Образ человека – . ( ) / .

в значении наречия

[икона]

Морфология: (нет) чего? о́браза, чему? о́бразу, (вижу) что? о́браз, чем? о́бразом, о чём? об о́бразе; мн. что? образа́, (нет) чего? образо́в, чему? образа́м, (вижу) что? образа́, чем? образа́ми, о чём? об образа́х

dic.academic.ru

Образ человека и присущие образу вредные привычки

Человек есть тот, кем он сам себя видит и кем хочет, чтобы его видели другие. Для этого каждый человек формирует в своём сознании свой собственный, можно сказать, личный, определённый им одним образ. Процесс формирования своего личного образа начинается у человека в раннем детстве, как только человек становится способным мечтать, и не прекращается до тех пор, пока эта способность, способность мечтать, не пропадает.

Что влияет на формирование своего образа? Иначе можно спросить, что влияет на мечты человека? Влияние оказывают очень многие факторы. И нет смысла сейчас перечислять, что именно и как влияет на сознание человека, на его отношение к себе, к жизни, к себе в этой жизни и на то, каким быть в этой жизни, каким видеться себе и другим.

Жизнь или смерть, действие или бездействие? Эти вопросы перед современным человеком не стоят. Эти вопросы когда-то действительно задавались человеком самому себе, но это было давно, четыреста лет назад. Сегодня вопрос звучит уже НЕ «Быть или не быть» в смысле жить или умереть, действовать или бездействовать. Сегодня вопрос ставится иначе, а именно «Каким быть и каким действовать?» Для современного человека необходимость жизни бесспорна. Другое дело — каким жить?

Обратите внимание, что вопрос ставится не «Как жить и как действовать?» (с точки зрения качества поступка и его характеристики: порядочно-подло, этично-безнравственно). Вопросы этики, вопросы нравственности и порядочности на сегодняшний день стали слишком субъективны и каждый человек понимает это по-своему. Но вот вопрос «Каким быть?», а иначе говоря «Каким видеться себе и другим?» для современного человека очень важен.

И ещё обратите внимание, для человека, при формировании им своего личного образа (облика), не важен и вопрос «Кем быть?». Личный образ человека — это не профессия, а набор определённых физико-душевно-духовных качеств. Человек формирует в своём сознании некий набор наиболее понравившихся ему качеств и начинает формировать себя под эти самые качества, начинает создавать свой личный образ.

А вот теперь ВНИМАНИЕ! Дело в том, что очень многим образам соответствуют и определённые вредные привычки. Более того, любая вредная привычка, без исключения, является неотъемлемой частью какого-нибудь образа. А некоторые вредные привычки, такие, например, как курение, пьянство и обжорство, являются неотъемлемой частью не просто одного какого-то образа, а множества образов.

Я уже говорил, что причина курения кроется в умственной слабости курильщика. Но если конкретизировать, то выходит, что у человека попросту не хватает ума понять, что тот образ, какой он сам для себя придумал и какому соответствует и вынуждает его курить. То же касается и пьянства, тоже касается и обжорства.

Пытаться избавиться от своей вредной привычки без того, чтобы перестать соответствовать выбранному самим собой образу, неотъемлемой частью которого и является Ваша вредная привычка, невозможно. Человек курит не потому, что пристрастился к никотину и впал в никотиновую зависимость. Человека вынуждает курить фактор куда более существенный — лично выбранный для себя человеком образ. Вот с чем, а вернее с кем, ему приходится иметь дело.

Невозможность, неспособность человека справиться со своей вредной привычкой — это неспособность человека справиться со своим собственным образом, это нежелание человека расставаться с тем образом, который когда-то сам для себя и определил. И дело не в том, что человек хочет, чтобы его видели, например, курящим, нет. Но человек хочет видеть себя сам и хочет, чтобы другие его видели кем-то, кто, к сожалению, не может не курить. Более того, человек может при этом ненавидеть себя, ненавидеть свой образ за то, что он курит или пьянствует, или обжирается, но при этом продолжать курить, пьянствовать, обжираться.

Почему так? Потому что другого образа человек для себя не придумал. Почему не придумал? А кто его знает, почему? Может быть, потому что разучился мечтать. Тогда уже ничто этому человеку не поможет. А может, потому что до сих пор в его мечтах присутствует именно этот образ. Таким людям ещё можно помочь.

Желаю Вам здоровья, любви и творческих успехов. С уважением, Михаил Лекс © 2013

Подпишись и получай новые статьи на Ваш e-mail: Ссылка на Подписку
(По ссылке Вы перейдёте на сервис FeedBurner’s, впишите Ваш e-mail, затем проверьте свою почту, найдите письмо от FeedBurner’s и подтвердите подписку)

Рекомендую почитать ещё по этой теме:

mleks.ru

Образ человека в различных культурах — КиберПедия

В каждую эпоху человек исторически своеобразен – он таков, какова эпоха, которую люди сознательно или бессознательно создают. Вместе с тем от эпохи к эпохе человек сохраняет свои общие черты: способность к труду и мышлению, общественный характер своей жизнедеятельности, взаимодействие с природой, способность к художественному освоению мира, нравственную жизнь и др. Сохраняя эти черты и вместе с тем непрерывно развиваясь, человек остается вечной проблемой для самого себя.

1.АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ В античной философии человек рассматривался, с одной стороны, как органическая часть природы, космоса (с позиций космоцентризма), а с другой – либо как существо, производное от объективного бытия вечных идей и идеальных сущностей, либо как нечто самоценное и первоосновное. Уже представители Милетской школы (6 – 5 вв. до н. э.) высказывали догадки об естественном эволюционном характере возникновения и развития человека. Так, согласно Анаксимандру, первый человек произошел от “животных другого вида”.

Платоновские идеи о человеке исходят из представления о бессмертии души, гармония которой не нарушается благодаря господству в ней разумного нравственного начала. Дальнейшее осмысление проблемы человека в древнегреческой философии мы находим у ученика Платона Аристотеля. Человек представляется Аристотелем как вершина мировой иерархии: он, с одной стороны, внутренне связан с природой, а с другой – противостоит ей, поскольку обладает душой, которая хотя и является “формой тела”, но определяется как разумная, “высшая форма”. Человек как “социальное животное” обнаруживает это свое качество, по Аристотелю, лишь в государстве.

Образ человека, который сложился у античных мыслителей космоцентричен. Античные философы рассматривают человека как часть Космоса, своеобразную Вселенную – “малый космос” – микрокосмос, как аналог и воспроизведение законов макрокосмоса – всей Вселенной. Человек и его душа – это “эхо и символ Вселенной”. Этим подчеркивалось что человеческая душа может быть столь же богатой и неисчерпаемо разнообразной как и Вселенная, которую мы наблюдаем. “Душа, – отмечал Аристотель,- есть в известном смысле все”.

2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. Если античный образ человека космоцентричен, то средневековый – теоцентричен. В средние века в христианской философии человек провозглашался составной частью миропорядка, исходящего от Бога, творением Божьим (идея креационизма). Человек Средневековья не верит в себя, он верит в Бога. Его глаза обращены к потустороннему миру – это для него подлинный, духовный мир. Средневековая культура сформировала в человеке потребность и способность самоанализа, самоотчета в форме религиозных духовных практик – молитвы и исповеди, чем, несомненно, обогатила внутренний мир человеческого бытия.

3. ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ Возрождаются идеалы античной культуры, учение о целостности индивидуального духовно-телесного существования человека и его органической связи с природой. У истоков европейского гуманизма стоят Ф.Петрарка, А.Данте, Леонардо да Винчи, Э.Роттердамский, М.Монтень, Пико делла Мирандола, Т.Кампанелла и ряд других выдающихся мыслителей и ученых, поэтов и художников. Они выступали против духовного засилья церкви, призывали к свободомыслию и исследованию реального человека средствами науки, философии и искусства. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения оказала заметное влияние на формирование прогрессивных философских представлений Нового времени о человеке, его месте в мире и воспитании людей в духе свободного развития всех человеческих качеств, сил и дарований.

4. НОВОЕ ВРЕМЯ Немецкая философия (Бэкон, Гоббс,Локк)- Человек рассматривается ими не только как отдельная личность, но и в качестве деятельного члена общества. Многие из философов этого периода отстаивали мысль о необходимости развития научного знания, способствующего обретению человеком власти над природой. Бэкон «знание-сила». Французские материалисты 18 века рассматривали человека как величайшее творение природы, подчиненное ее законам. Проблематика “человек – природа”, “человеческой природы” проходит через все произведения Ламе.

5. ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ Для философов эпохи Просвещения главной сферой человеческой деятельности становится познание и просвещение как условие пере-устройства мира и общества на разумных началах в соответствии с естест-венной природой человека. Правильно воспитанный и просвещенный человек займет позицию “разумного эгоизма”, принцип которого – живи сам и давай жить другим.

6. НЕМЕЦКАЯ КЛАССИЧКАЯ ФИЛОСОФИЯ В рамках классической немецкой философии сложилась кантовская этика – этика долга, которая поставила под сомнение принцип наслаждения и счастья, и подчинила его принципу человеческого долга. Человек как сознательно-моральное существо должен относится с уважением не только к себе, но и к другим людям.

7. 20 ВЕК Взлеты и трагедии 20 века во многом по-новому заставили задуматься философов над тем, что же такое человек в мире и каков мир человека? Главной проблемой философии стало существование человека, на первый план выдвигается личность, индивидуальность, конфликт личности и общества, жизни и смерти и т.д. человек воплощает и резюмирует в себе все развитие мира, он – вершина эволюции.

cyberpedia.su

Образ человека в искусстве [Тема]

Содержание (план)

Образ человека в первобытном искусстве

см. Первобытное искусство

Наряду с каменными орудиями труда, памятники первобытного искусства являются важнейшим свидетельством того, что древний человек был способен к творчеству, созидал невероятные образы, на­верняка наделенные для него глубоким смыслом. Конечно, прямого значения символов древних изображений нам обнаружить не удаст­ся, но по наскальным рисункам, скульптурам из кости, петроглифам, дошедшим до нас, мы можем судить о том, как представлял самого себя человек той эпохи, что считал существенным и важным.

На смену условным и схематичным изображениям эпохи камня приходят более индивидуализированные образы следующих периодов, свидетельствующие о возрастании субъективности.

Образ человека в портретном жанре

см. Развитие портретного жанра

В портретном жанре фиксируются качества и свойства, ценимые в рамках опреде­ленной культуры, определенного сообщества. Так, искусство стано­вится зеркалом, в котором в обобщенном виде отражаются внешний облик и внутренний мир личности, типичной для своего времени.

Человек в модернизме (19 век — начало 20 века)

Особую картину образа человека создает искусство модернизма, опровергающее сло­жившиеся представления о человеке, заставляющее проникнуть в самые потаенные уголки души, вскрывающее самые отвратительные свойства человеческой натуры.

Романтизм

Очередной поворот к изучению себя произошел, пожалуй, в творчестве романтиков, пытающихся обнаружить в человеке нечто демониче­ское, обрисовать движения его души. Эстетическая программа предшественников новых модернистских движений — роман­тиков и символистов указывала на неоднозначность и двой­ственность человеческой натуры. Подобный опыт намечается в художественной прозе и поэзии, для которых характерен мотив двойничества. Важно то, что человек отныне пытается осмыслить свою тень. Важно также, что он чувствует в себе непроницаемую глубину, интуитивно ощущаемую как истинная суть человека, его подлинность. Человек более не понимает себя, не знает, кто он, не улавливает руководящих им импульсов, словно подчиняется не­преодолимой силе, в нем находящейся. Очень показательна в этом смысле серия портретов душевнобольных, выполненная художни­ком Т. Жерико в парижской клинике Сальпетриера. Это означает, что теперь появился интерес не только к различным проявлениям души, сложным, неоднозначным характерам, но и к аномальным, пограничным психическим состояниям.

Символизм

Живопись

Принципиально неопределимым предстает человек у символи­стов. Он всегда является носителем непостижимой тайны. Его облик содержит нечто большее, не умещающееся в представления о чело­веческом. Его сущность раскрывается то через природные формы («Царевна-Лебедь» или «Пан» М. Врубеля), то надприродные (его же «Демон» или «Циклоп» О. Редона). Любой реальный персонаж в портретах М. Врубеля выглядит так, словно это и не человек вовсе. В героях произведений художника скрыта неведомая тайна, разгадав которую можно приблизиться к пониманию мира. В этом положе­нии символистов чувствуется близость идеям мистических античных учений, считающих человека малой Вселенной, имеющей в себе все части большой Вселенной. Поэтому главная задача при таком под­ходе заключалась в познании самого себя, что было ключом к за­гадкам Космоса в целом.

Поисками скрытой, внутренней сущности отныне будут за­ниматься представители всех творческих направлений модер­низма. Экзистенциальный надлом и растерянность от незнания того, кто ты есть, нашла воплощение в работах П. Гогена. Чего стоит одно только название полотна «Кто мы? Какие мы? Куда мы идем?» Его соратник В. Ван Гог (чье творчество любят рассматривать психологи как продукт неуравновешенного сознания) создает потерянного, оди­нокого героя, который в любой ситуации всегда оказывается наедине с самим собой, отчего испытывает тревогу и тоску. Депрессивные настроения, ощущение внутреннего надлома в работах П. Пикас­со сменяются воодушевлением и восторгом познания сродни па­фосу позитивизма. Пикассо уподобляет себя маленькому ребенку, ломающему игрушку, чтобы узнать, как она устроена. Художник взламывает натуру, чтобы проникнуть в суть. Как беспощадный ис­следователь, он осматривает модель с разных сторон, вспарывает, разрывает на части, отбрасывает несущественное и вновь собирает в единый образ. Особого трагизма при этом художник не испытывает. Для него это закономерный естественно-научный метод.

Литература

Пафос господства над природой и миром в целом и стремление преобразовать человеческую природу, модернизировать ее в соответ­ствии с новыми ритмами жизни, свойственны футуристам во главе с поэтом и писателем Ф. Маринетти. Главный идеолог движения приветствовал наступление новой эпохи, в которой господствует скорость. Он настаивал на создании нового человека в комплекте со всеми запчастями, включая мозг, чтобы можно было в случае неполадки или повреждения заменить нефункционирующий орган на новый. Для футуристического человека было утверждено сле­дующее кредо: «смелость, отвага и бунт, риск, дерзость и неукротимая энергия, наглый напор и мордобой». Программа Ф. Маринетти, изложенная в 1909 г. в опубликованном в Милане «Первом мани­фесте футуризма», пришлась по душе фашистскому режиму. Любое государство мира мечтало бы иметь армию таких идеальных, силь­ных солдат, и, похоже, некоторые правительства реально финансиро­вали эксперименты по улучшению человеческой породы. Заметьте, ум, способности к размышлению не входят в список установленных свойств нового человека.

Образ человека в Новейшее время (20 век)

Современное искусство отражает определенную тенденцию самовосприятия, которую нельзя характеризовать как разруши­тельную, агрессивную и упадочническую. И уж, конечно, опыт модернизма не случаен, это не каприз культивирующих свою ге­ниальность художников-одиночек, отстаивающих собственную уни­кальность. Искусство XX в. с настойчивостью показывает нам, что пришла пора отказаться от прежнего образа человека, поскольку он не соответствует действительности; что необ­ходимо взглянуть на себя с разных ракурсов, пусть даже самых неприглядных. Множественность взглядов хотя и связана с утратой целостности, но необходима, чтобы не проглядеть чего-то важного и существенного, что легко можно упустить в идеализированной и завершенной картине.

В направлениях искусства конца XX века че­ловек оказывается лишенным не только возвышенных устремлений, идеальных черт, но теряет также лицо, облик, то есть, и внешние чело­веческие характеристики. Ирония, свойственная искусству послед­них десятилетий XX в., привносит новый акцент: разобранному на части, фрагментарному человеку вполне уютно, а вовсе не страшно в этом руинизированном мире.

«Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли

В отличие от науки, не ограничивающей себя ни­какими этическими правилами или обязательствами, искусство по­стоянно словно предупреждает нас об опасности исследований над человеком. В литературе постоянно возникает мотив, как из чело­веческого материала изобретатель создает монстра, становящегося опасностью для человечества.

Чудовище доктора Франкенштейна из романа Мэри Шелли — предупреждение о том, как опасны экспе­рименты над человеческой природой. Любые попытки вмешательства в генетический материал, желание ускорить естественное развитие или изменить его с целью получить человека с заданными каче­ствами — это нарушение законов природы, что не может не отраз­иться катастрофически на всем человечестве.

«Собачье сердце» М. Булгакова

Задолго до опытов с клонированием и экспериментов в области генетической инженерии М. Булгаков выразил свое отношение к подобным исследованиям в печальной повести «Собачье сердце». Это литературное произве­дение — не просто пародия на поиски методов омоложения путем пересадки органов от животных человеку, это отчаянный призыв задуматься над тем, что мы творим. Герой повести профессор Преоб­раженский совершает грандиозный прорыв в науке, привив гипофиз человека на собачий мозг и… кается в содеянном. Он подавлен своим открытием, он уверен, что эксперименты над природой никогда не могут завершиться ничем хорошим. Обращаясь к своему ассистенту, доктору Борменталю, профессор говорит: «Вы знаете, какую я работу проделал — уму непостижимо. И вот теперь спрашивается — за­чем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают». На предположение асси­стента, что, может быть, дело в наследственности, и если бы не мозг пьяницы и хама, а нормального человека, то и результат был бы иной, Преображенский горестно отвечает: «Можно привить гипофиз Спинозы или еще какого-нибудь такого лешего и соорудить из собаки чрезвычайно высоко стоящего. Но на какого дьявола, спрашивает­ся. Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабри­ковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно». Невмешательство в законы природы в данном случае провозглашает не писатель, наделенный буйной фантазией, но врач М. Булгаков, и свои идеи он вкладывает в уста литературного персонажа, тоже врача. Преображенский размышляет в диалоге с Борменталем: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподнима­ет завесу! На, получай Шарикова и ешь его с кашей!»

«Ultima thule» Владимира Набокова

Загадка, сокрытая в человеке, может оказаться чудовищной и невыносимой, иметь решение, которое мы не готовы принять. Герой рассказа Владимира Набокова «Ultima thule» Адам Фальтер слу­чайно обнаруживает ответ, но истина о человеке оказывается столь ужасной, что выдержать этого знания ни один человек не может. Сам получивший озарение сходит с ума, а психиатр, которому он поведал открытие, не выдержал и умер на месте от разрыва сердца. Следовало бы ожидать, что истина о мире окажется столь великому­дрой, что сделает из человека Бога. Но в образе Фальтера писатель показывает нам существо, полностью лишившееся человеческих ка­честв: «…Одного взгляда на Фальтера было довольно, чтобы понять, что никаких человеческих чувств, практикуемых в земном быту, от него не дождешься, что любить кого-нибудь, жалеть, даже только самого себя, благоволить к чужой душе и ей сострадать при случае, посильно и привычно служить добру, хотя бы собственной пробы, — всему этому Фальтер совершенно разучился, как разучился здоро­ваться или пользоваться платком».

«Я был в стране Воспоминанья…» Владимира Набокова

Искусство XX в. больше не знает пафоса и упоения величием человека. Имя Человека больше не звучит гордо. Как предполагает писатель В. Набоков, может быть, сама природа нас уберегает от разгадки, пока держит в тайне ответ на задачу Сфинкса. Детское переложение греческого мифа только лишь приближает нас к по­ниманию, что речь идет о человеке. Именно он утром передвигается на четырех конечностях, днем — на двух; вечером — на трех (мла­денчество, зрелость и старость). На самом деле, сущность челове­ка — тайна, которой владеет Сфинкс, не раскрыта и уничтожает тех, кто смеет приблизиться к ее раскрытию. Материал с сайта http://wikiwhat.ru

«Царь Эдип» П. Пазолини

Еще один образ всплывает в этой связи. На этот раз из области кинематографа. У режиссера П. Пазолини в фильме «Царь Эдип» герой при встрече со Сфинксом пытается сбросить чудовище с обрыва, а не ответить на его вопрос. Сфинкс же спрашивает Эдипа: «Расскажи мне свою тайну. Открой, в чем твоя загадка?» Но тот яростно толкает химеру в пропасть, пы­таясь убить существо. И уже падая. Сфинкс произносит: «Напрасно, юноша, бездна, в которую толкаешь меня, — в тебе самом». Пазо­лини, конечно, имел в виду фрейдистские идеи об эдиповом ком­плексе, но то, что он сделал в данном эпизоде, имеет более глубокий символистский смысл. В его интерпретации получается, что Эдип подозревает, что в его судьбе есть какая-то тайна, но знать правду он не желает и убивает последнего, кто может эту правду ему выложить. Сфинкс и есть олицетворение той чудовищной истины, скры­той в глубине подсознания, та химера, постоянно напоминающая о существовании страшного, невыносимого знания о самом себе. Для человека предпочтительнее убить химеру, чем смириться с мыслью, что чудовище — ты сам.

Теория З. Фрейда

Теория З. Фрейда произвела переворот в искусстве. В живописи и литературе возникло течение, превратив­шее учение психоанализа в свою методологию. Пытаясь двигаться к внутреннему, достичь глубин, сюрреалисты вслед за З. Фрейдом представляют человека как существо, чья деятельность мотивирована исключительно подсознательными импульсами. Стараясь добраться до содержаний бессознательного, которые могут обнаруживать себя в сновидениях, фантазиях, бредовых и других состояниях, при кото­рых власть сознания ослаблена, сюрреалисты активно использовали алкоголь и галлюциногенные вещества.

Сальвадор Дали

С. Дали обходился без этих средств и действовал иначе. Он погружался в полудрему, стараясь не заснуть и в то же время не бодрствовать. В таком состоянии он дожидался появления видений, которые потом переносил на полотно. Свой художественный метод он назвал паранойико-критическим, так как сами образы и их происхождение сродни бредовым видениям параноика. Но поскольку Дали словно наблюдал со стороны за свои­ми иллюзиями, не отдаваясь им во власть, то он считал, что может критически к ним относиться. Художник утверждал, что понять эти фантазии и возникшие на их основе произведения не может никто: ни он сам, ни критики от искусства, ни простой зритель. Человек и здесь закрыт для познания. Чудовищные скрытые мысли и влечения, маниакальные идеи и извращенные желания — все это стало темой искусства. Человек больше не может лицемерно скрывать от самого себя тех страстей и пороков, которыми наделен и которые, похоже, есть часть его природы.

• Сравнительные таблицы по искусству древнего мира (образ человека в искусстве)

• Сообщение о человеке 20 века

• Сообщение образ человека в русском искусстве

• Статья по теме образ человека в мифе

• Сообщение о человеке искусстве доклад

• Какой жанр изобразительного искусства наиболее точно харак­теризует человека той или иной эпохи?

• О чем свидетельствуют эксперименты в области портрета в твор­честве художников-модернистов?

• Как современное искусство противостоит рациональ­ности?

• В чем проявление творческой свободы, по мнению сюрреа­листов?

• Какие приемы использовали поэты и живописцы сюрреализ­ма и чего они добивались?

• Можно ли говорить о рациональности методов сюрреализма?

• Расскажите об образной си­стеме произведений С. Дали и технике погружения в бессознательное.

• В каком виде искусства возможно соз­дать целостный образ человека?

wikiwhat.ru

Урок изобразительного искусства «Образ человека – главная тема искусства»

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

Цели: познакомить с изображением человека в искусстве разных эпох, с историей возникновения портрета; развить понимание того, что в портретном изображении должен выражаться характер человека, его внутренний мир; формировать умение находить красоту, гармонию, прекрасное во внутреннем и внешнем облике человека; активизировать познавательный интерес к окружающему миру и интерес к процессу обучения.

Оборудование: репродукции картин с изображением портретов разных эпох; репродукции картины Леонардо да Винчи “Джоконда”; Рембрандт Харменс ван Рейн; Илья Ефимович Репин “Торжественное заседание Государственного совета”.

Словарь: портрет.

Ход урока

1. Организационный момент.

Приветствие.

Учитель.

Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит… —

написал Александр Сергеевич Пушкин, увидев свой портрет, написанный Орестом Адамовичем Кипренским. Поэт, без сомнения, походил на себя: то же вытянутое лицо, те же курчавые волосы и живые глаза, бакенбарды, обрамляющие четкие и тонкие черты. Но куда же подевались присущие ему озорство и ирония? Перед Пушкиным предстал величественный мудрец, немного усталый и печальный. Таким увидел поэта художник. Именно таким, через сто семьдесят лет, представляем Пушкина и мы.

2. Изучение нового материала.

Тема нашего урока “Портрет”.

Жанр, посвященный изображению человека или группы людей, называется портретом. Само слово “портрет” произошло от латинского слова. Его можно перевести как “извлечение сущности”, т.е. выявление внутреннего содержания. Нарисовать его похоже – не единственная и далеко не главная задача портретиста. От него требуется передать также внутренний мир, душевное состояние человека, его положение в обществе. И, что самое важное, портретист должен выразить свое личное отношение к модели (так называют изображаемого человека). Художник имеет право на собственный взгляд, даже если портретируемый представляет себя иначе.

“Из истории возникновения портрета”

Искусство портрета родилось несколько тысяч лет назад. Самые ранние из сохранившихся произведений этого жанра – гигантские скульптурные изображения древнеегипетских правителей фараонов, высеченных из камня. Тысячи рабов трудились над их изготовлением. Эти огромные статуи должны были вознести фараонов на недосягаемую высоту, уподобить их богам.

Были в Древнем Египте скульптурные изображения и поменьше. Например, сделанные в мастерской скульптора Тутмеса портреты фараона Эхнатона, царицы Нефертити и их шестерых дочерей. Перед нами предстают обычные человеческие лица, но выполненные настолько мастерски, что с трудом верится в их нынешний “возраст” — три с половиной тысячи лет!

Жанр скульптурного портрета достиг совершенства в Древней Греции, где так высоко ценили человеческую личность. Моделями для скульпторов служили философы, поэты, политики, имевшие заслуги перед страной. Поэтому художник, изображая конкретного человека, вместе с тем создавал и образ идеального гражданина.

В истории искусства жанр портрета не только никогда не угасал, но, напротив, процветал во все времена – в первую очередь потому, что всегда находились заказчики.

В Древнем Риме ими были знатные горожане и члены их семей. Теперь мы можем многое узнать о том, как они одевались в те далекие времена, какие прически и украшения носили – насколько точно и правдиво работали римские скульпторы.

Наряду с обычным развивался и аллегорический (иносказательный) портрет. В Древнем Египте фараоны изображались в виде бога Осириса, царицы – богини Исиды. В Древней Греции царя Александра Македонского представляли в образе сказочного героя Геракла, облаченного в львиную шкуру и с палицей в руках. А в Древнем Риме императору придавали облик верховного божества Юпитера.

Жанр живописного портрета сложился позднее, в эпоху Возрождения. Тогда портрет стали разделять на парадный и камерный.

Парадный портрет изображает человека в момент его торжества. Об этом красноречиво говорит весь его вид: пышная одежда со знаками отличия и украшениями, вычурная горделивая поза. Кажется, что модель откровенно позирует художнику.

Полная противоположность парадному – камерный портрет. Само название говорит о том, что он предназначен не для парадных залов, а для небольших помещений (слово “камера” означает на латыни “комната”). Камерный портрет вводит нас во внутренний мир человека, часто неизвестного. Поза модели непринужденна. Создает впечатление, что портретируемый даже не подозревает о том, что его рисуют.

Своего величайшего расцвета портретная живопись достигла в 17 веке. Из этой эпохи дошли до нас образы господ и крестьян, детей и стариков, королей и шутов… Невероятно, но все это людское разнообразие воплотил в своем творчестве испанский художник – Диего Веласкес.

Долгие годы он был живописцем при дворе испанских королей. Его парадные портреты очень торжественны и пышны. Они представляют королевскую семью и придворную знать во всем их внешнем великолепии: изысканные костюмы из бархата и парчи, усыпанные драгоценностями и расшитые золотом и кружевами, способны поразить самое богатое воображение.

Но позы моделей слишком напоминают позы манекенов, а за показной роскошью не видно человеческой души.

Эти картины художник писал на заказ, а для себя рисовал королевских шутов. Уродцы, над которыми окружающие постоянно издевались, вызывали у Веласкеса глубокое сострадание и сочувствие, что отчетливо видно по многочисленным портретам.

Художник открыл для нас, что за скромной одеждой и физическими недостатками скрывались внутренняя красота и благородство этих людей.

Блестящим мастером камерного портрета был голландский художник Рембрандт Харменс ванн Рейн. Созданные им образы пронизаны самыми разными чувствами: радостью, грустью, глубокой задумчивостью, усталостью, достоинством, любопытством. Модели Рембранта словно говорят с нами. Мы ясно слышим каждую их историю, “рассказанную” движениями глаз, красноречивыми жестами рук, выразительной осанкой… Великий Рембрандт писал автопортреты на протяжении всей своей жизни. Их насчитывается около ста, и по ним мы сегодня можем проследить его сложную судьбу.

В Россию жанр портрета пришел только в 18 веке вместе с европейскими художниками, приглашенными Петром Первым. Сначала на портретах, называвшихся тогда “парсунами” или “персонами”, изображали самого царя и его приближенных.

Позднее, в первой половине 19 века, главной моделью становится герой, романтическая личность. Отечественная война 1812 года выдвинула на первый план людей активных, решительных. Именно таким предстает перед нами написанный кистью Кипренского гусарский полковник Е.В. Давыдов: ярко – красный парадный мундир, твердый взгляд, уверенная поза.

Во второй половине 19 века романтизм уступает место реализму, а парадный портрет – камерному.

Большую роль в этом сыграли передвижники. Так сокращенно называли себя члены Товарищества передвижных выставок. Его вдохновителем был блестящий портретист Иван Николаевич Крамской.

“Торжественное заседание Государственного Совета” вмещает в себя восемьдесят одну модель, и все написаны с портретным сходством.

Беседа по картине Леонардо да Винчи “Джоконда”.

Учитель. Из всего огромного количества портретов в мире есть один, о котором знает практически каждый человек на земле, но хранящий даже по прошествии многих лет, свою загадку. Как вы думаете, что это за портрет?

Джоконда!

Почему этот портрет Леонардо да Винчи до сих пор поражает людей? Почему загадку этой картины пытается разгадать каждый, кто смотрит на портрет, но она так и остается неразгаданной?

(Сообщение ученика).

3. Задачи стоящие перед художником.

Художник должен уметь изображать человека в различных положениях, в движении. В человеке самое главное, самое выразительное – это его внешний облик и лицо. Поэтому художник начинает изучать человека с рисования головы.

Необходимо изучить анатомию, что является

Портрет – это художественный образ человека. В нем должна ощущаться конкретная личность с присущими ей, и только ей, особенностями внешности, психологии, нравственного облика. Главное передать сущность портретируемого.

4. Практическая работа.

Задание: Выполнить рисунок на свободную тему.

5. Подведение итогов урока.

Список используемой литературы.

1. Энциклопедический словарь юного художника. Составитель Н.И. Платонова, В.Д. Синюков. – М.: Педагогика, 1983. — 416 с., илл.

2. Диккинс Р. Маккаферти Я. Как научиться рисовать лица. Перевод с английского Н. Веденеевой. — М.: ООО “Издательство РОСМЭН-ПРЕСС”, 2002. – 64, 64 с.

3. И.Г. Мосин. Рисование. Виды и жанры. ООО – “У – Фактория”, 1999 г.

urok.1sept.ru

Понятие «образ человека». Историчность и изменчивость «образа человека» в истории культуры — Многомерность человеческого бытия и сущности человека

Указанная тема лекции предполагает, в первую очередь, рассмотрение социокультурных особенностей человеческого в истории культуры. Но «образ человека» должно восприниматься, кроме того, как самостоятельный теоретический принцип в рамках философской антропологии. Конечно же, это не отрицает самой возможности сущностного анализа человека, позволяя нам только говорить о проблеме «образа человека» как самостоятельной философско-антропологическую проблему антропологии. Что же именно включает в себя «образ человека» и какие вопросы должны быть для нас первоочередными?

Безусловно, существующий в культуре образ человека воплощает в себе определенные стереотипы поведения, привычки, взгляды, которые воспринимаются человеком как определенные самоочевидность а иногда и как невозможность других представлений о человеке. Собственно, поэтому изменчивость образа человека не означает самого осознания изменчивости и текучести человеческого: порой мы сталкиваемся в истории культуры с возражениями и критикой представлений о человеке предыдущих эпох и убеждением о неизменность и абсолютную истинность существующих в настоящем представлений. Именно это и дает возможность нам утверждать, что образ человека не является сознательной, рациональной моделью того, чем является человек.

И кроме этого, образ человека содержит в себе определенные стремления, социальные, политические и, безусловно, личностные представления о том, какой человек должен быть; то есть речь идет о определенный ценностный идеал человеческого. Даже несоответствие повседневного человеческого существования и идеальных представлений о человеческом бытии позволяет нам говорить о господствующие в культуре ценности, что является также несомненным составляющей «образа человека». Наконец, важным для нас является еще один аспект понятия «образ человека». Исследователь из философской антропологии Морис Фридмен не случайно отмечал в свое время: парадокс человеческого образа в том, что он является одновременно универсальным и уникальным, но универсальность его может быть распахнуты для нас только через неповторимость: в отличие от любого статичного идеала, образ всегда соотнесен неповторимой ответом относительно конкретного момента, к тому же ответом, которая не может быть предусмотрена или же повторена. Именно поэтому мы можем воспринимать образ человека как часть личностного в человеке, не забывая также о том, что человеческая личность формируется всегда в диалоге с другими, а также в диалоге с уже господствующим в куль туре образу человеческого.

Перечисленные выше вопросы анализа образа человека лишь частично определяют существующие проблемы. Исследователи из философской антропологии неоднократно отмечали, что сложность подобного анализа не только в том, что образ человеческого не может быть окончательно определен в рамках конкретных культур и требует постоянного самораскрытие; изменчивость существующего в культуре сразу усложняет и разнообразит возможности самого анализа. Примером могут служить довольно своеобразные тенденции исследования образа человека в философской культуре XX века: в частности, в неофрейдизмі, структуралізмі и постструктуралізмі была принята точка зрения, что образ человека содержит в себе не только определенные нормы, но и отклонения от нормы; такая соразмерность между нормой и возможным отклонением исторически подвижна и определяет не только наши представления о человеке, но и методы анализа.

Важным представляется также то обстоятельство, что указанные конститутивные моменты образа человека (существующие культурные стереотипы, самосознание человеком неповторимости и особенности человеческого, господствующие в культуре идеалы и др.) дают основание с уверенностью говорить об изменчивости человеческого. Гораздо сложнее определить культурные эпохи, в частности хронологические границы этих эпох. Господствующий в сознании образ человеческого всегда значительно более консервативен, чем научные, метафизические, художественные и т. п. представления культуры. Именно поэтому кризис метафизического и научного знания отчасти словно сосуществовала со стабильными и менее подверженными изменениям мировоззренческими представлениями, в частности видением человеческой сущности.

na-uroke.in.ua

Теологический образ Бога и психологический образ человека

Теологический образ Бога и психологический образ человека

Исследования по истории и психологии религии доказывают, что образ Бога меняется в ходе развития как отдельного человека, так и всего человечества, в соответствии со степенью его зрелости. И сегодня «культы божеств» не исчезли полностью среди представителей цивилизованных народов. Фромм писал, что если бы была возможность сделать наш «духовный рентгеновский снимок», то мы очень удивились бы, обнаружив среди наших современников приверженцев каннибализма, тотемизма и других архаических «-измов» (Fromm, Suzuki, de Martino, 1972).

Дуалистическое восприятие мира позволяет нам мыслить и описывать Бога лишь как понятие или образ, и на этот божественный образ мы проецируем самих себя. Если из-за невротических искажений самость расщеплена, то же происходит и с образом Бога, в соответствии с тем, на какой стадии развития находится личность. Функе писал, что образ Бога так же односторонен, как Самость конкретного человека (Funke, 1993). Мы взаимодействуем лишь с одной «половиной» образа Бога, другая же вытеснена. По мере созревания Самости происходит постоянный пересмотр и дальнейшее развитие образа Бога; при нормальном развитии степень влияния детско-родительских отношений на представления о себе и о Боге становится все меньше, пока на определенном этапе экзистенциально-трансперсонального развития эти представления полностью не потеряют свою структуру, чтобы стать мистическими переживаниями Бога, себя и Космоса, плавно переходящими из одного в другое.

Изменение образа Бога свидетельствует о том, что речь идет об отражении нас самих, о конструкте, метафоре, которая помогает приблизиться к «единому, не имеющему имени». При ближайшем рассмотрении оказывается, что наш образ Бога создан «по нашему подобию» образом человека – греческие философы предполагали, что бог лягушек, если бы он существовал, был бы божественной лягушкой.

Однако было бы редукционизмом сводить религию «лишь» к образу Бога и к инфантильным фиксациям; напротив, религию можно понимать как живое внутреннее переживание, возникающее по ту сторону догм и метафор.

Если мы приходим к тому, что образ Бога в теологии и образ человека в психологии суть аналогичные конструкты, которые, более того, идентичны или имеют общие корни, то конфликты между двумя дисциплинами и фундаменталистская претензия на истинность каждой из них теряют свою основу. Была также предпринята небесспорная попытка различить эти области знания по принципу, что одна имеет дело с «внутренним миром», а другая – с «надмирными» процессами и феноменами (Wyss, 1991). Однако такое искусственное разделение действительности не имеет смысла, потому что не имеет отношения к природе исследуемого, а лишь отражает расщепляющее и расщепленное мышление исследователя (Vogt, 1992).

Мы можем предположить, что основой взаимного недоверия являются взаимообратные проекции – «соринки в чужом глазу» и «бревна в своем», – выявляющие латентные сомнения в собственных догмах. Если бы обе стороны были в состоянии осознать вымышленный характер их конструктов, то упреки в психологизме со стороны теологии и упреки в иллюзорном характере религии со стороны психологии стали бы безосновательными; тогда этот раскол мог бы быть преодолен. Споры о границах и соперничество двух дисциплин за право эксклюзивной компетентности в вопросах о душе были бы прекращены. После этого мог бы начаться конструктивный диалог с целью прояснить ключевые задачи каждой дисциплины в их служении страдающим людям. Ведь обе дисциплины имеют отношение к кризису смысла современного человека, его дезориентированности, «экзистенциальной неприкаянности и безродности» (Wyss, 1991), обе опираются на способность человека возродить переживания нуминозного и трансцендентного в своей душе.

В настоящее время напряженность в отношениях между психотерапией и религией значительно уменьшилась. Раньше же они варьировали от крайностей неприкрытого отвержения или благосклонной толерантности до умеренной позиции уважительно-безразличной отчужденности. Как бы то ни было, противоположную сторону видели принципиально иной и отделенной непреодолимой пропастью. Например, можно вспомнить слова Ясперса: «Где говорит великий человек – Августин или Паскаль, психологии следует умолкнуть» (Benedetti, 1969). Сходного мнения придерживался и Франкл: «Для логотерапии религия может быть темой исследования, но не отправным пунктом… Измерение, в котором оказывается религиозный человек, является… высшим и можно сказать, более объемлющим, чем то, в котором разворачивается психотерапия» (Kolbe, 1996, S. 224).

На самом деле, сегодня новое мировоззрение и новое сознание создают совершенно другую ситуацию для когда-то единых, а затем долгое время конфликтовавших родственных сфер. С обеих сторон звучат голоса тех, кто больше не видит принципиальных различий между ними. В психологии, наряду с группой, открыто отвергающей религию, и теми, кто, наоборот, относится к ней терпимо и благосклонно, кто с почтением умолкает, как Ясперс, или явно дистанцируется, как Франкл и Бенедетти, появилась и третья группа – духовно ориентированных психологов, которые открыто задают «вопрос Гретхен»: «Как ты относишься к религии?» – и духовность больше не является для них табуированной темой для обсуждения, а становится составной частью психотерапевтической работы. Они больше не хотят «бессильно передавать» (Петцольд) в ведение духовенства вопросы религии и осмысленности жизни, а принимают вызов и сотрудничают с ним, соприкасаясь в вопросах ответственного поиска смысла и жизненных ориентиров. Об этом ведут речь, например, в некоторых направлениях трансперсональной психологии. Такие мыслители-теологи, как Древерманн, Ранер, Кюнг, выступают за то, чтобы были преодолены разделяющие барьеры и догмы. Для них междисциплинарный подход является естественным, они убеждены, что сам «предмет» их интереса, душа человека, «не делает различий между религией и психологией» (Хиллман). В контексте новой парадигмы идеологические границы оказываются конструктами без подлинного содержания. Общей является направленность на экзистенциальную беду, на жизненную необходимость человека восстановить целостность и веру в спасение души. Сегодня мы видим общее стремление учиться друг у друга, не впадая при этом в полемику, обесценивание и разрушительное стремление к разделению. Общая для них тема и задача – исцеление и спасение как переживание «темной середины», где Самость и божественное слиты воедино.

Следующая глава >

psy.wikireading.ru