заполнить. Божья благость проливается. Она смеется, потому что ее мечты были не слишком большими, они были слишком маленькими, и потому что она была почти дурой, чтобы слушать те голоса, которые говорили ей двигаться дальше и перестать беспокоить Бога, и поэтому она действительно смеется сейчас.
Она смеется своей морщинистой кожей, смеется под седыми волосами. Она смеялась, как зрелище, которое мог вызвать только Бог, сотворивший небо и землю. Она смеется.
И она все еще смеется. Она не переставала смеяться. Как она могла остановиться? Бог сказал ей назвать мальчика «Он смеется». Это его имя , и она произносит его каждый день, сотни раз в день. Она шепчет это и поет, и как она может сказать «он смеется», не засмеявшись сама? Как она может не укачивать Исаака, не засыпая все это время?
«Он смеется» — снова , это его имя — и кто смеется от его имени, мы не уверены.
Это может быть Авраам, потому что Авраам действительно смеялся, или это может быть сам Исаак, потому что иногда дети могут кудахтать, или это могут быть те соседи, которые снова слышат новости — , или это может быть сам Бог.
Это может быть сам Бог, потому что именно он дал обещание, а поскольку Богу нравится проявлять милосердие, он обязал себя получать удовольствие от подобных чудес, и поэтому, возможно, пока Сарра смеется, Бог тоже смеюсь.
И, может быть, он смеется не только потому, что Исаак здесь, но, может быть, он смеется, потому что знает, что все это закончится смехом.
И я не имею в виду «все это», как в случае с Авраамом, Исааком и Иаковом, но я имею в виду все это как всю историю мира .
Видите ли, Бог знает конец с самого начала, и, может быть, он смеется прямо здесь с Сарой, потому что знает, что этот смех — лишь предвкушение еще большего смеха, который еще впереди.
Потому что в Иеремии 32:41 Бог смотрит в будущее и говорит о Своем народе: «Я буду радоваться, делая им добро, и посажу их на этой земле в верности, от всего сердца и всей моей душой ».
А затем в Софонии 3:17 он говорит нам: «Господь, Бог твой, посреди тебя, сильный, спасающий; он будет радоваться вам с радостью ; он успокоит вас своей любовью; он будет ликовать над вами с громким пением ».
И не знаю, как вы, а я слышу в этом смех.
Когда Иисус разделил Тайную вечерю со своими учениками, он рассказал им о будущем дне, когда он снова будет пить с ними вино. Это был еще один день, « в Царстве Отца Моего», Иисус сказал (Матфея 26:29). И этот день, без сомнения, является частью «радости, которая предстала перед ним», упомянутой в Евреям 12. Это потому, что в тот будущий день, во время того питья, в это царство , все , что сказал Бог , будет сделано .
Небо и земля будут совершенно новыми. Каждая слеза будет стерта. Смерти больше не будет. И поэтому в тот день Иисус со своим Отцом и своей церковью будет смеяться.
И мы будем смеяться вместе с ним.
И это то, о чем на самом деле Айзек. Впереди еще больший смех.
«Тогда наши рты будет наполненным смехом, и наш язык будет криком радости; тогда скажут между народами: «Господь сотворил для них великое». Господь сотворил великое для нас; мы довольны.» (Псалтирь 125:2–3)
И прямо сейчас Бог приветствует эту Трапезу — это прием этой радости — Бог приветствует этот смех.
Иисус дал нам эту трапезу для причастия, чтобы помнить о Его смерти вместо нас и предвосхищать радость, ожидающую нас в Его присутствии , и поэтому, когда мы берем хлеб и чашу, мы снова разыгрываем наш союз с Иисусом верой. Мы говорим, что его крест — наша надежда, а его радость — наш дом, и к этому все идет. Этот мир, каким бы разбитым и пустым он ни был, и мы, какими бы сокрушенными и нуждающимися мы ни были, во Христе, мы направляемся к счастью Божьему. И если вы доверяете Иисусу в этом сегодня утром, тогда мы приглашаем вас есть и пить с нами.
Отец, ты действительно делаешь все, что обещал. И в том месте, в вашем присутствии, в радости вашей верности, мы удовлетворены. Наши самые глубокие стремления находят свою полноту в тебе. Наша пустота переполняется твоим изобилием. Мы жаждем этого дня, Отец, и благодарим Тебя за него даже сейчас. Мы благодарим вас за Иисуса, который является нашим всем. И в этот момент мы провозглашаем его смерть, пока он не придет. Аминь.
О, как они все смеялись
ФОТО ЧЕРЕЗ БЕТТМАНН / GETTY
Когда Роберт Фултон настаивал на том, что он может построить коммерчески жизнеспособный пароход, они смеялись. Но в 1807 году его корабль «Пароход Норт-Ривер» пыхтел вверх по реке Гудзон, и смех прекратился.
Точно так же, когда Луи Пастер изложил свою теорию о том, что болезни переносятся микробами, они долго и громко смеялись. Но затем его исследования начали спасать жизни, и смех стал слабее и менее уверенным, а вскоре и совсем стих.
Вскоре после этого, когда Гульельмо Маркони заявил, что открыл способ отправлять сообщения по воздуху, о, как они смеялись! Они громко и громко смеялись, и звук их гортанных насмешек эхом разносился по всей Европе.
«Кто эти смеющиеся?» Маркони часто говорил себе по-итальянски. «Разве у них нет дневной работы?»
Но Маркони изобрел радио, и, как и ожидалось, они перестали смеяться. Однако через короткое время была вторая волна 9.0004 смеха. Это было от тех, кто только недавно услышал о теории Маркони, но еще не знал о радио. Их смех кратко и сбивчиво эхом отозвался в научном сообществе, пока кто-то не объяснил ситуацию, после чего смех резко прекратился.
Они громко хохотали от побережья до побережья, когда братья Райт объявили об успешном испытании летательного аппарата тяжелее воздуха. Возмущенные, братья продемонстрировали свой самолет публике. Но на этот раз смех продолжался без перерыва.
«Почему они все еще смеются?» — спросил Орвилл своего брата. «Это мои усы? И, побочный вопрос, кто такие «они»?»
Уилбур, который был старше и более опытным, оставался спокойным. «Давайте не будем спешить с выводами», — сказал он. «Возможно, они смеются над кем-то другим».
«Я полагаю, что это возможно», сказал Орвилл. — Но все равно это отвлекает.
— Я могу закрыть окно, — предложил Уилбур.
Орвилл благодарно улыбнулся. — О, Уилбур, ты всегда знаешь, что сказать.
Уилбур рассмеялся, но тут же пожалел об этом и сделал мысленную пометку быть более чутким.
Когда польский ученый Мария Кюри объявила, что она открыла новый элемент под названием радий, все насмешливо рассмеялись. Не те люди, которые смеялись над пароходом Роберта Фултона, потому что они были давно мертвы. Но эти еще живые хохотуны (некоторые, возможно, произошли от умерших хохотунов) смеялись почти так же обидно. Они смеялись над тем, что женщину можно воспринимать всерьез как ученого, и смеялись, когда она получила Нобелевскую премию, и смеялись, когда она получала вторую Нобелевскую премию. На данный момент неясно, над чем именно они смеялись, потому что она стала восхваляемой фигурой и, по свидетельствам того времени, не была чрезвычайно забавным человеком, хотя иногда она удивляла гостей ужина суровым персонажем-марионеткой по имени Плутоний.
Пит.
И все же никакой смех не может сравниться со смехом, который смеялся, когда смеялись над Чарльзом Дарвином, который после долгих лет интенсивной самоотверженности наконец опубликовал «Происхождение видов» только для того, чтобы они оскорбительно смеялись над его эволюционными теориями. биология. Удивительно, но смех со временем только усиливался. Трудно сказать, почему. Возможно, многих не убедили исследования Дарвина, и они находили собственный скептицизм все более забавным. Может быть, это было слово «Галапагосские острова». Или, возможно, естественный отбор отсеял самых слабых смеющихся.
Конечно, в некоторых кругах и по сей день продолжают смеяться над идеей эволюции или любого научного достижения, воспринимаемого как новое, необычное или угрожающее. Тем не менее, изобретатели и мыслители продолжают испытывать интеллектуальный статус-кво, игнорируя громоподобный, обидный смех, который они часто провоцируют. Этот смех, разнесшись по коридорам науки, в конце концов проникнет в верхние слои атмосферы Земли и достигнет глубокого космоса, где — кто знает? их агрессивный характер, и запускать ответные ракеты, превращая всю нашу солнечную систему в атомы.