«Униженные и оскорблённые» за 10 минут. Краткое содержание романа Достоевского
Иван Петрович, двадцатичетырехлетний начинающий писатель, в поисках новой квартиры встречает на петербургской улице странного старика с собакой. Невозможно худой, в лохмотьях, он имеет обыкновение часами сидеть в кондитерской Миллера возле Вознесенского проспекта, греясь у печки и уставясь мертвенным невидящим взглядом в кого-нибудь из посетителей. В этот мартовский вечер один из них возмущается «невежливостью» бедняка. Тот в страхе уходит и умирает неподалёку на тротуаре. Придя домой к незнакомцу, Иван Петрович узнает его имя — Смит — и решает поселиться в его опустевшем жилище под самой кровлей многоквартирного дома,
Продолжение после рекламы:
С детства сирота, Иван Петрович вырос в семье Николая Сергеевича Ихменева, мелкопоместного дворянина старинного рода, управляющего богатым имением князя Петра Александровича Валковского. Дружба и любовь связали его с дочерью Ихменевых Наташей, моложе его тремя годами.
Юношей герой уехал в Петербург, в университет, и увиделся со «своими» только через пять лет, когда они переехали в столицу из-за ссоры с Валковским. Последний много лет оказывал дружбу и доверие своему управляющему вплоть до того, что отправил ему на «воспитание» своего девятнадцатилетнего тогда сына Алешу. Поверив слухам о стремлении Ихменевых женить молодого князя на своей дочери, Валковский в отместку обвинил доброго, честного и наивного старика в воровстве и затеял судебный процесс.
Иван Петрович чуть ли не ежедневный гость у Ихменевых, где вновь принят как родной. Именно здесь он читает свой первый роман, только что напечатанный и имеющий чрезвычайный успех. Крепнет любовь между ним и Наташей, речь уже заходит о свадьбе, с которой, однако, решают подождать один год, пока литературное положение жениха не упрочится.
Брифли существует благодаря рекламе:
«Чудное» время проходит, когда Ихменевых начинает посещать Алеша. Валковский, имеющий свои виды на будущее сына, повторяет обвинение в сводничестве и запрещает последнему видеться с Наташей.
Оскорблённый Ихменев, однако, не подозревает о любви дочери и молодого князя, пока та не уходит из родительского дома к любовнику.
Влюблённые снимают квартиру и хотят вскоре обвенчаться. Их отношения осложняются необычным характером Алеши. Этот красивый, изящный светский юноша — сущий ребёнок по наивности, бескорыстию, простодушию, искренности, но и эгоизму, легкомыслию, безответственности, бесхарактерности. Безмерно любя Наташу, он не старается обеспечить её материально, часто оставляет одну, затягивает мучительное для неё состояние любовницы. Увлекающийся, безвольный Алеша поддаётся влиянию своего отца, желающего женить его на богатой. Для этого надо разлучить сына с Наташей, и князь отказывает юноше в денежной поддержке. Это серьёзное испытание для молодой четы. Но Наташа готова жить скромно и работать. Кроме того, найденная князем для Алеши невеста — Катя — прекрасная девушка, чистая и наивная, как и её предполагаемый жених. Ею нельзя не увлечься, и новая любовь, по расчёту умного и проницательного князя, вскоре вытеснит из неустойчивого сердца сына старую.
Да и сама Катя уже любит Алешу, не зная, что он не свободен.
Продолжение после рекламы:
Наташе с самого начала ясен её возлюбленный: «если я не буду при нем всегда, постоянно, каждое мгновение, он разлюбит меня, забудет и бросит». Она любит «как сумасшедшая», «нехорошо», ей «даже муки от него — счастье». Более сильная натура, она стремится властвовать и «мучить до боли» — «и потому-то ‹…› поспешила отдаться ‹…› в жертву первая». Наташа продолжает любить и Ивана Петровича — как задушевного и надёжного друга, опору, «золотое сердце», самоотверженно одаривающее её заботой и теплом. «Мы будем жить втроём».
Бывшую квартиру Смита посещает его тринадцатилетняя внучка Нелли. Поражённый её замкнутостью, дикостью и нищенским видом, Иван Петрович выясняет условия её жизни: мать Нелли недавно умерла от чахотки, а девочка попала в руки жестокой сводни. Размышляя о способах спасения Нелли, герой сталкивается на улице со старым школьным товарищем Маслобоевым — частным детективом, с помощью которого вырывает девочку из развратного притона и поселяет у себя на квартире.
Нелли тяжело больна, а главное — несчастья и людская злоба сделали её недоверчивой и болезненно гордой. Она с подозрением принимает заботы о себе, медленно оттаивает, но наконец горячо привязывается к своему спасителю. Даже ревнует его к Наташе, чьей судьбой так занят её старший друг.
Брифли существует благодаря рекламе:
Уже полгода, как последняя ушла от безутешных родителей. Отец страдает молча и гордо, ночью проливая слезы над портретом дочери, а днём осуждая и чуть ли не проклиная её. Мать отводит душу в разговорах о ней с Иваном Петровичем, который сообщает все новости. Они неутешительны. Алеша все больше сближается с Катей, не показываясь у Наташи по нескольку дней. Та думает о разрыве: «Жениться он на мне не может; он не в силах пойти против отца». Тяжело, «когда он сам, первый, забудет» её возле другой — поэтому Наташа хочет опередить «изменника». Однако Алеша объявляет Кате о невозможности их брака из-за своей любви к Наташе и обязательств перед ней. Великодушие «невесты», одобрившей его «благородство» и проявившей участие к положению «счастливой» соперницы, восхищает Алешу.
Князь Валковский, обеспокоенный «твёрдостью» сына, предпринимает новый «ход». Придя к Наташе и Алеше, он даёт притворное согласие на их брак, рассчитывая, что успокоенная совесть юноши больше не будет препятствием для его возрастающей любви к Кате. Алеша «в восторге» от поступка отца; Иван же Петрович по ряду признаков замечает, что князю безразлично счастье сына. Наташа также быстро разгадывает «игру» Валковского, чей план, однако, вполне удаётся. Во время бурного разговора она разоблачает его при Алеше. Притворщик решает действовать иначе: напрашивается в друзья к Ивану Петровичу.
Последний с удивлением узнает, что князь пользуется услугами Маслобоева по некоему делу, связанному с Нелли и её умершей матерью. Обиняками и намёками однокашник посвящает героя в его суть: много лет назад Валковский «залез» в предприятие с заводчиком-англичанином Смитом. Желая «даром» завладеть его деньгами, он соблазнил и увёз за границу страстно влюблённую в него идеалистку, дочь Смита, которая и отдала ему их.
Обанкротившийся старик проклял дочь. Вскоре мошенник бросил девушку, с которой, видимо, все же вынужден был обвенчаться, с маленькой Нелли на руках, без средств к существованию. После долгих странствий смертельно больная мать возвратилась с Нелли в Петербург в надежде, что отец девочки примет участие в её судьбе. В отчаянии она не раз порывалась написать подлецу мужу, преодолевая гордость и презрение. Сам же Валковский, лелея планы о новой выгодной женитьбе, боялся документов о законном браке, возможно, хранившихся у матери Нелли. Для их розыска и был нанят Маслобоев.
Валковский везёт героя на вечер к Кате, где присутствует и Алеша. Наташин друг может убедиться в тщетности её надежд на Алешину любовь: «жених» Наташи не может оторваться от Катиного общества. Затем Иван Петрович с князем едут ужинать в ресторан. Во время разговора Валковский сбрасывает маску: высокомерно третирует доверчивость и благородство Ихменева, цинично разглагольствует о женских достоинствах Наташи, открывает свои меркантильные планы относительно Алеши и Кати, смеётся над чувствами Ивана Петровича к Наташе и предлагает ему деньги за женитьбу на ней.
Это сильная, но абсолютно безнравственная личность, чьё кредо «люби самого себя», а других используй в своих интересах. Особенно забавляет князя игра на возвышенных чувствах своих жертв. Сам он ценит лишь деньги и грубые удовольствия. Он хочет, чтобы герой подготовил Наташу к близкой разлуке с Алешей (тот должен уехать в деревню вместе с Катей) без «сцен, пасторалей и шиллеровщины». Его цель — остаться в глазах сына любящим и благородным отцом «для удобнейшего овладения впоследствии Катиными деньгами».
Далёкий от планов отца, Алеша разрывается между двумя девушками, уже не зная, какую любит сильнее. Однако Катя по своему характеру ему больше «пара». Перед отъездом соперницы встречаются и решают судьбу Алеши помимо его участия: Наташа с болью уступает Кате своего возлюбленного, «без характера» и по-детски «недалёкого» умом. Странным образом «это-то» она «в нем и любила больше всего», а теперь то же самое любит Катя.
Валковский предлагает покинутой Наташе деньги за связь с развратным старичком графом.
Подоспевший Иван Петрович бьёт и грубо выгоняет оскорбителя. Наташа должна вернуться в родительский дом. Но как убедить старика Ихменева простить хотя и горячо любимую, но опозорившую его дочь? В дополнение к прочим обидам князь только что выиграл судебный процесс и отнимает у несчастного отца все его небольшое состояние.
Уже давно Ихменевы задумали взять к себе девочку-сиротку. Выбор пал на Нелли. Но та отказывалась жить у «жестоких» людей, подобных её дедушке Смиту, так и не простившему её мать при жизни. Умоляя Нелли рассказать Ихменеву историю своей матери, Иван Петрович надеется смягчить сердце старика. Его план удаётся: семья воссоединяется, а Нелли вскоре становится «идолом всего дома» и откликается на «всеобщую любовь» к себе.
В тёплые июньские вечера Иван Петрович, Маслобоев и доктор часто собираются в гостеприимном домике Ихменевых на Васильевском острове. Скоро разлука: старик получил место в Перми. Наташа грустна из-за пережитого. Омрачает семейное счастье и серьёзная болезнь сердца у Нелли, от которой бедняжка вскоре умирает.
Перед смертью законная дочь князя Валковского не прощает, вопреки евангельской заповеди, своего предателя отца, а, напротив, проклинает его. Наташа, удручённая будущим расставанием с Иваном Петровичем, жалеет, что разрушила их возможное совместное счастье.
Эти записки составлены героем через год после описанных событий. Теперь он одинок, в больнице и, кажется, скоро умрёт.
«Униженные и оскорбленные» Достоевский Федор Михайлович — описание книги | Эксклюзив: Русская классика
Алматы
Алтайский край
Альметьевск
Ангарск
Астрахань
Братск
Брянск
Владивосток
Владимирская область
Волгоград
Волгоградская область
Воронеж
Воронежская область
Грозный
Екатеринбург
Зима
Ивановская область
Иркутск
Кабардино-Балкарская Республика
Калач
Калужская
Кемерово
Кемеровская область
Киров
Кострома
Краснодарский край
Красноярск
Красноярский край
Курганская
Курск
ЛипецкМосква
Московская область
Нижегородская область
Нижнеудинск
Нижний Новгород
Нижний Тагил
Новосибирск
Новосибирская область
Нур-Султан
Омск
ОренбургОренбургская область
Орловская область
Пенза
Пермский край
Поворино
Приморский край
Республика Адыгея
Республика Башкортостан
Республика Бурятия
Республика Крым
Республика Мордовия
Республика Северная Осетия — Алания
Республика Татарстан
Республика Тыва
Республика Хакасия
Россошь
Ростов-на-Дону
Ростовская область
Рязань
Самара
Самарская область
Саратов
Саратовская область
Саянск
Свердловская область
Севастополь
Смоленск
Ставрополь
Ставропольский край
Старый Оскол
Тамбов
Тамбовская область
Тверь
Томск
Тула
Тулун
Тульская область
Тюмень
Удмуртская Республика
Улан‑Удэ
Ульяновск
Ульяновская область
Усолье‑Сибирское
Усть‑Илимск
Хабаровск
Ханты-Мансийский автономный округ
Челябинск
Челябинская область
Черемхово
Чита
Чувашская Республика
Энгельс
Ямало-Ненецкий автономный округ
Ярославль
Приемы психологического анализа в романе Ф.
М. Достоевского «Униженные и оскорбленные» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»Литературоведение
О.Д. Даниленко
Приемы психологического анализа в романе Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорбленные»
В статье рассматриваются некоторые приемы психологического анализа в романе Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорбленные», которые отчасти помогают разобраться в одной из центральных тем произведения — теме эгоизма. Такие приемы, как параллелизм сюжетных линий, диалог, принцип контрастного оттенения, повторяющаяся деталь, речь, жест, мимика, знаковый символический эпизод и др., позволяют сгруппировать типы героев-эгоистов и определить роман как произведение «переходное», наметившее в себе линию психологизма, присущую более зрелым произведениям писателя.
Ключевые слова: психологизм, приемы психологического анализа, тема эгоизма, параллелизм сюжетных линий, диалог, принцип контрастного оттенения, повторяющаяся деталь, речь, жест, мимика, знаковый символический эпизод.
В данной статье хотелось бы более подробно остановиться на теме эгоизма в романе «Униженные и оскорбленные», отметить приемы психологического анализа, с помощью которых автор раскрывает данную тему.
Проблема эгоизма занимает в романе центральное место и обозначена писателем с присущей ему философской и психологической глубиной. Причем проблему нравственного выбора, так или иначе, решает каждый из героев в различных жизненных ситуациях. Так выявляются характерные черты эгоистических стремлений и порывов личности и эпохи в целом.
Прежде всего, автор раскрывает эту тему на уровне сюжетно-композиционном. Композиционным стержнем является рассказчик Иван Петрович, начинающий писатель. Его первая повесть выступает критерием оценки нравственной позиции героев. Гуманизм произведения близок семье Ихменевых, которые готовы сопереживать бедным и обездоленным, но совершенно чужд князю Валковскому, который испытывает к «маленькому» человеку лишь презрение и неприязнь.
Образ рассказчика дал возможность Достоевскому вести повествование от третьего лица. Эта форма художественного повествования позволяет автору ввести читателя в мир глубоких внутренних переживаний
человека, сконцентрироваться на скоротечных психологических процессах, и, наоборот, лаконично сообщить о длительных событиях. Так, образ Наташи Ихменевой в романе изображен через призму ее психологического состояния. Автор заостряет внимание именно на внутренних переживаниях героини, бытовая сторона жизни отмечена мельком. Такая форма повествования также позволяет вводить в произведение большое количество персонажей и сконцентрироваться на психологических характеристиках личности.
Тема эгоизма углубляется и приобретает новое звучание в связи с использованием в романе двух параллельных сюжетных линий. Первая сюжетная линия — история семьи Ихменевых, олицетворение смирения перед драматическими событиями; другая — трагическая судьба Смитов, представляющая своего рода социальное ожесточение.
В данном случае показателен эпизод, наблюдаемый рассказчиком Иваном Петровичем. Смит умирает при странных обстоятельствах: почти сразу после смерти собаки, с которой никогда не расставался. Достоевский как писатель-психолог наделяет образ животного символическим значением. Собака Азорка, ранее принадлежащая дочери Смита, воплощает в себе всю нерастраченную любовь старика к своей непрощенной дочери. Но если в первой сюжетной линии мы наблюдаем положительную динамику: Ихменев прощает Наташу, то вторая линия заканчивается трагично — отец умирает, так и не простив дочь.
В романе «Униженные и оскорбленные» представлены разнообразные проявления эгоистических стремлений: это и звериный эгоизм Валковского, и наивные представления Алеши и Кати. Наташа представляет эгоизм жертвенный, страдающий, этот же тип присущ Нелли, Ихменеву. Эгоизм страдания отчасти соотносится и с образом Ивана Петровича.
Итак, как уже было выше сказано, князь Валковский — носитель самого страшного — хищнического, цинического эгоизма.
Достоевский никогда не дает сразу полную психологическую характеристику персонажа, дополняет его по мере движения действия. Так, сначала мы видим Вал-ковского через призму впечатлений о нем Ихменева, очарованного им. Но даже в этом случае обращаем внимание на нечто отталкивающее в его натуре: «Князь однако же был не из любезных, особенно с теми, в ком не нуждался и кого считал хоть немного ниже себя» [1, с. 19].
Далее образ дополняется впечатлением о нем рассказчика. Достоевский заостряет внимание на внешней красоте князя Валковского. Признавая его почти красавцем, Иван Петрович в то же время отмечает, что его «лицо не производило приятного впечатления» [Там же, с. 101].
Филологичес кие науки
Литературоведение
Рассказчик смог увидеть в нем что-то напускное, неестественное.
Другими словами, он увидел маску. «Вглядываясь пристальнее, вы начинали подозревать под всегдашней маской что-то злое, хитрое и высочайшей степени эгоистическое» [1, с. 102]. Рассказчик вспоминает и о слухах, окружающих имя князя: «Говорили про него, что он — всегда такой приличный и изящный в обществе — любит иногда по ночам пьянствовать, напиваться как стелька и постоянно развратничать, гадко и таинственно развратничать» [Там же, с. 246]. По мере развития сюжета становится ясно, что внешняя красота и желание выглядеть достойно — напускное. Внутренние страсти эгоистической натуры князь не способен скрыть. Мастерство писателя проявляется и в построении диалогов, с помощью которых «срывается» благочестивая маска, открывая всю суть звериной натуры. Валковский, изысканный развратник, испытывает величайшее наслаждение, обнажая свое низменное начало, при этом он ставит слушателя в неловкое положение. Постепенно породистая внешность как бы «растворяется» в порочном внутреннем мире.
Используя психологический принцип контрастного оттенения, Достоевский внешней «красивостью» подчеркивает внутреннюю опустошенность Валковского.
Таким образом, повторяющаяся деталь внешней красоты героя приводит к снижению образа.
Иной тип эгоизма, описанный в романе, — это эгоизм жертвенной любви, страдания, который присущ Наташе Ихменевой. Образ Наташи связан с понятием любви. Но если князь Валковский способен любить лишь себя и деньги, которые дают определенные привилегии в обществе, то Наташа готова любить избранника, не достойного ее чувства и не способного оценить его в полной мере в силу своей ветреной натуры. Любовь эта необычна, она приносит душевные муки героине и мешает ей трезво оценивать происходящие события: Наташа становится глуха к страданиям своих родных и любящего ее Ивана Петровича.
Это необычное состояние («странная любовь») Наташи и Алеши раскрывается в диалогах. Достоевский тонко подает противоречивые чувства героини и как бы дает ей возможность излить душевные страдания единственно не отрекшемуся от нее Ивану Петровичу.
Наташа, уязвленная в чувстве ветреным любовником, не гнушающимся измен, подсознательно хотела чувствовать себя выше него. И тем самым даже в этом ненормальном чувстве находила для себя радость возвыситься над ним и таким образом объяснить, почему она берегла эти отношения. Их чувства менее всего походили на любовь между мужчиной и женщиной, а скорее на взаимоотношения матери с сыном: «Я ужасно любила его прощать, <.. .> когда он оставлял меня одну, я хожу, бывало, по комнате,
мучаюсь, плачу, а сама иногда подумаю: чем виноватее он передо мной, тем ведь лучше. да» [1, с. 304].
Эгоистическое стремление Наташи поработить своего любимого ни к чему хорошему не приводит. Любовь невозможно удержать насильно и даже если бесконечно повторять: «- Он был мой <…> Почти с первой встречи с ним у меня появилось тогда непреодолимое желание, чтоб он был мой, поскорее мой, и чтоб он ни на кого не глядел, кроме меня, одной меня» [Там же, с.
303], любовь окажется там, где ей свободно и вольготно.
Эгоизм страдания характерен и для Николая Сергеевича Ихменева. Рассорившись с князем Валковским, услышав оскорбления в свой адрес, лишившись имения и, самое главное, потеряв дочь, старик замыкается в своем страдании. Достоевский тонко показывает причину такого поведения. Ихменев, обладая натурой доброй и искренней, быстро и глубоко привязывался к человеку, которого любил, и тем жесточе было для него разочарование, связанное с предательством близкого человека.
Ихменев не способен переступить через гордость и простить дочь. Старик, так сильно и вдохновенно любивший, теперь называет ее самыми грубыми словами. Страстная любовь приобрела уродливые очертания, сопровождаясь вспышками гнева обиженного отца: « — Прокляну! -кричал старик вдвое громче, чем прежде.» [Там же, с. 73]. Нервность движений, вскрикивания, дрожь — характерные проявления поведения Николая Сергеевича, свидетельствующие об его постоянном волнении, раздражении, боли, отчаянии, может быть, внутренней мыслительной работы.
Речь героя изобилует проклятиями, гневными выкриками. Все это свидетельствует о неуравновешенном психическом состоянии.
В раскрытии образа Николая Сергеевича Ихменева Достоевский использует и такой прием психологического анализа, как знаковый, символический эпизод. Один из наиболее ярких изображен в сцене разговора Ихменева со своей женой и Иваном Петровичем. После злых проклятий, сказанных в адрес Наташи, Ихменев в поисках нужной бумаги рванул в нетерпении все, что было в кармане, и в эту минуту из него что-то выпало и звонко ударилось о стол. Это был медальон с портретом Наташи, некогда утерянный женой Ихменева. В одну секунду все стало ясно. Глубоко спрятанное чувство отца никуда не ушло, и наедине с самим собой он продолжал любить ее прежней любовью.
Чтобы заставить героя выйти из круга своих собственных переживаний, Достоевский с помощью рассказа Нелли о ее матери, проклятой стариком Смитом, пытается достучаться до его закрытого сердца.
И это удалось — отец прощает дочь.
Филологичес кие науки
Литературоведение
Таким образом, рассмотрение некоторых значимых элементов психологизма в романе «Униженные и оскорбленные» дает возможность более полно представить формирование системы психологического анализа в творчестве Ф.М. Достоевского. Роман является этапным («переходным») произведением, в котором нашли отражение многие характерные приметы художественного метода писателя. Это первое крупное произведение автора, которое позволило ему сделать уверенный шаг на пути к зрелому творчеству, утвердить некоторые принципы своей философии и проявить себя как тонкого психолога.
Библиографический список
1. Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 12 т. Т. 4. М., 1982.
| / Сочинения / Достоевский Ф.М. / Униженные и оскорбленные / Роман «Униженные и оскорблённые» Роман «Униженные и оскорблённые» по-своему передают характер разнородной действительности начала шестидесятых годов.
/ Сочинения / Достоевский Ф.М. / Униженные и оскорбленные / Роман «Униженные и оскорблённые» | Смотрите также по произведению «Униженные и оскорбленные»: |
М. :: Litra.RU :: Только отличные сочинения
Достоевский «Униженные и оскорблённые» – идея
«Униженные и оскорбленные» – первое после «Бедных людей» произведение Достоевского, где с такой потрясающей силой показаны страдания маленьких обитателей большого города.
Но в отличие от «Бедных людей», идейный смысл которых заключен прежде всего в протестующем крике Девушкина: «По какому праву все это делается?» – «Униженные и оскорбленные» завершаются иначе. Здесь отчетливо звучит новый мотив Достоевского – призыв к отказу от борьбы, к добровольному, гордому смирению (слова Ихменева: «О, благодарю тебя, боже, за все, за все, и за гнев твой и за милость твою!.. О, пусть мы униженные, пусть мы оскорбленные, но мы опять вместе, и пусть, пусть теперь торжествуют эти гордые и надменные, унизившие и оскорбившие нас!»). Этот мотив сказался и на развитии сюжета. Так, например, будущее Наташи ставится в зависимость от благородства Ихменева. Когда-то Смит не простил свою дочь – и она погибла, Ихмёнев же простил – и Наташа спасена. Думается, что впоследствии именно эта, моралистическая тенденция романа, близкая идеалам Льва Толстого, так умилила его, когда в письме Страхову он писал: «На днях, до его [Достоевского]смерти, я прочел «Униженные и оскорбленные» и умилялся».
Достоевский. Униженные и оскорблённые. Художественный фильм 1991 г.
Но идеализация гордых страдальцев не становится главной в романе. Более того, сам автор, видимо, считает, что в рассуждениях Маслобоева о глупости прекраснодушных Шиллеров есть свой здравый смысл, понимание того, что благородство Шиллеров ни в каком случае не является выходом из противоречий жизни. Словом «шиллеровщина» Достоевский обозначает определенное явление человеческой психологии. Это красота и чистота души, доверие к людям, а при встрече со злом – добровольное страдание в качестве протеста, «отчаянный идеализм», как говорит сам рассказчик. Такой взгляд подтверждается самим построением романа. Уже в начале второй главы изображаются последние дни Ивана Петровича, обреченного на смерть в нищете и полном одиночестве. Роман «Униженные и оскорбленные» – это предсмертные записки Ивана Петровича, написанные с грустной мыслью о том, что фельдшер употребит их как бумагу для оклейки окон.
Поэтому, как бы герои этих записок ни ратовали за благородное страдание, одно воспоминание о судьбе рассказчика ведет к пессимистическим выводам.
Читайте также статьи Достоевский, «Униженные и оскорблённые» – история создания, Достоевский, «Униженные и оскорблённые» – анализ.
Семинар Т.А. Касаткиной «Как читать роман Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорбленные»?» (аудио): philologist — LiveJournal
28-29 декабря 2019 года в Великом Новгороде состоялся научно-практический семинар Татьяны Касаткиной «Как читать художественный текст? Анализ словесных и визуальных форм искусства». Мероприятие прошло при финансовой поддержке Фонда президентских грантов. Организаторы: Ассоциация «Гильдия словесников» в сотрудничестве с Институтом мировой литературы им. А.М. Горького РАН и Новгородским государственным объединенным музеем-заповедником. С программой семинара можно ознакомиться здесь.Татьяна Александровна Касаткина — доктор филологических наук, председатель Комиссии по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского Научного совета «История мировой культуры» РАН, заведующая центром «Достоевский и мировая культура» в ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. Член Международного общества Ф.М. Достоевского. Главный редактор научного журнала ИМЛИ «Достоевский и мировая культура. Филологический журнал». Автор 8 монографий, повести «Копия», учебного пособия по курсу «Религия, культура, искусство» (выпуск первый), более 300 научных статей, редактор многих сборников работ российских и зарубежных ученых.
Лекция «Униженные и оскорбленные» как роман об эгоизме
Практикум по герменевтическому чтению текста. Еще о субъект-субъектном методе. Ф.М. Достоевский. «Униженные и оскорбленные». Часть 1
Практикум по герменевтическому чтению текста. Еще о субъект-субъектном методе. Ф.М. Достоевский. «Униженные и оскорбленные». Часть 2
Экскурсия для экскурсоводов-искусствоведов. Икона как богословие повседневной жизни
Вы также можете подписаться на мои страницы:
— в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
— в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
— в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
— в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
— в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
— в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky
Униженные и оскорбленные : роман (Достоевский, Ф. М.)
Достоевский, Ф. М.Роман «Униженные и оскорбленные» (1861) создавался Ф. М. Достоевским в эпоху необычайного подъема русской общественной жизни, — в эпоху, когда публикация нового литературного произведения воспринималась как событие социально значимое. Многое в этом романе читателям казалось необычным: перед ними была поставлена новая этико-социальная проблема — проблема эгоизма.
Полная информация о книге
- Вид товара:Книги
- Рубрика:Проза
- Целевое назначение:Художественная литература (издания для взрослых)
- ISBN:978-5-389-12315-1
- Серия:Мировая классика
- Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
- Год издания:2021
- Количество страниц:445
- Тираж:6000
- Формат:84х108/32
- УДК:821.161.1
- Штрихкод:9785389123151
- Переплет:в пер.
- Сведения об ответственности:Федор Достоевский
- Вес, г.:350
- Код товара:6210572
Оскорбленные и униженные Федором Достоевским
Униженные и оскорбленные = Humiliés et Offensés = Оскорбленные и униженные, Федор ДостоевскийНаташа покидает родительский дом и сбегает с Алешей (князь Алексей Валковский), сыном князя Алексея Валковского. В результате его боли ее отец, Николай, проклинает ее. Единственный друг, который остается рядом с Наташей, — это Иван — ее друг детства, который очень любит ее и которого Наташа отвергла, несмотря на их помолвку.
Князь Валковский пытается сорвать планы Алеши жениться на Наташе,
Униженные и Оскорбленные = Humiliés et Offensés = Оскорбленные и униженные, Федор ДостоевскийНаташа покидает родительский дом и сбегает с Алешей (сыном) Алешей. князя Валковского. В результате его боли ее отец, Николай, проклинает ее. Единственный друг, который остается рядом с Наташей, — это Иван — ее друг детства, который очень любит ее и которого Наташа отвергла, несмотря на их помолвку.
Князь Валковский пытается разрушить планы Алеши жениться на Наташе и хочет заставить его жениться на богатой княжне Катерине. Алеша — наивный, но симпатичный молодой человек, которым легко манипулирует отец. По отцовскому плану Алеша влюбляется в Катерину, но по-прежнему любит Наташу.
Он постоянно разрывался между этими двумя женщинами, слишком нерешителен и увлечен обеими, чтобы принять решение. В конце концов, Наташа жертвует собственными чувствами и уходит, чтобы Алеша выбрал Катерину.Тем временем Иван спасает девочку-сироту Елену (известную как Нелли) из лап сводницы и узнает, что ее мать сбежала из дома своего отца (Джереми Смита) со своей возлюбленной, человеком, который бросил ее, когда мать Нелли родила. .
Позже выясняется, что принц Валковский — отец Нелли. Ее родители состояли в законном браке, но князь Валковский убедил свою молодую и невинную жену ограбить ее отца Джереми. После переезда в Петербург мать Нелли просит прощения у отца, но он их отвергает.Перед смертью мать Нелли заставляет Нелли обещать никогда не идти к своему настоящему отцу, имя которого указано в документе, который она оставила своей дочери.
В попытке заставить Николая (отца Наташи) помириться с Наташей, Иван уговаривает Николая и его жену усыновить Нелли. Рассказывая им историю своей жизни, Нелли смягчает сердце Николая, он прощает Наташу и снимает проклятие, и они воссоединяются.
Семья Наташи планирует переехать из Петербурга, но незадолго до отъезда Нелли умирает от хронической болезни сердца; маленькая девочка дает понять Ивану, что не прощает отцу жестокого обращения с ее матерью.Она также говорит ему, что он должен жениться на Наташе. …
عنوانها: «آزردگان» ؛ «نفرین شدگان» ؛ «تحقیر و توهین ده ها» ؛ «رنج کشیدگان و وارشدگان» ؛ تاریخ نخستین وانش: روز بیست و سوم ماه آوریل سال 1976 میلادی
Страна: ردگان ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم: ربیع مشفق همدانی ؛ تهران ، صفیعلیشاه ، 1327 ؛ در 466 ص ؛ چاپ یازدهم 1359 ؛ چاپ سیزدهم 1362 ؛ اپ دیگر: در 517 ص ، صفیعلیشاه ، 1388 ؛ شابک 9789645626646 ؛ موضوع داستانهای نویسندگان روسیه — سده 19
عنوان: ردآزان ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم: بهزاد ؛ بی جا ، شهریار ، 1327 ؛ در 575 ؛
عنوان: ردگان ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم: عنایت الله شکیباپور ؛ تهران ،؟ ،؟ ؛ در 575 ؛ اپ دیگر تهران ، دنیای کتاب ، 1388 ؛ در 575 ؛ شابک 9643460495 ؛
عنوان: ردگان ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم: مه حصارکی ؛ تهران ، نگارستان کتاب ، 1389 ؛ در 620 ؛ شابک 9786001
8 ؛عنوان: نفرین شدگان ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم: اسماعیل قهرمانی پور ؛ تهران ، سمیر ، 1393 ؛ در 464 ؛ شابک 9789642201471 ؛
на сайте: تحقیر و توهین شده ها ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم رویز شهدی ؛ تهران به سخن مجید ، 1394 ؛ در 504 ؛ شابک 9786009484447 ؛
عنوان: رنج کشیدگان و وارشدگان ؛ نویسنده: ودور داستایوسکی ؛ مترجم: محسن رمی ؛ تهران ، نیلوفر ، 1394 ؛ در 480 ص ؛
تاب نخستین بار در سال 1861 میلادی منتشر د ؛ اثر بزرگ «داستایوسکی» است ، که ایشان پس از بازگشت از «سیبری» بنوشتند ؛ رمان رمان ، «وانیا» س سرگذشت خویش میگوید ؛ بهتر است کتاب را بارها خود بخوانید ، رچند میدانم مناسب این روزهای پر از دیدنیهای تصویری وباتا نخست چکیده داستان را بنوشته بودم ؛ اما بیشتر دوستان نازنین احساس خویش مینویسند که را چکیده داستان را بنوشته ام س از نگارش همها دو شخصیتها: «وانیا راوی» ؛ «ناتاشا دختر عاشق» ؛ «لیوشا پسر اهزاده» ؛ «اخمنینف در ناتاشا» ؛ «اهزاده والکوسکی پدر آلیوشا» ؛ و «اسمیت» ؛
نقل از متن تحقیر و توهین شده ها: (یک سال گذشته, عصر روز بیست ودوم مارس, ماجرای بسیار عجیبی برایم اتفاق افتاد; تمام روز شهر را برای پیدا کردن آپارتمانی, زیر پا گذاشته بودم; آپارتمان قدیمی ام که در آن سکنا داشتم خیلی نمناک بود و در آن دوره, سرفه های شدیدی هم میکردم; از پاییز سال گذشته تصمیم داشتم تغییر مکان بدهم, ولی اجرای آن تا بهار سال بعد طول کشید; تمام روز هیچ جای مناسبی پیدا نکردم, چون اولا آپارتمانی مستقل میخواستم نه مشترک با مستاجری دیگر, و ثانیا حتا به داشتن یک اتاق هم برای سکونت راضی بودم, به این شرط که بزرگ باشد, و البته با اجاره ی کم; به این نتیجه رسیده ام, که در آپارتمانی کوچک و تنگ, افکار آدم هم محدود میشوند; همیشه ضمن فکر کردن به داستانهایی که در آینده باید بنویسم, عادت دارم توی اتاقم قدم بزنم; راستی; همواره لذت میبرده ام به آثاری که مینویسم بیندیشم, و در عالم خیال بیشتر به طرحهای آنها توجه داشته باشم, تا نوشتنشان و این عادت هم واقعا به هیچوجه به علت تنبلی نیست ؛ پس چه دلیلی دارد؟) ؛ ایان نقل
تاریخ بهنگام رسانی 02/10/1399 ری ورشیدی ؛ ا.ربیانی
Прочитать «Оскорбленные и униженные в сети» Федора Достоевского
IX
ЧАСТЬ I
ГЛАВА I
В прошлом году, вечером 22 марта, у меня произошло очень странное приключение. Весь тот день я бродил по городу, пытаясь найти ночлег. Моя старая была очень влажной, и у меня начался зловещий кашель. С осени собирался переехать, но продержался до весны. За весь день мне не удавалось найти ничего приличного.В первую очередь мне нужен был отдельный дом, а не комната в чужом доме; во-вторых, хотя я мог бы обойтись одной комнатой, она должна быть большой и, конечно, в то же время как можно более дешевой. Я заметил, что в замкнутом пространстве тесновата даже мысль; Когда я размышлял над будущим романом, мне нравилось ходить взад и вперед по комнате. Кстати, мне всегда больше нравится размышлять над своими работами и мечтать, как они должны быть написаны, чем писать их на самом деле. И это действительно не от лени.Почему это?
Я чувствовал себя плохо весь день, а ближе к закату почувствовал себя очень плохо. Началось что-то вроде лихорадки. К тому же я весь день стоял на ногах и устал. Ближе к вечеру, незадолго до того, как стемнело, я шел по Вознесенскому проспекту. Обожаю мартовское солнце в Петербурге, особенно на закате, в ясную морозную погоду, конечно. Вся улица вдруг вспыхивает, залитая ярким светом. Кажется, будто все дома вдруг как бы заблестели. Их серый, желтый и грязно-зеленый оттенки на мгновение теряют всю свою мрачность, как если бы в душе внезапно появилась ясность, как будто кто-то испугался или как будто кто-то толкнул его локтем.Это новое мировоззрение, новый ход мыслей … Удивительно, что один солнечный луч может сделать для души человека!
Но луч солнца угас; мороз стал резче и стал кусать нос: сумерки сгущались; газ горел из магазинов. Когда я подошел к кондитерской Мюллера, я внезапно остановился и стал смотреть на ту сторону улицы, как будто я предчувствовал, что со мной сейчас произойдет что-то экстраординарное; и в тот самый момент я увидел на противоположной стороне улицы старика с собакой.Я хорошо помню, что почувствовал неприятное ощущение, сжавшееся в моем сердце, и сам не мог бы сказать, что это за ощущение.
Я не мистик. Я почти не верю в предчувствия и предсказания, но, как и, вероятно, у большинства людей, в моей жизни были довольно необъяснимые переживания. Например, этот старик: почему при той встрече с ним я сразу предчувствовал, что в тот же вечер со мной случится что-то необычное? Но я был болен, и ощущения от болезни почти всегда обманчивы.
Старик, нагнувшись и постукивая палкой по тротуару, своим медленным, слабым шагом подошел к кондитерской, двигая ногами, как палками, и, казалось, не сгибал их. Я никогда в жизни не встречал такой странной, гротескной фигуры, и, когда я встречал его раньше у Мюллера, он всегда производил на меня болезненное впечатление. Его высокая фигура, его согнутая спина, его смертоносное лицо с печатью восьмидесяти лет, его старая шинель, разорванная по швам, потрепанная круглая шляпа лет двадцати, покрывающая его голову — лысая, но ибо одна прядь волос не седая, а желтовато-белая — все его движения, которые, казалось, выполнялись как бы бесцельно, как будто приводились в действие пружиной, — все, кто встречался с ним впервые, не могли не поражаться всему этому.Было действительно странно видеть старика, который так пережил естественный лонжерон, в одиночестве, без никого, кто бы за ним ухаживал, тем более, что он выглядел как сумасшедший, сбежавший от своих охранников. Меня тоже поразило его необычайное исхудание; Казалось, что у него почти не было тела, как будто на его костях ничего не было, кроме кожи. Его большие тусклые глаза, словно в синих обводках, всегда смотрели прямо перед ним, никогда не смотрели в сторону и никогда ничего не видели — в этом я уверен; хотя он смотрел на вас, он шел прямо на вас, как будто перед ним было пустое место.Я заметил это несколько раз. Он только недавно стал появляться у Мюллера, его всегда сопровождала собака, и никто не знал, откуда он. Ни один из клиентов Muller’s не решился обратиться к нему, и он не обратился ни к кому из них.
А зачем тащится к Мюллеру, что ему там делать?
— подумал я, неподвижно стоя на противоположной стороне улицы и пристально глядя на него. Во мне поднялась какая-то раздражительная досада, вызванная болезнью и усталостью. О чем он думает?
Я все думал. Что у него в голове? Но думает ли он еще о чем-нибудь? Его лицо настолько мертвое, что вообще ничего не выражает. И где он мог взять эту отвратительную собаку, которая никогда не покидает его, как если бы она была его неотъемлемой частью и которая так на него похожа?
Эта несчастная собака выглядела так, будто ей тоже было восемьдесят; да, конечно, должно быть так. Во-первых, она выглядела старше, чем когда-либо были собаки, а во-вторых, меня почему-то поразило, когда я впервые увидел ее, что это не может быть собака, как все остальные; что это была исключительная собака; что в этом должно быть что-то фантастическое, что-то сверхъестественное; что это может быть что-то вроде Мефистофеля в обличье собаки и что его судьба каким-то таинственным неизвестным образом связана с судьбой его хозяина.Глядя на него, вы сразу допустили бы, что со времени последнего приема пищи прошло, должно быть, лет двадцать. Он был тонким, как скелет, или, что почти то же самое, как его хозяин. Почти все его волосы упали, а хвост свисал между ног, голый, как палка. Его голова и длинные уши угрюмо свисали вперед. Я никогда в жизни не встречал такой отвратительной собаки. Когда они оба шли по улице, хозяин впереди, а собака за ним по пятам, нос касался юбки его пальто, как будто приклеился к нему.И походка, и вся их внешность казались почти кричащими на каждом шагу: Мы старые, старые. Господи, сколько нам лет!
Я тоже помню, что однажды мне пришло в голову, что старик и собака каким-то образом вышли из какой-то страницы Гофмана, иллюстрированного Гаварни, и выставляли напоказ этот мир, прогуливаясь по рекламе этого издания.
Я перешел дорогу и пошел за стариком в кондитерскую.
В магазине старик вёл себя очень странно, и Мюллер, стоя у его прилавка, в последнее время начал делать гримасу досады при входе непрошеного гостя.Во-первых, странный гость ни о чем не просил. Каждый раз он уходил прямо в угол у печки и садился там на стул. Если место у плиты было занято, то, постояв некоторое время в растерянном недоумении перед занявшим его место джентльменом, он уходил, казалось, озадаченный, в другой угол у окна. Там он закрепился на стуле, сознательно сел на него, снял шляпу, положил ее на пол рядом с собой, положил свою трость за шляпу, а затем, снова опустившись на стул, оставался неподвижным в течение трех или трех лет. четыре часа.Он никогда не брал в руки газету, не произносил ни слова, ни звука, а просто сидел, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами, но с таким пустым, безжизненным взглядом в них, что можно было бы поспорить, что он видел и ничего не слышал о том, что происходило вокруг него. Собака, обернувшись два-три раза на одном и том же месте, угрюмо легла к его ногам, засунув нос между его сапог, глубоко вздохнув, и, вытянувшись во всю длину на полу, тоже оставалась неподвижной весь вечер как будто это плохо умерло на время.Можно представить, что эти два существа лежали где-то мертвыми весь день и только на закате ожили снова, просто чтобы посетить магазин Мюллера и выполнить какой-то таинственный секретный долг. Просидев часа три-четыре, старик наконец вставал, брал шляпу и отправлялся куда-нибудь домой. Собака тоже встала и, по-прежнему опуская хвост и повесив голову, машинально пошла за ним тем же медленным шагом. Привычные посетители в лавке стали наконец всячески избегать старика и даже не садились рядом с ним, как если бы он вызывал у них чувство отвращения.Он ничего этого не заметил.
Покупателями кондитерской в основном были немцы. Собрались сюда со всех концов Вознесенского проспекта, в основном руководители разного рода мастерских: плотники, пекари, маляры, шляпники, шорники, все патриархальные люди в немецком понимании этого слова. В целом патриархальные традиции у Мюллера сохранялись. Часто хозяин магазина присоединялся к какому-нибудь знакомому покупателю и садился рядом с ним за стол, когда потреблялось определенное количество пунша.Собаки и маленькие дети из дома иногда выходили и к покупателям, а последние ласкали и детей, и собак. Все они знали друг друга и уважали друг друга. И пока гости были поглощены чтением немецких газет, через дверь, ведущую в комнаты лавочника, доносился звон Mein lieber Augustin,
на треснувшем пианино, на котором играла старшая дочь, маленькая немецкая мисс с льняными кудрями. очень похоже на белую мышку.Вальс встретили с удовольствием. Я ходил к Мюллеру в начале каждого месяца, чтобы читать русские журналы, которые там брали.
Зайдя, я увидел, что старик уже сидит у окна, а собака, как всегда, лежит, вытянувшись у его ног. Я сел в углу, не говоря ни слова, и мысленно спросил себя, зачем я пришел сюда, когда мне действительно нечего было здесь делать, когда я болел, и лучше было бы поскорее домой, чтобы попить чаю и лечь спать .Мог ли я прийти сюда просто посмотреть на этого старика? Я был раздражен. Что мне с ним делать? «
» — подумал я, вспоминая то странное, болезненное ощущение, с которым я только что смотрел на него на улице. И что мне до всех этих тупых немцев? В чем смысл этого фантастического настроения? Что означало это дешевое волнение по пустякам, которое я заметил у себя в последнее время и мешало мне жить и ясно видеть жизнь? Один проницательный рецензент уже заметил это в своей возмущенной критике моего последнего романа.Но хотя я колебался и сожалел об этом, все же я оставался там, где был, а тем временем меня все больше и больше одолевала болезнь, и я не хотел выходить из теплой комнаты. Я взял франкфуртскую газету, прочитал пару строк и задремал. Немцы мне не мешали. Они читали и курили, и только раз в полчаса или около того передавали друг другу какие-нибудь новости о Франкфурте, резко вполголоса, или какую-нибудь шутку или эпиграмму прославленного немецкого остроумия Сапфира, после чего они снова погружались в чтение с удвоенной силой. гордость за свою национальность.
Я проспал полчаса и проснулся от сильной дрожи. Конечно, нужно было ехать домой.
Но тем временем драма в тупой постановке, которая разыгрывалась в комнате, снова остановила меня. Я уже сказал, что как только старик садился в свое кресло, он на что-то смотрел и не снимал весь вечер. В прошлом моей судьбой было столкнуться с этим бессмысленным, настойчивым, невидящим взглядом. Это было очень неприятное, даже невыносимое ощущение, и я обычно менял место, как только мог.В этот момент жертвой старика стал невысокий, круглый, очень аккуратный немец, с накрахмаленным воротником-стойкой и необычно красным лицом, позвонил новый посетитель магазина, купец из Риги, как я узнал впоследствии , Адам Иваныч Шульц. Он был близким другом Мюллера, но пока ничего не знал ни о старике, ни о многих покупателях. Потягивая пунш и с удовольствием читая «Дорфбарбье», он внезапно поднял глаза и заметил неподвижный взгляд старика, устремленный на него.Это его смутило. Адам Иваныч был очень обидчивым и чувствительным человеком, как и все превосходящих
немцев. Ему показалось странным и обидным, что на него так бесцеремонно пялились. С подавленным негодованием он отвернулся от бестактного гостя, пробормотал что-то себе под нос и укрылся за газетой. Но уже через пять минут он не удержался, чтобы не выглянуть подозрительно из-за бумаги; все тот же настойчивый взгляд, все тот же бессмысленный взгляд.
И тогда Адам Иваныч ничего не сказал. Но когда то же самое повторилось в третий раз, он вспыхнул и почувствовал себя обязанным защищать свое достоинство и не умалять в глазах столь джентльменской компании престиж прекрасного города Риги, о котором он, вероятно, чувствовал себя представителем. Нетерпеливым жестом он швырнул бумагу на стол, энергично постукивая по ней палкой, к которой она была прикреплена, и пылал личным достоинством и покраснел от удара и любви. оскорбительный старик.Казалось, что двое из них, немец и его противник, пытались одолеть друг друга магнетической силой своих взглядов и ждали, чтобы увидеть, кто из них первым потеряет самообладание и опустит глаза. Стук палки и эксцентричная поза Адама Иваныча привлекли внимание всех покупателей. Все отложили в сторону то, что они делали, и с серьезным и безмолвным любопытством наблюдали за двумя противниками. Сцена становилась очень комичной, но магнетизм вызывающих глаз маленького краснолицого джентльмена был полностью отброшен.Старик продолжал смотреть прямо на разъяренного Шульца и совершенно не заметил, что он был объектом всеобщего любопытства; он был так невозмутим, как если бы он был не на Земле, а на Луне. Терпение Адама Иваныча наконец не выдержало, и он взорвался.
Почему ты так пристально на меня смотришь? «
» — крикнул он по-немецки резким, пронзительным голосом и угрожающим видом.
Но его противник продолжал молчать, как будто не понимал и даже не слышал вопроса.Адам Иваныч решил заговорить с ним по-русски.
Я вас спрашиваю, зачем вы на меня так прилежно пялились?
он кричал с удвоенной яростью, Я в суде хорошо известен, а вы не знаете!
добавил он, вскакивая со стула.
Но старик и волос не пошевелился. Среди немцев послышался возмущенный ропот. Сам Мюллер, привлеченный шумом, вошел в комнату. Когда он узнал, в чем дело, он вообразил, что старик глухой, и наклонился к своему уху.
Мастер Шульц старательно просил вас не пялиться на него.
сказал он как можно громче, пристально глядя на непонятного посетителя.
Старик машинально посмотрел на Мюллера; на его лице, которое до того оставалось неподвижным, виднелись следы тревожных мыслей, своего рода тревожного волнения. Он волновался, наклонился, вздохнул и задыхался, чтобы поднять шляпу, схватил ее вместе с палкой, встал со стула и с жалобной улыбкой нищего вывернулся из сиденья, которое он занял по ошибке. , он приготовился выйти из комнаты.В кроткой и покорной поспешности бедного дряхлого старика было так много сострадания, так тревожно сердце, что вся компания, начиная от Адама Иваныча и ниже, сразу по-иному взглянула на положение. Было очевидно, что старик, далеко не способный кого-либо оскорбить, понимал, что его могут выгнать откуда угодно, как нищего.
Мюллер был добрым и отзывчивым человеком.
Нет-нет,
сказал он, ободряюще похлопав его по плечу, сиди спокойно.Абер, герр Шульц, просит вас особо не смотреть на него. Он хорошо известен при дворе.
Но и этого бедный старик не понял; он был взволнован больше, чем когда-либо. Он нагнулся, чтобы поднять свой носовой платок, старый оборванный синий, выпавший из его шляпы, и стал звать свою собаку, которая неподвижно лежала на полу и, казалось, крепко спала, уткнувшись носом в лапы.
Азорка, Азорка,
пробормотал он дрожащим, старым голосом. Азорка!
Азорка не шевелилась.
Азорка, Азорка,
— тревожно повторил старик и ткнул собаку палкой. Но он остался в том же положении.
Палка выпала из его рук. Он нагнулся, опустился на колени и обеими руками поднял голову Азорки. Бедный пес был мертв. Незаметно он умер у ног своего хозяина от старости, а может быть, и от голода. Старик с минуту смотрел на нее как на пораженный, как будто не понимал, что Азорка мертва; затем осторожно наклонился к своему старому слуге и другу и прижался бледной щекой к мертвой морде собаки.Прошла минута молчания. Мы все были тронуты. Наконец бедняга встал. Он был очень бледен и дрожал, как в лихорадке.
Вы можете забить его,
сказал сочувствующий Мюллер, стремящийся утешить его любым способом (под заглушил
он имел в виду чучело). Вы можете его хорошенько заткнуть, Федор Карлыч Крюгер прекрасно топчет; — Федор Карлыч Крюгер — мастер стучания, — повторил Мюллер
, поднимая палку с земли и передавая ее старику.
Да, я отлично умею топтать,
скромно заявил сам герр Крюгер, выходя вперед.
Это был высокий, долговязый и добродетельный немец, с спутанными рыжими волосами и очками на крючковатом носу.
Федор Карлыч Крюгер обладает большим талантом делать всевозможные великолепные удары, — добавил Мюллер,
, с энтузиазмом относясь к своей идее.
Да, у меня большой талант делать всевозможные великолепные удары,
снова повторил герр Крюгер. И я ни за что не стану оглушать вас, вашу собаку,
добавил он в доступе великодушного самопожертвования.
Нет, я заплачу за это!
Адам Иваныч Шульц отчаянно закричал, покраснев в два раза, в свою очередь светясь великодушием и чувствуя себя невинной причиной несчастья.
Старик все это слушал, видимо, не понимая, по-прежнему дрожа всем телом.
Подождите! Выпейте стакан козьего коньяка!
крикнул Мюллер, видя, что загадочный гость пытается убежать.
Они принесли ему бренди. Старик машинально взял стакан, но его рука дрожала, и, прежде чем он поднес стакан к губам, он пролил половину и поставил его обратно на поднос, не взяв ни капли. Затем со странной, совершенно неуместной улыбкой он быстрыми, неровными шагами вышел из магазина, оставив Азорку на полу. Все стояли в недоумении; были слышны восклицания.
Швернот! Была ли fur eine Geschichte?
сказали немцы, искоса глядя друг на друга.
Но я бросился за стариком. В нескольких шагах от магазина, через калитку справа, есть темный и узкий переулок, закрытый огромными домами. Что-то подсказало мне, что старик, должно быть, сдался туда. Здесь справа строился второй дом, окруженный лесами. Забор вокруг дома доходил до середины переулка, а вокруг него были уложены доски. В темном углу, сделанном забором и домом, я нашел старика.Он сидел на краю деревянного тротуара, подперев голову обеими руками, положив локти на колени. Я сел рядом с ним.
Послушайте,
сказал я, не зная, с чего начать. Не горюй об Азорке. Пойдем, я отвезу тебя домой. Не волнуйся. Я сейчас же пойду за такси. Где вы живете?
Старик не ответил. Я не мог решить, что делать. В переулке не было прохожих. Вдруг он стал хватать меня за руку.
Душно!
сказал он хриплым, еле слышным голосом: Душно!
Пойдем к вам домой,
Я плакала, вставая и насильно поднимая его. Выпьем чаю и ложись спать. . . . Я возьму такси. Я вызову врача … Я знаю врача. . . .
Не знаю, что еще я ему сказал. Он попытался встать, но снова упал на землю и снова начал бормотать тем же хриплым задыхающимся голосом. Я наклонился повнимательнее и прислушался.
На Васильевском острове
старик ахнул. Шестая улица. Шестой … й поток … эт
Он погрузился в тишину.
Вы живете на Васильевском острове? Но тогда вы ошиблись. Это будет слева, а вы — справа. Я возьму тебя прямо. . .
Старик не шелохнулся. Я взял его за руку; рука упала, словно мертвая. Я посмотрел ему в лицо, прикоснулся к нему — он был мертв.
Мне казалось, что все это произошло во сне.
Этот инцидент доставил мне много неприятностей, в ходе которых моя лихорадка прошла сама собой. Была обнаружена квартира старика. Однако он жил не на Васильевском острове, а всего в паре шагов от того места, где он умер, в домах Клюгена, на пятом этаже прямо под крышей, в отдельной квартире, состоящей из крохотного входа и большого невысокая комната, с тремя прорезями в окнах. Он жил очень бедно. Его мебель состояла из стола, двух стульев и очень-очень старого дивана, твердого, как камень, с волосами, торчащими из него во все стороны; и даже эти вещи оказались помещичьими.Печь, видимо, давно не топили, свечей тоже не нашли. Я серьезно сейчас думаю, что старик пошел к Мюллеру просто посидеть в освещенной комнате и согреться. На столе стояла пустая глиняная кружка, а рядом лежала черствая корочка хлеба. Денег не нашлось, ни гроша. Не было даже смены белья, чтобы его похоронить; кто-то дал для этой цели свою рубашку. Было ясно, что он не мог жить так, в полной изоляции, и, несомненно, кто-то, должно быть, время от времени навещал его.В ящике стола нашли его паспорт. Оказалось, что покойник иностранного происхождения, но был русским подданным. Его звали Джереми Смит, он был инженером-механиком семидесяти восьми лет. На столе лежали две книги, краткая география и Новый Завет в русском переводе, отмеченные карандашом на полях и отмеченные ногтем. Эти книги я взял себе. Хозяина и других квартиросъемщиков допросили — все они почти ничего о нем не знали. В здании было много жильцов, почти все ремесленницы или немки, которые сдали жилье с питанием и посещаемостью.Смотритель квартала, начальник, тоже ничего не мог сказать о бывшем арендаторе, за исключением того, что жилье сдавалось за шесть рублей в месяц, что покойный прожил в нем четыре месяца, но не заплатил ни копейки. , за последние два, так что ему пришлось бы выгнать его. Был задан вопрос, приходил ли кто-нибудь к нему раньше, но никто не мог дать удовлетворительного ответа по этому поводу. Это был большой квартал, к такому Ноеву ковчегу приходило много людей, всех их невозможно было вспомнить.Швейцар, который проработал пять лет в квартире и, вероятно, мог бы дать какую-то информацию, за две недели до этого уехал домой в родную деревню, оставив на своем месте своего племянника, молодого человека, который еще не знал половина жильцов на виду. Не знаю, чем в конце концов закончились все эти расспросы, но в конце концов старика похоронили. В те дни, хотя мне было о многом нужно заботиться, я был на Васильевском острове, на Шестой улице и смеялся над собой, когда приехал туда.Что я мог видеть на Шестой улице, кроме обычного ряда домов? Но почему, подумал я, старик говорил о Шестой улице и Васильевском острове, когда умирал? Был ли он в бреду?
Я посмотрел на заброшенную квартиру Смита, и она мне понравилась, я взял ее себе. Главное в нем было то, что он был большим, хотя и очень низким, настолько большим, что сначала я подумал, что должен удариться головой о потолок. Но вскоре я к этому привык. За шесть рублей в месяц ничего лучше не найти.Меня соблазнила его независимость. Все, что мне оставалось сделать, это организовать какую-то услугу, потому что я не мог жить без слуги. Между тем носильщик обязался приходить раз в день, чтобы делать то, что было абсолютно необходимо. И кто знает, подумал я, может быть, кто-нибудь придет узнать о старике Но прошло пять дней после его смерти, а никто еще не пришел.
ГЛАВА II
В то время, всего год назад, я все еще работал в штате некоторых газет, писал статьи и был твердо уверен, что однажды мне удастся написать что-то хорошее в большем масштабе.В то время я сидел над длинным романом, но все закончилось тем, что я оказался здесь, в больнице, и я верю, что скоро умру. А раз уж я умру, зачем, можно спросить, писать воспоминания?
Я не могу не вспоминать постоянно весь этот горький последний год моей жизни. Я хочу все это записать, и, если бы я не нашла это занятие, думаю, я бы умер от несчастья. Все эти впечатления от прошлого иногда волнуют меня до глубины тоски, агонии. По мере того, как я буду писать, они станут более успокаивающими и гармоничными.Они будут не столько бред, сколько кошмар. Я так себе представляю. Простое механическое упражнение в письме имеет значение. Он меня успокоит, охладит, заново пробудит во мне старые литературные привычки, превратит мои воспоминания и больные мечты в работу — в занятие … Да, это хорошая идея. Тем более что будет что оставить моему сопровождающему, если он только оклеит окно моей рукописью, когда ставит на зиму двойные рамы.
Но я начал свой рассказ, не знаю почему, с середины.Если это все должно быть написано, я должен начать с самого начала. Что ж, начнем с самого начала, хотя моя автобиография не будет длинной,
Я родился не здесь, а далеко, в глухой провинции. Надо полагать, что мои родители были хорошими людьми, но в детстве я остался сиротой и воспитывался в доме местного помещика Николая Сергеича Ичменева, который из жалости принял меня. У него был только один ребенок, дочь Наташа, ребенок на три года младше меня.Мы выросли вместе, как брат и сестра. О, детство мое родное! Как глупо горевать и сожалеть об этом в двадцать пять и вспоминать об этом наедине с энтузиазмом и благодарностью! В те дни на небе было такое яркое солнце, такое непохожее на петербургское солнце, и наши сердечки бились так весело и весело. Тогда вокруг нас были поля и леса, а не груды мертвых камней, как сейчас. Как чудесны были сад и парк в Васильевском, где Николай Сергеич был управляющим. Мы с Наташей гуляли в том саду, а за садом был большой влажный лес, в котором мы оба когда-то потерялись.Счастливых, золотых дней! Первое предвкушение жизни было таинственным и манящим, и было так приятно увидеть его. В те дни за каждым кустом, за каждым деревом кто-то еще казался живым, таинственным, невидимым для нас, сказочная страна смешалась с реальностью; и когда порой густой вечерний туман в глубоких лощинах застревал в сером, обвивая пучками кусты, цеплявшиеся за каменные ребра нашего большого оврага, мы с Наташей, взявшись за руки, выглядывали с края в ущелье. глубины внизу с робким любопытством, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь выйдет или позовет нас из тумана на дне оврага; и что сказки нашей няни станут твердой истиной.Однажды, спустя много времени, я случайно напомнил Наташе, как нам достался экземпляр Детских чтений
; как мы сразу побежали к пруду в саду, где было наше любимое зеленое место под старым кленом, а там устроились и начали читать Альфонсо и Далинду
— сказку. Я до сих пор не могу вспомнить эту историю без странного трепета в моем сердце, и когда год назад я напомнил Наташе первые строки: Альфонсо, герой моего рассказа, родился в Португалии; Дон Рамиро, его отец,
и так далее, я чуть не прослезился.Это должно было показаться очень глупым, и, вероятно, поэтому Наташа странно улыбнулась моему тогдашнему энтузиазму. Но она сразу сдержалась (я это помню) и начала вспоминать былые времена, чтобы утешить меня. Одно вело к другому, и она сама была тронута. Это был восхитительный вечер. Мы все перебрали, и как меня отправили учиться в уездный город-рай, как она тогда плакала! — и наше последнее расставание, когда я навсегда уехал из Васильевского. Я тогда заканчивал школу-интернат и собирался в Петербург готовиться к университету.Мне тогда было семнадцать, а ей пятнадцать. Наташа говорит, что я была тогда такой неуклюжей, неуклюжей тварью, что на меня нельзя было смотреть без смеха. В момент прощания я отвел ее в сторону, чтобы сказать ей что-то ужасно важное, но мой язык внезапно подвел меня и прижался к небу. Она вспоминает, что я был в сильном волнении. Конечно, наш разговор ни к чему не привел. Я не знал, что сказать, и, возможно, она бы меня не поняла. Я только горько заплакал и ушел, ничего не сказав.Мы снова виделись спустя долгое время в Петербурге; Это было два года назад. Старый Николай Сергеич приехал в Петербург по делу, а я только начинал свою литературную карьеру.
ГЛАВА III
Николай Сергеич происходил из хорошей семьи, давно пришедшей в упадок. Но после смерти родителей он остался с прекрасным имением со ста пятидесятью крепостными. В двадцать лет он пошел в гусарскую службу. Все прошло хорошо; но после шести лет службы в армии он однажды в злополучный вечер потерял все свое имущество в карты.Он не спал всю ночь. На следующий вечер он появился за карточным столом и поставил свою лошадь — его последнее владение. Его карта была выигрышной, за ней следовали вторая и третья, и в течение получаса он отыграл одну из своих деревень, деревню Ихменевка, в которой по последней переписи насчитывалось пятьдесят душ. Он отправил свои бумаги и ушел со службы на следующий день. Он навсегда потерял сотню крепостных. Через два месяца он получил увольнение в звании лейтенанта и уехал домой в свою деревню.Он никогда в жизни не говорил о своем проигрыше в карты, и, несмотря на его хорошо известную добродушие, он наверняка поссорился бы с любым, кто на это ссылался. В деревне он усердно ухаживал за своей землей и в тридцать пять лет женился на бедной девушке из хорошей семьи, Анне Андреевне Шумиловой, которая была совершенно без приданого, хотя она и получила образование в средней школе. французским эмигрантом по имени Мон-Ревеш, привилегией, которой Анна Андреевна гордилась всю свою жизнь, хотя никто так и не смог узнать, в чем именно состояло это образование.Николай Сергеич был прекрасным земледельцем. У него соседские помещики научились управлять своими имениями. Прошло несколько лет, как вдруг помещик князь Петр Александрович Валковский приехал из Петербурга в соседнее имение Васильевское, в селе которого было девятьсот крепостных жителей. Его приезд произвел большой переполох во всей округе. Князь был еще молод, хотя и не в первой молодости. Он занимал высокое положение на службе, имел важные связи и состояние; был красивым мужчиной и вдовцом, что представляло особый интерес для всех девушек и женщин в округе.Люди говорили о блестящем приеме, оказанном ему губернатором, с которым он был в некотором роде; о том, как он вскружил голову всем дамам своей галантностью, и так далее, и так далее. Одним словом, он был одним из тех ярких представителей аристократического петербургского общества, которые редко бывают в провинции, но производят необычайную сенсацию, когда появляются. Князь, однако, был отнюдь не самым вежливым, особенно по отношению к людям, которые не могли быть ему полезны и которых он так мало считал своими подчиненными.Он не считал нужным заводить знакомства со своими соседями по деревне и сразу нажил много врагов, пренебрегая этим. И поэтому все очень удивились, когда ему вдруг пришло в голову зайти к Николаю Сергеичу. Правда, последний был одним из его ближайших соседей. Князь произвел большое впечатление на двор Ичменевых. Он очаровал их обоих одновременно; Особенно восторженно отзывалась о нем Анна Андреевна. За короткое время он сблизился с ними, ходил туда каждый день и приглашал их к себе домой.Он рассказывал им истории, шутил, играл на их жалком пианино и пел. Ичменевы не устали гадать, как такого хорошего и обаятельного человека можно назвать гордым, высокомерным, холодным эгоистом, как его в один голос объявляли все соседи. Надо полагать, князь очень любил Николая Сергеича, человека простодушного, прямого, бескорыстного и великодушного. Но вскоре все объяснилось. Князь специально приехал в Васильевское, чтобы избавиться от своего управляющего, блудного немца, тщеславного человека и искусного земледельца, обладавшего почтенной седой, очками и крючковатым носом; однако, несмотря на эти преимущества, он без стыда и меры ограбил князя и, что еще хуже, замучил до смерти нескольких крестьян.Наконец Иван Карлович был уличен в своих проступках и разоблачен, глубоко оскорбился, много говорил о немецкой честности, но, несмотря на все это, был уволен и даже с некоторым позором. Князю нужен был управляющий, и его выбор пал на Николая Сергеича, который был прекрасным распорядителем и человеком, в честности которого не могло быть сомнений. Князь, казалось, особенно беспокоился, что Николай Сергеич добровольно предложит занять этот пост, но это не сработало, и в одно прекрасное утро князь сам сделал предложение в виде очень дружеской и скромной просьбы.Николай Сергеич сначала отказался; но щедрое жалованье привлекало Анну Андреевну, и удвоенная сердечность князя преодолевала все сомнения, которые он еще испытывал. Князь добился своей цели. Можно предположить, что он умел судить о характере. Во время своего краткого знакомства с Ичменевым он вскоре понял, с каким человеком ему приходится иметь дело, и понял, что его нужно завоевывать теплым и дружелюбным способом, что его сердце должно быть покорено, и что без этого деньги мало что сделают. с ним.Валковскому нужен был стюард, которому он мог бы слепо доверять навсегда, чтобы ему никогда больше не пришлось побывать в Васильевском, и именно на это он рассчитывал. Его восхищение Николаем Сергеичем было настолько сильным, что последний искренне верил в его дружбу. Николай Сергеич был одним из тех очень простодушных и наивно-романтических людей, которые, что бы люди ни говорили против них, так очаровательны среди нас, в России, и которые всей душой преданы всякому, к кому (Бог знает почему) они относятся фантазии, а порой доводят свою преданность до комического уровня.
Прошло много лет. Имение князя Валковского процветало. Отношения владельца Васильевского и его управляющего продолжались без малейших трений с обеих сторон и не выходили за рамки чисто деловой переписки. Хотя князь не мешал руководству Николая Сергеича, он иногда давал ему советы, которые поражали последнего своей необычайной проницательностью и практическими способностями. Было очевидно, что он не хотел тратить деньги зря и действительно умел их получать.Спустя пять лет после посещения Васильевского князь прислал Николаю Сергеичу разрешение на приобретение в той же губернии еще одного великолепного имения с населением в четыреста крепостных. Николай Сергеич обрадовался. Успехи принца, известия о его продвижении по службе, его продвижение по службе были так дороги его сердцу, как если бы они были успехами его собственного брата. Но его восторг достиг апогея, когда принц однажды проявил необычайное доверие, которое он ему оказал. Вот как это случилось…. Но здесь я считаю необходимым упомянуть некоторые подробности из жизни этого князя Валковского, который в некотором роде является ведущей фигурой в моем рассказе.
ГЛАВА IV
Я уже упоминал, что он был вдовцом. Он женился в ранней юности и женился из-за денег. От полностью разоренных родителей в Москве он почти ничего не получил. Васильевское снова и снова закладывалось. Он был обременен огромными долгами. В двадцать два года князь, вынужденный в то время поступить на службу в правительственное ведомство в Москве, не имел ни гроша и вошел в жизнь как нищий потомок древнего рода. Его спасла женитьба на пожилой дочери налогового инспектора.
Подрядчик, конечно, обманул его по поводу приданого, но в любом случае он смог на деньги жены выкупить свое имение и снова встать на ноги. Дочь подрядчика, выпавшая на долю князя, с трудом могла писать, не могла сложить два слова, была уродлива и имела только одно большое достоинство: она была добродушной и покорной. Князь максимально использовал это качество в ней.После первого года брака он оставил свою жену, которая тем временем родила ему сына, в Москве, на попечение ее отца, подрядчика, и уехал служить в другую провинцию, где благодаря интересам могущественного связавшись в Петербурге, он получил видный пост. Его душа жаждала отличия, продвижения, карьеры, и, понимая, что он не может жить с женой ни в Петербурге, ни в Москве, он решил начать свою карьеру в провинции, пока не появится что-нибудь получше.Говорят, что даже в первый год брака он утомил жену своим жестоким поведением. Этот слух всегда возмущал Николая Сергеича, и он горячо защищал князя, заявляя, что он не способен на подлый поступок. Но через семь лет его жена умерла, и погибший муж сразу вернулся в Петербург. В Петербурге он действительно произвел небольшую сенсацию. С состоянием, внешностью и молодостью, множеством блестящих качеств, остроумием, вкусом и неизменной веселостью он появился в Петербурге не как подхалим и охотник за удачей, а как человек довольно независимый.Говорят, что в нем действительно было что-то захватывающее; что-то доминирующее и мощное. Он был чрезвычайно привлекателен для женщин, а интрига с светской красотой принесла ему скандальную известность. Он разбрасывал деньги без ограничений, несмотря на свою естественную экономию, которая почти равнялась скупости; он терял деньги в карты, когда это было необходимо, и мог проиграть крупные суммы, даже не зная. Но он приехал в Петербург не ради развлечения. Он был настроен сделать свою карьеру и, наконец, утвердиться в своей должности.Он достиг этой цели. Граф Наинский, его выдающийся родственник, который не обратил бы на него внимания, если бы он явился обычным соискателем, был настолько поражен его успехом в обществе, что счел подходящим и возможным проявить к нему особое внимание и даже снизошел до него. его семилетний сын будет воспитываться в его доме. К этому периоду относится приезд князя в Васильевское и его знакомство с Николаем Сергеичем. Достигнув наконец под влиянием графа видного поста в одном из важнейших иностранных посольств, он уехал за границу.Позже слухи о его поступках были довольно туманными. Люди говорили о каком-то неприятном приключении, постигшем его за границей, но никто не мог объяснить, что именно. Все, что было известно, это то, что ему удалось купить имение из четырехсот крепостных, о чем я уже упоминал. Много лет спустя он вернулся из-за границы; он занимал высокое положение на службе и сразу получил очень заметную должность в Петербурге. До Ичменевки дошли слухи, что он собирается заключить второй брак, который свяжет его с очень богатой, знатной и влиятельной семьей. Он идет большой дорогой к величию,
сказал Николай Сергеич, от удовольствия потирая руки. Я был тогда в Петербурге, в университете, и помню, что Николай Сергеич специально написал мне, чтобы узнать, правда ли это сообщение. Он тоже написал принцу, чтобы заинтересовать меня, но принц оставил письмо без ответа. Знал только, что князь сын, воспитанный первым в графском доме
Книжное обозрение — Оскорбленные и униженные — Федор Достоевский
Есть книги, и есть книги.Есть книги, которые вы читаете с мечтательными глазами, среди ленивого сна, переходя между различными стадиями, разбросанными между сознанием и бессознательным. Но зато есть книги, которые сильно выводят вас из ступора, вытаскивают из защитной утопической оболочки, взбалтывают ваше сердце и заставляют хотеть кричать правду, и вы внезапно открываете ее. Роман великого русского — одна из таких книг. Прочитав его и поплакав над страницами, хочется бродить, как сумасшедший Ницше с фонарем в руках.Он раскрывает печаль в этом мире, который охватывает Землю своей серой тусклостью, простирающейся по всему континууму. В тот момент, когда вам так не терпится спрыгнуть со скалы, вы обнаруживаете, что дерзкий и упорный рассвет пытается вырваться на самый дальний конец мрачного темного неба. В этом мраке, тьме и внезапном свете в конце заключена красота книги.
Типичный для Достоевского, рассказ не играет с персонажами, чтобы выдвинуть высоко летящее знамя. Он создает живых, дышащих людей и глубоко проникает в сердца персонажей и смотрит на их испытания и невзгоды.Сообщение, которое выходит, является естественным производным и случайным. Персонажи развиваются с любовью и терпением, и они превращаются в историю.
История состоит из двух сюжетных линий, сливающихся в одну во второй части истории. Иван Петрович, или Ваня, как его ласково называют, — писатель и повествователь. Он — мост, соединяющий два подсюжета, каждый из которых имеет параллельные мысли. По одну сторону сюжета — Наташа, дочка Николая Ихменева, которого Ваня, приемный ребенок домовладельца, вырос и безмолвно влюблен в него.Эта любовь пронизывает жизнь Наташи и Вани на подсознательном уровне, в то время как мир вокруг них движется быстро. Алоиша или князь Алексей — сын коварного и коварного князя Валковского, бывший взрослый, эгоистичный ребенок. Мир князя Алексея вращается вокруг него самого, и, пока он влюбляется в Наташу, разница в их темпераментах, зрелости и взглядах на любовь причиняет огромную боль, особенно Наташе. Николай и князь Валковский связаны друг с другом общей историей, и время истории вовлечено в судебную тяжбу, в которой князь ошибочно обвиняет Николая в хищении его денег, и честный и моральный домовладелец решает очистить свое имя. .Оба родителя выступают против союза влюбленных по разным причинам: Принц — потому что это нарушило его планы вернуть ускользающее богатство, а Николай — потому что он ненавидел принца за предательство и оскорбление его чести. Наташа, совершенно влюбленная в юного принца, уходит из дома, родителей. Ваня, остро осознавая безвыходность положения, для себя, потому что Наташа помогает ей сбежать, если можно так сказать. Сам он истекает кровью от боли, как пишет Достоевский,
« С этого момента все мое счастье было разрушено, и моя жизнь была разбита пополам.Я чувствовал это остро .. Мои мысли мы сочтем; мои ноги подкосились подо мной. И это история моего счастья. «
Любой, кто любил и потерял, может идентифицировать себя с моментом, когда жизнь распадается на две определенные эпохи: до и после ситуаций, окрашенных в сильные контрасты и с тем, насколько мастерски пишет автор. Ваня собирает их, и заблудшие, побежденные добираются до своего дома. В такие моменты мучительного поражения размеры окружающего нас мира меняются: он либо расширяется с такой скоростью, что мы задыхаемся, либо сжимается так быстро, что нам не остается места, чтобы оставаться в здравом уме.Иван говорит: « По мере того, как становилось темнее, моя комната становилась все больше и больше, как будто стены отступали. » Николай нарушает то, что он выглядит как акт полного предательства со стороны дочери.
Это самая печальная часть любви, о которой говорится в этом романе, и в то же время самая глубокая — любовь к ребенку. Он борется с собой, чтобы победить упорное чувство любви, которое выживает и даже временами преодолевает гнев, предательство и поражение, которые навлекла на него его любящая дочь.Было бы проще описать любовь между мужчиной и женщиной как любовниками, но для описания любви между отцом и его ребенком в гневе, поражении и чувстве потери требуется редкая деликатность пера. Сердце любого отца растает, когда он прочитает, насколько беспомощен Николай, когда он хочет проклясть свою дочь, но не может довести себя до необходимой жестокости сердца, чтобы это сделать. Достоевский пишет здесь: « В одиночестве, невидимый для всех, он смотрел в лицо своего обожаемого ребенка с бесконечной любовью, смотрел и не мог смотреть достаточно»..он должен был отгородиться от всех, чтобы поговорить со своей драгоценной Наташей, воображая ее ответы и отвечая на них сам; и ночью с мучительным горем, с подавленными рыданиями он ласкал и целовал дорогую статую, и вместо проклятий предполагал прощение и благословение для той, которую он не хотел видеть и проклинал перед другими ». — что сердце отца не выдержало. и истекать кровью, читая это? Печаль, горе и глубокая любовь могут смягчить самое жестокое сердце. Наташа вспоминает, как ее отец любил ее маленькой девочкой; взрослым ребенком , но беспомощен перед любовью принц, которого она выбрала, и оплакивает , что я должна быть женщиной.Это никогда не приходило ему в голову … даже если бы он (Николай) и простил меня, он бы встретил сейчас совсем другого человека.
Как Ваня предсказал и предупредил Наташу, князь уходит от нее. Он попался на механизацию своего отца и стал жертвой собственной несостоятельности, так как он сетует: « она (Наташа) слишком меня любит, так что все это непропорционально, и я страдаю за это, и она тоже». Мягкий решимости и неустойчивый дух, встречается с Катериной, с которой в конце концов женится.
Параллельная история идет о старике Смите, который умирает в кафе. Ваня, по совпадению, находится там в момент, когда умирает Смит, вместе со своей собакой Азоркой. Он снимает квартиру Смита и находит посетителя, бедную четырнадцатилетнюю девочку Нелли. Девушку спасает Ваня от ее удручающих обстоятельств. Она остается с ним, но ее омрачают несколько факторов, таких как недоверие к людям, ее прошлое, ее плохое здоровье (она эпилептик) и ее собственные чувства к Ване, которые она не понимает.По совету матери Наташи Ваня советует Нелли присоединиться к дому Николая, который отказывается, так как ненавидит тот факт, что Николай бросил свою дочь из ложной гордости. Затем она делится с Ваней, что ее мать была оставлена дедушкой из-за ее брака, который Смит не одобрил. До боли грустная, в первый раз рассказанная Ване история, разрывает все границы горя, как будто с неба льются слезы, когда она рассказывает, как Смит бежал со своей внучкой, когда узнал, что его дочь, брошенная им , умирал и мог добраться до нее только для того, чтобы найти ее мертвой.Она рассказывает, что Азорка была собакой, которую Смит подарил своей дочери, и рассказывает Николаю, : «Когда мама ушла, она оставила Азорку. Вот почему он так любил Азорку. собака умерла, он тоже умер ». Эта история трогает Николая, который прощает Наташу, брошенную к тому времени незрелым молодым принцем, и возвращает ее домой. Нелли в эпилептическом припадке сдается смерти, но с надеждой видит, как ее любимый Ваня находит любовь в Наташе.
Это простая сказка, трогающая читателя чистой честностью и силой эмоций. Когда закрываешь книгу, дочитав, улыбаешься в слезах. Я так и сделал, когда поцеловал свою пятилетнюю дочь, которая к тому времени уже крепко спала. Эта книга выходит за рамки времени, национальности и пола.
Это одна из таких книг, которую мы отдаем дань уважения. Эти книги, когда их не читают, — это не потеря для книги или читателя, а потеря для читателя, который подошел к книжной полке и не взял эту книгу.
Оценок: 5/5 (больше не могу дать)
Обязательно к прочтению всем литературоведам, писателям, отцам и дочерям.
Первая публикация: 1861
униженных и оскорбленных — Alma Books
Впервые опубликованный в 1861 году, « Униженные и оскорбленные» погружает читателя в мир моральной деградации, детских травм, безответной любви и непримиримых отношений. В центре повествования — молодой борющийся автор, осиротевший подросток и развратный аристократ, который не только предвещает великие фигуры зла в более поздних произведениях Достоевского, но и сам по себе является мощным и оригинальным присутствием.
Этот новый перевод улавливает воодушевление и волнение оригинала, что — по замыслу и исполнению — дает освежающе незнакомое представление об авторе.
Часть коллекции Федора Достоевского теперь за полцены
ОТЗЫВЫ
Единственный психолог, у которого мне есть чему поучиться.
Фридрих Ницше
Романы Достоевского — это бурлящие водовороты, кружащиеся песчаные бури, водяные смерчи, которые шипят, кипятят и всасывают нас.Они полностью и полностью состоят из вещества души. Против нашей воли мы втягиваемся, кружимся, ослепляем, задыхаемся и в то же время наполняемся головокружительным восторгом. Нет более увлекательного чтения из Шекспира.
Вирджиния Вульф
Независимо от своей художественной ценности, этот роман обладает также глубоким автобиографическим интересом, поскольку персонаж Вани, бедного студента, любящего Наташу через все ее грехи и стыд, является исследованием Достоевского самого себя.
Оскар Уайлд
Достоевский дает мне больше, чем любой ученый, больше, чем Гаусс!
Альберт Эйнштейн
Эта нота личного чувства, эта суровая реальность реального опыта, несомненно, придает Униженному и Оскорбленному что-то от его странного рвения и ужасной страсти, но не делает его эгоистичным; мы видим вещи со всех точек зрения, и мы чувствуем, что действие не ограничено фактами, но сам этот факт стал идеальным и образным.
Оскар Уайлд
Настоящим пророком девятнадцатого века был Достоевский, а не Карл Маркс.
Альбер Камю
Оскорблен, унижен, использован — AbeBooks
Первое издание первого великого произведения, написанного писателем после возвращения из ссылки.Роман был опубликован в 1861 году в журнале Time под названием «Униженные и обиженные». Из Записок неудачливого писателя с посвящением брату М.М. Достоевскому. Изначально этот журнал редактировали сам автор и его брат Михаил. Чтобы заполнить его страницы, Достоевский был вынужден написать большой роман, который можно было напечатать в несколько выпусков. Идея произведения восходит к 1857 году. Переехав в Петербург в 1860 году, Достоевский сразу приступил к реализации задуманного.В июле 1861 г. была опубликована заключительная часть произведения. В том же году роман был издан отдельным изданием в Санкт-Петербурге. При жизни писателя она переиздавалась еще два раза, в 1865 и 1879 годах. В нескольких местах автор от имени Ивана Петровича рассказывает о судьбе своего первого романа «Бедные люди», который был опубликован в Петербургском сборнике в 1846 г. и имел большой успех. Роман был встречен критиками сдержанно. Возможно, это произошло из-за настороженности в отношении писателя, только что вернувшегося из длительной ссылки.Только демократический журнал «Современник» в целом оценил это положительно. Есть также некролог А. Григорьева украинскому поэту Тарасу Шевченко, в котором восхваляется использование Шевченко народных мотивов. 8vo. Половинное название журнала, общее название первого тома журнала и всех частей романа; случайные легкие пятна, несколько листьев укреплены в желобе и несколько разломов восстановлены без потери текста. Современная полутелька на мраморных досках, корешок с выпуклыми лентами и этикетками с позолоченными буквами; Вышла с сохранением позвоночника, немного потерла.Происхождение: Иден Мартин, американский коллекционер. Полное первое издание первого великого произведения, написанного писателем после возвращения из ссылки. Журнал «Время», в котором появился роман, редактировали Достоевский и его брат Михаил, которому посвящено «Униженные и обиженные», и Достоевскому регулярно приходилось выпускать обширные романы, заполняющие несколько номеров журнала. Настоящий том объединяет все части романа, извлеченные из «Времени» (а также статью Аполлона Григорьева о Шевченко на 7 страницах), и его следует отличать от первого отдельного книжного издания, опубликованного позднее в том же 1861 году.Идея этого «забавного, сентиментального, диккенсовского котелка» (Террас, стр. 347, который использует альтернативное название «Оскорбленный и раненый») восходит к 1857 году. Однако критики восприняли ее сдержанно, возможно, из-за осторожность в отношении писателя, только что вернувшегося из длительной ссылки. Только демократический журнал «Современник» в целом оценил это положительно. Интересно, что автор от имени Ивана Петровича в нескольких местах рассказывает о судьбе своего первого романа «Бедные люди», вышедшего 15 лет назад и имевшего большой успех.Октаво. Половинное название журнала, общее название первого тома журнала и всех частей романа; случайные легкие пятна, первые два листа укреплены желобом и небольшими закрытыми разрывами. Современная полутелька на мраморных досках, корешок с выпуклыми лентами и этикетками с позолоченными буквами; Вышла с сохранением позвоночника, немного потерла. Происхождение: Иден Мартин, американский коллекционер. Эдуард Пратс, Санкт-Петербург, 1861. Современный полутелок. Состояние: очень хорошее.
Униженные и оскорбленные.Во Время. par Достоевский, Федор: Очень хороший Современный полутелок (1861)
Первое издание первого большого произведения, написанного писателем после возвращения из ссылки. Роман был опубликован в 1861 году в журнале Time под названием «Униженные и обиженные». Из Записок неудачливого писателя с посвящением брату М.М. Достоевскому. Изначально этот журнал редактировали сам автор и его брат Михаил. Чтобы заполнить его страницы, Достоевский был вынужден написать большой роман, который можно было напечатать в несколько выпусков.Идея произведения восходит к 1857 году. Переехав в Петербург в 1860 году, Достоевский сразу приступил к реализации задуманного. В июле 1861 г. была опубликована заключительная часть произведения. В том же году роман был издан отдельным изданием в Санкт-Петербурге. При жизни писателя она переиздавалась еще два раза, в 1865 и 1879 годах. В нескольких местах автор от имени Ивана Петровича рассказывает о судьбе своего первого романа «Бедные люди», который был опубликован в Петербургском сборнике в 1846 г. и имел большой успех.Роман был встречен критиками сдержанно. Возможно, это произошло из-за настороженности в отношении писателя, только что вернувшегося из длительной ссылки. Только демократический журнал «Современник» в целом оценил это положительно. Есть также некролог А. Григорьева украинскому поэту Тарасу Шевченко, в котором восхваляется использование Шевченко народных мотивов. 8vo. Половинное название журнала, общее название первого тома журнала и всех частей романа; случайные легкие пятна, несколько листьев укреплены в желобе и несколько разломов восстановлены без потери текста.Современная полутелька на мраморных досках, корешок с выпуклыми лентами и этикетками с позолоченными буквами; Вышла с сохранением позвоночника, немного потерла. Происхождение: Иден Мартин, американский коллекционер. Полное первое издание первого великого произведения, написанного писателем после возвращения из ссылки. Журнал «Время», в котором появился роман, редактировали Достоевский и его брат Михаил, которому посвящено «Униженные и обиженные», и Достоевскому регулярно приходилось выпускать обширные романы, заполняющие несколько номеров журнала.Настоящий том объединяет все части романа, извлеченные из «Времени» (а также статью Аполлона Григорьева о Шевченко на 7 страницах), и его следует отличать от первого отдельного книжного издания, опубликованного позднее в том же 1861 году. Идея этого «развлекательного, сентиментального, диккенсовского котелка» (Террас, стр. 347, который использует альтернативное название «Оскорбленный и раненый») восходит к 1857 году. Однако критика восприняла его сдержанно, возможно, из-за осторожности. о писателе, только что вернувшемся из многолетней ссылки.Только демократический журнал «Современник» в целом оценил это положительно. Интересно, что автор от имени Ивана Петровича в нескольких местах рассказывает о судьбе своего первого романа «Бедные люди», вышедшего 15 лет назад и имевшего большой успех. Октаво. Половинное название журнала, общее название первого тома журнала и всех частей романа; случайные легкие пятна, первые два листа укреплены желобом и небольшими закрытыми разрывами. Современная полутелька на мраморных досках, корешок с выпуклыми лентами и этикетками с позолоченными буквами; Вышла с сохранением позвоночника, немного потерла.Происхождение: Иден Мартин, американский коллекционер. N de rf. du Vendeur EM56Задайте вопрос в библиотеке
Федор Достоевский «Униженные и оскорбленные»
Отзыв Криса СалибыРанний роман Достоевского « Униженные и оскорбленные » — блестящее достижение.
Униженные и оскорбленные — второй роман Достоевского после его сибирской ссылки (ему было предъявлено обвинение в политической подрывной деятельности).Опубликованный в 1861 году, он был написан с прицелом на возвращение в русский литературный мир. Вскоре появятся многие из основных литературных произведений Достоевского, такие как Записки из подполья и Преступление и наказание .
Сюжет настолько запутан и драматичен, что ни одно краткое изложение не может передать роман. Пожалуй, лучше всего будет сказать, что есть одиозный злодей князь Валковский, бедная бродяга Нелли и две молодые женщины, влюбленные в сына князя Алешу. Одна из женщин, Катя, — богатая наследница.Другой любовник, Наташа, — дочь родителей среднего достатка и друг детства рассказчика Вани. Драма якобы сосредоточена вокруг Алеши и того, кого он выберет для своей жены. Его отец, злой принц, уговаривает сына жениться на богатой Кате, чтобы он мог заполучить ее деньги в свои грязные руки. Другой сюжет связан с бродягой Нелли и связывает ее с князем Валковским.
Удивительно думать, что Humiliated and Insolated малоизвестны английским читателям.Роман — великолепно испеченное суфле. Достоевский раскрывает свой рассказ стремительно, поражая читателя головокружительным количеством деталей. Малейший жест и реакция каждого персонажа фиксируются с абсолютной точностью. Хотя стиль почти натуралистичен, есть также много сверхъестественных эффектов. Незабываемы описания злого принца, особенно его китайские тапочки и украшенные драгоценностями вечерние наряды. Многие сцены читаются как комические, похожие по духу на черную комедию елизаветинского драматурга Кристофера Марлоу.Принц Валковский также имеет много общего с злобным Робертом Лавлейсом из прото-феминистского романа Сэмюэля Ричардсона Кларисса (1748). Он смеется, когда совершает свои пороки.
Единственная критика, которая может быть высказана в адрес книги, — это ее название. Униженные и оскорбленные. заставляет роман звучать как мрачный, напыщенный фолиант, а его стиль легок и полон игривой иронии. Поклонникам Достоевского обязательно стоит подобрать этот драгоценный камень. Для новых читателей Достоевского, Униженные и оскорбленные — отличное место для начала.Каждая страница будет вас радовать.
Униженные и оскорбленные , Федор Достоевский. Опубликовано Alma Classics. ISBN: 9781847492692 RRP: $ 19,99
Чтобы подписаться на нашу ежемесячную информационную рассылку, содержащую новые выпуски, обзоры книг и избранные статьи со всего Интернета, щелкните здесь.