Прием доведение до абсурда: несколько примеров речевого приема «Доведение до абсурда» : tiina — LiveJournal

Содержание

несколько примеров речевого приема «Доведение до абсурда» : tiina — LiveJournal

(входящего в том числе и в арсенал «речевой самообороны»).

Желаю вам легко отшучиваться в переговорах, доводя до абсурда атаки оппонента. Или красиво использовать «перевод стрелок» если это наилучший способ уйти от атаки.

Приемы для защиты

На вас идет атака, а вы с помощью юмора ее утрируете.
Классика жанра: «А может, тебе еще и ключи от квартиры, где деньги лежат?».
Тут иногда когда из вас активно выбивают скидку вы можете с юмором ответить:
«Что же вы просите только 20% скидки? Давайте мы вам 30%, 40% дадим… а может вообще бесплатно проект сделаем».
Если вдруг вас в очередной раз просят поработать на выходных, то тоже можно с юмором.
«Да давайте я вообще сюда раскладушку принесу, и буду прямо здесь спать. Зачем мне с женой и детьми встречаться? Да не надо мне этого».
Если атакующий адекватный, то обычно понимает, что он переборщил со своей атакой. Если не адекватный — то лучше этот прием не использовать. Юмор не все понимают.
Предлагаю посмотреть этот прием в классике :

Перевод стрелок

Атакующий пытается психологически надавить на вас, а вы переводите эту атаку на кого-то другого (или на что-то другое).
«Это не ко мне, это к Ивану Ивановичу».
Но учитываем, что Иван Иванович может потом не одобрить то, что вы на него лишние проблемы переводите. Поэтому хорошо работает, когда идет перевод стрелок на что-то неодушевленное.
«Ребята, я бы рад всей душой вам это сделать за три дня. Но смотрите — инструкция, технические требования, здесь 7 дней написано. Ну, никак».
И атаку на себя переносите на что-то неодушевленное — на регламенты, на законы, на правила. Тут обычно атакующий снижает свой напор, т.к. вас ему атаковать уже сложнее.

Предлагаю посмотреть как этот прием с юмором, в анекдоте, описывает В.В. Путин:

Доведение до абсурда
Суть приема в том, что вы доводите до абсурда высказывание оппонента, и оно становится нелепым.
Из теледебатов:

Вопрос: «В Москве сейчас планируется строительство большого количества многоэтажек. Как показали события 11 сентября спасения нет с верхних этажей, если внизу будет пожар».

Ответ: «Вы знаете, конечно можно дойти до маразма: перестать строить высотные дома… перестать строить самолеты, они являются средством террористов, как мы увидели… перестать выпускать автомобили, которые используются в качестве тарана…».

Из фильма «Небесный суд».

По сюжету после того, как попадаешь на тот свет — участвуешь в судебном заседании, где решают, куда тебя отправить в рай («сектор покоя») или в ад («сектор раздумий»). И адвокат, в этом фильме в своих речах очень любит использовать прием «доведение до абсурда».

В ответ на обвинение, что подсудимый убил кошку, т.е. живое существо.

… Адвокат обращается к одному из присяжных: «Как часто в своей земной жизни вы кипятили воду?».
— Ну, разумеется, часто.
— Для чего?
— Ну, затем, чтобы вода была безопасной.
— Так… значит вы преднамеренно убили примерно 10 млн. амеб? Простейших животных, которые умели дышать, переваривать пищу…
— А скажите, пожалуйста, а на вашем счету, сколько жертв?
Адвокат обращается к другому присяжному и показывает коробочку с мертвым тараканом.
— Ну… это же просто таракан.
— Да…да… это таракан, которого мы давим тапками, травим дихлофосом, это то существо, которое каждый из нас мог раздавить в последний миг своей жизни… и справедливо ли получить за это билет в «сектор раздумий (ад)»? Господа присяжные, скажите мне, где заканчивается рефлекс, по которому мы можем прихлопнуть комара или муху, и начинается убийство?

В ответ на обвинение, что подсудимый лгал, а ложь это страшный грех.

«Ну что сказать после этих страшных слов… Корень всех зол — ложь… Кто более достоин «сектора раздумий (ада)», как не партизан, который нагло лжет фашистам, что наши в овраге, хотя они в курятнике? А может быть врач, который обмишурил ребенка и сказал ему, что зубы сверлить совсем-совсем не больно? Нет-нет. .. наверное, муж, который говорит своей стокилограммовой жене, что она совсем не похожа на бегемота, разве что своими веселыми глазками… Господа… это тоже ложь!»

Надеюсь, эти видеозарисовки прояснили этот прием.

Желаю, красиво использовать прием «доведение до абсурда» в своей жизни.
рекомендации от Сергея Шипунова,
руководителя
«Университета Риторики и
Ораторского Мастерства»
источник

доведение до абсурда — это… Что такое доведение до абсурда?

доведение до абсурда

доведение до абсурда: сущ., кол-во синонимов: 1

добытчик денег
копивший деньги

Смотреть что такое «доведение до абсурда» в других словарях:

Доведение до абсурда — (лат. reductio ad absurdum), или апагогия («сведение», др. греч. Εις άτοπον απαγωγή) логический приём, которым доказывается несостоятельность какого нибудь мнения таким образом, что или в нём самом, или же в необходимо из него… … Википедия
Абсурд в литературе
— У этого термина существуют и другие значения, см. Абсурд (значения). Абсурд (от лат. absurdus нелепый) нелепость, бессмыслица. С точки зрения литературоведения это особый стиль написания текста, для которого характерны… … Википедия
Чичерин, Георгий Васильевич — Чичерин Г. В. (1872 1936; автобиография) родился, по метрике, 20 ноября, а фактически 12 ноября 1872 г. в Карауле, имении его дяди Бориса Николаевича. Он происходил из среднедворянской семьи, проникнутой умеренно либеральными традициями. Его дед … Большая биографическая энциклопедия
Прасангака — буддийское направление в философской школе Мадхъямаки. Название школы берётся от метода логических следствий Прасанга, который единственный признатся пригодным для демонстрации оппонентам натуры Абсолютной и Относительной Истин. Прасангака школа … Википедия
Прасанга — Прасангака буддийское направление в философской школе Мадхъямаки. Название школы берётся от метода логических следствий Прасанга, который единственный признатся пригодным для демонстрации оппонентам натуры Абсолютной и Относительной Истин.… … Википедия
Прасангика — Прасангака буддийское направление в философской школе Мадхъямаки. Название школы берётся от метода логических следствий Прасанга, который единственный признатся пригодным для демонстрации оппонентам натуры Абсолютной и Относительной Истин.… … Википедия
Крученых, Алексей Елисеевич — [1886 ] поэт и теоретик русского кубо футуризма. Род. в крестьянской семье, окончил Одесское художественное училище. Вместе с Хлебниковым К. создатель заумного яз., практике и теории которого им посвящен ряд работ. Основным положением К. является … Большая биографическая энциклопедия
Крученых — Алексей Елисеевич (1886 ) поэт и теоретик русского кубо футуризма (см.
Футуризм). Р. в крестьянской семье, окончил Одесское художественное училище. Вместе с Хлебниковым К. создатель заумного яз. (см. Заумь), практике и теории к рого им посвящен… … Литературная энциклопедия
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ — Д. ф. наз. совокупность отмеченных нек рой общностью филос. учений, развивавшихся в др. греч. рабовладельч. обществе конца 7 в. до н.э. – нач. 6 в. н.э. Несмотря на длительность этого периода, охватывающего свыше тысячи лет интенсивного развития … Философская энциклопедия
Новая хронология (Фоменко) — У этого термина существуют и другие значения, см. Новая хронология. «Новая хронология» (сокращённо НХ[1]) псевдонаучная[2][3][4][5] теория радикального пересмотра истории, созданная группой под руководством академика РАН математика… … Википедия

Книги

Жизнь по понятиям, Сергей Карамов. Гротескный реализм, сатирический жанр, созданный автором, позволил ему описать со всей полнотой различные социальные аспекты нашей сегодняшней жизни, достигая временами пафоса обличения, все… Подробнее Купить за 124 руб

Доведение до абсурда.

Как поиметь мир [Настоящие техники подчинения, влияния, манипулирования]

Нотариальное удостоверение решения единственного участника в уставе

]]>

Подборка наиболее важных документов по запросу Нотариальное удостоверение решения единственного участника в уставе (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Нотариальное удостоверение решения единственного участника в уставе Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
«Недействительность корпоративных решений: статьи по проблемным вопросам»

(Степанов Д.И.)
(«Статут», 2021) Кстати, поскольку в п. 3 названного Обзора говорится о решениях единственного участника вообще (об этом по крайней мере говорит заголовок пункта), то при «творческом» прочтении этого разъяснения получается, что все решения единственного участника подлежат нотариальному удостоверению. Внести указание в устав об ином порядке удостоверения единственный участник такого ООО тоже не сможет: п. 3 Обзора не предусмотрел на сей счет никаких исключений, а в подп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ упоминается о (1) решении общего собрания участников общества, (2) принятом участниками общества единогласно. Оба обозначенных в скобках момента в принципе не применимы к компании одного лица, а значит, не предполагают никаких исключений.

Конечно, это прием, известный формальной логике под названием «доведение до абсурда», но именно такой вывод напрашивается при чересчур широком увлечении запретительными мерами и тенденцией к признанию решений ничтожными. Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Статья: Ничтожность корпоративных решений в судебно-арбитражной практике
(Степанов Д.И.)
(«Вестник экономического правосудия Российской Федерации», 2020, N 9) Кстати, поскольку в п. 3 названного Обзора говорится о решениях единственного участника вообще (об этом, по крайней мере, говорит заголовок пункта), то при «творческом» прочтении этого разъяснения получается, что все вообще решения единственного участника подлежат нотариальному удостоверению. Внести указание в устав об ином порядке удостоверения единственный участник такого ООО тоже не сможет: п. 3 Обзора не предусмотрел на сей счет никаких исключений, а буквальный текст подп. 3 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ упоминает о (1) решении общего собрания участников общества, (2) принятом участниками общества единогласно, — оба обозначенных момента неприменимы в принципе к компании одного лица, а значит, не дают никаких исключений.

Конечно, это прием, носящий в формальной логике название «доведение до абсурда», но именно такой вывод напрашивается при чересчур широком увлечении запретительными мерами и ничтожностью решений.

Нормативные акты: Нотариальное удостоверение решения единственного участника в уставе ФНС России от 31.12.2020 N КВ-4-14/22005
Как верно указали судебные инстанции, не опровергнуто подателем жалобы и подтверждено инспекцией, решение единственного участника общества об утверждении устава общества в редакции, допускающей альтернативный способ подтверждения, в нарушение положений подпункта 3 пункта 3 статьи 67.1 ГК РФ не было нотариально удостоверено; фактически устав в данной редакции зарегистрирован инспекции 20.03.2020 неправомерно.

Методы психологической защиты. — СЧАСТЬЕ ЕСТЬ! Философия. Мудрость. Книги. — ЖЖ

Обидные слова подстерегают нас ежедневно.

И, похоже, повсюду: на дороге в часы пик, когда в людях проявляются худшие качества; в очередях, когда у нас кончается терпение; на работе…

Прием «Диснейленд». Болезненность психологического удара можно смягчить, а то и свести на нет, если обращаться со всеми людьми, как с малыми детьми. Вы же не обижаетесь на несмышленых детей?

Представьте себе, что вы оказались один против целой группы негативно настроенных к вам людей. Перевес сил на их стороне. И у вас всего один шанс переломить ситуацию: представить их группой детей на игровой площадке. Они злятся, капризничают, кричат, размахивают руками. В общем, всячески стараются вывести вас из себя. Но вы, как взрослый, мудрый человек, относитесь к их выходками как к детским шалостям и продолжаете сохранять невозмутимое спокойствие до тех пор, пока они не выдохнутся. Вам все это смешно наблюдать как взрослому человеку…

Прием «Океан спокойствия». Представьте себя главным героем притчи: «Океан принимает воды многих бурных рек, а сам при этом остается неподвижным. Тот, в кого так же впадают все мысли и эмоции, остается бесстрастным в покое».

Прием «Театр абсурда». Можно использовать такой прием психологической защиты, как доведение ситуации до абсурда. Это в принципе то же самое, что сделать из мухи слона. То есть вслух гиперболизировать до неузнаваемости то, на что кто-то лишь намекает, и таким образом неожиданно выбить из рук своих врагов или недоброжелателей психологическое оружие. Ваша цель — сделать так, чтобы любые выпады недоброжелателя уже не вызывали ничего, кроме смеха. Это и есть решение задачи, как защититься от психологического нападения.

Прием «Театр кукол». Если вам трудно общаться с эмоционально значимыми для вас людьми, используйте именно этот прием. Представьте, что они всего лишь шаржированные персонажи телепередачи «Куклы». И пусть они говорят глупости, общаясь между собой. А вы только наблюдаете это со стороны и выносите свои оценки. Мол, этот умник корчит из себя супермена, а другой разыгрывает из себя сильную личность, профессионала, а сам слабак, просто блефует. Разыгрывайте этот спектакль до тех пор, пока не рассмеетесь. Ваш смех — показатель того, что техника сработала.

Прием «Аквариум». Если при общении с негативно настроенными по отношению к вам людьми вы продолжаете болезненно реагировать на их выпады, воспользуйтесь этим приемом. Представьте, что между вами и вашим обидчиком — толстая стеклянная стена аквариума. Он что-то говорит вам нелицеприятное, но вы только видите его, а слов не слышите, они поглощаются водой и лишь пузырятся пеной на поверхности. Потому они и не действуют на вас. И вы, не теряя самообладания и спокойствия духа, не поддаетесь на провокацию, не реагируете на обидные слова. И благодаря этому переламываете ситуацию в свою пользу.

Прием «Вентилятор». Проанализируйте, на что вы реагируете наиболее болезненно. Что вас раздражает? Что вас приводит в бешенство или повергает в уныние? Закройте глаза и снова вспомните все самые обидные, хлесткие, обжигающие слова, которые вызывают у вас чувства растерянности и никчемности или мощные вспышки агрессии.

А теперь представьте, что вы сидите напротив человека, который наносит вам эти психологические удары. И вы чувствуете, как уже начинаете «заводиться».Вызовите в себе ощущение удара. Что происходит: появляется ли жар во всем теле, или же что-то сжимается внутри, а может, просто прерывается дыхание?

Воспользуйтесь техникой вентиляции эмоций. Представьте, что между вами и обидчиком стоит мощный вентилятор, который тут же относит его слова в сторону, их острые стрелы не долетают до вас.

Абсурд, как мерило разумности | Непопулярное мнение

Два раза «малиновые штаны», мои ку-ку. С вами кафедра Бакланологии и Долбодятлического прикладывания по имени НМ. Чё, пацаны, абсурд? Не пугайтесь. Статья не будет вся написана в таком стиле. Просто редакции канала показалось разумным в статью о пользе абсурда добавить абсурда. Скажите, вы когда-нибудь слышали про такую штуку, как «доведение до абсурда»? А про такую штуку, как «проверка доведением до абсурда»?

Доведение до абсурда (лат. reductio ad absurdum), или апагогия («сведе́ние», др.-греч. Εις άτοπον απαγωγή), — логический приём, которым доказывается несостоятельность какого-нибудь мнения таким образом, что или в нём самом, или же в вытекающих из него следствиях обнаруживается противоречие.

По крайней мере, именно так Википедия высказывается о предмете нашей сегодняшней статьи. Казалось бы, глядя на определение, сразу понимает, что такое «проверка доведением до абсурда» и на этом разговор можно было бы заканчивать. Но, вот беда: вики-то снова не даёт нам полного набора сведений о предмете обсуждения.

Дело в том, что «проверку доведением до абсурда» не способна выдержать ни одна идея. Потому что в мире безграничны всего две вещи: вселенная и человеческая глупость. Но насчёт вселенной «это не точно».

В итоге, уже доведённую до абсурда идею можно вести в сторону преувеличений бесконечно долго, и рано или поздно идея перестанет звучать разумно и логично. Собственно, доведение до абсурда — это частный случай знаменитого Сократовского Метода. А, как известно, проверку Сократовским Методом не может пройти ни один человек на свете.

В этом кроется наш подлый паучок, который превращает логический приём в банальный софистический приём. В споре двух достаточно образованных людей попытки доведения до абсурда быстро пресекаются указанием на софистику. А прибегший к софистике получает штрафные балы и лишается доверия и уважения публики. И только в спорах людей необразованных, не знающих о коварной членистоногой Шарлотке, доведение до абсурда не просто цветёт и пахнет, но ещё и взаимно применяется к идеям оппонента, из-за чего читать спор становится особенно забавно.

Тем не менее, проверка «доведением до абсурда» нужна. Несмотря на то, что ни одна идея никогда не выдержит этой проверки. Но… зачем тогда?

Высказывая любую идею, вы, скорей всего, ожидаете, что люди, которые возьмут её на вооружение, имеют IQ хотя бы на пару пунктов выше значения на термометре в вашей комнате. Однако, во-вторых, как показывает практика, самообман — штука простая, а потому, применяется людьми вместо развития своего интеллекта очень и очень часто. Чаще, чем нам того хотелось.

А во-первых, даже сосед по лестничной клетке, дядя Иннокентий рос в другой среде, в которой царила система из совершенно других прописных истин и нелепых заблуждений. И если с вашей точки зрения слон — это хобот, бивни и умные глаза, то с его стороны — это огромный вонючий зад, от которого ничего хорошего ждать не приходится. А, значит, вести себя со слоном он будет совершенно иным, непредсказуемым, с вашей точки зрения, образом. И совершенно иначе будет воспринимать идею «поцеловать слона».

И когда НМ говорит «дарите миру идею», он подразумевает не только невинное высказывание точки зрения, но и такую милую штуку, как «написание законов». НМу часто на его жизненном пути попадаются люди, которые любят ультимативно высказываться о том, как массовые расстрелы спасут родину. Они даже не думают о том, что люди, которым в руки попадут такие законы, могут начать исполнять их, исходя из совершенно других предпосылок.

Проверка «доведением до абсурда» позволяет понять, какие у идеи есть тонкие места. Это позволяет укрепить тонкие места, либо же научиться обходить их при высказывании идеи.

Давайте пройдёмся доведением до абсурда по паре популярных идей, просто, чтобы показать, как это работает?

Детей бить нельзя! Хорошая, в целом, идея. Действительно, прописывать ребёнку в челюсть — это как-то не очень разумно. Однако, в мире есть прослойка людей, которые не просто доводят идею до абсурда, но ещё и следуют этой абсурдной версии идеи. Они не просто не бьют детей. Они их вообще не наказывают. Никогда. Даже когда их дети сами бьют других детей. При этом в голове этих людей по базовым принципам ловушки бинарного мышления, если уж кто-то говорит, что он детей бил или его в детстве били, так обязательно это будут именно картины избиения малолетки ногами без повода.

UPD: Буквально один из первых комментаторов статьи уже продемонстрировал тот самый взгляд человека, видевшего только бивни и хобот слона. Ибо в голове этого человека отсутствовала идея о том, что дети могут бить детей не только в детской драке, но и откровенно злонамеренно. Также, было отмечено, что я слишком рано остановился и надо было сделать следующий виток доведения до абсурда. Ведь очень многие быстро приходят к идее о том, что ребёнка не просто нельзя бить (т.е. наказывать физически), но и вообще нельзя наказывать. И это даже не подмена понятий, а аппеляция к реальном развитию идеи в сторону абсурда.

Или, упомянутая выше идея массовых расстрелов, которые спасут родину. Господа, вроде как, исходят из идеи, что любой, даже мелкий чиновник — это часть единой зловещей машины, по угнетению простого человека(тм). Идея проста: всех злодеев расстрелять, а на их место посадить хорошего простого честного человека. Так и хочется спросить «а судьи-то у нас кто?» у таких господ. Уже на первом этапе доведения до абсурда идеи у нас появляются расстрелы ни за что. За то, что грубо старушке что-то сказал в конце рабочего дня. За то, что чай пил в одной столовой с предателям родины. На втором уровне доведения до абсурда у нас появляются судьи, которые сами по себе враги родины. А кто их контролировать будет?

Размышляя об идее «поцеловать слона» вы должны понимать, что у слона есть зад, и что есть люди, которые кроме зада от слона ничего никогда и не видели. Ровно как и есть люди, не догадывающиеся о том, что еда, потребляемая слоном, когда-нибудь через какое-то место его покинет.

По сути, выбирая между идеями, приходится выбирать между двух зол. Чего вы хотите? Гигантскую клизму или сандвич с дурно-пахнущей начинкой? Именно потому у нас и нет утопии. Потому что для строительства коммунизма пригодно только однородное общество, глядящее на слона с одной стороны, а для тоталитаризма нужен постоянный приток самоотверженных добрых тиранов, видящих слона целиком и полностью.

НМ мог бы рассмотреть великое множество идей, мои малиновые штаны. Он мог бы поговорить о толерантности, о цензуре, о тоталитаризме и либерализме, о раннем взрослении и привычке называть детьми здоровенных половозрелых особей человека. Да о чём угодно. В мире нет идеи, которая не превратилась бы в сценарий для фильма ужасов или антиутопии после пары этапов доведения до абсурда. По сути, выбирая между идеями, приходится выбирать между двух зол. Чего вы хотите? Гигантскую клизму или сандвич с дурно-пахнущей начинкой? Именно потому у нас и нет утопии. Потому что для строительства коммунизма пригодно только однородное общество, глядящее на слона с одной стороны, а для тоталитаризма нужен постоянный приток самоотверженных добрых тиранов, видящих слона целиком и полностью.

Иными словами, несмотря на откровенную софистическую природу приёма доведения до абсурда, это всё ещё остаётся хорошим логическим приёмом для поиска противоречий. И софистическим приёмом этот логический приём становится не потому, что плох сам по себе, а потому что общество не смогло родить идеи, которая не порождала бы противоречий сама по себе.

Осознание базового несовершенства идей — вот, что необходимо человечеству. Мои малиновые штаны, надеюсь, в будущем, увидев применение доведения до абсурда в любом из споров, вы не будете клеймить никого из участников. Ведь… ведь все идеи несовершенны. Абсолютно каждая таит в себе опасность, включая те идеи, на основе которых строится ваше мировоззрение. Именно поэтому одним из признаков умного человека является привычка постоянно, всю жизнь, пересматривать базис своего мировоззрения. Правильной идеи нет. Нет правильного мнения. Все они плохи. Как популярные мнения Великих Людей(тм), так и моё скромное непопулярное мнение.

Какого чёрта здесь творится?

Ну, смотрите. Следующая статья будет в рубрике «интерактивное искусство», куда каким-то чёртом попала игра для мобилок. А ведь мобильный рынок игр считается клоакой тупых идей и кривой реализации.

Мужским взглядом пройдёмся по статьям для женщин о том, какие шмотки нравятся вот без исключения всем мужчинам.

«Оглядывайся почаще». Как себя вести в случае, если кто-то додумался угрожать вашей жизни?

Доведение до абсурда — Википедия (с комментариями)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Доведение до абсурда (лат. reductio ad absurdum), или апагогия («сведе́ние», др.-греч. Εις άτοπον απαγωγή), — логический приём, которым доказывается несостоятельность какого-нибудь мнения таким образом, что или в нём самом, или же в вытекающих из него следствиях обнаруживается противоречие.

Частным случаем доведения до абсурда является доказательство от противного.

Риторический приём

Необходимо различать логическое безэмоциональное упрощение высказывания и приём пропаганды, когда софист опровергает мнение, искусственно усиленное до абсурда. Также абсурдность обсуждаемого высказывания должна оцениваться в контексте цели беседы (решаемой проблемы).

Примеры

В 2011 году власти Австрии разрешили пастафарианину Нико Альму сфотографироваться на водительское удостоверение с дуршлагом на голове как религиозным головным убором. Нико Альм подал соответствующее заявление три года назад, тем самым используя аргумент reductio ad absurdum (сведение к абсурду) против разрешения мусульманам фотографироваться на документы в хиджабах. Так как фотографии с головными уборами разрешены в Австрии только из религиозных побуждений, он обосновал свой поступок принадлежностью к пастафарианству^[1]. «Моя главная цель — заставить людей задуматься над адекватностью системы», — заявил он^[2].
В 2013 году то же самое проделал житель Чехии Лукаш Новый^[3].

См. также

Напишите отзыв о статье «Доведение до абсурда»

Примечания

↑ [www.newsru.com/religy/14jul2011/nicko_alm.html Австриец добился возможности сняться на права в дуршлаге — по религиозным убеждениям] — NEWSru.com, 14 июля 2011 г.
↑ [www.metronews.ru/topiki/vera-v-durshlag-pobedila-zakon/Tpokgr!RbB4ulZNak446/ Вера в дуршлаг победила закон — Metro]
↑ [lenta.ru/news/2013/08/02/pasta/ Lenta.ru: из жизни: люди: Последователь макаронного монстра сфотографировался на документы с дуршлагом на голове]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Доведение до абсурда

– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.

Почему так сложно попасть в отборную школу

Это первая история из трех частей, посвященных поступлению в элитные колледжи.

Прямо сейчас взволнованные старшеклассники по всему миру одержимо проверяют свои почтовые ящики, ожидая писем с решениями от элитных колледжей США. Для всех, кроме крошечной горстки из сотен тысяч подростков, которые подали заявки — потратив бесчисленные часы на мучительные работы над формами, редактирование личных эссе, прохождение стандартных тестов и нервное отслеживание своего среднего балла — эти письма не принесут хороших новостей.

В последние годы резко упали показатели приема в колледжи с высокой степенью отбора. Эксклюзивность всегда была неотъемлемой частью их бренда: только около 3 процентов 18-летних в США ходят в школы, которые принимают менее половины их абитуриентов, что делает «манию приема в колледж», как Дерек из The Atlantic Томпсон однажды сказал об этом: «кризис для 3%». Тем не менее, это мания, которой подвержено все больше и больше подростков, заставляя абитуриентов дополнять резюме и рекламировать поверхностный опыт и хобби, убеждая их, что посещение престижной школы имеет первостепенное значение.И критики говорят, что мания даже распространилась и сформировала американскую культуру, часто искажая ценности детей (и родителей), увековечивая экономическое неравенство и искажая роль высшего образования в обществе в целом.

Эта мания даже распространилась и сформировала американскую культуру, часто искажая детские ценности, увековечивая экономическое неравенство и искажая роль высшего образования в обществе в целом.

Стало трудно игнорировать абсурдность всего этого, и растет понимание того, что культура приема в колледжи серьезно нуждается в реформе.«То, что когда-то было довольно коротким и простым процессом, в ходе которого дети среднего и высшего классов находили подходящий колледж, заполнили анкету, поступили и затем благополучно ушли … превратилось в многолетний обряд отрывок, часто начинающийся до полового созревания », — написал журналист Эндрю Фергюсон в своей книге 2011 года« Crazy U: ускоренный курс одного папы по направлению своего ребенка в колледж ». Режиссер и защитник образования Вики Абелес в своей книге назвала этот процесс «гонкой при поступлении в колледж».Профессор права из Гарварда Лани Гинье описал это как «лотерею», которая «складывается в пользу Адонисов нашего мира, детей богатых». (И в сохранении унаследованных предпочтений и поддержке сложной прикладной системы, как указывают Гинье и другие, в ней все еще сохранились остатки системы, разработанной в начале 20-го века в Гарварде и других Айви в попытке сократить количество евреев в кампусе. .)

Дела пошли настолько плохо, что множество преподавателей и администраторов недавно пообещали «переосмыслить» процесс приема в отобранные колледжи на том основании, что он настолько конкурентоспособен — и настолько одержимы набором почти идеальных, разносторонних студентов. — что он заманивает подростков в темную, опасную спираль, которая высасывает знания из образования и благоприятствует тем, у кого есть средства.Как прямо выразился обозреватель газеты The New York Times Фрэнк Бруни, «многие дети, принятые в лучшие школы, являются эмоциональными развалинами или рабскими приверженцами бездушных сценариев, запрещающих исследование истинных страстей». Новая кампания по переосмыслению приемов в основном основана на опросе 10 000 учащихся средних и старших классов в 2014 году, проведенном Гарвардской высшей школой образования в рамках проекта «Обеспечение общей заботы», который показал, что только 22 процента респондентов назвали заботу о других своей главной задачей приоритет; остальные отдавали приоритет собственным достижениям (48 процентов) или счастью (30 процентов).По словам тех, кто возглавляет кампанию реформ, современный процесс приема отчасти является причиной того, что сегодняшние подростки так поглощены собой.

* * *

Новая кампания по реформе приемных комиссий называется «Переломная волна», и в настоящее время ее поддерживают около 100 специалистов по приемным комиссиям и других должностных лиц высших учебных заведений. В недавнем отчете Гарвардского проекта Making Caring Common подчеркивается «эмоциональный урон», вызванный «всепроникающим давлением» на студентов, заставляющим их затмевать своих сверстников.«Этот [приемный] процесс, вместо того, чтобы быть прекрасным исследованием будущего и чем-то захватывающим, динамичным и счастливым, является бременем, предметом, которого следует опасаться, чем нужно терпеть», — сказал Род Скиннер, директор колледжа. Консультации в Milton Academy, элитной подготовительной школе Новой Англии, которая принимала непосредственное участие в написании отчета.

«Вместо того, чтобы быть прекрасным исследованием будущего и чем-то захватывающим, динамичным и счастливым, это обуза, вещь, которую нужно бояться, вещь, которую нужно терпеть.

Как предполагают группы самоубийц Кремниевой долины, это бремя, которое в худшем случае может иметь фатальные последствия. И это может подрывать общество в целом, отдавать предпочтение тем, у кого есть средства, за счет тех, кто находится на нижних ступенях социально-экономической лестницы, и вовлекать студентов в соревновательную истерию, которая может ослабить их чувство сострадания. В докладе говорится, что старшеклассники «часто воспринимают колледжи просто как ценить свои достижения, а не ответственность за других и свои сообщества».

Приемные комиссии, говорится в отчете, должны поощрять молодых людей «становиться более щедрыми и гуманными, чтобы приносить пользу не только обществу, но и самим студентам». Он рекомендует колледжам ограничить количество внеклассных занятий, которые студенты могут указывать в своих заявках, снизить акцент на результатах стандартизированных тестов и отговорить старшеклассников от зачисления на более чем несколько курсов Advanced Placement. Это поможет обеспечить равные условия для учащихся из малообеспеченных семей, которые обычно имеют ограниченный доступ к внеклассным занятиям, подготовке к экзаменам и предложениям AP.

Это не первый случай, когда администраторы и преподаватели объединились, чтобы реформировать систему приема. В 2011 году группа The Education Conservancy, миссия которой состоит в том, чтобы помочь «студентам, колледжам и старшим школам преодолеть коммерческое вмешательство при поступлении в колледжи», в партнерстве с Университетом Южной Калифорнии провела семинар, нацеленный на изучение реформы выборочного приема в колледжи. . Как и в случае с кампанией Turning the Tide, собрание, собравшее почти 200 представителей высшего образования, было сосредоточено на том, каким образом конкуренция при приеме на работу подрывает образование.В отчете о семинаре содержится сожаление по поводу того, что специалистам по зачислению не удалось остановить эту траекторию.

* * *

Итак, что заставило всю эту манию признательности стать новой нормой? Интересно, что большая часть этого восходит к большей вовлеченности в высшее образование.

В конце 1800-х годов элитные колледжи, как правило, были ограничены студентами, которые посещали престижные частные школы и сдавали вступительные экзамены по латыни и греческому языку. Эти учебные заведения приняли формальные процедуры подачи заявок в начале 20 века, как только они начали открывать свои двери для учащихся государственных школ; приток студентов в высшие учебные заведения вынудил отобранные колледжи придумать средства отфильтровывания недостаточно квалифицированных студентов.Отсюда и запуск SAT, первого в стране стандартизированного вступительного экзамена в колледж, в 1926 году.

Сегодня преподаватели склонны критиковать акцент колледжей на результатах стандартизированных тестов как несовместимый с их миссией по расширению доступа к образованию. Но тогда новая зависимость от результатов тестов для определения поступления имела противоположный эффект, делая высшее образование чем-то, что мог получить любой, а не только белые христиане из богатых семей. Действительно, как только элитные колледжи перешли на зачисление на основе тестов, количество евреев в кампусе резко возросло, утроившись примерно до 21 процента от общего числа первокурсников в период с 1900 по 1922 год.

Эта тенденция является ключом к пониманию того, почему современная система приема в отдельные колледжи такова, какая она есть. Администрация была недовольна ростом еврейского населения в университетском городке, поскольку некоторые из них предлагали квоты на то, сколько евреев может поступить в университет. Лидеры Лиги плюща, такие как тогдашний президент Гарварда А. Лоуренс Лоуэлл, оправдывали свои предложения защитой от антисемитизма, при этом, как сообщается, Лоуэлл также предупреждал, что наплыв евреев оттолкнет протестантов от посещения Гарварда.Как писал Малкольм Гладуэлл в своем широко читаемом эссе «Как попасть», 2005 New Yorker , «этот меритократический дух вскоре привел к кризису».

Оказывается, именно этот «кризис» породил современную систему приема в элитные колледжи — упор на «разносторонних» студентов, обладающих столь же сильными характерами, как и академически компетентными. Хотя комитет по приему студентов Гарварда в конечном итоге отклонил план Лоуэлла по сохранению общественного имиджа школы, он придумал хитрый способ эффективно сократить количество евреев в кампусе: пересмотреть стандарты приема, чтобы требовать личных сочинений, интервью и даже фотографии на лучшие результаты тестов (и отдавать предпочтение при поступлении детям выпускников).«Невозможно и нежелательно поднимать стандарты Колледжа настолько высоко, чтобы туда не могли поступить только блестящие ученые», — заявил комитет. «Стандарты никогда не должны быть такими высокими для серьезных и амбициозных студентов со средним интеллектом».

Численность еврейских студентов впоследствии вернулась на прежний уровень, и с тех пор сохранилась прежняя политика приема. В исследовании 2011 года, проведенном в Гарварде, изучалось влияние семейных связей на поступление в 30 колледжей с высокой степенью отбора и было обнаружено, что у старшего соискателя на 23% выше шансы быть зачисленным, чем у не унаследованного абитуриента с такой же квалификацией.В частности, ученик, чей родитель посещал школу в качестве старшекурсника — «начальное наследие», имел на 45 процентов больше шансов попасть в нее. процесс полностью проявился. Это была эпоха, начатая законопроектом о военнослужащих и Законом о высшем образовании, когда пришли тысячи студентов, которые никогда раньше не думали о поступлении в колледж. Это была также эпоха, отмеченная сокращением федерального финансирования высшего образования на миллиарды долларов, а именно в 1980-е годы при бывшем президенте Рональде Рейгане.

Слияние этих двух факторов означало, что колледжи и университеты могли — и должны были — быть более стратегическими при приеме. Они лучше понимали, какие студенты им нужно было зачислить, чтобы сбалансировать свои бюджеты и сохранить свой академический профиль. Они начали нанимать людей, которым было поручено путешествовать по стране (и, в конечном итоге, по миру), чтобы набирать студентов. Они установили партнерские отношения с консалтинговыми фирмами для оценки пробелов в существующих студенческих контингентах и выработки рекомендаций о том, как восполнить эти пробелы.(Если школа не набирает достаточное количество латиноамериканских студентов в течение одного года, консультант может посоветовать этой школе активизировать усилия по зачислению латиноамериканских студентов в следующем году, например).

По словам основателя и исполнительного директора Education Conservancy Ллойда Такера, одним из последствий всей этой стратегии стало то, что высшее образование стало высоко коммерциализированным. Это создало то, что Текер описывает как «рынок», состоящий из лоскутного одеяла из составителей рейтингов, консультантов, компаний по подготовке к тестированию и руководств по использованию системы.Эти отрасли придали еще большее значение избирательности приема и престижа учреждения и, таким образом, способствовали мании приема.

Эта коммерциализация также внесла свой вклад в манию приема студентов, прописав критерии, необходимые для поступления в отборный колледж, многие из которых в конечном итоге несовместимы с миссией данного учебного заведения. Сегодняшняя культура приема в колледж «очень проблематично искажает отношения студентов к обучению и друг с другом», — сказал Такер.«Прием в колледж не предназначен для того, чтобы посылать сигналы о том, что важно, — чтобы влиять на то, что происходит в старшей школе. Но это стало так, и стало так без совести ».

Хронология: как возник современный процесс приема. Около

Абсурдизм — Энциклопедия Нового Мира

Абсурдизм — это философская точка зрения, которая утверждает, что усилия человечества найти смысл или рациональное объяснение во Вселенной в конечном итоге терпят неудачу (и, следовательно, абсурдны), потому что такого смысла не существует, по крайней мере, для людей.Слово абсурд в этом контексте означает не «логически невозможно», а скорее «невозможно по человечески». ^[1]

Абсурдизм подразумевает трагический тон и чувство разочарования, возникающие из противоречия между человеческим поиском смысла жизни и его недоступностью.

Абсурдизм связан с экзистенциализмом и нигилизмом, и этот термин берет свое начало от датского философа девятнадцатого века Сёрена Кьеркегора. Абсурдизм как философская позиция родился из экзистенциалистского движения, когда французский философ и писатель Альбер Камю отказался от этой философской линии мысли и опубликовал свою рукопись «Миф о Сизифе». Последствия Второй мировой войны создали социальную среду, которая стимулировала абсурдистские взгляды и способствовала их развитию, особенно в опустошенной стране Франции.

Сорен Кьеркегор

Кьеркегор разработал структуру отношений, частично основанную на том, как человек реагирует на отчаяние. Абсурдистская философия вписывается в рубрику «отчаяние неповиновения». ^[2]

За век до Камю датский философ XIX века Сорен Кьеркегор много писал об абсурдности мира.В своих дневниках Кьеркегор пишет об Абсурде:

Что такое абсурд? Как легко заметить, я, разумное существо, должен действовать в том случае, когда мой разум, мои способности к размышлению говорят мне: вы можете так же хорошо делать одно, как и другое, а именно: скажи там, где мой разум и размышление говорят: ты не можешь действовать, и все же здесь я должен действовать…. Абсурд, или действовать на основании абсурда, означает действовать в соответствии с верой … Я должен действовать, но размышления закрыли мне дорогу, поэтому я беру одну из возможностей и говорю: это то, что я делаю, я не могу поступить иначе, потому что я я останавливаюсь из-за моей способности размышлять.^[3]

В одном из своих знаменитых произведений « Страх и трепет», Кьеркегор использует пример повеления Бога Аврааму принести в жертву своего сына Исаака в Книге Бытия. Как только Авраам собирался убить его, ангел остановил Авраама от этого. Кьеркегор считает, что посредством абсурда Авраам, бросив вызов разуму и этическим обязанностям («вы не можете действовать»), вернул своего сына и подтвердил свою веру («там, где я должен действовать»). ^[1] Однако следует отметить, что в данном конкретном случае работа была подписана псевдонимом Johannes de Silentio.

Другой пример абсурдистских тем в творчестве Кьеркегора можно найти в книге «Болезнь к смерти», , которая подписана псевдонимом Anti-Climacus. В своем исследовании форм отчаяния Кьеркегор исследует тип отчаяния, известный как неповиновение. ^[2] Кьеркегор описывает, как такой человек выдержит такое сопротивление, и определяет три основные черты Абсурдного Человека, которые позже обсуждались Альбертом Камю: отказ от бегства от существования (самоубийство), отказ от помощи высшей силы. , и принятие его абсурдного (и безнадежного) состояния.

… вопреки всему существованию или вопреки ему, он желает быть самим собой с ним, брать его с собой, почти игнорируя свои мучения. Чтобы надеяться на возможность помощи, не говоря уже о помощи в силу абсурда, что для Бога все возможно — нет, он этого не сделает. А что касается обращения за помощью к кому-то другому — нет, он не сделает этого для всего мира; вместо того, чтобы искать помощи, он предпочел бы быть самим собой — со всеми адскими пытками, если так и должно быть. ^[2]

Согласно Кьеркегору в его автобиографии Точка зрения моей работы как автора, большинство его произведений под псевдонимом не обязательно отражают его собственное мнение.Тем не менее его работа предвосхищала многие абсурдистские темы и обеспечивала их теоретическую основу.

Альбер Камю

Хотя понятие «абсурд» широко распространено во всей литературе Альбера Камю, «Миф о Сизифе» — его основная работа по этому вопросу. В нем Камю рассматривает абсурд как противостояние, противостояние, конфликт или «развод» двух идеалов. В частности, он определяет состояние человека как абсурдное, как противостояние между стремлением человека к значимости / значению / ясности и безмолвной, холодной вселенной.Он продолжает, что есть определенные человеческие переживания, которые вызывают представления о абсурдности. Такое осознание или встреча с абсурдом оставляет человеку выбор: самоубийство, прыжок веры или принятие. Он заключает, что принятие — единственный оправданный вариант. ^[4]

Для Камю самоубийство — это «признание» того, что жизнь просто не стоит того, чтобы жить. Это выбор, который неявно заявляет, что жизни «слишком много». Самоубийство предлагает самый простой «выход» из абсурда, немедленное прекращение «я» и его места во вселенной.

Абсурдная встреча может также вызвать «прыжок веры», термин, производный от одного из ранних псевдонимов Кьеркегора, Johannes de Silentio (но сам Кьеркегор не использовал этот термин, ^[5]), где каждый понимает что есть нечто большее, чем разумная жизнь (эстетическая или этическая). Чтобы совершить «прыжок веры», нужно действовать «добродетелью абсурда» (как сказал Йоханнес де Силенцио ), где, возможно, потребуется приостановление этического. Это не догматическая «вера», которую мы узнали; Silentio назвал бы это «бесконечной покорностью» и ложной дешевой верой.«Эта вера не имеет никаких ожиданий, но представляет собой гибкую силу, движимую абсурдом. Камю рассматривает скачок веры как« философское самоубийство ». Камю, как и Кьеркегор, отвергает и это, и физическое самоубийство. ^[5]

Наконец, человек может принять собственное абсурдное состояние. Согласно Камю, свобода человека и возможность придать жизни смысл заключаются в признании и принятии абсурда. Если абсурдный опыт действительно является осознанием того, что вселенная принципиально лишена абсолютов, тогда мы как личности действительно свободны.«Жить без привлекательности», ^[5], как он выразился, — это философский ход, который начинает определять абсолюты и универсалии субъективно, а не объективно. Таким образом, свобода человека утверждается в его естественной способности и возможности создавать свой собственный смысл и цель, решать самому. Человек становится самой драгоценной единицей существования, поскольку он представляет собой набор уникальных идеалов, которые можно охарактеризовать как целую вселенную.

Камю утверждает в Миф о Сизифе : «Таким образом, я извлекаю из абсурда три следствия: мой бунт, мою свободу и мою страсть.Простым действием сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и я отказываюсь от самоубийства ». ^[5]

Миф о Сизифе

Миф о Сизифе — философское эссе Альбера Камю. Он состоит примерно из 120 страниц и был первоначально опубликован в 1942 году на французском языке как Le Mythe de Sisyphe ; английский перевод Джастина О’Брайена последовал в 1955 году.

В эссе Камю представляет свою философию абсурда: тщетные поиски человеком смысла, единства и ясности перед лицом непостижимого мира, лишенного Бога и вечности.Требует ли осознание абсурда самоубийства? Камю отвечает: «Нет. Это требует восстания». Затем он описывает несколько подходов к абсурдной жизни. В последней главе абсурдность человеческой жизни сравнивается с ситуацией Сизифа, персонажа греческой мифологии, который был обречен вечно повторять ту же бессмысленную задачу — толкнуть камень в гору только для того, чтобы увидеть, как он снова скатывается вниз. Эссе завершается так: «Сама борьба… достаточно, чтобы наполнить сердце человека. Надо представить Сизифа счастливым.»

Эту работу следует рассматривать в связи с другими произведениями Камю: романом The Stranger (1942), пьесой Caligula (1945) и особенно эссе The Rebel (1951), которое было завершено до его смерть в 1960 году в результате автомобильной аварии.

Кьеркегор и Камю о смысле жизни

(Увидеть смысл жизни)

Согласно абсурдизму, люди исторически пытаются найти смысл в своей жизни. Для некоторых традиционно этот поиск следует одним из двух путей: либо к выводу, что жизнь бессмысленна и что у нас есть то, что есть здесь и сейчас; или заполнение пустоты с целью, поставленной высшей силой, часто верой в Бога или религией.Однако даже с духовной силой как ответом на смысл возникает другой вопрос: какова цель Бога? Кьеркегор считал, что не существует постижимой для человека цели Бога, делая веру в Бога абсурдной.

Для некоторых самоубийство — это решение, когда они сталкиваются с тщетностью жизни, лишенной всякой цели, поскольку это лишь средство ускорить решение своей конечной судьбы. Для Альбера Камю в «Миф о Сизифе года» самоубийство года не является стоящим решением, потому что, если жизнь поистине абсурдна, противодействовать ей еще более абсурдно; вместо этого мы должны жить и примириться с тем фактом, что мы живем в мире без цели.

Для Камю красота, с которой люди сталкиваются в жизни, делает ее достойной жизни. Люди могут создавать смысл в своей жизни, который может не быть объективным смыслом жизни, но все же дает то, к чему нужно стремиться. Однако он настаивал на том, что нужно всегда сохранять ироническую дистанцию между этим придуманным смыслом и познанием абсурда, чтобы фиктивный смысл не занял место абсурда.

Камю представил идею «принятия без смирения» и спросил, может ли человек «жить без апелляции», определив «сознательный бунт» против избегания абсурда мира.В мире, лишенном высшего смысла или судебной загробной жизни, человек становится абсолютно свободным. Именно благодаря этой свободе человек может действовать либо как мистик (обращаясь к некой сверхъестественной силе), либо как герой абсурда (через восстание против такой надежды). Отныне отказ героя абсурда от надежды становится его исключительной способностью жить настоящим со страстью.

Отношения с экзистенциализмом и нигилизмом

Связь между экзистенциализмом, абсурдизмом и нигилизмом можно проиллюстрировать следующим образом.Это упрощенное сравнение, чтобы проиллюстрировать основное различие между ними. Реальные аргументы в каждой позиции намного сложнее, чем эта иллюстративная таблица.

**(Упрощенное) Взаимосвязь между экзистенциализмом, абсурдизмом и нигилизмом**
	Атеистический экзистенциализм	Теистический экзистенциализм	Абсурдизм	Нигилизм
1. В жизни можно найти такое понятие, как «смысл» или «ценность».	Да	Да	Да	Нет
2.Вселенная обладает внутренним смыслом (внутренним или исходящим от Бога)	Нет	Может быть, но люди должны иметь веру, чтобы поверить в то, что	Может быть, но люди этого никогда не узнают	Нет
3. Люди могут сами создавать смысл жизни	Да, важно, чтобы они	Да, важно, чтобы они	Да, но это не обязательно	Нет, потому что нет такого смысла создавать
4. Погоня за за внутренним или внешним смыслом Вселенной — бесполезный жест.	Да и само преследование бессмысленно	Нет, и само преследование может иметь значение	Да, но само преследование может иметь значение	Да и само преследование бессмысленно
5. Погоня за построено означает бесполезный жест	Нет, таким образом, цель экзистенциализма	Нет, таким образом, цель экзистенциализма	Может быть	Да

См. Также

Банкноты

↑ ^1.0 ^1,1 Johannes de Silentio, в Søren Kierkegaard и Alastair Hannay, Страх и дрожь (Хармондсворт, Миддлсекс, Англия: Penguin Books, 1985, ISBN 0140444491).
↑ ^2,0 ^2,1 ^2,2 Сорен Кьеркегор и Уолтер Лоури, Болезнь до смерти (Oxford University Press, 1938)
↑ Александр Дру, Журналы Сёрена Кьеркегора (Oxford University Press, 1938).
↑ Альбер Камю, Миф о Сизифе и другие очерки (Нью-Йорк: Vintage Books, 1991, ISBN 0679733736).
↑ ^5,0 ^5,1 ^5,2 ^5,3 Аластер Хэнней и Гордон Дэниел Марино, «Скачок Кьеркегора» в The Cambridge Companion to Kierkegaard (Cambridge: Cambridge University Press, 1998).

Список литературы

Камю, Альбер и Джастин О’Брайен. Миф о Сизифе и другие очерки. Нью-Йорк: старинные книги, 1991. ISBN 0679733736
Хэнней, Аластер и Гордон Даниэль Марино. Кембриджский компаньон Кьеркегора. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1998. ISBN 0521471516
Кьеркегор, Сорен и Аластер Хэнней. Страх и дрожь. Пингвин классика. Хармондсворт, Миддлсекс, Англия: Penguin Books, 1985. ISBN 0140444491
Кьеркегор, Сорен и Александр Дру, (ред.). Журналы Сёрена Кьеркегора; Отредактированная и переведенная подборка. Лондон: издательство Оксфордского университета, 1938. Перепечатано как Душа Кьеркегора: выдержки из его дневников. Сёрена Кьеркегора и Александра Дру (ред.) Дувр, 2003. ISBN 0486427137
Kierkegaard, Søren. Страх и трепет и смертельная болезнь. Гарден-Сити, Нью-Йорк: Даблдей, 1954.
Кьеркегор, Сорен и Уолтер Лоури. Болезнь до смерти. Princeton: Princeton University Press, 1941.
Klemke, E. D., and Steven M. Cahn. Смысл жизни: читатель. Нью-Йорк: Oxford University Press, 2008. ISBN 978-0195327304
Нагель, Томас. Смертельные вопросы. Лондон: Канто, 1991. ISBN 0521406765
Осташевский, Евгений, Матвей Янкелевич, Томас Эпштейн, Илья Бернштейн, Женя Туровская. ОБЕРИУ: Антология русского абсурдизма. Evanston, IL: Northwestern University Press, 2006. ISBN 0810122936
Перкинс, Роберт Л. Болезнь до смерти. Международный комментарий Кьеркегора, 19. Макон, Джорджия: Mercer University Press, 1987. ISBN 0865542716

Внешние ссылки

Все ссылки получены 9 апреля 2021 г.

Кредиты

Энциклопедия Нового Света Писатели и редакторы переписали и завершили статью Википедия в соответствии со стандартами New World Encyclopedia . Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с указанием авторства. Кредит предоставляется в соответствии с условиями этой лицензии, которая может ссылаться как на участников New World Encyclopedia , так и на самоотверженных добровольцев Фонда Викимедиа.Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних публикаций википедистов доступна исследователям здесь:

История этой статьи с момента ее импорта в New World Encyclopedia :

Примечание. Некоторые ограничения могут применяться к использованию отдельных изображений, на которые распространяется отдельная лицензия.

Альбер Камю (Стэнфордская энциклопедия философии)

В подходе Камю к философия.В его эссе размером с книгу Миф о Сизифе , Камю представляет философию, которая противостоит самой философии. Этот эссе полностью принадлежит философской традиции экзистенциализм, но Камю отрицал, что он экзистенциалист. Оба Миф о Сизифе и другие его философские работы, . Rebel систематически скептически относятся к выводам о смысл жизни, но обе работы утверждают объективно верные ответы на ключевые вопросы о том, как жить. Хотя Камю казался скромным, когда описывая свои интеллектуальные амбиции, он был достаточно уверен в себе как философ, чтобы сформулировать не только свою собственную философию, но и критика религии и фундаментальная критика современности.В то время как отвергая саму идею философской системы, Камю построил его собственное оригинальное здание идей вокруг ключевых терминов абсурда и восстание, направленное на решение проблем жизни и смерти, которые мотивировал его.

Существенный парадокс, возникающий в философских проблемах Камю его центральное понятие абсурда. Принятие аристотелевской идеи эта философия начинается с удивления, Камю утверждает, что человеческие существа не может не задать вопрос: «Что означает существование?» Камю, однако, отрицает, что есть ответ на этот вопрос и отвергает все научные, телеологические, метафизический или созданный человеком конец, который обеспечил бы адекватный отвечать.Таким образом, признавая, что люди неизбежно стремятся понять цель жизни, Камю скептически относится к мир природы, вселенная и человеческое предприятие хранят молчание о любой такой цели. Поскольку само существование не имеет смысла, мы должны научитесь переносить непреодолимую пустоту. Эта парадоксальная ситуация, затем, между нашим порывом задать самые важные вопросы и невозможность получить какой-либо адекватный ответ — вот что Камю называет абсурд . Философия абсурда Камю исследует последствия, вытекающие из этого основного парадокса.

Понимание абсурда Камю лучше всего передать в образе, а не в аргумент: Сизиф пытается подтолкнуть свой камень к горе, наблюдая, как он катится вниз, затем спускается за скалой, чтобы начать все закончился, в бесконечном цикле. Подобно Сизифу, люди не могут не Продолжайте спрашивать о смысле жизни, только чтобы увидеть наши ответы упасть обратно. Если мы примем этот тезис о сущности жизни абсурдность и антифилософский подход Камю к философским вопросы, мы не можем не спросить: какая роль отводится рациональному анализ и аргумент? Разве философ Камю не руководит смерть философии в ответе на вопрос, совершать ли самоубийства, отказавшись от аргументов и анализа и повернувшись метафорой, чтобы ответить на него? Если у жизни нет фундаментальной цели или имея в виду, что разум может формулировать, мы не можем не спросить, почему мы продолжать жить и рассуждать.Может быть, Силен не прав? заявляя, что было бы лучше не рождаться, или умереть, как только возможный? ^[1] И, как писал Фрэнсис Дженсон задолго до своей знаменитой критики Мятежник , который ускорил разрыв между Камю и Сартр, абсурдистская философия — это не противоречие в терминах, строго говоря не говоря никакой философии, но антирациональная поза, которая заканчивается в тишине (Jeanson 1947)?

Был ли Камю на самом деле философом? Сам он сказал нет, в известном интервью с Жанин Дельпеш в Les Nouvelles Littéraires в ноябре 1945 года, настаивая на том, что он «Недостаточно верят в разум, чтобы верить в система »(Камю 1965, 1427).Это было не просто публичное позы, поскольку мы находим ту же мысль в его записных книжках об этом период: он описывает себя как художника, а не философа потому что «я думаю по словам, а не по идеи »(Камю 1995, 113). Тем не менее Жан-Поль Сартр видел сразу после того, как Камю занялся важной философской работой, и в его обзоре The Stranger в отношении к Sisyphus , без проблем соединил Камю с Паскалем, Руссо и Ницше (Sartre 1962).После того, как они стали друзьями Сартр публично говорил о «философии абсурд », который он отличал от своей мысли, для которой он принял ярлык «экзистенциализма», который Камю отклоненный. С тех пор очевидная бессистемность, действительно, антисистемный характер его философии означал, что относительно немногие ученые оценили его всю глубину и сложность. Чаще хвалят его выдающийся литературный достижения и статус политического моралиста, указывая его сомнительные утверждения и проблемные аргументы (см. Sherman 2008).А значительным недавним исключением из этого правила является модель Albert Рональда Сригли. Критика современности Камю (Srigley 2011).

В этой статье мы обсудим преднамеренную амбивалентность Камю как философ, обсуждая свою философию. Это не просто вопрос о философском прочтении этого драматурга, журналист, публицист и писатель, но придерживающийся философских взглядов. сочинений серьезно — исследуя их предпосылки, их эволюцию, их структура и их последовательность. Сделать это — значит увидеть, что его письмо содержит больше, чем настроение, и больше, чем образы и размах, неподдерживаемые утверждения, хотя он содержит многие из них.Камю воспринимает свой скептицизм, насколько это возможно, как форму методического сомнение, то есть он исходит из презумпции скептицизм — до тех пор, пока он не найдет основание для не скептического заключение. И он строит уникальную философскую конструкцию, помещения часто не указываются, и это не всегда аргументировано ясно, но который развивается в отдельные стадии в течение его недолгая жизнь. Таким образом, философию Камю можно рассматривать как устойчивую усилия продемонстрировать, а не просто утверждать, что влечет за собой абсурдность человеческого существования.В процессе Камю отвечает на вопросы, заданные Миф о Сизифе : «Почему я должен не убить себя? »и The Rebel :« Почему Я не убиваю других? »

Кандидатская диссертация Камю в Алжирском университете сочувственно исследовал отношения между греческой философией и христианством, особенно отношения Плотина к Августину (Camus 1992). Тем не менее, его философия открыто отвергает религию как одну из своих основ. Не всегда занимает откровенно враждебную позицию по отношению к религиозным вера — хотя он, безусловно, верит в романы . Незнакомец и Чума — Камус сосредотачивает свою работу на выбирая жить без Бога.Другой способ понять философия заключается в том, что это попытка исследовать проблемы и подводные камни пострелигиозного мира.

Самое раннее опубликованное произведение Камю, содержащее философское мышление, Nuptials , появилось в Алжире в 1938 году и остается основой из его более поздних работ. Эти лирические очерки и очерки описывают сознание, наслаждающееся миром, тело, наслаждающееся природой, и погружение человека в чистое физическое состояние. Но эти опыты представлены как решение философской проблемы, а именно обретение смысла жизни перед лицом смерти.Они появились рядом и обнаруживают, что укоренены в его первом расширенном медитация на высшие вопросы.

В этих эссе Камю противопоставляет две позиции. Первое это то, что он считает страхами, основанными на религии. Он ссылается на религиозные предупреждения о гордости, заботе о своей бессмертной душе, надежде на загробная жизнь, смирение по поводу настоящего и озабоченность Бог. Против этой традиционной христианской точки зрения Камю утверждает: то, что он считает самоочевидными фактами: что мы должны умереть, и существует ничего кроме этой жизни.Не говоря об этом, Камю рисует вывод из этих фактов, а именно, что душа не бессмертна. Здесь, как и везде в своих философских сочинениях, он дает читателям прямо и без вздрагивает, но он не чувствует себя обязанным объяснять причины или свидетельство. Если не в религии, то где же тогда мудрость? Его ответ есть: с «сознательной уверенностью в смерти без надежды» и в отказе спрятаться от того факта, что мы умрем. Для Камю «нет сверхчеловеческого счастья, нет вечности вне кривая дней….Я не вижу смысла в счастье ангелы »( N , 90). Нет ничего кроме в этом мир, это жизнь, непосредственность настоящего.

Камю иногда ошибочно называют «язычником», потому что он отвергает христианство как основанное на надежде на жизнь за пределами этой жизни. Надежда — ошибка, которую Камю желает избежать. Отвергая « иллюзии надежды »( N , 74), Брак содержит вызов альтернативы. Камю полагается на эту линию мысли о дискуссии Ницше о Ящике Пандоры в Human, All Too Человек : все зло человечества, включая эпидемии и болезни, были выпущены в мир Зевсом, но оставшееся зло, надежда, спрятана в ящике и хранится.Но почему мы можем спросите, надежда — это зло? Ницше объясняет, что люди пришли, чтобы увидеть надежда как их величайшее благо, в то время как Зевс, зная лучше, имел в виду как величайший источник неприятностей. В конце концов, это причина, по которой люди позволяют мучить себя — потому что они ожидают высшая награда (Ницше 1878/1996, 58). Для Камю после этого если внимательно прочитать Ницше, традиционное решение — это, по сути, проблема: надежда губительна для людей, поскольку приводит их к минимизировать ценность этой жизни, кроме как подготовка к жизни вне.

Если религиозная надежда основана на ошибочном убеждении, что смерть в чувство полного и полного исчезновения души и тела не является неизбежным, это ведет нас в тупик. Хуже того, потому что учит нас смотреть прочь от жизни к чему-то грядущему после, такие религиозные надежда убивает часть нас, например, реалистичное отношение, которое нам нужно противостоять превратностям жизни. Но что тогда уместно? дорожка? Молодой Камю здесь не скептик и не релятивист.Его обсуждение основывается на самоочевидности чувственного опыта. Он защищает именно то, от чего отвергает христианство: жизнь жизнь чувств, интенсивно, здесь и сейчас, в настоящем. Этот влечет за собой, во-первых, отказ от всякой надежды на загробную жизнь, действительно отказ от думая об этом. «Я не хочу верить, что смерть — это ворота в другую жизнь. Для меня это закрытая дверь » ( N , 76).

Мы могли бы подумать, что столкновение с нашим полным уничтожением будет горьким, но для Камю это ведет нас в положительном направлении: «Между это небо и обращенные к нему лица не на чем повесить мифологию, литературу, этику или религию — только камни, плоть, звезды и те истины, которых может коснуться рука » ( N , 90).Это понимание влечет за собой упорный отказ «Все последующие в этом мире» в чтобы заявить права на «мое настоящее богатство» ( N , 103), а именно интенсивную жизнь чувств здесь и сейчас. В «Богатство» — это именно то, от чего нас обманывает надежда учит нас смотреть от этого в сторону загробной жизни. Только по уступая тому факту, что наше «стремление к терпению» будет разочарованы и принимаем наше «осознание смерти», неужели мы способны открыться богатствам жизни, которые физически превыше все.

Камю объединяет обе стороны своего аргумента в одно заявление: «Мир прекрасен, а снаружи нет спасение »( N , 103). Только в принятии смерти и в «лишенный всякой надежды» ценить не только физическую сторону жизни, но и то, что он сейчас предполагает его аффективную и межличностную сторону. Взятые вместе, и вопреки непроверяемой вере в Бога и загробную жизнь, вот что один имеет , а другой знает : «Чтобы почувствовать связь с землей, любовь к определенным мужчинам, чтобы знать, что есть всегда место, где может найти покой сердце — это уже много определений для жизни одного человека »( N , 90).

Только если мы примем, что Ницше прав, что Бог мертв и есть только ничто после того, как мы умрем, тогда мы полностью переживать — чувствовать, пробовать, осязать, видеть и обонять — радость наши тела и физический мир. Таким образом чувственный и лирический сторона этих эссе, их выразительный характер, занимает центральное место в аргумент. Или, скорее, потому что Камю продвигает интенсивные, радостные, физический опыт в противоположность самоотречению религиозной жизни, вместо того, чтобы развивать аргумент, он утверждает, что эти переживания правильный ответ.Его письмо направлено на то, чтобы продемонстрировать, что такое жизнь означает , а ощущается как , когда мы теряем надежду на загробной жизни, чтобы при чтении мы могли «увидеть» его точка. Эти эссе могут быть восприняты как содержащие сугубо личные мысли, размышления молодого человека о своем Средиземноморье окружающая среда, и у них едва ли есть какая-либо система. Но они предположить, что такое философия для Камю и как он понимает ее отношение к литературному выражению.

Таким образом, его ранняя философия может быть изложена, если не резюмирована, в этот отрывок из «Свадьбы в Типасе»:

Через мгновение, когда я бросаюсь среди растений абсента, чтобы принести их запах в мое тело, я буду знать, видимость Напротив, я исполняю истину, принадлежащую солнцу и что также будет моей смертью.В каком-то смысле это действительно мой жизнь, на которую я ставлю здесь ставку, жизнь со вкусом теплого камня, то есть полный знаков моря и восходящей песни сверчков. Ветерок прохладный и голубой. Я люблю эту жизнь с отказаться и хочу говорить об этом смело: это заставляет меня гордиться своим человеческим состояние. Тем не менее, люди часто говорят мне: нет ничего гордиться. Да, есть: это солнце, это море, мое сердце прыгая от молодости, соленый вкус моего тела и этого обширного пейзажа в котором нежность и слава сливаются в синем и желтом.Это чтобы победить то, что мне нужны мои силы и мои ресурсы. Все здесь оставляет меня нетронутым, я ничего не отдаю от себя и не ношу маски: мне достаточно научиться терпеливо и усердно жить, что ж стоит всех их искусств жизни. ( N , 69)

Интенсивное и блестящее настоящее говорит нам, что мы можем полностью испытывать и ценить жизнь только при условии, что мы больше не постарайтесь избежать нашей окончательной и абсолютной смерти.

Завершив бракосочетаний , Камю приступил к работе над запланированным триптих об Абсурде: роман, ставший Незнакомец , философское эссе, получившее название Миф о Сизифе , и пьеса, Калигула .Они были завершены и отправлены из Алжир парижскому издателю в сентябре 1941 года. предпочли, чтобы они появлялись вместе, даже в одном томе, издатель как по коммерческим причинам, так и из-за бумаги дефицит, вызванный войной и оккупацией, выпущен The Stranger в июне 1942 г. и г. Миф о Сизифе г. в октябре. Камю сохранил работал над пьесой, которая, наконец, появилась в виде книги, два года позже (Lottman, 264–67).

3.1 Самоубийство как ответ на абсурд

«Есть только одно действительно серьезное философское проблема, — говорит Камю, — и это самоубийство. Решение стоит ли жить в жизни — это ответ на фундаментальный вопрос вопрос в философии. Все остальные вопросы вытекают из этого » ( MS , 3). Можно возразить, что самоубийство не «Проблема», не «вопрос», а действие. А Собственно, философский вопрос мог бы быть скорее: «Под чем условия самоубийства оправдано? » И философский ответ могли бы изучить вопрос: «Что значит спросить, есть ли жизнь стоит того чтобы жить?» как это сделал Уильям Джеймс в году. Верьте .Для Камю Миф о Сизифе , однако: «Должен ли я убить себя?» это необходимое философский вопрос. Ему кажется очевидным, что первичный Результат философии — действие, а не понимание. Его беспокойство по поводу «Самый насущный из вопросов» — менее теоретический чем проблема жизни и смерти в том, нужно ли и как жить.

Камю рассматривает этот вопрос о самоубийстве как естественный ответ на основная предпосылка, а именно, что жизнь абсурдна во множестве способами.Как мы видели, наличие и отсутствие жизни (то есть смерть) порождают условие: абсурдно постоянно искать смысл в жизни, когда его нет, и абсурдно надеяться на некоторая форма продолжения существования после смерти, учитывая, что последняя приводит к нашему вымиранию. Но Камю также считает абсурдным пытаться познать, понять или объяснить мир, потому что он видит попытку получать рациональные знания как бесполезные. Здесь Камю ставит ямы против науки и философии, отвергая претензии всех форм рациональный анализ: «Этот универсальный разум, практический или этический, этого детерминизма, тех категорий, которые все объясняют, достаточно рассмешить порядочного человека »( MS, 21).

Такого рода абсурд заставляет Камю задаться вопросом о самоубийство, но его образ действий вызывает другой абсурд, одно менее четко определенное, а именно «абсурдная чувствительность» (МС, 2, тр. Изменено). Эта неопределенно описанная чувствительность кажется быть «интеллектуальным недугом» ( MS, 2) скорее чем философия. Он считает, что думать об этом как «Предварительный» и настаивает на том, что настроение абсурда, поэтому «Широко распространенное в наше время» не возникает из лжи, а до философии.Диагноз Камю основной человеческой проблемы опирается на серию «трюизмов» ( MS, 18) и «Очевидные темы» ( MS, 16). Но он не аргументирует абсурдность жизни и не пытается объясни это — он тоже не интересуется проект, и такие проекты не задействуют его силу как мыслитель. «Меня интересует … не столько абсурд открытия, как их последствия »( MS, 16). Принимая абсурд как настроение времени, он прежде всего просит стоит ли и как жить перед лицом этого.«Неужели абсурд диктовать смерть »( MS, 9)? Но он не спорит с этим вопрос либо, и предпочитает продемонстрировать отношение к жизни, которая предотвратила бы самоубийство. Другими словами, основной Задача книги состоит в том, чтобы обрисовать образ нашей жизни так, чтобы чтобы сделать их достойными жизни, несмотря на их бессмысленность.

По словам Камю, люди кончают жизнь самоубийством, «потому что они осуждают жизнь не стоит того, чтобы жить »( MS , 4). Но если это искушение предшествует тому, что обычно считается философским рассуждения, как на это ответить? Чтобы докопаться до сути избегая аргументов в пользу истинности своих утверждений, он изображает, перечисляет и иллюстрирует.Как он говорит в . Rebel , «абсурд — это опыт, который нужно пережить. через точку отправления, эквивалент существующего Методическое сомнение Декарта »( R , 4). Миф о Сизиф стремится к описать «неуловимое чувство абсурд »в нашей жизни, быстро указывая на темы, которые «Пройти через всю литературу и все философии» ( MS , 12). Обращаясь к общему опыту, он пытается передать аромат абсурда с образами, метафорами и анекдотами, которые зафиксировать эмпирический уровень, который он считает ложным, до того, как философия.

Он начинает это с косвенной ссылки на роман Сартра, Тошнота , которая перекликается с историей главного героя Антуана Рокантена. открытие абсурда. Камю ранее писал, что этот роман теории абсурда и его образы не сбалансированы. В описательные и философские аспекты романа «Не складывайтесь в произведение искусства: переход от одного к другое слишком быстро, слишком немотивировано, чтобы вызвать у читателя глубокую убежденность, которая составляет искусство романа »(Камю 1968, 200).Но в обзоре 1938 года Камю хвалит описание Сартром абсурд, чувство тоски и тошноты, возникающие как обычные структуры, навязанные разрушению существования в Антуане Рокантене жизнь. Поскольку Камю теперь представляет свою собственную версию опыта, «Сцена устанавливает коллапс. Подъем, трамвай, четыре часа в офис или фабрика, еда, трамвай, четыре часа работы, еда, сон и понедельник вторник среда четверг пятница суббота и Воскресенье в том же ритме… »( MS , 12–3).По мере того, как это продолжается, человек постепенно приходит в полное сознание и чувствует абсурд.

3.2 Пределы разума

Камю продолжает набрасывать другие переживания абсурда, пока не приходит к смерти. Но хотя Камю стремится избегая аргументов в пользу истинности своих утверждений, он, тем не менее, заключает это «абсурдное рассуждение» с рядом категоричных утверждения в адрес «разведки» о неизбежное разочарование человеческого желания познать мир и быть как дома в нем.Несмотря на свои намерения, Камю не может избежать утверждая то, что он считает объективной истиной: «Мы должны отчаяние когда-либо воссоздать знакомую, спокойную поверхность, которая могла бы дай нам покой сердца »( MS , 18). Обращаясь к опыту которые кажутся очевидными для большого количества людей, разделяющих абсурдная чувствительность, он широко заявляет: «Этот мир в само по себе неразумно, вот и все, что можно сказать » ( MS , 21). Наши усилия по познанию движимы ностальгией по единство, и существует неизбежный «разрыв между тем, что мы воображаем мы знаем и то, что знаем на самом деле »( MS , 18).

«За исключением профессиональных рационалистов, люди сегодня отчаяние от истинного знания »( MS, 18). Камю утверждает, что история человеческой мысли характеризуется «ее последовательным сожаления и бессилия »( MS, 18), и что «Установлена невозможность познания» ( МС, 25). Если писать более внимательно, он утверждает, что описывающий некий «климат», но в любом случае его основополагающие предположения появляются снова и снова: мир непознаваем и жизнь бессмысленна.Наши усилия понять их приводят никуда.

Ави Саги предполагает, что, заявляя об этом, Камю не говорит как иррационалист — в конце концов, как он экзистенциалистов — но как кто-то пытается рационально понять пределы разума (Саги 2002, 59–65). Для Камю проблема в том, что, требуя смысла, порядка и единства, мы стремимся выйти за рамки эти ограничения и стремление к невозможному. Мы никогда не поймем, и мы будем умереть, несмотря на все наши усилия. Есть два очевидных ответа на наши разочарования: самоубийство и надежда.Под надеждой Камю подразумевает именно то, что он описал в книге Nuptials вдохновленную религией попытку представьте и живите для жизни за пределами этой жизни. Или, во-вторых, как занято подробно в The Rebel , направляя свою энергию на жизнь для великого дела за пределами себя: «Надежда на иную жизнь должна «Заслуживают» или обман тех, кто живет не для самой жизни но для какой-нибудь отличной идеи, которая превзойдет ее, доработайте ее, дайте ей смысл и предать его »( MS , 8).

Какая камусианская альтернатива самоубийству или надежде? В ответ — жить без побега и честно, в «Бунт» и неповиновение, поддерживая внутреннее напряжение к человеческой жизни.Поскольку «самый очевидный абсурд» ( MS , 59) — это смерть, Камю призывает нас «умереть непримиримыми». и не по собственной воле »( MS , 55). В короче, он рекомендует жизнь без утешения, а вместо этого характеризуется ясностью и острым сознанием и непокорностью против его смертности и ее пределов.

3.3 Критика экзистенциалистов

В своей постановке проблемы и ее решении Камю тон, идеи и стиль напоминают Ницше.»Бог мертва »- это, конечно, их общая отправная точка, как и решимость противостоять неприятной истине и писать против полученного мудрость. В то же время Камю возражает против конкретного философское течение, с которым Ницше часто связывается как предшественник, к которому он сам ближе всего — экзистенциализм. Миф о Сизифе явно написано против экзистенциалисты, такие как Шестов, Кьеркегор, Ясперс и Хайдеггер, а также против феноменологии Гуссерля.Камю акции отправной точкой, которую он считает тем фактом, что все они как-то свидетельствовать об абсурдности положения человека. Но он отвергает то, что он считает их крайним бегством от реальности и иррациональностью, утверждая, что «они обожествляют то, что их сокрушает, и находят повод надеяться в что их обедняет. Эта вынужденная надежда религиозна во всех их »( MS , 24).

Сартр тоже подвергается критике Камю — и не просто политически, как будет описано в следующем разделе.Хотя некоторые идеи в Миф о Сизифе основывались на Сартра Тошнота (как отмечалось выше), в 1942 году Сартр не был все же считается «экзистенциалистом». Но как у Сартра философии, он продолжил исследовать, как человеческая деятельность представляет собой осмысленный мир из грубого, бессмысленного существования представленный в его роман ^[2] (Аронсон 1980, 71–88). В процессе абсурдность Тошнота становится случайностью Бытия и Ничто , факт что люди и вещи просто существуют без каких-либо объяснений или причина.По словам Сартра, абсурд — это « универсальная случайность бытия, которая есть, но не является основой его бытие; абсурд дан, неоправданный, изначальный качество существования »(цитируется по Sagi 2002, 57). Укоренившись человеческое существование в такой случайности, Сартр продолжает описывать другие фундаментальные структуры существования, основные человеческие проекты и характерные модели поведения, включая свободу и недобросовестность, все они возникают на этой основе. Исходные обстоятельства приводят нашему желанию отменить это, бесполезному проекту «найти бытие », другими словами,« бесполезная страсть » проект стать Богом.

Для Сартра абсурдность, очевидно, является фундаментальным онтологическим свойством. самого существования, расстраивая нас, но не ограничивая понимание. С другой стороны, для Камю абсурд — это не свойство существования как такового, но является существенной чертой нашего отношения с миром. Можно утверждать, что Сартр и Камю действительно очень похожи, и в этом суть тщетности. философии Сартра параллельны «отчаянию» Камю описывает. В конце концов, если труд Сизифа в конечном итоге бесполезен, поэтому проект стать Богом.Но Сартр отвергает «Классический пессимизм» и «разочарование» он находит в Камю и вместо этого обладает неприкрытой уверенностью в его способность понять и объяснить этот проект и остальную часть человеческий мир. Камю, напротив, строит на своем центральное предположение, что абсурд — это непревзойденные отношения между людьми и их миром (Aronson 2013). Он постулирует неизбежное развод человеческого сознания с его «дикой тоской по ясность »( MS , 21) и« необоснованное молчание мир »( MS , 28).Как обсуждалось выше, Камю рассматривает мир как иррациональный, а это значит, что это не так. понятно по разуму.

По словам Камю, каждый писатель-экзистенциалист предал свою первоначальную понимание, стремясь обратиться к чему-то, выходящему за пределы человеческое состояние, обращаясь к трансцендентному. И все же даже если мы избегайте того, что Камю описывает как попытки бегства от реальности, и продолжайте жить без иррациональных призывов, желание сделать это заложено в нашем сознание и, следовательно, наше человечество.Мы не можем освободиться от «этого стремления к единству, этого стремления к решению, этой потребности для ясности и целостности »( MS , 51). Но нужно срочно не поддаваться этим импульсам и вместо этого принимать абсурд. В в отличие от экзистенциализма: «Абсурд — это ясный разум, отмечающий его пределы »( MS , 49).

Камю ясно считает, что философы-экзистенциалисты ошибается, но не возражает против них, потому что считает, что «Нет правды, а есть только правда» ( MS , 43).Его несогласие принимает более тонкую и менее напористую форму. имманентной критики, указывая на то, что каждый мыслитель экзистенциалистская философия оказывается несовместимой со своей собственной отправная точка: «исходя из философии отсутствия в мире смысла, в конечном итоге он находит в нем смысл и глубину » ( MS , 42). Эти философы, настаивает он, отказываются принимать выводы, которые следуют из их собственных предпосылок. Кьеркегора, для например, сильно чувствует абсурд. Но вместо того, чтобы уважать это как неизбежный человеческий недуг, он стремится излечиться от него, заставляя его атрибут Бога, которого он затем обнимает.

Наиболее последовательный анализ Камю принадлежит Гуссерлю. феноменология. Наряду с Сартром Камю хвалит ранний Гуссерлианское понятие интенциональности. Сартр видел это понятие как раскрытие динамического сознания без содержания — основа для его концепция свободы — в то время как Камю рад, что интенциональность следует за абсурдным духом в его «кажущейся скромности мысли, которая ограничивается описанием того, что она отказывается объяснить »( MS , 43). Однако Камю критикует Более поздние поиски Гуссерля в Ideas для Platonic вневременные сущности как квазирелигиозный скачок, несовместимый с его оригинальное понимание.

3.4 Счастье перед лицом судьбы

Как же тогда оставаться в согласии с абсурдными рассуждениями и избегать стать жертвой «духа ностальгии»? Миф о Сизифе находит ответ, покидая территорию философия в целом. Камю описывает ряд абсурдистских художественных произведений. персонажи и действия, в том числе Дон Жуан и Достоевский Киролова ( Бесноватые ), театрально-литературное творчество. И затем он завершает рассказ о Сизифе, который полностью воплощает ощущение абсурдности жизни, ее «бесполезности и безнадежности. труд »( MS , 119).Камю видит сизифов бесконечные усилия и интенсивное сознание тщетности как триумф . «Его презрение к богам, его ненависть к смерти, и его страсть к жизни принесла ему невыразимое наказание, в котором все существо направлено на то, чтобы ничего не достичь » ( MS , 120). После плотного и очень застенчивого в предыдущих главах, эти страницы концентрируют всю линию мысли в яркий образ. Сизиф показывает, что мы можем жить с «Уверенность в сокрушительной судьбе, без смирения, которое должен сопровождать это »( MS , 54).Для Камю, Сизиф напоминает нам, что мы не можем не пытаться понять реальность, которая превосходит наш разум, стремясь понять больше, чем наше ограниченное и практическое научное понимание позволяет, и желая жить, не умирая. Подобно Сизифу, мы — наша судьба, и наша разочарование — это сама наша жизнь: мы никогда не сможем избежать этого.

Но это еще не все. После того, как скала рухнет, подтверждая окончательную тщетность своего проекта, Сизиф тащится за это еще раз. Это «час сознания».На каждый тех моментов, когда он сходит с высоты и постепенно опускается к логова богов, он выше своей судьбы. Он сильнее чем его скала »( MS , 121). Зачем использовать слова «Лучше» и «сильнее», когда у него нет надежды успеха в следующий раз? Парадоксально, но это потому, что чувство трагедии «венчает его победу». «Сизиф, пролетарий богов, бессильный и непокорный, знает все степень его жалкого положения: это то, о чем он думает во время своего спуск »( МС , 121).Трагическое сознание — это вывод из «абсурдных рассуждений»: живя, полностью осознавая горечь нашего существа и сознательное столкновение с нашей судьбой.

Что тогда Ответ Камю на его вопрос о том, следует ли совершать самоубийство? Полное сознание, избегая ложных решений, таких как религии, отказываясь подчиняться и продолжая живо и интенсивность: это ответы Камю. Вот как жизнь без высший смысл можно сделать достойным жизни. Как он сказал в Бракосочетания, радостей жизни неотделимы от страстного желания. осознание этих ограничений.Сизиф принимает и принимает живое со смертью без возможности обратиться к Богу. «Все В этом заключается безмолвная радость Сизифа. Его судьба принадлежит его. Его рок — это его вещь »( MS , 123).

Осознанно живя в человеческих условиях, Сизиф «умеет быть хозяином своего дня ». Осознавая это, Камю говорит, что он берет на себя ответственность за это. В этом смысле Сизиф превращает свою судьбу в состояние «полностью человеческого источник.» «Совершенно» может быть преувеличением, потому что, в конце концов, смерть «неизбежна и презренна», но признавая это, Сизиф сознательно переживает то, что было навязали ему, таким образом сделав это для себя.Таким же образом Мерсо, главный герой сериала The Stranger , приходит в сознание. во второй части этой книги после совершения необъяснимого убийство, которым заканчивается первая часть книги. Он прожил свой существование от одного момента к другому и без особого осознания, но на суде и в ожидании казни он становится подобен Сизифу, полностью осознавая себя и свою ужасную судьбу. Он умрет торжествующий, как абсурдный человек.

Миф о Сизиф далек от скептического заключения.В ответ на соблазн самоубийства, Камю советует очень сознательному и активному неразрешенность. Отказ от всякой надежды на снятие напряжения — это также отвергать отчаяние. В самом деле, это возможно, внутри и против этих ограничений, чтобы говорить о счастье. «Счастье и абсурд — это два сына одной земли. Они неразлучны » ( MS , 122). Дело не в том, что открытие абсурд обязательно ведет к счастью, но скорее признание абсурд означает также признание человеческой слабости, осознание наших ограничения и тот факт, что мы не можем не желать выходить за рамки того, что возможно.Все это знаки полной жизни. «Сама борьба за высоту достаточно, чтобы заполнить мужское сердце. Надо представить Сизифа счастливым » ( MS , 123).

3.5 Ответ на скептицизм

Мы можем сравнить его заключение со скептицизмом Пиррона и Декарта методическое сомнение. Прежде всего, как и Пиррон, Камю решил свою насущный экзистенциальный вопрос, а именно, как избежать отчаяния, посредством своего рода разрешение повлекло за собой принятие нашей смертности и окончательного невежество.Но есть два важных отличия от Pyrrho: для Камю мы никогда не сможем отказаться от желания знать, и понимая это приводит к учащению наших жизненных импульсов. Эта последняя точка уже была содержится в Nuptials , но здесь раскрывается ссылка сознание счастьем. Для Камю счастье включает в себя живя интенсивно и чувственно в настоящем в сочетании с Трагическое, ясное и вызывающее сознание Сизифа, его чувство ограничения, его горечь, его решимость продолжать и его отказ любой формы утешения.

Очевидно, что чувство счастья Камю не является общепринятым. один, но Саги утверждает, что это может поставить его ближе к Аристотелю, чем к любому другому другой мыслитель, поскольку он отстаивает полное осознание человеческие способности (Sagi 2002, 79–80) Камю также похож в этом Ницше, который призвал своих читателей «сказать« да » жизнь »и живи как можно более полно в каждый момент. Точка зрения Ницше заключалась в том, что быть полностью живым — значит быть таким осознавать негативное как позитивное, чувствовать боль, не уклоняться любой опыт и принятие жизни «даже в ее самых странных и труднейшие проблемы »(Ницше 1888/1954, 562).Но как это возможно, что к концу г. Миф о Сизифе г. Камю отошли от скептицизма (о поиске истины) и нигилизма (о имеет ли жизнь смысл) к отстаиванию подхода к жизнь, которая явно считается лучшей, чем другие? Как он оправдать принятие нормативной позиции, утверждение определенных ценностей? Это противоречие обнаруживает определенную ловкость рук, поскольку философ уступает место художнику. Это как художник Камю теперь приводит доводы в пользу принятия трагедии, сознание абсурда и жизни чувственной жизненной силы.Он выступает за это с образом напрягающегося, живого и счастливого Сизифа.

Эта медитация на абсурд и самоубийство тесно связана с публикация первого романа Камю « Незнакомец », в котором также сосредоточен на индивидуальном опыте и вращается вокруг его бессмысленное убийство главным героем араба на пляже в Алжире и заканчивается казнью на гильотине. И это часто забывают что этот абсурдистский романист и философ был также политическим активист — он был членом алжирского отделения Коммунистическая партия Франции в середине 1930-х годов была организатором Алжирская театральная труппа, представлявшая авангардные и политические пьес — а также журналист-крестоносец.С октября 1938 г. по Январь 1940 г. работал над Alger républicain и его сестрой. газета. В июне 1939 года он написал серию отчетов о голоде и голоде. бедность в гористом приморском районе Кабыли, в числе первых подробные статьи, когда-либо написанные европейским алжирцем, описывающие убогие жилищные условия коренного населения.

После начала Второй мировой войны Камю стал редактором Le Soir. республиканец и выступал против вступления Франции в войну. В зрелище Камю и его наставника Паскаля Пиа, управляющих левыми ежедневно в землю, потому что они отвергли срочность боевых действий Нацизм — один из самых ярких, но наименее комментируемых периодов его жизнь.Непонимание нацизма в начале войны, он выступал за переговоры с Гитлером, которые частично повернули бы вспять унижения Версальского мирного договора. Его пацифизм соответствовал с освященными веками французскими традициями, и Камю отчитывался для военных служение из солидарности с теми молодыми людьми, как его брат, которые стали солдатами. Намереваясь служить преданно и защищать договорился о мире в казарме, он был возмущен тем, что его туберкулез дисквалифицировал его (Lottman, 201–31; Aronson 2004, 25–28).

Эти биографические факты имеют отношение к философской мысли Камю. Развитие после г. Миф о Сизифе . Переезд во Францию и участвуя в сопротивлении немецкой оккупации, в двух «Письма немецкому другу» подпольно опубликованы в 1943 и 1944 гг. Камю размышлял над вопросом, может ли насилие против оккупанты были оправданы. Он говорил о «ненависти, которую мы [Французский] на протяжении всей войны », и необходимость« выяснить, можем ли мы имели право убивать людей, если нам позволили добавить к ужасным несчастья этого мира »( RRD , 8).Презирая войну, подозрительно героизма, он утверждал, что оккупированные французы дорого заплатили за это объезд «с приговорами к тюремному заключению и казнями на рассвете, с дезертирство и разлуки, с ежедневными муками голода, с истощенными детей, а главное, с унижением нашего человеческого достоинства » ( РРД , 8). Только когда мы были «на пороге смерти», и «Далеко позади» немцев, понимаем ли мы причины для борьбы, так что впредь мы будем бороться с ясным совесть и «чистые руки».«Наша моральная сила была коренится в том, что мы боролись за справедливость и национальную выживание. Последующие письма продолжали противопоставлять французское немцы по моральным соображениям взяты непосредственно из Камю философии, и предложил переход от The Myth of Сизиф — Мятежник : если оба противника начали с чувство абсурда мира, Камю утверждал, что французы признали и жили в этом осознании, в то время как немцы стремились чтобы преодолеть это, доминируя над миром.

Антинацистская приверженность Камю и его газетный опыт привели к нему сменив Пиа в марте 1944 года на посту редактора Combat , главного подпольная газета левых некоммунистов. Однако после Освобождение вопрос насилия продолжал занимать его обоих. политически и философски. Его аллегория военных лет, г. Чума , изображает ненасильственное сопротивление необъяснимому эпидемии, и в 1945 году его голос был одним из немногих, поднятых в протест против использования американского ядерного оружия для победы над Японией (Аронсон 2004, 61-63).После Освобождения он выступил против смерти наказание за коллаборационистов, обращенное против марксизма и коммунизма за приняв революцию, отверг надвигающуюся холодную войну и ее угрожая насилием, а затем в Повстанец начал произносить из его более глубокого понимания насилия.

4.1 Абсурд, бунт и убийство

В начале года The Rebel Камю подбирает там, где он оставил выкл. в Миф о Сизифе . Снова писавший как философ, он возвращается к области аргументов, объясняя, что абсурдист рассуждение влечет за собой.Его «окончательный вывод» — это « отказ от самоубийства и принятие отчаянной встречи между человеческим поиском и тишиной вселенной » (,6 рэнд). Поскольку сделать иной вывод означало бы отрицать само его предпосылка, а именно существование вопрошающего, абсурдизм должен логически принимать жизнь как необходимое благо. «Чтобы сказать это жизнь абсурдна, сознание должно быть живым » (R , 6, тр. измененный). Жизнь и еда «сами по себе являются ценностью. судебные решения »(Камю 1968, 160).«Дышать — значит судья »( R , 8). Как и в его критике экзистенциалистов, Камю отстаивает единую точку зрения, с которой приводить доводы в пользу объективной действительности, последовательности.

Однако на первый взгляд кажется, что в теме книги больше исторической темы, чем философской. «В цель этого эссе -… встретиться лицом к лицу с реальностью настоящего, что является логическим преступлением, и тщательно исследовать аргументы что оправдано; это попытка понять времена в которой мы живем.Можно подумать, что период, который в пространстве пятьдесят лет искореняет, порабощает или убивает семьдесят миллионов человек следует немедленно осудить. Но его виновность все же должна быть понятым »( R , 3).

Представляют ли такие вопросы совершенно новую философию или они продолжается с Миф о Сизифе ?. Проблема не в разрешены объяснениями, которые Камю дает своему сдвигу в первые страницы The Rebel — имея в виду массу убийства средней трети ХХ века.»Возраст отрицания », — говорит он, когда-то вызывал беспокойство о самоубийстве, но сейчас, в «эпоху идеологий, мы должны изучить нашу позицию в отношение к убийству »( R , 4). Иметь «возраст» изменилось менее чем за десять лет между двумя книгами? Он может быть Право сказать, что разумное обоснование убийства «Вопрос, скрытый в крови и борьбе этого века », но, переключив внимание с самоубийства на убийство, он также ясно, что Камю смещает свою философскую оптику с человека к нашей социальной принадлежности.

Поступая таким образом, Камю применяет философию абсурда в новом, социальном направления и пытается ответить на новые исторические вопросы. Но как мы увидеть, как он настраивает это в начале года. Мятежник года. преемственность с философским прочтением The Stranger также поразительно ясно. Писатель Камель Дауд, пересказывая The Stranger с точки зрения потерпевшего, правильно называет убийство его арабский «родственник» — «философское преступление» (Дауд, 19).В начале года Мятежник Камю объясняет:

Осознание абсурда, когда мы впервые заявляем о выводе правила поведение из-за этого, делает убийство вопросом безразличия, чтобы сказать наименьшее, а значит, и возможное. … Нет никаких «за» и «против»: убийца не прав и не виноват. Мы можем разжечь костры крематориев или посвятить себя заботе о прокаженных. Зло и добродетель — это просто случайность или прихоть. ( R , 5)

Если исторически «убийство — проблема сегодня» ( R , 5), встреча с абсурдом говорит нам о том, что верно то же самое. философски.Исключив самоубийство, что тут сказать убийство?

Исходя из отсутствия Бога, ключевая тема бракосочетаний , и неизбежность абсурда, ключевая тема The Myth of Сизиф , Камю включает оба из них в . Rebel , но вместе с ними он подчеркивает восстание. Акт бунт приобретает статус первичного элемента человеческого опыта, подобно картезианскому cogito, взятому Сартром в качестве отправной точки. Камю впервые выразил это непосредственно под вдохновением своего встреча с Бытие и Ничто .Но называя это «Бунт», он ведет его в направлении, резко отличном от Сартра, построившего на основе cogito «очерк феноменологического онтология ». Полностью игнорируя онтологическое измерение, Камю сейчас занимается неотложными проблемами человеческого социального опыт. Бунт, разумеется, по-прежнему включает в себя восстание против абсурдность, которую Камю описал в Миф о Сизифе , и еще раз он будет говорить о восстании против нашей собственной смертности и бессмысленность и непоследовательность Вселенной.Но Мятежник начинается с восстания, отвергающего угнетение и рабство, и протесты против несправедливости в мире.

Это сначала, как Миф о Сизифе , сингл восстание индивида, но теперь Камю подчеркивает это восстание создает ценности, достоинство и солидарность. «Я восстаю, следовательно, мы »( R , 22) — его парадоксальный утверждение. Но как I может привести к we ? Как следует ли «мы есть» из «я восстаю»? Как может индивидуальный опыт абсурда и бунта против него, проистекают из, производят, подразумевают или влекут за собой более широкий социальный смысл несправедливости и солидарности? we на самом деле является предметом The Rebel , хотя название L’Homme восстание é предполагает, что мотивация может быть индивидуальной.Действия против угнетения влекут за собой прибегая к социальным ценностям, и в то же время присоединяясь к другие в борьбе. На обоих уровнях солидарность — наше общее условие.

В Rebel Camus делает следующий шаг, который занимает большую часть книги, развивая его представления о метафизическом и историческое восстание против концепции революции. Применяя его философские темы непосредственно к политике в годы сразу после Освобождения Франции в 1944 году Камю уже пришли к выводу, что марксисты, и особенно коммунисты, виновны в избегая абсурда жизни, стремясь к полной трансформации общества, которое обязательно должно быть насильственным.А теперь в The Rebel , он описывает это как главную тенденцию современного истории, используя термины, аналогичные тем, которые он использовал в The Myth of Сизиф для описания религиозных и философских уклонения.

Что это за работа? В книге, настолько заряженной политикой это означает, что Камю не делает явно политических аргументов или разоблачений, и мало что дает в плане реального социального анализа или конкретного историческое исследование. Rebel , скорее, исторически оформленный философское эссе об основных идеях и взглядах цивилизация.Дэвид Спринтцен предполагает, что это само собой разумеющееся отношения действуют неявно и на фоне человеческих проектов и очень редко приходят в сознание (Sprintzen 1988, 123).

Камю считал, что необходимо критически изучить эти взгляды. в мире, в котором преднамеренное убийство стало обычным явлением. Применяя его абсурдистские идеи и понимание политики, в Мятежник Камю объясняет, что, по его мнению, в современном мире все больше организованный и катастрофический отказ признать, принять и жить с абсурд.Книга предлагает уникальную перспективу, представляя связная и оригинальная структура помещения, настроения, описания, философия, история и даже предрассудки.

4.2 Против коммунизма

Враждебность Камю к коммунизму имела свои личные, политические и философские соображения. Это определенно относится к его изгнанию от Коммунистической партии в середине 1930-х за отказ придерживаться его стратегия Народного фронта по подавлению французского колониализма в Алжир, чтобы заручиться поддержкой белого рабочего класса.Потом, без упоминания марксизма, Миф о Сизифе красноречиво умалчивает о своих требованиях представить последовательное понимание человеческая история и значимый путь в будущее. Его взаимно уважительное отношение к коммунистам во время Сопротивления и Непосредственно послевоенный период стал горьким после того, как на него напали в Коммунисты напечатали и отплатили за выпад в газетной серии статьи 1946 года под названием «Ни жертвы, ни Палачи »(Аронсон, 2004, 66-93).

В г. Мятежник Камю настаивал на том, чтобы и призыв коммунизма, и его отрицательные черты проистекают из того же неудержимого человеческого импульс: столкнувшись с абсурдом и несправедливостью, люди отказываются принимать их существование и вместо этого стремятся переделать мир.Проверка восстание как необходимая отправная точка, Камю критикует политику, направленную строить утопическое будущее, еще раз подтверждая, что жизнь должна быть жил в настоящем и в чувственном мире. Он исследует история пострелигиозного и нигилистического интеллектуального и литературного движения; он атакует политическое насилие своими взглядами на пределы и солидарность; и в конце он формулирует метафизическую роль искусства а также самоограничивающаяся радикальная политика. Вместо стремления к преобразовать мир, он говорит из mésure — «мера» в смысле пропорция или баланс — и жить в напряжении человеческого состояние.Он называет это воззрение «Средиземноморье» в попытаться привязать свои взгляды к месту, где он вырос, и вызвать в его читатели его чувство гармонии и оценка физического жизнь. В пользу лейбла нет веских аргументов, и нет ни одного возможно, учитывая его метод простого выбора, кто и что считается представитель «средиземноморской» точки зрения, исключая другие — например, некоторые греческие писатели, а не многие римляне. На месте аргумент, он рисует заключительное видение средиземноморской гармонии, которая он надеется, что он будет волнующим и лирическим, привязывая читателя к его идеи.

Как политический трактат Мятежник утверждает, что коммунизм ведет неумолимо к убийству, а затем объясняет, как революции возникают из определенные идеи и состояния духа. Но он не делает тщательного анализа движения или события, не придает значения материальным потребностям или угнетению, и рассматривает поиски социальной справедливости как метафизически вдохновленный попытка заменить «царство благодати царством правосудие »( R , 56).

Более того, Камю настаивает на том, что такое отношение встроено в Марксизм.В «Ни потерпевших, ни палачей» он заявил сам социалист, но не марксист. Он отверг марксистскую принятие насильственной революции и консеквенциалистской максимы о том, что «Конец оправдывает средства.» ^[3] «С марксистской точки зрения», — писал он широко, — «Сто тысяч смертей — это небольшая цена за счастье сотен миллионов »(Камю 1991, 130). Марксисты думают так, утверждал Камю, потому что они верят, что история имеет необходимая логика, ведущая к человеческому счастью, и поэтому они принимают насилие, чтобы вызвать это.

В The Rebel Камю делает еще один шаг к этому утверждению: Марксизм в первую очередь направлен не на социальные изменения, а, скорее, на восстание. что «пытается аннексировать все творение». Революция возникает, когда бунт пытается игнорировать ограничения, заложенные в человеческом жизнь. По «неизбежной логике нигилизма» Коммунизм достигает кульминации современной тенденции обожествлять человека и преобразовывать и объединять Мир. Сегодняшние революции поддаются слепому импульсу, изначально описан в Миф о Сизифе , «требовать порядка в посреди хаоса и единство в самом сердце эфемерного » ( MS , 10).Как и бунтарь, который становится революционером, который убивает, а затем оправдывает убийство как законное.

По словам Камю, казнь короля Людовика XVI во время Французская революция была решающим шагом, продемонстрировавшим стремление к справедливость без оглядки на пределы. Это противоречило оригиналу жизнеутверждающая, самоутверждающая и объединяющая цель восстания. Этот обсуждение принадлежит Камю «истории европейского гордость », которому предшествуют некоторые идеи греков и некоторые аспекты раннего христианства, но всерьез начинается с приход современности.Камю сосредотачивается на множестве главных фигур, движения и литературные произведения: маркиз де Сад, романтизм, дендизм, Братья Карамазовы , Гегель, Маркс, Ницше, сюрреализм, нацисты и прежде всего большевики. Камю описывает восстание как увеличивающееся с течением времени и превращающееся во все более отчаянный нигилизм, ниспровергающий Бога и ставящий человека на его место, обладать властью все более и более жестоко. Исторический бунт, уходящий корнями в метафизический бунт, ведет к революциям, стремящимся устранить абсурд, используя убийство в качестве основного инструмента для полного контроля по всему миру.Коммунизм — современное выражение этого Западная болезнь.

В двадцатом веке, утверждает Камю, убийство стало «Разумный», «теоретически оправданный» и оправдано доктриной. Люди привыкли к «логическому преступления », т. е. спланированная или предвиденная массовая смерть, и рационально оправдано. Таким образом, Камю называет «логическим преступлением» центральный вопрос времени, стремится «тщательно исследовать аргументы, которыми это оправдано »( R , 3), и устанавливает исследуйте, как двадцатый век стал веком бойни.

Мы вправе ожидать анализа аргументов, о которых он говорит, но Rebel меняет фокус. Человеческий разум сбивает с толку «Лагеря рабов под флагом свободы, массовые убийства, оправдываемые филантропия или вкус к сверхчеловеческому »( R , 4) — первые два относятся к коммунизму, третий — к нацизму. в текста, нацизм практически выпадает (это, по его словам, система «иррационального террора» — совсем не то, что заинтересовался Камю), резко сузив круг вопросов.Его смена раскрывается его вопросом: как убийство может быть совершено с помощью преднамеренность и оправдаться философией? Оказывается, «Рациональное убийство» Камю не имеет отношения к совершенные капиталистами или демократами, колонизаторами или империалистами, или нацистами — но только коммунистами.

Он не обращается к Холокосту, и хотя его голос был протеста против Хиросимы в 1945 году, он теперь не спрашивает, как это произошло. Как журналист он был одним из немногих, кто предъявил обвинение французам. колониализм, но он не упоминает о нем, кроме как в сноске.Как был возможность Камю сосредоточиться исключительно на насилии коммунизма, учитывая историю, которую он прожил среди французских колониальная война во Вьетнаме, и когда он знал, что ожесточенная борьба закончилась Впереди Алжир? Кажется, его ослепила идеология, разделив Коммунизм от других зол века и его враждебность там. Идеи Камю, конечно, развивались и созревали в лет с тех пор, как он впервые начал писать о восстании. Но что-то еще случилось: его повестка дня изменилась.Абсурд и бунт его оригинальные темы, использованные как альтернатива коммунизму, который стал заклятым врагом. Философия восстания стала Идеология холодной войны.

Потому что The Rebel утверждал, что описывает отношение, которое за злыми чертами современной революционной политики стал крупным политическим событием. Читатели вряд ли могли пропустить его описание того, как стремление к освобождению превратилось в организованный, рациональное убийство, когда мятежник, ставший революционером, пытался приказать абсурдная вселенная.Излагая это послание, Камю не так уж сильно искал критиковать сталинизм как его апологеты. Его конкретные цели были интеллектуалы, привлеченные к коммунизму — как он сам в 1930-е гг.

Одной из таких целей был Жан-Поль Сартр, и к концу Мятежник Камю теперь нацелился на эволюцию своего друга. политика. Камю делает акцент на «культе истории». против которого направлена вся книга, и его убеждение, что «Экзистенциалисты» во главе с Сартром стали жертвами идея, что восстание должно привести к революции.Внутри Камю рамки, Сартру бросают вызов как пытающийся, как и его предшественники критикуется в Миф о Сизифе , чтобы избежать абсурда с чего его собственное мышление началось с обращения к марксизму. Это немного с натяжкой, потому что Сартру оставалось еще несколько лет до того, как объявить сам марксист, и это показывает склонность Камю к радикальным обобщение, а не тщательный анализ. Но это также отражает его способность интерпретировать конкретное разногласие в самом широком смысле возможные термины — как фундаментальный конфликт философий.

4.3 Насилие: неизбежное и невозможное

Заключительные главы The Rebel акцентированы выразительные слова заключения ( alors , donc , ainsi , c’est pourquoi ), за которыми редко следуют последствия того, что было раньше, и часто вводят дальше утверждения, без каких-либо доказательств или анализа. Они усыпаны тщательно составленные тематические предложения для основных идей — какая из них ожидает, что за ними последуют абзацы, страницы и главы развития, но вместо этого просто следуйте друг за другом и ждите до следующего столь же хорошо продуманного тематического предложения.

Как это часто бывает в книге, читатель должен быть готов следовать абстрактный танец понятий, как «бунт», «Революция», «история» «Нигилизм» и другие сущности стоят сами по себе, без ссылки на агентов-людей. Движение становится еще более грязным, когда мы ближе к концу, и текст граничит с непоследовательностью. Как тогда это возможно, что Фоли рассматривает The Rebel с философской точки зрения как «Самая важная книга» Камю (Фоли, 55)?

На этих страницах Камю возвращается к знакомой земле, противопоставляя скрытая религиозность взглядов, ориентированных на будущее, которые претендуют на понимать и продвигать логику истории и оправдывать насилие чтобы реализовать его, с его более ориентировочной «философией ограничений», с чувство риска, «расчетливое невежество» и жизнь в настоящее время.Однако напряжение проистекает из того факта, что он это делает. намного больше. Когда он пытается довести книгу до конца, он борьба с самой сложной темой — обращение к насилие одновременно неизбежно и «невозможно». Мятежник живет в противоречие. Он или она не может отказаться от возможности лгать, несправедливость и насилие, поскольку они являются частью состояния повстанцев, и воля неизбежно вступит в борьбу против угнетения. «Он поэтому не может абсолютно заявить, что не убивает и не лжет, без отказавшись от своего бунта и приняв раз и навсегда зло и убийство.Другими словами, не бунтовать — значит стать сообщником угнетение. Камю настаивает на том, что восстание повлечет за собой убийство. Пока что бунт, «в принципе», — это протест против смерти, точно так же, как это источник солидарности, связывающей человеческое сообщество. Он сказал что смерть — это самая основная абсурдность, и что в корне бунт — это протест против абсурда. Таким образом, чтобы убить любого другого человека быть даже угнетателем — значит подорвать нашу солидарность, в некотором смысле противоречат самому нашему существу.Итак, невозможно обнять бунт, отвергая насилие.

Однако есть и те, кто игнорирует дилемму: это верующие в историю, наследники Гегеля и Маркса, которые воображают время, когда неравенство и угнетение прекратятся, и люди, наконец, станут счастливый. Для Камю это похоже на рай за пределами обещанной жизни. религиями, и он говорит о жизни ради людей и принесении в жертву им якобы лучшее будущее как, попросту говоря, другое религия. Более того, его самая острая враждебность предназначена для интеллектуалы, теоретизирующие и оправдывающие такие движения.Принимая дилемма, Камю не может объяснить, как успешная революция может оставаться верными солидарному и жизнеутверждающему принципу восстание, с которого оно началось. Однако он предлагает два действия которые, если они будут реализованы, будут свидетельством приверженности революции к оставаться непокорным: это отменит смертную казнь и поощрять, а не ограничивать свободу слова.

Кроме того, как указывает Фоули, Камю пытается продумать вопрос о политическом насилии над небольшой группой и индивидуумом уровень.И в The Rebel , и в его пьесах Caligula и The Just Assassins , Камю воплощает в жизнь свою философию непосредственно по вопросу об исключительных условиях, при которых акт политического убийства можно считать законным. (1) Мишень должна быть тираном; (2) в убийстве не должны участвовать ни в чем не повинные гражданские лица; (3) убийца должен находиться в непосредственной физической близости от жертвы; (4) и не должно быть альтернативы убийству (Foley 93). Более того, потому что убийца нарушил моральный порядок, согласно которому человеческое общество основывается, Камю требует, чтобы он или она были готовы к пожертвовать взамен своей жизнью.Но если он согласится на убийство в при определенных обстоятельствах Камю исключает массовые убийства, косвенные убийства, убийство мирных жителей и убийство без острой необходимости удаления кровожадные и тиранические личности. Эти требования включают ядро идея The Rebel , что бунтовать — значит утверждать и уважать моральный порядок, и это должно поддерживаться готовностью убийцы умереть.

В The Rebel, , сложном и обширном эссе по философии, история идей и литературных движений, политическая философия и даже эстетика, Камю расширяет идеи, которые он утверждал в Свадьба и развитая в Миф о Сизифе : состояние человека по своей природе разочаровывает, но мы предаем себя и подстрекать к катастрофе, ища религиозные решения ее ограничений.«Мятежник упорно противостоит миру, приговоренному к смерти и непостижимая безвестность человеческого состояния с его требованием жизнь и абсолютная ясность. Он ищет, не зная об этом, моральная философия или религия »( R, 101). Наш альтернативы — принять тот факт, что мы живем в безбожном вселенной — или стать революционером, который, подобно религиозным верующий, приверженный абстрактному торжеству справедливости в будущем, отказывается жить настоящим.

Критикуя религию в бракосочетании , Камю сознательно исследуя отправные точки, проекты, слабые места, иллюзии и политические соблазны пострелигиозной вселенной.Он описывает, как традиционная религия потеряла свою силу и насколько моложе поколения росли среди растущей пустоты и ощущение, что все возможно. Он также утверждает, что современные секуляризм впадает в нигилистическое состояние ума, потому что не совсем свободен от религии. «Тогда единственное королевство то, что противостоит царству благодати, должно быть основано, а именно: царство справедливости — и человеческое сообщество должно быть воссоединено среди обломков падшего Города Бога.Убить Бога и построить церковь — постоянная и противоречивая цель восстания » ( Р , 103). Наша современная потребность в создании королевств и наших продолжение поиска спасения — это путь катастрофы. Это путь метафизического бунтаря, который не видит этого «человеческого восстание в его возвышенных и трагических формах есть и может только быть, длительный протест против смерти »( R , 100).

Хотя это гораздо больше, работы Камю можно рассматривать как предшественник постмодернизма.Постмодернисты никогда полностью не принимали Камю как их предшественник, несомненно, из-за его центральной метафизическая озабоченность абсурдом и бунтом, а также его склонность к широкие суждения и редуцирующий анализ — которые отличает Rebel от гораздо менее амбициозных и более описательные книги, такие как «Диалектика Адорно и Хоркхаймера» Просвещение . Но во многих отношениях Rebel был моделью «Генеалогия», описывающая появление внутренних противоречия современного духа, и видение Камю самоограничивающееся восстание — это пророческое выражение постмарксистского и постмодернистская левая политика.

Как описывает это Рональд Сригли, Камю — сложный и глубокий философский проект, который одновременно игнорируется и неправильно понят — стремясь не только критиковать современность, но и достигать вернуться в древний мир, чтобы заложить основу для альтернативных способов мышление и жизнь. Таким образом, в двадцать первом веке Камю остается актуально для того, чтобы косо взглянуть на западную цивилизацию с тех пор, как классические времена, прогресс и современный мир. В сердце его анализы заключаются в его двойственном исследовании того, что значит жить в безбожной вселенной.«Когда престол Божий опрокинут, мятежник понимает, что теперь он сам несет ответственность за создание справедливость, порядок и единство, которых он тщетно искал в своей собственное состояние, и таким образом оправдать падение Бога. Затем начинается отчаянные попытки создать ценой преступления и убийства, если необходимо, владычество человека »( R , 25). Но воздерживаться от этого усилия — чувствовать себя лишенным справедливости, порядка, и единство. Камю признает, что надежда и революционное стремление основные направления постклассического западного духа, из всего мира культуры, мысли и чувств.

Это приводит к одному из самых интересных и запутанных аспектов Мысль Камю: его решимость критиковать взгляды, которые он находит естественным и неизбежным. Возможность самоубийств людей, как и тот факт, что мы ищем невозможный порядок и недостижимое постоянство. Камю никогда прямо не нападает на экзистенциалиста писателей, но в основном ограничивается описанием их неспособности остаются в соответствии с их первоначальным пониманием. Точно он ясен на протяжении The Rebel , что метафизическая потребность, которая приводит к Коммунистический террор и ГУЛАГ универсальны: он описывает его и его последствия, чтобы мы могли лучше противостоять этому в себе, а также другие.Несмотря на его рефлексивный антикоммунизм, лежащий в основе сочувствие объединяет Камю с теми революционерами, которым он противостоит, потому что он свободно признает, что у него и у них одни и те же отправные точки, мировоззрение, стрессы, соблазны и ловушки. Хотя в политическом аргумент он часто укрывался тоном морального превосходства, Через свой скептицизм Камю ясно дает понять, что те, с кем он не согласен, не больше и не больше, чем другие существа, которые поддаются тому же самому фундаментальное стремление избежать абсурда, который мы все разделяем.

Это чувство моральной сложности наиболее красноречиво проявляется в его коротком романе. Падение , единственный персонаж которого, Кламенс, по-разному идентифицируется как обыватель, персонаж Камю и Сартровский персонаж. Он был всем этим. Clamence явно злой, виновный в том, что он стоит рядом, когда молодая женщина совершает самоубийство. В его Камю пытается описать и обвинить его поколение, включая как его враги и он сам. Жизнь Кламенса наполнена добром работает, но он лицемер и знает это.Его монолог наполнен самооправдание, а также признание разлученного свою вину, но не в состоянии полностью ее признать. Сидя в баре в Амстердам, он спускается в свой личный ад, приглашая читателя следовать за ним. Рассказывая историю Кламенса, Камю явно стремясь сопереживать, а также описывать, понимать, а также осуждать. Кламенс — монстр, но Кламенс — еще один человек. существо (Аронсон 2004, 192-200).

Камю получил Нобелевскую премию по литературе в 1957 году, после года. Опубликована осень .Рассказ, литературный шедевр, демонстрирует уникальную способность, лежащую в основе его философского пишу. Жизнь — это не одна простая вещь, а серия противоречий. и дилеммы. Самые простые на первый взгляд черты жизни — это на самом деле неоднозначно и даже противоречиво. Камю рекомендует не пытайтесь их разрешить. Нам нужно признать тот факт, что мы можем никогда успешно не очищать себя от импульсов, которые угрожают сеять хаос в нашей жизни. Философия Камю, если в ней есть единственная послание состоит в том, что мы должны научиться терпеть, действительно принимать разочарование и двойственность, от которых люди не могут избавиться.

Камю и абсурд | Philosophy Talk

Многие люди считают, что самая фундаментальная философская проблема заключается в следующем: в чем смысл существования? Это вопрос, который Альбер Камю углублялся в свои романы, пьесы и эссе.

Его ответ, возможно, был немного удручающим. Он думал, что жизнь не имеет смысла, что не существует ничего, что могло бы когда-либо быть источником смысла, и, следовательно, есть что-то глубоко абсурдное в человеческих поисках смысла. Соответственно, его философский взгляд был назван (экзистенциалистским) абсурдизмом.

Какой был бы смысл жить, если бы вы думали, что жизнь абсурдна, что у нее никогда не будет смысла? Именно этот вопрос задает Камю в своей знаменитой работе Миф о Сизифе . Он говорит: «Есть только одна действительно серьезная философская проблема — самоубийство». Его мучил вопрос о том, может ли самоубийство быть единственной рациональной реакцией на абсурдность жизни.

Но почему он думал, что жизнь по своей сути бессмысленна? Разве люди не находят смысл по-разному?

Возьмите религию.Конечно, кажется, что комфорт обеспечивает многим людям, но для Камю это не может иметь подлинного значения, поскольку включает в себя иллюзию. Либо Бог существует, либо его нет. Если нет, тогда очевидно, почему он не может быть источником высочайшего смысла жизни. Но что, если Бог существует? Учитывая всю боль и страдания в мире, единственный разумный вывод о Боге — то, что он либо слабоумный, либо психопат. Итак, существование Бога могло только сделать жизнь более абсурдной, а не менее.

Конечно, Бог — не единственный возможный источник смысла, который следует учитывать. Подумайте о наших отношениях с другими людьми — нашей семьей, нашими друзьями, нашим сообществом. Мы любим других в этом жестоком мире и заботимся о них, и, возможно, поэтому мы продолжаем жить. Вот что придает смысл существованию.

Проблема здесь в том, что все, кого мы знаем и любим, однажды умрут, и некоторые из них сильно пострадают, прежде чем это произойдет. Как это еще не абсурд?

Прежде чем все впадут в депрессию, давайте подумаем о некоторых возможных решениях проблемы.Предположим вместе с Камю абсурдность поисков смысла. Предположим, что любой путь, по которому мы пытаемся найти смысл в этом мире, будет напрасным. Все они, так сказать, тупики. Как и мы избегаем вывода, что суицид — это ответ?

Рассмотрим подход Ницше. Как и Камю, он думал, что жизнь лишена внутреннего смысла. Но он думал, что мы можем придать этому определенное значение, приняв иллюзию. По словам Ницше, это то, чему мы должны учиться у художников.Они всегда изобретают новые «изобретения и уловки», которые придают вещам вид прекрасного, когда это не так. Применяя это к своей жизни, мы можем стать «поэтами своей жизни». Может ли это быть возможным решением?

Решение, к которому приходит Камю, отличается от решения Ницше и, возможно, является более честным подходом. Герой абсурда не находит убежища в иллюзиях искусства или религии. И все же он не отчаивается перед лицом абсурда — он не просто упаковывает все это.Вместо этого он открыто признает абсурдность своего положения. Сизиф, навечно обреченный на то, чтобы толкать валун на гору только для того, чтобы он снова и снова катился ко дну, полностью осознает тщетность и бессмысленность своей задачи. Но он охотно подталкивает валун в гору каждый раз, когда тот скатывается вниз.

Вы можете задаться вопросом, как из считается решением. Вот что, я думаю, имел в виду Камю. Нам нужно честно противостоять мрачной правде и в то же время быть непреклонными, отказываясь позволить этой истине разрушить жизнь.В конце Миф Камю говорит, что мы должны «представить Сизифа счастливым».

Возможно, мое воображение ограничено, но я не уверен, что эта мысль меня утешает. Как именно столкновение с абсурдностью своего положения дает Сизифу повод продолжать движение? Может, это не должно утешать. Но, может быть, это все, что есть.

Итак, что вы думаете? Действительно ли жизнь абсурдна? Если да, то есть ли смысл жить?

В конце концов, я полагаю, что мой собственный подход к абсурду жизни похож на подход Пегги Ли, которая говорит: «Если это все, то давай продолжим танцевать».Давай выпьем и посидим, если это все … »

Абсурдная ложь о приеме в колледж

Старшеклассница написала открытое письмо колледжам, которые ее отвергли, опубликованное в Wall Street Journal.

Мне тоже, наверное, стоило начать фальшивую благотворительность. Оказание ветеринарных услуг домашним бездомным. Сбор пожертвований для малоимущих шимпанзе Конго. Повышение осведомленности о синдроме потрескавшихся губ зимой.Забеги, танцы, распродажа выпечки — пока вы используете чужие неудачи, чтобы попытаться продвинуться в Лигу плюща, вы золотой.

Помогает и мама-тигр. Как младшая из четырех дочерей, я давно заметила, что родители отказались от меня. В определенном смысле это было здорово: вместо «Будьте дома к 11», это «Не будите нас, когда вы входите в дверь, мы пытаемся заснуть». Но родители оставили меня с нехваткой хобби, от которых у приемных комиссий текут слюнки.Я никогда не садился за пианино, никогда не играл на скрипке. Каратэ длилось около недели, и команда по плаванию не выдержала и первого круга. Почему Эми Чуа не могла усыновить меня как одного из своих детенышей?

Потом был летний лагерь. Мне следовало сделать то, что я считал лучшим — поехать в Африку, найти страдающего ребенка, сделать несколько снимков и написать эссе о том, как тот день с Кинто изменил мою жизнь. Потому что все знают, что если у вас нет ничего сложного в вашей жизни, вам следует просто сесть в самолет, чтобы вы могли поговорить о том, с чем другим людям приходится иметь дело.

Или хотя бы прыгнуть на стажировку. Получите рано звучащий заголовок, чтобы поместить его в свое резюме. «Помощник директора почтовых служб». «Председатель кофейной логистики». Я мог бы быть сусликом в офисе своего родственника. Рабочий стаж!

Слушайте, слышите.

Хорошо, дети: пора тетушке Меган утомить вас тем, как все было в ее день. Еще в 1989 году, когда я поступал в колледж, я проявил определенную изобретательность в поступлении в колледж.Конкретная школа, в которой я учился, была построена так, чтобы вы хорошо выглядели при поступлении в колледж: занятия спортом были практически обязательными, внеклассные занятия настоятельно поощрялись. Эссе, казалось, требовало прозрения, независимо от того, было оно у вас на самом деле, поэтому мы сделали все возможное, чтобы подражать личному пониманию.

Но то, чего мы достигли, было в основном доступно нормальному человеку, который занимался своим взрослением: занимался спортом, возможно, плохо; брать уроки; время от времени волонтерство в качестве разносчика конфет.Большинство из нас сдавали SAT без помощи услуг по подготовке к тесту, и «подготовка к тесту», которую мы получили в классе, состояла из изучения словарного запаса и алгебры. Люди вроде меня, которые были до боли не атлетичны и прошли некоторые ранние занятия в старшей школе, все же имели шанс попасть в школу Ivy League

. В наши дни почти идеальный средний балл — самое необходимое для элитного учебного заведения. Вы также должны быть первоклассным спортсменом и / или музыкантом, мастером нескольких внеклассных занятий. Лето желательно проводить, занимаясь благотворительностью, надеюсь, в чужой стране, или, если это не удается, по крайней мере, посещая какую-нибудь продвинутую академическую или спортивную программу.

Естественно, это отбор для детей, которые очень обеспечены, с чрезвычайно мотивированными родителями, которые будут направлять их через процесс «основания благотворительной организации» и другие искусственные занятия. Детям, которым приходится проводить лето, выполняя скучную черную работу, чтобы купить одежду, трудно накопить такой опыт обогащения.

Ирония заключается в том, что даже офицеров приемной комиссии, кажется, отталкивает такая динамика; вероятно, поэтому мне говорят, что дети теперь должны иметь фальшивые прозрения о страданиях других, менее привилегированных людей, а не просто фальшивые прозрения о самих себе.Это доказывает, что они действительно заботливые люди, которые хотят сделать для мира больше, чем просто зарабатывать деньги, чтобы они тоже в свое время смогли отдать своих детей в Гарвард.

Все это абсурдно. Я понимаю, почему дети участвуют в этой нелепой гонке вооружений. Чего я не понимаю, так это того, почему сотрудники приемных комиссий, которые, предположительно, встречались с некоторыми подростками и когда-то были одними из них, на самом деле награждают их. Почему бы не дать детям бонус за то, что они приходят на обычную работу в старшей школе, как настоящие люди, вместо того, чтобы иметь богатых родителей, которые могут помочь вам использовать их богатую социальную сеть для благотворительных пожертвований? Почему мы соединили «превосходство» с достатком, целеустремленными родителями и неумолимой волей к соответствию со стороны детей?

Элитным колледжам было бы лучше, если бы было больше детей, таких как Сьюзи Ли Вайс, и меньше детей, как Блэр Хорнстайн.К сожалению, система приема, похоже, в первую очередь ориентирована на фальшивую искренность и эрзац-обогащение.

Не позволяйте судье довести вас до абсурда

Д-р Кен Брода-Бахм:

Судья Скалиа твердо убежден в том, что вас не следует заставлять покупать брокколи. На этой неделе Верховный суд США рассматривает законность Закона о доступном медицинском обслуживании, и во вторник устные аргументы сосредоточены на том, соответствует ли индивидуальный мандат на приобретение медицинской страховки положениям Конституции о торговле.Защищая закон, Дональд Веррилли утверждал, что Конгресс регулирует межгосударственный рынок здравоохранения, и поскольку всем рано или поздно нужна медицинская помощь, а страхование является основным методом оплаты, конгресс может потребовать индивидуального страхового покрытия. «Вполне может быть, что всем рано или поздно понадобится медицинская помощь, — парировал судья Скалиа, — но… всем рано или поздно придется покупать еду, поэтому вы определяете рынок как продукты питания, следовательно, все находятся на рынке; таким образом, вы можете заставить людей покупать брокколи.”

Это излюбленный метод судебного контраргумента, называемый reductio ad absurdum, латинская фраза, относящаяся к опровержению, показывая, что аргумент приводит к абсурдным выводам. Устный аргумент во вторник был в значительной степени сосредоточен на этом стиле аргументации: например, председатель Верховного суда Робертс говорил о необходимости покупки сотового телефона, а судья Алито говорил о требованиях к финансированию похоронных услуг. Существует формула решения этого распространенного стиля аргументации.Будет ли это успешным или нет, еще неизвестно, но ответ был полностью отображен в аргументах вторника. Исходя из этого текущего слушания, этот пост более подробно рассмотрит логику стиля аргументации и его реакцию в качестве руководства для всех юристов, которые хотят помешать вашему судье довести аргумент до абсурда с того места, где вы его построили. место.

Думай ногами, но знай формулу

Спор в Верховном суде — это, безусловно, Суперкубок для апелляционных адвокатов.В этой обстановке способность быстро реагировать и переосмыслить проблему, очевидно, имеет решающее значение: она демонстрирует защищаемость вашего аргумента для поддерживающих судей и может даже сыграть роль в изменении мнения менее поддерживающих судей. В то время как немногие наблюдатели этого дела ожидают, что Скалия, Робертс, Алито или молчаливый Томас поддержат закон (и даже колеблющийся избиратель Кеннеди выглядит немного ненадежным), хороший ответ на аргумент о брокколи и его родственниках был необходим для того, чтобы чтобы поддержать и, возможно, расширить сторонников закона.

Думать на ногах и быстро реагировать — это навык, который пригодится любому судье. Способность замечать виды аргументов и знать простую формулу ответа может быть очень полезной. Различные формулы ответа и подходы могут быть применены к разным стилям аргументации, но давайте возьмем в качестве примера reductio ad absurdum и рассмотрим структуру ответа Веррилли.

Форма ответа

В брокколи и связанных с ней примерах Скалиа и другие судьи применили подход reductio ad absurdum , чтобы опровергнуть теорию, продемонстрировав абсурдные последствия этой теории.Эта техника широко используется в диалогах Платона, что делает ее частью метода Сократа, почитаемого в юридических школах и судебной практике. Структура должна сказать:

Если ваш аргумент действителен, то параллельный аргумент также должен быть действительным
Параллельный аргумент имеет абсурдные или необоснованные выводы
Таким образом, ваш аргумент неверен

В одном из моих любимых учебников аргументации, Основы аргумента Джона Рейнарда, отмечается, что это форма аргументации по аналогии, которая пытается опровергнуть, а не доказать.«На атаку reductio ad absurdum можно ответить, — пишет Рейнард, — показав, что эти две аргументы недостаточно похожи, чтобы давать основания для законного сравнения». Именно это и делают защитники аргументов: говорят, что ситуации действительно не параллельны. Но если пойти дальше, я думаю, что существует формула для ответа reductio ad absurdum , которой в значительной степени придерживался Веррилли, отвечая на атаку брокколи. Думаю, есть четыре шага:

Дифференцировать (пример неприменим)
Утверждение (это то, что я говорю)
Запретить (И это то, что я , а не говорю)
Reclaim (Вот как ваш пример должен отличаться, чтобы его можно было применить)

Чтобы быть отзывчивым, он начинается и заканчивается абсурдным примером, но в середине он возвращается к основному принципу, который вы защищаете, отделяя его от того, что вы не защищаете.

Ответ правительства:

Скалиа изначально утверждал, что позиция правительства в отношении регулирования торговли может быть доведена до абсурдного вывода о том, что правительство может заставить всех покупать брокколи. Хотя непрерывные перерывы со стороны восьми судей немного утомляли реакцию, Веррилли все же прошел через большинство этих шагов.

1. Дифференцируйте (пример неприменим). Вот где Verrilli незамедлительно и на удивление конкретно отделяет рынок продуктов питания от рынка здравоохранения:

Это совсем другое.Продовольственный рынок, хотя и разделяет эту черту, присущую всем [1], это не рынок, на котором ваше участие часто непредсказуемо и часто непроизвольно. [2] Это не рынок, о котором вы часто не знали раньше. вы входите и получаете то, что вам нужно, и [3] Это не рынок, на котором, если вы войдете и — и попытаетесь получить продукт или услугу, вы получите это, даже если вы не можете за это заплатить.

Позже судья Гинзбург услужливо добавляет:

[4] Это не рынок, на котором существует цена , которую я навязываю другим людям, если я не куплю продукт раньше, чем позже.

Однако это различие не конец ответа. Чтобы не спорить из-за примера, нужно вернуться к принципу.

2. Утверждение (это то, что я говорю). Веррилли подчеркивает, что после того, как вы выбросили брокколи,

Испытание, сформулированное Судом, таково: регулирует ли Конгресс экономическую деятельность, оказывая существенное влияние на торговлю между штатами?

3. Отказать (и это то, что я говорю , а не ).Этот основной принцип необходимо прежде всего отличать от неправильного восприятия, ведущего к абсурдному примеру. Как поясняет Веррилли,

Обоснование статьи о торговле, которую мы здесь отстаиваем, не оправдывает принудительные закупки товаров с целью стимулирования спроса.

Итак, вера в то, что людям просто нужно есть больше брокколи, не соответствует доводам правительства.

4. Восстановите (вот как ваш пример должен отличаться, чтобы его можно было применить).Веррилли не дошел до этого шага до того, как его столкнули с другими проблемами, но хороший способ закончить ответ — вернуть его к примеру, перевернув reductio ad absurdum с ног на голову. Вот как я бы сказал:

Итак, если большинству всех в конечном итоге понадобится брокколи в какой-то момент своей жизни, и если большинство в конечном итоге получат эту брокколи в той или иной форме, могут ли они заплатить за нее или нет, и если те, кто может заплатить, в конечном итоге будут субсидировать те, кто не мог или предпочел не платить за брокколи, то в этом случае, да, Конгресс мог бы полагаться на Коммерческую оговорку, требуя от людей иметь возможность платить за свою брокколи.Ничего из этого не применимо к брокколи, но все это применимо к здравоохранению.

Конечно, есть несколько разных подходов, и когда кто-то вроде Скалии надвигается на вас, мало кто сможет правильно воспроизвести каждую ноту. Но в этом контексте и во всех контекстах, связанных с судебными, магистратскими или арбитражными аргументами, запоминание некоторых полезных шагов и формул может помочь вам в вашем ответе. Мораль этой истории такова: если вам подают брокколи со скамейки, отправьте ее обратно.Это вкусный суперпродукт, но в данном случае — плохой аргумент.

____________________

Должности в Верховном суде Серия:

____________________

Другие сообщения о судебных спорах:

____________________

Фото: Wikipedia Commons

Valley News — Колонка: «Выборочная борьба за поступление в колледж» — абсурдная игра

В 1980-х годах школа исполнительских искусств, которую я возглавлял в Детройте, каждый год проводила благотворительный винный аукцион.В то время это был один из крупнейших винных аукционов США. Это было прибыльно по уважительной причине и смешно. Известная бутылка, такая как Château Lafite Rothschild, стоила тысячи долларов.

Однажды мы устроили «слепую дегустацию», поместив полдюжины бутылок в коричневые бумажные пакеты на каждый стол. Гости брали образцы из каждой бутылки, а затем оценивали вина. Зал был полон коллекционеров вин со всей страны, а также некоторых из нас, которые думали, что хорошее вино — это что-нибудь с пробкой.

Пять из шести бутылок были очень дорогими французскими или калифорнийскими винами. Шестой, как непочтительный розыгрыш, было чилийское вино за 4,99 доллара.

Бутылка за 4,99 доллара оказалась победителем, хотя и с небольшим отрывом, вызвав грохот смущенного смеха.

Это воспоминание возникло, когда я читал о скандале с поступлением, потрясшем мир высшего образования. Следователи раскрыли гнусную аферу, в ходе которой богатые родители, неэтичные тренеры и консультанты по приемной комиссии создавали фальшивые спортивные профили для богатых детей, позволяли обманывать тесты SAT и ACT и принимали недостаточно квалифицированных абитуриентов в колледжи с высокой степенью отбора.

Возмущения были сильными и предсказуемыми.

Скандал справедливо называют лишь острой вершиной айсберга привилегий. Деньги всегда говорили при поступлении в колледж, будь то наследство, крупные пожертвования, использованные для оплаты поступления, или способность некоторых родителей покупать опыт — подготовка к SAT, обучение эссе, летние поездки — которые помогают подавать заявки и увеличивают шансы на успех.

Как недавно вышедший на пенсию 19-летний директор частной школы на Манхэттене, я все это видел.Хотя моя школа сопротивлялась этой чепухе, насколько это было возможно, мы не были защищены. Я вспоминаю одну старшеклассницу, которая была удивлена письмом о зачислении из колледжа, в который ее мать подала заявление без ведома дочери.

В каждом новостном материале и репортаже, который последовал за разоблачениями, эти элементы негласно оговариваются: Выборочные колледжи — особые призы, а мошенничество, чтобы занять желанное место, возмутительно. Скандал нарушает меритократическую систему, которая обещает медные кольца студентам, которые много работают и преуспевают.

Для тех, кто придерживается этого мифа о меритократии, обман богатых — странный соратник по отношению к позитивным действиям. По их мнению, оба являются попытками подорвать справедливость. Это вопиющая ложная эквивалентность. Первый — это схема обмана, даже если начинать со всеми фишками, а второй — оправданный механизм, позволяющий компенсировать накопленный за несколько столетий недостаток.

Но на самом деле приз может быть не таким уж особенным.

Вся погоня за «отборным колледжем» — глупая игра.Возьмем, к примеру, рейтинг U.S News & World Report (пожалуйста!).

Ежегодно миллионы студентов, родителей, консультантов колледжей и специалистов по связям с общественностью университетов проверяют, кто наверху, движется вверх или вниз. Школы делятся на ярусы. Падение на второй уровень с первого или на третий со второго — институциональный кризис. По мере того, как рейтинги меняются, пул кандидатов меняется вместе с ним. По мере изменения состава кандидатов меняется и рейтинг. Как известно каждому в игре, основным показателем, используемым для ранжирования колледжей, является количество поступающих (больше — хорошо) и количество зачисленных (меньше — хорошо).Лучший способ повысить свой рейтинг — привлечь гораздо больше претендентов, чем необходимо, и разбить как можно больше юных мечтаний. Например, Дартмутский колледж принял около 10 процентов и зачислил около 5 процентов абитуриентов в свой класс 2022 года.

Вы также должны преуспеть в опросе популярности среди других преподавателей. Это немного похоже на то, как королева возвращения на родину и ее двор голосуют друг за друга. Эти рейтинги требуют небольшого фактического знакомства со школой или тем, что происходит в ее классах.Все дело в репутации.

Результаты SAT и ACT и средний балл поступающих первокурсников также играют важную роль в рейтинге. По самореализующемуся определению школа является «хорошей», потому что принятые ученики блестяще обыгрывали систему, часто с помощью тысяч долларов на подготовку к SAT и как можно больше курсов AP.

Пожертвования выпускникам и компенсация преподавателям тоже важны. Все эти факторы взаимосвязаны, так как самые богатые школы имеют лучшую репутацию, что привлекает наибольшую поддержку выпускников, что создает самые большие пожертвования, которые финансируют более высокие зарплаты, которые улучшают рейтинг, что улучшает репутацию, тем самым привлекает больше абитуриентов, позволяя колледжу отвергать еще детей — и идет веселый круг.

Где в этом упражнении можно найти качество реального образования?

Это не значит, что победители — плохие школы. Они могут быть замечательными, по крайней мере, в некотором смысле, но рейтинги и критерии рейтингов почти не имеют ничего общего с качеством образования. Многие школы с высшим рейтингом печально известны большим количеством лекций для студентов и использованием аспирантов, заменяющих публичных профессоров-интеллектуалов, которые обучают аспирантов и выступают на кабельном телевидении.Многие так называемые колледжи низшего уровня имеют одинаково хороших преподавателей, небольшие увлекательные классы и тесные отношения между студентами и преподавателями, которые вдохновляют и мотивируют.

несколько примеров речевого приема «Доведение до абсурда» : tiina — LiveJournal

доведение до абсурда — это… Что такое доведение до абсурда?

Смотреть что такое «доведение до абсурда» в других словарях:

Книги

Доведение до абсурда.

Читайте также

Доведение до абсурда

ТОРЖЕСТВО АБСУРДА

ТЕАТР АБСУРДА

Театр абсурда

Логика абсурда

4.

Театр абсурда

Нотариальное удостоверение решения единственного участника в уставе

Методы психологической защиты. — СЧАСТЬЕ ЕСТЬ! Философия. Мудрость. Книги. — ЖЖ

Абсурд, как мерило разумности | Непопулярное мнение

Доведение до абсурда — Википедия (с комментариями)

Риторический приём

Примеры

См. также

Напишите отзыв о статье «Доведение до абсурда»

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Доведение до абсурда

Почему так сложно попасть в отборную школу

Хронология: как возник современный процесс приема. Около

Абсурдизм — Энциклопедия Нового Мира

Сорен Кьеркегор

Альбер Камю

Кьеркегор и Камю о смысле жизни

Отношения с экзистенциализмом и нигилизмом

См. Также

Банкноты

Список литературы

Внешние ссылки

Кредиты

Альбер Камю (Стэнфордская энциклопедия философии)

3.1 Самоубийство как ответ на абсурд

3.2 Пределы разума

3.3 Критика экзистенциалистов

3.4 Счастье перед лицом судьбы

3.5 Ответ на скептицизм

4.1 Абсурд, бунт и убийство

4.2 Против коммунизма

4.3 Насилие: неизбежное и невозможное

Камю и абсурд | Philosophy Talk

Абсурдная ложь о приеме в колледж

Не позволяйте судье довести вас до абсурда

Valley News — Колонка: «Выборочная борьба за поступление в колледж» — абсурдная игра

Добавить комментарий Отменить ответ