Можно ли говорить о речи как о форме поведения: Речевое поведение человека

Содержание

Речевое поведение человека

Речевое поведение человека — сложное явление, связанное с особенностями его воспитания, местом рождения и обучения, со средой, в которой он привычно общается, со всеми свойственными ему как личности и как представителю социальной группы, а также и национальной общности, особенностями.

Речевое поведение — проявление поведения в словесной форме, состоящее из:

фраз,
интонаций,
внутреннего подтекста.

Речевое поведение человека в целом служит индикатором его общей эрудиции, особенностей интеллекта, мотивации поведения и эмоционального состояния.

Эрудиция может быть в известной степени оценена содержательностью речи и предполагает, прежде всего, наличие глубоких и разносторонних знаний. Если по конкретным высказываниям человека видно, что он хорошо разбирается в различных вопросах, быстро находит веские аргументы для подтверждения своей точки зрения, используя при этом адекватные языковые средства, то о нем можно сказать, что это эрудированный человек.

Можно сделать вывод, что личность несет в себе опыт языкового развития поколений, в том числе и опыт мастеров слова, опыт страны, среды, а также и свой собственный, что она всегда находится в рамках заданного многообразными условиями речевого поведения.

Речь является важным информативным сигнализатором при оценке эмоционального состояния лица, в частности его эмоциональной напряженности, проявляющейся в особенности выбора слов, специфике стилистического построения высказывания.

В состоянии эмоциональной напряженности многие люди, высказывая свою точку зрения, с трудом подбирают слова. В частности, по сравнению с речью в обычных условиях, возрастает количество и длительность пауз. Иногда их называют паузами нерешительности. В этом легко убедиться, если сравнить речь одного и того же человека в спокойном состоянии и состоянии эмоциональной напряженности.

Затруднения в выборе слов могут проявляться в произнесении различных бессмысленных повторов, в употреблении слов: «это», «видите ли», «знаете», «такой», «ну», «вот» и т.

д.

В условиях эмоциональной напряженности словарный запас становится менее разнообразным. Речь в этих случаях характеризуется шаблонностью (говорящий употребляет слова, которые наиболее типичны для него, активно пользуется речевыми штампами).

Другой важнейший показатель эмоционально напряженной речи — грамматическая незавершенность фраз, конкретизирующаяся в грамматической неоформленности, нарушении логической связи и последовательности между отдельными высказываниями, что приводит к двусмысленности.

Говорящий отвлекается от основной мысли, сосредотачиваясь на деталях, что, безусловно, затрудняет понимание. В дальнейшем он, как правило, осознает допущенную ошибку, однако пытаясь ее исправить, обычно еще больше «путается». Следует отметить, что важнейшим индикатором психического здоровья человека является речь, по ней четко фиксируются практически все психические отклонения.

В доказательство можно привести пример из студенческой жизни: студенты, излагающие материал в обычных условиях семинара, а также в ходе экзамена. В студенческой аудитории говорящий свободно излагает материал, пользуясь всем лексическим запасом. В ходе экзамена студент чувствует себя менее комфортно, в его ответах снижается количество употребляемых слов и глаголов по сравнению с числом прилагательных и наречий, увеличивается количество слов обозначающих неуверенность («по-видимому», «может быть», «вероятно»). Возникают повторы отдельного слова или нескольких стоящих рядом. Растёт число слов, выражающих оценку объектов, событий (так называемая семантическая безысключительность с использованием слов «никакой», «всегда», «совсем», выступающая характерным признаком эмоционально-окрашенной речи). Удлиняются паузы обдумывания, допускаются «самоперебивы» с целью исправить уже сказанное, что портит общее впечатление об ответе.

Интонации голоса являются также тонкими сигнализаторами не только состояний, но и глубинных личностных параметров человека. Можно менять тембр голоса, пребывать в разном настроении, но при этом лишь 20% личностных характеристик будут новыми, а остальные 80% остаются постоянными. Учет голосовых признаков в изучении собеседника дает очень важную и надежную информацию, скрыть которую от внимательного наблюдателя говорящий может только при соответствующей специальной тренировке.

Интонация, тембр составляют фонд значимых фонаций, которыми мы широко пользуемся в общении. Это вся гамма чувств и весь спектр социальных и личностных отношений.

Через интонацию, говорящий передаёт слушающему оценочную характеристику содержания текста. Для точной передачи мысли необходимо использовать логические средства. Это своего рода эмоциональные ударения, или интонирование речи.

В русском языке выделяют три типа логической интонации:

сообщения,
вопроса,
побуждения.

При этом установлено, что простая интонация вопроса и ответа, т.е. интонация сообщения, определяется на слух не по конечному движению тона всей фразы, а по движению тона с учётом темпа и интенсивности в слове, независимо от его лексического значения.

Интонации, нужно отметить, универсальны. И даже когда человек молчит, его эмоциональное состояние сказывается на электрической активности мышц речевого аппарата.

Часто писатели обозначают именно голосовое сопровождение произносимых персонажами высказываний: говорить мягко, вкрадчиво, грубо, вызывающе, с улыбкой, сквозь зубы, радушно, приветливо, угрюмо, злобно. И по тому, как слово «прозвучало» в художественном тексте, мы распознаем чувства, отношения персонажей. И каждый из оттенков будет выявлен особенностями интонационного, голосового выражения, а также «языком глаз», улыбкой.

В ситуациях общения голос человека является весьма характерной чертой, позволяющей составить общее впечатление о нем. В массовых исследованиях было получено от 60 до 90% правильных суждений относительно величины тела, полноты, подвижности, внутреннего состояния и возраста, опираясь только на голос и на манеру говорить.

Антон Штангль на основе голоса характеризует личностные особенности человека следующим образом:

оживленная, бойкая манера говорить, быстрый темп речи свидетельствует об оживленности, импульсивности собеседника, его уверенности в себе;
спокойная, медленная манера указывает на невозмутимость, рассудительность, основательность;

заметные колебания в скорости речи обнаруживают недостаток уравновешенности, неуверенность, легкую возбудимость человека;
сильные изменения громкости свидетельствуют об эмоциональности и волнении собеседника;
ясное и четкое произношение слов указывает на внутреннюю дисциплину, потребность в ясности;
нелепое, расплывчатое произношение свойственно уступчивости, неуверенности, мягкости, вялости воли.

11. Речь как особая форма коммуникативной деятельности. Формы и виды речи. Особенности речевого поведения педагога.

Требования к речи педагога

Речь – это процесс общения людей с помощью языка. Для того чтобы уметь говорить и понимать чужую речь, необходимо знать язык и уметь им пользоваться.

В психологии принято разделять понятия «язык» и «речь».

Язык – это система знаков и символов, с помощью которых передаются сочетания звуков, имеющих для людей определенное значение и смысл. Язык вырабатывается обществом и представляет собой форму отражения в общественном сознании людей их общественного бытия. Язык, формируясь в процессе общения людей, вместе с тем является продуктом общественно-исторического развития.

Значение речи и языка (психологический аспект)

Речь:

Формирует сознание человека.
Размыкает для нас сознание другого человека.
Делает достоянием индивидуального сознания опыт всего человечест-

ва.

Язык:

действия с предметами даже в период их отсутствия.

ствования.

памятью, мышлением.

Речь – сложившаяся исторически в ходе материальной преобразующей деятельности людей форма общения, опосредованная языком. Таким образом, речь является реализацией языка, который обнаруживает себя только через речь. Человеческая речь возникает в ответ на необходимость вступить в общение с кем-либо или сообщить что-либо.

Речь теснейшим образом связана со всеми сторонами человеческого сознания. Речь – фактор психического развития человека, формирования его как личности. Все психические процессы с помощью речи становятся произвольными, управляемыми. Речь – явление психическое, она индивидуальна и носит отпечаток субъективного отражения и выражения данным индивидом объективной реальности и отношения к ней.

Воздействия. Заключается в способности человека посредством речи побуждать людей к определенным действиям или отказу от них.

Сообщения. Состоит в обмене информацией (мыслями) между людьми посредством слов, фраз.

Выражения. Заключается в том, что, с одной стороны, благодаря речи человек может полнее передавать свои чувства, переживания, отношения и, с другой стороны, выразительность речи, ее эмоциональность значительно расширяют возможности общения.

Обозначения. Состоит в способности человека посредством слова давать предметам и явлениям окружающей действительности присущие только им названия.

Соответственно множеству своих функций речь является полиморфной деятельностью, т.е. в своих различных функциональных назначениях представлена в разных формах и видах.

Внешняя речь – система используемых человеком звуковых сигналов, письменных знаков и символов для передачи информации, процесс материализации мысли.

Она бывает устной и письменной.

Устная речь– общение вербальное (словесное) посредством языковых средств, воспринимаемых на слух.

Монологическая речь– это речь одного человека, в течение относительно длительного времени, излагающего свои мысли, или последовательное связное изложение одним лицом системы знаний.

Для монологической речи характерны последовательность и доказательность, которые обеспечиваются связностью мысли, грамматически правильным оформлением и выразительностью голосовых средств. При подготовке такая речь неоднократно проговаривается, отбираются нужные слова и предложения, и часто письменно фиксируется план речи. Монологическая речь имеет большую композиционную сложность, требует завершенности мысли, более строгого соблюдения грамматических правил, строгой логики и последовательности при изложении того, что хочет сказать произносящий монолог.

Диалогическая речь – это речь, при которой активны в равной степени все ее участники.

Диалогическая речь – психологически наиболее простая и естественная форма речи. Она возникает при непосредственном общении двух или нескольких собеседников. Для нее характерны реплики, которыми обмениваются говорящие, повторения фраз и отдельных слов за собеседником, вопросы, дополнения, пояснения.

Как диалогическая, так и монологическая речь может быть активной и пассивной. Оба эти термина, конечно условны и характеризуют деятельность говорящего или слушающего человека. Активная форма речи – это речь говорящего человека, речь же слушающего человека выступает в пассивной форме. Дело в том, что, когда человек слушает, он повторяет про себя слова говорящего. Внешне это никак не проявляется, хотя при этом речевая деятельность присутствует. Люди различаются по степени развития активной и пассивной речи. Один человек хорошо понимает речь другого человека, но плохо передает свои собственные мысли, другой – прекрасно говорит, но совершенно не умеет слушать.

Письменная речь – это речь посредством письменных знаков (письмо, конспект, научный трактат).

Она обращена к широкому кругу читателей, лишена ситуативности и предполагает углубленные навыки звукобуквенного анализа, умение логически и грамматически правильно передавать свои мысли, анализировать написанное и совершенствовать форму выражения. Пользование письменной речью создает необходимость добиваться максимально правильных формулировок, строже соблюдать правила логики и грамматики, глубже продумывать содержание и способ выражения мыслей.

Внутренняя речь – это речь, не выполняющая функции общения, а лишь обслуживающая процесс мышления конкретного человека.

С помощью внутренней речи осуществляется процесс превращения мысли в речь и подготовка речевого высказывания. Внутренняя речь – это разговор человека с самим собой, который выражает мышление, мотивы поведения, планирование деятельности и управление ею.

В речи можно выделить следующие такие ее свойства как: содержательность, понятность, выразительность и действенность.

Типы речей – Публичные выступления

Цели обучения

Различие между речью для информирования и речью для убеждения.
Смотрите информативную и убедительную речь.

Одна из самых распространенных ошибок, которую совершают новички, изучающие ораторское искусство, заключается в том, что они стирают грань между информированием и убеждением. Часто нам трудно просто делиться информацией, не пытаясь убедить других согласиться с нами или изменить свое поведение. Люди обычно самоуверенны, и нам нравится наше мнение, и мы хотим, чтобы другие соглашались с нами. Однако обмен знаниями является важной частью любого общества. Вас могут попросить поделиться своими знаниями в классе или сделать презентацию для информирования коллег на рабочем месте. Научиться произносить информативные речи — ценный навык.

Пример информативной речи

Следующее видео является примером информативной речи. Обратите внимание на стратегии, которые Андреа Амбам использует для распространения знаний о предвзятости в судебной системе. Она делится исследованиями, подтверждающими ее точку зрения. Ее мнение очевидно, исходя из ее подхода; тем не менее, она не просит аудиторию что-либо делать с информацией, которой она делится (призыв к действию). Кроме того, она не предлагает решение проблемы. Она просто делится исследовательской информацией (фактами, статистикой, примерами, анекдотами) со своей аудиторией.

Уговорить

Когда мы говорим, чтобы убедить, мы пытаемся заставить слушателей принять точку зрения или принять поведение, которое они, возможно, не сделали бы иначе. В то время как убедительная речь включает в себя информирование аудитории по теме, убедительная речь отличается тем, что она включает в себя призыв к действию для аудитории, чтобы внести некоторые изменения в свое поведение или мышление. Убеждение может относиться к поведению — наблюдаемым действиям со стороны слушателей, а также к неосязаемым мыслительным процессам в форме отношений, ценностей и убеждений.

Изменение поведения: Когда оратор пытается убедить аудиторию изменить поведение. Это может быть просьба к вашей аудитории пожертвовать деньги на благотворительность, принять участие в программе утилизации или завести кошку. В этих примерах говорящий просит аудиторию что-то сделать.

Изменение отношения: Отношение определяется как общая предрасположенность человека к чему-либо как к хорошему или плохому, правильному или неправильному, отрицательному или положительному. Если вы считаете, что дресс-код в кампусах колледжей — это хорошая идея, вы должны выступить с речью, убеждая других положительно относиться к дресс-коду кампуса.

Изменение ценности: Ценность относится к индивидуальному восприятию полезности, важности или ценности чего-либо. Мы можем ценить высшее образование, мы можем ценить технологии и мы можем ценить свободу. Ценности, как общее понятие, довольно неоднозначны и имеют тенденцию быть очень высокими идеями. В конечном счете, то, что мы ценим в жизни, на самом деле побуждает нас к различным действиям. Например, если вы цените защиту окружающей среды, вы можете перерабатывать больше своего мусора, чем тот, кто не придерживается этой ценности. Если вы цените семейную историю и наследие, у вас может быть больше мотивации проводить время со своими старшими родственниками и расспрашивать их об их молодости, чем у того, кто не считает это ценным.

Изменение убеждений: Убеждения — это утверждения или позиции, которые человек считает истинными или ложными без достоверного знания или доказательства. Основные убеждения — это убеждения, которые люди активно использовали и создавали в течение своей жизни (например, вера в высшую силу, вера во внеземные формы жизни). Диспозиционные убеждения с другой стороны, это убеждения, в которых люди активно не участвовали; это суждения, основанные на связанных предметах, которые люди делают, когда сталкиваются с предложением. Убедить аудиторию изменить основные убеждения сложнее, чем убедить аудиторию изменить диспозиционные убеждения. Если вы обнаружите тему, связанную с диспозиционными убеждениями, использование вашей речи, чтобы помочь слушателям изменить их обработку убеждений, является реальной возможностью. Но как начинающему оратору вам, вероятно, лучше всего избегать основных убеждений. Хотя основные убеждения часто кажутся более захватывающими и интересными, чем диспозиционные, вы вряд ли сможете изменить чьи-либо основные убеждения за пяти-десятиминутную речь в классе.

Пример убедительной речи

Следующее видео является примером убедительной речи. Рон Финли использует стратегии убеждения, чтобы убедить аудиторию в том, что посадка общественных садов может оказать положительное влияние на здоровье и уменьшить голод в Южно-Центральном Лос-Анджелесе.

В этом семестре мы создадим и представим перед живой аудиторией информативную и убедительную речь. Убедитесь, что у вас есть четкое представление о различиях между ними.

Ключевые выводы

Общение с целью информирования означает обмен знаниями со своей аудиторией.
Говорить с целью убеждения — это попытка убедить вашу аудиторию изменить поведение, отношение, ценности или убеждения.
Любая тема может быть информативной или убедительной. Разница в цели и подходе говорящего.

Каталожные номера

Этвуд, CG (2009). Основы управления знаниями . Александрия, Вирджиния: ASTD Press.

Хендрикс, П. (1999). Зачем делиться знаниями? Влияние ИКТ на мотивацию к обмену знаниями. Управление знаниями и процессами, 6 , 91–100.

О’Хэйр, Д., Стюарт, Р., и Рубенштейн, Х. (2007). Справочник докладчика: текст и ссылка (3-е изд.). Бостон, Массачусетс: Бедфорд/Ст. Мартинс.

Рой, С. (2010). Остен Гулсби — забавный стендап-комик? Даже не близко… [запись в веб-журнале]. Получено с http://www.realfirststeps.com/1184/austan-goolsbee-funny-standup-comedian-close 9.0011

Почему мы разговариваем сами с собой?

1 Введение

Люди разговаривают сами с собой; иногда открыто, иногда тайно, в том, что иногда называют «внутренней речью». Назовите это общее явление разговора с самим собой, открыто или тайно, «разговором с самим собой». Разговор с самим собой — это не просто откровенный разговор с самим собой; местоимение первого лица (или даже второго лица) может не фигурировать. ^{Сноска 1} Это может быть явно направленным на самого себя («Ты такой идиот!» или «Не забудь купить молока»), но не обязательно («Эта еда такая вкусная !»). Конечно, то же самое происходит, когда мы разговариваем с другими.

Мой главный вопрос: «Какова цель разговора с самим собой?». Выготский (1934/1987) рассматривал внутреннюю речь как конечный результат процесса развития: межличностный языковой обмен (например, между ребенком и опекуном) интернализуется как «разговор» с самим собой, и эта интериоризация языкового общения используется для регуляции поведения (Fernyhough 2010; Luria 1965; Vygotsky 1934/1987). Появился большой объем эмпирических работ, связанных с внутренней речью, в которых изучается ее роль в саморегуляции познания и поведения как у детей, так и у взрослых, предполагается, что дисфункция внутренней речи может играть роль в психиатрических состояниях и нарушениях развития, связанных с атипичными языковыми навыками или дефицит саморегуляции (Диаз и Берк 1992; Фернихоу 1996; Выготский 1934/1987). Несмотря на это, некоторые популярные описания коммуникации не допускают возможности того, что говорящий и слушающий являются одним и тем же лицом, т. е. когда получатель коммуникативного высказывания фактически также является производителем высказывания. Это происходит из-за центрального и очень разумного предположения, что коммуникация включает, по крайней мере частично, передачу информации от одного агента к другому. У агента А эта информация «есть», а у агента Б ее нет. Загадочная вещь в разговоре с самим собой превращается в проблему, заключающуюся в том, что один агент не может одновременно имеют и не имеют данной части информации.

2 Счета общения по Грису

Одним из популярных счетов общения является счет Грайса (Grice 1957). Говорящие имеют коммуникативные намерения, а слушающие делают вывод о значении высказываний на основе распознавания этих намерений. Учетная запись Gricean, как и все стандартные учетные записи, имеет информационное несоответствие между производителем и получателем. У А есть информация, которой нет у Б. Однако главное нововведение Грайса состоит в том, чтобы сделать эту информацию в первую очередь информацией об уме А, о коммуникативном намерении А. Б вполне может собирать информацию о внешнем мире, но только косвенно, например, через признание того, что высказывание было искренним и буквальным утверждением, относящимся к узнаваемому фрагменту реальности, и доверием к тому, что А осведомлен об этом вопросе.

Со времен Грайса существует много вариантов этой картины (например, Хорн (1989, 2004), Левинсон (2000) и Спербер и Уилсон, 1995). текущая цель — что имеет значение и что общего у всех этих взглядов, если их следует считать релевантными «грайсовскими» (Strawson 1964; Searle 1969, например, являются грайсовскими в соответствующем смысле), заключается в том, что когда агент А общается с агентом Б, агент А в первую очередь занимается предоставлением агенту Б информации о своем разуме, которая у агента А есть, а у агента Б отсутствует. 0011

3 Проблема разговора с самим собой

Вышеупомянутое предположение об информационном дифференциале кажется очень разумным. Однако существование разговора с самим собой представляет нам следующую противоречивую триаду:

1.
Внутренний диалог существует.
2.
Мы знаем наши коммуникативные намерения.
3.
То, что мы говорим в разговоре с самим собой, передает собеседнику (в случае разговора с самим собой) информацию о наших коммуникативных намерениях.

Хотя бы одно из этих трех предложений должно быть отклонено. Короче говоря, у нас есть трилемма. Поскольку мы предполагаем, что разговор с самим собой существует, на самом деле мы имеем дилемму: вы должны отрицать либо 2, либо 3. Назовем эту дилемму проблемой разговора с самим собой.

4 Geurts’ Speech Act Solution

Geurts (2018) также замечает проблему разговора с самим собой. Его решение состоит в том, чтобы принять 2, но отрицать 3. Существование разговора с самим собой имеет смысл, если роль разговора с самим собой не состоит (в первую очередь) в передаче информации. Если не в этом его роль, то в чем? Ответ Гертса: взять на себя определенные обязательства.

Гертс утверждает, что, помимо информирования других, другой целью разговора в целом является координация действий посредством обязательств (будь то в частном порядке перед самим собой или в обществе перед другим человеком), и именно так можно представить единую теорию самости. -разговоры и «нормальные» (межличностные) разговоры, направленные на кого-то другого. Когда вы разговариваете с другими, вы обычно информируете их и вовлекающие обязательства. Поскольку в разговоре с самим собой вы не можете делать первое, вы делаете только второе.

Что Geurts подразумевает под вовлечением обязательств? Гертс опирается на теорию речевого акта (Остин, 1962; Сирл, 1969). Речевые акты совершаются на фоне определенных социальных норм. Если вы нарушите эти нормы, то вы совершили плохой речевой акт. Это, очевидно, относится к межличностному взаимодействию, но идея состоит в том, что оно имеет силу и внутри личности.

Гертс утверждает, что разные типы речевых актов соответствуют разным типам обязательств. Вот некоторые примеры.

4.1 Обещания

«Я подстригу газон»

Говорящая берет на себя обязательство выполнить действие.

4.2 Утверждения (Утверждения)

«В апреле шел снег»

Содержание обязательства – возможное положение дел в прошлом, но речевой акт ограничивает будущие действия говорящего: Говорящий обязуется действовать в будущее исходя из того, что в апреле выпал снег, т.е. сообщить об этом факте, учесть этот факт при бронировании отпуска и т. д.

4.3 Вопросы

«Мне сходить в магазин?»

Говорящий становится приверженцем цели: взять на себя обязательство либо пойти в магазин, либо не пойти в магазин. Вопросы, адресованные самому себе, служат для координации процессов рассуждений, подсказок к их выполнению и немедленного получения выводов.

4.4 Приказы (распоряжения)

«Выгуливай собаку!»

Цель говорящего состоит в том, чтобы выгулять собаку, и говорящий обязуется достичь этой цели.

Приказы напоминают обещания тем, что они создают обязательства со стороны говорящего.

Подводя итог, решение Гертсом проблемы разговора с самим собой состоит в том, что цель разговора с самим собой не является (поскольку она не может быть ) информационной; вместо этого это должно быть связано с обязательствами. Это гениальное решение, и мне многое в нем нравится. Тем не менее, это не совсем без забот.

5 Некоторые проблемы для решения Гертса

Первая проблема заключается в следующем. Хотя наблюдение о том, что речевые акты влекут за собой обязательства, является проницательным, оно, по-видимому, имеет ограничение объема . Другими словами, кажется, что для одних речевых актов это работает лучше, чем для других. Например, идея о том, что обещания и директивы связаны с обязательствами, кажется очень правдоподобной. Тем не менее, это похоже на некоторую натяжку для вопросов и утверждений. Самонаправленные вопросы могут быть практическими или теоретическими. Сравните «Мне забрать детей?» с «Во сколько мне нужно забрать детей?» Несомненно, первое может вызывать обязательства именно так, как описывает Гертс, но второе кажется более правдоподобным в отношении побуждения к воспоминанию, чем в отношении побуждения к действию. Более того, при рассмотрении самонаправленных утверждений, таких как «Эта еда ужасна», кажется, что нет правдоподобной мотивации совершить действие в будущем на основе этой предпосылки.

Вторая проблема более серьезна и заключается в том, что решение Гертса, похоже, не достигает сути дела должным образом. Тот факт, что разговор с самим собой может использоваться для принятия обязательств, не означает, что именно разговор с самим собой появился в первую очередь . Одна стоящая рассмотрения гипотеза, которая согласуется со всеми проницательными наблюдениями Гертса о речевых актах и обязательствах, состоит в том, что разговор с самим собой возник для более примитивной цели, но используется для вовлечения обязательств.

На данный момент необходимо пояснение. Это утверждение не относится к временной последовательности ни в эволюции, ни в развитии. Дело не в том, что разговор с самим собой возник первым без увлечения обязательствами. Хотя это вполне может иметь место, это утверждение касается объяснительного первенства. Даже если увлечение обязательствами происходит с самого начала, уместным вопросом является: Почему именно через разговор с самим собой увлекаются обязательства? Не могли ли они просто быть увлечены каким-то более чисто ментальным событием? Другими словами, само по себе увлечение обязательствами, очевидно, не является удовлетворительным объяснением (простого) существования разговора с самим собой.

6 Альтернативное решение

Вспомним противоречивую триаду:

1.
Внутренний диалог существует.
2.
Мы знаем наши коммуникативные намерения.
3.
То, что мы говорим в разговоре с самим собой, передает собеседнику (в случае разговора с самим собой) информацию о наших коммуникативных намерениях.

Мое предложение: можем ли мы оставить 3 и вместо этого убрать 2? Обычно мы не знаем своих коммуникативных намерений до того, как говорим. Это может быть результатом довольно локального самоневедения, специфичного для языкового производства, или это может быть что-то более глобальное. Более сильное, глобальное утверждение кажется достойным изучения.

В общем, более сильное утверждение, что у нас нет прямого доступа к нашим ментальным состояниям. Здесь мы имеем частный случай этого общего положения. Точно так же, как мы не знаем о наших собственных ментальных состояниях, пока они не проявятся нам через какое-то средство, которым мы овладеваем, точно так же мы не знаем своих коммуникативных намерений, пока не произнесем речь.

Это общее утверждение очень хорошо согласуется с представлениями о самопознании, выдвинутыми Каррутерсом (2009, 2011) и Кассамом (2011). Согласно этим взглядам, у нас никогда не будет прямого доступа к нашим ментальным состояниям; он всегда проходит через интерпретация . Этот вид позволяет интерпретировать ощущения, эмоции, действия и, конечно же, речь. В самом деле, что-то вроде моего предложенного решения почти напрямую выводится из следующего отрывка:

Всякая речь — будь то речь самого себя или кого-то другого — должна быть истолкована, прежде чем ее можно будет понять. Если мы не остановимся на сути вопроса и не предположим, что субъекты имеют прямой интроспективный доступ к своим собственным артикуляционным намерениям, система понимания языка должна будет работать над высказыванием обычным образом. (Каррутерс, 2009 г., стр. 5)

Как это выглядит, в частности, как отчет о разговоре с самим собой? Что ж, в разительном контрасте с точкой зрения Гертса, где информационная роль разговора с самим собой отрицается и для него должна быть найдена какая-то другая цель, разговор с самим собой (и его более социально приемлемая версия, внутренняя речь ) жизненно важен для порождения самопознание даже довольно приземленных видов. Здесь можно вспомнить цитату Э. М. Форстера: «Как я могу сказать, что я думаю, пока не увижу, что я говорю?»

Конечно, как было сказано ранее, это полностью согласуется с идеей о том, что разговор с самим собой, как и любой разговор, может использоваться для переноса обязательств. Кроме того, в нем рассматривается вопрос о том, почему они должны быть вовлечены в разговор с самим собой (или что-то достаточно похожее), поскольку, как сказал человек, который одновременно принимает и держит себя в обязательстве, жизненно важно, чтобы вы знали, что обязательство вступило в силу.

7 Решение трех вопросов

Я вижу некоторые сомнения в позиции, изложенной Каррутерсом выше, и признаю, что это требует модификации. После подробного описания проблем, которые я вижу в отчете Каррутерса, я выдвину свой собственный отчет, основанный на отчете Каррутерса. С точки зрения Каррутерса, коммуникативное намерение (мысль/намерение/убеждение), лежащее в основе высказывания, – это то, что вы не осознаете до тех пор, пока не начнете говорить с самим собой, а затем («услышав» себя) сделаете вывод о себе, что вы это намерение. Но здесь есть три проблемы.

7.1 Мы в полном невежестве? Как насчет того, когда мы неправильно говорим?

Было бы слишком правдоподобно утверждать, что мы находимся в полном неведении о том, что пытаемся сказать, пока не скажем это. Например, у нас обычно есть ощущение того, что мы пытаемся сказать, и мы быстро поправляемся, когда говорим неправильно или иным образом выражаемся неадекватно. Несомненно, самое простое объяснение этого состоит в том, что мы знаем свои коммуникативные намерения, а наши фактические языковые действия не соответствуют этим намерениям.

У Каррутерс есть ресурсы, чтобы справиться с этим. Вспомните, что процессы интерпретации (и, следовательно, самопознания) могут использовать различные входные данные, включая ощущения, эмоции и контекст. Тот факт, что вы можете плохо выражаться, или что что-то может быть у вас на кончике языка, как раз и есть самоинтерпретация, основанная на широком динамическом лоскутном одеяле ощущений и аффектов, включая контекст, ведущий к утверждению. Вы знаете, что хотели попросить наполнить свой бокал, потому что это то, что вы делаете, когда ваш стакан пуст, вы чувствуете жажду, хотите шампанского и т. д.

7.2 Всегда ли нам нужно переводить себя, когда мы говорим?

Разве наша речь обычно не является отражением нашего самопознания, а не чем-то, что, если мы правильно на нее отреагируем (а именно, интерпретируем ее), может породить самопознание?

Возможно, это более проблематично. Кажется, что это подчеркивает два очень разных способа мышления о знании. Один касается явного декларативного знания: информации, которая более или менее статично хранится в уме. Другой более диспозиционный, динамичный и основанный на навыках. Наши повседневные практики атрибуции знаний, как правило, отслеживают последнее не меньше, если не больше, чем первое. Конечно, было бы странно и ошибочно говорить, что кто-то чего-то не знает просто потому, что ему нужно пройти через какой-то процесс, чтобы это знание проявилось. Как отмечали многие, вы знаете, что Париж — столица Франции, даже если вам нужно на мгновение подумать об этом, и вы знаете это, даже когда крепко спите. Точно так же вы знаете свое коммуникативное намерение, даже если вы явно не размышляли над тем, что говорили. Вы были слишком заняты общением с собеседником. Вряд ли это оправдывает самоневедение. Обычно мы наделяем людей высокой степенью эпистемологической власти над тем, что они говорят, потому что люди в целом весьма искусны в высказывании своих мыслей.

7.3 Все ли наши разговоры с самим собой связаны с коммуникативным намерением?

Некоторые разговоры с самим собой могут включать признание собственных коммуникативных намерений. Другими словами, в этих случаях кто-то приобретает самопознание, общаясь с самим собой. Но, кроме того, могут существовать более примитивные формы разговора с самим собой, которые не работают в рамках этой коммуникативной модели (и, следовательно, коммуникативного намерения). Они могут включать более прямое выражение.

Смысл «выражения» в игре — это поведение, которое раскрывает, а не описывает (намеренно или нет) состояние, в котором находится организм. Некоторое языковое поведение может быть экспрессивным именно в этом смысле. Сказав «Ой!» показывает , что мне больно, не описывает меня как страдающего (в отличие от фразы «мне больно»). Точно так же, говоря «Да черт с тобой!» показывает, что я недоволен тем, что вы сделали, но не описывает мое несчастье (в отличие от фразы «я недоволен тем, что вы сделали»). Подобным образом сказать себе «Да ладно!», или «Я такой идиот!», или что-то еще, что-то раскрывает в вас. Кажется, что большая часть разговоров с самим собой экспрессивна в этом смысле. На самом деле, часто именно такой разговор с самим собой проявляется открыто, не остается надежно запертым в сфере «внутренней речи». Конечно, если история, которую я предлагаю, состоит в том, что разговор с самим собой позволяет нам получить доступ к нашим собственным коммуникативным намерениям, то как насчет разговора с самим собой, который не работает таким образом?

По словам Каррутерса, мы слышим собственный разговор с самим собой и на его основе распознаем собственное коммуникативное намерение. Это может иметь место в некоторых случаях разговора с самим собой, но в некоторых других случаях разговора с самим собой (будь то во внутренней или частной речи) то, что мы делаем, в первую очередь является выражением самих себя, и когда мы обращаем внимание на это, раскрывая наши психические состояния самим себе. В этих случаях мы не общаемся сами с собой в строгом смысле Грайса. Мы скорее сигналим сами себе – непреднамеренно (хотя и не «по ошибке»!) открывая себе собственное душевное состояние.

Конечно, мы также можем намеренно контролировать наши выразительные средства. Таким образом, мы получаем выразительную коммуникацию; умелое использование выражения. Это не намерение сообщить, не просто откровение, а преднамеренное (пусть даже бессознательное) раскрытие состояния ума. Большая часть экологической человеческой речи, вероятно, занимает эту золотую середину.

На это я бы сказал, что картину, вдохновленную Каррутерсом, нужно приукрасить. ^{Сноска 2} В отличие от Гертса, разговор с самим собой направлен на информирование самих себя, но не всегда и даже не преимущественно на вывод о наших собственных коммуникативных намерениях. Иногда это вопрос прямого показа себя самим себе.

8 Заключительные замечания

Само существование внутреннего диалога ставит нас перед дилеммой. Мы также можем, как недавно сделал Гертс, думать, что разговор с самим собой играет неинформативную роль. На его счет это влечет за собой обязательства вместо этого. Кажется маловероятным, что это объясняет само существование разговора с самим собой и, похоже, не охватывает все его случаи. Я утверждаю здесь, что альтернативой является отказ от утверждения 2 и утверждение, что разговор с самим собой информативен, потому что мы в некоторой степени слепы к себе. Каррутерс придерживается подобного взгляда, который может объяснить только случаи разговора с самим собой, в которых мы намереваемся что-то сообщить самим себе. Я утверждаю, что его можно приукрасить и развить, включив в него более примитивные, выразительные формы разговора с самим собой, когда вы показываете себя самому себе. Однако это объяснение того, почему существует разговор с самим собой, не просто так. Это потенциально переосмысливает все отношения между языком и мышлением. Вопреки многим взглядам на коммуникацию, нет мысли «в уме», присутствующей и доступной, которая затем артикулируется в языке. Существуют просто различные экстероцептивные и интероцептивные сенсорные состояния, которые направляют и контекстуализируют производство языкового поведения. Часто это для других, но иногда и для нас самих.

С точки зрения, которую я здесь выдвинул, то, что направляет наше самовыражение, как правило, не является предварительным знанием того, что мы собираемся сказать, а, скорее, более смутным представлением о том, чего мы пытаемся достичь, говоря данное контекст, и, ретроспективно, правильно ли мы выразили свои мысли после того, как сказали. И пока мы на самом деле говорим, это кажется (я бы предположил) проявлением какого-то неосязаемого навыка. Иногда, надо признать, мы точно знаем, что собираемся сказать. Однако, когда мы do , это потому, что мы уже прошли этот процесс в отрепетированном эпизоде внутренней речи сначала, что само по себе было этим неосязаемым умением, достигающим пустоты. Сознательные эпизоды (лингвистического) мышления с этой точки зрения были бы просто актами речи, будь то во внутренней речи или вслух. В результате, когда люди говорят: «Я просто думаю вслух», это лучше всего понимать буквально.

Ссылки

Остин, Дж. 1962. Как делать что-то словами. ЧАШКА.
Кассам, Q. 2011. Труды Аристотелевского общества, том 111, выпуск 1_pt_1, 1 апреля 2011 г., страницы 1–23.
Каррутерс, П. 2009. Как мы познаем собственный разум: связь между чтением мыслей и метапознанием. Науки о поведении и мозге 32 (2): 121–138.
Артикул Google Scholar
Каррутерс, П. 2011. Непрозрачность разума: интегративная теория самопознания. Издательство Оксфордского университета.
Диас Р.М. и Л.Э. Берк. 1992. Частная речь: от социального взаимодействия к саморегуляции . Хиллсдейл, Нью-Джерси: Erlbaum, Inc.
Фернихоу, Чарльз. 1996. Диалогический ум: диалогический подход к высшим психическим функциям. Новые идеи в психологии 14 (1): 47–62.
Fernyhough, C. 2010. Выготский, Лурия и социальный мозг. В Б. Сокол, У. Мюллер, Дж. Карпендейл, А. Янг и Г. Яроччи (ред. ), Само- и социальная регуляция: изучение отношений между социальным взаимодействием, социальным познанием и развитием исполнительных функций ( стр. 56–79). Оксфорд, Великобритания: OUP. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780195327694.003.0003.
Гертс, Б. 2018. Разбираемся в разговоре с самим собой. Обзор философии и психологии. 9: 271–285.
Артикул Google Scholar
Грайс, Х. Пол. 1957. Значение. Philosophical Review 66: 377–388.
Артикул Google Scholar
Horn, L. 1989. Естественная история отрицания. Издательство Чикагского университета.
Хорн, Л. 2004. Импликатура. В Справочник по прагматике , изд. Лоуренс Хорн и Грегори Уорд, 3–28. Оксфорд: Блэквелл.
Google Scholar
Левинсон, С. 2000. Презумптивные значения: Теория обобщенных разговорных импликатур .
No related posts.