Кризис в психологии это: «Что такое психологический кризис?» – Яндекс.Кью

Психология жизненного кризиса

Периоды стабильности сменяются периодами жизненных кризисов, больших и малых. Жизненные кризисы неизбежны и даже необходимы для любого человека. Искусство выхода из них — необходимый инструмент для управления собственной судьбой. «Кризисы — это не временное состояние, а путь внутренней жизни». Кризис — это шанс измениться, открыть новые возможности и способности.

Кризис — это не только пик страданий (болезни), но и начало избавления от них (выздоровления). Кризис необходим для личностного роста, если он воспринимается как определенное испытание, как ступень, поднявшись на которую, можно увидеть новые горизонты, перспективы жизни. Выйти из кризиса — это значит, подняться выше уже осмысленных собственных возможностей. Восточные мастера прошлого говорили: «чем больше сомнения, тем больше пробуждения; чем меньше сомнения, тем меньше пробуждения; нет сомнения — нет пробуждения».

Начинаются мучительные поиски новых жизненных ориентиров. В такие периоды у здоровых людей можно найти все симптомы душевного расстройства: депрессия, тревога, страх (страх потери контроля и страх смерти), бессонница, хроническая усталость, чувство одиночества, утрата смысла жизни, проявление различных старых травматических воспоминаний и впечатлений. Бывает, что кризис начинается после какой-то жизненной ситуации, или одного события, даже одного разговора. В основном, возникновение кризиса связано с потерями (близких, любимых, работы, здоровья). Бывает, жизненный кризис возникает просто так, как кажется, беспричинно: постепенно появляется глубокое неудовольствие, которое не разгонишь никакой внешней активностью. Такие кризисы связаны с разочарованием в чем-то или ком-то.

Бояться кризисов не стоит, так как они указывают нам, что пришло время изменений, без которых невозможна полноценная жизнь. Жизненный кризис – это момент крушения иллюзий, соприкосновения с реальностью один на один. Человек привыкает к определенной структуре своей жизни. Кризисное состояние лишает человека некоторых элементов внешней опоры и при этом выясняется, что останется от человека, а что сразу разрушится, как только убрать внешнюю поддержку. Не нужно бояться кризиса еще и потому, что это показатель нормального развития. Выход из кризиса – это скачок в развитии и в психодуховной эволюции, когда происходит исчезновение старого, изжившего себя образа «Я», его обновление, возрождение и замещение новым, более действенным.

Кризисное состояние — это соприкосновение с истинной экзистенциальной глубиной человеческого существования. «В каждой проблеме скрыт бесценный дар для тебя. Ты создаешь себе проблемы, потому что эти дары тебе необходимы.» (Ричард Бах). Важная задача при попытках выйти из кризиса — приведение к той ситуации, в которой симптомам кризиса нет необходимости проявляться, но вовсе не к той, в которой симптомам не дают проявляться. Не надо отвлекать человека от тех негативных переживаний, которые несет с собой любой кризис. Это бесполезно и воспринимается как непонимание. Лучшее, что могут сделать в такие периоды близкие – просто быть рядом и дать человеку поговорить о том, что для него важно в данный момент.

В период кризиса роль логического ума значительно ослабевает и человек сталкивается с внутренними реалиями, лежащими за пределами обыденной рациональности. Эти переживания могут вызывать у человека неоднозначную реакцию. С одной стороны, возникает чувство полной потери рационального контроля над происходящим во внутреннем пространстве, расцениваемое как начало безумия, с другой — расширение сферы осознания и более глубокое понимание себя и окружающего мира.

Когда развитие кризиса подводит человека к соприкосновению с «вечными» вопросами, например, полному осознанию его смертности, он начинает испытывать сопротивление. «Чем меньше мы уверены в себе, чем меньше мы соприкасаемся сами с собой и миром, тем больше мы хотим контролировать.» (Фредерик Пёрлз). Осознание своей смертности может истощить человека, не готового столкнуться с подобным аспектом реальности, но может стать освобождающим для тех, кто готов принять факт своей смертности. Активация темы смерти в сознании человека всегда говорит о достаточной глубине кризисного процесса и о высоком перерождающем потенциале этих состояний. Одной из форм переживания символической смерти является характерное для многих кризисных состояний чувство утраты значения всего того, что ранее составляло его жизнь, разрушения прежних привязанностей и освобождения от прежних ролей. Такие переживания сопровождаются глубокой тоской.

В процессе выхода из жизненного кризиса формируется новая, более универсальная система ценностей. Еще Л. Н. Толстой подчеркивал, что выход человека из кризиса всегда связан с обретением другого места в жизни, новых духовных ценностей. Психологически кризисное состояние требует концентрации всех сил для решения задач, которые ставятся перед личностью. Преодоление кризиса обязательно связано с переоценкой сторон жизни, переосмыслением ее, видением нового пути, своего места в ней. Подобный выход из кризиса равносилен «перерождению» личности, ибо изменение даже лишь одной стороны отношений с собой ведет к беспрецедентной перестройке отношений с другими и с миром вообще.

Жизнь и кризис составляют друг с другом одно целое, кризисы появляются во всех сферах там, где есть жизнь. Опыт переживания кризиса может вести за собой преодоление опасности, переживание облегчения, и, на более глубоком уровне, очищение, удаление старых конфликтных вопросов и достижение, приобретение нового и более высокого уровня стабилизации. Кризис включает в себя разрыв с прошлым – болезненный и внушающий беспокойство процесс. И открытие новых форм экзистенции на уровне, который отличается от предыдущего. Что-то внутри человека остается нетронутым потерями, что-то непоколебимое, то, что экзистенциальная философия называет экзистенцией в подлинном смысле этого слова. Человеческое существо способно принять постоянные потери и все же расти, быть жизнеспособным и активным. Благодаря кризисам у индивида появляется возможность взглянуть на то, чем жизнь является на самом деле, стать мудрее. Можно сравнить это с возможностью, которая появляется у геолога во время извержения вулкана: все дрожит и кипит, однако геологу выпадает уникальный шанс увидеть, что же на самом деле находится там внутри. Только переживая кризис, индивид проходит путь от состояния природного создания до подлинного «я».

Для выхода из кризиса бывает достаточно изменения только лишь одного фрагмента сознания, которое ведет к лавинообразному изменению всего мировоззрения. Это будет переход на новый уровень самоосуществления человека, новый уровень существования, происходит нахождение себя, большее становление самим собой во время кризиса. Китайская пиктограмма слова «кризис» полно и точно отражает идею эволюционного кризиса. Она состоит из двух основных радикалов: один изображает опасность, второй — возможность. Это своего рода коридор, проход по которому часто бывает трудным и пугающим, но состояния напряжения и страха заряжены потрясающе сильным эволюционным и целительным потенциалом. Если правильно понять эволюционный кризис и относиться к нему как к трудному этапу в естественном процессе развития, то он способен дать спонтанное исцеление различных эмоциональных и психосоматических нарушений, благоприятное изменение личности, разрешение важных жизненных проблем и эволюционное движение к тому, что называется высшим сознанием. Выдающийся американский философ и психолог Ульям Джеймс писал по этому поводу следующее: «В реальной жизни мы еще далеки от тех, какими должны быть по замыслу Творца, и все еще находимся в каком-то полусонном состоянии. Огонь наших желаний чуть тлеет, осуществлению наших замыслов постоянно что-то мешает, а из дарованных нам духовных и физических возможностей мы используем в своей жизни лишь мизерную их часть».

В кризисном состоянии человек особенно чувствителен к помощи, поскольку привычные защитные механизмы ослаблены, обычные модели поведения представляются неадекватными. То есть индивид становится более открытым для внешних влияний. Минимальное усилие в этот период может дать максимальный эффект, и соответствующим образом направленная небольшая помощь может улучшить ситуацию более, чем интенсивная помощь в периоды меньшей эмоциональной восприимчивости. Цель работы психолога в условиях эволюционного кризиса — привести личность к большей целостности, актуализировать ресурсы самого человека для выхода из кризисного состояния и самоисцеления, помочь найти себя, прояснить свою позицию, взять на себя ответственность за собственную жизнь.

1. Кризис психологии. История психологии: конспект лекций

1. Кризис психологии

Чем успешнее шла в психологии экспериментальная работа, тем обширнее становилось поле изучаемых ею явлений, тем стремительнее росла неудовлетворенность версий о том, что уникальным предметом этой науки служит сознание, а методом – интроспекция. Это усугублялось успехами новой биологии. Она изменила взгляд на все жизненные функции, в том числе психические. Восприятие и память, навыки и мышление, установки и чувства трактуются отныне как «инструменты», работающие на решение организмом задач, с которыми его сталкивают жизненные ситуации.

Рушилось воззрение на сознание как замкнутый в себе внутренний мир. Влияние дарвинистской биологии сказалось и в том, что психические процессы стали исследоваться с точки зрения развития.

На заре психологии главным источником сведений об этих процессах служил взрослый индивид, способный в лаборатории, следуя инструкции экспериментатора, сосредоточить свой «внутренний взор» на фактах «непосредственного опыта». Расширение зоны познания ввело в психологию особые объекты. К ним невозможно было применить метод интроспективного анализа. Таковыми являлись факты поведения животных, детей, психически больных.

Новые объекты требовали и новых объективных методов. Только они могли обнажить те уровни развития психики, которые предшествовали процессам, изучаемым в лабораториях. Отныне уже невозможно было относить эти процессы к разряду первичных фактов сознания. За ними ветвилось великое древо сменяющих друг друга психических форм. Научные сведения о них позволили психологам перейти из университетской лаборатории в детский сад, школу, психиатрическую клинику.

Практика реальной исследовательской работы до основания расшатала взгляд на психологию как науку о сознании. Созревало новое понимание ее предмета.

В любой области знания имеются конкурирующие концепции и школы. Такое положение нормально для роста науки. Однако при всех разногласиях эти направления скрепляют общие воззрения на исследуемый предмет. В психологии же в начале XX столетия расхождение и столкновение позиций определялись тем, что каждая из школ отстаивала отличный от других собственный предмет. За видимым распадом шли процессы более углубленного освоения реальной психической жизни, различные стороны которой отразились в новых теоретических конструктах. С их разработкой сопряжены революционные сдвиги по всему фронту психологических исследований.

В начале XX в. прежний образ предмета психологии, каким он сложился в период ее самоутверждения в семье других наук, сильно потускнел. Хотя по-прежнему большинство психологов считали, что они изучают сознание и его явления, эти явления все теснее соотносились с жизнедеятельностью организма, с его двигательной активностью. Лишь очень немногие продолжали считать, что они призваны заниматься поисками строительного материала непосредственного опыта и его структурами.

Структурализму противостоял функционализм. Это направление считало главным делом психологии выяснение того, как эти структуры работают, когда решают задачи, касающиеся актуальных нужд людей. Тем самым предметная область психологии расширялась, охватывая психические функции, которые производятся не бестелесным субъектом, а организмом с целью удовлетворить его потребность в приспособлении к среде.

У истоков функционализма в США стоял Вильям Джемс (1842–1910). Он известен также как лидер философии прагматизма, которая оценивает идеи и теории исходя из того, как они работают на практике, принося пользу индивиду.

В своих «Основах психологии» (1890) Джемс писал, что внутренний опыт человека – это не «цепочка элементов», а «поток сознания». Его отличают личностная избирательность.

Обсуждая проблему эмоций, Джемс предложил концепцию, согласно которой первичными являются изменения в мышечной и сосудистой системах организма (т. е. изменения вегетативных функций), вторичными – вызванные ими эмоциональные состояния.

Хотя Джемс не создал ни целостной системы, ни школы, его взгляды на служебную роль сознания во взаимодействии организма со средой, взывающей к практическим решениям и действиям, прочно вошли в идейную ткань американской психологии. До недавних пор по блестяще написанной в конце XIX в. книге Джемса учились в американских колледжах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Психология кризиса: Как не бороться с ним, а «прожить» его

Наталия КРАСОВСКАЯ.
практический психолог,
 кандидат 
психологических наук

 

В жизни каждого человека случаются кризисы, но такого, как сейчас, нам еще не доводилось переживать. Тревога охватила весь мир: людям беспокойно за здоровье близких, за работу, за будущее. Нам не хватает прогулок в любимых парках, посиделок с друзьями в кафе, привычных магазинов и салонов. Общение, а зачастую и работа с учебой, продолжаются «онлайн», но для многих это совершенно непривычно и некомфортно. Конечно, «то, что не убивает, делает нас сильнее», но сам процесс получения нового опыта — серьезное испытание для нашей психики. Раздражение все копится, а кризис все не кончается.

Наша жизнь резко изменилась, и мы спрашиваем себя: что нам делать сейчас и как подготовиться к переменам, которые еще грядут, как вновь обрести стабильность? И начать нужно с понимания собственных реакций и чувств. Мы в кризисе, мы переживаем стресс, и наша психика справляется с ним естественным, пусть и не слишком приятным нам образом — с помощью негативных реакций.

Мы переживаем этот кризис уже давно, и, увы, закончится он не завтра. В нем можно выделить етыре последовательные стадии:

• первичный рост напряжения — та стадия, когда люди надеялись справиться с ситуацией привычно, запасая туалетную бумагу и гречку; 
• напряжение и тревога продолжают расти — когда нерабочие дни продлили на месяц, и стало понятно, что запасами гречки тут не обойдешься;
• мы мобилизуем все внутренние и внешние силы — кризис затянулся, ресурсы и терпение практически исчерпались, совмещать работу и семью в маленькой квартире все сложнее, растет страх за будущее;
• тревога перерастает в депрессию, ощущение безнадежности и отчаяния.

И происходит срыв — мы изливаем свой бессильный гнев и страх на тех, кто рядом. Эти чувства неприемлемы для нашего общества, и они изолируют нас от окружающих — мы остаемся с тревогами один на один. И это происходит сейчас с людьми во всем мире.

В состоянии кризиса у разных людей будут доминировать разные чувства, это зависит от нашего характера, темперамента, душевного состояния, опыта. Кого-то захватывают депрессивные переживания: апатия и усталость, разочарование и подавленность, равнодушие и тоска. У кого-то ярко проявляются деструктивные реакции: мнительность и раздражение, придирчивость и упрямство, агрессия и злость. А для кого-то самым сильным переживанием становится одиночество: чувство заброшенности, ненужности, пустоты. Кризис всегда изменяет наш круг общения — одни люди уходят в себя, а другие утешаются многочисленными поверхностными контактами, обретая лишь «одиночество в толпе».

Важно понять, что «как раньше» уже не будет. Есть два типа кризисов: при первом прежний образ и уровень жизни еще можно восстановить, а второй разрушает практически все наши планы, заставляет переоценить ценности. И нынешний кризис — второго типа, это поворотный пункт на нашем жизненном пути. Мир вокруг нас изменяется, и эти внешние обстоятельства вне нашего контроля. А значит, придется переродиться и нам, став человеком с новыми ценностями и целями. 

Процесс адаптации к новым обстоятельствам будет небыстрым и болезненным, но он естественный для нас. Все наши негативные переживания — лишь знак этих перемен, нам не нужно стыдиться их или бояться, не нужно требовать от себя подвигов. Необходимо просто прожить этот кризис, постаравшись не навредить себе и другим, сохранить отношения и силы, стержень собственной личности. Когда кризис закончится — все это станет нашей поддержкой, той основой, которая позволит нам вновь обрести стабильность.

личностный – Психолог Ольга Подольская

Каждый из нас изменяется ежесекундно: каждое принятое решение, и каждое изменение мира внешнего – отражается на мире внутреннем. Поэтому личностные кризисы – нормальные, неминуемые этапы развития. Смена устаревшего редактора реальности. Иными словами, личностным кризисом в психологии называют этап перехода количества в качество, наступающий после накопления критичного уровня изменений личности.

К сожалению, иногда случается так, что личность не может справиться с грядущими изменениями, никак не может перейти в новое качество, которого требует от неё собственный внутренний мир или обстоятельства внешней жизни. Часто это связано с так называемыми «деформациями личности», которые затрудняют переформатирование внутреннего редактора реальности. Тогда говорят о патологическом течении кризиса, и в этом случае требуется экстренная помощь психолога: кризис сам по себе – период крайне непростой, который при наличии осложняющих обстоятельств, увы, может стать смертельным.

 

В психологии выделяют несколько видов кризисов: ситуативные, возрастные, экзистенциальные и духовный

Ситуативные кризисы

С ситуативными всё наиболее понятно, у них есть четкий объективный критерий: это когда человека внезапно настигает жопа по нескольким фронтам. Прохождение этого кризиса очевидно: жалобами делу не поможешь, нужны практические действия, из кризиса нужно выбираться. Не требуется быть психологом, чтобы до этого додуматься: «Когда говорят пушки – музы молчат».

Помощь психолога иногда становится необходимой уже после того, как кризисная ситуация миновала: для интеграции полученного опыта, – то есть, проще говоря, для того, чтобы нормально жить дальше, усвоив, что «и так бывает тоже». Особенно трудной задачей это становится, когда полученный опыт выходит за рамки нормального. В этом случае у человека нередко «разрушается весь мир», и тут помощь психолога просто необходима.

Пример ситуативного кризиса: Мне хочется ударить дочку

Анализ направлений помощи: Что делает психолог?

Возрастные кризисы

У возрастных кризисов, подобно ситуативным, есть объективные причины. По большей части они определяются возрастом, соответствующими физиологическими изменениями и сменой социальных ролей. К возрастным кризисам относятся детские (их много), подростковый, вступления во взрослую жизнь, среднего возраста и старения.
Из всех из них только кризис среднего возраста не сопровождается выраженными гормональными изменениями и достаточно опосредованно связан с изменением социальных ролей. Поэтому что-то экзистенциальное в нём определенно есть, хотя формально он экзистенциальным не является.

Пример возрастного кризиса: Кризис среднего возраста

Анализ художественного описания: Данте о кризисе среднего возраста

Экзистенциальные кризисы

С экзистенциальными, в отличие от предыдущих, отнюдь не всё так уж понятно: объективных причин у них нет, случаются они не со всеми, хотя те экзистенциальные данности, которые служат их темами – эти данности касаются каждого:

Эти четыре экзистенциальные данности способны ввергнуть человека в пучину кризиса в любом возрасте. Подобные проблемы на объективном уровне принципиально нерешаемы – потому и называются экзистенциальными, ибо всем нам с этим жить. Тем не менее, осознание подобной данности во всей её полноте часто как бы выводит человека на новый уровень. Говоря шершавым языком психологического протокола, повышается зрелость используемых психологических защит, что благотворно сказывается не только на осмыслении самих этих конечных данностей, но и на общем уровне жизни.

Духовный кризис

В отличие от предыдущих, чётко классифицированных и подробно описанных в литературе, с духовным кризисом, строго говоря, вообще ничего не понятно. Нет никакой общепринятой концепции и доказательной базы. Это связано с тем, что именно в духовном кризисе человек сталкивается на собственном опыте с ощущением недуальности, единства и отсутствия противоположностей, – вербальные описания которого, в нашем дуальном мире, не могут не быть противоречивыми и расплывчатыми.

Описание духовного кризиса по Юнгу

Духовный кризис нередко является следствием интенсивных духовных практик, – когда у человека недостаточно возможностей по интеграции полученного опыта в обычную жизнь. Но с этим соприкосновением с недуальностью не всё так просто. Вполне ожидаемо, каузальные причинно-следственные связи в этой области не работают: иногда духовный кризис настигает человека без объективных причин, без всяких духовных практик, нипочему. Я, как человек, испорченный каузальностью, всё же отыскиваю причины субъективные: бессознательный запрос, когда психике для функционирования нужны всё более и более сильные ресурсы, в какой-то момент даёт обращение к наиболее сильному ресурсу из всех. Иначе говоря, по потребностям и воздастся вам: кому нужен ресурс – тот получит ресурс. А удастся ли ему его прожевать – это вопрос такой. Как пойдет.

Опыт нуминозного переживания недуальности, данный нам в ощущениях, – наиболее ресурсный опыт из всех возможных. Практически, это бесконечный ресурс коллективного бессознательного – оно же Святой дух, оно же Атман, оно же Дао, и т.п. Умения обходиться с этим ресурсом человеку часто не хватает, и эта сила иногда переживается настолько мучительно, что вероятность погибнуть становится достаточно явной.

* * *

Впрочем, большинство кризисов в их патологическом течении альтернативой выходу из кризиса имеют смерть: наиболее привлекательная альтернатива «жить по-прежнему» в кризисе, увы, длится очень недолго. Кризисы, собственно, потому и называются кризисами: в них соединяются не только возможности, но и опасности. К счастью, опасности не настолько страшны, как ощущается. Зато возможности – непредставимы.

Главное помнить, что они есть.

 

Семейный кризис – случайность или закономерность?

Слово «кризис» знают практически все. И почти всегда мы думаем, что это какая-то сложная, тяжелая ситуация. Но в буквальном переводе с древнегреческого языка кризис это не сложная ситуация, а поворотный пункт, «переломный момент». Некая точка, когда по-прежнему жить уже не получается, а новое решение только должно прийти и созреть.

В этой статье мы с вами поговорим о кризисах в семейной жизни – ситуациях, которые ставят перед семьей новые задачи, заставляют ее измениться. Кризис может быть вызван и переходными периодами в семейной жизни, и внешними жизненными обстоятельствами, и личностными сложностями у каждого из ее членов. Кризисная ситуация это своеобразная проверка семьи на прочность.

Как можно понять, что в семье – кризис?

Чтобы решить проблему, её важно сначала увидеть. Поэтому вовремя заметить, что семья находится в кризисной ситуации – это уже большой шаг к её решению.

Всегда ли кризис связан со скандалами и слезами? И можно ли любые напряженные отношения в семье назвать кризисом? Давайте разберемся подробнее.

Как мы уже говорили выше, кризис – это не просто плохие отношения между супругами. Кризис – это ситуация, которая требует от семьи изменений, новых решений, перехода на другую форму взаимодействия. (Поэтому, кстати, в кризисной ситуации такие советы, как “не ругайтесь”, “ну что вы просто не можете не ссориться” — просто не работают). Решение кризисной ситуации – это новая форма взаимодействия, отношений, ролей в семье. И успешное прохождение кризиса делает семью более устойчивой и способной находить решение и в других сложных ситуациях.

Итак, как проявляется семейный кризис?

• Изменяется психологическая дистанция между членами семьи. Причем, как в сторону отдаления друг от друга, так и в сторону слишком большого сближения – так называемого слияния, когда каждый человек уже не видит себя отдельной личностью.
• Семейные роли начинают распределяться неравномерно – кто-то может слишком доминировать, или какой-то из членов семьи берет на себя слишком большую часть семейных ролей и обязанностей, а кто-то отстраняется, вынужденно или осознанно.
• Разрушаются установленные в семье ценности, традиции, ритуалы, правила, а с созданием новых возникают сложности.
• Ожидания членов семьи не встречают поддержки или не соответствуют реальности.
• Семья становится жесткой, отсутствует гибкость, возникающие проблемы решаются какими-то стандартными способами.

Семейный кризис может привести к закрытости семьи, изоляции от окружающего мира. Семья уменьшает контакты с друзьями и родственниками, гости уже не приходят домой, и совместные выходы “в свет” тоже уменьшаются.

Если в конфликтные ситуации вовлекаются родители супругов, ближайшие родственники – то кризисная ситуация приобретает новую форму, в ней появляются новые игроки.

А что в это время происходит внутри семьи? Семейные конфликты и ссоры случаются чаще и они становятся крупнее, масштабнее. Но не обязательно в семье будут скандалы с битьем посуды, крики и слезы. Иногда кризис – это молчание, холод между супругами, недоговоренности, взаимные обиды. Внешне это может выглядеть тихо и благопристойно, и только внутри семьи будет ощущаться отдаление и разобщенность. Супругам может быть очень сложно говорить друг с другом, или же они избегают не только бесед, но даже нахождения вместе.

Кризисы нормативные и ненормативные

Кризисы в семье бывают разные, и психологи делят их на нормативные и ненормативные. Это очень важное разделение. И чтобы лучше понимать разные виды кризисных ситуациях, давайте посмотрим на то, как развивается семья – какие стадии она проходит. Семья – это не просто пара двух людей. Это уже отдельный организм, который развивается по своим законам.

Еще до создания семьи — это двое людей, которые живут отдельно друг от друга — в своих родительских семьях или самостоятельно. Потом они встречаются, формируют пару и начинают жить вместе. На следующей стадии появляется ребенок, и супруги становятся родителями. Могут появляться еще дети, семья растет. Постепенно дети взрослеют, проходят подростковый возраст, подрастают и начинают жить самостоятельно. Супруги через какое-то время опять оказываются вдвоем. Могут появляться внуки. Постепенно приходит пора зрелого возраста и смерть каждого из супругов.

Если при прохождении какого-то этапа у семьи не получается привыкнуть к новым условиям, решить новые задачи – то она сталкивается со сложностями и может пройти через очень непростой период. Это и называется нормативным кризисом.

Конечно, каждый из переходных этапов совсем не гарантирует, что в семье возникнет кризисная ситуация. Но в эти моменты семья наиболее уязвима.

Бывают и такие кризисные ситуации, предугадать которые практически невозможно. Они вызываются внешними событиями – потеря работы или жилья, измена, тяжелая болезнь одного из супругов, инцест, развод, смерть члена семьи.

Эти ситуации бывают настолько тяжелыми, что зачастую приводят и к тяжелым личностным кризисам членов семьи. Поговорим подробнее о некоторых из них.

Измена

Измена – это тяжелый удар практически для каждого. Если вы вдруг узнаете, что вам изменяют – то мир как будто разваливается на кусочки, все теряет смысл и возникает сильнейшая душевная боль. По данным различных опросов, около 70 процентов людей либо сами изменяли своему партнеру, либо партнер изменял им. Изменяют и мужчины, и женщины, но практически все переживают измену очень тяжело – ведь страдают не только сами взаимоотношения с партнером, но и собственная самооценка, и способность и желание доверять другим людям и вообще строить близкие отношения. Измена очень часто воспринимается как предательство.

Критерии измены могут отличаться даже внутри самой пары. Считать ли изменой “случайный” секс на стороне или душевные близкие отношения с человеком противоположного пола? Можно ли удовлетворять сексуальное желание с другим партнером, если супруг находится в длительной командировке или в больнице? А если супруг – импотент, то дает ли это право на секс на стороне?

Довольно часто поводом к измене становится охлаждение чувств и уменьшение близости между супругами. Вместо того, чтобы искать способы изменить что-то внутри самой пары, человек находит другого партнера, с которым все начинает складываться как будто само собой (что и происходит в начале любых новых отношений).

Как может помочь психолог, если вы столкнулись с изменой?

— В первую очередь, он поможет вам обрести хотя бы какое-то внутреннее равновесие. Собрать себя, обрести почву под ногами. И в таком состоянии уже легче будет разбираться с этой ситуацией дальше.

— Многие задаются вопросом – можно ли простить измену? Как жить после нее? Простить – и забыть, или простить такое невозможно? Задайте себе эти вопросы. Скорее всего, правда будет где-то посередине – что-то можно простить, но забыть – не получится.

— Следующий этап – поиск причин. Сигналом чего является эта измена? Личностный кризис или проблема во взаимоотношениях? Чего не хватает супругам – душевной близости, понимания, принятия? Получает ли каждый из супругов удовлетворение в сексуальной жизни в паре? На этой стадии важно понять, что чаще всего ответственность за проблемы в паре делится пополам. Не считать себя виноватым во всех проблемах. Но и не стоит перекладывать всю ответственность на супруга – возможно, и вы что-то сделали не так, или не сделали что-то, что было в ваших силах.

— Дальше уже можно переходить к решениям. Иногда первым и самым лучшим способом решения кажется разрыв отношений, но не стоит торопиться. Довольно часто в практике встречают случаи, когда измена одного из супругов приводит к пересмотру и отношений, и способов общения внутри пары, а результатом становятся более глубокие и искренние чувства, новые краски в сексуальной жизни супругов. Да и сама семья становится крепче и устойчивее. Словом, жизнь после измены есть, нужно только не ждать, что она наладится сама собой, а предпринимать для этого определенные действия. Именно в этом и помогает психолог – увидеть ситуацию более полно, найти решение и реализовать его на практике.

Развод

Развод – это тяжелейшее событие. По шкале оценки жизненных событий развод стоит на втором месте после смерти супруга. Даже если инициатор развода – вы сами, тем не менее, такое разрушение семейных связей переживается очень тяжело.

Первое, с чем сталкиваются люди при разводе – это горе. Это душевная боль, с которой очень сложно справиться. Психологи уделяют особое внимание тому, как мы переживаем душевную боль. Здесь есть свои стадии, им всем нужно дать время и место, чтобы душа отболела и не несла с собой эту боль дальше.

• Отрицание. Сильный шок, страх. Восприятие реальности притупляется. А само событие, которое вызвало душевную боль, отрицается – нам хочется, чтобы его не было.
• Злость и гнев. Это может быть гнев на себя – это я виноват, как мог, я все делал неправильно! Это может быть гнев на своего супруга, или на родственников, которые, как вам кажется, допустили такое его поведение. Если в вас просыпается гнев – это хорошо. Значит, душа постепенно оживает от первого шока.
• Торг. Вы начинаете думать о том, как искупить свою вину, или как своими косвенными действиями вызвать изменения.
• Депрессия. Это сложный период – вы проваливаетесь в пучину негативных мыслей, опустошения, грусти, апатии. Но этот этап неизбежен, к сожалению, и его просто нужно перетерпеть. Помните о потребностях своего тела, заботьтесь о здоровье. Живите каждым днем, не ожидая больших свершений.
• Принятие. Здесь вы постепенно смиряетесь с тем, что произошло, и начинаете строить свою жизнь дальше. Ставить новые цели, решать задачи.

Психолог поможет вам увидеть эти стадии переживания горя и пройти их. Очень важно не закрепляться на какой-то стадии надолго, выражать свои чувства – злость, обиду, грусть, страх перед будущим.

Если вы разводитесь с супругом, но у вас есть общие дети, то эту ситуацию нужно решать отдельно. Не включайте детей в ваши конфликты с супругом, не делайте детей заложниками ситуации. Помните, что вы разводитесь именно как супруги, как партнеры, но все равно останетесь родителями для своих детей. Поэтому вам придется вместе обговорить то, как вы будете воспитывать и поддерживать общение с детьми.

Инцест

Существует негласный запрет на инцест – и в социуме, и в религиозных традициях. Cчитается, что сексуальные отношения с ребенком, родителем, братом или сестрой – это табу, это запрещено. Психоаналитики – и Фрейд, и Юнг – исследовали инцест довольно подробно и находили массу подтверждений тому, как сильно запрет на инцест укоренился в бессознательном. Это табу работает довольно хорошо — большинство людей, даже при мимолетном возникновении сексуальных мыслей в отношении близких родственников, не следуют им и удовлетворяют свое желание с подходящими для этого партнерами. Но, тем не менее, проблема инцеста до сих пор существует.

Исторически инцест считался вредным с точки зрения рождения потомства с генетическими отклонениями – с тяжелыми болезнями, а зачастую, просто не способного выжить. Но вред инцеста еще и в том, что нарушаются семейные отношения, рушатся эмоциональные связи в семье. Семья практически перестает существовать. Если жертвами инцеста становятся дети или подростки, то это может нанести им тяжелые психологические травмы.

Участниками инцеста могут становиться не только близкие кровные родственники, но и отчимы и мачехи (что встречается не так уж редко). Инцест может быть и гомосексуален (например, между матерью и дочерью). В такие отношения могут вовлекаться дети очень раннего возраста, даже практически младенцы – и все это, конечно, наносит колоссальный вред всем участником ситуации.

Довольно часто к психологу обращаются люди, ставшие жертвой инцеста со стороны родителя (или старшего брата, или приемного родителя) в детстве. И часто психолог становится первым, кому человек может доверить свою боль и свою тайну. Ведь инцест – это и больно, и стыдно. В такой ситуации очень важно рассказать о своей боли, получить поддержку, принятие со стороны собеседника. И психолог помогает решить и те проблемы, которые могли возникнуть вследствие инцеста – например, недоверие потенциальным сексуальным партнерам, сложности в сексуальной жизни и в установлении близких отношений, нарушение восприятия своего тела, проблему с самооценкой, различные страхи и фобии, отсутствие личностных границ, постоянное ощущение себя жертвой и т.д. Как правило, человек и обращается по поводу этих проблем, а инцест проявляется как одна из причин их возникновения.

Тяжелая болезнь одного из членов семьи

Тяжелая болезнь члена семьи – это большое испытание семьи на прочность. Это может быть особенно трудно тем членам семьи, кто ухаживает за больным. Это и физическая усталость, и отсутствие нормального сна и отдыха, страх и бессилие перед болезнью, чувство вины.

В семье могут полностью поменяться роли и задачи. Например, если тяжело болен ребенок, то мать может полностью посвятить себя ему, забывая о том, что она жена, и супруг тоже нуждается во внимании. Супруги могут настолько болезненно переживать болезнь ребенка, что это приводит к вторичным проблемам – измене и разводу.

Отдельно можно сказать и о болезни как поддерживающей ситуации в семье. Иногда болезнь становится скрепляющим фактором – семья как будто посвящает себя лечению ребенка или одного из супругов, забывая о том, что есть что-то еще, кроме болезни.

На что обратить внимание?

— Помните о себе, о своих психологических и физических ресурсах, о своем здоровье. Найдите свои источники сил, вдохновения – это поддержит вас в трудной ситуации.

— Постарайтесь распределить нагрузку в семье с учетом ухода за больным. Поскольку общая нагрузка зачастую вырастает, договоритесь о том, кто и что может делать.

— Не забывайте об отдыхе. И помните, что лечение болезни – это важная, но не единственная задача вашей семьи. Постарайтесь уделять внимание супругу (супруге), другим детям.

Смерть и утрата в семье

Смерть члена семьи – большое испытание и для каждого из супругов, и для всей семьи. И здесь уже человек встречается не только с чувством горя, но и с тяжелейшим чувством вины. “А может быть, я что-то не сделал, что мог? Не нашел нужного врача, не так ухаживал? Как я мог уставать, как я мог ругаться c близким человеком, пока тот болел? И вообще – как я могу жить, когда он (она) уже не живет?”

Смерть – это настолько неподвластное нам и настолько сложно понимаемое событие, что психика просто отказывает его принимать. А в ответ на смерть близкого может возникать еще и целая гамма самых разных чувств. И гнев – на кого же ты меня оставил? И страх – а как мне жить дальше, а вдруг я тоже умру? И растерянность – непонятно, как жить дальше.

Выше мы уже говорили о стадиях проживания горя (отрицание – гнев – торг – депрессия – принятие). Эти же стадии человек проходит и проживая утрату близкого человека.

Как помочь семье в этой кризисной ситуации?

— Первое и самое важное – дать каждому из членов семьи прожить горе. Пройти через каждую стадию, дать себе время на это.

— Постараться не делать тему смерти и упоминания ушедшего родственника запретной. Не запрещать выражать свои чувства – горе, гнев или грусть.

— По-новому распределить семейные роли. Это кроме практического смысла еще и поможет семье чувствовать свою сплоченность. Поискать внутренние ресурсы в семье.

— Создание и поддержание ритуалов, связанных с сохранением памяти об ушедшем. Не зря во всех культурах существуют поминки – когда члены семьи, включая друзей и родственников, встречаются, чтобы вспомнить ушедшего и свою жизнь с ним. Человек ушел – но он остается жить в нашей памяти. А чувство близости, общности даже с дальними родственниками поможет почувствовать тепло и поддержку.

Кризис – это, безусловно, очень тяжелый этап для каждого из членов семьи. Хотя сами кризисы неизбежны – как процесс развития в нашей жизни. Важно то, как мы их проходим. Ведь кризис может сделать нас сильнее, научить ценить своих близких, свои взаимоотношения, и, в конце концов – саму жизнь. Поэтому задача психолога в кризисной ситуации помочь прожить ее, найти в себе новые ресурсы и выйти из кризиса, приобретя новый конструктивный опыт.

Психология переживает кризис репликации. Ускоритель психологической науки пытается это исправить.

Великое американское солнечное затмение 2017 года вызвало у Криса Чартье немного зависти.

Шартье, как и многие американцы, был потрясен тем, что вся страна собралась вместе, чтобы прославить силу природы. Шартье — психолог, и он тоже начал думать о том, насколько точным был прогноз затмения. Астрономы с точностью до секунды знали, когда луна пересечет путь солнца; где именно приземлится его тень; и на сколько секунд солнце будет закрыто для тех, кто находится на земле.

Область

Шартье — социальная психология — просто не обладает такой точностью. «Вещи действительно беспорядочные», — говорит Шартье, доцент Университета Эшленда в Огайо. Психология «далека от того, чтобы быть на уровне точности астрономов или физиков».

В психологии все более чем запутано — эта область переживает очень публичный и болезненный кризис доверия ко многим своим открытиям. Поэтому он начал задаваться вопросом: как может психология однажды поразить мир своей собственной точной наукой?

Его идея была смелой: психологи всего мира работают вместе, чтобы неуклонно продвигать науку вперед.Но это быстро стало реальностью: в 2017 году родился The Psychological Science Accelerator.

В этом году группа опубликовала свою первую крупную статью о поспешных суждениях, которые люди делают о лицах других, и у нее есть несколько других интересных крупномасштабных проектов в работе. Его ранний успех предполагает, что ускоритель может стать моделью для будущего психологии — если участвующие ученые смогут его выдержать.

Ускоритель психологической науки, объяснение

Последние 10 лет психология боролась с так называемым «кризисом репликации».”

Вкратце: Около десяти лет назад многие ученые осознали, что их стандартные методы исследования дают им ложные, ненадежные результаты.

Когда многие известные и учебные психологические исследования были повторно проверены более строгими методами, многие из них потерпели неудачу. Другие результаты просто выглядели менее впечатляющими при повторном осмотре. Возможно, около 50 процентов опубликованной психологической литературы не пройдут повторную проверку, но никто точно не знает, насколько нестабильны основы психологической науки.Осознание этого вызвало болезненный период самоанализа и пересмотра.

Чтобы узнать больше об истоках кризиса репликации, посмотрите серию Unexplainable на этой неделе.

Идея

Шартье для ускорителя была вдохновлена ​​глобальными масштабными проектами в области физики, такими как Большой адронный коллайдер ЦЕРНа или обсерватория гравитационных волн LIGO. Акселератор — это глобальная сеть психологов, которые работают вместе над ответами на некоторые из самых сложных вопросов в этой области с методологической строгостью.

Существует старая модель проведения психологических исследований: они проводятся в небольших лабораториях под руководством одного именитого профессора и исследуют мозги студентов американских колледжей. Стимулы, встроенные в эту модель, способствовали публикации как можно большего количества статей с положительными результатами (тех, которые показывают статистически значимые результаты, но не тех, в которых были найдены бупки), а не тщательному расследованию. Эта старая модель породила массу научной литературы — но многие из них не увенчались успехом при ближайшем рассмотрении.

В рамках этой структуры у исследователей, возможно, было слишком много свободы: свобода сообщать о положительных результатах, но хранить отрицательные результаты в ящике для документов; прекратить проведение эксперимента, как только будут получены желаемые результаты; сделать 100 прогнозов, но сообщать только о тех, которые оправдались. Эта свобода привела исследователей — часто непреднамеренно и без злого умысла (многие практики заключались в том, чтобы наилучшим образом использовать скудные ресурсы) — к ненадежным результатам.

«Учитывая, что подавляющее большинство исследований и психологических исследований проводится в индивидуальной лабораторной модели, нам нужны другие модели, чтобы иметь возможность разнообразить процесс и посмотреть, как это влияет на качество производимой работы», — говорит Симин Вазир, психолог по личностным качествам Мельбурнский университет, который не участвует в ускорителе, говорит.

Шартье мечтал о распределенной сети лабораторий, в которой исследователи на передовых станциях по всему миру могли бы работать вместе, демократически, над выбором тем для изучения и привлечением поистине глобального, разнообразного пула участников для использования в экспериментах. Они предварительно регистрировали свои планы исследований, то есть обещали придерживаться определенного рецепта при проведении и анализе эксперимента, который предотвращает выбор вишенки и p-hacking (различные методы получения данных для получения ложноположительных результатов), которые свирепствовала до того, как кризис репликации стал очевидным.

Они сделают все прозрачным и доступным, а также будут способствовать развитию культуры подотчетности для выполнения скрупулезной и значимой работы. Результатом будет глубокое изучение человеческой психологии в глобальном масштабе и возможность увидеть, как человеческая психология меняется по всему миру, а в каких — нет.

Как только эта идея кристаллизовалась в его голове, Шартье подошел к своему компьютеру и написал в своем блоге манифест, озаглавленный «Создание ЦЕРН для психологической науки».

Затем он разместил статью в Твиттере, и начали поступать электронные письма.Исследователи со всего мира хотели зарегистрироваться.

Исследователи, такие как Ханна Мошонц, психолог из Висконсинского университета в Мэдисоне, увидели сообщение и сразу же захотели внести свой вклад. «Я просто ухватился за этот шанс», — говорит Мошонц. «Просто казалось, что это передовой край, это то, что мы должны делать».

Сегодня Ускоритель психологических наук состоит из более чем 500 лабораторий, представляющих более 1000 исследователей в 70 странах мира.

Все они стремятся оставаться прозрачными, строгими и принимать решения о том, что изучать. «Я думаю, что у них гораздо больше ответственности, встроенной в процесс», — говорит Вазир.

Хотя подотчетность иногда может привести к трениям.

Первой задачей ускорителя была проверка влиятельной теории о том, как мы судим о лицах по всему миру.

В январе этого года программа Psychological Science Accelerator опубликовала свои первые важные выводы в журнале Nature Human Behavior .Исследование подвергло влиятельную теорию о том, как мы быстро судим о лицах людей, подверглась огромной международной проверке.

Теория называется моделью валентного доминирования, и она предполагает, что мы оцениваем лица людей по двум широким параметрам: насколько доминирующим выглядит их лицо и насколько в целом они кажутся отрицательными или положительными. Большая часть исследований этой модели проводилась в США или Европе. Итак, ускоритель просто хотел знать: объясняет ли эта модель, как люди во всем мире судят по лицам других?

В заключительном документе приняли участие более 11 000 участников (огромное количество для психологического исследования) из 41 страны.И в статье перечислен 241 соавтор.

Результаты? Вообще говоря, эта влиятельная модель тиражируется по всему миру. Но ускоритель также включил новый тип анализа данных, который выявляет небольшие трещины. Этот анализ показывает, что вне западного контекста «может возникнуть третье измерение», — говорит Шартье, предлагая интересный способ, которым люди во всем мире могут различаться в том, как они воспринимают лица. «В других регионах мира люди, похоже, не очень хорошо понимают, кто выглядит доминирующим», — говорит Шартье.Это проблема, которая не возникла бы, если бы это сотрудничество осуществлялось только в Соединенных Штатах или Европе.

Но к такому выводу пришлось прийти без некоторого напряжения.

Александр Тодоров, психолог, который первоначально стал соавтором этой модели восприятия лица в 2000-х годах, был привлечен для консультирования и консультирования по дизайну исследования. Изначально Тодоров подписал план эксперимента и план анализа для исследования, который затем был предварительно зарегистрирован, что означало, что команда фиксировала свой рецепт эксперимента и не могла изменить его на основе результатов.

Но после того, как этот план исследования был зарегистрирован и данные начали поступать, Тодоров начал думать, что рецепт нового передового анализа необходимо изменить.

Тодоров утверждает, что негибкость предварительной регистрации — план отправляется в журнал до того, как будут собраны какие-либо данные — проблематична. «Представьте, что вы хирург-нейрохирург и заранее регистрируете все этапы операции на головном мозге», — говорит Тодоров. «А потом вы начали ковырять в мозгах своих пациентов.И вы сказали: «Ой, если я этого не сделаю, ты убьешь его или ее». Вы бы изменили процедуры? »

Акселератор, редакторы журналов и сторонние эксперты рассмотрели план анализа. Журнал закончил рассмотрение спора, и, в конце концов, ускоритель продолжил работу с первоначальным планом.

Специфика аргументов Тодорова и акселератора об анализе данных здесь носит технический характер. Но это небольшое трение проясняет более важный момент.

В прошлом кто-то со статусом Тодорова имел бы большую свободу действий, чтобы настроить экспериментальный анализ после того, как начали поступать данные. Но такая свобода отклоняться от экспериментального плана является частью того, почему психология впала в кризис. Слишком легко внести эти небольшие изменения и незаметно (а не явно намеренно) повлиять на результаты исследования до желаемого результата. Прав ли Тодоров или нет в этом случае с аналитическим планом, не имеет большого значения, но показывает, насколько решительным является этот новый подход к сотрудничеству.

В конечном счете, Тодоров поддерживает ускоритель и его миссию. «Я думаю, что это отличный путь вперед», — говорит он о группе. «У нас действительно были разногласия. Но это нормально. Он отмечает, что в проектах много сильных сторон, таких как прозрачность исследования. «Каждый может пойти и проанализировать данные и сделать собственное суждение».

В конце концов, газета была опубликована, но Шартье сказал, что это был утомительный процесс. Не только в отношении возражений Тодорова — координация сотен людей — тоже тяжелая работа.

Планы ускорителя на будущее — и что может помешать

Пока акселератор опубликовал только исследование восприятия лица. Но в разработке есть и другие проекты.

В свете пандемии участники переключили свою глобальную сеть на изучение механизмов выживания в стрессовые времена. Например, одно исследование направлено на проверку того, работает ли метод, используемый для уменьшения стресса и беспокойства (так называемая когнитивная переоценка), во всем мире.

Кроме того, группа изучает, будут ли исследования того, как люди отвечают на философскую «проблему тележки», распространяться по всему миру, и как гендерные предрассудки поднимаются во всем мире.

Помимо индивидуальных исследований и повторений, команда также надеется собрать множество хороших, научно обоснованных психологических данных о людях по всему миру, которые будут использоваться другими исследователями в качестве справочной информации.

Список исследовательских проектов амбициозен и многообещающ, но сталкивается с множеством проблем.Ускоритель потенциально является моделью для будущего, но он все еще должен работать в существующем статус-кво академических кругов, включая очень ограниченное финансирование и отсутствие стимулов со стороны институтов для исследователей, особенно более молодых преподавателей, чтобы они присоединились к этим крупным проектам. .

При нынешнем статус-кво исследователи продвигаются вперед и делают успехи в своей карьере, будучи основным автором крупномасштабного исследования, а не одним из сотен авторов, играющих небольшую роль в огромном проекте.

Его члены также в основном добровольцы, в основном из Северной Америки и Европы.

«Мы хотели сделать его более разнообразным, и мы все еще боремся с этим», — говорит Дана Баснайт Браун, когнитивный психолог из Международного университета США в Африке в Найроби, Кения. «У нас, безусловно, есть члены из Южной Америки. Юго-Восточная Азия имеет довольно яркое сообщество, и у нас много людей из Индонезии, Филиппин, Тайваня. Но в Африке [там] очень низкое представительство.”

Почему психологам нужно разбираться в психологии

Несмотря на трудности, работа продолжается. Члены Psychological Science Accelerator по-прежнему верят в ценность психологических исследований, хотя — и, возможно, потому, — недавняя история кризиса репликации расстраивает их.

«Психология имеет значение, и правильное ее понимание имеет значение, потому что это наука о человеческом опыте», — говорит Шартье. «Если вы сможете лишь незначительно улучшить то, как мы собираем и анализируем наши данные и делаем на их основе выводы, многие люди будущего смогут извлечь выгоду из этого крошечного прогресса.”

Хорошая наука — это дар будущему. Сегодня у нас есть дар предсказывать затмения от ученых прошлого. Мы пока не знаем, какие именно дары может дать нам более научно обоснованная и глобально справедливая область психологии. Но какими бы они ни были, теперь у них есть потенциал, чтобы быть прочными и могущественными для всего мира.

Берд Пинкертон предоставил репортаж.

Психология все еще в кризисе

Может быть, мир постоянно улучшается, а может мы просто так думаем.Конечно, ученые, похоже, разделяют «историю вигов», идею о том, что исторические изменения предполагают неизбежный и неумолимый прогресс. Взять, к примеру, то, как они рассказывают о своей работе.

В 1974 г. в каждом 50-м реферате журнала использовались дополнительные дескрипторы для описания исследования. К 2014 году такая похвала была отмечена один раз в каждых шести тезисах, что увеличилось почти на 900 процентов. Один только термин «инновационный» стал на 2500 процентов более распространенным — без каких-либо явных указаний на то, что описанное исследование было в 25 раз более революционным.Похоже, что ученые считали, что качество их результатов неуклонно улучшается с каждым годом.

Однако десятилетия между 1974 и 2014 годами были почти как раз теми, в течение которых беспокойство по поводу качества опубликованной науки достигло апогея. Обеспокоенность по поводу необъективности публикаций, недостаточной выборки и многих других проблем заставила наблюдателей усомниться в статусе опубликованных исследований. Появилось несколько знаковых статей, таких как классическая работа Джона П. А. Иоаннидиса «Почему большинство опубликованных результатов исследований ложны.”

Кажется, что чем больше мы узнаем о слабых сторонах нашего исследования, тем сильнее мы думаем о нем. Эта когнитивная привычка, безусловно, беспокоит. Мы должны помнить об этом всякий раз, когда нам говорят, что проблемы репликации психологии решаются. К сожалению, мы не можем просто избавиться от этих проблем.

* * *

На самом деле, наука, в том числе психологическая, может становиться все хуже и хуже, а не все лучше и лучше. Когда ценность сотрудника университета исчисляется в долларах гранта и цитировании, то, что хорошо для отдельного исследователя, не обязательно хорошо для его исследования.Одержимость конечным количеством результатов имеет тенденцию делать строгость неадаптивной и вместо этого способствует естественному отбору плохой науки.

Учитывая недавний всплеск интереса СМИ к сомнительной репликации психологии, легко сформировать впечатление, что наше кризисное состояние — это что-то новое. Фактически, наша отрасль десятилетиями боролась с несколькими переплетенными кризисами:

• теоретическая фрагментация ( парадигматический кризис )
• редукционизм ( кризис измерения )
• небрежных подходов к значимости и величине эффекта ( статистический кризис )
• тенденция сосредотачиваться на крошечной части человеческой популяции ( кризис выборки )
• преждевременный оптимизм по поводу прогресса, достигнутого психологией как в фундаментальной науке, так и в решении ее проблем воспроизводимости ( кризис преувеличения , если хотите).

В моей новой книге по этой теме, Психология в кризисе, я систематически анализирую каждый из упомянутых выше кризисов и несколько других.

Я многому научился, написав Психология в кризисе. Например, я узнал, что всякий раз, когда кто-нибудь упоминает слово «кризис», будут люди, которые спросят: «Кризис? Какой кризис? » Всегда будут люди, отчаянно желающие избавиться от кризиса.

В психологии публичные столкновения между самобичеванием и их розовато-розовыми коллегами неизбежно привели к тому, что один из авторов заголовков остроумно заметил, что психология сейчас «находится в кризисе, не в состоянии ли она кризис», — литературный расцвет, несущий в себе нечто большее, чем правдивый оттенок. .

* * *

Психологи добились значительного прогресса в сужении поля зрения, и это важно признать. Тем не менее, на мой взгляд, нам серьезно нужно не поддаваться убаюкиванию оптимизма. Мы пока не можем ослабить бдительность.

Это потому, что, несмотря на наши усилия по улучшению вещей, мы сделали мало или совсем ничего, , чтобы устранить фундаментальную силу, подпитывающую наши проблемы репликации, — извращенные стимулы, которые в первую очередь культивировали естественный отбор плохой науки.

В конце концов:

• Журналы по-прежнему отдают приоритет статистически значимым результатам над сообщением о нулевых эффектах, тем самым поощряя небрежные методы, такие как p -hacking и «HARKing» (выдвижение гипотез после того, как результаты известны), и увековечивая эффект файлового ящика. Они делают это, потому что это делает их более успешными. Рынок жаждет статистической значимости; журналы утоляют голод, чтобы выжить сами.
Цитаты
• (и h -индексы) по-прежнему обычно используются для оценки результатов отдельных исследователей, хотя всем известно, что такие меры ничего не говорят (и, следовательно, не способствуют) качеству исследований . На самом деле, показатели часто указывают на противоположное качеству — действительно плохие исследования регулярно становятся вирусными. Эта настойчивость в использовании цитат в качестве меры исследовательского мастерства — среди прочего, со стороны комитетов по вопросам владения и грантов, — поощряет нарезку салями, беспричинное цитирование и другие деструктивные привычки, которые искажают исследования.
• Несмотря на многие осуждения, импакт-факторы журналов остаются основной единицей валюты, в которой оцениваются журналы. Неблагоприятные эффекты JIF очень хорошо задокументированы.Они заставляют редакторов журналов закрывать глаза на нарезку салями и цитирование. Они также побуждают издателей держать статьи «в печати» или «в Интернете перед печатью» в течение месяцев (если не лет) подряд, что еще больше омрачает возможные результаты исследований в данной области. Соревновательная форма погони за критериями, а не искреннее желание максимизировать качество науки — вот что движет поведением в этой отрасли. Его кризисы не исчезнут в ближайшее время.
• Несколько проблемных соглашений об авторстве продолжают действовать беспрепятственно.Многие относятся к бесплатной загрузке (присвоение авторских прав там, где это не гарантируется). Опять же, это стало возможным благодаря произвольным соглашениям и отраслевой целесообразности. Например, в стандартных резюме и личных профилях (например, в Google Scholar) показатели отдельных авторов не учитывают тот факт, что большинство статей по психологии — это коллективная работа. Таким образом, для данной статьи каждому соавтору приписывается одна полная публикация (а не часть одной), и считается, что он привлек все свои цитаты (а не только часть).В любом другом контексте производительности труда результат команды логически будет считаться одним единственным выходом. Это никогда не будет засчитано как выходных данных, умноженных на единицу на количество членов команды. В психологии, как и везде в науке, своего рода бесконечная масштабируемость приводит к экстенсивному бесплатному использованию авторских прав («почетное» или «призрачное» авторство все еще существует), создавая скользкую дорожку к всеобщему презрению к исследовательской этике. (Подумайте: если игнорировать этические нормы авторства — это нормально, то какие другие этические нормы можно игнорировать?) Такая небрежность является полной противоположностью строгости и губительно подпитывает плохую науку во всех ее формах.

* * *

Источник: Джесси Оррико / Stocksnap

Предварительная регистрация протоколов исследований наверняка поможет решить проблему с файловым ящиком. Однако в целом регистрация исследований остается не обязательной, а факультативной. Психологи могут легко проводить исследовательские программы, не беспокоясь о предварительной регистрации.

Что касается срока пребывания в должности или продвижения по службе, немногие университеты (если таковые имеются) предоставляют бонусные баллы за публикацию предварительно зарегистрированных исследований в отличие от традиционных незарегистрированных исследований.Таким образом, хотя зарегистрированные отчеты важны для хорошей науки, стимулы, необходимые для поощрения ученых к их выпуску, остаются крайне слабыми.

Мне не известны исчерпывающие статистические данные по этому вопросу, но я был бы удивлен, если предварительно зарегистрированные исследования составят хотя бы 1 процент от того, что будет опубликовано в психологических журналах в этом году. Если не так давно исходный уровень был равен нулю, это свидетельствует о прогрессе. Но давайте пока не будем увлекаться празднованием нашего смелого нового мира.

* * *

Неспособность демонтировать искаженную архитектуру вознаграждения, которая формирует исследования в психологии (и других науках), гарантирует, что мы продолжим видеть ту же динамику, которая в прошлом веке привела нас к нашему нынешнему беспорядку.

Утверждения о том, что мы устранили наши проблемы (или, более тонко, что мы их переоценили), контрпродуктивны, потому что они убаюкивают нас необоснованным оптимизмом. Они заставляют нас оторвать взгляд от приза.

Вместо этого мы должны приложить усилия, чтобы фокусировка оставалась острой, как бритва. Не будем преждевременно отмечать окончание кризиса. Давайте не будем поддаваться отрицанию кризисов и не увязнуть в обсуждении исходной предпосылки. Давайте попробуем избежать штопора когнитивного диссонанса, оптимистического самообмана и шаткого подкрепления, которые в первую очередь вызвали кризис.

В противном случае мы могли бы оказаться в еще более глубоком беспорядке, полностью созданном нами — в кризисе по поводу того, находимся ли мы в кризисе или находимся ли мы в кризисе.

Почему кризис репликации — не самая большая проблема психологии

Последние несколько лет стали свидетелями множества дискуссий о «кризисе репликации» или «кризисе доверия» в психологии. Похоже, что различные научные открытия невозможно повторить, когда другие ученые проводят точно такие же эксперименты.

В этом кризисе основное внимание уделяется поведению ученых: были ли первоначальные эксперименты предвзятыми? Работа была неряшливой? Кто-то обманул систему или даже обманул? Но, возможно, более опасная проблема коренится глубоко в том, как люди думают.

Многие люди, которые практикуют, используют психологию и сообщают о ней, полагают, что мысли, чувства, поведение и другие психологические результаты являются результатом одного или двух сильных факторов или причин. Это называется «механистическим мышлением».

Типичные эксперименты пытаются изолировать одну или две переменные, манипулировать ими и наблюдать умеренные или сильные эффекты, которые легко воспроизвести.

Например, если мы заставляем людей злиться, показывая им отрывок из фильма, который нарушает их глубоко укоренившиеся ценности, механистическое мышление говорит, что они должны хмуриться, их кровяное давление должно повышаться и они должны с большей вероятностью действовать агрессивно.

Согласно механистическому мышлению, вы должны суметь провести этот простой эксперимент в любой научной лаборатории и получить очень похожие результаты.

Неважно, в какое время дня проводится эксперимент, в какой стране он проводится, какого пола или пола исследователи, из какой культуры происходят участники, что они ели на завтрак или сколько спали, независимо от того, они принимают лекарства и так далее.

Такие факторы рассматриваются как шум, и их влияние игнорируется. Если эксперимент не приводит к одним и тем же наблюдениям снова и снова, то логический вывод состоит в том, что исходное исследование было ошибочным, а результат — ложным.

Однако более реалистичное предположение состоит в том, что психологические результаты не возникают в первую очередь из нескольких простых, сильных факторов. Они возникают из сложной сети множества слабых взаимодействующих факторов.

Это называется комплексным мышлением. Мозг и тело — сложные динамические системы. Любая отдельная переменная в системе будет иметь слабый эффект. Что еще более важно, мы не можем манипулировать одной переменной и предполагать, что другие остаются неизменными.

Наш мозг — сложный орган, на который может влиять множество факторов.Чтобы понять, как работает наш мозг, нам необходимо учитывать все возможные факторы. © Getty

Если мы относимся к мозгу и телу как к простым механистическим системам, ориентируясь на одну или две переменные и оставляя остальные неизмеримыми, то влияние этой более полной сети слабых факторов маскируется под неспособность воспроизвести.

Фактически, отсутствие репликации может быть наличием значимых вариаций. Структура этой вариации может быть обнаружена и смоделирована только тогда, когда ученые планируют эксперименты для ее измерения и наблюдения.

Таким образом, самый заветный экспериментальный метод психологии — лабораторный эксперимент — может нуждаться в капитальном ремонте, чтобы наблюдать и учитывать сложность.

Даже когда ученые тщательно разрабатывают эксперименты, помня о сложности, их результаты, когда они сообщаются в популярной прессе, часто объясняются механистическими терминами. Новостные статьи о науке становятся проще и легче усваиваются, если в них содержится содержательный заголовок, например «Мозговый контур X вызывает страх» или «Ген Y вызывает депрессию».

Есть ли кризис доверия к психологии? Возможно, но не тот, о котором болтают языки.

Психологической науке, возможно, придется действовать вместе не потому, что ее выводы ненадежны, а потому, что вариации отвергаются как шум, а не исследуются как что-то значимое.

Психологические явления возникают из-за сложности, а не из простых механистических причинно-следственных связей.

Подробнее о психологии:

Мнение | Психология не в кризисе

Несколько лет назад, например, ученые провели эксперимент на плодовых мушках, чтобы определить ген, ответственный за фигурные крылья.Результаты выглядели убедительно в опрятных условиях лаборатории, но в беспорядочной реальности природы, где температура и влажность сильно различались, оказалось, что ген не оказывает такого эффекта. В упрощенном смысле эксперимент «не удалось повторить». Но в более широком смысле, как заметил биолог-эволюционист Ричард Левонтин, подобные «неудачи» научили биологов тому, что один ген производит разные характеристики и поведение в зависимости от контекста.

Точно так же, когда физики обнаружили, что субатомные частицы не подчиняются законам движения Ньютона, они не кричали, что законы Ньютона «не смогли воспроизвести».Вместо этого они поняли, что законы Ньютона действительны только в определенных контекстах, а не универсальны, и таким образом родилась наука квантовая механика.

В психологии мы находим много явлений, которые не могут воспроизвести, если мы изменим контекст. Один из самых известных — «обучение страху», который используется для объяснения тревожных расстройств, таких как посттравматический стресс. Ученые помещают крысу в небольшой ящик с электрической сеткой на полу. Они издают громкий тон, а затем, мгновение спустя, бьют крысу электрическим током.Шок заставляет крысу замерзать, а частота сердечных сокращений и кровяное давление повышаются. Ученые повторяют этот процесс много раз, сочетая тон и шок с одинаковыми результатами. В конце концов, они воспроизводят тон без шока, и крыса реагирует таким же образом, как будто ожидая шока.

Первоначально предполагалось, что это «обучение страху» является универсальным законом, но затем другие ученые немного изменили контекст, и крысы перестали замерзать. Например, если вы удерживаете крысу во время звукового сигнала (что не имеет значения, если крыса все равно замерзнет), ее пульс снизится, а не повысится.И если конструкция клетки позволяет, крыса скорее убежит, чем замерзнет.

Эти неудачи при воспроизведении не означали, что оригинальные эксперименты были бесполезными. В самом деле, они привели ученых к решающему пониманию того, что замерзающая крыса на самом деле реагировала на неопределенность угрозы, которая порождалась определенными комбинациями тона, клетки и шока.

Психологический кризис репликации вдохновляет экологов на необходимость более надежных исследований | Наука

Экологи любят изучать синиц.Птицы охотно гнездятся в ящиках в дикой природе и имеют поразительное оперение, которое кажется идеальным для проверки идей об эволюционной точке орнамента. Десятки исследований показали, что окраска самцов существенно отличается от окраски самок, что самки выбирают себе пару, исходя из различий в этой окраске, и что оперение самцов является признаком качества спаривания.

Но Тим Паркер, эколог из Уитмен-колледжа, не был в этом уверен. В метаанализе 48 исследований оперения синей синицы в 2013 году Паркер обнаружил, что многие исследователи выбрали наиболее убедительные результаты из данных, которые они нарезали кубиками.Они работали в обратном направлении от результатов, чтобы сформировать гипотезы, соответствующие данным. И на опубликованной фотографии не было пачки скучных, отрицательных результатов. Паркер говорит, что не было причин полагать, что эти проблемы ограничиваются синими сисечками: «Я просто убедился, что существует много ненадежных вещей».

Паркер вскоре нашел союзника в лице Шиничи Накагава, эколога из Университета Нового Южного Уэльса, озабоченного аналогичными проблемами. «Для нас это экзистенциальный кризис», — говорит Накагава.Эти двое начали публиковать материалы по этому вопросу и собрали еще больше соавторов. Кульминацией этого стало открытие на прошлой неделе Общества открытой, надежной и прозрачной экологии и эволюционной биологии (SORTEE), призванного объединить экологов, которые хотят придать более строгий характер своей области. SORTEE черпает вдохновение в Обществе улучшения психологических наук (SIPS) — еще одной дисциплине, которая борется с надежностью. SORTEE планирует проводить дополнительные мероприятия на экологических конференциях и, в конечном итоге, собственные встречи.

Хотя повестка дня SORTEE будет определяться его членами, Паркер говорит, что, как и SIPS, он может предлагать обучение статистике, налаживать сотрудничество и поддерживать метаисследования состояния дисциплины. Иоланда Виерсма, ландшафтный эколог из Мемориального университета Ньюфаундленда, не имеющая отношения к SORTEE, хочет увидеть, имеет ли общество значение. Доверие к исследованиям — это то, что «мы, как экологи, не слишком увлечены этим», — говорит она.

Экология страдает многими из тех же основных проблем, что и психология.Обзоры литературы по экологии показали, что небольшие размеры выборки являются обычным явлением, что часто обусловлено высокой стоимостью или ограниченным доступом к видам или другой системе исследования. В ландшафтной экологии каждый ландшафт уникален, а это означает, что размер выборки равен единице, говорит Виерсма. «Есть один парк Йеллоустоун», — говорит она. «Есть один Озерный край». Небольшие выборки приводят к ошибочным результатам, которые иногда упускают из виду эффекты, которые ищут исследователи, а иногда обнаруживают шум, который выглядит как реальный сигнал.

Эти проблемы усугубляются «сомнительной исследовательской практикой», — говорит Фиона Фидлер, метаученый из Мельбурнского университета.В исследовании 2018 года, опубликованном в PLOS ONE , Паркер, Фидлер и его коллеги сообщили об опросе более 800 экологов и биологов-эволюционистов. Около половины респондентов заявили, что иногда они представляли неожиданные результаты, как если бы они подтверждали гипотезу, которую они имели все время, а около двух третей заявили, что иногда сообщали только о значимых результатах, не считая отрицательных. Вместе эти силы означают, что литература переполнена потенциально сомнительными результатами, — говорит Паркер.Это «карточный домик».

Но в отличие от психологии, в которой исследователи пытались воспроизвести известные исследования и потерпели неудачу примерно в половине случаев, у экологии нет дымящегося пистолета. В исследовании PeerJ 2019 года было обнаружено только 11 репликационных исследований среди почти 40 000 работ по экологии и эволюционной биологии, и только в четырех из этих 11 исследований удалось воспроизвести первоначальное открытие. По словам Паркера, трудно воспроизвести экологические исследования, потому что это часто влечет за собой дорогостоящий и сложный сбор данных в отдаленных местах или в течение длительного времени.А экосистемы настолько сложны, что любое количество переменных может повлиять на результат повторного эксперимента — например, возраст организмов в исследовании, температура в это время или наличие или отсутствие загрязняющих веществ. «Ни один человек не может войти в одну и ту же реку дважды, потому что это не один и тот же человек и это не одна и та же река», — говорит Филлип Уильямсон, эколог из Университета Восточной Англии, раскритиковавший громкие попытки повторить исследования закисления океана.

И все же Уильямсон не считает, что экология в целом находится под угрозой только потому, что некоторые эксперименты не могут быть воспроизведены.«Биология — это не физика», — говорит он. «Я думаю, что научный консенсус рано или поздно будет достигнут». Паркер занимает более жесткую позицию. «Если мы не ожидаем, что что-то будет воспроизводиться, зачем мы вообще этим занимаемся?» он спрашивает.

Еще до того, как они создали SORTEE, Паркер и его основные революционеры настаивали на изменениях. Они работали с редакторами журналов, чтобы составить контрольные списки деталей, которые должны включать в себя статьи, например, были ли исследователи не осведомлены об условиях различных групп субъектов. Они также установили сервер препринтов, который, как надеется Накагава, поможет сохранить результаты, которые никогда не попадут в журналы.Джулия Джонс, ученый-эколог из Университета Бангора, которая не связана с SORTEE, выступает за предварительную регистрацию, которая заставляет исследователя придерживаться плана сбора данных и гипотез до начала исследования. Некоторые журналы предлагают зарегистрированные отчеты — предварительную регистрацию, прошедшую экспертную оценку, с обязательством опубликовать результаты, какими бы скучными или ослепляющими они ни были. Предварительная регистрация не всегда возможна, потому что капризы полевых исследований часто вынуждают исследователей менять планы. Но она говорит, что это может помочь ученым избежать «сирен» поиска чистой истории в беспорядочных данных.

В апреле Джонс и ее коллеги опубликовали первый зарегистрированный отчет для журнала Conservation Biology . Она проанализировала дополнительные данные рандомизированного контролируемого исследования в высокогорье Боливии, которое уже показало, что оплата фермерам за то, чтобы они держали скот подальше от рек, не улучшила качество воды. Джонс обнаружил другие интересные изменения в поведении — фермеры держали скот на своих фермах, а не бродили по лесам, — но многие результаты были статистически незначимыми.В обычном процессе обзора «мы были бы вынуждены выбирать и рассказывать гораздо более простую историю», — говорит она.

Другие работают над решением проблем с размером выборки, собирая огромные объемы данных с использованием согласованных методов. Они надеются, что с помощью наборов данных будет легче увидеть, какие выводы применимы за пределами одной экосистемы. Национальная сеть экологических обсерваторий США (NEON), общеконтинентальная программа, включающая более 100 хорошо оснащенных полевых участков, начала работать в 2019 году, и в настоящее время проводятся первые исследования, основанные на ее данных.

Nutrient Network (NutNet), соучредителем которого является Университет Миннесоты, Twin Cities, эколог Элизабет Борер, также собирает большие объемы стандартизированных данных, чтобы изучить, как изменения в питательных веществах и травоядных животных влияют на разнообразие пастбищных растений. Вместо того, чтобы строить инфраструктуру, подобную NEON, NutNet заставляет исследовательские группы по всему миру проводить одни и те же эксперименты в обмен на доступ к огромному набору данных. По словам Борера, объединить эксперименты сложно. Например, команда обнаружила, что у бренда удобрений Micromax были немного разные смеси микронутриентов на разных континентах, что вынудило исследователей импортировать или смешивать свои собственные.

Бурер, Виерсма и Джонс с пониманием относятся к целям SORTEE — и им интересно посмотреть, удастся ли это осуществить. По словам Вирсма, экологи, как и системы, которые они изучают, могут быть фрагментированы, и разработка надежных исследовательских принципов иногда кажется невозможной. «Но я думаю, что, возможно, мы могли бы», — говорит она. «Нам просто нужно постараться».

Глобальные пандемии и эпистемологические кризисы в психологии: социо-философия

Описание книги

В этой новаторской книге, взявшей за основу COVID-19, собраны несколько известных ученых, которые исследуют концепцию кризиса и то, как это глобальное событие повлияло на психологию.Он напрямую связан с проблемами, с которыми продолжает сталкиваться психология, теоретизируя социальные проблемы пола, расы, класса, истории и культуры, не игнорируя при этом «жизненный» опыт.

Этот отредактированный том предлагает набор путей переосмысления психологии, выходящих за рамки ее нынешнего объема и истории, чтобы стать более приспособленным к условиям, потребностям и требованиям 21 века. В книге рассматриваются такие темы, как устойчивость, межличностные отношения, недоверие к правительству и доступ к здравоохранению.Разделив книгу на три отдельных раздела, авторы сначала исследуют текущий кризис в психологии, затем переходят к изучению того, как психология теоретизирует этот предмет и другой в социальном мире постоянных политических, экономических, культурных и социальных кризисов, и, наконец, рассматривают роль кризисов в создании нового теоретизирования.

Это необходимое чтение для продвинутых студентов и аспирантов, изучающих теоретическую и философскую психологию, социальную психологию, общественную психологию и психологию развития.

Редактор (ы)

Биография

Мартин Деге — доцент кафедры нарративных исследований в Институте Пратта, Бруклин, Нью-Йорк, США. В своем исследовании он исследует, как кризисные ситуации влияют на нашу повседневную жизнь и рассказы, которые мы рассказываем. Мартин также занимается историей психологии. Там он исследует, как различные теоретические идеи переплелись с политическими интересами и борьбой за власть, чтобы сформировать дисциплину в ее нынешнем виде.

Ирен Штрассер — доцент Американского университета в Каире, Египет. Ее исследования сосредоточены на развитии продолжительности жизни с упором на развитие взрослых и старение. Ее работа основана на критических геронтологических перспективах, исследованиях социальной справедливости и качественных подходах, в частности, совместных и этнографических исследованиях.

Обзоры

«В этой книге авторы предлагают подробный отчет об одном из самых сложных переживаний наших человеческих превратностей: напряженности и кризисных моментах на индивидуальном и коллективном уровне.Это образцовая книга конструктивного интеллектуального диалога для переосмысления кризиса по-новому и неоценимый вклад для нынешних и будущих психологов »- Пина Марсико , Университет Салерно, Италия

«Этот отредактированный том является долгожданным дополнением к литературе по критической психологии, в которой представлены многие важные ученые. Это также своевременная публикация, поскольку она может помочь читателям теоретически ориентироваться в нынешнем кризисе пандемии COVID-19, который затрагивает всех нас.»- Роберт Бешара , Северный колледж Нью-Мексико, США

Кризис в социальной психологии, а не

Судя по заголовкам, у социальной психологии был ужасный год — и, во всяком случае, плохая неделя. New York Times Magazine посвятил почти семь тысяч слов Дидерику Стапелю, голландскому исследователю, совершившему мошенничество как минимум в пятидесяти четырех научных статьях, в то время как журнал Nature только что опубликовал отчет о другом противоречии, задав вопрос о том, есть ли какие-то известные « Social-Priming »результаты социального психолога Ap Dijksterhuis воспроизводятся.Дейкстерхейс обнаружил, что размышления о профессоре перед экзаменом улучшают вашу успеваемость, а мысли о футбольном хулигане — хуже. Хотя никто не сомневается в том, что Дейкстерхейс провел эксперимент, который, по его словам, он провел, возможно, его вывод либо слабый, либо просто неверный — возможно, опасность области, которая слишком сильно полагается на представление о том, что если что-то статистически вероятно, оно может можно рассчитывать.

Но все не так плохо, как кажется.Хотя отчет Nature ’ s был озаглавлен« Спорные результаты — новый удар по социальной психологии », в нем почти не отмечалось, что были некоторые повторения экспериментов, смоделированных на феномене Дейкстерхейса. Его вывод может оказаться правильным, даже если он окажется слабее, чем предполагалось вначале. В более широком смысле социальный прайминг — это лишь одна нить в очень богатой ткани социальной психологии. Эта область выживет, даже если социальная инициация окажется переоцененной или неудачным обходным путем.

Даже если это конкретное направление работы скрыто под покровом, важно не упускать из виду тот факт, что многие из старых резервных копий социальной психологии бесконечно воспроизводились, например эффект Милгрэма — старое исследование послушания, в котором Испытуемые подвергались ударам электрическим током (или тому, что они считали поражением электрическим током) вплоть до четырехсот пятидесяти вольт, по-видимому, причиняя им сильную боль просто потому, что их просили сделать это. Сам Милгрэм повторил эксперимент много раз, в самых разных популяциях, с группами разного происхождения.Спустя почти пятьдесят лет он по-прежнему надежен (в руках других исследователей). И даже сегодня люди продолжают расширять этот результат; Буквально на прошлой неделе я прочитал об исследовании, в котором бесстрашные экспериментаторы спрашивали, могут ли люди применять электрический ток к роботам при аналогичных обстоятельствах. (Ответ: да.)

Что еще более важно, есть что-то положительное, что вышло из кризиса воспроизводимости, что жизненно важно для всех экспериментальных наук. В течение многих лет было чрезвычайно трудно опубликовать прямую репликацию или неудачную репликацию эксперимента в хорошем журнале.На протяжении моей карьеры и задолго до этого в журналах подчеркивалось, что в новых статьях должны публиковаться оригинальные результаты; Несколько лет назад мне совершенно не удалось воспроизвести конкретное исследование, но в то время я не удосужился опубликовать его в журнале, потому что знал, что мало кому будет интересно. К счастью, научная культура изменилась. С тех пор, как я впервые упомянул об этих проблемах в конце декабря, несколько ведущих исследователей в области психологии объявили о серьезных усилиях по воспроизведению предыдущей работы и по изменению стимулов, чтобы ученые могли делать правильные вещи, не чувствуя, что они тратят время на то, что может быть неприемлемым. оценивается комитетами по землевладению.

В настоящее время реализуется проект «Воспроизводимость», созданный Центром открытой науки, с его первым официальным документом по психологии и социологии репликации как таковой. Благодаря Дэниелу Саймонсу и Бобби Спеллман, журнал Perspectives in Psychological Science теперь принимает заявки на новый раздел каждого выпуска, посвященный воспроизводимости. Журнал Социальная психология планирует специальный выпуск, посвященный тиражированию важных результатов в социальной психологии, и уже получил сорок предложений.Другие журналы по нейробиологии и медицине занимаются аналогичными усилиями: my N.Y.U. Его коллега Тодд Гурекис только что использовал программу Amazon Mechanical Turk для воспроизведения широкого спектра базовых результатов когнитивной психологии. А буквально на прошлой неделе Ури Симонсон выпустил доклад о решении известной проблемы с папками, в которой исторически не сообщалось о неудавшихся исследованиях.

Также стоит помнить, что социальная психология — не единственная область, затронутая этими проблемами — медицина, например, борется с теми же проблемами.

No related posts.