308 лет со дня рождения Жан-Жака Руссо
308 лет со дня рождения Жан-Жака Руссо
«Сама по себе жизнь ничего не значит; цена ее зависит от ее употребления», «Жить – это не значит дышать, это значит действовать», «Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь» — эти высказывания принадлежат французскому философу Жан-Жаку Руссо.
Добрый день, уважаемые наши читатели! Кому сейчас придет в голову читать философские трактаты двухсотлетней давности весом с кирпич? Зачастую ключ к таким произведениям можно подобрать через личность автора. Вот, к примеру, сочинения Жан-Жака Руссо обстоятельны, многословны, его вклад в наследие цивилизации несомненен, но его личность гораздо любопытнее! Пришло время узнать, о чем думал, мечтал, писал известнейший просветитель XVIII века. Сегодня, 28 июня, со дня рождения 
Жан-Жак Руссо (1712 – 1778) оказал большое влияние на развитие философии, социологии, педагогики, разработал теорию прямой демократии – формы правления народа государством, которая по сей день применяется в Швейцарии. Кроме того, он был музыковедом, композитором и ботаником.
Руссо называют основоположником романтизма в философской науке. Некоторые исследователи считают, что он в некоторой степени спровоцировал Великую французскую революцию. Кстати, в переводе со старофранцузского «руссо» означает «рыжий».
Руссо совершал поступки для своего века, мягко говоря, эпатажные: он не носил жабо и париков, был известен пристрастием к одежде из грубого сукна, грубостью и резкими выходками по отношению к своим друзьям-аристократам.
Когда Руссо исполнилось 13 лет, его отдали обучаться ремеслу.
Он был учеником клерка, затем учеником гравера, но эти занятия ему не пришлись по душе, и поэтому с 16 лет Жан-Жак отправился скитаться по проселочным дорогам Швейцарии, Франции и Италии. Ему удалось совместить странствия с самообразованием и самосовершенствованием: в эти годы он осваивал естественные и общественные науки, искусство и литературу.
Руссо всегда пользовался бешеным успехом у дам. Благодаря женской протекции он получил престижную должность во французском посольстве в Венеции. Однако не сработался с начальством и долго на этом посту не задержался. Биографы отмечают, что Руссо не был карьеристом и слава ему не только была не нужна, но и тяготила его. Кроме того, после отца осталось наследство, так что в деньгах он не нуждался.
Вершиной творчества Руссо явились романы «Юлия, или Новая Элоиза» (1761) и «Эмиль, или О воспитании» (1762).
Первый роман написан в модной тогда форме переписки и состоит из 163 писем. Мы с вами, пожалуй, осилим такое с трудом, а вот пушкинская Татьяна им зачитывалась. Чем же потрясла читателей эта новая Элоиза? Ранее европейская литература не выводила главного героя богатым духовно и эмоционально, предпочитая знатность, героизм и материальное богатство. Новой и шокирующей была главная идея Руссо: «Не слушайте общество! Следуйте зову природы! Любите взаимно и будьте счастливы!».
Что касается «Эмиля…», то Руссо, как талантливый пиарщик, прикрыл художественной формой конечный продукт – свое видение идеального воспитания. Несмотря на то, что в романе Руссо учил, как правильно воспитывать ребенка, сам он в воспитании своих детей не участвовал. Более того, его дети были помещены в воспитательные дома, чтобы не стать, как говорил Руссо, такими же искателями приключений, как он сам.
Между прочим, нынешние методики воспитания детей во многом основываются на «Эмиле…». Так, взамен репрессивному методу воспитания ребенка Руссо еще тогда предложил применять ласку и поощрения. Философ учил, что нельзя заставлять ребенка механически заучивать сухие факты, гораздо проще будет объяснять ему на живых примерах, что даст возможность восприятия новых знаний. Руссо считал, что главная цель педагогики – не исправление личности под существующие общественные нормы, а развитие имеющихся у человека талантов.
А вот к религии отношение автора было, мягко говоря, прохладное. Доктрина Руссо о «религии сердца» и внутреннем содержании возмутила церковников и аристократов. Роман был приговорен к показательному публичному сожжению на площади Парижа, автор был вынужден бежать от судебного дела, возбужденного церковью. Тираж амстердамского издательства также был сожжен, затем роман «казнили» в Женеве.
Римский папа Клемент XIII предал анафеме автора. Екатерина Вторая запретила ввоз романа в Россию специальным указом.
Проживая в Англии, у философа и друга Дэвида Юма, Руссо напишет свою «Исповедь» – поразительные мемуары, беспощадно откровенные, ставшие предтечей психологической прозы будущего.
Руссо был очень одарен от природы. В качестве хобби знаменитый француз коллекционировал растения и музицировал на спинете – прародителе фортепиано. Примечательно, что Руссо разработал собственную систему записи нот с помощью цифр, но она не была принята на государственном уровне. Получив музыкальное образование, он писал сочинения по теории музыки и создавал музыкальные произведения. Впоследствии Руссо уничтожил все свои сочинения: арии, дуэты, хоры, оперы, пощадив лишь оперу «Деревенский колдун».
Сочинения Руссо широко известны в России с XVIII века.
Среди его наиболее ярких почитателей – Михайло Ломоносов, Николай Карамзин, Лев Толстой. А
Руссо стал, пожалуй, самым выдающимся философом своей эпохи, его жизнь актуальна и сегодня, так как он, по сути, является бессмертным вдохновителем всего прогрессивного и гуманистического.
Литературные произведения Жан-Жака Руссо есть в читальном зале Центральной городской библиотеки и в электронной библиотеки «ЛитРес». За бесплатным доступом обращайтесь в личный кабинет на сайте ЦБС: https://cbs-angarsk.ru/personal/.
Материал подготовила Лариса Тихонова
Центральная городская библиотека Ангарска
Парадокс о Жан‑Жаке Руссо
Мы привычно причисляем Жан-Жака Руссо к кругу французских просветителей, забывая, однако, что вообще-то родом он был из Женевы, с парижскими энциклопедистами решительно разошелся, а своей прижизненной славой в первую очередь был обязан единственному написанному им роману, а не философским трактатам.
И тем не менее для формирования современной европейской культуры он сделал не меньше, чем Вольтер или Дидро. Об этих и других парадоксах, переполнявших жизнь и творчество этого удивительного человека, со дня рождения которого минуло ровно 310 лет, специально для «Горького» рассказывает Наталья Пахсарьян.
Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Жан-Жак Руссо (1712—1778) отмечен безусловным разнообразием дарований и разносторонностью творчества: его называют политическим и религиозным философом, теоретиком педагогики, музыковедом и композитором, романистом, одним из первых автобиографов, предшественником антропологии и родоначальником социологии.
Одновременно он представляет собой чрезвычайно противоречивую фигуру. Незаурядный философ-просветитель, Руссо занимает особое место в ряду других мыслителей Просвещения: если Монтескье, Вольтер, Дидро размышляли о том, как с помощью образования, воспитания людей улучшить наличную цивилизацию, то Руссо не принимал ее целиком, уповая на «естественного человека», живущего в согласии с природой, в своей наивности и необразованности сохраняющего нравственную чистоту. Вопрос, поставленный Дижонской академией, «Содействовало ли возрождение наук и художеств очищению нравов», нашел у прибывшего в Париж женевца решительно отрицательный ответ: он видел в этих достижениях цивилизации только обман. Тем не менее жизнь и творчество Руссо неотрывны от Просвещения, лишний раз демонстрируя несводимость этого феномена к статическим идеям, разделяемым всеми членами этого движения.
Пройдя через стадию восхищенного интереса к французским просветителям, Руссо довольно быстро разочаровался в их теориях и стал создавать свою систему взглядов.
Споры и ссоры Жан-Жака со вчерашними кумирами как будто подкрепляют традиционное представление критиков о том, что если Вольтер и Дидро демонстрируют ум и способность к рассуждениям, то в Руссо можно найти едва ли не одни только чувство и воображение. В автобиографической «Исповеди» (1765–1770), посмертно опубликованной в 1782–1789 годах, сам автор утверждал, что чувствовать он «начал прежде, чем мыслить», и всячески подчеркивал свою особую, индивидуальную, острую чувствительность. Не случайно этот автобиографический роман, показывающий, по словам самого автора, «человека во всей правде его природы», проложил путь исповедально-психологической прозе романтизма.
Стоит вспомнить, однако, ироническую реплику современного исследователя Бернара Гюйона: «Я открыл, что Руссо был умен». Действительно, не умей Жан-Жак рассуждать, он не создал бы своих философско-политических трактатов, главный из которых — «Общественный договор» (1762) — посвящен проблеме разумного построения гражданского общества.
Некоторые положения этого трактата были во время Французской революции 1789–1794 годов включены в «Декларацию прав человека и гражданина», а революционеры Сен-Жюст и Марат читали перед толпой народа отрывки из него. Не будь в этом трактате рационалистического фундамента, обосновывающего необходимость политического и экономического равенства граждан, он не позволил бы считать Руссо «первым в истории человечества фактическим демократом» (Тамара Длугач). Рассматривая «естественное состояние» как желанный идеал, философ предлагал народам составлять такой договор, который бы позволял каждому человеку вновь обрести целостность и чистоту своей натуры, изначально дарованные ему природой, быть свободным и счастливым и который был бы одновременно результатом общей воли народа. Развивая учение Руссо, Владимир Библер писал: «Извечно и демократично только то современное общество, которое сохраняет в своих корнях демократическое право своих граждан заново, исходно, изначально порождать и договорно закреплять свои собственные правовые структуры».
Способом достижения такого гражданского состояния Руссо видел воспитание, трактуя его иначе, чем просветители-энциклопедисты: воспитание должно устранять пагубное влияние жизни в суетном и испорченном цивилизацией обществе, оно должно проходить вдали от искусственной культуры. Чувственная восприимчивость, данная ребенку от природы, позволит ему узнать об окружающем мире больше и лучше, чем он узнал бы из книг, которые его принуждают читать, и из абстрактных наук, которыми родители пытаются заменить практический опыт. Программу такого свободного «естественного воспитания» писатель изложил в трактате «Эмиль, или О воспитании» (1762). Это произведение возмутило французский парламент, приговоривший книгу к сожжению, а ее автора — к тюремному заключению, от какового Руссо спасли решение уехать из Парижа и благосклонность посланных за ним судебных приставов, не задержавших его в дороге. И этот же трактат не только был взят на вооружение современными философу семьями, которые стали уделять больше внимания прогулкам детей на свежем воздухе и начали следить за тем, чтобы матери вскармливали детей своим молоком, а не отдавали их кормилицам.
Но он же еще оказал огромное влияние на развитие последующей педагогической мысли. Парадоксальным образом сам Руссо не воспитывал собственных пятерых детей, раздав их по приютам. Это, однако, не повлияло на авторитет «Ньютона в области морали» (Кант): он положил начало широкому идейно-философскому движению «руссоизма» и сделал популярным миф о «добродетельном дикаре».
Философ и педагог, Руссо претендовал и на то, чтобы его воспринимали как профессионального композитора и музыковеда. В молодости он приехал в Париж, чтобы предложить музыкальному сообществу собственную систему нотной записи; к тридцати годам сочинил несколько композиций; ему были поручены статьи о музыке в «Энциклопедии наук, искусств и ремесел» Дидро и Д’Аламбера; он вступил в полемику с самым знаменитым композитором Франции XVIII века — Жан-Филиппом Рамо, отстаивая более важную роль мелодии, чем гармонии; он, наконец, сочинил музыку и либретто оперы «Деревенский колдун», которая пользовалась успехом у современников.
Любопытно, что те же Сен-Жюст и Марат были не только поклонниками общественно-политических идей Руссо, но и исполняли арии из этой оперы.
Конечно, квинтэссенцией читательского успеха была книга «Юлия, или Новая Элоиза»: до 1800 года ее успели переиздать 72 раза, на нее было опубликовано невиданное доселе число откликов в периодической печати, она вызвала огромную волну писем читателей автору, в библиотеках не хватало экземпляров для всех желающих, а влиятельный немецкий философ Иммануил Кант, известный своим строгим соблюдением распорядка дня, единственный раз в жизни пропустил послеобеденную прогулку, зачитавшись этим романом. Причем в январе 1761 года, когда «Новая Элоиза» вышла из печати, Руссо было уже почти 50 лет, но его известность до той поры была достаточно скромной: ни «Эмиль», ни «Общественный договор» еще не были им написаны. Впрочем, известный критик XIX века Эмиль Фаге считал, что эти будущие сочинения Руссо тоже суть романы: «Общественный договор», например, — это роман об идеальном обществе, «Рассуждение о неравенстве» — роман о человеческой натуре и т.
п. Но в данном случае обнаружение «романического» компонента в трактатах Руссо было для критика аргументом, позволяющим снизить ценность его политико-социальной рефлексии. На самом же деле для Руссо, жаждущего не сухого убеждения читателей, а их своего рода «соблазнения» (как выразилась филолог Кристина Амман) ходом писательской мысли, это «романическое» важно в качестве способа увлечь аудиторию и предоставить ей интересное, но одновременно полезное чтение.
И все же приход философа к сочинению романа довольно парадоксален: критик искусственности, он должен был бы чуждаться жанра, имеющего репутацию чрезмерно условного и неправдоподобного. Правда, и юношеское, и взрослое чтение Руссо было насыщено романической прозой XVII века. Увлечение писателя пасторальным романом д’Юрфе «Астрея» констатирует Бернарден де Сен-Пьер, которому Жан-Жак, прочитавший это произведение дважды, советует тоже прочесть его внимательно и неторопливо. В текстах Руссо ученые обнаруживают частые упоминания галантно-героического романа Ла Кальпренеда «Кассандра», в «Исповеди» он сам пишет о связи сюжета «Новой Элоизы» с романом мадам де Лафайет «Принцесса Клевская» (признание принцессы Клевской своему мужу в любви к герцогу Немурскому близко признанию Юлии господину де Вольмару в своей любви к Сен-Пре).
Но сочинители эпохи Просвещения, захваченные желанием натурализации письма, не случайно избегали причисления их произведений к романам: этот идеализирующий жанр вышел из моды.
Чувствуя некоторую неловкость за обращение к подобному роду письма, Жан-Жак определил себя в «Исповеди» как «романиста поневоле», внезапно охваченного «поэтическим безумием»: пережив драматическую любовную историю на вилле «Эрмитаж» (отчасти отразившуюся в сюжете «Новой Элоизы»), а затем обосновавшись в имении графа Люксембургского, он собирался целиком посвятить себя философским сочинениям, но вместо этого начал писать историю в письмах «двух любовников, живущих в маленьком городке у подножия Альп». Можно сказать, что подобным подзаголовком автор формирует у читателей ожидание любовного романа, а затем не то чтобы обманывает, но превосходит подобное ожидание: он не стремится к тому, чтобы его роман воспринимали только как чувствительную историю любви, ему важна читательская рефлексия над серьезными общественными проблемами.
Так, хотя Руссо очевидно вызывает ассоциацию с трагической историей любви теолога XII века Пьера Абеляра и его ученицы Элоизы, актуализированной переведенной на французский язык поэмой Александра Поупа, он при этом вводит в сюжет проблему социального неравенства: Сен-Пре, учитель Юлии, — разночинец, тогда как она — дворянка, и это становится дополнительным препятствием к соединению влюбленных. Письма, которыми герои обмениваются в разлуке, демонстрируют не только нюансы любовных чувств, но и содержат описание пороков городской жизни, с которыми сталкивается Сен-Пре в своем путешествии. Вообще, в романе Руссо, стиль и интонации которого отличаются от стиля его трактатов, можно, тем не менее, найти сходство с их проблематикой: Фабрис Мулен, например, полагает, что если в «Общественном договоре» речь идет об изменении условий политического существования, а в «Эмиле» — о трансформации принципов воспитания и образования, то в «Новой Элоизе» автор ставит вопрос об изменении человеческих отношений, основанных на сексуальном желании.
Чувство у Руссо насыщается здесь моральной ценностью и не вступает в конфликт с разумом, а действует совместно с ним, возвышая человека. Тем самым роман одновременно и связан с идеалистической концепцией «высокой» любви, представленной в «Астрее», и трансформирует ее. Руссо нравилось читать любовные романы барокко, но он не подражал им, как не подражал и «отцу эпистолярного романа» Сэмюэлу Ричардсону, создав собственный тип романного нарратива в письмах.
Писатель, как известно, запрещал целомудренным девушкам читать «Новую Элоизу», но в то же время представлял своими идеальными читателями супругов: «Мне приятно воображать, как супружеская пара, читая этот сборник писем, почерпнет в нем новое мужество для того, чтобы сообща нести бремя своих трудов и стремление сделать их полезными. Неужели, увидев в этой книге картину семейного счастья, они не почувствуют, что их собственный союз становится теснее и крепче?». Появление Сен-Пре в Кларане в качестве учителя детей Юлии и Вольмара вносит в роман и педагогическую проблематику.
А рассказ о том, как господин де Вольмар управляет своим хозяйством в Кларане, протягивает нить к экономическим идеям Руссо, которые он излагает в своих трактатах. Романист ставит задачу «показать зажиточным людям, что и в сельской жизни и в земледелии есть свои радости… почтенный человек, который пожелал бы удалиться со всем своим семейством в деревню и занять место своего арендатора, мог бы вести там жизнь столь же приятную, как и среди городских развлечений…».
Кроме того, Руссо размышляет в романе о сути религиозного чувства, о вере и неверии, о принципе толерантности. Сам писатель, воспитанный в кальвинистской Женеве, на определенном этапе своей жизни перешел в католичество, затем отказался от этого, но не стал и последовательным протестантом, а утвердил для себя на основе «разума, чувства и ностальгии» «религию сердца». Эта форма верования не требовала посредников между индивидуумом и божеством, она была основана на «внутреннем свете», по выражению самого писателя, и, пожалуй, была и не совсем религией, и не совсем философией.
В романе автор задавался вопросом о пользе канонической формы религии для общества, о ее границах и функциях. При том что, как и Вольтер, Руссо был резко настроен против атеизма, он не добивается в романе радикализма своих трактатов, старается смягчить противостояние философов и верующих. Писатель выступает за толерантность и, хотя, по его мнению, отсутствие веры опасно для общества, рисует атеиста господина де Вольмара отнюдь не черными красками, превращая его в добродетельного персонажа. Заглавная героиня-христианка, искренне верующая, с одной стороны, разоблачает религиозную нетерпимость, которая лишает верующих всякого сочувствия к инакомыслящим, доброты, а с другой — не может смириться с неверием своего супруга, ощущает своего рода моральное превосходство над ним. А господин де Вольмар оказывается последовательным в своей толерантности: он не только не пытается отвратить Юлию от религии, с пониманием принимает ее набожность, но и не отталкивает Сен-Пре, в любви к которому призналась ему жена.
Он соглашается жить с учителем в своем имении и доверяет ему воспитание своих детей. Посредством таких парадоксальных нюансов в характерах персонажей Руссо приглашает читателей к раздумьям над предложенными проблемами, растворенными в лирико-поэтической интонации романа, но ясно ощутимыми в нем. Текст «Новой Элоизы» оказывается не механическим соединением философских рассуждений с романической интригой, а воплощением духа ищущего истины автора, одновременно чувствительного сентименталиста и человека, остающегося «философом и в самом чувстве» (Поль Бенишу). В этой недогматичности мысли, способности обсуждать возникающие вопросы, а не давать на них однозначные ответы, сомневаться, предполагать, искать сентименталист Жан-Жак Руссо, столь яростно споривший с Дидро и Вольтером, парадоксальным образом оказывается на одной позиции с ними и продолжает дело Просвещения.
Лучшие книги о Жан-Жаке Руссо
Как вы впервые заинтересовались Руссо?
Два эпизода, когда я был подростком, были важными.
Ваш первый выбор — биография Руссо.
Это однотомная биография Лео Дамроша. Написано довольно дерзко, очень читабельно. Есть и другие биографии Руссо, некоторые из них весьма академичны: например, трехтомная биография Мориса Крэнстона. Руссо был биографом самого себя, автобиографом. Самым известным из его автобиографических произведений является «9».
Итак, Руссо рассказал историю своей жизни, но Дамрош очень хорошо рассказывает ее по-английски. У него также есть некоторые размышления о правдивости собственных автобиографических сочинений Руссо, что является интересным аспектом книги Дамроша. В целом он находит, что Руссо был вполне правдив. Конечно, в истории, рассказываемой Руссо о себе, есть элементы самообмана или даже паранойи, но в том, что касается правды о фактах и внешних событиях своей жизни, он, кажется, был с нами вполне честен.
У Руссо была интересная и разнообразная жизнь. Он не был известен как философ большую часть своей жизни.
Верно. Руссо родился в 1712 году, но на самом деле не привлекал внимания общественности до 1750-х годов, когда он был среднего возраста — возможно, даже позднего среднего возраста, если говорить о 18 веке.
До этого времени он был слугой, странствующим музыкантом и учителем музыки. Он был секретарем французского посла в Венеции. Он делал все, что угодно, но прославился как интеллектуал только в более позднем возрасте.
И тогда он был более известен как писатель, чем как философ, не так ли?
Впервые он стал известен после выступления «Беседы о науке и искусстве» , которое стало его ответом на конкурс, организованный Академией Дижона. Чуть позже он стал писателем. Примерно в то же время он написал оперу. Его большим достижением как романиста была «Жюли
К тому времени он считался довольно опасным мыслителем.
В 1762 году он опубликовал Эмиль , а также Общественный договор . Обе эти книги завели его довольно глубоко из-за его неортодоксальных взглядов на религию. Проблемы у него были не столько из-за политики, сколько из-за религии.
Ему пришлось бежать из Франции, где он находился в розыске. Он искал убежища в Швейцарии и, в конце концов, под опекой Дэвида Хьюма добрался до Англии, а затем до Стаффордшира, где провел большую часть года. Там его психическое здоровье начало значительно ухудшаться. Он думал, что против него строились серьезные заговоры, и что, в частности, Дэвид Хьюм хотел его достать. Этого не было. Однако Дамрош показывает, что для Руссо не было совершенно иррациональным подозрение Юма, потому что люди, близкие к Юму, такие как Гораций Уолпол, высмеивали Руссо в прессе.
Психическое здоровье Руссо ухудшилось, пока он был в Англии. Как сложилась его жизнь после этого?
Он вернулся во Францию. Хотя формально он все еще находился в розыске, там все успокоилось. Затем произошли две вещи. Во-первых, он поссорился с властями Женевы, гражданином которой он был, и которые осудили его работу. Это не особенно хорошо сработало. Некоторые горожане хотели прийти ему на помощь, но к тому времени он потерял интерес.
В этом споре он высказал мнения, несколько противоречащие демократическому Руссо, о котором мы часто думаем сегодня. Во-вторых, в более позднем возрасте он написал различные важные работы, часто по заказам людей из-за границы, например, его республиканские сочинения о Польше и Корсике. Но в основном на более поздних этапах своей жизни он зарабатывал деньги копированием музыки. Он вел немного затворнический образ жизни.
«Ему удавалось раздражать и отталкивать людей, которые были его друзьями, или породил о них различные фантазии».
Великим автобиографическим сочинением в конце его жизни является Мечты одинокого ходока . Это начинается с того, что он говорит: «Итак, вот я один на земле, у меня нет ни брата, ни соседа, ни друга, ни общества, кроме самого себя: самого общительного и любящего человека». -знание. Ему удавалось раздражать и отталкивать людей, которые были его друзьями, или породил о них различные фантазии. Между прочим, это прекрасная книга, пожалуй, самая элегическая его книга.
Но этот отрывок действительно показывает удивительное непонимание того, кем он был. Он говорит: «Здесь я один на земле», но его спутница, Тереза Левассер, стоит на заднем плане. Литературные круги эпохи Просвещения высмеивали ее, потому что она не принадлежала к нужному социальному классу, но была верна ему до конца.
Учитывая его выдающееся положение среди мыслителей эпохи Просвещения, неудивительно, что существует множество биографий Руссо. Почему вы выбрали именно Damrosch?
Он дает всесторонний взгляд на творчество Руссо в одном томе, он очень доступен для широкого читателя и на английском языке. Есть и другие биографии, очень хорошие и научные, но довольно сухие. Если вам нужно общее введение в Руссо и его жизнь, биографию, которая также дает критический взгляд на его собственные попытки написать историю своей жизни, я думаю, что это лучший выбор.
Второй вариант — «Чтение Руссо в ядерный век» Грейс Рузвельт.
Эта книга вышла в 1990 году в США, как раз в конце холодной войны.
Это исследование вклада Руссо в теорию международных отношений. Это книга, которая не получила должного внимания. Одна из самых примечательных вещей в этом заключается в том, что Грейс Рузвельт — работая над этой темой и просматривая сохранившиеся тексты — поняла, что один из самых важных фрагментов, которые у нас были, был на самом деле беспорядком. У Руссо есть текст, который занимает какое-то промежуточное положение между Беседа о неравенстве и Общественный договор . Руссо закончил «Общественный договор », сказав, что собирается продолжить и написать о международных отношениях. Итак, текст называется Состояние войны: принципы права войны . Поскольку он существовал до того, как Грейс Рузвельт приступила к работе, он не имел никакого смысла, казалось, он прыгал повсюду. Тому была очень простая причина: предыдущие редакторы переставили страницы в неправильном порядке.
«Казалось, он прыгал повсюду. Причина была очень проста: предыдущие редакторы получили страницы в неправильном порядке».
Грейс Рузвельт посетила музеи Швейцарии, где хранятся некоторые рукописи Руссо, и заметила очень простую вещь. В конце каждой страницы было слово, и это слово индексировалось до слова, которое должно следовать на следующей странице. Почему-то предыдущие редакторы этого не заметили. Что изначально насторожило ее в том, что текст был в неправильном порядке, так это тот факт, что Руссо очень хорошо открывает строки. «Человек рождается свободным, но всюду находится в цепях» — пример этого из Общественный договор , или уже процитированная мною строка из Мечты одинокого странника «Вот я один на Земле…». В The State of War громкая декларация в опубликованном тогда издании находилась на второй или третьей странице. Она подумала: «Этого не может быть, ведь текст должен начинаться именно так?» — и реконструировала его. С тех пор он был снова реконструирован группой ученых во Франции под руководством Бруно Бернарди. Они выпустили новое издание, в которое вошли некоторые дополнительные материалы, и немного изменили его заказ.
Но на самом деле заслуга в повторном открытии текста Руссо в ХХ веке принадлежит Грейс Рузвельт. Это было потрясающее открытие, которое она сделала.
Почему она назвала его Читая Руссо в ядерный век?
Она интересовалась, имеют ли сочинения Руссо о мире и войне и его участие в сочинениях аббата де Сен-Пьера о вечном мире отношение к затруднительному положению, в котором мы оказались во время холодной войны, к противостоянию между Востоком и Запада и возможно ли, чтобы человеческое общество в целом управлялось мирными институтами. Ее проект заключался в том, чтобы увидеть, может ли Руссо внести вклад в современное понимание войны и мира.
Как насчет твоей третьей книги?
Я выбрал N.J.H. Книга Дента Руссо: введение в его психологическую, социальную и политическую теорию (1989). Причина, по которой я выбрал эту книгу, заключается в том, что, когда она вышла, она предложила реконструкцию моральной психологии Руссо, которая оказала огромное влияние, в том числе на таких людей, как Джон Ролз, и на других политических философов, таких как Джошуа Коэн.
Я думаю, правильно будет сказать, что большинство политических философов в англоязычном мире в основном восприняли идеи Ника Дента о amour propre , amour de soi и pitié , эти основные руссоистские понятия, и действуйте с ними. Именно Ник Дент произвел революцию в том, как мы сегодня думаем о моральной психологии Руссо.
Во франкоязычном мире были писатели, которые в какой-то мере освещали подобную тему — Жан Старобинский, например, во Франции писал о моральной психологии Руссо. Однако ортодоксальность в англоязычном мире заключалась в том, что Руссо видел amour propre , это социальное чувство себялюбия как чисто отрицательной и ядовитой идеи. Многих писателей привлекало примитивистское чувство Руссо, что идеалом для него был бы своего рода регресс к первобытному состоянию человечества. Многие люди на протяжении многих лет читали Руссо именно так. Дент думал, что они неправильно поняли Руссо. Хотя amour propre , правда, обычно является чем-то ядовитым, негативным и деструктивным, она может иметь и положительную сторону, и она может соответствовать требованию, инстинкту, импульсу искать уважения и признания со стороны других.
люди. Оно очень тесно связано с представлениями о справедливости и равенстве.
Значит, amour propre не всегда эгоистичное себялюбие, может быть связано с гражданской добродетелью?
Можно связать с гражданской добродетелью, да. Руссо видит, что у нас есть два пути, которыми мы можем реализовать и удовлетворить нашу потребность в социальной любви к себе. Один из них — через личные отношения: если нам посчастливилось найти любовные отношения с кем-то, кто любит нас за нас самих, то это может удовлетворить эту жажду признания. Другой путь — это путь социальный и политический, так что если мы можем жить вместе с другими людьми в справедливом обществе в отношениях равенства, то мы можем наслаждаться жизнью, в которой наши сограждане ценят нас ради нас самих, и где мы оказываем им такое же уважение, какое хотим, чтобы они оказывали нам. Эти отношения равенства и взаимности необходимы для нетоксичной версии 9.0005 собственноручная любовь .
В последние годы философы вновь проявляют интерес к моральной психологии, но долгое время эта тема не была популярной.
Это считалось чем-то отличным от философии.
Да, интерес к моральной теории 18 века возродился. Вы можете найти много параллелей с работами Руссо, например, в книге Адама Смита «Теория нравственных чувств» и в его идее беспристрастного зрителя. Он может рассказать целую историю, которая интересным образом отличается от истории Руссо, о том, как люди приходят к зрелой моральной психологии. Но у Канта вы также найдете идеи о моральной психологии: многие руссоистские идеи о равенстве и уважении присутствуют в кантовской философии, хотя официально они депсихологизированы, потому что кантовская философия целиком посвящена «разуму», а не аффекту и чувству. Но некоторые из тех же понятий существуют и имеют генеалогию Руссо.
Давайте перейдем к вашему четвертому варианту.
Это сборник эссе Роберта Воклера, одного из ведущих исследователей Руссо 20-го века. Его посмертно отредактировал Брайан Гарстон, а предисловие написал Кристофер Брук, в котором жизнь и работа Воклера рассматриваются в контексте.
Я счел важным, чтобы, если мы собираемся рассматривать пять книг о Руссо, Воклер был представлен. В каком-то смысле досадно, что Воклер так и не опубликовал большой книги о Руссо. Скорее, он опубликовал много эссе и короткую книгу для OUP в их серии «Мастера прошлого». Но на протяжении всей своей карьеры, когда большинство людей считало его человеком, лучше всех знавшим о Руссо, он опубликовал множество разрозненных эссе на определенные темы.
Одно эссе из книги, о котором я хотел бы особо упомянуть, вышло в 1978 году в специальном издании Daedalus к 200-летию со дня смерти Руссо. Она называется «Совершенные обезьяны в декадентских культурах: новый взгляд на антропологию Руссо». В статье Воклер рассматривает один отрывок, в частности, из «Рассуждения о происхождении неравенства» Руссо . В нем у Руссо есть несколько увлекательных рассуждений о приматологии и о том, принадлежим ли мы к тому же виду, что и орангутаны. Руссо указывает, что есть только один способ выяснить это и что было бы аморально пробовать его.
«Озарение заключалось в том, что человек по своей природе добр, а общество делает его злым».
В эссе есть много увлекательных деталей истории идей. В том, что говорит Руссо, есть и парадоксальный аспект. Когда он описывает поведение действительно примитивных людей в Неравенстве , он описывает их как бродящих в одиночестве по лесу, время от времени встречающихся для спаривания и так далее. При этом он описывает набор моделей поведения, которые на самом деле соответствуют поведению только одного крупного вида обезьян, а именно орангутана. Поэтому, когда он говорит о том, связаны ли мы с орангутанами — являемся ли мы представителями того же вида, что и они, — он обсуждает их поведение и наше первоначальное поведение, и похоже, что то, что он говорит, может быть научно точным. На самом деле, существа, к которым он, или, скорее, французские ученые того времени, имел доступ и которых он, вероятно, описывает и называет «орангутан», были шимпанзе или, возможно, бонобо, которые очень общительны как животные.
разновидность.
Меня завораживает мысль, что Руссо мог наблюдать человекообразных обезьян. Есть ли доказательства этого?
Не думаю, что он видел живые экземпляры. Воклер рассказывает нам, как люди привозили из Африки трупы обезьян. Руссо, должно быть, полагался на рассказы исследователей и на то, что писали о них ученые люди в Париже, препарировавшие обезьян. Это были его источники.
Конечно, спорно, давал ли Руссо полунаучный взгляд на эволюцию человека в Рассуждение о неравенстве , или же он делал что-то, что не претендует на истинное объяснение происхождения человеческого вида, а скорее исследует происхождение определенных понятий — понятий равенства и неравенства — не сообщая нам правдивая история, но дающая нам своего рода концептуальную реконструкцию.
В политической философии существует традиция такого рода концептуальной реконструкции. Томас Гоббс, например, в « Левиафане », по крайней мере в некоторых прочтениях, дает нам гипотетический отчет о том, какой была бы жизнь в естественном состоянии, а не исторический отчет о том, какой она была на самом деле.
Верно. Философы давно этим занимаются. Это можно найти у Гоббса, у Локка, даже у Платона.
Интересно видеть, как Руссо работает антропологом, а также философом и психологом. Он принимал участие во многих аспектах интеллектуальных исследований.
Да. Он утверждал, что все его зрелые сочинения связаны между собой одним прозрением, прозрением, которое звучит просто, но на самом деле довольно сложно и неясно. Озарение, которое, по его словам, пришло к нему в озарении, когда он шел в Венсенский замок, где был заключен в тюрьму его друг Дидро, состоит в том, что человек добр по своей природе, а общество делает его злым. Якобы это пришло к нему, когда он прочитал газету, в которой говорилось о конкурсе, который привел к Беседа о науках и искусствах . И он утверждал, что это понимание объединило его вклад в целый ряд различных дисциплин. Безусловно, она занимает центральное место в его основных произведениях.
Похоже, Руссо был пессимистом в отношении человечества.
Кажется, он считал, что существует естественный идеальный образ жизни, от которого мы отпали.
Звучит, конечно, так, но Руссо не думает, что мы можем вернуться назад. В некоторых работах он предполагает, что были более ранние периоды существования, когда различные импульсы находились в лучшем равновесии, чем сейчас. Но даже те более ранние фазы существования — а мы уже прошли период, когда люди бродили в одиночестве по лесу, — уже являются стадиями, когда люди имеют определенную степень самосознания, когда они осознают, как они выглядят. в глазах других людей, где понятия тщеславия и гордыни уже существуют в человеческом роде и где есть определенная доля конфликта.
Вы говорили о ведущей идее Руссо о природной доброте человечества и о том, как общество до некоторой степени испортило ее. Однако фундаментальным в этой естественной ситуации является отсутствие иерархии. Существует естественное равенство, а любая иерархия навязывается обществом. Но сам он жил в очень иерархическом обществе, особенно когда был во Франции…
Верно.
Руссо думает, что есть известная доля естественного неравенства между людьми, но это естественное неравенство довольно мало. Это правда, что некоторые люди умнее других, а некоторые сильнее других. Но эти естественные различия между людьми не лежат в основе и не объясняют виды неравенства и иерархий, которые мы обнаруживаем в человеческом обществе. Скорее, он думает, что это неравенство было порождено соглашением, соглашением. Когда я говорю «созданный по соглашению», это уже предполагает своего рода общественный договор. Но некоторые из этих соглашений заключаются без полного осознания людьми того, на что они соглашаются.
«Естественные различия между людьми не лежат в основе и не объясняют виды неравенства и иерархий, которые мы обнаруживаем в человеческом обществе».
Неравенство, которое мы обнаруживаем в современном обществе, основано на наших убеждениях, наших ожиданиях, наших соглашениях, на том, с чем мы готовы мириться в других людях. Руссо не обязательно был враждебен ко всем этим неравенствам, но он считал, что неравенства по традиции должны работать на благо всех.
Неравенство, которое мы на самом деле обнаруживаем в обществе, — разница между одним процентом и многими — не есть условное неравенство, которое можно оправдать, апеллируя к всеобщей выгоде. Очевидно, есть много людей, которые находятся в самом низу этих иерархий, которые теряют самоуважение, у которых нет достаточных средств, чтобы прокормить себя, одеться и так далее.
Это плавно ведет к вашему последнему выбору книги, «Критика неравенства Руссо» Фредерика Нойхаузера. Почему вы выбрали эту книгу?
Это недавняя книга: она вышла в 2015 году. Это попытка реконструировать аргументацию второго дискурса, Рассуждения о неравенстве .
Для своего времени это была довольно радикальная книга.
Да, очень радикальная книга для своего времени. Как и «Рассуждение о науке и искусстве » , это тоже была попытка откликнуться на приз. Академия Дижона объявила конкурс, и Руссо снова вошел. На этот раз он не выиграл. Это, чем больше работа, тем оригинальнее работа, получил только второе место.
Я уверен, что Руссо был разочарован этим. Это гораздо более интересная работа, хотя и довольно сложная для понимания. Он дает нам предположительную историю человечества с самого раннего времени, предположительно, до современности. Кончается тем, что мы попадаем в кошмар попытки жить в глазах других людей, в кошмаре конкуренции, тщеславия, гордыни, публичного зрелища, всего того, с чем мы знакомы из современной жизни. Руссо спрашивает, как мы сюда попали.
Одна из интересных особенностей книги Нойхаузера заключается в том, что он серьезно относится к заявлению Руссо о том, что на самом деле он не пытается реконструировать человеческую историю как таковую. Скорее, он исследует предпосылки идей неравенства и иерархии, а также то, что делает неравенство возможным. Он использует идею гипотетической истории, чтобы попытаться сделать некоторые из этих идей живыми, попытаться провести различие между тем, что естественно для человеческого рода, и тем, что искусственно. Он читает Руссо не как историк-любитель.
Для Нойхаузера Руссо пытается произвести генеалогию в той же манере, что и Ницше, намного позже, со своими Генеалогия морали .
Есть ли какие-либо доказательства в поддержку идеи о том, что это гипотетическая история, кроме того факта, что она не может быть правдой?
Руссо фактически говорит в самом начале Рассуждения о происхождении неравенства , что было бы невозможно узнать правду о том, что представляет собой эта история. Все, что мы можем сделать, это прочитать эту историю в природе современных людей и задаться вопросом, как мы туда попали. Но изначальная человеческая природа, которая лежит в нашем далеком прошлом, затемнена. У него есть эта идея, эта картина статуи: статуя может изображать нашу изначальную человеческую природу, но она была размыта морем, ветром. Его черты уже не различимы.
Мы живем в эпоху, когда самые разные люди пытаются реконструировать гипотетические истории о том, что произошло в плейстоцене, не обязательно признавая, что они гипотетичны.
Это правда, но сегодня у нас есть доступ к археологическим инструментам, которых не было у Руссо. Так что мы можем довольно много заниматься сравнительной антропологией. Мы знаем о теории эволюции путем естественного отбора, мы можем изучить сходство между нами и другими видами приматов и спросить, какие характеристики могли быть у наших ближайших общих предков. Мы можем делать все это, Руссо не мог.
Получить еженедельный информационный бюллетень Five Books
Подзаголовок выбранной вами книги — «Реконструкция второго дискурса». Возможно, автор пытается представить книгу Руссо в лучшем свете? Интерпретировать так, чтобы это имело смысл для нас сейчас?
Да, думаю, правильно. Он пытается сделать ее доступной и актуальной для людей, знакомых с ее потомками, современной эгалитарной либеральной философией, особенно с философией таких людей, как Джон Ролз и Элизабет Андерсон, с ее представлениями об относительном неравенстве. Они имеют отношение к творчеству Руссо.
Нойхаузер пытается объяснить людям, более знакомым с современной литературой по политической философии, какое место в ней занимает сочинение Руссо.
В качестве причинного катализатора письма или в качестве чего-то, что соответствует его структуре?
Оба, в некотором смысле. Я думаю, это правда, что произведение Джона Ролза не могло быть создано без Руссо как предшественника. Если вы прочтете «Теорию справедливости» , если вы прочтете «Общественный договор» , если вы прочтете, что сам Ролз сказал о моральной психологии, вы увидите всевозможные параллели с работами Руссо. Причинно-следственная связь, безусловно, есть. Что делает Нойхаузер, так это позволяет современным политическим философам читать Руссо в связи с современной традицией политической философии, а также наряду с нефилософскими работами о равенстве, такими как работа Томаса Пикетти9.0005 Капитал в двадцать первом веке.
Если бы вам пришлось порекомендовать одну книгу Руссо тому, кто никогда ничего его не читал, какую бы вы выбрали?
Рассуждение о происхождении неравенства было бы хорошим началом.
Это не слишком долго, и это часто является плюсом для современного читателя. А еще в ней такой рог изобилия разных идей: много пассажей, которые захватывают воображение. Помимо орангутангов, в нем есть контраст между жизнью кариба — жителя Карибского моря — и современного министра, история зарождающегося неравенства и гражданской войны и того, как верховенство закона может на самом деле укрепить неравенство между богатыми. и бедных, в нем есть отрывки о взаимосвязи между технологией и прогрессом, которые предвещают работу таких людей, как Маркс, и его идеи об историческом материализме. Все это есть за очень короткий промежуток времени. Так что, хотя это во многих отношениях запутанная работа — и иногда трудно понять, какими должны быть аргументы — это такая работа, которая может заставить вас думать в самых разных направлениях, пока вы ее читаете. Это очень богато.
Что важно в Руссо? Почему мы должны заботиться о нем и его делах сегодня?
Руссо изменил наше понимание многих аспектов жизни.
Три или четыре года назад французский журнал Le Nouvel Observateur выпустил специальный выпуск о Руссо, и на обложке он сделал следующие заявления о Руссо: он изобрел ребенка, природу, равенство, демократию и культ себя. Это большие претензии для Руссо, но они не совсем безумны. Он изменил то, как мы думаем обо всех этих вещах: о нашей собственной субъективности, о политике, о равенстве. По масштабу вклада и влияния на западную интеллектуальную культуру Руссо — крупная фигура. Он все еще крупная фигура, спустя более 300 лет после своего рождения.
Five Books стремится постоянно обновлять свои книжные рекомендации и интервью. Если вы даете интервью и хотели бы обновить свой выбор книг (или хотя бы просто то, что вы о них говорите), пожалуйста, напишите нам по адресу [email protected]
Служба поддержки Five Books
Производство интервью Five Books обходится дорого. Если вам понравилось это интервью, пожалуйста, поддержите нас, пожертвовав небольшую сумму.
Произведения Жан-Жака Руссо: «Общественный договор», «Исповедь», «Эмиль» и другие очерки Жан-Жака Руссо
Перейти к рейтингам и рецензиямОценить эту книгу
Жан-Жак Руссо
Оценить эту книгу
Это собрание философа-просветителя Жан-Жака Руссо включает его самые влиятельные работы: ОБЩЕСТВЕННЫЙ КОНТРАКТ, ИСПОВЕЩЕНИЯ, ЭМИЛЯ, а также несколько других интересных эссе: ДИСКУРС ПО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ, НЕРАВЕНСТВО СРЕДИ МУЖЧИН, СООБРАЖЕНИЯ ДЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА ПОЛЬШИ и КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПРОЕКТ ДЛЯ КОРСИКИ.
Руссо был крупным швейцарским философом, писателем и композитором эпохи Просвещения восемнадцатого века, чья политическая философия повлияла на Французскую революцию и развитие современной политической и образовательной мысли.
Эта электронная книга не защищена DRM и включает активное оглавление.
1079 страниц, Kindle Edition
Опубликовано 11 июня 2009 г.
Об авторе
Жан-Жак Руссо остается важной фигурой в истории философии как моральной, так и политической. психологии и из-за его влияния на более поздних мыслителей. Собственный взгляд Руссо на философию и философов был категорически отрицательным, рассматривая философов как апостериорных рационализаторов личных интересов, как апологетов различных форм тирании и как играющих роль в отчуждении современного человека от естественного импульса человечества к состраданию. . Забота, которая доминирует в работах Руссо, состоит в том, чтобы найти способ сохранить человеческую свободу в мире, где люди все больше зависят друг от друга в удовлетворении своих потребностей. Эта забота имеет два измерения: материальное и психологическое, из которых последнее имеет большее значение. В современном мире люди начинают черпать самоощущение себя из мнения других, факт, который Руссо считает разрушительным для свободы и разрушительным для индивидуальной подлинности.
В своей зрелой работе он принципиально исследует два пути к достижению и защите свободы: первый — политический, направленный на построение политических институтов, обеспечивающих сосуществование свободных и равноправных граждан в сообществе, где они сами являются суверенными; второй – это проект развития и образования детей, который способствует самостоятельности и предотвращает развитие наиболее деструктивных форм личного интереса. Однако, хотя Руссо верит в сосуществование людей в отношениях равенства и свободы, он последовательно и чрезвычайно пессимистично настроен в отношении того, что человечество вырвется из антиутопии отчуждения, угнетения и несвободы. Помимо своего вклада в философию, Руссо был активным композитором и теоретиком музыки, пионером современной автобиографии, писателем и ботаником. Оценка Руссо чудес природы и его акцент на важности чувств и эмоций сделали его важным влиянием и предшественником романтического движения. В очень значительной степени интересы и заботы, которыми отмечены его философские работы, также влияют на эти другие виды деятельности, и вклад Руссо в якобы нефилософские области часто служит для освещения его философских взглядов и аргументов.