Психолог колмановская наталья: Как побороть чувство страха — The-Challenger.ru

Содержание

Как побороть чувство страха — The-Challenger.ru

Психолог Наталья Колмановская помогает людям, пережившим тяжёлый травматический опыт. Она работала в Беслане и Крымске, оказывала психологическую помощь людям, ставшим заложниками в «Норд-Осте». Наталья рассказала и объяснила, почему мы не должны испытывать чувство страха. Никогда — даже сейчас.

— Последнее время европейский мир жил в относительном спокойствии — с момента окончания самой страшной войны прошло семьдесят лет. За эту «паузу» успело вырасти поколение людей, которые не знают, что такое война. Да, в силу своей работы я часто бываю в местах, где ведутся боевые действия или совершаются теракты, но для большинства жителей России и Европы подобные вещи не являются нормой, скорее наоборот — чем-то из ряда вон выходящим. Вспомните, между Первой и Второй мировыми войнами был совсем небольшой временной промежуток, который во многом и сформировал поколение людей, привыкших к войне и напуганных ею.

У Ремарка в «Трёх товарищах» один из героев, глядя на младенца, говорил: «Интересно, в какую войну он попадёт, когда вырастет?».

Вторая мировая война закончилась испытанием самого смертоносного оружия, с которым человечество прежде никогда не сталкивалось. После взрыва атомной бомбы люди не сразу поняли, что именно произошло, и только спустя 20 лет в полной мере смогли осознать масштаб содеянного. Осознали и ужаснулись. После этого пришло понимание — нужно сделать всё, чтобы войны больше не было, ведь её развёртывание неминуемо ведёт к усилению вооружения. Нужно всё больше и больше оружия, оно должно быть ещё более смертоносным и более разрушительным. И в итоге в ход идёт то, без чего изначально хотели обойтись.

Война — это, по сути, политтехнологии, которые цинично используются для того, чтобы произвести впечатление и ввести людей в состояние животного страха, ведь в этот момент мозги не работают и человеком легко управлять. Он начинает совершать ошибки.

И, на мой взгляд, один из основных аргументов, почему не надо поддаваться панике, заключается в том, что разрешать собой манипулировать — по меньшей мере унизительно для человеческого достоинства. И угроза, как известно, всегда сильнее её исполнения. Любое преступление (теракт в том числе) преследует какую-то цель, механизм которой очень прост — пусть все умрут от страха, а мы отвлечём внимание и сделаем то, что нам на самом деле нужно. Террористам необходимо вызвать у людей агрессию — чувство, которое не помогает и не защищает, а наоборот, убивает мозг и совесть. Вызывание этой агрессии нужно для того, чтобы отвлечь разумных людей от конкретных логических умозаключений. Да, мы действительно живём в незащищённом мире, в котором никто ни от чего не застрахован: цунами, наводнения, землетрясения, метеорит, в конце концов, в любую минуту может упасть. Люди убивают друг друга чаще, чем падают метеориты, но ничто не мешает и по этому поводу впасть в паранойю. Здесь важно самому себе сказать, что нет такой катастрофы, в которой погибли бы все, и если в какой-то части света происходит что-то трагическое, то в другой ещё живут люди, которые могут оставаться людьми.

Оппозиция страху — это желание работать над последствиями. Если я боюсь, значит, я уже не могу помочь людям, которые пострадали. Я не могу помочь детям, которые напуганы. Если мы, взрослые, будем терять присутствие духа, то что тогда остаётся им, а главное — кем они вырастут?

На мой взгляд, людям, которых напрямую теракт не коснулся, не следует излишне педалировать ситуацию описанием собственного страха, ведь что в таком случае остаётся делать тем, кто оказался в эпицентре событий? Нужно, забыв про себя, помогать пострадавшим, выражать своё сочувствие и солидарность. Для них это очень важно, и, более того, им больно, когда этого не происходит. Ведь так человек остаётся один со своей бедой, с несправедливостью и с обидой, что остальные продолжают жить как ни в чём не бывало. Когда мы вовлечены в собственные страхи, мы забываем о тех, кто пострадал. Я видела людей, попавших в такую ситуацию — это страшная травма. И я не перестаю вспоминать одну чудесную женщину, которая в результате землетрясения потеряла двух маленьких детей, лишилась обеих ног и крыши над головой.

Удивительно, но она всегда со всеми разговаривала, к ней тянулись люди, на её кровати в больнице всегда кто-то сидел. Я наблюдала за этой женщиной уже несколько месяцев, когда в какой-то момент сказала ей: «Какая ты мужественная! Как ты всех поддерживаешь», а она на это ответила: «Что ты, Наташа! Я сначала хотела умереть, но потом подумала — нет, буду жить, чтобы другие видели, что бывает ещё хуже». Так может лучше думать — раз с вами этого не случилось, то вы можете что-то изменить, попытаться предотвратить эту войну, хотя бы для себя осознать, насколько она опасна и невыносима. И ещё не стоит ни в коем случае впадать в спекуляцию и пафос. Когда погибает столько людей, у многих возникает соблазн говорить об этом высокопарно, произнося море громких, но пустых слов. Но, на мой взгляд, это по меньшей мере бестактно, а кроме того неэффективно и не очень честно. Про случившееся нужно говорить — нельзя забывать погибших людей, забывать страдания их родственников, но пока мы пафосно перебираем факты, мы никому не помогаем.

Вот несколько прикладных советов, которые помогут справиться с чувством страха:

Необходимо заняться тренировкой крупной моторики — увеличить физическую нагрузку, больше двигаться, пойти на пробежку или в спортзал; и мелкой моторики — начать рисовать, собирать что-то из бисера, лепить.

Научиться регулировать свою поведенческую агрессию. Когда люди пугаются, они становятся озлобленными. И если с самим чувством ничего сделать нельзя, то повлиять на поступки, которые оно провоцирует, можно. Не следует говорить того, что думаешь в этот момент, и совершать недобрые жесты. Оказывается, если человек немного сдерживает свою агрессию, то она постепенно входит в берега, и в следующий раз он не так быстро рассердится и не так долго будет в этом состоянии. И только когда приступ проходит, можно объясниться — прийти и сказать: «Знаешь, ты неправ. Ты тогда сказал, а я подумал над этим и не согласен. Мне кажется, правильно вот так».
В остром состоянии страха высшие психические функции (память, речь, внимание, мышление, воображение) начинают работать хуже, поэтому их нужно постоянно тренировать. Изучение иностранных языков (родной тоже не мешает подтянуть) и решение примеров по математике (можно умножать двухзначные числа в уме, решать логические задачи или обратиться к давно забытому дидактическому сборнику) — лучший способ привести мозг в порядок.

Позаботиться о близких: уделить им больше внимания, сделать то, что им было бы приятно. Да, сейчас все перепуганы, но если считать, что другой напуган чуть больше, чем я, то мне уже не так плохо.

И всё-таки самое главное — это верить в людей. Психическое важнее, чем биологическое. Когда нас ставят в такое положение, когда существует угроза жизни, то получается наоборот — биологическое становится выше, чем психическое. Но это неправда. Биология не может управлять психикой, у неё нет такого ресурса, это предыдущая ступень эволюции. Это психика может объяснять, доказывать, находить какие-то логические ходы — ведь можно же объяснить себе, почему вредны те или иные продукты, почему надо высыпаться, почему нельзя заводить сексуальные отношения со всеми подряд.

Когда психика уходит на второй план, её нужно скорее возвращать — она многое расставит на свои места.

Мы пережили гораздо более страшные войны. Мы их пережили и сохранили в себе человека. Мы научились уважать друг друга, а это самое главное знание, которое у нас есть. И за это нужно держаться.

Подпишись на The Challenger!

Биография Александра Колмановского – творчество и личная жизнь автора, читайте на ЛитРес

Об авторе

Александр Колмановский – современный психолог, преподаватель, писатель и радиоведущий, руководитель центра социально-психологической реабилитации «Наша жизнь».

Коротко об авторе

Александр Эдуардович родился в 1956 году в Москве. В 1978 году он получил диплом факультета биологии Московского государственного университета имени Ломоносова, после чего поступил в музыкальное училище имени Октябрьской революции, сейчас – Московский государственный институт музыки имени А. Г. Шнитке. В 1981 году Колмановский стал выпускником по классу гитары.

В течение одиннадцати лет, вплоть до 2004 года Александр Эдуардович работал психологом в московской школе № 57. Диплом факультета психологии МГУ он получил в 2002 году, сейчас он преподает на факультете педагогического образования. Колмановский – специалист в области отношений родителей и детей, он проводит индивидуальные и семейные консультации.

Около семи лет он был волонтером отделения реабилитации НМИЦ детской онкологии и гематологии имени Блохина. С 2005 года психолог сотрудничает с ГБОУ лицей «Вторая школа».

В 2002 году Александр Колмановский занимался психологической реабилитацией жертв теракта на Дубровке, в 2004 работал с пострадавшими после теракта в Беслане, в 2008 году помогал жителям Южной Осетии. Сегодня Александр Эдуардович руководит региональной благотворительной общественной организацией «Центр социально-психологической реабилитации „Наша жизнь“», созданной в начале двухтысячных. Он проводит семинары, организует реабилитационные выезды детей и взрослых в России и заграницей, ищет источники финансирования и предоставляет медицинскую и социальную помощь. Психолог также сотрудничает с художественным центром реабилитации для детей-сирот и инвалидов «Дети Марии». Александр Колмановский регулярно ведет передачу «Только для взрослых» на «Детском радио – СИТИ FM».

Лекции признанного эксперта

В детских учреждениях Александр Эдуардович читает авторский курс «Психология отношений», а на базе лектория «Прямая речь» для всех желающих проводит лекции в Москве и Лондоне. Аудиозаписи выступлений Колмановского пользуются большой популярностью. Лекции разбирают на цитаты, так как он честно и понятно отвечает на вопросы о воспитании детей, об уверенности в себе, о природе любовных отношении. После двадцати пяти лет практики психолог заявляет, что никакой особой детской психики нет. Чтобы представить реакцию ребенка, понять, что происходит у него в голове, нужно представить себе реакцию взрослого человека в подобной ситуации. Александр Эдуардович также считает, что никогда и ни в какой форме нельзя наказывать ребенка – нужно его ограничивать.

Специалист проводит корпоративные семинары для сотрудников крупных компаний, например, «РУСАЛ», «Ситибанк», «ГЛАВМОСТРЕСТ», «Дойче Банк», Промышленная группа «Базовый элемент».

У Александра Колмановского двое взрослых детей.

Почему психолог, сбежавший из Украины, считает, что «свое не может быть потеряно»

Источник: Наталья Ломоносова, используется с разрешения

Наталья Ломоносова — известный в Украине психолог. Один из первых местных сторонников интервенций от гипнотерапии до виртуальной реальности, она является постоянным телекомментатором и опытным клиницистом.

Ломоносова сейчас беженка, живущая в Гомбурге, Германия, со своей 14-летней дочерью. Ее забрал друг друга после двухнедельной одиссеи по Европе, побега столь же дезориентирующего и невероятного, как «сказка братьев Гримм».

Ее путь, как и путь миллионов украинцев после 24 февраля, слишком реален. Но, как во многих притчах, Ломоносова глубоко изменилась. Теперь она понимает связи, возникающие между незнакомцами в кризисных ситуациях, силу начать все заново и ограничения психотерапии перед лицом жизни и смерти.

Ниже мой обмен с Ломоносовой.

Месяц назад вы создали онлайн-курс под названием «Трансформация: новый я». Его запуск должен был состояться 28 марта.

Да, этот ход — факт и неправдоподобие одновременно.

Теперь я думаю, что все мечты сбываются, и нужно быть осторожным со своими желаниями. Моя трансформация произошла одним из самых кровавых и стрессовых способов. Я действительно «совершенно преобразился и обновился» благодаря войне, которой не ожидал.

Но вот, старая кожа сброшена, изжившие себя отношения завершены, и впереди новая жизнь, хотя мне еще предстоит в этом разобраться.

Многие хотят изменить свою жизнь, но, пожалуй, никто так ужасно.

Психологи на передовой

Как психологи могут помочь жертвам этой войны?

В Украине воюют не только военные и журналисты. Психологи теперь тоже «воины света», которые будут бороться за жизни тех, кто выжил под обстрелами.

Посттравматическое стрессовое расстройство похоже на бомбу, принесенную домой с войны, которая взорвется и разрушит все изнутри.

Мы столкнулись с невероятным психическим кризисом беспрецедентных масштабов и неизлечимыми последствиями. Мы должны использовать все научно доказанные методы борьбы с ним. К ним относятся длительная экспозиционная терапия, гипнотерапия и когнитивно-поведенческая терапия. Я также применяю VR-терапию для лечения фобий, тревожных расстройств и посттравматического стрессового расстройства. Как и в случае со многими новыми технологиями, я считаю это неожиданным решением вековой проблемы.

Может ли какой-либо аспект вашей собственной подготовки подготовить вас к текущей ситуации?

Да. Во время революции 2014 года в Украине я хорошо понимал, что психологи столкнутся с проблемой травмы и посттравматического стрессового расстройства. Я начал интенсивно изучать его. К симптомам посттравматического стрессового расстройства относятся обостренное чувство справедливости, поиск конфликта, преследующие вас воспоминания, нарушения сна и приема пищи, мгновенная и неконтролируемая агрессия, постоянная повышенная бдительность и многое другое. Короче, это очень опасно.

Мы будем иметь дело с четырьмя типами ПТСР: военные, гражданские лица-свидетели, беженцы и дети. Это затронет всех.

Могут ли в настоящее время специалисты в области психического здоровья оказывать помощь в Украине?

Я на связи с коллегами в Украине — некоторые клиники дают бесплатные медицинские консультации онлайн, как и некоторые психологи, в том числе и я. Но потребуется время, чтобы организовать соответствующую масштабную работу с учреждениями, школами, компаниями и подготовить специалистов для работы с травмой.

Психологи в Украине просто нуждаются в помощи коллег из других стран, чтобы получить инструменты, методы и протоколы для лечения травм, тревожных расстройств и посттравматического стрессового расстройства.

Психология это наука о людях и о людях . Я знаю многих, кто потратил тысячи долларов на свое образование и на годы самолечения, и все ради того, чтобы быть более напористым и «поднять свой авторитет»?

Вот какие запросы мы видим сейчас:

Как помочь ребенку, если мы прячемся в подвале и не можем бежать?
Что делать, если я не могу спать?
Я все время думаю о своем муже [сражающемся на передовой], как мне успокоиться?
Как перестать бояться?

Теперь о служении другим людям. Засучи рукава. Время пришло.

Что нужно знать другим странам?

Украинским психологам понадобится онлайн-обучение для тех, кто будет работать с людьми в Украине, особенно с ПТСР. И люди должны понимать психологию беженцев, которые «начинают новую жизнь», справляясь с потерей дома, отношений, здоровья, близких и родных.

Также важно учитывать комплекс вины. Миллионы сейчас «скитаются по Европе», терзаемые чувством сострадания и беспомощности по отношению к своим родным, которые не смогли выбраться.

Психология работает только в безопасных рамках

Подготовка лично подготовила вас к событиям последних трех недель?

Как опытный психолог, я думал, что готов ко всему.

Но когда я проснулась в 5 утра от первых взрывов, несмотря на то, что занимаюсь тревожными расстройствами, я была в таком состоянии паники и ужаса, что мое сознание сузилось до минимальной цели: Хватай ребенка, беги в укрытие, следите за сиреной воздушной тревоги, бегите в укрытие. Я вообще не мог думать. Вы не можете помочь себе интеллектуально.

И нельзя помогать другим, когда сам под прицелом или с воздуха падают ракеты. Вы должны доверять своему телу, которое лучше разума знает, как спасти жизнь.

Я сам много раз говорил о силе диафрагмального дыхания и прогрессивной релаксации; медитации, внимательность и самогипноз, о тренировке моего страха. Ничего из этого не работает, когда ваш дом бомбят. Когда вы находитесь на границе жизни и смерти, включаются другие механизмы. Может быть, если бы мы были профессиональными военными, мы бы научились сохранять самообладание в этих условиях. Но психология — профессия мирная, к войне мы не готовились.

Как ты сбежал?

От первого обстрела нас с дочкой укрыла в нашем подвале еврейская община в синагоге, что рядом с моим домом. На третий день войны неожиданно приехал автобус. Раввин сказал мне и моей дочери бежать с ними. Я отказался. Они дали мне ключи от синагоги и ушли. Я был охвачен отчаянием и ужасом, думая, что я попал в ловушку и упустил свой единственный шанс спасти своего ребенка, и что эти вещи, в которые я просто не мог поверить, происходили на самом деле.

Я позвонил раввину, который сказал, что, возможно, со временем будет еще один автобус. Когда он все-таки прибыл, мы с дочерью быстро собрали кое-какие вещи и ушли. Нас отвезли под обстрел в синагогу в Кишиневе, Молдова. Нас принял и приютил один из моих клиентов. Другие принесли лекарства и обувь — дочка ушла в тапочках, а мы по дороге заболели. Мы были дезориентированы и не имели денег, но самое главное, что моя дочь была в безопасности.

Мы поехали на автобусе с беженцами в Прагу, где нас приютил на пару дней другой клиент. Однако оставаться там было невозможно: город наводнен людьми. Я был совершенно измотан и не знал, куда идти. Потом вдруг друг подруги позвонил и пригласил нас приехать к ней в Германию.

Все мы употребляем привычные фразы «Доброе утро» и «Спокойной ночи». Но только сейчас я по-настоящему понимаю их смысл. В жизни нет ничего важнее доброго утра и спокойной ночи.

Ломоносова с дочерью Дашей в Гомбурге, Германия.

Источник: Наталья Ломоносова, используется с разрешения

Твое не может быть потеряно

Каким ты видишь будущее?

Моя первая цель — восстановить онлайн-практику. Нельзя брать деньги у тех, кто страдает и остро нуждается в психологической помощи. Но сейчас мне самой нужно выжить. Я предложил своей аудитории в Instagram, что те, кто в безопасности и сострадателен, могут оплатить консультацию для тех, кто страдает и нуждается.

Среди самураев есть поговорка: если ты собираешься использовать свой меч хотя бы раз в жизни, практикуйся каждый день. И я практиковался.

Я могу быстро восстановиться. И когда я смогу себе это позволить, я обращусь за профессиональной помощью. Я никогда не забуду события этой войны.

Но сейчас другим хуже, чем мне, и я им нужен.