Любовь жертвы к мучителю синдром: Читать онлайн «Любить монстра. Краткая история стокгольмского синдрома», Микки Нокс – ЛитРес

Содержание

Читать онлайн «Любить монстра. Краткая история стокгольмского синдрома», Микки Нокс – ЛитРес

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Жизнь с чудовищами

Я не знаю ни одного серийного убийцы, который был бы похож на Ганнибала Лектора. Во-первых, потому, что среди серийников не было психотерапевтов. Я знаю нескольких врачей, которые унесли ряд жизней, но точно не в извращенной манере. Я не знаю ни одного человека со столь высоким положением в обществе, который был бы каннибалом. Либо был интегрирован в высшие слои и был столь дьявольски безумным.

Чтобы определить преступника, составить его профайл, вы должны понять способ его мышления, поставить себя на его место, понять и в конечном счете опередить его. Работа профайлера заканчивается в сознании убийцы. Он видит тебя, а ты его. Быть с ним настоящее волшебство, у него есть ключ, или окно, через которое он наблюдает за тобой. Таким образом, он смотрит, наблюдает за тобой. Точно так же, как и ты за ним. Когда я рисую для него картину, он видит и понимает, куда я пойду, каким будет мой следующий шаг. Таким образом, серийный убийца завершает составление психологического портрета самого профайлера. В этом и состоит суть работы криминального психолога. Установить невидимую связь между собой и убийцей.

Как началась моя жизнь среди чудовищ? Это был 1946 год. Город был охвачен паникой: в Чикаго появился маньяк, убивающий молодых девушек. Отец работал в Chicago Tribune, и у нас дома всегда было много номеров этой газеты. Меня поразила тогда одна деталь: убийца написал помадой своей жертвы следующую фразу: «Ради бога поймай меня быстрее, чем я снова убью. Я больше не могу себя контролировать». Очень скоро было совершено новое преступление. Преступник убил и расчленил тело женщины. Части ее тела были найдены в разных частях города. Что за человек способен на такое? Человек ли это вообще? Как ребенок я не мог представить себя на месте убийцы, но мог представлять себе то, как я расследую это дело.

Весь город был охвачен паникой. Многие родители стали забирать своих юных дочерей из школы, опасаясь маньяка. Tribune тогда оказалась в самом центре расследования. В каждом выпуске содержались новые подробности расследования «убийцы с помадой». Конечно, я был немного напуган, но в большей степени очарован. Я все чаще и чаще пытался себя поставить на место убийцы и именно тогда впервые задумался о том, что это могло бы помочь следствию. Чем больше мы понимаем преступника, тем легче предугадать его следующий шаг, легче его поймать. Так зародилась идея создания метода профилирования преступника.

Летом 1946 года мы играли исключительно в детективов. Мы представляли, как выслеживаем убийцу, арестовываем и допрашиваем преступников. Когда Уильям Хайренс, тот самый «убийца с помадой» был пойман, мои ровесники охладели к этим играм, но не я. В некотором смысле я играю в нее до сих пор. Помню, меня поразило то, что такой молодой Хайренс оказался способным на такую жестокость и хладнокровие. Тот факт, что он весьма трезво оценивал свои возможности и тщательно скрывал следы преступления, говорил о том, что он контролировал свои действия, но так ли это было на самом деле? Осознанный ли это выбор убийцы или какая-то непостижимая, темная сила толкает преступника на совершение убийства?

Потом были долгие годы учебы и работы в ФБР. Уже в Квантико, когда я преподавал патопсихологию, мы довольно часто летали на международные пресс-конференции. Именно тогда, на одной из них я и использовал впервые термин «серийный убийца». Тогда преступления наподобие тех, что совершал «сын Сэма» Дэвид Берговиц, назывались «убийством незнакомцем», а такие преступники именовались «чужими убийцами». Мне этот термин не нравился, так как он был недостаточно точным. Довольно часто жертва знала своего убийцу. На одной из конференций мы обсуждали серии убийств, краж, поджогов – преступлений с единым способом организации. Тогда-то я и применил этот термин, а затем стал часто употреблять его на лекциях со своими студентами. Серийные преступления случались все чаще, и начальство было обеспокоено тем, чтобы найти метод наиболее быстрого поиска таких преступников, поэтому этот термин и прижился.

Оглядываясь назад, я думаю, что в моем сознании сработала аналогия с приключенческими сериалами по субботам. Каждые выходные мы спешили в кино, чтобы увидеть следующую серию. Такой интерес объяснялся тем, что в конце каждой серии была так называемая «вешалка», «крючок», ход сценариста, с помощью которого накал конфликта в конце не понижается, а, наоборот, повышается на десяток-другой градусов, оставляя зрителя в закипающем состоянии. Из-за этого зритель оставался в подвешенном, неудовлетворенном расположении духа и готов был пойти на все, лишь бы узнать, что было дальше. Подобный механизм работал и с маньяками. Сам акт убийства оставлял преступника в подвешенном состоянии. Он не удовлетворен. Он мог сделать это лучше. «Ах, я сделал это слишком быстро или медленно, доставил слишком много страданий или наоборот».

Большинство людей думает, что такие преступники похожи на Джекила и Хайда. Вот он вежливый, воспитанный и рассудительный человек, а вот уже у него растут клыки и когти. Серийные убийцы не такие. Мир преступника переполнен и отравлен фантазиями, которые, с одной стороны, дают им импульс к жизни, а с другой – толкают на новые преступления.

Этапы профилирования

Стадия ассимиляции. На этом этапе изучается вся доступная информация о совершенном преступлении. Фотографии с места преступления, отчеты о проведенном вскрытии, полицейские отчеты и показания свидетелей, а также, что в особенности важно, профиль жертвы.

Этап «классификации» предполагает интеграцию полученной информации, которая позволяет классифицировать преступника, определить, какой перед нами тип преступной личности: организованный или дезорганизованный. Организованные убийцы социализированы в обществе, способны планировать свои действия, оставляют крайне мало улик и зацепок. Дезорганизованный тип личности действует под влиянием импульса и имеет весьма скромные навыки социализации. В случае с убийцами такие личности нередко хотят вступить в половую связь с жертвой. Дезорганизованный тип не планирует своих действиях и не способен к сокрытию улик.

После классификации наступает этап реконструкции, в рамках которого профайлеры изучают поведенческие особенности преступника, пытаются восстановить образ действия и способ мышления преступника в момент совершения деяния.

После этого профайлер обязан определить «модус операнди» преступника – его визитную карточку, то, что является главным для него в преступлении, что удовлетворяет его психологические потребности.

Сопоставляя способ совершения и «модус операнди», находя взаимосвязи и наличие промежуточных преступлений, профайлер может переходить к этапу создания профиля. В нем может и должна содержаться максимально подробная информация относительно правонарушителя, демографические характеристики, характеристика семьи, военный статус, образование, личностные характеристики, а также профиль может содержать рекомендации следователю о методе проведения допроса или интервью.

Профиль преступника является одним из инструментов в арсенале следователя. Именно эта методика помогает нам хотя бы приблизиться к пониманию того, что толкает человека к краю пропасти, что служит отправной точкой в становлении его личности. Как человек превращается в монстра? Наша задача – попытаться на время стать монстром и суметь вовремя отвернуться от бездны, которая вечно смотрит на тебя.

Роберт Кеннет Ресслер

Краткая история стокгольмского синдрома

Вам нравится сказка о Красавице и чудовище? Никогда не хотелось встретить человека, который для всех был бы монстром, но лишь для вас прекрасным принцем? Может быть, тогда вам по душе сказка о Дюймовочке или Мальчике-с-пальчике? Неужели никогда не хотелось иметь друга или любимую, которая помещается в карман и целиком и полностью зависит от вас, потому как вы единственный человек, способный ее защитить? Быть может, вам хотелось, чтобы вас кто-то пришел и спас? Кардинально изменил вашу жизнь? Или же заставить кого-то полюбить себя? Неужели, нет? Серьезно? Никогда не хотелось стать главным и единственным человеком, стать целым миром для своей второй половины? Если хотя бы на один из этих вопросов вы ответили согласием, у вас есть все предпосылки для того, чтобы стать жертвой стокгольмского синдрома. Если на все вопросы ответ отрицательный, скорее всего, вы попросту врете.

Каждого человека можно поставить в положение жертвы, и у каждого можно выработать патологическую реакцию симпатии к своему мучителю. Вопрос лишь в том, как трансформируется эта симпатия с течением времени. Вот здесь все зависит от личности.

Стокгольмский синдром – ситуация, в которой жертва начинает испытывать симпатию к агрессору, влюбляется в собственного мучителя. Ни в одной классификации болезней вы не найдете диагноза «стокгольмский синдром». По одной простой причине – этот психологический феномен является нормальной реакцией человека, желающего выжить, это вовсе не патологический механизм защиты от стресса, как иногда пишут в различных статьях. Как и всегда, любая норма может перейти в патологию. Все зависит от интенсивности и длительности переживаний.

Впервые этот термин использовал известный психиатр Нильс Бейерт для описания психологического феномена, с которым ему пришлось столкнуться в 1973 году. К тому времени он уже был одним из самых известных и уважаемых психиатров не только в Швеции, но и во всем мире. В основном Нильс занимался проблемами борьбы с наркоманией, именно с этой темой были связаны все его научные статьи тех лет. Ученый с 1958 года сотрудничал с полицией Стокгольма, часто выступая в роли консультанта в особенно сложных случаях, а с 1965 года Бейерт стал работать терапевтом в тюрьме предварительного заключения Стокгольма. Эта работа, хоть и не самая денежная и престижная, могла обеспечить его достаточным материалом для исследования проблемы наркомании среди людей с антисоциальным поведением. Помимо прочего, эта должность укрепила связи Бейерта с полицией Стокгольма, и его все чаще стали приглашать в качестве консультанта.

В августе 1973 года все внимание Швеции сосредоточилось на одном из отделений «Кредитбанка» в самом центре Стокгольма. Двое преступников и четыре заложника. Невероятное для Швеции преступление, о котором будет подробно рассказано в следующей главе книги. Самым удивительным в этой истории было даже не то, что случилось во время шестидневной драмы, а то, что произошло после освобождения заложников. Никто из пострадавших не пожелал выступить с обвинением преступников, более того, заложники оплатили адвокатов для своих мучителей и впоследствии многие десятилетия поддерживали теплые, дружеские взаимоотношения.

Для описания феномена, примером которого стало это ограбление, Нильс Бейерт и использовал этот термин. В данном случае слово «синдром» обозначало лишь набор психологических симптомов, не более того. Однако в массовом сознании это слово ассоциируется с болезнью, поэтому и данный феномен стали считать болезнью, сходной, к примеру, с посттравматическим расстройством личности, что в корне неверно. Стокгольмский синдром предполагает лишь ситуацию возникновения симпатии жертвы к агрессору.

Четверо заложников Ян Олссона в течение шести дней были вынуждены находиться в маленькой комнате хранилища банка, а затем отказались от всех претензий к преступникам. Девятнадцатилетнюю дочь главы медиахолдинга похищают из дома, а затем два месяца держат в шкафу. За день до освобождения Патти Херст отказывается от свободы и сбегает с преступниками. В 1991 году одиннадцатилетнюю Джейси Ли Дугарл похищают на остановке школьного автобуса. Филипп Гарридо и его жена Ненси удерживали девочку на протяжении 18 лет. В четырнадцать Джейси родила от мучителя дочь, через три года – еще одну. Когда маньяка арестовали, Джейси Ли стремилась помешать аресту: скрывала свое настоящее имя, выдумывала легенды о происхождении дочерей. Филипп получил срок в 431^[1] год, его жена – 36 лет за решеткой. Из дома, где она жила в плену, Дугард забрала к себе пять котов, двух собак, трех попугаев, голубя и мышь.

В 1996 году в столице Перу Лиме одетые официантами члены «Революционного движения имени Тупака Амару» (MRTA) захватили более 600 гостей посла Японии. В резиденции проходил прием в честь дня рождения императора. Через две недели 220 заложников вернулись домой. Всего за время осады переговорщикам удалось освободить 549 человек. «Лимским синдромом» с того времени называют ситуацию, когда захватчики идут на уступки из-за симпатии к жертвам. Освобожденные заложники отвечали взаимностью и публично поддерживали MRTA. Последние заложники оставались в плену четыре месяца. Власти Перу обвиняли в преступном бездействии, но в это время под резиденцию подводили туннель. Через него спецназ проник в помещение. Только 1 из 14 экстремистов погиб в перестрелке. Остальные сдались и были расстреляны на месте.

В 2002 году 14-летнюю Элизабет Смарт похитили из кровати. Через 9 месяцев девочку нашли в доме уличного проповедника Брайана Митчелла, который планировал сделать ее одной из семи своих жен. Митчелл надевал на Элизабет вуаль и гулял с ней по улицам. Она не делала попыток убежать, скрывала от посторонних лицо и настоящее имя.

В 2007 году Шону Хорнбеку было 11 лет, когда его похитил Майкл Девлин. Мальчика били, насиловали, заставляли сниматься в домашнем порно. Мучения продолжались четыре года, пока маньяк не выкрал еще одного ребенка. У этого преступления был свидетель, и в дом педофила нагрянула полиция. В ходе расследования выяснилось, что Шон имел относительную свободу и доступ к Интернету, но не делал попыток сбежать или сообщить о себе родным.

Во всех перечисленных случаях срабатывал один и тот же механизм психологической защиты.

Оказываясь в стрессовой ситуации, человек вынужден использовать те или иные защитные стратегии (копинги). Они могут быть конструктивными или деструктивными, направленными на решение проблемы или же на восстановление эмоционального равновесия и пр. Оказываясь в ситуации критического стресса, у большинства людей происходит регресс. Жертва будто бы возвращается в детство, в этот момент эмоциональное развитие человека вполне можно сравнить с эмоциональным интеллектом ребенка. Ведь к ребенку меньше требований, да и не отвечает он ни за что. Главное – слушаться старших. Оказавшись в таком беззащитном положении, человек предлагает агрессору роль мудрого отца. Он должен хвалить за правильное поведение и наказывать за неправильное. Таким образом, жертва объясняет и оправдывает положение агрессора, ну а человек в доминантном положении обязан не только наказывать, но и поощрять. Так начинают расти и развиваться человеческие взаимоотношения в той ситуации, в которой по всем законам логики их появиться не должно.

Затем постепенно человек начинает долгий путь возвращения к своему привычному эмоциональному состоянию. Желая объяснить поведение агрессора, жертва начинает ставить себя на его место, пытаться понять позицию агрессора и увидеть в нем не чудовище, но человека со своими достоинствами и недостатками. Этот процесс имеет вполне логичное объяснение, отразившееся в известной народной мудрости. Как вы относитесь к человеку, так и человек относится к вам. Если вы видите перед собой хищника, то и хищник в вас будет видеть жертву. Попробуйте наладить контакт с агрессором, без конца повторяя про себя, что он монстр. Вряд ли у вас получится выстроить подобие доверительных отношений. Итак, человек, желая выжить и сохранить свои представления о мире, в котором нет людей-чудовищ, пытается объяснить и оправдать поведение агрессора. Таким образом, в действие вступает механизм психологической защиты, который впервые описала Анна Фрейд в далеком 1936 году, задолго до первого описанного случая стокгольмского синдрома. Ссылаясь на работы своего отца, создателя психоанализа Зигмунда Фрейда, Анна описала защитный механизм идентификации с агрессором. Для иллюстрации этого феномена психолог приводила пример девочки, которая очень боялась темноты. По мнению ребенка, в темных комнатах жили призраки. Она всякий раз с ужасом воспринимала новость о том, что ей придется пройти по неосвещенному помещению. Однажды все изменилось. Девочка стала пробегать по комнате легко и быстро, правда, теперь она делала при этом странные пассы руками. Выяснилось все просто. Девочка поделилась своим секретом с братом: «Я теперь больше не боюсь привидений. Я знаю, как с ними бороться. Чтобы не бояться привидений, нужно стать самой привидением». Чтобы не страдать в положении жертвы, человек ставит себя на место агрессора и начинает исходить из логики другого человека. Что в этом плохого? Это же помогло девочке избавиться от собственных страхов, в конце концов. Как и всегда, этот механизм психологической защиты может, как помочь, так и навредить. Все бы ничего, до тех пор, пока жертва, следуя чужой логике, не начинает вредить себе.

Психоаналитик Вамик Волкан в 60-х годах XX столетия работал в США в Северной Каролине в госпитале Черри для душевнобольных. В то время это была сегрегационная лечебница, куда принимали только черных пациентов. Это было на бывшем рабовладельческом Юге за полвека до того, как Барак Абама стал первым чернокожим президентом США. Пациенты клиники были черными, а весь персонал – белыми. Волкан пишет: «Я заметил, что чернокожие пациенты госпиталя Черри пытались идентифицироваться со своими белыми угнетателями; бредовая вера чернокожего, что он “белый”, была явлением довольно распространённым. У двух пациентов была лейкодерма в виде пятен “белой” кожи; они имели полностью “кристаллизованный” бред о том, что они белые» (Volcan, 1966).

Польский психолог и психиатр Антон Кемпенский (1918–1972), бывший заключенный концентрационного лагеря Освенцим, описал типичные случаи, когда в лагерях назначались старшие по бараку из числа узников, и эти люди выказывали даже большую жестокость в отношении своих собратьев по несчастью, чем надсмотрщики из числа нацистов. Они идентифицировались с агрессором в этой экстремальной ситуации в бессознательной надежде, что если они – тоже агрессоры, то их минует участь всех остальных узников лагеря смерти.

Все это крайние проявления идентификации с агрессором – защитного механизма, лежащего в основе появления стокгольмского синдрома. Самое ужасное в этом процессе – тот факт, что, ставя себя на место агрессора, человек перестает быть собой. Зачем нужно видеть в агрессоре человека? По одной простой причине – только в этом случае агрессор сможет увидеть в жертве человека. Если агрессор видит перед собой не врага и не жертву, а точно такого же человека со своей историей, ему будет намного сложнее проявить к жертве жестокость. Жертва же видит то, что агрессор проявляет снисхождение: мог ударить, но не ударил, мог убить, но не убил, кормит, заботится. Так жертва начинает испытывать благодарность к агрессору.

Кого больше всего боится агрессор? Действий властей в свой адрес. Этот же страх поселяется и в жертве. Человек видит своего мучителя, узнает его, понимает, видит в его действиях логику. Если в жестокости есть логика, ее можно избежать – нужно только правильно себя вести. А вот на что пойдут власти? Эта угроза непонятна и, следовательно, кажется более опасной. В тот момент, когда жертва начинает испытывать страх перед внешним врагом, наступает вторая фаза стокгольмского синдрома. Чем слабее связи жертвы с внешним миром, тем больше вероятность того, что она начнет симпатизировать агрессору. Третья стадия наступает не всегда – ответная реакция агрессора. Третья стадия предполагает наступление взаимной симпатии. Ничто так не сближает людей, как общий враг. Верно? Так и возникает этот вид травматической связи между жертвой и агрессором.

Раньше этот термин применялся исключительно к ситуациям, связанным со взятием в заложники, но впоследствии сфера применения данного термина расширилась. Тюрьмы, военные операции, некоторые национальные обряды (похищение невесты) и, наконец, авторитарные межличностные отношения. Случай Наташи Кампуш, описанный в книге, ярко иллюстрирует бытовой стокгольмский синдром, который встречается значительно чаще, чем можно себе представить.

Какой процент людей подвержен стокгольмскому синдрому? Ответить на этот вопрос практически невозможно. По статистике ФБР – 8 % заложников, по другим данным – до двадцати, ну а в отношении бытового синдрома эту цифру назвать невозможно. По понятным причинам женщины сильнее подвержены этому синдрому. Люди, воспитанные в авторитарной семье, склонные к самоуничижению, с низкой самооценкой, – все это факторы риска. Представьте себе, что агрессор проводит кастинг на роль жертвы. Преступник врывается в банк, и у него есть минута, чтобы выбрать одного единственного заложника из нескольких десятков людей. На осознанный выбор времени нет, и в игру вступает подсознание. Конечно, каждого человека можно заставить примерить на себя роль жертвы. И, тем не менее, подсознательно агрессор всегда выбирает того, кому больше подходит эта роль. Зажатые, забитые люди, которые ненавидят свою жизнь и страстно мечтают ее изменить, – лучше всего подходят на эту роль.

Намного интереснее то, что происходит дальше. Если бы не этот интерес, половина сценаристов Голливуда попросту лишилась бы работы. Интерес к феномену возникновения такого рода отношений появился намного раньше, чем сам термин.

А дальше отношения развиваются, как и любые другие. В этой книге рассмотрены наиболее яркие и хрестоматийные случаи возникновения стокгольмского синдрома. Случаи террористических захватов, военных операций, концентрационных лагерей по этическим соображениям мы решили оставить за пределами этой книги. Описывая случаи Яна Олссона, Патти Херст и Наташи Кампуш, мы точно так же, как и так называемые «жертвы стокгольмского синдрома», пытались понять мотивы агрессоров. В случаях террора понять этих людей и тем более описать их мотивы в книге слишком сложно, да и неэтично.

как и почему мы начинаем любить своих мучителей

Нередко жертвы начинают испытывать чувство симпатии к агрессору, а потом винить себя за случившееся и собственные эмоции.

Фото: sunmag.me

Обычно про Стокгольмский синдром говорят в отношении массовых преступлений. В то же время, он гораздо больше распространен и не менее разрушителен для психики в личных отношениях, сообщает РБК.

Стокгольмский синдром – это не заболевание и не психическое расстройство в привычном смысле этого слова. Это вариант психологической защиты или копинговой стратегии для совладания с чрезмерным стрессом, который развивается в психотравмирующей ситуации. Стокгольмский синдром не включен ни в одну классификацию психических расстройств.

Психология

Стокгольмским синдромом в психологии называют симпатию, возникающую между жертвой и агрессором. Эта симпатия становится результатом травматического опыта и бессознательной защитной реакции психики. Под воздействием сильных переживаний жертвы начинают сочувствовать абьюзерам и оправдывать их.

Однако стокгольмский синдром возникает не только в экстремальных ситуациях в результате похищения, террористических актов, военных действий, но и в обычной жизни. В нашу клинику нередко обращаются пациенты с признаками бытового стокгольмского синдрома.

В быту

Это может быть женщина, которая долгое время была в отношениях с абьюзером и теперь испытывает чувство вины за то, что нашла силы развестись с ним и разрушить семью.

Или подросток, который стал жертвой продолжительных сексуальных домогательств со стороны близкого члена семьи и пытается оправдать его поступки. Ведь зачастую он был добр к нему и остальные члены семьи его уважают и любят.

Или сотрудник корпорации, который стал заложником токсичных отношений с начальником, который постоянно оскорбляет, унижает и обесценивает своих коллег, зато, когда он не кричит, кажется вполне приятным и профессиональным человеком, который не заслуживает порицания, — ведь он старается ради общего дела.

Существует даже такой феномен, как корпоративный стокгольмский синдром. Он встречается все чаще и чаще и относится к людям, которые на рабочем месте переживают психотравмирующий опыт, абьюз, агрессию, харассмент, несправедливое и неуважительное отношение. Индивид становится жертвой для своего начальника или коллег и испытывает к обидчикам симпатию, несмотря на недолжное отношение к себе.

Для развития стокгольмского синдрома нужны определенные условия:

психологически травмирующая ситуация, абьюз/агрессия;

условия для развития близких отношений — регулярный контакт, время, проведенное вместе;

существенная разница в силе и возможностях сторон;

наличие обстоятельств, препятствующих выходу из этих отношений.

Абьюзер становится одновременно источником страданий и утешений. За волной нападок, унижений и критики следует некое поощрение, послабление или просто нейтральное отношение, которое на контрасте с длительным негативом воспринимается как манна небесная.

Ранее стало известно, что такое газлайтинг и как распознать, что вы находитесь в абьюзивных отношениях.

Больше новостей о здоровье в Телеграм-каналеПодписаться

Почему мы любим наших мучителей?

Содержание:

Что такое стокгольмский синдром?
На кого это влияет?
Как разорвать порочный круг?

Что такое стокгольмский синдром?

В 1973 году в Стокгольме произошло ограбление банка. Во время этого события заложники; которые в основном были банковскими служащими, были задержаны на несколько дней, и в итоге у них развилось сочувствие к своему похитителю. Что еще более невероятно, они защищали его и даже посещали его в тюрьме после его ареста.

Итак, дадим простое определение стокгольмского синдрома: это когда мы понимаем нашего обидчика, потому что он способен объяснить и рационализировать свои действия. Несмотря на то, что мы являемся жертвой, мы можем поставить себя на место нашего преследователя и развить положительные чувства по отношению к нашим похитителям, другими словами; это стратегия выживания.

🧠 В самых тяжелых ситуациях и особенно при сильном психологическом напряжении пострадавшие боятся смерти. Поскольку они в конечном итоге сбегают живыми, они чувствуют себя благодарными и в долгу. Вот что происходит в ситуации с заложниками, как в 1973.

Почему мы начинаем любить или сочувствовать нашим обидчикам?

Стокгольмский синдром — это способов выживания. Часто после состояния шока наш мозг адаптируется, чтобы защитить нас. Это психологический феномен, который позволяет нам «терпеть невыносимое». Здесь наш разум примет этот защитный механизм , чтобы приспособиться к ситуации, в которой мы находимся в опасности.

Наше поведение меняется, когда нашей жизни угрожает опасность, как в случае с заложниками. Но мы реагируем точно так же, когда кто-то проявляет по отношению к нам как моральное, так и физическое насилие. При развитии в повседневной жизни это может быть еще более извращенным. Это не ситуация с заложниками, а пример повторяющегося насилия, которое постепенно разрушает психическое здоровье и уверенность в себе.

>>> Узнать; Что такое травматическая связь?

Стокгольмский синдром относится не только к ситуациям с заложниками

Он также влияет на родственников жертв

Стокгольмский синдром — это механизм, который можно обнаружить в ситуациях жестокого обращения в частной сфере. Это еще более заметно, когда гонения продолжаются во времени. Когда с нами плохо обращается кто-то из нашего близкого круга, с нашим агрессором нас связывает очень сильная связь, и она становится вредной. В конце концов, мы привыкаем к насилию, и мы даже благодарны, что наш обидчик не идет дальше.

Стокгольмский синдром у пары принимает различные формы: запугивание, унижение, преследование, физическое или сексуальное насилие. Более того, мучители часто являются самовлюбленными извращенцами. Эдмундо Оливейра, исследователь криминалистики, поясняет, что в случае домашнего насилия женщины редко доносят на своих агрессоров и продолжают жить под одной крышей. Обиженные женщины молчат, потому что есть парадоксальное чувство между привязанностью и страхом. Некоторые радуются жизни и думают, что это молчание может их спасти.

Может ли это произойти на работе?

Стокгольмский синдром можно найти в профессиональной среде. Например, это может быть начальник или сотрудник, который нас преследует, запугивает или преследует. Когда это происходит в первый раз, возникает эффект неожиданности, но однажды эта реакция быстро заканчивается, и мы не действуем. Существует иерархический эффект , поэтому мы минимизируем это, находя оправдания для человека.

➡ По данным Harvard Business Review, стокгольмский синдром на рабочем месте более распространен, чем раньше. Тот факт, что получить работу стало труднее, чем раньше, способствует увеличению этого явления. Убежать со своей работы и своего токсичного босса не вариант, поэтому сотрудник оказывается в токсичной ситуации.

Как разорвать порочный круг?

Осознать и сказать

Независимо от ситуации и отношений с обидчиком, вы должны уметь признать, что являетесь жертвой. Когда вы находитесь под чьим-то влиянием, вы склонны принимать поведение, которое обычно неприемлемо. Прислушиваться к реакции окружающих часто бывает хорошим способом осознать ситуацию. Принижение, унижение, жестокое обращение или нанесение физического вреда никогда не должно считаться нормальным или обычным явлением.

Узнав об этом, вы должны сломать «вредный пузырь». Разговор с другом, врачом или терапевтом — хороший способ избавиться от этого психологического феномена. Услышав от кого-то, что то, что вы переживаете, ненормально, помогает вам осознать серьезность ситуации.

>>> Это обязательно к прочтению: Как помочь близкой жертве нарциссического извращенца

Лечение стокгольмского синдрома

Лучший способ лечения – обратиться к психотерапевту. Психологическое сопровождение поможет нам отреагировать и установить границы с нашим мучителем. Для этого мы должны выразить свои чувства и объяснить, что мы переживаем. Это изменение в поведении сильно повлияет на агрессора. В более серьезных случаях вы должны без колебаний обратиться за помощью или даже подать жалобу или даже уйти в безопасное место, когда чувствуете, что ваша жизнь может быть в опасности.

Мнение редакции: Вы жертва?

Стокгольмский синдром можно испытывать ежедневно, будь то на рабочем месте или даже в отношениях. Если вы понимаете, что подвергаетесь определенным действиям, которые не должны терпеть, обратитесь к психотерапевту, чтобы он оценил вашу ситуацию. Есть много очень эффективных методов лечения, чтобы освободить себя от этой муки.

🤗 Поймите себя, примите себя, будьте счастливы… Давайте сделаем это здесь и сейчас!

#borntobeme

Следующие статьи также могут вас заинтересовать:

Почему я ненавижу работу из дома
. Почему я любит, а я люблю 5 стадий. Мой обидчик?
Насилие со стороны интимного партнера может относиться к любому физическому, сексуальному и психологическому насилию между интимными партнерами.
Это может включать в себя поведение, такое как:
- Stalking
- , угрожающие
- , физически и сексуально насилие
- унизительный
- с использованием словесного насилия
- . типы сексуально или эмоционально близких отношений, и это влияет на людей любого пола, возраста и происхождения.
  Чувство любви к тому, кто оскорбляет вас, не редкость. Есть много причин, по которым это может произойти, особенно если любовь пришла до насилия.
  У вас может быть химия с ними, или у них могут быть качества, которые вас все еще привлекают. Может быть, они заставляют вас чувствовать себя определенным образом или время от времени относятся к вам хорошо.
  Как только вы поймете, что некоторые из их поступков оскорбительны, эти другие чувства не обязательно исчезнут. Это может заставить вас задаться вопросом, как вы можете любить того, кто причиняет вам вред.
  Любить — это не то же самое, что хотеть сохранить отношения.
  Тем не менее, у вас могут быть причины не выходить из ситуации. Например:
  - Вы боитесь остаться в одиночестве или отомстить обидчику.
  - У вас не хватает финансовых ресурсов, чтобы уехать.
  - У вас есть дети от этого человека.
  - Религиозные, культурные или моральные убеждения и ожидания мешают вам уйти.
  Помимо этих потребностей, можно любить жестокого партнера и с трудом думать о том, чтобы уйти от него.
  Вот некоторые причины, по которым вы все еще можете любить своего романтического партнера, несмотря на его оскорбительное поведение:
  - отрицание как защитный механизм
  - попадание в порочный круг жестокого обращения
  - расстройство личности или стиль привязанности, который заставляет вас чувствовать себя зависимым от вашего партнера ваш партнер, который дает вам надежду на долгосрочные изменения
  - переживаете когнитивный диссонанс
  - чувствуете, что можете исцелить своего партнера своей любовью и что самопожертвование того стоит
  - переживание травматической связи, известной как стокгольмский синдром
  Вот некоторые распространенные причины, по которым вы можете продолжать любить того, кто причиняет вам боль. Это не значит, что с вами что-то не так. Это то, что вы чувствуете, и это действительно так.
  Однако, поскольку оскорбительное поведение может поставить под угрозу вашу личную неприкосновенность, важно внимательно следить за этими факторами. Четкое видение вашей ситуации может помочь вам принять решение, которое избавит вас от опасности.
  Обращение за помощью к медицинскому работнику также может помочь вам разработать инструменты для следующих шагов.
  Если вам нужна поддержка
  Чтобы получить дополнительную информацию или немедленную помощь, вы можете связаться с национальной горячей линией по вопросам домашнего насилия в Интернете или позвонить или отправить текстовое сообщение «СТАРТ» на номер 800-799-SAFE (7233). Этот ресурс является полностью конфиденциальным.
  Отрицание как защитный механизм
  Когда вы что-то отрицаете, ваш разум может пытаться защитить вас от неприятных и неприятных чувств. Это реакция выживания на боль. Если вы этого не видите, это может не повлиять на вас. Но это так.
  Отрицание может проявляться по-разному. Например, вы можете верить, что с вами никогда не случится «жестокое обращение». В результате вы придумываете другие названия или объяснения для некоторых поступков вашего партнера.
  Другими словами, вы можете продолжать любить и оставаться с партнером, который занимается насилием, потому что вы не можете поверить, что это происходит.
  Мужчины в оскорбительных отношениях могут быть особенно склонны к недоверию и отрицанию. Это может быть связано с культурным давлением и стигмой в отношении жестоких партнеров-женщин.
  Но мужчины тоже могут подвергаться жестокому обращению. На самом деле, некоторые исследования показывают, что мужчины, как правило, чаще, чем женщины, остаются в оскорбительных отношениях. Однако исследования показывают, что рассказывая об этом семье, друзьям или властям, они часто сталкиваются с насмешками, безразличием или шоком.
  Эти социальные факторы, а также ваши чувства могут привести вас к развитию состояния отрицания, когда вы непреднамеренно упускаете из виду, что находитесь в оскорбительных отношениях.
  Цикл жестокого обращения
  Жестокое обращение в романтических отношениях иногда может происходить в четыре отдельные фазы, называемые циклом жестокого обращения.
  Эти фазы:
  1. Напряжение нарастает, и жестокий партнер может начать проявлять признаки гнева и разочарования.
  2. Произошло эмоциональное, физическое или сексуальное насилие.
  3. Примирение начинается после жестокого инцидента, и жестокий партнер извиняется или пытается оправдать свое поведение.
  4. В четвертой фазе начинается состояние спокойствия, и жестокий человек может сказать что-то вроде: «Это больше никогда не повторится».
  Хотя этот цикл может не подходить для всех ситуаций, именно последние две части могут привести к тому, что вы продолжите испытывать чувства к своему партнеру.
  Вам часто могут напоминать о том, что вы любите в них, и о том, какими разными могут быть отношения временами. Это также может временно помешать вашим потенциальным планам уйти.
  Расстройства личности и стили привязанности
  Вы никогда не виноваты в том, что подвергаетесь насилию. Нет абсолютно никаких причин для того, чтобы кто-то заслужил причинение вреда каким-либо образом.
  И хотя ничто из того, что вы делаете, не оправдывает такого обращения, существуют некоторые состояния психического здоровья, которые могут привести к тому, что вы бессознательно вступите в этот тип отношений и влюбитесь в жестокого партнера.
  Исследования показывают, что некоторые расстройства личности могут быть связаны с более высокой вероятностью того, что женщины будут в отношениях, оскорбляющих их.
  К ним относятся шизоидные, избегающие, пограничные и зависимые расстройства личности. Некоторые из симптомов, которые могут проявляться в этих условиях, включают низкую личную самооценку, зависимость и покорность.
  Однако это не относится ко всем. Не каждый человек, который любит жестокого партнера, живет с психическим заболеванием.
  Детская травма и ненадежный или тревожный стиль привязанности также могут повысить ваши шансы на установление и сохранение романтических отношений с жестоким партнером.
  Тактика манипулирования агрессивным партнером
  Некоторые жестокие партнеры могут использовать тактику манипулирования, которая может привести к тому, что вы будете чувствовать себя неуверенно и сбиты с толку в отношении своих эмоций и того, какие шаги следует предпринять.
  Например, некоторые люди с нарциссическим расстройством личности могут участвовать в психологических играх, которые могут заставить вас влюбиться в них и почувствовать привязанность к ним. Они также могут время от времени изображать из себя жертву, что может пробудить в вас сочувствие и сострадание.
  Тактика, включая газлайтинг или проецирование, также может сделать вас неуверенными в себе и своих чувствах. Это может затруднить понимание того, почему вы любите кого-то, кто причиняет вам боль.
  Восприятие «малой доброты»
  Цикл жестокого обращения может быть непредсказуемым. Вы можете обнаружить, что ваш партнер заботлив и романтичен в один день, а на следующий — равнодушен или оскорбителен.
  В некоторых случаях жестокий партнер может проявить к вам небольшие проявления доброты, если увидит, что вы отстраняетесь. Эти действия могут стать освежающим изменением, если вы переживаете трудные времена. На самом деле эти действия могут казаться более масштабными, чем они есть на самом деле, потому что они происходят так редко. Кроме того, они дают проблеск надежды на то, что перемены уже близки.
  Иногда доброта также может привести к тому, что вы подтвердите, что ваш партнер способен на любовь и привязанность, и это может заставить вас влюбиться в эту его сторону.
  Когнитивный диссонанс
  Когда ваши убеждения и ваш опыт не совпадают, вы можете испытывать чувство дискомфорта. Желание избежать такого дискомфорта естественно. Вот почему естественной реакцией на жестокое обращение может быть поведение или действия, которые минимизируют это чувство.
  Этот ответ может варьироваться от человека к человеку. В то время как некоторые люди выходят из ситуации, чтобы не чувствовать страданий, другие люди могут игнорировать, оправдывать или рационализировать ее.
  Эти действия могут затруднить вам дистанцирование от любви, которую вы испытываете к своему партнеру.
  Например, рационализация некоторых жестоких поступков вашего партнера словами «у них было тяжелое детство» может привести к тому, что вы сосредоточитесь на том, как плохо они могут себя чувствовать, а не на том, как вы можете себя чувствовать в связи с этим поведением.
  Желание исцелить своего партнера
  Возвращаясь к тому, как вы можете сосредотачиваться на опыте вашего партнера, вы могли бы проявлять сочувствие в своих отношениях. Это означает, что вы можете взять на себя роль целителя или спасителя и остаться рядом, заботясь о своем партнере.
  
  Вы также можете подумать, что если вы будете стараться больше или любить их безоговорочно, они изменятся.
  Хотя эмпатия и сострадание чрезвычайно важны в человеческих отношениях, выполнение этой роли — особенно когда вам больно — может привести к тому, что вы останетесь в опасной ситуации.
  Изменения возможны, но они могут не зависеть от вас. Ваш партнер должен хотеть измениться, и необходимы практические шаги, чтобы привести это изменение в движение. Это часто означает обращение за профессиональной помощью и участие в долгосрочном лечении.
  Если вы испытываете форму травматической привязанности, известную как стокгольмский синдром, это также может объяснить, почему вы чувствуете себя так близко к партнеру-агрессору.
  
  Эта психологическая реакция получила свое название от инцидента в 1973 году, когда два грабителя захватили банк в Стокгольме, Швеция. Они удерживали, угрожали и издевались над четырьмя заложниками более 5 дней.
  Однако, когда заложники были спасены, они поддержали грабителей. Позже одна заложница обручилась с одним из них, а другая заложница собрала деньги на их защиту.
  С тех пор этот термин используется для описания психологической связи и связи, которые могут быть установлены между «насильниками» и «жертвами насилия». Он чаще используется в случаях похищения людей и захвата в плен.
  Этот ответ возникает не во всех ситуациях или оскорбительных отношениях. Эксперты до сих пор не ясно, какие факторы способствуют развитию этой связи. Но это показывает, что в некоторых ситуациях между тем, кто причиняет боль, и человеком, которому причиняют боль, может возникнуть сильная связь.
  
  Отношения с жестоким партнером могут вызвать у вас чувство замешательства и неуверенности. Это может заставить вас задаться вопросом, почему вы любите кого-то, кто причиняет вам боль. Но вы не одиноки. Нередко все еще испытываешь любящие чувства к тому, кто может вести себя оскорбительно по отношению к тебе.
  Нет ничего из того, что вы сделали или не сделали, что оправдывает жестокое обращение.
  No related posts.