почему возникает и в чем опасность
Анна Соколова
погрузилась в исследования
Профиль автора
Тяжелые события могут надолго выбивать из колеи.
Некоторые из них способны оказывать влияние на состояние и поступки человека даже спустя годы. В таких случаях говорят о психологической травме. Рассказываем о ней в новом выпуске путеводителя по психике.
В предыдущем выпуске: что такое созависимость.
Что это
Психологическая травма — это эмоциональная реакция человека на трагическое событие в его жизни. Например: смерть родителей или близкого человека, автокатастрофу, физическое или сексуальное насилие, военные действия или природные катаклизмы, серьезную и длительную болезнь.
Но в отличие от обычных жизненных неприятностей, психологически травмирующие события обычно внезапные, связаны с угрозой жизни и здоровью — самого человека или его близких, — находятся вне зоны его контроля и подрывают его чувство безопасности.
В результате чего он начинает хуже выражать свои чувства, справляться с трудностями и завязывать отношения.
Исследовать психологическую травму начали еще в 19 веке. Тогда французский невролог Жан-Мартен Шарко попытался найти корни истерии — диагноза, который ставили женщинам, страдающим от повышенной тревожности и эмоциональной нестабильности.
В начале 20 века истерию признали несуществующей болезнью. Но ученики Шарко, среди которых был Зигмунд Фрейд, обнаружили связь между симптомами, которые обнаруживали у якобы истеричных женщин, и психологической травмой. Они начали лечить их с помощью психоанализа.
После Первой и Второй мировых войн психологическую травму стали изучать активнее. Исследователи заметили, что участники боевых действий, возвращавшиеся с фронта, часто страдали не только физически, но и эмоционально. Их долгое время преследовали тяжелые воспоминания — флешбэки, они плохо спали, отказывались обсуждать пережитое с близкими и теряли интерес к прежде любимым занятиям.
Через некоторое время этот комплекс симптомов назвали посттравматическим стрессовым расстройством, ПТСР. В 1980-х он был включен в перечень психиатрических заболеваний Американской ассоциации психиатров.
/ptsd/
«Женщины подвержены развитию ПТСР вдвое больше»: психотерапевт — о последствиях травмы
Впоследствии было установлено, что ПТСР может развиваться также у жертв насилия, людей, переживших утрату или катастрофу.
Современные психологи считают, что от ПТСР страдает далеко не каждый, кто стал жертвой травмирующего события. Более того, в первые недели после трагедии нормально, если человек чувствует себя гораздо хуже и у него появляются свойственные ПТСР симптомы:
- Его мучат навязчивые мысли и воспоминания.
- Он постоянно находится настороже и боится повторения случившегося.
- Он не чувствует себя в безопасности.
- С ним случаются приступы панической атаки или учащенного сердцебиения, тошнота и сильные головные боли.
Если все эти симптомы ослабевают в течение месяца — ученые считают их нормальной реакцией психики на трагедию и связанный с ней стресс. Если же улучшения не наступает — диагностируют ПТСР.
Психологическая травма может выражаться в таких фразах и мыслях:
- «Я не знаю, как это пережить»;
- «Мне больше ничего не интересно»;
- «Я постоянно думаю о том, что случилось и что я мог бы изменить»;
- «Мне часто снится место, где это произошло»;
- «Я пью, чтобы забыть, но уже не помогает»;
- «Я нигде не чувствую себя в безопасности»;
- «Я боюсь, что это может случиться снова».
Почему возникает
Исследователи выделяют несколько видов психологических травм в зависимости от причин их возникновения.
Острая травма возникает в результате одного стрессового или опасного события. Например, это может быть акт насилия, смерть близкого человека, развод или потеря работы.
Травмирующим может стать даже то происшествие, которое многие сочтут обыденным, но для кого-то оно будет очень болезненным.
Хроническая травма — результат длительного воздействия стресс-факторов. Среди них — жестокое обращение родителей или травля в детстве, пережитый опыт домашнего насилия, тяжелая болезнь или сложные финансовые обстоятельства.
/list/depressive-sad-but-alive/
7 психологических травм детства, которые мешают и во взрослом возрасте
Комплексная травма — следствие повторяющихся травмирующих событий. Сам человек не в силах их прекратить. В результате подрывается его базовое чувство безопасности, он становится повышенно тревожным, напряженным и внимательным к тому, что происходит вокруг него.
Такая травма чаще всего возникает у жертв физического, эмоционального или сексуализированного насилия как в детском, так и во взрослом возрасте.
Вторичная травма возникает у тех, кто видит, как другие, например их близкие, переживают трагические события или их последствия.
Обычно она развивается у людей, чья работа — помогать другим: врачей, соцработников, сотрудников служб спасения. И у тех, с чьими родственниками или друзьями случилось что-то ужасное.
Психологи отмечают, что люди реагируют на потенциально травмирующие события по-разному. У кого-то психика справляется с ними без особого труда — и травма не развивается. Но у кого-то — наоборот. С чем связаны эти различия, ученые точно не знают.
В чем опасность
Переживающий психологическую травму человек часто испытывает чувства злости, вины, стыда, тревоги, безнадежности, а также проблемы с концентрацией. Это может привести к депрессии, а также к проблемам со здоровьем. Среди них — головные боли, сложности с пищеварением, хроническая усталость.
Важно отслеживать состояние человека, переживающего тяжелые события, чтобы не упустить момент возникновения ПТСР. Среди прочего стоит обращать внимание на такие красные флаги, как потеря интереса к прежним увлечениям и чувство отстраненности от близких.
Впоследствии такое состояние может перерасти в депрессию.
Кроме того, для психологической травмы характерно избегающее поведение, когда человек отказывается встречаться с теми людьми или бывать в тех местах, которые ассоциируются с тяжелым событием. Со временем такая привычка может закрепиться и превратиться в постоянное ощущение угрозы, невозможность почувствовать себя в безопасности.
Разновидностью избегающего поведения могут быть попытки снять напряжение с помощью алкоголя, наркотиков или случайного секса. Это помогает забыться в моменте, но в долгосрочной перспективе может привести к зависимостям и другим проблемам.
Что делать
Первое, что нужно сделать при психологической травме, — попытаться прекратить вызвавшие ее события. И придумать план, который поможет вам в будущем свести к минимуму вероятность их повторения.
Справиться с последствиями психологической травмы помогут соматическая терапия, ориентированная на ощущения в теле, и когнитивно-поведенческая терапия.
Они помогут разобраться в связанных с травмой чувствах, ощущениях и мыслях. И вернуть себе чувство безопасности с помощью более реалистичной оценки грозящей вам прямо сейчас опасности.
Как я прорабатываю детские травмы с психотерапевтом
Самостоятельно немного улучшить свое состояние позволяют такие приемы.
Добавьте движения. Травмированный человек часто застывает в состоянии гипервозбуждения и страха. Физическая активность в этом случае помогает прийти в себя и восстановить нервную систему. Для этого стоит посвящать ей не менее 30 минут в день — это время можно делить на три 10-минутные тренировки. Ритмичные упражнения, которые задействуют разные части тела, — ходьба, бег, танцы, — работают лучше всего. Они также помогут отвлечься от тяжелых мыслей, если в процессе концентрировать внимание на том, как ноги касаются земли или на ритме музыки.
Не оставайтесь одни. После тяжелого события хочется остаться в одиночестве и ни с кем не общаться, но от этого, вероятно, будет только хуже.
Не обязательно рассказывать другим о том, что случилось, — важно чувствовать себя в безопасности и получать положительные эмоции от общения. Можно посещать какие-то мероприятия, участвовать в социальной жизни района или волонтерских проектах, восстанавливать связи со старыми друзьями. Кроме того, полезной будет и групповая терапия.
Используйте практики самоуспокоения. Важно научиться работать со своими эмоциями, справляться с чувством страха и тревоги, которые время от времени будут возникать. В этом поможет глубокое дыхание и концентрация на вдохах и выдохах, прослушивание музыки, общение с домашним питомцем, а также другие занятия, позволяющие успокоиться и снова почувствовать почву под ногами.
/list/just-breathe/
Как быстро расслабиться: 9 дыхательных практик
Позаботьтесь о себе. Не стоит забывать о состоянии своего здоровья — важно хорошо питаться, достаточно спать, избегать чрезмерного употребления алкоголя.
Пусть ежедневная рутина из хороших привычек станет вашей опорой в трудные времена.
Знания о психологии и работе мозга, которые помогут выжить в этом безумном мире — в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь, чтобы быть в курсе происходящего: @t_dopamine.
«Когда прошлое не стало прошлым»
Рубрики : Последние статьи, Пси-обзоры, Психология
Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными, сделав любое пожертвование или купив что-то из нашего литературного мерча.
О какой бы психологической проблеме ни шла речь, зачастую она так или иначе касается либо внутреннего конфликта, либо травмы. Но что такое психологическая травма? Как она формируется, из чего складывается и насколько влияет на наши отношения с окружающими? И, наконец, почему мы бессознательно повторяем в своей жизни и проигрываем в разных формах травматичный опыт? Рассказывает психолог Анастасия Зверко.
«Узор травы определяет контуры «будущих костров».
… «узор травм определяет узор будущего».Аркадий Драгомощенко, «Китайское солнце»
Психологическая травма – сложное явление, касающееся многих сфер человеческой личности (психологической, физической и сексуальной зрелости, памяти, либидо, детства, взрослости, аффекта, реакции, удовольствия, боли, насилия, фрустрации, принятия и непринятия, любви, страха), а также некоторых философских категорий, таких, например, как интерсубъективность и темпоральность, вопросы жизни и конечности бытия.
В литературе можно найти много определений психотравмы. Одним из самых наглядных, понятных и, как ни странно, лаконичных, видится определение американского психоаналитика, Роберта Столороу
«Травма – переживание непереносимого аффекта»
Данное определение поможет нам приблизиться к пониманию сути изучаемого феномена.
Обратимся к его слагаемым, начав со слова «аффект».
Многим знаком данный термин из российского уголовного законодательства (Убийство, совершенное в состоянии аффекта — ст.
107 УК РФ). Не претендующий на лиричность и красоту изложения, уголовный закон определяет аффект как «состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения …», что предельно близко к переводу этого слова с латинского на русский язык:
affectus (лат.)– душевное волнение, страсть
Кроме того, в этом значении определение совпадает с одной из трактовок понятия в психологии: «Аффект — сильное и короткое проявление эмоции, связанное с неожиданным и резким изменением жизненно важных обстоятельств» ⓘЦит. по Жмуров В.А. Психопатология. Часть I. Издат-во Иркутского Университета., 1994.
Важно, что речь идет не просто о чувстве или эмоции, а об эмоциональном процессе, характеризующемся кратковременностью и высокой интенсивностью переживаний. Однако и этого недостаточно: не каждый аффект становится фундаментом психологической травмы.
Непереносимость — второе слагаемое из определения психотравмы Роберта Столороу.
Непереносимость — невозможность вынести, перенести, справиться, повлиять. Словно речь идет о тяжкой ноше или сильной боли. Боль так сильна, что требуется обезболивающее. Ноша так тяжела, что в одиночку не донести.
Непереносимость — это реакция, свойство, качество, следствие некоего воздействия. Можно привести аналогию с физической травмой, например, переломом. Повреждена костная ткань, больно наступать на ногу, невозможно идти.
Наш организм, как и психика, так запрограммирован, что имеет свойство к самоисцелению. Сломанная кость худо-бедно, но срастется. Также и психика будет стараться залечить последствия непереносимого аффекта, но с помощью иных инструментов. Отталкиваясь от этой аналогии можно сказать, что непролеченная психотравма похожа на неправильно сросшийся перелом — ok, возможно, человек не лишится возможности ходить, но будет испытывать боль и неудобство при ходьбе. Так же и в ситуации с травмой — психологический «перелом» срастется, но будет причинять боль и неудобство при проживании человеком своей жизни.
Однако в приведенном примере остается нераскрытым важный компонент — то, что предшествует непереносимости. Можно округлить его до слова «событие». Событие, порождающее непереносимый аффект.
Американский психоаналитик Дональд Калшед описывает непереносимость следующим образом:
«(В результате некоего события) На человека обрушивается такой объем впечатлений, который значительно превышает нашу способность к осознанному переживанию».
Мы плавно подошли к третьему слагаемому из определения Столороу — «переживание».
Здесь речь идет не о существительном, а именно о глаголе. Переживание как процесс, так как психические процессы характеризуются своей непрерывностью, бесперебойностью. Переживая, психика пытается залечить то, что болит, залатать там, где есть брешь. Нам так важно понимание переживания именно как процесса, поскольку переживание и есть суть работы механизма психологической травмы, подобно тому, как существует механизм работы горя.
Однако, в отличие от механизма работы горя, механизм работы психологической травмы более причудлив, абсурден и неуправляем. Эта странность может проявляться в том, что человек как бы абсолютно случайно, не желая того и не прилагая волевых усилий, невольно начинает попадать в ситуации, имеющие прямое отношение к его травме.
«Я удивляюсь тому, как часто некрофил встречает смерть, пьяница – бутылку, игрок – карты»ⓘГабриэль Витткоп, «Некрофил».
Тем не менее, ровно как и работа горевания, работа психотравмы выполняет ту же задачу — защищает личность и его психику, помогая справиться с невыносимым.
Что делает боль травмой?
Не каждый фрагмент болезненного человеческого опыта, о котором говорилось выше, становится психотравмой.
Роберт Столороу пишет о том, что боль становится травмой ввиду отсутствия «эмоционального приюта», то есть ввиду отсутствия определенного интерсубъективного контекста, в рамках которого переживания могут быть удержаны и интегрированы.
Под эмоциональным приютом Столороу имеет в виду наличие отношений, дающих возможность выразить эти переживания через речь, язык, возможность их вербально озвучить, проговорить, прожить через речь, получить понимание, принятие, поддержку, помощь. Под термином «интерсубъективный» как раз и имеется в виду присутствие другого человека (или других), в ситуации психотравмы — присутствие особого рода, где травмированный человек будет принят, услышан, где сможет получить заботу и поддержку.
Чтобы лучше понять идею Столороу, обратимся к понятию интерсубъективности, а также одной из популярных теорий развития личности.
Начнем с теории объектных отношений — это одна из основных психоаналитических концепций развития личности.
Согласно этой теории, существует некое ядро, которое формируется в психике ребенка в зависимости от информации, которую он получает (интроецирует) от воспитывающего его взрослого.
В определенном смысле эта идея совпадает с концепцией интерсубъективности немецкого философа Эдмунда Гуссерля, где человек уже в момент рождения попадает во взаимоотношения с людьми, и вся его дальнейшая жизнь не может быть отделена от мира Других.
В самом раннем возрасте ребенок чувствует, переживает, испытывает потребности, но пока ничего об этом не знает. Он изучает себя и свои потребности через обратную связь от воспитывающих взрослых, которые эти потребности удовлетворяют. Ребенок может испытывать чувство голода, но не знать, что это такое. Узнает он об этом с помощью родителей, которые его покормят, на смену фрустрации придет чувство удовлетворения. Через такие, казалось бы, простые вещи человек учится узнавать себя, и это становится возможным только при наличии конгруэнтной (соответствующей) его потребностям обратной связи от мира (читай — от воспитывающих взрослых).
Но потребности ребенка выходят далеко за рамки витальных (жизненно-необходимых — еды и сна).
Воспитывающие взрослые также удовлетворяют его эмоциональные и психические потребности. Всем известны примеры, когда мама или папа начинают разговаривать с малышом на его детском, практически бессловесном языке — это наглядный пример эмоциональной сонастройки. Это то, в чем нуждается ребенок, через что он узнает себя, знакомится со своими чувствами. С помощью чувств ребенок учится реагировать на различные стимулы, находящиеся внутри него и снаружи, что становится залогом его физической и психологической безопасности.
Эмоциональные возможности ребенка и взрослого различны. То, что не представляет психологической опасности для взрослого, может быть критически небезопасным для ребенка. Условному взрослому детская душевная боль может казаться ничтожной или незначительной по сравнению с болью взрослых. Но именно для того, чтобы эта боль проживалась, а не консервировалась, взрослому очень важно не обесценивать ее («да что ты плачешь, ты еще жизни не видел, а рыдаешь так, как будто у тебя горе»).
Важно, чтобы взрослый признавал правду детского опыта и разделял это переживание вместе с ребенком. Это и есть основная характеристика интерсубъективного контекста, эмоционального приюта, о котором пишет Столороу.
С помощью этих отношений ребенок сможет узнать, насколько безопасно то, что с ним происходит. Если отклики взрослых не созвучны центральным аффективным состояниям ребенка, и такое положение дел носит устойчивый и/или интенсивный характер, возникает и развивается психологический конфликт, ставящий психологическую и физическую безопасность ребенка под угрозу. Столороу считает, что отсутствие устойчивых созвучных откликов на аффективные состояния ребенка приводит к значительным отклонениям от оптимальной интеграции аффектов, а также к склонности к диссоциации или отрицанию аффективных реакций.
Читайте также «Ненависть и контейнирование»: Патрик Кейсмент о преодолении деструктивности
Время и память
Кроме прочих, психотравма существует в плоскости времени и памяти.
Как получается, что ситуация, которая произошла с человеком, например, когда ему было четыре года, продолжает присутствовать в его жизни так, словно это случилось вчера? Как это работает?
Память — это центральное пространство, в котором разворачивается психическая жизнь человека.
Немецкий философ Мартин Хайдеггер говорит о том, что дазайн ⓘВведённое Хайдегером понятие Dasein означает «бытие-в-себе» «тут-бытие». «экзистирует», памятуя. Это означает, что человек со всей своей мультимодальностью и мультиконтекстностью бытия экзистирует — присутствует в мире особым образом, которым может присутствовать только человек и никто, кроме человека. Это становится возможным благодаря памяти.
Также читайте/смотрите
— Видеолекторий: философия Мартина Хайдеггера в шести лекциях
— «Наконец-то вас что-то беспокоит»: дазайн-анализ и сирийские мистики
В одной из своих ранних работ Фрейд пишет о том, что психотерапия как таковая началась с вопроса памяти.
В ситуации психотравмы наша память запомнила способ, которым человек отреагировал на травмирующие обстоятельства, восприняла его как такой способ, с помощью которого человек смог выжить, уцелеть. Вместо нового действия происходит навязчивое повторение прожитого в различных модусах. Попадая в ситуации травматического регистра, человек почему-то начинает действовать и реагировать именно так, а не иначе.
Рассматривая феномен психологической травмы с точки зрения темпоральности, можно сказать, что травма — это прошлое, которое не стало прошлым. Она остается жить в далеком или не очень временном отрезке, вмешиваясь в привычный ход времени, в естественное течение жизни. Травматическое переживание с помощью бесперебойности психических процессов то и дело попадает в наше настоящее и подсвечивает наше будущее, словно луч прожектора.
Иногда психологическую травму называют «расколом времени»: в результате травмирующего события мир как бы раскалывается на до и после.
Уже упомянутый Эдмунд Гуссерль, основатель феноменологического течения философии, долгое время изучал категорию времени.
Так, Гуссерль размышляет о том, что точечное «сейчас», переживание настоящего всегда имеет «толщину», то есть всегда содержит в себе как прошлое, так и будущее. Соответственно, момент «сейчас» одновременно сохраняет прошлое и предвосхищает будущее. Жизненное переживание всегда существует во всех трех измерениях времени сразу. Хайдеггер называет наше бытие «растянутостью между рождением (прошлое) и смертью (будущее)». Столороу полагает, что травма — это разрыв между единством времени, растянутостью между прошлым и будущим. Опыт травмы подобен стоп-кадру, ловушкой времени, к которому человек обречен возвращаться через «портал», открываемый ударами судьбы. Прошлое становится настоящим, а будущее, взаимообусловненное таким настоящим, теряет всякий смысл, за исключением одного — нескончаемого повторения (помним о стоп-кадре).
Это одна из самых наглядных концепций взаимообусловленности будущего, настоящего и прошлого, которая в том числе иллюстрирует знакомое многим выражение о том, что все проблемы из детства.
Можно ли жить и не иметь ни одной психологической травмы?
Представляется, что нет.
Существует мнение, что самая первая психологическая травма происходит у человека в момент рождения. Если представить утробу матери как такое место, где все потребности малыша удовлетворяются автоматически (безопасность, еда, сон), с этим трудно не согласиться. Пока ребенок находится в физическом и психологическом слиянии с мамой, она его обеспечивает всем необходимым. Рождение в этом смысле будет резкой переменой среды, в которой живет ребенок. Это довольно агрессивная сепарация, происходящая помимо воли и сознания ребенка.
Австрийский психоаналитик Отто Ранк посвятил один из своих фундаментальных трудов подробному разбору феномена травмы рождения. Он называет его неизбежным и самым глубоким травматическим опытом в жизни каждого человека, видит в ней важнейший элемент психического развития и источник всех страхов и неврозов.
Примеры работы психологической травмы можно увидеть в кино и литературе.
Яркий пример работы психотравмы описан в романе Владимира Набокова «Лолита». Многие знакомы с книгой или фильмами. Если попробовать абстрагироваться от колоритного содержания произведения и посмотреть на историю с точки зрения психотравмы, нам будут особенно интересны первые несколько глав романа — рассказ юного Гумберта о его первой любви, Аннабелле. Им было по 14, когда они встретились.
«Внезапно мы оказались влюбленными друг в дружку – безумно, неуклюже, бесстыдно, мучительно; я бы добавил – безнадежно, ибо наше неистовое стремление ко взаимному обладанию могло бы быть утолено только, если бы каждый из нас в самом деле впитал и усвоил каждую частицу тела и души другого».
Напряжение и страсть, разгоревшиеся между ними, требовало большего — «… между тем, мы даже не могли найти места, где бы совокупиться, как без труда находят дети трущоб», все их попытки заняться любовью претерпели неудачу из-за внешних обстоятельств: « … после одного неудавшегося ночного свидания у нее в саду единственное, что нам было разрешено, в смысле встреч, — это лежать в досягаемости взрослых, зрительной, если не слуховой, на той части пляжа, где было больше всего народу».
Их желание так и не реализовалось — Аннабелла умерла от тифа.
Далее по тексту главный герой размышляет:
« … не оттуда ли, не из блеска ли того далекого лета пошла трещина через всю мою жизнь? … Я уверен все же, что волшебным и роковым образом Лолита началась с Аннабеллы. Знаю и то, что смерть Аннабеллы закрепила неудовлетворенность того бредового лета и сделалась препятствием для всякой другой любви в течение холодных лет моей юности».
Смерть любимого человека — это всегда больно, но переживаться будет по-разному, в зависимости от возраста и других внутренних и внешних обстоятельств горюющего, в этом нет никаких сомнений. В то же время автор описывает неловкие попытки героев заняться сексом, которые заканчиваются неудачей. Всем известно, что 14 лет — это расцвет «переходного возраста», «пубертатного периода», гормональный всплеск. Боль утраты, болезненный разрыв отношений, невозможность завершить начатое — все смешалось и каким-то образом поселилось в психике Гумберта.
Это яркий пример формирования травмы и отсутствия «эмоционального приюта». Можно с большой долей вероятности предположить, что дальнейшая жизнь Гумберта неосознанно вращалась вокруг этого внутреннего обстоятельства.
Не менее правдоподобным примером из литературы может быть произведение Габриэль Витткоп «Некрофил», где в том числе описано, как сильнейшее детское впечатление повлияло на всю дальнейшую жизнь главного героя (один из первых опытов познания своей сексуальности совпадает у героя с моментом смерти его матери).Это яркие, но не исчерпывающие описания травматичного опыта. Травмой может стать отвержение, наблюдение насилия, фрустрация потребностей и другие ситуации, вызывающие самую разнообразную палитру сильных, чрезмерных для ресурсов психики чувств — от страха до беззащитности. И, конечно, травма лишь в отдельных случаях формирует патологическое развитие личности, во всех других она лишь оказывает влияние на развитие и дает о себе знать в определенных ситуациях.
Мир перестает быть безопасным, простым и понятным, пропадает базовое доверие к привычному ходу вещей.
Дальнейшая жизнь может быть подчинена новым обстоятельствам, закрепившимся в психике, а человек ощущать, что его жизнь раскололась на «до» и «после».
Даже когда происходят крупные трагедии, например, теракт или крушение самолета, многие становятся невольно травмированными этим событием.
Психика не справилась, и свою боль некуда отнести — нет «эмоционального приюта». Все зависит от внутренних возможностей человека: насколько болезненно для него оказалось происходящее, и от того, что будет потом, есть ли рядом тот, кто может помочь и поддержать.
Так что представление, что психологическая травма может быть связана исключительно с насилием, эквивалентно фразе «только открытый перелом можно считать переломом!»
Травма всеми силами пытается себя излечить
Ровно как и костная ткань пытается зарастить перелом, но при любом неосторожном движении трещина снова расходится. Если повреждение сильнее, чем трещина, есть высокий риск, что кость неправильно срастется, и, чтобы она срослась заново нормально, придется ломать то, что есть сейчас.
Приведенные выше примеры произведений Набокова и Витткоп наглядно демонстрируют, какими окольными путями потрясения и другие болезненные обстоятельства нашего детства ищут возможности себя допрожить. Мы также знаем примеры, когда женщина, которая пережила сексуальное насилие, непроизвольно начинает попадать в такие обстоятельства, в которых насилие может повториться.
Как лечить психологическую травму?
Самый очевидный ответ, проистекающий из вопроса — психотерапией. То, что так долго просилось наружу через воспроизведение травматического опыта, обретает свою жизнь в языке. Процесс проговаривания делает нечто, живущее внутри нас, видимым другому человеку — этот процесс называется объективизацией. Можно представить его как шарик, который появился между мной и собеседником, и мы вместе его разглядываем. Бережное изучение, обсуждение, исследование этого материала помогает ослабить то, что так долго находилось в напряжении. Конечно же, развидеть то, что было увидено, невозможно, но возможно сделать так, чтобы это что-то перестало отравлять жизнь.
Возникает вопрос: почему обязательно психотерапия? Можно же и с другом поговорить.
Принося свои переживания психотерапевту, гораздо выше вероятность того, что этот человек знает, как обходиться с этим шариком, висящем в воздухе между ним и клиентом. Когда травма оживает в языке и становится видимой, здесь есть два варианта развития событий — либо травма исцеляется, либо происходит повторная травма — ретравматизация. Если обойтись с этим шариком небрежно, то можно нанести своей психике еще больший урон. Поэтому лучше соизмерять риски.
Ссылки на источники
1. Роберт Столороу «Травма и человеческое существование». 2. Отто Ранк «Травма рождения и ее значение для психоанализа». 3. Элизабет Кюблер-Росс, «О смерти и умирании».
Обложка: Рене Магритт, «Память», 1957
«Моноклер» – это независимый проект. У нас нет инвесторов, рекламы, пейволов – только идеи и знания, которыми мы хотим делиться с вами. Но без вашей поддержки нам не справиться. Сделав пожертвование, вы поможете нам остаться свободными, бесплатными и открытыми для всех.
Donate
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
детская психологияпсихология
Похожие статьи
Чему Карл Роджерс может научить терапевтов о травмах?
В последние годы много написано о посттравматическом росте. Посттравматический рост — это когда люди сообщают о положительных психологических изменениях после травмы. Термин посттравматический рост был придуман в 1995 году Ричардом Тедески и Лоуренсом Калхауном, двумя исследователями-клиницистами, работавшими в то время в Университете Северной Каролины. Это было важное наблюдение, которое расширило понимание травмы, которое ранее ограничивалось посттравматическим стрессом.
Неужели мы это уже знали? Это было. Пионеры посттравматического роста всегда признавали, что эта идея содержится во многих философских и духовных трудах.
И, как я обнаружил, если обратиться к гуманистической психологии, это также можно увидеть в работах Карла Роджерса, основателя клиент-центрированной терапии.
В статье 2004 года под названием «Клиент-центрированная терапия, посттравматическое стрессовое расстройство и посттравматический рост», опубликованной в журнале Британского психологического общества, Психология и психотерапия , я описал, как теория Карла Роджерса показывает, как рост возникает из невзгод.
Стать «полностью функционирующим»
Конечно, Карл Роджерс никогда не использовал термин посттравматический рост . Он писал за десятилетия до того, как был придуман сам термин. Но что я сделал, так это изучил его труды в свете развития термина посттравматический рост , чтобы показать, что эта идея была ему знакома. По сути, Роджерс описал то, что он назвал процессом «распада и дезорганизации», и то, как это, в свою очередь, может привести к более «полному функционированию».
Под полностью функционирующим Роджерс имел в виду такие характеристики, как большая открытость опыту, более экзистенциальная жизнь и способность доверять собственным суждениям.
Когда Роджерс говорит о более полном функционировании, он может легко описать то, что современные исследователи называют посттравматическим ростом .
10 практических выводов для терапевтов
В своей статье я предложил 10 практических выводов для терапевтов, которые в сумме составляют
- Клиенты могут не захотеть говорить о своей травме, особенно в начале отношений. Клиентоцентрированный терапевт не будет подталкивать клиента к разговору. Клиентоцентрированный терапевт тщательно отмечает процесс, но не подразумевает, что клиент должен делать что-то отличное от того, что он или она делает.
- Клиенты, скорее всего, будут чувствовать себя более комфортно, рассказывая о своем опыте, когда терапевтические отношения разовьются и они почувствуют, что терапевт их принимает и понимает. Это занимает сколько угодно времени. Заверения терапевта до того, как разовьются эти доверительные отношения, в том, что разговор допустим, не ускорит этот процесс. Чувство разочарования и желание терапевта ускорить процесс, скорее всего, только замедлят формирование отношений.
- Если клиент начинает рассказывать о своих травмирующих переживаниях, задача терапевта не в том, чтобы направлять содержание повествования. Задача состоит исключительно в том, чтобы попытаться понять опыт клиента и передать ему или ей это понимание, а также остаться с клиентом в его или ее опыте.
- Психологический контакт является предпосылкой клиентоцентрированной терапии. Если контакта нет, клиентоцентрированная терапия не проводится, и терапевту необходимо использовать другие техники заземления, чтобы восстановить контакт.
- Когда клиент исследует значение своего опыта, задача терапевта состоит в том, чтобы помочь клиенту услышать его или ее собственное значение, чтобы он или она могли переоценить и переоценить для себя. В задачу клиентоцентрированного терапевта не входит делать это за клиента.
- Поскольку клиент испытывает интенсивные негативные эмоции страха, отчаяния, печали и т. д., задача клиентоцентрированного терапевта не состоит в том, чтобы пытаться устранить эти чувства: задача состоит в том, чтобы просто оставаться с переживаниями клиента.
- В задачу терапевта не входит направлять клиента к упражнениям или действиям, но если терапевт считает, что что-то может быть полезным, он может поделиться этим с клиентом, никоим образом не подталкивая клиента к выполнению упражнений или действий.
- Хотя в теории утверждается, что клиент будет двигаться по пути роста при наличии подходящего социального окружения, не устанавливайте это как априорное ожидание для клиента, чтобы он или она чувствовали, что он или она терпит неудачу, если он или она изо всех сил пытается найти положительные результаты. значение. Посттравматический рост может быть постепенным и медленным процессом. Также важно понимать, что рост — это процесс, а не результат.
- Хотя терапевтам полезно знать литературу по травмам об общих реакциях людей, переживающих травму, терапевт не должен предполагать, что эти знания обязательно применимы к каждому клиенту.
- Терапевты могут помочь создать для клиентов социальную среду, способствующую выздоровлению, но они не могут заставить их выздороветь. Терапевты должны постоянно стремиться к тому, чтобы в своих взаимодействиях с клиентами они не снимали ответственность со своих клиентов, которые, в конце концов, должны брать на себя ответственность за прогресс своей собственной терапии. Клиницисты могут создать терапевтический контекст, способствующий посттравматическому росту, но добиться роста может только клиент.
Чувство разочарования и желание терапевта ускорить процесс, скорее всего, только замедлят формирование отношений.
д., задача клиентоцентрированного терапевта не состоит в том, чтобы пытаться устранить эти чувства: задача состоит в том, чтобы просто оставаться с переживаниями клиента.
Клиентоцентрированный подход к посттравматическому развитию бросает вызов индустрии травм, предлагая немедикаментозный взгляд, возвращая человека на место водителя как эксперта в том, что лучше для него самого, и, прежде всего, предлагая обнадеживающий взгляд на то, что преодоление невзгоды также могут означать положительные психологические изменения.
Для клиент-центрированных терапевтов, работающих с травмированными людьми, это хорошая новость. Нам не нужно рассматривать наших клиентов как сломленных, ненормальных или нуждающихся в ремонте или исправлении, но как извлекающих выгоду из целительной силы эмпатических и безусловных отношений.
В терапевтических отношениях клиенты могут обрабатывать свой опыт разрушения и дезорганизации, учась слушать себя, становясь более самопринятыми и находя новые направления.
Часы никогда не повернутся вспять для людей, которые пережили травму, но мы по-прежнему можем помочь нашим клиентам жить максимально осмысленной и полноценной жизнью.
Травмы и слуховые голоса
Эта статья была тщательно проверена , чтобы гарантировать, что представленная информация является максимально точной, соответствует нашим стандартам качества и представляет данные, подтвержденные надежными источниками, отраженными в библиографии и ссылках в тексте. .
5 минут
Слуховые галлюцинации — явление более распространенное, чем вы думаете. Они характерны не только для шизофрении. Например, люди, пережившие травмирующее событие, могут слышать голоса.
Написано и проверено психологом Валерией Сабатер .
Последнее обновление: 08 мая 2023 г.
Когда в сознании человека появляются голоса, они почти никогда не бывают дружелюбными. Наоборот, они имеют тенденцию быть навязчивыми, угрожающими, критическими и заговорщицкими. Иногда они могут даже претендовать на звание умершего родственника. Их также часто бывает несколько, и все они могут говорить одновременно. На самом деле, мало что может быть более тревожным, чем слуховые галлюцинации.
Мы обычно связываем феномен слышимости голосов с такими состояниями, как шизофрения, биполярное расстройство и некоторые расстройства личности. Тем не менее, эти переживания часто случаются чаще, чем вы думаете. Кроме того, они могут появиться у тех, кто не страдает каким-либо психическим расстройством.
Люди, которые с большей вероятностью слышат голоса, — это те, кто пережил травму из-за сексуального насилия . Вдобавок к травме самого события, они получают ужасающие и опасные сообщения. Действительно, сообщения и заявления, исходящие от этих внутренних присутствий, никогда не бывают безобидными.
Более того, они могут привести страдальца к членовредительству и изоляции.
Хотя слышание голосов связано с психотическими расстройствами, они также возникают у людей, перенесших травму.Посттравматическое стрессовое расстройство вызывает воспоминания, тревогу, проблемы со сном и т. д. Но пациенты часто не ожидают изменений реальности или слышат голоса, которых в реальной жизни не существует.
Травма и слух
Расстройства травматического спектра — это состояния, которые мы еще не до конца понимаем. Тем не менее, мы знаем, что если эти неблагоприятные переживания пережиты в детстве, они оказывают большее психологическое воздействие на человека. Настолько, что они могут изменить развитие различных неврологических областей.
Жестокое обращение, жестокое обращение, агрессия, потеря близкого человека, жизнь в угрожающих условиях, страдания от издевательств, стихийное бедствие… Существует множество ситуаций, которые могут спровоцировать психологический перелом в результате травмы .
Симптомы, вызванные травмой, включают тревогу, бессонницу, воспоминания, эмоциональные взлеты и падения, чувство вины и стыда и т. д.0064 они часто имеют склонность слышать голоса. Этот факт подтвержден научными исследованиями.
Простое восприятие этих голосов может еще больше усилить напряжение и страдания человека. Это еще больше увеличивает возникновение слуховых галлюцинаций.
Кто больше всего рискует услышать голоса?
Гронингенский университет в Нидерландах провел исследование для анализа взаимосвязи между детской травмой и слуховыми галлюцинациями. Они подчеркнули необходимость разработки более персонализированных методов лечения в свете этих важных отношений.
Исследование показало, что, как правило, женщины, подвергшиеся сексуальному насилию в детстве, в какой-то момент чаще слышали голоса . Это не причинно-следственная связь, и есть только более высокий риск. Тем не менее, это клиническая картина, которую мы должны понимать, если хотим предложить больным наилучший терапевтический подход.
Содержание или нарративы этих голосов всегда носят негативный характер, что может спровоцировать членовредительство или суицидальное поведение. На самом деле они вызывают у страдальца огромные страдания. Кроме того, они побуждают их не доверять своему окружению и поощрять дисфункциональное поведение. Понятно, что это еще больше усиливает их эмоциональную боль.
Необходимость говорить о голосах
Иногда люди, страдающие травмой, слышат голоса, которые приводят к психотическим состояниям . Сегодня посттравматический стресс и психоз признаются разными состояниями. К счастью, теперь у нас есть доступная научная литература по вопросу о взаимоотношениях между ними.
Например, Медицинский университет Южной Каролины провел исследование, в котором утверждается, что травма также может проявляться вторичными психотическими характеристиками . Эти случаи демонстрируют уникальные нейробиологические и генетические особенности. Хотя это клинические случаи, которые не так давно считались бы довольно редкими, сегодня они подробно описываются все чаще.
Бесспорно, травма может в любой момент вызвать слуховую галлюцинацию. К сожалению, это явление до сих пор несет на себе большое общественное клеймо. По этой причине важно говорить о голосах, чтобы способствовать лучшему вниманию и осознанию этого симптома.
Более того, важно нормализовать такую реальность, с которой каждый из нас может столкнуться в любой момент своей жизни.
Когда речь идет о появлении голосов при травме, ключевое значение имеет психологическая терапия.Подсчитано, что более десяти процентов населения слышат голоса (слуховые галлюцинации), связанные с травматическим опытом.
Лечение слуховых галлюцинаций, связанных с травмой
Рисперидон и кветиапин — пара нейролептиков, используемых для лечения галлюцинаций. Однако для пострадавших от травм, которые слышат голоса, нейролептики не рекомендуются . Это потому, что в настоящее время нет научных доказательств того, что использование этого типа психоактивного препарата второго поколения полезно при лечении слуховых галлюцинаций.