Осязание обоняние чувства: Органы чувств — что это, определение и ответ

Содержание

Обостряются ли чувства человека, если он теряет одно из них

Каждый из нас хоть раз слышал, что теряя одно чувство, например, зрение, другие только обостряются! Но так ли это?

Unsplash

Миф или научный факт?

Люди обладают пятью основными чувствами: зрение, обоняние, вкус, осязание и слух. Каждое из них обрабатывается в мозге, поэтому чтобы понять, что же происходит при потере одного из чувств, нам нужно заглянуть в наш «главный компьютер».

Строение мозга

Человеческий мозг традиционно делится на шесть основных областей: лобную, теменную, затылочную, височную, а также лимбическую доли и островковую долю. Слух и обоняние контролируются височной долей, в то время как зрением управляет затылочная доля (зрительная кора). Вкус тесно связан с обонянием, и на него также влияют обонятельные нервы, в то время как осязание обычно обнаруживается и обрабатывается теменной долей. Другие отделы мозга также влияют на наши чувства, такие как обработка визуальных сигналов (височная доля) и регистрация боли от прикосновения (островковая доля).

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Чаще всего люди теряют слух или зрение. Конечно, можно потерять чувства вкуса, обоняния и осязания, но это встречается гораздо реже.

Человеческий мозг, по сути, является компьютером, поэтому мы можем легко говорить о нем с точки зрения вычислительной мощности. Например, если вы потеряете зрение, мозг будет полагаться на другие источники информации, чтобы понять окружающий мир. Исследование 2005 года показало, что когда зрительная кора не функционирует, она уменьшится в размерах, в то время как другие области мозга (слуховая кора и области, отвечающие за память и обоняние) на самом деле становятся больше!

Но влияет ли рост коры на само чувство?

Мозг распределяет энергию очень точно. Если ваша зрительная кора не работает, он не отправляет к ней вычислительные мощности, а передает их слуху и осязанию. Это действительно помогает слепым людям полагаться на свои другие чувства. Например, они часто используют технику, которая издает тихие щелкающие звуки, которые с помощью эхо рассказывают об окружающем мире. Этот метод эхолокации может даже позволить людям определять конкретные объекты и нормально ходить, не натыкаясь на стены или препятствия.

Обостренное чувство слуха позволяет мозгу различать эхо, которое возвращается после этих щелчков. Людям, которые полагаются на зрение, это кажется невозможным, но это так. Сканирование мозга слепых людей, которые используют такую технику, показывает, что звуки обрабатываются не только слуховой корой, но и в затылочной доле (зрительная кора), несмотря на то, что они не могут «видеть».

Исследования показали, что подобное происходит и с глухими, хотя было обнаружено, что мозг этих людей использует слуховую кору для обработки сенсорных и визуальных стимулов. Несмотря на то, что человек больше не может слышать, слуховая часть мозга по-прежнему полезна в качестве «компьютерного» компонента, поэтому она передает свою вычислительную мощность другим органам чувств, усиливая их измеримым образом!

А что насчет обоняния, вкуса и осязания?

Дело в том, что обонятельные нервы — единственные известные части нервной системы, которые восстанавливаются после повреждения, поэтому мозг не тратит много энергии на переключение, если эти чувства повреждены. То есть он не пытается компенсировать потерю, ведь он понимает, что это чувство восстановится.

А осязание в принципе очень трудно потерять! Однако, слепые люди часто говорят о том, что их ощущения от прикосновений улучшаются. Например, они очень тонко ощущают изменения в температуре у окон и дверей, поэтому легко их избегают.

Почему чувств на самом деле не пять? • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсАнтропология чувствАудиолекцииМатериалы

Стыд, температура, проприоцепция, ноцицепция и другие чувства, не входящие в классическую пятерку

Автор Мария Пироговская

Мы все знаем, что чувств у нас пять. Откуда мы это знаем? Из здравого смысла или из обыденного языка, который подсказывает нам выражение «шестое чувство» — то есть чувство, которого нет. Кто-то знает из похода в Эрмитаж с его малыми голландцами, на чьих картинах аллегорически изображаются зрение, слух, обоняние, осязание и вкус.

А кто-то читал Аристотеля: в трактате «О душе» он рассуждал об ощущениях, которые отличают животных и людей от остального живого мира. Первое отличие заключается в чувстве осязания; еще одной, особой формой осязания является вкус; со вкусом сходно обоняние — оно опосредовано водой или воздухом; наконец, зрение и слух трактуются как возможность воспринимать цвета и звуки. Для Аристотеля зрение — самое важное из чувств, поскольку оно делает возможной фантазию и тем самым отделяет ощущение от мышления, то есть животную душу от человеческой. Так пять чувств стали осмысляться иерархически: наверху — зрение и слух, то есть интеллектуальные высшие чувства; внизу — животные чувства: вкус, обоняние и осязание.

Еще вроде бы говорят о шестом чувстве. И еще есть чувство голода. А равновесие (его еще называют проприоцепцией) — это чувство или нет? А болевой порог? А ощущение температуры? Картина оказывается весьма запутанной. Получается, что, помимо канонических пяти чувств, о которых известно всем, есть еще какие-то, знания о которых принадлежат специалистам: медикам, неврологам и так далее.

Допустим, вы пришли в поликлинику к терапевту и начинаете ему рассказывать, чтó и где у вас болит, ноет, жжет и так далее. В какой-то момент врач понимает, что с вами происходит, и говорит: «Вот на это, пожалуйста, не обращайте внимания, эти ощущения вам и мне не важны, я не буду на них строить диагноз. А вот на этих ощущениях, наоборот, давайте сосредоточимся». Получается, что мы можем направлять свое внимание на какие-то сигналы своего тела и потом полученное знание переводить в слова. А другие телесные ощущения мы, напротив, можем оставлять на периферии и жить с ними в фоновом режиме — так люди, например, привыкают к хронической боли.

У всех нас есть тела, и эти тела оснащены особым чувственным аппаратом, который передает в мозг данные о состоянии внешней среды и самого тела. Кажется, что это епархия нейрофизиологов, неврологов или когнитивных исследователей. Но так ли это? Помимо собственно нейрофизиологических сигналов, мы можем рассматривать чувственное восприятие еще и как некоторый культурный и социальный процесс. Социальные антропологи предлагают рассматривать процесс чувствования или процесс ощущения как социальное явление — подобно религии, родственным отношениям или покупкам в магазине. Сенсорные данные незаметно для нас самих окрашены социальными значениями. То, что и как мы чувствуем, что выделяем как значимое, а что игнорируем, влияет на отношения между людьми.

Например, в нейрофизиологии существует понятие шестого чувства. Это вовсе не интуиция в бытовом смысле, а ощущение собственного тела, его внутренний отклик от суставов, мышц, конечностей, их положения и движения. Шестое чувство — проприоцепцию — в конце XIX века описал английский нейрофизиолог Чарлз Шеррингтон, но попытки как-то назвать, обозначить внутреннее ощущение тела возникали гораздо раньше, еще в ренессансной медицине. Это то, как мы ощущаем свое тело и его движения в пространстве, то есть суставно-мышечное чувство. Обычно мы не рефлексируем над этими ощущениями и замечаем их, только если что-то пошло не так, — только тогда наше внимание фокусируется на этих ощущениях.

Например, если по просьбе невролога нам надо стоять на одной ноге или закрыть глаза и вытянуть руки. Или если мы занимаемся танцами или йогой и специально учимся фокусировать внимание на отклике тела (то, что в разных школах йоги называется «быть в теле»). В других, менее удачных случаях внимание будут привлекать поломки соответствующей сенсорной системы. Например, невролог Оливер Сакс в книге «Человек, который принял жену за шляпу» описал случай полной утраты проприоцепции: у его пациентки Кристины из-за полиневрита пропало ощущение собственного тела от макушки до пяток. В качестве компенсации она должна была пользоваться зрением и выстраивать все свои движения заново, обдумывая их последовательность и следя за ними глазами. Из гиперправильных и оттого странных движений и поз Кристины окружающим казалось, что с ней что-то не так: то ли пьяная, то ли еще что-то. Но понять и назвать это «не так» они не могли. Оказывается, сидеть на стуле, стоять, заходить в автобус — это очень сложные операции, которые мы совершаем бессознательно благодаря беспроблемно работающей проприоцепции.

Более того, мы совершаем их «как-то», то есть в соответствии с нормами телесного поведения, принятыми в нашем обществе.

Другое незамечаемое и редко проблематизируемое чувство — ощущение тепла и холода. Его еще называют термоцепцией. С осязанием из «большой пятерки чувств» оно не связано: за ощущение тепла и холода отвечают особые рецепторы в коже. Например, в разных культурах существуют разные наборы терминов, которыми выражаются градации температуры, и у нас есть представления о приемлемой или неприемлемой температуре тела или дома. Скажем, мы умиляемся скандинавской культуре хюгге, но не отдаем себе отчет в том, что люди ходят дома в красивых вязаных свитерах с оленями потому, что в квартире приемлемой температурой считается 16–18 градусов, а не привычные нам 20–24 (зато мы сразу заметим, если с привычной нам температурой что-то случится: поздно подключат паровое отопление или в середине октября внезапно можно будет ходить без куртки).

Какие-то следы иначе осмысленной термоцепции можно обнаружить в языковых метафорах. Мы говорим о горячих и холодных людях — для нас эти метафоры стерты, но когда-то они имели реальный медицинский смысл: в античной медицине температура была присуща каждому из четырех темпераментов и считалась рабочей и постоянной характеристикой человеческого тела. Сообразно температуре, горячим сангвиникам рекомендовались одни лекарства и продукты, а холодным меланхоликам — другие. Если же обращаться к более далекой от нас культуре, можно увидеть еще более затейливые способы включения термоцепции в социальные отношения. Например, у индейцев цоциль, которые живут в мексиканском штате Чьяпас, время и пространство обладают температурными характеристиками. Согласно космологии цоциль, солнце создавало мир четыре раза и три раза разрушало с помощью кипящего дождя; солнце и солнечное тепло служат референтными точками для называния времени суток, месяца и года, а разные точки пространства имеют разную температуру; стороны света называются по силе жары и так далее.

Если вернуться к примеру с терапевтом, то можно сказать, что даже такое несомненное чувство, как боль, может иметь совершенно разные социальные смыслы. Ощущение боли (ноцицепция) есть у всех. На индивидуальном уровне это ощущение может довольно сильно варьировать: это называют болевым порогом — у кого-то он высокий, у кого-то — низкий. На уровне социума разнообразия не меньше: одни виды боли могут не замечаться, другие положено терпеть, к третьим относятся с большим вниманием. На ситуацию влияет и то, кто испытывает боль и кому на нее жалуются. Представьте себе ребенка в диалоге с родителями, или молодого солдата в диалоге со старшими по званию, или пожилую женщину на приеме у терапевта: представления о том, что такое боль, в каждой из этих ситуаций будут разными. А если перейти на уровень сравнения культур между собой, то контраст будет еще более сильным. Например, американские медицинские антропологи обнаружили, что довольно сложно измерить уровень боли. Инструмент, который используется для измерения, — визуально-аналоговая шкала, которая состоит из условных гримас и цифр от 1 до 10: чем сильнее гримаса, тем больше цифра и тем большую боль человек испытывает.

Визуально-аналоговая шкала предполагает универсальный характер боли — однако выясняется, что на оценку сильно влияют социальные характеристики пациента и сама коммуникативная ситуация (разговор с врачом или парамедиками).

В одном исследовании сравнивали восприятие боли у рожениц из Бельгии и Нидерландов. У этих стран общий язык, похожие политические системы и среда обитания. Однако отношение к родовой боли и обезболиванию оказалось разным — до такой степени, что исследователи говорят о двух разных «культурах боли». Что различается, какие факторы могли повлиять на формирование этих разных культур боли? С одной стороны, в этих странах разные религиозные ландшафты. С другой — медицинская помощь устроена по-разному. В Бельгии преобладает медицинская модель больничных родов: весь процесс происходит под контролем врачей, и боль кажется ненужным осложнением и без того непростой ситуации. В Голландии популярны домашние роды, и боль считается подспорьем для акушерки и самой роженицы — тем самым она нормализуется, женщины в большей степени готовы ее терпеть.

То есть социальные и культурные различия дают себя знать и на уровне ощущения боли и коммуникации о ней.

Столкновение разных культур боли и разных языков ощущений можно наблюдать и внутри одного общества. Самый очевидный пример — этнические меньшинства внутри большого общества. Менее очевидный — периоды активного культурного импорта, когда старая, привычная культура боли сталкивается с новой. В качестве примера можно привести Россию конца XVII века (новая прививка западной гуморальной медицины на фоне устоявшегося подхода к телу и болезням, который определялся религиозными воззрениями и верой в колдовство). Здоровьем царя и его ближайшего окружения занимался Аптекарский приказ — это тогдашний аналог Министерства здравоохранения. Он занимался наймом иностранных докторов, комплектованием московских аптек, покупкой импортных лекарств и заготовкой трав. Там же хранились «дохтурские сказки» — своего рода медицинские карточки. Они были составлены во время большой кремлевской диспансеризации 1673 года, когда царь Алексей Михайлович, боявшийся заразы, велел всем ближним боярам подробно описать свои недомогания иностранным докторам. Так один способ описания боли столкнулся с другим: бояре говорили о своих ощущениях, а врачи переводили услышанное на более привычный им язык гуморальной медицины. Результаты получались выразительные: «хипохондрика и оморок», «по сказке больного тараканы в голове, от того глух и оморок», «гортанью и низом лягушки малые шли». Получается, что в XVII веке одни люди мыслили свою телесность в терминах лягушек, сглаза и порчи, а другие — в терминах ипохондрии и других понятий западной медицины.

Ощущением тела, ощущением температуры и боли сенсорные системы человеческого тела не исчерпываются. У нас есть чувство времени (хроноцепция), ощущения голода и жажды, ощущение высоты, разные физиологические рефлексы (например, зуд). К этому примешиваются разнообразные социальные чувства, такие как стыд. Но все эти чувства в разных культурах играют разные когнитивные и символические роли. Этнографические исследования разных культур показывают, что различение основных чувств универсально. Но осмысление чувств, а также их ассоциация (то есть связь друг с другом) в разных обществах разная. И в разные исторические периоды одни чувства как бы усиливаются и выходят на передний план — то есть выдвигаются в социальное пространство. Общество начинает о них думать и уделять им больше внимания, чем остальным. А другие чувства как будто уходят в тень, их статус и возможности не обсуждаются. Все эти различия носят культурный, а не физиологический характер: нельзя сказать, что индейцы амазонской сельвы физиологически обладают более развитым слухом или обонянием, чем обитатели Стокгольма или Москвы. Важно другое: в обществе индейцев и в шведском обществе слух и обоняние будут наделяться разным статусом, будут иметь разный социальный смысл и будут работать в разных сферах. Такие специфические сочетания, когда одни чувства оказываются почему-то значимее других, когда поломка одной сенсорной системы может компенсироваться, а поломка другой воспринимается как трагедия, в антропологии называют чувственными конфигурациями.

Если попытаться описать, чем одна конфигурация чувств может отличаться от другой, то получится три варианта. Во-первых, одно и то же чувство может занимать разные места в культурном универсуме. Что это значит? Грубо говоря, в одной культуре рефлексия по поводу сенсорных данных будет большой, а в другой — маленькой. Например, в одной культуре будут много думать о слухе или температуре, а где-то это не будет вообще никак обсуждаться. Во-вторых, могут различаться значения чувств: в одном обществе на ощущении температуры будут держаться базовые категории, а в другом термоцепция будет актуализироваться лишь в очень специальных случаях. В-третьих, чувственным данным может приписываться разная степень надежности. Например, юридическую силу может иметь лишь то, что человек увидел своими собственными глазами: это значит, что зрению приписывается очень высокая степень надежности, оно дает «окончательное свидетельство». Но это не константа, иначе мы бы не сталкивались с таким важным социальным регулятором, как слухи и пересказы, где услышанное своими ушами считается вполне надежным источником информации.

Все это должно привести нас к мысли, что человек вместе с присущими ему сенсорными системами — существо не постоянное. Наоборот, он меняется во времени и пространстве, и вместе с эпохой изменяются его мировоззрение, его эмоциональный язык, его чувствительность, а также социальный смысл его ощущений. Первыми об этом стали задумываться историки французской школы «Анналов» еще в 1930-е годы, а сейчас в социальных и гуманитарных дисциплинах мысль о подвижности ощущений представляет собой некоторый консенсус, из которого исходят и историки, и антропологи.

Я уже упоминала важность внимания для тех или иных ощущений. Для описания общества некоторые исследователи даже прибегают к такой метафоре, как нервная система. Нервная система не существует отдельно от человека: она пронизывает его тело, она определяет его чувствительность, его болевые точки, его реакции на раздражители. В каком-то смысле именно она диктует, что будет для нас приятным или отталкивающим. Мы можем представить ощущения как часть такой социальной нервной системы: общество говорит нам, что в телесных сигналах важно, а что нет, на что нужно обратить особое внимание, а чем пренебречь. Для совместного существования людям нужна договоренность по поводу того, что и как они ощущают, — общие правила. Согласованность представлений о плохом и хорошем, здоровом и опасном, прекрасном и отвратительном распространяется и на сенсорные впечатления, на то, как телесный опыт оформляется в соответствии с культурными нормами. Поэтому можно сказать, что любое общество в буквальном смысле слова основано на консенсусе: мы договариваемся мыслить и чувствовать в унисон (разумеется, до некоторой степени). Интересно, что эти значения заключены уже в самих терминах: русское слово «чувство» может означать и нейрофизиологическое ощущение, и эмоцию, и некоторую социальную норму (например, мы говорим о чувстве стыда или чувстве справедливости). В английском языке слово «sense» тоже многозначно: это не только канал восприятия окружающего мира, но и здравый смысл, своего рода общественный разум. Самое интересное для историка и антрополога — когда консенсус нарушается, ощущения и чувства, вызванные каким-то поводом, вдруг рассогласовываются и возникают конфликты. Например, когда кто-то трогает руками скульптуру в музее, или выставляет кондиционер на температуру, некомфортную для большинства окружающих, или называет ужасным запах чьих-то духов. Через конфликты можно получить доступ к тем социальным кодам, которые определяют, что представляет собой приемлемое сенсорное поведение, и указывают, что же значит чувственный опыт разного рода.

У разных социальных групп это приемлемое сенсорное поведение будет разным: какие-то различия окажутся вопиющими, какие-то будут тонкими, почти незаметными. Можно сказать, что одни правила сенсорного поведения будут одинаковыми для всего общества: их должны выполнять все, а их несоблюдение приведет к исключению. Например, мы различаем приемлемые и неприемлемые запахи, разрешенные и запрещенные прикосновения, температурные режимы — желанные в одних ситуациях и вызывающие тревогу в других. Это различение, которое отделяет приемлемое от неприемлемого, приятное от пугающего, упорядоченное от хаотичного, управляется «здравым смыслом». В антропологию это понятие ввел американский антрополог Клиффорд Гирц: так Гирц обозначил существующую в культуре систему готовых решений и объяснений, которая позволяет носителям этой культуры быстро справляться с огромным спектром жизненных ситуаций. Другие правила — более нюансированные — будут обязательны для одной группы и немыслимы для другой: они будут сигнализировать о социальных барьерах и границах, которые создаются возрастом, гендером, уровнем доходов или образования. Собственно, всеми этими правилами, а также их нарушениями и конфликтами и занимается антропология чувств, или сенсорная антропология, а также дружественные ей дисциплины — теория коммуникации и микроистория.

Как вообще возникает мысль изучать ощущения в перспективе социальных и гуманитарных наук? Во-первых, до какой-то степени эта проблематика унаследована от ранней антропологии, с того времени, когда между социальной и физической антропологией еще не было жесткого водораздела. В попытках докопаться до предыстории цивилизаций антропологи пытались построить прогрессивную шкалу. Обществам приписывались разные уровни развития, и в зависимости от уровня развития эти общества располагались на той или иной эволюционной ступени. Для определения уровня развития использовались разные параметры, от форм брака до наличия или отсутствия письменности. Одним из таких параметров были ощущения. Антропологи предполагали, что восприятие туземца и восприятие современного европейца качественно различны: папуас воспринимает цвета или запахи не так, как англичанин. Это «не так» отчасти исходило из уже упоминавшейся аристотелевской иерархии чувств — или, по крайней мере, апеллировало к ней: туземцам как существам более близким к природе приписывалось более виртуозное владение «животными» чувствами осязания и обоняния. С европейскими культурами, в свою очередь, ассоциировалось изощренное зрение — высшее интеллектуальное чувство. Вопросы о физиологии восприятия входили в исследовательские планы первых антропологических экспедиций. Любопытно, как интерпретировались результаты: несмотря на то что обнаруженные различия (в названиях цветов) оказывались или ничтожными, или могли быть побочным шумом экспериментов, европейцы начала XX века считали, что нашли подтверждение иной сенсорной природы аборигенов, а вовсе не культурные различия. Так европейцы конструировали себя в качестве обладателей рационального и цивилизованного зрения — и конструировали туземцев как первобытных и интуитивных носителей низших чувств.

Объяснение разной чувствительности разных обществ отсылками к природе было характерно и для ранних биологических теорий. В качестве примера можно привести одну эксцентричную классификацию живых существ. Ее придумал в начале XIX века немецкий натуралист Лоренц Окен. Он предлагал делить все живое на пять классов в зависимости от приоритетного обладания тем или иным органом чувств: осязающие беспозвоночные; рыбы — у которых впервые появляется язык и, соответственно, вкус; рептилии, у которых ноздри соединяются с ротовой полостью, — это обоняние; птицы, получающие внешнее ухо, — это слух; и млекопитающие, вооруженные всеми этими чувствами в их полноте и особенно подвижным глазом. Не останавливаясь на этом, Окен делал следующий шаг и предлагал распространить этот принцип и на человеческие расы: в зависимости от ведущего чувства он выстраивал их от «осязающего» африканца к «созерцающему» европейцу. Сейчас нам такие построения кажутся курьезными, но они в какой-то форме работали вплоть до начала XX века и даже повлияли на расовые теории в евгенике.

Интересно, что в какой-то форме связка «европейская цивилизация — зрение» могла направлять и научные интересы в гуманитарных и социальных дисциплинах. Например, изучение вернакулярных чувственных классификаций началось именно с цвета: в 1960-е годы лингвистика стала искать универсальные цветовые номинации и пыталась построить эволюционную траекторию их освоения. Здесь возникает вопрос: почему так? Значит ли это, что зрение и особенности его применения заинтересовали исследователей в первую очередь потому, что они разделяли европейскую культурную иерархию чувств, где зрению исторически отводилось первое место?

О самом зрении и его борьбе со слухом за первое место в конфигурации чувств пойдет речь в следующей лекции.

Лазарь Флейшман: «Спутник представился: „Пастернак“. Я обомлел: это было явление недавно умершего поэта»

Детство в Риге, несостоявшаяся карьера музыканта, подвальчик Андрея Синявского в Хлебном переулке, эмиграция в Израиль и переезд в Америку. Герой нового выпуска «Ученого совета» — Лазарь Соломонович Флейшман, филолог, исследователь творчества Бориса Пастернака и литературы русской эмиграции

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Аудиолекции

25 минут

1/4

Почему чувств на самом деле не пять?

Стыд, температура, проприоцепция, ноцицепция и другие чувства, не входящие в классическую пятерку

Читает Мария Пироговская

Стыд, температура, проприоцепция, ноцицепция и другие чувства, не входящие в классическую пятерку

18 минут

2/4

Зрение и слух: что важнее?

Правда ли, что в Средневековье люди все узнавали с помощью слуха и только мы начали видеть по-настоящему

Читает Мария Пироговская

Правда ли, что в Средневековье люди все узнавали с помощью слуха и только мы начали видеть по-настоящему

17 минут

3/4

Обоняние: запах между естественным и безобразным

Почему раньше люди жили среди вони, а мы не можем без дезодорантов

Читает Мария Пироговская

Почему раньше люди жили среди вони, а мы не можем без дезодорантов

18 минут

4/4

Осязание: что можно трогать, а что нельзя?

Правда ли, что мужчины — холодные и сухие, а женщины — теплые и влажные, а также откуда взялась идея, что перила трогать опасно

Читает Мария Пироговская

Материалы

Пять лучших книг о пяти чувствах

Зрение, слух, вкус, обоняние и осязание в рассказах и исследованиях

История чувств, рассказанная через искусство

От средневековой фрески до современных инсталляций

Собаки лают — к дождю? Тест про слух в фольклоре

Что значат звуки в русских приметах

Льдистый глаз, волосы дыбом, одна ноздря: страх в фольклоре

Что пугает в фольклоре и как тело реагирует на испуг

Русский дух и кожаная пушка: запахи в фольклоре

Чем пахнут иностранцы, грешники, покойники и дьявол

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

6.4 Вкус, обоняние и осязание – Введение в психологию

Глава 6. Ощущение и восприятие

Чарльз Стангор и Дженнифер Валинга

Цели обучения

Обобщить, как чувства вкуса и обоняния преобразуют стимулы в восприятие.
Опишите процесс преобразования в осязании и проприоцепции.
Опишите теорию контроля ворот боли. Объясните, почему боль имеет значение и как ее можно контролировать.

Хотя зрение и слух, безусловно, являются самыми важными чувствами, человеческое восприятие дополняется четырьмя другими, каждое из которых обеспечивает важный путь к лучшему пониманию окружающего мира и реакции на него. Эти другие чувства: осязание , вкус и обоняние , а также наше чувство положения тела и движения (проприоцепция) .

Дегустация

Вкус важен не только потому, что он позволяет нам получать удовольствие от пищи, которую мы едим, но, что еще более важно, потому что он ведет нас к продуктам, дающим энергию (например, к сахару), а не к продуктам, которые могут быть вредными. Многие дети разборчивы в еде по одной причине — они биологически предрасположены очень внимательно относиться к тому, что они едят. Вместе с обонянием вкус помогает нам поддерживать аппетит, оценивать потенциальные опасности (например, запах утечки газа или горящего дома), избегать употребления ядовитых или испорченных продуктов.

Наша способность ощущать вкус начинается с вкусовых рецепторов на языке. Язык улавливает шесть различных вкусовых ощущений, известных соответственно как сладкий, соленый, кислый, горький, пикантный (пряный) и умами (пикантный) . Умами — это мясной вкус, связанный с мясом, сырами, соей, морскими водорослями и грибами, и особенно он встречается в глутамате натрия (MSG), популярном усилителе вкуса (Ikeda, 1909/2002; Sugimoto & Ninomiya, 2005).

Наши языки покрыты вкусовые сосочки , которые предназначены для восприятия химических веществ во рту . Большинство вкусовых рецепторов расположены на верхних внешних краях языка, но есть также рецепторы на задней части языка, а также на стенках рта и задней части горла. Когда мы пережевываем пищу, она растворяется и попадает во вкусовые рецепторы, запуская нервные импульсы, которые передаются в мозг (Northcutt, 2004). Языки человека покрыты от 2 000 до 10 000 вкусовых рецепторов, и каждый сосочек содержит от 50 до 100 клеток вкусовых рецепторов. Вкусовые рецепторы активируются очень быстро; соленый или сладкий вкус, касающийся вкусовых рецепторов даже на одну десятую секунды, вызовет нервный импульс (Kelling & Halpern, 19).83). В среднем вкусовые рецепторы живут около пяти дней, после чего вместо них создаются новые вкусовые рецепторы. Однако по мере того, как мы становимся старше, скорость создания уменьшается, что делает нас менее чувствительными к вкусу. Это изменение помогает объяснить, почему некоторые продукты, которые в детстве кажутся такими неприятными, во взрослой жизни более приятны.

Область сенсорной коры, отвечающая за вкус, расположена очень похоже на область, отвечающую за обоняние, и этот факт помогает объяснить, почему обоняние также способствует нашему восприятию того, что мы едим. Возможно, вы помните, что во время сильной простуды вам было трудно ощущать вкус пищи, и если вы заткнете нос и попробуете ломтики сырого картофеля, яблока и пастернака, вы не сможете почувствовать разницу между ними. Наше восприятие текстуры пищи (то, как мы ее ощущаем на языке) также влияет на то, как мы ее ощущаем.

Нюхательный

Когда мы вдыхаем воздух через ноздри, мы вдыхаем переносимые по воздуху химические молекулы, которые обнаруживаются от 10 до 20 миллионов рецепторных клеток , встроенных в обонятельную мембрану верхнего носового прохода . Клетки обонятельных рецепторов увенчаны похожими на щупальца выступами, которые содержат рецепторные белки . При стимуляции обонятельного рецептора мембрана посылает нейронные сообщения по обонятельному нерву в мозг (см. рис. 6.20. «Обонятельные рецепторы»).

Рис. 6.20 Рецепторы обоняния. В обонятельной мембране насчитывается более 1000 типов обонятельных рецепторов.

У нас есть примерно 1000 типов рецепторных клеток запаха (Bensafi et al., 2004), и, по оценкам, мы можем обнаруживать 10 000 различных запахов (Malnic, Hirono, Sato, & Buck, 1999). Рецепторы бывают разных форм и избирательно реагируют на разные запахи. Подобно замку и ключу, разные химические молекулы подходят к разным рецепторным клеткам, и запахи обнаруживаются в соответствии с их влиянием на комбинацию рецепторных клеток. Так же, как 10 цифр от 0 до 9могут комбинироваться разными способами, образуя бесконечное множество телефонных номеров, молекулы запаха связываются с различными комбинациями рецепторов, и эти комбинации расшифровываются в обонятельной коре. Как вы можете видеть на рис. 6.21, «Возрастные различия в обонянии», обоняние достигает пика в раннем взрослом возрасте, а затем начинает медленно снижаться. К 60-70 годам обоняние резко снижается. Кроме того, женщины, как правило, имеют более острое обоняние, чем мужчины.

Рисунок 6.21 Возрастные различия в обонянии.

Способность различать распространенные запахи заметно снижается в возрасте от 20 до 70 лет.

Прикосновение

Осязание необходимо для развития человека. Младенцы хорошо себя чувствуют, когда их обнимают и о них заботятся, но не тогда, когда они лишены контакта с человеком (Baysinger, Plubell, & Harlow, 1973; Feldman, 2007; Haradon, Bascom, Dragomir, & Scripcaru, 1994). Прикосновение передает теплоту, заботу и поддержку и является неотъемлемой частью удовольствия, которое мы получаем от нашего социального взаимодействия с близкими людьми (Field et al., 1997; Keltner, 2009).

Кожа, самый большой орган тела, является органом осязания. Кожа содержит множество нервных окончаний, комбинации которых реагируют на определенные виды давления и температуры. Когда вы прикасаетесь к разным частям тела, вы обнаружите, что некоторые области более чувствительны к щекотке, тогда как другие области больше реагируют на боль, холод или тепло.

Тысячи нервных окончаний в коже реагируют на четыре основных ощущения — давление, горячее, холодное и боль — но только ощущение давления имеет свои специализированные рецепторы. Другие ощущения создаются комбинацией остальных четырех. Например:

Ощущение щекотки вызвано стимуляцией соседних рецепторов давления.
Ощущение тепла вызвано стимуляцией горячих и холодовых рецепторов.
Ощущение зуда вызвано повторным раздражением болевых рецепторов.
Ощущение влажности вызвано многократной стимуляцией рецепторов холода и давления.

Кожа важна не только для предоставления информации о прикосновении и температуре, но и для проприоцепции — способности ощущать положение и движение частей нашего тела . Проприоцепция осуществляется специализированными нейронами, расположенными в коже, суставах, костях, ушах и сухожилиях, которые посылают сообщения о сжатии и сокращении мышц по всему телу. Без этой обратной связи от наших костей и мышц мы не смогли бы заниматься спортом, ходить или даже стоять прямо.

Возможность отслеживать, куда движется тело, также обеспечивается вестибулярной системой , набором заполненных жидкостью областей во внутреннем ухе, который отслеживает положение и движение головы, поддерживая баланс тела . Как вы можете видеть на рисунке 6.22, «Вестибулярная система», вестибулярная система включает полукружных каналов и вестибулярных мешочков . Эти мешочки соединяют каналы с улиткой. Полукружные каналы воспринимают вращательные движения тела, а вестибулярные мешки воспринимают линейные ускорения. Вестибулярная система посылает сигналы нервным структурам, контролирующим движение глаз, и мышцам, удерживающим тело в вертикальном положении.

Рисунок 6.22 Вестибулярная система. Вестибулярная система включает полукружные каналы (коричневые), передающие вращательные движения тела, и вестибулярные мешочки (синие), воспринимающие линейные ускорения.

Испытывать боль

Нам это не доставляет удовольствия, но переживание боли — это то, как тело сообщает нам, что мы в опасности. Ожог, когда мы касаемся горячей батареи, и острый укол, когда мы наступаем на гвоздь, заставляют нас изменить свое поведение, предотвращая дальнейшее повреждение нашего тела. Люди, которые не могут испытывать боль, подвергаются серьезной опасности повреждения от ран, которые другие люди, страдающие от боли, быстро заметят и займутся лечением.

Теория контроля ворот боли предполагает, что боль определяется действием двух типов нервных волокон в спинном мозге . Один набор более мелких нервных волокон переносит боль от тела к мозгу, тогда как второй набор более крупных волокон предназначен для остановки или запуска (как ворота) потока боли (Melzack & Wall, 1996). Именно по этой причине массаж области, где вы чувствуете боль, может помочь облегчить ее — массаж активирует крупные нервные волокна, которые блокируют болевые сигналы мелких нервных волокон (Wall, 2000).

Однако испытывать боль намного сложнее, чем просто реагировать на нейронные сообщения. Это также вопрос восприятия. Мы меньше чувствуем боль, когда сосредоточены на сложной деятельности (Bantick et al., 2002), что может помочь объяснить, почему спортсмены могут чувствовать свои травмы только после игры. Мы также чувствуем меньше боли, когда отвлекаемся на юмор (Zweyer, Velker, & Ruch, 2004). А боль успокаивается высвобождением мозгом эндорфинов, естественных гормональных болеутоляющих средств. Выброс эндорфинов может объяснить эйфорию, испытываемую при беге на марафонскую дистанцию (Sternberg, Bailin, Grant, & Gracely, 19).98).

Ключевые выводы

Способность ощущать вкус, запах и осязание важны, поскольку они помогают нам избежать вреда от токсинов окружающей среды.
Множество вкусовых рецепторов на нашем языке и во рту позволяют нам различать шесть основных вкусовых ощущений: сладкое, соленое, кислое, горькое, пикантное и умами.
В обонянии трансдукция происходит, когда химические вещества в воздухе, которые вдыхаются через ноздри, обнаруживаются рецепторами на обонятельной мембране. Разные химические молекулы подходят к разным рецепторным клеткам, создавая разные запахи.
Обоняние с возрастом ухудшается, и в среднем у женщин обоняние лучше, чем у мужчин.
У нас есть ряд различных нервных окончаний, встроенных в кожу, комбинации которых реагируют на четыре основных ощущения давления, тепла, холода и боли. Но только ощущение давления имеет свои специализированные рецепторы.
Проприоцепция — это наша способность ощущать положения и движения частей тела. Информация о позах и движениях улавливается специальными нейронами, расположенными в коже, суставах, костях, ушах и сухожилиях, которые получают сигналы от сжатия и сокращения мышц по всему телу.
Вестибулярная система, состоящая из структур внутреннего уха, контролирует положение и движение головы, поддерживая равновесие тела.
Теория управления воротами объясняет, как большие и малые нейроны работают вместе, чтобы передавать и регулировать поток боли в мозг.

Авторство изображений

Рисунок 6.21: Адаптировано из Murphy (1986).

Ссылки

Бантик, С.Дж., Уайз, Р.Г., Плогхаус, А., Клэр, С., Смит, С.М., и Трейси, И. (2002). Изображение того, как внимание модулирует боль у людей, с помощью функциональной МРТ. Мозг: журнал неврологии, 125 (2), 310–319.

Baysinger, C.M., Plubell, PE, & Harlow, HF (1973). Суррогатная мать с переменной температурой для изучения привязанности у детенышей обезьян. Методы и инструменты исследования поведения, 5 (3), 269–272.

Бенсафи, М., Зелано, К., Джонсон, Б., Мейнленд, Дж., Кан, Р., и Собель, Н. (2004). Обоняние: от обоняния к восприятию. В MS Gazzaniga (Ed.), Когнитивные нейронауки (3-е изд.). Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Фельдман, Р. (2007). Контакт матери и ребенка и развитие ребенка: выводы из вмешательства кенгуру. В L. L’Abate (Ed.), Недорогие подходы к укреплению физического и психического здоровья: теория, исследования и практика (стр. 323–351). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Springer Science + Business Media.

Филд Т., Ласко Д., Манди П., Хентелефф Т., Кабат С., Талпинс С. и Доулинг М. (1997). Краткий отчет: внимательность и отзывчивость аутичных детей улучшаются после сенсорной терапии. Журнал аутизма и нарушений развития, 27 (3), 333–338.

Харадон Г., Баском Б., Драгомир К. и Скрипкару В. (1994). Сенсорные функции институционализированных румынских младенцев: экспериментальное исследование. Occupational Therapy International, 1 (4), 250–260.

Икеда, К. (1909/2002). [Новые приправы]. Chemical Senses, 27 (9), 847–849. Переведено и сокращено до 75 % Ю. Огивара и Ю. Ниномия из Journal of the Chemical Society of Tokyo, 30 , 820–836. (Оригинальная работа опубликована в 1909 г.).

Келлинг, С. Т., и Халперн, Б. П. (1983). Вспышки вкуса: время реакции, интенсивность и качество. Наука, 219 , 412–414.

Келтнер, Д. (2009). Рожденный быть хорошим: наука осмысленной жизни. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Нортон.

Малник, Б., Хироно, Дж., Сато, Т., и Бак, Л.Б. (1999). Комбинаторные коды рецепторов запахов. Сотовый, 96 , 713–723.

Мелзак, Р., и Уолл, П. (1996). Вызов боли. Лондон, Англия: Penguin.

Мерфи, К. (1986). Вкус и обоняние у пожилых людей. В HL Meiselman & R.S. Rivlin (Eds.), Клинические измерения вкуса и запаха (Том 1, стр. 343–371). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Макмиллан.

Норткатт, Р. Г. (2004). Вкусовые рецепторы: развитие и эволюция. Мозг, поведение и эволюция, 64 (3), 198–206.

Штернберг, В.Ф., Байлин, Д., Грант, М., и Грейсли, Р.Х. (1998). Соревнование изменяет восприятие вредных раздражителей у спортсменов мужского и женского пола. Боль, 76 (1–2), 231–238.

Сугимото, К., и Ниномия, Ю. (2005). Вводные замечания по исследованиям умами: рецепторы-кандидаты и механизмы передачи сигнала у умами. Chemical Senses, 30 (Приложение 1), Pi21–i22.

Уолл, П. (2000). Боль: наука о страдании . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.

Цвейер, К., Велкер, Б., и Руч, В. (2004). Снижают ли жизнерадостность, возбуждение и чувство юмора толерантность к боли? Исследование FACS. Юмор: Международный журнал исследований юмора, 17 (1–2), 85–119.

5.4 Вкус, обоняние и прикосновение – Психология – 1-е канадское издание

Кратко опишите, как чувства вкуса и обоняния преобразуют стимулы в восприятие.
Опишите процесс преобразования в осязании и проприоцепции.
Изложите теорию боли, основанную на контроле ворот, и объясните, почему боль имеет значение и как ее можно контролировать.

Хотя зрение и слух, безусловно, являются самыми важными чувствами, человеческое восприятие дополняется четырьмя другими, каждое из которых обеспечивает важный путь к лучшему пониманию окружающего мира и реакции на него. Этими другими чувствами являются вкус, обоняние, осязание и проприоцепция, то есть наше ощущение положения тела и движения.