Топ-10 книг для развития речи и словарного запаса у взрослых
Грамотная речь, богатство словарного запаса и умение подбирать слова сразу выделяют человека из толпы – даже сейчас, в век доступной информации, когда, казалось бы, вокруг масса возможностей для самообразования. Правильные фразы помогают выстраивать эффективную коммуникацию с окружающими, вести бизнес и просто быть в гармонии с близкими.
Однако никто не рождается оратором. Это сложный навык. Формируется он через чтение литературы, публичные выступления, общение с людьми, упражнения на развитие речи и дикции. Перед вами 10 книг об искусстве владения языком. Это не скучная теория, а практические пособия, где профессионалы делятся опытом и учат вас даже мыслить – красиво.
Галь Н.
Слово живое и мёртвое
Нора Галь – величайший литературовед, переводчик, редактор XX века, открывшая собственную школу перевода. Результаты ее многолетнего труда собраны в уникальной книге, которая переиздавалась три раза при жизни автора и шесть – после смерти.
Нора Галь разбирает распространенные ошибки, проникающие в печатные издания, на радио и в повседневную жизнь, и предлагает взамен блестящие и емкие образцы живого языка. Книга, написанная 40 лет назад, не утратила актуальности и во времена интернета, где осталось так мало места для звучной литературной речи.
23
Купить
Бредемайер К.
Чёрная риторика. Власть и магия слова
Карстен Бредемайер известен как блестящий оратор и гуру в сфере человеческих отношений. Он создал пособие, которое объединяет психологические приемы и тонкости ораторского искусства
Бредемайер знает, как на публичном выступлении или переговорах склонить аудиторию к своему мнению. Читатель научится мастерски обращаться со словами, подбирать сильные аргументы и чувствовать, какие доводы покажутся неубедительными. Вы сможете обходить ловушки в спорах и задавать тон дискуссии, чтобы выйти из нее победителем.
Местами автор предлагает достаточно грубые, дерзкие приемы черной риторики, учит получать удары и давать хорошей сдачи. Методы работают, главное – знать, в какие моменты их применить.
38
Купить
Зверева Н.
Я говорю – меня слушают. Уроки практической риторики
Нина Зверева – представитель советской школы журналистики, бизнес-тренер и член Академии российского телевидения. Она издала немало книг, посвященных искусству публичного выступления.
Пособие научит говорить так, чтобы вас услышали. Автор дает практические советы, как презентовать себя публике в разные моменты жизни: на экзамене, деловой встрече или выступая перед подчиненными. Овладейте приемами убедительной речи от профессионалов, выработайте свой ораторский стиль – и вы навсегда забудете о страхе общения, мешающем людям добиться цели.
Уроки риторики от Нины Зверевой написаны легко, красочно и вызывают интерес с первых строк.
Это та редкая книга, которая будет полезна и новичку, и искушенному телеведущему, бизнесмену, журналисту.
38
Купить
Брэдбери Р.
Дзен в искусстве написания книг
Один из лучших фантастов XX века Рэй Брэдбери выпустил сборник эссе, посвященный писательскому мастерству. Поднимаются вечные вопросы: где авторы черпают вдохновение, откуда берут силы на создание бессмертных шедевров и как придумывают сюжеты? По сути, это попытка разобраться в природе писательского творчества. Квинтэссенция всей книги – знаменитое высказывание Брэдбери: «Каждое утро я вскакиваю с постели и наступаю на мину. Эта мина – я сам».
Жизнеутверждающе и познавательное творение будет полезно всем, кто хочет научится грамотной речи.
44
Купить
Аннушкин В.
Техника речи. Учебное пособие
Написать текст выступления, придумать ответы на каверзные вопросы – ещё полдела.
Чтобы быть убедительным, вы должны владеть голосом подобно хорошему артисту или певцу.
В книге Владимира Аннушкина даны упражнения, направленные на развитие дикции, постановку дыхания, артикуляцию и ритмику, то есть на техническую составляющую. Сделайте из голоса инструмент, способный поразить слушателей в самое сердце.
Учебное пособие рассчитано прежде всего на людей, специализация которых связана с риторикой, культурой речи, преподаванием.
Купить
Кронгауз М.
Русский язык на грани нервного срыва
Заимствование иностранных слов, проникновение просторечий и брани на ТВ, феминитивы – за последние тридцать лет русский язык меняется столь стремительно, что многие бьют тревогу и говорят о его гибели. Другие же хладнокровно возражают: изменчивость и гибкость – естественное состояние всякого живого языка, признак его здоровья, и нет причин для паники. Как бы то ни было, лингвисты не успевают за новыми и новыми запросами социума в сфере коммуникации.
Эта книга – попытка открытого диалога лингвиста с обществом. Автор Максим Кронгауз, доктор филологических наук, выступает не в роли порицателя, а как добрый наставник и собеседник, способный дать ценный совет. В свое время книга вызвала шквал споров. Ее с упоением читают по обе стороны баррикад: глубоко влюбленные в русский язык, оберегающие чистоту речи, и те, кто нарушает литературные нормы в угоду времени.
18
Купить
Успенский Л.
Слово о словах
Известная работа в области языкознания от российского писателя, филолога и переводчика Льва Успенского. Лев Васильевич исследует этимологию слов, разбирает, как появлялись названия улиц, имена и фамилии, обращает внимание читателей на диалектизмы, историзмы. Это путешествие в многогранный мир русского языка и речи разных веков.
Сохранен характерный авторский стиль, как в издании 1962 года. Книга читается на одном дыхании и будет полезна всем, кто желает расширить свой словарный запас.
1 008 ₽
716 ₽
Купить
Ульянов В.
Быть услышанным и понятым Техника и культура речи
Учебник, созданный лектором кафедры теле- и радиожурналистики Санкт-Петербургского государственного университета. Автор живо и ярко рассказывает о неловких ситуациях, в которых оказывались журналисты и ведущие. В книге отражены распространенные ошибки дикторов.
Также собраны простые и эффективные упражнения для постановки голоса, тренировки связок и хорошей дикции. Один из разделов посвящен психологическому настрою во время работы у микрофона в прямом эфире.
Хотя учебник написан для профессиональных журналистов, он будет интересен всем, кто хочет развить свою речь.
Офлайн
Кинг Л.
Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно
Быть хорошим собеседником – это как? Чувствовать разницу между дружеской, светской и деловой беседами, поддерживать визуальный контакт и считывать эмоции.
Признанный мастер слова, знаменитый ведущий на американском телеканале CNN Ларри Кинг знает, как из скучного диалога сделать захватывающее шоу. Он делится приемами, помогающими переключать внимание на нужную тему, разговорить самого угрюмого гостя и взять нетривиальное интервью. Перестаньте нервничать и замолкать, когда разговор зашёл в тупик, – Ларри научит держать марку в любой ситуации.
Несмотря на то, что большинство примеров в книге американизированы, многое можно взять на заметку.
38
Купить
Гартман Т.
Речь как меч. Как говорить по-русски правильно
Ошибки допускают все, но в наших силах уменьшить их количество. В этом помогает книга Татьяны Гартман – ведущей видеоблога «Училка vs ТВ» с десятками тысяч подписчиков. Она разбирает ошибки в ударениях, склонениях, построении словосочетаний. Приводит список слов, которые часто звучат, но на самом деле не существуют.
Это своего рода учебник русского языка на новый лад: доступные объяснения, хлесткие сравнения, занимательные примеры из жизни и, конечно, правильная письменная речь. Только самое актуальное для взрослых, желающих стать грамотнее.
Язык отражает внутренний мир человека и транслирует принадлежность к определенным слоям общества, хотим мы этого или нет. Если перед вами стоит задача сделать себя лучше, войти в иной социальный класс, то вместе с мышлением, принципами и целями должно возрасти и ваше искусство владения речью. И книги – самый простой путь к этому.
19
Купить
15 лучших книг, развивающих речь и риторику: читаем
Число речевых оборотов, коими владеет первоклашка – всего 2000, запас студента – около 10000, а профессора – более 50000. В своей повседневной жизни мы касаемся лишь малой толики лексических «кладовых», и расширяем свой скудный словарный запас всего на 1 словарную единицу в течение недели.
Как ускорить этот процесс? Как научиться говорить красиво? Как перестать судорожно подбирать в голове синонимы, когда хочется выразить свою мысль максимально литературно и интеллигентно?
15 лучших книг-антидепрессантов: читаем книги — и поднимаем настроение!
Ответ прост: читайте правильные книги!
Прежде всего, конечно, речь идет о классике, но существуют также и книги, задача которых – научить нас говорить красиво.
Вашему вниманию – список лучших из них.
Дзен в искусстве написания книг
Автор: Рэй Брэдбери.
Книга, которую можно растащить на цитаты. Многие читатели заслуженно называют ее литературным шедевром и лучшим произведением автора, несмотря на то, что здесь избалованный фантастикой читатель не найдет привычного жанра – в книге собраны эссе разных лет, а также реальные истории, рассказанные Брэдбери с «пометками» для начинающих работников пера.
Конечно, данная книга, в первую очередь, ориентирована на начинающих писателей, но и желающим красиво говорить она станет несомненно полезной, ведь у кого еще учиться красноречию, как не у литературного гения?
Книга будет полезна и взрослым людям, и подрастающему (уже мыслящему) поколению.
Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно
Автор: Ларри Кинг.
Как показывает жизнь, каждый из нас способен поддерживать профессиональную беседу на 1, максимум 2-3 темы, в которых он способен ощущать себя, как «рыба в воде».
Все остальное мы хватаем по верхам, стараясь больше молчать или кивать и улыбаться в разговоре с серьезным собеседником, отлично «плавающим» в теме.
А вот Ларри Кинг способен говорить обо всем. И слышали об этом человеке даже те, кто ни разу в жизни его шоу не смотрели. Данное пособие «по болтовне» от Кинга будет интересно всем, благодаря его применимости абсолютно во всех культурах и на всех континентах, несмотря на то, что все приведенные примеры в книге – «родом из США».
Черная риторика. Власть и магия слова
Автор: Карстен Бредемайер.
Этот автор известен, как настоящий «профи» и даже гуру в сфере человеческих отношений. Правда ли это – никто не знает, но многие известные персоны после прочтения Бредемайера в точности следуют его «заветам».
Конечно, панацеей данный учебник для будущих ораторов не станет, но в сочетании с практикой и закреплением материал очень даже поможет нарастить свой ораторский вес.
15 самых интересных и полезных книг для подростков
Русский со словарем
Автор: Ирина Левонтина.
Данный библиографический раритет – весьма качественное пособие, созданное из статей, написанных авторов в разное время об изменениях, происходящих в русском языке.
Конечно, как и все на этом свете, язык постоянно меняется. Но, в отличие от «старых» лингвистов, опечаленных современным обеднением языка, автор считает, что дело обстоит с точностью до наоборот.
В книге вы найдете немало нового и полезного для развития своей речи и для себя в целом, узнаете о становлении языка и о его упрощении, улыбнетесь вместе с автором (книга написана с юмором и содержит немало личных наблюдений автора) и заодно невольно включитесь в тренировку собственной речи.
Слово о словах
Автор: Лев Успенский.
Данного автора хорошо знают подростки и дети, но книгу «Слово о словах» без тени смущения могут читать и взрослые. Настоящая литературная сокровищница о языке в целом и о нашем родном русском в частности.
Откуда растут ноги слов-ошибок, какие буквы считаются самыми редкими или дорогими в мире, для чего «мюмзики в мове» и проч.
На все вопросы доступно ответит Лев Успенский – мамам, папам и детям-подросткам.
Если ваша жизнь напрямую связана со словом, если вам хочется глубже понимать свою историю – этот шедевр для вас.
Хочу говорить красиво! Техники речи
Автор: Наталья Ром.
Никто из нас не родился оратором. Красивой речи приходится учиться, причем, иногда долго и мучительно. Чтобы речь была убедительной, важны не только речевые обороты, но и грамотность, эмоциональность, способность увлечь слушателя или читателя.
Говорить нужно не только красиво и четко, но также разборчиво и выразительно. Задача оратора – не просто удержать внимание слушателя, а заставить его умолкнуть на вдохе и с раскрытым от восхищения ртом, даже если слушатель не разделяет взглядов оратора.
Наталья Ром научит вас управлять своей речью и голосом.
Камасутра для оратора
Автор: Радислав Гандапас.
Естественно, название – это своего рода провокация и рекламный трюк. Но не только! В название автор вложил также мысль, что все, что делается с удовольствием, просто обязано увенчаться успехом.
Кроме того, автор проводит некие аналогии (с примерами), доказывающие, что связь оратора с его аудиторией – почти интимное явление. Радислав Гандапас научит вас не только правильной манере общения, но также расскажет, как избавиться от дрожи в коленках «на трибуне», удержать внимание своих слушателей и разобраться со зрительным контактом.
Особо полезна данная «камасутра» будет людям, которым приходится часто общаться с людьми, выступать на семинарах, устраивать презентации и пр.
Книжные бестселлеры всех времен и народов — 15 самых читаемых мировых шедевров, которые каждый просто обязан прочесть!
Договориться можно обо всем!
Автор: Гэвин Кеннеди.
Настоящий must have для всех взрослых (и не только!) людей! Книга, изложенная доступным языком для всех «переговорщиков»: все нюансы переговорных процессов, тактические приемы, ошибки, примеры, задания от автора.
Даже, если вы не начнете говорить красиво, вы начнете говорить убедительно.
Секреты хорошей речи
Авторы: И.
Б. Голуб и Д. Э. Розенталь.
Немало поколений выросло на пособиях этих авторов. И немалое число журналистов и филологов выросло из этих поколений.
В данном учебнике профессионалы своего дела помогают избавляться от ошибок и говорить правильно, независимо от того, сколько вам лет и каков ваш уровень подготовки.
Книга создана в занимательной форме, поэтому можно не настраиваться на «нудное чтиво», а наслаждаться хорошей литературой, запоминая главные приемы ораторского мастерства.
Развитие лексикона ребенка: учебное пособие
Автор: С. Плотникова.
Эту книгу чаще всего советуют для прочтения будущим педагогам, но и родителям она будет весьма интересна, если те желают привить чаду привычку говорить красиво и правильно.
Здесь вы найдете не только анализ основных речевых проблем у детей, но и способы развития речи.
Слово живое и мертвое
Автор: Нора Галь.
Отличный «учебник», переизданный не раз за более чем 40 лет. Книга, не теряющая своей актуальности и востребованности.
Как избавиться от словесного мусора, и куда сходить за словарным запасом – самые актуальные проблемы ораторов и их решение в книге, незаменимой и увлекательной.
Практически настольная книга для переводчиков, но не менее полезная и для людей иных профессий, связанных со словом.
От адамова яблока до яблока раздора
Автор: Вадим Храппа.
Вопрос «что почитать для расширения кругозора» звучит сегодня все чаще. И столь же часто среди полезных ответов попадаются и советы «почитать словари».
Но, к примеру, этимологические словари, хоть и весьма полезные, но (и с этим никто спорить не будет) все же скучные. Поэтому Вадим Храппа решил изучить его сам и собрать свои самые интересные заметки в книгу.
Об ошибках, которые мы допускаем, о сложных и странных фразеологизмах, о том, как правильно употреблять те или иные выражения – в этом интересном (в отличие от словаря) пособии.
Русский язык на грани нервного срыва
Автор: Максим Кронгауз.
Язык меняется столь же стремительно, как и мы сами.
Увы, он оскудевает и обрастает новыми словечками, от которых многие из нас морщат носы – бранные слова, жаргонизмы и различные заимствования, они раздражают и пробуждают желание поговорить о «потерянном поколении», «гибели языка» и др.
Автор, владеющий темой на уровне профессионала, изящно и с юмором поможет вам ответить на главные вопросы и пробудит истинный интерес к русскому языку.
Действительно полезная книга, которая подарит вам немало приятных минут и правильных мыслей.
Живой как жизнь
Автор: Корней Чуковский.
Все, впервые читавшие эту книгу, удивлялись тому факту, что великий советский писатель, оказывается, был знаменит не только сказками для детей. Книга появилась во времена языкового «канцелярита», и она отнюдь не про Мойдодыра.
Писатель видел свой родной язык чистым и красивым, и впадал в ярость, если кто-либо рядом коверкал русскую красивую речь, активно пользовался «штампами» или же грешил вкраплением в свой монолог иностранных словечек.
Чуковский расскажет вам об истории языка, объяснит, что такое «иностранщина» в русской речи, и почему она никогда не впишется в наш язык, избавит от дурных языковых привычек.
Если Вам понравилась наша статья и у Вас возникли мысли по этому поводу, поделитесь с нами. Нам очень важно знать Ваше мнение!
Элементы красноречия: секреты идеального оборота фразы Марка Форсайта, мягкая обложка
БЛАГОДАРНОСТЬ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Шекспир не был гением. Он был, без тени сомнения, самым замечательным писателем, который когда-либо дышал. Но не гений. Никакие ангелы не вручали ему его реплики, никакие феи не корректировали его. Вместо этого он выучил приемы, выучил трюки, и выучил их хорошо.
Гений, как мы привыкли говорить о нем сегодня, — это какая-то загадочная и горючая субстанция, которая ярко горит и догорает. Это странный дар поэтов и поп-звезд, который позволяет им создать одно замечательное произведение в свои двадцать с небольшим, а потом ничего.
Это загадочно. Это там. Это прошло.
Это, если подумать, довольно странная идея. Никто не станет говорить о докторе, бухгалтере или таксисте, которые слишком быстро выгорают. Слишком умный, чтобы жить долго. Почти каждый в любой профессии, за исключением профессионального спорта, становится лучше по мере продвижения по довольно очевидной причине, что они учатся и тренируются. Почему писатели должны быть другими?
Шекспир ничем не отличался. Шекспир становился все лучше и лучше, и это было легко, потому что он плохо начал, как и большинство людей, начинающих новую работу.
Никто точно не знает, какая пьеса Шекспира первая, но претендентами являются «Бесплодные усилия любви», «Тит Андроник» и «Генрих VI, часть 1» . Не беспокойтесь, дорогой читатель, если вы не читали этих пьес. Почти ни у кого нет, потому что, откровенно говоря, они не очень хороши. Если быть точным, ни в одном из них нет ни одной запоминающейся строки.
Что касается Шекспира, то это может показаться довольно удивительным.
В конце концов, он был мастером запоминающейся линии. Но первая строчка Шекспира, которую почти все знают, находится на 9-й строчке.0015 Генрих VI Часть 2 , когда один бунтующий крестьянин говорит другому: «Первое, что мы сделаем, давайте убьем всех адвокатов». В части 3 есть еще парочка — «Я могу улыбаться и убивать, пока улыбаюсь». И в каждой последующей пьесе появляется все больше и больше замечательных строк, пока вы не проработаете Много шума и Юлий Цезарь (1590-е годы) до Гамлет и Король Лир (1600-е годы).
Шекспир стал лучше, потому что учился. Теперь некоторые люди скажут вам, что нельзя научиться хорошо писать. Таких людей надо бить по носу, пока они не пообещают больше не нести чушь. Шекспира учили писать. Его учили этому в школе. Композиция (на латыни) была основной частью елизаветинского образования. И, что немаловажно, нужно было выучить фигуры риторики.
Профессионально Шекспир писал на английском языке. И для этого он выучил и использовал фигуры риторики на английском языке.
Это было легко, поскольку елизаветинский Лондон был без ума от риторических фигур. У парня по имени Джордж Путтенхэм в 1589 году был бестселлер со своей книгой о них (примерно в год первой пьесы Шекспира). И это было как раз продолжением книги Генри Пичема «Сад красноречия », вышедшей десятилетием ранее. Публиковалась книга за книгой о фигурах риторики. Поэтому мне, вероятно, следует объяснить, что такое фигуры риторики.
Риторика — обширная тема. Она состоит из всего искусства убеждения. Земельный участок. Он включает в себя логику (или небрежную логику, понятную большинству людей, называемую энтимемами), он включает в себя громкую и четкую речь и включает в себя определение тем, о которых следует говорить. Все, что связано с убеждением, является риторикой, вплоть до argumentsum ad baculum , что означает угрожать кому-то палкой, пока он не согласится с вами . Одна крошечная часть этой огромной темы — фигуры риторики, которые представляют собой методы, позволяющие сделать одну фразу яркой и запоминающейся, просто изменив формулировку.
Не говоря что-то другое, а говоря что-то по-другому. Это формулы для создания великолепных строк.
Эти формулы были придуманы древними греками, а затем дополнены римлянами. Когда Шекспир приступил к работе, Англия была занята эпохой Возрождения (у всех остальных была эпоха Возрождения столетие назад или около того, а мы опаздывали). Так были откопаны, переведены и адаптированы для использования на английском языке классические труды по риторике. Но англичанам нравились не энтимемы, не темы и даже не бакулумы. Фигурки нам понравились. «Цветы риторики», как их называли (отсюда Сад красноречия ), потому что в то время мы как нация были одержимы поэзией.
Так Шекспир учился и учился, становился все лучше и лучше, а его строки становились все более и более яркими и более и более запоминающимися. Но большинство его великих и знаменитых строк — просто примеры древних формул. «Я могу улыбаться и убивать, пока улыбаюсь» не было передано Шекспиру Богом. Это просто пример диакопа.
Так почему же, спросите вы, вас не учили фигурам риторики в школе? Если они заставляют парня писать так же хорошо, как Шекспир, не следует ли нам учить их вместо домоводства и столярного дела? На это есть три ответа. Во-первых, нам нужны плотники.
Во-вторых, люди всегда с подозрением относились к риторике вообще и цифрам в частности. Если кто-то научится красиво формулировать вещи, он сможет убедить вас в чем-то, что не соответствует действительности. Суровые люди не любят риторику, и, к сожалению, обычно рулят суровые люди: торжественные дураки, считающие, что правда важнее красоты.
В-третьих, романтическое движение возникло в конце восемнадцатого века. Романтикам нравилось верить, что всему, чему стоит учиться, можно научиться, глядя на журчащий горный ручей, или бегая босиком по полям, или созерцая греческую урну. Они хотели быть естественными, а фигуры риторики неестественны. Это формулы, формулы, которые вы можете выучить из книги.
Так что из-за нелюбви к красоте и книгам фигуры риторики были в значительной степени забыты.
Но это не значит, что их перестали использовать. Видите ли, когда древние греки собирали свои формулы, они не брали их из воздуха и не выращивали в пробирке. Все, что делали греки, — записывали самые лучшие и запоминающиеся фразы, которые они слышали, и определяли их структуру, почти так же, как когда вы или я едим особенно вкусную еду, мы можем спросить рецепт.
Фигурки до некоторой степени живы и здоровы. Мы до сих пор их используем. Просто мы используем их бессистемно. То, что Шекспир вбил в него в школе, мы могли иногда использовать случайно и не осознавая этого. Мы просто случайно говорим что-то красивое и не знаем, как мы это сделали. Мы похожи на поваров с завязанными глазами, которые бросают что-нибудь в кастрюлю и изредка, лишь изредка, готовят вкусную еду.
У Шекспира была большая книга рецептов, и его глаза были широко открыты.
Фигуры живы и процветают. Единственная строчка из этой песни или фильма, которую вы помните, и не знаю, почему вы помните , почти наверняка связана с одной из фигур, одним из буйно разросшихся цветов риторики.
Они учитывают песни, которые вы поете, и стихи, которые вы любите, хотя в школе от вас это скрывают.
Преподавание английского в школе, к сожалению, одержимо мыслью поэта, как будто это кого-то интересует. Вместо того, чтобы учить тому, как формулируется стихотворение, школьников просят написать эссе о том, что Уильям Блейк думал о тигре; несмотря на то, что Уильям Блейк был чокнутым, чье мнение в цивилизованном обществе не интересовало бы никого, кроме его офицера по условно-досрочному освобождению. Поэт — это не тот, у кого великие мысли. В этом состоит рабская обязанность философа. Поэт — это тот, кто выражает свои мысли, какими бы обыденными они ни были, изысканно. В этом единственное отличие поэта от всех остальных.
Итак, моя цель в этой книге — объяснить фигуры риторики, посвятив каждой по главе. Есть пара предостережений, которые я должен прояснить, прежде чем мы начнем. Во-первых, изучение риторики не исчезло совсем у романтиков. До сих пор пишутся научные статьи.
К сожалению, почти все они запутываются, пытаясь определить свои термины. Риторическая терминология, как и все, что крутилось в течение нескольких тысячелетий, представляет собой беспорядок. Таким образом, статья о силлепсисе начнется с определения термина, нападок на других ученых за то, что они определяют его иначе, апеллируя к авторитету Квинтилиана или Сузенброта, а затем завершится, фактически ничего не сказав о силлепсисе или о том, что это такое. Я написал больше на эту тему в Эпилоге, но так как меня не интересуют такие лексические споры, я просто принял правило Шалтая-Болтая: когда я использую риторический термин, он означает именно то, что я выбрал для его значения. — ни больше, ни меньше.
Во-вторых, некоторые из вас могут подумать, что я пытаюсь напасть на Шекспира или на какого поэта, которого цитирую. Вы можете считать это жестокой работой по развенчанию, подобно тому, как португальцы раскрыли Волшебника страны Оз. Шекспир — бог, и вскрывать его звездообразную пирамиду — святотатство.
Мало что может быть дальше от истины. Объяснение принципов аэродинамики ни братьев Райт, ни скафандра Нила Армстронга не оскорбляет. Шекспир был ремесленником, и если бы ему сказали, что теперь люди больше изучают его отношение к феминизму, чем его риторические фигуры, он бы усмехнулся.
Шекспир не считал себя святым. Он часто просто воровал контент у других людей. Однако то, что он украл, он улучшал, и совершенствовал с помощью формул, цветов и фигур риторики.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Давайте начнем с того, что, как мы знаем, украл Шекспир, просто чтобы мы могли увидеть, каким замечательным вором он был. Когда Шекспир решил написать «Трагедию об Антонии» и «Клеопатру », ему, конечно, нужна была книга по истории, по которой можно было бы работать. Стандартной работой по этому вопросу была работа Плутарха 9.0015 Жития благородных греков и римлян , но Плутарх писал по-гречески, и, как позже заметил друг Шекспира Бен Джонсон, «у тебя была маленькая латынь и меньше греческого».
Несмотря на то, что годы в Стратфордской гимназии он почти ничего не изучал, кроме классики, Шекспира никогда не волновали иностранные языки. Он всегда использовал переводы.
Итак, он раздобыл стандартный английский перевод Плутарха, написанный парнем по имени Томас Норт и опубликованный в 1579 году.. Мы знаем, что именно эту версию использовал Шекспир, потому что иногда можно увидеть, как он использует то же слово, что и Норт, а иногда и пары слов. Но когда Шекспир дошел до большой речи всей пьесы, когда ему действительно понадобилась поэзия, когда он хотел истинного величия, когда он хотел описать момент, когда Антоний увидел Клеопатру на барже и влюбился в нее, — он просто нашел соответствующий абзац в Норте и скопировал его почти дословно. Почти слово в слово.
Вот Север:
. . . она не желала идти другим путем, но плыла по реке Кидн на барже, корма которой была из золота, паруса — из пурпура, а весла — из серебра; циферны, виолы и прочие инструменты, на которых играли на барже.
А вот и Шекспир:
Барка, на которой она сидела, как трон полированный,
Сгорела на воде: корма была выкована золотом;
Пурпурные паруса и такие ароматные, что
Ветры томились от них любовью; весла были серебристыми,
Которые под звуки флейт продолжали бить и
Воды, которую они били, чтобы следовать быстрее,
Как влюбленные в их гребки.
Дело в том, что он определенно наполовину украден. Не может быть, чтобы у Шекспира не было открытого Норта на столе, когда он писал. Но и Шекспир внес небольшие изменения. Это означает, что мы действительно можем наблюдать за работой Шекспира. Мы можем заглянуть на 400 лет назад и увидеть, как величайший из когда-либо живших гениев что-то записывает. Мы видим, как он это сделал, и это чертовски просто. Все, что он сделал, это добавил несколько аллитераций.
Никто не знает, почему мы любим слышать слова, начинающиеся с одной и той же буквы, но мы любим, и Шекспир знал об этом.
Поэтому он выбрал слово баржа и начал оттуда. Баржа начинается с буквы Б, поэтому Шекспир откинулся на спинку кресла и сказал себе: «Баржа, на которой она сидела, была похожа на . . ». И тогда (хотя я не могу этого доказать) он сказал: «Ба. . . ба. . . ба. . . полированный трон». Он записал это, а затем решил сделать другое. «Баржа, на которой она сидела, была похожа на полированный трон. . . ба. . . ба. . . сгорел? Он сгорел на воде». А какашки были золотые? Больше нет: какашки были выбиты из золота. Это четыре «Б» в двух строках. Достаточно, чтобы продолжать. Шекспир мог бы увлечься и написать что-то вроде:
Баржа, на которой она грелась, как полированная лодка
Обожженная берегами, задняя часть была кованой медью.
Но это было бы просто глупо. Конечно, Шекспир иногда так писал. В Сон в летнюю ночь есть кусочек:
Где клинком, кровавым порицающим клинком,
Он мужественно пронзил свою кипящую кровавую грудь;
Но тут он вывел из себя поэтов, которые используют аллитерацию, но не знают, где остановиться.
Нет, Шекспир больше не собирался ставить «Б», он работал над «П». В оригинале Норта «корма была из золота, а паруса — из пурпура». Это уже две буквы P, поэтому Шекспир решил, что паруса будут в порядке. . . па. . . ароматизированный. Может быть, он остановился, чтобы поинтересоваться, как надушить целый парус или как можно почувствовать их запах с берега реки (Киднус довольно широк). А может, и нет. Точность гораздо менее важна, чем аллитерация.
С этого момента Шекспир пошел по инерции. У Норта было «После звука», а у Шекспира было «на мелодию». У Норта был целый оркестр инструментов — «флейты, хаубои, китерны, виолы» — Шекспир сократил их до одних только флейт, потому что ему нравилась фа. следовать F астра, A s A грустить от их поглаживаний.
Итак, Шекспир украл; но он сделал чудеса со своей добычей. Он как человек, который надрезает ваши старые носки, а затем штопает их. Шекспир просто знал, что люди обожают аллитерацию и что чертовски легко сделать что-то аллитерируемым (или что на удивление просто добавить аллитерацию).
Можно целый день пытаться придумать какую-нибудь универсальную истину, которую можно записать на бумаге, и некоторые поэты пытаются это сделать. Шекспир знал, что гораздо проще связать слова, начинающиеся с одной и той же буквы. Неважно, о чем речь. Это может быть точная глубина моря, на которую опустился труп парня; вряд ли это представляет всеобщий интерес, но если вы скажете: «Полной сажени на пять лет твой отец лжет», тебя будут считать величайшим поэтом, который когда-либо жил. Выразите точно ту же мысль любым другим способом — например, «Труп твоего отца 90,144 метра ниже уровня моря» — и вы просто береговая охрана с плохими новостями.
Любая фраза, если она содержит аллитерации, запоминается, и ей поверят, даже если это полная чепуха. Любопытство, например, не убило кошку. Нет широко сообщенных случаев смерти кошек из-за того, что они были слишком любознательными. На самом деле исходная поговорка была не «любопытство сгубило кошку» (которая записана только с 1921 года), а « забота убила кошку».
И даже тот был изменен. Когда пословица была впервые записана (на самом деле у Шекспира, хотя он, кажется, просто ссылается на хорошо известную часть народной мудрости), уход означало горе или несчастье. Но к двадцатому веку это была забота в смысле излишней доброты — что-то вроде перекормленного и избалованного домашнего питомца. Через сто лет это может быть что-то другое, что убивает пизду, хотя вы можете быть уверены, что что бы это ни было — доброта, испуг или коррупция — будет начинаться с буквы «К» или «К».
Точно так же когда-то был старая пословица: «Инче в промахе так же хорош, как и элль», эль — старая единица измерения 1,1 мили. Таким образом, элль был заменен на милю, а затем отброшен дюйм, потому что он не начинается с буквы М, и у нас осталось «промах равен миле», что, если подумать, не имеет значения. больше не имеет смысла. Но кому нужен смысл, когда есть аллитерация?
Никто никогда не выплескивал вместе с водой ребенка, да и в дожде нет ничего особенного.
Даже когда что-то имеет смысл, обычно очевидно, почему было выбрано сравнение. Для танго нужны двое, но и для вальса нужны двое. Есть целые свиньи, но почему не свиньи? Яркий как пуговица. Прохладный как огурец. Мертв как гвоздь. На самом деле, Диккенс изложил этот момент лучше, чем я, в начале « Рождественская песнь в прозе ».
Старый Марли был мертв, как дверной гвоздь.
Внимание! Я не хочу сказать, что я знаю, насколько я знаю, что особенно мертвого в дверном гвозде. Я сам был бы склонен считать гвоздь для гроба самым мертвым куском скобяных изделий в торговле. Но мудрость наших предков в сравнении; и мои нечестивые руки не потревожат его, иначе Стране конец. Поэтому вы позволите мне настойчиво повторить, что Марли был мертв, как дверной гвоздь.
За исключением того, что Диккенс прекрасно знал, почему дверные гвозди мертвы. Диккенс был писателем, и как писатель он знал, что аллитерация — самый простой способ превратить запоминающуюся фразу. В конце концов, это был тот парень, который написал Николас Никльби, The Pickwick Papers (полное название: The Posthumous Papers of the Pickwick Club ) и, действительно, A Christmas Carol .
Он знал, с какой стороны его хлеб намазан маслом, как и те, кто был до него, например Джейн Остин ( Чувство и чувствительность, Гордость и предубеждение ), и те, кто пришел после него ( Где Уолли? ).
Аллитерация настолько популярна, что в 1960-х годах она фактически способствовала захвату политической власти. В 1960-х годах обширное радикальное молодежное движение начало проводить кампании по той единственной причине, что они начинались с одной и той же буквы. Запретить бомбу. Сожги свой бюстгальтер. Власть людям. На мгновение показалось, что аллитерация изменит мир. Но затем дух идеализма угас, и те, кто стоял на баррикадах, ушли и устроились на работу в маркетинге. Они перестали просить людей запретить бомбу и начали предлагать им посадить тигра в свой аквариум, выбросить ситец и использовать «Доступ — ваш гибкий друг» или, возможно, PayPal. А все потому, что дама любит Milk Tray.
Достаточно, чтобы получить ваш козел.1
Аллитерация может быть краткой и очевидной — короткий, резкий, шок.
Или он может быть длинным и тонким. Джон Китс когда-то написал четырнадцать строк из букв F и S, и это было прекрасно:
Глубоко в тенистой печали долины
Вдали от здорового дыхания утра,
Вдали от огненного полудня и единственной звезды Евы,
Сел седой Сатурн, тихий, как камень,
Неподвижный, как тишина вокруг его логова;
Лес на лесу повис над его головой
Как облако на облаке. Там не шевелится воздух,
Не так много жизни, как в летний день
Ни одного светлого семени у ковыля не крадёт,
Но где мёртвый лист упал, там и отдохнул.
Прошел ручеек безгласный, еще более омертвевший
Из-за его падшей божественности
Раскинув тень: Наяда среди камыша
Прижала холодный палец ближе к губам.
В то время как почти в то же время Томас Де Куинси, знаменитый наркоман и стилист-прозаик, запутался в этой фразе: женщина агент . . .
Он так запутался, что решил добавить сноску с извинениями за свой paroemion (это техническое название чрезмерной аллитерации).
Сноска гласила:
Некоторые люди раздражаются или даже считают себя оскорбленными открытыми актами аллитерации, как многие люди — каламбурами. По их мнению, позвольте мне сказать, что, хотя здесь есть восемь отдельных букв менее чем в половине предложения, это следует считать чистой случайностью. На самом деле, когда-то в первоначальном составе предложения было девять f, пока я из жалости к обиженным людям не заменил женщина-агент для подруги .
«Агент» кажется странной заменой «другу». Но, вероятно, ему пришлось это сделать, поскольку он не мог изменить «прощай-прощай». Слишком умно использовать слово как прилагательное, а затем как существительное. На самом деле у трюка есть название. Это называется полиптотон.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Бедный полиптотон — один из менее известных риторических приемов. В нем нет гламура. Этому не учат школьников. У него дурацкое название, которое немного похоже на полип — нарост в носу. На самом деле, оно происходит от греческого слова «многие случаи», но это вряд ли что-то компенсирует.
Даже после того, как вы объяснили, что это связано с повторным использованием одного слова в разных частях речи или в разных грамматических формах, полиптотон остается неисправимо несексуальным. Это немного несправедливо, тем более что одним из самых известных примеров полиптотона является песня, о которой иногда говорят, что она посвящена оральному сексу.
«Пожалуйста, пожалуйста»2 — классический случай полиптотона. Первый , пожалуйста, — это междометие, как в «Пожалуйста, обратите внимание на пробел». Второе пожалуйста — это глагол, означающий доставлять удовольствие, как в «Это доставляет мне удовольствие». Одно и то же слово: две разные части речи. Поразмыслив над этим, легко понять, как люди могли почувствовать, что полиптотон был немного извращенным.3
О том, идет ли речь на самом деле о плотских или эмоциональных вещах, выходит за рамки книги, подобной этой. Все, что мы знаем о мотивах, побудивших Джона Леннона написать это, это то, что он проявлял особый интерес к полиптотону (даже если он, возможно, не знал этого названия).
Когда Леннон был ребенком, его мать пела ему песню Бинга Кросби под названием «Пожалуйста». Текст песни был таким:
Пожалуйста,
Прислушайтесь к моим мольбам
Поддержите лучом радости мои мольбы
Леннон объяснил свою лирику4 так: «Меня всегда интриговало двойное использование этого слова». Пожалуйста». Конечно, в этих текстах второе «, пожалуйста, » пишется «pleas», но это не имеет значения. Это все еще полиптотон, если слова имеют тесную этимологическую связь или являются просто разными частями одного и того же глагола, что означает, что «All You Need is Love»5 в значительной степени полиптотон от начала до конца:
Ничего нельзя сделать, что нельзя сделать
Ничего нельзя спеть, что нельзя спеть
И так далее и тому подобное. Конечно, Джон Леннон не изобрел полиптотон. Шекспир использовал его постоянно. Вот некоторые из его самых известных строк:
Позвольте мне не жениться на истинных умах
Допускать препятствия.
Любовь не любовь
Которая перешивается, когда на нее переделку находит,
Или сгибается с помощью ремувера, чтобы удалить.
Изменяет глагол, изменение существительное. Remover существительное, удалить глагол. («Любовь — это не любовь» — это всего лишь парадокс, и мы вернемся к этому позже.) Он снова использовал его в Макбет с:
Это кинжал, который я вижу перед собой,
Рукоятью к моему рука?
На самом деле Шекспир так любил полиптотон, что просто повторял его целиком. У него был трюк, и он ему понравился, и он использовал его снова и снова. Так в Ричард II Болингброк, занятый бунтом, говорит: «Мой милостивый дядя», но его дядя, герцог Йоркский, отвечает:
Тьфу-тьфу!
Благодать мне не милость, ни дядя мне не дядя:
Я не дядя предателя; и это слово «благодать»
В устах нелюбезных всего лишь нечестивое.
Что на три счета полиптотонно и очень умно. На самом деле, Шекспир был так доволен собой, что когда он дошел до написания Ромео и Джульетта , он (надеясь, что никто не заметит, что он просто повторяет свои старые строки) заставил отца Джульетты сказать ей:
Спасибо, ни благодарности, ни гордости.
я не горжусь.
Это был просто трюк, который был у Шекспира в сумке, а такое устройство можно изобрести где угодно. На самом деле, самое известное использование шекспировской маленькой уловки было сделано не Шекспиром. Это действительно имеет смысл. Любой может написать «Привет, не привет» или «Как дела, старина, нет, как дела, старина». Это уловка, доступная каждому, и лучший пример была дама по имени Сюзанна Сентливре.
(Продолжение…)
Отрывок из «Элементов красноречия»
по .
Copyright © 2014 Марк Форсайт.
Выдержка с разрешения Penguin Publishing Group.
Все права защищены. Никакая часть этого отрывка не может быть воспроизведена или перепечатана без письменного разрешения издателя.
Выдержки предоставляются Dial-A-Book Inc. исключительно для личного использования посетителями этого веб-сайта.
Элементы красноречия (Гордон Мейер)
Рецензия на книгу: Прогулка по развалинам
Рецензия на книгу: Тоно Моногатари
Писать об этой книге страшно по двум причинам: Во-первых, после прочтения книги с подзаголовком «Секреты идеального оборота фразы» у вас могут возникнуть большие надежды на мое резюме.
Если книга была так чертовски хороша, почему Гордон пишет не лучше?
Во-вторых, когда я дошел до конца этой книги, я был удивлен тем, сколько моих любимых Redi-тегов я использовал, чтобы отметить отрывки, к которым я хочу вернуться. Как вы можете видеть на фото, в этой книге меня многое заинтриговало.
Итак, далее следует лишь несколько лакомых кусочков. Но вкратце: если вы человек, любящий слова, и хотите лучше понять, как можно оттачивать, полировать и использовать английский язык, я думаю, вам понравится эта книга.
- Неизбежный вывод для меня состоит в том, что, несмотря на то, что большую часть своей карьеры я был писателем, почти все дискуссии о риторике и некоторые тонкости грамматики были для меня новыми. Было ли это частью моей учебной программы по английскому языку в колледже, о которой я забыл, или этот простой подход к языку относится к старшим курсам гуманитарных наук?
- Возможно, ответ на вышеизложенное содержится в этой цитате: «Суровые люди не любят риторики, и, к сожалению, рулят обычно суровые люди: торжественные дураки, считающие, что правда важнее красоты».
Меня обучали строгие социологи, так что я полагаю, что это может объяснить пробелы в этой части моих знаний. - Я поклонник аллитерации, но когда ее слишком много используют, она называется paroemion . Жаль, что я не знал это слово раньше, чтобы использовать его при защите своей работы от некоторых довольно радужных рецензентов.
- Точно так же я мог бы также использовать Гипербатон , что означает расстановку слов в нечетном порядке. Это помогло бы знать тогда, когда я пытался объяснить, почему фраза просто не звучала для меня, в частности.
- Я делаю эту книгу скучной? Автор, Марк Форсайт, использует юмор и современные ссылки, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. Мне особенно понравились его примеры из песен Rolling Stones и The Beatles. (Я также многое узнал о произведениях Шекспира, что выявило еще один очевидный пробел в моем образовании.)
- Говоря о Шекспире, я впервые в жизни понимаю механику стиха и пентаметра. Достаточно сказать, что двадцать первая глава была восхитительным и полезным сюрпризом.
Меня обучали строгие социологи, так что я полагаю, что это может объяснить пробелы в этой части моих знаний.