Психология это наука искусство практика или мифотворчество – Что такое психология. Это наука искусство практика

Что такое психология. Это наука искусство практика

Психология – это наука, искусство, практика или мифотворчество

Что же такое психология? Наука о душе, о том, что даже не все признают существование. Задав вопрос всемирному разуму первое что появляется в определение психология:

Наука, изучающая закономерности возникновения, развития и функционирования психики и психической деятельности человека

Но что есть психика, здесь все еще сложнее, сложное философское понятие, совокупность душевных процессов и явлений. И опять мы упираемся в душу. Есть она или нет – на это наука ответа не дает. Можно ли тогда назвать наукой то, что изучает, чего и нет вовсе. А может есть? Но этот вопрос не подвластен осмыслению, здесь только вера, но на веру наука не опирается. Наука опирается на факты, а факты таковы, что каждый человек как-то функционирует. И именно это, наука может изучать. Его поведение, реакции, взаимодействие с другими членами общества, психические функции и т.д. Все, что поддается какому-либо измерению.

Мы можем измерить объем памяти и даже есть способы ее улучшить. Внимание, которое можно развить. Многое что, можно измерить из когнитивных способностей человека. Именно поэтому, когнитивно-поведенческая терапия является самым научно доказанным способом и признается даже страховыми компаниями как научный метод (правда не в нашей стране). Можем измерить эмоции, и придуманы способы совладания с ними. Но здесь уже сложнее. Силу эмоций да, дать названия эмоциональному состоянию, объяснить почему возникло. Но вот контроль над появлением и исчезновением очень труден. Зачем-то природой заложен такой сложный механизм восприятия действительности. Почему душа болит и что значит это выражение. Что именно болит у человека, когда болит душа – наука ответить также не в состоянии.

За рамками понимания науки

Практические психологи, да и не только психологи, а и обычные обыватели могут легко объяснить, что происходит с человеком, когда он на крыльях счастья или в пучине страданий. Что его душа поет или плачет и как ему с этим справиться. Да, у профессиональных психологов есть знания и методики для оказания помощи человеку. Но ведь такую же помощь могут оказать простые люди, своим вниманием, принятием, разговором. Раньше ходили к батюшке на исповедь, сейчас вера слаба. Да и с батюшками не все просто, кому попало не доверишь беды свои, а уж тем более при всем честном народе. Да, практический психолог обладает специальными знаниям о человеке, о возрастных закономерностях. Знает много разных методов как сделать так, что бы человек что-то понял, осознал, решил, как ему действовать, набрался смелости и уверенности в себе. Методы выработаны в разных научных направлениях, что-то пересекается, а что-то нет. Что-то подходит человеку, а что-то нет.

Главным в помощи психолога остается контакт и беседа, а не научные методы и методики. Сложился контакт сможет помочь, нет – можно даже не пытаться, наука будет бессильна. А вот искусство вести беседу – это то, что трудно подвести под научные обоснования. Искусство понять человека, расположить его к себе. Дать возможность проявить себя как личность. Это настоящее искусство психолога, которому невозможно научиться. Искусство, вовремя задать нужный вопрос или выбрать нужную методику, которая поможет человеку справиться с его задачей. Осознать свою проблему и понять, как ему действовать дальше. Искусство создать такую атмосферу доверия и принятия, которая помогает человеку просто тем, что она есть. Так как в наш век скоростей и поверхностных отношений, есть пространство, пусть даже искусственно созданное,  где человек может говорить обо всем что его волнует и не боясь, что его осудят или не поймут великое искусство сегодняшнего дня.

Психолог Мартынова Ирина Викторовна

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕСТЫ

ТЕСТ по выбору метода психологической консультации

Предлагаем пройти тест, который поможет определить метод работы психолога, с учетом личных особенностей. Знание своего метода, позволит вам выбрать психолога, специализирующегося именно в этой области и позволит получить максимальный результат и удовлетворение от консультации. Вы можете пройти тест в режиме онлайн абсолютно бесплатно, без регистрации, по этой ссылке:

• Тест французского психолога Анн Шварцвебер (Anne Schwartzweber) содержит 10 вопросов, на каждый из которых нужно выбрать один из трех предложенных вариантов ответа. Результат – сразу после нажатия кнопки “отправить”

ТЕСТ на определение потребности в психологической помощи

Тест на потребность в психологической помощи с легкостью поможет вам определить, необходима ли вам консультация психолога. У каждого из нас бывают тяжелые моменты в жизни, и каждый справляется с ними по-своему. Кто-то самостоятельно, кому-то хватает беседы с лучшим другом или подругой, а порой просто не обойтись без помощи специалиста. Для определения этого момента и разработан опросник на потребность в психологической помощи.

• Тест содержит 18 вопросов, на каждый из которых нужно выбрать один вариант ответа «Да, согласна(сен)» или «Нет, не согласна(сен)». Результат – сразу после нажатия кнопки “отправить”

ТЕСТ Долговечен ли ваш союз?

Большинство из нас мечтает о любви, которая будет с нами всегда — о вечном союзе. А как обстоят дела в вашей паре? Она крепкая и надежная? Или, может быть, хрупкая, не очень устойчивая? В любом случае вопрос о том, сколько продлится союз, составляет сердцевину отношений в любой паре, какой бы момент в своем развитии она ни переживала. Этот тест поможет понять, на какой стадии отношений находится ваш дуэт, и оценить вашу способность придать устойчивость отношениям, как бы они ни были устроены.

• Тест французского психоаналитика Ален Эриль (Аlain Heril) содержит 15 вопросов, на каждый из которых нужно выбрать один из четырех предложенных вариантов ответа. Результат – сразу после нажатия кнопки “отправить”

Как выбрать хорошего психолога

Может ли психолог помочь за один час

Когда консультация психолога не помогает

Стереотипы о скайп-консультациях с психологом

В чем заключается работа психолога

Семейные конфликты и пути их разрешения

Жизненный сценарий в семейной психологии

Сколько нужно консультаций психолога

Как понять чего я хочу

psy-ask.ru

Психология: наука или искусство

ПСИХОЛОГИЯ: НАУКА ИЛИ ИСКУССТВО?

Содержание

Введение

1. Понятие о значении терминов «психология», «наука» и «искусство»

2. Психология – это наука и/или искусство?

Заключение

Литература

Введение

Проблема познания современного мира и места в нем человек в настоящее время приобретает все большее значение. В век скоростей, огромного объема информации, стрессов и нервных потрясений людям приходится бороться за каждый кусочек своего «я», пытаясь не растеряться в условиях всеобщей глобализации. Заново открыть себя, свои незадействованные «внутренние» резервы, расстаться с ненужными страхами, тревогами, фобиями людям XXI века помогает психология. Она в настоящее время как никогда популярна и созвучна духу нашего века.

Выбор темы нашей работы мы можем обосновать следующим образом: психология приобретает массовый характер и общечеловеческую значимость в современном мире, но границы ее как науки до сих пор остаются достаточно размыты, так как у нее слишком специфический объект изучения – человек и человеческое общество, способы познания, которые иногда воспринимаются как нечто совершенно невозможное для науки, переходящие совершенно в другую область, а потому психологию часто отождествляют с искусством.

Актуальность нашей темы определяется тем, что сейчас, пожалуй, нет практически ни одной сферы жизнедеятельности человека, где не присутствовала бы психология. Это породило массу новых направлений и профессий в этой области. Сейчас психологи представляются как социальные психологи, психотерапевты, психолингвисты, психофизиологи, психологи развития, специалисты по психологии личности, научения, эмоций, восприятия, мотивации или по патопсихологии, все возрастающее число специалистов-психологов стало работать в больницах, в сфере промышленности, правительственных учреждениях, центрах психического здоровья, служить в армии.

В связи с этим, целью нашей работы будет определить границы понятий «искусство» и «наука» и выяснить, как соотносится с ними психология.

1. Понятие о значении терминов «психология», «наука» и «искусство»

Прежде чем говорить о соотношении науки и искусства в психологии, дадим понятие о ней.

Психология – наука о психической реальности, о том, как индивид ощущает, воспринимает, чувствует, мыслит и действует. Для более глубокого понимания человеческой психики психологи исследуют психическую регуляцию поведения животных и функционирование таких искусственных систем, как компьютеры. Определение предмета психологии всегда зависело от того, что под ним понимали представители той или иной ее школы. Однако в наши дни множество психологических представлений вполне успешно уживаются друг с другом. Психология теперь определяется не столько в соответствии с теоретическими представлениями той или иной школы или системы, сколько в терминах конкретных отраслей исследований, например экспериментальная психология, социальная психология, клиническая психология (или патопсихология), психология научения, восприятия, мотивации, эмоций, личности, сравнительная психология, прикладная психология, психология развития. Внутри каждой из этих отраслей имеются противоположные точки зрения и позиции, но в совокупности они образуют широкое разнообразие теорий и методологических систем, что позволяет использовать различные возможные подходы к изучению психологии человека.

Следовательно, главным объектом психологии все же остается человек (группа, коллектив людей, человеческое общество).

До 19 в. психология не была независимой научной дисциплиной, ее трудно было отделить от чисто абстрактных философских рассуждений. То, что мы сейчас называем психологией, в действительности было частью философии. Некоторые понятия и проблемы, имеющие важные приложения в психологии, — относительное значение врожденного и приобретенного, изменчивость и стабильность человеческой личности, отношения разума и эмоций, природа мотивации, свобода и детерминизм в поведении человека, экзистенциальное значение и ценность личностной самореализации, взаимоотношения психики и тела, природа сознания и восприятия, значение снов — обсуждались ранее многими философами, начиная с древних греков, прежде всего Платоном и Аристотелем, а затем в трудах таких мыслителей, как Августин, Фома Аквинский, Декарт, Спиноза, Лейбниц, Локк, Беркли, Юм и Кант. А ведь философия тоже специфический вид знания, который вначале вообще не считался наукой в ее общепринятом значении, часто философия признавалась искусством, наряду со словесными видами искусства – поэзией и драмой. Однако только в 19 в. общие рассуждения и манипуляции абстрактными понятиями уступили место гипотезам, проверяемым в эксперименте и принимаемым лишь на основании фактических доказательств. С этого момента уже идет отсчет существования психологии как самостоятельной науки.

Далее мы рассмотрим содержание понятий «наука» и «искусство».

Сразу следует отметить, что определений значений терминов «искусство» и «наука» существует множество, их можно найти в каждом толковом словаре. Рассмотрим общие положения и проанализируем, как проецируются признаки науки и искусства на область психологии.

Наука — есть система достигнутых знаний о наблюдаемых нами явлениях действительности.

Основы научного знания закладывались в глубокой древности, так Сократ призывал изучать человека, чтобы понять мир, а его ученик Платон, подошедший вплотную ко многим вопросам, ныне традиционно относимым к «научно-релевантным», считал, что знание геометрии, например, совершенно необходимо для любого философа. Для будущего науки важнейшим оказался интерес к природе познания, гносеологический интерес. Однако ни Платон, ни его академические последователи не создали классификацию наук. Это сделал Аристотель. Он отказался от диалектики и возвел в ранг метода аналитику, то есть теорию доказательного умозаключения (аподиктического силлогизма), которое восходит от необходимого основания к твердому знанию. Наука получила свою методологию. Кроме того, Аристотель сформулировал теорию науки. Научное знание есть знание о бытии, и как таковое оно противостоит искусству (сфера которого — практика и производство вещей), опыту (его предмет — только единичные факты) и мнению (оно основывается на вероятности). Научное знание выражается в форме суждения и претендует на истинность. Задача научного знания, таким образом, состоит в фиксировании некоего обстоятельства или факта и в выяснении его причины. Наука, по Аристотелю[1] , отличается тремя основными характеристиками: доказательностью, способностью объяснения и сочетанием единства с наличием степеней подчинения. Последняя характеристика делает возможным сведение одних наук к другим и, соответственно, позволяет произвести их классификацию. Теоретические науки составляют условие существования наук практических, а практические — условие наук поэтических (творческих). То есть, признавалась взаимосвязь науки искусства, в то же время говорилось об их различии.

Философия указала науке задачу — поиск истины. Современная наука также ориентирована на получение «истинных» знаний о реальности, но наука и истина для ученого далеко не тождественны. Один из сегодняшних исследователей науки В.Н.Тростников пишет об этом так: «В науке как таковой следует четко разделять два различных ее аспекта, которые часто (и неправомерно) объединяют под одной вывеской: наука-исследование— систематическое изучение и изложение объективно достоверных сведений, максимально проверенных со стороны содержания, и наука-миpовоззpение, т.е. совокупность утверждений, якобы полученных в научных исследованиях и навязываемых в качестве общеизвестных»[2] .

Использование научного метода делает объем знаний наукой. В отличие от прежнего метода созерцания и обдумывания, новый метод основан на тщательном эксперименте и точном измерении. Не все области науки могут пользоваться одними и теми же методами. Химик может экспериментировать с веществами и действующими на них силами в лаборатории. А астроном не может проводить эксперименты с небесными телами. Но оба они прибегают к научному методу. Психология также оперирует научным методом, в частности применяет метод эксперимента.

Первое, что ученый дел

mirznanii.com

Эссе: Психология- это наука, искусство, практика или мифотворчество?, цена: 396 руб.

Фрагмент для ознакомления

Однако это свойство ей присуще не потому, что она мифологична по своей сути, а потому, что реально существующая наука, всегда не только сопровождается мифологией, но и реально «питается» ею. Таким образом, современная психология, по сути, является преемницей мифологии.
В большей степени, психология – это искусство: искусство вести беседу, искусство понять человека, расположить его к себе, дать возможность проявить себя как личность. Это настоящее искусство психолога, которому невозможно научиться. Искусство, вовремя задать нужный вопрос или выбрать нужную методику, которая поможет человеку справиться с его задачей, осознать свою проблему и понять, как ему действовать дальше.
По моему мнению, психология сочетает в себе все из перечисленных в заглавии определений. Но все-таки, прежде всего, психология – это наука.Не такая точная, как математика, физика, или химия, однако не менее важная, чем любая из них.

Социальное мифотворчество в Дагестан, как атрибут социологического мышления

Содержание

Введение

Глава I. место и Роль мифа в социологическое мышление

Глава II. Социальное мифотворчество как способ выражения региональных интересов

Глава III. Региональное социальное мифотворчество, в Республике Дагестан

Вывод

Список литературы

Введение

В статье рассматривается социальное мифотворчество», как и атрибут мышления, социологического на уровне таблицы. Прежде чем прояснить содержание самого понятия «tim» и его производных — «мифологии», «мифотворчество». Из двух существующих его трактовок — строгого (наука, изучающая мифы) и обиходного (совокупность мифов, отражающих фантастические представления людей, на самом деле) — в дальнейшем интерес для работы является второй.

Актуальность темы исследования определяется роль социального мифотворчества в обществе. Жизнь всех людей и социумов (от отдельной семьи до народонаселения империи) в определенной степени подчинена мифологии, которая, в сущности, представляет собой психологический тип адаптации к изменяющейся среде. Серьезно, включен такой адаптации в состоянии повышенной тревоги, физическое или нравственное, чтобы быть перегружены обществе. В этом случае, не только мифопочитание и мифопоклонение действующих способов защиты или отвлечения сознания людей от угнетающей их в объективной реальности, но и вдохновил процесс мифотворчества. Коллективная вера в миф является важным фактором идейной консолидации общества, независимо от этнической принадлежности или классовой структуры. Идея, содержащаяся в миф, одухотворяет людей. В то же время, часто это не имеет значения то, что идея разумного или бессмысленного, реалистичная или фантастичная, благородный или дерзким.

Следует отметить, что любое изменение окружающей среды — это всегда в определенной степени фактор стресса. Для ослабления влияния этого фактора служит мифология. Важную роль в жизни социумов, особенно больших (например, империй), играет mit-заниматься политикой и мифопочитание. История показывает, что праздник такого рода мифы (например, мифы коммунизма по-русски или по-китайски) и построенные на их основе идеологий brief. Политика, мифология, кажется, еще эволюционно не утвердилась в человеческом обществе, как способ социальной адаптации. Ее проявления крайне импульсивно: мифология, политика может активизировать усилия в обществе, развитие науки, культуры, физического и нравственного здоровья, но затем так же внезапно, способствовать их деградации и, в конечном счете, к краху общества-мифопочитателя как государство.

myknow.ru

Психология — наука или искусство? Психологическая наука и психологическая практика

Наше время характеризуется бурным развитием психологической практики. Практическая психология стала очень «модной». К сожалению, эта мода и спрос на психологов-практиков, а также кажущаяся доступность психических явлений для изучения и преобразования иногда порождают у новичков ощущение легкости вхождения в практическую психологию. Приходилось неоднократно встречаться с мнением, что для занятий Практической психологией (под которой подразумеваются чаще всего психотерапия и психологическое консультирование) совершенно необязательно представлять себе все тонкости определений предмета психологии, различия в отдельных психологических концепциях, а достаточно только иметь соответствующий набор психологических инструментов (например, разного рода тестов с «ключами», т.е. правилами и способами обработки результатов) и пользоваться своей интуицией и житейским опытом для разрешения проблем клиента. Иногда даже утверждается, что практическая психология прямо противоположна так называемой академической психологии по своему предмету, методам, задачам и может быть противопоставлена этой последней, как искусство — науке. В шутливой форме это противопоставление выражено в давнем и любимом афоризме студентов психологических факультетов: «Психология делится на интересную и научную».

По мнению таких студентов, «интересная психология» — это, например, искусство воздействия на клиента, который приходит

к психологу-практику со своими проблемами и уходит «просветленный». Это захватывающие разговоры с ним о смысле жизни, свободе, ответственности, любви, воспитании детей и т.п. Это умение «проникать в душу» клиента, используя уже известные в практической психологии приемы, а также свою интуицию и жизненный опыт. Здесь уместно и даже очень желательно использовать свои знания литературы и искусства, уметь вовремя процитировать любимого автора. Разве поэтому практическая психология не сродни искусству, которое всегда предполагает нечто невыразимое в научных понятиях?

Научная же психология, по мнению сторонников «интересной психологии», имеет дело с весьма скучными для практических психологов вещами типа измерения порогов чувствительности, времени реакции, объема внимания или выяснением значения тех или иных научных понятий и т.п., и знание этих вещей вряд ли может помочь человеку в решении его жизненных проблем. К тому же в лабораторных исследованиях научных психологов пропадает целостность и неповторимая индивидуальность, уникальность человека, которая, напротив, является главным объектом интереса практических психологов.

На самом деле психология — это и особая наука со своим предметом исследования, и искусство практического воздействия на другого человека с целью изменения или коррекции его представлений о мире и самом себе, его сознания и поведения. Поэтому практическая психология ни в коей мере не может противопоставляться научной психологии — напротив, психолог-практик должен стремиться к научно обоснованной практике, а психолог-теоретик и психолог-экспериментатор строить свои исследования в расчете на требования и запросы практики и последующее практическое использование (необязательно немедленное!) результатов этих исследований. Нам представляется, что научная и практическая психология соотносятся, как две описанные в главе 1 динамические составляющие единой человеческой деятельности — ориентировочная и исполнительная. Наука (как ориентировочная часть деятельности) должна вооружать человека обоснованными результатами познания закономерностей мира (в данном случае — закономерностей человеческой психологии), тогда как практика (исполнение) — строить на этой основе систему воздействия на психологию человека. Конечно, бывают случаи, когда психолог-практик не имеет научно обоснованных методов практической работы и обнаруживает их (выстраивает) в самом процессе практики. Однако современная наука становится все более практико-ориентированной.

Связь науки и практики в психологии можно проиллюстрировать на ряде примеров (при этом мы возьмем одну из возможных психологических практик — психологическое консультирование и психотерапию).

1. Как неоднократно было показано крупнейшими методологами психологической науки, любой психотерапевтический прием имеет своим истоком определенную теоретическую (конкретно-психологическую и философскую) концепцию человека, которая могла быть разработана как в результате обобщения опыта практики, так и независимо от нее в фундаментальных исследованиях. И задачи психотерапии, и ее конкретные приемы существенно отличаются друг от друга в зависимости от того, какие именно концептуальные построения лежат в ее основе и где именно видит психолог-практик причину возникшей психологической проблемы. Приведем один конкретный пример из работы известного зарубежного психолога Эриха Фромма(Fromm, 1900— 1980) [133].

Молодой человек 24 лет на приеме у психоаналитика сообщает, что чувствует себя несчастным, что работа (он работает в фирме своего отца) не доставляет ему никакого удовольствия. В колледже юноша обнаружил большие способности к теоретической физике, хотел было поступить в аспирантуру и стать ученым, но этому воспрепятствовал отец, который хотел, чтобы юноша стал его преемником в бизнесе. После долгих уговоров юноша наконец соглашается работать в фирме отца, но постоянно испытывает тоску, чувствуя себя несчастным. Психоаналитик видит в этом случае неизжитый с детства антагонизм с отцом, который требуется устранить с помощью определенных психоаналитических процедур (психоанализ, как правило, ищет причины личностных трудностей взрослого человека в детстве, в сложностях детско-родительских отношений).

Э.Фромм считал, что можно посмотреть на этот случай иначе, исходя из другой концептуальной системы (например, концепции экзистенциальной психологии¹): хотя отец имеет право желать, чтобы сын работал в его фирме и продолжал его дело, сын имеет не меньшее право выбирать себе профессию по душе, строить свою жизнь в соответствии с выбранной им, а не родителем, целью, и тогда сверхзадачей практической работы психолога будет освобождение пациента от страха перед отцом за самостоятельно принятое решение, помощь молодому человеку в обретении (и тем самым освобождении) себя. Какая из интерпретаций в данном случае более верная, можно определить лишь в результате тщательного и конкретного анализа, который должен учесть и позицию психоаналитика, и позицию представителя экзистенциальной психологии, поскольку в каждой из них есть «своя правда». Поэтому психолог-практик просто обязан знать и ту и другую концепцию (и множество других, которые также могут помочь интерпретировать этот случай, — возможно, еще каким-то третьим или четвертым способом).

Э.Фромм обратил также внимание на то, что выбор той или иной интерпретации конкретного случая зависит еще и от тех цен-

‘ Краткое упоминание о ней см. в главе 4.

ностеи, которые разделяет психотерапевт, — считает ли он, что целью жизни является материальное благополучие, благодарность родителям, «вписывание» в систему существующих социальных отношений или же что этой целью является выбор профессии по душе, осуществление своего призвания даже ценой отказа от помощи родителей и т. п. Поэтому именно практическая работа требует от занимающегося ею психолога ориентации в имеющихся точках зрения на решение самых фундаментальных психологических проблем, осознания различий стоящих за ними ценностей, рефлексии собственной концептуальной системы и ее оснований и т. п. Рано или поздно психолог-практик вдруг обнаруживает, что построение единой непротиворечивой общепсихологической концепции очень необходимо именно ему, имеющему дело с целостным человеком.

2. Понимание конкретных психологических механизмов собственной проблемы и путей ее решения необходимо клиенту практического психолога для совместной с ним деятельности, а также для содействия собственному «излечению». За этим требованием лежит открытый в психологии механизм обратной связи: чтобы стать управляемым, тот или иной процесс должен предстать в объективированной (вынесенной наружу) форме своего существования. Одним из блестящих подтверждений этой истины стало известное экспериментальное исследование, проведенное под руководством А. В. Запорожца М. И.Лисиной [35]. В нем доказывалось, что человек может научиться даже управлять своими вазомоторными реакциями (т.е. расширением и сужением кровеносных сосудов, которые, казалось бы, происходят совершенно непроизвольно), если ему предоставить информацию о степени сужения или расширения кровеносных сосудов, скажем, одного из пальцев руки в данный конкретный момент времени. Таким же образом усвоение клиентом того концептуального построения, на котором базирует свою практическую работу психотерапевт, облегчает его вхождение в совместную деятельность с психологом. И это опять-таки означает, что психолог-практик постоянно должен совершенствовать свои научные знания в той или иной области, свободно ориентироваться в последних научных достижениях в ней, да еще и суметь передать своему клиенту — пусть и в относительно элементарной форме — добытые наукой знания о возможных механизмах преодоления его психологической проблемы.

3. Выше в основном речь шла о том, что «нет ничего практичнее, чем хорошая теория»¹, т.е. о роли теории в практике. Теперь скажем об обратной зависимости научных разработок от практи-

¹ Известные слова немецкого физика Л.Больцмана, для которого проблема соотношения науки и практики также была одной из значимых и обсуждаемых проблем.

ки. Когда-то любили повторять, что практика — критерий истины. И действительно, именно требования практики вызывают к жизни те или иные теоретические размышления о возможных путях решения поставленных практикой задач, приводят к проверке возможных возникших по ходу этих размышлений гипотез, т.е. побуждают к собственно научным исследованиям¹. Невозможность ответить на эти требования практики приводят, напротив, к исчезновению тех или иных концептуальных построений, которые оказываются далеки от них. Так, например, когда-то под влиянием практических запросов к психологической науке на рубеже XIX и XX вв. перестала существовать как направление интроспективная психология (которая из-за своей субъективности и абстрактности не могла выступить научно обоснованным фундаментом практических разработок), и возникло множество новых психологических направлений, каждое из которых в той или иной степени отвечало своими концептуальными построениями на практические запросы.

Именно практическими психологами были поставлены значимые для науки вопросы о том, возможно ли объективное исследование в психологии (коль скоро наше видение механизмов той или иной психологической ситуации определяется, как было сказано выше, системой ценностей психолога), каковы могут быть методы исследования человеческой психики (коль скоро она является продуктом совместной деятельности людей) и т. д. — а ведь это все вопросы, значимые и для психологической науки в целом. Кроме того, именно от психолога-практика может идти запрос на единую общепсихологическую теорию. По крайней мере, для решения проблем клиента он постоянно вынужден (иногда на свой страх и риск) согласовывать между собой имеющиеся в научной психологии концепции, в каждой из которых можно найти тот или иной подход к решению. Таким образом, практик может внести свой вклад в разработку проблем научной психологии, к которой он гораздо ближе, чем иногда ему самому кажется.

Впрочем, некоторые недальновидные психологи-практики отрицают связь своих реальных практических занятий с кажущимися им абстрактными проблемами предмета и методов психоло-

¹ Это, конечно, вовсе не означает, что психолог-исследователь должен обязательно заниматься лишь теми вопросами, которые наиболее актуальны именно сегодня, работать, так сказать, «на злобу дня». Речь идет о практической обусловленности научных исследований в более широком смысле слова — о практических запросах человечества вообще, которые, может быть, самим человечеством-то еще не сформулированы в виде конкретных задач сделать то-то и то-то, а угадываются глубоко мыслящими исследователями, которые могут успешно работать одновременно и в науке, и в практике и поэтому предвосхищать своими теоретическими разработками будущие конкретные «практические запросы» к психологии или даже формулировать их.

гии, научной разработкой психологических категорий и т.п., больше уповая на саму практику и на свой житейский опыт. Конечно, этот опыт очень важен в практической работе, тем не менее психолог всегда должен помнить о принципиальных различиях научной и житейской психологии. Анализу этой проблемы будет посвящен следующий параграф главы.

cyberpedia.su

Эссе: Психология -это наука, искусство, практика или мифотворчество, цена: 396 руб.

Фрагмент для ознакомления

Такой подход уводит исследователя от качественного анализа индивидуального своеобразия различных вариантов взаимодействия личности и произведения искусства.Механистический подход рассматривает восприятие искусства как результат механического функционирования неких психических механизмов, а не активности самой личности. Личность в данном методе не играет почти никакого значения.Когнитивно-аффективный подход связывает искусство с эмоциональной сферой человека: эмоции, «работающие» в искусстве, отличаются от других эмоций тем, что они повторяют сами себя.Деятельностный подход рассматривает искусство как механизм трансляции смыслов;Системно-типологический подход в психологии искусства выдвигает на первое место фигуру творца.

Социальное мифотворчество в Дагестан, как атрибут социологического мышления

Содержание

Введение

Глава I. место и Роль мифа в социологическое мышление

Глава II. Социальное мифотворчество как способ выражения региональных интересов

Глава III. Региональное социальное мифотворчество, в Республике Дагестан

Вывод

Список литературы

Введение

В статье рассматривается социальное мифотворчество», как и атрибут мышления, социологического на уровне таблицы. Прежде чем прояснить содержание самого понятия «tim» и его производных — «мифологии», «мифотворчество». Из двух существующих его трактовок — строгого (наука, изучающая мифы) и обиходного (совокупность мифов, отражающих фантастические представления людей, на самом деле) — в дальнейшем интерес для работы является второй.

Актуальность темы исследования определяется роль социального мифотворчества в обществе. Жизнь всех людей и социумов (от отдельной семьи до народонаселения империи) в определенной степени подчинена мифологии, которая, в сущности, представляет собой психологический тип адаптации к изменяющейся среде. Серьезно, включен такой адаптации в состоянии повышенной тревоги, физическое или нравственное, чтобы быть перегружены обществе. В этом случае, не только мифопочитание и мифопоклонение действующих способов защиты или отвлечения сознания людей от угнетающей их в объективной реальности, но и вдохновил процесс мифотворчества. Коллективная вера в миф является важным фактором идейной консолидации общества, независимо от этнической принадлежности или классовой структуры. Идея, содержащаяся в миф, одухотворяет людей. В то же время, часто это не имеет значения то, что идея разумного или бессмысленного, реалистичная или фантастичная, благородный или дерзким.

Следует отметить, что любое изменение окружающей среды — это всегда в определенной степени фактор стресса. Для ослабления влияния этого фактора служит мифология. Важную роль в жизни социумов, особенно больших (например, империй), играет mit-заниматься политикой и мифопочитание. История показывает, что праздник такого рода мифы (например, мифы коммунизма по-русски или по-китайски) и построенные на их основе идеологий brief. Политика, мифология, кажется, еще эволюционно не утвердилась в человеческом обществе, как способ социальной адаптации. Ее проявления крайне импульсивно: мифология, политика может активизировать усилия в обществе, развитие науки, культуры, физического и нравственного здоровья, но затем так же внезапно, способствовать их деградации и, в конечном счете, к краху общества-мифопочитателя как государство.

myknow.ru

Развенчание мифов, или психология — это мифология

Развенчание мифов, или психология — это мифология

Вместо того чтобы задумываться над смыслом послания, которое несут мифы, многие исследователи предпочитают деконструкцию. Развенчание мифов вошло в моду. Богословы выпускают инновационные работы, что, впрочем, не является редкостью в сфере гуманитарных наук. Так, с Библии, по их мнению, следует снять мифологический налет.

Согласно этому мнению, любое апокрифическое свидетельство о жизни Иисуса Христа, например легенда о дереве, приклонившем ветви к земле, чтобы напитать созревшими плодами божественного младенца, считается повествованием, перегруженным мифологическими компонентами. Однако мифология входит составной частью и в Ветхий Завет: история сотворения мира, легенда об Адаме и Еве и т. д. Подобные сюжеты можно без всякой натяжки поставить в один ряд с историями о сотворении мира, созданными в рамках сильно разнящихся культур. Мифологических элементов достаточно и в повествовании о появлении на свет Моисея. Мифологема, заключающаяся в том, что великий человек не может быть рожден в обычных условиях и воспитан своими собственными родителями, а непременно должен стать подкидышем, широко распространена. Мне приходилось слышать, как в кантоне Оберланд рассказывали, что один известный политик был обнаружен в младенческом возрасте на горном перевале, между тем как совершенно точно известно, что он вырос у своих собственных родителей. Столь же распространенной является и мифологема непорочного зачатия. Не только Христос был сыном Бога и непорочной Девы. К мифам можно с полным правом отнести также красочные истории о рае и аде, Страшном суде, образно и часто не без значительной доли зловещей красоты представленные средствами живописи во многих церквях. Нераскаявшихся грешников волочат в ад хохочущие черти, вооруженные трезубцами, чтобы затем предать их ужасающим пыткам, между тем как праведники в атмосфере праздника и самоудовлетворения препровождаются в рай,— все как положено.

Проповедники многие столетия клеймили буквальное толкование мифологемы рая и ада, утверждая, что небеса и преисподнюю следует воспринимать как ипостаси, как духовное состояние, а не как географическую точку. Так или иначе все сводится к тому, что христианство следует очистить от этих и им подобных мифологических элементов. Однако где кончается мифология и начинается чистое христианство? Является ли сыновняя принадлежность Христа Богу мифологией или религиозной истиной? Является ли Троица мифологическим представлением или богословской интеллектуальной конструкцией или, наконец, христианской правдой? Сторонникам развенчания мифов следует быть поосторожнее, поскольку вместе с мифами может исчезнуть само христианство, однако зачастую они не знают чувства меры, придерживаясь принципа, гласящего, что развенчание мифологии никогда не бывает достаточным. Количество людей, готовых, подобно Святому Георгию, сражаться с драконом мифологии, не убывает. В авангарде этого движения — историки. Одно за другим разоблачаются или отрицаются как мифы сложившиеся исторические представления. Будучи швейцарцем, я поведу речь о подобных развенчаниях на примере известных эпизодов швейцарской истории.

Следуя логике демифологизации, историю Вильгельма Телля объявляют мифом. Получается, что Телля нельзя назвать жизнерадостным террористом попросту потому, что он никогда не существовал. Для демифологизации созрела к настоящему моменту и история Швейцарии во время второй мировой войны. Гонители мифов утверждают, что от немецкой оккупации Швейцарию избавила не хорошая обороноспособность страны, а заинтересованность германской военной машины в швейцарской индустрии. Это якобы и спасло страну от самого худшего.

Развенчанию и демифологизации подвергаются и психологические теории. Даже различие между мужским и женским началами объявляется мифологическим представлением, которое призвано упрочить второстепенную роль женщины в обществе. Однако рьяная демифологизация все-таки не проникла во все сферы духовной жизни. Несмотря ни на что, находятся люди, которые тщательно исследуют мифы. Ученые отыскивают, собирают и подробно комментируют с географической, исторической и культурологической точек зрения мифологии народов, развитие которых проходило на значительном удалении от признанных центров европейской цивилизации. Подобные мифы нас не пугают. Хотя, не скрою, становится немного не по себе, когда читаешь о человеческих жертвах, которых отправляли на заклание во имя ацтекского бога солнца, вырывая из живого тела трепещущее сердце для того, чтобы солнце на закате не покинуло этот мир навсегда.

Психологи-юнгианцы известны своей любовью к мифам, поэтому их часто подозревают в симпатии правым и реакционным политикам. Таким образом, причиной недоверия является то, что я бы назвал мифофилией. Психологов юнгианского направления недолюбливают потому, что они не придерживаются общего мнения о безусловной деструктивности мифов. Многие из них не согласны и с мнением о том, что мифология — это удел заморских народов и культур. Психологов-юнгианцев интересуют прежде всего мифы нового времени, которые руководят нашими современниками.

Перед нами два противоположных мнения: с одной стороны, гонители мифов, утверждающие, что пора покончить с мифологическими недомолвками, с иллюзиями, с отупляющими народ и разжигающими страсти мифами, поскольку, чем их будет меньше, тем лучше; с другой стороны, психологи-юнгианцы, полагающие, что мифы — неизбежный и специфический элемент человеческой жизни. Суммируя вышесказанное, можно представить ситуацию как противостояние между «мифофобами» и «мифофилами», иными словами, между гонителями и сторонниками мифов.

Я хотел бы даже более жестко сформулировать позицию «мифофилов», к которым себя отношу. Психология — это мифология, или, говоря шире, вне мифологии немыслима ни одна гуманитарная наука.

Что именно я имею в виду, говоря: психология — это мифология?

Осмысление реальности—традиционная тема философии. Полагаю, что не настрою против себя всех философов, если рискну утверждать, что мы воспринимаем мир двумя способами: субъективно, когда речь идет о восприятии собственной личности, и объективно, когда дело касается окружающих людей. Человек ощущает реальность изнутри, внутри себя и извне, выступая в роли наблюдателя, созерцателя, постороннего. На этом основывал свои выводы, в частности, швейцарский философ Пауль Геберлин, который утверждал, что существуют лишь две фундаментальные науки: психология и физика. Психология стремится осмыслить внутреннюю реальность, а физика — реальность внешнюю. Это утверждение можно с полным правом отнести ко всем гуманитарным и естественным или точным наукам, а также к тем научным направлениям, которые по мнению большинства не могут претендовать на точность.

Сторонники естественных наук часто бывают склонны к преувеличениям: некоторые из них полагают, что наукой имеет право именоваться только наука естественная, констатирующая объективные факты, исследующая реальность при помощи измерительных приборов и обнаруживающая каузальные взаимосвязи; по этим же критериям они оценивают психологию. Таким образом формируется представление о психологии без души; в лучшем случае душа выступает в роли эпифеномена . Но чаще всего душа вообще изгоняется из психологии. Измерение частоты пульса, кровяного давления и определение степени потливости человека, попавшего в определенную ситуацию,— это еще не психология. Если я скрупулезно отмечаю, на каком месяце жизни младенец впервые рассмеялся, то я могу быть уверен, что мой метод близок к естественнонаучному. Исследования человеческого поведения, отталкивающиеся от внешних критериев и статистических данных, не гарантируют нам новых сведений о душе. Сведения о том, сколько часов в день тратил в XVI веке цюрихский ремесленник для того, чтобы заработать себе на кусок хлеба, или сколько каллорий в день потреблял римский раб, любопытны и способны обрисовать историческую ситуацию, но это еще не история. Психология и гуманитарные науки начинаются лишь тогда, когда наблюдения, статистические данные, так называемые объективные факты и т. д. подвергаются интерпретации, когда исследователь задается вопросом о мотивах, стоящих за поведением и чувствами индивида, группы и общества. Однако именно на этом этапе возникает мифология, поскольку зафиксировать психологический феномен можно только с помощью метафор, образов и т. д.

Вполне понятно, почему бихевиористы стремятся исключить из психологии душу, иными словами, любое субъективное переживание, интроспекцию. Если мы условимся считать психологию естественной наукой, то следует признать, что бихевиористы поступают логично. Точные естественнонаучные сведения о человеке можно получить только при условии игнорирования всех субъективных переживаний. Однако подобное исследование вряд ли приблизит нас к пониманию феномена души. Констатация того, что при виде определенной девушки кровяное давление у молодого человека повышается, не может являться полноценным свидетельством отношений, сложившихся между мужчиной и женщиной. Несмотря на то что методами поведенческой терапии — сочетанием похвалы и наказания — исцеляются неврозы тревоги, нельзя утверждать, что мы способны понимать душевное состояние больных и здоровых людей. И.Б. Уотсон, основатель бихевиоризма, писал в 1913 году: «Бихевиорист понимает психологию как абсолютно объективную естественную науку, теоретической целью которой является прогнозирование и контроль поведения; интроспекция не входит в число психологических методов».

В настоящее время бихевиоризм продолжает играть в психологии определенную роль. Техники поведенческой терапии базируются отчасти на фундаменте бихевиористической теории. Бихевиорист стремится исследовать человеческое поведение путем отстраненных наблюдений и точных экспериментов, стараясь уподобиться ученому, изучающему свойства химического элемента. Субъективные переживания индивида в расчет не принимаются.

На мой взгляд, бихевиоризм можно понять только в мифологическом контексте. Перед нами грандиозное преувеличение мифа о Прометее, доходящее временами до гротеска. Человек желает подчинить себе и взять под контроль все и вся. В том случае, когда на его горизонте возникают феномены, которые он не в силах объяснить и контролировать, например субъективные душевные переживания, человек предпочитает их попросту игнорировать или о них умалчивать, несмотря на очевидность того, что подобный образ действий совершенно не вяжется с общеизвестными правилами любой научной работы: ученый должен принимать во внимание все явления, возникающие в процессе исследования вне зависимости от того, подтверждают они его предположения или нет.

К. Г. Юнга часто пытаются представить ученым-естественником, тем не менее именно он решительно акцентировал особую роль души, которую нельзя осмыслить ни каузально, ни статистически. Для того чтобы приблизиться к пониманию феномена души, ее необходимо наблюдать извне. К.Г. Юнг не оставил после себя ни систематического учения о психике и психопатологии, ни определенной психотерапевтической методики; его наследие — это бесценная сокровищница психических образов и иносказаний о душе. Юнг решился в одиночку взяться за исследование феномена души; он проанализировал образы и символы, наводняющие человеческую психику, и опубликовал результаты своих наблюдений. В этом же контексте он открыл для широкой публики психологические мотивы алхимической символики. Согласно Юнгу, душевная деятельность может быть осмыслена только через символ, который не включает в себя все аспекты данного психического события, но позволяет более или менее приблизиться к его пониманию.

Философские теории, методы и толкования — это символические иносказания. То же самое относится к психологии, искусству, истории, политике и т. д. Все эти дисциплины изучают человеческое поведение и его причины. Когда речь заходит о человеческой душе и о связанных с ней поступках, нет смысла искать объективность, пытаться составить цепочки каузальной последовательности и надеяться на возможность точного прогноза, поэтому нельзя предсказать курс валюты, результаты голосования, предвидеть изменения в состоянии душевнобольного человека или ответить на вопрос, кто кого полюбит. Поговорим о роли символа в психологии. В отношении ребенка к родителям с момента рождения и до смерти происходит множество метаморфоз. Исследователь может точно зафиксировать все эти изменения, опираясь на следующие данные. К кому первому бросается после разлуки ребенок, к отцу или к матери? Как изображает ребенок родителей в возрасте четырех, шести и десяти лет? И так до бесконечности. Однако даже тысячи экспериментальных сведений не в силах составить психологию, поскольку подобные сведения в весьма незначительной степени характеризуют психические изменения в отношении ребенка к родителям. У нас существует потребность в осмыслении того, что переживаем мы сами и чувствуют окружающие люди. Стремясь к этому, мы создаем миф, подобно швейцарцам Средневековья, которые выразили внутреннее содержание истории возникновения Швейцарской конфедерации в легенде о Вильгельме Телле.

Зигмунд Фрейд ввел в психологию понятие эдипова комплекса; он обратился к известному мифу, изменил его и интерпретировал как аллегорию детского развития. Юнг углубил аллегорическое понимание истории Эдипа, рассматривая ее как миф об инцестуозных влечениях между отцом и дочерью, а также матерью и сыном.

Манипулируя образами, мы пытаемся осмыслить индивидуальные и коллективные психические феномены, начиная с событий времен второй мировой войны и заканчивая отношениями между родителями и ребенком. Миф — это история в символах. Переживания группы и индивида представлены в мифах символическими средствами. Психологические теории Кернберга, Когута и др., разумеется, намного утонченнее, чем представления неискушенного ребенка викторианской эпохи, однако мифологических элементов в них не меньше. Таким образом, мы вполне можем перефразировать изречение «психология — это мифология», утверждая, что «мифология — это психология», поскольку психологическое содержание мифов зачастую превосходит учебники по психологии. Так, «Мифологическое краеведение» Арнольда Бюхли содержит гораздо больше психологических сведений, чем иной учебник по психологии.

В мифотворчестве выражается процесс осознания индивида и общества. В мифах как в зеркале отражена индивидуальная и коллективная психология.

Когда-то созданные мифы способны видоизменяться, принимать разнообразные формы, становиться идеологией, эталоном, моделью, программой, видением, принципом, заповедью, воинственным призывом, лозунгом, психологической теорией, экономическим представлением и т. д. На определенные мифы, руководящие поведением индивида и коллектива, ориентируется человеческая психика. Четко дифференцировать мифы на индивидуальные и коллективные достаточно сложно. Индивид, как правило, живет в соответствии с мифом, который он перенимает у коллектива. Абсолютно индивидуальные мифы встречаются крайне редко. Однако мифология индивида всегда окрашены в его любимые тона.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

psy.wikireading.ru

Психология — наука или искусство? Психологическая наука и психологическая практика

Количество просмотров публикации Психология — наука или искусство? Психологическая наука и психологическая практика — 204

Наше время характеризуется бурным развитием психологической практики. Практическая психология стала очень ʼʼмоднойʼʼ. К сожалению, эта мода и спрос на психологов-практиков, а также кажущаяся доступность психических явлений для изучения и преобразования иногда порождают у новичков ощущение легкости вхождения в практическую психологию. Приходилось неоднократно встречаться с мнением, что для занятий Практической психологией (под которой подразумеваются чаще всœего психотерапия и психологическое консультирование) совершенно необязательно представлять себе всœе тонкости определœений предмета психологии, различия в отдельных психологических концепциях, а достаточно только иметь соответствующий набор психологических инструментов (к примеру, разного рода тестов с ʼʼключамиʼʼ, ᴛ.ᴇ. правилами и способами обработки результатов) и пользоваться своей интуицией и житейским опытом для разрешения проблем клиента. Иногда даже утверждается, что практическая психология прямо противоположна так называемой академической психологии по своему предмету, методам, задачам и должна быть противопоставлена этой последней, как искусство — науке. В шутливой форме это противопоставление выражено в давнем и любимом афоризме студентов психологических факультетов: ʼʼПсихология делится на интересную и научнуюʼʼ.

По мнению таких студентов, ʼʼинтересная психологияʼʼ — это, к примеру, искусство воздействия на клиента͵ который приходит

к психологу-практику со своими проблемами и уходит ʼʼпросветленныйʼʼ. Это захватывающие разговоры с ним о смысле жизни, свободе, ответственности, любви, воспитании детей и т.п. Это умение ʼʼпроникать в душуʼʼ клиента͵ используя уже известные в практической психологии приемы, а также свою интуицию и жизненный опыт. Здесь уместно и даже очень желательно использовать свои знания литературы и искусства, уметь вовремя процитировать любимого автора. Разве в связи с этим практическая психология не сродни искусству, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ всœегда предполагает нечто невыразимое в научных понятиях?

Научная же психология, по мнению сторонников ʼʼинтересной психологииʼʼ, имеет дело с весьма скучными для практических психологов вещами типа измерения порогов чувствительности, времени реакции, объёма внимания или выяснением значения тех или иных научных понятий и т.п., и знание этих вещей вряд ли может помочь человеку в решении его жизненных проблем. К тому же в лабораторных исследованиях научных психологов пропадает целостность и неповторимая индивидуальность, уникальность человека, которая, напротив, является главным объектом интереса практических психологов.

На самом делœе психология — это и особая наука со своим предметом исследования, и искусство практического воздействия на другого человека с целью изменения или коррекции его представлений о мире и самом себе, его сознания и поведения. По этой причине практическая психология ни в коей мере не может противопоставляться научной психологии — напротив, психолог-практик должен стремиться к научно обоснованной практике, а психолог-теоретик и психолог-экспериментатор строить свои исследования в расчете на требования и запросы практики и последующее практическое использование (необязательно немедленное!) результатов этих исследований. Нам представляется, что научная и практическая психология соотносятся, как две описанные в главе 1 динамические составляющие единой человеческой деятельности — ориентировочная и исполнительная. Наука (как ориентировочная часть деятельности) должна вооружать человека обоснованными результатами познания закономерностей мира (в данном случае — закономерностей человеческой психологии), тогда как практика (исполнение) — строить на этой базе систему воздействия на психологию человека. Конечно, бывают случаи, когда психолог-практик не имеет научно обоснованных методов практической работы и обнаруживает их (выстраивает) в самом процессе практики. При этом современная наука становится всœе более практико-ориентированной.

Связь науки и практики в психологии можно проиллюстрировать на ряде примеров (при этом мы возьмем одну из возможных психологических практик — психологическое консультирование и психотерапию).

1. Как неоднократно было показано крупнейшими методологами психологической науки, любой психотерапевтический прием имеет своим истоком определœенную теоретическую (конкретно-психологическую и философскую) концепцию человека, которая могла быть разработана как в результате обобщения опыта практики, так и независимо от нее в фундаментальных исследованиях. И задачи психотерапии, и ее конкретные приемы существенно отличаются друг от друга исходя из того, какие именно концептуальные построения лежат в ее базе и где именно видит психолог-практик причину возникшей психологической проблемы. Приведем один конкретный пример из работы известного зарубежного психолога Эриха Фромма(Fromm, 1900— 1980) [133].

Молодой человек 24 лет на приеме у психоаналитика сообщает, что чувствует себя несчастным, что работа (он работает в фирме своего отца) не доставляет ему никакого удовольствия. В колледже юноша обнаружил большие способности к теоретической физике, хотел было поступить в аспирантуру и стать ученым, но этому воспрепятствовал отец, который хотел, чтобы юноша стал его преемником в бизнесе. После долгих уговоров юноша наконец соглашается работать в фирме отца, но постоянно испытывает тоску, чувствуя себя несчастным. Психоаналитик видит в данном случае неизжитый с детства антагонизм с отцом, который требуется устранить с помощью определœенных психоаналитических процедур (психоанализ, как правило, ищет причины личностных трудностей взрослого человека в детстве, в сложностях детско-родительских отношений).

Э.Фромм считал, что можно посмотреть на данный случай иначе, исходя из другой концептуальной системы (к примеру, концепции экзистенциальной психологии¹): хотя отец вправе желать, чтобы сын работал в его фирме и продолжал его дело, сын имеет не меньшее право выбирать себе профессию по душе, строить свою жизнь в соответствии с выбранной им, а не родителœем, целью, и тогда сверхзадачей практической работы психолога будет освобождение пациента от страха перед отцом за самостоятельно принятое решение, помощь молодому человеку в обретении (и тем самым освобождении) себя. Какая из интерпретаций в данном случае более верная, можно определить лишь в результате тщательного и конкретного анализа, который должен учесть и позицию психоаналитика, и позицию представителя экзистенциальной психологии, поскольку в каждой из них есть ʼʼсвоя правдаʼʼ. По этой причине психолог-практик просто обязан знать и ту и другую концепцию (и множество других, которые также могут помочь интерпретировать данный случай, — возможно, еще каким-то третьим или четвертым способом).

Э.Фромм обратил также внимание на то, что выбор какой-либо интерпретации конкретного случая зависит еще и от тех цен-

‘ Краткое упоминание о ней см. в главе 4.

ностеи, которые разделяет психотерапевт, — считает ли он, что целью жизни является материальное благополучие, благодарность родителям, ʼʼвписываниеʼʼ в систему существующих социальных отношений или же что этой целью является выбор профессии по душе, осуществление своего призвания даже ценой отказа от помощи родителœей и т. п. По этой причине именно практическая работа требует от занимающегося ею психолога ориентации в имеющихся точках зрения на решение самых фундаментальных психологических проблем, осознания различий стоящих за ними ценностей, рефлексии собственной концептуальной системы и ее оснований и т. п. Рано или поздно психолог-практик вдруг обнаруживает, что построение единой непротиворечивой общепсихологической концепции очень крайне важно именно ему, имеющему дело с целостным человеком.

2. Понимание конкретных психологических механизмов собственной проблемы и путей ее решения крайне важно клиенту практического психолога для совместной с ним деятельности, а также для содействия собственному ʼʼизлечениюʼʼ. За этим требованием лежит открытый в психологии механизм обратной связи: чтобы стать управляемым, тот или иной процесс должен предстать в объективированной (вынесенной наружу) форме своего существования. Одним из блестящих подтверждений этой истины стало известное экспериментальное исследование, проведенное под руководством А. В. Запорожца М. И.Лисиной [35]. В нем доказывалось, что человек может научиться даже управлять своими вазомоторными реакциями (ᴛ.ᴇ. расширением и сужением кровеносных сосудов, которые, казалось бы, происходят совершенно непроизвольно), в случае если ему предоставить информацию о степени сужения или расширения кровеносных сосудов, скажем, одного из пальцев руки в данный конкретный момент времени. Таким же образом усвоение клиентом того концептуального построения, на котором базирует свою практическую работу психотерапевт, облегчает его вхождение в совместную деятельность с психологом. И это опять-таки означает, что психолог-практик постоянно должен совершенствовать свои научные знания в какой-либо области, свободно ориентироваться в последних научных достижениях в ней, да еще и суметь передать своему клиенту — пусть и в относительно элементарной форме — добытые наукой знания о возможных механизмах преодоления его психологической проблемы.

3. Выше в основном речь шла о том, что ʼʼнет ничего практичнее, чем хорошая теорияʼʼ¹, ᴛ.ᴇ. о роли теории в практике. Теперь скажем об обратной зависимости научных разработок от практи-

¹ Известные слова немецкого физика Л.Больцмана, для которого проблема соотношения науки и практики также была одной из значимых и обсуждаемых проблем.

ки. Когда-то любили повторять, что практика — критерий истины. И действительно, именно требования практики вызывают к жизни те или иные теоретические размышления о возможных путях решения поставленных практикой задач, приводят к проверке возможных возникших по ходу этих размышлений гипотез, ᴛ.ᴇ. побуждают к собственно научным исследованиям¹. Невозможность ответить на эти требования практики приводят, напротив, к исчезновению тех или иных концептуальных построений, которые оказываются далеки от них. Так, к примеру, когда-то под влиянием практических запросов к психологической науке на рубеже XIX и XX вв. перестала существовать как направление интроспективная психология (которая из-за своей субъективности и абстрактности не могла выступить научно обоснованным фундаментом практических разработок), и возникло множество новых психологических направлений, каждое из которых в какой-либо степени отвечало своими концептуальными построениями на практические запросы.

Именно практическими психологами были поставлены значимые для науки вопросы о том, возможно ли объективное исследование в психологии (коль скоро наше видение механизмов какой-либо психологической ситуации определяется, как было сказано выше, системой ценностей психолога), каковы бывают методы исследования человеческой психики (коль скоро она является продуктом совместной деятельности людей) и т. д. — а ведь это всœе вопросы, значимые и для психологической науки в целом. Вместе с тем, именно от психолога-практика может идти запрос на единую общепсихологическую теорию. По крайней мере, для решения проблем клиента он постоянно вынужден (иногда на свой страх и риск) согласовывать между собой имеющиеся в научной психологии концепции, в каждой из которых можно найти тот или иной подход к решению. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, практик может внести свой вклад в разработку проблем научной психологии, к которой он гораздо ближе, чем иногда ему самому кажется.

Впрочем, некоторые недальновидные психологи-практики отрицают связь своих реальных практических занятий с кажущимися им абстрактными проблемами предмета и методов психоло-

¹ Это, конечно, вовсœе не означает, что психолог-исследователь должен обязательно заниматься лишь теми вопросами, которые наиболее актуальны именно сегодня, работать, так сказать, ʼʼна злобу дняʼʼ. Речь идет о практической обусловленности научных исследований в более широком смысле слова — о практических запросах человечества вообще, которые, должна быть, самим человечеством-то еще не сформулированы в виде конкретных задач сделать то-то и то-то, а угадываются глубоко мыслящими исследователями, которые могут успешно работать одновременно и в науке, и в практике и в связи с этим предвосхищать своими теоретическими выработками будущие конкретные ʼʼпрактические запросыʼʼ к психологии или даже формулировать их.

гии, научной разработкой психологических категорий и т.п., больше уповая на саму практику и на свой житейский опыт. Конечно, данный опыт очень важен в практической работе, тем не менее психолог всœегда должен помнить о принципиальных различиях научной и житейской психологии. Анализу этой проблемы будет посвящен следующий параграф главы.

referatwork.ru