Наши эмоции и чувства: Книга: «Игра: Наши чувства и эмоции». Купить книгу, читать рецензии | ISBN Д-281

Занятие «Наши эмоции и чувства» | План-конспект занятия:

«Наши эмоции и чувства»

 Цель: уметь конструктивно выражать свое эмоциональное состояние. 

Задачи:

— ознакомить семьи с понятиями эмоции и чувства;

— способствовать осознанию своих эмоций;

— развить умение определять эмоции других людей.

 

Рекомендуемый конспект основной части

— Сегодня мы с вами поговорим про эмоции и чувства.

— Что такое эмоции?

— Что такое чувства?

— Какие вы знаете эмоции и чувства?

— С помощью чего люди выражают свои эмоции и чувства? (ответы участников)

Упражнение «Радуга эмоций»

Выберите цвет той фигуры, который отражает ваши эмоции в начале занятия.

Цвета:

— красный – радостное, теплое;

— зеленый – спокойное, уравновешенное;

— синий – неудовлетворительное, грустное;

— фиолетовый – тревожное, напряженное;

— черный – полный упадок, уныние;

— белый – символизирует ответ типа: «трудно сказать».

— Предлагаю всем участникам поработать с сюжетными карточками, которые называются «Эмоции и жесты». Догадайтесь, какое настроение, эмоциональное состояние передают эмоции и жесты на рисунках (ответы участников).

Игра «Море волнуется раз…»

«Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три – эмоция радости (грусти, печали, удивления…) замри. (Участники изображают загаданные эмоции с помощью мимики и жестов).

Игра «Угадай эмоцию по интонации»

На карточках написаны названия эмоций. Участники по одному, молча, читают карточку с названием эмоции и произносят вслух фразу, например, «Завтра праздник» с эмоциональной окраской. Остальные должны угадать эмоцию.

— Давайте с вами поговорим о культуре эмоций и чувств. А также будем учиться управлять своими эмоциями и чувствами, т.е. воспитывать в себе эмоциональную культуру.

— Что такое эмоциональная культура? (ответы участников). Вернемся к нашим карточкам и поработаем с ними. Прошу участников «прочитать» по лицам, что происходит с людьми в каждой изображенной на карточке ситуации. Придумайте и расскажите историю об этом.

— Почему у ребят такие выражения лиц?

— Что могло случиться?

— Что можно было сделать, чтобы ссоры не произошло?

— У кого из вас случались подобные ситуации в жизни? Что вы при этом чувствовали? Как находили выход? (ответы участников).

Игра «Ромашка» (участники вытягивают лепесток «Ромашки», читают ситуацию и находят выход).

Ситуация «Если бы…»:

1. Ты остался один в незнакомом городе;

2. Друзья не пригласили на день рождения;

3. Ребята не берут тебя в игру;

4. Тебе очень хочется что-то рассказать, но тебя никто не слушает;

5. Тебе подарили подарок, но не тот который ты хотел.

— Предлагаю прослушать историю про мальчика. 

Однажды один мальчик шел по улице и ел мороженое. Мороженое было вкусное, сладкое, прохладное. Он только начал его есть. И вдруг мимо него на велосипеде проехал парень, толкнул мальчика, тот упал и уронил мороженое. У мальчика от огорчения даже слезы выступили на глазах. Но мороженое из лужи уже не вытащить. И ударить парня нельзя, и обидных слов ему не сказать – не услышит он, уехал. И вдруг мальчику показалось, что обида и злость превратились в шарики прямо внутри него. Он выдохнул их, и они улетели. Они стали все меньше и меньше и исчезли совсем. Мальчик почувствовал, что злость пропала, обида ушла. Ну, упало мороженое и упало. «Повезло какой-нибудь собаке», — подумал мальчик и пошел дальше.

— Вспомните обидную ситуацию, которую когда-нибудь сами переживали?

— Расскажите, как вы себя чувствовали в этой ситуации?

— Как вышли из этой ситуации? (ответы участников)

— Вы хотите избавиться от своей обиды и злости? Тогда давайте поиграем с вами в игру «У-у-ух». Представьте, как обида и злость превращаются в шарики внутри вас, и выдохните их. Ух-ух-ух.

— У всех получилось? (ответы участников)

— А теперь представим по-другому: берем шарик и надувает его своей злостью или грустью и… отпускает.

— Что вы сейчас чувствуете?

— Можем ли мы сами управлять своими эмоциями?

— Что можно сделать, чтобы улучшить настроение?

— От чего зависит наше настроение? (ответы участников).

— Предлагаю поиграть в игру «Волшебный остров». Представьте, что мы с вами очутились на волшебном острове. Там очень красиво, волшебно, там царит только добро. Участникам раздаются листочки с липкой основой. И предлагается написать на них только хорошие качества, которые есть у каждого из них. Объединив все их, мы с вами увидим, какой прекрасный волшебный остров у нас получился и какие замечательные на нем жители.

— Завершаем наше занятие упражнением «Радуга эмоций», выберите цвет той фигуры, который отражает ваши эмоции в конце занятия.

Наши эмоции нам лгут | PSYCHOLOGIES

В западной культуре доверять эмоциям и чувствам на протяжении долгого времени было не принято. К ним относились как к чему-то второстепенному — по сравнению с разумом, интеллектом, логикой. «Лишь в середине прошлого века наука обратила внимание на чувства и переживания человека, — рассказывает психотерапевт Сергей Баклушинский. — Сегодня множество психологических тренингов и курсов учат развивать чувствительность, понимать свои эмоции. Мы больше не видим в них опасности — наоборот, убеждены, что, лишь доверяя им, можно жить подлинной жизнью». Принято считать, что эмоции никогда не лгут — да и как же иначе, ведь мы чувствуем именно то, что чувствуем. Однако в действительности некоторые из них не имеют к нам никакого отношения — они стали частью нас помимо нашей воли.

4 факта об эмоциях

1. Их можно спрятать. Некоторые эмоции являются ложными и лишь маскируют наши подлинные чувства.
2. Им можно научить. На ребенка, чья личность формируется, влияют эмоции окружающих людей.
3. Их можно придумать. Некоторые эмоции относятся не к реальному, а к воображаемому опыту.
4. К ним необходимо прислушиваться. Необоснованно сильные или, напротив, стереотипные эмоции могут сигнализировать о скрытой проблеме.

Мы живем чужими чувствами, даже не замечая этого, и потому очень важно научиться их распознавать и не позволять им влиять на нашу жизнь.

Мы учимся чувствовать

Эмоции входят в нашу жизнь с самого рождения. Дети чувствуют радость и нетерпение, любовь и нежность, печаль и гордость, но, в отличие от взрослых, не видят непосредственной и однозначной связи между ситуацией и эмоцией, ею порождаемой, — иными словами, они не знают, как интерпретировать собственные чувства.

Самый простой пример: ребенок споткнулся и упал, ему больно. За этим ощущением могут последовать самые разные реакции: возможно, малыш испугается, рассердится, расплачется или даже улыбнется. «Какая эмоция в итоге будет связана в его сознании с болью, как именно он станет выражать ее, зависит от других людей, — объясняет Сергей Баклушинский. — Ребенок учится этому. Он внимательно наблюдает за матерью, чтобы понять ее реакцию, и подражает ей. Если мать беспокоится, он начинает плакать, если улыбается, отвечает улыбкой». Это очень важные уроки, во время которых на всю жизнь закладываются модели выбора эмоций. Ребенок «считывает» мимику, позу, жесты взрослого, определяет его реакцию по бледности или румянцу на лице, даже по изменению сердечного ритма. Так он учится понимать эмоции взрослых и выбирать собственные.

7-летняя Даша панически боялась чем-нибудь заболеть. Она отказывалась гулять, в школе то и дело бегала мыть руки. Но даже очень чистые игрушки пугали ее — девочке казалось, что они буквально кишат микробами. «Во время психотерапии выяснилось, что Дашина мама, врач, женщина властная и жесткая, постоянно говорила с дочерью об опасности разных болезней, — рассказывает детский психолог и арт-терапевт Наталья Архангельская. — В детстве она сама много болела и не хотела, чтобы дочь повторила ее судьбу. Микробы на рисунках Даши выглядели как агрессивные чудовища — нам пришлось работать несколько месяцев, прежде чем они превратились в добродушных зверьков».

Когда родители активно реагируют на какую-то ситуацию, как бы ни старались они скрыть свои эмоции, дети все равно запомнят и усвоят их уроки. «Мы можем не говорить вслух о своих страхах, но дети всегда чувствуют наше состояние и бессознательно копируют эмоциональную реакцию на то или иное событие», — комментирует психолог Мария Максимова. «Ребенок узнает, что машины опасны, не из мультфильма о правилах дорожного движения, а по тому, как напрягается рука взрослого, который ведет его через улицу», — добавляет психотерапевт Екатерина Михайлова.

С раннего детства мы получаем от своих родителей определенный «набор» эмоций, которым бессознательно будем пользоваться в дальнейшем.

Свои или навязанные

Иногда окружающие просто вынуждают нас испытывать те или иные чувства. Так бывает, когда ребенок обязан радоваться поездке к строгой бабушке или выходным, проведенным с мачехой или отчимом, которых он не любит. Боясь разочаровать близких, ребенок так часто и так демонстративно проявляет свою радость, что в конечном итоге и сам забывает, что же он чувствует в действительности.

«Одна из самых распространенных ситуаций, в которых возникают навязанные эмоции, — появление в доме новорожденного брата или сестры. Нередко для старшего младенец — конкурент, крадущий у него часть родительской любви, — считает Сергей Баклушинский. — Поэтому старшие дети так часто испытывают гнев и агрессию по отношению к младшим, в то время как родители упорно настаивают: ты его любишь. Именно тогда возникают ситуации, о которых мне рассказывают уже выросшие пациенты: «Я так любила своего младшего братика… Только все время его роняла».

«Когда мы сталкиваемся с противоречивыми чувствами (например, с любовью и ненавистью к одному и тому же человеку), возникает острый внутренний конфликт, — добавляет Мария Максимова. — Чтобы разрешить его, эмоция, вызывающая наибольшее напряжение, автоматически загоняется в бессознательное, так что человек перестает ее ощущать». Этот психологический механизм называется «вытеснением». С одной стороны, он помогает сохранять внутреннее равновесие. С другой — вытесненные сильные эмоции служат идеальной почвой для возникновения невротических расстройств.

Сохранить свои приоритеты

«Лучший способ избежать чужого эмоционального влияния — внимательно прислушиваться к себе и анализировать собственные чувства», — убеждена психофизиолог Евгения Шехтер, кандидат психологических наук, преподаватель МГУ им. М.В.Ломоносова.

Psychologies: Как устроены наши эмоции?

Евгения Шехтер: Эмоции представляют собой сложную структуру. Их «начинка» — собственно чувство, наш неповторимый и уникальный внутренний опыт. Этому субъективному переживанию сопутствует целый набор физиологических реакций — например, когда от счастья у нас колотится сердце, а от страха по спине бегают мурашки. Для внешнего выражения своих переживаний мы пользуемся мимикой, жестами, голосом.

Этот язык тела — «оболочка» эмоции, самый независимый и произвольный ее компонент. Ведь чувство и то, как мы его выражаем, совпадают далеко не всегда: внешне невозмутимого человека вполне может переполнять гнев, а под показной доброжелательностью порой скрываются раздражение и неприязнь.

Чтобы безошибочно определить, радуется человек, огорчается или сердится, нам вовсе не обязательно хорошо его знать. Каков же принцип распознавания чужих эмоций?

Мы так хорошо понимаем мимику и жестикуляцию друг друга потому, что этот язык един для всего человечества, как едины и породившие его эмоции. Радость, страх, удивление, горе, гнев — эти базовые чувства все люди переживают и выражают схожим образом. Объясняя этот феномен, крупнейшие американские психологи Кэрролл Изард и Пол Экман предположили, что некоторым чувствам не надо обучаться — они даны нам изначально.

К моменту рождения в мозгу младенца уже сформированы простейшие нейронные сети, которые позволяют ему испытывать и проявлять базовые эмоции. Устойчивые нейронные структуры мозга отвечают также и за «телесный язык» чувства. При выражении эмоций у любого человека спонтанно срабатывает один и тот же набор мышц.

Если основные чувства так универсальны и присущи всем людям без исключения, откуда же берутся навязанные, «заемные» эмоции?

Мы легко считываем эмоции другого человека, а значит, так же легко можем ими «заразиться. Раз мы от природы способны испытывать одинаковые эмоции и одинаково их выражать, неудивительно, что наше состояние может согласоваться с эмоциональным состоянием другого человека. Эмоции резонируют — таково их свойство. А это означает, что их можно навязать.

Существуют ли методы защиты от чужого влияния?

У каждого из нас свои приоритеты. Необходимо понимать, так ли на самом деле важна ситуация, из-за которой мы волнуемся, и, следовательно, соответствуют ли наши переживания ее реальному значению. Внимательно прислушиваться к себе, соотносить наши чувства с событиями, их породившими, — вот лучший способ избежать ловушки чужих эмоций.

Они кажутся правдивее, чем есть

Ложные эмоции стали причиной серии судебных исков, возбужденных в США взрослыми дочерьми против своих уже немолодых отцов и других родственников-мужчин. Все эти женщины проходили психотерапию и во время сеансов «вспоминали» о сексуальном насилии, которому якобы подверглись в детстве. Каждая из них была убеждена в своей правоте, потому что могла восстановить в памяти такие сильные эмоции и яркие физические ощущения, которым невозможно было не поверить. Более того, в факт инцеста безоговорочно верили и их психотерапевты, однако позже в ходе судебных процессов выяснялось, что в большинстве случаев никакого насилия не было.

Одна из особенностей эмоций в том, что они могут возникать в ответ не только на реальную, но и на воображаемую ситуацию, что никак не сказывается на силе и искренности переживаний. «Мы считаем, чем ярче воспоминание детства, тем оно правдивее. Но это не так. Для ребенка не существует четкой границы между реальным миром и фантазией, — объясняет этот психологический феномен Сергей Баклушинский. — Наши фантазии также сопровождаются очень сильными эмоциями».

«Ребенок проходит в своем развитии стадию любви к родителю противоположного пола, — продолжает Мария Максимова. — Возвращаясь в прошлое на сеансах психотерапии, эти женщины выдавали свои тайные детские мечты за реальность. С другой стороны, скорее всего в детстве эти пациентки действительно подвергались насилию со стороны взрослых. Пусть не физическому, но не менее болезненному — эмоциональному».

Дети, живущие в семье, где есть какая-то недоговоренность или тайна, всегда чувствуют это. «Почему-то меняются выражения родительских лиц, внезапно обрывается невинный, казалось бы, разговор, и у ребенка тут же возникает ощущение, что здесь что-то не так», — говорит Екатерина Михайлова. Дети часто склонны относить напряжение и негативное настроение в семье на свой счет, а потому болезненное ощущение недосказанности может привести к тому, что ребенок припишет себе то, чего он не делал.

Сергей всю свою жизнь испытывал стыд и чувство вины: он был уверен, что когда-то совершил насилие над маленькой девочкой. В 36 лет он решился поговорить об этом с матерью и узнал, что в их семье действительно была жертва насилия — его тетя, а в роли насильника выступил его отец. Эти события произошли за год до рождения мальчика, и в его присутствии о них никто никогда не упоминал, однако семейная драма наложила отпечаток на отношения в семье. Подростком Сергей чувствовал, что от него скрывают что-то нехорошее, и решил, что мрачный семейный секрет связан с его личной историей.

«Ребенок воспринимает и присваивает эмоции родителей и близких, а затем строит на их основе собственные версии произошедшего. Наше прошлое передается через эмоции, которые мы воспринимаем в детстве, а позже считаем своими, — говорит Екатерина Михайлова. — Поэтому так важно быть осторожными в оценке давних событий: эмоциональная уверенность в перенесенной травме может свидетельствовать о том, что подобное событие действительно имело место, но при этом совершенно не обязательно, что оно случилось с нами или даже на нашей памяти».

От «чужих» эмоций можно освободиться

Мы считаем все живущие в нас эмоции своими потому, что они сопровождают нас всю жизнь и мы к ним привыкли. Но у «заимствованных» эмоций есть свои отличительные особенности. «Одна из них — избыточная яркость, слишком острая реакция на пустяковую, казалось бы, ситуацию, — поясняет Мария Максимова. — Вторая черта «чужих эмоций» — клишированность и стереотипность: попадая в одинаковые ситуации, человек всегда реагирует на них абсолютно одинаково. И наконец, третья их примета — нелогичность: когда мы не можем объяснить причину вспышек гнева, страха, чувства одиночества, однако регулярно переживаем эти эмоции, скорее всего они нам навязаны».

Улыбка — зеркало души

Помимо человека единственными существами, способными улыбаться, являются приматы. Демонстрируя зубы, они дают понять сородичам, что в их действиях не заложено никакой агрессии. По мнению голландского этолога Яна ван Хоффа, эта «улыбка» сугубо ритуальная, функциональная и не имеет отношения к чувствам.

Психолог Дэчер Келтнер из университета Беркли (США) убежден, что так улыбаться умеют и люди. Проведенное им исследование показало, что практически любому человеку присущи по меньшей мере два типа улыбки, которые отличаются друг от друга рядом формальных признаков. При улыбке первого типа действуют только мышцы, поднимающие уголки рта. Так улыбаются стюардессы, встречая пассажиров. «За ней не обязательно скрывается фальшь, — поясняет ученый. — Просто она служит скорее проявлением вежливости, чем отражением нашего состояния».

Вторая улыбка носит имя Дюшенна в честь французского невролога, впервые ее описавшего в XIX веке, и выражает наши подлинные эмоции. У человека, улыбающегося улыбкой Дюшенна, наряду с ротовыми задействованы и окологлазные мышцы: в результате их непроизвольного сокращения поднимаются нижние веки, а в углах глаз образуются складочки.

Освоение этих двух типов улыбки происходит в очень раннем возрасте: уже в 10 месяцев большинство младенцев улыбаются первым способом при встрече с незнакомцем и «дюшенновским» — при общении с матерью.

Велико искушение переложить ответственность за собственные «неправильные» и «неудобные» чувства на других и объявить их «чужими», не имеющими никакого отношения к нам самим. «Но эмоциональный «профиль» личности — это сложное переплетение врожденных особенностей психики, личной истории, воспитания, моделей взаимодействия с людьми, — объясняет Мария Максимова. — За годы жизни он меняется и становится неповторимым. Так что на нашу эмоциональность в равной степени влияют как опыт, так и генетика».

В наших силах избавиться от переживаний, которые на самом деле нам не принадлежат. Переосмыслив событие, изменив угол зрения, мы меняем и свое отношение к ситуации, а значит, она начинает вызывать у нас совсем другие чувства. Что мы выберем — гнев, страх или спокойствие, зависит исключительно от нас.

Текст:Екатерина ЖирицкаяИсточник фотографий:Getty Images

Новое на сайте

«Мама перестала за собой следить и требует много внимания. Как не раздражаться на нее?»

«Мужчина отказывается жениться, пока я не забеременею»

Четырехдневная рабочая неделя: как новый распорядок меняет жизнь сотрудников — шокирующие выводы ученых

Кризис среднего возраста у мужчин: как пережить без потерь и вырасти как личность

Как понять, что вы — нарциссическая жертва?

Бегство и соблазны: почему подростки начинают употреблять наркотики. 10 главных причин

«Постоянно сравниваю себя с друзьями и чувствую себя неполноценной. Что делать?»

Равносильно 10 сигаретам в день: как нас убивает одиночество — выводы ученых

Насколько универсальны наши эмоции?

Нет ничего лучше миграции, чтобы показать, как вещи, которые кажутся естественными, могут быть артефактами культуры. Когда я покинул Индию, чтобы поступить в колледж в Англии, я с удивлением обнаружил, что ущипнуть себя за кадык не означает, как я думал везде, «на мою честь». Я научился ожидать только насмешки при наклонах головы из стороны в сторону, которыми я выражал степень согласия или несогласия, и приучил себя придерживаться аристотелевской бинарной системы кивков и покачиваний.

Примерно в то же время я также узнал — из британской версии «Офиса», — что слово «съеживаться» может быть прилагательным, как во фразе « так что съеживаться». Оказалось, что существует немецкое слово, обозначающее чувство, вдохновленное Дэвидом Брентом, заставляющим съеживаться боссом, которого играет Рикки Жерве в сериале: Fremdschämen — смущение, которое испытываешь, когда другие люди, возможно, не осознавая этого, смущают себя. Может быть, обладая этими словами — «съежиться», Fremdschämen — только дал мне ярлыки для чувства, которое я уже хорошо знал. Или, может быть, изучение слов и умение определять чувства были частью одного и того же процесса. Может быть, не только мой словарный запас, но и мой эмоциональный диапазон был расширен в те первые месяцы в Англии.

У многих мигрантов есть такая история. В книге «Между нами: как культуры создают эмоции» (Нортон) голландский психолог Батья Мескита описывает свое недоумение перед приездом в Соединенные Штаты по поводу использования английского слова «дистресс». Был ли он «ближе к голландскому angst («беспокойство/страх»), — задавалась она вопросом, — или ближе к голландскому verdriet/wanhoop («печаль/отчаяние»)?» Ей потребовалось время, чтобы почувствовать себя как дома при этом слове: «Теперь я больше не рисую пробел, когда используется это слово. Я знаю и , когда ощущается страдание, и то, что может ощущаться при переживании страданий. Бедствие стало для меня «эмоцией».

Для Мескиты это пример более широкой, упускаемой из виду реальности: эмоции — это не просто естественные подъемы нашей психики — это конструкции, которые мы наследуем от наших сообществ. Она призывает нас выйти за рамки работы более ранних исследователей, которые стремились определить небольшой набор «запрограммированных» эмоций, которые были универсальными и, предположительно, эволюционно адаптивными. (Обычные кандидаты: гнев, страх, отвращение, удивление, счастье, печаль.) Сама Мескита однажды признала, что, как она пишет, «эмоциональная жизнь людей различна, но сами эмоции одинаковы». Ее исследование изначально искало различия в другом: в языке эмоций, в формах и интенсивности их выражения, в их социальном значении.

Однако со временем ее убежденность начала ослабевать. «Что бы это значило, если бы эмоции были одинаковыми?» она спрашивает. Работая с турецкими и суринамскими иммигрантами в Нидерландах, а позже сама будучи иммигранткой в ​​Соединенных Штатах, она пришла к выводу, что идея культурно инвариантного ядра базовых эмоций была скорее идеологией, чем научной истиной. Во-первых, отмечает Мескита, «не во всех языках есть слово для обозначения самой эмоции».

Как насчет слов для обозначения определенных чувств? «Если бы мы нашли слова для гнев , страх , печаль и счастье везде, — пишет она, — это может быть признаком того, что язык «разрезает природу по суставам». Эта последняя фраза, столь любимая философами, перекликается с линия в «Федре» Платона. Он выражает надежду на то, что наши человеческие понятия соответствуют чему-то «вовне», естественным видам, которые существуют независимо от того, что мы о них думаем или говорим. Биолог Эрнст Майр считал, что концепции видов в биологии соединяются таким образом. На него произвел впечатление тот факт, что «туземцы каменного века в горах Новой Гвинеи признают за виды точно такие же сущности природы, как и западный ученый». Являются ли «гнев» и «страх» похожими на приведенные Майром примеры синиц и малиновок?

Здесь Мескита, присоединившись к своему бывшему соавтору Лизе Фельдман Барретт и другим современным конструкционистам, использует лингвистические данные, чтобы подорвать универсалистский взгляд на эмоции. В японском языке, отмечает Мескита, есть одно слово haji , означающее одновременно «стыд» и «смущение»; на самом деле, многие языки (включая мой родной язык, тамильский) не делают такого различия. Слово бедуинов хашам означает не только стыд и смущение, но также застенчивость и респектабельность. У илонготов Филиппин есть слово, betang , что касается всего этого, а также благоговения и послушания.

Становится хуже. По словам Мескиты, «на китайском языке нет хорошего перевода слова «самоуважение». Она говорит нам, что носители лугандского языка в Восточной Африке «используют одно и то же слово, okusunguwala , для «гнева» и «печали». до амаэ: «полная зависимость от заботливой снисходительности опекуна». Когда японский психоаналитик Такео Дои рассказал своему коллеге об этой необъяснимой лакуне, тот воскликнул: «Да ведь это делает даже щенок». Мескита заключает, что «языки очень по-разному организуют область и проводят как разные виды, так и разное количество различий».

В книге Мескиты жители Запада поддались способу мышления, достаточно распространенному, чтобы стать героем фильма Pixar. В «Головоломке» маленькая девочка Райли показана с разумом, населенным пятью эмоциями — Радостью, Печалью, Страхом, Отвращением и Гневом, — каждой из которых назначен аватар. Гнев, конечно, красный. Горячий разговор между Райли и ее родителями представлен в виде активации одинаковых красных фигур у каждого из них. «Головоломка» захватывает с некоторым визуальным чутьем то, что Мескита называет МАЙНА модель эмоций, модель, в которой эмоции являются «Ментальными, ВНУТРИ человека и Эссенциалистскими», т. е. всегда обладающими одними и теми же свойствами.

В отрывке, где она излагает свои методы работы, она рассказывает нам о некоторых эмпирических результатах, которые ее озадачили. Когда ее попросили перечислить «слова для эмоций», ее респонденты из турецких и суринамских семей были особенно склонны перечислять слова, относящиеся к поведению. И поэтому слова «смех» появлялись чаще, чем «радость», а «плач» — чаще, чем «грусть». Некоторые мыслительные термины для «кричать» и «помощь» были эмоциональными словами. Все это установило для Мескиты, что «культурные различия выходят за рамки семантики»; что эмоции живут «между» людьми, а не «внутри»» 9. 0003

Мескита хочет, чтобы мы рассмотрели эту альтернативную модель. Вместо того, чтобы рассматривать эмоции как ментальные и «внутренние», возможно, нам следует понимать их «как действия, происходящие между людьми: действия, которые приспосабливаются к текущей ситуации», а не «как психические состояния внутри человека». Вместо того, чтобы рассматривать эмоции как завещанные биологией, мы могли бы рассматривать их как приобретенные: «привитые нам нашими родителями и другими культурными агентами» или «обусловленные повторяющимся опытом в наших культурах». В этой модели эмоций они находятся «вне личности, связаны с отношениями и расположены» — 9.0005 НАШИ .

Для Мескиты модель эмоций MINE естественно сочетается с индивидуалистической ориентацией Запада, в то время как «глобально более распространенная» модель OURS принадлежит коллективистскому подходу незападных, неиндустриальных обществ. Как и следовало ожидать, контраст очень не в пользу Запада. Японские спортсмены, опрошенные после соревнований, «сообщили о гораздо большем количестве эмоций в контексте отношений» по сравнению с американскими спортсменами. Западные общества, размещая эмоции внутри, а не снаружи, затруднили понимание, не говоря уже о том, чтобы сочувствовать другим способам испытывать или «делать» эмоции.

Одной из причин, по которой люди сопротивляются представлению о том, что эмоции могут быть разными в разных культурах, Мескита признает, является стремление к инклюзивности: беспокоит то, что «говорить, что люди из других групп или культур имеют разные эмоции, равносильно отрицанию их человечности. ” Наоборот, утверждает она: упорство в культурной неизменности имеет тенденцию к исключению. Модель MINE , затемняя незападные способы говорить об эмоциях и понимать их, в конечном итоге подразумевает, что то, что есть у незападных людей, на самом деле должно быть чем-то иным, чем эмоции. И поэтому инклюзивисты, утверждает она, заканчивают тем, что относятся к тем, кто отличается, как к нечеловеческим. Она считает, что только признавая, что эмоции культурно специфичны, мы можем по-настоящему понять людей, с которыми мы делим эту планету. Соответственно, она предлагает рецепт: «Не думайте, что человек, который ведет себя не так, как вы ожидаете, подавляет свои подлинные, настоящие эмоции. Просить.»

Критическая тенденция, которую представляет книга Мескиты, бросила длинную тень на интеллектуальную культуру Запада в прошлом столетии. Там, где мы наивно полагали человеческие универсалии, критики — антропологи, философы, а теперь, кажется, и психологи — призывают нас видеть многообразие, относительность, «несоизмеримость парадигм» и «радикальную инаковость». Перевод между эмоциональными лексиконами разных языков, который мы считали повседневным занятием, кажется невыполнимой задачей. Даже наши самые глубокие чувства оказываются свободными от формирующей руки языка и условностей.

Психологические исследования Мескиты, как и более ранние работы по антропологии и социолингвистике, на которые она опирается, явно нацелены на то, чтобы ниспровергнуть ортодоксальные теории эмоций, как академические теории, так и «народную теорию», которая подразумевается в том, как мы говорим о наших эмоциях. А там это что-то напутали в тех теориях. Просто такие конструкционисты, как Мескита, плененные собственной теорией, могут предлагать неверный диагноз и неверный курс лечения.

Начните с ее парада социолингвистических примеров. Интерпретация их Мескитой соответствует тому, что в подобных случаях было названо «лексической ошибкой». Что мы должны вынести из того факта, что в другом языке нет других слов для обозначения стыда и смущения? Что его говорящие не могут знать, какие ситуации требуют каких эмоций? Превращается ли мое смущение из-за расстегнутой молнии в стыд, когда я нахожусь рядом с другими говорящими на тамильском языке? Мой стыд из-за того, что я забыл о дне рождения моей матери, превратился в смущение? Если уж на то пошло, все ли мои английские друзья твердо понимают это различие? (Попробуйте сделать это сами.)

В английском есть одно слово для обозначения тоски по дому. Как и немецкий ( Heimweh ). А вот французского нет. Делает ли это боль французского эмигранта от недопеченного круассана менее острой, чем боль англичанина в Нью-Йорке перед чашкой теплого чая?

Мескита много говорит о том, что у Луганды есть одно слово, обозначающее гнев и печаль. Разве английский термин «расстроен» не имеет такого же диапазона? (Носители луганды оспаривают ее рассказ и отмечают, что язык легко отмечает различие между ними.) Английское слово «скромность» охватывает почти тот же диапазон, что и бедуинское 9.0005 hasham , и умный переводчик может найти способы заставить нас увидеть диапазон илонготского betang , который можно использовать для обозначения «Я недостоин!» чувство застенчивости или подчинения. Практика перевода, осуществляемая ежедневно миллионами мигрантов, рассказывающих о своем опыте, должна дать нам больше надежды на то, что мы можем сказать словами, которые у нас есть.

10 причин, по которым важно говорить о своих чувствах от Feelmo

Слишком многие из нас склонны игнорировать свои чувства и страдать в одиночестве, когда противоположное гораздо эффективнее. Мы собрали 10 причин, почему стоит говорить о своих чувствах, а не замалчивать. Мы надеемся, что вы вспомните об этом в следующий раз, когда будете держаться за свои чувства и будете думать, что делать.

1. Чувства не исчезают волшебным образом только потому, что вы их игнорируете. Это не работает (поверьте мне! Я пытаюсь уже более 30 лет). Чувства не исчезают. Вместо этого столкнуться с ними лицом к лицу, поговорив о них с доверенным другом, членом семьи или квалифицированным терапевтом, — это одна из самых успешных стратегий для того, чтобы справиться с тем, что с вами происходит. Как пишет британский Фонд психического здоровья, «говорить о своих чувствах — это не признак слабости. Это часть того, чтобы взять на себя ответственность за свое благополучие и делать все возможное, чтобы оставаться здоровым».

2. Говоря о своих чувствах, вы подтверждаете

. Говоря о своих чувствах, вы подтверждаете, что то, что вы испытываете, реально и что-то значит для вас. Если вы расстроены из-за чего-то, это потому, что вы заботитесь об этом. Попытка игнорировать это чувство обесценит ваш опыт и ваши ценности. Вместо этого, признавая и пытаясь понять свои чувства, вы узнаете, что для вас важно, и сможете жить более полноценной жизнью в соответствии со своими ценностями.

3. Исследования показали, что разговоры о чувствах снижают их интенсивность

Психологи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе доказали то, что мы все время подозревали, что разговоры о чувствах приносят облегчение. С помощью изображений мозга исследователи обнаружили, что простое выражение чувств словами снижает активность миндалевидного тела, одной из основных областей мозга, связанных с обработкой эмоциональных реакций, а это означает, что интенсивность эмоции снижается.

4. Вас лучше поймут и поддержат

Вы когда-нибудь хотели поддержать друга, но не знали как? Как часто вы хотели, чтобы они поделились тем, что у них происходит, что им нужно? А теперь подумайте, что вы склонны чувствовать… вы когда-нибудь сдерживались от того, чтобы поделиться своими чувствами, даже когда ваши друзья ясно видят, что вам нужна помощь? Делясь своими чувствами и тем, что вам нужно, вы приглашаете людей, которые заботятся о вас, поддержать вас так, как вы хотите, чтобы вас поддерживали.

5. Помогает оставаться в настоящем

При сильных чувствах, особенно таких, как беспокойство и неуверенность, легко застрять в размышлениях; как будто ваш мозг одержимо обдумывает вопрос, переживает то, что произошло, или представляет, что может произойти. Если вы откроетесь другу, вы вернетесь к настоящему и к более продуктивному мышлению, которое на самом деле позволит вам что-то сделать с этим чувством.

6. По-новому взгляните на ситуацию или чувства, с которыми вы боретесь

У ваших друзей был другой опыт, чем у вас, и они увидят одну и ту же ситуацию иначе, чем вы. Делясь своей борьбой, чувствами и мыслями, вы можете по-новому взглянуть на ситуацию и более объективно проанализировать ситуацию. (Подробнее об этом вы можете прочитать в другой нашей статье «Вы не центр Вселенной».)

7. Осознайте, что вы не одиноки в своих неприятных чувствах.

Когда вас посещают тяжелые чувства, легко почувствовать себя одиноким. Как будто ты единственный, кто страдает (особенно если ты проводишь какое-то время в социальных сетях!). Когда вы рассказываете о том, что происходит с вами, высока вероятность того, что ваши друзья ответят и поделятся, что они тоже чувствуют или чувствовали то же, что и вы. Открытость побуждает других быть более честными в своих трудностях, позволяя вам строить более крепкие, здоровые и поддерживающие отношения.

8. Избегайте того, чтобы чувства раздувались и становились более интенсивными

Чувства — это сигналы мозга, направленные на то, чтобы помочь нам выжить. Чувства страха возникают, когда мы должны быть осторожны, радости и волнения, когда мы чувствуем себя счастливыми, и беспокойства, когда приближается что-то важное для нас. Эти сигналы не всегда точны или полны, но это не значит, что мы можем полностью их игнорировать. Как предупреждает лицензированный клинический социальный работник Хилари Джейкобс Хендел, «когда разум препятствует потоку эмоций, потому что они слишком подавляющие или слишком противоречивые, это создает стресс для разума и тела, создавая психологический дистресс и симптомы». (через Время). Иными словами, игнорируемые чувства имеют тенденцию становиться более интенсивными и проявляться по-новому. Интересно, что Национальный институт здравоохранения и передового опыта в Соединенном Королевстве недавно обновил свои рекомендации и предложил людям, страдающим от хронической боли по неизвестной причине, обращаться к физическим и психологическим методам лечения, а не к болеутоляющим средствам (подробнее).

9. Помогите n

упорядочить психиатрическую помощь

Это, вероятно, не входит в ваш список приоритетов, когда вы колеблетесь, делиться ли своими чувствами или нет, но знайте, что каждый разговор о вашей борьбе постепенно утихает на всепроникающей стигматизации психического здоровья. Раскрывая и рассказывая о своих уязвимостях, вы поощряете своих слушателей делать то же самое, и вместе вы помогаете нормализовать поиск и получение психиатрической помощи и поддержки.

10. Делиться — значит заботиться

Предыдущие причины в основном предполагали, что чувства, которыми мы не решаемся поделиться, неприятны, но даже приятными чувствами делиться может быть неприятно. Как часто вы воздерживались от того, чтобы делиться, потому что не хотели показаться хвастливыми, привлекать к себе внимание или волноваться, когда другие этого не делают? В таких случаях вспомните шведскую пословицу:

Общая радость — двойная радость; разделенная скорбь — это половина печали

Теперь, когда вы знаете, почему так важно говорить о своих чувствах, как вы на самом деле начинаете эти, иногда трудные, разговоры? Мы поделимся своими мыслями по этому поводу в следующей статье. А пока ознакомьтесь с этими двумя полезными для нас ресурсами: «Почему разговор о наших проблемах так помогает (и как это сделать)» из «Нью-Йорк Таймс» и «Разговор о своих чувствах: что можно и чего нельзя делать».

Мы пропустили какую-то причину? Напишите нам в Instagram, @feelmoapp, и дайте нам знать!

Пс. Если вам трудно говорить о своих чувствах, Feelmo может помочь! Исследователь эмоций Feelmo с более чем 400 словами для чувств на выбор поможет вам определить точные слова для описания ваших чувств, а клинически обоснованные рефлексивные действия помогут вам исследовать свои чувства и раскрыть сообщения, которые они пытаются вам передать.