Метод Объективного Наблюдения — это… Что такое Метод Объективного Наблюдения?
- Метод Объективного Наблюдения
- Метод объективного наблюдения — стратегия исследования с фиксацией определенных характеристик процесса без вмешательство в его течение. Может быть ориентирован на регистрацию актов поведения — и физиологических процессов. Как правило выступает в качестве предварительного этапа перед планированием и осуществлением экспериментального исследования.
Психологический словарь. 2000.
- Метод Мотивационной Индукции
- Метод Позитронно-Эмиссионной Томографии
Смотреть что такое «Метод Объективного Наблюдения» в других словарях:
МЕТОД ОБЪЕКТИВНОГО НАБЛЮДЕНИЯ — (англ. method of objective observation) общенаучный метод эмпирического исследования; применяется в психологии для опосредствованного изучения психической деятельности путем наблюдения (регистрации) актов поведения и физиологических процессов,… … Большая психологическая энциклопедия
МЕТОД НАБЛЮДЕНИЯ — См. Виды наблюдения, Естественный эксперимент, Интроспекция … Большая психологическая энциклопедия
метод самонаблюдения — см. самонаблюдение. Словарь практического психолога. М.: АСТ, Харвест. С. Ю. Головин. 1998. метод самонаблюдения … Большая психологическая энциклопедия
МЕТОД — (от греч. methodos путь, способ исследования, обучения, изложения) совокупность приемов и операций познания и практической деятельности; способ достижения определенных результатов в познании и практике. Применение того или иного М. определяется… … Философская энциклопедия
метод наблюдения объективного — стратегия исследования для фиксации заданных характеристик некоего процесса без вмешательство в его течение. Может ориентироваться на регистрацию актов поведенческих и процессов физиологических. Как правило, выступает предварительным этапом перед … Большая психологическая энциклопедия
Метод контент-анализа речи — А. Н. Гусев. Метод контент анализа (К. а.) используется для анализа содержательной стороны речевых высказываний (Витт, 1981; Богомолова, Стефаненко, 1992). В самом общем виде К. а. может быть определен как систематический, воспроизводимый метод… … Психология общения. Энциклопедический словарь
ВИДЫ (типы) НАБЛЮДЕНИЯ — (англ. kinds of observations). Как метод исследования, в психологии и гуманитарных науках (этнографии, социологии, педагогике и др.) используются 4 вида (неэкспериментального) экстероспективного наблюдения, которые выделяют и дифференцируют с т.… … Большая психологическая энциклопедия
ОБЪЕКТИВНЫЙ МЕТОД (в психологии) — (англ. objective method). 1. В широком смысле: совокупность общих путей, средств и требований к психологическому исследованию, обеспечивающих максимальную однозначность и надежность получаемых результатов. 2. В узком смысле О. м.… … Большая психологическая энциклопедия
АНКЕТНЫЙ МЕТОД — АНКЕТНЫЙ МЕТОД, один из способов исследования социальных масс. Там, где сплошное исследование всех объектов соц. массы невыполнимо или не требуется, монографический же способ исследования отдельных объектов недостаточен, применяется А. м.,… … Большая медицинская энциклопедия
ФОРМИРОВАНИЕ НАУЧНОГО ДУХА: ВКЛАД В ПСИХОАНАЛИЗ ОБЪЕКТИВНОГО ЗНАНИЯ — ’ФОРМИРОВАНИЕ НАУЧНОГО ДУХА: ВКЛАД В ПСИХОАНАЛИЗ ОБЪЕКТИВНОГО ЗНАНИЯ работа Башляра (1938), центральный труд первого периода его творчества. Во Вступительном слове Башляр вводит отвлеченное понятие: ‘нормальное и плодотворное действие научного… … История Философии: Энциклопедия
Итроспекция — специфический метод психологии
Вопрос 3.
Итроспекция – специфический метод психологии
Интроспекция (от лат. intro — внутрь, spectare — смотреть) как метод самонаблюдения имеет богатую историю. И, пожалуй, до сих пор в научном мире к интроспекции нет однозначного отношения. И если в прошлом такое положение определялось преимущественно борьбой мировоззрений, то в настоящее время, по-видимому, главной причиной выступает совмещение в термине «наблюдение» (а, соответственно, и «самонаблюдение») двух понятий.
Первое — это понимание наблюдения как психического явления: высшей формы восприятия. Второе — это понимание наблюдения как исследовательского метода.
Разногласия мировоззренческого порядка были по сути отзвуком того или иного подхода к решению психофизической проблемы. Так, дуалистическое решение, противопоставляющее дух материи, душу телу, субъективное объективному, сознание поведению, ведет к разделению двух линий в познании психического с последующим их совмещением. Первая линия связывается с самонаблюдением как способом прямого усмотрения внутреннего субъективного мира. Вторая линия — это объективное наблюдение, дающее опосредованное знание о внутреннем мире человека. При этом признается, что самонаблюдение страдает субъективизмом и не может само по себе дать объективное знание. С целью «объективизации» этого знания к интроспекции «добавляется» объективное наблюдение, оформленное как строгие экспериментальные условия и предписания наблюдателю. Ярким примером такого подхода является методология «структурной психологии» В. Вундта.
Другой путь решения психофизической проблемы, представленный теориями тождества, состоит в признании как реальности, требующей своего познания, только одной субстанции: либо материальной, объективной, либо духовной, субъективной. Первая точка зрения реализована поведенческими теориями, в частности, бихевиоризмом. Представители этого направления признают в качестве научного метода только объективное наблюдение за внешним поведением человека и животных, игнорируя и сознание как активно влияющий на поведение фактор, и самонаблюдение как метод изучения сознания. Апологеты духовной субстанции, естественно, пренебрегают объективным наблюдением, которое, по их мнению, не может проникнуть в ее сущность. Большими познавательными возможностями они наделяют интроспекцию. Но, в отличие от В. Вундта и его последователей, стремились не столько получить рациональное знание о психике и сознании, сколько через самосозерцание приобщиться к высшей духовной субстанции. На таких позициях стоит спиритуализм. Пожалуй, к этой же группе можно отнести и многие направления феноменалистической, или «глубинной», психологии, несмотря на их критику классического интроспекционизма. Суть глубинной психологии — в признании в качестве силы, определяющей поведение человека, некие внутренние образования, скрытые за «поверхностью» сознания. В психоанализе 3. Фрейда — это бессознательное, в гормической концепции В. Макдугалла— инстинктивная энергия «горме», во многих гуманистических направлениях — независимая от социально-исторических факторов мотивационная сфера личности и т. д. Обращаясь к анализу этих внутренних образований, указанные психологические течения фактически вынуждены были использовать самонаблюдение. Так, экзистенциальный анализ Л. Бинсвангера прямо указывает, что подлинное бытие личности обнаруживается благодаря углублению ее в себя с целью выбрать не зависимый ни от чего внешнего «жизненный план». Присущая гуманистической психологии идея самодетерминации личности в области методической по сути приводит к признанию интроспекции как ведущего психологического метода.
Рассмотрение психического и физического в их неразрывном единстве — позиция материалистического монизма. В соответствии с этой позицией само- и объективное наблюдение есть две стороны одного метода. Наиболее четко эта мысль высказана С. Л. Рубинштейном: «Речь для нас идет не о совместном применении наблюдения и самонаблюдения как двух разнородных, внешне друг друга дополняющих методов, а об их единстве и взаимопереходе друг в друга… Познание собственной психики самонаблюдением, или интроспекцией, всегда осуществляется в той или иной мере опосредованно через наблюдение внешней деятельности. Таким образом, совершенно отпадает возможность превращать самонаблюдение — как того хочет радикальный идеализм — в самодовлеющий, в единственный или основной метод психологического познания. Вместе с тем, так как реальный процесс самонаблюдения в действительности всегда является лишь одной стороной наблюдения также и внешнего, а не только внутреннего, интроспективного, так что показания самонаблюдения могут быть проверены данными внешнего наблюдения, отпадают и все основания. Для того чтобы пытаться, как хотела поведенческая психология, вовсе отрицать самонаблюдение. В ряде случаев, например, при изучении ощущения, восприятия, мышления, так называемое самонаблюдение (посредством которого раскрываем содержание наших психических процессов) и так называемое объективное наблюдение (посредством которого мы познаем явления объективной действительности, в них отражающихся) представляют собственно два различных направления в анализе или истолковании одних и тех же исходных данных. В одном случае мы от показаний нашего сознания, отражающих объективную действительность, идем к раскрытию тех психических процессов, которые привели к такому, а не иному ее отражению; в другом — от этих показаний сознания, отражающих объективную действительность, мы переходим к раскрытию свойств этой действительности».
Однако в марксистской науке, реализующей принцип материалистического монизма, излишний акцент на первичность объективного и вторичность субъективного при решении так называемого «основного вопроса философии» привел и к искусственному дисбалансу во взглядах на соотношение внешнего и внутреннего наблюдения в психологии. И вновь наиболее ясно это выразил С. Л. Рубинштейн: «В единстве внешнего и внутреннего, объективного и субъективного основным, определяющим для нас является объективное. Поэтому, исходя из нашего понимания сознания, мы не сможем признать самонаблюдение ни единственным, ни основным методом психологии. Основными методами психологического изучения являются методы объективного исследования». В конечном счете такая тенденция привела к обвинению интроспекции в тяжком грехе «абсолютного отрыва сознания от реальной деятельности человека». Но подобный порок свойственен многим эмпирическим методам психологии. В частности, проблематична адекватность любого психологического моделирования. Напомним хотя бы многочисленные упреки лабораторному эксперименту в «нежизненности» экспериментальной ситуации, в его отрыве от той самой «реальной деятельности человека». Правда, справедливости ради надо заметить, что указание на «методологические извращения» относились преимущественно к интроспекционизму как научному принципу, а не к свойственному ему исследовательскому методу самонаблюдения. И это напоминает ситуацию с критикой тестирования, которое объявлялось «порочной практикой» и «научно ошибочным и отвергнутым советскими психологами применением тестов», в то время как сами тесты рассматривались весьма полезными способами получения психологической информации. Представляется, что признание объективной обусловленности сознания совсем не обязательно должно вести к принижению самонаблюдения как исследовательского метода, данные которого имеют научную ценность якобы только при условии их проверки объективными методами или соотнесения самим субъектом этих данных с «их реализацией в объективном акте».
Рекомендуемые файлы
Думается, что данные интроспекции имеют не меньшее значение для познания внутреннего мира человека, чем данные «объективных» методов, которые сами неизбежно несут печать субъективизма, исходящего от исследователя (экспериментатора, интервьюера, диагноста). Ценность показаний самонаблюдения не столько в относительной непосредственности связи между субъектом и объектом наблюдения, сколько в возможностях преодоления пространственно-временных ограничений чувственного познания, в возможностях отлета от конкретики объективизированных проявлений психики, в возможности включения в самонаблюдение элементов высшей абстракции. Это раскрывает перспективы к переходу от познания внутреннего мира человека на макроскопическом уровне его организации (что олицетворяется термином «психика») к его познанию на космическом уровне его организации (что олицетворяется понятием «душа» и непривычным пока для нашего научного слуха понятием «универсум»). Блестящие примеры использования самонаблюдения как метода не только познавательного, но и метода регуляции, дает многовековая традиция многих восточных учений, ориентированных на самосовершенствование человека. В современной науке впечатляют данные трансперсональной психологии, получаемые с помощью самонаблюдения.
Классик гуманистической психологии, автор всемирно известных «Я-концепции» и «клиенто-центрированной психотерапии» К. Роджерс считал, что интроспекция как обращение к внутреннему опыту есть «основной путь познания, это глубокое организменное чувствование, на базе которого мы формируем и уточняем наши сознательные представления и концепции». На эвристический характер данных самонаблюдения указывал крупный отечественный ученый С. В. Кравков, считая и сам метод источником постановки неизвестных проблем.
Таким образом, следует признать, что «интроспекция не замыкает нас во внутреннем мире сознания, а, напротив, выводит нас во внешний — природный и социальный — мир».
Относительно советской психологии следует указать на излишне жёсткое противопоставление материализма и идеализма, что в современных условиях представляется некоторым анахронизмом времен идеологического противостояния. Именно таким бескомпромиссным отвержением идеализма, видимо, продиктовано и отношение советской психологии к интроспекции: поскольку этим методом широко пользовались ученые-идеалисты, постольку он неприемлем для марксистско-ориенти-рованной психологии. Отсюда и соответствующие определения интроспекции: «Ошибочный метод психологии, уточненный понятием самонаблюдения»; «Основной метод идеалистической психологии. В научной материалистической психологии метод интроспекции служит подсобным методом, требующим объективного контроля»; «Нужно различать самонаблюдение как наблюдение, направленное на самого себя, на самопознание, и собственно интроспекцию, т. е. определенную порочную трактовку самонаблюдения»; «Конечно, интроспекция не может претендовать на роль единственного метода познания психики, как это пыталась утверждать идеалистическая психология. Она вообще вряд ли является научным методом».
Из-за указанной «запятнанности» интроспекции идеализмом в отечественной психологии советского периода предпочитался термин «самонаблюдение». Эта традиция жива и по сей день. Нов силу двойственности понятия «самонаблюдение» размывается его значение как исследовательского метода. Так, в одном из лучших наших психологических словарей самонаблюдение трактуется как психическое явление, а не как научный метод. Там прямо указывается, что «самонаблюдение не следует смешивать с интроспекцией как субъективным методом». Хотя такой взгляд редок, но он оттеняет двусмысленность категории самонаблюдение.
Искусственное дистанцирование советских психологов от интроспекции приводило даже к уклонению от прямого использования термина «самонаблюдение» и замене его на неуклюжее «использование данных самонаблюдения». Верхом виртуозности в подобной терминологической эквилибристике было изобретение термина «моноспекция». Воистину, «цель оправдывает средства»!
Открещивание от интроспекции, а в ее лице и от идеализма, довело это «правое дело» до отказа «моноспекции» в статусе метода: «Регистрация фактов сознания — не метод научного исследования, а лишь один из способов получения исходных данных». Не будем спорить, является ли «использование данных самонаблюдения» научным методом, но насчет того, что «способ получения исходных данных» — это не метод, следует возразить категорически. Любой эмпирический метод есть «лишь» способ получения первичных (исходных, сырых) данных об объекте и предмете исследования. Превращение этих данных во вторичные, в результаты производится не на эмпирическом этапе исследования, а на стадии их обработки.
Несогласованность, а, следовательно, и зыбкость позиций советской психологии в этом вопросе иллюстрируется следующим высказыванием: «В отличие от самонаблюдения как метода получения эмпирических данных, какими бы «глубинными» они ни были, интроспекция представляет собой методологический принцип, лежащий в основе не только получения, но и понимания психологического материала».
Большинством отечественных психологов самонаблюдение все же рассматривается и как разновидность восприятия, и как научный метод. Но при этом ему, как правило, отказывается в самостоятельности. Особо подчеркивается невозможность научного объяснения наблюдаемых фактов в рамках самонаблюдения. Типичны в этом отношении следующие суждения: «В целом самонаблюдение нельзя признать самостоятельным методом психологии, оно лишь поставляет исследователю эмпирический материал, в котором объект изучения представлен в непрямой, требующей специального истолкования форме»; «…самонаблюдение дает лишь исходный материал для объективного причинного объяснения процессов и фактов сознания»; «…самонаблюдение не может дать объяснения психических явлений, но дает иногда очень ценные сведения, которые должны становиться объектами для дальнейшего анализа и синтеза». Представляется, что все сказанное по поводу объяснительных возможностей самонаблюдения с равным успехом можно отнести на счёт любого эмпирического метода, если рассматривать его как способ сбора данных об объекте исследования. Объяснение получаемых фактов — это уже иной этап исследования, а именно стадия интерпретации результатов, а не составная часть эмпирического метода, коим является и самонаблюдение. Иначе говоря, признак «объяснительности» присущ научному исследованию (как один из его этапов) и исследователю (как его способностей к научному анализу и синтезу), а не эмпирическому методу, направленному не на объяснение, а на добывание психологических фактов. Таким образом, если снять с метода самонаблюдения незаслуженный упрек в невозможности с его помощью объяснить наблюдаемые психические явления, то автоматически снимаются и претензии к его несамостоятельности. Самонаблюдение столь же самостоятельный способ сбора данных, как и любой другой эмпирический метод.
В связи с этим, по-видимому, целесообразно реабилитировать в нашей науке термин «интроспекция» как обозначение самонаблюдения в смысле исследовательского приема, исключающего его параллельную трактовку как психологического феномена. Такой подход просматривается в психологическом словаре руководителя: «интроспективный метод — метод психологии, основанный на самонаблюдении в процессе восприятия, мышления и т. п. и последующем словесном отчете; используется в научной материалистической психологии наряду с объективными методами изучения психики». Особенно привлекают в этом определении два момента. Во-первых, это указание на самонаблюдение как на психическое явление, лежащее в основе метода. И второе — признание самонаблюдения естественным компонентом других психических процессов: восприятия, мышления и т. п. Это означает, что вне протекания восприятия, мышления, воображения, памяти, чувств самонаблюдение невозможно. Но эта несамостоятельность самонаблюдения как психического явления вовсе не означает несамостоятельности его как научного метода. Именно как метод самонаблюдение обладает самостоятельным статусом и включает в себя перцептивные, мнемические, опознавательные, мыслительные, аффективные, волевые и другие процессы.
Итак, интроспекцию следует признать полноправным эмпирическим методом, в основе которого лежит способность человека к самонаблюдению, понимаемому как сложное взаимодействие всех его психических процессов, функций и свойств. Более того, в силу такой психической основы и процедурных особенностей интроспекцию следует особо выделить из всей совокупности эмпирических методов психологии как ее предельно специфический метод
Именно это обстоятельство вынудило в историографии психологической науки выделить в качестве ее специального направления «интроспективную психологию». Это направление объединяет плеяду великих ученых, зачастую выступавших резкими оппонентами друг другу. Это направление объединяет весьма разноплановые школы и течения в психологии, нередко занимающие непримиримые мировоззренческие позиции. Но в одном они были едины — это признание и плодотворное применение интроспективного метода.
Истоки интроспекционизма восходят к взглядам Р. Декарта (1596— 1650) и Д. Локка (1632—1704). Они считали, что внутренний мир человека может познаваться принципиально иначе, чем мир внешний. У Декарта эти взгляды отражены в его учении о непосредственной достоверности самосознания и о «врожденных идеях», у Локка — в учении об «идеях ощущений» (и соответствующих первичных объективных качествах физического мира) и «идеях рефлексии» (и соответственно вторичных субъективных качествах, в которых отражаются первичные).
В период формирования психологии как самостоятельной экспериментальной науки метод, намеченный Декартом и Локком, был принят на вооружение В. Вундтом. Как известно, Вундт соединил интроспекцию с экспериментом. Главное в этом соединении заключалось в двух особенностях.
Во-первых, строго регламентированные условия, в которых проводится самонаблюдение, способствуют повторяемости процедуры и проверяемости полученных в самоотчетах данных. Такой объективный контроль повышает надежность и «научность» свидетельств испытуемого. Именно это обстоятельство позволяло Вундту противопоставить свой метод предшествующей умозрительной «ненаучной» интроспекции. Строгость данных особо повышалась, по мнению Вундта, тем, что наблюдению подлежали не сложные многосоставные акты психической жизни типа мышления и воли, а простые структурные элементы психики («атомы» сознания) — ощущения и их представления в памяти, а также простейшие чувства. Этим фактом предопределилось наименование вундтовского направления — «структурная психология».
Вторая специфическая черта метода Вундта — это формирование у испытуемых особой аналитической установки, помогающей постигать психологическую реальность. Такой специальный настрой на восприятие элементов психической деятельности усиливался выработкой навыков самоотчета о том, что испытуемый непосредственно осознает в момент предъявления раздражителя. Ответы формулировались в терминах ощущений. Ответы в терминах раздражителей Тит-ченер называл «ошибкой стимула».
Несколько иной вариант интроспекционизма представлял немецкий философ Ф. Брентано и его последователи К. Штумпф, Т. Липпс и О. Кюльпе. Они видели задачу психологии в том, чтобы непредвзято реконструировать все переживаемое индивидом во всей полноте и конкретности. Эти идеи были восприняты возглавляемой О. Кюльпе Вюр-цбургской школой. Не ограничивая интроспекцию отчетом о непосредственных раздражителях, эта школа соединила ее с ретроспекцией — последующим воспроизведением того, что раньше испытывалось субъектом при решении им интеллектуальных задач. Таким образом, применение интроспекции в сочетании с экспериментом было распространено на изучение сложных психических образований (мышление).
С интроспекцией связаны и исследования гештальт-психологии. Но, в отличие от Вундта, гештальтисты широко применяли интроспекцию для изучения не «элементов» психики, а ее целостных функциональных конструкций (гештальтов). Расчленяющая «аналитическая» установка структурной психологии была заменена на естественную «феноменологическую» установку, предполагающую свободное и непредвзятое описание переживаний во всей их полноте, целостности и конкретности, так, как они обнаруживают себя наблюдателю. Отрицание гештальт-психологией вундтовско-титченеровского структурализма отнюдь не мешало ей эффективно использовать метод интроспекции.
В России проводником интроспекции в вундтовском варианте был Н. Н. Ланге, стоявший у истоков отечественной экспериментальной психологии. В целом дореволюционная российская психология, хотя и критично, но довольно интенсивно пользовалась интроспекцией.
Однако интроспекция встречала и множество противников. Крайняя точка зрения заключалась в признании невозможности самонаблюдения как психического явления. Весьма резко эту позицию выразил основоположник позитивизма и социологии Огюст Конт (1798-1857). Исходный тезис «позитивной философии» Конта — требование, чтобы наука ограничилась описанием внешнего облика явления и отринула «метафизику» как учение о сущности явлений. Он уподоблял самонаблюдение в психологии попытке глаза увидеть самого себя или попытке человека выглянуть в окно, чтобы посмотреть, как он сам проходит мимо по улице. Самонаблюдение невозможно, по Конту, потому, что невозможно самораздвоение человека на субъект и объект познания одновременно. Либо человек что-то переживает, либо он наблюдает. В первом случае некому наблюдать, т. к. субъект поглощен переживанием.
Во втором случае нечего наблюдать, т. к. сосредоточившись на наблюдении, субъект ничего не переживает. Но, несмотря на все изящество аргументации Конта, отрицание самонаблюдения как психического явления есть, по сути, отрицание возможности осознания наших переживаний, а в конечном счете, и существования сознания. А этого позитивизм в принципе не отрицал.
Другая критика интроспекции связана не с ее отрицанием, а с указанием на трудности самонаблюдения и в связи с этим ненадежности получаемых с его помощью данных. Первое, на что обращалось внимание, это на несовместимость одновременно двух процессов — наблюдения и того, который подлежит этому наблюдению. Тогда самонаблюдение по существу становится не интроспекцией, т. е. непосредственным восприятием настоящего, а ретроспекцией, т. е. восстановлением воспринятого ранее. Второй сомнительный момент в интроспекции — это влияние наблюдения на предмет наблюдения, поскольку любое обращение внимания на собственное переживание вносит в последнее искажение, не дает протекать этому процессу свободно и независимо. Но такого рода трудности — естественный атрибут любого познавательного акта в системе «субъект — объект». Просто для самопознания через самосозерцание и самоанализ эти трудности становятся очевидными, тогда как для познания внешних объектов они не обнажены. Нужны были десятилетия напряженного труда во всех областях научного знания, чтобы признать неизбежность влияния наблюдателя на «объективные» характеристики наблюдаемого объекта. Следовательно, признание наличия таких эффектов самонаблюдения вовсе не должно означать отказа от него как от метода, поставляющего достоверные знания.
Целенаправленное самонаблюдение исследователя является неотъемлемым элементом и некоторых психологических методов. Например, в профессиографии используется метод внедрения ученого в изучаемый процесс, овладения им определенными производственными операциями с последующим самоотчетом о результатах его самонаблюдения.
В-третьих, роль исследователя, не только отчитывающегося о своих переживаниях, но и интерпретирующего их, иногда сознательно передается испытуемому. Но испытуемому квалифицированному, специально подготовленному. Таковы были многие опыты в школе Вундта. И здесь опять же нет ничего антинаучного.
Наконец, хотим мы того или нет, но в каждом случае изучения психики с помощью субъективных методов исследователь вынужден в той или иной мере делегировать свои функции испытуемому и полагаться на его умения и навыки в изучаемой психической деятельности, его откровенность, ответственность добросовестность. И тут интроспекция ничем не отличается от любого субъективного метода, базирующегося на самонаблюдении.
Итак, и сущность интроспекции, и ее история убедительно говорят о том, что она является естественным, полезным и перспективным методом изучения психики, причем методом, специфически присушим психологии.
Приложение
Схема наблюдения за ребенком
при психологическом обследовании
(для детей от 6 до 15 лет)
( Черный В., Колларик Т. Компендиум психодиагностических методов. — Братислава, 1988. — Т. 2. — С. 215-216)
При создании схемы наблюдения авторы исходили из требования создать пособие, которое бы объединило и упростило систему наблюдения и беседы. Исходными моментами служили анализ хода обычного психологического обследования, выбор психологических понятий и терминов, ознакомление с научной литературой и схемами похожего типа. Схема содержит понятия, относящиеся к определенным проявлениям поведения ребенка и его характеристикам. Задача психолога — отметить характерные для ребенка особенности.
Основой схемы наблюдения является бланк, состоящий из следующих частей:
1)прямое наблюдение;
2)производные характеристики;
3)темы для беседы.
Первая часть бланка касается данных, полученных в процессе наблюдения, и содержит следующие характеристики ребенка:
1. Соматотип, походка, лицо, мимика и пантомимика, кожа, зубы, гигиена, косметика, одежда.
2. Характеристики речи — голос, темп, разговорчивость, произношение, словарь, вербальные реакции.
3. Общая подвижность — быстрота, точность, целенаправленность, напряженность, нарушение подвижности.
Османская империя в правление Абдула Хамида 2 — лекция, которая пользуется популярностью у тех, кто читал эту лекцию.
4. Социальное поведение — установление контакта, изменения поведения по ходу обследования, общественные навыки и вежливость, качественные показатели социального поведения (относящиеся к проявлениям доминантности, агрессии, субмиссии и аффилиации).
5. Настроение — эйфория, беззаботность, счастье, ровное настроение,
серьезное настроение; изменчивость настроения под влиянием внешних факторов.
6. Поведение в ситуации решения задач (теста) — отношение к заданиям, рабочие навыки, внимательность.
7. Признаки невротической напряженности — движения рук, гримасы, кусание ногтей; потение, дрожание рук и т. д.
Вторая часть бланка содержит перечень важных свойств личности. Здесь на основании всех данных о ребенке воспроизводятся его личностные характеристики. Эта часть содержит категории: темперамент, свойства характера, волевые свойства и отношение к труду, социальная реактивность, отношение к взрослым, отношение к себе, семейная обстановка.
В третьей части приведены темы для беседы: симптом, семья, родители, квартира, включенность семьи, школа, учеба (успеваемость), учителя, одноклассники, домашняя подготовка, домашние обязанности, времяпрепровождение, самооценка, сон, еда, состояние здоровья, опасения, страх, ситуации нагрузки.
237
237Интроспекция
Введение
Интроспекция как метод психологии появилась, фактически, с появлением самой психологии. Долгое время оставаясь единственным или ведущим методом, она важна и в современности: интроспекция используется, является предметом изучения, о ней пишут, хотя, несомненно, позиции самонаблюдения в ХХ веке существенно ослабли. Это
связано, в основном, с тем, что в начале века традиционная интроспективная психология столкнулась с рядом сложностей в своем развитии, вызванных появлением новых научных знаний о принципах фунициклирования психики и психического вообще. Встал вопрос об области применения интроспекции, об объективности, научности полученных этим методом данных. Возможным вариантам выхода из кризиса и посвящена эта работа.В качестве источников использовались основные сочинения ученых, посвященные в целом проблемам общей психологии.
Поскольку понимание самого предмета исследования во многом определяет его методологию, то, по мере необходимости, в реферате дается сначала понимание ученым самих психики и сознания, а также его основные требования к методологии вообще, после чего рассматриваются собственно проблемы интроспекции как метода.
Интроспекция (самонаблюдение) как метод изучения сознания
Начнем рассмотрение проблемы со взглядов Ю.Б.Гиппенрейтер, поскольку в ее работах хорошо показана история кризиса самонаблюдения.
Итак, на рубеже веков казались несомненными два преимущества интроспекции:
1) В сознании непосредственно отражаются причины действия субЪекта, доступ к которым открывается интроспекцией;
2) Результат интроспекции — знание о психике без искажений, так как процессы непосредственно воспринимаются такими, какие они есть.
Появились и новые проблемы. Оказалось, что нельзяодновременно полноценно переживать что-либо и одновременно наблюдать за этим. Таким образом, был сделан вывод, что для полной интроспекции необходимопрервать акт, подлежащий исследованию, и исследовать его по впечатлениям, оставленным в памяти. Итак, отражение действий в психике идет не непосредственно, а через память, что противоречит первому утверждению об интроспекции, господствовавшему в начале века.
Из сказанного можно сделать вывод, что, оставаясь в памяти и затем извлекаясь из нее, информация искажается, т.е. и второе положение оказывается неверным.
Мнение Ю.Б.Гиппенрейтер заключается в следующем. Она разводит понятия «интроспекция» и «самонаблюдение». По ее мнению, при интроспекции имеет место рефлексия в том смысле, как ее понимал Дж.Локк («психическое наблюдение за психическими процессами»
[цит. по: 2] ). Она является основным источником научных знаний в психологии сознания. Самонаблюдение же является непосредственным постижением фактов психической жизни. Однако и здесь появляются те же проюлемы, что и на рубеже веков.Ю.Б.Гиппенрейтер предлагает следующее решение. По ее мнению, раздвоение сознания на наблюдающее и наблюдаемое все же возможно, но при этом в сам процесс вносятся искажения. Однако, по ее мнению, результаты интроспекции могут быть проверены объективными данными, полученными в результате проведения экспериментов. Поэтому Гиппенрейтер вводит термин «моноспекция», который объединяет интроспекцию и «экстраспекцию» — термин, введенный Б.М.Тепловым и обозначающий объективный отчет испытуемого о наблюдаемых им процессах, происходящих во внешнем мире.
На наш взгляд, решение проблемы, предложенное Ю.Б.Гиппенрейтер не может быть удовлетворительным. Если речь идет об экспериментальной проверке данных, то не следует ли непосредственно использовать собственно экспериментальные методы, приводящие к тем же самым результатам? Если же исходить из того, что процессы сознания закрыты для постороннего наблюдателяно непосредственно открываются интроспекционисту, являющемся и субъектом, и объектом наблюдения, то выдвинутая идея моноспекции кажется механическим объединением двух различных методов, которое справедливо критиковал С.Л.Рубинштейн (подробнее суть его критики изложена ниже).
Таким образом, попытка Ю.Б.Гиппенрейтер сохранить интроспекцию как метод психологии оказывается безрезультатной. Более того, при рассмотрении психики как замкнутой системы сохранение самонаблюдения, на наш взгляд, невозможно.
Другой вариант решения данной проблемы мы встречаем в работах Л.С.Выготского. Отвечая на один из главных вопросов своего времени — какая интроспекцияможет быть объективной? — ученый выделяет пять видов самонаблюдения.
1) Интроспекция, сопровождающаяся инструкцией испытуемому. Несомненно, здесь вызывает некоторые возражения само употребление термина интроспекция, однако отсутствие инструкции может привести к ее домысливанию и, как следствие, повышение субъективности результатов применения метода.
2) Распознавание испытуемым объектов, относящихся к внешнему миру. Функционально проверяемая, эта интроспекция может также быть источником объективных данных. Таким образом, уже в трудах Выготского намечается зарождение идеи взаимодополняемости и взаимопроверки методов при единстве содержания исследуемого. Эта идея в ральнейшем была детально разработана, в частности, в трудах С.Л.Рубинштейна.
3) Высказывания испытуемого о собственных внутренних реакциях. Хотя такой метод с трудом, но всеже поддается объективной проверке, все же он в значительной мере субъективен.
4) Обнаружение скрытой реакции. По мнению Выготского, это и есть эффективный метод обнаружения скрытых психических процессов. Рассматривая внутренние рефлексы как раздражители, Выготский подчеркивал, что собственные рефлексы субъекта доступны только ему одному. Внешне они могут быть проверены, но не исследованы. Суть метода заключается в том, что испытуемый «повторяет задуманное число, говорит, как сложен у него во рту язык и т. д.»
[1].5) Подробное описание испытуемым своих состояний. Этот вид максимально недостоверен и недоступен проверке. Экспериментатор выступает здесь только в качестве протоколиста, а результатом являются готовые теории, созданные испытуемым.
Сам Выготский сравнивает интроспекцию с показаниями в суде, которые изначально субъективны и пристрастны. Однако даже такие показания позволяют установить истину. Также и в психологии — истина может быть получена в результате сопоставления субъективных данных и, по возможности, их проверки. Выготский делает и еще одно сравнение — психологии с историей и геологией, которые изучают события не непосредственно, а по остаточным фактам, что, однако, позволяет им оставаться серьезными науками. Фактически ученый уже вводит в психологию идею о взаимосвязи внутреннего и стороннего наблюдений
, Развитую в дальнейшем С.Л.Рубинштейном.Еще раз следует подчеркнуть, что под самонаблюдением Выготский понимал изучение внутенних рефлексов, недоступных для внешнего наблюдения. Отчет же о видении субъектом внешних действий, в том числе даже о движениях собственной руки, Выготский не считал самонаблюдением в полном смысле этого слова.
Развивая эти же мысли в работе «Исторический смысл психологического кризиса», написанной позже, чем те, в которых были высказаны вышеизложенные мысли, ученый также делает вывод:»Вопрос о самонаблюдении есть технический вопрос, но не принципиальный: оно есть инструмент в ряду других инструментов, как глаз у физиков. Использовать его нужно в меру полезности, но никаких приговоров над ним — о границе познания, или достоверности, или о природе знания, определяемого им,- выносить нельзя»
[5].В этой же работе Выготский ссылается на К.П.Корнилова, который считал, что экспериментальный метод не внес ничего нового в психологию, а служит лишь для коррекции самонаблюдения или численной оценки данных интроспекции. На этом основании ученый делает вывод о том, что психология в его время еще не имела методологического аппарата, позволяющего освободиться от интроспекции. Вопрос пока стоит лишь о правильном толковании данных интроспекции.
Однако В.Келер показал, что исследование мышления можно провести объективными методами. Ссылаясь на этот факт, Выготский отводит психологии второстепенное место среди методов психологии.
В конце своего труда ученый приходит к выводу, что следует изучать только объективно существующую реальность, и искажения, возникающие в физиологическом субстрате сознания обусловлены, в основном, свойствами этой реальности.
Таким образом, Выготский показал путь к избавлению от самонаблюдения. Но можно возразить, что интроспекции доступны результаты данного искажения, изучение их свойств этим методом и дальнейшее соотнесение с объективной реальностью позволило бы изучить эти искажения в психическом отражении. Таким образом, в предложенной Выготским модели методологии все еще находится существенное место для интроспекции. Возьмем на себя смелость сказать, что при определении сознания как части, а некак продукта психического, вообще не представляется возможность избавиться от самонаблюдения хотя бы потому, что оно само является одной из функций сознания. Таким образом, Выготский вообще не мог избавиться от интроспекции в силу своего понимания психики.
Для другого советского психолога, Б.М.Теплова, основной задачей психологии являлось открытие не зависящих от воли человека законов, однако подчиняющих себе и волю, и сознание. Поддерживая принцип детерминизма в психологии, ученый считает, что любой истинный, а, значит, объективный метод метод психологии должен быть основан на этом принципе.
Обосновывая свое отвержение субъективных методов, Теплов сначала дает свое понимание субъективного вообще. Так как оно вторично и является производным объективного, то для его познания следует изучать первопричину, объективную реальность. Изучение же субъективного как такового обречено на крах, так как получается изучение субъективным самого себя, однако из самого себя ничто не может быть постигнуто как таковое, безотносительно к чему-либо, без собственной трансцендентности. Таким образом, Теплов делает вывод о том, что субъективное может быть объектом
изучения в психологии только в единстве с объективным. Заметим, что это предложение не ново для психологии и было уже ранее выдвинуто С.Л.Рубинштейном.Развивая идеи Сеченова, Теплов согласен с его мыслью, что психическое — это один из процессов среди множества таковых в организме человека, каждый из которых протекает машинообразно. Причем это машинообразное, как можно заключить, детерминируется внешними условиями.
Подытоживая вышесказанное, Теплов делает следующие выводы касательно психологии:
1) Результатом действия методов психологии должны быть данные о соотнесении «субъективного образа с той объективной реальностью, которая являетсяобъектом отражения»
[5].2) Методы психологии должны выявлять «зависимость явлений сознания от тех общественных условий, которыми они определяются, и от той объективной деятельности, в которой выражается бытие»
[5], причем объективное не только детерминиует психическое, но и само является объектом мышления.3) Методы психологии должны определять нервные процессы психического отражения.
Б.М.Теплов считает, что объективность психики может быть понята в полной мере, а такое понимание ее, как «единство сознания и деятельности» характерное для С.Л.Рубинштейна (см. далее), психолог считал верным, но узким и недостаточным. По его мнению, такая постановка вопроса игнорирует «теорию отражения и понимания психики как функции мозга»
[5]. Однако, на наш взгляд, глобальное понимание проблемы объективного и субъективного, характерное для С.Л.Рубинштейна, наиболее полно раскрывает их роль в психологии. Чрезмерное увлечение Тепловым понятием «объективного» приводит к недостаточному вниманию к субъективному даже как к объективно существующей данности, что, на наш взгляд, вносит некоторые противоречия во взгляды ученого. В целом же подобное увлечение категорией объективного и его критика своих ранних работ, в которых высказывались взгляды, близкие к убеждениям С.Л.Рубинштейна, автор реферата склонен считать примером непоследовательности и конъюнктурности, следствием взятого в психологии в директивном порядке в 1950 году курса на физиологизацию науки и ее детерминированность.Кроме того, психика, по мнению ученого,- «явление общественное, протекающее согласно биологическим законам.»
[5], — еще один пример высказывания, вызванного положением советской психологической науки в то время. Это явное ущемление психологии личности, а также еще одна излишняя ссылка на физиологические основы психики. Заметим также, что С.Л Рубинштейн и в 1957 году отстаивал прежние убеждения, однако находясь на новом витке развития своей теории.Далее Теплов переходит к обсуждению интроспекции как метода психологии. Он считает ее несосотятельной, после чего переходит к критике интроспекции в ее традиционном смысле.
Так как интроспекция — способ непосредственного восприятия психики, любое другое познание невозможно, либо оно должно переводиться на язык самонаблюдения. Но здесь Теплов справедливо замечает, что объективную информацию человек замечает в виде ощущений, которые непосредственны, в то время как осознает он уже восприятие, которое опосредовано. Таким образом, непосредственное познание оказывается иллюзией. Кроме того, что касается самой психики, то интроспекции доступно содержание внутренних психических процессов, но механизм их действия непосредственно не может быть воспринят никаким образом.
«Люди,- пишет Б.М.Теплов,- осуществляют самонаблюдение в течение десятков тысяч лет (? — авт. реф.), и пределы тех единиц, на которые само
Оппозиция объективного и психологического описаний событий познаваемого нами мира возникла задолго до самой психологической науки и связана с особым характером тех оснований, на каких возникло вообще научное знание как таковое. Поиск объективного метода изучения психологических явлений лишь воспроизводит её в обострённой форме. Поиск этот предпринимали многочисленные направления и школы психологии. Он продолжается и сейчас. Ясно, что он имеет не только лишь академический или философско-гносеологический, но и практический, прикладной смысл. Задача данной статьи и состоит в том, чтобы рассмотреть в этом плане методологические основания и предпосылки современных психологических исследований. Различные варианты решения проблемы объективного и психологического колеблются между двумя полюсами: либо объективность метода достигается ценой отказа от понимания психической реальности, либо сохранение психического достигается ценой отказа от объективности анализа. При этом в обоих случаях психологическое и субъективное отождествляются. В результате создаются трудности и тупики в решении многих вопросов психологии, начиная от частно-методических и заканчивая определением её предмета. Стремление к поиску объективных методов психологического исследования, равно как и потеря веры в их существование порождают в психологии беспрецедентные для любой другой науки по-своему разнообразию формы редукции психического. При этом расширяющиеся полезные междисциплинарные связи психологической науки приводят к потере предмета собственного исследования. Именно так возникли и ныне сосуществуют многочисленные варианты редукционизма: нейрофизиологический, логико-педагогический, информационно-кибернетический, социокультурный и прочие. Кстати, этот утомительный, хотя и далеко не полный перечень скорее мог бы убедить в реальности душевной деятельности как таковой и несводимости её к какой-либо другой реальности просто потому, что таких реальностей слишком уж много. В то же время перечень этот свидетельствует о неистребимости наивных попыток обыденного сознания «искать не там, где потеряли, а там, где светлее». Этому способствуют и некоторые укоренившиеся иллюзии, получившие в психологии силу якобы незыблемых истин. Иллюзии эти тем страшнее, что обычно они прямо не высказываются, хотя и подразумеваются. В психологии, например, кажется обычным рассматривать любой психический процесс, будь то восприятие, память, мышление, как имеющий предметно-смысловое содержание. Но уже сложнее обстоит дело с протяжённостью этих процессов во времени и их пространственностью. Первая сложность связана с тем шокирующим свойством психического, что оно трансформирует время, сжимая его или растягивая и даже заставляя «течь вспять». Поэтому учёные предпочитают временную протяжённость психического оставить искусству, которое, впрочем, неплохо справляется с ней и умеет не только «остановить мгновение», но и показать в нём настоящее, прошлое и будущее. Но основная трудность относится к возможной пространственности психических процессов и их продуктов. Ведь в случае искусства ясно, что стоит нам мысленно лишить, например, изобразительные его жанры пространства, как мы тем самым уничтожим его. Но почему же мы с лёгкостью необыкновенной проделываем подобную варварскую процедуру с психической реальностью? Нам напомнят, что о пространственности психического в соответствии с декартовым противопоставлением души и тела говорить вовсе не принято. Итак, мы получаем следующую картину. Психическое обладает предметно-смысловой реальностью, которая, существуя во времени (да и то передаваемом в компетенцию искусства), не существует в пространстве. Отсюда обычно и возникает банальная идея поместить эту странную реальность, то есть психическое, в пространстве мозга, как прежде помещали его в пространство сердца, печени и так далее. Ведь обыденному сознанию легче приписать нейрональным механизмам мозга свойства предметности, искать в них информационно-содержательные отношения и объявить предметом психологии мозг 1, чем признать реальность субъективного, психического и тем более признать за ним пространственно-временные характеристики. Нужно сказать, что подобный ход мысли можно обнаружить не только у физиологов, но и у психологов. Следствием его является то, что в психологии термин «объективное описание» употребляется в качестве синонима термина «физиологическое описание», а «психологическое» — в качестве синонима «субъективное». Проблема психологического исследования осложняется и тем ещё, что в нём чрезвычайно запутано отношение различных уровней языка, на котором мы вообще говорим о психическом. Мы имеем в виду наличную в психологии, как и в каждой науке, систему абстракций, определений, терминов, допущений и теоретических посылок, имеющую различный вид в зависимости от уровня, на котором ведётся исследование, и изменяющуюся с каждым новым шагом анализа. Отношение посылок и допущений, связанных с такими переходами, может составлять серьёзную проблему, часто не осознаваемую исследователем, хотя он всегда имеет дело с этими системами, а не непосредственно с самой действительностью. Это приходится подчеркнуть, потому что различие предпосылок, допущений, изменение смысла одних и тех же терминов на различных уровнях анализа постоянно дают о себе знать — независимо от того, сформулировали мы их ясным и эксплицитным образом или нет. Так вообще происходит во всякой науке, особенно же в исследованиях жизненной, человеческой реальности. Дело прежде всего в том, что о человеке, о его мире (социальном, культурно-историческом, психологическом), о том, что, как и почему он в нём делает и что вообще происходит с ним, мы в принципе знаем только из того, что произошло на основании суждений и осознаваемых состояний самого агента действия. Это и ставит с особой остротой вопрос о языке описания. Ясно, что в определённом смысле можно рассматривать события и явления мира как материально (через вещественный результат действия) или идеально (через речь) сообщаемое выполнение или воплощение человеком определённых содержаний и смыслов. Этим сообщенным человек выделяет себя в качестве субъекта, который сам входит в состав процессов мира. Природа же нам ничего не сообщает, не говорит с нами ни на каком языке. Физик резонно скажет нам, что она ничего такого просто не содержит, что природные явления никоим образом не выделяют себя индивидуально. Ведь нельзя же предположить, что, например, состояние атома экранируется (осознанием) в нём и этим сообщается нам, представляется в качестве явления. А вот в случае живых, наделённых сознанием существ мы именно это предполагаем, даже если в итоге нам удаётся выделить исследованием нечто отличное от того, как это нечто пережито, осознано, то есть от языка внутреннего («захотел, чтобы», «почувствовал, что», «увидел, что» и тому подобное, выраженное субъектом или нами «вчитываемое» в него). И как бы далеко мы ни прошли назад во времени, мы не найдём эти существа вне культуры, сознания и языка. Иными словами, у исследуемой реальности есть ещё и язык в самом широком смысле этого слова, и она никоим образом не дана познанию вне его. Эту реальность нельзя в чистом виде наблюдать отдельно от её же языка, кроме разве что хорошо известных случаев патологической полной реактивности поведения, крайнего распада деятельности и сознания. Любое, самое вынужденное действие или состояние в целостном (а не разъятом на отдельные мёртвые функции) поведении человека дано нам в том виде, как оно есть после деятельностно проработанной, рефлектированной части событий. Мы знаем о том, что происходило, через эту часть и после нее — независимо от того, были ли эти психические проработки и сознание всего лишь отблеском какого-либо автоматизма, причинной физической цепи и тому подобным или нет. А нас не могут не интересовать характер источников и происхождение наших знаний. Они интересуют нас в том числе и потому, что внимание к возможному источнику исходного знания, к его границам обнаруживает за, казалось бы, чисто эпистемологическими условиями знания действие и проявление существенного онтологического обстоятельства, радикально исключающего какой бы то ни было эпифеноменализм. Оно состоит в том, что изучаемые события и явления необратимы, что в силу своего экспериментального закрепления в теле живых существ и эволюции (или самообучения) последних посредством этого закрепления мир не может вернуться в прежнее состояние, что невосстановимы и жизненно-информационно потеряны части гипотетической «доязыковой» ситуации. Эти части никаким чудом не появятся и в языке, описывающем события извне, помимо языка самого «эпифеномена». Или же, претендуя на знание их, внешнее описание не будет иметь отношения к происходящему, будет изучать нечто иное, несовместимое с определением изучаемого явления. Это просто вытекает из положения чувствующих или наблюдающих существ в системе природы, частью которой они сами являются. Мы пока не обсуждаем, чтó в итоге мы знаем. Пока важно то, как мы знаем, откуда получаем нашу эмпирию. А получаем мы её необратимым образом. Это часть опытного явления, данного нам в наблюдении или эксперименте (тщательный анализ способов экспериментальных фиксаций обнаружил бы то же самое и в физике). Вообще не может быть опыта, из которого такой механизм образования эмпирических данных можно было бы устранить. А в науке мы ведь строим знание именно о предметах опыта, и никакого другого в ней не может быть. Для психолога даже в первом приближении ясно, что уже в самом нашем объекте мы имеем необратимость, отличающую изучаемые процессы как от большинства физических процессов, так и от произвольных умственных, наблюдательных и тому подобных конструкций их субъективного носителя, агента. Без учёта этого, проведённого вплоть до самых последних деталей исследования нельзя построить экспериментальную, а не спекулятивную или эмпирически наблюдательную, психологическую науку. Ибо именно необратимость хода вещей, включающих в себя действия субъективности, и делает эту субъективность реальностью. Познать её как таковую — единственная возможность для психологии как науки объективно развернуть субъективное и задать его в действиях вещей мира. Иначе нам не пройти сквозь призраки, создаваемые неуловимой внутренней инстанцией, которая отделяет, экранирует нас от фактически имеющего место, от естественного хода явлений и его механизмов, вынуждая или спиритуалистически мистифицировать или же механистически редуцировать эту инстанцию. Природа, ставя перед нами препятствие необратимости, этим же актом открывает нам поле объективности. Только это нужно понимать, «уметь этим пользоваться». И уж, во всяком случае, нужно отличать эту реальность в её независимости и самодействии от языка, в каком она выражена. Мы имеем в виду различение, пролегающее внутри субъективности, а не между ей и чем-то другим, лежащим полностью вне её. * * *Указанное различение, как и предполагаемое им обращение к источнику наших знаний о субъективности, существенны ещё и потому, что язык реальной жизни, в свою очередь, описывается в языке же — в языке исследователя, по отношению к которому он не является полностью инопорядковым. И если язык исследователя должен выявить в языке жизни реальные механизмы и ход событий, то успех такого дела предполагает умение чётко выделять уровни анализа или уровни языка, видеть факт перехода (не всегда контролируемый) значений из одного на другой. Например, из языка реальной жизни, из его недифференцированной массы совершенно явно тянутся и переходят в язык исследования посылки и допущения относительно его объектов, различные предметные смыслы и операции, истоки происхождения и механизм которых вообще неведомы и которые предстают непосредственно как действительность: «демон меня искушает», «тотем пожелал», «мозг мыслит», «в моей голове родилась мысль» и так далее. Иными словами, мы сталкиваемся здесь с совокупностью наивных, спонтанных «теорий» психики в самом нашем предмете, с действием обыденного сознания, пронизанного субъективными ссылками на свои генеративные механизмы и источники. И, не отличая живую субъективность от её выражения, от того или иного вида её самоконцептуализации, от знания о ней, тяготеющих в принципе к субстантивированию её в каком-либо носителе, инстанции (а то, что такой инстанцией может оказаться «я» со всеми вытекающими отсюда ассоциациями, есть лишь частный случай, исторически реализуемый в рамках психологизированных культур), мы будем строить лишь мифологию субъективности. Эта мифология может быть и научной, ибо в роли указанных «теорий», представлений о том, как возникают мысли, душевные состояния и переживания, мы, исследователи, можем post festum обнаруживать и самые что ни на есть научные продукты мысли, в терминах которых, ассимилированных субъектом вне их собственного контекста и смысла, начинает протекать реальный психический процесс. Известен факт распространения определённого типа психоневрозов после появления психоаналитического учения, именно того типа, который был сконструирован теоретически внутри этого учения. Точно так же субъективная психическая реальность может переживать и выражаться (и в банальных случаях выражается) в терминах любой заимствованной механистической теории, теории «мыслящих машин» или, того хуже, «гибридного интеллекта», вообще любого представления о человеке-машине. В этом случае в наблюдении мы будем получать сведения о том, что «мозг мыслит», о том, что его «батареи разряжены» и что «его нужно подключить к источнику питания». Но этого мало. Беда ещё и в том, что принятые тем или иным образом посылки и допущения, уже осуществлённые (например, выбором экспериментального устройства) абстракции переходят в изображаемое и из теоретического сознания исследователя. И, как это ни парадоксально, неразличённость абстракций может разрушать как раз объективность анализа и изображения. Чаще всего за теориями, возводящими свои расхождения чуть ли не в космически значимое столкновение редукционистской (или «эпифеноменалистской») мысли и разного рода спиритуализма, стоит просто непрояснённость самой эпистемологической и онтологической базы того, о чём и как мы вообще что-либо говорим и можем говорить в области исследований психического. Разъясним это. Разумеется, научный анализ психики не может в своей исходной точке использовать одну очень важную преданную анализу связь и должен разорвать её. Это стихийно спиритуализируемое сращение между предметами человеческих высказываний, восприятий, мнемических образований, представлений, желаний, мотиваций и их «языком внутреннего», принадлежащим субстантивированной инстанции наблюдения, таинственному внутреннему существу, объединяемому и движимому самопроизвольным чувством непосредственного знания. Но мысль, что можно эти предметы и механизмы полностью знать извне, что можно их чётко и раз навсегда единообразно отделить от их внутренних осмысливаний и организации в теле живых существ, реальна только при допущении абсолютного наблюдения. Иными словами, это значило бы приписать Наблюдателю с большой буквы возможность абсолютного сознания, для которого были бы вполне прозрачны и получали бы своё «истинное» значение и вид все психологические состояния, понимаемые, следовательно, Наблюдателем, а не их собственными носителями. Но это именно только допущение, хотя и полезное в массе случаев. Пользуясь им, мы можем производить абстракции в предмете, выбирать именно данные его зависимости, а не другие, исключать действие одних факторов, а действие других представлять в чистом виде, достигая этого, в частности (как, например, в павловской «башне молчания»), и материальной организаций экспериментальной ситуации. Это позволяет контролировать образование слагающих явление сил, позволяет локализовывать и идентифицировать наблюдаемые и другими экспериментаторами воспроизводимые эффекты. Однако все это возможно лишь до определённого предела. За этим пределом как раз предположение абсолютной системы отсчёта лишает нас такого контроля. Дело в том, что в силу необратимости процессов, связанных с использованием информации, в силу особых свойств живых систем, способных в опыте эволюционировать и самоконтролироваться, наблюдение не может быть абсолютным, и не существует такой реальности, пусть даже гипотетической, в которой были бы следы всех событий и к которой мы могли бы обращаться при конструировании теоретических объектов. А раз так, то именно в силу указанных свойств живых систем немаловажно понимание того, что в опытном исследовании мы имеем дело с вербально или каким-нибудь иным способом (в том числе и материальными экспериментальными воздействиями) сообщаемым испытуемому знанием о его же состояниях или их начальных условиях. Но и вербальное и материальное воздействие ведь кем-то организуется и является кристаллизацией его знаний, а не какой-то божественной чистой мыслью. И напоминание о существовании этого «кого-то» не тривиально, если нет абсолютной системы отсчёта. Проблема, таким образом, состоит в том, чтобы понятным (то есть операционально и конструктивно для исследователя разрешимым) экспериментальным устройством контролировать как раз актуализируемые объектом изучения индивидуально-цельные состояния. Неразложимые в терминах абсолютного наблюдения извне они-то и имеют место в эксперименте, не говоря уже о том, что сама жизнь сознательных существ «экспериментальна» в широком смысле этого слова. Поэтому исследовательский эксперимент должен не подменять мыслью исследователя практику, жизнь объекта, ибо при такой подмене разрушается собственное бытие изучаемого явления и оно в теоретических выводах сводится к функции мысли исследователя, к описанию происходящего в его собственном уме, выдаваемом за происходящее в предмете (нередкий случай не только в психологии, но и в антропологии, лингвистике и так далее) 2. Например, в итоге многолетней истории и физиологических и психологических исследований стало очевидно, что движение, моторная схема не могут быть усвоены — они должны быть построены субъектом. Н. А. Бернштейн в своё время говорил о том, что упражнение — это повторение без повторения. Тщательный анализ рисунка даже хорошо усвоенных движений (в том числе и анализ их задающих, программирующих, собственно фазических и коррекционных компонентов) свидетельствует об их уникальности, своеобычности. Микроструктурный анализ моторного акта показывает, что его биодинамическая ткань неповторима как отпечаток пальца. Это означает, что строится не только моторная схема, но что на основе этой схемы строится (а не просто повторяется) каждый живой моторный акт. И стимульное подкрепление ничего ровным счётом не означает без этой работы, а она не вытекает однозначно из структуры внешнего стимула. В этом смысле условие понятности происходящего, реализуемое по схеме «стимул — реакция», не является, однако, соответствующим существу дела экспериментом. Должны быть ещё понятия, относящиеся к указанной выше работе, то есть работе по реальному построению изучаемого действия. При этом замечательно, что это не понятия, описывающие работу «я» (ни «я» испытуемого, ни «я» исследователя). Скорее это «оно» работает, а не «я». Когда мы говорим «оно», это не литературная метафора, это попытка условно указать на факт самодействия всего того, что живёт среди вещей, там, в мире объектов, включающих в своё движение также и «испытующие движения», в описании которых и необходимо как-то нейтрализовать почти обязательную для человеческого языка манию персонификаций. В обыденном языке такого рода персонификации неизбежны, но мы говорим о научных понятиях. Иными словами, в приведённом нами примере движение, равно как и психика самостроятся и саморазвиваются. Высаживая семя в почву, мы ведь не пытаемся заменить собой, своим рассуждением её волшебную органическую химию, то есть представить продукт живой, hic et nunc, организации работы звеном аналитической последовательности вывода. Вряд ли какой-либо биолог сочтёт такую работу эпифеноменом! Сказанное выше о построении движения тем более относится к предметному строению, какое характеризует деятельность в широком смысле слова и, значит, мышление, умение, навыки, эмоции, вообще так называемые психические функции. Конечно, задача науки в том и состоит, чтобы иметь в своём распоряжении (или найти) понятия и термины для той работы жизни, в которой это строение возникает (и каковую в действительности мы и называем практикой, отличаемой от теории и мысли, если, конечно, придать этой категории содержательный смысл, а не обыденный). Но ими неминуемо будут термины особой реальности. Реальность эта, оставаясь субъективной, не поддаётся тем не менее никакому «языку внутреннего», ускользает от него, отличается от него. В то же время она не может быть сведена к актам, действиям какой-либо чистой «знающей» сущности, к её умственным построениям. Иначе необъяснимым и даже скандальным «чудом» для естественнонаучной картины мира была бы, например, точность свободного действия и обеспечивающих его структур (превосходящая, как известно, и точность инстинкта и точность мышления) — как их анализировать, где они возникают, в каком пространстве и времени, в «настоящем моменте» воздействия стимула, а может быть, в повторении таких моментов? Фактически получается так, что нужно было бы работу, дающую такие структуры, свести сначала к «чистым» ментальным актам, к действиям духовной сущности, а затем — на основе правил научной методологии, которой, естественно, нечего делать с такой неуловимой вещью, — отбросить её в качестве ненужного и даже абсурдного довеска. Таким образом, мы обнаруживаем и в редукционизме и в спиритуализме действие одной и той же посылки, только с обратным знаком. «Мыслит» ли мозг или же «мыслит» гомункулус — это все различные проекции одного и того же субстанционализма, не говоря уже об антропоморфическом характере подобного рода описаний субъективной реальности. Но психолог может (и должен) обратить себе на пользу тот факт, что реальность субъективного упорно сопротивляется любым своим концептуализациям. Известна, например, невозможность концептуализировать множество оттенков широкой гаммы эмоциональных переживаний, оттенков, запахов и так далее, а с другой стороны, полисемичность разветвления рядов значений и контекстов обыденного языка. Связь между ними и найденными их (само) выражениями и реализациями всегда в высшей степени условна и вольна. Но это «ускользание» (иногда даже поддающееся усилению в эксперименте) и вызывает всё новые и новые поиски, что является условием развития, продуктивности психической жизни, то есть выражением реальности её функций. Поэтому эта упрямая реальность далеко не просто лишь аккомпанемент к чему-то иному, к каким-то другим ещё отношениям, которые считались бы действительными, то есть которые Наблюдатель объявил бы единственно подлинными. Да и что такое в этом случае реальное, то есть происходящее помимо и независимо от состояний познающего субъекта в смысле требований научной картины мира? Ключом к реальному здесь может быть лишь расширенное понятие объективности, способное включить в свою орбиту также и описание предметов, естественные проявления которых содержат в себе отложения субъективно-деятельностных трансформаций действительности. Такое расширение достигается сужением фундаментальных абстракций наблюдения, определяющих место сознательного субъекта в процессах природы, и наложением ограничений на беспредельную, извне задаваемую перспективу (в терминах которой неразложимы как раз основные, интересующие психологию явления) 3. Иначе объективность превращается в полный субъективизм, объект — в функцию сознания исследователя. К мысли о том, что субъективность есть реальность, независимая от познания её, от того, где, когда и кем она познается, приводят и опыт истории культуры, наблюдение крупных эпох истории человеческого сознавши. Например, уже экскурсы психоанализа Фрейда в древние мифологические системы культуры показывали, что тысячелетиями существовавшая картина предметов и существ воображаемой сверхчувственной реальности, ритуально инсценируемых на человеческом материале и поведении, может быть переведена анализом в термины мета-психологии. Точнее, она может быть переведена в термины знания механизмов воспроизводства и регуляции сознательной жизни, опосредуемого в данном случае принудительным для человека действием особых, чувственно-сверхчувственных, как назвал бы их Маркс, предметов. А отсюда и возможность рассматривать последние, наоборот, как объективированную проекцию первых, как вынесенные в реальность перевоплощения их практического функционирования 4. Это, так сказать, психология без «я», сознание реальной жизни, обходящейся без психологически-субъектного объединения в единстве «я», в персонифицированном агенте действий и состояний. Но за этим языком предметов стоит инвариантное относительно любого языка действие представлений, субъективности (в том числе так называемой «бессознательной») — того же рода, что и за языком инстанции «я», который есть лишь частный (и поздний) исторический продукт, лишь одна из психологий, а не Психология как таковая, с большой буквы. Более того, это как бы самой историей проделанная абстракция, выделение процессов в чистом виде, позволяющее нам узнавать и анализировать функционирование субъективности по предметам внешнего субъекту мира, если, конечно, не считать их просто фантазиями и заблуждениями относительно известного нам строения этого мира 5. Со времени Фрейда и так называемая историческая психология (И. Мейерсон, Ж. П. Вернан и другие) сделала значительные шаги в этом направлении. Мы не будем дальше вдаваться в эту проблему. Для хода нашего рассуждения важно, что в приведённом примере независимость психических процессов от внутрикультурных гипотез и теорий вновь указывает на их объективность. А это единственно открывает поле научному методу их изучения, поле, совершенно независимое как от обязательного поиска материальных их носителей в мозгу, так и от каких-либо априорно положенных норм, идеалов, ценностей, «человеческой природы» и так далее. Действительные факты противоречат не столько привлечению к анализу субъективных форм отчёта (оно может быть весьма разным), сколько абстрактному, интеллектуально воспаренному характеру интерпретаций, свойственных и чистой физикалистской мысли с её абсолютным эмпирическим критерием истинности, и априористическим теориям. Поэтому сначала Маркс в XIX веке, а затем все хоть сколько-нибудь интересные в интеллектуальном отношении начинания в XX веке полагают практику versus мысль, внося тем самым нередуцируемое явление жизни в сам объект изучения (и, если угодно, живую, а не только лишь логическую основу в познание) и накладывая соответствующие ограничения на «чистоту» мысли исследователя. Эта существенная оппозиция теперь известна всем, но не всегда осознаются её следствия для психологии: то, что она уничтожает примитивное различение души и тела. Последовательное проведение её в психологических исследованиях предполагает принятие того факта, что субъективность сама входит в объективную реальность, данную науке, является элементом её определения, а не располагается где-то над ней в качестве воспаренного фантома физических событий, элиминируемого наукой, или за ней в виде таинственной души. Говоря, что субъективность «входит в реальность», мы имеем в виду, что она входит в ту реальность, которая является объективной, каузально организованной по отношению к миру сознания, данному нам также и на «языке внутреннего». Только задав её в самом начале (так же, как и в биологии явление жизни), в трансцендентной по отношению к «языку внутреннего» части, мы может затем выделить объективные процессы (идущие независимо от наблюдения и самонаблюдения), выделить стороны предмета психологического исследования, поддающиеся объективному описанию в случаях, когда неизбежно и, более того, необходимо употребление терминов «сознание», «воление» и так далее. Потом уже поздно соединять сознание с природными явлениями и описывающими их терминами, и мы никогда в рамках одного логически гомогенного исследования не выйдем к месту, где что-то кем-то мыслится, видится, помнится, воображается, узнается, эмоционально переживается, мотивируется. А ведь и помнится, и воображается, и мыслится, и узнается… Маркс в своё время имел весьма серьёзные возражения против созерцательного материализма, которым сознание «берётся вполне натуралистически, просто как нечто данное, заранее противоставляемое бытию, природе» 6. Эти возражения сохраняют свою силу и сегодня. Действительно, само понятие физического причинения, фактических зависимостей, детерминистически задающих наблюдаемые проявления отмеченных сознанием действий и состояний, строится в психологии на основе совершенно иной организации теоретических научных объектов, что не только не ведёт к выпадению психологии из общего стиля объективного познания, но, наоборот, расширяет, как мы уже говорили, общее понятие научной рациональности. В свете такого построения сознание, психические интенциональные процессы с самого начала привлекаются к анализу не как отношение к действительности, а как отношение в действительности. Теоретические объекты психологии представляют собой объекты данной, особой действительности. Это можно показать простыми соображениями. В деятельности сознательных существ (как бы далеко на оси онтогенеза мы ни полагали точку сознания в собственном смысле этого слова) речь идёт прежде всего об отодвигании во времени решающих актов по отношению к окружающему миру, в том числе удовлетворения собственных органических потребностей. Происходит как бы удвоение и повторение явлений в зазоре длящегося опыта, позволяющем этим существам обучаться, самообучаться и эволюционировать. Психологу независимо от поиска биологических, эволюционно-генетических оснований подобного поведения живых систем достаточно, что такая система отсроченного действия представляет пространство, куда — задолго до итогов процессов, дающих мотивационно, перцептуально, мнемически, эмотивно и так далее организованный внутренний мир сформировавшегося в своих функциях существа, — вторгаются символизирующие вещественные превращения объективных обстоятельств, дающие при этом вполне телесно, а не субъективно действующие образования, развёрнутые вне интроспективной реальности. Эти материализованные превращения, эти психические замещения вместе с физически случившимся или происходящим — и вне рамок классического различения внешнего и внутреннего — являются естественно развивающимся основанием находимого на другом полюсе мира восприятий, переживаний, содержания интенций, симультанных целостностей гештальта, характериологических личностных формаций и так далее. Иными словами, это уже особые цельные (хотя и явно кентаврические) объекты, для исследователя конечные или первичные и рассматриваемые внутри их собственной индивидуальной истории. Они-то и сохраняются во всём последующем функционировании психики как (порой скрытые) определения, как детерминистические связующие воздействий и побуждений. Например, психологические исследования памяти и восприятия (в частности, псевдоскопические и инвертоскопические) показывают, что носителями психической детерминации, возможного мира тех или иных перцептивных или мнемических смыслов и значений являются не физически описываемые события внешнего мира (видимые Наблюдателю 7) и не какие-нибудь их «внутренние преломления», видимые только субъекту. Такими носителями являются вне индивида развёрнутые деятельностью образования, чувственная ткань, сплетённая квазивещественными превращениями действительности и ставшая органом вычерпывания из неё информации и стимулов. Рассматривая её в качестве телесного органа, мы можем, следовательно, и сознательно-психические проявления рассматривать как отправления и функции этого органа. Только соответствующие термины относятся уже не к органам чувств, анатомо-физиологическим рецепторам, анализаторам и так далее, а к биодинамической и чувственной ткани предметного тела субъектов познания и действия 8. Оно, можно думать, простирается в особое измерение, или «четвёртое состояние», бытия, о котором по меньшей мере можно сказать, что оно не является евклидово-декартовым и явно требует применения понятий сложных гиперпространств, аппарата современных топологий и, возможно, фазовых и ещё более сложных неметризованных представлений пространства-времени. В рамках данной статьи мы не имеем возможности углубляться в этот чрезвычайно важный вопрос о неевклидовом характере предметностей психической реальности, полей, пространств и поэтому оставляем его для дальнейших исследований и размышлений 9. Пока нам важно подчеркнуть ту мысль, что эти многомерные надстройки природных возможностей человека являются тем каркасом, который вписывает человека в естественно-исторический, каузальный, мир. Они несут на себе механизмы мнимостей (кажимостей) ментальной и сознательной жизни. Последние априорно задают некоторые интерпретативно-содержательные смыслы любым конкретным воздействиям и переживаниям. Поэтому и приходится констатировать, что органы, то есть то, о чём мы говорим уже в реальных физических терминах, растут и развёртываются в экстрацеребральной и трансиндивидной реальности 10. Психические события ведь происходят не в голове, как нейрофизиологические события, и тем более они происходят не там, где протекает жизнь отраженных в них содержаний. Психически-субъективное есть некоторое поле, на котором совместно представлены и определённое предметное содержание, ставшее таковым для сознания в зависимости от формирования указанных выше функциональных органов, экстрацеребральных вещественных символизаций деятельности и биодинамических её схем, и субъект познания, общения и действия. И если голова (мозг) и мир будут всё-таки в конце концов описаны с предельно возможной детализацией в физических (физико-химических) терминах в реальном пространстве и времени, то психическое всё равно окажется особым срезом и аппарата отражения (мозга) и отражаемых в нём состояний и объектов мира, несводимым ни к тому, ни к другому и живущим в квазипредметном измерении бытия. Это особая реальность, и её выделение, развёртка приводящих к ней превращений действия вещей не могут не иметь значения для поиска детерминаций сознания и психики вообще. Кстати, успех такого рода поиска сыграл бы немаловажную роль и в обогащении интеллектуального и методологического инструментария современного научного познания вообще. Другим примером могут служить более сложные явления личностного формирования целостной жизни индивида. Если, скажем, мы имеем дело с субъектом, у которого врождённый вывих тазобедренного сустава (что само по себе является физическим фактом), то психологически формирующее действие этого «факта» отсылает нас к тому, как он оказался субъективно-деятельно освоен субъектом в совокупности отношений с другими и с собой, как он действует внутри и посредством языка реальной жизни, а не вне его, в чистоте стороннего наблюдения анатомии как физического факта биографии индивида. Только в этом виде органическое нарушение является реальным телом или, если угодно, «органом» жизни, посылающим сигналы детерминации в различные психические проявления и личностные свойства её носителя. И в определённом смысле такая «физика» гораздо ближе определяет психический мир, чем любые свойства нейронов головного мозга и их структур. То же самое относится и к навязчивому и патогенному действию бессознательных представлений, детерминируемых либидинозными телесными (ср. с «чувственной тканью») формациями. Эти формации выявляются психоанализом не из органических повреждений или структуры биологических инстинктов как таковых, а из ушедшей на дно работы субъективности. Они выявляются как существующие в виде совершенно телесной схемы жизненной реальности с её структурными мнимостями-фантомами, с пространственным расположением этих фантасматических значений и фиксаций. Эти структуры и выступают как конкретные сформировавшиеся органы, «тело» протекания и реализации полового желания — «тело», не совпадающее с анатомическим органом. И они абсолютно объективны по отношению к показаниям и самопредставлениям субъекта; наоборот, эти последние могут рассматриваться как искажённая и извращённая транспозиция первых, как симптом их существования и действия. * * *Подобные свойства детерминации в области психического, факт включённости субъективности в реальное, от субъекта не зависимое действие мира и необходимость вследствие этого теоретически строить особые объекты (непохожие на физические, но и не психологические в традиционном субъективистском смысле) требуют весьма сложной философской и эпистемологической проработки самих оснований психологического знания. Иначе невозможна теоретическая психологическая наука. Здесь полезно пойти по обычному пути развития предельных представлений, опирающихся на уже обнаружившиеся свойства предметной области, но доводящих их до мыслимо возможного максимального вида. Этим создаётся логическое пространство теории, достаточно гомогенный и замкнутый универсум возможного, позволяющий (в принципе) считать описание отдельных эмпирических проявлений данной предметной области полным и единообразным. В нашем случае таким мыслимо максимально доводимым свойством будет, например, уже упомянутая особенность объектов включать субъективность в своё независимое действие, а результаты его развёртывать вовне тела индивида. Психология имеет теоретически дело с особой действительностью таких объектов, а лишь затем с описанием психики и сознания уже путём интерпретации этих объектов. Средствами последней окажутся, в частности, понятия «превращённости действия», «мнимости», «пространственно-временной развёртки», «оперативных систем» и так далее, в своей совокупности обеспечивающие независимость от внутрипсихологического языка индивидуального сознания, от ненаучных догадок относительно того, как этот «субъект вспомнил, что», «подумал, что», «захотел, чтобы» и так далее. От такого теоретического подхода зависит, в частности, чтó мы будем считать «фактом», «данностью», «эмпирически имевшим место событием», «эмпирически верифицирующей базой утверждении» в исследовании. В этом смысле, например, вывих тазобедренного сустава не является фактом науки о психике, он является таковым лишь вместе с его интенциональностью и развязанной ей работой (а их как раз нужно реконструировать). Точно так же для психологической теории зрительного восприятия не являются фактом длины и частоты световых волн, как не является её фактом и анатомическое устройство глаза. Речь идёт об особой (явно носящей реконструктивный характер) эмпирии, с особыми неклассическими правилами её данности для теории. И культурологические, и антропологические, и социально-идеологические, и психологические, и прикладные эргономические исследования последнего столетия, сходясь как бы в одной точке, показывают, что конституирующей, первичной формой этой теоретически конструируемой особой действительности субъективного является квазипредметность последнего. А интерпретативной схемой служит выделение именно предметно-практического тела жизни — той единственной внеиндивидуальной реальности, которая обладает свойством включать в себя субъективность в качестве собственного внутреннего элемента структуры и в то же время не быть мыслью, духовной сущностью. Причём использовать эту практическую реальность, интерпретируя через неё теоретические объекты психики и сознания, мы можем, лишь максимально устранив из неё самой термины сознательного целеполагания, планируемых действий и тому подобного и рассматривая её как замыкающую человека не на его цели и их непрерывную сознательную связь со средствами, а на то, какое место он занимает этой своей активностью в объективном движении реальности, в эволюции Вселенной. Деятельностная точка зрения состоит тогда в строгом проведении мысли, что мы деятельностью, ненамеренными и необратимыми последствиями произведённых ей изменений уже помещены туда, откуда приходят к нам воздействия и определения наших состояний, поддающихся затем выражению на «языке внутреннего» (в терминах цели, мотива, осознаваемого состояния, планируемого акта и так далее). Разъясним сказанное относительно квазипредметности сознания и её интерпретативной схемы. Подход к субъективно-психическому как к некоторому квазипредметному образованию, описываемому с привлечением фундаментальных категорий как предметно-смысловых, так и пространственно-временных, не может рассматриваться с точки зрения методологии современной науки как совершенно неожиданный. Необходимым инструментом современной науки является создание наглядных моделей понимания (двойная спираль генетического кода, планетарная модель атома, модели электрона, элементарных частиц, небесных тел). При создании подобных моделей, особенно на исходном уровне, используются не только знаковые и математические средства, но также средства аналогового, картинного замещения объектов, наглядно символизирующего все основные связи последних и живущего уже своей, независимой от рефлексии жизнью. Активное обсуждение этой темы в современной методологии науки означает, по сути дела, признание необходимости и конструктивной роли в познании и эксперименте специфических «понимательных вещей», «интеллигибельной материи», визуализированных понятий, которые, будучи видимыми, слышимыми, осязаемыми и так далее вещами и в то же время артефактами, то есть искусственными созданиями человека, открывали бы пространство доступного для понимания мира. Придание психической реальности пространственно-временных свойств поэтому не более условно, чем придание ДНК формы двойной спирали, которая является одновременно и видимой вещью и пониманием. И дело здесь не во вспомогательных средствах облегчения процесса представливания, понимания, как это иногда принято считать в методологии науки. Дело в том, что до и независимо от какого-либо научного познания (являющегося лишь специальным и предельно сложным случаем восприятия и понимания мира) так работает наша психика, открывая себе через квазипредметности пространство возможного «мира понимания» и дальнейшего развития в нём (или через него) психических структур. Возможна аргументация развиваемой мысли и с другой, на первый взгляд неожиданной стороны. Перед современной психологической наукой сейчас поставлены проективные, конструктивные задачи, для решения которых нужны новые средства. Общепризнано, что трудовая деятельность человека в эпоху научно-технической революции стала значительно более сложной, особенно в системах человек — машина. Многие учёные работают в области разработки и оптимизации таких систем, ищут средства синтеза разнородных компонентов — человека и машины в систему. Но если дифференцировать эту задачу, то естественно возникает вопрос: что подлежит синтезу? Рука, глаз, мозг, чистая мысль и соответствующие технические средства? Специалисты в области психологии труда и эргономики давно работают в других терминах и понятиях, а именно: пространство моторного поля, пространственно-временные свойства зрения, образы, обладающие пространственными характеристиками. Более того, к этим образам применяются и такие термины, как «образ-манипулятор», который в действительности является не образом вообще чего-либо, а практическим заместителем, концентрирующим (комплицирующим) в себе схему действия, где понимание представлено вещественным, непосредственно различимым расположением и пространственными соотношениями «картины». Большой раздел в современной науке о зрении посвящён формированию образа и действиям с образами. Зрительная картина мира не рождается как пространственная (в качестве образа). Так, слепорождённые, получившие в зрелом возрасте способность видеть мир, сначала видят его непространственным. Такого рода фактов в психологии множество, иное дело, что создание адекватного аппарата для описания пространственных синтезов и флуктуаций как бы на грани предметного, а в сущности, непсихологического мира (ср., например, видимый мир и видимое поле), — дело чрезвычайной сложности и пути его создания лишь едва прощупываются. Каждый человек имеет множество образов различных пространств: пространство комнаты, улицы, города, театра, музея, картины, парка, леса. Но он может их и не иметь, и в этом вся проблема. Некоторые свободно ориентируются в микроскопическом, в воздушном и даже в пространстве космоса, с лёгкостью переходят от одного пространства к другому. Далее, неотъемлемой частью наших образов внешних пространств является образ собственной схемы тела, который также чрезвычайно вариативен. Он может включать в себя либо только собственное тело, либо тело плюс орудие (перо, нож, лопату, автомобиль, самолёт, космический корабль и так далее). Эти образы также пространственны, многослойны, динамичны. У субъекта на основе реальных действий создаются именно пространственно-временные конструкции, обладающие как чувственной, так и обязательно биодинамической тканью. И их нужно исследовать и описывать именно в этих терминах и свойствах, которые обычно как раз скрыты от самонаблюдения субъекта, хотя и используются им в высшей степени эффективно в реальной жизни и трудовой деятельности, и в том числе, при определённых условиях, могут служить неосознаваемым источником эмоций, фобий, психотических состояний, галлюцинаций, переживаемых с чувством несомненной достоверности, и так далее. Скрытость этих свойств (неданность их в самонаблюдении) не случайна. Фундаментальные пространственно-временные формы замаскированы предметно-смысловыми, легко вербализуемыми категориями, которые выполняют ведущую работу в общении. Пространственно-временные формы, входя в чувственную ткань образа, хорошо известны нам как раз практически и освоены нами до развития речи. Поэтому сообщение об этих категориях часто ограничивается указательным жестом, либо они, подразумеваясь, не заслуживают даже жеста. Эта субъективная непредставленность пространственно-временных категорий и сыграла фатальную в методологическом отношении роль в противопоставлении души и тела, тем более что и Декарту был известен лишь один вид пространства, описываемый в прямоугольных координатах. Таким образом, мы приходим к заключению, что психическое многослойно как генетически, так и функционально. Субъект действительно удваивает мир, действительно прорастает в «четвёртое измерение» своими квазивещественными «приставками-амплификаторами» (со всеми их установками, образами-манипуляторами, мнимостями, фантомальными схемами и так далее). Но то, что он удваивает его, часто полностью скрывается верхними слоями. Фундаментальные перцептивные категории — пространство, время, движение, форма, цвет, распределение яркостей и тому подобное — служат ему практическими ориентирами, фундаментом его практической деятельности и редко становятся предметом рефлексии. Человек как бы перемещается в мир значений и концептов, рефлектирует по поводу верхних слоёв построенного им мира, сознательно оперируя предметными образами, знаками, словами, символами, смыслами и так далее, хотя совершенно не подлежит сомнению, что фундаментальные перцептивно-динамические категории, вещественно-смысловые образования, ранее освоенные им, он продолжает использовать в скрытой форме 11. Но эта скрытость формы, полезная для субъекта, не освобождает психологию от её вполне сознательного учёта и от поиска путей построения этого удивительного мира психической реальности, развития объективных и вместе с тем психологических методов его исследования. Более того, обращение к этой форме, обратная квазипространственная развёртка скрытого, свернутого — это и есть объективное поле любого психологического исследования, тот предмет, о котором мы можем рассуждать в объективных терминах, не предполагающих никаких гипотез относительно актов наблюдения, умозаключения, переживания, вчувствования, совершаемых гомункулосом, находящимся в подчерепном пространстве. Конечно, воспроизвести и переплавить в таких терминах содержание, традиционно ухватываемое психологическими категориями, такими, как «ощущение», «восприятие», «внимание», «воля», «высшие чувства» и так далее, не так-то просто. Тем не менее именно в этом направлении движется перестройка нашего психологического знания. Сказанное выше вовсе не представляет собой лишь программу для построения какой-нибудь воображаемой будущей психологии. Истоки подобного понимания можно найти как в истории физиологии, так и в истории психологии. Современная психологическая наука уже сейчас рассматривает субъективное как род (и ряд) исходных, многократно превращённых (в том числе иногда и извращённых) форм предметных деятельностей, имеющих своё происхождение, развитие, строение. Расширяется и уточняется таксономия единиц психологического анализа деятельности (отдельная деятельность, действие, операция, функциональный блок и так далее). При этом выделяемые средствами генетического и функционального анализа единицы вовсе не погружаются исследователем в пространство мозга, не переходят плавным и незаметным образом в единицы физиологического анализа. Соблюдаются методологические требования гомогенности, открытости и неаддитивности таксономической системы, в том числе и таксономии единиц анализа психической деятельности 12. Оказывается эффективным привлечение категорий системного анализа для описания функциональной структуры психических деятельностей. Функциональная структура рассматривается как закон связи между функциональными компонентами исследуемого объекта. В случае анализа психического под компонентами понимаются локализованные в пространстве (реальном, а не мозга) и в реальном психологическом времени активности, то есть направленные действия, операции или иные фазы процесса деятельности. Функциональная структура психического не исчерпывается лишь оперативными деятельностными компонентами. В неё входят в качестве компонентов и другие типы единиц анализа психического, порождённые деятельностью. К ним относятся когнитивные (сенсорные и перцептивные эталоны, образы, схемы, символы, значения) и интимно-личностные (потребности, мотивы, цели, смыслы и так далее) компоненты. При этом когнитивные и интимно-личностные продукты психического, составляющие в совокупности предметно-смысловые черты его структуры, характеризуются, так же как и порождающая их деятельность, пространственно-временной определённостью. * * *Значение пути, который открывается в результате анализа, проведённого на страницах этой статьи, будет легче понять, если учесть постепенно происходящую смену ориентации психологической науки, которая под влиянием запросов практики трансформирует предмет собственного исследования. Эта трансформация состоит в том, что психологию начинают занимать не только процесс и законы отражения мира, но также законы и процессы порождения нового. Естественно, что проблема психического отражения, его рецептивных и транслирующих свойств была и остаётся фундаментальной. Но справедливо и то, что субъект порождает новые образы, создаёт новые конструкции, схемы, модели и понятия, что пространственно-временные квазивещественные конструкции обладают и генеративной силой. Процесс порождения нового исследуют разные разделы психологической науки, получившие такие наименования, как психология творчества, продуктивное восприятие, визуальное мышление (ср. Н. В. Гоголь — живописное соображение), музыкальное мышление, психология воображения и так далее. Эти порождённые психические конструкции (ещё до их объективации или фиксации в материале) предстают перед мысленным взором субъекта как вполне реальные, зримые, осязаемые и так далее образования (ср., например, впечатление кажущегося феноменального движения, которого на деле нет; индукция восприятия дополнительных цветов, на сетчатку вовсе не воздействующих; восприятие послеобраза объекта без осознанного восприятия этого объекта и, наконец, предельный случай — явление Мадонны Рафаэлю). Именно потому они и могут служить основой последующей объективации, экстериоризации, реального воплощения. И здесь не меняет дела форма, в которой протекают эти процессы: под контролем сознания или бессознательно. Более того, видимо, нет принципиальной разницы между психическим отражением и психическим порождением. Отражение — это то же порождение (и построение) образа и притом такое порождение, которое не имеет конца, так как психические образы обладают свойством открытости. Поэтому созерцание и наблюдение прекрасного, например, и содержат наслаждение сами в себе. Так же и всякое творчество. К сожалению, идеи деятельности слишком часто лишь декларируются и, например, в инженерной психологии, удивительным образом уживаются с идеями приспособления, адаптации, формы которой расчленяются применительно к человеку и социуму на различные виды — от тотальной до индивидуальной. Перечисленные в предыдущем разделе оперативные, когнитивные и интимно-личностные единицы психологического анализа исследуются современной наукой в известной мере независимо друг от друга. Но практические задачи организации и проектирования различных видов деятельности (учебной, трудовой, спортивной, игровой и так далее) постепенно приводят к сближению этих различных аспектов исследования психической реальности. Для решения задач проектирования деятельности ключевой проблемой была и остаётся проблема рассмотрения различных компонентов в единой функциональной структуре, которая проявляет себя и для субъекта и для стороннего наблюдателя как объективная целостность, непосредственное и неразложимое образование. Психология в настоящее время накапливает арсенал методов, позволяющих выделять в этих целостностях их элементы и законы связи между ними, прощупывать эти структуры своего рода зондами, разворачивать во времени. Эти методы получили наименование методов микроструктурного, микрогенетического анализа, которые дополняют и развивают методы каузально-генетического исследования и методы формирования психической деятельности. Неоценимую помощь в исследовании субъективного и психического оказывают нейрофизиология, психофизиология и психофизика (особенно содержательная в противовес классической). Сейчас найдена достаточно богатая номенклатура объективных индикаторов процессов, реализующих функциональные структуры психики (формирование программ предстоящего действия, его реализации, контроля, фиксации промежуточных или конечных результатов, дальнейшего развёртывания деятельности и так далее). Эти индикаторы устанавливаются при помощи чувствительных методов регистрации движений рук, движений глаз, внутренней речи, участия различных областей мозга. Однако непременным условием продуктивности использования всех этих методов является подчинение их анализу предметностей психической реальности в указанном выше смысле. При этом условии использование такого рода индикаторов позволяет не только верифицировать гипотезы о строении деятельности, типах сочетания конституирующих её компонентов, но и оказывается также в высшей степени эвристически полезным, то есть служит основанием для выдвижения новых гипотез. Нужно лишь остерегаться широко распространённого заблуждения относительно того, что-де физиологические индикаторы единственно и дают объективную информацию о субъективных явлениях, протекающих интрацеребрально и доступных интроспекции, и тем самым позволяют якобы контролировать, верифицировать последнюю. На деле, даже когда мы говорим о функциональных органах, эти органы могут быть интерпретированы совершенно различным образом: либо как интрацеребральные образования, либо так, как их понимал А. А. Ухтомский, а именно, что эти органы являются экстрацеребральными как по способам происхождения, так и по способам своего функционирования, что функциональный орган — это всякое «временное сочетание сил, способное осуществить определённое достижение» 13. * * *Нетрудно заметить, что в настоящей статье была предпринята попытка развития не только антиредукционистской, но и антименталистской трактовки психического. Несмотря на то, что намерением авторов было как-то представить целостную картину психики, рамки статьи не позволили рассмотреть наиболее важный круг проблем, связанных с эмоционально-волевой сферой, развитием и формированием личности. Наши рассуждения затрагивали преимущественно когнитивную и исполнительную деятельность субъекта, но в реальной жизни эти виды деятельности неотделимы от его эмоционально-волевой и личностной сферы. Новое знание о мире меняет не только когнитивную сферу, но изменяет и познающего субъекта. Именно в этом содержится залог единства познания (обучения) и формирования (воспитания). Новое знание включает в себя также и то, что на его основании может сделать субъект не только с окружающими предметами, но и с самим собой. И не только может, но и должен сделать именно он сам, самолично. Поэтому нам представляется, что предложенное понимание психического имеет самое близкое отношение не только к проблематике порождения психических состояний и образов, но и к идеалу реализации сознательной жизни как целого и в конечном счёте порождения человеческой личности. Именно последнее является главным предметом и объяснительным принципом психологической науки. Иначе может получиться так, что мы научимся понимать в психике всё что угодно, но перестанем в отличие от художников, писателей, старых мудрецов-афористов понимать человека. Послесловие Владимира ЗинченкоВ конце 1976 года Александр Романович Лурия попросил меня защитить его от идеологических нападок физиолога М. М. Кольцовой и обязательно опубликовать ответ на её статью (см. выше: сноска 1 в тексте статьи) в журнале «Вопросы философии». Я решил, что сделать это с философом М. К. Мамардашвили будет сподручнее. К счастью, он согласился. Значит, повод к написанию был внешним! Когда мы написали статью, и наш друг и редактор журнала Г. С. Гургенидзе прочёл её, то он предложил привлечь к авторству Алексея Николаевича Леонтьева. А. Н. тоже, к счастью, бегло просмотрел статью и подписал её, чем сильно облегчил (а по сути — обеспечил) прохождение статьи через суровую редколлегию журнала. В январе 1977 года была готова вёрстка статьи, и она должна была появиться в февральском номере журнала. И тут А. Н. внимательно прочёл вёрстку и призвал нас с Мерабом к себе. Он сказал, что сейчас самое время начать работать над статьёй. Мы согласились и встречались 7 или 8 раз в его доме по субботам. Работа состояла в чтении, понимании и редактировании каждой фразы статьи. Каждый «сеанс» заканчивался обильным обедом, которым нас угощала хлебосольная Маргарита Петровна — жена А. Н. В конце апреля состоялся последний сеанс. Все трое подписали исправленную вёрстку. Прощаясь, А. Н. спросил, на кого подействует статья? Ответил Мераб: «Статью замолчат. А подействует она на молодёжь, которая решит, что можно думать и писать и так, как написана статья». А. Н. спросил, будет ли критика? На что Мераб ответил, что критики не будет, так как критики не смогут подняться до уровня авторов. На этом вопросы А. Н. кончились, но на следующий день он позвонил Г. С. Гургенидзе и попросил снять свою фамилию. О мотивах мы могли только догадываться. Спрашивать не стали. Правда, после выхода статьи, по инициативе А. Н. состоялось её вполне доброжелательное обсуждение (хотя недоумений и вопросов было много) на факультете психологии МГУ. Статья вышла в июле 1977 года и в день 75-летия А. Р. Лурия я ему её показал. Через месяц его не стало. Если бы сегодня был жив Мераб Константинович, думаю, он не стал бы возражать, чтобы мы посвятили новую публикацию старой статьи светлой памяти Александра Романовича Лурия — её инициатора. В. П. Зинченко, декабрь 2004 года. |
Методі исследования психологии
Методы, т.е. пути познания, – это
способы, посредством которых
познается предмет науки.
Основными методами
Наблюдение в психологии может быть самонаблюдением или внешним наблюдением, обычно в отличие от самонаблюдения именуемым объективным. Внешнее, так называемое объективное, наблюдение может в свою очередь подразделяться на прямое и косвенное. Точно так же существуют различные формы или виды эксперимента. Разновидностью эксперимента является так называемый естественный эксперимент, являющийся формой промежуточной между экспериментом и простым наблюдением.
Психологии пользуются рядом промежуточных и вспомогательных методик.
Генетический
метод в психологии, т.е. использование
изучения развития психики как средства
для раскрытия общих
При
использовании различных
Методика исследования всегда отражает ту или иную методологию. В соответствии с общими принципиальными установками нашей психологии специфические черты должна носить и ее методика.
1.
Психика, сознание изучается
2.
Поскольку решение
3.
Поскольку материальные основы
психики не сводятся к ее
органическим основам,
4.
Целью психологического
5.
Психологические
.
Генетический принцип является
существенным принципом нашей
методики. При этом суть дела
заключается не в том, чтобы
проводить статистические
6.еще
принцип «педагогизации»
Таким образом,
в самой методике, в «практике»
исследования закладывается единство,
связь между теорией и
7. В рамках нашей общей концепции новый смысл и характер может приобрести использование в методике психологического исследования продуктов деятельности, поскольку в них материализуется сознательная деятельность человека. Психологическое исследование никак не должно при этом основываться на механической регистрации голой результативности деятельности и пытаться устанавливать в ней и навсегда фиксировать стандартные показатели психического состояния.
Наблюдение в психологии выступает в двух основных формах – как самонаблюдение, или интроспекция, и как внешнее, или так называемое объективное, наблюдение.
Самонаблюдение,
или интроспекция, т.е. наблюдение за
собственными внутренними психическими
процессами, неотрывно от наблюдения
за их внешними проявлениями. Познание
собственной психики
В единстве внешнего и внутреннего, объективного и субъективного основным, определяющим для нас является объективное. Поэтому, исходя из нашего понимания сознания, мы не сможем признать самонаблюдение ни единственным, ни основным методом психологии. Основными методами психологического изучения являются методы объективного исследования.
Основные особенности эксперимента, обусловливающие его силу, заключаются в следующем. 1) В эксперименте исследователь сам вызывает изучаемое им явление, вместо того чтобы ждать, как при объективном наблюдении, пока случайный поток явлений доставит ему возможность его наблюдать. 2) Имея возможность вызывать изучаемое явление, экспериментатор может варьировать, изменять условия, при которых протекает явление, вместо того чтобы, как при простом наблюдении, брать их такими, какими ему их доставляет случай. 3) Изолируя отдельные условия и изменяя одно из них при сохранении неизменными остальных, эксперимент тем самым выявляет значение отдельных условий и устанавливает закономерные связи, определяющие изучаемый им процесс. Эксперимент, таким образом, очень мощное методическое средство для выявления закономерностей. 4) Выявляя закономерные связи между явлениями, экспериментатор может варьировать не только сами условия в смысле их наличия или отсутствия, но и их количественные соотношения. В результате эксперимента устанавливаются допускающие математическую формулировку количественные закономерности. В основном именно благодаря эксперименту естествознание пришло к открытию законов природы.
Основная задача психологического эксперимента заключается в том, чтобы сделать доступными для объективного внешнего наблюдения существенные особенности внутреннего психического процесса.
Каждая психологическая дисциплина имеет свою методику, отличную от методики других; методы психологии животных отличны от методов психологии человека: отпадает самонаблюдение, и преобразуются другие методы. И каждая отдельная проблема имеет свою специальную методику, предназначенную для ее изучения. В связи с определением предмета психологии здесь намечены только основные виды методов и общие принципы их построения.
Субъективные и объективные методы — презентация онлайн
1. СУБЪЕКТИВНЫЕ И ОБЪЕКТИВНЫЕ МЕТОДЫ
Выполнили: студентки 27 группы ФП Семенова Евгения, Платова АннаПроверил: доцент кафедры общей психологии и истории психологии
Белашина Татьяна Валентиновна
Любая самостоятельная наука имеет
только ей присущие методы. Такие
методы есть и у психологии. Все они могут
быть разделены на две основные группы:
субъективные и объективные.
3. Субъективные методы
Основываются на самооценках и самоотчетах испытуемых, а также намнении исследователей о том или ином явлении. С выделением
психологии в самостоятельную науку субъективные методы получили
первоочередное развитие и продолжают совершенствоваться в
настоящее время.
Метод наблюдения в психологии — один из самых старых и на
первый взгляд более простых. Он основывается на планомерном
наблюдении за деятельностью людей, которое проводится в
обычных жизненных условиях без какого – либо вмешательства со
стороны наблюдателя. Наблюдение в психологии предполагает
полное и точное описание наблюдаемых явлений, а также их
психологическое
толкование.
Научное наблюдение характеризуется систематичностью и
проводится на основе определенного плана с целью получения
объективной картины. Следовательно, оно требует специальной
подготовки.
Достаточно широко применяется метод включенного наблюдения.
Данный метод используется в тех случаях, когда психолог сам
является непосредственным участником.
Включенное наблюдение по своему содержанию очень близко к
другому
методу
–
самонаблюдению.
Самонаблюдение, т.е. наблюдение за своими переживаниями,
является одним из специфических методов, применяемых только в
психологии. Следует отметить, что данный метод помимо
преимуществ
обладает
рядом
недостатков:
1)
наблюдать
свои
переживания
очень
трудно;
2) при самонаблюдении очень трудно избежать субъективизма,
поскольку наше восприятие имеет субъективную окраску;
3) трудно выразить некоторые оттенки наших переживаний.
Тем не менее, метод самонаблюдения очень важен для
психолога. Сталкиваясь на практике с поведением других
людей, психолог стремится понять его психологическое
содержание. При этом в большинстве случаев он обращается к
своему опыту, в том числе и к анализу своих переживаний.
Самонаблюдение часто применяется в условиях эксперимента.
В этом случае оно приобретает наиболее точный характер и его
принято называть экспериментальным самонаблюдением.
Метод самонаблюдения часто используется совместно и с
методом опроса.
Опрос представляет собой метод, основанный на получении необходимой
информации от самих обследуемых путем вопросов и ответов. Выделяют
три основных вида опроса: устный, письменный и свободный.
Устный опрос применяется в тех случаях, когда необходимо вести
наблюдение за реакциями и поведением испытуемого. Этот вид опроса
позволяет глубже, чем письменный, проникнуть в психологию человека.
Но данный вид опроса требует больше времени для проведения и наличия
специальной
подготовки
исследователя,
поскольку
степень
объективности ответов очень часто зависит от поведения и личностных
особенностей исследователя.
Письменный опрос позволяет охватить большее количество людей за
сравнительно небольшое время. Наиболее распространенная его форма –
анкета.
Свободный опрос – разновидность письменного и устного, при котором
перечень задаваемых вопросов заранее не определяется. Здесь возможно
достаточно гибко менять тактику и содержание исследования, что
позволяет получить разнообразную информацию об испытуемом.
Тесты — метод используется чаще всего. Его популярность
обусловлена
возможностью
получения
точной
и
качественной характеристики психологического явления, а
также возможностью сопоставить результаты исследования,
что
необходимо
для
практических
задач.
От других методов тесты отличаются тем, сто имеют четкую
процедуру сбора и обработки данных, психологической
интерпретацией
полученных
результатов.
Выделяют тесты – опросники (основаны на самоотчете
испытуемых),
тесты
–
задания,
проективные
тесты(свободная
интерпретация
исследователем
выполняемых
испытуемым
заданий).
Тесты занимают промежуточное положение
субъективными и объективными методиками.
между
8. Объективные методы
Объективныеданные
можно
получить
с
помощью эксперимента – метода, основанного на создании
искусственной ситуации, в которой изучаемое свойство
выделяется, проявляется и оценивается лучше всего.
Главным достоинством эксперимента является то, что он
позволяет надежнее других делать выводы о причинноследственных связях исследуемого феномена с другими
феноменами, научно объяснять происхождение явления и
его развитие. Имеются две основные разновидности
эксперимента: лабораторный и естественный. Они
отличаются друг от друга условиями проведения
эксперимента.
Лабораторный
эксперимент
предполагает
создание
искусственной ситуации, в которой изучаемое свойство может
быть лучше оценено.
Естественный эксперимент организуется и проводится в
обычных жизненных условиях, где экспериментатор не
вмешивается в ход происходящих событий, фиксируя их такими,
какие
они
есть.
Одним из первых метод естественного эксперимента стал
использовать ученый А.Ф. Лазурский. Данные, получаемые в
естественном эксперименте, лучше всего соответствуют
типичному жизненному поведению людей. Однако, следует
иметь в виду, что результаты естественного эксперимента не
всегда точны из-за отсутствия у экспериментатора возможности
строгого контроля за влиянием разнообразных факторов на
изучаемое свойство. С этой точки зрения лабораторный
эксперимент выигрывает в точности, но при этом уступает в
степени соответствия жизненной ситуации.
Еще одну группу методов психологической службы образуют методы
моделирования. Их стоит отнести к самостоятельному классу методов.
Их особенность — с одной стороны, они опираются на определенную
информацию о том или ином психическом явлении, а с другой стороны,
при их использовании не требуется участия испытуемых или учета
реальной ситуации. Поэтому очень сложно отнести их к разряду
объективных или субъективных методов.
Модели
могут
быть
техническими,
математическими, кибернетическими.
логическими,
В математическом моделировании используют математическое
выражение или формулу, в которой отражена взаимосвязь
переменных и отношения между ним;
Техническое моделирование предполагает создание прибора или
устройства, по своему действию напоминающего то, что подлежит
изучению логическое моделирование основано на идеях и символике,
применяемой в математической логике;
Кибернетическое моделирование основано на использовании для
решения психологических задач понятий из области информатики и
кибернетики.
11. Спасибо за внимание
ExecuteReader: Свойство CommandText не инициализировано
ExecuteReader: Свойство CommandText не инициализировано ExecuteReader: Свойство CommandText не инициализировано Описание: Необработанное исключение при выполнении текущего веб-запроса. Изучите трассировку стека для получения дополнительных сведений о данной ошибке и о вызвавшем ее фрагменте кода.Сведения об исключении: System.InvalidOperationException: ExecuteReader: Свойство CommandText не инициализировано
Ошибка источника:
Необработанное исключение при выполнении текущего веб-запроса. Информацию о происхождении и месте возникновения исключения можно получить, используя следующую трассировку стека исключений.
|
Трассировка стека:
|
Информация о версии: Платформа Microsoft .NET Framework, версия:4.0.30319; ASP.NET, версия:4.7.3770.0
практических духовных экспериментов: самонаблюдение — LiveReal.com
Духовный эксперимент мистика-философа, который легко недооценить
Итак, все сводится к вопросу « как».
Как человек «познает себя»?
Выдержка Г. И. Гурджиева
«Познание себя — очень большая, , но очень расплывчатая и далекая цель. Человек в своем нынешнем состоянии очень далек от самопознания.Поэтому, строго говоря, его цель даже не может быть определена как самопознание. Самостоятельное обучение должно быть его большой целью. Достаточно, если человек поймет, что надо изучать самого себя. Цель человека — начать изучать себя, познать себя правильным образом.
Самостоятельное обучение — это работа или путь, ведущий к самопознанию.
Но для того, чтобы изучать себя, нужно сначала узнать, как учиться, с чего начать, какие методы использовать. Мужчина должен научиться изучать себя, и он должен изучить методы самообучения.
Главный метод самообучения — самонаблюдение.
Есть два метода самонаблюдения:
Анализ, или попытки анализа, то есть попытки найти ответы на вопросы: от чего зависит определенная вещь и почему это происходит; а второй метод — это просто «записывать» в уме то, что наблюдается в данный момент.
Самонаблюдение, особенно вначале, ни в коем случае не должно превращаться в анализ или попытки анализа.«
Что такое «самонаблюдение»?
Самонаблюдение — это постоянное усилие активного, объективного внимания, направленного внутрь, намеренно обращающего часть вашего внимания внутрь, чтобы наблюдать за собой. В каком-то смысле это практика наблюдения за собой, как если бы вас могли видеть другой человек или даже камера или видеомагнитофон.
Это просто беспристрастное наблюдение, «запись» без осуждения ваших мыслей, эмоций, чувств, настроения, ощущений и даже движений, тонов голоса, мимики и так далее.
Как описывает ученик Гурджиева Петр Успенский:
Когда я что-то наблюдаю, мое внимание направлено на то, что я наблюдаю — линию с одной стрелкой.
I ———————————> наблюдаемое явление
Когда я одновременно пытаюсь вспомнить себя, мое внимание направлено как на наблюдаемый объект, так и на себя.
На строке появляется вторая стрелка:
I <-------------------------------> наблюдаемое явление
Если кто-то постоянно практикует самонаблюдение, через некоторое время он придет к пониманию себя совершенно по-новому и, вполне возможно, обнаружит чувство внутренней свободы и знание того, чего они раньше не ожидали.
назад к практическим экспериментам
Духовная арена
Дом
Самонаблюдение и постановка целей | ME / CFS и самопомощь при фибромиалгии
Брюс Кэмпбелл
(Примечание: первая серия из пяти частей, посвященных навыкам самоуправления.)
Чтобы хорошо жить с ME / CFS или фибромиалгией, необходимо изучить и использовать набор навыков. В этой серии описываются пять навыков, которые вы можете использовать, чтобы улучшить свою способность управлять одним или обоими условиями, начиная с самонаблюдения и постановки целей.
Самонаблюдение
Один из навыков самоуправления — самонаблюдение. Узнав больше о последствиях своих мыслей, чувств и действий, вы сможете многое узнать о том, что усиливает ваши симптомы и что помогает вам чувствовать себя лучше. Затем, изменив свой образ жизни, вы сможете делать меньше того, что делает вас хуже, и больше того, что помогает.
Определение того, что болит и что помогает
Вы, вероятно, уже определили ряд факторов, усиливающих ваши симптомы.Три человека, которые часто упоминаются участниками нашей программы, — это стресс, переутомление и проблемы со сном (SOS). К другим факторам относятся путешествия, стрессовые отношения, сенсорная перегрузка (уязвимость к свету, звуку, прикосновениям и / или погодным условиям), а также пищевая или химическая аллергия.
У вас также могут быть идеи о том, что помогает вам чувствовать себя лучше и дает вам некоторый контроль. Факторы, которые часто упоминаются на наших занятиях, включают стимуляцию, хороший сон, ежедневный отдых, прием лекарств, практику релаксации и другие методы снижения стресса, а также получение поддержки.
Ведение учета
Ваша способность учиться на основе самонаблюдения может быть значительно улучшена путем ведения записей. Ведение дневника здоровья или журнала может выявить закономерности и показать связь между вашими действиями и вашими симптомами. Я использовал несколько простых журналов, которые помогли моему выздоровлению. Окупаемость нескольких минут в день была огромной.
Во-первых, мои записи показали мне связь между факторами моей жизни и моими симптомами.Журналы показали, что у меня СХУ хуже утром и лучше вечером. Они также показали, что эффекты активности часто были отложенными и что эффекты накапливались в течение недели.
Кроме того, журнал продемонстрировал связь между стоянием и симптомами, задокументировал, насколько безопасны упражнения, и показал мою уязвимость к стрессу.
Во-вторых, ведение журнала не только являлось записью поведения, но и формировало его. Когда я хотел думать, что усиление симптомов было лишь частью болезни, мои записи показали, что я был более активен, чем обычно.Черно-белые доказательства помогли мне придерживаться моего режима ходьбы. Ведение журнала также было способом привлечь меня к ответственности.
В-третьих, мои записи были источником мотивации. Когда я увидел, что одни дни были лучше, чем другие, у меня возникла мотивация искать отличия тех дней, чтобы я мог увеличить их частоту. Я также использовал свои записи, чтобы отследить свой прогресс с течением времени. Увеличение количества хороших дней вселило в меня надежду.
Два ключа к регистрации
Простота была одним из главных критериев, которые я использовал при выборе журнала.Другая идея, которую я имел в виду, заключалась в том, что ведение журнала было трехэтапным процессом:
- Запись
- Обзор
- Применить
Это означало: писать заметки ежедневно; изучайте журналы примерно каждые две недели, чтобы найти закономерности; затем переводить идеи в другое поведение.
Дополнительные сведения о ведении журнала, в том числе образцы журналов, см. В разделе «Журналы, рабочие листы и правила» онлайн-книги издания 2010 г., используемой в нашем вводном курсе. Пустые формы доступны для загрузки и печати в архиве журналов, форм и рабочих листов.
Постановка целей
Еще один навык — умение ставить цели и достигать их. Один из эффективных способов сделать это — превратить большую цель в серию маленьких, реалистичных шагов или целей.
Главное — сделать каждый шаг конкретным и реалистичным. Конкретный означает, что каждый шаг конкретен и измерим. Например, вместо того, чтобы сказать: «Я хочу больше отдыхать», вы говорите: «Я буду отдыхать 15 минут поздним утром в течение пяти дней на следующей неделе».«
Реалистичный означает выполнимый. Чтобы проверить, реалистичен ли ваш шаг, спросите себя по шкале от 0 до 10, насколько вы уверены, что сможете выполнить его, как указано. Если ваш ответ меньше 8, переформулируйте свою цель в менее амбициозных терминах, пока ваш уровень уверенности не станет как минимум 8.
Сделать мишень можно практически в любой сфере жизни. Вот несколько реальных примеров от людей из нашей программы.
- Отдых по 20 минут каждый: поздно утром и в полдень
- Ложиться спать до 22:00
- Выключите компьютер через 30 минут
- Найдите няню для ухода за детьми
- Расскажите жене о наших отношениях
- Почитайте книгу ради удовольствия
Предлагаем Вам письменно заявить о своем намерении.(Вы можете использовать форму Target, которую вы найдете на нашей странице журналов, форм и рабочих листов.) Написание помогает укрепить вашу приверженность. Другие способы повысить вероятность того, что вы последуете, в том числе рассказать другим о своем плане и разместить цель в месте, где вы, вероятно, будете часто ее видеть, например, на холодильнике или зеркале в ванной.
Даже если ваша цель четко сформулирована и кажется реалистичной, вы все равно можете столкнуться с проблемами. Возможно, непредсказуемость вашего заболевания мешает вам выполнить задуманное, как вы надеялись.Или вы можете решить, что ваша цель в настоящее время нереалистична. Но какими бы ни были результаты, вы можете извлечь уроки из своих усилий.
Может быть полезно рассматривать постановку целей как серию экспериментов. Если вы достигнете своей цели, у вас будет успешный эксперимент и вы сможете получить некоторый контроль над своей болезнью. Если результаты отличаются от ваших ожиданий, вы можете узнать что-нибудь полезное о своем заболевании, размышляя о своем опыте.
Подробнее о постановке целей см. В главе «Цели и задачи» нашего вводного курса самопомощи.
5 осознанных шагов для самонаблюдения
Есть ценность в создании незаполненного пространства для вашего присутствия и внимания. Создание пространства для вашего присутствия — ключ к общему здоровью.
Источник: Изображение Juraj Varga с сайта Pixabay
Создание пространства против заполнения пространства
Практика внимательности — быть рядом, присутствовать, обращать внимание и учиться быть там для себя — начинается с процесса отпускания.Отказ от психоактивных веществ и привыкания (включая зависимость от социальных сетей) — отличное начало. Важны первые шаги к отпусканию. Если вы планируете начать формальную практику сидячей медитации или уйти в ретрит, то же самое верно; мы начинаем очищать наши графики.
Мы отказываемся от наших обычных дел, чтобы создать место для чего-то другого.
Осознанность и медитация — это практики отпускания , чтобы создать пространство для вашего внимания.
Если вы заполняете время выздоровления встречами и «ходьбой», вы можете сделать шаг вперед в своем выздоровлении, создав пространство для наблюдения за своим как . Вы можете научиться быть там для себя, чтобы доверять себе — свидетельствовать и уделять внимание тому, что происходит в вашем разуме, теле и эмоциях.
Создание пространства для внутренней жизни
Есть ценность в создании пространства для наблюдения за своей внутренней жизнью.
Экраны, новостные ленты и ленты социальных сетей могут затруднить наблюдение за своей внутренней жизнью.Создание пространства может помочь вам обнаружить настоящий голод, настоящую потребность внутри вас, которая вызывает привыкание или навязчиво.
Создание пространства для себя, чтобы сосредоточить внимание на своих внутренних событиях, значит начать исцелять себя. Как пишет Джон-Кабат Зинн в книге Full Catastrophe Living : «Внимание ведет к связи; подключение к регулированию; регулирование на заказ; и приказ облегчить (в отличие от недомогания), или, проще говоря, для здоровья ». [1]
Учимся наблюдать
Научиться наблюдать за собой во многом похоже на наблюдение за птицами.Даже если вы никогда не наблюдали за птицами, нетрудно понять, что все, что вам нужно, — это немного места, тишины и покоя (и птиц). Если вы можете наблюдать за птицей, вы можете наблюдать за собой.
Подход внимательности — это научиться быть таким, какой есть вы. Как и наблюдение за птицами, мы ничего не пытаемся изменить, мы просто наблюдаем. Быть там для себя с вниманием, слушать, смотреть и наблюдать — наблюдать за нашим поведением и мышлением — и это наблюдение может привести к ответам и решениям, которые определяют навязчивые паттерны.
Мы уделяем внимание каждый день; всем и всем. Мы слушаем, смотрим, наблюдаем: мы смотрим телевизор, мы наблюдаем за другими людьми, мы слушаем других. Мы умеем уделять внимание, мы просто не привыкли уделять его себе.
Уделить себе внимание — одно из самых любящих, заботливых, интересных и смелых поступков, которые вы можете сделать. Почему храбрый? Потому что вы будете уделять внимание не только хорошему, но и плохому и уродливому. Как мог бы сказать Кабат-Зинн, «пережить полную катастрофу».«
Внимание
Мы можем уделять внимание вниманию, слушая. Молчание необходимо, чтобы слушать и слышать свои внутренние события. Вот как вы узнаете разные части себя — те части вас, которые хотят избавиться от компульсий, и те части вас, которые не хотят отказываться от них. Вы узнаете те части себя, которые суетятся и кричат, что это слишком сложно, и узнаете те части себя, которые сопротивляются.
Внимание к тем частям себя, которые сопротивляются, имеет первостепенное значение для успеха.Могут быть части вас, которые сопротивляются новому пути, другой жизни, большему количеству возможностей, улучшению здоровья и лучшим отношениям.
Все хорошее, чего вы хотите в жизни, может быть тем, чему вы сопротивляетесь.
Сопротивление
Осознанный подход к сопротивлению заключается не в том, чтобы побеждать его, стыдить, наказывать, усиливать силой воли или отвлекать. Мы создаем для этого место. Мы узнаем это. Мы уделяем ему внимание, глядя, наблюдая, находясь рядом и слушая; как наблюдение за птицами.Во всяком случае, мы подходим ближе, тише и мягче к нашему сопротивлению.
Рецидив или продолжающиеся компульсии иногда на меньше о желании остановиться. Большинство из нас хотят остановиться. Не многие люди сознательно выбирают страдания. Спросить, хотим ли мы бросить объект страдания, может быть легким да.
Настоящий вопрос не в том, хотим ли мы бросить курить, а в том, почему сопротивляемся таким вещам, как новый путь, другая жизнь, лучшие возможности, улучшение здоровья и отношений, а также настоящий успех?
Внимание! Важное чтение
Это все глубже проникает в наши бессознательные процессы, и начало наблюдения за тем, что бессознательно внутри нас, может привести к сильным долгосрочным изменениям в нашей жизни.
Те самые вещи, которые мы так отчаянно желаем, могут казаться небезопасными, потому что они неизвестны и незнакомы. Путь к лучшей жизни может сопровождаться мыслями о том, что мы должны пройти его в одиночку, и во многих отношениях это правда.
Отважиться на лучшую жизнь
Внутренний путь самонаблюдения — это путешествие исключительно для вас. Покорение своей внутренней пустыни — это путешествие в одиночку, потому что там никого с вами, но как только вы начнете там гулять, вы скоро обнаружите, что вы не одиноки.
Имея немного пространства, тишины и покоя, вы также можете наблюдать за той частью себя, которая хочет вам помочь. Ты, который хочет тебе помочь. Здесь вы начинаете учиться помогать себе. Вы можете научиться помогать собственному сопротивлению. Вы двое можете поговорить. Это может быть самый увлекательный и поучительный разговор, который у вас когда-либо был. Это связь.
Внутренняя лаборатория
Кабат-Зинн учит, что с практикой внимательности мы становимся учеными нашей собственной внутренней лаборатории.Так же, как хороший ученый (скажем, химик), мы можем наблюдать наши внутренние формулы. Мы можем наблюдать, какие мысли, эмоции и поведение создают катастрофу и взрывы. Исходя из этих наблюдаемых данных, у нас есть больше возможностей для изучения новых химических и поведенческих соединений, дающих разные результаты.
Подход осознанности — это больше, чем практика внешнего воздержания; это практика наблюдения за нашими внутренними соединениями и экспериментов с ними. Это практика самопознания и самонаблюдения, которые являются одновременно элементами самоисцеления и устойчивого образа жизни.
Пятиступенчатая практика самонаблюдения
- Отпустите обычные дела.
- Создайте незаполненное пространство для тишины, не отвлекаясь. Это может быть дома, в кресле, на крыльце. Будь проще. Если сидение кажется слишком долгим для начала; тихая прогулка без отвлекающих факторов подойдет.
- Ничего не делайте, кроме как наблюдать за своими мыслями; слушай, чувствуй, обращай внимание. Наблюдайте за своими мыслями, эмоциями и поведением за последние несколько дней. Представьте, что вы птица, за которой наблюдали последние несколько дней.
- Соберите данные из своего наблюдения. Получили ли вы какие-нибудь идеи?
- Хотите что-нибудь сделать с идеями? Что-нибудь нужно сделать?
Убедитесь сами, стоит ли уделять связи со своей внутренней жизнью больше времени и внимания.
наблюдение — определение самонаблюдения по The Free Dictionary
Равная защита — это ценность, которая поддерживается только в процессе самонаблюдения системы.Вы можете утверждать это только в рамках правовой системы. Мы заверяем тренеров, что персонал не будет смотреть все их видео; что основные преимущества — это самонаблюдение, рефлексия и рост; и что любое видеонаблюдение со стороны административного персонала осуществляется в духе поддерживающей, конструктивной обратной связи. Эффективное лидерство начинается с оттачивания навыков самонаблюдения и готовности к расширению, которое может происходить только за пределами нашей зоны комфорта. Обращайте внимание на эти моменты. скажу вам: вы получили возможность для самонаблюдения, которая больше никогда не повторится.Джонни развил свою склонность к бесстрастию и самонаблюдению в молодом возрасте как реакция на жестокое обращение, которое он перенес. Оно включает в себя три основных области стратегии (Furtner et al., 2015): стратегии, ориентированные на поведение (постановка собственных целей, самоопределение). наблюдение, самонаграждение, самонаказание и самонаказание), стратегии естественного вознаграждения (поощрение внутренней мотивации) и стратегии конструктивного мышления (визуализация успешной работы, разговор с самим собой и оценка убеждений и предположений) ». искусство формировало меня с самого начала, — сказал он, — и отношение к его созданию побудило меня создавать художественные выражения, основанные на честности и самонаблюдении.»Основываясь на поэтапной модели самонаблюдения Ли, Дей и Форлицци (2010), данные самонаблюдения описываются как особая форма цифрового следа, и потенциальные контекстные факторы, которые влияют на данные самопроверки на разных этапах Обсуждается процесс самонаблюдения. Фаза выполнения (Zimmerman, 2002) включает самоконтроль и самонаблюдение, при этом самоконтроль относится к развертыванию стратегий обучения, выбранных на этапе предусмотрительности, и самонаблюдение, относящееся к отслеживанию или запись личных событий.Стратегии, ориентированные на поведение, включают в себя самосознание и использование самоцели, самонаграждение, самонаказание, самонаблюдение и самонаблюдение, чтобы сделать людей более осведомленными о своем поведении (Manz & Neck, 2004). такие упражнения, как йога, тай-чи и цигун, сочетают в себе нетехнологические инструменты дыхания, внимания / осознания, движения, а иногда и самонаблюдения (например, обратную связь от взгляда в зеркало) и / или внешнего наблюдения (например, обратную связь от фасилитатор), чтобы помочь клиенту развить понимание и повлиять на его физиологические и психологические реакции.Серия ежемесячных семинаров, ориентированных на развлечение и личностный рост, призвана способствовать благополучию, предоставляя возможность для честного самонаблюдения и разработки жизненно важных инструментов преодоления трудностей в расслабляющей обстановке среди дружелюбных и отзывчивых женщин.Глава 16 Наблюдение за поведением, запись и составление отчетов
Старая пословица «Если не задокументировано, то не произошло», не соответствует истине. Мы не записываем все, что происходит в нашей жизни, день за днем, час за часом.С нами происходит многое, чего мы не документируем. Однако в центрах содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительных учреждениях для несовершеннолетних и учреждениях для взрослых, обслуживающих молодежь, эта старая поговорка — не просто фигура речи, это трюизм. Всесторонняя запись и написание отчетов, основанные на бдительном наблюдении за поведением и событиями, необходимы для проверки того, что что-то действительно произошло, и для записи подробностей события.
Цели
Для любого линейного штатного сотрудника центра содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительного учреждения для несовершеннолетних или учреждения для взрослых, обслуживающего молодежь, необходимы два навыка: способность точно наблюдать поведение и события и способность записывать их в ясной и понятной форме. лаконичная мода.Недавно нанятые сотрудники могут иметь или не обладать этими навыками на должном уровне. Они должны пройти соответствующую подготовку для развития желаемых способностей. Более того, нет гарантии, что непосредственный опекун каким-то образом самостоятельно приобретет достаточные навыки в этих областях.
Важно, чтобы каждый непосредственный медицинский работник мог эффективно наблюдать и точно записывать эти наблюдения. Это также относится к начальникам смен, поварам, работникам ночных смен, консультантам по программам и другому персоналу предприятия, а также волонтерам и подрядчикам.В этой главе выполняется следующее:
- Определите цели наблюдения за поведением, записи и написания отчетов.
- Обрисуйте навыков , необходимых для наблюдения, записи и написания отчетов.
Наблюдение
Наблюдение — это активный и непрерывный процесс. Наблюдение — это обучаемый и обучаемый навык, который улучшается с практикой.
Зачем соблюдать
Персонал учреждения отвечает за присмотр за подростками, находящимися под их опекой.Наблюдение подразумевает наблюдение; наблюдение является основополагающим для надзора.
Ответ на вопрос «Зачем наблюдать?» Молодежь в учреждениях может показаться простым, но на самом деле это сложно и многогранно. Обращаясь к этой сложности, в следующих разделах выделяются некоторые важные причины для наблюдения.
Прогноз. Одна из ролей центров содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительных учреждений для несовершеннолетних и учреждений для взрослых, в которых размещается молодежь, заключается в оценке и прогнозировании поведения молодежи, разработке эффективного плана, учитывающего потребности в размещении, лечении и надзоре.Информация о содержании под стражей, суде, условно-досрочном освобождении или социальных службах необходима, поскольку они рассматривают стратегии, которые позволят уравновесить потребности молодежи с потребностями общества. В исправительных учреждениях для несовершеннолетних и взрослых персонал должен использовать наблюдение, чтобы помочь установить цели лечения и оказания услуг и определить прогресс в достижении этих целей, включая готовность к возвращению в местное сообщество.
Выводы. Суд по делам несовершеннолетних, агентства по трудоустройству, специалисты по лечению, условно-досрочное освобождение и другие заинтересованные стороны, участвующие в социальном, образовательном и эмоциональном развитии проблемной молодежи, нуждаются в достоверной информации об этой молодежи.Заключение несовершеннолетних или взрослых может дать возможность собрать информацию, которая поможет сделать выводы о некоторых проблемах, с которыми сталкивается молодежь. Опять же, качество этих выводов зависит от качества подтверждающих их наблюдений.
Изменение поведения. Несмотря на то, что содержание под стражей несовершеннолетних не является лечебным вмешательством, персонал содержания под стражей часто просят работать с молодежью, чтобы добиться определенных изменений в их поведении. Эти изменения могут помочь определить готовность молодежи к возвращению в сообщество.Кроме того, во многих центрах содержания под стражей для несовершеннолетних есть консультанты или социальные работники, которые несут ответственность за безопасную адаптацию подростка к длительному безопасному заключению, включая возможное помещение в исправительное учреждение для несовершеннолетних или даже в учреждение для взрослых. В исправительных учреждениях для несовершеннолетних и взрослых у молодежи есть индивидуальные планы лечения и обслуживания, которые влекут за собой цели и задачи, которые помогают определить готовность подростка к освобождению. Независимо от условий заключения, хорошее наблюдение свидетельствует о том, что изменение произошло или не произошло, независимо от того, связано ли это изменение с достижением целей лечения или просто с повышением узнаваемости подростком проблемного поведения и способности исправлять его.
Устранение острых проблем. Подростки, содержащиеся под стражей, обладают рядом факторов риска, которые могут привести к очевидным проблемам и острым потребностям, которые должны быть решены учреждением. Приемный, опекунский или медицинский персонал должен выявлять такие проблемы, как астма, туберкулез, ЗППП, неотложная стоматологическая помощь или другие медицинские потребности, а также опасения по поводу гигиены, дефицита образования (неграмотность) и эмоциональных проблем (ПТСР). Персонал следственного изолятора должен сообщить свои наблюдения соответствующим клиницистам, администраторам и другим специалистам, чтобы обеспечить как можно более быстрое рассмотрение критических проблем.
Эффективность. Как продолжение процесса изменений, наблюдение используется для оценки эффективности определенных стратегий вмешательства. Точное наблюдение становится свидетельством изменения поведения и предоставляет информацию, помогающую персоналу в разработке новых стратегий вмешательства.
Связь. Когда эксперты обсуждают характеристики компетентного персонала учреждения для несовершеннолетних, эффективное общение и последовательность персонала всегда являются частью этого обсуждения.Хорошее наблюдение улучшает качество общения между сотрудниками, а также между персоналом и жильцами. Повышение точности и детализации коммуникаций между персоналом приводит к повышению согласованности во взаимодействии между персоналом и резидентами.
Время вмешательства. Эксперты по управлению поведением подчеркивают важность точного выбора времени для стратегии вмешательства для достижения максимального изменения поведения. Наблюдение дает необходимую информацию для улучшения сроков вмешательства с проблемной молодежью.Благодаря хорошему наблюдению выявляются модели поведения, указывающие, когда вмешательство может быть наиболее эффективным.
Построение взаимоотношений. Чем больше человек знает о молодых людях, тем легче им проявить к ним интерес, поговорить с ними и поделиться своими опасениями. Хорошее наблюдение — в сочетании с эффективной системой общения — помогает облегчить межличностное взаимодействие и наладить отношения.
Самоконтроль. Внимательное наблюдение ведет к большей точности наблюдения, что ведет к повышению согласованности.Небрежное наблюдение побуждает молодежь к поведению, которое они обычно не вели бы под пристальным наблюдением; Хорошее наблюдение побуждает молодежь вести себя надлежащим образом, особенно когда наблюдение за правильным поведением признается и эффективно подкрепляется.
Штатный контроль. При наличии эффективной системы наблюдения жители с меньшей вероятностью будут вести себя плохо или плохо себя вести. Следовательно, сотрудники с меньшей вероятностью будут использовать репрессивные меры контроля, такие как предупреждения, угрозы или ограничения, для поддержания минимально приемлемого уровня поведения.
Как только конструктивный контроль персонала станет стандартным инструментом для поддержания приемлемого уровня надлежащего поведения, сотрудники могут начать сосредотачиваться на укреплении такого поведения. Положительное подкрепление — это наиболее действенная стратегия создания и поддержания безопасной и надежной среды на предприятии. Трудность для несовершеннолетних и взрослых заключенных и исправительных учреждений заключается в том, что они часто более искусны в распознавании и выявлении ненадлежащего поведения, а не позитивного поведения. (См. Гл.14: Управление поведением)
Чтобы восполнить этот дефицит, одно учреждение просит новых сотрудников полностью сосредоточить свое внимание на позитивном поведении. Работая в условиях токен-экономики, в которой молодежь может быть вознаграждена токенами или баллами, которые можно обменять на поощрительные призы, новым сотрудникам предлагается определить и закрепить 50 подходящих моделей поведения в течение 8-часовой смены. Практически в каждом случае сотрудники отмечают, что это было поучительным упражнением. Это не только меняет их веру в то, что они должны ловить молодых людей на проступках, но и дает возможность практиковаться и укрепляет уверенность в выявлении и укреплении надлежащего поведения.Если у них есть выбор: реагировать на соответствующее или неадекватное поведение, большинство людей предпочитают иметь дело с соответствующим поведением.
Поощряйте участие. Программы, требующие тщательного наблюдения, создают понимание как для персонала, так и для жителей, что вовлеченность и внимательность являются нормой. Поэтому сотрудники понимают, что им следует взаимодействовать с молодежью. Вовлеченная молодежь менее склонна полагать, что лучший способ выжить в учреждении — это бездействовать.Они будут участвовать в запланированных программах и мероприятиях и сотрудничать с целями учреждения по повышению безопасности и развитию навыков межличностного общения среди молодежи. Хорошее наблюдение помогает снизить склонность к институциональной пассивности как со стороны молодежи, так и со стороны персонала. Такая пассивность со стороны персонала изолятора может свидетельствовать о безразличии к работе и потребностям молодых людей, за которых они несут ответственность. Пассивность со стороны молодежи может отражать апатию к улучшению своего отношения и поведения.
Систематические взаимодействия. Хорошее наблюдение способствует лучшему взаимодействию между персоналом и жильцами. Несмотря на то, что взаимодействия в институциональных системах поначалу могут показаться надуманными, у контролируемых и структурированных взаимодействий есть некоторые преимущества. Благодаря такому взаимодействию сотрудники могут создать более безопасную среду и улучшить отношения с молодежью.
Безопасность и защита. Хорошее наблюдение помогает создать безопасную среду. Информация о возможных нападениях, побегах или другом опасном поведении вытекает из хороших навыков наблюдения.Понимание этой информации в ее надлежащем контексте может помочь персоналу своевременно вмешаться и предотвратить вредное поведение. Такая проактивная стратегия повышает безопасность персонала и жителей.
Юридические и этические обязательства. Персонал имеет юридическое и этическое обязательство точно соблюдать как надлежащее, так и ненадлежащее поведение. Такие вопросы, как продолжение заключения, лечение и планирование размещения молодежи, дисциплина персонала или даже судебные разбирательства, зависят от точных наблюдений.Риск предъявления иска сотрудникам или привлечения их к ответственности в судебном процессе можно снизить, если сотрудники внимательно наблюдают и документируют поведение.
На что обращать внимание
Предмет наблюдения — поведение заключенного подростка. Такое поведение отличается от словесного выражения и является предметом этой главы.
Категории невербального поведения, которые должен наблюдать персонал, называются кинезикой, параязыком, проксемикой, физическими характеристиками и контекстными факторами.
Кинезика. Kinesics — это исследование движения тела и мышц. Кинесика связана со значением этих движений тела и мышц в помещении, что, вероятно, является одной из самых ярких форм невербального поведения.
Большинство людей легко распознают сжатые кулаки, изогнутые плечи, хмурый взгляд и сжатую челюсть как невербальные признаки агрессии, враждебности или гнева. Важно отметить, что опытный наблюдатель ищет модели поведения, которые характеризуют то, что типично для каждого жителя.Изменения в типичных рисунках могут указывать на проблему.
Параязык. Параязык занимается голосовыми качествами, влияющими на слуховые чувства. Эти качества включают шепот, крик, акценты, тон голоса или затруднения речи. Эффективное наблюдение требует, чтобы сотрудники наблюдали за жителями часто и достаточно долго, чтобы установить у каждого подростка параязыковые модели. Опять же, отклонение от индивидуальных шаблонов дает значимую информацию.
Проксемикс. Proxemics занимается положением людей в окружающей среде и по отношению к другим. Всем знакомо понятие личного пространства, являющееся предметом проксемики. Другое соответствующее невербальное поведение включает прикосновения и зрительный контакт.
Персоналу учреждения необходимо внимательно относиться к проблеме проксемии. Хотя прикосновение — это эффективный способ передать чувства между персоналом и жильцами, это нужно делать осторожно и в соответствии с моделями поведения.Вторжение в личное пространство другого молодого человека или сотрудника часто рассматривается враждебной молодежью как неуместное прикосновение или признак агрессии.
Физические характеристики. Физические характеристики часто позволяют лучше понять, как юноша успешно адаптируется в учреждении. Такие вопросы, как одежда и волосы, а также то, как молодежь предпочитает их носить; украшения, физический размер, гигиена и татуировки многое говорят о человеке. В институциональной среде процесс приема сознательно навязывает соответствие.Например, в большинстве мест лишения свободы обитатели должны носить институциональную одежду. Однако молодежь модифицирует даже форму. Они выражаются и выделяются посредством таких изменений, которые, наряду с элементарной гигиеной и заботой о себе, могут указывать на приспособление, отношение и душевное состояние молодого человека. Усилия молодежи по индивидуализации своей внешности могут отражать уровень уверенности, бунтарства и ценностей этой молодежи или эмоциональные состояния, такие как депрессия, страхи и убеждения, как реальные, так и воображаемые.
Контекстные факторы. Контекстные факторы — это физическая и социальная среда, в которой происходит поведение. Ключевым моментом здесь является «соответствие» физической и социальной среды. Согласованность между временем, местом, социальными обстоятельствами и поведением характеризует обстановку поведения. Соответствует ли поведение контексту, в котором оно проявляется?
Один из примеров — панихида. Многие виды поведения связаны с надлежащим поведением на похоронах. Было бы необычно видеть кого-то на похоронах одетым в футбольную форму, в спортивной майке и махающим рукой из пенопласта «мы номер один».Такое поведение заслуживает внимательного наблюдения, поскольку оно не соответствует контексту.
Посредством своего распорядка дня и процедур центры содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительные учреждения для несовершеннолетних и учреждения для взрослых, в которых размещается молодежь, устанавливают определенные ожидания в отношении поведения в различных физических и социальных условиях в учреждении. Таким образом, каждое учреждение охватывает несколько контекстов (образование, отдых, групповое консультирование, суд). Хорошее наблюдение помогает персоналу понять, соответствует ли поведение молодежи контексту.
Однажды рано утром, подавая завтрак, один из поваров заведения заметил, что юноша беспорядочно перемещается по комнате, громко разговаривает и смеется, тыкает и дразнит своих сверстников и игнорирует его еду. Она заметила, что он был нечесан и не причесывался. Она знала, что мальчик обычно тихий, робкий и послушный. Она сообщила о своих наблюдениях сотруднику. Тщательное расследование показало, что его мать дала ему метамфетамин, когда навещала его накануне вечером.Наблюдения повара как во время завтрака, так и во многих предыдущих случаях предоставили важную информацию. Ее наблюдение было основано на изменениях в движениях тела мальчика (кинезика), его неконтролируемом и несоответствующем смехе (параязык), его физическом раздражении сверстников (проксемики), его неаккуратном внешнем виде (физические характеристики) и его неспособности сесть и позавтракать. как того требует правило объекта (контекстные факторы). Хорошим навыкам наблюдения может научиться любой; для этого не требуется высшее образование.Фактически, хорошие навыки наблюдения следует рассматривать как компонент всех рабочих мест в учреждениях, обслуживающих молодежь. Наш повар подал всем хороший пример.
Как наблюдать
Какие навыки связаны с хорошей наблюдательностью? Этот раздел представляет собой часть целей тренинга «как сделать». Несмотря на то, что существует много разных мнений о том, что составляет хорошие навыки наблюдения, здесь основное внимание будет уделено четырем основным навыкам для работников любого изолятора, обслуживающего молодежь: внимание, осведомленность, объективность и позиционирование .
Внимание. Внимание включает в себя бдительность в отношении соответствующего поведения и сигналов в пределах своего сенсорного поля — расстояния, на котором человек может видеть и слышать. Человеческие существа способны реагировать на очень немногие из относительно тысяч стимулов, которые постоянно бомбардируют их. Таким образом, внимательный сотрудник должен выбрать соответствующие стимулы и сосредоточиться на них. В большинстве случаев внимание напрямую связано с умственной и физической активностью сотрудника.
Работа в учреждении — тяжелая работа.Работа с проблемной молодежью и недостаточными ресурсами может создать трудные ситуации для персонала, что часто приводит к искушению употребить алкоголь или наркотики в качестве средства расслабления или снятия напряжения. Ювенальная юстиция и исправительные учреждения созрели для проблем со злоупотреблением психоактивными веществами, что серьезно снижает внимание и бдительность.
Сменная работа может нарушать режим сна сотрудника и часто мешать его или ее личной жизни, усугубляя рабочий стресс. Кроме того, когда сотрудник работает сверхурочно, ему еще труднее получить достаточный отдых.Чрезмерная усталость от продолжительной работы и недосыпание снижает бдительность и бдительность сотрудников.
Национальное партнерство по делам несовершеннолетних (NPJS) рассматривает этот вопрос в своем Кодексе этики [1]. Обеспокоенный потенциальными угрозами безопасности резидентов и персонала, присущими тюремному заключению, NPJS призывает специалиста по работе с несовершеннолетними «взять на себя ответственность за поддержание своего физического и психологического благополучия, чтобы обеспечить оптимальный уровень безопасности, защищенности и полезные услуги для молодежи. на их попечении.”
Помимо угрозы безопасности, связанной с употреблением психоактивных веществ, молодые люди, выросшие вместе со взрослыми, употребляющими психоактивные вещества и злоупотребляющими ими, осознают проблему злоупотребления со стороны сотрудника. Такое признание может привести к тому, что молодежь потеряет доверие к этим взрослым и станет рассматривать их как лицемеров.
Осведомленность. Умелый наблюдатель стремится понять поведение человека и индивидуальное взаимодействие с окружающей средой. Поскольку поведение обычно целенаправленно, работник, который остается в курсе важных фактов как о замкнутой молодости, так и о физической среде, максимизирует свою способность наблюдать, прогнозировать и надлежащим образом реагировать на различные неожиданные ситуации.
Осведомленность полностью зависит от желания и способности непосредственного опекуна получить больше информации о молодых людях, находящихся в ограниченном пространстве. Персонал может повысить свою осведомленность о каждом молодом человеке, находящемся под его или ее наблюдением, читая анекдотические журналы, психологические отчеты, а также юридические и социальные файлы (если таковые имеются). Персонал должен обсудить эту информацию и текущее поведение с персоналом в предыдущие и предстоящие смены, а также с другими ключевыми фигурами, такими как врачи, учителя и родители. Осведомленность возникает в результате активных усилий по получению информации о молодом человеке, которая затем может быть использована для понимания или прогнозирования его или ее поведения.
Объективность. Вся сенсорная информация должна фильтроваться через эмоции, ценности и прошлый опыт. Следовательно, объективность достигается только путем удержания личных предубеждений от влияния на способность воспринимать реальность. Персонал должен прилагать сознательные усилия, чтобы быть честным с самим собой и осознавать свои собственные пределы и возможности ошибок. Однако с практикой и настойчивостью внимательный наблюдатель сможет отбросить личные фильтры и посмотреть на поведение профессионально, без предубеждений.Таким образом, нужно подходить к роли профессионала, понимая, что его работа — способствовать долгосрочному росту молодежи.
Предвзятые интерпретации не исчезнут просто так. Необходимо практиковать объективность как наблюдательный навык. Практика осуществляется путем предоставления и получения обратной связи путем формальных или неофициальных консультаций с руководителем или доверенными сотрудниками. Чтобы быть объективными, сотрудники должны обсудить свои чувства по поводу замкнутой молодежи, их проступки и их поведение. Персонал должен анализировать эти чувства открыто, в присутствии коллег или руководителей, которые способны распознать личные предрассудки, которые могут помешать оказанию эффективной помощи.Чтобы стать более объективным, персонал должен взаимодействовать с коллегами и работать над тем, чтобы стать более самопринимаемым и менее осуждающим или осуждающим. Помимо того, что сотрудники открыты для получения обратной связи от других, они должны быть готовы выслушивать непредвзято и смиренно высказывать свое мнение.
Позиционирование. Персоналу учреждения важно физически располагаться таким образом, чтобы у него были максимальные возможности для наблюдения. Персонал должен располагаться так, чтобы вся молодежь была на виду, что в идеале достигается за счет развития навыков участвующего наблюдателя.Участие помогает развивать здоровые отношения с молодежью, не пытаясь при этом быть сторожем или сторожевым псом. И наоборот, сотрудники должны позаботиться о том, чтобы не оказаться настолько вовлеченными в простую деятельность, что они упустят из виду ответственность наблюдать за поведением всей группы. Эмпирическое правило для позиционных навыков гласит: «Вы не можете наблюдать, если не видите».
Чтобы развить навыки эффективного позиционирования, многие инструкторы определяют поэтажные планы мест содержания под стражей и просят участников расставить сотрудников на наиболее стратегические позиции.Поскольку сотрудники берут на себя ответственность в учреждении, они должны делать то же самое в каждой жилой или производственной зоне с новыми коллегами. На самом деле, полезно выполнять это упражнение в команде. Новым и младшим сотрудникам следует обращаться за советом к руководству как по рутинным, так и по нестандартным действиям или по особым видам деятельности, которые могут происходить только один раз. Должности должны быть частью планирования специальных мероприятий и мероприятий или решения проблем.
Электронное наблюдение. В дополнение к четырем навыкам наблюдения, о которых говорилось выше, в большинстве учреждений есть система видеонаблюдения, которая может помочь в наблюдении за заключенной молодежью. Однако важно понимать, что камеры и системы видеозаписи не должны использоваться вместо прямого наблюдения. Камеры и системы записи — полезные инструменты для подтверждения прямых наблюдений персонала. Видеозапись может предоставить полезную информацию при рассмотрении или расследовании инцидента или поведения молодежи.Записи могут обеспечить защиту сотрудников, которых обманным путем обвиняют в ненадлежащем поведении, или служить в качестве надзора для обеспечения безопасности и защиты молодежи. Видеозаписи ни в коем случае не могут заменить письменную документацию сотрудника с его наблюдениями.
Запись
Почему важна запись
Регистрация информации в местах содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительных учреждениях для несовершеннолетних и исправительных учреждениях для взрослых, в которых содержится молодежь, важна по двум основным причинам: документирование и обмен информацией.
Документация. Документация — это письменное сообщение, которое включает сообщение, отправителя (писателя) и получателя (читателя). Отправитель всегда должен знать получателя при заполнении документации. Мы документируем то, что произошло. Мы документируем, чтобы сотрудники могли поделиться необходимой информацией. И мы документируем обеспечение безопасности молодежи и персонала. Документация поддерживает внутреннюю и внешнюю деятельность по обеспечению качества и, в конечном итоге, безопасности.Гарантия качества включает административный мониторинг инцидентов и того, как сотрудники справляются с этими инцидентами. Он также включает аудиты государственных надзорных органов или других контролирующих органов, таких как Американская ассоциация исправительных учреждений (ACA). (См. Главу 17: Обеспечение качества)
Документация предоставляет письменный отчет о событиях. Поскольку воспоминания ошибочны и точность со временем ухудшается, лучше всего написать описание поведения как можно скорее. В некоторых учреждениях сотрудникам автоматически предоставляется время после серьезного инцидента для заполнения документации.Обычно ожидается, что отчеты должны быть заполнены до окончания смены сотрудника.
Обобщенная информация из документации с течением времени может помочь в оценке эффективности программы и прогресса отдельных жителей.
Документация дает чувство ответственности. Зная, что поведение необходимо регистрировать, сотрудники с гораздо большей вероятностью обратят внимание на конкретное поведение и улучшат свои навыки наблюдения. Кроме того, жители быстро понимают, что персонал ведет подробный учет их поведения.Следовательно, жители становятся более ответственными.
Одна из важнейших целей документации — помочь персоналу решать проблемы, когда происходит серьезное, опасное или незаконное поведение. Документация служит доказательством того, что действия были предприняты. Это может быть решающим фактором в снижении ответственности сотрудников исправительных учреждений. Эксперты по правовым вопросам утверждают, что документация — это самый важный вопрос в обеспечении добросовестности защиты.
Связь. Работа с молодежью в местах лишения свободы — сложная работа, требующая эффективного обмена информацией между линейным персоналом, администраторами, поставщиками медицинских услуг, юрисконсультом, членами семьи и другими людьми.Решения о молодежи хороши ровно настолько, насколько хороша информация, на которой они основаны. Следовательно, общение — это основная функция документации.
Сотрудники, которые работают с молодежью в учреждениях, обычно не имеют возможности общаться со всеми своими коллегами на ежедневной основе. Письменное общение становится важным для обеспечения согласованности между сотрудниками и непрерывности от одной смены к другой. Информация также может передаваться другим заинтересованным сторонам, таким как терапевты, адвокаты, сотрудники службы пробации и судьи.
Запись наблюдений также способствует постоянному улучшению наблюдения. Это дает сотрудникам базовую точку зрения, с которой они могут наблюдать за поведением жителей. Его можно использовать для информирования новых сотрудников о проблемах и проблемах, с которыми сталкиваются отдельные жители. Таким образом, документация способствует согласованности программ, что является ключом к эффективным программам.
Что записывать
Запись — это попытка ответить на вопросы «Кто?», «Что?», «Когда?», «Где?» И «Как?» Этот простой подход помогает определить те вопросы, которые следует записать.В отношении этого журналистского списка необходимо одно предостережение: следует избегать заявлений о причинах поведения молодежи (почему). Персонал, осуществляющий непосредственный уход, не обязан привязывать мотивы к поведению подростка или определять его или ее намерения. Вместо этого эти вопросы следует передать административному персоналу или в групповое обсуждение под руководством квалифицированного сотрудника.
При ответе на шесть вышеупомянутых вопросов следует учитывать следующие рекомендации:
- Кто
- было задействовано?
- обнаружил инцидент?
- были свидетелями происшествия?
- ответил?
- какие действия предпринял?
- что было во владении?
- был уведомлен?
- Что
- случилось?
- была жалоба молодежи? Было задействовано
- имущества?
- действий предприняла молодежь?
- были результаты тех действий? Было задействовано
- автоматических систем (сигнализация, автоматические оросители)?
- было сказано? Найдено и собрано
- доказательств?
- оборудования использовалось? Было повреждено
- оборудования или мебели?
- требуется наблюдение?
- Где
- инцидент произошел?
- были найдены доказательства?
- были обнаружены сотрудники и молодежь?
- Когда
- инцидент произошел?
- Был ли обнаружен инцидент и о нем было сообщено?
- прилетели ли разные сотрудники?
- прибыла ли резервная помощь?
- Инцидент был взят под контроль?
- Как
- инцидент произошел?
- инцидент был обнаружен?
- была получена информация?
- произошел ли инцидент (случайный или преднамеренный — факт, без мнений )?
- объясняете ли вы свои действия (особенно если вы отклонились от политики агентства)? [2]
Необходимая документация определяется учреждением и может варьироваться в зависимости от типа учреждения и требований юрисдикции или материнского агентства.Однако большинство учреждений, обслуживающих молодежь, предъявляют некоторые основные требования к документации, которые часто включают отдельные журналы и специальные отчеты о происшествиях. Кроме того, могут существовать специализированные отчеты для определенных типов объектов или конкретных видов происшествий.
Планы лечения и отчеты о ходе выполнения
Молодежные исправительные учреждения — это безопасные, долгосрочные, реабилитационные, жилые программы, в которых молодые люди содержатся для обеспечения безопасности общины, пока они проходят лечение, чтобы подготовить их к возможному освобождению.Цели лечения и обслуживания четко определены в планах обслуживания и лечения . (См. Главу 15: Планы обслуживания и лечения). Эти планы могут быть разработаны врачом или многопрофильной командой. Как правило, на объекте есть формат таких планов. Прогресс в достижении целей, поставленных в планах, должен регулярно документироваться. Планы обслуживания и лечения и отчеты о ходе работ должны соответствовать тем же требованиям к составлению отчетов об инцидентах, которые обсуждаются ниже, согласно предпочтительному формату агентства.
В дополнение к специальным отчетам о происшествиях, которые заполняются, когда происходит необычное событие, учреждения, обслуживающие молодежь, должны заполнять некоторую документацию ежедневно или посменно. Обычно требуются отдельные журналы, которые могут быть групповыми, индивидуальными или и тем, и другим.
Групповые журналы
Журнал группы предоставляет общее описание группы или подразделения за определенный период времени. Эти журналы, как правило, заполняются в конце смены для записи выполненных действий, общего настроения в группе и обеспечения связи с приближающимися сменами.
Индивидуальные бревна
Отдельный журнал также заполняется с заданными интервалами, опять же, обычно в конце смены, для той же цели. Но индивидуальный журнал предлагает более подробную информацию о каждом молодом человеке, чтобы сотрудники могли индивидуализировать услуги в соответствии с конкретными потребностями и планами молодого человека. Например, молодой человек мог вернуться после посещения одного из родителей, во время которого они поссорились, или молодой человек мог получить неутешительные новости на судебном слушании.Важно передать эту информацию, чтобы приближающийся персонал мог надлежащим образом подойти и отреагировать на эту молодежь и группу в целом. Для плавного перехода может быть важно учитывать потребности и заботы отдельных молодых людей. Хорошо составленные индивидуальные журналы информируют персонал об этих потребностях.
Персонал должен записывать, что другие сотрудники могут ожидать от жителей. Последовательность означает, что сотрудники, которые следят за молодежью в разные смены в течение дня или более, будут реагировать на проблемы единообразно.Чтобы это произошло, письменные сообщения должны описывать, что произошло, и, основываясь на конкретных наблюдениях, то, что, по мнению сотрудников, может произойти в будущем.
Записи также важны для описания того, что другие сотрудники сделали, чтобы помочь молодежи. Частично обязанность записи заключается в том, чтобы отмечать детали поведения персонала.
Хорошие записи четко указывают, какие взаимодействия или вмешательства были успешными, а какие нет. Рекорды — лучший показатель эффективности программы.
Заочный курс ACA для работников по уходу за несовершеннолетними предлагает несколько полезных критериев, которые могут помочь сотруднику вносить ясные, краткие и точные записи в журнале. Эти критерии предоставляют список тем, которые непосредственные медицинские работники могут использовать при составлении своих письменных сообщений, особенно в своих журналах. Ниже приведены критерии ACA с примерами каждого из них: Сообщение: «Я говорил с Грегом о его криках и проклятиях.” Наблюдение: «Нейт шаркает ногами и смотрит вниз, когда я спрашиваю его о его визите к родителям». Интервью: «Mr. Мы с Карлсоном физически удержали Патрика и забрали у него нож ». Отзыв: «Dr. Ричардс сказал, что мы должны уделять Деррику пристальное внимание после его последней угрозы самоубийством ». Специфика: «Словесный спор между Трейси и Пэм произошел в общежитии C в 16:00.м. » Значение: «Хуан и Пит устроили кулачный бой в комнате отдыха в 10:00 утра». [3] |
---|
Персонал производственного объекта имеет естественную склонность заполнять документы как можно быстрее. Они могут полагать, что это эффективно и позволяет им проводить больше времени с молодежью. К сожалению, они могут спешить, потому что хотят завершить порученную им работу и уйти со своей смены, или потому, что им просто не нравится делать документы. Когда отчеты заполняются слишком поспешно, возникают проблемы и ухудшается качество.Без исчерпывающей информации читатель не может принимать компетентных решений от имени молодежи или группы. Поверхностное заполнение журналов может указывать на пассивное сопротивление работе с документами или на то, что сотрудники не считают ее актуальной или ценной со стороны администрации. Если линейный сотрудник сомневается в ценности своих отчетов, он должен сообщить об этом администраторам. Кроме того, администраторы не должны воспринимать отчеты о качестве как должное, а должны предлагать положительные отзывы, постоянно отслеживая содержание и качество.Плохо составленный журнал просто делает автора непрофессиональным. Писатель не хочет оправдывать небрежную работу, которая дает недостаточную информацию. Оформление документов может быть самым важным вопросом при оказании помощи сотрудникам в защите прав задержанной молодежи и защите своей карьеры.
Перед окончанием каждой смены линейный персонал подразделения должен сделать письменные записи в досье каждого юноши. Одному линейному сотруднику регулярно удается быстро и вовремя заполнять назначенные ему файлы.Его файлы обычно содержат информацию о следующей смене, например «GDNP». К счастью, его сверстники в следующую смену знают, что GDNP означает «хороший день, без проблем», но они, конечно, не знают, что конкретный молодой человек сделал в эту смену и как его поведение не привело к каким-либо проблемам. У них нет подробностей, и они не знают, были ли проблемы у персонала или у молодежи. Они не могли сказать вам, что было хорошего в этом дне. Принимала ли эта молодежь активное участие в запланированных программах и мероприятиях? Он обратился в суд и узнал, что его освобождают? Оставался ли он в своей комнате и избегал общения с персоналом или другой молодежью? Если да, то мог ли он быть в депрессии? И если это так, и он пытается навредить себе, хочет ли линейный сотрудник, который так эффективно написал «GDNP», объяснить эту попытку администраторам, следователям, адвокатам или родителям этого подростка?
Отчеты об инцидентах
Рекомендации по составлению специальных отчетов о происшествиях применимы ко всей документации в учреждениях, обслуживающих молодежь.Однако, поскольку отчеты об инцидентах являются более формальными, отдельными документами, они с большей вероятностью будут прочитаны другими. Хотя непосредственный обслуживающий персонал обычно ведет анекдотические журналы, любой сотрудник или другое лицо, присутствующее при возникновении инцидента, должен заполнить отчет о происшествии.
Для наших целей отчет об инциденте определяется как письменное изложение событий или информации, которые автор видел, слышал или исследовал, и обеспечивает постоянную запись этих событий или информации.В условиях заключения для несовершеннолетних или взрослых отчет представляет собой постоянную запись происшествия, которую кто-либо из официальных лиц может использовать в качестве основы для различных действий.
Отчеты об инцидентах могут использоваться во многих случаях, например, для сопровождения других документов в суд из центра содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительного учреждения для несовершеннолетних или учреждения для взрослых, обслуживающего молодежь. Они могут дополнять отчеты и рекомендации органам условно-досрочного освобождения несовершеннолетних в исправительных учреждениях для несовершеннолетних или в учреждениях для взрослых.Адвокаты, представляющие молодежь или агентство в судебном процессе, могут запросить их. Органы обеспечения качества, такие как подразделения государственного мониторинга и внешние аудиторские организации, проверяют их на соответствие стандартам. Они могут использоваться для обоснования изменений в политике и процедурах. Их можно использовать для повышения безопасности на работе. Их можно использовать для сбора статистики или другой важной информации. Их можно использовать, чтобы освежить память участников происшествия. Они могут использоваться для оценки работы сотрудника и потенциально инициировать дисциплину или дополнительное обучение.Использование отчетов о происшествиях при обучении и обучении персонала — это стоящая практика, основанная на фактах. Плохо составленный отчет об инциденте заставляет автора казаться непрофессиональным и может негативно отразиться на нем и оказать неблагоприятное воздействие на учреждение. [4]
Отчеты о проверке, оценке и мониторинге самоубийств
Скрининг, оценка и мониторинг самоубийств обсуждаются отдельно, поскольку они имеют важные и уникальные компоненты. Хотя к документации по предотвращению самоубийств применяются те же правила, что и к составлению отчетов о происшествиях, эти правила становятся еще более важными при работе с ситуациями, которые буквально являются вопросом жизни или смерти.
Оценка суицида не рассматривается как единичное событие, а, скорее, как непрерывный процесс. Согласно окончательному исследованию Национального центра институтов и альтернатив, проведенному Линдси М. Хейз, молодежь может стать склонной к суициду в любое время, в том числе при первоначальном поступлении, после вынесения приговора, после возвращения из суда, после получения плохих новостей, после перенесения какого-либо унижения. или отказ, во время содержания в изоляции, изоляции или тайм-аута, или после длительных периодов содержания под стражей.[5] Самоубийственный скрининг может быть частью медицинского обследования или может проводиться в отдельной форме или процессе. Эта проверка должна, как минимум, включать такие вопросы, как:
- Был ли подросток подвержен медицинскому, психическому здоровью или риску самоубийства во время любого предыдущего контакта и / или заключения в учреждении?
- Имеет ли офицер, производящий арест и / или транспортировку, какую-либо информацию (из наблюдаемого поведения, документации из отправляющего агентства или учреждения, разговоров с членами семьи), указывающую на то, что в настоящее время подросток подвергается медицинскому, психическому здоровью или риску самоубийства?
- Пытался ли юноша покончить жизнь самоубийством?
- Думала ли когда-нибудь молодежь о самоубийстве?
- Лечили ли молодые люди в настоящее время или когда-либо молодые люди от психических или эмоциональных проблем?
- Пережил ли молодой человек в последнее время значительную утрату (отношения, смерть члена семьи, близкого друга, работа, домашнее животное)?
- Был ли член семьи или близкий друг когда-либо пытался или покончил жизнь самоубийством?
- Чувствует ли молодежь, что в ближайшем будущем нечего ожидать (выражение беспомощности и / или безнадежности?)
- Думает ли молодежь о том, чтобы причинить себе вред и / или убить себя? »[6]
Для определения риска самоубийства доступно несколько форм обследования и оценки при поступлении, в том числе «Форма обследования при поступлении / оценка риска суицида», «Оценка риска для несовершеннолетних» и «Инструмент обследования молодежи штата Массачусетс — MAYSI-2.”[7]
Заключение, будь то изолятор для несовершеннолетних, исправительное учреждение для несовершеннолетних или учреждение для взрослых, в котором содержатся молодые люди, само по себе считается фактором риска самоубийства. Следовательно, вся замкнутая молодежь должна рассматриваться как группа риска. Важно наблюдать за подростками на предмет суицидного потенциала на протяжении всего их пребывания в учреждении и документировать все наблюдения. «Другие помощники по надзору (например, системы охранного телевидения, компаньоны / наблюдатели и т. Д.) Могут использоваться в качестве дополнения к этим уровням наблюдения, но ни в коем случае не вместо них.”[8]
Связь между персоналом, оказывающим непосредственный уход, и другими специалистами в учреждении относительно наблюдения за суицидным потенциалом имеет решающее значение. Связь должна происходить между каждой сменой, во время смены, а также между линейным персоналом и административным и / или клиническим персоналом. Чтобы обеспечить обмен информацией, наблюдения должны быть записаны в специальные формы и распространены среди всех соответствующих сотрудников.
Кроме того, сотрудники центров содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительных учреждений для несовершеннолетних и изоляторов для взрослых, обслуживающих молодежь, должны задокументировать регулярные визуальные проверки подростков, их статуса, поведения или аффекта, а также другие наблюдения через определенные промежутки времени.Эти проверки должны быть выборочными, а их частота должна основываться на оценке подросткового потенциала совершения самоубийства и на требованиях политики учреждения по предотвращению самоубийств. Когда установлено, что молодежь подвергается неминуемой опасности и находится под постоянным наблюдением за самоубийствами, эта молодежь должна подвергаться индивидуальному наблюдению на постоянной и непрерывной основе.
Заполнение документации по скринингу, оценке и мониторингу самоубийств — это буквально наказание на жизнь или смерть. Отсутствие точной записи может привести не только к дисциплинарным взысканиям со стороны сотрудников или судебному процессу; это могло означать смерть ребенка.(См. Гл. 11: Психическое здоровье)
Электронные устройства контроля
Во многих учреждениях используются системы электронных указателей, чтобы гарантировать, что проверка комнат проводится по мере необходимости. Эти палочки сканируют стратегически расположенные контрольно-пропускные пункты, расположенные рядом с жилыми комнатами и другими зонами на объекте, где требуются проверки. Записанная информация от сканирования затем загружается в электронном виде, где ее можно использовать для подтверждения своевременных проверок резидентами, мониторинга работы персонала и предоставления обратной связи администрации.Некоторые электронные системы мониторинга также позволяют персоналу вводить комментарии о своих визуальных наблюдениях за тем, что делает молодежь (например, спит, сидит, ходит).
Выполнение повторяющихся и частых проверок комнат может стать однообразным, и, к сожалению, человеческая природа может заставить даже добросовестных работников выбирать короткие пути. Электронные системы могут быть помощником для менеджеров и мотиватором для сотрудников службы безопасности, поскольку они требуют, чтобы сотрудники приходили на контрольно-пропускные пункты в то время, которое указано для необходимого дежурства.
Однако следует подчеркнуть, что сканирование контрольно-пропускного пункта не должно заменять визуальный контроль молодежи. Также должна быть письменная документация визуальных проверок, описывающих поведение и аффекты молодежи. Если электронная система включает кодирование типичного поведения, от персонала может потребоваться только отдельно документировать необычное поведение или обстоятельства. Если электронная система записывает только сканирование, персонал также должен записывать свои наблюдения. Электронную систему мониторинга следует рассматривать только как дополнение к необходимым визуальным наблюдениям и записи этих наблюдений.Кроме того, обязательные проверки комнат должны быть случайными и должны быть задокументированы точно по мере их проведения, а не в соответствии с планом. Использование бланков с заранее напечатанным временем для проверки комнат подрывает цель поэтапных проверок.
Написание отчетов
Каждый объект имеет уникальные требования к документации, а также отчеты и формы, предназначенные для всего агентства. Эти отчеты могут включать в себя такие вещи, как документация о необходимых проверках молодых людей, находящихся в замкнутом пространстве, отчеты об обыске, обязательные сообщения о подозрениях в жестоком обращении с детьми и безнадзорности, а также периодический подсчет поголовья.Отчеты должны соответствовать политике и процедурам агентства и статуту штата. Однако основные правила написания отчетов об инцидентах, обсуждаемые в этой главе, в равной степени применимы ко всем типам отчетов.
Как обсуждалось выше, отчеты об инцидентах — это отдельные документы, которые можно использовать для многих целей. Они могут быть прочитаны сторонами на предприятии и внешними заинтересованными сторонами. Невозможно переоценить важность хорошо составленного отчета об инциденте или другого необходимого отчета. Качественные отчеты
- Написано простым английским языком.
- Точно и конкретно.
- Факты.
- Цель.
- Своевременно.
- Завершено.
- Лаконичный.
- Хорошо организовано.
- Прозрачный.
- Грамматически правильно.
- Без жаргона и сокращений.
- Разборчиво.
- Конфиденциально.
Обычный английский
Отчеты должны быть написаны на простом английском языке. Поскольку целью записи и написания отчета является документирование и передача наблюдений, утверждения должны быть понятны другим.Необязательно удивлять коллег своим словарным запасом. Избегайте сленга, цветистых терминов и психологического жаргона, чтобы добиться максимальной ясности. Никого не волнует, совершает ли юноша «повсеместное обонятельное нападение», но стоит отметить, что у юноши есть запах тела.
Точный и конкретный
Отчет может содержать фактические ошибки из-за неполного сбора фактов или простых типографских ошибок. Вначале это может не быть проблемой, но может преследовать работника позже, если молодой человек подаст жалобу или, что более серьезно, если отчет станет частью судебного процесса.В отчет не следует включать информацию, которая не была признана точной. Точность также предполагает конкретность. Расплывчатые ссылки предоставляют читателю мало информации и требуют интерпретации. Конкретное описание поведения жителя более полезно для читателя, чем ярлык или обобщение. Например:
Неясно: Бобби был ранен в драке.
Конкретный: Джонни толкнул Бобби лицом на пол, и из носа у Бобби сильно пошла кровь.
Факты
Хороший отчет включает в себя реальные утверждения, которые можно подтвердить или опровергнуть. Выводы связаны с фактами в том смысле, что они являются выводами, основанными на рассуждениях. Выводы становятся обоснованными, когда они подтверждаются фактами.
Заключение: Бобби плакал после слушания дела в суде, и за ним следует внимательно следить на случай, если он склонен к суициду.
Факт: Бобби сказал мне, что он планирует покончить с собой, а не пойти в государственную школу.
Отчеты должны подтверждать сделанные выводы. Профессиональный и клинический персонал или команды могут сделать гипотетические выводы о поведении резидентов. В противном случае необоснованные выводы не имеют большого практического значения при настройке объекта. Предоставляя конкретные наблюдения за поведением, запись подтверждает вывод или другой вывод.
Цель
Хорошо написанный отчет должен быть справедливым и беспристрастным, и на него не должно влиять мнение. Писателю следует избегать использования слов, изменяющих тон отчета.В истории должны быть представлены все стороны, и ни одна из сторон не должна быть одобрена. Отчет может включать заявления вовлеченных сторон, но в отчете должно быть четко указано, что эти заявления являются цитатами.
Своевременно
Записи должны заполняться своевременно, чтобы иметь максимальную ценность. Заполнение форм зависит от типа рассматриваемого документа (например, отчет об инциденте, анекдотический журнал). Однако цель состоит в том, чтобы как можно скорее предоставить конкретную информацию, необходимую для каждой формы.Своевременность — постоянная забота. Документирование наблюдений при свежей информации и оптимальном уровне воспроизводимости повышает точность записи. Как правило, отчеты должны быть заполнены до того, как писатель покинет смену.
Завершено
Хорошо составленный отчет охватывает тему «Кто? Какие? Где? Когда? Как? Не оставляет вопросов без ответов. Автор должен подумать, как можно использовать отчет как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Если писатель помещает информацию в отчет, ему не придется полагаться на память.Со временем отчет смогли прочитать многие стороны, включая людей, которых автор, возможно, не учел при написании отчета. Помимо линейного персонала, администраторов учреждений и врачей, другие лица могли читать отчет, например, дисциплинарные органы, адвокаты, судьи, журналисты и даже общественность. Безопаснее включать в отчет фактические подробности, чем опускать их и пытаться вспомнить позже. Это может поставить в неловкое положение писателя и агентство.
Краткое
Несмотря на то, что мы сделали акцент на написании полного отчета, это не мешает писать кратко.Не упускайте важные детали, используйте слова экономно. Отчеты должны быть краткими, лаконичными и актуальными. Документы должны представлять наиболее актуальную информацию наиболее эффективным образом и с максимально возможной ясностью.
Хорошо организованный
Агентство может иметь требуемый формат для отчетов об инцидентах, которым должен следовать персонал. Если нет требований агентства по структурированию отчета, автор должен спланировать, прежде чем приступить к представлению информации в логическом порядке. Часто может работать простой хронологический порядок.
прозрачный
Хорошо написанный отчет однозначен и понятен. Несколько читателей должны иметь возможность прийти к одним и тем же выводам при чтении четко написанного отчета.
Неясно: Отряд был переполнен, когда начался бой.
Очистить: В отряде с номинальной вместимостью 15 человек было 25 человек.
Писатель может даже использовать схемы или рисунки, чтобы проиллюстрировать то, что он или она описывает.
Грамматически правильно
Хорошо написанный отчет соответствует основным правилам грамматики, орфографии и пунктуации.Вот некоторые важные рекомендации, которым следует следовать:
Пишите от первого лица. Написание от первого лица при обсуждении роли и действий автора упрощает понимание отчета. Использование третьего лица в этом случае более формально и менее приемлемо.
Пишите в прошедшем времени. Инцидент произошел в прошлом, и отчет будет более ясным, если он будет написан таким образом.
Избегайте подчеркнутой формы. Сказание: «Я провел проверку своей комнаты» вместо того, чтобы просто сказать: «Я провел проверку своей комнаты», предполагает, что автор пытается оправдать свое поведение и может вызвать вопросы о том, действительно ли что-то произошло.
Всегда используйте антецеденты для местоимений. В отчете должно быть четко указано, к кому и к чему он относится. Местоимения должны соответствовать своим предшествующим числам (единственному или множественному числу). Смит и Бобби поссорились, и он начал кричать », оставляя читателя неуверенным в том, кто кричал. «Карлос бросил мяч в другую группу молодых людей, и они начали драться», — не ясно читателю, кто начал драться, Карлос и группа или просто другая группа молодежи.
Заклинание правильно. Орфографические ошибки недопустимы. Если отчеты написаны от руки, автор должен использовать словарь, чтобы убедиться в правильности написания. К счастью, многие учреждения теперь имеют отчеты, генерируемые компьютером, и писатель может использовать функцию проверки орфографии. Автор все равно должен вычитать отчет. Слово может быть написано правильно и не совпадать с тем словом, которое было задумано составителем отчета (например, оставив букву «e» и написав «нас», когда предполагалось слово «использовать»).Плохое написание отражает небрежность и может означать, что другие аспекты отчета были заполнены небрежно. Плохое правописание может указывать на отсутствие образования, интеллекта и профессионализма.
Используйте активный голос. Писатель должен по возможности использовать активный голос. Активный голос более прямой и эффективный. «Бобби включил пожарную сигнализацию» легче понять, чем «Пожарную сигнализацию включил Бобби», и последняя версия добавляет дополнительные слова. Первая активная версия лучше выделяет предмет предложения — Бобби.Пассивный голос имеет тенденцию преуменьшать значение человека, ответственного за действие. Автор отчета должен изучить свои предложения, чтобы увидеть, ясно ли, кто выполнил действие.
Избегайте жаргона и сокращений
Каждая профессия имеет свою уникальную терминологию или жаргон, которые могут сэкономить время при записи, но также оставляют вопросы для читателей. Некоторый жаргон также может повлиять на объективность отчета. «Мы относились к Бобби так же, как и к любому другому преступнику». Слово «преступник» предполагает, что писатель предположил, что виноват Бобби.И «преступник» — это определенно жаргон, который отражает непрофессионализм в официальном отчете. Аббревиатуры также могут сбивать с толку и неправильно пониматься читателем. У профессий, юрисдикций и учреждений есть аббревиатуры, которые они обычно используют, которые посторонние могут не понять. Термин «GDNP» может не означать «добрый день, никаких проблем» для всех, кто читает запись в журнале. «Мы направили его в CMH для психологической экспертизы» не говорит незнакомому читателю, куда был направлен молодой человек и было ли направление направлено на психологическую или психиатрическую экспертизу.Медицинский работник может использовать аббревиатуру «pt». для обозначения пациента, в то время как психиатр, работающий с детьми и молодежью, может использовать ту же аббревиатуру для обозначения родителя. Однако допустимо использование общепринятых сокращений, таких как г-н, г-жа и доктор. Сокращение может использоваться, если оно определено в отчете: «Национальное партнерство по делам несовершеннолетних (NPJS)». Полный термин следует использовать при первом использовании аббревиатуры.
Разборчиво
Отчеты должны быть разборчивыми.Независимо от того, насколько точным или полезным может быть наблюдение, оно не имеет ценности для других, если оно не записано разборчиво. Многие предприятия теперь требуют, чтобы отчеты составлялись на компьютере. Помимо того, что печатные отчеты более разборчивы, они более профессиональны по внешнему виду. Они могут быть написаны на основе утвержденного агентством шаблона, который помогает обеспечить полноту отчетов. Использование компьютера может помочь выявить орфографические и грамматические ошибки, а также выделить жаргонные или аббревиатуры, которые, возможно, необходимо исправить.Электронные отчеты могут быть быстрее и проще. Если предприятие не использует компьютеры для создания отчетов или использует их только для некоторых типов записей, автор должен обеспечить читаемость своих отчетов.
Конфиденциально
Записи должны быть защищены от несанкционированного раскрытия. Чтобы защитить право каждого жителя на неприкосновенность частной жизни и предотвратить неправомерное использование документов, вся информация о жителях является конфиденциальной. Политика и процедура должны определять обстоятельства, при которых информация о резидентах может быть разглашена.Политика и процедура должны соответствовать законам штата, регулирующим конфиденциальность. Информация может быть разглашена только с надлежащего разрешения. Хотя электронные записи могут дать ряд преимуществ, они также подвержены нарушениям конфиденциальности, и агентства должны применять процедуры для обеспечения максимальной безопасности, как и в случае с бумажными записями.
Обучение персонала
Все сотрудники центров содержания под стражей для несовершеннолетних, исправительных учреждений для несовершеннолетних и изоляторов для взрослых, в которых содержится молодежь, должны пройти обучение по наблюдению за поведением, записи и составлению отчетов.Любой сотрудник может быть вызван для документирования своих наблюдений посредством обязательной отчетности учреждения. Каждый сотрудник или другое лицо, присутствовавшее во время инцидента, должен заполнить отчет. Следовательно, все сотрудники предприятия должны быть обучены базовым навыкам наблюдения, требованиям к отчетности предприятия и составлению отчета об инциденте. Это обучение должно происходить в рамках программы первоначального обучения сотрудников агентства. Текущее обучение также должно быть сосредоточено на навыках написания отчетов и качественной документации.Администраторы должны быть готовы отклонять плохо написанные отчеты. Руководитель должен предлагать обратную связь, конструктивную критику, рекомендации и поддержку, чтобы помочь сотрудникам улучшить их письменную документацию. Обучение также должно касаться законов и политики конфиденциальности, обязательных требований к отчетности о жестоком обращении с детьми и пренебрежительного отношения к ним, а также других юридических и этических последствий наблюдения за поведением, записи и составления отчетов.
Заключение
Должностные обязанности персонала в учреждениях, в которых содержится молодежь, включают широкий спектр мероприятий.Наука, лежащая в основе работы с проблемной молодежью, черпает свои принципы из различных дисциплин. Это комплексный и междисциплинарный. Для компетентного выполнения работы необходимы различные навыки, включая наблюдение за поведением, запись и написание отчетов; всем этим навыкам можно научиться.
Успешная работа с молодежью, независимо от условий учреждения, зависит от наличия хорошей информации, которая способствует глубокому планированию. Хорошая информация позволяет персоналу контролировать и корректировать ежедневные мероприятия, проводимые с молодежью, для максимальной эффективности.Хорошая информация помогает сотрудникам применять последовательную программу, которая одновременно снижает необходимость наказания. Для персонала, который работает в исправительных учреждениях для несовершеннолетних, основа хорошей информации — это умение наблюдать за поведением, регистрировать и писать отчеты.
Список литературы
Firebelle Productions. 2006. «Составление эффективных отчетов об инцидентах». http://www.firebelleproductions.com/newsletters/ReportWriting2013.pdf.
Галлуцис М. и Х.Francek. 2002. «Оценка самоубийств среди несовершеннолетних: инструмент для оценки и управления риском самоубийств среди несовершеннолетних, содержащихся в заключении». Международный журнал экстренной психиатрической помощи 4, no. 3: 181–199.
Гриссо, Томас и Ричард Барнум. 2000. Массачусетский молодежный скрининговый инструмент-2: руководство пользователя и технический отчет . Вустер, Массачусетс: Медицинский центр Массачусетского университета.
Хейс, Линдси М. 1999. Профилактика самоубийств в исправительных учреждениях для несовершеннолетних и местах содержания под стражей: Справочник по ресурсам. Саут-Истон, Массачусетс: Совет управляющих исправительными учреждениями для несовершеннолетних.
Хейс, Линдси М. 2009. Самоубийство несовершеннолетних в заключении: национальное исследование . NCJ 213691. Вашингтон, округ Колумбия: Управление ювенальной юстиции и предупреждения правонарушений. https://www.ncjrs.gov/pdffiles1/ojjdp/213691.pdf.
Hayes, Lindsay M. 2011. «Руководство по разработке и пересмотру протоколов предотвращения самоубийств в учреждениях для несовершеннолетних». Национальный центр институтов и альтернатив. http: // www.ncianet.org/wp-content/uploads/2015/05/Guide-to-Developing-an ….
Джепсен, Б. 1998. «Надзор за малолетними правонарушителями». (Заочное обучение). Лэнхэм, Мэриленд: Американская исправительная ассоциация.
Национальное партнерство по делам несовершеннолетних. 2012. «Этический кодекс», http://npjs.org/wp-content/uploads/2013/01/NPJS-Code-of-Ethics.pdf.
Департамент исправительных учреждений Нью-Джерси. 2004. «Написание отчетов для исправлений», План урока: 5.
Примечания
[1] Национальное партнерство по делам несовершеннолетних, «Этический кодекс.”
[2] Firebelle Productions, «Написание эффективных отчетов об инцидентах».
[3] Б. Джепсен, Надзор за несовершеннолетними правонарушителями (заочное обучение), (Лэнхэм, Мэриленд: Американская исправительная ассоциация, 1998).
[4] Департамент исправительных учреждений Нью-Джерси, «Составление отчета для исправительных учреждений», План урока (2004 г.): 5.
[5] Линдси М. Хейс, «Руководство по разработке и пересмотру протоколов предотвращения самоубийств в учреждениях для несовершеннолетних» (Национальный центр учреждений и альтернатив, 2011 г.).
[6] Хейс, «Руководство по разработке и пересмотру протоколов предотвращения самоубийств», 2.
[7] Линдси М. Хейс, Предотвращение самоубийств в исправительных учреждениях для несовершеннолетних: Справочник по ресурсам, (Саут-Истон, Массачусетс: Совет администраторов исправительных учреждений для несовершеннолетних, 1999); М. Галлусис и Х. Франсек, «Оценка самоубийств среди несовершеннолетних: инструмент для оценки и управления риском самоубийства среди несовершеннолетних, содержащихся в заключении», ( International Journal of Emergency Mental Health 4, no.3, 2002): 181–199 .; Т. Гриссо и Р. Барнум, Инструмент для скрининга молодежи Массачусетса-2: Руководство пользователя и технический отчет , (Вустер, Массачусетс: Медицинский центр Массачусетского университета, 2000).
[8] Хейс, «Руководство по разработке и пересмотру протоколов предотвращения самоубийств», 3.
Использование модели наблюдения и обратной связи для развития лидерства
Каждый день мы используем наши чувства и наблюдательность, чтобы общаться с людьми. Прикосновение, обоняние, зрение, слух и вкус — это мощные способы повседневного понимания и навигации.Мы также используем наши навыки наблюдения, чтобы понять наш мир, чтобы знать, как действовать, действовать, вести себя и приспосабливаться соответственно.
Наши чувства и наблюдательность могут предоставить нам важную информацию, которая поможет нам понять людей, с которыми мы взаимодействуем, и их эмоции. Внимательно наблюдая за вербальными и невербальными сигналами, мы можем обнаружить счастье, гнев и печаль. Мы можем наблюдать даже более тонкие человеческие поступки, такие как страдание, интерес или страсть. Эти же чувства и наблюдательность можно использовать как часть надежной программы развития лидерских качеств для новых и опытных лидеров.
Программы лидерства
Большинство программ лидерства основаны на компетенциях и могут включать в себя все, от занятий до моделирования. По мере того, как бизнес становится более глобальным и конкурентоспособным, человеческий капитал и лидерские качества становятся важными конкурентными преимуществами.
Организации тратят много денег на свои программы лидерства, чтобы добиться лучших результатов. По данным Forbes, расходы на корпоративное обучение в США превысили 70 миллиардов долларов.С. и 130 миллиардов долларов по всему миру. Forbes сообщает, что основной областью расходов по-прежнему является обучение менеджменту и лидерству, и, по прогнозам, они останутся наверху.
Затраты на программирование лидерства включают в себя гонорары приглашенным докладчикам, заработную плату конструкторов учебных материалов для разработки контента, книг, технологий для помощи в администрировании программ, оценки талантов, тренеров и симуляторов (приобретенных или разработанных за счет внутренних ресурсов). Этот неполный список показывает, насколько дорогостоящими могут стать программы лидерства без гарантии достижения целей организации.
Несмотря на то, что у многих программ лидерства всегда хорошие намерения, им не хватает простой и фундаментальной стратегии, которую можно было бы использовать для дальнейшего овладения лидерскими навыками: простого наблюдения и вдумчивой конкретной обратной связи. Этот метод можно использовать в любой повседневной ситуации, запланированной или в данный момент, чтобы углубить и отточить лидерские навыки более быстрыми темпами, чем традиционные методы.
Преимущества наблюдения
Наблюдение за лидером во время его повседневной деятельности позволяет выявить множество ситуаций, факторов стресса и поведения.Наблюдатель может видеть стиль руководства, взаимодействие с людьми и определять навыки, которые требуют практики и оттачивания.
Кроме того, наблюдение может выявить уникальные сильные стороны и опыт лидера. Наблюдатель захочет побудить лидера почаще использовать свои сильные стороны и определить, где они проявляются в новых ситуациях. Наблюдение может выявить энергию, страсть и общую эффективность руководства. Наблюдение и обратная связь могут быть сравнительно недорогими и более доступными инструментами для организаций.Это также может дать некоторые дополнительные преимущества, такие как участие и согласованность руководства.
Планирование наблюдения
При планировании наблюдения наблюдатель должен определить ситуации, которые лучше всего иллюстрируют навыки или знания, требующие развития. Наблюдение может включать наблюдение за собраниями команды, взаимодействием с клиентами, презентациями, переговорами или сложными разговорами. Ключ к успеху — посвятить время и энергию тому, чтобы сосредоточиться на лидере и задействовать все чувства во время наблюдений.
Может быть полезно просмотреть планы и цели развития лидера, данные оценки и любую другую информацию, которая поможет вам осветить мотивацию, стиль и уровень самосознания лидера.
Наблюдение
В зависимости от наблюдаемого навыка методы наблюдения могут быть разными. Например, если лидеру необходимо улучшить свои навыки презентации, вы захотите отметить его выбор слов, громкость голоса, частоту шагов, артикуляцию и присутствие на сцене.Наблюдая за навыками управления изменениями, вы захотите пересмотреть их план изменений и понаблюдать за их способностью справляться с сопротивлением и эффективно передавать сообщения другим.
Чтобы увидеть полную картину, может потребоваться несколько наблюдений. Кроме того, наблюдателю потребуется некоторое время, чтобы проанализировать данные, придать значение информации и выработать обратную связь, которая будет полезной и полезной.
Обратная связь
Возможно, лучший подарок лидерам — это конструктивная обратная связь.Хотя это не всегда желательно или ценится, именно благодаря обратной связи лидеры могут продолжать развивать эффективные навыки и понимать неэффективное или ограничивающее карьеру поведение.
После того, как наблюдатели завершили свои наблюдения, они могут использовать свое сердце и разум для выработки обратной связи, которая может изменить карьеру лидера. Важно, чтобы отзывы были откровенными и содержательными. Обратная связь, в которой говорится, «что я вижу, слышу и чувствую, и как это влияет на людей и бизнес», очень сильна.
Правильные слова, конкретные примеры и четкие ожидания относительно того, что наблюдалось и что необходимо изменить, могут стать отличием лидера, который не будет или не может меняться, и следующей восходящей звездой.
Сила наблюдения и обратной связи Модель
Модель наблюдений и обратной связи уже давно используется в различных областях, где возможности для наблюдения и реализации изменений естественным образом проявляются в повседневных ситуациях. Это по-прежнему эффективная модель, хотя часто недостаточно для развития лидерских качеств.
Наблюдения могут выявить даже незаметное поведение, которое может повысить или ограничить эффективность лидера. Наблюдатель должен уметь давать обратную связь, чтобы делиться жесткими сообщениями. Лидер должен быть открыт для позитивных изменений и готов получить обратную связь. Каждая сторона вкладывает средства в мощную модель коммуникации, которая будет значима для обоих.
Обратная связь должна быть конкретной. Сказать лидеру, что они должны общаться более эффективно, — это слишком широко. Более конкретная задача — попросить их попрактиковаться в устной презентации и дать обратную связь по поводу каденции или выбора слова.Кроме того, время, потраченное на наблюдение и обратную связь, говорит об инвестициях организации в лидера и их готовности обеспечить успех.
И лидер, и наблюдатель должны быть открытыми, уязвимыми и способными к содержательному общению. И оба должны понимать, что результаты не будут легкими или немедленными. Развитие навыков требует поддержки, повторения и практики.
Пример: внедрение на практике
Опытный хирург, имеющий репутацию «скупого на персонал», был рекомендован для обучения.В операционной среде хирург является лидером как хирургической бригады, так и хирургической бригады.
Изначально было сопротивление «обучению», однако было согласие на некоторые исследования и первоначальные оценки. Модель наблюдения и обратной связи сыграла важную роль как в наблюдении за поведением, так и в получении поддержки от хирурга. Наблюдение включало наблюдение за хирургом в операционной, во время посещения пациента и с персоналом в их рабочей среде. Хотя наблюдение в операционной немного необычно, оно выявило поведение, которое необходимо изменить.
Взаимодействие хирурга с персоналом, а также его вербальная и невербальная коммуникация не вызывали всеобщего уважения и носили отрицательный тон. При внимательном наблюдении негативность как в его явном, так и в скрытом поведении была очевидна.
Как только тренер показал воспроизведение того, что наблюдалось, хирург получил ясность в отношении воздействия своего поведения. Со временем, благодаря дополнительным наблюдениям, хирург смог избавиться от неуважительного поведения и начать практиковать новые способы взаимодействия.
Наблюдательность и обратная связь приводят повседневное сознание к тонкому поведению, которое требует доработки. Благодаря многочисленным наблюдениям хирург смог получить непрерывную обратную связь с течением времени и практиковать новое поведение, которое было более уважительным по отношению к членам команды.
Заключение
Организациям нужны лидеры с сильными лидерскими качествами для выполнения сложной работы и достижения видения и целей организации. Развитие лидеров существенно влияет как на чистую прибыль, так и на способность организации привлекать и удерживать лучшие таланты.
Наблюдение за лидерами и предоставление обратной связи — это лишь одна из стратегий, которую организации могут использовать для инвестирования в своих лидеров. Хотя это не быстрая, простая или новая концепция, это инструмент, который, если все сделано правильно, может принести дивиденды вашей организации, руководителям и сотрудникам.
.