Психологические аспекты это: Психологический аспект — это… Понятие, определение

Содержание

«Пациенту нужен человек» //Психологическая газета

«Психологическая газета» опубликовала письмо девушки Василисы, которая больна раком 4 стадии; она пытается привлечь внимание к равнодушному отношению со стороны медиков и отсутствию необходимого лечения. О психологических аспектах медицинской помощи людям с тяжелыми заболеваниями мы поговорили с Еленой Борисовной Кулёвой – психологом-консультантом, сертифицированным специалистом в области позитивной психотерапии и транскультуральной психиатрии Всемирной ассоциации позитивной психологии (WAPP), преподавателем Института практической психологии «Иматон», членом координационного совета Гильдии психотерапии и тренинга, автором книги «Психологический тренинг в медицине»:

— Елена Борисовна, возникает впечатление, что здравоохранение в какой-то степени защищает себя от происходящего с пациентом. Вы – специалист с огромным опытом сотрудничества со сферой здравоохранения. Мы знаем по Вашему проекту в Национальном конкурсе «Золотая Психея», что Вы разработали целый психологический тренинг для сферы медицины – упражнения и кейсы в популярно-развлекательной форме.

Медицинскую помощь оказывают живые люди. Как человеческий фактор срабатывает, когда медики сталкиваются с неизлечимым заболеванием?

— Анна, я бы сказала, что этот человеческий фактор не срабатывает практически никак, потому что докторов не учат общаться с пациентами. И знаменитый постулат Гиппократа «Мы лечим не болезнь, а больного» в практической деятельности реализуется только у тех специалистов, которые (в силу разных причин – талантливости, любви к работе) нарабатывают свой коммуникативный стиль. В программах обучения это практически не заложено. Потому что, понимаете, во взаимодействии пациента и доктора существуют, скажем так, разные смысловые пласты. И первый, самый простой – это спасение жизни. Второй пласт – это когда мы разговариваем с человеком, когда непосредственной угрозы жизни нет. Причем, речь идет не об онкологии четвертой стадии, а о реальной ситуации, которая происходит здесь и сейчас. Очень простой пример: мы идем по улице, к нам пристает какая-то странная личность и просит у нас денег.

Мы по-разному можем на нее отреагировать, может быть, даже дадим. Но наше отношение к этой странной личности резко меняется, когда ей начинает угрожать какая-то опасность – когда человек проваливается в люк или падает. И возникает другой пласт общения – спасение жизни. Но этом уровне социального общения не существует. Соответственно, наших докторов учат общению на том уровне, где его существовать, по идее, не должно: где болит, как болит, какая боль и т.д. Но как только мы переходим на другой пласт, где нужно разговаривать с человеком, к сожалению, они этого не умеют. Следовательно, они стараются минимизировать общение, а пациентам это общение нужно.

Очень часто многие темы замалчиваются, недоговариваются, в результате чего копится взаимное внутреннее напряжение, которое в какой-то момент становится взрывоопасным. И вдруг, — бах! – у нас в медицине появляется конфликт. Этот конфликт исподволь зреет постоянно, когда врачи не идут на контакт с пациентом, и он не получает ответы на свои вопросы.

Это один момент. Другой, вытекающий из этого: если я не могу разговаривать с пациентом как с человеком, то я не знаю, что ему сказать, когда я не могу его вылечить, когда речь идет о паллиативной медицине. И даже не паллиативной, а когда я должен сказать пациенту, что к нему никогда не вернется былая подвижность или какие-то функции утрачены. И поскольку я не могу этого сказать, я не могу это объяснить гуманным образом – возникает внутренняя агрессия. Поскольку подсознательно доктор чувствует себя виноватым в том, в чем он виноватым быть не может. Он не может нести ответственность за то, что какая-то функция утрачена навсегда, он не Бог. Следовательно, повышается агрессивный фон, и доктор становится более жестоким, чем мог бы быть. С другой стороны, мы прекрасно понимаем, что у пациентов есть родственники, которые тоже по ряду причин (что-то не сделали, где-то не досмотрели, вовремя не отправили к врачу) чувствуют вину перед больным. И у них тоже возникает агрессивный фон, потому что, к сожалению, обратной стороной чувства вины является агрессия к тому человеку, перед которым мы чувствуем вину.

Когда родственники хотят избежать негативных переживаний, они перекладывают ответственность на врачей. И, следовательно, возникает вторая потенциально конфликтная ситуация между родственниками и медперсоналом. К этому медперсонал тоже оказывается не готов.

Я убеждена, что конфликтность в медицине – это естественное явление. Конфликты были, есть и будут, надо уметь с этим работать. Но каждый раз, когда я встречаюсь с докторами, мне декларируется, что у нас не должно быть конфликтов. Понимаете, если мы говорим, что конфликты должны быть, это значит, что мы готовим врачей вести себя в определенных конфликтных ситуациях психологически правильно. Если специалисты к этому не готовы, то они автоматически проигрывают, никому ничего не могут доказать и, как компенсация собственной беспомощности, идет усиление жёсткости и жестокости. Мне в свое время попала в руки статья руководителя 122 медсанчасти, где он лет 10 назад как раз писал о том, что все конфликты в медицине возникают из-за того, что люди не могут договориться.

Есть чудовищные ошибки, которые остаются незамеченными, есть ситуации, которые кажутся абсурдными. Он приводит пример: оказывали паллиативную помощь новыми препаратами, старались облегчить участь пациента, а после того, как пациент умер, родственники возбудили дело против медицинского центра, обвинив сотрудников в том, что они ставили эксперименты на больном. В конфликтах, которые существуют в медицине, к сожалению, абсурда больше, чем здравого смысла.

Первая причина: отсутствие коммуникативной культуры у докторов, которые лечат болезнь, а не больного, не чувствуя разницы между одним и другим. Недавно я разговаривала с руководителем одного из медицинских центров и говорила о том, что пациент будет лечиться, если врач сможет убедить его, что здоровье – очень ценная вещь. А врач сможет убедить, если он сам считает здоровье ценностью. На что мне было сказано: «Мы честные врачи и не хотим манипулировать психикой пациентов». Я ответила: «Поздравляю, Вы только что Гиппократа обозвали манипулятором». Призыв Гиппократа – лечить больного, у которого болезнь является частью его жизни, так или иначе, она влияет на качество жизни, и это все нуждается в обсуждении, в понимании. Этому не учат. Именно разные семантические пласты: ценность жизни и смерти, боль, страдание и избавление от страдания, моя болезнь и моя жизнь, чему меня может научить моя болезнь. И в данном случае позитивная психотерапия как раз дает такой инструментарий. Мы на тренингах делали эксперименты, в которых врачи учились давать неблагоприятный прогноз. Встретили очень большое сопротивление. Мне говорили: «Вы призываете обманывать, вешать на пациента розовые очки, лучше сказать всю правду». Такое психологическое сообщение, что правду можно сказать по-разному, становится услышанным не сразу. Потому что изначально доктора, которых не учат общаться именно с пациентом как личностью, ориентированы на то, чтобы давать жёсткий и безапелляционный прогноз, после которого личность пациента лечиться не хочет. А если я не хочу лечиться (на уровне здравого смысла – это абсурдное решение), то что я могу сказать? Я могу сказать, что меня плохо лечат.

Понимаете? И мы опять пройдем по замкнутому кругу. Если мы не научимся говорить с личностью пациента, находить человеческий контакт, мы всегда будем либо в проигрышной ситуации, либо станем объектами обвинения. Это естественно. Поэтому я бы, наверное, рекомендовала уделять больше внимания обучению докторов практической психологии общения, практическим навыкам действий в конфликтных ситуациях. Конфликт в медицине может вспыхнуть на ровном месте, он может быть совершенно иррациональным. Пример из жизни 122 медсанчасти, который я приводила, – прекрасное тому доказательство. Нужно учить врачей общаться и не жалеть на это денег. По той простой причине, что если они будут чувствовать вот этот коммуникативный пласт общения с пациентом как с личностью, понимая, что это помогает им лечить болезнь, они будут учиться. И это очень благодарная аудитория.

— А есть ли практические рекомендации, которые Вы могли бы дать медицинским работникам?

— Обращайте внимание на уровень тревожных ожиданий. Что такое тревожные ожидания? В тот момент, когда у нас что-то болит, когда мы понимаем, что состояние нашего здоровья нам не принадлежит, мы все оказываемся в состоянии пациентов и впадаем в состояние тревоги. Потому что тревога – это эмоциональное состояние переживания неизвестности. Тревога снимается агрессией, конкретной информацией или информацией, похожей на конкретную. Снимать тревогу с помощью информации нужно учиться. Агрессия при взаимодействии с пациентом может быть стилем поведения конкретного доктора. Понимаете, у нас ведь каждый врач, по сути дела – это штучный продукт, который вырабатывает свой коммуникативный стиль. Большой популярностью пользуются страшные хирурги: помните в фильме «Покровские ворота»: «Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов»? Она сагрессировала – тревожный человек успокоился. Но кроме прямой агрессии есть еще аутоагрессия. Следовательно, когда пациент, тревожащийся за свое здоровье, спрашивает: «Доктор, Вы меня вылечите?» и честный доктор говорит: «Это зависит от индивидуальных особенностей вашего организма», – он погружает пациента в еще большую неизвестность.

В этот момент пациент понимает, что у него с индивидуальными особенностями все очень плохо, он не вылечится никогда. Соответственно, напряжение возрастает, мотивация падает.

Поэтому практическая рекомендация докторам очень простая: надо слышать вопросы тревожных ожиданий. Это когда пациент спрашивает: «А вдруг мне будет хуже? А вдруг не получится? А вдруг не подействует? А вдруг не поможет?». Эти вопросы надо обязательно отрабатывать – либо конкретной информацией, либо информацией, похожей на конкретную. Конкретная информация содержит цифры, даты, имена, статусы – информацию, которая, условно говоря, имеет вес в обществе. Допустим, вопрос «А вдруг мне не поможет?» и ответ «Если Вы десять дней подряд будете принимать это лекарство, то Вам станет легче». Либо, если мы уж совсем хотим быть честными перед пациентами, мы говорим: «Если Вы 10 дней подряд будете принимать это лекарство, Ваше состояние изменится». В этот момент мы отрабатываем вопрос тревоги у пациента и таким образом повышаем его мотивацию к выздоровлению.

Допустим, всех докторов учат делать самопрезентацию. Почему ее надо делать? «Доктор, а если мне не может это лекарство?». «Мой 25-летний опыт работы подсказывает, что это лекарство не помочь не может». Понятно, что врач не может ничего гарантировать, но он может отработать тревогу пациента, которая может вылиться либо в демотивацию, невыполнение предписаний врача, либо в провокацию конфликта, потому что очень известен тот факт, что человек в состоянии тревоги может спровоцировать конфликт не для того, чтобы добиться правды или вылечиться, а для того, чтобы снять у себя тревожные ожидания. Тревожные ожидания – это состояние неизвестности. И мне кажется, что если я сейчас привлеку, вызову, заставлю, мне станет психологически легче. Если мы рассматриваем ситуацию, когда человек тяжело болен соматически, если эта битва приносит ему психологическое облегчение, то, чем черт не шутит, может быть там откроются какие-то ресурсы. И поэтому у докторов два варианта: либо дать возможность пациенту заниматься таким психологическим самолечением, провоцируя на открытый конфликт и тем самым убирая элементы тревожности, либо работать с тревогой – слышать вопросы тревожных ожиданий, отвечать на них, и тогда острых конфликтных ситуаций станет намного меньше.

— Вы уже несколько раз говорили о тревогах. Наверняка болезнь, особенно имеющая негативный прогноз, вызывает целую гамму чувств у человека, существенно влияет на его картину мира, восприятие самого себя. Есть ли какие-то особенности реагирования пациента, которыми он самому себе вредит?

— Я думаю, что это уныние. Погружаясь в пучину уныния и кажущейся бессмысленности жизни, человек не проживает качественно тот кусок жизни, который ему остался. Ведь никто же не знает, у кого какой договор с Богом, но прожить максимально качественно последний оставшийся кусок жизни уныние точно не дает. И мы же прекрасно знаем: восточная медицина считает, что ни один врач не может вылечить пациента от смерти, он может повысить качество его жизни. И в данном случае вопросы продолжительности жизни так или иначе – это не вопросы медицины. Вопросы медицины – это вопросы качества жизни. И если врач сумеет убедить пациента оставшуюся часть жизни жить максимально полно, насколько это возможно для него, я считаю, что этот врач достоин самой высшей награды, потому что тогда он становится не просто врачом, а человеком, который лечит человека. Есть выражение «человеку нужен человек». Пациенту тоже нужен человек, понимаете? Это некий, если хотите, духовный подвиг – в первую очередь, убрать уныние. А у кого какой срок жизни мы же с Вами не знаем.

— Какие рекомендации Вы могли бы дать людям, имеющим неизлечимую болезнь?

— Я боюсь быть голословной. У меня такое ощущение, что сейчас пациенты объединяются и сами находят друг для друга те слова, которые им подходят. Я готова разговаривать с конкретным человеком, учитывая его личностные особенности, когда человек ко мне приходит как к психологу. Давать общий совет не готова, поскольку боюсь быть некорректной. Про уныние я сказала, про тревогу – тоже.

— Это еще раз – о том, насколько это интимный разговор по душами; и еще раз – о роли врача, его исключительном значении в жизни пациента, который столкнулся с неизлечимым заболеванием; о важности человечности и о духовном пути, который врач проходит.

— Да, я бы хотела говорить о духовном пути, поскольку, если мы находимся рядом со смертью, у нас должна быть своя позиция, свое отношение. И, так или иначе, свою позицию по отношению к смерти, как и по отношению к здоровью, мы, с разной степенью осознанности, транслируем пациентам. Если этой позиции нет, тогда мы впадаем в бесчеловечность и отсутствие гуманности, отсутствие желания щадить человека. Либо это профессиональное выгорание. Но лечение начинается, все-таки, с обучения тому, что мы лечим не болезнь, а больного. Если мы это понимаем, то мы понимаем, в какой момент надо посочувствовать, остановить, продемонстрировать жесткость или быть добрым и мягким. Эти тонкие достаточно аспекты поведения всегда вытекают из общего контекста общения. А он возникает тогда, когда есть один человек (и изначально ему хуже, потому что у него есть диагноз и определенный прогноз) и другой человек, который априори должен быть сильнее. А сила – в человечности. Человечность возникает тогда, когда я для себя отвечаю на какие-то вопросы. И у нас возникает третий уровень взаимодействия – врач наедине с собой, как он понимает, за что он может нести ответственность, а за что – нет. И вот эти вопросы профессиональной рефлексии – они ведь тоже не обсуждаются. Кто-то, думающий и желающий остаться в профессии, так или иначе на эти вопросы отвечает. В том случае, если мы на какие-то вопросы внутри себя не отвечаем, надо понимать, что будет только хуже. Как известно, ситуация, предоставленная сама себе, развивается от плохого к худшему. У нас три аспекта коммуникативного взаимодействия врача: врач с болезнью; врач как специалист, имеющий человеческое лицо, с пациентом, как с человеком; и, наконец, врач сам с собой. Который оценивает себя, свои силы, сам отвечает за свое состояние и если он понимает, что он истощен, он пойдет заниматься собой.

— Мне кажется, мы проделали важный путь от обсуждения коммуникативных приемов до обсуждения духовности и человечности. Спасибо Вам!

1.Психологические аспекты управления

До начала XX в. управление не рассматривалось как самостоятельная область научного исследования. Появление в 1911 г. книги Ф.У. Тейлора «Научное управление производством», который был инженером и изобретателем, а не психологом и социологом, положило начало формированию новой научной дисциплины -менеджмента и его основных принципов.

В дальнейшем французский инженер, управляющий гигантской добывающей и металлургической компанией, А. Файоль предложил последовательную систему принципов менеджмента и применил их к деятельности руководителей высшего звена. Он был первым, кто отметил, что менеджмент насквозь пронизан психологией, и выделил 14 психологических факторов повышения производительности труда, в т. ч. власть, единство руководства, подчинение личных интересов общим, инициатива, корпоративный дух организации и др.

Анализируя подробно вопросы управления организацией, А. Файоль говорил: «Невежество, честолюбие, эгоизм, ленивость и всякие людские слабости толкают людей к пренебрежению общими интересами в угоду частным. И это питает вечную борьбу». Эти слова написаны в 1920-е гг. XX в., но актуальны и сейчас и носят универсальный характер, так как применимы во всех сферах, где сталкиваются интересы людей или отдельных групп: управление организацией, экономика, политика и т. п.

Большое значение А. Файоль придавал такому принципу, как единство руководства: «Этот принцип можно выразить так: один руководитель и одна программа для совокупности операций, преследующих одну и ту же цель. Это — необходимое условие единства действия, координации сил, сложения усилий. Тело с двумя головами в социальном мире, как и в животном, — чудовище. Ему тяжело жить».

Благодаря А. Файолю управление стало признаваться самостоятельным и специфическим видом деятельности людей, благодаря чему и возникла новая научная отрасль науки — психология управления. Она имеет свои синонимы: психология организаций, организационная психология. Это сравнительно новая самостоятельная наука, которая является, в свою очередь, частью науки управления.

В психологии управления разрабатываются психологические аспекты деятельности отдельного человека, социальных групп (коллектива) и организации в целом. Основная цель психологии управления — разработка путей повышения эффективности организационных систем.

Каждый работник, который в течение своей производственной деятельности хотя бы один раз менял место работы, сталкивался со следующим: в новой организации работают специалисты с тем же образованием, что и в предыдущей, занимаются тем же видом деятельности, и все-таки что-то их отличает. Прежде всего, организации отличаются психологически: в них работают люди со своими индивидуальными особенностями, ценностями, взглядами, традициями, что и делает их непохожими друг на друга.

Эти различия проявляются в характере социально-психологического климата организации, психологическом состоянии ее членов и их сплоченности.

Под социально-психологическим климатом понимается состояние членов организации, обусловленное особенностями совместной деятельности, что формирует определенные ценности, отношения, установки, мнение и проявляется в поведении, отношении к окружающей действительности, к роли личности в производственном процессе и к содержанию выполняемой работы.

Социально-психологический климат организации влияет на результативность работы и связан с регуляцией поведения индивида в производственном процессе. Исследования показали, что плохое настроение снижает эффективность работы в полтора раза. При формировании социально-психологического климата руководитель должен учитывать:

— внешние факторы, влияющие на работу организации, — социальные установки и материально-техническую базу общества, политическую и международную обстановку и др.;

факторы внутренней среды, в которой происходит деятельность людей, — личностные особенности сотрудников руководителя, условия труда, размер вознаграждения и др.

Внешние факторы формируются во внешней среде и не поддаются корректировке руководителем организации. Факторы внутренней среды поддаются целенаправленному воздействию, что позволяет формировать психологический климат, корректировать индивидуальное и групповое поведение людей в нужном направлении, что и входит в функции руководителя. Наличие у него властных полномочий позволяет за счет использования различных средств влияния (наказание, вознаграждение, традиция, профессионализм, привлечение персонала к управлению организации и т. п.) активно воздействовать на этот процесс. Таким образом, проблема формирования необходимого социально-психологического климата тесно связана с реализацией власти руководителя и его ролью лидера в производственном процессе.

Отклонения от сложившегося в организации социально-психологического стандарта отношений между ее членами в психологии управления называют «климатическим возмущением». В зависимости от влияния на настроение людей оно может быть положительным и отрицательным. Причинами таких возмущений могут быть:

недостатки социально-экономического и бытового характера;
недостатки производственного характера;
ослабление контроля со стороны вышестоящих должностных лиц;
новости дня;
выдача зарплаты и премий;
естественные колебания эмоционального состояния индивида или группы;
отсутствие необходимых деловых и личных качеств у руководителя.

Для эффективной работы организации любые отклонения от существующего в организации стандарта нежелательны. Как правило, «климатическое возмущение» происходит под влиянием группового взаимодействия (обсуждение, сопереживание, привнесение личностных моментов, мнение и настроение отдельных лиц). Одной из его разновидностей является конфликт.

Для достижения поставленных целей и обеспечения эффективной работы организации руководитель должен осуществлять регуляцию социально-психологического климата. С этой целью психологией управления рекомендуется проводить следующие мероприятия:

формировать у социальной группы общие и согласованные нормы поведения, принятые в организации;
формировать общие ценности и традиции группы;
создавать условия для признания роли конкретной личности в организации, формировать у сотрудников чувства причастности к организации, уверенности в себе и защищенности;
развивать у руководителя умение мотивировать персонал к труду;
формулировать производственные цели, соответствующие потребностям персонала;
использовать принцип равных возможностей для всех участников группы;
справедливо распределять вознаграждения и разрабатывать оценочные критерии для определения вклада каждого участника в конечный результат работы;
гибко осуществлять контроль;
использовать для формирования группового взаимодействия законы научения в управлении персоналом и процессы подражания.

При создании социально-психологического климата организации, соответствующего современным условиям, руководитель должен сформировать у персонала понимание необходимости и готовности к изменениям и инновационной деятельности. Для этого должна быть создана эффективная система коммуникаций: персонал должен знать о перспективах работы, проблемах и путях их решения.

Вторым параметром, отличающим работу организаций, является психологическое состояние коллектива. Оно оценивается исходя из удовлетворенности персонала трудовой деятельностью и ее результатами и зависит от характера и содержания трудовой деятельности, отношения к ней людей (любовь и нелюбовь), престижности профессии, размера вознаграждения, перспектив роста, наличия сопутствующих возможностей (решить собственные проблемы, расширить кругозор и т. п.). Удовлетворенность персонала трудом во многом зависит от руководителя, от его умения сформировать единые ценности членов организации и социальных групп, создать традицию подчинения этим ценностям.

В формировании удовлетворенности персонала трудом и его результатами большое значение имеет значимость выполняемой трудовой деятельности для общества и соответствие полученных результатов ожиданиям персонала, т. е. степень удовлетворения индивидуальных потребностей.

Сплоченность коллектива формируется на основании общих ценностей и потребности индивида в помощи и поддержке со стороны других участников группы. Она проявляется в желании людей работать в составе одной группы, в которой осуществляется взаимное влияние, направленное проявление активности, препятствующее выходу из нее.

На сплоченность группы, удовлетворенность трудом значительное влияние оказывают психологическая и социально-психологическая совместимость. Основу первой составляет соответствие темпераментов членов коллектива, в основе второй — соответствие профессиональных и моральных качеств.

Социально-психологическую совместимость группы обеспечивает соблюдение следующих условий:

соответствие способностей индивида структуре и содержанию его деятельности, что создает адекватную оценку трудовой деятельности и оптимальные межличностные отношения;
формирование общих или близких моральных ценностей как основы для взаимного доверия;
однородность основных мотивов деятельности и индивидуальных потребностей членов организации, что способствует лучшему взаимопониманию;
создание условий для сочетания способностей индивида с производственными целями организации и взаимного дополнения;

— рациональное распределение обязанностей между членами

организации, при котором ни один из них не может добиться

успеха за счет другого.

В сплоченных коллективах улучшается индивидуальная адаптация персонала к окружающей действительности, создается чувство безопасности и защищенности, что активизирует вовлечение в производственный процесс.

Для формирования сплоченности группы важным является восприятие членами друг друга. Сущность этого процесса состоит в получении и обработке индивидом информации и формировании субъективного образа каждого участника группы и группы в целом о возможностях и формах сотрудничества.

Для сотрудника, принятого на работу в организацию, первое впечатление и первое знакомство остается в памяти практически навсегда. Новый сотрудник чувствует себя как бы на периферии организации, которая со временем должна стать его собственной. Поэтому необходимо сделать так, чтобы первые часы и дни были для него эмоционально положительными.

Ученые установили, что если руководитель при общении с подчиненным подавляет его своей властью (выражение лица, тон голоса, взгляд и т. д.), то у него возникает чувство униженности, полной зависимости и почти автоматически протест, который проявляется в желании избежать контакта.

Известный американский психолог Дж. Блейк предостерегает руководителей об оценке будущего работника по первому впечатлению, которое часто носит субъективный характер.

Оценка деятельности сотрудника должна осуществляться не только по имеющимся личностным качествам, но и по тому, как они проявляются в конкретной производственной ситуации. Одна и та же черта характера на определенных должностях и в определенных ситуациях может быть как положительной, так и отрицательной. То, что в одной ситуации рассматривается как решительность, в другой может быть просто упрямством. То, что в одной ситуации является смелостью и предприимчивостью, в другой будет рассматриваться как легкомыслие и авантюризм.

Быстрота принятия решений считается положительной чертой человека, однако только тогда, когда у него есть опыт и знания.

В психологии управления обращается внимание на то, что не только руководитель оценивает подчиненного, но и персонал оценивает поведение, индивидуальные особенности руководителя, его управленческие решения. Эти оценки формируют авторитет руководителя, создают предпосылки для реализации властных полномочий и взаимодействия в производственном процессе.

психологических аспектов крупных происшествий | Оксфордское руководство по управлению крупными инцидентами

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicОксфордское руководство по управлению крупными инцидентамиНеотложная медицинская помощьКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicОксфордское руководство по управлению крупными инцидентамиНеотложная медицинская помощьКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
Делиться
- Твиттер
- Подробнее

CITE

Greaves, Ian и Paul Hunt,

‘Психологические аспекты основных инцидентов

Оксфордский руководство по управлению основным инцидентом

(

, Оксфорд,

2017;

онлайн Edn,

2017;

онлайн,

Oxford Academic

, 1 июля 2017 г.

), https://doi.org/10.1093/med/9780199238088.003.0014,

по состоянию на 10 февраля 2023 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Advanced Search

Abstract

В главе 14 содержится информация об индивидуальных факторах риска, неблагоприятных психологических последствиях, посттравматическом стрессовом расстройстве, психологической «первой помощи», управлении проблемами психического здоровья, компонентах эффективного реагирования, решении психологических проблем. у аварийного персонала, массовое социогенное заболевание, изменение поведения после инцидента, психологические проблемы у детей.

Ключевые слова: Глава психологическая, факторы риска, посттравматическое стрессовое расстройство, первая психологическая помощь, психическое здоровье, персонал скорой помощи, массовые социогенные заболевания, поведение, дети

Субъект

Скорая помощь

Отказ от ответственности

Издательство Оксфордского университета не делает заявлений, явных или подразумеваемых, о том, что дозировки лекарств, указанные в этой книге, верны. Поэтому читатели должны всегда… Более Издательство Оксфордского университета не делает заявлений, явных или подразумеваемых, о том, что дозировки лекарств, указанные в этой книге, верны. Поэтому читатели должны всегда проверять информацию о продукте и клинических процедурах с самой последней опубликованной информацией о продукте и таблицами данных. предоставленных производителями, а также самые последние кодексы поведения и правила техники безопасности. Авторы и издатели не несут ответственности и юридическую ответственность за любые ошибки в тексте или за неправильное использование или неправильное применение материала в этой работе. Если не указано иное, дозы препаратов и рекомендации для небеременных взрослых, которые не кормят грудью.

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

Щелкните Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

Щелкните Войти через сайт сообщества.
При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Войти с помощью личного кабинета

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или приобрести в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Психологические аспекты богословия Павла

Автор Герд Тайссен Отзыв Тома Райта

Новый Завет

Захватывающие дух достижения профессора Герда Тейссена из Гейдельберга продолжаются в этой необычайно сложной и увлекательной книге. Женат на психологе, Тейссен, как он говорит нам, неуклонно исследует различные подходы к предмету и способы их применения к религиозным текстам и явлениям, и эта книга является результатом пяти текстов Павла (в одном случае — группы тексты) в качестве отправной точки. Точно так же, как Тайссен выдержал презрение академического сообщества своими Тень Галилеянина — и, по моему мнению, ему это сошло с рук — так что он прекрасно осознает, что делает то же самое здесь, ступая туда, куда ангелы (и большинство других) боялись входить.

Но Тейссену снова все сошло с рук. Не то, чтобы его теории, в целом или в частности, обязательно были полностью убедительны». Скорее, он предпринял поразительную попытку соединить два очень сложных и трудных целого, и сама эта попытка вызывает восхищение. Если, в конце концов, мы приходим к выводу, что он выстрелил ракетой в Луну и потерпел неудачу, мы тем не менее благодарны за то, что ракета вообще была запущена, чего раньше не видели, и особенно за яркие звезды, взорвавшиеся из-под Луны. все как пошло. Что-то подобное нужно было сделать: во всяком случае, это нужно сделать еще, гораздо более подробно, возможно, в периодическом издании и серии монографий за пару десятилетий; и любой, кто обращается к этой области, должен быть феноменально образован, чтобы улучшить Тейссен. Тот факт, что книга побуждает к этим размышлениям, показывает, насколько высоко она должна быть оценена. Я читал ее вместе с полдюжиной других работ по НЗ-исследованиям, которые я также рецензировал: все они казались бледными и тонкими по сравнению с этой солидной, основательной, солидной работой, как (в лучшем случае) бутерброды с огурцом рядом с плотным стейком.

Что Тайссен пытается сделать? Психологическая экзегеза: то есть стремление «описать и объяснить, насколько это возможно, человеческое поведение и опыт в древнем христианстве» (стр. 1). Начав с потенциально «благоприятных» источников, можно сделать выводы о характере раннего христианского опыта, изложенного в психологических терминах, или о самих текстах как о «психических актах» (это не единственное место, где у переводчика могли возникнуть сомнения). , возможно, выбирая «психологические акты»: но задача не может быть легкой). Поэтому он начинает с предпосылок «герменевтически ориентированной психологии» как основы, в которой должны использоваться различные модели; это основа, которая позволяет осуществить переход между современным интерпретатором и древним текстом. Затем он излагает на тридцати четырех страницах три модели, которые он будет использовать: теорию обучения (известную, например, в работах бихевиористов), психодинамический подход (в частности, Фрейда и Юнга) и когнитивный подход. . (Если эти темы чужды читателям Themelios, они могли бы, возможно, сделать то же, что и я: составить небольшую карту теорий для быстрой справки позже в книге. Знание их не предполагается в дальнейшем здесь!) Затем Тайссен обсуждает вопросы, возникающие при объединении трех моделей в рамках герменевтической схемы.

Это подводит его к основной части книги, в которой он берет различные тексты и применяет к ним методы. Сначала, однако, в каждом случае он подвергает тексты тщательному и строгому анализу с точки зрения собственного направления мысли и традиций, которые они воплощают или отражают. Эта методологическая строгость впечатляет и удовлетворяет даже тех, кто не согласен — как это часто бывает со мной — с выводами. Тайссен приложил все усилия, чтобы избежать проблемы простого отбрасывания психологической теории от текстов, не уделяя серьезного внимания тому, о чем они на самом деле, на всевозможных других уровнях. Когда в каждом случае он подходит к психологическому анализу, он приводит в текст три модели и исследует их возможности одну за другой. Он завершает книгу кратким эпилогом, в котором обсуждается влияние проповеди Павла на изменение поведения и опыта.

Я уже говорил, что книга преуспела в достижении одной из своих самых фундаментальных целей — поднять вопросы психологической герменевтики Павла таким образом, чтобы их нельзя было игнорировать или маргинализировать. Удалось ли ему представить более подробные предложения?

Должен с сожалением сказать, что нахожу это неубедительным. Я не думаю, что задача в принципе ошибочна или что ее никогда нельзя было бы выполнить в надежде на точные результаты: но я не думаю, что Тейссен еще добился таких результатов.

Во-первых, должны возникнуть серьезные вопросы метода. Сила книги отчасти заключается в широком использовании различных психологических методов. Но что мы можем сказать о методе, который делает добродетелью воспроизведение всех методов один за другим с каждым текстом, так что мы имеем не только Фрейда и Юнга бок о бок, каждый из которых предлагает идеи со своей точки зрения, но и двое из них держатся компании с теми, кто в реальной жизни все еще яростно противится всему их предприятию? Тейссен сделал с психологами то же, что Джон Хик сделал с религиями: несмотря на то, что они думают, все они просто разные пути в одну гору. Было бы, конечно, гораздо более рискованно выбирать только одну модель или подмодель: метод Тейссена оставляет открытыми варианты и означает, что если нам не нравится, скажем, бихевиоризм, нам не нужно сразу отвергать книгу. Но другим вариантом могло бы быть опробование разных моделей , а затем утверждать, что один из них был в данном случае герменевтически более подходящим. Это соответствовало бы практике многих психотерапевтов и других специалистов, которые избирательно используют различные модели и методы в чувствительном ответе на определенные различные потребности. Это также поднимет вопрос о контроле и критериях: что считает герменевтически более подходящим? На этот вопрос Тейссен не предлагает ответа.

Все еще находясь на уровне метода, я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, должно ли название книги относиться не к богословию Павла, а к религии Павла. То, что исследуется, по большей части является религиозным опытом, засвидетельствованным или увиденным в текстах, а не богословскими аргументами или образами мыслей отдельных писем или Павла в целом. И это размышление заставляет осознать, что, если раннехристианская религия является фактическим предметом исследования, мы могли бы говорить по крайней мере о пяти различных вещах: (а) о психологии самого Павла; (б) что сам Пол сказал о областях, которые мы называем «психологией»; (в) что происходило, говоря психологическим языком, когда Павел писал то или иное письмо или письма вообще церквам; г) психология первых христиан в целом; д) что Павел говорил или думал о психологии первых христиан в целом или в отдельных случаях. Мы могли бы даже позволить им интересно взаимодействовать друг с другом.

Когда мы проводим такие различия, мне кажется, некоторые вещи становятся ясными. Во-первых, Тайссен рискует скатиться из одной категории в другую. Во-вторых, при обсуждении (b) и (e) мы приближаемся к твердой земле . Достаточно сложно быть уверенным в своем анализе, когда разговариваешь с сотрудничающим клиентом, хорошо знаешь, с кем у него общие культурные корни и кого можно расспросить по сомнительным вопросам. Если мы думаем, что сделать (а), (в) и (г) вообще легко, это вполне может быть потому, что, как сказал К. С. Льюис в другом контексте, те, кто мог дать свисток, мертвы.

Тейссен выбирает набор увлекательных отрывков в качестве основы для основного раздела книги. Он начинает с 1 Коринфянам 4:1-5, Римлянам 2:16 и 1 Коринфянам 14:20-25, все из которых говорят о тайнах сердца. Он рассматривает их, как и все выбранные отрывки, с трех точек зрения: анализа текста, анализа традиции и психологического анализа. Первые два в каждом случае, естественно, имеют тенденцию вызывать меньше споров: в этих областях Тайссен является более или менее нормальным современным постбультмановским немецким читателем Пауля. В третьем случае после долгого обсуждения он приходит к убедительному заключению о внутренней работе жизненного мира Павла, что «внутренний диалог», который все люди ведут с собой, был преобразован через «новую центральную референтную личность» 9.0181 т.е. Христос.

Затем он переходит к «Завесе Моисея и бессознательным аспектам закона», изучению 2 Коринфянам 3. Здесь скорее мешает (на мой взгляд) слабость постбалтмановского прочтения текста. тем более, что я не думаю, что в этой главе Павел противопоставляет прежде всего себя или Христа Моисею: скорее его слушатели противопоставляются слушателям Моисея. (См. мою статью в сборнике «Воспоминания Джорджа Б. Кэйрда».) Это правда, что у Павла взгляд на Моисея отличается от того, который был у него в дохристианские дни, и теперь это, без сомнения, находит глубокий отклик в душе. собственное сердце Павла. Но Тейссен вычитал из своей собственной традиции, а не из текста, идею о том, что взгляд Павла на Моисея теперь глубоко отрицателен, и он не может этого понять (по причинам, которые, как он сам вполне мог с иронией признать, сами по себе могли быть предметом критики). интересное социально-психологическое исследование) что то, что сделал Павел, скорее, соединило позицию, которую он всегда занимал в отношении Моисея — что Божья слава была явлена через него — с более полной, но не противоречащей христианской позицией. Это означает, что когда мы подходим к психологическому анализу, я хочу сделать всевозможные другие шаги к Тейссену, который в основном видит закон как ныне преодоленное карающее Супер-Эго или систему права как производящую теперь преодоленный когнитивный диссонанс. Тем не менее, вывод остается, я думаю, верным как интерпретация, если не как экзегеза: «Для всех христиан верно, что до тех пор, пока они не объединили свое еврейское и языческое наследие, они еще не преобразились в образ Божий». . Пока их нет, пелена лежит и на их сердцах» (с. 158).

В этом месте вставлено отступление в форме длинного обсуждения, напечатанного аналогичным шрифтом, другого отрывка Павла, где «завеса» играет важную роль — 1 Коринфянам 11:2–16. В нем есть много захватывающего, многое сбивающего с толку: не в последнюю очередь вывод, который для некоторых (но не для Тейссена) мог бы стать безжалостно редукционистским, что высказывания Павла здесь символизируют защиту от бессознательных сексуальных импульсов, отчасти гетеросексуальных, отчасти гомосексуальных. Это может быть частью правды, но я не думаю, что это вся правда, и предостережение Тейссена против слишком легкого осуждения и осуждения Павла «с точки зрения раскованной современной сексуальной этики» (стр. 174) не является таковым. из предостережения против анахронизма или против предположения, что современный западный мир прав, а Павел не прав, но только примечание о том, что 1 Коринфянам 11 не является последним словом Павла по этому вопросу.

Мы часто с чувством неизбежности приходим к Римлянам 7. Здесь у Тейссена день поля, даже по его собственным меркам, и так практически на каждой странице из восьмидесяти восьми, посвященных главе, стоят восклицательные знаки. , галочки, вопросительные знаки и/или восторженные подчеркивания в моем тексте. Здесь невозможно обобщить множество богатых идей и (на мой взгляд) вводящих в заблуждение идей. Тем не менее, я нахожусь очень близким к нему в некоторых ключевых моментах: «Филиппийцам 3:4–6 [которое часто противопоставляется Римлянам 7] отражает сознание дохристианского Павла, в то время как Римлянам 7 изображает конфликт, который был в то время без сознания, одно из которых Павел пришел в сознание лишь позже» (стр. 235). Точно так же я нахожу некоторые из его предложений близкими к абсурду (хотя такое обвинение трудно выдвинуть в этой области): напр. 90–182, что Павел вытесняет более раннее желание смерти Бога (стр. 248) или что между Павлом и самим Фрейдом существует близкая параллель (стр. 250, прим. 50). Как бы трудно ни было толкователям интегрировать его прозрения в свою работу, они, безусловно, должны попытаться — как это сделано в весьма ограниченной степени в недавних комментариях Данна и Целлера и в несколько большей степени в комментарии Цислера.

Последние два раздела книги посвящены глоссолалии (утверждается, что это язык бессознательного, но язык, способный стать сознательным; здесь, безусловно, присутствует редукционизм, которому должен бросить вызов любой уважающий себя харизматик) и мудрости, о которой говорится в 1 Коринфянам 2 (более высокое состояние сознания, в котором теперь может быть отражено ранее бессознательное содержание). Тайссен завершается Эпилогом, в котором кратко исследуется, каким образом проповедь Павла влияет на изменение поведения и опыта.

Почти каждая книга Тейссена — это проявление силы, , и эта явно не исключение. Он делает всех нас в огромном долгу, как тогда, когда мы соглашаемся с ним, так и когда мы находим его расстраивающим или даже непрозрачным. Он упорно боролся с великанами во многих областях и вернулся, чтобы показать трофеи часто успешных сражений. Он не слишком самоуверен в отношении новых методов, которые он так творчески исследовал: «Всякий, кто думает, что эту религию можно осветить исторически и фактически без психологического размышления, так же сильно заблуждается, как и тот, кто делает вид, что об этой религии можно сказать все. таким образом» (стр. 398, заключительное предложение книги). Следует надеяться, что этот вызов примут многие другие ученые с широтой и тонкостью ума Тейссена; хотя это наводит на размышления о том, что немногие исследователи Нового Завета хоть сколько-нибудь приблизились к этому чуду. Гейдельбергу повезло с ним. Ему, кстати, повезло, что его издателем является Т. и Т. Кларк: если не считать ряда опечаток и нескольких стилистических странностей в переводе, книга прекрасно оформлена, с подчас существенными сносками в самом низу страницы. страница. В общем, эта книга многим покажется неприемлемой, но с ней следует ознакомиться всем серьезно изучающим Павла.

Психологические аспекты это: Психологический аспект — это… Понятие, определение | Здоровье