Понятие идентичность: Полева Н.С. От идентификации к идентичности

Открыл конференцию председатель Конституционного Суда РФ Валерий Зорькин. Поприветствовав руководителей и представителей высших судов, министров юстиции разных стран, он выразил надежду на продуктивное рассмотрение проблем, которые встали перед юридической доктриной и практикой в наше время.

Назвав право одним из видов искусства, а именно: «искусством добра и справедливости», Валерий Зорькин заявил, что «когда этим искусством люди не овладевают, тогда наступает беда». Никто еще не изобрел другой ценности и добродетели, кроме права, чтобы человек жил в мире и развивался как разумное существо, подчеркнул председатель КС РФ.

В условиях глобализации, отметил Валерий Зорькин, отдельные нации и народы сотрудничают и сталкиваются между собой, и «нужна большая мера искусства, чтобы соединить стремление нации к самоидентификации и мировые общеглобальные тенденции, потоки и ценности». Национальные конституции и межгосударственные правовые документы «позволяют этим идентичностям соединиться под единым зонтиком». Если юристы не сумеют предложить общие правила и методы объединения, весьма вероятна возможность разрыва, заявил Валерий Зорькин и напомнил, какой чудовищной ценой пришлось заплатить за это в XX в.

Министр юстиции РФ Александр Коновалов также выступил с приветственным словом от лица организаторов IX ПМЮФ, отметив, что столь значительное представительство на конференции повышает престиж самого Форума. Александр Коновалов пригласил всех участников конференции посетить основные мероприятия Петербургского международного юридического форума, которые пройдут в ближайшие дни. В их числе и международная конференция ФПА РФ на тему «Судьба гонорара», которая пройдет 15 мая.

В своем выступлении Александр Коновалов подчеркнул, что Конституция РФ, осуществляющая трансляцию универсальных ценностей в нашу жизнь, позволяет ставить жизненно важные вопросы под углом универсальных ценностей права. Он затронул проблему гармонизации национального нормотворчества в условиях экспансии отдельных юрисдикций, рассказал об отношениях инструментов концептуального и инструментального правоприменения. «Когда мы имеем дело с инструментом, не понимая, зачем он нужен, можно обратить этот инструмент в любую сторону и подчас даже причинить им вред», – предупредил министр юстиции РФ.

Методологические аспекты поиска баланса между национальными и универсальными ценностями

Председательствовавший на первом заседании заместитель председателя КС РФ Сергей Маврин предложил выступающим обратить внимание на методологические аспекты поиска баланса между конституционной идентичностью и универсальными ценностями.

Выступив с первым докладом, заместитель председателя Европейского суда по правам человека Ангелика Нуссбергер говорила о всеобщих ценностях, которые становятся таковыми в результате компромисса, а также использования различных философских учений. Она коснулась вопросов верховенства права и разных концепций относительно гендерного равноправия и смертной казни. Гендерная дискриминация и смертная казнь неприемлемы для ЕСПЧ. А для ряда стран неприемлемы некоторые ценности, общепризнанные в Европе, считает спикер.

Какие права и гарантии следует считать достоянием всего мира? Как соотносятся общие понятия с национальными традициями, что может быть приемлемым для всех, хотя и не будет идентичным для носителей разных языков и культур? Отвечая на эти вопросы, Ангелика Нуссбергер рассказала о механизмах, обеспечивающих выполнение Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и в первую очередь, о деятельности ЕСПЧ.

Так, она заявила, что Европейская Конвенция и конституции разных стран формулируют минимальные стандарты, открывающие тем не менее максимальные возможности для реализации прав человека. При этом в настоящее время некоторые права могут по-разному интерпретироваться в различных регионах мира, в настоящее время найти общее понимание крайне сложно. Но то, что кажется невозможным сегодня, может стать реальным завтра, оптимистично заключила докладчица.

Первый заместитель председателя Верховного Суда РФ Петр Серков посвятил свой доклад сложившимся правовым принципам, связывающим конституционную идентичность и универсальные ценности. Принципы права, по его словам, – это основополагающее начало доктринальных разработок правовых категорий, которые могут быть субъективными и не отражать объективные реалии. На примере классической дискуссии двух крупнейших правоведов англоязычного мира Герберта Харта и Рональда Дворкина докладчик рассказал о попытках классификации принципов права, в результате которых создалась научная неопределенность, не в полной мере отражающая перетекание старой действительности в принципиально новую. Каждая правовая норма рассматривается учеными как самостоятельное правило, тогда как они должны восприниматься во взаимодействии и в динамике.

В дискуссии приняли участие судья Конституционного Суда Республики Болгария Атанас Семов, заместитель председателя Конституционного Суда Республики Беларусь Наталья Карпович. Они отметили актуальность для всех конституционных судов проблемы определения элементов национальной идентичности, обеспечивающих защиту прав и свобод граждан.

Судебная власть и современный популизм: вызовы и возможности

Председательствовавший на втором заседании судья КС РФ Гадис Гаджиев отметил особый интерес к заявленной теме «Судебная власть и современный популизм». Он предоставил слово для доклада заместителю председателя Европейской комиссии за демократию через право Совета Европы (Венецианской комиссии) Веронике Билковой. Она сообщила, что конституционная идентичность вначале служила щитом от недемократических ценностей, но сейчас используется популистами как меч для прикрытия своей недемократической практики.

Преследуя цель сбалансировать верховенство европейского и национального права, в Совете Европы пытались защитить национальную идентичность государств, которые сотрудничают и выполняют общие задачи в рамках общеевропейских ценностей или, как их называют в Венецианской комиссии, «европейского конституционного наследия», сказала докладчица. В то же время понятие конституционной идентичности по-разному трактовалось в конституционных судах европейских стран, которые порой руководствовались не столько основным законом своей страны, сколько национальными традициями.

Член Венецианской комиссии Совета Европы от России, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Талия Хабриева отметила, что происходит смена векторов универсального развития, моделей правового регулирования, признание принципиального равноправия различных культур и цивилизаций.

В процессе глобального цивилизационного развития выявляется несоответствие между одной локальной европейско-американской культурой и множеством локальных культур, прежде всего мусульманской, индийской, китайской и российской. Нарастает конфликт между моноцивилизационной и многоцивилизационной моделями мирового устройства.

Анализ текстов конституций XXI в. показывает, что ряд стран (Армения, Азербайджан, Египет, Бахрейн) демонстрируют образцы конституционной идентичности, внося в свои конституции изменения, которые меняют шкалу или приоритетность конституционных ценностей.

В Конституции РФ главной ценностью объявлен человек, его права и свободы, это прямо прописано в ст. 2. В то же время гражданский мир и согласие, государственное единство, любовь и уважение к Отечеству, вера в добро и справедливость, почтение к памяти предков тоже являются нашими национальными ценностями. Задача поддержания этих ценностей, прямо не зафиксированных в Конституции, тоже ложится на плечи Конституционного Суда РФ, уверена Талия Хабриева.

При этом спикер заметила, что у нас в стране с момента принятия Конституции в 1993 г. произошел разрыв между установленными правом ценностями и представлением общества о справедливом и должном. Не все провозглашенные конституционные универсалии работают. Это можно объяснить особенностями нашего национального правосознания, но также темпоральным совмещением со сменой векторов цивилизационного развития от моно- к многоцивилизационным проектам с признанием уникальности каждой культуры, в том числе и правовой.

Талия Хабриева призвала провести конституционализацию ценностей, составляющих основу идентичности российского народа, и разработать стратегию развития страны, отвечающую интересам российского общества. Сегодня, по ее мнению, оснований изменять Конституцию нет, но если в обозримом будущем она все же будет изменяться, то уделять внимание надо не техническим формулировкам, связанным с системой власти, а мировоззренческой проблематике, отражающей российскую культурную идентичность.

Судья Верховного Суда Индии Шарад Арвинд Бобде заметил, что популизм становится все более явным явлением во многих странах и представляет угрозу либеральным конституционным ценностям. Популисты действуют во имя национализма и религиозных традиций. Иногда это даже представляет угрозу независимости суда. Когда же под личиной демократии популизм приходит к радикальным выводам, он становится угрозой не только конституции, но и государству в целом. Спикер также рассказал о практике борьбы с популизмом в деятельности ВС Индии.

Острую дискуссию начал председатель Конституционного Суда Арабской Республики Египет Ханафи Али Джебали, коснувшийся вопросов применения смертной казни с учетом позиции членов семей пострадавших от терроризма. В ответ Ангелика Нуссбергер еще раз подчеркнула, что для ЕСПЧ такой подход к смертной казни неприемлем, а председатель Верховного Суда Исламской Республики Пакистан Асиф Саид Хан Хоса заметил, что в его стране смертная казнь допустима, но число таких приговоров снизилось на 80%, а публичное их исполнение запрещено.

В дискуссии также приняли участие председатель Конституционного Суда Республики Армения Грайр Товмасян и судья Конституционного Суда Королевства Марокко Надир Эль Мумни. Они продолжили темы судебного противодействия популизму и противостояния национального и международного права.  

Национальное согласие как неотъемлемый элемент конституционной идентичности

На третьем заседании, посвященном национальному согласию как неотъемлемому элементу конституционной идентичности, председательствовал судья КС РФ Сергей Князев. Ключевые доклады сделали председатель Конституционного Суда Боснии и Герцоговины Златко Кнежевич и председатель Верховного Суда Государства Израиль в отставке Мириам Наор.  

Златко Кнежевич затронул проблемы конституционного языка и стандартизации терминов конституционного права. Он посетовал, что очень трудно найти баланс между универсальными и национальными ценностями, между представителями разных наций и религий, однако национальное согласие является результатом договоренности о мире, ключом к национальной идентичности, заключенной в конституции. Искусством соразмерности и баланса, основанном на дипломатической максиме, должен владеть любой конституционный суд, если он не хочет потерять свой авторитет.

Мириам Наор в свою очередь сообщила, что национальное согласие (консенсус) необходимо при формировании государства и принятии конституции для признания общих для всех ценностей. При принятии демократической конституции необходимо желание отказаться от диктатуры какой-то из ветвей власти, однако достичь баланса удается не всегда. У Израиля до сих пор есть лишь частичная конституция, являющаяся декларацией о создании государства. А отношения между ветвями власти регулируются базовыми законами. Этим Израиль отличается от Индии, которая после обретения независимости при отсутствии консенсуса все же смогла за три года принять Конституцию. При этом, как правило, конституция должна отражать национальное согласие и содержать уступки и компромиссы.

О важности национального согласия и конституционной идентичности в ходе последовавшей дискуссии говорили член Конституционного Совета Алжира Лашеми Брахми, председатель Независимой комиссии по надзору за исполнением Конституции Афганистана Мохаммед Касим Хашимзай, судья Конституционного Суда Венгрии Агнеш Цини, судья Конституционного Суда Словакии Мирослав Дуриш и другие зарубежные гости.

Подводя итоги конференции, Валерий Зорькин поблагодарил ее участников за интересные выступления и пообещал, что все они будут опубликованы.

Константин Катанян 
Фото: КС РФ

Проблема идентичности в современных социальных теориях

В современной России понятие «идентичность» стало одним из центральных для осмысления текущих реалий. В различных контекстах оно широко используется и в психологии, и в социологии, и в философии, и в этнологии, и в политологии, и в геополитике. По оценкам специалистов, идентичность является одновременно и научным понятием, и культурным клише, и идеологией политической практики. Значительный успех и чрезвычайную быстроту распространения данного понятия можно объяснить широко трактуемым значением.

В дискуссию об идентичности вовлечены представители практически всех гуманитарных наук. Общее количество публикаций по данной тематике с трудом поддается количественной оценке. Очевидно, что это одна из наиболее актуальных и острых тем отечественной науки. Очевидно также, что строгие критерии отбора литературы едва ли могут гарантировать всесторонность, полноту охвата и безупречную объективность рассмотрения столь дискуссионной темы.

Для исследования феномена идентичности необходимо представить краткий анализ объяснительных моделей и концептуальных подходов, направленных на понимание и раскрытие ее сущности. Не вдаваясь в анализ зарубежного опыта, кратко остановимся на российских интерпретациях понятия идентичности. В последнее время многие ученые Института философии РАН, Института социологии РАН, Института этнологии и антропологии РАН, РАГС при Президенте РФ активизировали исследования идентичности в условиях модернизации России и глобализации.

Особенно популярной стала данная тематика в связи с анализом этнической идентичности и кризиса идентичности в современных переходных условиях. Так, по мнению Л. М. Дробижевой, центром внимания социологического подхода к анализу идентичности является «…соотнесение личности с группой, представления о группе, социальные механизмы самоопределения индивидов в многообразных группах… Каждая из них включает в себя индивидуальную и коллективную идентичности разного масштаба и содержания»[1]. Она выделяет следующие компоненты социальной идентичности: самоидентификация (отнесение себя к этнической группе, локальной, государственной общности), представления о своей группе – «образ мы» – и интересы, которые связывают эмоционально окрашенное отношение к таким образам с поведением людей и групп (регулятивная составляющая идентичности). В «образ мы» включаются автостереотипы (представления о себе), которые формируются на основании соотнесения с гетеростереотипами (представления о других), а также представления о культуре, языке, территории проживания, историческом прошлом, государственности. Весь этот набор представлений, по ее мнению, присутствует на групповом уровне идентичности. Вопрос «кто мы?» – это вопрос о системе приоритетов и символах, способных сплотить общности, народы в единое национальное целое.

В. А. Тишков признает понятие идентичности основным в феномене этничности и рассматривает ее как операцию социального конструирования «воображаемых общностей», основанных на вере, что они связаны естественными и природными связями[2].

Идентичность, являясь открытой системой и вбирая в себя различные виды, имеет множественный характер. Идея многоуровневой идентичности не нова в социально-гуманитарной науке. Так, М. Н. Губогло считает, что многоуровневая идентичность является частным случаем множественной идентичности, или множества идентичностей, в которой выделяются этническая, социальная, профессиональная, гендерная, гражданская, конфессиональная, имущественная, расовая[3].

Анализируя многочисленные проблемы современной российской идентичности, В. А. Ядов разграничивает понятия идентичности как определенного состояния и идентификации как процесса, который ведет к данному состоянию; социальная идентификация является обозначением «групповых идентификаций личности, то есть самоопределения индивидов в социально-групповом пространстве относительно многообразных общностей как “своих” и “не своих”»[4].

В рамках рассматриваемой темы интерес представляют труды М. В. Заковоротной, в которых предлагается анализ проблемы идентичности в современном обществе и культуре; исследуется связь идентификации и процессов жизнедеятельности; рассматриваются изменения понимания идентичности в различные исторические эпохи, а также дается анализ концепций индивидуальной и коллективной идентичности[5].

В последние годы появилось немало работ, посвященных идентичности как таковой и, в частности, российской идентичности. Так, в коллективной монографии «Российская идентичность в условиях трансформации» предпринимается попытка, используя ряд общероссийских социологических исследований 2003–2004 гг., под разными углами зрения взглянуть на одну и ту же проблему: что в массовом сознании россиян является следствием трансформационного характера современного российского общества, а что относится к инвариантным особенностям российской культуры; как повлияли на особенности национальной идентичности и менталитет россиян реформы последнего десятилетия и что в них оказалось наиболее устойчивым[6].

В сборнике «Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России» рассматривается взаимодействие между этническими, религиозными и гражданскими идентичностями в сознании людей, в идеологических текстах и в средствах массовой коммуникации. Излагаются теоретические подходы к этой проблематике, анализируются данные массовых опросов и глубинных интервью, рассматриваются различные варианты политики, направленной на формирование идентичности[7].

Актуальные вопросы, связанные с поиском в современном российском обществе новой национально-цивилизационной идентичности, а также широким распространением в российском массовом сознании представлений об «особом пути» развития России, проанализированы в сборнике «Поиск национально-цивилизационной идентичности и концепт “особого пути” в российском массовом сознании в контексте модернизации»[8].

К анализируемому понятию активно стали обращаться политологи через феномен российской нации в ее этнонациональном и гражданском измерениях. Так, Р. Г. Абдулатипов рассматривает идентичность как объективизацию духовной энергии человека и социального опыта, общности и государства через самосознание и самопознание, через выбор и мобилизацию, которые человек проходит; это духовный стержень жизнедеятельности человека, общности и государства. Российская идентичность, по его мнению, это энергетика мощных духовно-политических зарядов русской и других этнонаций, воплощенных в гражданах России, в их общности и способности выступать солидарной мобилизирующей силой самоутверждения и преобразования российской цивилизации[9].

Изучению роли идентичности в современном политическом процессе в России и в других странах, исследованию многоуровневой идентичности, а также анализу методологических и теоретических проблем, связанных с использованием понятия «идентичность» в качестве инструмента научного анализа, посвящен сборник научных трудов «Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки»[10].

Различая «идентичность» как категорию практики и научного анализа, О. Ю. Малинова отмечает, что «в современном обществе идентичности становятся все более множественными, фрагментарными, зависимыми от контекста; они имеют радикально исторический характер и постоянно находятся в состоянии изменения и трансформации»[11].

Анализируя затяжной «кризис идентичности» в постсоветской России, проявляющийся в болезненном привыкании россиян к новому месту в геополитическом пространстве на территории бывшего СССР и к новым формам консолидации внутри Российской Федерации, Э. А. Паин выделяет две основные причины этого кризиса: во-первых, жители Российской Федерации в период, когда она была одной из 15 республик СССР, редко ассоциировали себя именно с Россией, считая своей родиной весь Советский Союз. Поэтому распад Союза болезненно переживался большинством россиян, привыкших жить в большой стране. Во-вторых, общероссийская идентичность не рождалась в ходе национальных движений, как в других новых независимых государствах, напротив, националисты различных направлений препятствовали, в различной мере и в разных формах, развитию единой гражданской идентичности жителей России[12].

В настоящее время делаются попытки организации диалога между разными науками с целью выработки синтетической модели российской идентичности и соответствующего ей социально-политического дискурса. В связи с этим представляется своевременным выход монографий Ю. Г. Волкова, в которых анализируются теоретические основания социальной идентичности, сущность российской идентичности, впервые в отечественной науке определяются место и роль идеологии в формировании российской идентичности[13]. Автор предпринимает попытку определить российскую идентичность, понимаемую как «образ “мы в мире”». На основании результатов ряда исследований он приходит к выводу о том, что российская идентичность выявляется в социокультурном измерении, выборе духовных ценностей, но амбивалентна по отношению к гражданско-правовому состоянию. Иными словами, духовно-нравственное измерение идентичности доминирует над формально-правовым, социальным и территориальным. Следовательно, наиболее перспективным видится российская идентичность как принадлежность к истории, культуре, цивилизации, которая дает наибольшую возможность для ощущения консенсуса.

Таким образом, перечень ряда фундаментальных трудов свидетельствует об исследовательской активности в отношении рассматриваемого понятия, авторы подходят к ее рассмотрению с самых разных сторон, выбирая тот или иной ракурс многоликой идентичности. Следует сказать, что в зарубежной и отечественной науке сложились общие и особенные традиции исследования проблемы идентичности как психологического и социокультурного феномена. Их суть заключается в том, что идентичность имеет структурное строение, основными параметрами которого являются целевой, содержательный и оценочный.

Анализ показывает, что определением этого понятия занимаются представители разных отраслей социально-гуманитарного знания, и поэтому внимание акцентируется на тех или иных проявлениях идентичности. Существующие в науке концепты и интерпретационные модели удивляют своим разнообразием. Изучая идентичность, каждая научная дисциплина опирается на свое видение этого феномена, свою методологию и методику. В рамках психологического подхода акцент ставится на психических свойствах личности, которые включены в процесс самоопределения личности. Социологи обращают внимание на социокультурные особенности идентичности. Социология сферой своих научных интересов предлагает изучение самоопределения социальных групп и анализ механизмов идентификации индивидов в сообществах. Социально-антропологическое изучение идентичности формируется в контексте этнической проблематики идентичности. Культурологи при определении сущности идентичности стремятся увязывать ее содержание с особенностями национальной культуры. Философы трактуют идентичность в терминах принадлежности к социальной группе, обязательной включенности в определенную социокультурную категорию. Философско-антропологический подход опирается на анализ социокультурных типов идентичности в контексте существования и взаимодействия человека, культуры и социальной общности. В рамках политологического подхода в центре внимания – гражданская идентичность.

Согласно современным исследованиям, идентичность – трансформирующаяся структура, она развивается на протяжении всей жизни, проходит через преодоление кризисов, может изменяться в прогрессивном или регрессивном направлениях, то есть быть «успешной» (позитивной) или «негативной» (индивид отклоняет любые взаимодействия). Ученые едины во мнении, что идентичность социальна по происхождению, так как формируется в результате взаимодействия людей и усвоения каждым выработанного в процессе коммуникации языка, а изменения идентичности обусловлены социальными изменениями.

Первым шагом для того, чтобы личность смогла ощущать себя представителем группы, является процедура идентификации, то есть определение критериев и границ общности, определение места «Я» в социуме. Для выяснения содержания идентичности сущностным является понимание того, что в общем смысле идентификация рассматривается как процесс становления представлений социальной группы и индивида о себе и своем месте в мире.

В политической науке идентичность интерпретируется как «качество, являющееся результатом индивидуального или группового самовосприятия в виде определенного субъекта», а идентификация рассматривается как «психологический процесс отождествления индивидом себя с другим человеком, группой, общностью, помогающий ему успешно овладевать разными видами социальной деятельности, усваивать нормы и ценности данного сообщества»[14].

По нашему мнению, под идентичностью следует понимать самотождественность человека или группы с определенным политическим или социокультурным сообществом; интегрированность человека и общества, их способность к осознанию самотождественности и ответу на вопрос: «Кто я такой?».

Сегодня можно говорить об изменениях идентичности как на уровне общества и составляющих его групп, так и на уровне включенности отдельных обществ в глобальную систему взаимодействий. Однако определяющее влияние на изменение идентичности в обоих случаях во многом оказывает глобализация. Авторы, утверждающие, что глобализация создает угрозу идентичности или меняет условия ее формирования, ссылаются на целый ряд порожденных ею феноменов. Во-первых, она приводит к тому, что общественные, макросоциальные отношения людей выходят за рамки национально-государственных общностей, приобретают транснациональный характер. Во-вторых, идентичность разрушают связанные с глобализацией процессы, происходящие в сфере культуры. Ведь идентичность человека с определенной общностью реализуется, прежде всего, через интериоризацию им представлений, норм, ценностей, образцов поведения, образующих ее культуру[15].

Проблемы идентификации становятся особенно актуальными в переломные, кризисные периоды в истории стран. Самоидентификация проявляется в деятельности социальных групп и политических институтов, она связана с социальными статусом и ролью, однако определяется не только ими, но и индивидуальными особенностями личности.

Как уже отмечено, введение термина «идентификация» в работах Э. Эриксона придало новое звучание исследованиям проблем идентичности. В русле этих работ период «социальной драмы» стал рассматриваться не только как время потерь, кризиса и разрыва социальных связей, но и как процесс выделения различного вида общностей, артикулированных с помощью ритуалов, табу, церемоний, проинтерпретированный в определенном ключе истории и т. п. Переходный характер того или иного исторического периода активизирует рефлексивные тенденции в сознании и поведении личности и функционировании общества. Это проявляется в повышенном внимании к идентификации, что можно наблюдать в современном российском обществе.

Только в результате взаимодействия, как прямого, так и опосредованного с другими группами, идентичность приобретает свою специфику, которую невозможно исследовать вне коммуникативных сравнений. Можно сказать, что идентичность – символическое средство объединения с одними и дистанцирования от других. В связи с этим выделяют два вида идентичности: позитивная и негативная.

По словам специалистов, социальная идентичность представляет собой самоопределение человека в социальном пространстве. В этом случае обозначается тот круг лиц и то культурное пространство, с которым человек себя идентифицирует, и соответственно тот круг лиц и то культурное пространство, от которого он себя отличает. Скажем, когда мы говорим «городской житель», «сельский житель», «москвич», «сибиряк», «кавказец» и т. п., то мы как раз выделяем некие единицы социального пространства и идентифицируем людей в их групповой определенности. С точки зрения социальной принадлежности человек напоминает русскую матрешку, где внутри одной большой куклы находится другая поменьше, внутри второй – третья, еще меньше, и т. д. Предельным на сегодняшний день уровнем социальной идентичности (самой большой матрешкой), как правило, является идентичность национальная, когда мы идентифицируем себя в качестве русского, лезгина, китайца и т. д. Это утверждение может вызвать возражение, поскольку религиозно-конфессиональные группы людей численно больше национальных за исключением тех редких случаев, когда они совпадают. Действительно, религиозно-конфессиональная идентичность, не говоря уже о цивилизационной идентичности, по объему, протяженности объединяющих человеческих связей, как правило, превосходит национальную идентичность, но она уступает последней по силе мотивирующего воздействия на поведение[16].

Из вышеизложенного следует вывод об отсутствии единого понимания в трактовке такого сложного феномена, как идентичность. Каждый из подходов обладает определенной достоверностью и системой аргументации. Несмотря на наличие множественных подходов к исследованию различных аспектов проблемы идентичности в социальной и гуманитарной научной мысли, до сегодняшнего дня остается значительный объем неразработанных аспектов. Это объясняется тем, что каждый этап исторического развития общества предъявляет свои требования к понятию идентичности, анализ которой оставляет широкое поле для исследователей современности.

Идентичность как важнейшая категория современного социально-гуманитарного знания должна отражать сложную диалектическую систему взаимовлияния целостности, определенности, «тождественности самим себе» социальных общностей и групп, а также маргинализации этих процессов. Идентификация – один из реальных механизмов социализации индивида, состоящий в принятии им социальных ролей, усвоении социокультурных образцов и моделей поведения. Рассматриваемая проблема требует полипарадигмального подхода к исследованию идентичности, включая социокультурную, этническую, конфессиональную, геополитическую и другие идентичности, а также формы идентификации личности в процессе изучения истории межкультурного диалога России и Запада в прошлом, настоящем и в прогнозировании будущего.

Итак, можно констатировать, что проблема идентичности, являясь актуальной в отечественной науке, приобретает первостепенное значение в современных условиях, одновременно претерпевая радикальные трансформации. Именно этим и определяется острота дискуссии о ее сущности. Главным итогом этапа накопления российской социально-гуманитарной наукой знаний об идентичности является понимание того, что весь комплекс проблем, связанных с этим сложным явлением, не могут решить отдельно ни психология, характеризуя его как личностную идентичность, ни социология, представляя его как идентичность социальную, ни другие науки.

Представляется, что усилия социальной и политической науки должны быть объединены в этом направлении, так как она способна оказать существенное влияние на реальную общественную жизнь. При этом важно иметь в виду, что проблемы идентичности нельзя «прописать» по ведомству какой-то одной науки. По мнению ученых, мы оказываемся в междисциплинарном поле; и необходимо учитывать тот «культурный поворот», который произошел в социальном и гуманитарном знании в последние десятилетия. Важно также понять, что основными тенденциями изучения этого феномена должны явиться осознание ее полипарадигмального статуса и объединение усилий представителей разных областей знания, а также стремление соотнести арсенал исследований отечественной мысли с достижениями мировой науки.

Следует согласиться с Л. М. Дробижевой в том, что эта тема – одна из наиболее реагирующих на политические перемены в стране и в мире в целом. Каждый раз с изменением политической ситуации, исходя из теории символического интеракционизма, теории ролей, социальной категоризации, выбираются те концепты, которые интерпретаторам – политикам или политологам – кажутся наиболее приемлемыми для их проектов[17].

Можно констатировать, что понятие «идентичность» складывается в рамках познавательной парадигмы, которая признает разнообразие, неопределенность, множественность исторических времен, нестабильность и необходимость построения моделей на основе понимания прошлого, настоящего и будущего. Эти принципы становятся условиями существования и познания субъектов деятельности, поэтому «идентификация», «идентичность», «кризис идентичности» могут быть вписаны только в современную теоретическую модель.

Осмысливая эти проблемы, еще раз следует подчеркнуть, что рефлексия по поводу взаимоотношений России и Запада, России и Европы, поиск идентичности глубоко укоренены в отечественной традиции. Сегодня вопрос «Что есть Россия и кто мы?» приобрел особую остроту, что обусловлено глобализацией и интенсивными интеграционными процессами.

В заключение отметим, что понятие «идентичность» слишком многозначно, разными авторами оно понимается по-разному, – это теория, концепт, свойство человеческой психики, категория социальной и политической практики, предмет научной рефлексии, политический фактор. Иногда она предстает как нечто аморфное, что может быть правильно или неправильно определено индивидом, а иногда применяется как строгий научный термин и инструмент исследования.

Этот термин приобрел такие масштабы и такое значение, что ему посвящено множество публикаций, проводятся конференции, защищаются диссертации, он исследуется на различных уровнях, с привлечением инструментов и методов социологии, психологии, философии, политологии, геополитики и т. д. Возникают его новые поля и смыслы. Именно поэтому «идентичность» рассматривается с различных теоретических и методологических позиций, в различных ракурсах. Активно обсуждается ее значение, границы и пределы применения. По образному выражению, ученые одновременно оказались и в роли творцов, и в роли пленников мировой паутины идентичностей, перед лицом ее вызовов. Мнения ученых о возможностях употребления «идентичности» варьируются в широком диапазоне: от наполнения новым смыслом до отказа и поиска новых дефиниций. Хотя существует множество концептуализаций этого термина, в научной среде нет согласия относительно его употребления. Представляется необходимым выбор парадигмы, в русле которой будет осуществляться теоретическое обоснование идентичности. Наиболее корректным, видимо, будет рассмотрение идентичности с точки зрения полипарадигмальности.

Можно констатировать, что в современной отечественной науке эта тема занимает важное место, о чем свидетельствует возрастающий интерес к проблеме. Однако далеко не всегда можно говорить о единомыслии и однозначности подходов, скорее, наоборот, заявленная тема порождает больше вопросов, чем ответов на них. Сегодня нет необходимости специально доказывать, что социально-гуманитарные науки испытывают очевидные сложности при осмыслении реакции российского общества на процессы глобализации и модернизации, которые сложно и противоречиво переплетаются с его собственной трансформационной динамикой. Потребность ответить на вопрос «кто мы?» стимулирует к изучению идентичности как возможного ключа к созданию гармоничного общества.

[1] См.: Дробижева, Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. – М.: ИС РАН, 2003. – С. 336.

[2] См.: Тишков, В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. – М.: Наука, 2003. – С. 116.

[3] См.: Губогло, М. Н. Идентификация идентичности: Этносоциологические очерки. – М.: Наука, 2003. – С. 29.

[4] Ядов, В. А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности // Психология самосознания: хрестоматия. – Самара: БАХРАХ – М., 2003. – С. 597.

[5] См.: Заковоротная, М. В. Идентичность человека. Социально-философские аспекты. – Ростов-н/Д: СКНЦ ВШ, 1999.

[6] См.: Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа / отв. ред. М. К. Горшков, Н. Е. Тихонова. – М.: Наука, 2005.

[7] См.: Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России / отв. ред. B. C. Магун. – М.: ИС РАН, 2006.

[8] См.: Поиск национально-цивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в российском массовом сознании в контексте модернизации: сб. ст. / В. В. Лапкин, В. И. Пан- тин (отв. ред.). – М.: ИМЭМО РАН, 2004.

[9] См.: Абдулатипов, Р. Г. Российская нация (этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях). – М.: Научная книга, 2005. – С. 413.

[10] См.: Политическая наука: Идентичность как фактор политики и предмет политической науки. – М.: ИНИОН РАН, 2005.

[11] Малинова, О. Ю. Идентичность как категория практики и научного анализа: о различии подходов // Права человека и проблемы идентичности в России и в современном мире / под ред. О. Ю. Малиновой и А. Ю. Сунгурова. – СПб.: Норма, 2005. – С. 11.

[12] См.: Паин, Э. Проблемы самоидентификации россиян со страной, с регионом, с этнической общностью // Проблемы идентичности: человек и общество на пороге третьего тысячелетия. – М.: РОО «Содействие сотрудничеству ин-та им. Дж. Кеннана с учеными в области соц. и гуманит. наук», 2003. – С. 5.

[13] См.: Волков, Ю. Г. Гуманистическая идеология и формирование российской идентичности. – М.: Соц.-гуманит. знания, 2006; Он же. Идентичность и гуманистическая идеология: взгляд в будущее. – М.: Соц.-гуманит. знания, 2006.

[14] Категории политической науки: учебник. – М.: МГИМО; РОССПЭН, 2002. – С. 623.

[15] См.: Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. – М.: Альпина Паблишер, 2003. – С. 348–349.

[16] См.: Гусейнов, А. А. Как возможен диалог культур? // Диалог цивилизаций. Повестка дня. – М.: ИФ РАН, 2005. – С. 55–56.

[17] См.: Дробижева, Л. М. Государственная и этническая идентичность: выбор и подвижность // Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России / отв. ред. B. C. Магун. – М.: ИС РАН, 2006. – С. 10.

Культурная идентичность: к определению понятия

Культурная идентичность: к определению понятия

Страницы / Pages

62-68

Аннотация

Уточняется понятие культурной идентичности — модальности, необходимой составляющей идентичности и всех ее видов. Разделяются понятия индивидуальной и коллективной культурных идентичностей как феноменов индивидуального и надындивидуального сознания. Данные определения задают перспективные векторы изучения лингвокультурной идентичности как междисциплинарной категории в свете когнитивно-дискурсивной парадигмы современной лингвистики.

Список литературы

1. Грушевицкая Т. Г. Основы межкультурной коммуникации. М., 2003.
2. Ерасов Б. С. Самобытность // Культурология : энцикл. : в 2 т. М., 2007. Т. 2.С. 443.
3. Кон И. В поисках себя: личность и ее самосознание. М., 1984.
4. Кон И. Введение в сексологию : курс лекций. М., 1999.
5. Кон И. Идентичность // Онлайн-энциклопедия «Кругосвет». URL: http//www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye-nauki/sociologia/IDENTICHNOST.htm1 (дата обращения: 21.06.2013).
6. Культурология : учеб. / В. П. Большаков [и др.]. М., 2011.
7. Матузкова Е. П. Антиэкзистенциалистская концепция идентичности как дискурсивной модели // Філологія ХХІ століття: теорія, практика, перспективи. Міжнародна науково-практична Інтернет-конференція. Одеса, 2012.
8. Матузкова Е. П. Идентичность как объект изучения культурологических студий // Наукові записки. Острог, 2012. Вип. 23. Сер. : Філологічна. С. 89—91.
9. Рапай К. Культурный код: Как мы живем, что покупаем и почему. М., 2008.
10. Теория культуры : учеб. пособие / под ред. С. Н. Иконниковой, В. П. Большакова. СПб., 2008.
11. Assmann J. Das Kulturelle Gedachtnis. Schrift, Erinnerung und politische Identitat in fruhen Hochkulturen. München, 2000.
12. Barker С. Cultural Studies. Theory and Practice. L., 2003.
13. Stryker Sh. Identity theory: Developments and extensions // Self and Identity.N. Y., 1986. P. 89—104.
14. Вечер с Н. Княжицким. URL: www.kefeer.com.ua./vecher-s-nikolaemknyazhitskim-9-02-12-onlayn.html (дата обращения: 19.04.2013).

Этнокультурный неотрадиционализм и идентичность в современных социокультурных трансформациях

С таким названием в Новосибирске вышла из печати монография Ю.В.Попкова и Е.А.Тюгашева (Попков Ю.В., Тюгашев Е.А. Этнокультурный неотрадиционализм и идентичность в современных социокультурных трансформациях. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2020. 256 с.). Она является своего рода обобщением и углублением проводимых в последние годы группой этносоциологов Института философии и права СО РАН результатов фундаментальных и прикладных разработок по данной весьма актуальной в научном и практически-политическом отношении теме. 

В монографии актуализация этнокультурного неотрадиционализма и проблемы идентичности интерпретируются как глобальное проявление неоднозначных последствий современных социокультурных трансформаций. Феномен этнокультурного неотрадиционализма обосновывается в качестве ресурса формирования этнической и общенациональной идентичностей, анализируются возникающие при этом проблемы и противоречия. Раскрываются возможности социокультурного подхода и социокультурной феноменологии в исследовании обозначенных процессов. Выявляется важная роль политики этнокультурного неотрадиционализма и политики идентичности в реализации стратегических ориентиров государственной национальной политики.

О конкретной проблематике монографии дает представление ее оглавление.

Усиление значимости идентичности и неотрадиционализма как глобальное проявление современных социокультурных трансформаций (вместо введения) (Ю.В. Попков)

Глава 1. Социокультурный подход в исследовании трансформаций

§ 1. Мультидисциплинарный фронт социокультурных исследований (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

§ 2. Дисциплинарный статус социокультурного подхода (Е.А. Тюгашев)

§ 3. Парадигмальные интерпретации социокультурного подхода (Е.А. Тюгашев)

§ 4. Социокультурная феноменология (Е.А. Тюгашев)

§ 5. Феноменология социокультурных трансформаций (Е.А. Тюгашев)

Глава 2. Социокультурная феноменология этнокультурного неотрадиционализма

§ 1. Традиция как социокультурный феномен (Е.А. Тюгашев)

§ 2. Хозяйственно-экономическое измерение традиции (Е.А. Тюгашев)

§ 3. Неотрадиционализм как эффект межэтнических взаимодействий (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

§ 4. Трансформация традиции: традиционизм – традиционализм – неотрадиционализм – посттрадиционализм

(Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

§ 5. Феномен этнокультурного неотрадиционализма (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

Глава 3. Идентичность как социокультурный феномен: фокусы рефлексии

§ 1. Понятие идентичности: экзистенциально-феноменологический фокус (Е.А. Тюгашев)

§ 2. Этносоциальная идентичность: фокус аффилиации (Ю.В. Попков, Е.А.Тюгашев, О.В. Долженкова)

§ 3. Этнокультурная идентичность: фокус ностальгии (Е.А. Тюгашев)

§ 4. Национальная идентичность: фокус социально-философской антропологии (Е.А. Тюгашев)

§ 5. Общенациональная идентичность: фокус справедливости (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

Глава 4. Политика идентичности и этнокультурный неотрадиционализм

§ 1. Парадоксальный кризис общенациональной российской идентичности (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

§ 2. Российская идентичность: кризис рождения? (Е.А. Тюгашев)

§ 3. Этнокультурный неотрадиционализм как ресурс формирования этнической идентичности (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

§ 4. Перспектива синергии этнической и общенациональной идентичностей (Ю.В. Попков, Е.А. Тюгашев)

§ 5. Дискурс идентичности в концептуально-проблемном поле современной российской национальной политики (Ю.В. Попков)

Заключение (Ю.В. Попков)

Ю.В.Попков,

главный научный сотрудник ИФПР СО РАН,

доктор философских наук, профессор

ПОНЯТИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ И ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ | Опубликовать статью ВАК, elibrary (НЭБ)

Попова В.В.¹, Верещагина М.В.²

¹Аспирант; ²кандидат психологических наук, доцент, Северо-Осетинский государственный педагогический институт

ПОНЯТИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ И ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

Аннотация

Статья посвящена понятиям религиозной и этнической идентичности, приведены ключевые определения данных терминов. В настоящее время соотношение религиозной и этнической идентичности играет ключевую роль в понимании мировоззрения и мироощущения определенного этноса. Необходимость изучения данного аспекта психологии особенно актуальна в пределах Северного Кавказа в связи с его поликультурностью и проблемами в соотношении религиозного и этнического.

Ключевые слова: идентичность, подструктуры идентичности, религия, этнос, этнорелигиозные ценности.

Popova V.V.¹, Vereshagina M.V.²

¹Postgraduate student; ² PhD in Psychology, associate professor, North-Ossetian state pedagogical institute

THE CONCEPT OF RELIGIOUS AND ETHNIC IDENTITY

Abstract

The article is devoted to the concepts of religious and ethnic identity, the key definitions of these terms are provided. Nowadays the interrelation of religious and ethnic identity plays a key role in understanding of world-view and attitude of the particular ethnic group. The necessity of studying of this aspect of psychology is particularly relevant within the North Caucasus in connection with its multiculturalism and problems in the interrelation of religious and ethnic.

Key words: identity, the substructures of identity, religion, ethnics, ethno-religious values.

Понятие «идентичность» оказалось обширно востребованным в разных гуманитарных науках таких, как философия, социология, психология, культурная и социальная антропология, культурология, этология, в гендерных и политических науках. В психологии идентичность понимается как итог работы личных и социальных действий. С одной стороны, идентичность как выражение внутренних процессов, «нечто» существующее внутри индивида, часть «личности». С другой, по мнению О.Н. Павловой, общественные системы, контекст – это то, что может накладывать отпечаток на индивида. По мнению А.А. Яшиной, одним из важных критериев, оказывающих большое влияние на становление идентичности личности, считается роль «значимых других». Так, согласно философу Труфановой Е.О., чувство идентичности позволяет человеку понимать, кем он является, и позволяет соединять всевозможные проявления многогранности личности, образующиеся в процессе социальных интеракций с другими людьми в различных ситуациях. Понимание же идентичности законно связывают с именем и работами Э. Эриксона, поскольку его взгляд на понимание идентичности есть базовая позиция и отправная точка для всех последующих исследователей идентичности. Идентичность определяется ученым как важнейшая черта целостности, самостоятельности и зрелости личности.  Идентичность – это тождественность самому себе. Обладать идентичностью – означает иметь личностно принимаемый образ себя во всём богатстве взаимоотношений личности с окружающим миром, чувством адекватности и стабильности владения личностью собственным Я независимо от внешних и внутренних изменений, способность личности к полноценному решению задач, появляющихся перед ней на каждом этапе её развития. Быть идентичным, по Э. Эриксону, значит переживать хронологию собственной жизни как единое целое. Идентичность структурирована определенным образом, в ее подструктуры входят – религиозная, этническая, региональная, гражданская, территориальная, профессиональная идентичности.

Одной из самых ярких подструктур идентичности в истории человечества выступала и выступает религия — религиозное понимание человека и общества, его религиозная принадлежность. В рамках разных парадигм становления человеческого общества данная подструктура совершенно по-разному выступала на исторической арене. Религиозная идентичность определяется как «субъек­тивная причастность к группе, которая имеет следующую структуру: «индивид — принадлежность — группа», либо как субъективное переживание индивидом своей принадлежности к религиозному сообществу. Данное переживание базируется на различных основаниях: на религиозной вере, на символических культовых практиках, на принадлежности к группе, формально не религиозного характера, но из принадлежности к которой идет вторичная принад­лежность к религиозному сообществу; на идеологических убеждениях, на традициях, ценностях и т. д.» [1]. Согласно другому определению, это «коллективное чувство принадлежности к религиозной общности как высшая форма лояльности, на основе веры в общих богов, религиозные идеи, культ предков» [5]. Религиозная идентичность считается психологическим конструктом, она не связана с конкретной конфессией. И поэтому, по сути, является социально-психологической кате­горией принадлежности религиозному обществу. «Категория принадлежности, таким образом, позволяет исследователю религиозной идентичности абстрагиро­ваться от содержания религиозной веры, да и от самой веры, которая в контексте принадлежности становится исключительно одним из оснований номинации субъекта в религиозном поле» [1]. С данной позиции наиболее интересно рассматривать изменяющуюся религиозную идентичность.

Выделение этнической идентичности как определенного психологического феномена было достаточно долгим, и даже на данный момент в современном научном мире идут споры, касающиеся содержания понятия «этническая идентичность». Изучая литературу можно выделить «классическое» определение этнической идентичности, которое в первую очередь используется учеными. Этническая идентичность – составная часть социальной идентичности личности, психологическая категория, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности [2]. В психологии эта идентичность рассматривается как одна из черт личности, которая является социальной по своим последствиям. Этническая идентичность – это осознание своей принадлежности к определенной этнической общности и обособления от иных этносов. Этническая идентичность – это переживание собственного тождества с одной этнической общностью и отделения от других. Она определяется по ряду объективных признаков: этнической принадлежности родителей, месту рождения, языку, культуре [3].

В наше время многие исследователи все чаще задаются вопросом о соотношении этнорелигиозных и этнокультурных ценностей. Когда и при каких условиях религиозная идентичность доминирует над этнической? Способна ли одна общность обладать одновременно сознанием этнической и религиозной идентичности? Если подвергнуть анализу соответствие уровней этнической и религиозной идентичности с позиции мировоззренческих функций, которые выполняются в обществе, то они станут во многом одинаковы. Ядро этнического мировоззрения описывается как система «…ведущих мотивов, характеризующих внутреннюю позицию субъекта, его отношение к этносоциальному взаимодействию с позиции этнических ценностей…» [4]. Мировоззрение в виде феномена духовной жизни включает в себя еще и систему норм нравственности, идеалов, убеждений исходя из конкретных исторических условий развития общности. Взаимодействие этнических и религиозных воззрений и систем ценностей приводит к преобразованию системы миропонимания и мироощущения народа. Так, при взаимодействии систем с похожими базовыми ценностными понятиями происходит процесс «накладки» и это приводит к их бесконфликтному «соседству». Религиозное как ценностно-универсальное только задает трансцендентное измерение этническим ценностям, оживляя в этничности первичную онтологию и придавая ей при всем этом направленность на максимальную реальность. Вследствие этого создается ситуация, когда в пределах социальной идентичности ее субуровни с одними и теми же ценностями при взаимодействии нивелируют идентичность. В то время как взаимодействие носителей разных систем ценностей порождает пространство их сопоставления, а это в свою очередь может породить конфликт.

В связи с этим особую актуальность приобретает исследование идентичности в северокавказском регионе. Будучи поликультурным регионом, Северный Кавказ вследствие целого ряда социокультурных, геополитических и других причин на сегодняшний день характеризуется высоким уровнем напряженности. Конфликтогенность региона в какой-то степени объясняется проблемностью соотношения религиозного и этнического, инновации и традиции. Критически воспринятый модернизационный план порождает у народов, проживающих на Северном Кавказе оправданный страх перед потерей этнической идентичности. В ситуации поликонфессиональности и полиэтничности российского общества усиливается степень социальных рисков, что и ведет к сложным межкультурным взаимодействиям, нередко порождая в социуме иррациональный страх перед «чужим». Отсюда активный научный интерес к осмыслению обозначенной проблематики [6].

Литература

1. Василевич Н.В. «Социальный аспект религиозной идентичности» // http: //churchby.info/rus/59/
2. Стефаненко Т.Г. «Этнопсихология» – М.: Институт психологии РАН, «Академический проект», 1999
3. Султанбаева К.И. Курс лекций по дисциплине «Этнопедагогика и этнопсихология» – Абакан, 2010
4. Хотинец В.Ю. «Этническое самосознание», Библиотека социальной психологии, СПб.: Алетейя, 2000
5. Хотинец В.Ю. «Этническая идентичность и толерантность» – Екатеринбург, 2002
6. Шаов А.А. «Этническая и религиозная идентичность: специфика взаимодействия», журнал «Вестник Адыгейского государственного университета». Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. Выпуск №3/2009

References

1. Vasilevich N.V. «Social’nyj aspekt religioznoj identichnosti» // http: //churchby.info/rus/59/
2. Stefanenko T.G. «Jetnopsihologija» – M.: Institut psihologii RAN, «Akademicheskij proekt», 1999
3. Sultanbaeva K.I. Kurs lekcij po discipline «Jetnopedagogika i jetnopsihologija» – Abakan, 2010
4. Hotinec V.Ju. «Jetnicheskoe samosoznanie», Biblioteka social’noj psihologii, SPb.: Aletejja, 2000
5. Hotinec V.Ju. «Jetnicheskaja identichnost’ i tolerantnost’» – Ekaterinburg, 2002
6. Shaov A.A. «Jetnicheskaja i religioznaja identichnost’: specifika vzaimodejstvija», zhurnal «Vestnik Adygejskogo gosudarstvennogo universiteta». Serija 1: Regionovedenie: filosofija, istorija, sociologija, jurisprudencija, politologija, kul’turologija. Vypusk №3/2009

историческая обусловленность, теория и практика

%PDF-1.7 % 1 0 obj >>>/Lang(ru-RU)/Metadata 486 0 R/OCProperties>/OCGs[487 0 R]>>/Outlines 427 0 R/Pages 2 0 R/Type/Catalog>> endobj 486 0 obj >stream application/pdf

Теория социальной идентичности | Simply Psychology

1. Социальная психология
2. Теория социальной идентичности

Теория социальной идентичности

Доктор Саул МакЛеод, обновлено 2019

Величайшим вкладом Генри Тайфеля в психологию была теория социальной идентичности. Социальная идентичность — это чувство человека, основанное на его членстве в группе.

Тайфель (1979) предложил, чтобы группы (например, социальный класс, семья, футбольная команда и т. Д.), к которым принадлежали люди, были важным источником гордости и самоуважения. Группы дают нам чувство социальной идентичности: чувство принадлежности к социальному миру.

Мы разделили мир на «них» и «нас» на основе процесса социальной категоризации (то есть мы разделяем людей на социальные группы).

Анри Таджфель предположил, что стереотипы (то есть разделение людей на группы и категории) основаны на нормальном когнитивном процессе: тенденции группировать вещи вместе. При этом мы склонны преувеличивать:

1.различия между группами

2. сходство вещей в одной группе.

Это известно как внутри группы (мы) и вне группы (они). Центральная гипотеза теории социальной идентичности состоит в том, что члены группы внутри группы будут стремиться найти негативные аспекты чужой группы, тем самым улучшая свое представление о себе.

Предвзятые взгляды между культурами могут привести к расизму; в своих крайних формах расизм может привести к геноциду, как это произошло в Германии с евреями, в Руанде между хуту и ​​тутси и, совсем недавно, в бывшей Югославии между боснийцами и сербами.

Точно так же мы классифицируем людей. Мы видим группу, к которой мы принадлежим (внутренняя группа), как отличная от других (внешняя группа), а члены одной и той же группы более похожи, чем они есть.

Социальная категоризация — одно из объяснений предвзятого отношения (т. Е. Менталитета «они» и «мы»), которое приводит к группам внутри и вне группы.

Примеры ин-групп и аут-групп

Примеры ин-групп и аут-групп

o Северная Ирландия: католики — протестанты

o Руанда: хуту и ​​тутси

o Югославия: боснийцы и сербы

o Германия: евреи и нацисты

o Политика: лейбористы и консерваторы

o Футбол: Ливерпуль и Манчестер Юнайтед

o Пол: мужчины и женщины

o Социальный класс: средний и Рабочие классы

Этапы теории социальной идентичности

Этапы теории социальной идентичности

Тайфел и Тернер (1979) предположили, что существует три ментальных процесса, участвующих в оценке других как «нас» или «они» (т.е. «В группе» и «вне группы». Они происходят в определенном порядке.

Категоризация

Первый — это категоризация. Мы классифицируем объекты, чтобы понимать и идентифицировать их. Очень похожим образом мы классифицируем людей (включая себя), чтобы понять социальную среду. Мы используем социальные категории, такие как черный, белый, австралиец, христианин, мусульманин, студент и водитель автобуса, потому что они полезны.

Если мы можем отнести людей к категории, то это говорит нам кое-что об этих людях, и, как мы видели на примере с водителем автобуса, мы не могли бы нормально функционировать без использования этих категорий; я.е. в контексте автобуса.

Точно так же мы узнаем кое-что о себе, зная, к каким категориям мы принадлежим. Мы определяем соответствующее поведение со ссылкой на нормы групп, к которым мы принадлежим, но вы можете сделать это только в том случае, если можете сказать, кто принадлежит к вашей группе. Человек может принадлежать к разным группам.

Социальная идентификация

На втором этапе, социальной идентификации, мы принимаем идентичность группы, к которой мы себя причислили.

Если, например, вы причислили себя к категории студента, велика вероятность, что вы примете личность студента и начнете действовать так, как, по вашему мнению, поступают студенты (и соответствуете нормам группы).

Ваша идентификация с группой будет иметь эмоциональное значение, и ваша самооценка будет связана с членством в группе.

Социальное сравнение

Заключительный этап — социальное сравнение. После того, как мы классифицировали себя как часть группы и идентифицировали себя с этой группой, мы склонны сравнивать эту группу с другими группами.Если мы хотим поддерживать нашу самооценку, наша группа должна выгодно отличаться от других групп.

Это очень важно для понимания предрассудков, потому что, как только две группы идентифицируют себя как соперников, они вынуждены соревноваться, чтобы члены сохранили свою самооценку.

Конкуренция и враждебность между группами, таким образом, является не только вопросом конкуренции за ресурсы (как в «Пещере разбойников Шерифа»), например за работу, но также и результатом конкурирующей идентичности.

Заключение

Повторюсь, в теории социальной идентичности членство в группе — это не что-то чужеродное или искусственное, что прикреплено к человеку, это реальная, истинная и жизненно важная часть человека.

Опять же, очень важно помнить, что внутренние группы — это группы, с которыми вы себя идентифицируете, а чужие — это те, с которыми мы не отождествляем себя и которые могут дискриминировать.

McLeod, S. A. (2019, 24 октября). Теория социальной идентичности . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/social-identity-theory.html

Tajfel, H., Тернер, Дж. К., Остин, В. Г., и Уорчел, С. (1979). Интегративная теория межгруппового конфликта. Организационная идентичность: читатель , 56-65.

McLeod, S. A. (2019, 24 октября). Теория социальной идентичности . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/social-identity-theory.html

Identity Concepts — Identity and Access Management

При рассмотрении вопроса о разработке или приобретении нового программного продукта важно понимать некоторые основные концепции управления идентификационной информацией, чтобы гарантировать, что выбранный продукт будет хорошо интегрироваться с университетской средой идентификации.

Базовая терминология

Идентификаторы

• Электронный идентификатор UT (UT EID) — Официальный идентификатор публичных записей университета.
  Формат: 2-8 символов, буквенно-цифровые, а также дефис (-), подчеркивание (_) и точка (.)
• eduPersonPrincipalName (ePPN) — часть eduPerson Схема LDAP.
  Формат: @ utexas.edu
• Институциональный идентификатор (IID) — предназначен для использования с облачными службами, имена пользователей которых являются адресами электронной почты.При использовании в качестве адреса электронной почты перенаправляет на зарегистрированный адрес электронной почты пользователя. EID гостевого класса НЕ имеют идентификаторов IID, если им не предоставлено специальное право.
  Формат: @ eid.utexas.edu

Технологии

• Security Assertion Markup Language (SAML) v2.0 — Открытый стандарт на основе XML для обмена информацией аутентификации и авторизации между поставщиками удостоверений и поставщиками услуг.
• Shibboleth® — Shibboleth® — это основанный на стандартах (SAML2) программный пакет с открытым исходным кодом для единого входа через Интернет в пределах или внутри организации.

Компоненты

• Поставщик удостоверений (IdP) — компонент, который предлагает аутентификацию пользователя как услугу. В этом контексте группа IAM предоставит вам IdP для интеграции.
• Поставщик услуг (SP) — Сервер / система, на которой размещен ресурс. В этом контексте вы (или ваш поставщик) настраиваете SP, который предоставляет услуги вашим клиентам. Ваш SP будет интегрирован с нашим IdP.

Прочие термины

• Атрибут — все, что поставщик удостоверений (IdP) знает о конечном пользователе, что может быть полезно для поставщика услуг (SP).
• Метаданные — в данном контексте документ, описывающий различные технические аспекты поставщика удостоверений (IdP) или поставщика услуг (SP). По сути, инструкции, которые говорят IdP и SP, как общаться друг с другом.

Концепции управления идентификацией

Аутентификация и авторизация

• Аутентификация — Аутентификация определяет, является ли пользователь тем, кем он себя называет.
• Авторизация — Авторизация определяет, разрешено ли аутентифицированному пользователю получить доступ к определенному ресурсу или выполнить определенное действие.

Учетные записи, идентификаторы и удостоверения

• Учетная запись — Учетная запись — это представление пользователя в конкретной системе.
• Идентификатор — Идентификатор обозначает пользователя. В системе, которая использует единый вход на основе UT EID, доступ к учетной записи пользователя будет осуществляться с использованием UT EID в качестве идентификатора.
• Идентификатор — Идентификатор — это совокупность учетных записей и идентификаторов, связанных с определенным лицом (или иногда с физическим лицом).Идентификатор может быть связан с несколькими учетными записями и идентификаторами. Например, у вас может быть несколько учетных записей электронной почты, но все эти учетные записи принадлежат одному лицу (вам).

Резервирование и отключение

Процесс создания учетных записей пользователей, когда они необходимы, и их удаления, архивирования или деактивации, когда они больше не нужны.

Жизненный цикл идентификационной информации

Как и у реальных сущностей, которые они представляют, у идентичностей есть жизненный цикл.Их связь с Университетом со временем изменится, а также соответствующим образом изменится их учетная запись и авторизация. Сама личность никуда не делась.

Когда пользователь покидает университет (например, выпуск, отделение), его личность сохраняется, и он по-прежнему сможет аутентифицироваться, используя свой UT EID. Это позволяет людям позже возвращаться и подавать заявки на вакансии, запрашивать стенограммы и т. Д. Системы должны учитывать текущий статус пользователя в своих схемах авторизации и изменять авторизацию учетной записи при изменении этого статуса.

Например, если студент или сотрудник покидает университет, беспроводная сеть отметит изменение принадлежности и удалит авторизацию для беспроводного доступа.

Далее: Вопросы по управлению идентификацией

Я и идентичность — обзор

Проблемы определения

Развитие Я и идентичности — это, прежде всего, сложный, многогранный процесс, сочетающий в себе сознательные и бессознательные элементы. Его можно рассматривать как серию взаимосвязанных событий, охватывающих все изменения в том, как подростки видят себя по отношению к другим и к своему социокультурному контексту.Поскольку эти изменения рассматривались как психологическими, так и социологическими исследованиями, определения основных понятий, о которых идет речь, очень разнообразны. Наиболее стойкое различие проводится между «идентичностью» и связанным с ним термином «я». Хотя некоторые считают его искусственным, обычно предполагается, что это различие имеет силу и требует тщательного разъяснения. Однако, помимо этого продолжающегося отсутствия согласия, можно выделить некоторые точки совпадения в текущих теоретических дебатах, которые помогают определить рамки развития идентичности в подростковом возрасте.

Во-первых, акцент делается на тщательном описании изучаемых феноменов, будь то конкретные аспекты собственных убеждений и оценок подростков, их конкретных конфигураций ролей, идентичностей и ценностей или отбора и обработки релевантной информации. Точно так же было бы яснее ссылаться на каждый термин как на отдельную конструкцию с помощью префикса «я», пока мы не узнаем, как они связаны. Чтобы выполнить эту задачу прояснения, было бы полезно различать инклюзивные уровни самоорганизации, комбинируя временное измерение (использующее разные временные шкалы) с другими параметрами, такими как степень интернализации или рефлексивности.Таким образом, самооценка и самовосприятие, например, будут расположены на промежуточном временном уровне и как часть рефлексивного процесса первого порядка, в то время как концепция идентичности будет расположена в более длительной временной шкале, типичной для долгосрочных процессов развития и как часть рефлексивности второго порядка (Lichtwarck-Aschoff et al., 2008). Таким образом, представления о себе будут рассматриваться как компоненты идентичности.

Во-вторых, различные теоретические подходы признают несколько уровней, на которых можно определить и понять идентичность и «я»: личный или индивидуальный уровень, уровень отношений и социальный или коллективный уровень.Личная идентичность относится к тем аспектам самоопределения на индивидуальном уровне, включая цели, ценности, убеждения и целый набор связанных с ними представлений о себе и самооценок. Реляционная идентичность относится к содержанию идентичности, присутствующему во взаимодействиях «лицом к лицу» и оформленному в различных социальных ролях и положениях (сын, ученик, друг и т. Д.). Он также охватывает то, как подростки определяют и интерпретируют эти роли. Коллективная идентичность относится ко всем когнитивным и аффективным аспектам, проистекающим из принадлежности к определенным группам, с которыми подростки идентифицируют себя и которые помещают их в определенные социальные категории, такие как этническая принадлежность, национальность или пол.Наряду с этими тремя общими уровнями были выявлены еще два уровня неоспоримой психосоциальной значимости. С одной стороны, на самом базовом психологическом уровне существует идентичность эго, которая остается в значительной степени бессознательной и чья основная характеристика заключается в предоставлении более субъективного ощущения пространственно-временной непрерывности, чем то, которое ассоциируется с личностью. Эриксон придавал большое значение функции структуры эго в создании этого опыта личной преемственности.По этой причине идентичность эго будет отвечать за тестирование, выбор и интеграцию представлений о себе, а ее главной функцией будет бессознательный синтез впечатлений, эмоций, воспоминаний, импульсов и действий. С другой стороны, культурная идентичность дифференцируется как аспект социальной идентичности, который относится конкретно к тем культурным группам, к которым принадлежит человек, а в случае иммигрантов — к их наследию и принимающим общинам. Культурную идентичность можно рассматривать как нечто среднее между личной идентичностью и коллективной идентичностью.Он включает такие области, как принятые культурные обычаи, эмоциональные идентификации с исходной культурной группой и принимающим обществом, а также ценностные ориентации.

Наконец, в настоящее время существует четкое понимание необходимости теоретической и эмпирической интеграции при изучении как содержания, так и процессов идентичности на их нескольких уровнях. Как Vignoles et al. выражаясь (2011: p. 9), «независимо от уровней содержания, любой данный аспект идентичности может рассматриваться как определенный индивидуальными, реляционными и коллективными процессами: как субъективное понимание или опыт индивидов, как межличностная конструкция, и как социокультурный продукт.Подробности этих тенденций изложены в следующих двух разделах, которые концентрируются на двух наиболее важных подходах к изучению себя и идентичности в подростковом возрасте.

Теория социальной идентичности — обзор

Угроза самобытности

Теория социальной идентичности утверждает, что люди стремятся достичь и поддерживать чувство положительной самобытности для членства в своих группах (Tajfel & Turner, 1986). Положительная самобытность влечет за собой чувство ценности и отличия от других групп.Стремление благосклонно относиться к нашим внутренним группам имеет интуитивный смысл с точки зрения самооценки, но самобытность также выполняет эпистемическую функцию. Членство в группах позволяет нам «познать» себя, проводя межгрупповые сравнения с аналогичными внешними группами. Однако, когда сравниваемая внутренняя и внешняя группы слишком похожи, недостаточный контраст между группами подрывает их ценность как инструментов самопознания. Когда «они» слишком похожи на «нас», различие между этими категориями теряет смысл; эта дилемма лежит в основе угрозы отличимости (Branscombe, Ellemers, Spears, & Doosje, 1999).

Люди несут убытки из-за своей индивидуальности отчасти потому, что эти потери могут вызвать беспокойство по поводу будущей жизнеспособности своей группы как отдельной сущности. Теория социальной идентичности предсказывает, что реакция членов группы на потерю самобытности, например на культурную ассимиляцию, будет зависеть от степени их идентификации с соответствующей подгруппой; низкие идентификаторы имеют тенденцию легче ассимилироваться, а высокие идентификаторы имеют тенденцию сопротивляться ассимиляции, демонстрируя более сильные самостереотипы (Spears, Doosje, & Ellemers, 1997) и внутригрупповую предвзятость (Jetten, Spears, & Manstead, 1997).Это особенно актуально для членов групп меньшинств, идентичность которых часто затмевается культурой и ценностями группы большинства. Например, иммигранты, которые переезжают в Соединенные Штаты и пытаются использовать другой язык, кроме английского, часто сталкиваются с давлением ассимиляции, поскольку публично говорят только на английском языке.

Wohl, Giguère, Branscombe и McVicar (2011) продемонстрировали в серии экспериментов, что люди, подвергавшиеся угрозе самобытности, по сравнению с теми, кто находится в контрольном состоянии, сообщали о более высоком уровне поддержки политики, направленной на сохранение самобытности своей внутренней группы путем ее дистанцирования. из соответствующей внешней группы.Один из этих экспериментов манипулировал угрозой отличимости, выставляя некоторых участников, французских канадцев, на газетную статью о слиянии франко-канадской и англофонической культуры (условие угрозы самобытности), а оставшихся участников — на статью о географии Квебека (условие контроля ). Исследователи измерили самооценку стремления к суверенитету Квебека как основной результат, потому что суверенитет от остальной части Канады позволит французским канадцам сохранить самобытность своей группы.Как и предсказывали авторы, групповая идентификация смягчила эффект манипуляции угрозой самобытности на опасения по поводу будущего группы и стремление к суверенитету Квебека как субъекта, отдельного от Канады. Высокие идентификаторы в состоянии угрозы отличимости сообщают о большей озабоченности по поводу будущего группы и большем стремлении к суверенитету, чем низкие идентификаторы в том же состоянии. Вдобавок была найдена поддержка модели, в которой влияние угрозы самобытности на поддержку защитных действий внутри группы (суверенитет Квебека из Канады) модерировалось групповой идентификацией и опосредовано опасениями по поводу будущего группы.Эти результаты демонстрируют важность угрозы самобытности и ее потенциальных последствий для дистанцирования от инклюзивной идентичности более высокого порядка.

Такие мотивы самобытности имеют значение для отношений между меньшинствами. Действительно, исследования показывают, что относительное положение различных меньшинств в обществе по отношению к мейнстриму влияет на отношение к другим меньшинствам (White, Schmitt, & Langer, 2006). White et al. продемонстрировали, что члены группы меньшинства выражали более негативное отношение к более мейнстримовому, по сравнению с менее мейнстримом, похожей внешней группой меньшинства.Эти негативные оценки возникают из-за того, что сходная внешняя группа меньшинства, слишком похожая на мейнстрим, угрожает самобытности группы меньшинства. Например, веганы могут отрицательно оценивать вегетарианцев, потому что они стирают границы между основным течением, всеядными животными и меньшинством.

В целом, слияние с членами других групп с образованием группы высшего уровня может вызвать угрозу социальной идентичности (Branscombe et al., 1999). Угроза самобытности социальной идентичности особенно актуальна при обсуждении солидарности, потому что, как мы утверждали в этой главе, воспринимаемое сходство способствует солидарности.Более сильное воспринимаемое сходство также может спровоцировать угрозу отличимости, и этот эффект наиболее сильно проявляется при высоких идентификаторах (Spears et al., 1997).

Хотя идентификация подгруппы положительно предсказывает внутригрупповую предвзятость и восприимчивость к угрозе самобытности, она не обязательно препятствует идентификации с вышестоящей группой. Хо и Молина (2006) предполагают, что восприятие подгруппы уважает , определяемое как «… чувство, что какая-то подгруппа признается, принимается и ценится членами общей группы…» (стр.360), играют важную роль в формировании реакции членов подгруппы на перспективу более всеобъемлющей категоризации. Они описывают две точки зрения, чтобы проиллюстрировать эту дилемму. Во-первых, с точки зрения ассимиляционистов, члены подгруппы должны дезидентифицироваться со своей подгруппой, прежде чем они смогут полностью посвятить себя вышестоящей группе; эта точка зрения утверждает, что идентификация с подгруппой действует как препятствие для идентификации с вышестоящей группой. Во-вторых, с плюралистической точки зрения, члены подгруппы могут поддерживать высокий уровень идентификации с обеими группами; эта точка зрения утверждает, что сильная идентификация подгруппы сдерживает идентификацию с вышестоящей группой только тогда, когда члены подгруппы ощущают отсутствие уважения со стороны большей группы.В соответствии с этой плюралистической точкой зрения Хуо и Молина (2006) обнаружили, что большее восприятие общественного уважения к своей этнической подгруппе в Соединенных Штатах было связано с более позитивным влиянием на американцев, меньшим недоверием к системе правосудия и меньшим фаворитизмом подгруппы. Эти результаты дают надежду на формирование и поддержание более инклюзивных категорий.

Поощрение достаточной общности между группами для построения солидарности, избегая при этом угрозы самобытности, требует тонкого баланса.Преодоление напряженности между этими конкурирующими силами представляет собой серьезное препятствие для тех, кто пытается применить эти знания. Мы рекомендуем внимательно относиться к восприятию уважения к подгруппе как к одному из многообещающих средств уменьшения угрозы самобытности. Ощущение, что членство в подгруппе ценится и уважается вышестоящей группой, должно бороться с этой тенденцией отказываться от более всеобъемлющей категоризации, когда люди сталкиваются с угрозой самобытности.

Определение идентичности — IResearchNet

Концепция идентичности была определена как внутренняя психическая система, которая объединяет внутреннее «я» человека и внешний социальный мир в единое целое.Интеграция личного «я» и социального внешнего мира рассматривалась как процесс развития, который, согласно Эрику Эриксону, требует, чтобы индивид синтезировал фрагменты детских идентификаций в единую структуру в позднем подростковом и раннем взрослом возрасте. Формирование идентичности уже давно рассматривается с этой точки зрения; однако представление о том, что индивиды синтезируют фрагменты детских идентификаций в единую структуру в подростковом возрасте, больше не может быть адекватной моделью для полного понимания развития идентичности.Многие исследователи и теоретики сейчас утверждают, что традиционные теории развития идентичности не полностью объясняют развитие группы или социальной идентичности человека, такой как пол, этническая принадлежность, класс и сексуальная ориентация. Выдающаяся критика основополагающих теорий развития идентичности состоит в том, что они были построены на основе традиционной европоцентрической индивидуалистической культуры. Следовательно, традиционные теории могут не подходить к женщинам, небелым европейским расовым / этническим группам и коллективистским культурам, чьи семейные системы, культурные нормы и вехи развития могут отличаться от традиционных европоцентрических культурных моделей.Именно в этот момент психологи начали изучать элементы личностной идентичности, а также социально-политические и культурные силы, влияющие на идентичность.

Большая часть исследований идентичности сосредоточена на чертах или динамике, которые считаются универсальными для всех людей (например, самооценка, интроверсия-экстраверсия и уровни тревожности), независимо от расы, культуры, пола, сексуальной ориентации или класса. . На этом уровне исследователи и клиницисты рассматривают человеческий опыт как схожий, например, опыт старения, преодоление жизненного стресса и межличностные отношения.Однако степень, в которой любая из этих черт и динамики может быть высокой или низкой, заметной, усиленной или приглушенной, различается в зависимости от социально-демографических категорий, таких как культура, класс, пол, этническая принадлежность или сексуальная ориентация.

Все люди должны объединить когнитивные, эмоциональные и социальные факторы, чтобы сформировать самоощущение. Хотя процесс интеграции для многих людей похож, теория Эриксона не учитывает различия, с которыми люди могут столкнуться при интеграции нескольких идентичностей на основе демографических категорий (например,g., пол, раса, сексуальная ориентация, физические возможности). Уникальные черты и характеристики человека, динамика семьи, культурные и этнические нормы, убеждения и отношения, а также опыт угнетения вносят значительный вклад в развитие его внутреннего «я» и внешнего социального мира. Эти факторы могут либо тормозить, либо способствовать процессу развития исследования, решения и приверженности, необходимых для выражения и значимости личности. Поскольку область психологии включает в себя более широкое понимание идентичности, многие исследователи и теоретики пришли к выводу, что люди являются культурными существами и на них по-разному влияют различные аспекты личной идентичности и контекстуальные факторы.Взаимосвязь между психологическими и социокультурными силами в жизни людей расширила концептуальные представления о том, как люди развивают осознание и принятие себя по отношению к себе, другим, своему месту и определению в обществе, а также членству в социальных группах. .

Социальная и групповая идентичность

Теория социальной идентичности Анри Тайфеля представляет собой интеграцию социально-психологических теорий, которые описывают процесс, посредством которого люди идентифицируют себя с соответствующими социальными группами.Люди классифицируют себя и классифицируются другими с точки зрения социальных справочных групп, которые часто служат для сохранения общих взглядов, убеждений и ценностей, общих для инсайдеров. Чувство «принадлежности» — важный аспект самоощущения каждого человека. Социальные группы помогают создать систему взглядов, которая способствует определению места и определению личности в обществе. Развитие личности решает вопрос «Кто я?» тогда как социальная идентичность отвечает на вопрос «Кто я по сравнению с другими?» Последний вопрос весьма актуален для недоминантных членов группы, которые часто сталкиваются с проблемами социального угнетения, дискриминации и маргинализации, которые связаны с их групповой идентичностью.Принимая во внимание эти факторы, исследование идентичности может включать в себя необходимость осознавать, оценивать и отождествлять себя с соответствующими социальными группами (например, пол, раса / этническая принадлежность, сексуальная ориентация, класс, религия), испытывая угнетение и маргинализация, связанная с членством в этих соответствующих группах. Идентификация с социальной группой, которая рассматривается обществом негативно, наполнена когнитивными и аффективными проблемами, которые необходимо решать и интегрировать с собой.Следовательно, интеграция внутреннего и внешнего восприятий самого себя становится сложным процессом, потенциально связанным с позитивным восприятием самого себя на личном уровне, но также с необходимостью преодоления негативных представлений о себе как о члене соответствующей социальной группы. Поэтому приверженность и решимость к интегрированному «я», как предлагают теоретики традиционной идентичности, могут стать более сложными и трудными.

Модели развития идентичности

За последние 20 лет модели развития идентичности возникли в первую очередь из-за интереса к консультированию по вопросам культурного многообразия.Было разработано несколько моделей для описания расовой идентичности, феминистской и женской идентичности, идентичности геев и лесбиянок, межрасовой идентичности и мировоззрения социального класса. Модели идентичности обеспечивают концептуальную основу для описания психологической и социокультурной принадлежности и связи с соответствующими социальными группами. Обычно каждая модель описывает прогрессирование через серию этапов или состояний эго от неприятия / неосознания к самопринятию / осознанию определенной социальной группы. Каждый статус эго включает в себя определенные задачи развития, которые необходимо решить для успешного перехода к следующему статусу.Некоторые модели сосредотачиваются на влиянии «измов» (например, расизма, сексизма, гетеросексизма) как факторов, способствующих принятию или непринятию соответствующей социальной идентичности. Например, модели расовой идентичности Джанет Хелмс описывают процесс развития, в ходе которого члены соответствующих социальных групп должны преодолеть интернализованный расизм, чтобы достичь самоутверждающейся расовой групповой идентичности. Общее предположение теории развития социальной идентичности Хелмса и других состоит в том, что, если человек может принять установки, поведение и убеждения, относящиеся к его или ее социальной идентичности, его или ее психологическое благополучие будет положительным.

Это описание процесса развития идентичности — очень общая тема, встречающаяся во многих моделях развития идентичности, и ее не следует интерпретировать как единый процесс для всех членов в соответствующей социальной группе или в разных социальных группах. Переживания «измов» интернализуются по-разному от человека к человеку и от группы к группе, и их следует исследовать как с этической, так и с эмической точек зрения. Развитие идентичности включает в себя процесс интеграции когнитивного, эмоционального и социального опыта человека с аспектами его или ее внутреннего «я» (например,ж., личностные качества, тревожность, самооценка, интроверсия-экстраверсия).

До недавнего времени модели идентичности фокусировались на отдельных социальных идентичностях. Исследователи и теоретики утверждали, что модели единой идентичности неадекватны для описания и понимания множественных социальных идентичностей людей с этой точки зрения. Многие люди являются членами более чем одной социальной группы. Например, цветные женщины идентифицируют себя как женщины и как члены расовой группы. Кроме того, оба членства помещают этих людей в маргинальные, недоминантные группы.Учитывая, что большинство моделей идентичности и теорий идентичности сосредотачиваются на одной идентичности, они часто опускают опыт, связанный с конвергенцией нескольких идентичностей в пределах одного человека. Принадлежность к пересекающимся социальным идентичностям может также распространяться на переживание и усвоение множества форм и уровней угнетения. Психологические и социокультурные факторы влияют на развитие социальной идентичности и, таким образом, влияют на то, как индивид интегрирует эти идентичности для построения конгруэнтного целого.

Люди являются культурными существами, и все аспекты личности человека взаимосвязаны (включая расу, пол, класс, сексуальную ориентацию). Развитие личности человека включает в себя интеграцию когнитивного, эмоционального и социального опыта, связанного с его или ее социальной идентичностью, с аспектами его или ее внутреннего «я» (например, личностными чертами, тревогой, самооценкой, интроверсией-экстраверсией). Социокультурный контекст человека служит фильтром, через который когнитивный, эмоциональный и социальный опыт его или ее социального внешнего мира интегрируется с аспектами его или ее личного «я», чтобы построить конгруэнтное целое.Этот сложный процесс интеграции особенно важен для людей, которые принадлежат к недоминантным группам. Перед ними часто стоит сложная задача интеграции множества, иногда конфликтующих, аспектов самих себя, чтобы сформировать единую структуру идентичности. Стратегии консультирования должны учитывать идею о том, что развитие идентичности для членов, не являющихся большинством, включает социокультурные факторы, а также личные аспекты личности. Таким образом, человек может лучше интегрировать все грани своей множественной самости и развить более согласованное и целостное ощущение себя.

Артикулы:

1. Эриксон, Э. Х. (1968). Идентичность, молодость и кризис. Нью-Йорк: У. В. Нортон.
2. Хелмс, Дж. Э. (1994). Черно-белая расовая идентичность: теория, исследования и практика. Вестпорт, Коннектикут: Greenwood Press.
3. Triandis, H. C. (1989). Я и социальное поведение в различных культурных контекстах. Психологическое обозрение, 96, 506-620.

См. Также:

Теория идентичности и теория социальной идентичности в JSTOR