Психика и сознание психика и бессознательное: Тема 1.2. Психика, сознание, бессознательное

www.Psyarticles.ru — учебные статьи по психологии

Учебные материалы по психологии и психологические статьи — основное содержание сайта.

Проект в значительной степени рассчитан на самообразование читателей, ранее систематически не изучавших психологию, однако может оказаться полезным и для специалистов, расширяющих свой профессиональный кругозор.

Материалы сайта представляют собой наиболее важные и интересные фрагменты из учебных пособий и научных работ из самых разнообразных отраслей психологии.

Проект будет полезен психологам и врачам, студентам и преподавателям, специалистам в области управления, а также широкому кругу читателей, интересующихся вопросами современной психологии.

Предпосылки возникновения конфликта в процессе общения

Рассмотрим особенности поведения человека в конфликтной ситуации прежде всего в процессе общения. В процессе человеческих взаимоотношений, как вы уже знаете из предыдущих разделов, процесс общения предполагает наличие следующих трех факторов: восприятия, эмоций и обмена информацией. В конфликтных ситуациях легко забыть об этом. Поэтому кратко рассмотрим, что же может создавать почву для их возникновения.

Социально-психологические предпосылки. Первая трудность — это разногласия из-за несовпадения ваших рассуждении с рассуждениями другой стороны. Ведь то, какой вы видите проблему, зависит от того, с какой колокольни, образно говоря, смотрите на нее.

Специфика конфликтов в образовательных процессах

В культурно-историческом подходе Л.С. Выготского процессы образования рассматриваются, с одной стороны, как предназначенные для разрешения противоречий развития общества, с другой — как обладающие внутренне противоречивым характером.

Мы придерживаемся именно этого подхода, и вслед за Л.С. Выготским и его последователями исходим из того, что конфликт представляет собой механизм развития человеческой деятельности и соответственно личности.

Современная психология: ее задачи и место в системе наук

В последние годы наблюдается бурное развитие психологической науки, обусловленное многообразием теоретических и практических задач, встающих перед нею. В нашей стране интерес к психологии особенно показателен — ей наконец-то начинают уделять то внимание, которого она заслуживает, причем практически во всех отраслях современного образования и бизнеса.

Основной задачей психологии является изучение законов психической деятельности в ее развитии. В течение последних десятилетий значительно расширились диапазон и направления психологических исследований, появились новые научные дисциплины.

Методы психологии

Методы научных исследований — это те приемы и средства, с помощью которых ученые получают достоверные сведения, используемые далее для построения научных теорий и выработки практических рекомендаций.

Сила науки во многом зависит от совершенства методов исследования, от того насколько они валидны и надежны, как быстро и эффективно данная отрасль знаний способна воспринять и использовать у себя все самое новое, передовое, что появляется в методах других наук.

Алгоритм оценки достоверности информации в результате психофизиологического исследования с применением полиграфа

Двадцать лет назад использование прибора способного отличить ложь от правды – «детектора лжи» было исключительной прерогативой спецслужб ведущих мировых держав. За прошедшие годы ситуация кардинально изменилась.

Проверки на «детекторе», стали доступными для широкого круга потребителей – правоохранительных органов, руководителей коммерческих и банковских структур, представителей кадровых служб, частных охранных предприятий и просто граждан, желающих получить достоверную информацию.

Процесс формирования двигательного навыка. Принцип активности и его развитие Н.А. Бернштейном

Переходим к следующей важной теме, совершенно по-новому раскрытой Н. А. Бернштейном, — механизмам формирования навыка. Эта проблема очень важна для психологии, так как формирование навыков составляет, как вы уже знаете, основу всякого обучения.

Процесс формирования навыка описан у Бернштейна очень подробно. Он выделил много частных фаз — порядка семи, которые объединяются в более общие периоды. Для первого знакомства достаточно будет разобрать эти периоды.

Проблема психодинамического диагноза

Психодинамическая диагностика, в отличие от дискретно-описательного диагностического подхода, укоренившегося в отечественных медицинской и психологической традициях, представляет собой прежде всего диагностику структуры личности с точки зрения ее развития.

Подобный подход, обеспечивающий целостный и всесторонний анализ личности и ее психопатологии, определяет и специфику терапевтических методов.

Психологическая профилактика конфликтов в коллективе

Многие организационные конфликты легче предупредить, чем разрешить.

Поскольку центральными фигурами конфликтов в организации являются конкретные личности, то такая профилактика должна быть личностно-ориентированной.

Остановимся на некоторых особо значимых организационно-управленческих условиях, способствующих снижению конфликтности личности.

Четыре элемента процесса убеждения

Процесс убеждения складывается из следующих элементов: агент влияния (источник сообщения), само сообщение, условия, в которых передается сообщение (контекст), и реципиент, то есть тот индивид, которому предназначено сообщение.

Само сообщение, в зависимости от его содержания, от того, как оно сформулировано и в какой форме преподнесено, также может либо убеждать, либо внушать. Но может и не иметь вообще никакого эффекта.

Повышение уровня сознания. Насколько это важно?

Тема самосовершенствования и развития человеческих качеств, можно сказать, вечная, при этом мудрые люди часто повторяют, что самой важной задачей для каждого человека является развитие его собственного сознания.

Несмотря на очевидную важность темы, серьезных и качественных материалов, посвященных этому вопросу, не так уж и много, хотя периодически все же появляются интересные работы.

Психика, сознание, бессознательное. Мышление и речь (сборник)

Психика, сознание, бессознательное

[27]

Три слова, вынесенные в заголовок нашего очерка: психика, сознание и бессознательное, – означают не только три центральных и основных психологических вопроса, но являются в гораздо большей степени вопросами методологическими, т. е. вопросами о принципах построения самой психологической науки. Это превосходно выразил Т. Липпс в известном определении проблемы подсознательного, гласящем, что подсознательное не столько психологический вопрос, сколько вопрос самой психологии.

То же самое имел в виду и Г. Геффдинг, когда введение понятия бессознательного в психологии приравнивал по значению к понятию потенциальной физической энергии в физике. Только с введением этого понятия становится вообще возможна психология как самостоятельная наука, которая может объединять и координировать факты опыта в известную систему, подчиненную особым закономерностям. Г. Мюнстерберг, обсуждая этот же самый вопрос, проводит аналогию между проблемой бессознательного в психологии и проблемой наличия сознания у животных. На основании одних наблюдений, говорит он, нельзя решить, которое из различных объяснений этих проблем правильно. Мы должны решить это прежде, чем приняться за изучение фактов.

Другими словами, вопрос – обладают ли животные сознанием или нет – нельзя решить опытным путем, это вопрос гносеологический. Точно так же и здесь: ни одно анормальное переживание не может само по себе служить доказательством того, что требуется психологическое, а не физиологическое объяснение. Это философский вопрос, который должен быть решен теоретически, прежде чем мы можем приняться за объяснение специальных фактов.

Мы видим, что целые системы и психологические направления получают совершенно своеобразное развитие в зависимости от того, как они объясняют для себя три стоящих в заголовке этого очерка слова. Достаточно в качестве примера напомнить психоанализ, построенный на понятии бессознательного, и сравнить с ним традиционную эмпирическую психологию, изучающую исключительно сознательные явления.

Достаточно, далее, вспомнить объективную психологию И. П. Павлова и американских бихевиористов, совершенно исключающих психические явления из круга своего исследования, и сравнить их со сторонниками так называемой понимающей, или описательной, психологии, единственная задача которой – анализ, классификация и описание феноменов психической жизни без всякого обращения к вопросам физиологии и поведения, – стоит только вспомнить все это для того, чтобы убедиться, что вопрос о психике, сознательном и бессознательном имеет определяющее методологическое значение для всякой психологической системы.

В зависимости от того, как решается этот основной для нашей науки вопрос, находится и самая судьба нашей науки.

Для одних она перестает существовать вовсе, заменяясь настоящей физиологией головного мозга или рефлексологией, для других она превращается в эйдетическую психологию или чистую феноменологию духа, третьи, наконец, ищут путей к осуществлению синтетической психологии. Мы подойдем к этому вопросу не с исторической или критической стороны, мы не станем рассматривать во всей полноте важнейшие типы понимания всех этих проблем, мы с самого начала ограничим задачу рассмотрением значения всех трех мотивов в системе объективной научной психологии.

Возможность психологии как самостоятельной науки до самого последнего времени ставилась в зависимость от признания психики самостоятельной сферой бытия. До сих пор еще широко распространено мнение, что содержание и предмет психологической науки составляют психические явления или процессы и что, следовательно, психология как самостоятельная наука возможна только на основе идеалистического философского допущения самостоятельности и изначальности духа наравне с материей.

Так и поступают большинство идеалистических систем психологии, которые стремятся эмансипировать психологию от ее естественной тенденции срастись с естествознанием, от «утонченного материализма» (по выражению В. Дильтея), который проникает в нее из физиологии. Э. Шпрангер, один из главнейших современных представителей понимающей психологии, или психологии как науке о духе, выдвинул в последние годы требование, которое фактически означает, что психология должна разрабатываться исключительно психологическим методом. Для него совершенно ясно, что разработка психологии психологическим методом необходимо предполагает отказ от всякого рода физиологических объяснений в психологии и переход к объяснению психических явлений из психических же.

Ту же мысль высказывают иногда и физиологи. Так, Павлов вначале, при исследовании психического слюноотделения, приходил к выводу, что психический акт, страстное желание еды, бесспорно, является раздражителем центров слюнных нервов. Как известно, в дальнейшем он отказался от этого взгляда и пришел к выводу, что при изучении поведения животных, и психического слюноотделения в частности, необходимо не ссылаться на всевозможные психические акты. Такие выражения, как «страстное желание еды», «собака вспомнила», «собака догадалась», были строго-настрого изгнаны из его лаборатории, и введен особый денежный штраф с сотрудников, которые в процессе работы прибегали к подобным психологическим выражениям для объяснения того или иного поступка животного.

Ссылаясь на психические акты, по мнению Павлова, мы тем самым становимся на путь беспричинного адетерминистического мышления и сходим со строгого пути естествознания. Поэтому истинный путь к разрешению проблемы поведения и к овладению поведением лежит, по его мнению, через настоящую физиологию головного мозга, которая может исследовать нервные связи и соответствующие им связи рефлексов и других единиц поведения совершенно так, как если бы они никакими психическими явлениями не сопровождались вовсе.

И. П. Павлов доказал, и в этом заключается его огромная заслуга, что можно физиологически истолковать поведение, совершенно не пытаясь проникнуть во внутренний мир животного, и что это поведение может быть с научной точностью объяснено, подчинено известным закономерностям и даже предсказано вперед, без всякой попытки составить себе хотя бы смутное и отдаленное представление о переживаниях животного. Иначе говоря, Павлов показал, что возможно объективно-физиологическое изучение поведения, по крайней мере животного, но в принципе и людей, изучение, игнорирующее психическую жизнь.

Вместе с тем Павлов, подчиняясь той же самой логике, что и Э. Шпрангер, отдает богу богово и кесарю – кесарево, оставляя за физиологией объективный, а за психологией субъективный подходы к поведению. И для Павлова психологическое и психическое совершенно совпадают друг с другом. Этот вопрос совершенно неразрешим, как показала вся история нашей науки, на почве того философского основания, на котором стояла психология до сих пор. Создавалось положение, которое можно выразить суммарно, как итог, всего длительного исторического развития нашей науки.

С одной стороны, полное отрицание возможностей изучать психику, игнорирование ее, ибо изучение ее ставит нас на путь беспричинного мышления. В самом деле, психическая жизнь характеризуется перерывами, отсутствием постоянной и непрерывной связи между ее элементами, исчезновением и появлением вновь этих элементов.

Поэтому невозможно установить причинные отношения между отдельными элементами, и в результате – необходимость отказаться от психологии как естественнонаучной дисциплины. «С точки зрения психологии, – говорит Г. Мюнстерберг, – даже и между вполне сознательными явлениями психической жизни нет действительной связи и они не могут являться причинами или служить объяснением чему-либо. Поэтому во внутренней жизни, как ее рассматривает психология, нет прямой причинности, поэтому причинное объяснение приложимо к психическим явлениям только извне, поскольку их можно рассматривать как дополнение физиологических процессов».

Итак, один путь приводит к полному отрицанию психики, а следовательно, и психологии. Остаются два других пути, не менее интересных и не менее ярко свидетельствующих о том тупике, в который была заведена историческим развитием наша наука.

Первый из них – это та описательная психология, о которой мы уже говорили. Она принимает психику за совершенно обособленную сферу действительности, в которой не действуют никакие законы материи и которая является чистым царством духа. В этой чисто духовной области невозможны никакие причинные отношения, здесь нужно добиваться понимания, выяснения смыслов, установления ценностей, здесь можно описывать и расчленять, классифицировать и устанавливать структуры. Эту психологию, под именем описательной, противопоставляют объяснительной психологии, изгоняя тем самым задачи объяснения из области науки.

Ее-то – описательную психологию – в качестве науки о духе противопоставляют естественнонаучной психологии. Таким образом, и здесь психология разбивается на две части, взаимно не связанные друг с другом. В описательной психологии господствуют совершенно другие приемы познания: здесь не может быть речи об индукции и о других приемах в установлении эмпирических законов. Здесь господствует аналитический, или феноменологический, метод, метод сущностного усмотрения, или интуиции, который позволяет анализировать непосредственные данные сознания.

«В области сознания, – говорит Э. Гуссерль, – разница между явлением и бытием уничтожена». Здесь все то, что кажется, действительно. Поэтому психология этого рода гораздо ближе напоминает геометрию, чем какую-либо естественную науку, например физику; она должна превратиться в математику духа, о которой мечтал Дильтей. Само собой разумеется, что при этом психическое отождествляется всецело с сознательным, так как интуиция предполагает непосредственное осознавание своих переживаний. Но есть еще один метод в психологии, который, как отмечает Э. Шпрангер, также следует выдвинутому им принципу: психологическое – психологически, но только идет обратным путем. Для этого направления психическое и сознательное – не синонимы. Центральным понятием психологии является бессознательное, которое позволяет заполнить недостающие пробелы психической жизни, установить отсутствующие причинные связи, мысленно продолжить описание психических явлений в тех же терминах дальше, считая, что причина должна быть однородна со следствием или, во всяком случае, находиться с ним в одном и том же ряду.

Таким образом сохраняется возможность психологии как особой науки. Но эта попытка в высшей степени двойственная, так как заключает в себе две, по существу, разнородные тенденции. Шпрангер со всей справедливостью говорит, что Фрейд, главный представитель этой теории, молчаливо исходит из того же самого принципа, что и понимающая психология: в области психологии нужно строить познание чисто психологически, поскольку это возможно. Преждевременные или случайные экскурсы в область анатомического и физиологического хотя и могут вскрывать психофизические связи как факты, но нисколько не помогут нам понять что-либо.

Попытка Фрейда заключается в тенденции продолжить осмысленные связи и зависимости психических явлений в область бессознательного, предположить, что за сознательными явлениями стоят обусловливающие их бессознательные, которые могут быть восстановлены путем анализа следов и толкования их проявлений. Но тот же Шпрангер делает Фрейду жесткий упрек: в этой теории он замечает своеобразное теоретическое заблуждение. Он говорит, что если у Фрейда преодолен физиологический материализм, то продолжает существовать материализм психологический, молчаливая метафизическая предпосылка, заключающаяся в том, что само собой разумеется наличие сексуального влечения, а все остальные должны быть поняты, исходя из него.

И в самом деле, попытка создать психологию при помощи понятия о бессознательном является здесь двойственной попыткой: с одной стороны, родственной идеалистической психологии, поскольку выполняется завет объяснения психических явлений из психических же, с другой – поскольку вводится идея строжайшего детерминизма всех психических проявлений, а основа их сводится к органическому, биологическому влечению, именно инстинкту продолжения рода, постольку Фрейд становится на почву материализма.

Таковы три пути: отказ от изучения психики (рефлексология), «изучение» психики через психическое же (описательная психология) и познание психики через бессознательное (Фрейд). Как видим, это три совершенно различные системы психологии, получающиеся в зависимости от того, как решается основной вопрос относительно понимания психики в каждой из них. Мы уже сказали, что историческое развитие нашей науки завело эту проблему в безвыходный тупик, из которого нет иного выхода, кроме отказа от философского основания старой психологии.

Только диалектический подход к этой проблеме открывает, что в самой постановке всех решительно проблем, связанных с психикой, сознанием и бессознательным, допускалась ошибка. Это были всегда ложно поставленные проблемы, а потому и неразрешимые. То, что совершенно непреодолимо для метафизического мышления, именно глубокое отличие психических процессов от физиологических, несводимость одних к другим, не является камнем преткновения для диалектической мысли, которая привыкла рассматривать процессы развития как процессы, с одной стороны, непрерывные, а с другой – сопровождающиеся скачками, возникновением новых качеств.

Диалектическая психология исходит раньше всего из единства психических и физиологических процессов. Для диалектической психологии психика не является, по выражению Спинозы, чем-то лежащим по ту сторону природы или государством в государстве, она является частью самой природы, непосредственно связанной с функциями высшей организованной материи нашего головного мозга. Как и вся остальная природа, она не была создана, а возникла в процессе развития. Ее зачаточные формы заключены уже везде – там, где в живой клетке содержатся свойства изменяться под влиянием внешних воздействий и реагировать на них.

Где-то, на какой-то определенной ступени развития животных, в развитии мозговых процессов произошло качественное изменение, которое, с одной стороны, было подготовлено всем предшествующим ходом развития, а с другой – являлось скачком в процессе развития, так как знаменовало собой возникновение нового качества, не сводимого механически к более простым явлениям. Если принять эту естественную историю психики, станет понятна и вторая мысль, заключающаяся в том, что психику следует рассматривать не как особые процессы, добавочно существующие поверх и помимо мозговых процессов, где-то над или между ними, а как субъективное выражение тех же самых процессов, как особую сторону, особую качественную характеристику высших функций мозга.

Психический процесс путем абстракции искусственно выделяется или вырывается из того целостного психофизиологического процесса, внутри которого он только и приобретает свое значение и свой смысл. Неразрешимость психической проблемы для старой психологии и заключалась в значительной степени в том, что из-за идеалистического подхода к ней психическое вырывалось из того целостного процесса, часть которого оно составляет, и ему приписывалась роль самостоятельного процесса, существующего наряду и помимо процессов физиологических.

Напротив, признание единства этого психофизиологического процесса приводит нас с необходимостью к совершенно новому методологическому требованию: мы должны изучать не отдельные, вырванные из единства психические и физиологические процессы, которые при этом становятся совершенно непонятными для нас; мы должны брать целый процесс, который характеризуется со стороны субъективной и объективной одновременно.

Однако признание единства психического и физического, выражающееся, во-первых, в допущении, что психика появилась на известной ступени развития органической материи, и, во-вторых, что психические процессы составляют неотделимую часть более сложных целых, вне которых они не существуют, а значит, и не могут изучаться, не должно привести нас к отождествлению психического и физического.

Существует два основных вида подобного отождествления. Один из них характерен для того направления идеалистической философии, которое нашло отражение в трудах Э. Маха, а другой характерен для механистического материализма и французских материалистов XVIII в. Последний взгляд заключается в том, что психический процесс отождествляется с физиологическим нервным процессом и сводится к последнему. В результате проблема психики уничтожается вовсе, разница между высшим психическим поведением и допсихическими формами приспособления стирается. Неоспоримое свидетельство непосредственного опыта уничтожается, и мы приходим к неизбежному и непримиримому противоречию со всеми решительно данными психического опыта.

Другое отождествление, характерное для махизма, заключается в том, что психическое переживание, например ощущение, отождествляется с соответствующим ему объективным предметом. Как известно, в философии Маха такое отождествление приводит к признанию существования элементов, в которых нельзя отличить объективного от субъективного.

Диалектическая психология отказывается и от того и от другого отождествления, она не смешивает психические и физиологические процессы, она признает несводимое качественное своеобразие психики, она утверждает только, что психологические процессы едины. Мы приходим, таким образом, к признанию своеобразных психофизиологических единых процессов, представляющих высшие формы поведения человека, которые мы предлагаем называть психологическими процессами, в отличие от психических и по аналогии с тем, что называется физиологическими процессами.

Легко может возникнуть вопрос: почему процессы, психофизиологические по природе, как уже сказано, не называть этим двойным именем? Нам кажется: главный повод заключается в том, что, называя эти процессы психологическими, мы исходим из чисто методологического определения их, мы имеем в виду процессы, изучаемые психологией, и этим подчеркиваем возможность и необходимость единого и целостного предмета психологии как науки. Наряду с этим и не совпадая с ним, может существовать и психофизиологическое изучение – психологическая физиология или физиологическая психология, которая ставит своей специальной задачей установление связей и зависимостей, существующих между одним и другим родом явлений.

Здесь, однако, нередко в нашей психологии делается существенная ошибка; эта диалектическая формула единства, но не тождества психического и физиологического процессов понимается часто ложно и приводит к противопоставлению психического физиологическому, в результате чего возникает мысль о том, что диалектическая психология должна складываться из чисто физиологического изучения условных рефлексов и интроспективного анализа, которые механически объединяются друг с другом. Ничего более антидиалектического и представить себе нельзя.

Все своеобразие диалектической психологии в том и заключается, что она пытается совершенно по-новому определить предмет своего изучения. Это есть целостный процесс поведения, который тем и характерен, что имеет свою психическую и свою физиологическую стороны, но психология изучает его именно как единый и целостный процесс, только так стараясь найти выход из создавшегося тупика. Мы могли бы напомнить здесь предостережение, которое делал В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» против неверного понимания этой формулы. Он говорил, что противопоставление психического и физического совершенно необходимо в узких пределах постановки гносеологических задач, но что за этими пределами такое противопоставление было бы грубой ошибкой.

В том и заключается методологическая трудность психологии, что ее точка зрения есть точка зрения реально-научная, онтологическая, и в ней-то это противопоставление и было бы ошибкой. Насколько в гносеологическом анализе мы должны строго противопоставлять ощущение и объект, настолько в психологическом мы не должны противопоставлять психический процесс и физиологический.

Рассмотрим теперь с этой точки зрения, какой же выход из тупика намечается при принятии этих положений. Как известно, две основные проблемы до сих пор еще не разрешены для старой психологии: проблема биологического значения психики и выяснения условий, при которых мозговая деятельность начинает сопровождаться психологическими явлениями. Такие антиподы, как объективист В. М. Бехтерев и субъективист К. Бюлер, одинаково признают, что мы ничего не знаем о биологической функции психики, но что нельзя допустить, будто природа создает лишние приспособления, и что, раз психика возникла в процессе эволюции, она выполняет какую-то, хотя нам еще совершенно непонятную, функцию.

Мы думаем, что неразрешимость этих проблем заключается уже в их ложной постановке. Нелепо раньше вырвать известное качество из целостного процесса и затем спрашивать о функции этого качества, как если бы оно существовало само по себе, совершенно независимо от того целостного процесса, качеством которого оно является. Нелепо, например, отделив от солнца его теплоту, приписывать ей самостоятельное значение и спрашивать, какое значение и какое действие может оказать эта теплота.

Но именно так поступала психология до сих пор. Она открывала психическую сторону явлений и затем пыталась показать, что психическая сторона явлений ни на что не нужна, что сама по себе она не в состоянии произвести никаких изменений в мозговой деятельности. Уже в самой постановке этого вопроса заключается ложное предположение, что психические явления могут действовать на мозговые. Нелепо спрашивать, может ли данное качество действовать на предмет, качеством которого оно является.

Самое предположение, что между психическими и мозговыми процессами может существовать взаимоотношение, уже наперед предполагает представление о психике как об особой механической силе, которая, по мнению одних, может действовать на мозговые процессы, по мнению других, может протекать только параллельно им. Как в учении о параллелизме, так и о взаимодействии содержится эта ложная предпосылка; только монистический взгляд на психику позволяет поставить вопрос о биологическом значении психики совершенно иначе.

Повторяем еще раз: нельзя, оторвав психику от тех процессов, неотъемлемую часть которых она составляет, спрашивать, для чего она нужна, какую роль в общем процессе жизни она выполняет. На деле существует психический процесс внутри сложного целого, внутри единого процесса поведения, и, если мы хотим разгадать биологическую функцию психики, надо поставить вопрос об этом процессе в целом: какую функцию в приспособлении выполняют эти формы поведения? Иначе говоря, надо спрашивать о биологическом значении не психических, а психологических процессов, и тогда неразрешимая проблема психики, которая, с одной стороны, не может явиться эпифеноменом, лишним придатком, а с другой – не может ни на йоту сдвинуть ни один мозговой атом, – эта проблема оказывается разрешимой.

Как говорит Коффка, психические процессы указывают вперед и далее себя на сложные психофизиологические целые, частью которых они сами являются. Эта монистическая целостная точка зрения и заключается в том, чтобы рассматривать целое явление как целое, а его части как органические части этого целого. Таким образом, вскрытие многозначительной связи между частями и целым, умение взять психический процесс как органическую связь более сложного целого процесса – в этом и заключается основная задача диалектической психологии.

В этом смысле разрешал еще Г. В. Плеханов основной спор о том, могут ли психические процессы влиять на телесные. Во всех случаях, где рассказывается о влиянии психических процессов, вроде испуга, сильного огорчения, тягостных переживаний и т. д., на телесные процессы, факты большей частью передаются верные, но истолкование их дается неправильное. Во всех этих случаях, конечно, не само по себе переживание, не сам по себе психический акт (как говорил Павлов, страстное желание еды) воздействуют на нервы, но соответствующий этому переживанию физиологический процесс, составляющий с ним одно целое, приводит к тому результату, о котором мы говорим.

В том же смысле А. Н. Северцов говорит о психике как о высшей форме приспособления животных, имея в виду по существу не психические, а психологические процессы в том смысле, как мы это разъяснили выше.

Ложным, таким образом, в старой точке зрения является представление о механическом действии психики на мозг. Старые психологи мыслят ее как вторую силу, существующую наряду с мозговыми процессами. Вместе с тем мы приходим к центральному пункту всей нашей проблемы.

Как мы уже указывали выше, Гуссерль за исходную точку берет положение, что в психике разница между явлением и бытием уничтожена: стоит только допустить это, и мы с логической неизбежностью приходим к феноменологии, ибо тогда оказывается, что в психике нет разницы между тем, что кажется, и тем, что есть. То, что кажется, – явление, феномен – и есть истинная сущность. Нам остается только констатировать эту сущность, усматривать ее, различать и систематизировать, но науке в эмпирическом смысле здесь делать нечего.

К. Маркс по поводу аналогичной проблемы говорил: «…если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня». В самом деле, если бы вещи были непосредственно тем, чем они кажутся, то не нужно было бы никакое научное исследование. Эти вещи надо было бы регистрировать, подсчитывать, но не исследовать. Сходное положение создается в психологии, когда мы отрицаем в ней разницу между явлением и бытием. Там, где бытие непосредственно совпадает с явлением, нет места для науки, а есть место только для феноменологии.

При старом понимании психики было совершенно невозможно найти выход из этого тупика. Нелепо было ставить самый вопрос о том, что и в психике следует различать между явлением и бытием. Но вместе с изменением основной точки зрения, с подстановкой психологических процессов на место психических в психологии становится возможно применение точки зрения Л. Фейербаха, который говорил: в самом мышлении не уничтожена разница между явлением и бытием; и в мышлении надо различать мышление и мышление мышления.

Если принять во внимание, что предмет психологии – целостный психофизиологический процесс поведения, то становится совершенно понятным, что он не находит полного адекватного выражения в одной психической части, да еще преломленной через особое самовосприятие. Самонаблюдение дает нам фактически всегда данные самосознания, которые могут искажать и неизбежно искажают данные сознания. Эти же последние, в свою очередь, никогда полностью и прямо не обнаруживают свойств и тенденций всего целостного процесса, часть которого они составляют. Отношения между данными самосознания и сознания, между данными сознания и процессом совершенно тождественны с отношениями между явлением и бытием.

Новая психология со всей решительностью утверждает, что и в мире психики явление и бытие не совпадают. Нам может казаться, что мы что-нибудь делаем по известной причине, а на самом деле причина будет другой. Мы можем со всей очевидностью непосредственного переживания полагать, что мы наделены свободной волей, и жестоко в этом обманываться. Мы приходим здесь к другой центральной проблеме психологии.

Старая психология отождествляла психику и сознание. Все психическое тем самым было уже и сознательным. Например, психологи Ф. Брентано, А. Бэн и другие утверждали, что самый вопрос о существовании бессознательных психических явлений противоречив уже в определении. Первым и непосредственным свойством психического является то, что оно нами сознается, переживается, что оно нам дано в непосредственном внутреннем опыте, и поэтому самое выражение «бессознательная психика» казалось старым авторам такой же бессмыслицей, как выражение «круглый квадрат» или «сухая вода».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

СОЗНАНИЕ и БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

СОЗНАНИЕ и БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ Всякая проблема имеет множество решений.  Единственная трудность – найти среди них правильное. Основное отличие человека от животных связано со сферой сознания. Эволюция развила в человеке способности мыслить, рассуждать, размышлять о

КАК РАБОТАЮТ СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

КАК РАБОТАЮТ СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ СознаниеВаше сознание — это объект или мыслящий ум. Оно лишено памяти и может удерживать только одну мысль в каждый момент времени. Оно выполняет четыре важнейшие функции.Во-первых, оно идентифицирует входящую информацию.

7. Природа реальности: психика, космос и сознание

7. Природа реальности: психика, космос и сознание Некоторые наблюдения, полученные при изучении холотропных состояний, столь радикальны, что не только подвергают сомнению теорию и практику психиатрии, психологии и психотерапии, но и подрывают кое-какие из наиболее

5.

 Сознание и бессознательное

5. Сознание и бессознательное 381 Вопрос о природе бессознательного связан с чрезвычайно сложными для понимания моментами, с которыми мы сталкиваемся в психологии бессознательного. Такие трудности неизбежно возникают всякий раз, когда наш разум дерзко вступает в область

5. Сознание и бессознательное

5. Сознание и бессознательное Этот вопрос о природе бессознательного связан с чрезвычайно сложными для понимания моментами, с которыми мы встречаемся в психологии бессознательного. Такие трудности неизбежно возникают всякий раз, когда наш разум дерзко вступает в

Психика и сознание

Психика и сознание Психическое имеет двоякую форму существования. Первая, объективная, форма существования психического выражается в жизни и деятельности: это первичная форма его существования. Вторая, субъективная, форма существования психического — это рефлексия,

I Сознание и бессознательное

I Сознание и бессознательное В этом введении ничего нового сказать нельзя, и повторение ранее сказанного неизбежно.Разделение психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа и дает ему одному возможность понять в такой же мере

I Сознание и бессознательное

I Сознание и бессознательное В этом введении ничего нового сказать нельзя, и повторение ранее сказанного неизбежно.Разделение психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа и дает ему одному возможность понять в такой же мере

СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ В зоне ясного сознания находят свое отражение лишь очень немногие сигналы из внутренней и внешней среды. Осознаются в данный момент времени те объекты, которые создают препятствия для нормального продолжения регулирования поведения или в

«Бессознательное» сознание

«Бессознательное» сознание Пьер Жане считает, в отличие от Бернгейма, что счет ведется ежедневно, но без участия сознания, так как обычное сознание не знает о том, что какое-то действие должно быть выполнено через 13 дней. «В сознании субъекта имеются скрытые ассоциации, но

I. Сознание и бессознательное

I. Сознание и бессознательное В этом вступительном разделе не будет сказано ничего нового, и нельзя избежать повторения того, о чем говорилось раньше.Разделение психического на сознательное и бессознательное – это основная предпосылка психоанализа, и только благодаря

I. Сознание и бессознательное

I.  Сознание и бессознательное Я не собираюсь сказать в этом вводном отрывке что-либо новое и не могу избежать повторения того, что неоднократно высказывалось раньше.Деление психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа,

Сознание и бессознательное

Общая характеристика сознания и бессознательного

Определение 1

Сознание является особым состоянием человека, в котором он имеет возможность одновременного восприятия окружающей действительности и самого себя как отдельного индивида и личности.

При этом человек отдает себе полный отчет в имеющихся у него мыслях, намерениях и проявлениях поведения.

Основное содержание деятельности сознания человека заключается в следующих действиях:

• эмоциональной оценке окружающей действительности,
• обеспечении процесса осуществления целенаправленной деятельности;
• предварительном мысленном построении оптимально организованных и мотивированных действий;
• прогнозировании возможных последствий осуществления деятельности;
• способности человека к самоанализу и адекватному восприятию событий, происходящих в окружающей его реальности.

Таким образом сознание является идеальной психической формой деятельности человека, которая ориентирована на активное и целенаправленное отражение и преобразование окружающей действительности.

Говоря о наличии у человека сознательной психической деятельности нельзя забывать о существовании бессознательной сферы психики.

Определение 2

Бессознательное является совокупностью имеющихся у человека психических явлений, действий и состояний, которые лежат вне сферы проявления человеческого разума. Они безотчетны и не поддаются контролю со стороны сознательной стороны психики человека. Примерами бессознательных процессов являются сновидения, гипнотическое состояние, невменяемые состояния человека.

Таким образом, все что находится не в фокусе сознания человека в данный конкретный момент, но может найти свое проявление в сознании с помощью памяти, можно отнести к бессознательным процессам.

Также примером проявления бессознательных процессов могут выступать автоматизмы, которые получили свое развитие с помощью сознания, но в результате длительных тренировок и многократных повторений приобрели бессознательный характер и вышли из-под контроля сознания.

Такими автоматизмами являются, например, навыки игры на музыкальных инструментах, навыки спортсменов, автоматизированные навыки совершения определенных трудовых операций.

Структуры бессознательного могут различаться в зависимости от степени их близости к сознанию.

Замечание 1

Выделяется также особый уровень бессознательного, называемый подсознанием. В него включены те психические явления, которые связанны с переходом с уровня сознания на уровень автоматизма.

Процессы бессознательного могут направлять деятельность и поведение человека и тем самым определенным образом воздействовать на сознание.

Исследования бессознательных процессов в психологии

Основные идеи в развитии теории бессознательного были выдвинут Зигмундом Фрейдом, который не только теоретически описал особенности данного явления, но и смог придать этим представлениям практический характер.

Данная теория позволила Фрейду лечить людей от многих психических заболеваний. Созданное им учение называют психоанализом, и оно является актуальным и на современном этапе развития психологии и психотерапии.

Согласно учению Фрейда, психика человека подразделяется на три сферы: «Оно», «Я» и «Сверх-Я», где «Оно» это бессознательные влечения человека, «Я» — сознательная сфера, которая выступает в качестве посредника между проявлениями бессознательного и внешним миром человека, а «Сверх – Я» является инстанцией, олицетворяющей установки, нормы и правила, имеющиеся в обществе.

С помощью анализа процессов, происходящих в психике человека Фрейд избавлял его от неврозов. Этот процесс состоит из нескольких этапов:

• сначала обнаруживается бессознательное;
• затем, при готовности пациента, бессознательное переводится в сознание.
• болезненные установки, скрывающиеся в бессознательном, исчезают и таким образом исчезает и источник болезненных неврозов.

Следует отметить то невозможно избавить человека от проявления бессознательного, в связи с тем, что человек является существом не только сознательным, но и бессознательным. Сторонники учения Фрейда придерживаются точки зрения о том, что именно бессознательное доминирует в психике человека.

Защитная функция бессознательного

Проявления бессознательного в жизни человека имеет множество функций, основной среди которых является защитная функция. В чем же ее значение и особенности проявления. Рассмотрим это вопрос более подробно.

Психофизиология бессознательного имеет для человека огромное значение, именно оно помогает сознанию человека защититься от перегрузок. В процессе вытеснения сильных и ограничивающих переживаний, травмирующих психику человека, бессознательное защищает человека от возможного психологического перенапряжения и нервных срывов.

Безусловно, освобождение от них важно для полноценной самореализации, но в определенные моменты их блокировка бывает полезна.

Еще одной стороной защиты сознания с помощью проявлений бессознательного заключается в освобождении от постоянного контроля за осуществлением повседневных действий, которые с помощью бессознательного превращаются в автоматизмы и не требуют от человека активного включения сознания.

В процессе перемещения в область бессознательного ту информацию и действия, которые могут обходиться без активного участия сознания, человек позволяет своему мозгу и сознанию обратить больше внимания и сконцентрироваться на решении более важных и интересных задач.

Однако стоит понимать, что в любом процессе необходим баланс: полностью подавлять и вытеснять неприятные воспоминания и ощущения не целесообразно, так как они все равно найдут выход наружу в виде травмирующих ощущений неосознаваемой тревоги и беспокойства. Но и постоянно держать все процессы, происходящие в психики в области сознания также чревато постоянным напряжением и угрозой возникновения стресса и депрессии.

Замечание 2

Сознание и бессознательное одинаково важны для нас, они существуют в гармонии и нельзя принижать или преувеличивать значение ни одного из них.

Магистерская программа «Психоанализ и психоаналитическое бизнес-консультирование» — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Внутрипсихические конфликты

 Проводя различие между вытесненным и вытесняющим, Фрейд внес уточнения в понимание бессознательного психического и природы внутрипсихических конфликтов. Психоаналитическое представление о Сверх­-Я позволило по­новому взглянуть на те внутриконфликтные ситуации, которые часто возникают вокруг Я.
Дело в том, что предпринятое Фрейдом структурирование психики показало существенные слабости человеческого Я, сталкивающегося не только с наследствен­ными бессознательными влечениями индивида, но и с приобретенными им в ходе развития бессознательными силами.Черпая свое Сверх-­Я из Оно, Я оказывается как бы под сильным нажимом со стороны наследственного бессознательного (Оно) и приобретенного бессознательного (Сверх-­Я). Сверх­-Я глубоко погружено в Оно и в значительной степени отделено от сознания, чем Я. Более того Сверх­-Я стремится приобрести независимость от сознательного Я.
В результате подобного стремления Сверх­-Я начинает проявлять себя как некая критика по отношению к Я, что в результате оборачивается для Я ощущением соб­ственной виновности.
Инфантильное Я вынуждено слушаться своих родителей и подчиняться им. Я взрослого человека, подчиняется категори­ческому императиву, воплощением которого является Сверх-Я. И в том и в другом случае Я оказывается в подчиненном положении. Разница состоит лишь в том, что в случае инфантильного Я давление оказывается со стороны, извне, в то время как Я взрослого человека испытывает давление со стороны своей собственной психики, изнутри.
Сверх­-Я может оказывать столь сильное дав­ление на Я, что оно становится как бы без вины виноватым. Если родители только взывают к совести ребенка и прибегают в качестве вос­питания к мерам наказания, то Сверх­-Я взрослого человека, или его совесть, само наказывает Я, заставляя его мучиться и страдать. Наказание извне заменяется на­казанием изнутри. Муки совести приносят человеку такие страдания, попытка бегства от которых завершается уходом в болезнь. Так, в понимании Фрейда, Сверх­-Я вносит свою, не менее значительную лепту, чем Оно, в дело возникнове­ния невротических заболеваний.
Если Сверх­Я пользуется самостоятельностью и приобретает свою независи­мость от Я, то оно может стать таким строгим, жестким и тираническим, что спо­собно вызвать у человека состояние меланхолии.
Под воздействием сверхстрогого Сверх-­Я, унижающего достоинство человека и упре­кающего его за прошлые деяния и даже за недостойные мысли, Я взваливает на себя бессознательную вину и становится крайне беспомощным. Находясь под воздействием сверхстрогого отношения к самому себе, человек может впасть в приступ меланхолии, при котором Сверх­-Я будет внутренне тер­зать его. Это не означает, что приступ мелан­холии — постоянный и неизбежный спутник тех больных, у которых Сверх-­Я оли­цетворяет наиболее строгие моральные требования к их собственному поведению.
Говоря о формировании Сверх-­Я, Фрейд подчеркивал, что строгость этой инстанции обусловлена строгостью родителей, придерживающихся жестких методов воспитания ребенка. Создается впечатление, что Сверх­-Я односторонне воспринимает те функции родителей, которые связаны с запретами и наказаниями. Можно также предположить, что методы воспитания ребенка, включаю­щие в себя ласку и заботу, а не наказание и принуждение, будут способствовать образованию не жесткого, а скорее мягкого Сверх-­Я. Подчас именно так и бы­вает. Однако здесь нет какой-­либо прямой зависимости.
В реальной жизни час­то оказывается, что даже при использовании мягких методов воспитания, когда угрозы и наказания со стороны родителей сведены до минимума, может сфор­мироваться не менее жесткое и тираническое Сверх­-Я, как это случается при твер­дом воспитании, основанном на методах насильственного принуждения к по­слушанию.
Воспитывая ребенка, родители руководствуются, как пра­вило, не своим Я, олицетворяющим разум и рассудок, а предписаниями собственно­го Сверх­Я, основанными на идентификации со своими родителями. Несмотря на возникающие в процессе воспитания расхождения между Я и Сверх­-Я, сознательными и бессознательными интенциями, в большинстве случаев по отношению к де­тям родители воспроизводят все то, что некогда испытывали сами, когда их собствен­ные родители налагали на них различного рода ограничения.
Сверх­Я ребенка формируется не столько на основе примера своих родителей, сколько по образу и подобию родительского Сверх-Я. Как заме­чал Фрейд, Сверх­-Я ребенка наполняется тем же содержанием, становится носи­телем традиции, всех тех сохранившихся во времени ценностей, которые продол­жают существовать на этом пути через поколения. Нередко в семьях складываются такие ситуации, когда родители, не имевшие возможность проявить себя в какой-либо сфере деятельности, предпринимают всяческие попытки к тому, чтобы их дети пошли по пути, о котором они сами меч­тали. Они прибегают к строгим методам воспитания, заставляя своих детей делать то, к чему те не предрасположены или не испытывают ни малейшего желания. В результате подобного воспитания у детей формируется такое Сверх­-Я, функцио­нальная деятельность которого сказывается, в свою очередь, на их собственных детях.
Для Фрейда Сверх-­Я выступает в качестве совести, которая может оказывать тираническое воздействие на человека, вызывая у него постоянное чувство винов­ности. Это — одна из функций Сверх-­Я, изучение которой способствует понима­нию внутриличностных конфликтов.
Другая, не менее важная функция Сверх­-Я заключается в том, что оно является носителем идеала. В этом смысле Сверх­-Я представляет собой тот идеал (Я­идеал), с которым Я со­измеряет себя. Если совесть олицетворяет собой родительские заповеди и запре­ты, то Я-­идеал включает в себя приписываемые ребенком совершенные качества родителей, связанные с его восхищением ими и подражанием им. Стало быть, в Сверх­-Я находит свое отражение та амбивалентность, которая ранее наблюдалась у ребенка по отношению к своим родителям. Не случайно возникновение Сверх­Я продиктовано, с точки зрения Фрейда, важными биологическими и психологичес­кими факторами: длительной зависимостью ребенка от родителей и эдиповым комплексом.
В итоге Сверх­-Я оказывается, с одной стороны, носителем моральных ограничений, а с другой — поборником стремления к совершенствованию. Таковы две основные функции, которые выполняет Сверх-­Я в структуре личности.
В понимании Фрейда, помимо совести и идеала, Сверх­-Я наделено функцией самонаблюдения. Человек как бы постоянно находится под бдительным оком особой внутренней инстанции, от которой невозможно спрятаться.
 

«Несчастное» Я

Осмысление клинического материала, анализ сновидений и переосмысление содержащихся в философских и психологических трудах представлений о бессознательном привели Фрейда к необходимости про­ведения различий между предсознательным и бессознательным. Но он не ограни­чился только этим и попытался более обстоятельно разобраться в природе выде­ленных им видов бессознательного. Ориентация на углубленное исследование способствовала появлению и развитию новых идей, которые стали составной ча­стью психоанализа.
Согласно Фрейду, Сверх­-Я и сознательное не совпадают между собой. Как и Я, Сверх­-Я может функционировать на бессознательном уровне. На предшествующих стадиях становления и развития психоанализа считалось, что именно Я осу­ществляет вытеснение бессознательных влечений человека. Однако по мере того, как идея структуризации психики получала свою поддержку, а представления о Сверх-­Я переставали выглядеть чем-­то из ряда вон выходящим, Фрейд несколь­ко по-­иному подошел к пониманию механизма вытеснения. Во всяком случае, он выдвинул предположение, что в процессе вытеснения значительную роль играет именно Сверх-Я. По мысли Фрейда, вытеснение производится самим Сверх-­Я или Я, действующим по заданию Сверх­-Я. Благодаря акту вытеснения Я защищается от настойчивых и неотступных влечений, содержащихся в Оно. Акт вытеснения осуществляется Я обычно по пору­чению его Сверх­Я, той инстанции, которая выделилась в самом Я. В случае ис­терии Я защищается тем же самым способом и от мучительных переживаний, возникших вследствие критики его со стороны Сверх-­Я, то есть использует вытеснение в качестве приемлемого для себя оружия защиты. Таким образом, в психо­аналитической модели личности оказывается, что Я действительно вынуждено обороняться с двух сторон. С одной стороны, Я пытается отразить нападение от непрестанных требований бессознательного Оно. С другой стороны, ему прихо­дится защищаться от укоров совести бессознательного Сверх­-Я. По мнению Фрейда, беззащитному с обеих сторон Я удается справиться только с самыми грубыми действиями Оно и Сверх­-Я, результатом чего является бесконечное тер­зание самого себя и дальнейшее систематическое терзание объекта, где таковой доступен.

Там, где было Оно, должно стать Я.

Деление психики на сознательное и бессознательное стало основной предпосылкой психоанализа. Фрейд выдвинул важное теоретическое положение о том, что сознательное не является сущностью психического. Фрейд подчеркивал, что у данных сознания имеются различного рода пробелы, не позволяю­щие компетентно судить о процессах, которые происходят в глубинах психики. И у здоровых людей, и у больных часто наблюдаются такие психические акты, объяснение которых требует допущения существования психических процессов, не вписывающихся в поле зрения сознания. Поэтому Фрейд считал, что имеет смысл допустить наличие бессознательного и с позиций науки работать с ним, что­ бы тем самым восполнить пробелы, неизбежно существующие при отождествле­нии психического с сознательным. Ведь подобное отождествление является, по существу, условным, недоказанным и представляется не более правомерным, чем гипотеза о бессознательном. Между тем жизненный опыт, да и здравый смысл ука­зывают на то, что отождествление психики с сознанием оказывается совершенно нецелесообразным. Более разумно исходить из допущения бессознательного как некой реальности, с которой необходимо считаться, коль скоро речь идет о пони­мании природы человеческой психики. 
Целесообразнее, стало быть, не ограничиваться упованием на сознание и иметь в виду, что оно не покрывает собой далеко всю психику. Тем самым Фрейд не только пересмотрел ранее существовавшее привычное пред­ставление о тождестве сознания и психики, но и, по сути дела, отказался от него в пользу признания в психике человека бессознательных процессов. Более того, он не просто обратил внимание на необходимость учета бессознательного как та­кового, а выдвинул гипотезу о правомерности рассмотрения того, что он назвал бессознательным психическим. В этом состояло одно из достоинств психоаналити­ческого понимания бессознательного.
Нельзя сказать, что именно Фрейд ввел понятие бессознательного психического. До него Гартман провел различия между физически, гносеологически, метафизически и психически бессознательным. Однако если немецкий философ ограничился подобным разделением, высказав весьма невнятные соображения о психически бессознательном и сконцентрировав свои усилия на осмыслении гносеологических и метафизических его аспектов, то основатель психоанализа поставил бессозна­тельное психическое в центр своих раздумий и исследований.
Для Фрейда бессознательное психическое выступало в качестве приемлемой гипотезы, благодаря которой открывалась перспектива изучения психической жизни человека во всей ее полноте, противоречивости и драматичности.
Идеи о бессознательном психическом были выдвинуты Фрейдом в первой его фундаментальной работе «Толкование сновидений». Именно в ней он подчеркнул, что внимательное наблюдение над душевной жизнью невротиков и анализ снови­дений дают неопровержимые доказательства наличия таких психических процес­сов, которые совершаются без участия сознания.
В отличие от тех, кто усматривал в бессознательном лишь теоретическую конструкцию, способствующую установлению логических  связей между сознательными процессами и глубинными структурами психики, Фрейд рассматривал бессознательное как нечто реально психическое, характери­зующееся своими особенностями и имеющее вполне конкретные содержательные импликации. Исходя из этого в рамках психоанализа предпринималась попытка осмысления бессознательного посредством выявления его содержательных харак­теристик и раскрытия специфики протекания бессознательных процессов.
Фрейд исходил из того, что всякий душевный процесс существует сначала в бессознательном и только затем может оказаться в сфере сознания. Причем переход в сознание — это отнюдь не обязательный про­цесс, поскольку, с точки зрения Фрейда, далеко не все психические акты непремен­но становятся сознательными. Некоторые, а быть может, и многие из них так и оста­ются в бессознательном, не находят возможных путей доступа к сознанию.
Психоанализ нацелен на раскрытие динамики раз­вертывания бессознательных процессов в психике человека.
Отличие психоаналитического понимания бессознательного от тех трактовок его, содержавшихся в предшествующей философии и психологии, состояло в том, что Фрейд не ограничился рассмотрением соотношений между сознанием и бессознательным, а обратился к анализу бессознательного психического для выявления его возможных составляющих. При этом он открыл то новое, что не являлось объектом изучения в предшествующей психологии. Оно состояло в том, что бессознательное стало рассматриваться с точки зрения наличия в нем несводящихся друг к другу составных частей, а главное — под углом зрения функциони­рования различных систем, в своей совокупности составляющих бессознательное психическое. Как писал Фрейд в «Толковании сновидений», бессознательное об­наруживается в качестве функции двух раздельных систем. В понимании Фрейда, бессознательное характеризуется некой двойствен­ностью, выявляемой не столько при описании бессознательных процессов как та­ковых, сколько при раскрытии динамики их функционирования в человеческой психике. Для основателя психоанализа признание наличия двух систем в бессознательном стало отправной точкой его дальнейшей исследователь­ской и терапевтической деятельности.
Нанесенный психоанализом психологический удар по нарциссическому Я заставил многих теоретиков и практиков по­-новому взглянуть на человека, который традиционно считался символом и оплотом сознательной деятельности. Фрейд же в своей исследовательской и терапевтической работе стремился показать, каким образом и почему самомнение человека о всесилии и всемогуществе своего Я пред­ставляется не чем иным, как иллюзией, навеянной желанием быть или казаться таким, каким он не является на самом деле. При этом основатель психоанализа значительное внимание уделил раскрытию именно слабых сторон Я, чтобы тем самым развеять существующие иллюзии о его всемогуществе. Это вовсе не означало, что подчеркивание в исследовательском плане слабого Я оборачивалось в практике психоанализа низведением человека до несчастного суще­ства, обреченного на вечные страдания и муки вследствие своего бессилия перед бес­сознательными влечениями, силами и процессами. Напротив, терапевтические усилияпсихоанализа преследовали важную цель, направленную на укрепление слабого Я.
В рамках психоанализа реализация данной цели означала такую перестройку органи­зации Я, благодаря которой его функционирование могло быть более независимым от Сверх­-Я и способствующим освоению территории Оно, ранее неизвестной человеку и остающейся бессознательной на протяжении его предшествующей жизни. Фрейд исходил из того, что поскольку Я пациента ослаблено внутренним кон­фликтом, то аналитик должен придти к нему на помощь. Используя соответствующую технику, основанную на психоаналитической работе с сопротивлениями и перено­сом, аналитик стремится оторвать пациента от его опасных иллюзий и укрепить его ослабленное Я. Если аналитику и пациенту удастся объединиться против инстинк­тивных требований Оно и чрезмерных требований Сверх­-Я, то в процессе психоана­литического лечения происходит преобразование бессознательного, подавленного в предсознательный материал, осознание бесплодности предшествующих патологи­ческих защит и восстановление порядка в Я. Окончательный исход лечения будет зависеть от количественных отношений, то есть от доли энергии, которую может мобилизовать аналитик у пациента в пользу аналитической терапии по сравнению с количеством энергии сил, работающих против исцеления как такового.
Вместе с тем структуризация психики и рассмотрение Я через приз­му опасностей, подстерегающих его со стороны внешнего мира, Оно и Сверх­-Я, поставили Фрейда перед необходимостью осмысления того психического состоя­ния, в котором может пребывать беззащитное Я. Как показал основатель психоана­лиза, подвергнутое опасностям с трех сторон и неспособное всегда и во всем давать достойный отпор, несчастное Я может стать сосредоточением страха. Дело в том, что отступление перед какой-­либо опасностью чаще всего сопровождается у человека появлением страха. Беззащитное Я сталкивается с опасностями, исходящи­ми с трех сторон, то есть возможность возникновения страха у него троекратно увеличивается. Если Я не может справиться с грозящими ему опасностями и, со­ответственно, признает свою слабость, то в этом случае как раз и возникает страх. Точнее говоря, Я может испытывать три рода страха, которые, по мнению Фрейда, сводятся к реальному страху перед внешним миром, страху совести перед Сверх­-Я и невротическому страху перед силой страстей Оно.

К списку статей по Коучингу и бизнес-консультированию
К списку статей по Клинической парадигме менеджмента
К списку статей по Истории и теории психоанализа
К списку статей А. В. Россохина в журнале «Psychologies»

Четырёхчастная модель психики, содержащая 2 бессознательных //Психологическая газета

Дополненная версия статьи «Новая образная четырёхчастная  модель  психики, содержащая  два  бессознательных», опубликованной в сетевом научно-практическом издании «Антология Российской психотерапии и психологии». Выпуск 3. (материалы итогового международного Конгресса 2017, стр.148 – 154.).

 

1. Одно или двухчастная модель психики? Битва гигантов.

В психологии и медицине до сих ведутся жаркие дискуссии по поводу того, насколько психологические качества и психогенные заболевания человека имеют социальную обусловленность или они биологически детерминированы¹. Существуют целые школы, придерживающиеся противоположных мнений. Одни считают, что это соотношение составляет 90 % — 10% в пользу онтогенеза (воспитание, социальные факторы). Приверженцы этой школы принимают человека при рождении в большей степени за «чистый лист бумаги», на котором старшие (родители, воспитатели и др.), а потом уже и сам человек создают портрет личности. Здесь ответственность за качество этого портрета, естественно возлагается на старших, участвующих в правильном воспитании в детский период. И на наставников, помогающих скорректировать, при желании, этот портрет в более зрелый период.

Другие считают, что это соотношение составляет 10% — 90% в пользу филогенеза (наследственная предрасположенность). Приверженцы этой школы считают, что человек в момент рождения уже готовый психологический портрет, а воспитание, как в фотографии, просто процесс проявки этого портрета. Они также считают, что если процесс проявки (воспитания) будет грамотным, то будут активизированы конструктивные качества человека, если неграмотным – то деструктивные. Более того, эти приверженцы утверждают, что если предрасположенность отягощённая, то процесс воспитания может оказаться вообще неэффективным. При этом часто приводится народное наблюдение — «От осины не рождаются апельсины». В этом случае ответственность за содержание психики человека возлагается также на родителей, как носителей наследственных качеств, и их род.

Авторы для представления своих теорий нередко используют образные модели. Рассмотрим эволюцию этих образных модельных представлений.

Наиболее известная двухчастная модель психики (Фрейд, 1923), являющаяся развитием идей Дюркгейма и представляющая собой следующий образ — наездник на лошади (рис. 1). 

Этой моделью Фрейд заявляет о двух автономных, независимых друг от друга, самостоятельных инстанциях психики – бессознательное (лошадь, ИД) и сознание (наездник, ЭГО). Согласно его теории, в процессе воспитания создаётся ещё третья часть – суперЭго (морально-нравственный компонент), носителем которого является всё тот же наездник (сознание). Поэтому в этой модели СуперЭго не имеет отдельного представительства. Фрейд, опираясь на свой огромный клинический опыт, пришел к выводу, что человек — марионетка в руках некой внутренней структуры, которую он назвал – бессознательное. Он утверждал, что человеком управляют биологические инстинкты и что сознание не подвластно инстинктам.

Этим  он заявил себя приверженцем биологической школы, школы филогенеза. На основании этой модели им были созданы клинический метод – психоанализ и теория возникновения внутренних конфликтов между сознанием и бессознательным, которую он назвал – психодинамической теорией личности. Эта модель получила широкое распространение в мировой психологии и в гражданском мире – искусстве, литературе. Подобной биологической модели придерживались такие видные специалисты как Лоренц (теория врождённой агрессии), Олпорт – Айзенк – Кеттелл (теория диспозициональной, генетической, биологической предрасположенности).

С другой стороны, было немало противников этой теории, утверждающих приоритет социума. Это — Адлер (индивидуальная теория), Юнг (аналитическая теория и теория эгрегоров), Эрик Эриксон (эго–теория), Эрих Фромм (радикального гуманизма), Хорни (социокультурная), Скиннер (оперантного научения), Маслоу (гуманистическая),  Бандура (социально – когнитивная), Карл Роджерс (клиент – центрированная, феноменологическая), Бек (когнитивно – поведенческая), Эллис (рационально – эмотивная), Перлз (гештальт–терапевтическая) и др.

В отечественной психологии однозначно получила распространение одночастная модель (рис.2), утверждающая приоритет сознательных, общественных отношений, в которой признавалось единство и непрерывность сознания и бессознательного и утверждалось, что бессознательное – это определённая степень интенсивности сознания. Нами представляется, что, следуя логике здравого смысла, в этой модели за бессознательное ошибочно принимаются подсознательные, условно-рефлекторные навыки реагирования. Нами также представляется, что в структуру бессознательного нельзя включать продукты сознания, выработанные в онтогенезе, как это утверждается в /1, стр. 43/. В этой модели отсутствует автономность сознания и бессознательного. Образный вид такой модели как единой и непрерывной системы является, по нашему представлению, — кентавр.

Эта модель берёт своё начало от Лейбница, и была взята в основу философских работ Маркса – что психологические качества человека имеют социальную природу и обусловлены общественными отношениями. В своей книге «К критике политической экономии (1859)» он пишет: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет сознание».

На наш взгляд, эта научная платформа Маркса о приоритете влияния социума на структуру личности стала основанием создания и развития теории отношений Мясищева В. Н. (патогенетическая психотерапия) и её продолжателей — Карвасарский Б.Д., Исурина Г.Л., Свядощ А.М., Александров А.А., Добряков И.В., Ковпак Д.В. и др. (личностно-ориентированная, реконструктивная психотерапия) (ленинградская школа).

На этой же платформе приоритета социального стоит фактически вся отечественная советская и российская психология (Ананьев Б.Г., Леонтьев А.Н., Выготский Л.С., Рубинштейн С.Л.,  Узнадзе Д.Н., Платонов К.К., Макаренко А.С., Ломов Б.Ф., Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Козлов В.В.( ЯрГУ), Козлов Н.И. («СИНТОН») и др.). По поводу этих двух моделей (рис.1 и рис.2) в отечественной науке и медицине шла острая дискуссия, более того изучение биологической модели Фрейда в своё время было запрещено и политически преследовалось.

Справедливости ради, следует отметить, что среди отечественных учёных фрейдовской двухинстанционной модели придерживается проф. Макаров В.В. По поводу существования в психике человека независимых от сознания инстанций он пишет: «Известно, что комплексы – это психические инстанции, лишенные контроля со стороны сознания. Они отщеплены от него и ведут особого рода самостоятельное функционирование в бессознательной части психики, откуда могут постоянно препятствовать или же содействовать работе сознания. Комплекс несет в себе определенный энергетический заряд и образует как бы отдельную маленькую личность. Комплексы, образуя целостную структуру психики индивида, являются относительно автономными группами ассоциаций, живущих собственной жизнью, зачастую не только несовпадающей, но даже противоречащей намерениям человека².

Мы видим, что общим голосованием с подавляющим преимуществом в мире пока выигрывает социальная модель психики. Но надо помнить, что наука не решается массовым мнением числа голосов. Еще великий русский учёный Михаил Васильевич Ломоносов по этому поводу говорил: «Один опыт я ставлю выше, чем тысячу мнений, рождённых только воображением».

Новое поколение отечественных учёных уже не столь категорично оценивает роль биологических и социальных факторов (Решетников М. М., Леонтьев Д.А., Реан А.А.) и занимают осторожную позицию, не отдавая предпочтение той или иной модели.

Здесь мы видим, что рядовому психологу или психотерапевту для своей работы остановиться на какой-либо теории чрезвычайно трудно. В коллективной монографии «Психология ХХI века» по этому поводу говорится: «В настоящее время, область психологии, занимающаяся проблематикой структуры личности, представляет собой нагромождение самых разнообразных, существенно отличающихся, зачастую противоречащих друг другу, созданных на основе предположений, аксиом, умопостроений, предпочтений и лишь изредка – фактов»³.

Следует подчеркнуть, что вокруг этого вопроса о природе структуры личности возникла недопустимая в науке ситуация – обособленность школ, не желающих слышать друг друга. Из всех перечисленных отечественных и зарубежных учёных только двое – Айзенк и Кеттелл демонстрируют естественнонаучный подход и опираются в своих теориях на объективную научную аргументацию.

Айзенк по этому поводу пишет: «Авторы теорий личности в которых отсутствует эмпирические подтверждения не желают аргументированно отвечать на критику в свой адрес, что неизбежно ведёт к обособлению различных подходов и делает невозможным (курсив мой) развитие единой теории личности»⁴. Кеттелл, продолжая эту мысль, говорит, что это привело к такой ситуации, когда «небольшие ростки точно сформулированных гипотез легко теряются в буйных зарослях непроверяемых, но грандиозных теорий»⁵.

Здесь следует сообщить, что пока спорят учёные, в это время в современной истории имеет место прецедент в лице бывшего премьер–министра Сингапура Ли Куань Ю, который в своей государственной политике помощи семьям выбрал на основании психологических исследований 80-х годов в США (близнецовый метод) биологическую сторону. В своей книге «Из третьего мира в первый»,2016 г. (стр.120) он пишет: 80% ЛИЧНОСТИ человека закладываются природой, а примерно 20% — является результатом воспитания». Такое внимание на государственном уровне к использованию объективной психологии внесло существенный вклад в процветание этого государства и в рывок из третьего мира в первый. Почему-то психологи или игнорируют, замалчивают этот факт, или просто не знают о нём.

2. Наглядный пример преобладающего опыта бессознательного над опытом сознания.

В коллективной монографии «Проблемы психологического исследования. Указатель 1050 докторских диссертаций 1935-2007» под ред. проф. Анцупова А.Я. приводится такой пример: представьте себе шар в диаметре 1 метр и на нём лежит горошина размером в 1 миллиметр. Именно такое соотношение представляет себе объём опыта существования бессознательного по отношению к опыту существования сознания.

Психика, как явление жизни, возникла на Земле примерно 500 миллионов лет назад и первоначальный уровень психического отражения являлся бессознательным. Сознание, свойственное человеку, возникло примерно 500 тысяч лет назад. Таким образом время эволюции сознания в процессе развития психики составляет примерно 0,1% от времени эволюции бессознательного. Отсюда можно сделать вывод, что бессознательное играет в повседневной жизни человека гораздо более значительную, а скорее превалирующую роль, чем это принято считать.

В психотерапевтической педагогике принимается во внимание правило, что в моменты стресса, аффекта, сильной усталости, алкогольного опьянения, вожделения сознание предельно сужается и управление поведением человека берёт на себя бессознательное. Но при этом могут проявляться прежде скрытые агрессивные, разрушительные реакции. Пока это предугадать невозможно.

Поэтому очень важно научиться определять содержание психики бессознательного, что и является главной задачей данной работы.

3. Трех и четырёхчастная модель. Продолжение поиска.

Возвращаясь к обсуждению моделей следует сказать, что кроме одно и двухчастной модели в научной литературе имеется трёх и четырёх частная модель. Трёхчастная модель (лошадь-наездник-тележка) подсказана нам работой академика Вейна А.М. на основании утверждения, что между вегетативно-эндокринными реакциями и психоэмоциональными состояниями имеется сопряжение⁶.

Сопряжение – от слова упряжка, которая жёстко соединяет лошадь и беговую тележку. Носителем вегетативно–эндокринных реакций является тело, поэтому в модель необходимо включить третий элемент – тележку, сопряжённую с лошадью.

Здесь может возникнуть вопрос: «Почему у Фрейда отсутствует тележка. Почему Фрейд не учёл в своей модели физиологию тела?». Ответ на этот вопрос он даёт сам: «У меня нет никаких ни теоретических, ни терапевтических знаний, так что мне приходится вести себя так, как если бы передо мной было только психологическое» (курсив мой)⁷. Как говорится, комментарии здесь излишни. Неучитывание телесного, психофизиологического вклада в психику в модели Фрейда, как будет показано ниже, является ошибочным.

Четырёхчастная модель в психологии известна как модель Гурджиева, которая им была привлечена из индийской духовной мифологии. Образ этой модели: экипаж — карета (тело), лошадь (эмоции, бессознательное), кучер (сознание) и сидящий в карете хозяин (дух, хозяин) ⁸.

Вклад российского учёного Георгия Ивановича Гурджиева в мировую психологию личности ещё не оценён по достоинству современными психологами и эта оценка ждёт своего времени.

Недостаток модели Вейна – разрозненность её частей, приводящая к введению 3-х автономных инстанций, а в модели Гурджиева – 4-х инстанций⁹.

4. Авторская модель.

Автором, на основании приборных психофизиологических измерений и психологического тестирования членов полных семей (отец, мать, дети), создана психодеформационная теория личности, в которой экспериментально установлена во-первых, корреляция психофизиологических дисфункций и психологических деформаций, и во-вторых — передача психофизиологических, а, следовательно, и психологических, признаков по наследству (Табидзе А.А., 2010, 2015) ^10,11.

Таким образом, результаты наших исследований в виде передачи психофизиологических признаков по наследству подтверждают биологическую природу личности человека и, следовательно, подтверждается модель Фрейда, что структуру личности человека составляют две автономные инстанции – сознание и бессознательное.

В результате перед нами встала задача – построить образную модель, которая удовлетворяла бы двум требованиям – состояла бы из двух автономных инстанций (сознательное и бессознательное) и содержала бы все четыре части (тело, эмоции, интеллект, дух). Ни одна из приведённых моделей не отвечает этим требованиям.

Автор предлагает четырёхчастную модель (рис. 5), представляющую две автономные инстанции и четыре части. Для обсуждения модели из двух инстанций целесообразно использовать понятия – сущность (бессознательное) и личность (сознание).

Первая инстанция – бессознательное, это физиологически жестко связанные карета + кентавр + дух = сущность и вторая инстанция – сознание, интеллект, кучер, наездник (личность) (Табидзе А.А., 2016) ¹².

Сущность – это замкнутая система – дух не имеет возможности покинуть салон автомобиля, ребёнок-кентавр не способен отсоединиться от корпуса автомобиля-тела.

Следует обратить внимание, что автономность сущности обусловлена наличием автономной вегетативной нервной системы (тело, ВНС), чего нет в модели Фрейда и в модели Мясищева. Перечислим три ошибочные позиции модели Фрейда.

Первая позиция – отсутствие физиологического содержания бессознательного, нет материального носителя бессознательного. В нашей модели физиологическое (телесное) содержание бессознательного представлено в образе корпуса автомобиля с растениями на крыше. Считается, что здесь носителем бессознательного является автономная вегетативная нервная система. То, что корпус автомобиля живой – указано растущими на крыше растениями. Слово «вегето» означает – оживлять, расти, произрастать. Вегетативная и центральная нервные системы – это две автономные системы.

Вторая позиция — наличие только одного бессознательного (лошади). В нашей модели два бессознательных (первое ребёнок — кентавр и второе — дух), являющихся следствием действия двух базовых инстинктов человека – инстинкта сохранения индивида (ИСИ) и инстинкта сохранения вида (ИСВ). Так мы выходим на обоснование наличия в психике человека двух категорий — категорий добра и зла, духовного и эгоцентричного.

Как будет показано ниже – эти две модели рис.1 и рис.5 не противоречат друг другу. Просто при дисфункциональном психофизиологическом состоянии человека инстинкт самосохранения за счёт гормонов стресса блокирует, отключает проявление духа (инстинкта сохранения вида) и авторская модель переходит в модель Фрейда (точнее, Вейна) с одним инстинктом, инстинктом самосохранения, проявляемого в виде эгоцентризма.

Третья позиция – фундаментальное положение теории Фрейда и теории Мясищева, что основа травм человека – онтогенез (влияние социума в пре- и перинатальный период и период раннего детства) в нашей модели не подтверждается. В нашей модели – основа травм человека – филогенез (наследственная предрасположенность к травмированию). Передаётся не сломанная рука, а хрупкость костей. Это вытекает из наших измерений, демонстрирующих передачу психофизиологических признаков по наследству. В случае, когда оба родителя являются носителями дисфункциональных, деструктивных признаков, то с высокой вероятностью у них рождается ребёнок с дисфункциональными признаками, переходящими в детстве в психологические аддиктивные формы и психогенные расстройства. Т.е.  ребёнок рождается уже с мечом в руке (см. рис. 5). Если родители являются носителями конструктивных психофизиологических признаков, то с высокой вероятностью у них рождается ребёнок с конструктивными признаками, с букетом в руке (см.рис.5). Поэтому в нашей модели на рисунке ребёнок – кентавр держит в одной руке меч, а в другой – букет.

Представленная четырёхчастная модель соответствует развиваемой в настоящее время четырёх частной био-психо-социо-духовной парадигме психотерапии ⁹.

5. Эмоциональный интеллект и степень его зрелости – ключ к моделям.

Широко используемый тест Кеттелла – единственный в психологической практике, отличающийся своей полнотой (4 группы качеств – эмоциональная, волевая, коммуникативная и интеллектуальная группы) и многогранностью ( 16 факторов).

В процессе психологического консультирования естественно оценить психологический портрет клиента на предмет его соответствия той или иной модели. Для этого мы определяем – наличествуют ли в нём психологические деформации или нет. Из 16 факторов теста Кеттелла к психологическим деформациям относится на наш взгляд эмоциональная группа из 4-х следующих эмоциональных фактора – тревожность ( O ), напряжённость ( Q4), подозрительность ( L ) и эмоциональная неустойчивость ( C ). Этот выбор согласуется с рекомендациями работ по психодиагностике ^13,14. В работе /15 / по аналогии с понятием IQ нами введено понятие степени психо-эмоциональной зрелости EQ.
 
В настоящее время в психологии и бизнесе проявляется большой интерес к эмоциональному интеллекту /16,17,18 /. В литературе этот термин можно встретить как показатель эмоционального интеллекта Холла, или Гоулдмана, Люсина, Бар-Она, Райбака, MSCEIT и  др.   Чтобы отличить это понятие EQ от понятий  других научных работах, даётся обозначение в авторской версии EQ(Tabidze)= EQ(Tab).

EQ(Tab) = C + L + O + Q4.

Необходимо привести важное замечание, подчёркнутое Шабановым С. и Алёшиной А. в своей книге¹⁸ как «глобальная драма эмоционального интеллекта»: «Без осознания эмоций мы не можем ими управлять, но осознать эмоции трудно, практически невозможно». Мы предлагаем оценивать (или измерять) степень зрелости эмоционального интеллекта в первом приближении суммой этих 4-х эмоциональных психологических качеств EQ (tab), где каждый полярный фактор принимает значение от -5 до +5.

Ещё одна новизна образной модели заключается в том, что перед кучером расположен ИНТЕРФЕЙС. Это панель с предупредительными четырьмя лампами неисправности автомобиля (факторы Кеттелла) – напряжённость (двигатель перегрет), тревожность (нет масла), подозрительность (темнота, электрика не работает), эмоциональная неустойчивость (нет тормозов). Тогда модель принимает более завершенный вид. Если горят (диагностируются) все 4-е красные лампы (рис.6) и значение EQ отрицательное ( EQ(tab) = — 15), то перед нами эмоционально незрелый человек с дисфункциональной физиологией, гомеостаз которой направлен только на выживание, на выполнение инстинкта самосохранения.

Этот единственный инстинкт не оставляет человеку в момент опасности никакого выбора, поэтому на агрессивный стимул этот человек неизбежно отвечает агрессивной реакцией. Единственный рефлекс – ответная агрессия.

Сокрушительная сила этого рефлекса заключена в том, что он имеет два вида бессознательного гормонального подкрепления¹⁹. Первый – гормональная разовая премия от достижения цели при виде поверженного соперника, и второй, более мощный, гормональная многоразовая премия от многократного предвкушения в воображении будущего превосходства.

Это согласуется с тем, что Фрейд был вынужден ввести в свою психодинамическую теорию кроме ЭРОСА (инстинкт стремления к удовольствию), ещё и понятие ТАНАТОСа, инстинкт стремления к агрессии и насилию, как к специфическому удовольствию превосходства. При столкновении интересов эмоционально незрелых людей война неизбежна.

Если диагностируются зелёные лампы – спокойствие (О), расслабленность ( Q4 ), доверчивость ( L ), эмоциональная устойчивость ( С ) – то перед нами эмоционально зрелый человек (рис.7) ( EQ(tab) = + 10), способный проявить  на агрессивный стимул  неагрессивную реакцию, т. е. подставить вторую щёку и, таким образом, погасить возможный конфликт. У такого человека состояние специфического агрессивного удовольствия не возникает и для него понятие ТАНАТОСа отсутствует.

ИНТЕРФЕЙС – это обязательное средство обратной связи для кучера, показывающее готовность функционального состояния организма адекватно воспринимать и адекватно отражать проявления внешнего мира.

Мы знаем, что, если горят аварийные лампы на передней панели автомобиля, то водитель никогда не выйдет на трассу, а примет срочные меры, чтобы првести машину в порядок. Именно такая реакция должна быть у любого человека, на ИНТЕРФЕЙСе которого диагностируются красные факторы теста Кеттелла (рис.6).  На ИНТЕРФЕЙС могут быть выведены не только психологические, но и психофизиологические показатели в режиме реального времени.

6. Статистика социума.

Из наших психодиагностических исследований больших групп (более 500 человек) людей вытекают следующие усреднённые результаты. В существующем социуме нас окружает около 20%  эмоционально зрелых личностей,  30%  незрелых личностей, у которых EQ(tab) меньше -10 и   50% промежуточных, неустойчивых (EQ(tab) около нуля), которые под действием негативного влияния СМИ и сложных бытовых условий легко переводятся в эмоционально незрелые. И в результате мы имеем около 80% незрелых личностей, легко склоняемых к социальным катаклизмам /20/. Отсюда естественно вытекает задача психологии – способствовать повышению эмоциональной компетентности, эмоциональной зрелости широких слоёв населения.
       
Настоящая работа является продолжением развития идей проф. Вострикова А.А. о применении психотерапевтических методов в педагогике и психологии ²¹.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ. С учётом степени зрелости эмоционального интеллекта все обсуждаемые выше психологические теории могут быть, на наш взгляд, хорошо интерпретированы предлагаемой образной четырёхчастной моделью. Таким образом, эта модель может быть предложена в качестве создания единой, обобщённой теории личности в психологии, психотерапии и бизнесе.

1. «Клиническая психология». Учебник для ВУЗов. Под ред. Б.Д. Карвасарского.-СПб.: Питер, 2014.-896с.                                                                                                 

2. Макаров В.В.  Предисловие к книге «Проституция: психология и психиатрия», 2013. http://ruspsy.net/phpBB3/viewtopic.php?f=542&t=1115&p=1600#p1600                           

3. Психология XXI века. Учебник для вузов. Под ред. В.Н.Дружинина., Н 57 М, 2003, — 863 с., стр. 611  

4. Eysenck H.J.  Personality and Individual Differences. 1991, v. 12, p. 773 – 790.                                                                

5. Сattell R.B. Handbook of modern personality psychology of human mating, 1993, v.100 p. 204 -232.                

6. «Вегетативные расстройства. Клиника, диагностика лечение». Под ред. Академика Вейна А.М., ООО «Медицинское информационное агентство», 2003, — 752 с.                                                                                               

7. Freud S. Project of scientific psychology. – 295. Цит. по Решетников М.М. Психическое расстройство. Лекции. Санкт – Петербург. Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2008, — 373 с., стр. 160.                                                       

8. Гурджиев Г.И. «Взгляды из реального мира». Встречи с замечательными людьми., 2004, — 636 с., стр. 460.                                                    

9. Макаров В.В. «Горизонты психотерапии». Журнал «Психотерапия», 2011, № 10, стр.47 – 53.                                    

10. Табидзе А.А. «О возможностях приборной диагностики», Журнал «Психотерапия», 2010, №4, стр. 29 -34.                                                                                                

11. Табидзе А.А. «О механизмах социальных конфликтов или попытка сопоставления психоаналитической и психодеформационной концепции личности», Журнал «Психотерапия», 2015, № 10, стр. 63 – 72.                                                                                                

12. Табидзе А.А. «Образная четырёхчастная модель психики, содержащая два бессознательных».  Амбулаторная и больничная психотерапевтическая и психологическая помощь сегодня. Материалы 13 и 14 Всероссийской общественной профессиональной медицинской психотерапевтической конференции., Выпуск 13, Москва, 2016, стр.178 -181.

13. Батаршев А.В. «Диагностика черт личности и акцентуаций: практическое руководство»-М., Психотерапия, 2006. -288 с., стр.99.

14. Справочник практического психолога. Психодиагностика. Под общ. ред. С.Т.Посоховой.- М.,: АСТ; СПБ.: Сова, 2005.-671 с., стр.163   

15. Табидзе А.А. «Тест Кеттелла и его новая интерпретация с позиций клинической психологии», Сетевой журнал «Медицинская психология в России», 2015, № 5, с. 35.

16. Дениэл Гоулман. «Эмоциональный интеллект в бизнесе» — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013,-512 с.

17. Энтони Мерсино. «Эмоциональный интеллект для менеджеров проектов», Изд. «ЛитагентМИФ», 2017.

18.  Сергей Шабанов, Алёна Алёшина «Эмоциональный интеллект российская практика», М.: Манн, Иванов и Фарбер., 2013

19. Судаков С.К. «Гипотеза двухступенчатого механизма положительного подкрепления». Тезисы IV Международной междисциплинарной конференции» Современные проблемы системной регуляции физиологических функций»,17-18 сентября 2015 г., г. Москва, -762 с., (стр. 23-24).                                                                         

20. Табидзе А.А. «Психологические и психофизиологические детерминанты личности как основа национальной безопасности».  Безопасность России: современные вызовы и угрозы. Сб. Материалов научно-практической конференции под. общ.ред. А.В.Опалева; РАЕН., Акад.Ген.Прокуратуры РФ, -М., 2017, -200 с. http://ruspsy.net/phpBB3/viewtopic.php?f=126&t=2403                                                    

21. Востриков А.А., Табидзе А. А. «Психотерапевтическая педагогика». Книга 2. Учебное пособие. Изд-во «Продуктивная педагогика», Томск, 2008. – 236 с.

Психика и сознание. Сфера бессознательного и ее роль в процессе отражения человеком окружающей действительности

Психика — это системное свойство высокоорганизованной материи (мозга), заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира. Психика проявляется в психических явлениях. Все психические явления делятся на три группы: 1) психические процессы; 2) психические состояния; 3) психические свойства личности. Некоторые авторы отмечают, что психика есть функция мозга. Изучением мозга занимаются различные науки. Его строение исследует анатомия, а его сложную деятельность с различных сторон изучают нейрофизиология, медицина, биофизика, биохимия, нейрокибернетика. Психология изучает то свойство мозга, которое заключается в психическом отражении материальной действительности, в результате которого формируются идеальные (психические) образы реальной действительности, необходимые для регуляции взаимодействия организма с окружающей средой. Содержанием психики являются идеальные образы объективно существующих явлений. Но эти образы возникают у различных людей своеобразно. Они зависят от прошлого опыта, знаний, потребностей, интересов, психического состояния и т. д. Иначе говоря, психика — это субъективное отражение объективного мира. Однако субъективный характер отражения не означает, что это отражение неправильно; проверка общественно-исторической и личной практикой обеспечивает объективное отражение окружающего мира. Итак, психика — это субъективное отражение,   объективной действительности в идеальных образах, на основе которых регулируется взаимодействие человека с внешней средой

Основным понятием психологии является понятие психического образа Психический образ -целостное, интегративное отражение относительно самостоятельной, дискретной части действительности, это информационная модель действительности, используемая высшими животными и человеком для регуляции своей жизнедеятельности. Психические образы обеспечивают достижение определенных целей, и их содержание обусловливается этими целями. Наиболее общим свойством психических образов является их адекватность действительности, а всеобщей функцией — регуляция деятельности. Содержание психики включает в себя не только психические образы, но и внеобразные компоненты — общие ценностные ориентации личности, смыслы и значения явлений, умственного действия. Психическое отражение мира человеком связано с его общественной природой, оно опосредуется общественно выработанными знаниями. Психика как отражательная способность есть и у животных, но высшей формой психики является сознание человека, которое возникло в процессе общественно-трудовой практики. Сознание неразрывно связано с языком, речью. Благодаря сознанию человек произвольно регулирует свое поведение. Сознание не фотографически отражает явления действительности. Оно вскрывает объективные внутренние связи между явлениями. С сознанием связана рефлексивная способность человека, т. е. готовность сознания к познанию самого себя и других психических явлений.

Сознание — высшая форма отражения действительного мира, свойственная только людям и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека. Основной признак психики человека состоит в том, что, кроме наследственных и лично приобретенных форм поведения, человек владеет принципиально новым, важнейшим средством ориентировки в окружающей действительности — знаниями, которые представляют собой концентрированный опыт человечества, передаваемый посредством речи. «Сознание» буквально означает «совокупность знаний» Психика человека формируется и постоянно обогащается в условиях социального окружения, в процессе усвоения социального, общественного опыта Если животное, выращенное в искусственных, изолированных условиях, сохраняет все свои видовые качества, то человек без социального окружения не приобретает никаких человеческих качеств В истории отмечено около сорока случаев, когда дети с раннего возраста вскармливались животными Они не обнаруживали не только признаков сознания (у них полностью отсутствовали речь и мышление), но даже такого физического свойства человека, как вертикальное положение тела при ходьбе. Одной из особенностей психики человека является ее обусловленность общественным сознанием. К общественному сознанию относятся: 1) наука; 2) мораль; 3) право; 4) идеология; 5) искусство; 6) религия. Изменения в производстве, в общественных отношениях, отражаясь в сознании людей, приводят к изменениям в содержании общественного сознания. Итак, психика человека, его сознание — это система его психической саморегуляции, основанная на социально сформированных категориях и ценностных ориентациях. Сознание человека как высшая форма развития психики имеет следующие существенные особенности: 1) категориальность — отражение мира сквозь призму общечеловеческих знаний и позиций, отражение мира на базе концептуальной схемы; 2) отражение существенных, наиболее значимых в данной ситуации взаимосвязей; 3) осознание це-лей деятельности, предвосхищение их в системе общечеловеческих понятий и представлений; 4) обусловленность индивидуального сознания общественными формами сознания; 5) самосознание — концептуальная модель собственной личности и построение взаимодействий с действительностью на этой основе. Сознание характеризуется не только как отражение мира, но и как такая духовная деятельность, которая направлена на активное, творческое преобразование действительности. Таким образом, сознание есть высшая, интегрирующая форма психики, результат общественно-исторических условий формирования человека в трудовой деятельности, при постоянном общении (с помощью языка) с другими людьми.

Бессознательное — это совокупность психических процессов, актов и состояний, обусловленных воздействиями, во влиянии которых человек не дает себе отчета Бессознательное включает психические процессы, в отношении которых отсутствует субъективный контроль. Бессознательным оказывается все то, что не становится предметом особых действий по осознанию. Оставаясь психическим, бессознательное представляет собой такую форму отражения действительности, при которой утрачивается полнота ориентировки во времени и месте действия, нарушается речевое регулирование поведения В бессознательном, в отличие от сознания, невозможен целенаправленный контроль человеком тех действий, которые он совершает, невозможна и оценка их результата. В область бессознательного входят 1} психические явления, возникающие во сне (сновидения), 2) ответные реакции, которые вызываются неощущаемыми, но реально воздействующими раздражителями, 3) движения, бывшие в прошлом сознательными, но благодаря повторению автоматизировавшиеся и поэтому более неосознаваемые, 4) некоторые побуждения к деятельности, в которых отсутствует сознание цели, и др. К бессознательным явлениям относятся и некоторые патологические явления, возникающие в психике больного человека: бред, галлюцинации и т.д. Экспериментальная разработка понятия бессознательного была начата З. Фрейдом австрийским психологом, психиатром и невропатологом, создателем психоанализа, который показал, что многие действия, в реализации которых человек не отдает себе отчета, имеют осмысленный характер и не могут быть объяснены действием инстинктов. Им было рассмотрено, как та или иная мотивация проявляется в сновидениях, невротических симптомах, в творчестве. На основе материала, полученного при помощи толкований ассоциаций, сновидений, ошибочных действий больного, 3 Фрейд создал трехчленную энергетическую структуру личности (бессознательное, сознание и сверхсознание). В дальнейшем понятие бессознательного было существенно расширено. Выделяют несколько основных классов проявлений бессознательного: 1) неосознаваемые мотивы, истинный смысл которых не осознается в силу их социальной неприемлемости или противоречия с другими мотивами, 2) поведенческие автоматизмы и стереотипы, действующие в привычной ситуации, осознание которых излишне в силу их отработанности, 3) подпороговое восприятие, которое в силу большого объема информации не осознается. Подпороговое восприятие представляет собой форму предметного восприятия, которая осуществляется без контроля сознания. В работах В. Г. Гершуни и его сотрудников экспериментально показано, что выработка условных рефлексов возможна на неосознаваемые раздражители. Проблема бессознательного продолжает разрабатываться в русле различных психологических школ. Развитие представлений о природе бессознательного, специфике его проявлений, механизмах и функциях в регуляции поведения человека является необходимым условием создания целостной объективной картины психической жизни личности.

Общественная психология — это совокупность чувств, чувственных представлений, настроений, привычек, присущих социальным общностям, классам, людям, из которых состоит народ данного общества. Общественная психология формируется под влиянием общественного бытия и общественного воспитания. Она характеризуется следующими признаками.

Представляет стихийное осознание (отражение, воображение, оценку) явлений общественного бытия. В общественной психологии не сознается сущность общественного бытия, его закономерности, поэтому оно и предстает в виде чувственных ощущений, восприятий, а не суждений, понятий, умозаключений.

Осознание явления общественного бытия в общественной психологии сопровождается его оценкой с точки зрения общественных потребностей и интересов. Именно оценка придает общественной психологии эмоциональный и побудительный характер.

В силу связанности с психикой общественная психология выступает в таких формах, как чувства, настроения, привычки (традиции и обряды и т. п.), которые непосредственно связаны с практической деятельностью людей, выступают формами ее регуляции.

В классовом и многонациональном обществе общественная психология носит классовый и национальный характер, в ней проявляются специфические потребности и интересы. Это делает общественную психологию (психологию общества) внутренне противоречивой и конфликтной.

Общественное обыденное сознание (обыденное сознание общества) складывается под влиянием общественной психологии и духовного сознания. Обыденное сознание общества представляет собой совокупность взглядов (суждений), умозаключений, понятий, соответствующих им способов мышления, обмена мнениями, присущих данному обществу людей. В обыденном сознании общества можно выделить обыденное сознание групп, классов, страт, правящей элиты и т.п., которые вместе образуют обыденное сознание народа (общества). Таким образом, субъекты общественной психологии и обыденного сознания одни и те же, но выступают разными своими сторонами. Обыденное сознание общества тоже характеризуется определенными свойствами:

возникает из повседневной деятельности людей по удовлетворению своих потребностей так же, как и психология общества, но связано с попыткой самостоятельного осмысления общественного бытия, проникновения в его сущность;

напрямую зависит от уровня развития мышления людей, их образования и обучения;

в классовом и национальном обществе носит классовый и национальный характер;

представляет собой совокупность обыденных индивидуальных сознаний данного общества: семьи, общности, института, народа, страны.

Каждая наука для того, чтобы продуктивно развиваться должна

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Расчет стоимостиГарантииОтзывы

опираться на определенные исходные положения, дающие правильные

представления о феноменах, которые она изучает. В роли таких

положений выступают методология и теория.

Методология — это учение об идейных позициях науки, логике и

методах её исследования. В свою очередь, теория — это совокупность

взглядов, представляющих собой результат познания и осмысления

практики жизни, позволяющих строить конкретные рассуждения об

изучаемых явлениях и процессах.

Обычно различают три уровня методологии любой науки. Общая

методология обеспечивает наиболее правильные и точные представления

о наиболее общих законах развития объективного мира,

его своеобразии и составляющих компонентах, а также месте и роли

в нем тех явлений, которые изучает данная наука. Специальная методология

или методология конкретной науки позволяет последней

формулировать свои собственные (внутринаучные) законы и закономерности,

относящиеся к своеобразию формирования, развития и

функционирования тех феноменов, которые она исследует. Наконец,

частная методология представляет собой совокупность методов, способов,

приемов и методик исследования конкретной наукой различных

явлений, которые составляют предмет и объект её анализа.

Комментарии

В качестве общей методологии психологической науки выступает

диалекпшко-материалцстический подход к пониманию окружающего мира,

роли и месту психике и психического в нем. Содержание этого подхода

составляют научные представления: о первичности материи и вторичности

сознания; о движущих силах развития объективной реальности и

психики; о единстве внешней, материальной, деятельности и внутренней,

психической; о социальной обусловленности развития психики человека;

о психике как функции головного мозга; о сознании как высшем

этапе развития психики.

Специальной методологией психологии выступают её методологические

принципы: принцип детерминизма, принцип единства сознания и

деятельности, принцип развития и принцип личностного подхода.

Принцип детерминизма, т.е. причинной обусловленности психических

явлений, означает, что они опосредуются естественными и социальными

условиями и изменяются с изменением этих условий.

Принцип единства сознания и деятельности означают, что сознание

и деятельность не противоположны друг другу, но и не тождественны, а

образуют неразрывное единство. Сознание возникает, развивается и

проявляется в деятельности. Деятельность выступает как форма активности

сознания, а само сознание обеспечивает активный характер деятельности.

Принцип развития означает, что психика может быть правильно

понята и адекватно объяснена, если она рассматривается как продукт

развития и в процессе этого развития.

Принцип личностного подхода ориентирует исследователей всех индивидуально-

и социально-психологических особенностей человека.

Специальной методологией психологической науки выступают её

методы (наблюдение, эксперимент, опросы, тесты, обобщение независимых

характеристик, анализ результатов деятельности) и методики

исследования конкретных психологических явлений (см. 1.7.).

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

• Реферат

  Психика и сознание. Сфера бессознательного и ее роль в процессе отражения человеком окружающей действительности

  От 250 руб

• Контрольная работа

  Психика и сознание. Сфера бессознательного и ее роль в процессе отражения человеком окружающей действительности

  От 250 руб

• Курсовая работа

  Психика и сознание. Сфера бессознательного и ее роль в процессе отражения человеком окружающей действительности

  От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Модель психики Юнга

Модель психики Юнга, Энн Хопвуд

Загрузить этот документ в формате PDF

Психика

Юнг пишет: «Под психикой я понимаю совокупность всех психических процессов, как сознательных, так и бессознательных» (CW6, параграф 797), поэтому мы используем термин «психея», а не «разум», поскольку в относятся к аспектам психического функционирования, которые являются сознательными. Юнг утверждал, что психика является саморегулирующейся системой (как и тело).

Психика стремится поддерживать баланс между противоположными качествами, в то же время активно стремясь к собственному развитию или, как он это называл, индивидуации. Для Юнга психика изначально разделена на составные части с комплексами и архетипическими содержаниями, персонифицированными и функционирующими автономно как полные вторичные самости, а не только как влечения и процессы. Важно думать о модели Юнга как о метафоре, а не как о конкретной реальности или о чем-то, что не подлежит изменению.

Эго

Юнг рассматривал эго как центр поля сознания, которое содержит наше сознательное осознание существующего и продолжающегося чувства личной идентичности. Это организатор наших мыслей и интуиции, чувств и ощущений, и он имеет доступ к воспоминаниям, которые не подавляются. Эго является носителем личности и стоит на стыке внутреннего и внешнего миров.

То, как люди относятся к внутреннему и внешнему миру, определяется их типом установки: экстравертный человек ориентируется на внешний мир, а интровертный прежде всего на внутренний мир. Юнг также отметил, что люди по-разному используют сознательно четыре функции, которые он назвал мышлением, чувством, ощущением и интуицией. У любого индивидуума одна из этих функций является высшей и, следовательно, более высокоразвитой, чем другие функции, поскольку она больше используется, но каждая установка действует по отношению к интроверсии или экстраверсии человека, а также в сочетании с другими функциями. менее доминирующие функции, что дает ряд различных теоретических возможностей.

Эго возникает из Самости в ходе раннего развития. У него есть исполнительная функция, он воспринимает смысл и оценивает ценность, так что не только способствует выживанию, но и делает жизнь достойной жизни. Это выражение Атмана, хотя никоим образом не тождественное с ним, и Атман намного больше его. Юнг сравнил природу сознания с глазом: только ограниченное количество вещей может быть удержано в поле зрения одновременно, и точно так же активность сознания избирательна. Отбор, по его словам, требует направления, а другие вещи исключаются как не относящиеся к делу. Это неизбежно сделает сознательную ориентацию односторонней. Исключенные содержания погружаются в бессознательное, где они образуют противовес сознательной ориентации. Таким образом создается нарастающее напряжение, и в конце концов бессознательное прорывается в виде снов или образов. Таким образом, бессознательный комплекс является уравновешивающим или дополняющим сознательную ориентацию.

Личное бессознательное

Личное бессознательное является продуктом взаимодействия между коллективным бессознательным и развитием личности в течение жизни. Юнговское определение личного бессознательного выглядит следующим образом:

‘Все, что я знаю, но о чем я в данный момент не думаю; все, что я когда-то сознавал, но теперь забыл; все воспринимаемое моими чувствами, но не отмеченное моим сознательным умом; все то, что я невольно и не обращая на это внимания чувствую, думаю, вспоминаю, хочу и делаю; все будущие вещи, которые складываются во мне и когда-нибудь осознаются; все это содержание бессознательного» (CW8, para 382). «Кроме этого, мы должны включить все более или менее преднамеренные вытеснения болезненных мыслей и чувств. Я называю сумму этих содержаний «личным бессознательным» (CW8, para 270).

Можно видеть, что здесь есть нечто большее, чем вытесненное содержание бессознательного, как это предполагал Фрейд, поскольку, хотя оно включает в себя вытеснение, Юнг также видит в личном бессознательном потенциал для будущего развития и, таким образом, очень соответствует с его размышлениями о психике.

Комплексы

Юнг считал, что личное бессознательное состоит из функциональных единиц, называемых комплексами, и пришел к понятию комплекса благодаря важной и новаторской работе над словесными ассоциациями, которую он проделал в молодости. Он обнаружил, что существовали внутренние отвлекающие факторы, которые мешали ассоциации испытуемых с тестируемыми словами, так что время их реакции на одни слова было больше, чем на другие. Эти ответы, как правило, формировали группы идей, которые были эмоционально окрашены и которые он назвал комплексами или «комплексами, окрашенными чувствами». Тест словесных ассоциаций предполагает наличие многих типов комплексов, а не просто, как утверждал Фрейд, основного сексуального комплекса или Эдипова комплекса.

Комплексы определяются опытом, но также и индивидуальной реакцией на этот опыт. Комплекс находится в основном в бессознательном и имеет тенденцию вести себя независимо или автономно, так что человек может чувствовать, что его поведение выходит из-под его контроля. Наверное, все мы когда-то говорили, когда делали что-то, казалось бы, несвойственное нам: «Я не знаю, что на меня нашло». Это чувство автономии, пожалуй, наиболее заметно при ненормальных состояниях ума и наиболее отчетливо проявляется у больных людей; которых мы иногда думаем как одержимых, но комплексы являются частью психики всех нас.

Комплексы уходят своими корнями в коллективное бессознательное и окрашены архетипическим содержанием. Проблема для индивидуума не в наличии комплексов как таковых, а в нарушении способности психики к саморегуляции. Юнг считал, что психика способна доводить до сознания диссоциированные комплексы и архетипический материал, чтобы обеспечить баланс или компенсацию сознательной жизни. Он считал, что эго склонно к неправильным выборам или к односторонности, и что материал, возникающий из бессознательного, может помочь улучшить баланс личности и сделать возможным дальнейшее развитие.0005

Дальнейшее развитие происходит в ситуации конфликта, который Юнг рассматривал как творческую и неизбежную часть человеческой жизни. Когда бессознательные содержания прорываются в сознание, это может привести к повышенному развитию личности. Однако комплексы могут легко проявиться, если эго не будет достаточно сильным, чтобы отразить их и дать возможность использовать их, и именно тогда они причиняют нам (и другим людям) трудности. Юнг больше интересовался настоящим и будущим развитием, чем копанием в прошлом, подчеркивая телеологический подход и заботясь о значении симптомов и их назначении.

Коллективное бессознательное

Теория коллективного бессознательного — одна из отличительных черт психологии Юнга. Он придерживался точки зрения, что вся личность присутствует в potentia от рождения и что личность является не только функцией среды, как думали в то время, когда он развивал свои идеи, но просто выявляет то, что уже есть. Роль окружения состоит в том, чтобы подчеркивать и развивать аспекты уже внутри человека.

Каждый младенец рождается с неповрежденным планом жизни, как физически, так и умственно, и хотя в то время эти идеи были очень противоречивыми, сейчас гораздо больше согласны с тем, что каждый вид животных обладает уникальным репертуаром поведения, адаптированного к окружающей среде. в котором он развивался. Этот репертуар зависит от того, что этологи называют «врожденными механизмами высвобождения», которые животное наследует в своей центральной нервной системе и которые активируются, когда в окружающей среде встречаются соответствующие раздражители. Эти идеи действительно очень близки к теории архетипов, разработанной Юнгом.

Он написал:

‘термин архетип означает не унаследованную идею, а скорее унаследованный способ функционирования, соответствующий врожденному способу, которым цыпленок появляется из яйца, птица строит свое гнездо, определенный вид осы жалит двигательный ганглий гусеницы, и угри находят путь к Бермудским островам. Другими словами, это «модель поведения». Этот аспект архетипа, чисто биологический, является предметом научной психологии». (CW18, параграф 1228).

Архетипы предрасполагают нас к тому, чтобы подходить к жизни и переживать ее определенным образом, в соответствии с шаблонами, заложенными в психике. Существуют архетипические фигуры, такие как мать, отец, ребенок, архетипические события, такие как рождение, смерть, разлука, и архетипические объекты, такие как вода, солнце, луна, змеи и так далее. Эти образы находят выражение в психике, в поведении и в мифах. Только архетипические образы способны познаваться и осознаваться, сами архетипы глубоко бессознательны и непознаваемы.

Я упомянул биологический, инстинктивный полюс архетипа, но Юнг воспринял это понятие как спектр, в котором есть противоположный, духовный полюс, который также оказывает огромное влияние на поведение. Архетипы обладают чарующим, нуминозным качеством, из-за чего их трудно игнорировать, и это привлекает людей к почитанию или поклонению архетипическим образам.

Самость

Самость для Юнга включает в себя всю психику, включая весь ее потенциал. Это организующий гений, стоящий за личностью, и он отвечает за наилучшее приспособление на каждом этапе жизни, какое только могут позволить обстоятельства. Важно отметить, что у него есть телеологическая функция: он смотрит вперед, ищет осуществления. Целью Самости является целостность, и Юнг назвал этот поиск целостности процессом индивидуации, целью которого является максимальное развитие потенциала организма.

Отличительной чертой юнгианской психологии является то, что теория организована с точки зрения Самости, а не с точки зрения эго, как это было в теории раннего Фрейда, и телеологическая точка зрения Юнга также отличается. Эго, наряду с другими структурами, развивается из Я, которое существует с самого начала жизни. Самость уходит корнями в биологию, но также имеет доступ к бесконечно более широкому диапазону опыта, включая все богатство культурных и религиозных сфер и глубины, на которые способны все человеческие существа. Следовательно, его можно спроецировать на фигуры или институты, обладающие властью: Бог, солнце, короли и королевы и так далее.

Персона

Это часть личности, которая возникает «в целях адаптации или личного удобства». Происхождение термина происходит от маски, которую носили греческие актеры в древности, и обозначает часть личности, которую мы показываем миру. Персона была названа «упаковкой эго» или лицом эго по связям с общественностью, и она является необходимой частью нашего повседневного функционирования. Можно сказать, что социальный успех человека зависит от достаточно хорошо функционирующей личности, которая достаточно гибка, чтобы приспосабливаться к различным ситуациям, и которая является хорошим отражением скрытых за ней качеств эго.

Однако проблемы возникают, когда человек идентифицирует себя со своей персоной, и каждый сталкивался с людьми, которые не могут оставить позади свою рабочую персону, например, с учителем, который обращается со всеми так, как будто они еще учатся в начальной школе, или властно указывает людям, что им делать. делать. Хотя это раздражает, более серьезной частью этого является то, что это может оставить основные аспекты личности нереализованными, и, следовательно, человек значительно обеднеет. Личность вырастает из потребности в детстве адаптироваться к ожиданиям родителей, учителей и сверстников, и это вполне может означать, что персона несет в себе желательные черты личности, оставляя противоположные, нежелательные черты, формируя часть тени.

 

Тень

Это несет в себе все то, что мы не хотим знать о себе или что нам не нравится. Тень — это комплекс в личном бессознательном, уходящий своими корнями в коллективное бессознательное, и этот комплекс наиболее легко доступен сознательному разуму. Он часто обладает качествами, противоположными качествам личности и, следовательно, противоположным тем, которые мы осознаем. Вот юнгианская идея о том, что один аспект личности компенсирует другой: где есть свет, должна быть и тень. Если компенсаторные отношения нарушаются, это может привести к поверхностной личности с небольшой глубиной и чрезмерной заботой о том, что другие люди думают о нем или о ней. Поэтому, несмотря на то, что это может быть неприятно и может оставаться в значительной степени бессознательным, тень является важным аспектом нашей психики и частью того, что придает глубину нашей личности. Очарование, которое представляют для нас различные, контрастирующие или противоположные аспекты личности, иллюстрируется такими романами, как «Доктор Джекил и мистер Хайд» или «Портрет Дориана Грея». (для получения дополнительной информации)

Наиболее непосредственно мы ощущаем тень, когда проецируем ее на других людей, так что мы можем быть достаточно уверены, что черты, которые мы не выносим в других людях, действительно принадлежат нам и что мы пытаемся от них отказаться. Хотя это трудно и болезненно, важно, чтобы мы работали над тем, чтобы владеть своей тенью, чтобы привести ее в соответствие с нашей персоной и таким образом обеспечить некоторую интеграцию этих двух комплексов внутри нашей личности.

Анима и анимус

Следующие два комплекса в личном бессознательном, пожалуй, самые трудные для понимания и самые спорные. Юнг полагал, что на другом психическом уровне существует контрасексуальный архетип, обозначаемый как анима у мужчины и анимус у женщины. Эти фигуры происходят отчасти из архетипов женского и мужского начала, а отчасти из собственного жизненного опыта человека с представителями противоположного пола, начиная с матери и отца. Они обитают в глубинах бессознательного как компенсация односторонней установки сознания и способ скругления опыта принадлежности к тому или иному полу.

Как и в случае с тенью, эти архетипы встречаются сначала в проецируемой форме. Они несут в себе сверхъестественное качество, которое объясняет влюбленность с первого взгляда, которую можно представить как проекцию мужчины на неизвестную женщину архетипического образа, и тогда женщина становится чарующей и чрезвычайно привлекательной.

Несмотря на то, что Юнг находился под влиянием гендерного мышления своего времени, он осознавал, что «мужские» аспекты психики, такие как автономия, обособленность и агрессия, не превосходят «женские» аспекты, такие как забота, родство и агрессия. сочувствие. Скорее, они образуют две половины целого, обе из которых принадлежат каждому индивидууму и ни одна из которых не выше другой. Можно рассматривать это как развитие акцента на мужской психике в работах Фрейда. Эти комплексы нужно соотнести с их «инаковостью» и связать эго с объективной психикой.

Индивидуация

Юнг называл поиск целостности в человеческой психике процессом индивидуации. Его можно описать как процесс обхода вокруг Я как центра личности. Человек стремится осознать себя уникальным человеческим существом, но в то же время не более и не менее, чем любое другое человеческое существо.

Для Юнга конфликт не только присущ человеческой психологии, но и необходим для роста. Чтобы стать более сознательным, нужно быть способным выносить конфликт. Существует множество внутренних противоположностей, а также переживаемых во внешнем мире. Если напряжение между противоположностями может быть выдержано, то из этого столкновения может вырасти что-то новое и творческое. С точки зрения Юнга, это «что-то» является символом, который будет способствовать новому направлению, которое отдает должное обеим сторонам конфликта и является продуктом бессознательного, а не рационального мышления.

Для Юнга символ — это нечто, что не может быть полностью объяснено или понято, но имеет качество как сознательного, так и бессознательного миров. Символ может быть агентом трансформации, которая приводит к развитию, которое было столь важным аспектом его мышления, и которое ведет к индивидуации как к цели, к которой стремятся люди. (для получения дополнительной информации)

—————————-

Ссылки

Юнг, К.Г. 1921 Психологические типы Собрание сочинений Том. 6
1916 Структура и динамика психики Том. 8
1977 Символическая жизнь Том. 18

Исследование самого глубокого слоя нашей психики (юнгианская философия)

«Психика — величайшее из всех космических чудес и «sin qua non» [незаменимый ингредиент] мира как объекта. В высшей степени странно, что западный человек, за очень немногими — и все меньшими — исключениями, так мало обращает внимания на этот факт.

Погруженный в знание внешних объектов, субъект всякого знания [психика] был временно затемнен до точки кажущегося несуществования». ~ Карл Юнг

Психика играет важную роль в создании нашей вселенной, кажущийся внешним мир не отделен от переживающей его психики, а на самом деле является отражением самой психики.

По Юнгу, психика – это саморегулирующаяся система, которая стремится поддерживать баланс между противоположными качествами, постоянно стремясь к росту.

Юнг видел, что человеческая психика состоит из 3 слоев: сознательного разума (эго), в котором находится наше чувство идентичности или сознательной осведомленности, личного бессознательного, термин Юнга для фрейдистского бессознательного, которое включает в себя содержимое сознания, которое было забыты или подавлены.

Третий слой — это коллективное бессознательное, которое представляет собой форму бессознательного (та часть разума, содержащая воспоминания и импульсы, о которых человек не подозревает), присущую человечеству в целом и происходящую из унаследованной структуры мозга.

Юнг в «Архетипах и коллективном бессознательном» сказал: «Коллективное бессознательное — это часть психики, которую можно отрицательно отличить от личного бессознательного тем, что оно не обязано, в отличие от последнего, своим существованием. к личному опыту и, следовательно, не является личным приобретением… содержание коллективного бессознательного никогда не было в сознании и, следовательно, никогда не приобреталось индивидуально, а обязано своим существованием исключительно наследственности.

В то время как личное бессознательное состоит по большей части из комплексов, содержание коллективного бессознательного состоит в основном из архетипов».

В целях эксперимента Юнг протестировал несколько групп на основе их снов и фантазий и обнаружил, что определение бессознательного, данное Фрейдом, было ограниченным.

Была еще одна часть разума, разделяемая этими людьми в форме символов, к которым у них не было сознательного доступа, и он называл их «наследственным наследием возможностей репрезентации, общих для всех людей и, возможно, даже для всех». животные». Эти символы и темы были далее названы архетипами.

Эта статья охватывает следующие темы:

Коллективное бессознательное выражается через «архетипы», которые проявляются в виде символов, инстинктов и образов на протяжении всего нашего существования и полностью проявляются во время сна и воображения, а также в мифах и сказках, которые были передавались из поколения в поколение.

«Таким образом, основным источником являются сны, которые имеют то преимущество, что они являются непроизвольными, спонтанными продуктами бессознательной психики и, следовательно, являются чистыми продуктами природы, не искаженными какой-либо сознательной целью».

Архетипы также называют коллективными представлениями или изначальными мыслями, выраженными через различные культуры, традиции и идеологии. Юнг выделил ряд архетипов, в том числе «аниму», «анимус», «мать», «тень», «ребенка», «мудрого старика», «духов» сказок и фигуру «обманщика». встречается в мифах и истории.

Адам Адамски в своей статье «Архетипы и коллективное бессознательное Карла Г. Юнга в свете квантовой психологии» сказал: «Архетипы — это средства действия, они могут принимать форму образов, снов или стимулов к действию. конкретное действие. Юнг говорит, что сны — это архетипическое руководство и мудрость прошлых поколений. Неосознающие части психики часто связаны с определенными событиями по архетипическому образцу, причем подобные события происходили много раз в истории. Архетипы часто несут сильный эмоциональный заряд, потому что отношения с людьми являются результатом различий в доминирующей сфере архетипических чувств».

Примеры архетипов

Анима и Анимус

И мужчина, и женщина имеют характеристики друг друга как архетипы, покоящиеся в их психике.

В то время как зеркальное отражение мужчины в подсознании женщины называется Анимус, зеркальное отражение женщины в подсознании мужчины называется Анима.

Кроме того, когда мужчина или женщина проецирует психику анимы или анимуса на реальную женщину или мужчину, культивируются такие чувства, как страстное увлечение, идеализация или влечение к противоположному полу.

Когда мы влюбляемся с первого взгляда, значит, мы нашли кого-то, кто особенно хорошо «заполняет» наш архетип анимы или анимуса!

Анима и анимус различаются с точки зрения воздействия, приводящего к мужским или женским характеристикам у человека. Юнг считал, что все мы бисексуальны по своей природе, поскольку у всех нас есть как мужские, так и женские аспекты нашей природы, но из-за ожиданий общества мы достигаем лишь части ожиданий нашего общества.

Божественный союз анимы и анимуса, известный как Сизигия, представляет собой завершение, и это открывает все, ломая наше старое, застойное мировоззрение прямо посередине и открывая, что все связано так же, как все движется. Шива входит и выходит из Шакти.

Тень

Тень — это более темная сторона нашей психики или те характеристики, которые подавляются сознанием и считаются непригодными для воздействия внешнего мира. Это похоже на «скрытую предрасположенность», инстинктивную и иррациональную по своей природе.

Фрейд называл тень животным внутри нас, а Юнг рассматривал ее как неопознанный аспект нашего эго. Оно часто проецируется на других, заставляя нас находить тень в других. Если мы сможем объединить свет и тьму, мы сможем испытать единство и гармонию в себе и продвинуться к самореализации. Если мы не осознаем своего теневого «я», то оно отделяется от сознательной жизни.

Символ, через который она проецируется, — фигура злодея, темного воина, паука и т. д. Тень также может появляться в наших снах как презираемый человек или даже иногда как друг. Говорят, что можно проецировать архетип Тени через бодрствующую жизнь, когда он/она выражает его в неконтролируемом гневе, агрессии и ярости.

Самость

Это совокупность психики со всеми ее возможностями. Самость — это дух, связанный с универсальной ассимиляцией сознательного и бессознательного разума человека. Как только мы понимаем себя, это ведет к самоактуализации — конечной цели каждого существа.

Некоторые из других архетипов: отец — контролирующая фигура, мать — сострадательная и заботливая, сирота — оставленная без попечения, мудрый старик — знание, верный пес — непоколебимая преданность, искатель — тот, кто ищет вечную мудрость, но является заблудшей душой, земной матерью-природой, обманщиком — тем, кто использует непонимание и гибель среди многих других.

Юнг также полагал, что мандалы (древние круги из индуистской мифологии) являются прямым окном в бессознательное и внутренним процессом, посредством которого люди растут в направлении реализации своего потенциала целостности.

Теория коллективного бессознательного обширна и чрезвычайно заманчива, а также информативна. Понимая множество доступных нам архетипов и символов, которые снова и снова проявляются через наше поведение, убеждения, мечты и т. д., мы можем наблюдать самые глубокие уровни нашего разума.

Источник изображения

Коллективное бессознательное
Карл Юнг
Анима Анимус
Юнг и архетипы

Пожалуйста, поделитесь, это действительно помогает! 🙂

Подпишитесь на наши еженедельные новости

После того, как вы подпишетесь, вам нужно нажать на ссылку подтверждения в отправленном вам электронном письме. Если вы не можете его найти, проверьте нежелательную почту и не забудьте пометить ее как безопасную. Если вы уже подписались и не получаете наши электронные письма, проверьте другие папки или свяжитесь с нами для получения помощи!

You May Enjoy

Последняя цитата

Последние сообщения

Эксклюзив для членов

0001

Доктор А.Дж. Дрент

Как мы находим ответы на самые насущные жизненные проблемы?

Как восстановить силы, если мы чувствуем себя застрявшими или стоящими на месте?

Как мы можем ощутить целостность, будучи запертыми в одном режиме работы?

Согласно Карлу Юнгу, самый надежный способ справиться с такого рода заботами — использовать силу и способность проникновения в суть бессознательного. В самом деле, я буду утверждать, что Юнг рассматривал бессознательное как играющее почти богоподобную роль в психике. Чтобы увидеть, как Юнг пришел к этому заключению, мы должны сначала понять центральную динамику его теории психики: отношения между сознательным эго и бессознательным умом.

Эго и бессознательное

Подобно его современнику Зигмунду Фрейду, фундаментальное различие в концепции Юнга заключается в том, что является сознательным, и тем, что не является (т. е. подсознательным/бессознательным). Однако не следует предполагать, что они равны по величине. Юнгианцы часто уподобляют сознание верхушке айсберга, приписывая остаток бессознательному. Они также представляют сознательный разум и одну из его основных черт — эго — хрупкими и слабыми по сравнению с его крепким бессознательным аналогом. Короче говоря, юнгианцы придают большое значение тому, что происходит под поверхностью сознания. По их мнению, именно здесь происходит большая часть волшебства.

Несмотря на то, что мы являемся лишь верхушкой нашего психологического айсберга, большинство из нас вкладывает много энергии и доверяет своему сознательному эго. В самом деле, многие люди по существу слиты со своим эго-идентификацией — своими убеждениями, интересами, ценностями, личной историей и т. д. — до такой степени, что верят, что эго составляет всю полноту того, кем они являются. Они не знают о своей бессознательной стороне, которую иногда называют «тенью», которая изобилует нереализованными идеями, желаниями и чувствами. Фрейд однажды сравнил эго-сознание с большим зданием, где свет горит только в одной комнате. Следовательно, люди, строго отождествляющие себя со своим сознательным эго, не осознают, что психологическое пространство, в котором они обитают, — лишь малая часть того, что им доступно.

Одна из причин, по которой нас тянет к эго, заключается в том, что оно помогает нам чувствовать контроль над нашей жизнью. Во многих отношениях эго обладает многими характеристиками левого полушария мозга. Это включает в себя склонность маркировать вещи, помещая их в аккуратные маленькие коробочки, чтобы иметь смысл и чувствовать, что они контролируют их. Действительно, то, кто мы есть с точки зрения левополушарного эго, не более чем набор ярлыков. Помимо игнорирования нашего бессознательного «я» (мы не можем назвать то, чего не знаем), такие ярлыки не в состоянии уловить эмпирическая сторона человеческой жизни — каково это быть влюбленным, принимать душ, вкусно поесть и т. д.

Линза типа личности

Юнг разработал свою теорию психологических типов как линзу для понимание ключевых аспектов эго-сознания. Он утверждал, что наши убеждения, установки и поведение во многом зависят от нашего типа личности (например, INTP) и его доминирующей функции. Доминирующая функция — это инструмент нашего эго по умолчанию, наша фирменная сила, и мы склонны использовать ее всякий раз, когда это возможно. И если это приносит нам счастье и успех, почему бы и нет?

Проблема, согласно Юнгу, заключается в том, что хотя доминирующая функция явно полезна для многих вещей, ее часто оказывается недостаточно для примирения бесчисленных сложностей человеческой жизни. Одним из аспектов этого является просто то, что если мы хотим максимально богатой жизни, нам понадобится нечто большее, чем относительно узкая перспектива одной функции. Вот почему мы, типологи, постоянно болтаем о разработке и интеграции недоминантных функций; чем больше функций мы сможем реализовать, тем полнее будет наша жизнь.

Вторая причина, по которой эго/доминантная функция недостаточна, заключается в том, что она имеет ограниченный доступ к ключевым психологическим ресурсам, таким как энергия, смысл и понимание. Эго похоже на портативный компьютер, который отключили от сети и отключили. Хотя у него есть некоторый уровень накопленной энергии и информации, это никоим образом не сравнится с подключением к Интернету, где возможности практически безграничны.

Ни в коем случае Юнг не был против эго. Для многих задач эго вполне приемлемо отключиться и какое-то время работать самостоятельно. Но наступает момент, когда ресурсы эго достигают критического минимума, и бессознательное (включая некоторые недоминирующие функции) должно вмешаться и компенсировать слабину.

Духовная природа и роль бессознательного

Как упоминалось ранее, юнгианцы склонны представлять бессознательное огромным по своим размерам и силе. Я думаю, справедливо будет сказать, что, по крайней мере, некоторые юнгианцы считают его обладающим определенными богоподобными качествами, включая возможность прийти нам на помощь, когда мы заходим в тупик эго.

Юнг по понятным причинам беспокоился о своей профессиональной репутации психиатра. Он хотел, чтобы к его работе серьезно относились его коллеги и образованные миряне. Поэтому, говоря о восстановительных возможностях бессознательного, он часто использовал термин иррациональное скорее, чем духовное. Под этим он подразумевал, что необходимое вмешательство должно исходить от чего-то за пределами контролирующего рационального эго. Другими словами, бывают моменты, когда эго нужно убрать руки с руля и позволить бессознательному взять управление на себя на какое-то время. С точки зрения Юнга, только бессознательное может решить проблемы, которые эго, каким бы своевольным и настойчивым оно ни было, не может решить самостоятельно. Юнг горячо верил в это и повторял это на протяжении всей своей работы.

Тем не менее, трудно не увидеть параллели между Юнгом, взывающим к бессознательному, и христианином, например, взывающим к Богу в молитве. Оба предполагают поиск помощи извне , то есть помощи от чего-то за пределами собственного эго. Можно даже сказать, что иррациональное решение Юнга включает в себя обращение к внутреннему Богу в форме бессознательного или высшего Я.

Однако одно ключевое отличие состоит в том, что, в отличие от христианского взгляда на Бога, Юнг не видел четкого различия между добром и злом в бессознательном. Для Юнга добро и зло более подвижны, перемешаны и взаимозависимы, чем в христианстве. Я думаю, Юнг однажды сказал что-то о том, что нет света без тьмы, нет добра без зла. Все зависит от контраста и напряжения этих противоборствующих сил. Юнг также глубоко симпатизировал даосизму, который учит, что добро и зло неразрывно связаны, подобно женскому и мужскому принципам Инь-Ян.

Какой бы ни была моральная сложность, Юнг был непоколебим в своей вере в то, что связь с бессознательным — через сны, интуицию, синхронизмы или иным образом — является жизненно важной практикой. При достаточном терпении и внимании бессознательное может снабдить нас энергией и пониманием, необходимыми для преодоления даже самых больших жизненных препятствий.

Мало кто сомневается, что Юнг был гениальным человеком. Поэтому я нахожу одновременно поразительным и освежающим то, что человек с его талантами признал, что сознательный интеллект, каким бы мощным он ни был, не может вести нас так далеко. Бывают моменты, когда нам нужно отказаться от контроля и подчиниться чему-то большему, чем эго, открывая путь к новым и оживляющим путям. И предпочитаем ли мы думать об этом как об общении с Богом или с бессознательным, может, в конце концов, иметь мало практических последствий.

Если вы ищете новый или более полноценный путь для своей жизни, обязательно ознакомьтесь с нашим онлайн-курсом «Как найти свой путь в качестве INFP, INTP, ENFP или ENTP».

Подробнее:

Представления о страдании: психология, религия и тип личности

Как отношения выявляют слепые пятна нашей личности

Неполноценная функция в религиозном участии

Акции

Архетип, Психея, Мир в: International Journal of Jungian Studies

Abstract

В наших диалогах о природе архетипов, сущности, психики и мира я также отвечаю на недавнюю попытку Эрика Гудвина установить онтологическую позицию, которая не только отвечает на проблему разума и тела, но далее определяет местонахождение источника Психеи на космическом плане. Его впечатляющая попытка запустить неоюнгианскую метафизику основана на принципе космического панпсихизма, который связывает как внутренние параметры архетипического процесса, так и их появление в сознании и внешнем мире, обусловленном психической вселенной. Здесь я исследую онтологию опыта, разума, материи, метафизического реализма и критикую поворот Гудвина к неоплатонизму. Результатом является потенциально совместимая теория разума и реальности, которая обосновывает архетипическую теорию онтофеноменологией, метафизикой и бионаукой, тем самым способствуя новым направлениям в аналитической психологии.

Ключевые слова: архетипы; психика; психологический мир; проблема разума и тела; панпсихизм; неоплатонизм; коллективное бессознательное; метафизический реализм; космопсихизм; Плотин; превосходство; один и многие; Уайтхед

Нет ничего более интеллектуально интересного и сложного, чем вопрос метафизики, поскольку он касается конечной основы, причины, масштаба и возможности Бытия, существования и реальности, которые не обязательно являются одним и тем же. В своем последнем эссе о происхождении Психеи профессор Эрик Гудвин предлагает самую гениальную эрудированную попытку изложить великую метафизику разума, перед которой покраснело бы большинство философов, не говоря уже о попытках. Поскольку два разума часто достигают большего, чем один, давайте посмотрим, как далеко мы можем зайти в нашем продолжающемся диалоге, чтобы разрешить некоторые из этих досадных, если не неразрешимых загадок, которые продолжают окружать наши метафизические постулаты об архетипах, душе и мире.

В нашей серии обменов мнениями (Гудвин, 2020a,b, 2021; Миллс, 2020a,b) мы участвовали в конструктивном дискурсе по основанию, объему и демаркации архетипов и более широким концептуальным параметрам того, что составляет психику. Хотя мы были озабочены вопросом и природой архетипов, наша дискуссия теперь привела нас к более широким метафизическим разграничениям души и мира. Таким образом, наши проекты связаны с фундаментальной онтологией и, в частности, с вопросом о происхождении, а именно о том, что предшествует по времени и важности. Вопрос о том, существует ли single origin — тема последнего эссе Гудвина (2021). Это похоже на вопрос о происхождении вселенной, который имплицитно вызывает божественный принцип, а именно единый космогонический акт всего творения: одним словом, Бога.

1 Понимание разума

Гудвин структурирует свое исследование, утверждая различные онтологические постулаты, а затем, после абдуктивного вывода, доводит их до логических выводов. Он начинает с постулирования существования разума, который он приравнивает к феноменальному опыту на его самом базовом уровне, что он распространяет на сознание и психику, которые я считаю также включающими все бессознательные процессы. Из Декарта cogito , Фихтевское Абсолютное «Я» ( Ich ) как чистое самоположение, следовательно, акт самоутверждения как основа психического опыта, гегелевское «Я есть Я» как истина уверенности в себе, всякое ментальная деятельность предполагает мыслителя как существующее существо: любой, кто отрицает это (Dennett, 1988), интеллектуально лукавит или просто занимается ментальной мастурбацией ради развлечения. Гудвин, кажется, отдает предпочтение сознанию, когда говорит о Разуме и опыте, когда я полагаю, что сознание и бессознательное равнозначны, но прорываются из подземного источника бессознательного опыта (см. Миллс, 2010), места архетипов. В чем мы, по-видимому, согласны, так это в том, что самым основным является сам опыт — как действие, как процесс, как событие. Но вместо того, чтобы использовать термины «разум», «опыт», «сознание» и «психика» взаимозаменяемо, как это делает Гудвин, я предпочел бы проводить иерархические различия с Разумом и Психеей как более прочными сложными организациями, тогда как сознание представляет собой набор порядковых порядков. феноменальные свойства, принадлежащие Психике, в то время как бессознательный опыт является основным строительным материалом всех психических процессов.

Мы даже можем разграничить опыт на более описательные функции и формы, такие как бессознательные схемы, одной из таких схем является архетип. Тем не менее, бессознательный опыт как схематические события также одновременно находится в общении со своим собственным бытием, которое, как я утверждал, изначально существует как дорефлексивное бессознательное сознание (Mills, 2002a), рудиментарная субъективность как данное простое присутствие, присутствие, которое становится более присутствует в эмпирической сложности и проявлении. Таким образом, даже до того, как эмпирический порядок сможет бессознательно сформироваться, не говоря уже о макросознательных уровнях ума или психики, опыт и внутреннее бытие эквивалентны само существование или, точнее, бессознательное бытие-в-себе.

2 Онтологический принцип

Подготовив наше обсуждение к включению бессознательного опыта в качестве основополагающей отправной точки, Гудвин сосредотачивается на трех концептуальных разделениях между собой (эго), другими (другими разумами) и миром (материей), задавая три дополнительных онтологических вопроса. , который я перефразирую:

1. Какова основа, из которой происходят сущности?

2. Каково их отношение друг к другу?

3. Являются ли они метафизически отдельными или отличными друг от друга?

Во-первых, это вопрос об изначальном основании, а точнее, о том, что является основанием, благодаря которому возникает основание для опыта? Мы согласны с тем, что должен существовать производный принцип, из которого возникает и возникает все остальное; и, следуя второму вопросу, их отношения друг к другу являются изначальными, поскольку мы не могли бы ни испытывать, ни общаться с чем-либо в естественном мире без родства, ибо весь опыт позиционный (реляционный). Однако остаются вопросы: как, каким образом и каким образом? Следуя третьему вопросу Гудвина — Являются ли сущности онтологически отдельными? — он подходит к сути дела, игра слов. Если разум или психика, которые для наших целей я буду трактовать как синонимы, состоят из эмпирических процессов, которые коагулируют и присущи материи или нашему естественному воплощению в качестве психической телесности, порождая, таким образом, сознание, тогда возникает вопрос: откуда в конечном счете берется опыт? , или, другими словами, какова его причина?

Исходя из онтофеноменологической структуры, я утверждал, что бессознательный опыт является самопроисходящим и самоконституированным, возникающим из рудиментарных параметров его изначальной естественной внутренней или психической структуры как онтологически заданной системы процессов. Гудвин, с другой стороны, задает еще более фундаментальный вопрос: откуда, в конечном счете, взялась Психея? Это приводит его к постулированию более первичной или до — исходной основы, которую он в конечном итоге отождествляет с самим космосом. Но прежде чем мы доберемся до этого и до моей критики, важно продемонстрировать верность собственному методу Гудвина. Он заключает, что разум, объекты и материя, несомненно, существуют, с чем мы согласны, но он хочет объяснить, каким образом внутреннее происхождение (возникновение) исходит из самой вселенной, которая уже выведена и конституирована, что мы обычно приравниваем к реальности, но что он утверждает, что это одновременно система психических процессов, наполненная материей. Если это не великая метафизика, я не знаю, что было бы.

Гудвин не удовлетворен ни моим концептуальным пределом (как Ding-an-sich Канта, Anstoss Фихте или epoché Гуссерля), ни молчанием о том, откуда берется психика, поскольку он считает это тавтологией, где «приходят переживания». от самих себя», несмотря на признание своего предположения, что разум существует. Но мы согласны с тем, что Психея имеет онтологический статус и реальна, так что это становится вопросом объяснения того, как она возникла. — Откуда все это? он спросил. В то время как я ограничил свое исследование формулированием того, как психика и архетипы происходят из бессознательного процесса, Гудвин просит нас рискнуть объяснить, как происходит само внутреннее происхождение, следовательно, либо психика (а) груба или данна, либо (б) «происходит из что-то другое.» Столь амбициозный по масштабу, я едва ли могу отдать должное вдумчивому ответу, поскольку Гудвин просит нас решить древнюю дилемму первая причина .

Следуя онтологическому принципу, мы согласны с тем, что нечто существует, а не ничто, хотя онтология небытия все же может иметь метафизический статус царства чистой потенциальности (аморфного еще не реализованного), отсутствия или, точнее, присутствие отсутствия или нехватки, или как отрицание, ибо отрицание стоит в диалектическом отношении к утверждению бытия. Здесь бытие и ничто не могли бы быть просто противоположностью одного и того же. Но я хочу подчеркнуть, что мы начинаем с что-то , поскольку ум и материальный мир просто не возникают ex nihilo , если только кто-то не хочет уточнить, что проявление многообразия объектов в мире исходит из предшествующей основы, которая должна быть его собственной основой — ungrund или заземление без основания, или мы продолжаем апеллировать к предшествующим условиям, что неизбежно приводит нас к бесконечному регрессу. Мы можем просто исходить из того, что psyche или космос просто есть — как грубое данное, и скобка как оно туда попало , вместо того, чтобы сосредоточиться на том, как оно организовано или составлено, как на вопрос, откуда оно происходит? загоняет нас в кроличью нору. Вопрос сродни вопросу: откуда берутся материя, пространство и время? Несмотря на это, мы будем задавать вопрос о , начиная с , как о происхождении происхождения. Поскольку вопрос о первых принципах нельзя обойти стороной, Гудвин отваживается выйти за скобки и приглашает нас отправиться в путешествие, чтобы попытаться ответить на вопрос о происхождении Психеи, что является самым замечательным предприятием.

3 Сущность реализма

Как сторонник метафизического реализма, а именно того, что существующий мир существует независимо от нашего разума или субъективности, я считаю, что объекты во внешнем мире не требуют нашего сознания для того, чтобы существовать. Неясно, разделяет ли Гудвин эту точку зрения, но он, вероятно, согласился бы. Это означает, что независимая от разума природа и характер мира не зависят от нашей способности познавать его, поэтому он неэпистемичен, несмотря на любую корреляцию между субъективностью и объективным миром.

Поскольку мы оба помещаем наши аргументы в натурализованную структуру, мою — из нашего онтофеноменального воплощенного существования, а его — из физики и биологических наук, не поддаваясь редуктивному научному натурализму, я считаю справедливым сказать, что мы оба поддерживаем общий реализм, который имеет два основных компонента: (1) существование и (2) независимость, а именно, вселенная (населенная объектами) существует независимо от любого наблюдателя или разума, необходимого для ее поддержания. В этом смысле истина о том, что реально, неэпистемична, поскольку алетическая предпосылка истины не зависит от нашей способности ее распознать. Следовательно, онтологические условия, которые делают нечто истинным и, следовательно, конституируют мир, не обязательно должны быть познаваемыми, поскольку они трансцендентны проверке. Другими словами, вселенная была бы там, несмотря ни на что, без необходимости быть конституированной субъектом. Более того, мир не исчез бы, если бы все конечные наблюдатели или воспринимающие перестали существовать. Хотя мои переживания зависят от моей психической реальности, космос или мир — нет. Иными словами, разум является необходимым условием нашего восприятия мира, но недостаточным условием для объяснения существования мира, независимого от нашего разума. Следовательно, реализм становится выводом о лучшее объяснение .

Прояснив мою метафизическую позицию, мы можем далее различить еще одну онтологическую черту разума и мира: мы являемся частью природы. Мы обнаруживаем себя естественными органическими объектами в натурализованном космосе, несмотря на то, что у нас есть собственное чувство автономного существования в качестве чувствующих сознательных существ (субъектов), которые, тем не менее, зависят от нашего естественного воплощения, из которого мы запутались и появляемся как дифференцированные самосознательные умы.

4 Другие мысли

Гудвин приходит к выводу, что разум или психика существует, выводя его собственный разум, а затем посредством абдукции распространяя этот постулат на существование других разумов. Его задача доказать существование других разумов может быть решена как эмпирически, так и практически, чтобы опровергнуть обвинение в солипсической иллюзии, однако эта так называемая «классическая проблема» на самом деле является философским тропом. В силу того факта, что мы относимся к внешним объектам, присутствующим как субъекты, с субъективностями, подобными нашей собственной, этого достаточно, чтобы доказать внутреннее отношение к опосредованному объекту, даже если это просто представление. Понятие солипсизма несостоятельно, поскольку мы не можем не относиться к объектам природного мира, в котором мы находимся, как к части нашей заброшенности.

Мы обнаруживаем влияние других разумов посредством ментализации, поскольку ни один компьютер, ИИ или робот никогда не проходили тест Тьюринга, по крайней мере, пока. Следовательно, мы осознаем себя в чужом уме как имеющие отдельное существование, несмотря на то, что у нас есть общая способность сознания. Учитывая наши эмпирические встречи с другими людьми, подобными нашей собственной деятельности, далее становится разумным предположить принцип субъективной универсальности, основанный на наших эмпирических интерсубъективных отношениях с единомышленниками, что позволяет нам разумно сделать вывод, что умы существуют независимо от собственной личной психики. . Этот вывод наиболее убедительно выдвинут Гегелем (1807 г.) в Феноменология Духа в его главе о Самосознании, где истина собственной уверенности в себе опосредована признанием «этого другого, предстающего перед самосознанием как независимая жизнь, … уверенности, ставшей явной для самосознание объективным образом » ( PS §174, с. 109, курсив в оригинале). Отсюда «самосознание есть Желание»: мы видим желание Другого, существующее независимо от нас, и подобно нам, тоже не хватает , а хочет . «Самосознание, будучи объектом, есть такое же «я», как и «объект». При этом мы уже имеем перед собой Понятие Разума … «Я», то есть «Мы», и «Мы», то есть «Я»» ( PS §177, стр. 110). То, что Гегель так прекрасно схватывает, — это психологический процесс настройки на чужое сознание, то, что на современном психоаналитическом языке стало известно как ментализация — ощущение интенциональности и внутренних сознательных состояний когнитивных процессов других, и, более конкретно, ментальная аффективность .

Мы формируем гипотезу или теорию чужого разума в силу того факта, что мы сталкиваемся с интерсубъективными отношениями в пространстве-времени. На самом деле, чтобы понять или узнать, что наши психические процессы опосредованы и подтверждены нашими отношениями с другими, поскольку мы должны иметь чувство уверенности в себе, чтобы идентифицировать и признать, что другие делают то же самое, иначе мы бы быть не в состоянии распознать наше ощущение себя в другом как отдельное существование (Mills, 2002a). Кроме того, это позволяет нам построить ментальное представление о том, какими должны быть другие умы, посредством идентификации и интериоризации общих сходств и различий, иначе мы никогда не сможем с самого начала построить метарепрезентативный образ Другого. Во-первых, мы должны уважать независимость объекта (субъекта) как автономного существа, у которого есть собственная богатая ментальная жизнь, интуитивная эмпирическая и ощущаемая как рационально обдуманная в силу того простого факта, что мы чувствуем, что они размышляют о своих внутренних состояниях бытия. Поскольку я осознаю себя, я легко могу видеть, что они являются самосознательными существами, а также участвуют в когнитивном, аффективном и намеренном (телическом) рефлексивном поведении, которое записано в их воплощенной внешности (через морфологию тела, выражения лица, физические жесты, эмоции и др.). Здесь мы не можем избежать логического вывода о том, что наши объекты сознания сами по себе каким-то образом мыслят и обладают самосознанием как объективной характеристикой реальности, иначе мы не смогли бы идентифицировать их как таковые в нашем опыте мира. Неспособность ментализировать оставила бы нас в безнадежно замкнутой на себя вселенной, которая не способна оценить объективность внешней реальности и, следовательно, превратилась бы в монадическую пустоту. Это не то, как мы воспринимаем мир объектов и других, поскольку мы постоянно относимся к объектам и другим в нашем собственном уме. Другими словами, нет объектов, нет ума.

Квалиа наших убеждений укрепляют наши убеждения в универсальности разума благодаря когнитивным, перцептивным и аффективным резонансным состояниям, которые они вызывают у нас в наших контактах с другими людьми на основе такого обнаружения действия, опосредованного через наше собственное агентное отношение к себе. интерьер. Это также означает, что дедукция других умов требует акта самосознания, которое признает основу субъективности в себе и других, поскольку неспособность отделить разные умы от своего собственного, как мы это делаем с объектами внешнего мира, привела бы к в какой-то форме бессознательного аутизма.

5 Разумная материя

Профессор Гудвин занимается мереологией и анализирует отношения части к целому между отдельными объектами и частями тела как кусочками материи, которые, когда они формируются в сборке, мы часто приписываем разуму в целом. . Иными словами, человеческий разум обладает психикой, хотя и разделен на составные части, наши органы, скажем, ее не имеют; тем не менее, когда они объединены в организации более высокого порядка, они констеллируют как разум. Теперь мы можем спросить: как части становятся умом? Если мы не можем ответить, как низшее отношение информирует и включается в более высокий каузальный порядок, у нас возникает проблема с мереологической редукцией, с одной стороны, и с другой стороны, как становится возможной автономная телеологическая организация на макросистемном уровне без редукции целого на сумму его частей. Чтобы решить эти проблемы, Гудвин ссылается на две правдоподобные возможности: (1) все части обусловливают разум и/или (2) части уже являются протоментальными. Это означало бы, что они должны либо происходить из чего-то, что уже является психическим, либо они становятся психическими в синергии с эмерджентной сложной системой процессов.

Гудвин утверждает, что, следуя онто-феноменологическому подходу, «материя» не дана», тогда как я просто исходил из эмпирической точки зрения, что психика воплощена, следовательно, заключена в материю, следовательно, дано , точно так же, как наше брошенность в мир. Но Гудвин не хочет ставить вопрос о нашей погруженной в материю душе как предпосылку; он хочет объяснить, как получается и , как мы туда попадаем, другими словами, как мы становимся душой. Его заключение: « ум — это свойство, которым обладает материя, из которой я состою ». Поскольку отдельные частицы материи не обладают атрибутами локального сознания, сознание формируется отдельными частями только в сочетании с ментальной системой в целом.

Если разум является «свойством» «материи», то материя обладает или психика обладает материей? Если материя обладает душой, то не сталкиваемся ли мы с редуктивной мереологической ошибкой, не говоря уже о смещении вопроса о действии? Другими словами, если разум является эмерджентным свойством материи, то как он может иметь какие-либо собственные каузальные силы, если он всего лишь был бы каузально бессильным эпифеноменом? Но если материя сама по себе является психической, загадка ускользает. Но как это возможно?

Я оперирую заключенным в скобки набором онтологических допущений, которые начинаются с феноменального диалектического развертывания психических процессов внутри разума или самой психики как опосредованного внутреннего, в то время как Гудвин рискует углубиться в спекулятивные метафизические воды, созерцая окончательные истоки самой Психеи. В то время как я утверждаю, что базовые единицы опыта конституируются как бессознательные системы микропроцессов, разворачивающиеся и воссоздаваемые как системы процессов сознания более высокого порядка, Гудвин призывает нас объяснить, как начинается опыт и откуда он берется. Дело не только в том, чтобы показать, как эмпирическая сложность материализованных (конкретных) систем процессов, т.е. архетипы или бессознательные схемы (на его языке, локальное сознание) становятся более сложными и запутанными в своих высших модусах психической организации. Для того чтобы разум сохранил каузальную действенность, мы должны быть в состоянии показать, как ментальные системы микропроцессов обладают одними и теми же свойствами и сутью всей материи. И поскольку у нас есть свобода действий, наша собственная деятельность должна происходить из источника или сущности, будь то единичный, простой или сложный — это другой вопрос, в котором должны участвовать все сущности, даже если они не обладают никакой силой.

6 The Mind-Body Problem Redux

Перед тем, как Гудвин прибывает к месту назначения, предлагая нам метафизику психики, он разбирает классическую проблему материализма, утверждая, что физикализм не может дать адекватного описания проблемы разум-тело (MBP) ибо он не может объяснить, как материя создает психику, не говоря уже о том, чтобы оправдать свою причинно-редуктивную онтологию. Здесь мы согласны. Далее мы можем добавить неудобный раздражитель предполагаемой концептуальной схемы, предполагающей, что разум и тело различны: принять материю и психику означает войти в заранее установленную заданную бинарность и присвоить ей заранее установленную бинарность, само положение которой находится под вопросом. Уже установив существование разума, Гудвин затем обращает внимание на вопрос о панпсихизме как альтернативе физикализму.

7 Космопсихизм: правдоподобие и скептицизм

Учитывая, что психика существует, с помощью обратной логики он бросает вызов материалистической парадигме, которая принимает как грубый факт физическое существование вселенной в отсутствие психики, которую он ставит под сомнение как основу или причину разума . Скорее, он исходит из того, что психика существует, и пытается объяснить материю либо как творение, либо как совместное продолжение психики. Он полагает: «Поскольку психика (или протопсихея) уже существует везде в той или иной степени, нет нужды давать какое-либо объяснение тому, как материя ее создает. Это просто свойство, существующее во вселенной, которым обладает часть или вся указанная вселенная». Но это обязательство сразу же приводит его в замешательство, что он признает. Если мы не можем убедительно установить, что материя создает разум, то как насчет обратного? Но возникает та же проблема: вы должны учитывать, как психика создает или объединяет материю, если вы постулируете ее как первопричину. Один из вариантов — рассмотреть микропанпсихические процессы, которые затем масштабируются до макроорганизаций на системном уровне. Здесь панпсихизм начинается с мельчайших строительных блоков вселенной, которые считаются микропсихическими и, следовательно, формируют более крупную систему, а именно одну большую макропсихику. Но повторяется то же самое затруднительное положение, с которым сталкиваются физикалисты: в том же ключе, что и трудности в объяснении того, как микрочастицы материи создают разум, как крошечные микропсихи могут собраться вместе, чтобы сформировать одну большую вселенную, оживляемую как сознание?

Решение Гудвина: космопсихизм — «основа, предполагающая, что вся Вселенная обладает сознанием» вплоть до атомов, электронов и кварков. Он утверждает, что если мы начнем с целого как системы, нам будет легче сделать вывод о том, как части, субъединицы или изолированные частицы материи могут быть модификациями или производными целого. Поэтому мы с меньшей вероятностью вступим в логическое противоречие, если постулируем, что вся вселенная обладает психекой, которая затем видоизменяет себя и дифференцируется на части или объекты, сохраняющие сущность и свойства целого в рассеянных производных формах. Разум можно объяснить как его собственное целое, которое является подсистемой или измененной формой космоса. Квантовая частица — это дальнейшая модификация вселенского разума на самом мелком уровне сознания. Поскольку всякая модификация является расширением и наслоением изначальной сущности Психеи, все объекты и свойства вселенной разбросаны по множеству сущностей, сохраняющих свою связь с первоначальным единством. Гудвин считает, что это устраняет проблему комбинации объяснения того, как и физикалистские, и микропсихические процессы, как говорят, возникают и создают макроорганизацию, которая масштабируется, создавая целое как агрегатный психический аппарат. Начав с целого — того, во что мы погружаемся в виде разума, общества и космоса, или, говоря моим языком, психического мира, Гудвин просит нас принять панпсихизм как жизнеспособное решение МБП и больших метафизических ограничений, которые обуславливают реальное посредством космогоническая онтология.

Прежде чем я буду критиковать позицию Гудвина, принимая онтофеноменологический метод, который начинается с явлений, близких к опыту, и распространяет такую ​​ординальную феноменологию за пределы человеческой психики на космос в целом, мы должны еще раз рассмотреть, как это бросает вызов нашим взглядам на метафизический реализм. Ранее мы утверждали, что существует вселенная, которая существует независимо от нашего разума, познающего ее, и что нет никаких эпистемологических критериев, необходимых для сохранения существующего мира как его собственной автономной онтологической реальности. Но если весь космос психический, метафизический реализм скомпрометирован. Если кто-то примет любую версию панпсихизма, это смешает понятие реализма, поскольку больше не будет независимого существования чего-либо от Разума, поскольку вся реальность будет отнесена к психическому. Это по умолчанию сделало бы наши реалистические утверждения некой версией антиреалистической метафизики или включенными в какую-либо форму идеализма. Как мир может существовать независимо от разума, вызывая тем самым онтологический принцип метафизического реализма, когда вселенная в какой-то степени обладает психическими процессами? Это означает, что нет ничего, что существовало бы независимо от психики, поскольку вся материя пропитана сознанием, и, по-видимому, так необходимо должно быть, чтобы поддерживать реальное. Ergo нет ничего независимого от психических процессов, насыщающих космос. Есть ли выход из этой каши? Давайте посмотрим, как далеко мы продвинемся, прежде чем придем к каким-либо окончательным выводам.

Достоинство теории Гудвина в том, что она решает логическую проблему учета сущности: ничто не отчуждается полностью от объектов, насыщающих вселенную, потому что все является модификацией первоисточника, основанного на Целом или философии Всеобъемлющего. . Вместо того, чтобы начинать с изолированных кусочков материи, которые формируются в определенные устройства и сборки, которые в дальнейшем организуются в сознание или психику, что является трудной проблемой нейронауки, Гудвин начинает с органического целого, а затем движется в обратном направлении к пониманию того, как части или составные части представляют собой распределенные формы. сущности в микропроцессы, которые являются расширениями зрелой системы. Из философии организма, в которой развертывается онтофеноменология, я в своем мышлении начинаю с микропсихического, того, что я называю микроагентством, которое затем эволюционирует в более устойчивые формы бессознательной субъективности, которые затем прорываются в сознание, полагаясь, таким образом, на диалектическую логику снятие, когда низшие отношения закручиваются и включаются в высшие по мере того, как организм приобретает новые формы сложности в своих спиралях развития. Здесь сущность является базовой как для самых примитивных, так и для более зрелых форм, которые принимает психика. Поскольку я работаю изнутри наружу, я пытаюсь создать структуру, в которой психика возникает из основного материала, в котором она находит свое зарождающееся «я» в виде воплощенного желания. В моей системе психика просто не возникает ex nihilo , точка, которую Гудвин, возможно, спутал, но она подготовлена ​​развитием посредством возрастающих форм диалектической эволюции, которые организуются в более высокие топографии психической эволюции. Рудиментарная данность — это уже микропроцесс, вызревающий в органическое психическое целое, которое мы называем разумом или психикой. Сущность распространяется внутрь, пока не прорвется наружу, а именно, в многообразие объектов, с которыми она сталкивается в сознании.

Метод Гудвина иной: он прыгает до конца и возвращается назад, где целое объясняет, как можно понимать, что модифицированные составные части существуют как эманации или дисперсии рассматриваемого зрелого организма. Но вот скачок. Гудвин не ограничивает эту метафизику человеческой психикой или обществом коллективных людей, а скорее распространяется на весь космос как на одно огромное оживляющее сознание, из которого происходит все остальное.

Перейдем к парадоксальным или апорическим вопросам. Как вселенная может размышлять о себе? Как может космос мыслить сам себя, не говоря уже о том, чтобы иметь самосознание как эмпирически осознающую сущность, которая мыслит? Как он может мыслить себя в бытии? Здесь мы не можем избежать призрака сверхъестественного или апеллировать к принципу божественности, поскольку психический космос обладает порождающими способностями придавать бытие другим вещам благодаря своей способности распределять свою сущность в распределяющих формах и паттернах по всей вселенной, включая неодушевленные предметы и животных. тела. И если можно привести правдоподобные аргументы в защиту этих утверждений, вам все равно придется объяснять, каким образом Cosmopsyche возникла как космогонический акт. И не напрашивается ли здесь вопрос о первопричине? Здесь мы попадаем в черную дыру бесконечного регресса. Таким образом, мы должны оспаривать предикат, согласно которому вселенная всегда существовала в той или иной форме, несмотря на то, что претерпевала трансмогрификацию в качестве процессуальной системы целого, или же мы должны быть готовы разобраться в том, как вселенная возникла или возникла как психическая система. Как бы то ни было, мы возвращаемся к вопросу фундаментальной онтологии: каково происхождение Бытия?

Каким образом сознание волшебным образом попало туда в космосе с самого начала как Вселенский Разум? Он предполагает именно то, что нуждается в объяснении, поскольку предполагает, что сознание повсюду, но не объясняет ни сознание, ни то, как оно изначально туда попало. Чтобы ответить на этот вопрос, уместно повторить, мы либо возвращаемся к бесконечной регрессии, либо нам приходится апеллировать к творческой функции, принципу божественности, либо к тому, что вселенная вечна, бесконечна и никогда не была сотворена — она просто всегда была здесь 9. 0026 qua Бытие. Итак, Гудвин оказался в той же трясине, что и я, когда вынужден начать с данного животного: в то время как я апеллирую к воплощенной непосредственности, он постулирует высший источник всего сознания как саму вселенную. Я бы сказал, что нахожусь на более устойчивой основе, устанавливая онтологическую скобку, но это не дает ответа на более важные метафизические вопросы, которые проницательно поднимает Гудвин.

8 Трансцендентальные небеса

Правомерно ли профессор Гудвин распространяет свое понятие психического холизма, свойственного людям, на сам космос? Почему мы должны предполагать, что Cosmopsyche существует как нечто грубое, структурирующее и наполняющее все небо, когда это может легко скатиться в теософию, где космос становится разумом Бога? Почему бы не остаться в рамках параметров человеческого, а не сверхчеловеческого, или, наоборот, просто сделать Психею родовой абстракцией или развитием вселенной? Если у нас есть постоянная проблема неспособности адекватно объяснить, что такое сознание, которое не пользуется единодушным консенсусом, не говоря уже о том, как оно возникает, то как нам лучше перенести сознание в физическую вселенную, где и психика, и материя, как говорят, взаимодействуют друг с другом? образуют единое целое? Я не могу решить вопрос о первопричине, поскольку, как было сказано ранее, он ведет либо к бесконечной регрессии, зацикливанию, напрашивающемуся вопросу, и/или к неизбежному болоту антиномий, не встречающих разрешения, снятия или видимого синтеза. Но могу ли я отвлечься от тех самых вопросов, которые преследуют великую метафизику включения, необходимую для обоснования теории холизма, которую, как говорят, дает космопсихизм?

Каким образом отдельные субъективности, принадлежащие разным разумам индивидуумов, могут объединяться в единый сознательный Разум? Здесь проблема комбинирования приводит к непоследовательности, потому что, по определению, если мой разум происходит от Единого Большого Разума, удерживающего все вместе посредством взаимосвязи, я теоретически должен быть в состоянии быть в контакте с сознанием каждого субъекта, а также с сознанием Большой Кахуны. Поскольку я едва ли осознаю все аспекты собственного разума, как можно сказать, что я обладаю доступом к чужому разуму, не говоря уже о свойствах, квалиа и точках зрения всех существующих существ на планете и во всех галактиках, что эмпирически невозможно проверить. и логически невозможно, поэтому противоречиво и бессвязно? Но Гудвин предлагает нам потенциальное объяснение. Хотя свойства микропсих можно проследить до более крупной системы и интегрировать в целое, они теряют свою локальную целостность при разделении на подсистемы или единицы, и, следовательно, это объясняет, почему части целостной системы теряют непосредственную связь друг с другом, поскольку они являются отчужденными и дискретными сущностями сами по себе, несмотря на то, что они остаются в общении с единым большим Единством как частности внутри универсального, из которого оно исходит. Для Гудвина, если я правильно его понимаю, психе не является ни производной от материи, ни материи не является производной от психики, поскольку они оба сосуществуют в синхронизированной сопутствующей системе, посредством чего психе присуще материи, и наоборот; тем не менее, эта локально интегрированная психическая материя (и энергия) в конечном итоге происходит от одной сущности, а именно от самой вселенной. Здесь Гудвину удается предоставить разумный аргумент, который может объяснить, как бинарные категории психики и материи сливаются в параллельной совместной системе, не отдавая предпочтение одной как производной от другой. Назовем это псиматерия — сокращение для нашего психического воплощения. Но как насчет убедительности приоритета предпосылки и метафизического статуса Единого, из которого происходят все вещи?

Приписывая сверхразум самому космосу, Гудвин ищет окончательное основание, в котором все вещи возникают и взаимодействуют через метафизику участия, когда я просто ограничиваю свое исследование человеческой психикой. Огромные проблемы возникают при приписывании мышления, сознания и психологических процессов безличной вселенной, состоящей из множества объектов, которые, как утверждается, обладают познание , которые дифференцируются еще дальше, интегрируются или объединяются в Едином. Повторюсь, на ум приходят наиболее важные вопросы, которые ставят под сомнение сомнительность подобных заявлений. Как уже говорилось ранее, как вселенная может думать о ? Как оно вообще может помыслить себя? Как может представить ? Как может чувствовать ? Как оно может осознавать себя, следовательно, самоосознавать? Это подразумевало бы наличие самосознания и собственной деятельности, особенно если все остальное, что существует, условно и зависит от собственного бытия Единого и действий, поддерживающих все частички и кусочки космоса посредством рассеяния его сущности. И как он мог рассеяться на другие объекты и субъекты, населяющие вселенную? Какая механика задействована? Так ли это концептуально , через мысль, или физически через материализацию субстанции-энергии-материи? Создает ли он бесконечное море мини-объектов, обладающих псиматерией, или же он просто перестраивает и распределяет уже существующую псиматерию в новых и разнообразных формах? И каковы были бы его мотивы для этого? Короче говоря, как вселенная могла обладать душами , не говоря уже о том, чтобы быть причиной — конечной основой — других душ?

Одна из попыток обратиться к этим апориям, хотя и с их собственным набором проблематик, состоит в том, чтобы переопределить то, что мы обычно подразумеваем под сознание . Здесь Уайтхед может оказаться поучительным. Подобно Гудвину, Уайтхед (1925, 1929) предлагает философию организма, в которой реальность представляет собой целостную всеобъемлющую систему процессов, состоящую из основных капель опыта, насыщающих все объекты, которые он называет реальными событиями или реальными сущностями, связанными со всем во вселенной. через взаимосвязанную онтическую паутину схватываний как сходящихся событий. Все, что существует или актуально, имеет элементарную структуру, подобную разуму, которая масштабируется в совокупной форме до Целого как вневременного слияния всех актуальных событий, которое объединяет и скрепляет космос (Mills, 2002b). Хотя Уайтхед делает все возможное, чтобы неубедительно дистанцироваться от языка сознания и панпсихизма, он также привносит психологические свойства и квалиа в действительные сущности в форме желания, чувств и субъективности, отложение ограничений человеческого языка в пытаясь сформулировать внутреннюю динамику многообразия по отношению к космогонической онтологии (и принадлежащей ей). Таким образом, вселенная жива и объединяется с энергиями, но она не является полностью одушевленной, как тела животных, потому что предполагается, что разные градации сознания проявляются по-разному, количественно и качественно, в разных системах процессов и в разных иерархических обществах. (Миллс, 2003). Мы знаем, что эти основные жизненные процессы существуют благодаря современной физике и биологическим наукам, но объясняются с помощью различных парадигм и семантических дискурсов. Итак, следуя Гудвину, основополагающим является сущность форма как технологическая система, как бы мы ни хотели ее охарактеризовать, детали которой умалчиваются. Но это возвращает нас к вопросу об архетипах как производных от первоначальной формы. Хотя Гудвин обращается к науке и физике, даже рассматривая вселенную, запутанную на квантовом уровне, он был бы в хорошей компании с Уайтхедом.

Профессор Гудвин (2021) резюмирует свои выводы и тезисы следующим образом: что-либо иное, чем полное само по себе целое, всегда будет игнорировать свойства более высокого порядка, которыми оно обладает. Таким образом, наш холистический принцип можно рассматривать как переформулировку неоплатонического принципа, согласно которому все свойства «исходят» из Единого, подобно лучам солнца. Разница между древним и современным подходом, однако, заключается в том, что мы более внимательно относимся к тому, как мы приходим к холистическому принципу, начиная с эмпирически близкой человеческой психики и проверяя, можем ли мы логически вывести, посредством заведомо абдуктивных рассуждений, исходный принцип. , а не просто констатировать, что он существует безосновательно и исходя из этого.

Логика Гудвина внутренне непротиворечива и во многих отношениях убедительна. Но что произойдет, если мы не верим в то, что существует конечный «первоначальный принцип» и что существует просто множество объектов, составляющих космос, который всегда был бесконечным ( Ананта ) и беспричинным, как в ведическая традиция или ее перестановка в виде Эйн Соф в Каббале? Как что-то может быть «полным целым», когда все находится в постоянном движении и процессе становления? Что, если вселенная есть не что иное, как множественность и частность, подпадающие под действие принципа единства, но никогда не являющиеся едиными, например контейнер или шифр? Что, если холизм — это просто семантическое означающее тотальности, следовательно, символический Абсолют без необходимости привносить полноту, завершенность, закрытие, его завершение и конец? Что, если мы не признаем, что холизм существует как изначальное метафизическое единство, и вместо этого вынуждены искать унификацию и интеграцию в силу разума, чтобы придать смысл вещам, а не участвовать или искать возврат к исходному симбиозу с универсальным Источником? ? Что, если психология объединяющего мышления и потребность в «целостном принципе» основана на стремлении человека к целостности, покою и слиянию с понятие предельного, бесконечности или Бога, а не действительное существование Единства?

9 Подробнее Метафизический багаж

Верно ли утверждение о том, что все происходит из целостного космического разума? Разве это изобретательность творческого воображения, только фантазия, хитрость разума? Трудно отрицать, что, если мы примем эти предпосылки, наши рассуждения о ментальном могут привести нас по юнгианскому пути к мистике. Обращение Гудвина к неоплатонизму несет в себе собственный метафизический багаж, поскольку предполагает и привержено первому принципу (а) Единого (9).0026 hen ) как предопределенное Целое, которое в конечном счете обусловлено и поддерживается (b) Божественным Принципом или Божеством. Первый исходит из философии вмещения или инкапсуляции, которая посредством иерархической деривации распространяется на процессии или эманации сущностей с их собственной серией метафизических слоев в градуированную реальность, которая исходит из Источника (первопринципа), который остается невыразимым, но связанным и связанным. внутренней для человеческой души посредством практики мышления и обожествления (теургии) (см. Плотин, Эннеады ; Прокл, Элементы богословия ; Ремес, 2008). Это примерно соответствует схеме Гудвина, которая делает человеческий разум производным от космоса или вселенной. Несмотря на мои прежние оговорки, эта система мысли потенциально может быть совместима с метафизическим реализмом, поддерживающим веру в независимую от разума реальность, которая одновременно представлена ​​в уме в силу нашей общей сущности, — концептуальный ход, который позже был принят в работах Шеллинга и Гегеля. 0026 Naturphilosophie , где разум как субъект-объектное тождество рассматривается как органическое развитие природы. Но есть проблема. Как объяснить одно и многое?

Начиная с посылки Парменида о том, что бытие само по себе едино, Плотин начинает свой трактат о «философии Единого» ( Эннеады , VI.9[9].3.14) следующим образом:

Это Единым, которым являются все существа, как те, которые изначально являются бытием, так и те, о которых в каком-либо смысле говорится, что они находятся среди существ. Ибо что могло бы быть, если бы оно не было единым? Ибо если вещи лишены Единого, что о них говорится, то они не являются теми вещами.

Эннеады , VI.9[9].1.1–4

Здесь Единое есть единство единичности, обусловливающее все бытие. Единичность как единство есть сущность всего сущего, как существование всех вещей есть бытие. Однако Единое неделимо и является изначальной причиной бытия. В чистом тождестве нет разделения, нет разделения, нет различия. Он охватывает тезис простоты о рудиментарном присутствии идентичности, где все рухнуло в одиночество. Одиночное также тесно связано с понятием небытия как «того, что не является единым (9).0026 oude hen )» (Платон, Республика , 478b), которую поддерживает Плотин ( Эннеады , т. 2[11].1.1). Существует только один или это ничто ( ouden ).

Единство есть сущность, а сущность в себе едина, следовательно, являясь основой всего Бытия. Единство лежит в основе всего, как онтологически, так и эпистемологически. Для неоплатоников все сущее — многое — зависит от единого как безусловного единства, обуславливающего всякое единство ( Enneads 9).0027 , Т.3[49].15.12–14). А так как всякое единство должно быть объединенной множественностью в едином целом, то само целое состоит из единиц как своей тотальности. Следовательно, множественность едина с целым как «единство тотальности множественности, равно как и единство каждого из ее отдельных компонентов» (Халфвассен, 2014, с.  183). Без оппозиции, вне всякого инаковости, как основа и источник всего существования, превосходящего различие, Единое есть Абсолют (9).0026 аполитон ) ( Эннеады , VI.8[39].20.6). В конечном итоге мы едины, и при этом самые одинокие, потому что не может существовать ничего, кроме безликой стерильной тотальности. Если это так, то едва ли стоит поклоняться, когда всякая единичность исчезает в единичности, подобно тому, как Плотин заканчивает свой девятый трактат последней эннеады словами «переход одиночного в одиночный».

Принятие Гудвином неоплатонического холизма обязывает его к выводу, что Единое превосходит все, но обусловливает все как упорядочивающий принцип всего Бытия и является окончательным объяснением всей реальности. Стандартная критика неоплатонической метафизики состоит в том, что, поскольку она постулирует Единое как трансцендентное единство, существующее до и за , будучи самим собой, оно не в состоянии поддерживать свое отношение к происхождению всех вещей как градаций реальности, потому что оно превосходит все вещи. Проблема одного и многих состоит в том, что Единое по определению неизменно и лишено дифференциации, множественности и атрибутов бытия, потому что оно понимается как полная и целостная идентичность, и в то же время считается источником множественность существ. Говоря лаконично, как все вещи могут быть от Единого, если оно отчуждено от частных существ, из которых все вещи, как говорят, происходят и участвуют? Предикат как принцип противоречит сам себе. Здесь у нас та же проблема с панентеизмом и естественной теологией, которая хвастается космологическим аргументом в пользу существования Бога. Избранный становится Волшебником страны Оз за занавесом, который должен быть без занавеса. Другими словами, в абсолютной сингулярности не существует проявлений. Все есть одно.

Трансцендентность Единого является препятствием для партиципаторной метафизики, поскольку она остается изолированной от всех существ, с которыми, как говорят, она общается. Таким образом, либо множество существ должно находиться внутри Единого, либо Единое создает вселенную объектов, находящихся вне его внутренней структуры. Первое нарушает принцип простоты целого, где нет множественности, дифференциации или атрибутов предметов, а второе нарушает понятие монизма как общей сущности. Если что-то есть в Едином, то оно не едино, ибо любые различия разрушают его изначальное единство. Если что-то одно, то это просто одно, а не множество. И если существуют производные, градации и иерофании реальности, вызванные Единым, то как эти меньшие реальности могут быть эквивалентны Единому? Как говорит Сара Ахбель-Рапп (2014), «как абсолютное единство вообще может привести к множественности?» (стр. 168). Проблема заключается в его трансцендентности как криптотеологии.

10 Всеобъемлющий вопрос о психике в системе Юнга

Защита неоплатонизма выходит за рамки данного проекта, поскольку я просто хотел подчеркнуть эти древние озабоченности и проблематику. Теперь возникает вопрос: какое отношение все это имеет к аналитической психологии? Применяя логическую схему Гудвина о том, что человеческая психика происходит от космической Психики, подобно юнговскому понятию Объективной Психики, коллективное бессознательное становится краеугольным камнем вселенной, оживляемой космосом 9. 0026 действует бессознательно . Это важный момент, на который следует обратить внимание, поскольку мы не наблюдаем и не переживаем космическую психику, то есть обладающую собственным разумом, как мы ощущаем разум других людей, однако через наше внутреннее отношение к внешнему мир проявляет в нас. . Мы в душе; мы псимир. Здесь психика — это свой собственный космос, зеркало целого. Наши индивидуальные субъективности — это просто особенность, пример одной из множеств неоплатонической метафизики, одна внутри одной.

Как мы связаны с этим коллективным бессознательным? Потому что проявляется как появление узорчатой ​​формы у всех людей вне зависимости от времени, места, культуры или особенности нашей брошенности, а именно как архетипов. Космос пробуждает психику, где мы оказываемся как единичность внутри универсальности, как инкапсулированная мультивселенная разума. Глубоко внутри мы все, вероятно, переживаем некое изначальное единство с космосом, каким бы слабым, аморфным или нечетким он ни был, поскольку он предстает перед нами как изначальное присутствие, тотальность, невыразимость, чудо. Говоря мереологическим языком, мы являемся частью целого.

Следуя юнгианской траектории, коллективная психика высвобождает свою сущность в архетипы, которые всплывают в сознании людей. Они вечны, как и процесс распределения сущности. В неоплатонической манере эта объективная психика представляет собой целое, устанавливающее совокупность душ, образующих социальные коллективы, которые я ранее интерпретировал как эманации, которые «супервентны» в наших индивидуалистических умах и субъективных личностях (Mills, 2014). Архетипы — это первичные формы, воплощенные в разуме, в то время как коллективное бессознательное — это трансцендентальное надличностное поле, удерживающее вместе все души посредством общей универсальности.

Что может быть более радикальным, чем приписывание сознания космосу, так это представление о том, что космос бессознателен . Учитывая, что современная физика говорит нам, что примерно 95% Вселенной состоит из темной материи и темной энергии, затуманенных полем Хиггса, которое никогда не проявлялось, возможно, это не такая надуманная выдумка. Если 95% того, что постулируется существующим, никогда не материализовалось и не наблюдалось напрямую, то это не только остается бессознательным и неизвестным, но считается, что оно обусловливает всю реальность в каждом регионе вселенной. Тем не менее, он остается скрытым. А все скрытое есть высшая форма бессознательности.

Возможно, космическое бессознательное говорит нам косвенно, как что-то раскрытое, но скрытое бессознательно, интуиция и эмоциональный резонанс потребности слиться с Первоисточником как стремление к трансцендентности. Купаться в первоисточнике, нашем чистом духе и истинном доме, вечном возвращении; да будем мы в мире с Богом как без напряжения в состоянии единства.

Но разве мы сейчас не занимаемся психомифологией как переходом к теории? В предыдущей работе (Mills, 2019) я утверждал, что коллективное бессознательное — это просто синекдоха универсальности или, точнее, субъективная универсальность, которая является частью всех человеческих умов как коллективная объективность. Нет необходимости импортировать сверхъестественную ипостась в качестве причины и творца за кулисами. Архетипы можно объяснить с помощью натурализованной психологии, которую мы с профессором Гудвином пытались достичь, каждый по-своему. Должны ли мы совершить следующий прыжок веры, чтобы выделить психику во вселенной, чтобы разумно расширить то, что мы знаем о человеческом разуме? Хотя я приветствую его попытки решить загадку Бытия, я оставлю другим решать эту правдоподобность. В конце концов, мы оба выдвинули онтофеноменологию, лежащую в основе различных метафизических предположений о разуме и космосе, которые являются неотъемлемой частью теории Юнга. Я надеюсь, что эти новые направления в аналитической психологии приведут к новым исследованиям и развитию идей, которые продолжат проливать свет на понятия архетипа, психики и мира.

Ссылки

• Ahbel-Rappe, Sara (2014). Метафизика: происхождение становления и разрешение невежества. В Справочник Рутледжа по неоплатонизму . П. Ремес и С. Славеа-Гриффин (ред.), стр. 166–181. Лондон: Рутледж.

• Деннет, Дэниел С. (1988). Куининг Квалиа. В Сознание в современной науке . А. Марсель и Э. Бизиах (ред.). Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

• Гудвин, Эрик. (2021). Истоки психики: от опыта к онтологии. Международный журнал юнгианских исследований , 13(2). Опубликовано в Интернете.

• Гудвин, Эрик. (2020а). Архетипическое происхождение: биология против культуры — это ложная дихотомия. Международный журнал юнгианских исследований , 13(2): 111–129.

• Гудвин, Эрик. (2020б). Комментарий к «Сущности архетипов» Миллса. Международный журнал юнгианских исследований , 12(2): 207–216.

• Хальвассен, Йенс (2014). Метафизика Единого. В Справочник Рутледжа по неоплатонизму . П. Ремес и С. Славея-Гриффин (ред.), стр. 182–199. Лондон: Рутледж.

• Гегель, Г.В.Ф. (1807 г. ). Феноменология духа . СРЕДНИЙ. Миллер (пер.), 1977. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

• Миллс, Джон (2020a). Архетипическая метафизика и психологический мир. Международный журнал юнгианских исследований . 13(2): 130–149. 10.1163/19409060-bja10007

• Миллс, Джон (2020b). О происхождении архетипов. Международный журнал юнгианских исследований , 12(2): 201–206.

• Миллс, Джон (2019). Миф о коллективном бессознательном. Журнал истории поведенческих наук , (55): 40–53.

• Миллс, Джон (2018). Сущность архетипов. Международный журнал юнгианских исследований , 10 (3): 199–220.

• Миллс, Джон (2014). Подземные миры: философии бессознательного от психоанализа до метафизики . Лондон: Рутледж.

• Миллс, Джон (2010). Происхождение: о происхождении психической реальности . Монреаль: Издательство Университета Макгилла-Куинса.

• Миллс, Джон (2003). Онтология бессознательного Уайтхеда. Теория и психология , 13 (2): 209–238.

• Миллс, Джон (2002a). Бессознательная бездна: гегелевское предвосхищение психоанализа . Олбани, Нью-Йорк: Государственный университет Нью-Йорка Press.

• Миллс, Джон (2002b). Идеализированный Уайтхед: натурализованная метафизика процесса. Исследования процессов , 31 (1): 32–48.

• Платон. Республика . В Собрание диалогов Платона . Э. Гамильтон и Х. Кэрнс (ред.), 1961, стр. 575–844. Принстон: Издательство Принстонского университета.

• Плотин (1966). Эннеады . А. Х. Армстронг (перевод и сообщение). Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

• Прокл (1963). Элементы богословия . ER Dodds (Trans. & Comm.), 2004. Оксфорд: Clarendon Press.

• Ремес, Паулина (2008). Неоплатонизм . Лондон: Рутледж.

• Уайтхед, А.Н. (1925). Наука и современный мир . Нью-Йорк: Macmillan/Free Press.

• Уайтхед, А.Н. (1929). Процесс и реальность . Исправленное издание, Д.Р. Гриффин и Д.В. Шерберн (ред.), 1978. Нью-Йорк: Free Press.

Выдержки из работ Юнга о теле и психике

Символы личности возникают в глубинах тела.

Юнг, CG, CW 9.I с. 173, пар. 291)

«Было много мыслей… Эта штука (Калатония) может работать через физиологию,

, но может быть и духовной. Мне было интересно, было ли это тем или иным…»

Отчет клиента после лечения Калатонии

Юнгианская психология и метод Петё Шандора

• Юнг о взаимоотношениях психики и сомы

«Из сказанного должно быть ясно, что психика состоит в основном из образов.

Это серия образов в самом прямом смысле, не случайное сопоставление или последовательность, а структура, которая на всем протяжении наполнена смыслом и целью; это «изображение» жизненной активности. И подобно тому как материал тела, готового к жизни, нуждается в душе, чтобы быть способным к жизни, так и душа предполагает живое тело, чтобы могли жить его образы». Юнг, CG, CW 8, стр. 325

«…Разум и тело предположительно являются парой противоположностей и, как таковые, выражением единой сущности, чья сущностная природа не познается ни из ее внешнего, материального проявления, ни из внутреннего, непосредственного восприятия. Согласно древнему поверью, человек возник из соединения души и тела. Вероятно, правильнее было бы говорить о непознаваемом живом существе, о предельной природе которого нельзя сказать ничего, кроме того, что оно смутно выражает квинтэссенцию «жизни». Это живое существо выглядит внешне как материальное тело, но внутренне как ряд образов жизненной деятельности, происходящей в нем. Это две стороны одной медали, и мы не можем избавиться от сомнения, что, возможно, все это разделение души и тела может в конце концов оказаться просто уловкой разума в целях сознательного различения — интеллектуально необходимым разделением одного и другого. один и тот же факт на два аспекта, которым мы затем неправомерно приписываем независимое существование». Юнг, CG, CW 8, стр. 326

«Отношения между телом и разумом — очень сложный вопрос. Вы знаете, что теория Джемса-Ланге утверждает, что аффект является результатом физиологических изменений. Ответ на вопрос, является ли преобладающим фактором тело или разум, всегда будет зависеть от различий темпераментов. Те, кто по темпераменту предпочитает теорию господства тела, скажут, что психические процессы суть эпифеномены физиологической химии. Те, кто больше верит в дух, скажут обратное; для них тело — всего лишь приложение к разуму, а причинно-следственная связь связана с духом. Это действительно философский вопрос, и, поскольку я не философ, я не могу претендовать на то, чтобы принять решение. Все, что мы можем знать эмпирически, — это то, что процессы тела и процессы ума каким-то образом происходят вместе, что для нас загадочно. Именно из-за нашего самого прискорбного ума мы не можем думать о теле и уме как об одном и том же; вероятно, это одно, но мы не в состоянии думать об этом». Юнг, К.Г., Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 35 9.0005

«…Тело и разум — два аспекта живого существа, и это все, что мы знаем. Поэтому я предпочитаю говорить, что эти две вещи происходят вместе чудесным образом, и нам лучше остановиться на этом, потому что мы не можем думать о них вместе. Для собственного употребления я придумал термин, чтобы проиллюстрировать это бытие вместе; Я говорю есть своеобразный принцип синхронности как-то и ведут себя так, как будто они одинаковые, а между тем для нас они не таковы. Возможно, когда-нибудь мы откроем новый вид математического метода, с помощью которого сможем доказать, что так и должно быть. Но пока я совершенно не могу сказать вам, преобладает ли тело или разум, или они просто сосуществуют». Юнг, К.Г., «Аналитическая психология – ее теория и практика», стр. 36 9.0005

• Взгляд Юнга на роль тела в формировании эго и развитии сознания

«Тело образует также основу того, что мы могли бы назвать ментальной индивидуальностью, которая является как бы выражением телесной индивидуальности и никогда не может возникнуть, если не будут признаны права тела. И наоборот, тело не может процветать, если не принята ментальная индивидуальность. Юнг, К.Г., CW 7, стр. 296

«Сознание во многом является продуктом восприятия и ориентации во внешнем мире. Вероятно, он локализован в головном мозге, который имеет эктодермальное происхождение и, вероятно, был органом чувств кожи во времена наших далеких предков. Следовательно, сознание, полученное из этой локализации в мозгу, вероятно, сохраняет эти качества ощущения и ориентации». Юнг, К.Г., Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 8

«Эго-комплекс нормального человека является высшим психическим авторитетом. Под этим мы подразумеваем всю массу идей, относящихся к Я, которые, как мы думаем, сопровождаются мощным и вездесущим чувственным тоном нашего собственного тела. …Чувство-тон – это аффективное состояние, сопровождающееся соматической иннервацией. Эго есть психологическое выражение прочно связанной комбинации всех телесных ощущений. Юнг, К.Г., CW 3, стр. 40

«Мы видели, что эго-комплекс из-за его непосредственной связи с телесными ощущениями является наиболее устойчивым и богатым ассоциациями. Осознание угрожающей ситуации вызывает страх. Страх — это аффект; следовательно, за ним следуют телесные изменения, сложная гармония мышечных напряжений и возбуждений симпатической нервной системы. Юнг, CG, CW 3, стр. 41

«Важным фактом о сознании является то, что ничто не может быть сознательным без эго, к которому оно относится. Если что-то не связано с эго, то оно не является сознательным. Следовательно, вы можете определить сознание как отношение психических фактов к эго. Что это за эго? Эго — это сложная данность, состоящая, во-первых, из общего осознания вашего тела, вашего существования и, во-вторых, из данных вашей памяти; у вас есть определенное представление о том, что вы были, длинный ряд воспоминаний. Эти два являются основными составляющими того, что мы называем эго. Юнг, К.Г., Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 10

• Саморегуляция тела и психики

«Я не совсем пессимистично отношусь к неврозам. Во многих случаях мы должны сказать: «Слава богу, он смог решиться стать невротиком». Невроз на самом деле является попыткой самолечения, точно так же, как любое физическое заболевание отчасти является попыткой самолечения. Мы уже не можем понимать болезнь как ens per se, как нечто обособленное, чем еще не так давно ее считали. Современная медицина — например, внутренняя медицина — рассматривает болезнь как систему, состоящую из вредного и исцеляющего факторов. Точно так же и с неврозом. Это попытка саморегулирующейся психической системы восстановить равновесие, ничем не отличающаяся от функции сновидений, только более сильная и радикальная». Юнг, К.Г., Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 19.0

«Сны — это реакция на наше сознательное отношение, точно так же, как тело реагирует, когда мы переедаем или недоедаем, или когда мы плохо с ним обращаемся. Сновидения — это естественная реакция саморегулирующейся психической системы». Юнг, К.Г., Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 123

«Тело, его способности и его потребности сами по себе создают правила и ограничения, которые предотвращают любые излишества или диспропорции. Но из-за своей односторонности, поощряемой сознательным и рациональным намерением, дифференцированная психологическая функция всегда имеет тенденцию к диспропорции». Юнг, К.Г., CW 7, стр. 29.6

«Поскольку психика является саморегулирующейся системой, как и тело, регулирующее противодействие всегда будет развиваться в бессознательном. …Его регулирующее влияние, однако, устраняется критическим вниманием и направленной волей, потому что противодействие как таковое кажется несовместимым с сознательным направлением. В этом смысле психика цивилизованного человека больше не является саморегулирующейся системой, а скорее может быть сравнена с машиной, чья регулировка скорости настолько нечувствительна, что она может продолжать функционировать на грани самоповреждения, в то время как, с другой стороны, оно подвержено произвольным манипуляциям односторонней воли». Юнг, К.Г. CW 8, стр. 344

• Кузов и комплексы

«…То, что имеет интенсивный чувственный тон, трудно усваивается, потому что такое содержание так или иначе связано с физиологическими реакциями, с процессами сердца, тонусом сосудов, состоянием кишечника, дыханием, иннервация кожи. Всякий раз, когда есть высокий тонус, это точно так же, как если бы этот конкретный комплекс имел собственное тело, как если бы он был в определенной степени локализован в моем теле, и это делает его громоздким, потому что то, что раздражает мое тело, не может быть легко оттолкнуто. потому что он уходит своими корнями в мое тело и начинает дергать мои нервы. То, что имеет низкий тонус и небольшую эмоциональную ценность, можно легко отбросить, потому что оно не имеет корней». Юнг, К.Г., Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 79.

Таким образом, восприятие нашло путь к соматическим иннервациям и тем самым помогло комплексу, связанному с ним, одержать верх. Из-за испуга изменяются бесчисленные телесные ощущения и, в свою очередь, изменяется большая часть ощущений, на которых основано нормальное эго. … Это связано просто с тем, что, с одной стороны, большие комплексы включают в себя многочисленные соматические иннервации, а с другой стороны, сильные аффекты констеллируют множество ассоциаций из-за их мощной и постоянной стимуляции тела. В норме аффекты могут продолжать действовать неопределенно долгое время в виде болезней желудка и сердца, бессонницы, тремора и т. д.». Юнг, К.Г., CW 3, стр. 42

• Тело как тень

«Мы не любим смотреть на теневую сторону самих себя; поэтому в нашем цивилизованном обществе есть много людей, которые вообще потеряли свою тень, избавились от нее. Они только двухмерны; они потеряли третье измерение, а вместе с ним обычно потеряли и тело. …Тело — самый сомнительный друг, потому что оно производит вещи, которые нам не нравятся; в теле слишком много вещей, о которых нельзя упомянуть. Тело очень часто является олицетворением этой тени эго. Иногда он образует скелет в шкафу, и все, естественно, хотят от него избавиться. Юнг, CG Аналитическая психология – ее теория и практика, стр. 23

«…Человек выступает таким, какой он есть на самом деле, и показывает то, что было скрыто под маской условного приспособления: тень. Теперь это поднято до сознания и интегрировано с эго, что означает движение в направлении целостности. Целостность – это не столько совершенство, сколько полнота. Усвоение тени дает человеку, так сказать, тело: животная сфера инстинкта, как и первобытная или архаическая психика, выходят в зону сознания и уже не могут быть вытеснены фикциями и иллюзиями. Юнг, CG, CW 16, стр. 239

«И в самом деле, страшная мысль, что у человека есть и теневая сторона, состоящая не только из мелких слабостей и слабостей, но из положительно демонического динамизма… Смутное предчувствие говорит нам, что мы не можем быть целыми без этого отрицательного С другой стороны, у нас есть тело, которое, как и все тела, отбрасывает тень, и что, если мы отрицаем это тело, мы перестаем быть трехмерными и становимся плоскими и бессодержательными. Но это тело — зверь с звериной душой, организм, беспрекословно подчиняющийся инстинкту. Соединиться с этой тенью — значит сказать «да» инстинкту, этому грозному динамизму, таящемуся на заднем плане. От этого желает освободить нас аскетическая мораль христианства, но с риском дезорганизовать животную природу человека на глубочайшем уровне». Юнг, CG CW 7, стр. 30

• Соматический перенос и контрперенос

«Бессознательное — это психика, которая простирается от дневного света умственно и морально ясного сознания к нервной системе, которая веками была известна как «симпатическая». Она не управляет восприятием и мышечной деятельностью, как спинномозговая система, и таким образом контролировать окружающую среду; но, хотя и функционирует без органов чувств, оно поддерживает равновесие жизни и таинственными путями симпатического возбуждения не только дает нам знание сокровенной жизни других существ, но и оказывает на них внутреннее воздействие. В этом смысле это чрезвычайно коллективная система, действующая основа всякой мистики соучастия, тогда как цереброспинальная функция достигает своего апогея в отделении специфических качеств эго и постигает только поверхности и внешние — всегда через посредство пространства. Она воспринимает все как внешнее, тогда как симпатическая система воспринимает все как внутреннее». Юнг, CG, «Архетипы коллективного бессознательного», CW9я: пар. 41

«Человек есть психическая система, которая, воздействуя на другого человека, вступает в ответную реакцию с другой психической системой». Юнг, К.Г. Практика психотерапии», стр. 3

• Тело как местонахождение или местонахождение сознания

«Дети живут в этой форме бессознательного состояния, прежде чем они могут сказать «я». Этот мир коллективного бессознательного настолько прекрасен, что дети постоянно втягиваются в него и с трудом могут отделиться от него… С внезапным потрясением ребенок переходит из этого чудесного мира коллективного бессознательного в стхула-аспект жизни. или, выражаясь по-другому, ребенок переходит во вторую чакру свадхистхану, как только замечает свое тело, чувствует себя неловко и плачет. Оно осознает свою жизнь, свое эго… начинается его собственная жизнь: его сознание начинает отделяться от тотальности психики, и мир первообразов, чудесный мир великолепия остается за ним навсегда. ” Юнг, К.Г. Психология кундалини-йоги – Заметки о семинаре, данном в 1932, стр. 69/70

«Теперь этот третий центр, центр эмоций, локализован в солнечном сплетении, или в центре живота. Я уже говорил вам, что моим первым открытием в Кундалини-йоге было то, что эти чакры на самом деле связаны с так называемыми психическими локализациями. Тогда этот центр был бы первой психической локализацией внутри нашего сознательного психического опыта. Я должен снова сослаться на историю моего друга, вождя пуэбло, который думал, что все американцы сумасшедшие, потому что они были убеждены, что думают головой. Он сказал: «Но мы думаем сердцем». Это сердечный центр анахата или чакра. Потом есть первобытные племена, имеющие психическую локализацию в животе. И это относится и к нам; есть определенная категория психических событий, происходящих в желудке». А если кто-то очень зол, он говорит: «Что-то давит на мой живот». И если человек очень зол, у него появляется желтуха; если человек боится, у него понос; или если в особенно упрямом настроении, у человека запор. Понимаете, это показывает, что значит психическая локализация… Мышление в животе означает, что когда-то было время, когда сознание было настолько смутным, что люди замечали только то, что нарушало их кишечные функции, а все остальное просто проходило мимо доски; его не существовало, потому что оно не действовало на них». Юнг, К.Г. Психология кундалини-йоги – Заметки о семинаре, данном в 1932, стр. 43

«Когда у нас возникают неприятные мысли или чувства, наш желудок расстраивается. У нас до сих пор возникает желтуха, связанная с печенью, когда мы подавляем сильный гнев, и в каждом случае истерии возникают проблемы с органами пищеварения, потому что изначально самые глубокие и важные мысли были там, внизу. Так что это три локализации сознания, которые еще предстоит проследить исторически». Юнг, К.Г., Психология Кундалини-йоги — Заметки о семинаре, проведенном в 1932 г., стр. 107 9.0005

«…Например, мы говорим: «Вы знаете в уме, но не знаете в сердце». От головы до сердца огромное расстояние, расстояние в десять, двадцать, тридцать лет или целую жизнь. Ибо вы можете что-то знать в голове сорок лет, и это, возможно, никогда не касалось сердца. Но только когда вы осознали это в сердце, вы начинаете замечать это. Юнг, К.Г., Психология Кундалини-йоги – Заметки о семинаре, проведенном в 1932 г., стр. 35

«Боги стали болезнями; Зевс больше не правит Олимпом, а скорее солнечным сплетением и производит любопытные образцы для врачебного кабинета». Юнг, К.Г. CW 13, стр. 54

«Божественное в нас функционирует как неврозы желудка, или толстой кишки, или мочевого пузыря — просто нарушения нижнего мира. Наши боги уснули, и шевелятся они только в недрах земли. Ибо наше представление о Боге абстрактно и далеко. Вряд ли кто осмеливается говорить об этом. Это стало табу, или это такая изношенная монета, что ее едва ли можно разменять». Юнг, К.Г., Психология Кундалини-йоги – Заметки о семинаре, проведенном в 1932 г., стр. 30

• Символическое тело – Тонкое тело – Тело как сосуд для символической интеграции

«В человеческом теле есть некая эфирная субстанция… небесной природы, известная очень немногим, которая не нуждается в лекарстве, будучи само лекарством нетленным». Юнг, К.Г., Mysterium Coniunctionis, CW 14, p114n

«…в работе с ницшевской концепцией Самости необходимо включить тело, поэтому нужно включить не только тень — психологическое бессознательное — но и физиологическое бессознательное, так называемое соматическое бессознательное, которое представляет собой тонкое тело. Видите ли, где-то наше бессознательное становится материальным, потому что тело — это живая единица, и наше сознание и наше бессознательное встроены в него: они соприкасаются с телом. Где-то есть место, где два мира встречаются и переплетаются». Юнг, К.Г., в «Заратустре» Ницше, 1988, p 441
«…процесс начинается неважно где, глубоко внизу или наверху, но если наверху, то надо работать вниз в саркс, потому что тело тоже должно быть в великой смеси. Тело является важным вкладом в алмазное тело, конечный готовый продукт. Так что, как я уже сказал, алмазное тело будет просто законченным продуктом примитивной концепции тонкого тела». Юнг, К.Г., в «Заратустре» Ницше, стр. 445-456

«Символы самости возникают в глубинах тела и выражают его материальность так же, как и структуру воспринимающего сознания. Таким образом, символ есть живое тело, corpus et anima, поэтому «ребенок» является такой подходящей формулой для символа…» «Чем ахаичнее и глубже, то есть чем физиологичнее символ, это более «материально». , КВ 9/1, 291

«Когда великое колебание уносит индивидуума в мир символических тайн, из него ничего не выходит, из него ничего не может выйти, если только оно не связано с землей, если это не произошло, когда индивидуум находился в тело. В противном случае вас не было там, когда это произошло… и позже все, что вы испытали вне тела, например, во сне, не переживается, пока вы не перенесете это в тело, потому что тело означает здесь и сейчас». Юнг, CG Visions Seminars, Vol 2, 473–475

• Юнг констатирует ограничения вербальной психотерапии. Являются ли эти намеки на возможное клиническое применение соматической интеграции?

«Он (случай американского бизнесмена) дифференцировал одну сторону своего существа; другая сторона оставалась в инертном физическом состоянии. Ему нужна была бы эта другая сторона, чтобы «жить». Ипохондрическая «депрессия» толкнула его в тело, на которое он всегда не обращал внимания. Если бы он был в состоянии следовать направлению, указанному его депрессией и ипохондрической иллюзией, и осознавать фантазии, проистекающие из такого состояния, это был бы путь к спасению. Мои доводы, естественно, не нашли отклика, как и следовало ожидать. О столь запущенном случае можно заботиться только до самой смерти; это вряд ли можно вылечить». Юнг, CG, CW 7, стр. 52

«Что это за глыба льда с красным камнем внутри? Видите ли, символика здесь подчеркивает важность тела. Когда женщина выходит замуж за анимуса, она обычно поднимается в ментальную сферу, где ее интересуют только духовные вещи, как будто все можно сделать с помощью духовного отношения. Но это неверный вид духовности, потому что за ней скрывается тайная радость от того, что удалось избежать неловкой проблемы тела. И это видение говорит, что только тепло тела растопит лед, содержащий красный драгоценный камень. Определенному влиянию анимуса, которое в противном случае вознесло бы ее слишком далеко в духовную сферу, противодействует здесь акцент на теле, на том факте, что без него лед не может растопиться, что тело играет решающую роль в ее дальнейшем продвижении. ». Юнг, К.Г., Семинары по видению, Том 1, стр. 217

«Нередко сновидения показывают, что существует замечательная внутренняя символическая связь между несомненной физической болезнью и определенной душевной проблемой, так что физическое расстройство выступает как прямое миметическое выражение психической ситуации. Я упоминаю об этом любопытном факте скорее для полноты картины, чем для того, чтобы особо подчеркнуть это проблематичное явление. Мне кажется, однако, что между физическими и душевными расстройствами существует определенная связь и что ее значение обычно недооценивается, хотя, с другой стороны, оно безмерно преувеличивается в силу известных тенденций рассматривать физические расстройства только как выражение психических расстройств. , как, в частности, в случае с Христианской Наукой. Юнг, К.Г., Общие аспекты психологии сновидений 1916 CW 8, стр. 47

«Неправильное функционирование психики может сильно повредить телу, точно так же, как и наоборот, телесная болезнь может повлиять на психику; ибо душа и тело — не отдельные сущности, а одна и та же жизнь. Таким образом, редко бывает телесное недомогание без психических осложнений, даже если оно не вызвано психическими причинами». Юнг, CG, CW 7, стр. 115

• Трансцендентная функция — третья из двух — концепция Шандора о третьей точке

«Поэтому на практике соответствующим образом подготовленный аналитик опосредует трансцендентную функцию пациента, т. е. помогает ему соединить сознательное и бессознательное и таким образом прийти к новой установке». Юнг, К.Г. КВ 8, стр. 74

«Столкновение двух позиций порождает заряженное энергией напряжение и создает живую, третью вещь — не логическое мертворождение в соответствии с принципом tertium non datur нет интегративного третьего, а движение из подвешенного между противоположностями, живое рождение, которое ведет к новому уровню бытия, к новой ситуации. Трансцендентная функция проявляется как качество соединенных противоположностей. Пока их держат отдельно — естественно, с целью избежать конфликта — они не функционируют и остаются инертными». Юнг, К.Г. КВ 8, стр. 90

«…Это что-то есть искомая «середина» личности, то невыразимое что-то между противоположностями, или то, что их объединяет, или результат конфликта, или продукт энергетического напряжения: рождение личности, глубоко индивидуальный шаг вперед, следующий этап». (Юнг, CG CW 7, стр. 230)

«Трансцендентная функция не только образует ценное дополнение к психотерапевтическому лечению, но и дает пациенту неоценимое преимущество в том, что он помогает аналитику собственными силами и избавляется от зависимости, которая часто воспринимается как унизительное. Это способ достичь освобождения собственными усилиями и найти в себе мужество быть самим собой». Юнг, К.Г. КВ 8, стр. 91

«Может быть, не сразу понятно, что подразумевается под «средней точкой» личности». Поэтому я попытаюсь обрисовать эту проблему в нескольких словах. Если мы представим сознательный ум с эго в качестве его центра как противостоящий бессознательному и если мы теперь добавим к нашей ментальной картине процесс ассимиляции бессознательного, мы можем думать об этой ассимиляции как о своего рода приближении к сознательному. и бессознательное, где центр личности совпадает уже не с эго, а с точкой на полпути между сознательным и бессознательным. Это была бы точка нового равновесия, нового центрирования целостной личности, виртуального центра, который благодаря своему фокальному положению между сознательным и бессознательным обеспечивает для личности новое и более прочное основание… Я мог бы сказать то же самое. словами св. Павла: «Но не я живу, но живет во мне Христос». Или я мог бы призвать Лао-Цзы и применить его концепцию Дао, Срединного Пути и творческого центра всех вещей. Во всем этом имеется в виду одно и то же». (Юнг, CG CW 7, стр. 221)

Диалектическое понимание терапии подразумевает, что терапевт и пациент не одиноки, потому что всегда присутствует третий фактор, «третье лицо». …Что это за фактор, кто это «третье лицо»? Естественно, «душа», которую нельзя представить принадлежащей двум другим личностям, но состоящей из вышестоящей автономной реальности. Это царство комплексов и архетипических образов, различных точек зрения и стилей сознания, а кроме того, это и сама психология в широком смысле этого слова, которая охватывает все наши представления о психике, его патология и терапия, а также наше космовидение». Гигерих В., О неврозах психологии, или Третий из двух», первоначально опубликованный в Spring Journal в 1919 г.77 – Перевод с португальской версии Аниты Рибейро-Бланшар)

«В идеале было бы полезно как пациенту, так и халеру, если бы последний был в состоянии оставаться в контакте с «намерениями» возникающих архетипов, как пациента, так и пациента. и целитель, так же как актер сверяется с режиссером или офицер сверяет указания со штабом. Нам нужно постоянно пересматривать свое положение относительно упорядочивающей цели целого, жизненной воли, Бога, судьбы, Кармы или универсального Дао — этого великого, но всегда присутствующего неизвестного». Уитмонт, ЕС, «Алхимия исцеления: психика и сома». Беркли: North Atlantic Books, 19.93, pg 212

«Отношение терапевта к эго и трансперсональной силе, его духовная ориентация неизменно будет влиять не только на то, как он открыто «управляет случаем», но и более тонко, но не менее значительно, на то, как он влияет на межличностное архетипическое поле. В этом смысле процесс исцеления требует, чтобы целитель разделил «инкубационную камеру» с пациентом, сознательно прорабатывая его или ее собственные одновременно активированные комплексы. Цель — процесс трансформации, который неизбежно затрагивает обе стороны». Уитмонт, ЕС, «Алхимия исцеления: психика и сома». Беркли: North Atlantic Books, 19.93, pg 197

«Функция целителя основывается на принесении в жертву этих личных потребностей и желаний и на подчинении своих сил и способностей «намерениям» трансперсонального принципа, Руководящего Я пациента и целителя, энтелехии*». Уитмонт, ЕС, «Алхимия исцеления: психика и сома». Berkeley: North Atlantic Books, 1993, pg 203

«Этот дуализм непримиримых противоположностей между правильным и неправильным, добром и злом, Богом и Дьяволом уводит нас не из полярности, а только еще глубже в нее. Единственное решение заключается в той «третьей точке», из которой все альтернативы, все возможности, все полярности могут рассматриваться одновременно как «хорошие и правильные» и «злые и неправильные», поскольку они являются частью целого и, следовательно, имеют совершенно обоснованный смысл существования, поскольку без них целое было бы неполным». Детлефсен и Дале, Целительная сила болезни: значение симптомов и их интерпретация, стр. 32

«С целью максимально прояснить идею Сандора о «третьей точке» (Сандора) необходимо будет сделать небольшое отступление. В других главах я комментировал природу терапевтических отношений в понимании Юнга. Поэтому я сосредоточусь на одном аспекте этого вопроса: на том, что отношения между терапевтом и пациентом выходят за рамки их «диады». Или, другими словами, общение, установленное в рамках терапевтических отношений, выходит за рамки «простого диалога между эго терапевта и эго пациента». (Фарах, Роза «Integração Psicofísica – O Trabalho Corporal e a Psicologia de Jung». Сан-Паулу, Бразилия: Companhia Ilimitada, 1985 Перевод с португальского Анитой Рибейро-Бланшар)

Некоторые опубликованные работы юнгианских аналитиков, которые интегрируют работу с телом в психотерапию

Анита Грин, Джудит Харрис, Делдон Энн Макнили, Марион Вудман, Джоан Ходоров, Арнольд Минделл, Жаклин Герсон, Ренате Оппикоффер, Тина Стромстед

Фрейдистские и юнгианские теории бессознательного

1. Введение
2. Основная часть
3. Заключение
4. Список литературы

Введение

Теории, выдвинутые Зигмундом Фрейдом и Карлом Юнгом, оказали существенное влияние на развитие области психологии. Оба ученых использовали новаторские подходы к изучению и пониманию разума, и их идеи продолжают вызывать споры даже в наше время. Оба ученых подчеркивали важность бессознательного в объяснении человеческого поведения, но их взгляды на эту тему во многом расходятся. Целью данной статьи является обсуждение и сравнение теорий Фрейда и Юнга о роли бессознательного в поведении человека.

Cut 15% СКИДКА на первый заказ

Мы доставим индивидуальную Schools of Psychology бумагу с учетом ваших требований с хорошей скидкой бессознательного занимает центральное место в работах Зигмунда Фрейда. Психоаналитическая школа мысли, созданная ученым, основана на представлении о том, что поведение человека в первую очередь определяется бессознательными процессами, о которых человек не подозревает. Фрейд подчеркивал важность раннего опыта и отношений с родителями для человеческого развития и считал подавленные детские воспоминания основным источником психологических проблем у взрослых (Harris, 2009).). Основатель психоанализа также предположил, что попытки осознать бессознательные влечения вызывают тревогу и запускают защитные механизмы, которые служат для предотвращения и подавления тревожных мыслей и воспоминаний. В то же время ученый считал, что бессознательное можно понять, изучая сновидения, ошибки в речи и непреднамеренные действия.

Подобно Фрейду, Карл Юнг разделял человеческую личность на три части, но смотрел на нее с другой точки зрения. В отличие от Фрейда, утверждавшего, что человеческий разум сосредоточен на Ид, Эго и Супер-Эго, Юнг разделил человеческую психику на Эго, личное бессознательное и коллективное бессознательное. Юнгианское понятие личного бессознательного похоже на фрейдистское недорасходование субъекта. Кроме того, идея Юнга о коллективном бессознательном близка идеям Фрейда об Ид.

Стоит упомянуть, что Юнг и Фрейд считали, что бессознательное играет жизненно важную роль в жизни людей, существенно влияя на их сознательное поведение. Однако, в отличие от Фрейда, Юнг придерживался мнения, что коллективное бессознательное лежит гораздо глубже в человеческой психике, модифицируя ее на фундаментальном уровне. Ученый считал, что этот тип бессознательного формируется унаследованными образцами мышления и структурами поведения, которые он назвал архетипами (Lecci, 2015). Подобно французскому антропологу Клоду Леви-Строссу, Юнг также считал, что объяснение человеческих действий можно найти, изучая мифы, содержащие архетипические истории (Iurato, 2015). Таким образом, согласно этой идее, мифологию можно рассматривать как проявление коллективного бессознательного через язык.

И Фрейд, и Юнг считали, что сны могут многое рассказать о человеческом поведении, делая бессознательное видимым для сознательного. Однако представления двух мыслителей о роли снов и человеческой сексуальности очень различаются. Фрейд считал подавленное половое влечение основной причиной психологических проблем у людей и видел сны как проявление этих бессознательных мыслей (Kirsch, 2019). Юнг, с другой стороны, предположил, что события и символы, появляющиеся во сне, могут иметь разное объяснение в зависимости от их контекста. В его видении источник содержания сновидений можно найти не только в личном опыте, но и в архетипических историях. Ученый считал, что их можно использовать как инструмент, помогающий человеку решить его или ее психологическую проблему.

Заключение

Зигмунд Фрейд и Карл Юнг являются одними из самых влиятельных фигур в истории психологии. То, как два ученых смотрели на подсознание и личность, оказало большое влияние друг на друга и было отчасти похоже, но в то же время во многих бессильных различиях. Мыслители по-разному подходили к предмету и делали акцент на разных аспектах подсознания, но оба они сделали важные выводы. Я думаю, что каждая теория обеспечивает полезную основу для изучения личности, и две школы мысли могут дополнять друг друга.

Своевременная доставка!

Получите свой индивидуальный и 100%без плагиата газета , сделанную всего лишь 3 часа

Let’s Start

322 Специалисты онлайн

СПИСОМОКИ

1. Harris, B. (B. 2009). Зигмунд Фрейд: Бессознательное (короткая версия) [Видеофайл]. Веб.
2. Юрато, Г. (2015). Краткое сравнение бессознательного глазами Юнга и Леви-Стросса. Антропология сознания , 26 (1), 60-107. Веб.
3. Кирш, М. (2019). О способности бессознательных мотивационных влечений Фрейда вызывать сознательные эмоции. Frontiers in Psychology , 10 , 470. Интернет.
4. Леччи, Л. Б. (2015). Личность .

АПА-6

Справка

ПсихологияПисьмо. (2022, 28 января). Фрейдистские и юнгианские теории бессознательного. Получено с https://psychologywriting.com/freudian-and-jungian-theories-of-the-unенциального-разума/

Ссылка

PsychologyWriting. (2022, 28 января). Фрейдистские и юнгианские теории бессознательного. https://psychologywriting.com/freudian-and-jungian-theories-of-the-uncoding-mind/

Процитированная работа

«Фрейдовские и юнгианские теории бессознательного». PsychologyWriting , 28 января 2022 г., психология письма.

Список литературы

ПсихологияПисьмо .