Добро | Понятия и категории
ДОБРО — одно из наиболее общих понятий морального сознания и одна из важнейших категорий этики. Вместе со своей противоположностью — злом добро является наиболее обобщённой формой разграничения и противопоставления нравственного и безнравственного, имеющего положительное и отрицательное моральное значение того, что отвечает содержанию требований нравственности, и того, что противоречит им.
Tags:
ДОБРО — в широком смысле слова как благо означает ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоему стандарту или сам этот стандарт. В зависимости от принимаемого стандарта добро в истории философии и культуры трактовалось как удовольствие, польза, счастье, общепринятое, соответствующее обстоятельствам, целесообразное и т. д. С развитием морального сознания и этики вырабатывается более строгое понятие собственно морального добра.
Tags:
ДОБРО И ЗЛО — базовые «единицы» морального сознания и категории этики, которые, строго говоря, нельзя определить в рамках самого «практического разума». Д. и 3. как «нравственное» и «безнравственное» — основная бинарная оппозиция нравственности. «Делай добро и избегай зла» — вот моральная максима, рассчитанная на индивида, обладающего автономией воли. Зрелое моральное сознание не дает списка «добрых» и «злых» поступков; что такое Д. и 3. — индивид должен решать сам. Вместе с тем в рамках философских систем и религиозных доктрин всегда существовали попытки определить «общую природу» Д.
Tags:
ДОБРО И ЗЛО — нравственные, нормативно-оценочные категории, существующие только в человеческом сознании для моральной оценки поведения, мыслей, чувств, настроения людей, а также для оценки отдельных общественных явлений.
Tags:
ДОБРО (BIEN). Все абсолютно хорошее. Если всякая ценность, как я убежден, относительна, то добро — не более чем иллюзия, то что останется от положительного оценочного суждения, если отринуть субъективные условия, благодаря которым оно возможно. Приходится слышать, что, например, здоровье, богатство или добродетель суть примеры добра, при этом предполагается, будто они имеют собственную ценность. На самом деле все перечисленное относится к ценностям только в той мере, в какой мы этого желаем. Что значит здоровье для самоубийцы, богатство для святого, а добродетель для мерзавца?
Tags:
ДОБРО — наиболее общее оценочное понятие, обозначающее позитивный аспект человеческой деятельности; является противоположностью зла.
Идея Д. отображает требования человека к действительности. В рамках морального освоения мира Д. играет такую же роль, какую в рамках научного познания играет истина, а в рамках художественного — красота.
Tags:
ДОБРО — одно из наиболее важных оценочно-императивных понятий нравственного сознания и важнейшая категория теоретической этики. Первоначально под Д. понимается все то, что способствует поддержанию жизни, сохранению стабильных условий существования человека. В качестве антонима употребляется понятие «зло». Вместе с возникновением классового общества, появлением возможностей вариативного поведения понятие Д. наполняется новым смыслом. Оно начинает отражать императивно заданное стремление к идеалу совершенства личности и общества.
Tags:
ДОБРО, одухотворенная любовь, любящая сила духа (И. Ильин), в понятии Святой Руси божественная норма жизни, все то, что получает бытие от Бога, благо, что честно и полезно, все, чего требует от нас долг православного человека, гражданина, семьянина.
“Добро делай, никого не бойся”, “От добра худа не бывает”, “За добро добром и платят”, “В ком добра нет, в том и правды мало”.
Добрый человек — прямой, простой, бесхитростный, нескрытный и доброжелательный.
Tags:
Добро (философия) | это… Что такое Добро (философия)?
Добро — понятие нравственности, противоположное понятию зла, означающее намеренное стремление к бескорыстной помощи ближнему. Добро как намерение может осуществляться только свободной волей. Удача, выигрышное стечение обстоятельств не являются добром. В отличие от зла, добро не выражается простой волей к добру, поскольку такая воля может быть корыстной, а значит нейтральной по отношению к нравственности. Настоящее добро должно быть бескорыстным.
См. также «этика».
В житейском смысле этот термин относится ко всему, что получает у людей положительную оценку, либо ассоциируется со счастьем, радостью.
Добро и зло — антонимичные понятия и, таким образом, отрицают друг друга.
Добро обычно ассоциируют со светом, светлым, белым. Зло — с тьмой, тёмным, чёрным. Согласно догматам некоторых религий добро со злом рассматриваются как автономные силы, ведущие извечную борьбу за право властвовать в мире. Подобная система взглядов в теологии называется дуализмом.
Содержание
|
Добро в христианстве
В христианстве самым главным представителем добра — или даже источником самого этого понятия — считается Бог. Объективным критерием добра (также как и блага) является соответствие его воле Божией.
Христианство рассматривает зло не как самостоятельная сущность, но как умаление добра. Источником зла является злая воля разумных и свободных существ, уклонившихся от пути добра и впавших в противление Богу.
Первым это сделал верховный ангел Люцифер (слав. Денница), ставший в результате Сатаной (Диаволом). Увлечённые им в падение ангелы стали демонами, которые видят смысл своего существования во вражде с Богом, и уже не могут покаяться и снова начать творить добро.
Люди же примирены с Богом крестной жертвой Сына Божия — Иисуса Христа. Теперь каждый человек имеет возможность совершить покаяние, уверовать в Единородного и вернуться в послушание Богу.
Евангельское добро
В Евангелии добро — прежде всего дела милосердия. Различают дела милости телесной – накормить голодного, напоить жаждущего, принять странника, одеть нагого, посетить больного или заключенного (Мф.25:35-36), и милости духовной – обратить грешника от его ложного пути — спасти душу (Иак.5:20).
Также в христианстве утверждается, что никакое, даже самое малейшее добро, в конечном итоге не останется без награды от Бога (Мф.10:42, Мк.9:41).
Добро в индуизме
В индуизме за умение отличать Добро от зла ведает сердечная чакра Анахата.
Обе крайности в индуизме не одобряются, но могут одобряться в других религиях.
Когда чакра внезапно закрывается (например, при потере близкого человека или предательстве, когда чувствуется постоянный холод в солнечном сплетении), то человека посещают мысли о самоубийстве. Тогда для открытия чакры вновь надо найти способ как сделать кому-нибудь добро. Если это невозможно, то человек отказывается от пищи, через несколько дней наступает истощение, и организм человека (сопротивляясь его чувствам) активизирует чакру выживания — Муладхару
Добро в исламе
Согласно исламской традиции и добро, и зло (опосредованно, через сатану) исходят от Аллаха, который в своих деяниях руководствуется выбором человека.
При этом считается, что от природы люди склонны к добру, а преодоление людьми склонения их посредством сатаны к злу позволяет им возвеличиваться духом. Таким образом, выбор человеком добра является своеобразной проверкой.[1]
Понятие
добра в культуреОдна из расхожих (ироничных) фраз, касающихся добра: «Добро должно быть с кулаками». Фраза приписывается М. Светлову, который сообщил её нескольким поэтам с просьбой написать стихотворение, начинающееся на эту строчку. Самое известное стихотворение написал Станислав Куняев:
Добро должно быть с кулаками
Добро суровым быть должно,
Чтобы летела шерсть клоками
Со всех, кто лезет на добро…
Другим примером является фраза «победа сил добра над силами разума», отражающая скепсис по отношению к христианской оценке добра.
Добро является критерием оценивания, абстракцией. Под добром мы понимаем стремления человека, его культуру. Культура и понятия добра и зла тесно связаны.
Если культура — это «возделывание» — а сейчас мы понимаем под этим богатство результатов человеческого труда и развития, то одно из направлений этого развития — это добро, другое — зло.
Примечания
- ↑ http://www.noviyegrani.com/archives_show.php?ID=60&ISSUE=4
См. также
- Любовь
- Добродетель
- Благо
- Зло
- Дилемма заключённого
Ссылки
- Добро и зло
Хорошо, | Encyclopedia.com
Для многих оценочных терминов полезно различать, следуя Джону Роулзу, понятия и представления о них; например, с одной стороны, есть вопросы о том, что значит быть хорошим, с другой есть вопросы о том, какие конкретные вещи на самом деле хороши. Это различие помогает объяснить, почему многие оценочные термины допускают гораздо больше разногласий, чем другие термины; два человека могут договориться о том, что значит быть хорошим (концепция), и при этом полностью расходиться во мнениях относительно того, какие конкретные вещи являются хорошими (концепции), в то время как люди едва ли могут договориться о том, что значит быть, скажем, ножом, и по-прежнему широко расходятся во мнениях относительно того, какие именно вещи являются хорошими (концепции).
объекты ножи.
Хотя это различие проводится не всеми моральными философами, это расхождение между концепцией и концепцией накладывает свой отпечаток на литературу в том смысле, что есть два основных направления исследования добра: исследование значения добра и исследование в котором все на самом деле хорошо. Интерес к первому вопросу стал заметным после публикации в 1903 г. « Principia Ethica » Г. Э. Мура; вместе с ним моральная философия повернула к концептуальному анализу. Когда дело доходит до концепций добра, со времен античности ведутся обширные дискуссии, и в основном в центре внимания большинства из них находятся два типа добра: добро с точки зрения благоразумия и добро с точки зрения нравственности (т. что нужно, чтобы быть хорошим человеком).
Значение добра
Мур утверждал, что добро неопределимо, что это простое, неестественное свойство. Он обвинил нескольких своих предшественников в том, что они допустили то, что он назвал натуралистической ошибкой, пытаясь объяснить, что значит быть хорошим.
Его главный аргумент заключался в открытом вопросе: казалось бы, для любого предлагаемого анализа добра можно задать вопрос: «Но хорошо ли х?» и открытость этого вопроса показывает, что анализ не увенчался успехом. Неясно, действительно ли философы, обсуждаемые Муром, предлагали анализ добра, а не просто представляли концепции добра, и трудно найти однозначные примеры теорий, которые являются натуралистическими в муровском смысле этого слова. Тем не менее Мур определил программу последующих попыток анализа добра.
Сам Мур не всегда понимает, обсуждает ли он понятие добра или свойство, к которому относится это понятие. Это может иметь важное значение. Если кто-то думает, что референция определяется свойством или свойствами, которые каузально отслеживает понятие, то можно увидеть, что даже для нормативных понятий существует вероятность того, что они в конечном счете отсылают к естественным свойствам, даже если они не могут быть проанализированы априори в такие термины. Этот вид натурализма, так называемый корнелльский реализм, получил развитие в XIX в.
80-х годов Дэвида Бринка и других, и, согласно ему, нет ничего особенного в том, что открытый вопрос остается открытым, потому что задействованная идентичность является синтетической, а не аналитической.
Но есть и другие варианты. Примерно в то же время, когда Мур разработал свою теорию добра, Франц Брентано (1969) разработал анализ добра, занимавший промежуточное положение между Муром и натурализмом. Мур утверждал, что добро — это простое, неестественное качество; Брентано утверждал, что это сложное, неестественное свойство, что быть хорошим значит быть достойным любви. Позднее такого рода позиция была более подробно разработана А. К. Юингом (19).47), который утверждал, что быть хорошим означает быть подходящим объектом про-позиции. Он также думал, что разные типы добра можно различать с помощью различных про-отношений, поэтому это была теория, которая пыталась уловить существенное единство добра, но также и понять разнообразие его использования. Однако это анализ не без проблем; прежде всего, Юинг не дал удовлетворительного разъяснения ключевому понятию приспособленности.
Более поздние философы, такие как Томас Скэнлон (1998) с его снисходительным анализом ценности, преследует аналогичный проект, хотя и сформулированный с точки зрения причин про-позиций, а не их уместности.
Однако в значительной степени муровский подход сосредоточения внимания на значении конкретных оценочных понятий вышел из моды с 1930-х по 1960-е годы. В то время преобладающим подходом к этическому языку был недескриптивистский. Это подход, согласно которому функция этического языка состоит не в том, чтобы описывать царство ценностей и норм, а скорее в том, чтобы выражать чувства или, как в наиболее разработанной версии этого подхода, а именно в подходе Ричарда Хэйра (19).52), для выдачи рецептов. Таким образом, недескриптивистский анализ оценочного языка на самом деле не обеспечивает анализ значения таких понятий, как «хорошо», скорее, они обеспечивают анализ того, что значит сказать или судить о том, что что-то хорошо. И поскольку этические суждения, по-видимому, тесно связаны с действием и мотивацией, возможно, следует усомниться в том, действительно ли предикации добра работают по существу так же, как предикаты круга.
Однако, даже если недескриптивисты воздерживались от разговоров об объективных оценочных свойствах, следует пояснить, что их позиция не была как таковой нигилистической. Скорее, эти теории часто делали то, что показывали, что этические суждения могут иметь смысл, даже если в мире действительно нет ничего, о чем они могли бы говорить. Хэйр особенно подробно утверждал, что можно рационально обсуждать моральные вопросы, даже если моральный дискурс не является описательным. Одна проблема, однако, заключалась в том, что недескриптивисты склонны строить свои объяснения на анализе утвержденных оценочных суждений, но разговоры о хороших и подобных понятиях заключаются не только в этом. Оценочные понятия также могут быть встроены в неоценочные утверждения, например, в такие условные предложения, как «Если Петр хороший, то Мария тоже хорошая». Пытаясь объяснить, как такие предложения функционируют даже в очень простых формах дедуктивного рассуждения, недескриптивисты склонны прибегать к подозрительно сложным анализам.
Популярность недескриптивизма значительно снизилась с момента его расцвета, хотя после этого были представлены новые и сложные версии теории, в первую очередь Алланом Гиббардом.
Единство добра?
Когда Брентано предложил свой анализ добра, он преследовал цель показать сущностное единство добра. Многие другие философы просто приняли это как должное. Однако даже если одно слово используется в различных контекстах, это не обязательно означает, что речь идет об одном и том же понятии. Некоторые философы, такие как Питер Гич (1956), предположили, что нужно различать предикативное и атрибутивное использование добра. Возьмем такое предложение, как «X есть A B». Если А используется предикативно, то это предложение можно разделить на «Х есть А» и «Х есть В»; если это невозможно, то А используется атрибутивно. Предложение «Джилл — темноволосая женщина» может быть разделено на «Джилл — темноволосая женщина» и «Джилл — женщина», тогда как «Джилл — высокая женщина» не может быть разделено таким образом.
Разница в том, что невозможно определить, высокая ли Джилл, не принимая во внимание, что она женщина; это как женщина, что она высокая.
Когда дело доходит до добра, суждения типа «это хороший нож» явно атрибутивны, тогда как суждения типа «это было хорошее событие» кажутся предикативными. Оба употребления слова «добро» занимают видное место в истории этики, хотя некоторые (например, Аристотель) склоняются к атрибутивному, а другие (например, Мур) — к предикативному. Сам Гич утверждал, что, когда это имеет смысл, «хороший» всегда является атрибутивным прилагательным; ничего никогда не бывает просто хорошим. Относительно немногие философы последовали за Гичем в этой позиции, хотя это различие по-прежнему подчеркивает важную разобщенность добра. Это можно увидеть, если сравнить хорошее с ценным. Предикативное использование слова «хороший» приблизительно соответствует «ценному», в то время как атрибутивное «добро» имеет гораздо более слабую связь с ценностью. Например, если Джилл выстрелит Джеку в голову с большого расстояния, можно подумать, что это был хороший выстрел, но не счесть событие ценным в каком-либо смысле.
Хотя различие между атрибутивным и предикативным относится к понятию добра, также имеет место и то, что когда дело доходит до понятий добра, философы склонны занимать разные позиции в зависимости от того, как они склонны использовать добро. Преимущество атрибутивного использования добра заключается в том, что оно обещает натурализовать добро, тем самым делая его место в мире менее загадочным, и это привело некоторых, таких как Филиппа Фут (2001), к разработке этических теорий с точки зрения атрибутивное добро. Проблема с таким подходом как раз в том, что, когда речь идет об особом естественном виде, который представляет наибольший интерес с этической точки зрения, а именно о людях, очень неясно, существует ли какой-либо идеальный способ ведения человеческой жизни, который можно было бы придумать. просто выделите из понимания того, что значит быть человеком, подобно тому, как можно узнать, что значит быть хорошим ножом, через понимание того, что значит быть ножом.
Представления о благоразумии
Вопрос о том, что нужно для того, чтобы вести благочестивую жизнь, является одним из старейших в философии.
И хотя существует множество различных теорий о том, что хорошо для людей, есть две основные традиции мышления по этому вопросу, проходящие через историю этики. Первый — это гедонизм, теория о том, что в конечном итоге хорошей жизнью является удовольствие или наслаждение. Второй — перфекционизм, согласно которому в конечном итоге хорошо для человека, чтобы он процветал как человек. Конечно, эти две традиции не исчерпывают возможности, но они отличаются тем, что имеют одну важную силу, а именно то, что они не просто перечисляют горстку вещей, которые считаются хорошими; они также дают основное представление о сути всего этого. В случае с гедонизмом есть привлекательная мысль, что если что-то должно быть хорошо для людей, то оно должно доставлять им удовольствие. В случае с перфекционизмом есть еще одна привлекательная мысль, а именно, что как человеческое существо у человека есть определенные возможности и что нереализовать их будет пустой тратой жизни. Эти два направления мысли, однако, тянутся в противоположных направлениях, первое — в субъективном, а второе — в объективном.
Хотя в древности существовали философские школы, тяготевшие к гедонизму (эпикурейцы и, точнее, киренаики), перфекционизм в то время доминировал в этике. Как уже отмечалось, в древности существовала тенденция использовать понятие «хорошо» в качестве атрибута: вести хорошую жизнь — значит преуспевать в человеческом существе. Таким образом, чтобы понять, в чем состоит хорошая жизнь, нужно понять, что лежит в основе сугубо человеческого существования. Стандартный ответ заключался в том, что именно применение разума подняло людей над уровнем животных. Например, Аристотель утверждал, что рациональное мышление является функцией или характерной деятельностью человека и, следовательно, оно должно определять, в чем заключается наше добро.
У перфекционизма, безусловно, есть проблемы, связанные с его объективистским уклоном (а что, если человек действительно не хочет реализовать свой потенциал, а вместо этого занимается другими делами, в чем заключается их добро?), но самое серьезное беспокойство — метафизическое.
. Разве перфекционизм не требует телеологической концепции человеческой природы, и разве наука не положила конец такой концепции? Существуют современные попытки решить эту проблему, одна из наиболее интересных — Аласдер Макинтайр (19).84) попытка понять людей как социальных существ и частично вывести содержание хорошей жизни из социальных практик, в которые встроены люди; но это остается сложной проблемой для перфекционистов.
Гедонизм, напротив, имел наиболее выдающихся представителей в британской моральной философии 1700-х и 1800-х годов. Наиболее решительным сторонником ее был Джереми Бентам, хотя наибольшее количество дискуссий вызвала версия Джона Стюарта Милля (1998), который утверждал, что при оценке ценности удовольствий необходимо учитывать качественное измерение: к удовольствиям канцелярских кнопок. Таким образом, это можно рассматривать как попытку создания гибридной теории, вводящей перфекционистские элементы в гедонизм. Однако гедонизм всех форм страдает от проблем, коренящихся в его субъективистской природе.
Скажем, жизнь двух людей содержит одинаковое количество удовольствия или наслаждения, но у одного из них все удовольствия основаны на заблуждениях субъекта; в таком случае кажется справедливым сказать, что другая жизнь, по крайней мере, несколько лучше. Таким образом, даже если удовольствие является очень важным благом, можно разумно усомниться в том, что оно действительно, как хотели бы гедонисты, единственное благо. Хотя были и более поздние гедонисты, хорошим примером которых является Фред Фельдман (2004), пытающиеся решить эти проблемы, во второй половине двадцатого века те философы, которые тяготеют к субъективистским концепциям хорошей жизни, в значительной степени отказываются от гедонизма в пользу теорий, которые подчеркивают вместо этого удовлетворение наших предпочтений: человек ведет хорошую жизнь, когда то, что он хочет, реализуется. Преимущество этого заключается в том, что он включает в себя то, каковы вещи на самом деле, но достигается за счет ухода от акцента на том, как вещи ощущаются, которые с самого начала давали такое привлекательное обоснование для субъективистских теорий.
Представления о нравственном добре
В древности общепринятым представлением о том, что значит быть хорошим человеком, было наличие четырех основных добродетелей: мудрости, справедливости, мужества и умеренности. Философы, как правило, придерживались этой точки зрения. Аристотель был заметным исключением и представил обширный список добродетелей. Его теория также оригинальна в том, что, хотя многие считают добродетель и порок противоположными полюсами морального спектра, Аристотель понимал добродетель как середину, лежащую между двумя пороками, одним из которых является недостаток, а другим — избыток. Следует, однако, указать, что даже если древние склонны перечислять ряд черт как составных частей нравственной добродетели, у них общей идеей было представление о единстве добродетелей, о том, что человек либо обладает всеми добродетелями, либо ни одним из них. Это спорная идея, потому что многие сказали бы, что вполне возможно, например, быть смелым, не будучи справедливым.
Сторонники тезиса единства ответили бы, что люди не могут считаться мужественными, если они не имеют справедливого представления о том, что поставлено на карту, а для этого они должны обладать всеми добродетелями. Террористы могут быть готовы пожертвовать своей жизнью, но само по себе это не делает их мужественными.
Хотя интерес к добродетелям возродился, особенно к аристотелевской теории добродетели, к концу двадцатого века современные философы сосредоточились больше на вопросе о том, какие действия являются правильными, чем на том, что представляет собой хороший человек. Кантианство, вероятно, является современной моральной теорией с наиболее четко сформулированным видением моральной добродетели. Для Канта именно воля, а не характер, является потенциальным носителем нравственной добродетели. И в то время как для Аристотеля человек не может быть хорошим человеком, если ему не свойственно поступать хорошо, — более того, он даже считает, что признак хороших людей — это то, что они получают удовольствие от хороших поступков, — для Канта добродетель по существу заключается в самоконтроле, в наличие моральной решимости.
Это не исключает того, что человек получает удовольствие от хороших поступков, но истинное испытание добродетели происходит, когда что-то не получается само собой: Значит ли это, что человек по-прежнему ставит нравственность выше собственных склонностей? Кант также резко различал моральное и благоразумное. Это очень распространено среди современных философов, тогда как древние философы часто рассматривали добродетели как составные части хорошей жизни. Эта тенденция привела некоторых философов, таких как Бернард Уильямс (Williams, 1985), к вопросу о том, не является ли идея sui generis категории морали современной выдумкой, тем самым частично перекликаясь с жалобами Фридриха Ницше на то, что эволюция морали повлекла за собой поворот от позитивного стремления к совершенству к негативной, запретительной этике самоуничижения.
Этические теории и добро
Распространенный способ разграничения этических теорий (т. е. теорий о том, что следует делать) в отношении роли, которую в них играет добро, — телеологические и деонтологические.
Это различие было введено Дж. Х. Мюрхедом (1932). В телеологических теориях действия являются правильными, потому что они способствуют благу, либо, как в случае утилитаризма, потому что они способствуют общему благу, либо, как в случае теорий самореализации, подобных теориям древних теоретиков добродетели. или гегельянцы, такие как Ф. Х. Брэдли (1927), потому что оно способствует или, по крайней мере, в конечном счете связано с процветанием агента. Деонтологи отвергают эту прямую связь между правильным и хорошим. В своей простейшей форме, представленной У. Д. Россом (1930), деонтологическая теория просто состоит из набора моральных правил, которым необходимо подчиняться. Действительно, одно из главных опасений, высказанное Мюрхедом, а также другими, такими как Дж. Дж. Смарт (1973), по поводу деонтологических теорий, заключается именно в том, что они прививают почти форму слепого поклонения правилам: человек подчиняется определенным правилам только потому, что это правила, которым следует подчиняться.
.
В качестве общего обвинения против деонтологических теорий это несправедливо. Все еще может быть основное обоснование с точки зрения добра; просто оно не принимает такой прямой формы. Наиболее изощренной формой деонтологии является, вероятно, кантианская этика, и хотя верно, что моральные правила получают у Канта иное обоснование (с точки зрения того, что разум требует от человека как агента), он все же дает картину места нравственность в жизни человека, а именно то, что она является условием ценности собственного благополучия: если человек не является нравственным, он не может разумно считать себя достойным счастья. А в либеральной теории прав распространено представление о том, что обоснование основных принципов права обеспечивается, по крайней мере частично, тем фактом, что существуют столь широко распространенные разногласия по поводу добра: перед лицом таких разногласий некоторые принципы права обретают смысл. потому что они позволяют людям жить вместе и следовать своим личным представлениям о добре.
Слабостью телеологических теорий можно даже считать то, что они требуют, чтобы концепция добра была четко сформулирована, чтобы можно было отличить правильные действия от неправильных. Множество телеологов, особенно приверженцев утилитаристской традиции, конечно, предложили ряд таких концепций, но ни одна из них не получила широкого одобрения, и, по-видимому, мало оснований ожидать такого согласия. В свете этого некоторые могут счесть деонтологию более жизнеспособным подходом.
См. также Деонтологическая этика; Этический натурализм; внутренняя ценность; Либерализм; Метаэтика; Объективность в этике; телеологическая этика; Утилитаризм; Ценность и оценка.
Библиография
Аристотель. Никомахова этика . Перевод Т. Х. Ирвина. Индианаполис, Индиана: Hackett, 1999.
Бентам, Джереми. Введение в принципы морали и законодательства , под редакцией Дж. Х. Бернса. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1996.
Брэдли, Ф.
Х. Этические исследования . 2-е изд. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1927.
Брентано, Франц. Происхождение наших знаний о добре и зле . Перевод Родерика Чизхолма и Элизабет Шнивинд. Лондон: Routledge, 1969.
Бринк, Дэвид. Моральный реализм и основы этики . Кембридж, Массачусетс: Издательство Кембриджского университета, 1989.
Юинг, А. К. Определение добра . Нью-Йорк: Макмиллиан, 19 лет.47.
Фельдман, Фред. Удовольствие и хорошая жизнь . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 2004.
Фут, Филиппа. Натуральное добро . Oxford: Oxford University Press, 2001.
Заяц, Р. М. Язык морали . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1952.
Гич, П. Т. «Добро и зло». Анализ 17 (1956): 33–42.
Гиббард, Аллан. Думая, как жить . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 2003.
Кант, Иммануил. Кембриджское издание сочинений Иммануила Канта: практическая философия .
Перевод Марри Дж. Грегора. Кембридж, Массачусетс: Издательство Кембриджского университета, 1996.
Макинтайр, Аласдер. После Добродетели . 2-е изд. Нотр-Дам, Индиана: University of Notre Dame Press, 1984.
Милль, Джон Стюарт. Утилитаризм , под редакцией Роджера Криспа. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1998.
Мур, Г. Э. Principia Ethica . Кембридж, Массачусетс: Издательство Кембриджского университета, 1903.
Мюрхед, Дж. Х. Правило и конец морали . Оксфорд: Oxford University Press, 1932.
Ницше, Фридрих. О генеалогии морали . Перевод Кэрол Дит. Кембридж, Массачусетс: Издательство Кембриджского университета, 1994.
Ролз, Джон. Теория справедливости . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1971.
Росс, В. Д. Правильное и хорошее . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1930.
Скэнлон, Томас. Чем мы обязаны друг другу .
Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1998.
Смарт, Дж. Дж. К. и Бернард Уильямс. Утилитаризм: за и против . Кембридж, Массачусетс: Издательство Кембриджского университета, 1973.
Уильямс, Бернард. Этика и пределы философии . Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1985.
Йохан Бреннмарк (2005)
Хорошо, теории — Философская энциклопедия Рутледж
Поделиться
Загрузка контента
Нам не удалось загрузить контент
ПечатьСодержание
- Резюме статьи
содержание закрыто
1
История и метафизика добра
содержание заблокировано
2
Различия в доброте
контент заблокирован
3
Добро людей
контент заблокирован
4
Правильно и хорошо
контент заблокирован
5
Хорошая жизнь
содержимое заблокировано
Библиография
ПЕРЕСМОТРЕННЫЙ
|
Тематический
- К
- Корсгаард, Кристин М.
DOI
10.4324/9780415249126-L032-2
Версии
контент разблокирован
версия 1
содержимое заблокировано
версия 2
Опубликовано
2011
DOI: 10.4324/9780415249126-L032-2
Версия: v2, Опубликовано в Интернете: 2011
Получено 17 июля 2023 г. с https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/good-theories-of-the/v-2.
«Хорошо» — наиболее общий термин положительной оценки, используемый для рекомендации или выражения одобрения в самых разных контекстах. Это указывает на то, что вещь желательна или достойна выбора, так что обычно, если у вас есть причина хотеть определенную вещь, у вас также есть причина предпочесть хорошую вещь такого рода.
Теория добра может состоять в общей оценке добра, которая предназначена для применения ко всем хорошим вещам; или в определении «хорошего», то есть в описании того, как этот термин функционирует в языке.
Теории добра имеют метафизические последствия в отношении отношений между фактом и ценностью. Многие древние и средневековые философы верили в конечное тождество реального и хорошего. Современные философы обычно отвергают это отождествление и придерживаются ряда позиций: реалисты, например, считают, что добро является частью реальности, в то время как некоторые теоретики морального чувства считают, что, когда мы называем что-то «хорошим», мы проецируем человеческие интересы на него. реальность; а эмотивисты считают, что мы используем термин «хороший» только для обозначения субъективного одобрения.
Теоретики добра также классифицируют разные виды добра и объясняют, как они связаны. Хорошие вещи обычно классифицируются как цели, которые ценятся сами по себе, или как средства, которые ценятся ради целей, которым они способствуют. Некоторые философы также делят их на внутренние блага, которые имеют свою ценность сами по себе, и внешние блага, ценность которых определяется их отношением к чему-то другому.
Существуют различные теории об отношении между этими двумя различиями — о том, должна ли цель быть чем-то, имеющим внутреннюю ценность. Философы также отличают субъективные или агент-относительные блага — вещи, которые хороши для кого-то в частности — от объективных или агент-нейтральных благ, которые хороши с точки зрения каждого. Представления о том, как связаны эти виды добра, имеют важное значение для моральной философии.
Обычно теория добра строится в надежде пролить свет на более существенные вопросы, например, что делает человека, действие или человеческую жизнь хорошими. Эти вопросы поднимают вопросы об отношении между этическими и другими ценностями. Например, мы можем спросить, является ли нравственная добродетель особым видом добродетели или просто обычной добродетелью, применяемой к людям. Или, поскольку действия оцениваются как «правильные» или «неправильные», мы можем спросить, как эти ценности связаны с хорошим или плохим действием. Мы можем также поставить вопрос о том, хороша ли жизнь в том смысле, что она счастливый также должен быть морально хорошим или добродетельной жизнью.