Стили речи. Строение текста 8 класс онлайн-подготовка на Ростелеком Лицей
Вступление
Из урока «Стили речи. Строение текста» вы узнаете, что такое речь, вам расскажут об основных свойствах речи, вы рассмотрите, что такое «подтема» и «микротема». Вы познакомитесь с пятью основными языковыми стилями и с жанрами речи.
Речь. Ее виды
Речь – исторически сложившаяся форма общения людей посредством языковых конструкций, создаваемых на основе определённых правил. Процесс речи предполагает, с одной стороны, формирование и формулирование мыслей языковыми средствами, а с другой – восприятие языковых конструкций и их понимание. Результатом речевой деятельности является речевое произведение, или текст.
Речь является реализацией языка, который только через нее может выполнять свою основную функцию – служить средством общения (такая функция называется коммуникативной).
По характеру речевой деятельности речь может быть:
- монологическая или диалогическая;
- устная или письменная;
- разговорная или книжная.
Текст. Свойства текста
Главная единица речи – текст. Это группа предложений, объединенных в целое темой и основной мыслью.
Основные признаки текста:
- смысловая цельность;
- относительная законченность;
- тематическое и композиционное единство его частей;
- наличие грамматической связи его частей.
Тема текста – это то, о чем говорится в тексте. Помимо темы (или нескольких тем) в тексте могут быть авторские отступления.
Основная мысль текста обычно передает отношение автора к предмету речи, его оценку изображаемого (через раскрытие темы, лирические отступления, использование различных языковых средств).
Часть темы называется подтемой или микротемойи формирует абзац – отрывок текста между отступами в начале строки.
В пределах абзаца предложения связываются логически и грамматически.
В текстах большого объема всех стилей речи, кроме разговорного, возможно деление на более крупные части – параграфы, разделы, главы.
Стили речи
Стили речи – это система языковых элементов внутри языка, разграниченных условиями и задачами общения. Стиль наших высказываний зависит от того, где, с кем и зачем мы говорим.
Выделяют пять основных языковых стилей: четыре так называемых книжных: научный, официально-деловой, публицистический, художественный – и разговорный стиль.
Рис. 1. Стили речи (Источник)
Для каждого стиля характерны определенные языковые средства: слова, их формы, словосочетания, типы предложений. Каждый стиль речи может быть представлен и в устной, и в письменной форме. Если стиль называется книжным, это не значит, что у него нет устных воплощений, например: научный доклад (соответственно, научный стиль).
Стили речи реализуются в определенных формах, которые называются жанрами речи.
Жанры речи – это форма организации речи, которая отличается заданным характером речевой деятельности (сравните два жанра – статью и интервью; жанр статьи предполагает монологическую речь, а интервью – это всегда диалог).
Жанр речи определяет и форму речи (доклад– это устный жанр, а статья – письменный).
Жанр относится к определенному стилю речи (роман – к художественному, приказ или распоряжение – к официально-деловому).
Существуют межстилевые жанры: статья, очерк, эссе могут быть научными и публицистическими, интервью может быть публицистическим и официально-деловым.
Стилистика
Проблемами текста и речи занимается стилистика – раздел языкознания, изучающий использование языка в разных условиях речевого общения.
Научный стиль
Научный стиль – это один из книжных стилей, который используется в научных трудах, учебниках и учебных пособиях, устных выступлениях на научные темы.
Задача научного стиля – сообщить научную информацию, объяснить ее, представив систему научной аргументации. Этот стиль используется в официальной обстановке, характеризуется логичностью, объективностью, смысловой точностью.
В научном стиле выделяют следующие разновидности:
- собственно научный стиль, который присущ научным трудам – монографиям, диссертациям; статьям в научных журналах, книгах, энциклопедиях; научным докладам;
- научно-популярный стиль, который присущ текстам, предназначенным для популяризации научных знаний, то есть научно-популярной литературе, статьям в неспециальных журналах, газетах, выступлениям на радио и телевидении, публичным лекциям перед массовой аудиторией;
- научно-учебный стиль, который используется в учебниках, учебных пособиях, справочниках, предназначенных для учащихся.
Основные жанры научного стиля – учебник, статья, доклад, диссертация, научная монография, энциклопедическая статья, аннотация, резюме, рецензия.
Официально-деловой стиль
Официально-деловой стиль – один из книжных стилей, который используется в сфере деловых отношений: в законах, документах, актах, договорах, постановлениях, уставах, служебной переписке и т. д. Задача этого стиля – сообщить информацию, дать инструкцию. Он характеризуется точностью, однозначностью, отсутствуем субъективности, особым построением текста.
Основные жанры официально-делового стиля – приказ, служебное распоряжение, инструкция, заявление, запрос, жалоба, рекомендация, отчет, обзор; собрание, совещание, переговоры, интервью.
Публицистический стиль
Рис. 2. Публицистический стиль (Источник)
Публицистический стиль – один из книжных стилей, который используется в общественно-публицистической и литературно-критической литературе, средствах массовой информации, на митингах, собраниях и т.
Художественный стиль
Рис. 3. Художественный стиль (Источник)
Художественный стиль используется в произведениях художественной литературы и относится к книжной речи. Задача этого стиля – нарисовать словами картину, выразить отношение к изображаемому, воздействовать на чувства и воображение читателя.
Особенностью этого стиля является высокая образность. В художественной речи не только передается определенная информация об окружающем мире – художественный текст создает свой собственный, образный мир.
Понятие языка художественной литературы является более широким по отношению к понятию художественного стиля: художественный стиль обычно используется в авторской речи, а в речи персонажей обычно представлены другие стили, в первую очередь, разговорный.
Если в авторской речи в основном соблюдаются нормы литературного языка, то в речи персонажей возможны ошибки, просторечие, диалектизмы, жаргонная и даже ненормативная лексика.
Основные жанры: рассказ, сказка, стихотворение, комедия, драма, роман, басня и другие.
Разговорный стиль
Разговорный стиль противопоставлен книжным и используется в ситуации непринужденной беседы, чаще в неофициальной обстановке. Основная форма его существования – устная, но он может быть реализован и в письменной форме (записки, частные письма). Задача разговорной речи – общение, обмен впечатлениями. Отличительными признаками разговорного стиля являются неофициальность, непринужденность, неподготовленность и эмоциональность речи, использование мимики и жестов.
Элементы разговорного стиля используются в публицистике – не только в устных публичных выступлениях, но и в письменных жанрах (очерке, статье, заметке).
Причем использование в публичной речи элементов разговорного стиля в последнее время активизировалось из-за того, что публичная речь стала раскрепощеннее, в ней усилилось личностное начало.
Новой и чрезвычайно интересной формой существования разговорной речи являются электронные жанры, существующие в масштабах реального времени и широко представленные в Интернете – форумы, чаты.
Список рекомендованной литературы
- Багрянцева В. А., Болычева Е. М., Галактионова И. В., Жданова Л. А., Литневская Е. И., Степанова Е .Б. Русский язык.
- Бархударов С. Г., Крючков С. Е., Максимов Л. Ю. Чешко Л. А. Русский язык.
- Власенков А. И., Рыбченкова Л. М. Русский язык. Грамматика, Текст, Стили речи. Учебник для 10-11 классов. – М: Просвещение. 2003.
Дополнительные рекомендованные ссылки на ресурсы Интернет
1. Собрание «Стили речи» (Источник)
Рекомендованное домашнее задание
В приведенных предложениях укажите словосочетания, в которых нарушена лексическая сочетаемость.
Исправьте речевые ошибки.
1. Много нервов приходится тратить, читая письма ветеранов. 2. Вышеперечисленный металл не поступил на завод-заказчик. 3. К моменту обмена квартиры в ней были прописаны жена, дочь и вещи. 4. Горе не сломило эту женщину, ее любви к работе, ее мужества. 5. Есть люди, которые, сделав очень многое, хорошее и полезное, тихо и скромно молчат об этом. 6. Учитель должен давать советы и замечания своим ученикам. 7. Ударил заморозок, и сильно прихватило кукурузу. 8. С заданием мы справились уверенно. 9. Спонсоры вручили школе библиотеку, настольные игры. 10. Наставник от всей души отругал меня за поломку фрезы. 11. Не думаю, что найдутся люди, которые стали бы всерьез исповедовать мнение этого чудака. 12. Когда пилот садится в кабину необъезженного самолета, он думает: кто же первый, если не я? 13. Но сержанту не суждено было довести следствие до конца. Вечером 28 июля судно «Мстислав Келдыш» скоропостижно покинуло место происшествия, оставив на волнах траурный венок.
Ключевые слова
Ключевые слова. Покаявшись, вину и обиды, грешный, кается, признайся до конца, что ты только пыль, комплекс вины, бремя грехов, покаялась и повинилась, самоедство, В самобичевании, стыдно, признают, ответственность, чувствовать себя ущербными, вечно судимых, судить, духовного колониализма, рабского чувства перманентной вины.
Слайд 6 из презентации «Особенности публицистического стиля речи». Размер архива с презентацией 150 КБ.
краткое содержание других презентаций
«Художественный стиль» — Литота. С помощью понятий, научное мышление. Ирония. Гипербола. Утверждение, высказанное в форме вопроса и не требующее ответа, называется… Повторение слов или выражений в конце смежных отрывков (предложений). С помощью образов, образное мышление. В синем море волны плещут. Преуменьшение. Перифраза. Ниже тоненькой былиночки надо голову клонить.
А волны моря с печальным ревом о камень бились. Снежная пыль столбом стоит в воздухе.
«Особенности публицистического стиля речи» — Публицистический стиль. Комплекс вины. Мораль. Публицистический стиль речи. Ключевые слова. Цепочка микротем. Патриотизм. Национальное самосознание. Стилевые черты. Основные признаки стиля.
«Публицистический и художественный стили речи» — Фигуры речи. Слово. Ржавеет золото. Гоголь. Удивительная память. Необычайное волнение. Стихи. Тропы. Единоначатие. Богат русский язык. Словом можно убить. Русский язык. Список книг. Стиль художественной литературы. Основные проблемы. Эпитет. Разговор о стихотворении. Публицистический и художественный стили речи.
«Стили русской речи» — Стили речи. Сообщение. Сфера научного общения. Цель и основная функция. Стилевые черты и языковые средства. Разговорный стиль. Речевые жанры. Основная функция. Точность. Тип текста определить нельзя-это особый способ повествования. Сфера употребления. Цель. Художественный стиль.
Типы текста. Сфера бытового общения в неофициальной обстановке. Законы. Законодательство. Официально-деловой стиль. Сфера массовых коммуникаций-общественных, экономических,политических.
«Тип речи и стиль текста» — Рассказ , сообщение о каком-то событии. Выбор стиля речи. Синонимы к слову глаза. Официально — деловой стиль речи. Письменная речь. Художественный стиль речи. Как вести себя во время разговора. Особенности публицистического стиля речи. Рассуждение и его структура. Стили речи. Содержание. Прочитайте диалог , учитывая окраску голоса. Устная и письменная речь. Для чего нужна человеку речь. Письменная речь и её разновидности.
«Язык художественного произведения» — Русскому языку нельзя научить ребят на отдельных словах. Уроки изучения языка художественных произведений. Темы уроков. Тайны удивительной выразительности родной речи. Цели и задачи. Выводы. Актуальность проблемы. Изучение языка художественных произведений. Система работы над языком И.С. Тургенева. Основные направления изучения языка художественной литературы.
Всего в разделе «Стили речи» 10 презентаций
Преобразование текста в речь — это звуковая возможность, о которой никто не говорит
Аудио статьи наделали много шума в издательстве. Подкастинг может занимать заголовки. Но создание функций и новостей, которые может слушать ваша аудитория, — это аудиовозможность, которую нельзя игнорировать.
Хотя предложение статей в аудиоформате не является чем-то новым, этот тип контента в настоящее время переживает массовый бум, поскольку ограниченная во времени аудитория ищет удобные способы потребления онлайн-медиа.
Бум Только в США доля устной речи в аудиослушании увеличилась на 30% за последние шесть лет и на 8% только за последний год. И когда на борт выходят книги, удостоенные нескольких Пулитцеровских премий, вы понимаете, что аудиоконтент — это серьезный бизнес. В июле The Washington Post объявила о планах сделать аудиоверсии всех своих статей.
А несколькими месяцами ранее New York Times приобрела Audm, платформу, которая превращает длинную журналистику в аудиоконтент.
Другие крупные бренды, использующие аудиоуслуги Audm, включают The Atlantic, BuzzFeed, Wired и Rolling Stone. Аналогичные платформы Curio и Noa, базирующиеся в Великобритании и Ирландии соответственно, подписали контракты с Financial Times, The Telegraph, The Economist и The Guardian.
Что еще более интересно, так это то, что число слушателей увеличилось после Covid-19. Фактически, 75% населения США слушали аудиозапись за последний месяц.
Вашингтон Пост начала тестировать возможности преобразования текста в речь в своем приложении для Android в начале 2020 года, предполагая, что эта функция понравится читателям в их ежедневных поездках на работу. Но Лейла Сиддик, старший менеджер по продуктам, сказала, что они были удивлены устойчивыми показателями внедрения, несмотря на то, что люди работают из дома.
«От пользователей мы узнали, что они слушают новости, занимаясь другими делами.
И они потребляют гораздо больше контента, чем обычно», — говорит она.
Бум аудиостатей во время пандемии наблюдался не только в США. Английский The Economist предлагает аудиоверсии своего еженедельного журнала с 2007 года. Однако, по словам заместителя редактора Тома Стэндэджа, в настоящее время у них «рекордное количество прослушиваний/загрузок и уникальных слушателей».
ВовлеченностьЧисло слушателей по-прежнему намного ниже числа людей, читающих текст в Интернете, при этом New York Times имеет более пяти миллионов подписчиков на свой печатный и цифровой контент. Однако аудиоконтент — это не только цифры, но и вовлечение аудитории.
Чтение требует времени и сосредоточенности, чего не хватает современной аудитории. По данным Chartbeat, даже самые популярные новости привлекают внимание читателей примерно на две с половиной минуты, в то время как 45% читателей уходят в течение 15 секунд. Напротив, Ноа указывает, что средний показатель завершенности историй составляет 84%.
0003
«Коэффициент завершения выше, потому что люди, как правило, заняты другими делами, пока слушают. Таким образом, менее удобно переключаться с чего-то», — говорит Стэндедж.
Базовое значениеНесмотря на то, что эти платформы используют профессиональных дикторов, аудиоконтент по-прежнему довольно упрощен по сравнению с подкастами, которые часто требуют драматического повествования и высокой производительности. Ключом к успеху аудио статей является удобство и качественная журналистика.
«Мы знаем, что читатели ограничены во времени и чувствуют себя виноватыми из-за того, что не прочитали достаточно недельного выпуска до выхода следующего, — говорит Стэндедж. «Предложение аудиоконтента посылает сообщение: мы знаем, что вы заняты и готовы платить за качественную информацию. Итак, вот удобная функция, которая поможет вам убедиться, что вы получаете пользу от нашей журналистики».
Издатели, в свою очередь, получают больше пользы от своей аудитории.
Хотя The Economist не поделился цифрами производительности своего аудиоконтента, Стэндедж говорит, что цифры свидетельствуют о том, что аудиоиздание является эффективным инструментом удержания. «Как только вы начнете полагаться на него, вы не откажетесь от подписки».
Главный редактор The Washington Post Кэт Даунс Малдер соглашается, что удобство аудио является «огромным преимуществом» как для их подписчиков, так и для их номеров подписки.
«Мы знаем, что люди любят слушать новости — наши подкасты показывают это», — комментирует она. «Открытие большего количества аудиоконтента и упрощение взаимодействия с The Post помогает еще больше вовлечь их в нашу экосистему. Это улучшает показатели удержания».
Предложите больше Интересно, что в то время как большинство издателей создают ограниченное количество полных аналитических аудио статей, The Post использует функции преобразования текста в речь на Android и iOS, чтобы предлагать аудиоверсии всех своих статей.
143-летняя газета экспериментирует со звуком с 2017 года. Однако Даунс Малдер объясняет, что они решили предложить автоматическое повествование для всего своего контента.
«Мы в восторге от того, что звук вызывает привыкание. Но
трудно выработать эти привычки, если вы предлагаете только ограниченное количество статей», — говорит она. «Наши читатели знают, что у них всегда есть опция аудио во всех статьях, что действительно повышает ее доступность».
Отзывы пользователей пока положительные. Даунс Малдер говорит, что подписчики, которые слушают аудио статьи, проводят в приложениях Post в три раза больше времени.
Нишевые и личныеПрисоединяются не только крупные бренды. Аудио – отличный способ для нишевых брендов взаимодействовать со своей аудиторией и повышать лояльность. Датский стартап Zetland запустил свою аудиомодель в начале 2017 года и с тех пор вырос на невероятные 650%.
Как и в The Post, все статьи Zetland доступны в аудиоформате.
Однако они производят только около трех длинных статей в день. Это означает, что они могут предложить гораздо более персонализированный звук, когда каждую статью читает написавший ее журналист.
«Личный голос журналистов очень важен для успеха нашей аудиопродукции, — объясняет генеральный директор Zetland Тав Клитгаард. «Изначально мы пытались использовать профессиональных актеров озвучивания, но это звучало слишком идеально. Нам нравится создавать то, что мы называем «человеческим продуктом», включая все глюки и причуды людей. Для нас важно, чтобы наш контент отражал искреннюю страсть и любопытство, и мы обнаружили, что лучше всего это получается, когда рассказывает журналист».
Этот персонализированный подход определенно работает. Сейчас у них более 18 500 платных пользователей, чьи потребительские привычки примерно на 75% состоят из аудио. Более того, уровень вовлеченности впечатляет: около 9 баллов.0% прослушивания.
«Мы узнали, что как только люди нажимают кнопку «Воспроизвести» первую часть контента, скорее всего, они дослушают до конца, — говорит Клитгаард.
«У них также более высокая частота использования и, следовательно, удержание членства, чем у тех, кто не слушает».
В дополнение к увеличению удержания, аудио также является отличным способом привлечь новую аудиторию, поскольку оно традиционно потребляется более молодой аудиторией. По словам Клитгаарда, более 30% их платных членов моложе 30 лет. А The Post пишет, что их аудиоаудитория «в целом моложе», чем их средний читатель.
Как и в случае с любым контентом, создание успешной звуковой модели зависит от знания вашей аудитории. Вы должны распознавать их потребности и соответствующим образом соответствовать пользовательскому опыту. Будь то подробный аналитический контент или легкодоступные ежедневные новости, аудио доказывает, что это очень эффективный способ привлечь, удержать и привлечь аудиторию.
«Аудио — это не изменение привычек пользователей, а принятие их привычек», — утверждает Даунс Малдер. «Наша цель — превратить случайных слушателей в преданных слушателей, открыв им возможность получать новости от нас другими способами.
А аудио имеет огромное значение для интересующейся новостями публики».
аудио, доставка контента
Понравилась эта статья?
Подпишитесь на информационный бюллетень InContext, чтобы еженедельно получать подобную информацию в свой почтовый ящик.
Нажмите, чтобы увидеть последнюю рассылку новостей. Электронное письмо*Поделиться этой статьей
[поделиться] ВстроенныйТвиттер пишет или говорит? Почему нам нужна новая парадигма для наших социальных сетей
Новые инструменты становятся наиболее мощными, говорит Клэй Ширки, когда они становятся настолько вездесущими, что становятся невидимыми. Твиттер, возможно, становится все более распространенным — исследование Pew, опубликованное вчера, показывает, что 13% взрослых онлайн-пользователей используют этот сервис, что на 8% больше, чем шесть месяцев назад, — но это в значительной степени противоположно невидимости. Мы общаемся друг с другом в Твиттере, да, но почти столько же, кажется, мы говорим друг с другом о об этом.
Часто мы кричим. Большие дебаты об общей эффективности Твиттера как средства массовой информации — такие, как те, которые были начаты, скажем, Биллом Келлером, чей уход с поста редактора The New York Times некоторые пользователи Твиттера приписали (в шутку? Я думаю?) его колонкам, посвященным Твиттеру. — склонны заключать без особого согласия. Недавняя (и сравнительно спокойная) дискуссия между Мэтью Ингрэмом и Джеффом Джарвисом закончилась так: «Думаю, нам придется согласиться, чтобы не согласиться».
Но к чему вся эта трепетность? Твиттер, как и многие другие темы политического раздражения, склонен к крайностям: с одной стороны, есть Твиттер, дерзкая, вызывающая маленькая платформа — задорная птичка Твиттера! коллектив «твитов»! все два новых слова, которые появились с появлением tw-efix! — а с другой стороны, есть Twitter, разрушитель: инструмент отчетности в реальном времени. Псевдоактиватор демократической революции. Экзистенциальная угроза повествовательному первенству новостной статьи.
Тветцетера.
Диссонанс здесь можно отнести на счет того факта, что Твиттер — это просто средство массовой информации, как и любое другое средство массовой информации, и в этом смысле оно будет делать из себя (средство для общения, прохожий LOLCat, фасилитатор бунта) все, что мы, его пользователи, сделайте из этого. Но это не полностью объясняет способность Твиттера вызывать столько беспокойства («Твиттер делает нас ____?») или, если уж на то пошло, вызывать столько радости. Отношение Маклюэни к Твиттеру — представление о среде, которая является не только сообщением для своих пользователей, но и формирует их, — кажется, коренится в представлении о том, что такое Твиттер 9.0017 должно быть столько же, сколько .
Напрашивается вопрос: что такое на самом деле Twitter? (Нет, серьезно!) И что это за общение, в конце концов? Если нам интересно, почему жаркие дебаты о влиянии Твиттера на информацию/политику/нас, как правило, столь повсеместны и в целом неудовлетворительны… Ответ может заключаться в том, что коллективно нам еще предстоит прийти к консенсусу по гораздо более фундаментальному вопросу.
: Твиттер пишет или говорит?
Твиттер против «Твиттера»
Более широкий ответ, конечно, таков, что это не должно иметь значения. Твиттер — это… Твиттер. Это то, что есть, и этого должно быть достаточно. Однако, как культура, мы склонны настаивать на категоризации нашего общения, проводя толстые линии между словами, которые произносятся, и словами, которые пишутся. Таким образом, клевета с юридической точки зрения является преступлением, отличным от клеветы; мы предполагаем, что написанное слово несет в себе вес как размышлений, так и размножения и, следовательно, моральный вес, которого нет у устного слова. Текст, как мы полагаем, это: заключительный , в том смысле, что его слова являются преднамеренными продуктами дискурса; включительно , в том смысле, что он в равной степени доступен любому, кто прочитает его; эксклюзивный , поскольку он выборочно фильтрует эти слова; архивный , в котором сохраняется информация для потомков; и static , в том смысле, что после публикации его слова являются окончательными.
А речь, между прочим, дискурсивна, эфемерна и, что немаловажно, непрерывна. Разговор закончится, да, но не окончание определяет его.
Эти характеристики уступают место категориям. Написание X; говорить Y; и оба имеют разные нормативные размеры, которые основаны, в конечном счете, на динамике власти по сравнению с равными — , разговаривающий с , по сравнению с , разговаривающим с . Итак, когда мы говорим о Твиттере, мы склонны основывать свои оценки на его эффективности как инструмента устной или текстуальности. Билл Келлер, кажется, рассматривает Твиттер как текст, который одновременно является и беседой, и в этом ему по понятным причинам не хватает формы. Его недоброжелатели, с другой стороны, похоже, видят в Твиттере общение, которое также является текстом, и поэтому находят его по понятным причинам потрясающим.
Все бы ничего, даже нюансы! — если бы не тот факт, что Твиттер-как-текст и Твиттер-как-разговор, как правило, обозначаются одним и тем же словом: «Твиттер».
Подобно «блогеру», «журналисту» и даже самой «журналистике», «Твиттер» стал символом определенной психологии — или, точнее, нескольких разных психологий, неуклюже упакованных в одно означающее. И в той мере, в какой слово «Твиттер» стало громоздким, оно также стало проблематичным: #Твиттерделаеттытупым несправедливо, но #«Твиттер»делаеттытупым имеет смысл. Структура текста и речи рушится, как только мы осознаем, что Twitter — это и то, и другое одновременно. Это отдельная тема, новая категория.
Наш язык, однако, этого еще не распознает. Наша риторика еще не догнала нашу реальность — для Твиттера и, соответственно, для других социальных сетей.
И считаем ли мы Twitter основанным на тексте механизмом устной речи, как предположил ученый Зейнеп Туфекчи, или «вторичной устной речью», как утверждал Уолтер Онг, или чем-то совершенно другим (tweech? twext? чем-то даже больше решетки, если это возможно?), это почти не имеет значения. Суть в том, чтобы признать в сети новую среду — точнее, новую культуру, — в которой письмо и речь, текстуальность и устность сливаются друг с другом.
Речь больше не является полностью эфемерной. И текст уже не просто хранилище мыслей, сочиненных автором и дарованных миру в экстазе самодостаточности. В сети письмо стало динамичнее. Он говорит. Это крутит. На другом конце есть люди. Вы читаете это, конечно, но оно читает вас в ответ.
«Интернет смотрит на вас»
В своей сессии, посвященной социальным сетям, на прошлогодней конференции ONA бывший писатель Lab и нынешний редактор Wall Street Journal Зак Сьюард говорил о том, что он, по сути, является голосом новостной ленты издания в Twitter. Когда читатели твитнули ответы на новости, @WSJ мог ответить тем же — возможно, удивив их и, возможно, обрадовав, а может быть, всего на секунду, как бы напугав их.
Другими словами, читатели «Журнала» столкнулись со все более неявной взаимностью текста. И их «воу, это человек!» опыт — «озеленение» потребления онлайн-новостей Сойлентом — может принести, наряду с его очевидными преимуществами, такое же мгновенное беспокойство, которое сопровождает декоммодификацию, по сути, чего угодно: человека за кулисами, призрака в машине и т.
д. Обеспокоенность, высказанная по поводу Твиттера, с этой точки зрения, вполне может заменить опасения по поводу конфиденциальности, отслеживания посещений и алгоритмических рекомендаций, а также всех других ошибок и особенностей нового взаимного опыта чтения. Как отметил в эти выходные в The New York Times кинорежиссер Цзе Чун, обсуждая все более персонализированную работу Интернета: «Вы привыкли смотреть на Интернет с точки зрения вуайеризма. Странно, что Интернет оглядывается на тебя…».
Таким образом, стоит помнить, что опыт паноптического чтения также является революционным опытом чтения. В сети сами слова, когда-то безмолвные и неподвижные, вдруг оживают. И это может быть, во всех смыслах, шоком для системы. (Отлично! А еще: Аааа!) Текст ведь как артефакт и конструкция, как правило, был существительным, а не глаголом, определяемым своей твердостью, своей вещностью — и, в этом, своей пассивной готовностью быть объектом интерпретации активным человеческим разумом.
Этому предположению посвящены целые школы литературной критики.
И в своей временной способности написанных слов как в хранилищах, так и в реликвиях, в их способности колонизировать наше коллективное прошлое на службе нашего коллективного будущего, они предложили, в конечном счете, порядок. «Печатная страница, — сказал Нейл Постман, — показывала мир, строка за строкой, страница за страницей, как серьезное, последовательное место, способное управлять разумом и улучшаться с помощью логической и уместной критики». В их архитектуре секвенциализма, аккуратно упакованной в рукописи различных форм, написанные слова были прочными и осязаемыми мостами, которые связывали прошлое с будущим. Как таковые, они несут гарантию культурной преемственности.
Это та функция защиты, которой на данный момент Твиттеру в значительной степени не хватает. Как платформа, он отлично справляется с подключением; однако он выполняет значительно менее важную работу по сохранению.
С каждым днем становится лучше; в то же время, как сосуд культурной памяти, он имеет законные энтропийные последствия.
Но тогда опасения по поводу эфемерности Твиттера также обычно основаны на представлении о Твиттере как тексте. При этом они предполагают отношение с нулевой суммой между текстом, опубликованным в Твиттере, и текстом, опубликованным в другом месте. Они видят, как написанное, печатное слово — мост, знак своего рода информационного бессмертия — растворяется в цифре. Они видят, как бэк-энд редактирует истории (то есть истории) в одно мгновение. Они видят, как хакеры полностью стирают эти истории. Они видят, как ссылки умирают с угрожающей скоростью. Они видят, как все твердое распадается на кусочки.
И с этой точки зрения у них есть точка зрения: Хотя новые кураторские инструменты, Storify и ему подобные, будут становиться все более эффективными, они, возможно, не смогут вернуть печатной уверенности, пусть и ненадежной, в аккуратно запечатленном мире.
Отчасти это потому, что обещание печати эпистемологической полноты всегда было до некоторой степени пустым; но это также потому, что эти инструменты будут работать в цифровом мире, который становится все более — и на самом деле удивительно — динамичным и дискурсивным.
Тем не менее, опасения по поводу Твиттера обычно забывают, что язык не является и никогда не был надежным. Выражение позволяет себе расширяться. Твиттер является символом, если не предсказанием, Скобки Гутенберга: представления о том, что под влиянием Интернета наш текстовый мир превращается обратно во что-то более традиционно устное — более разговорное и, да, более эфемерное. «Наш удел — хаос», — отмечает Клэй Ширки; «Лучшее, что мы можем сделать, — это определить различные силы, действующие и формирующие различные возможные варианты будущего». Одна из этих сил — и, по сути, одна из тех будущих — это гибридная лингвистическая форма, которую мы формируем онлайн, точно так же, как она формирует нас. Цифровая сфера требует новой парадигмы коммуникации: дискурсивной и консервативной, той, которая соглашается с хаосом, даже если он сопротивляется ему, той, которая опирается на текст, даже когда он сбрасывает мантию текстуальности.