Наука о психологии жертвы называется: ПСИХОЛОГИЯ ПОВЕДЕНИЯ ЖЕРТВЫ

Содержание

Виктимология, или психология жертвы преступления

По настоящий момент не удалось сформулировать единого, четкого определения понятию «жертва». В толковых словарях можно обнаружить сравнение данного понятия со словами «жертвоприношение», «пострадавший», «самопожертвование» и прочими. Под термином «жертва», как правило, подразумевается потеря, которая при этом может быть материальной, духовной, и физической и т.д.

Понятие «жертва» в юриспруденции

С точки зрения юриспруденции понятия «жертва преступления» и «пострадавший от преступления» являются идентичными и рассматриваются как тождественные.

Определение 1

Жертва преступления – человек, в отношении которого совершены действия, повлекшие моральный, физический или имущественный вред.

Регулируют причинения вреда человеку некоторые статьи Уголовного Кодекса РФ. С учетом этого определение «жертва преступления», которое было дано В. Е. Христенко, не вполне соответствует действительности. Ученый сформулировал определение следующим образом:

Определение 2

Жертва насильственного преступления – это человек (сторона взаимодействия), утративший значимые ценности вследствие насильственного воздействия на него другим человеком.

Прежде всего, понятие «причиненный вред» в юриспруденции общеустановленное, поэтому утверждение «утративший значимые ценности» не обеспечено с правовой точки зрения и требует обстоятельного комментария. Также спорным является и утверждение «стороны взаимодействия», которое применяется здесь относительно преступника и жертвы. Дело в том, что понятие «взаимодействие в криминалистической, уголовно-процессуальной, психологической литературе применяется для обозначения совместных действий, которые направлены на достижение общей цели. Таким образом, применительно к жертве и преступнику более уместными будут понятия «взаимоконтакт», «взаимоотношения», воздействие», «насилие», «давление» и прочие.

Исходя из приведенных выше умозаключений, можно выделить и другое определение понятия «жертвы преступления».

Определение 3

Жертва преступления – это физическое лицо, которому преступлением нанесен моральный, физический или имущественный вред независимо от того, вынесено или нет постановление о признании такого лица потерпевшим.

Изучение жертвы во много определяется необходимостью решения практических задач, стоящих перед правоохранительными органами. Фигура пострадавшего уже очень длительный период привлекает внимание специалистов различных направлений, в том числе:

Процессуалистов.
Криминологов.
Психологов и прочих.

Особый интерес жертва вызывает у криминалистов, поскольку именно пострадавший от совершенных противоправных действий является основным, а иногда и единственным, источником информации.

Изучение вопроса жертвы преступления особенно активно стало развиваться после Второй мировой войны. Максимально глубоко проблема жертвы преступления развивалась в Японии сразу после окончания войны, а годом спустя страны Европы и Америки, также обратили внимание на данный вопрос.

Рассматривать действия жертвы и преступника необходимо в едином пространстве, поскольку они взаимосвязаны и взаимообусловлены. Проблема изучения жертвы преступления должна рассматриваться комплексно, учитывая мнения многих научных направлений, в том числе:

Виктимологии.
Юридической психологии.
Криминологии.
Математического моделирования и т. д.

Виктимологические исследования жертвы преступления

Виктимология в буквальном переводе может звучать как «учение о жертве» (от лат. viktima – «жертва» и греч. logos – «учение», «наука»).

В 1948 году Г. фон Гентинг опубликовал знаменитую статью «Преступник и его жертва» в которой и заложил основы новой теоретической науки – виктимологии. Некоторое время спустя, в 1968 году ученый из Японии К. И. Миядзава определил несколько направлений виктимологии:

Общая. Рассматривает пол, возраст, деятельность и другие общие признаки личности.
Специальная. Изучает психологические особенности, эмоциональную неустойчивость и прочее.

Тогда же, другой ученый из Японии К. Хигути провел виктимологические испытания относительно сферы делинквентности несовершеннолетних. Позднее в 1980 году Г. Геппингер проводил исследования, изучая поведение преступника и жертвы относительно сложившихся обстоятельств в субъектно-объектных отношениях.

В 1994 году Г. Шнайдер отметил, что нередки случаи, когда жертва своим поведением провоцирует преступника на совершения неправомерных действий.

В СССР же первым деятелем, начавшим публиковаться в рассматриваемой теме, был Л. В. Франк. Несколько позже направление этих исследований поддержали Д. В. Ривман, В. С. Минская, Г. И. Чечель, А. Л. Ситковский, Д. А. Сорокотягина, В. А. Туляков, П. С. Дагель и прочие. Изначально психология жертвы преступления рассматривалась:

Как учение о жертве правонарушений.
Как учение о жертве в общем понимании.

Не сегодняшний день термин имеет более узкий смысл и обозначает самостоятельное исследование общетеоретических виктимологических проблем и профилактики преступлений, которые связаны с жертвой.

Что изучает виктимология?

Наука виктимология исследует следующие проблемные направления:

Виктимность. Подразумевается причина появления жертвы.
Виктимное поведение. Способствование совершению противоправных действий со стороны жертвы.
Виктимизация. Процесс превращения личности в жертву преступных действий.
Виктимологическая карта. Локации и места где процент совершения противоправных действий наиболее высок.

Жертва преступления всегда имеет некую взаимосвязь с насильственными действиями в ее сторону. В связи с этим, такие понятия как «насилие», «принуждение», «сила нервной системы», «нажим», «давление», «агрессия» и прочие, являются неизменным спутником изучения виктимологии.

Замечание 1

Приведенные понятия нельзя считать тождественными друг другу, но объединяющим фактором являются принудительные действия относительно жертвы.

Определение 4

Насилие – это психологическое, физическое, материальное принуждение жертвы выполнить требования преступника.

Насилие физического типа проявляется в побоях, избиении, лишении свободы передвижения, истязаниях и прочих действиях, которые могут нанести физический вред здоровью человека.

Определение 5

Психологическое принуждение – угроза физическим воздействием, распространение слухов или сведений, способных нанести ущерб репутации личности, ругань, брань и т. д.

Также можно встретить и понятие экономическое насилие, которое выражается в насильственном лишении человека материальных благ через мошенничество и кражи. Кроме того, подразумевается, что любые виды насильственных действий будут иметь признаки психологического принуждения жертвы.

Определение 6

Агрессия – враждебное, наступательное поведение человека, направленное на нанесение физического или психологического вреда.

Агрессия преступника по отношению к жертве проявляется в готовности к враждебным действиям.

Определение 7

Сила нервной системы – одно из ключевых свойств нервной системы, которое отражает предел работоспособности клеток головного мозга, а именно способность жертвы выносить воздействие, не переходя в тормозное состояние.

Определение 8

Давление – энергичное воздействие преступника на жертву с целью побуждения, насильственного принуждения к выполнению требуемых действий.

Эдит Ева Эгер о психологии жертвы и даре выбора — Моноклер

Рубрики : Последние статьи, Психология

Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными, сделав любое пожертвование или купив что-то из нашего литературного мерча.

У оставшихся в живых нет времени спрашивать: «Почему я?» Для них существует лишь один вопрос: «Что дальше?»

Эдит Ева Эгер — бывшая узница Аушвица, ставшая впоследствии психотерапевтом, известна двумя книгами — «Выбор» и «Дар». В них она не только описывает свою историю потери, выживания, преодоления, но и и рассказывает о тех выводах, к которым пришла после этого невыносимого опыта и как человек, и как психолог. В первую очередь они касаются сознания жертвы и тех установок, которые лишают нас свободы — от жизни в прошлом, избегания своих чувств до страха и отчаяния, которые завладевают нами.

Собственные поиски свободы и многолетний опыт работы в качестве клинического психолога научили меня, что страдание — явление универсальное. Но вовсе не обязательно иметь психологию жертвы. Есть разница между виктимизацией и виктимностью ⓘВиктимизация — процесс превращения лица в жертву преступного посягательства или преследования, а также результат этого процесса.
Виктимность — приобретенные человеком психические, физические или социальные черты, предопределяющие его склонность быть жертвой.. Нас всех в течение нашей жизни так или иначе могут сделать жертвами. Мы все рано или поздно переносим болезни, испытываем бедствия, сталкиваемся с плохим обращением — и все это бывает вызвано обстоятельствами, людьми или институциями, над которыми никто из нас не властен. Такова жизнь. Подобное и называется виктимизацией. И появляются эти процессы извне. Сосед-хулиган, начальник-хам, муж-тиран, любовник-обманщик, дискриминационный закон, несчастный случай, из-за которого мы оказываемся в больнице. Напротив, синдром жертвы обусловлен внутренним состоянием человека. Никто, кроме нас самих, не может навязать нам психологию жертвы. Мы входим в роль жертвы не из-за того, что с нами происходит, а потому, что принимаем решение держаться своего мученичества. Начинает развиваться сознание жертвы — сознание, ломающее наше мировоззрение и наш образ жизни; сознание, с которым мы становимся людьми негибкими, порицающими, безжалостными, требующими карательных санкций, пессимистичными, застрявшими в своем прошлом, с отсутствием здравых ограничений.
Мы выбираем психологию жертвы, сами заключаем себя в застенок и превращаемся в собственных тюремщиков.

Эдит Ева Эгер «Выбор»

Пожалуй, главный вывод, к которому она приходит — что самая настоящая тюрьма и ограничения находятся не снаружи, а внутри нас. Ярким показателем этого для нее оказалось то, что, даже выжив и оказавшись на свободе, она долгое время продолжала жить кошмаром прошлого, не в силах избавиться от его жутких призраков. Ей пришлось проделать большой путь, чтобы освободиться от них. Именно этим опытом освобождения она и делится с нами. О книге «Выбор» мы уже писали, в этот раз выбрали небольшие фрагменты из книги «Дар».

Дар выбора

Весна 1944 года. Мне шестнадцать лет. Я живу с родителями и двумя старшими сестрами в венгерском Кашше. Всюду признаки приближающейся войны, а вокруг нас сжимается кольцо преследований. Мы должны носить желтые звезды обязательно на верхней одежде. Нилашисты, венгерские нацисты, вышвыривают нас из старой квартиры и занимают ее. Газеты сообщают лишь о положении на европейских фронтах и немецкой оккупации. Быстрые взгляды, которыми обмениваются родители, становятся все тревожнее. Гнусный день, когда меня исключают потому что я еврейка — из олимпийской сборной по гимнастике. И тем не менее я целиком поглощена своими личными делами, ведь я еще совсем юная. В книжном клубе я знакомлюсь с Эриком, и этот высокий, умный, интеллигентный мальчик становится моей первой любовью. Все время прокручиваю в уме наш первый поцелуй. Не могу налюбоваться на новое, из голубого шелка платье — его сшил мне отец. Радуюсь своим успехам в занятиях балетом и гимнастикой. Шучу с красавицей Магдой, нашей старшей сестрой, и Кларой, нашей средней сестрой — скрипачкой, студенткой Будапештской консерватории.

А потом все изменилось.

Одним холодным апрельским утром всех евреев Кашши согнали на окраину города и разместили на старом кирпичном заводе. Через несколько недель Магду, родителей и меня погрузили в вагон для скота и отправили в Аушвиц. В день нашего прибытия в лагерь смерти моих родителей убили в газовых камерах.

В первую ночь в Аушвице я была вынуждена танцевать перед Йозефом Менгеле — заключенные звали его Ангелом Смерти. Перед тем самым офицером СС, который внимательно изучал вновь прибывших, когда мы все проходили селекцию, и который отправил мою мать на смерть. «Танцуй для меня!» — приказал он мне, стоявшей на холодном бетонном полу барака. В ту минуту я оцепенела от страха. Снаружи лагерный оркестр начал играть вальс «На прекрасном голубом Дунае», а мне вспомнились слова матери: Никто не отнимет то, что у тебя в голове. И тогда, закрыв глаза, я ушла в свой внутренний мир, в котором уже не была узницей лагеря смерти — замерзшей, голодной, сломленной, утратившей родных. Я снова стала балериной и исполняла партию Джульетты под музыку Чайковского на сцене Венгерского оперного театра. Хранимая своим воображаемым миром, я велела рукам и ногам двигаться, а телу кружиться. Собрав все силы, я танцевала ради собственного существования.

В Аушвице каждый миг был адом. Земным адом. Но в то же время пребывание там стало для меня самой убедительной школой жизни. Потеряв родителей, испытывая постоянный голод, терпя издевательства, ежеминутно находясь под угрозой смерти, я все-таки сумела выработать нужные средства, чтобы выжить и остаться свободной. Эти найденные когда-то внутренние механизмы продолжают служить мне до сих пор — и в моей работе клинического психолога, и в личной жизни.

<…>

Наверное, неправильно называть даром что-либо связанное с лагерями смерти. Разве может хоть что-то хорошее исходить из ада? В любой момент меня, вытащив из очереди во время селекции или забрав из барака, могли бросить в газовую камеру — я жила под этим постоянным страхом, как жила под нависшим над лагерем черным дымом, поднимавшимся из труб крематория и ежеминутно напоминавшим, что уже потеряно и с чем предстоит расстаться. Не в моей власти было влиять на эту взбесившуюся реальность. Но я могла сосредоточиться на том, что рождалось в моем сознании. Я не могла противодействовать, но могла погружаться в себя. Аушвиц помог мне обнаружить в себе внутреннюю силу и право на выбор. Я научилась полагаться на те ипостаси себя, существование которых, проживи я другую жизнь, мне никогда не открылось бы.

Во всех нас заложена способность выбирать. Именно тогда, когда не ждешь никакой поддержки со стороны — ни физической, ни моральной, — появляется возможность узнать, кто мы есть на самом деле. Важно не то, каким был наш опыт, а то, как мы отнесемся к нему и как им распорядимся.

Распахиваются двери наших внутренних тюрем, и мы освобождаемся: мы не только свободны от того, что нас там удерживало, но и свободны для другой жизни, то есть теперь мы можем проявить собственную свободную волю. Мне было семнадцать лет, когда я впервые столкнулась с этим феноменом «отрицательной» и «положительной» свободы. Это случилось в мае 1945 года в Гунскирхене в день освобождения. Я лежала в зловонной жиже среди мертвых и умиравших. В лагерь вошли американские солдаты из 71-й пехотной дивизии, они закрывали лица платками, чтобы как-то спастись от зловонного запаха гниющей плоти. Никогда не забуду потрясение и ужас в их глазах. В те первые часы освобождения я наблюдала, как уже бывшие узники — те, кто еще мог передвигаться, — брели вон из лагеря, но через несколько минут возвращались и безучастно садились на сырую траву или грязный барачный пол. В другом лагере смерти такое же явление наблюдал Виктор Франкл. Мы уже перестали быть пленниками, но многие все еще не могли осознать ни телом, ни умом, — что стали свободными. Каждый из нас был настолько физически истощен болезнями, голодом и страданиями, был настолько психологически травмирован, что уже не мог взять на себя ответственность за свою жизнь. Вряд ли мы даже помнили, кто мы есть на самом деле.

Нас избавили от власти нацистов. Но свободными мы еще не были.

Теперь я понимаю, что самый большой ущерб наносит несвобода, которая гнездится в нашем сознании, но ключ от этой тюрьмы в наших руках. Независимо от того, насколько велики наши страдания или насколько прочны тюремные стены, освободиться возможно от всего, что нас удерживает.

Сделать это не так просто. Но нужно.

Сознание жертвы

Судя по моему опыту, жертвы задаются вопросом: «Почему я?» а выжившие спрашивают себя: «И что теперь?»

Страдание — явление универсальное. Но совсем не обязательно жить с психологией жертвы. Обычно нет никакого способа избежать притеснения от других и физического вреда, причиняемого людьми или обстоятельствами. Единственная предоставляемая нам гарантия — это то, что мы будем испытывать боль. Причем независимо от того, насколько мы добросовестны и усердны в жизни и работе. На нас будут влиять как факторы внешней среды, так и наследственные, но мы над ними или почти, или совсем невластны. Однако каждый из нас принимает решение, чувствовать ли ему себя жертвой или нет. Нас лишают какого-либо выбора, когда совершают над нами зло, но как нам реагировать на случившееся — это мы можем выбирать сами.

Многие из нас остаются в плену собственного сознания жертвы, потому что на подсознательном уровне чувствуют, что так безопаснее. Мы снова и снова спрашиваем себя почему, веря, что боль станет меньше, если найдем причину. Почему у меня рак? Почему я потерял работу? Почему мой партнер мне изменяет? Мы ищем ответы, пытаемся понять — будто существует логическое объяснение, почему все случилось так, как случилось. Но, спрашивая почему, мы погрязаем в поисках чего-то или кого-то, чтобы только найти виновных, включая даже самих себя.

Почему это случилось со мною?

А почему, собственно, не с тобою?

Возможно, я попала в Аушвиц и избежала гибели в лагерях смерти, чтобы сейчас разговаривать с вами, чтобы вся моя жизнь явилась примером, как стать не жертвой, а выжившим. Когда я задаюсь вопросом «И что теперь?» вместо «Почему это случилось со мной?», я не замыкаюсь на поиске, по какой причине беда произошла или происходит сейчас со мной, а концентрирую внимание на том, как мне распорядиться приобретенным опытом. Я не ищу ни спасителя, ни козла отпущения. Вместо этого я начинаю рассматривать возможности и варианты действий.

У моих родителей не было выбора в том, как закончится их жизнь. Однако в моем распоряжении вариантов много. Могу мучиться виной, что осталась в живых, тогда как многие миллионы, в том числе мои мать и отец, погибли. Могу, напротив, освободиться от власти прошлого, выбрав полноценную жизнь, работу и исцеление. Могу принять свою силу и освоить свою свободу.

Виктимность, или психология жертвы, приводит к трупному окоченению сознания. Ваш рассудок вязнет в прошлом, его заклинивает на боли, он застревает на утратах и дефиците: чего вы не можете сделать и чего у вас нет.

Первое средство выбраться из состояния жертвы — обратиться к тому, что совершается в вашей жизни, и осторожно это принять. Совсем не обязательно, что происходящее вам понравится. Но если перестанете воевать с собой и противодействовать себе, у вас появятся силы, чтобы отправиться дальше, а не топтаться на одном месте. Ваше воображение станет богаче, и вы сможете наконец выяснить, как ответить на вопрос: «И что теперь?» Сможете обнаружить, что вы хотите, в чем нуждаетесь именно сейчас и в какую сторону собираетесь отныне двигаться.

Каждая модель поведения отвечает тем или иным потребностям. Многие предпочитают оставаться в образе жертвы, поскольку это дает им лицензию на право ничего не предпринимать самостоятельно. Свобода имеет определенную цену. Мы призваны отвечать за собственное поведение — и брать на себя ответственность даже за те случаи, которые мы не инициировали и сами не выбирали.

Путь к свободе

В своей работе я опираюсь на четыре базовых психологических положения.

Выученная, или приобретенная, беспомощность — концепция, взятая из позитивной психологии Мартина Селигмана. Мы больше всего страдаем, когда убеждены, что лишены какой-либо силы воздействия на собственную жизнь и что, как бы мы ни поступили, лучше она не станет. И мы расцветаем, когда задействуем так называемый приобретенный оптимизм: силу, жизнестойкость и способность самим задавать значение и направленность своей жизни.

Воздействие наших мыслей на наши чувства и поведение — концепция, взятая из когнитивно-поведенческой терапии. Чтобы изменить пагубную, или дисфункциональную, то есть саморазрушительную, модель поведения, мы меняем свой образ мыслей; мы заменяем деструктивные убеждения теми, которые служат нам и помогают нашему росту.

Безусловное позитивное отношение к себе — принцип Карла Роджерса, моего научного руководителя, оказавшего на меня огромное влияние. Бóльшая часть наших страданий вызвана ложным представлением, что невозможно быть любимым и одновременно оставаться самим собой, что, если мы хотим заслужить чье-то признание и одобрение, мы должны или скрывать свою истинную природу, или даже отказаться от нее. В своей практике я стараюсь, чтобы мои пациенты сразу и почувствовали, и увидели мое безусловное расположение к ним. Так мне легче доносить до их понимания, что нужно стремиться стать самими собой. Как только люди сбрасывают свои маски, перестают исполнять навязанные им роли, отказываются соответствовать чужим ожиданиям и начинают безоговорочно любить себя, они сразу становятся свободными.

Жесточайшие испытания, выпавшие на нашу долю, могут преподносить самые убедительные жизненные уроки. Усваивая их, мы открываем для себя непредвиденные вещи, наполняемся новыми ожиданиями и возможностями. Исцеление, освобождение и самореализация достигаются умением выбирать, как реагировать на то, что преподносит нам жизнь; умением придавать этому нужное значение и извлекать смыслы из пережитого опыта, и в первую очередь из страданий. В своей работе я придерживаюсь этого тезиса, который разделял и Виктор Франкл — мой любимый друг, учитель и собрат, выживший, как и я, в лагерях смерти.

<…> Я предлагаю рассмотреть три отправных ориентира, которые укажут вам путь к свободе.

Мы не изменимся, пока сами не будем готовы к переменам.

Мы не изменимся, пока сами не будем готовы к переменам. Иногда на это толкает какое-нибудь тяжелое обстоятельство развод, несчастный случай, болезнь, смерть, — вынуждающее нас произвести переоценку ценностей и найти другую точку опоры. Иногда душевная боль или неудовлетворенное желание настолько сильны и настойчиво заявляют о себе, что мы больше ни минуты не можем их игнорировать. Готовность к переменам никогда не появляется извне, ее нельзя ни форсировать, ни вызывать искусственно. Мы готовы, когда будем готовы, когда внутри что-то сдвинется с места и мы решим, что до этого момента делали так, но теперь начнем поступать иначе.

Перемены начинаются, когда мы избавляемся от изживших себя привычек и порываем с уже ненужными жизненными шаблонами.

Перемены начинаются, когда мы избавляемся от изживших себя привычек и порываем с уже ненужными жизненными шаблонами. Если хотите осмысленно изменить свою жизнь, вы не просто отказываетесь от дисфункциональных привычек и убеждений вы заменяете их здоровыми и конструктивными. Нахóдите свой указатель маршрута и следуете ему. Ступая на этот путь, постарайтесь вникнуть, что вы хотели бы быть свободными не только от чего-то, но и ради чего-то — ради того, чтобы что-то совершить и кем-то стать.

Когда мы меняем свою жизнь, мы становимся по-настоящему собой.

И наконец, когда мы меняем свою жизнь, это не означает, что мы превращаемся в нового человека. Мы делаем это, чтобы стать по-настоящему собой — в своем роде единственными, как тот бриллиант, что невозможно ни повторить, ни заменить другим. Все, что с нами происходило до сих пор: все решения, которые мы принимали, все способы, к которым прибегали, чтобы справиться с жизнью, — все имеет значение, все идет нам на пользу. Не нужно избавляться от всего разом и начинать с нуля. Что бы мы ни совершали, все вело нас в будущее, все подводило к этому моменту.

Основной ключ к свободе — стремиться стать тем, кем мы являемся на самом деле, стать собою подлинным.

По материалам книги «Дар» (изд. МИФ)

Обложка: «Разговор» (1991 г), Азат Гадельшин

«Моноклер» – это независимый проект. У нас нет инвесторов, рекламы, пейволов – только идеи и знания, которыми мы хотим делиться с вами. Но без вашей поддержки нам не справиться. Сделав пожертвование, вы поможете нам остаться свободными, бесплатными и открытыми для всех.

Donate

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

психология



Вторичная виктимизация жертв изнасилования

Вторичная виктимизация изнасилования Жертвы: мнения специалистов в области психического здоровья, которые лечат выживших насилия

Проверено
Priscilla Schulz, LCSW

из одноименной статьи:

Rebecca Campbell и Sheela Raja, University Иллинойса в Чикаго

Опубликовано:
Насилие и жертвы, т. 14 (3), 1999

Какова тема данного исследования?
Это исследование проводится в штате Иллинойс. специалистам в области психического здоровья, чтобы узнать их мнение о степени и влияние вторичной виктимизации жертв изнасилования, которые обращаются за помощью в социальные поставщики услуг после нападения. В исследовании также рассматривается предыстория респондентов опроса, чтобы увидеть, как различия в обучении психическому здоровью, ориентация и опыт влияют на восприятие респондентами второстепенных виктимизация. Исследователи предположили, что обучение и опыт обслуживания переживших изнасилование, а также опыт лечения меньшинств и бедных женщин сильно повлияет на восприятие и мнение клиницистов о вторичном виктимизация.

Что такое вторичная виктимизация?
Вторичная виктимизация относится к поведению и отношению поставщиков социальных услуг, которые «обвинение жертвы» и бесчувственность, которые травмируют жертв насилия которые обслуживаются этими агентствами. Институциональные практики и ценности которые ставят потребности организации выше потребностей клиентов или пациенты вовлечены в проблему. Когда поставщики подчиняют потребности и психологические границы жертв изнасилования с потребностями агентств, жертвы чувствовать себя оскорбленным.

Игнорирование потребностей жертв со стороны провайдеры могут так близко имитировать опыт жертв в руках их нападавших, что вторичную виктимизацию иногда называют «второй изнасилование» или «второе нападение». работники сферы обслуживания также являются источниками вторичной виктимизации:

Вера в мифы об изнасиловании, в которых жертвой нападения и в результате чего провайдеры выражают сомнение в достоверность показаний жертв
Пренебрежение предложением или прямое отказ в важных услугах, таких как тестирование на беременность, информирование об изнасиловании выживших о ВИЧ-СПИДе и других заболеваниях, передающихся половым путем, и судебное преследование за сексуальное насилие
Выполнение услуг в способы, которые заставляют жертв чувствовать себя «насилованными и повторно изнасилованными» или которые иным образом нанести ущерб психологическому благополучию потерпевших.

Как проводилось исследование?
Целостность отбора проб методы в этом исследовании были необходимы, чтобы исключить предвзятость среди участников исследования. Исследователи запросили участие в исследовании из репрезентативной выборки лицензированных в штате Иллинойс специалистов в области психического здоровья (т. е. клинические/консультационные психологи, клинические социальные работники, социальные работники и профессиональные консультантов) и отправил им по почте анкету, разработанную специально для исследования. Анкета состоит из 15 вопросов и 4 субшкал. оценили восприятие участниками исследования проблемы вторичной виктимизации используя принудительный выбор, 5 баллов Лайкерт шкала. Были заданы такие вопросы, как то, что сделали провайдеры, что вызвало вторичное виктимизация, и как контакт с поставщиками социальных услуг повлиял психологическое благополучие жертв изнасилования, положительное или отрицательное. Помимо заполнения анкеты, участникам исследования было предложено дать соответствующую личную и профессиональную информацию о своих терапевтических ориентация, обучение, опыт и характеристика их нагрузки по полу, расе и уровню дохода.

Сорок четыре процента клиницистов опрошенные вернули заполненные анкеты. Только ответы клиницистов с опытом лечения переживших изнасилование, имели право быть включенными в исследование, другие ответы были отброшены. Приемлемые ответы были тогда составлены и статистически оценены наряду с характеристиками респондента и его/ее психиатрической практики.

Каковы результаты исследования?

Есть вторичная виктимизация — проблема?

1) Только 48% участников исследования считал, что контакт с системой социального обслуживания в целом (т. юридические, медицинские и психиатрические услуги, рассматриваемые вместе) могут принести пользу переживших изнасилование психологически, и что эти поставщики услуг делают хорошая работа по оказанию помощи этой группе клиентов.

2) Большинство психических заболеваний опрошенные специалисты (84%) согласились, что контакт с поставщиками социальных услуг повторно травмирует жертв изнасилования.

а) Восемьдесят один процент участников исследования считали, что правовая система обращение с жертвами изнасилования психологически вредно.
б) Восемьдесят девять процентов обучения участники согласились с тем, что медицинский осмотр после изнасилования был травмирующим для переживших изнасилование.
c) Пятьдесят восемь процентов обучения участники привлекли специалистов в области психического здоровья к содействию вторичной виктимизации жертв изнасилования в результате вредных практик.

Сделал фоновая подготовка и опыт клиницистов влияют на их восприятие проблемы вторичной виктимизации?

Да. Клиницисты со специфическими тренинг о сексуальном насилии, который поддержал феминистскую ориентацию лечения и тех, кто имел опыт лечения жертв изнасилования, было значительно больше. вероятно, согласятся с тем, что контакты с поставщиками социальных услуг вызвали вторичное виктимизация переживших изнасилование.

Как повлияли ли раса и уровень дохода жертв изнасилования на восприятие клиницистов? проблемы вторичной виктимизации?

Клиницисты, работавшие преимущественно с жертв изнасилования из числа меньшинств и/или с низким доходом в своей практике значительно с большей вероятностью выскажут мнение, что поставщики социальных услуг лечили жертв изнасилования пагубным и повторно травмирующим образом.
клиницистов, чья практика состояла Белые женщины (с доходом выше 50 000 долларов) были в основном обеспеченными. вероятно, сообщат, что контакт с агентствами социального обслуживания был полезным для пострадавших после изнасилования.

Что последствия исследования?

Все поставщики психиатрических услуг должны быть в курсе проблем насилия в отношении женщин, в том числе вторичного виктимизация.
Персонал социальной службы (юридический, медицинский) и психическое здоровье) все должны быть обучены тому, как работать с жертвами насилия для предотвращения вторичной виктимизации. Учебное видео Восстановление достоинства: линия фронта Ответ на изнасилование (1998) Больницы колледжа Лонг-Айленда и Рекомендуется Юниорская лига Бруклина.
Специалисты по психическому здоровью могут играть важную роль в предотвращении вторичной виктимизации путем пропаганды для изменения в системах социального обслуживания, которые обращаются с жертвами изнасилования.

Отзыв от Присциллы Шульц, январь 2000

Новая психологическая концепция под названием «отклоняющаяся жертвенность» помогает объяснить, как доминирующие группы отвергают заявления о дискриминации более широкие темы. Результаты были опубликованы в

Журнал экспериментальной социальной психологии.

«Это исследование возникло в результате разговоров между мной и моими соавторами, Айви Оньеадор и Мигелем Унсуэта. Мы заметили несколько примеров того, что мы назвали дигрессивной жертвой, когда члены доминирующих групп (например, белые американцы) отвечают на обвинения в дискриминации, одновременно заявляя о своей жертве и меняя тему разговора (например, отвечая на обвинения в расизме утверждениями что их свобода слова находится под угрозой)», — сказал ведущий исследователь Феликс Дэнболд, доцент организационного поведения в Университетском колледже Лондона.

«Иногда эти утверждения казались преднамеренной попыткой заставить замолчать дальнейшую критику в адрес доминирующей группы. Мы разработали серию исследований, чтобы выяснить, воспринимают ли люди в целом отступные заявления о жертве таким образом, и может ли очевидная стратегическая выгода отклоняющихся заявлений о жертве объяснить их популярность».

Сначала исследователи попросили 467 участников-христиан прочитать два отрывка из якобы опубликованных статей о ЛГБТ, обвиняющих христиан в дискриминации. В одном отрывке использовался аргумент конкурентной жертвы, а в другом — аргумент жертвы в отступлении. В первой статье утверждалось, что христиане были истинными жертвами в современной Америке и нуждались в защите, в то время как во второй утверждалось, что религиозная свобода была истинной жертвой в современной Америке и нуждалась в защите. Прочитав каждый отрывок, участники указали, насколько они поддерживают аргумент и насколько эффективным, по их мнению, будет аргумент против аргументов об обратном.

Дэнболд и его команда обнаружили, что американцы-христиане одобряют отступительный аргумент жертвы и считают, что он будет более эффективным в предотвращении дальнейшей критики со стороны ЛГБТ-активистов по сравнению с аргументом конкурентной жертвы.

Чтобы выяснить, предпочитали ли дигрессивную жертвенность другим социальным проблемам, исследователи провели второе исследование с участием 1170 белых участников, которые прослушали аудиоклип из предполагаемого подкаста, описывающего протесты в университете в ответ на белые студенты, одетые в «расовую одежду». бесчувственные костюмы» на вечеринке. В одной из версий аудиоклипа ведущий утверждал, что истинными жертвами были студенты, которые носили костюмы и которым «университет отказывал в доступе к образованию». По другой версии ведущий утверждал, что истинной жертвой стало «право на свободу слова в Америке».

В соответствии с их предыдущими результатами, исследователи обнаружили, что белые американцы одобряют отступительный аргумент жертвы (свобода слова является истинной жертвой) и считают, что это будет более эффективным в подавлении дальнейших протестов или критики.

Но исследователи также хотели изучить, как недоминирующие группы реагировали на заявления о том, что они являются жертвами, сделанные доминирующей группой. В третьем исследовании исследователи попросили 804 белых и 640 небелых участников прослушать и оценить одни и те же аудиоклипы о протестах против расово нечувствительных костюмов.

Дэнболд и его коллеги обнаружили, что небелые участники также предпочитали отступительный аргумент жертвы аргументу конкурентной жертвы. Поддержка как белыми, так и небелыми участниками аргумента об отступлении от жертвы была связана с восприятием его как универсального принципа, защищающего права каждого. Но только поддержка белыми участниками отклоняющегося аргумента жертвы была связана с верой в то, что он будет более эффективным для подавления дальнейшей критики.

«Мы надеемся, что это исследование поможет людям провести различие между различными типами заявлений о своей жертве», — сказал Дэнболд PsyPost. «Иногда члены доминирующих групп объявляют себя жертвами в ответ на обвинения в дискриминации, просто переворачивая эти обвинения (например, заявляя об «обратном расизме»). расизма с заявлениями о том, что их свобода слова находится под угрозой. ) Мы называем последнюю форму заявлений «отступной жертвой». Наше исследование показывает, что члены доминирующих групп (например, белые американцы) одобряют отступные заявления о жертве сильнее, чем более традиционную конкурентную жертву. утверждения (например, заявления об «обратном расизме»). Наши результаты также показывают, что это предпочтение коренится в вере в то, что отступные заявления о жертве более эффективны для предотвращения дальнейшей критики в адрес доминирующей группы».

Исследователи также обнаружили, что члены доминирующих групп, которые набрали высокие баллы по шкале предубеждений, были готовы поддержать отступления от аргументов жертвы, «даже если они не очень верили в принцип, защищаемый в иске». Другими словами, христиане с анти-ЛГБТ взглядами были готовы поддержать отступления от аргументов о жертве, даже если они не были твердо убеждены в религиозной свободе, а сильно предвзятые белые американцы были готовы поддержать отступления от аргументов о жертве, даже если они не поддерживали их решительно.