Научные конструкции вселенной и философские представления о месте человека в космосе: Научные конструкции Вселенной и философские представления о месте человека в мире

Содержание

Научные конструкции Вселенной и философские представления о месте человека в мире

В ином аспекте эта же трудность принимает форму другого сомнения. Бог религиозной веры, источник личного спасения необходимо есть живая личность. Но, по-видимому, из всех категориальных форм, в которых может мыслиться центральное философское понятие первоосновы бытия, наименее подходящей является именно форма живой личности. Мыслится ли Бог в философии как субстанция мира или как его первопричина, как всеединая вечность или как творческая сила развития, как мировой разум или как жизнь, он есть, во всяком случае, что-то безличное, какое-то в известной мере всегда пантеистически-мирообъемлющее начало, в котором философия, не изменяя своей задачи постижения и логического осмысления бытия и не приспособляясь искусственно к требованиям религиозного чувства, не может усмотреть антропоморфных черт живой, карающей и любящей личности, необходимых для религиозного отношения к Богу. Роковым образом, независимо от содержания отдельной философской системы, Бог философии носит на себе печать своей зависимости от нужд отвлеченной мысли и именно поэтому есть для религиозного чувства лишь иллюзорный суррогат истинного Бога — мертвый камень вместо хлеба, насыщающего голод религиозной души, или, в лучшем случае, ни к чему не нужная, туманная, бесплотная тень того истинно-сущего, которым во всей полноте и жизненности Его реальности уже обладает непосредственная религиозная вера. В основе обоих сомнений лежит в конечном счете, как уже указано, одна трудность; и надо признать, что это есть действительно серьезная трудность — одна из глубочайших и важнейших философских проблем,- в отличие от того легкоразрешимого противоречия, с которым мы имели дело выше и которое вытекало лишь из поверхностных и совершенно ложных банальных представлений о сущности философии и религии. Трудность эта сводится к вопросу: может ли философия, которая есть постижение бытия в логической форме понятия, вместе с тем не быть рационализмом? Заслуживает внимания, что этот вопрос является решающим не только для согласования философии и религии, но и для возможности самой философии.

В самом деле, философия, с одной стороны, есть постижение бытие в системе понятий и, с другой стороны, постижение его из его абсолютной и всеобъемлющей первоосновы. Но понятие есть всегда нечто относительное и ограниченное; как же возможно выразить абсолютное в формах относительного, овладеть бесконечным, уловив его в сети конечного? Как можно — проще говоря — постичь непостижимое? Казалось бы, мы стоим перед роковой дилеммой: либо мы ищем само абсолютное, выходящее за пределы всего конечного и — тем самым — логически выразимого, и тогда мы не можем действительно постичь и логически зафиксировать; либо же мы ищем только логическую систему понятий и тогда всегда пребываем в сфере только относительного, частного, производного, не доходя до подлинной первоосновы и целостного всеединства бытия. В обоих случаях задача философии остается неосуществленной.

Немало философских систем терпело крушение на этой трудности . Но в своей основной магистрали философия давно уже сосчиталась с этой трудностью и принципиально преодолела ее. Философия постигает — и тем самым отчетливо логически выражает — абсолютное через непосредственное усмотрение и логическую фиксацию его эминентной, превышающей логическое понятие, формы. Мы лишены возможности дать здесь подробное логическое разъяснение этого глубочайшего и вместе с тем аксиоматически-самоочевидного соотношения; мы можем лишь в немногих словах навести мысль читателя на раскрывающуюся здесь связь. Усмотрение абсолютной, всеобъемлющей природы бытия, выходящей за пределы ограниченности и относительности всего логически фиксированного, есть именно логически адекватное ее усмотрение. Или, иными словами: именно логически зрелая мысль, достигшая последней ясности, усматривая неисчерпаемость и бесконечность абсолютного, его основополагающее отличие от всего рационально выразимого, смиренно признавая, поэтому ограниченность достижений разума перед лицом истинного бытия, именно в открытом и ясном сознании этого соотношения и только в нем одном, преодолевает ограниченность разума и овладевает превосходящим его силы объектом.

Где человек, предаваясь гордыне знания, мнит, что своим знанием он исчерпал предмет, там нет именно первого условия знания — ясного видения его предмета; ибо где есть это видение, т. е. где — тем самым — есть знание, там есть и очевидное усмотрение неполноты и незаконченности знания. Подлинно усмотренное знание всегда сопровождается тем чувством, которое классически выразил гениальный творец математической системы Вселенной Ньютон в словах, что он представляется самому себе ребенком, собирающим отдельные ракушки на берегу безграничного и неисследимого океана. И наоборот, то глупое самомнение, которому бытие представляется ограниченной и плоской складной картинкой, легко и до конца исчерпаемой в немногих формулах, не только содержит незаконное преувеличение значения всякого достигнутого знания, но есть просто совершенная слепота, при которой не может быть сделан даже и первый шаг знания.Этим разъяснением условия возможности самой философии сразу же устраняется, по крайней мере, первое из указанных двух сомнений в отношении между философским богопознанием и религиозным чувством.

В каких бы понятиях ни выражала отвлеченная философская мысль свое познание Бога, ее основной интуицией и тем самым ее высшим и верховным понятием остается чисто религиозная идея безмерности, неисчерпаемой глубинности и таинственности Бога; и, в сущности, вся остальная система понятий имеет своим последним назначением приблизить мысль к уловлению именно этой сверхконечной и сверхрацнональной природы Бога, конституирующей Его абсолютность. Обычное заблуждение в понимании соотношения между философией и религией в этом пункте состоит в том, что чувство тайны представляется условием, преграждающим познавательное проникновение, и, наоборот, страсть к познанию — силой, разрушающей смиренное чувство тайны и поэтому благоприятствующей самомнению атеизма. В действительности, напротив, религиозное чувство тайны и глубинности бытия есть первое и необходимое условие развития философии, тогда как самомнение атеизма в корне убивает самый инстинкт философствования и есть в такой же мере отрицание философии, как и религии.

Возможность и даже частные случаи промежуточных форм — недостаточности философской энергии благодаря чему мысль, непроникая до последней глубины, останавливается на полпути, ставит себе здесь последние грани и, упрощая бытие, благоприятствует полуневерию или бедности и схематичности религиозного сознания,- конечно, не опровергает, а скорее подтверждает основное, разъясненное нами соотношение. Идущая в настоящее время борьба между умами, так сказать. глубинными, т. е. ощущающими глубину и бесконечную сложность жизни, и умами плоскими, воображающими, что жизнь легко можно, как карточный домик, разобрать на части и снова сложить по своему усмотрению, есть в такой же мере борьба за религиозное, как и за философское, миропонимание.

Этим обретен и путь к разрешению второго сомнения. Правда, поскольку мы его выразим в грубой и логически твердой формуле, по которой Бог веры есть человекоподобная личность. Бог философии — безличный абсолют, оно кажется совершенно непреодолимым.

Но в этом повинна только односторонность и логическая упрощенность самой формулы. Ни Бог религии, ни Бог философии не есть то простое и однозначное содержание, к которому Его сводит эта формула, именно потому, что Он есть прежде всего неисследимая глубина и неисчерпаемое богатство. Он есть полнота всех определений, ибо стоит превыше каждого из них в отдельности; и потому одно определение не противоречит в Нем другому — под условием, что каждое из них берется в надлежащем смысле, не как исчерпывающее адекватное знание самой Его сущности, а именно лишь как уяснение одной из Его сторон, имеющее — в силу коренного единства Его сущности — лишь символическое значение для определения целого. Ведь и Бог религиозной веры содержит — при первой же попытке какого-либо одностороннего Его определения — множество противоречий, которые в действительности суть не противоречия, а антиномии, согласимые в высшем, сверхрациональном единстве. С другой стороны, философское богопознание лишь мнимым образом приковано к указанному безличному и как бы бесформенному понятию Бога как некоего лишь всеобъемлющего начала.

Кажущаяся неизбежность этой тенденции вытекает лишь из одностороннего ограничения задачи философии теоретическим миропостижением. Если мы вспомним и будем иметь в виду, что задача философии этим не исчерпывается, а требует целостного осмысления бытия во всей его живой полноте и глубине, объемлющей как один из основных его моментов реальность духовной жизни со всеми ее нравственными и религиозными запросами и проблемами,- если мы вспомним необходимость таких философских проблем, как проблема добра и зла, теодицеи, отношения между нравственным идеалом и действительностью, свободой и необходимостью, разумом и слепотой природных сил,- то мы поймем, что высшее уясняющее единство, которого ищет философия, есть не одно лишь безличное единство. упорядочивающее картину объективного мирового бытия, а действительно целостное всеединство жизни в самом глубоком и всеобъемлющем смысле этого понятия. Все дело в том, что подлинная философия, могущая осуществить свое назначение, должна исходить из действительного, то есть абсолютно полного и конкретного всеединства, а не из мнимого, по существу, лишь частичного и отвлеченного единства системы объективного бытия.

А это значит, что последний источник и критерий философского знания есть одна лишь бесстрастная, чисто созерцательная интуиция объективного бытия, а целостный живой и духовный опыт — осмысляющее опытное изживание последних глубин жизни. Вся совокупность мучительных сомнений, исканий и достижений религиозного опыта, объединимая в теме “о смысле жизни”,- проблема вины, возмездия и прощения, личной ответственности и человеческого бессилия, предопределения и свободы, реальности зла и благости именно Сущего, хрупкости эмпирического существования и неуничтожимости личности — входит как законная и необходимая тема в состав онтологии, заслуживающей своего имени учения о бытии. Стоит только памятовать об этом первичном и основном бытии, сосредоточиться на нем и именно в нем видеть последний критерий знания, чтобы все соотношение, которое с первого взгляда кажется запутанным и почти неразрешимым, стало — по крайней мере, в принципе — до самоочевидности ясным.

Существуют не две истины, а только одна — и она там, где есть максимальная полнота и конкретность. Главное все же в том, чтобы иметь живой опыт самой реальности. Лишь там, где религия принимает догматы веры не за символические и таинственные обозначения божественной природы, а за законченные и исчерпывающие адекватные Его раскрытия, превращая их тем в односторонние логические определения, или где философия мнит в отвлеченной системе готовых формул определить до конца последние глубины реальности,- лишь там возможны — и даже неизбежны — конфликты между философией и религией. Внутренняя связь и интимное сродство философии и религии были больше всего затуманены наивно-дерзновенными попытками рационализации догматов веры, компрометирующими и философию и религию. Таинственные и многозначительные религиозные интуиции — плод духовного опыта религиозных гениев и соборного религиозного сознания,- почти недоступные по своей глубине неискушенному опыту среднего человека, обсуждаются иногда — и при их обосновании, и при их опровержении — как простые истины, значение которых доступно здравому смыслу и может быть установлено простейшим логическим анализом.

Философское знание по своим достижениям необходимо отстает от достижений непосредственного религиозного проникновения в глубины бытия. На это есть существенные основания, коренящиеся в самой природе обеих духовных деятельностей. Прежде всего, религиозная вера, будучи живым, непосредственным ощущением и переживанием Божества, не нуждается для своих достижений в тяжкой умственной работе рационального разъяснения и обоснования своих истин. Кроме того, хотя религия, как указано выше, и содержит необходимо, в качестве своей основной опорной точки, момент непосредственного личного усмотрения истинности, она совсем не нуждается в том, чтобы это непосредственное усмотрение распространялось на все содержание религиозной веры. Напротив, для нее характерно, что этот момент непосредственной очевидности присущ восприятию правдивости, безусловной истинности источника откровения — будет ли то самое Божество или тот или иной посредник между Богом и человеком,- в силу чего содержание откровения приобретает косвенную достоверность истины, сообщенную самоочевидно достоверным свидетелем.

Поэтому-то достоянием личной веры может быть — и даже необходимо бывает — содержание соборного религиозного опыта, со всеми входящими в его состав достижениями религиозных гениев. Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знания логическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества. Лишь полнота и многообразие философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений — но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весь религиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности.

И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно .философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих — вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным,- смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.

3.Научные конструкции Вселенной и философские представления о месте человека в мире.

Проблема начала вселенной, подобна старому вопросу: что произошло первым цыпленок или яйцо. Другими словами, какая сила создала вселенную. И что создало эту силу. Или возможно, вселенная, или сила, которая создавало все это, существовали всегда, и не имели начала.

Вселенная бесконечна во времени и пространстве. Каждая частичка вселенной

имеет свое начало и конец, как во времени, так и в пространстве, но вся Вселенная бесконечна и вечна, так как она является вечно самодвижущейся материей.

Вселенная — это всё существующее. От мельчайших пылинок и атомов до огромных скоплений вещества звездных миров и звездных систем. Вплоть до недавнего времени, ученые имели тенденцию не касаться вопросов таких сфер потому, что они принадлежали к метафизике или религии, а не к науке. Тем не менее, в последнее время возникло учение о том, что законы науки могут быть даже в начале вселенной. В этом случае, вселенная могла определяться полностью Законами Науки.

Таким образом, перед учеными вставала проблема выбора между верой в бога и материальной верой. Они еще не знали первопричин происхождения вселенной, так как у них не было в то время достаточной научной базы. Вера в Бога была более предпочтительна. Исторически христианство было старше, чем наука и естественно немногие воспринимали науку серьезно, но со временем она набирала силу, и все чаще люди поворачивали голову в ее сторону. Тайна в науке — это то, что наука не может объяснить, как она не может объяснить то, что было до большого взрыва. Ведь все, что происходило до момента возникновения вселенной, точки сингулярности, не обсуждается – это догма. А непознанное в науке — это та тайна, которая в ближайшее время не может быть раскрыта.

В момент, который был назван Большим Взрывом, плотность вселенной была равна 1000 000 г/м (куб), а температура равнялась 10 в 32 степени градусов С. Этот момент был назван точкой сингулярности, то есть была точка, было начало, возникла масса, абсолютное пространство и все законы, которым сейчас подчиняется вселенная.

Бог сотворил мир за шесть дней, но если исходить из теории Большого Взрыва, возраст образования вселенной равен примерно 15-20 млрд. лет. Сейчас теоретические физики пытаются, как бы свернуть вселенную, чтобы точнее узнать ее возраст. Но для нас же важен сам факт, что вселенная имела начало.

Если исходить из фактов, то теория Большого Взрыва кажется очень убедительной, но так как мы до сих пор не знаем, что же было до него, это напускает немного тумана на эту проблему. Но все-таки наука продвинулась гораздо дальше, чем это было раньше и как любая революционная теория, теория Большого Взрыва дает хороший толчок развитию научной мысли. Модель «горячей» Вселенной, сопряженная с концепцией «Большого взрыва», является наиболее распространенной в настоящее время и требует особого внимания и осмысления.

Согласно концепции «Большого взрыва», Вселенная возникла из одной точки,

радиусом равной нулю, но с плотностью равной бесконечности. Что это за точка, именуемая сингулярностью, каким образом из ничего появляется вся неисчерпаемая Вселенная и что находится за пределами сингулярности — об этом сторонники и пропагандисты данной гипотезы умалчивают. «Большой взрыв» произошел 10-20 миллиардов лет назад (точный возраст зависит от величины постоянной Хаббла, вводимой в соответствующую формулу). Эта величина, в свою очередь, может иметь различные значения в зависимости от методов, применяемых для измерения расстояния от Земли до галактик.

Похоже на то, что в теперешней интеллектуальной атмосфере огромным преимуществом космологии «Большого взрыва» служит то, что она является оскорблением здравого смысла. Когда ученые сражаются против астрологических бессмыслий вне стен «храмов науки», неплохо было бы припомнить, что в самих этих стенах подчас культивируется худшая бессмыслица. В рамках теории «Большого взрыва» отрицается вечность и бесконечность Вселенной, так как Вселенная имела начало во времени и по прошествии даже максимального срока в 20 миллиардов лет успела расшириться (раздуться) на ограниченное расстояние. Что находится за пределами радиуса расширяющейся Вселенной — тоже запретная тема для обсуждения. Обычно отделываются ничего не объясняющими утверждениями, смысл которых примерно следующий: Вселенная такова, потому что это вытекает из математических формул.

Итак, модель «Большого взрыва» — всего лишь одна из возможных воображаемых конструкций, плод игры теоретической мысли.

Философские представления о месте человека в мире.

Философы античности, особенно натурфилософы, рассматривали человека как образ космоса, как «малый мир», микрокосм. Эта точка зрения, конечно, на новой основе, воспроизводится и в наши дни. Человек ведь действительно часть космоса. Не случайно магнитные бури доставляют нам столько хлопот. Мы — люди Солнца, без Солнца нам плохо. Но оно не должно быть слишком близко к нам. Ученые предсказывают, что Солнце в своем развитии достигнет стадии «красного гиганта» и поглотит Землю. Что будет с родом человеческим?

Научные конструкции Вселенной и философские представления о месте человека в мире.

— Студопедия

Поделись

УЧЕБНОЕ ЗАНЯТИЕ

по дисциплине Основы философии

специальности 23.02.03 Техническое обслуживание и ремонт автомобильного транспорта

Группа ТО – 183

02.06.2020

Преподаватель: Столярова Н.В.

Воронеж 2020

Г.

Тема лекции: Объективный мир и его картина. Философские представления о месте человека в космосе.

Цель занятия: выявить основные представления о месте человека и космоса в воззрениях философских школ..

Научные конструкции Вселенной и философские представления о месте человека в мире.

Вселенная бесконечна во времени и пространстве. Каждая частичка вселенной

Согласно концепции «Большого взрыва», Вселенная возникла из одной точки,

Философские представления о месте человека в мире.

Начиная с Сократа философы античности считали человека двойственным существом, состоящим из тела и души. Платон соотносил душу с идеей, Аристотель считал душу формой.

В средневековой философии главное размежевание проходит не столько между телом и душой человека, сколько между «плотским человеком» и «духовным человеком». Природа человека понимается как трехчастная: тело — душа — дух. Духовность человека состоит в его совести, совести с Богом, реализуется в высоких чувствах Веры, Надежды и Любви.

Философский стиль православия восходит к Платону и Плотину, в нем много интуитивно-чувственного, подчеркивания единства истины, красоты и добра, без установления в этом триединстве, равно как в триединстве Бога-отца, Бога-сына и Бога-Святого Духа, каких-либо приоритетов.

Философский стиль католицизма восходит к Аристотелю, Августину и Фоме Аквинскому. По сравнению с православием здесь больше рационального, человек понимается как субъект воли.

В Новое время специфика человека усматривается в разуме, в мышлении, рациональности. Ясное содержание души — это сознание. Такова позиция Декарта. Кант привносит в эту концепцию много нового, но и он ставит в конечном счете превыше других познавательные способности, каковых у него три — рассудок, способность суждения, разум.

В Новое же время наряду с только что рассмотренной концепцией «хомо сапиенс» (человек разумный) господствующие высоты завоевывает концепция «хомо фабер» (человек деятельный). Главное в человеке — это реализация способности к действию. Либо просто утверждается, что суть каждого отдельного человека состоит в его действиях, либо это действие, как у Маркса, понимается в общественном смысле. Главное в обществе — труд (деятельность), а отдельный человек есть «атом» общества, в котором «пересекаются» всеобщественные отношения.

Последнее изобретение философии Нового времени -это «сверхчеловек» Ницше. Теперь разум понимается как болезнь, заблуждение, омертвляющее человека. Во главу угла ставится страсть, лидерство, вино, курение, буйство фантазии и импровизации, протест против послушания и вообще всякой хилости.

Философия XX века продолжает поиск подлинности человека. Феноменолог Гуссерль провозглашает подлинной природой человека опыт его сознания — образование эйдосов, понимание в соответствии с ними мира предметов, жизни.

Герменевтики считают, что истинность человека реализуется в его существовании в мире, понимании мира, преодолении потаенности вещи, слияния ее границ с границами человека, каковыми выступают его временность, забота, страх и реализуемая в этой связи активность.

Философы-аналитики видят в человеке существо, активно реализующее свои языковые способности.

Согласно постмодернистам, человек — существо, бунтующее в поисках возвышенного и избавления от удушающих объятий однообразного, одномерного, скучного, коллективного, тоталитарного. Человек может понять существующие общественные нормы лишь в том случае, если он постоянно от них отодвигается, иначе говоря, деконструирует их.

Человек — это соотношение внутреннего и внешнего. Духовный мир человека это его внутренняя жизнь, но она символизируется в различных формах деятельности, в игре, труде, художественном творчестве. В итоге человек оказывается существом общественным.

Вопросы к лекции :

1. Что такое объективный мир и его картина?

2. Каковы основные воззрения об окружающем мире в Античное время?

2. Каковы научные конструкции Вселенной и философские представления о месте человека в мире.

Задание:

1. Написать конспект лекции в тетради ( фото конспекта прислать указанным способом)

2. Включить презентацию в конспект лекции.

Срок выполнения задания до 06.06.2020!

Ответы на задания присылать в электронном виде документом формата Word название документа должно содержать: Фамилию, инициалы студента и номер группы. Ответы присылаются на электронную почту или личным сообщением в социальной сети Вконтакте: [email protected], https://vk.com/natalli_st

Список литературы:

1. Горелов А.А. Основы философии. Учебник. — М, «Академия»,2014.– 320 с.

.2.Куликов Л. М. Основы философии (СПО). Учебное пособие. – М.: Кнорус, 2019. – 294 с.

Что такое космология? Определение и история

(Изображение предоставлено: Getty Images)

Космология — это раздел астрономии, изучающий происхождение и эволюцию Вселенной, от Большого взрыва до сегодняшнего дня и в будущее. Согласно НАСА , космология определяется как «научное исследование крупномасштабных свойств Вселенной в целом».

Космологи ломают голову над такими экзотическими понятиями, как теория струн, темная материя и темная энергия, а также над тем, существует ли одна вселенная или их много (иногда называемых мультивселенной). В то время как другие аспекты астрономии имеют дело с отдельными объектами и явлениями или коллекциями объектов, космология охватывает всю вселенную от рождения до смерти, с множеством загадок на каждом этапе.

История космологии и астрономии

Понимание человечеством Вселенной значительно изменилось с течением времени. В ранней истории астрономии Земля считалась центром всего сущего, вокруг которого вращались планеты и звезды. По данным Королевского общества , в 16 веке польский ученый Николай Коперник предположил, что Земля и другие планеты Солнечной системы на самом деле вращаются вокруг Солнца, что привело к глубокому сдвигу в понимании космоса. В конце 17 века Исаак Ньютон рассчитал, как взаимодействуют силы между планетами, в частности силы гравитации.

Прежде чем понять Солнечную систему, люди думали, что все планеты вращаются вокруг Земли. (Изображение предоставлено Getty)

Начало 20-го века принесло новые открытия в понимании огромной вселенной. Альберт Эйнштейн предложил объединить пространство и время в своей общей теории относительности. В начале 1900-х годов ученые спорили о том, содержит ли Млечный Путь всю вселенную в пределах своего охвата или это просто одно из множества скоплений звезд.

Связанные статьи

Эдвин Хаббл рассчитал расстояние до нечеткого туманного объекта в небе и определил, что он находится за пределами Млечного Пути, доказав, что наша галактика является маленькой каплей в огромной вселенной, согласно журналу Scientific American . Используя общую теорию относительности для создания основы, Хаббл измерил другие галактики и определил, что они удаляются от нас, что привело его к выводу, что Вселенная не статична, а расширяется.

В последние десятилетия космолог Стивен Хокинг определил, что сама Вселенная не бесконечна, а имеет определенный размер. Однако четкой границы у него нет. Это похоже на Землю; хотя планета конечна, человек, путешествующий по ней, никогда не найдет «конца», а вместо этого будет постоянно вращаться вокруг земного шара. Хокинг также предположил, что Вселенная не будет существовать вечно, а в конце концов закончится.

Космологические миссии и инструменты

Запущенный в ноябре 1989 года космический исследователь НАСА (COBE) провел точные измерения радиации в небе. Миссия действовала до 1993 года.

Хотя космический телескоп НАСА Хаббл, вероятно, наиболее известен своими поразительными изображениями, основная миссия была космологической. Более точно измерив расстояния до переменных цефеид, звезд с четко определенным соотношением между их яркостью и их пульсацией, Хаббл помог уточнить измерения того, как расширяется Вселенная. С момента его запуска астрономы продолжали использовать Хаббл для проведения космологических измерений и уточнения существующих.

Спутник NASA COBE точно нанес на карту космический микроволновый фон. (Изображение предоставлено НАСА)

Благодаря Хабблу: «Если вы поместите в коробку все, чем темная энергия может отличаться от космологической постоянной, эта коробка станет в три раза меньше», — космолог Адам Рисс из Научного института космического телескопа. говорится в заявлении (открывается в новой вкладке). «Это прогресс, но нам еще предстоит пройти долгий путь, чтобы определить природу темной энергии».

Микроволновый зонд анизотропии Уилкинсона НАСА (WMAP) — космический аппарат, работавший с 2001 по 2010 год. обычные атомы составляют всего 4,6 процента Вселенной, а темная материя — 24 процента.

«Затянувшиеся сомнения относительно существования темной энергии и состава Вселенной рассеялись, когда спутник WMAP сделал самую подробную фотографию космического микроволнового фона», — сказал космолог Чарльз Сейф в журнале Science .

Космическая миссия Европейского космического агентства «Планк» выполнялась с 2009 по 2013 год и продолжила изучение космического микроволнового фона.

ЕКА в настоящее время разрабатывает миссию Евклид, которая должна быть запущена в 2023 году, согласно информационному бюллетеню ЕКА (открывается в новой вкладке). Евклид будет изучать темную материю и темную энергию с большей точностью, прослеживая ее распространение и эволюцию во Вселенной.

«В основе миссии лежит один из вопросов физики стоимостью в миллиард фунтов», — говорится в заявлении Дэвида Паркера из ЕКА .

Общие космологические вопросы

Что было до Большого Взрыва?
Из-за закрытой и конечной природы вселенной мы не можем видеть «вне» нашей собственной вселенной. Пространство и время начались с Большого Взрыва. Хотя существует ряд предположений о существовании других вселенных, нет практического способа наблюдать их, и поэтому никогда не будет никаких доказательств за (или против!) них.

Где произошел Большой Взрыв?
Согласно Live Science , Большой Взрыв произошел не в одной точке, а вместо этого возникло одновременное появление пространства и времени во всей Вселенной.

Расширение Вселенной постепенно замедлялось по мере того, как материя во Вселенной притягивалась к себе под действием гравитации. (Изображение предоставлено Getty)

Если кажется, что все другие галактики убегают от нас, разве это не ставит нас в центр Вселенной?
Нет, потому что если бы мы отправились в далекую галактику, то казалось бы, что все окружающие галактики так же устремляются прочь. Думайте о Вселенной как о гигантском воздушном шаре. Если вы отметите несколько точек на воздушном шаре, а затем взорвете его, вы заметите, что каждая точка удаляется от всех остальных, хотя ни одна из них не находится в центре. Расширение Вселенной происходит почти таким же образом.

Сколько лет Вселенной?
Согласно данным, опубликованным командой Планка в 2013 году, Вселенной 13,8 миллиарда лет, плюс-минус сто миллионов лет или около того, по данным Норвежского университета наук о жизни . Планк определил возраст после картирования крошечных температурных колебаний реликтового излучения.

«Узоры на огромных участках неба рассказывают нам о том, что происходило в мельчайших масштабах сразу после рождения нашей Вселенной», — сказал в своем заявлении Чарльз Лоуренс, ученый проекта Planck из США (opens in new tab ).

Конец Вселенной? Если да, то как?
Придет ли конец Вселенной или нет, зависит от ее плотности — от того, насколько рассредоточенной может быть материя внутри нее. Ученые рассчитали «критическую плотность» Вселенной. Если ее истинная плотность больше, чем их расчеты, в конечном итоге расширение Вселенной замедлится, а затем, в конечном счете, пойдет вспять, пока она не схлопнется. Однако если плотность меньше критической, Вселенная будет продолжать расширяться вечно, ранее сообщал Space.com.

Что появилось раньше, галактика или звезды?
Вселенная после Большого взрыва состояла преимущественно из водорода с добавлением небольшого количества гелия для верности, согласно НАСА . Гравитация заставила водород коллапсировать внутрь, образуя структуры. По данным факультета физики и астрономии Упсальского университета , первые звезды, вероятно, образовались до появления первых галактик, когда Вселенной было около 100 миллионов лет.

Дополнительные ресурсы

Вы можете узнать больше о космологии и основах модели Большого взрыва в книге Wilkinson Microwave Anisotropy Probe Introduction to Cosmology НАСА. Чтобы получить дополнительные ответы на распространенные космологические вопросы, перейдите на страницу НАСА «Спросите астрофизика» (откроется в новой вкладке).

Библиография

«Эдвин Хаббл и расширяющаяся Вселенная». Научный американец (1993). https://www.jstor.org/stable/24941551 (откроется в новой вкладке)

«Озаряя темную вселенную». Наука (2003). https://www.science.org/doi/10.1126/science.302.5653.2038

«Время столкновения наблюдаемой Вселенной составляет 13,8 миллиардов лет в планковское время: новое понимание космоса на основе о столкновении пространства-времени». Норвежский университет естественных наук (2021 г.). https://www.researchgate.net/publication/350874725 (открывается в новой вкладке)

«Первые звезды и галактики». Факультет физики и астрономии Упсальского университета (2021 г.). https://www.physics.uu.se/research/astronomy-and-space-physics/research (открывается в новой вкладке)

«Творчество Николая Коперника». Труды Королевского общества А (1974). https://royalsocietypublishing.org/doi/abs/10.1098/rspa.1974.0009 (открывается в новой вкладке)

Присоединяйтесь к нашим космическим форумам, чтобы продолжать обсуждать последние миссии, ночное небо и многое другое! А если у вас есть новость, исправление или комментарий, сообщите нам об этом по адресу: [email protected].

Нола Тейлор Тиллман — автор статей для Space.com. Она любит все, что связано с космосом и астрономией, и наслаждается возможностью узнать больше. Она имеет степень бакалавра английского языка и астрофизики в колледже Агнес Скотт и проходила стажировку в журнале Sky & Telescope. В свободное время она обучает своих четверых детей дома. Подпишитесь на нее в Твиттере @NolaTRedd

Пространство и антропология предела: философская перспектива

Введение

Человеческое существо постоянно вынуждено своей собственной природой проецировать себя за свои пределы. Споры о человеческой природе — то есть почему человек такой, каков он есть, как он смог развиваться и кем он может стать в ближайшем или более отдаленном будущем — порождают устойчивый набор вопросов, которые постоянно ставится заново, но ответы на него никогда не могут быть исчерпаны. Возможно, это результат внутренней специфики человека. Как было проницательно отмечено, ни у одного другого живого вида технология (или, точнее, потребность в технологическом развитии) не играет такой важной роли, как у человека (Gerhardt, 2008). Почти каждый вид животных способен применять «методы» для улучшения условий своей жизни, то есть производить инструменты или структуры, способные повысить его способность добывать пищу и защищать себя. Однако ни одно животное не зависит от постоянного обновления своих способностей и их результатов так, как человек. Это тоже принципиально двустороннее качество, коренящееся в двух (противоположных) эмоциональных состояниях: боязнь несоответствия , с одной стороны, тревога за совершенство , с другой.

Пока мы говорим о человеке в его естественном или «конвенциональном» состоянии, а именно как о земном существе с определенной биологической структурой, эта особенность человеческого существа не подлежит сомнению: утверждать это — значит делать фактические выводы. утверждение. Однако это немедленно становится предметом спора, когда мы пытаемся распространить его на новый и совершенно иной контекст: космос или Вселенная, неопределенное пространство за пределами Земли, где человек пытается проложить новый путь для собственного выживания.

Здесь в игру вступает то, что мы хотели бы назвать антропологией предела . Чтобы получить предварительное представление о том, что означает это выражение, мы должны действовать «аналитически». Первый шаг — кратко напомнить себе о двух концептуальных вопросах, подразумеваемых выражением: «что такое человек ?» и «что мы подразумеваем под ограничением ?» (§ 2). Следующим шагом является переосмысление этих вопросов и ответов на них комплексным или синтетическим образом. Мы должны попытаться заложить основу для дальнейшего развития и обращения к этим вопросам по мере того, как мы отправляемся в новый космический контекст (§ 3).

Антропология предела—I: О значении «человека» и «предела»

Любая серьезная попытка, пусть даже минималистская, сформулировать ответ на вопрос: что такое человек? неизбежно придется решать возникающие вопросы. Чтобы помочь нам в этом поиске, я хотел бы указать на три фундаментальные особенности (и нюансы, которые они влекут за собой), которые сыграли значительную роль в формировании современного воображаемого и собственного представления человечества о том, какой должна быть его роль на Земле.

Три черты (и соответствующие им нюансы) человеческого существа как идеи

Первая черта может быть сформулирована на основе предположения, сделанного Фрэнсисом Бэконом (1561–1626) на самой заре западной современности: существо было создано, чтобы стать «хозяином Земли». ¹

Это предположение основано на двух основных характеристиках. Первый из них — это своеобразные отношения между христианством и гуманизмом, в частности, осознание того, что Бог дал человеку задание. Пока он не может получить доступ к райским наслаждениям, которые ждут его после жизни на Земле, человек обязан улучшать свои условия жизни на Земле, используя свой разум и изобретательность для увеличения своих способностей. Эти две добродетели — рациональность и изобретательность — и здесь мы подходим ко второй гуманистической предпосылке этого допущения — стремятся к максимально широкому контролю над миром, к овладению природными ресурсами и людьми.0145 2 .

Две оставшиеся черты человеческой идеи впервые проявятся в работах Плесснера и Гелена, основоположников философской антропологии как самостоятельной дисциплины.

Гельмут Плесснер (1892–1985) парадигматически определил человека как «эксцентричное существо» (Plessner, 2003). В то время как животные «центрированы», будучи способными выполнять определенное количество задач, число которых может варьироваться от вида к виду, но всегда будет оставаться «сфокусированным», определенным и априорно предсказуемым, человек одновременно укоренен в контексте и находится вне его. конститутивно открыты для более широкого мира.

Вслед за Арнольдом Геленом (1904–1976), в свою очередь, мы можем установить в качестве нашего третьего признака концепцию Гелена о человеке как « Mängelwesen » ( неполноценное есть ; Gehlen, 1993). Опять же, это основано на сопоставлении с царством животных: в то время как у животных отношения с окружающей средой фиксированы и генетически закодированы, а также подвержены изменениям посредством прогрессивных процессов адаптации, человеку, по-видимому, не хватает такой специфической связи. кодифицированная среда. Таким образом, он «неполноценен» в положительном смысле, поскольку может приспособить свою свободу действий к любому возможному контексту жизни.

Подводя итог, можно сказать, что изложенный нами антропологический профиль определяет представление о человеке как о хозяине земли, но о хозяине, открытом и любопытном в отношении того, что лежит за пределами личности, конститутивно ущербном и неспособном постоянно приспособление к единому контексту действия.

Предел против границы (Кант)

Эта первая траектория предлагает нам переключить внимание на второй уровень анализа и, в частности, на ключевое терминологическое различие, которое составляет мою дальнейшую гипотезу. Речь идет о том различии, которое Кант провел между ограничивает ( Grenzen ), а ограничивает ( Schranken ), что, поскольку оно связано с возможностью «чистого» или «спекулятивного» разума, также может быть распространено на данный вопрос.

Сразу после публикации своей Критики чистого разума Кант также опубликует дополнительную работу, Пролегомены ко всякой будущей метафизике, которая сможет представить себя как наука (1783), как своего рода доступную синтез аргументов, содержащихся в Критике. В параграфе 57 («Заключение — об определении пределов чистого разума») этой работы встречается следующее определение:

Пределы [ Grenzen ] (в протяженных существах) всегда предполагают пространство, существующее вне определенного места и заключающее его; границы [ Schranken ] не требуют этого, а являются простыми отрицаниями, затрагивающими количество, поскольку оно не является абсолютно полным. Но наш разум как бы видит в своем окружении пространство для познания вещей в себе, хотя никогда не может иметь о них определенных представлений и ограничивается только явлениями (Кант, 1997, с. 122).

Таким образом, согласно Канту, в то время как граница «всегда предполагает пространство», находящееся вне его и область, которую она заключает, граница просто отрицает это пространство и замыкает данную территорию изнутри, не представляя себе возможность того, что что-то может существовать за его пределами. Ограничение определяет свою область легитимности и в то же время заглядывает за ее пределы в попытке понять, что лежит за ее пределами. Осознавая инаковость того, что находится за его пределами, limit , тем не менее, всегда готов пойти дальше и вступить в дискуссию с другими с целью расширения себя. Граница , напротив, остается на той же самой территории, определяя ее точнее и доказательнее. Иными словами, если понятие предела — по самой своей природе — смотрит вовне и за пределы себя, то понятие границы не перестает сосредотачивать свой взор на самом себе или, вернее, на собственном внутреннем, отказываясь видеть что-либо иное, чем то, чем он может овладеть, и тем самым демонстрировать, что этого либо не существует, либо оно не имеет отношения к его собственному существованию.

Говоря языком Канта, мы должны попытаться осуществить переход от Schranke к Grenze , то есть превратить границу в предел , заменив неспособность управлять сложностью и неспособность к инновациям. с удвоенной энергией для выполнения обеих этих задач.

В перспективе Канта, однако, это различение касается только теоретической или эпистемологической области: иными словами, оно указывает предел так называемого «научного» знания, того типа знания, который легитимирован внутри трансцендентального поворота, разработанного Кантом.0115 Критика чистого разума .

Одно из наиболее распространенных употреблений термина «граница» или его эквивалента «предел» связано с политической сферой. Здесь он используется для определения точных границ легитимности определенного политического порядка или действия определенной системы юридических норм, регулирующих сосуществование между людьми. В области политической философии это то, что мы называем «территоризацией политики».

В течение нескольких десятилетий эта концепция подвергалась фундаментальному сомнению из-за сложного ряда процессов, объединенных термином «глобализация». И разработка этого вопроса на глобальном уровне — одно из самых многообещающих направлений современной дискуссии по поводу такого термина, охватывающего весь спектр социальных наук от философии до права, от культурологии до экономики, социологии, истории, и психология.

Тем не менее, стремление человека превзойти собственные пределы проявляется и на этом уровне. После установления нового нестабильного баланса сил после Второй мировой войны стремление человека завоевать «территорию» за пределами планеты Земля постоянно стимулировалось все возрастающими вложениями экономических ресурсов. Только с глобальным кризисом, начавшимся в 2007 году, эти инвестиции, возможно, начали стабилизироваться.

Если стремление завоевать пространства за пределами нашей планеты порождает потребность в сопутствующем расширении дискурса вокруг границ и пределов, то мы также должны признать необходимость расширения дисциплинарных перспектив, связанных с нашей концептуализацией предмета . Признавая это, возможно, мы могли бы также признать, что находимся на грани того, чтобы спровоцировать разрушение традиционных дисциплинарных границ. Таким образом, в настоящее время мы пробуждаемся к возможности нового и более всеобъемлющего подхода, который следует по стопам Канта, пытаясь превратить границы в пределы и трансформировать границы дисциплины в возможности эффективного диалога между учеными из разных дисциплин, которые, тем не менее, в равной степени привержены тема, которая лежит на границе человеческого понимания.

На пути к антропологии ограничений — II: биоэтические вызовы

Осознание этого ненадежного положения на краю научного неизвестного, другими словами, исследовательская проблема, познаваемость которой зависит от приобретения методов и инструментов, недоступных ученому тем не менее обладают, становится очевидным из совершенно иной направленности любого возможного анализа в этой области. Другими словами, задача преобразования 90 115 границ 90 116 в 90 115 границ 90 116 ставит перед нами одновременно и проблему политической границы, и проблему пересечения двух отдельных биологических — и я бы добавил, онтологических — областей, которые не могут быть спаяны вместе.

Таким образом, мы приближаемся к границе , за которой дисциплинарные линзы, исторически использовавшиеся для изучения фундаментальных аспектов «человеческой природы», а именно биология и онтология , должны были бы революционизироваться, если они хотят остаются бесполезными.

Любое дальнейшее развитие возможной антропологии предела должно начинаться с этого основного признания: что мы стоим перед граница , которая, возможно, не может быть преобразована в границу .

В обилии научных доказательств этого утверждения нет ничего нового. Возвращаясь к нашему первоначальному предположению, любая будущая антропология предела должна наметить контуры нескольких открытых вопросов или некоторых фундаментальных проблем, которые (1) не игнорируют исходное предположение; (2) серьезно рассмотреть необходимость расширения и слияния дисциплинарных подходов; (3) не стоит недооценивать новое значение слова «мастерство», когда оно используется для обозначения того, что технологическое развитие сделало реальным или возможным.

В этом контексте мы хотели бы набросать по крайней мере две из потенциально незавершенного списка проблем, связанных с этой областью исследований: обе относятся к контексту биоэтики.

Два биоэтических вызова

Комплексный биоэтический вызов, который мы хотели бы решить в рамках данной концепции, имеет двойное значение. Мы хотели бы передать его общие характеристики и описать, поставив два разных, но в конечном счете связанных между собой вопроса.

Граница или предел автономии человека?

Мы начали с образа человека как хозяина Земли, который, следуя предложению Бэкона, стремится любой ценой расширить и углубить сферу своего господства. Если мы подумаем о дальнейшем расширении этого образа, мы столкнемся с новым вопросом. Человек был и остается завоевателем Земли благодаря своей способности к «автономии». Принято считать, что специфическим фактором, отличающим человека от других существ сопоставимой биологической сложности, является именно такая способность.

В самом общем смысле прилагательное «автономный» относится к способности отдельного субъекта стать отправной точкой (причиной) ряда физических эффектов. В более широком смысле «быть автономным» означает быть способным разрабатывать и, таким образом, осуществлять определенное поведение или серию действий, составляющих поведение.

Обычно, однако, мы признаем, что любая попытка выразить индивидуальную автономию «на Земле» должна натолкнуться на несколько «препятствий» и опираться на определенный набор данных и условий. Но в то же время мы всегда можем утверждать, что «это зависит от меня», а именно, что это вопрос индивидуального выбора, совершать или не совершать конкретное действие или преследовать определенную цель.

Как только мы выносим весь круг вопросов о выборе, принятии решений и автономии, которые мы так грубо упростили, за пределы его «традиционной» области обсуждения, а именно сферы жизни на Земле, мы сталкиваемся с отчетливой потребностью в повторная семантизация.

Принято считать, что любое движение человека за пределами земной атмосферы в огромной степени зависит от технологий и технологических устройств. На самом деле мы должны признать, что практически ни одно решение, касающееся освоения космоса, не может быть принято без поддержки технологий. Мы могли бы даже быть вынуждены думать, что каждое такое решение зависит от препятствий, данных и условий, которые могут быть учтены только техническими средствами и которые могут быть разработаны и организованы в адекватную линию поведения только посредством обращения к технологии. Короче говоря, как только мы выходим за пределы Земли, мы оказываемся в среде, которая вообще исключает возможность автономии человека.

Таким образом, в очень краткой форме мы должны поставить здесь вопрос о том, соответствуют ли границы Земли границам, в пределах которых может разумно применяться понятие «человеческой автономии». Можно ли в таком случае превратить этот бордюр в предел ?

Полная антропология предела должна разработать все возможные выражения этих вопросов, чтобы исследовать новые способы обоснования автономии в области деятельности, которая, по-видимому, полностью ее исключает — по крайней мере, с точки зрения категорий, посредством которых мы ее концептуализируем. .

Мы начали с обсуждения способности человека осуществлять своего рода исключительное господство над двумя различными сферами: «землей», понимаемой как территория, внешняя по отношению к индивидуальному субъекту, и «я», сосредоточившись на способности организовывать биологические стимулы. и индивидуальных целей в линию автономного поведения.

Преодолев земные границы, мы можем, наконец, начать понимать, что из ситуации полного господства над миром и самими собой мы перешли в состояние, в котором технология является хозяином нас и наших решений.

Здесь мы должны столкнуться с нашим первым биоэтическим испытанием . Мы должны признать, что превращение границ в ограничения в отношении автономии, то есть биологического различия между человеческими существами и всеми другими существами на Земле, может потерпеть неудачу и, во всяком случае, должно принять необходимость глубокой пересемантизации понятие «автономия».

Говоря еще точнее, мы подошли к границе, за которой мы больше не можем отстаивать центральный до сих пор принцип естественных и социальных наук, а именно неоспоримую до сих пор истину о том, что «человек является автономным агентом».

На данный момент мы можем сделать предварительный вывод. Если мы больше не можем правомерно утверждать автономию человеческого существа, то мы также теряем способность утверждать одну из фундаментальных характеристик, отличающих такое существо от других земных существ с биологической, неврологической и философской точек зрения.

К новым границам и пределам физиологии человека?

Этот последний пункт помогает нам подойти ко второй биоэтической проблеме. Чтобы продвинуться в нашем понимании такого предела, мы должны сделать шаг назад и пересмотреть работу Чарльза Дарвина 1844 г., Фонд происхождения видов . Это длинное эссе предвосхитило великий труд Дарвина «О происхождении видов », который автор решил опубликовать только в 1859 году. Ближе к концу эссе Дарвин включает довольно странную главу, озаглавленную «Абортивные или рудиментарные органы» (Дарвин, 1909 г.).

Дарвин подходит к этой теме как с физиологической, так и с натуралистической точек зрения. Он не придает особого значения словам «абортивный» и «рудиментарный» и не проводит между ними какого-либо четкого различия, вместо этого приписывая им общий оттенок недоразвитости.

Части структуры называются «абортивными» или, когда они находятся на еще более низком уровне развития, «рудиментарными». ³

Кроме того, он приводит несколько примеров таких абортивных или рудиментарных органов:

Так, носорог, кит и т. д. в молодом возрасте имеют маленькие, но правильно сформированные зубы, которые никогда не выступают из челюстей; некоторые кости и даже целые конечности представлены простыми маленькими цилиндрами или костяными наконечниками, часто спаянными с другими костями: у многих жуков под надкрыльями лежат чрезвычайно маленькие, но правильной формы крылья, которые соединены так, чтобы никогда не раскрываться. Дарвин, 19 лет09, с. 231).

Здесь не место для более подробного изучения таких конкретных случаев. Для наших целей достаточно указать, что большинство естествоиспытателей признают — по крайней мере, в подавляющем большинстве таких случаев — что эти органы не имеют какой-либо очевидной пользы или функции для рассматриваемых организмов: они «абсолютно бесполезны». По мнению Дарвина, физиологи придавали слову «абортный» несколько иной смысл:

Физиологи и медики применяют термин «абортный» в несколько ином смысле, чем натуралисты; и их применение, вероятно, является основным; а именно, на части, которые от несчастного случая или болезни до рождения не развились или не растут: так, когда молодое животное рождается с культей на месте пальца или всей конечности, или с пуговицей вместо головы, или с простой костяной бусиной вместо зуба, или с культей вместо поручня, эти части называются абортированными (Darwin, 19).09, с. 234).

Физиологи , таким образом, считали, что существует конкретная причина в виде экстраординарного явления, которое может объяснить наличие абортивных органов. Натуралисты , напротив, постулировали, что даже в таких экстраординарных случаях (например, болезни) «неудачные результаты» будут наследственно передаваться следующему поколению. Однако Дарвин стремился переработать оба этих предположения, чтобы они соответствовали его теории ⁴ . Самый важный момент для нашего обсуждения возникает только в последнем абзаце этой увлекательной главы:

Кажется, есть некоторая вероятность того, что дальнейшее неиспользование какой-либо части или органа и отбор особей с такими частями, несколько менее развитыми, приведет к течение веков производят в органических существах при одомашнивании расы с такими частями абортивными. У нас есть все основания полагать, что каждая часть и орган в человеке становится полностью развитой только при осуществлении своих функций; что он развивается в несколько меньшей степени при меньшем упражнении; и если ее насильно лишать всякого действия, такая часть часто атрофируется (Дарвин, 19).09, стр. 235–236).

Как мы знаем, Дарвин имел в виду здесь исключительно животных и растения. Тем не менее, поскольку мы «преодолеваем» границы Земли, возможно, нам следует задуматься о том, не могут ли те же процессы распространиться на человечество.

Таким образом, возникает вопрос: можем ли мы категорически исключить возможность такого процесса в случае человека, если «покорение космоса» пойдет дальше? В настоящее время это относится только к астронавтам, но в более широком смысле, что произойдет с будущими поколениями людей, если в футуристическом сценарии такие путешествия станут более распространенными и доступными?

Люди биологически и физиологически адаптированы к жизни на Земле. В качестве примера можно отметить, что люди «запрограммированы» на прямой «контакт» с миром вне тела, на тактильный опыт, начиная с первых мгновений жизни, начиная с первой встречи с матерью или с теми, кто их кормит. Таким образом, тактильный опыт становится для человека одним из самых основных и существенных средств восприятия. Мы могли бы пойти дальше и сказать, что ответ на вопрос «что есть человек?» частично зависит от модальности его тактильного контакта с внешним миром и от того, как этот мир становится его или ее в результате повторяемости этого опыта.

Если мы принимаем эту предпосылку, то должны задать дополнительный этический вопрос: полностью ли мы осознаем и способны принять возможность того, что в будущем могут родиться люди с абортивными или рудиментарными органами?

Хотя в приведенном примере мы сосредоточились на осязании, мы могли бы использовать ту же аналогию, чтобы иметь дело с другими человеческими способностями: зрением, приемом пищи и перевариванием пищи, ходьбой или, говоря в терминах «органов», глазами, желудком , ноги или вообще вся мышечная система.

Здесь попытка превратить биологическую границу в биофизиологическую границу — которая открывает дверь к атрофии наших органов и частей нашего тела, но, возможно, и к атрофии некоторых частей человеческого тела. мозга — следует тщательно учитывать.

Именно путем решения этого вопроса и попытки сформулировать этот второй биоэтический вызов антропология предела устанавливает свою роль и претензии на дисциплинарную легитимность.

В заключение мы можем утверждать, что стремление к совершенству , с которого мы начали, если оно связано с диалектикой между пределами и границами, из которой берет начало антропология предела , и если оно применяется к внеземному контексту, дает возникает множество неизученных вопросов и фундаментальных проблем, которые еще далеко не полностью известны и далеки от решения. Возможные решения или, по крайней мере, более совершенная концептуализация этих проблем могут быть достигнуты только в том случае, если мы согласимся открыть границы наших дисциплин, преобразовать наши граничит с в , ограничивает и тем самым открывает новую волну междисциплинарной и глобальной ответственности по отношению к человечеству. Благодаря повторной семантизации ключевых понятий именно этот долг мы должны поставить в приоритет выше всего остального.

Вклад автора

Автор подтверждает, что является единственным автором этой работы и одобрил ее публикацию.

Финансирование

Разработка и публикация этого эссе стали возможными благодаря вкладу, полученному от Школы повышения квалификации Сант-Анна (Пиза) – Школы докторов наук о жизни. 9«Сильная наследственная склонность к воспроизведению всякой врожденной или медленно приобретаемой структуры, полезной или вредной для индивидуума, была показана в первой части <работы>» (Дарвин, 1909, стр. 234).

Ссылки

Bacon, F. (1855). Novum Organon, или Истинный путеводитель по интерпретации природы (перевод Г. В. Китчина). Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Бэкон, Ф. (2000). Новый Органон , редакторы Л. Джардин и М. Сильверторн. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.