Рассказ для детей про профессии: Рассказы о профессиях

Наша страна считается независимой, следовательно, ее задача — защищать права и свободы тех, кто в ней живет. Для этого у России должна быть сильная армия, с которой никто не захочет связываться. Иначе ее могут завоевать другие страны. Все здоровые мужчины должны быть готовы в любой момент дать отпор врагу. Но одной готовности мало, иначе, зачем армии тратить столько сил и денег на подготовку солдат?

В армии сейчас используется очень много сложной техники и оружия. Морякам нужно знать и уметь одно, летчикам — другое, танкистам — третье. А еще у России есть Космические военные силы, которые нуждаются в очень умных и образованных людях. Так что даже самый отважный человек не сможет победить врага, если не пройдет специальную подготовку.

Защищать свою родину нужно учиться. Как раз в этим и занимаются во время срочной службы в армии. Поэтому каждый юноша, когда ему исполнится 18 лет, или после того, как он окончит институт, должен отслужить 1 год. Раньше в армию уходили на 2 года, но потом срок службы сделали меньше, чтобы солдаты не сильно скучали по дому. За год молодого человека научат всему, что нужно уметь настоящему бойцу, иначе непонятно, зачем он служил в армии .

На занятиях по стрелковой подготовке военнослужащих учат стрелять из разного оружия и объясняют, как его разбирать и чистить. На уроках по технике рассказывают, как устроены военные машины, какие у них есть возможности и что делать, если что-то сломалось. А еще есть подготовка тактическая. Там показывают, как лучше расположить войска, как должны передвигаться отряды при атаке, а как — при обороне. Это нужно знать не только командирам, но и простым солдатам. Ведь в бою, если офицер погибнет, командование должен взять на себя кто-то из рядовых.

Занятия в армии бывают теоретические (такие же, как в школе) и практические. Они проходят на стрельбищах и полигонах. Обученные военнослужащие участвуют в учениях, чтобы закрепить свои знания и почувствовать себя настоящими бойцами. И конечно, солдаты много занимаются спортом и тренируются сражаться врукопашную, поэтому домой возвращаются сильными и крепкими. Такими, какими и должны быть настоящие мужчины.

Когда год службы заканчивается, солдат увольняется в запас. Это значит, что быть в армии ему больше не нужно, но если вдруг начнется война, то он будет готов защитить страну от врагов. А некоторые солдаты, которым здесь понравилось и которые поняли, зачем нужно служить в армии , остаются — и со временем могут стать офицерами. Государство заключает с ними контракт – и платит зарплату. Армия для таких людей становится настоящей работой.

Армия детям , конечно, не грозит, но, тем не менее, хорошо бы заранее узнать все подробности о будущей службе.

Не нужно бояться, что прямо из военкомата тебя отправят на другой конец страны. Теперь почти все солдаты служат недалеко от дома. А еще у бойцов есть по два выходных в неделю, так, что можно потратить их на встречи с родителями и друзьями. Конечно, в нашей большой стране есть военные части, находящиеся в глухих лесах, бескрайних степях или за полярным кругом. Там тоже должен кто-то служить. Но отправляют туда или контрактников, или добровольцев.

Что еще необходимо знать детям о службе в армии ? Изменился распорядок дня солдат. Теперь они встают не в 6 утра, а в 7, а ложатся спать в 11 вечера. А тем, кому приходится очень много заниматься и тренироваться, дают отдохнуть еще и днем, в тихий час. Наверняка многие слышали о том, как солдаты ходят в наряды по кухне, подметают территорию части и моют полы в казармах. Так вот, сейчас в армии всего этого уже нет. Для исполнения работ по хозяйству армия нанимает специальных рабочих, которые получают за это зарплату. А солдаты только учатся военному делу, тренируются в меткости стрельбы и занимаются спортом.

Раньше служба в армии — детям стоит это знать — тянулась целых 2 года, так что времени хватало и по кухне подежурить, и стрелять научиться. Теперь же служат только 1 год, поэтому отвлекаться некогда, нужно учиться защищать свою Родину.

И самое страшное, что рассказывали детям о солдатах , — это то, что командиры в армии бьют подчиненных. В старой армии такое действительно случалось, но сейчас все офицеры обязаны поступать гуманно по отношению к своим бойцам. За тем, как обращаются с солдатами, постоянно следят юристы, специальные родительские комитеты и особенно сотрудники военной прокуратуры. Это серьезная государственная организация, которая отвечает за то, чтобы в воинских частях соблюдались все законы и не было дедовщины. А если командир все-таки решит проучить подчиненного, его за это очень строго накажут, могут даже посадить в тюрьму.

Вообще детям об армии следует знать еще и то, что в ней постоянно происходят изменения. Это делается для того, чтобы служба не была тяжкой повинностью и чтобы все призывники могли с пользой для себя провести год в воинской части, выполняя свой долг. За это время можно научиться защищать Родину и стать настоящим мужчиной.

Русь всегда славилась могучими воинами-богатырями, которые испокон веков защищали границы своего государства. В разные времена подвиг русского солдата помогал победить татаро-монгольские полчища, немецких и шведских рыцарей, в общем, всех тех, кто хотел завоевать нашу страну. В бой богатырей вели легендарные полководцы, например, Александр Невский, под командованием которого была одержана победа на Чудском озере, или Дмитрий Донской, выигравший знаменитую битву на Куликовом поле.

Со временем облик русского богатыря трансформировался: менялось вооружение и форма русской армии . Вместо копий и мечей появились первые ружья и пушки, а сами воины перестали заковываться в стальные доспехи, которые все равно не смогли бы защитить их от пули, и стали одеваться в мундиры. Но боевой дух и народные традиции сохранились. Мужественные солдаты армии Петра Первого разбили шведов в битве под Полтавой. Полки графа Суворова после долгих и ожесточенных сражений отвоевали у турок крепость Исмаил.

Не смогла завоевать Россию и французская армия Наполеона, которую все считали непобедимой. Русским солдатам под командованием Кутузова было очень тяжело, французам удалось даже взять Москву, но потом их все-таки заставили отступить.

Настоящий богатырский характер русские солдаты проявили и во время самой страшной войны, Великой Отечественной. Молодые пареньки и убеленные сединами старики, добровольно ушедшие на фронт или в партизаны, не спрашивали, как стать солдатом , однако их храбрость и сила, самоотверженность и героизм помогли прийти к великой победе.

Сначала они не дали подпустить фашистов к Москве, а потом выгнали их за территорию своей страны. В 1945 году наши армия триумфально вошла в Берлин, избавив весь мир от фашистской угрозы.

Форма солдат меняется, но героизм остается

Солдат русской армии не только сильный и храбрый, он еще и добрый. Во все времена наши воины славились тем, что никогда не бросали в беде своих товарищей, всегда помогали слабым и обиженным и боролись за справедливость. Не зря о богатырях древности слагали былины, а о подвигах солдат во время Великой Отечественной войны написано много книг и снято много фильмов. Русские солдаты на видео и в художественной литературе всегда предстают благородными защитниками униженных и оскорбленных.

И сегодня каждый уважающий себя молодой человек должен на один год отправиться служить в армию и стать настоящим русским богатырем, который никогда не даст в обиду свою Родину. Благо экипировка современного солдата, учебное и боевое оружие, а также система обучения — все рассчитано именно на это.

Война это самое плохое, что может произойти в мире

Война это самое плохое, что может произойти в мире. И чем мощнее оружие, тем страшнее война. Во время второй мировой войны погибли десятки миллионов человек. А сейчас сразу у нескольких стран есть ядерное оружие. Одной-единственной современной бомбы достаточно для того, чтобы уничтожить целый город и всех его жителей. Поэтому если начнется новая мировая война, то, скорее всего, погибнут все люди на земле.

Президент России и другие руководители постоянно стараются сделать так, чтобы войны никогда больше не было. Любую проблему можно решить мирным путем. Для этого есть дипломаты, которые ведут переговоры с представителями других стран. Но нужно помнить, что никакие дипломаты не помогут, если Россия станет слабой страной. Тогда рано или поздно ее кто-нибудь непременно решит завоевать. Ведь наша страна очень богатая. В России можно добывать газ, нефть, уголь, золото, а в Якутии даже алмазы. Поэтому стране нужна сильная армия, которая сможет отразить любое, даже самое внезапное нападение.

Об этом много говорит и президент России, который также является Верховным главнокомандующим. Недавно он приказал усилить армию и сделать так, чтобы все войска всегда находились в состоянии боевой готовности. Это совсем не означает, что наша страна готовится к войне. Просто если во всем мире будут знать, что победить российскую армию невозможно, то и нападать на нас никто не посмеет.

Обороноспособность России все время повышается. Конструкторы создают новые самолеты, танки, корабли и ракеты. В защите страны участвуют даже космические спутники, которые, если на Россию кто-то нападет, тут же это засекут и предупредят руководство страны об опасности. Правительство тратит очень много денег на то, чтобы у армии было все самое новое, современное и надежное.

Но никакое оружие не умеет воевать само по себе, без участия солдат. Главные защитники страны это ее жители. И если война, не дай Бог, конечно, все-таки начнется, то каждый россиянин должен быть готов к тому, чтобы сражаться за свою страну и защищать свою семью.

Многие современные молодые люди, к сожалению, не всегда считают своим долгом научиться защищать свою страну. Они думают, что армия обойдется и без них, а служить должны кто угодно, но только не они. Такие люди не понимают, что только в армии юноша становится настоящим мужчиной, который может постоять за себя, за своих близких и за свою Родину. Тем более что служить сейчас нужно не два года, как раньше, а всего один. Причем солдат стараются не отправлять очень далеко от дома, чтобы они могли общаться с родственниками. Ну а те, кто в армии не служил, в случае нападения ничем России помочь не смогут.

А нападение может произойти, если все начнут уклоняться от службы и армия ослабнет. К тому же без армии невозможно бороться с террористами, которые взрывают дома мирных жителей, угоняют самолеты и захватывают заложников. О том, что любому государству нужны сильные воины знали еще правители древнего Рима. Они старались соблюдать простое правило «хочешь мира – готовься к войне». Это значит, что если у страны сильная армия, и ее солдаты готовая противостоять любому врагу, то и небо над этой страной всегда будет оставаться мирным.

Информация представлена с сайта «Все об Армии для детей»

Список книг о войне для старших дошкольников (5-7 лет)

— Алексеев С. Наташка. Три приятеля с Волхонки. Геннадий Сталинградович. Семь потов. Праздничный обед. Таня Савичева. Шуба. «Данке шён». «Мутти!» Бронзой поднялся в небо. Три автомата.

— Балл Г. Зелёная шишка.

— Баруздин С. Шел по улице солдат. (маленькие зарисовки об истории Советской армии )

— Богданов Н. Иван Тигров. Солдатская каша (в кн. «О смелых и умелых»). (О жизни и подвигах мальчиков и девочек, оказавшихся на фронте и во вражеском тылу )

— Георгиевская С. Галина мама. (В небольшой повести для малышей рассказывается о воинской доблести)

— Герман Ю. Вот как это было. (Повесть написана от имени маленького героя Мишки, который описывает войну и блокаду. )

— Драгунский В. Арбузный переулок. (Отец рассказывает Дениске о своем голодном военном детстве. )

— Жариков А. Смелые ребята. Максим в отряде. Юнбат Иванов.

— Иванов А. Как Андрейка на фронт бегал.

— Кассиль Л. Рассказ об отсутствующем. У классной доски. Обыкновенные ребята. Твои защитники.

— Лавренев Б. Разведчик Вихров.

— Лободин М. Кусочек блокадного хлеба.

— Минчковский A. Гвардии Ион. (в кн. «Про других и про себя».)

— Митяев А. Носов и Назе. (в кн. «Письмо с фронта».)

— Нижний Л. Золотые руки. (О ребятах, в трудные годы войны вставших к станкам)

— Орлов О. Юнга Лялин. (в кн. «Глобус адмирала».)

— Осеева В. Андрейка. (О семилетнем Андрейке, помогающем матери в тяжелые военные годы )

— Панова В. Сергей Иванович и Таня.

— Пантелеев А. Главный инженер.

— Паустовский К. Стальное колечко.(Сказка о девочке и волшебном колечке, которое подарил ей боец.)

— Платонов А. Никита. (О том, как отец пятилетнего Никиты наконец-то вернулся с войны домой.)

— Туричин И. Сердце солдата. Защитники. Земляника. Сапоги. Маришкина пушка.

— Федоренко П. Компас Павлика Рыбакова.

— Ходза Н. Надо спасать детей! Детей увозят в тыл. (в кн. «Дорога жизни».)

— Шишов А. Лесная девочка. (О судьбе маленькой девочки Тани, внучки старого партизана, в годы войны.)

Л. Кассиль. У классной доски

Про учительницу Ксению Андреевну Карташову говорили, что у неё руки поют. Движения у неё были мягкие, неторопливые, округлые, и, когда она объясняла урок в классе, ребята следили за каждым мановением руки учительницы, и рука пела, рука объясняла всё, что оставалось непонятным в словах. Ксении Андреевне не приходилось повышать голос на учеников, ей не надо было прикрикивать. Зашумят в классе, — она подымет свою лёгкую руку, поведёт ею — и весь класс словно прислушивается, сразу становится тихо.

— Ух, она у нас и строгая же! — хвастались ребята. — Сразу всё замечает…

Тридцать два года учительствовала в селе Ксения Андреевна. Сельские милиционеры отдавали ей честь на улице и, козыряя, говорили:

— Ксения Андреевна, ну как мой Ванька у вас по науке двигает? Вы его там покрепче.

— Ничего, ничего, двигается понемножку, — отвечала учительница, — хороший мальчуган. Ленится вот только иногда. Ну, это и с отцом бывало. Верно ведь?

Милиционер смущённо оправлял пояс: когда-то он сам сидел за партой и отвечал у доски Ксении Андреевне и тоже слышал про себя, что малый он неплохой, да только ленится иногда… И председатель колхоза был когда-то учеником Ксении Андреевны, и директор машинно-тракторной станции учился у неё. Много людей прошло за тридцать два года через класс Ксении Андреевны. Строгим, но справедливым человеком прослыла она.

Волосы у Ксении Андреевны давно побелели, но глаза не выцвели и были такие же синие и ясные, как в молодости. И всякий, кто встречал этот ровный и светлый взгляд, невольно веселел и начинал думать, что, честное слово, не такой уж он плохой человек и на свете жить безусловно стоит. Вот какие глаза были у Ксении Андреевны!

И походка у неё была тоже лёгкая и певучая. Девчонки из старших классов старались перенять её. Никто никогда не видел, чтобы учительница заторопилась, поспешила. А в то же время всякая работа быстро спорилась и тоже словно пела в её умелых руках. Когда писала она на классной доске условия задачи или примеры из грамматики, мел не стучал, не скрипел, не крошился и ребятам казалось, что из мелка, как из тюбика, легко и вкусно выдавливается белая струйка, выписывая на чёрной глади доски буквы и цифры. «Не спеши! Не скачи, подумай сперва как следует!» — мягко говорила Ксения Андреевна, когда ученик начинал плутать в задаче или в предложении и, усердно надписывая и стирая написанное тряпкой, плавал в облачках мелового дыма.

Не заспешила Ксения Андреевна и в этот раз. Как только послышалась трескотня моторов, учительница строго оглядела небо и привычным голосом сказала ребятам, чтобы все шли к траншее, вырытой в школьном дворе. Школа стояла немножко в стороне от села, на пригорке. Окна классов выходили к обрыву над рекой. Ксения Андреевна жила при школе. Занятий не было. Фронт проходил совсем недалеко от села. Где-то рядом громыхали бои. Части Красной Армии отошли за реку и укрепились там. А колхозники собрали партизанский отряд и ушли в ближний лес за селом. Школьники носили им туда еду, рассказывали, где и когда были замечены немцы. Костя Рожков — лучший пловец школы — не раз доставлял на тот берег красноармейцам донесения от командира лесных партизан. Шура Капустина однажды сама перевязала раны двум пострадавшим в бою партизанам — этому искусству научила её Ксения Андреевна. Даже Сеня Пичугин, известный тихоня, высмотрел как-то за селом немецкий патруль и, разведав, куда он идёт, успел предупредить отряд.

Под вечер ребята собирались у школы и обо всём рассказывали учительнице. Так было и в этот раз, когда совсем близко заурчали моторы. Фашистские самолёты не раз уже налетали на село, бросали бомбы, рыскали над лесом в поисках партизан. Косте Рожкову однажды пришлось даже целый час лежать в болоте, спрятав голову под широкие листы кувшинок. А совсем рядом, подсечённый пулемётными очередями самолёта, валился в воду камыш… И ребята уже привыкли к налётам.

Но теперь они ошиблись. Урчали не самолёты. Ребята ещё не успели спрятаться в щель, как на школьный двор, перепрыгнув через невысокий палисад, забежали три запылённых немца. Автомобильные очки со створчатыми стёклами блестели на их шлемах. Это были разведчики-мотоциклисты. Они оставили свои машины в кустах. С трёх разных сторон, но все разом они бросились к школьникам и нацелили на них свои автоматы.

— Стой! — закричал худой длиннорукий немец с короткими рыжими усиками, должно быть, начальник. — Пионирен? — спросил он.

Ребята молчали, невольно отодвигаясь от дула пистолета, который немец по очереди совал им в лицо.

Но жёсткие, холодные стволы двух других автоматов больно нажимали сзади в спины и шеи школьников.

— Шнеллер, шнеллер, бистро! — закричал фашист.

Ксения Андреевна шагнула вперёд прямо на немца и прикрыла собой ребят.

— Что вы хотите? — спросила учительница и строго посмотрела в глаза немцу. Её синий и спокойный взгляд смутил невольно отступившего фашиста.

— Кто такое ви? Отвечать сию минуту… Я кой-чем говорить по-русски.

— Я понимаю и по-немецки, — тихо отвечала учительница, — но говорить мне с вами не о чем. Это мои ученики, я учительница местной школы. Вы можете опустить ваш пистолет. Что вам угодно? Зачем вы пугаете детей?

— Не учить меня! — зашипел разведчик.

Двое других немцев тревожно оглядывались по сторонам. Один из них сказал что-то начальнику. Тот забеспокоился, посмотрел в сторону села и стал толкать дулом пистолета учительницу и ребят по направлению к школе.

— Ну, ну, поторапливайся, — приговаривал он, — мы спешим… — Он пригрозил пистолетом. — Два маленьких вопросы — и всё будет в порядке.

Ребят вместе с Ксенией Андреевной втолкнули в класс. Один из фашистов остался сторожить на школьном крыльце. Другой немец и начальник загнали ребят за парты.

— Сейчас я вам буду давать небольшой экзамен, — сказал начальник. — Сидеть на место!

Но ребята стояли, сгрудившись в проходе, и смотрели, бледные, на учительницу.

— Садитесь, ребята, — своим негромким и обычным голосом сказала Ксения Андреевна, как будто начинался очередной урок.

Ребята осторожно расселись. Они сидели молча, не спуская глаз с учительницы. Они сели по привычке на свои места, как сидели обычно в классе: Сеня Пичугин и Шура Капустина впереди, а Костя Рожков сзади всех, на последней парте. И, очутившись на своих знакомых местах, ребята понемножку успокоились.

За окнами класса, на стёклах которых были наклеены защитные полоски, спокойно голубело небо, на подоконнике в банках и ящиках стояли цветы, выращенные ребятами. На стеклянном шкафу, как всегда, парил ястреб, набитый опилками. И стену класса украшали аккуратно наклеенные гербарии. Старший немец задел плечом один из наклеенных листов, и на пол посыпались с лёгким хрустом засушенные ромашки, хрупкие стебельки и веточки.

Это больно резануло ребят по сердцу. Всё было дико, всё казалось противным привычно установившемуся в этих стенах порядку. И таким дорогим показался ребятам знакомый класс, парты, на крышках которых засохшие чернильные подтёки отливали, как крыло жука-бронзовика.

А когда один из фашистов подошёл к столу, за которым обычно сидела Ксения Андреевна, и пнул его ногой, ребята почувствовали себя глубоко оскорблёнными.

Начальник потребовал, чтобы ему дали стул. Никто из ребят не пошевелился.

— Ну! — прикрикнул фашист.

— Здесь слушаются только меня, — сказала Ксения Андреевна. — Пичугин, принеси, пожалуйста, стул из коридора.

Тихонький Сеня Пичугин неслышно соскользнул с парты и пошёл за стулом. Он долго не возвращался.

— Пичугин, поскорее! — позвала Сеню учительница.

Тот явился через минуту, волоча тяжёлый стул с сиденьем, обитым чёрной клеёнкой. Не дожидаясь, пока он подойдёт поближе, немец вырвал у него стул, поставил перед собой и сел. Шура Капустина подняла руку:

— Ксения Андреевна… можно выйти из класса?

— Сиди, Капустина, сиди. — И, понимающе взглянув на девочку, Ксения Андреевна еле слышно добавила: — Там же всё равно часовой.

— Теперь каждый меня будет слушать! — сказал начальник.

И, коверкая слова, фашист стал говорить ребятам о том, что в лесу скрываются красные партизаны, и он это прекрасно знает, и ребята тоже это прекрасно знают. Немецкие разведчики не раз видели, как школьники бегали туда-сюда в лес. И теперь ребята должны сказать начальнику, где спрятались партизаны. Если ребята скажут, где сейчас партизаны, — натурально, всё будет хорошо. Если ребята не скажут, — натурально, всё будет очень плохо.

— Теперь я буду слушать каждый, — закончил свою речь немец.

Тут ребята поняли, чего от них хотят. Они сидели не шелохнувшись, только переглянуться успели и снова застыли на своих партах.

По лицу Шуры Капустиной медленно ползла слеза. Костя Рожков сидел, наклонившись вперёд, положив крепкие локти на откинутую крышку парты. Короткие пальцы его рук были сплетены. Костя слегка покачивался, уставившись в парту. Со стороны казалось, что он пытается расцепить руки, а какая-то сила мешает ему сделать это.

Ребята сидели молча.

Начальник подозвал своего помощника и взял у него карту.

— Прикажите им, — сказал он по-немецки Ксении Андреевне, — чтобы они показали мне на карте или на плане это место. Ну, живо! Только смотрите у меня… — Он заговорил опять по-русски: — Я вам предупреждаю, что я понятен русскому языку и что вы будете сказать детей…

Он подошёл к доске, взял мелок и быстро набросал план местности — реку, село, школу, лес… Чтобы было понятней, он даже трубу нарисовал на школьной крыше и нацарапал завитушки дыма.

— Может быть, вы всё-таки подумаете и сами скажете мне всё, что надо? — тихо спросил начальник по-немецки у учительницы, вплотную подойдя к ней. — Дети не поймут, говорите по-немецки.

— Я уже сказала вам, что никогда не была там и не знаю, где это.

Фашист, схватив своими длинными руками Ксению Андреевну за плечи, грубо потряс её:

Ксения Андреевна высвободилась, сделала шаг вперёд, подошла к партам, оперлась обеими руками на переднюю и сказала:

— Ребята! Этот человек хочет, чтобы мы сказали ему, где находятся наши партизаны. Я не знаю, где они находятся. Я там никогда не была. И вы тоже не знаете. Правда?

— Не знаем, не знаем!.. — зашумели ребята. — Кто их знает, где они! Ушли в лес — и всё.

— Вы совсем скверные учащиеся, — попробовал пошутить немец, — не может отвечать на такой простой вопрос. Ай, ай…

Он с деланной весёлостью оглядел класс, но не встретил ни одной улыбки. Ребята сидели строгие и настороженные. Тихо было в

классе, только угрюмо сопел на первой парте Сеня Пичугин.

Немец подошёл к нему:

— Ну, ты, как звать?.. Ты тоже не знаешь?

— Не знаю, — тихо ответил Сеня.

— А это что такое, знаешь? — М немец ткнул дулом пистолета в опущенный подбородок Сени.

— Это знаю, — сказал Сеня. — Пистолет- автомат системы «вальтер»…

— А ты знаешь, сколько он может убивать таких скверных учащихся?

— Не знаю. Сами считайте… — буркнул Сеня.

— Кто такое! — закричал немец. — Ты сказал: сами считать! Очень прекрасно! Я буду сам считать до трёх. И если никто мне не сказать, что я просил, я буду стрелять сперва вашу упрямую учительницу. А потом — всякий, кто не скажет. Я начинал считать! Раз!..

Он схватил Ксению Андреевну за руку и рванул её к стене класса. Ни звука не произнесла Ксения Андреевна, но ребятам показалось, что её мягкие певучие руки сами застонали. И класс загудел. Другой фашист тотчас направил на ребят свой пистолет.

— Дети, не надо, — тихо произнесла Ксения Андреевна и хотела по привычке поднять руку, но фашист ударил стволом пистолета по её кисти, и рука бессильно упала.

— Алзо, итак, никто не знай из вас, где партизаны, — сказал немец. — Прекрасно, будем считать. «Раз» я уже говорил, теперь будет «два».

Фашист стал поднимать пистолет, целя в голову учительницы. На передней парте забилась в рыданиях Шура Капустина.

— Молчи, Шура, молчи, — прошептала Ксения Андреевна, и губы её почти не двигались. — Пусть все молчат, — медленно проговорила она, оглядывая класс, — кому страшно, пусть отвернётся. Не надо смотреть, ребята. Прощайте! Учитесь хорошенько. И этот наш урок запомните…

— Я сейчас буду говорить «три»! — перебил её фашист.

И вдруг на задней парте поднялся Костя Рожков и поднял руку:

— Она правда не знает!

— А кто знай?

— Я знаю… — громко и отчётливо сказал Костя. — Я сам туда ходил и знаю. А она не была и не знает.

— Ну, показывай, — сказал начальник.

— Рожков, зачем ты говоришь неправду? — проговорила Ксения Андреевна.

— Я правду говорю, — упрямо и жёстко сказал Костя и посмотрел в глаза учительнице.

— Костя… — начала Ксения Андреевна.

Но Рожков перебил её:

— Ксения Андреевна, я сам знаю…

Учительница стояла, отвернувшись от него,

уронив свою белую голову на грудь. Костя вышел к доске, у которой он столько раз отвечал урок. Он взял мел. В нерешительности стоял он, перебирая пальцами белые крошащиеся кусочки. Фашист приблизился к доске и ждал. Костя поднял руку с мелком.

— Вот, глядите сюда, — зашептал он, — я покажу.

Немец подошёл к нему и наклонился, чтобы лучше рассмотреть, что показывает мальчик. И вдруг Костя обеими руками изо всех сил ударил чёрную гладь доски. Так делают, когда, исписав одну сторону, доску собираются перевернуть на другую. Доска резко повернулась в своей раме, взвизгнула и с размаху ударила фашиста по лицу. Он отлетел в сторону, а Костя, прыгнув через раму, мигом скрылся за доской, как за щитом. Фашист, схватившись за разбитое в кровь лицо, без толку палил в доску, всаживая в неё пулю за пулей.

Напрасно… За классной доской было окно, выходившее к обрыву над рекой. Костя, не задумываясь, прыгнул в открытое окно, бросился с обрыва в реку и поплыл к другому берегу.

Второй фашист, оттолкнув Ксению Андреевну, подбежал к окну и стал стрелять по мальчику из пистолета. Начальник отпихнул его в сторону, вырвал у него пистолет и сам прицелился через окно. Ребята вскочили на парты. Они уже не думали про опасность, которая им самим угрожала. Их тревожил теперь только Костя. Им хотелось сейчас лишь одного — чтобы Костя добрался до того берега, чтобы немцы промахнулись.

В это время, заслышав пальбу на селе, из леса выскочили выслеживавшие мотоциклистов партизаны. Увидев их, немец, стороживший на крыльце, выпалил в воздух, прокричал что-то своим товарищам и кинулся в кусты, где были спрятаны мотоциклы. Но по кустам, прошивая листья, срезая ветви, хлестнула пулемётная очередь

красноармейского дозора, что был на другом берегу…

Прошло не более пятнадцати минут, и в класс, куда снова ввалились взволнованные ребята, партизаны привели троих обезоруженных немцев. Командир партизанского отряда взял тяжёлый стул, придвинул его к столу и хотел сесть, но Сеня Пичугин вдруг кинулся вперёд и выхватил у него стул.

— Не надо, не надо! Я вам сейчас другой принесу.

И мигом притащил из коридора другой стул, а этот задвинул за доску. Командир партизанского отряда сел и вызвал к столу для допроса начальника фашистов. А двое других, помятые и притихшие, сели рядышком на парте Сени Пичугина и Шуры Капустиной, старательно и робко размещая там свои ноги.

— Он чуть Ксению Андреевну не убил, — зашептала Шура Капустина командиру, показывая на фашистского разведчика.

— Не совсем точно так, — забормотал немец, — это правильно совсем не я…

— Он, он! — закричал тихонький Сеня Пичугин. — У него метка осталась… я… когда стул тащил, на клеёнку чернила опрокинул нечаянно.

Командир перегнулся через стол, взглянул и усмехнулся: на серых штанах фашиста сзади темнело чернильное пятно…

В класс вошла Ксения Андреевна. Она ходила на берег узнать, благополучно ли доплыл Костя Рожков. Немцы, сидевшие за передней партой, с удивлением посмотрели на вскочившего командира.

— Встать! — закричал на них командир. — У нас в классе полагается вставать, когда учительница входит. Не тому вас, видно, учили!

И два фашиста послушно поднялись.

— Разрешите продолжать наше занятие, Ксения Андреевна? — спросил командир.

— Сидите, сидите, Широков.

— Нет уж, Ксения Андреевна, занимайте своё законное место, — возразил Широков, придвигая стул, — в этом помещении вы у нас хозяйка. И я тут, вон за той партой, уму- разуму набрался, и дочка моя тут у вас… Извините, Ксения Андреевна, что пришлось этих охальников в класс наш допустить. Ну, раз уж так вышло, вот вы их сами и порасспрошайте толком. Подсобите нам: вы по-ихнему знаете…

И Ксения Андреевна заняла своё место за столом, у которого она выучила за тридцать два года много хороших людей. А сейчас перед столом Ксении Андреевны, рядом с классной доской, пробитой пулями, мялся длиннорукий рыжеусый верзила, нервно оправлял куртку, мычал что-то и прятал глаза от синего строгого взгляда старой учительницы.

— Стойте как следует, — сказала Ксения Андреевна, — что вы ёрзаете? У меня ребята этак не держатся. Вот так… А теперь потрудитесь отвечать на мои вопросы.

И долговязый фашист, оробев, вытянулся перед учительницей.

Аркадий Гайдар «Поход»

Маленький рассказ

Ночью красноармеец принёс повестку. А на заре, когда Алька ещё спал, отец крепко поцеловал его и ушёл на войну — в поход.

Утром Алька рассердился, зачем его не разбудили, и тут же заявил, что и он хочет идти в поход тоже. Он, вероятно бы, закричал, заплакал. Но совсем неожиданно мать ему в поход идти разрешила. И вот для того, чтобы набрать перед дорогой силы, Алька съел без каприза полную тарелку каши, выпил молока. А потом они с матерью сели готовить походное снаряжение. Мать шила ему штаны, а он, сидя на полу, выстругивал себе из доски саблю. И тут же, за работой, разучивали они походные марши, потому что с такой песней, как «В лесу родилась елочка», никуда далеко не нашагаешь. И мотив не тот, и слова не такие, в общем эта мелодия для боя совсем неподходящая.

Но вот пришло время матери идти дежурить на работу, и дела свои они отложили на завтра.

И так день за днём готовили Альку в далёкий путь. Шили штаны, рубахи, знамёна, флаги, вязали тёплые чулки, варежки. Одних деревянных сабель рядом с ружьём и барабаном висело на стене уже семь штук. А этот запас не беда, ибо в горячем бою у звонкой сабли жизнь ещё короче, чем у всадника.

И давно, пожалуй, можно было бы отправляться Альке в поход, но тут наступила лютая зима. А при таком морозе, конечно, недолго схватить и насморк или простуду, и Алька терпеливо ждал тёплого солнца. Но вот и вернулось солнце. Почернел талый снег. И только бы, только начать собираться, как загремел звонок. И тяжёлыми шагами в комнату вошёл вернувшийся из похода отец. Лицо его было тёмное, обветренное, и губы потрескались, но серые глаза глядели весело.

Он, конечно, обнял мать. И она поздравила его с победой. Он, конечно, крепко поцеловал сына. Потом осмотрел всё Алькино походное снаряжение. И, улыбнувшись, приказал сыну: всё это оружие и амуницию держать в полном порядке, потому что тяжёлых боев и опасных походов будет и впереди на этой земле ещё немало.

Константин Паустовский. Бакенщик

Весь день мне пришлось идти по заросшим луговым дорогам.

Только к вечеру я вышел к реке, к сторожке бакенщика Семёна.

Сторожка была на другом берегу. Я покричал Семёну, чтобы он подал мне лодку, и пока Семён отвязывал её, гремел цепью и ходил за вёслами, к берегу подошли трое мальчиков. Их волосы, ресницы и трусики выгорели до соломенного цвета.

Мальчики сели у воды, над обрывом. Тотчас из-под обрыва начали вылетать стрижи с таким свистом, будто снаряды из маленькой пушки; в обрыве было вырыто много стрижиных гнёзд. Мальчики засмеялись.

— Вы откуда? —- спросил я их.

— Из Ласковского леса, — ответили они и рассказали, что они пионеры из соседнего города, приехали в лес на работу, вот уже три недели пилят дрова, а на реку иногда приходят купаться. Семён их перевозит на тот берег, на песок.

— Он только ворчливый, — сказал самый маленький мальчик. — Всё ему мало, всё мало. Вы его знаете?

— Знаю. Давно.

— Он хороший?

— Очень хороший.

— Только вот всё ему мало, — печально подтвердил худой мальчик в кепке. — Ничем ему не угодишь. Ругается.

Я хотел расспросить мальчиков, чего же в конце концов Семёну мало, но в это время он сам подъехал на лодке, вылез, протянул мне и мальчикам шершавую руку и сказал:

— Хорошие ребята, а понимают мало. Можно сказать, ничего не понимают. Вот и выходит, что нам, старым веникам, их обучать полагается. Верно я говорю? Садитесь в лодку. Поехали.

— Ну, вот видите, — сказал маленький мальчик, залезая в лодку. — Я же вам говорил!

Семён грёб редко, не торопясь, как всегда гребут бакенщики и перевозчики на всех наших реках. Такая гребля не мешает говорить, и Семён, старик многоречивый, тотчас завёл разговор.

— Ты только не думай, — сказал он мне, — они на меня не в обиде. Я им уже столько в голову вколотил — страсть! Как дерево пилить — тоже надо знать. Скажем, в какую сторону оно упадёт. Или как схорониться, чтобы комлем не убило. Теперь небось знаете?

— Знаем, дедушка, — сказал мальчик в кепке. — Спасибо.

— Ну, то-то! Пилу небось развести не умели, дровоколы, работнички!

— Теперь умеем, — сказал самый маленький мальчик.

— Ну, то-то! Только это наука не хитрая. Пустая наука! Этого для человека мало. Другое знать надобно.

— А что? — встревоженно спросил третий мальчик, весь в веснушках.

— А то, что теперь война. Об этом знать надо.

— Мы и знаем.

— Ничего вы не знаете. Газетку мне намедни вы принесли, а что в ней написано, того вы толком определить и не можете.

— Что же в ней такого написано, Семён? — спросил я.

— Сейчас расскажу. Курить есть?

Мы скрутили по махорочной цигарке из мятой газеты. Семён закурил и сказал, глядя на луга:

— А написано в ней про любовь к родной земле. От этой любви, надо так думать, человек и идёт драться. Правильно я сказал?

— Правильно.

— А что это есть — любовь к родине? Вот ты их и спроси, мальчишек. И видать, что они ничего не знают.

Мальчики обиделись:

— Как не знаем!

— А раз знаете, так и растолкуйте мне, старому дураку. Погоди, ты не выскакивай, дай досказать. Вот, к примеру, идёшь ты в бой и думаешь: «Иду я за родную землю». Так вот ты и скажи: за что же ты идёшь?

— За свободную жизнь иду, — сказал маленький мальчик.

— Мало этого. Одной свободной жизнью не проживёшь.

— За свои города и заводы, — сказал веснушчатый мальчик.

— За свою школу, — сказал мальчик в кепке. — И за своих людей.

— И за свой народ, — сказал маленький мальчик. — Чтобы у него была трудовая и счастливая жизнь.

— Всё вы правильно говорите, — сказал Семён, — только мало мне этого.

Мальчики переглянулись и насупились.

— Обиделись! — сказал Семён. — Эх вы, рас- судители! А, скажем, за перепела тебе драться не хочется? Защищать его от разорения, от гибели? А?

Мальчики молчали.

— Вот я и вижу, что вы не всё понимаете, — заговорил Семён. — И должен я, старый, вам объяснить. А у меня и своих дел хватает: бакены проверять, на столбах метки вешать. У меня тоже дело тонкое, государственное дело. Потому — эта река тоже для победы старается, несёт на себе пароходы, и я при ней вроде как пестун, как охранитель, чтобы всё — было в исправности. Вот так получается, что всё это правильно — и свобода, и города, и, скажем, богатые заводы, и школы, и люди. Так не за одно это мы родную землю любим. Ведь не за одно?

— А за что же ещё? — спросил веснушчатый мальчик.

— А ты слушай. Вот ты шёл сюда из Ласковского леса по битой дороге на озеро Тишь, а оттуда лугами на Остров и сюда ко мне, к перевозу. Ведь шёл?

— Ну вот. А под ноги себе глядел?

— Глядел.

— А видать-то ничего и не видел. А надо бы поглядывать, да примечать, да останавливаться почаще. Остановишься, нагнёшься, сорвёшь какой ни на есть цветок или траву — и иди дальше.

— А затем, что в каждой такой траве и в каждом таком цветке большая прелесть заключается. Вот, к примеру, клевер. Кашкой вы его называете. Ты его нарви, понюхай — он пчелой пахнет. От этого запаха злой человек и тот улыбнётся. Или, скажем, ромашка. Ведь её грех сапогом раздавить. А медуница? Или сон-трава. Спит она по ночам, голову клонит, тяжелеет от росы. Или купена. Да вы её, видать, и не знаете. Лист широкий, твёрдый, а под ним цветы, как белые колокола. Вот-вот заденешь — и зазвонят. То-то! Это растение приточное. Оно болезнь исцеляет.

— Что значит приточное? — спросил мальчик в кепке.

— Ну, лечебное, что ли. Наша болезнь — ломота в костях. От сырости. От купены боль тишает, спишь лучше и работа становится легче. Или аир. Я им полы в сторожке посыпаю. Ты ко мне зайди — воздух у меня крымский. Да! Вот иди, гляди, примечай. Вон облак стоит над рекой. Тебе это невдомёк; а я слышу — дождиком от него тянет. Грибным дождём — спорым, не очень шумливым. Такой дождь дороже золота. От него река теплеет, рыба играет, он всё наше богатство растит. Я часто, ближе к вечеру, сижу у сторожки, корзины плету, потом оглянусь и про всякие корзины позабуду — ведь это что такое! Облак в небе стоит из жаркого золота, солнце уже нас покинуло, а там, над землёй, ещё пышет теплом, пышет светом. А погаснет, и начнут в травах коростели скрипеть, и дергачи дёргать, и перепела свистеть, а то, глядишь, как ударят соловьи будто громом — по лозе, по кустам! И звезда взойдёт, остановится над рекой и до утра стоит — загляделась, красавица, в чистую воду. Так-то, ребята! Вот на это всё поглядишь и подумаешь: жизни нам отведено мало, нам надо двести лет жить — и то не хватит. Наша страна — прелесть какая! За эту прелесть мы тоже должны с врагами драться, уберечь её, защитить, не давать на осквернение. Правильно я говорю? Все шумите, «родина», «родина», а вот она, родина, за стогами!

Мальчики молчали, задумались. Отражаясь в воде, медленно пролетела цапля.

— Эх, — сказал Семён, — идут на войну люди, а нас, старых, забыли! Зря забыли, это ты мне поверь. Старик — солдат крепкий, хороший, удар у него очень серьёзный. Пустили бы нас, стариков, — вот тут бы немцы тоже почесались. «Э-э-э, — сказали бы немцы, — с такими стариками нам биться не путь! Не дело! С такими стариками последние порты растеряешь. Это, брат, шутишь!»

Лодка ударилась носом в песчаный берег. Маленькие кулики торопливо побежали от неё вдоль воды.

— Так-то, ребята, — сказал Семён. — Опять небось будете на деда жаловаться — всё ему мало да мало. Непонятный какой-то дед.

Мальчики засмеялись.

— Нет, понятный, совсем понятный, — сказал маленький мальчик. — Спасибо тебе, дед.

— Это за перевоз или за что другое? — спросил Семён и прищурился.

— За другое. И за перевоз.

— Ну, то-то!

Мальчики побежали к песчаной косе — купаться. Семён поглядел им вслед и вздохнул.

— Учить их стараюсь, — сказал он. — Уважению учить к родной земле. Без этого человек — не человек, а труха!

Похождения жука-носорога (Солдатская сказка)

Когда Пётр Терентьев уходил из деревни на войну, маленький сын его Стёпа не знал, что подарить отцу на прощание, и подарил наконец старого жука-носорога. Поймал он его на огороде и посадил в коробок от спичек. Носорог сердился, стучал, требовал, чтобы его выпустили. Но Стёпа его не выпускал, а подсовывал ему в коробок травинки, чтобы жук не умер от голода. Носорог травинки сгрызал, но всё равно продолжал стучать и браниться.

Стёпа прорезал в коробке маленькое оконце для притока свежего воздуха. Жук высовывал в оконце мохнатую лапу и старался ухватить Стёпу за палец, — хотел, должно быть, поцарапать от злости. Но Стёпа пальца не давал. Тогда жук начинал с досады так жужжать, что мать Стёпы Акулина кричала:

— Выпусти ты его, лешего! Весь день жундит и жундит, голова от него распухла!

Пётр Терентьев усмехнулся на Стёпин подарок, погладил Стёпу по головке шершавой рукой и спрятал коробок с жуком в сумку от противогаза.

— Только ты его не теряй, сбереги, — сказал Стёпа.

— Нешто можно такие гостинцы терять, — ответил Пётр. — Уж как-нибудь сберегу.

То ли жуку понравился запах резины, то ли от Петра приятно пахло шинелью и чёрным хлебом, но жук присмирел и так и доехал с Петром до самого фронта.

На фронте бойцы удивлялись жуку, трогали пальцами его крепкий рог, выслушивали рассказ Петра о сыновьем подарке, говорили:

— До чего додумался парнишка! А жук, видать, боевой. Прямо ефрейтор, а не жук.

Бойцы интересовались, долго ли жук протянет и как у него обстоит дело с пищевым довольствием — чем его Пётр будет кормить и поить. Без воды он, хотя и жук, а прожить не сможет.

Пётр смущённо усмехался, отвечал, что жуку дашь какой-нибудь колосок — он и питается неделю. Много ли ему нужно.

Однажды ночью Пётр в окопе задремал, выронил коробок с жуком из сумки. Жук долго ворочался, раздвинул щель в коробке, вылез, пошевелил усиками, прислушался. Далеко гремела земля, сверкали жёлтые молнии.

Жук полез на куст бузины на краю окопа, чтобы получше осмотреться. Такой грозы он ещё не видал. Молний было слишком много. Звёзды не висели неподвижно на небе, как у жука на родине, в Петровой деревне, а взлетали с земли, освещали всё вокруг ярким светом, дымились и гасли. Гром гремел непрерывно.

Какие-то жуки со свистом проносились мимо. Один из них так ударил в куст бузины, что с него посыпались красные ягоды. Старый носорог упал, прикинулся мёртвым и долго боялся пошевелиться. Он понял, что с такими жуками лучше не связываться, — уж очень много их свистело вокруг.

Так он пролежал до утра, пока не поднялось солнце. Жук открыл один глаз, посмотрел на небо. Оно было синее, тёплое, такого неба не было в его деревне.

Огромные птицы с воем падали с этого неба, как коршуны. Жук быстро перевернулся, стал на ноги, полез под лопух, — испугался, что коршуны его заклюют до смерти.

Утром Пётр хватился жука, начал шарить кругом по земле.

— Ты чего? — спросил сосед-боец с таким загорелым лицом, что его можно было принять за негра.

— Жук ушёл, — ответил Пётр с огорчением. — Вот беда!

— Нашёл об чём горевать, — сказал загорелый боец. — Жук и есть жук, насекомое. От него солдату никакой пользы сроду не было.

— Дело не в пользе, — возразил Пётр, — а в памяти. Сынишка мне его подарил напоследок. Тут, брат, не насекомое дорого, дорога память.

— Это точно! — согласился загорелый боец. — Это, конечно, дело другого порядка. Только найти его — всё равно что махорочную крошку в океане- море. Пропал, значит, жук.

С тех пор Пётр перестал сажать жука в коробок, а носил его прямо в сумке от противогаза, и бойцы ещё больше удивлялись: «Видишь ты, совсем ручной сделался жук!»

Иногда в свободное время Пётр выпускал жука, а жук ползал вокруг, выискивал какие-то корешки, жевал листья. Они были уже не те, что в деревне.

Вместо листьев берёзы много было листьев вяза и тополя. И Пётр, рассуждая с бойцами, говорил:

— Перешёл мой жук на трофейную пищу.

Однажды вечером в сумку от противогаза подуло свежестью, запахом большой воды, и жук вылез из сумки, чтобы посмотреть, куда это он попал.

Пётр стоял вместе с бойцами на пароме. Паром плыл через широкую светлую реку. За ней садилось золотое солнце, по берегам стояли ракиты, летали над ними аисты с красными лапами.

— Висла! — говорили бойцы, зачерпывали манерками воду, пили, а кое-кто умывал в прохладной воде пыльное лицо. — Пили мы, значит, воду из Дона, Днепра и Буга, а теперь попьём и из Вислы. Больно сладкая в Висле вода.

Жук подышал речной прохладой, пошевелил усиками, залез в сумку, уснул.

Проснулся он от сильной тряски. Сумку мотало, она подскакивала. Жук быстро вылез, огляделся. Пётр бежал по пшеничному полю, а рядом бежали бойцы, кричали «ура». Чуть светало. На касках бойцов блестела роса.

Жук сначала изо всех сил цеплялся лапками за сумку, потом сообразил, что всё равно ему не удержаться, раскрыл крылья, снялся, полетел рядом с Петром и загудел, будто подбодряя Петра.

Какой-то человек в грязном зелёном мундире прицелился в Петра из винтовки, но жук с налета ударил этого человека в глаз. Человек пошатнулся, выронил винтовку и побежал.

Жук полетел следом за Петром, вцепился ему в плечи и слез в сумку только тогда, когда Пётр упал на землю и крикнул кому-то: «Вот незадача! В ногу меня задело!» В это время люди в грязных зелёных мундирах уже бежали, оглядываясь, и за ними по пятам катилось громовое «ура».

Месяц Пётр пролежал в лазарете, а жука отдали на сохранение польскому мальчику. Мальчик этот жил в том же дворе, где помещался лазарет.

Из лазарета Пётр снова ушёл на фронт — рана у него была лёгкая. Часть свою он догнал уже в Германии. Дым от тяжёлых боёв был такой, будто

горела сама земля и выбрасывала из каждой лощинки громадные чёрные тучи. Солнце меркло в небе. Жук, должно быть, оглох от грома пушек и сидел в сумке тихо, не шевелясь.

Но как-то утром он задвигался и вылез. Дул тёплый ветер, уносил далеко на юг последние полосы дыма. Чистое высокое солнце сверкало в синей небесной глубине. Было так тихо, что жук слышал шелест листа на дереве над собой. Все листья висели неподвижно, и только один трепетал и шумел, будто радовался чему-то и хотел рассказать об этом всем остальным листьям.

Пётр сидел на земле, пил из фляжки воду. Капли стекали по его небритому подбородку, играли на солнце. Напившись, Пётр засмеялся и сказал:

— Победа!

— Победа! — отозвались бойцы, сидевшие рядом.

— Вечная слава! Стосковалась по нашим рукам родная земля. Мы теперь из неё сделаем сад и заживём, братцы, вольные и счастливые.

Вскоре после этого Пётр вернулся домой. Аку- лина закричала и заплакала от радости, а Стёпа тоже заплакал и спросил:

— Жук живой?

— Живой он, мой товарищ, — ответил Пётр. — Не тронула его пуля. Воротился он в родные места с победителями. И мы его выпустим с тобой, Стёпа.

Пётр вынул жука из сумки, положил на ладонь.

Жук долго сидел, озирался, поводил усами, потом приподнялся на задние лапки, раскрыл крылья, снова сложил их, подумал и вдруг взлетел с громким жужжанием — узнал родные места. Он сделал круг над колодцем, над грядкой укропа в огороде и полетел через речку в лес, где аукались ребята, собирали грибы и дикую малину. Стёпа долго бежал за ним, махал картузом.

— Ну вот, — сказал Пётр, когда Стёпа вернулся, — теперь жучище этот расскажет своим про войну и про геройское своё поведение. Соберёт всех жуков под можжевельником, поклонится на все стороны и расскажет.

Стёпа засмеялся, а Акулина сказала:

— Будя мальчику сказки рассказывать. Он и впрямь поверит.

— И пусть его верит, — ответил Пётр. — От сказки не только ребятам, а даже бойцам одно удовольствие.

— Ну, разве так! — согласилась Акулина и подбросила в самовар сосновых шишек.

Самовар загудел, как старый жук-носорог. Синий дым из самоварной трубы заструился, полетел в вечернее небо, где уже стоял молодой месяц, отражался в озёрах, в реке, смотрел сверху на тихую нашу землю.

Леонид Пантелеев. Сердца моего боль

Впрочем, не только в эти дни оно подчас всецело овладевает мною.

Как-то вечером вскоре после войны в шумном, ярко освещённом «Гастрономе» я встретился с матерью Лёньки Зайцева. Стоя в очереди, она задумчиво глядела в мою сторону, и не поздороваться с ней я просто не мог. Тогда она присмотрелась и, узнав меня, выронила от неожиданности сумку и вдруг разрыдалась.

Я стоял, не в силах двинуться или вымолвить хоть слово. Никто ничего не понимал; предположили, что у неё вытащили деньги, а она в ответ на расспросы лишь истерически выкрикивала: «Уйдите!!! Оставьте меня в покое!..»

В тот вечер я ходил словно пришибленный. И хотя Лёнька, как я слышал, погиб в первом же бою, возможно не успев убить и одного немца, а я пробыл на передовой около трёх лет и участвовал во многих боях, я ощущал себя чем- то виноватым и бесконечно должным и этой старой женщине, и всем, кто погиб — знакомым и незнакомым, — и их матерям, отцам, детям и вдовам…

Я даже толком не могу себе объяснить почему, но с тех пор я стараюсь не попадаться этой женщине на глаза и, завидя ее на улице — она живёт в соседнем квартале, — обхожу стороной.

А 15 сентября — день рождения Петьки Юдина; каждый год в этот вечер его родители собирают уцелевших друзей его детства.

Приходят взрослые сорокалетние люди, но пьют не вино, а чай с конфетами, песочным тортом и яблочным пирогом — с тем, что более всего любил Петька.

Всё делается так, как было и до войны, когда в этой комнате шумел, смеялся и командовал лобастый жизнерадостный мальчишка, убитый где-то под Ростовом и даже не похороненный в сумятице панического отступления. Во главе стола ставится Петькин стул, его чашка с душистым чаем и тарелка, куда мать старательно накладывает орехи в сахаре, самый большой кусок торта с цукатом и горбушку яблочного пирога. Будто Петька может отведать хоть кусочек и закричать, как бывало, во всё горло: «Вкуснота-то какая, братцы! Навались!..»

И перед Петькиными стариками я чувствую себя в долгу; ощущение какой-то неловкости и виноватости, что вот я вернулся, а Петька погиб, весь вечер не оставляет меня. В задумчивости я не слышу, о чём говорят; я уже далеко-далеко… До боли клешнит сердце: я вижу мысленно всю Россию, где в каждой второй или третьей семье кто-нибудь не вернулся…

Леонид Пантелеев. Платочек

Недавно я познакомился в поезде с одним очень милым и хорошим человеком. Ехал я из Красноярска в Москву, и вот ночью на какой-то маленькой, глухой станции в купе, где до тех пор никого, кроме меня, не было, вваливается огромный краснолицый дядя в широченной медвежьей дохе, в белых бурках и в пыжиковой долгоухой шапке.

Я уже засыпал, когда он ввалился. Но тут, как он загромыхал на весь вагон своими чемоданами и корзинами, я сразу очнулся, приоткрыл глаза и, помню, даже испугался.

«Батюшки! — думаю. — Это что же ещё за медведь такой на мою голову свалился?!»

А великан этот не спеша разложил по полочкам свои пожитки и стал раздеваться.

Снял шапку, вижу — голова у него совсем белая, седая.

Скинул доху — под дохой военная гимнастёрка без погон, и на ней не в один и не в два, а в целых четыре ряда орденские ленточки.

Я думаю: «Ого! А медведь-то, оказывается, действительно бывалый!»

И уже смотрю на него с уважением. Глаз, правда, не открыл, а так — сделал щёлочки и наблюдаю осторожно.

А он сел в уголок у окошка, попыхтел, отдышался, потом расстегивает на гимнастёрке кармашек и, вижу, достаёт маленький-премаленький носовой платочек. Обыкновенный платочек, какие молоденькие девушки в сумочках носят.

Я, помню, уже и тогда удивился. Думаю: «Зачем же ему этакий платочек? Ведь такому дяде такого платочка небось и на полноса не хватит?!»

Но он с этим платком ничего не стал делать, а только разгладил его на коленке, скатал в трубочку и в другой карман переложил. Потом посидел, подумал и стал стягивать бурки.

Мне это было неинтересно, и скоро я уже по- настоящему, а не притворно заснул.

Ну, а наутро мы с ним познакомились, разговорились: кто, да куда, да по каким делам едем… Через полчаса я уже знал, что попутчик мой — бывший танкист, полковник, всю войну воевал, восемь или девять раз ранен был, два раза контужен, тонул, из горящего танка спасался…

Ехал полковник в тот раз из командировки в Казань, где он тогда работал и где у него семейство находилось. Домой он очень спешил, волновался, то и дело выходил в коридор и справлялся у проводника, не опаздывает ли поезд и много ли ещё остановок до пересадки.

Я, помню, поинтересовался, велика ли у него семья.

— Да как вам сказать… Не очень, пожалуй, велика. В общем ты, да я, да мы с тобой.

— Это сколько же выходит?

— Четверо, кажется.

— Нет, — я говорю. — Насколько я понимаю, это не четверо, а всего двое.

— Ну что ж, — смеётся. — Если угадали — ничего не поделаешь. Действительно двое.

Сказал это и, вижу, расстёгивает на гимнастёрке кармашек, суёт туда два пальца и опять тянет на свет божий свой маленький, девичий платок.

Мне смешно стало, я не выдержал и говорю:

— Простите, полковник, что это у вас такой платочек — дамский?

Он даже как будто обиделся.

— Позвольте, — говорит. — Это почему же вы решили, что он дамский?

Я говорю:

— Маленький.

— Ах, вот как? Маленький?

Сложил платочек, подержал его на своей богатырской ладошке и говорит:

— А вы знаете, между прочим, какой это платочек?

Я говорю:

— Нет, не знаю.

— В том-то и дело. А ведь платочек этот, если желаете знать, не простой.

— А какой же он? — я говорю. — Заколдованный, что ли?

— Ну, заколдованный не заколдованный, а вроде этого… В общем, если желаете, могу рассказать.

Я говорю:

— Пожалуйста. Очень интересно.

— Насчёт интересности поручиться не могу, а только лично для меня эта история имеет значение преогромное. Одним словом, если делать нечего — слушайте. Начинать надо издалека. Дело было в тысяча девятьсот сорок третьем году, в самом конце его, перед новогодними праздниками. Был я тогда майор и командовал танковым полком. Наша часть стояла под Ленинградом. Вы не были в Питере в эти годы? Ах, были, оказывается? Ну, вам тогда не нужно объяснять, что представлял собой Ленинград в это время. Холодно, голодно, на улицах бомбы и снаряды падают. А в городе между тем живут, работают, учатся…

И вот в эти самые дни наша часть взяла шефство над одним из ленинградских детских домов. В этом доме воспитывались сироты, отцы и матери которых погибли или на фронте, или от голода в самом городе. Как они там жили, рассказывать не надо. Паёчек усиленный, конечно, по сравнению с другими, а всё-таки, сами понимаете, ребята сытые спать не ложились. Ну, а мы были народ зажиточный, снабжались по-фронтовому, денег не тратили, — мы этим ребятам кое-чего подкинули. Уделили им из пайка своего сахару, жиров, консервов… Купили и подарили детдому двух коров, лошадку с упряжкой, свинью с поросятами, птицы всякой: курей, петухов, ну, и всего прочего — одежды, игрушек, музыкальных инструментов… Между прочим, помню, сто двадцать пять пар детских салазок им преподнесли: пожалуйста, дескать, катайтесь, детки, на страх врагам!..

А под Новый год устроили ребятам ёлку. Конечно, уж и тут постарались: раздобыли ёлочку, как говорится, выше потолка. Одних ёлочных игрушек восемь ящиков доставили.

А первого января, в самый праздник, отправились к своим подшефным в гости. Прихватили подарков и поехали на двух «виллисах» делегацией к ним на Кировские острова.

Встретили нас — чуть с ног не сбили. Всем табором во двор высыпали, смеются, «ура» кричат, обниматься лезут…

Мы им каждому личный подарок привезли. Но и они тоже, вы знаете, в долгу перед нами оставаться не хотят. Тоже приготовили каждому из нас сюрприз. Одному кисет вышитый, другому рисуночек какой-нибудь, записную книжку, блокнот, флажок с серпом и молоточком…

А ко мне подбегает на быстрых ножках маленькая белобрысенькая девчоночка, краснеет как маков цвет, испуганно смотрит на мою грандиозную фигуру и говорит:

«Поздравляю вас, дяденька военный. Вот вам, — говорит, — от меня подарочек».

И протягивает ручку, а в ручонке у неё маленький беленький пакетик, перевязанный зелёной шерстяной ниткой.

Я хотел взять подарок, а она ещё больше покраснела и говорит:

«Только вы знаете что? Вы этот пакетик, пожалуйста, сейчас не развязывайте. А вы его, знаете, когда развяжите?»

Я говорю:

«А тогда, когда вы Берлин возьмёте».

Видали?! Время-то, я говорю, сорок четвёртый год, самое начало его, немцы ещё в Детском Селе и под Пулковом сидят, на улицах шрапнельные снаряды падают, в детдоме у них накануне как раз кухарку осколком ранило…

А уж девица эта, видите ли, о Берлине думает. И ведь уверена была, пигалица, ни одной минуты не сомневалась, что рано или поздно наши в Берлине будут. Как же тут было, в самом деле, не расстараться и не взять этот проклятый Берлин?!

Я её тогда на колено посадил, поцеловал и говорю:

«Хорошо, дочка. Обещаю тебе, что и в Берлине побываю, и фашистов разобью, и что раньше этого часа подарка твоего не открою».

И что вы думаете — ведь сдержал своё слово.

— Неужели и в Берлине побывали?

— И в Берлине, представьте, привелось побывать. А главное ведь, что я действительно до самого Берлина не открыл этого пакетика. Полтора года с собой его носил. Тонул вместе с ним. В танке два раза горел. В госпиталях лежал. Три или четыре гимнастёрки сменил за это время. А пакетик

всё со мной — неприкосновенный. Конечно, иногда любопытно было посмотреть, что там лежит. Но ничего не поделаешь, слово дал, а солдатское слово — крепкое.

Ну, долго ли, коротко ли, а вот наконец мы и в Берлине. Отвоевали. Сломали последний вражеский рубеж.

Ворвались в город. Идём по улицам. Я — впереди, на головном танке иду.

И вот, помню, стоит у ворот, у разбитого дома, немка. Молоденькая ещё.

Худенькая. Бледная. Держит за руку девочку. Обстановка в Берлине, прямо скажу, не для детского возраста. Вокруг пожары, кое-где ещё снаряды ложатся, пулемёты стучат. А девчонка, представьте, стоит, смотрит во все глаза, улыбается… Как же! Ей небось интересно: чужие дяди на машинах едут, новые, незнакомые песни поют…

И вот уж не знаю чем, а напомнила мне вдруг эта маленькая белобрысая немочка мою ленинградскую детдомовскую приятельницу. И я о пакетике вспомнил.

«Ну, думаю, теперь можно. Задание выполнил. Фашистов разбил. Берлин взял. Имею полное право посмотреть, что там…»

Лезу в карман, в гимнастёрку, вытаскиваю пакет. Конечно, уж от его былого великолепия и следов не осталось. Весь он смялся, изодрался, прокоптел, порохом пропах…

Развёртываю пакетик, а там… Да там, откровенно говоря, ничего особенного и нет. Лежит там просто платочек. Обыкновенный носовой платочек с красной и зелёной каёмочкой. Гарусом, что ли, обвязан. Или ещё чем-нибудь. Я не знаю, не специалист в этих делах. Одним словом, вот этот самый дамский, как вы его обозвали, платочек.

И полковник ещё раз вытащил из кармана и разгладил на колене свой маленький, подрубленный в красную и зелёную ёлочку платок.

На этот раз я совсем другими глазами смотрел на него. Ведь и в самом деле, это был платочек непростой.

Я даже пальцем его осторожно потрогал.

— Да, — продолжал, улыбаясь, полковник. — Вот эта самая тряпочка лежала, завёрнутая в тетрадочную клетчатую бумагу. И к ней булавкой пришпилена записка. А на записке огромными корявыми буквами с невероятными ошибками нацарапано:

«С Новым годом, дорогой дяденька боец! С новым счастьем! Дарю тебе на память платочек. Когда будешь в Берлине, помаши мне им, пожалуйста. А я, когда узнаю, что наши Берлин взяли, тоже выгляжу в окошечко и вам ручкой помашу. Этот платочек мне мама подарила, когда живая была. Я в него только один раз сморкалась, но вы не стесняйтесь, я его выстирала. Желаю тебе здоровья! Ура!!! Вперёд! На Берлин! Лида Гаврилова».

Ну вот… Скрывать не буду — заплакал я. С детства не плакал, понятия не имел, что за штука такая слёзы, жену и дочку за годы войны потерял, и то слёз не было, а тут — на тебе, пожалуйста! — победитель, в поверженную столицу врага въезжаю, а слёзы окаянные так по щекам и бегут. Нервы это, конечно… Всё-таки ведь победа сама в руки не далась. Пришлось поработать, прежде чем наши танки по берлинским улочкам и переулочкам прогромыхали…

Через два часа я у рейхстага был. Наши люди уже водрузили к этому времени над его развалинами красное советское знамя.

Конечно, и я поднялся на крышу. Вид оттуда, надо сказать, страшноватый. Повсюду огонь, дым, ещё стрельба кое-где идёт. А у людей лица счастливые, праздничные, люди обнимаются, целуются…

И тут, на крыше рейхстага, я вспомнил Лидочкин наказ.

«Нет, думаю, как хочешь, а обязательно надо это сделать, если она просила».

Спрашиваю у какого-то молоденького офицера:

— Послушай, — говорю, — лейтенант, где тут у нас восток будет?

— А кто его, — говорит, — знает. Тут правую руку от левой не отличишь, а не то что…

На счастье, у кого-то из наших часы оказались с компасом. Он мне показал, где восток. И я повернулся в эту сторону и несколько раз помахал туда белым платочком. И представилось мне, вы знаете, что далеко-далеко от Берлина, на берегу Невы, стоит сейчас маленькая девочка Лида и тоже машет мне своей худенькой ручкой и тоже радуется нашей великой победе и отвоёванному нами миру…

Полковник расправил на колене платок, улыбнулся и сказал:

— Вот. А вы говорите — дамский. Нет, это вы напрасно. Платочек этот очень дорог моему солдатскому сердцу. Вот поэтому я его с собою и таскаю, как талисман…

Я чистосердечно извинился перед своим спутником и спросил, не знает ли он, где теперь эта девочка Лида и что с нею.

— Лида-то, вы говорите, где сейчас? Да. Знаю немножко. Живёт в городе Казани. На Кировской улице. Учится в восьмом классе. Отличница. Комсомолка. В настоящее время, надо надеяться, ждёт своего отца.

— Как! Разве у неё отец нашёлся?

— Да. Нашёлся какой-то…

— Что значит «какой-то»? Позвольте, где же он сейчас?

— Да вот — сидит перед вами. Удивляетесь? Ничего удивительного нет. Летом сорок пятого года я удочерил Лиду. И нисколько, вы знаете, не раскаиваюсь. Дочка у меня славная…

Новая лексика

Существительные: пограничник, солдат, защитник, армия, Отечество, пехота, танкист, дозор, служба, истребитель.

Глаголы: охранять, защищать, стеречь, воевать, сражаться, служил

Прилагательные: смелый, храбрый, отважный.

Координация речи с движением «Дозор»

Цели: учить координировать речь с движением, развивать творческое воображение.

Свой ремень Мне подарил Старший брат. Целый день Я мастерил Автомат. А потом — Надел пилотку, Изменил Слегка походку: — Левой! Левой! Через двор. Встал в дозор. Вечер. Звёзды. Тишина. За спиною — Вся страна. Г. Ходырев

(Сводят и разводят кулаки перед грудью.) (Ритмично ударяют кулаками друг о друга.) (Надевают пилотку.) (Ставят руки на пояс.) (Маршируют на месте, ритмично двигая руками.) (Останавливаются, «держат автомат» двумя руками справа.) (Делают поворот головы вправо.) (Влево.) (Смотрят вперёд.) (Прикладывают правую руку к виску — «отдают честь».)

«Подскажи словечко»

Цели: развивать слуховое внимание, чувство рифмы.

ХОД игры.

Воспитатель читает стихотворение, дети внимательно слушают и договаривают последнее слово.

Подрасту и вслед за братом

Тоже буду я солдатом,

Буду помогать ему

Охранять свою… (страну).

Брат сказал: «Не торопись!

Лучше в школе ты учись!

Будешь ты отличником —

Станешь… (пограничником).

Моряком ты можешь

стать,

Чтоб границу охранять.

И служить не на земле,

А на военном… (корабле).

Можешь ты солдатом стать,

Плавать, ездить и летать,

А в строю ходить охота —

Ждет тебя, солдат,… (пехота).

Самолёт парит, как птица,

Там — воздушная граница.

На посту и днем, и ночью

Наш солдат — военный… (лётчик).

Снова в бой машина мчится,

Режут землю гусеницы,

Та машина в поле чистом

Управляется… (танкистом).

Любой профессии военной

Учиться надо непременно,

Чтоб быть опорой для страны,

Чтоб в мире не было… (войны).

Н. Майданик

Игра « Подберипризнак»

Цель: обогащать и уточнять словарь прилагательных.

Например:

Защитник Отечества (какой?)- Храбрый, смелый, отважный…

Служебная собака (какая?) — Верная, преданная, смелая, умная…

Игра «Какой праздник?»

Цели: совершенствоватьграмматическийстройречи, словообразование, развивать связную речь, мышление.

Ход игры. Воспитатель читает детям рассказ-загадку.Дети дополняют его. Затем воспитатель читает дополненный рассказ

ещё раз, задаёт вопросы и просит детей пересказать его.

Сегодня у нас в саду праздник. К нам в гости пришли только мужчины:папы,дедушкиибратья.Онирассказывалинамо

своейслужбе.Васин дедушкарассказал отом,что во время войны он пешком прошёл от Москвы до Берлина. Он служил в

пехоте,был(кем?)…(пехотинцем).А Вовкиндед-старый такой, маленького роста — а управлял огромным танком. Он был

(кем?) …(танкистом).И ещё Мишкин дедушка приходил,он в разведку ходил,был (кем?)…(разведчиком).Это вообще очень

опасно.АМишкинстаршийбратслужитсейчасвармии,в десантных войсках. Он (кто?)…(десантник). А сам Миша, когда

вырастет,тоже в армию пойдёт.Он хочет на подводной лодке служить, будет (кем?)… (подводником). И совсем мы не ожидали,

что Юлькин папа на границе служит, охраняет нашу Родину, он (кто?)…(пограничник).Мы её даже больше уважать начали!Ну

что, вы догадались, какой праздник был у нас в саду?

С. Чешева, И. Михеева

Игра «Составь схему»

Цели: закреплять навык анализа предложений на слова.

ХОДигры. Воспитательпредлагаетдетямпрослушать предложения,сосчитатьколичествословиначертитьсхемы.

Напоминает, что в предложениях могут встретиться «маленькие слова» — предлоги, что первое слово в предложении пишется с

большой буквы, в конце предложения нужно поставить точку.

Например:

Нашисолдатыотважные.

Пограничник несёт службу Родине.

Лётчик совершает перелёт.

Игра «Военные профессии»

Цели: обогащать и активизировать словарь детей по теме, закреплять умение делить слова на слоги,развивать слуховое внимание.

Ходигры. Воспитательчитаетдетямстихотворенияо военных профессиях. Предлагает назвать профессии, о которых

говоритсявстихотворениях,ивспомнитьдругиеназвания военных профессий.

ПОГРАНИЧНИК

Охранять границу — важно!

Пограничников зовут.

С верным псом они отважно

Службу Родине несут.

С. Чертков

ЛЁТЧИК

Лётчик знает своё дело,

В небе водит самолёт.

Над землёй летит он смело,

Совершая перелёт.

С. Чертков

МОРЯК

Плывёт моряк на корабле,

Он не тоскует по земле.

Он с ветром дружит и волной,

Ведь море — дом его родной.

С. Чертков

Например: лёт-чик, мо-ряк, тан-кист, по-гра-нич-ник, сол-дат, о-фи-цер.

Стихи для чтения и заучивания наизусть

МЫ — МУЖЧИНЫ

Пусть плачут сосульки,

Пусть плачут туманы,

Дырявые крыши

И старые краны,

Худые корыта,

Оконные стёкла,

И грустная шляпа,

Что в дождик намокла:

Кап-кап,

Кап-кап,

Кап-кап.

Но мы не сосульки,

Но мы не туманы,

Не крыши худые,

Не медные краны,

Ведь мы же с тобой,

Как известно, мужчины,

И нам же нельзя

Безо всякой причины —

Кап-кап,

Кап-кап,

Кап-кап.

О.Дриз

НАША АРМИЯ

На горах высоких,

На степном просторе

Охраняет нашу Родину солдат.

Онвзлетаетвнебо,

Он уходит в море,

Не страшны защитнику

Дождь и снегопад.

Шелестят берёзы,

Распевают птицы,

Подрастают дети

У родной страны.

Скоро я в дозоре

Встану на границе,

Чтобы только мирные

Снились людям сны.

В. Степанов

ПОГРАНИЧНИК

Тропинки лесные,

Пахучие травы.

За тёмным оврагом

Простор полевой.

Вечерней порою

В дозор от заставы

Идёт пограничник,

Страны часовой.

Тропинки лесные,

Пахучие травы…

Звенит соловей

Над бегущим ручьём.

Идётпограничник

Вдозорот заставы

Влюбуюпогоду

Иночьюи днём.

А. Жаров

Текстдляпересказа

Маленький истребитель заваливался то на одно крыло, то на другое и всё ниже и ниже клонился к земле.Второй большими

кругами летал над ним,какодна птица над другой,подбитой. Лётчику,наверно,стоилобольшихсилудержатьсамолётот

падения.Ему удалось наконец посадить машину на торфяном болотезаоколицей.Припосадкесамолётпереломился,но

пилот успел выпрыгнуть из кабины.

Второйсамолётприземлилсярядом,налугу.Лётчикне бросил друга в беде. Они переночевали, а утром оба улетели на

исправной машине.

«Сам погибай, а товарища выручай».

Из рассказа Ю. Гагарина

Вопросы:

Что случилось с истребителем?

Что делал второй истребитель?

Где лётчик посадил самолёт?

Что случилось при посадке?

Как поступил пилот второго самолёта?

Какую пословицу вы услышали в конце рассказа?

Текст для пересказа

Сыновья

Две женщины брали воду из колодца. Подошла к ним третья. И старичок на камушек отдохнуть присел. Вот говорит одна

женщина другой:

Мой сынок ловок да силён, никто с ним не сладит.

А мой поёт,как соловей. Ни у кого голоса такого нет,- говорит другая.

А третья молчит.

Что же ты про своего сына не скажешь? — спрашивают её соседки.

Чтожесказать,-говоритженщина.- Ничеговнём особенного нету.

Вот набрали женщины полные вёдра и пошли. А старичок — заними.Идутженщины,останавливаются.Болятруки,

плещется вода, ломит спину.

Вдруг на встречу три мальчика выбегают. Один через голову кувыркается,колесомходит,любуютсяимженщины.Другой

песню поёт — соловьем заливается,заслушались женщины.А третий — к матери: взял у неё вёдра тяжёлые и потащил их.

Спрашивают женщины старичка:

Ну, что? Каковы наши сыновья?

А где же они? — отвечает старик. — Я только одного сына вижу.

В. Осеева

Вопросы:

Что делали женщины у колодца?

Что говорила каждая из женщин о своём сыне?

Что делали сыновья, когда встретили своих матерей?

Почему старик сказал, что видит только одного сына?

Владимир Наконев

Рассказы об армии

1.Камикадзе.

Прикрыв дверь «антона», чтобы никто не видел, я и Прапорщик смотрели на Подполковника. Вырвав кольцо правой рукой, он сидел в подвесной системе, обхватив руками запаску, зажмурив глаза и ожидая раскрытия парашюта. Т-4, тем временем, раскрываться не спешил. Полностью вытянувшись, парашют попал в «продувку» и лишь трепетал передней кромкой в нарастающей скорости.

Раскроется?

Я утвердительно кивнул и, словно в ответ на это, купол вспыхнул красно-зёленым цветком на заснеженном фоне.

Советская техника — надежная техника.

Началось это однажды… Подполковник, не будучи специалистом, был назначен заместителем командира по воздушно-десантной подготовке. Убивалось при этом много зайцев. В том числе и то, что его в любой момент можно было заменить на своего выдвиженца. Не блистая особенно разумом ни в одном деле, кроме пьянства, Подполковник вдруг решил, что он должен иметь больше всех прыжков. И приказал спортивной команде укладывать ему на каждый день по восемь парашютов.

Спортсмены, все выходцы из аэроклубов, с прохладцей отнеслись к нововведению, а в один из дней вообще забыли подполковничьи тряпки. Приехав на прыжки на своем «уазике», Подполковник пришел в ярость и начал разборки.

Кто сегодня ответственный на старте?!

Вот он -, указав на меня, прогнулся старлей, начальник команды, бабник и пьяница, любивший прокутить прыжковые деньги солдат в хорошей компании.

Поставив мне пятки вместе — носки врозь, Подполковник не стал терять время на многословие.

Я отстраняю вас сегодня от прыжков и назначаю ответственным за укладку и погрузку моих парашютов! Понятно?

Так точно, товарищ подполковник.

Поскольку в приказе ничего не было сказано о заполнении паспортов укладки, я не стал себя этим утруждать. Заодно и укладкой. Просто растягивал парашюты в длину, натягивал чехол и запихивал все это в ранец. Ни один глаз не мог отличить на вид в каком состоянии находилось содержимое. И только его запаска была уложена более, чем внимательно. Надо отдать должное аппаратам. Почти три десятка прыжков сделал Подполковник на неуложенных парашютах.

После приземления мне пришлось поупражняться в словопрениях с Начальником команды. Потому что Подполковник не попал на площадку приземления.

Ты что, опять проблем захотел?

А ты видел, на какой высоте он раскрылся? А ведь после тебя прыгал. Вот и объясни товарищу заму, что такое ручное раскрытие. Прыгает, как смертник.

Точно! -, подхватил один из спортсменов, — камикадзе он и есть. Глаза еще в самолёте закрывает.

А я, укладывая парашют, подумал, что это неплохая идея: выбрасывать Подполковника так, чтобы он не попадал на площадку. Всё равно за ним машина ездит. А без него так спокойно на укладке. В ближайшем будущем Подполковник перестал испытывать советские парашюты и приступил к осваиванию экстремальных приземлений.

Потом наши пути разошлись. Подполковник, как специалист по минно-подрывному делу, попал в Афган, устроил там какие-то спортивные прыжки, получил во время них пулю душмана в мягкое место, орден и возвращение на родину.

Старлей стал подполковником, героем войны в Чечне, в которую он благоразумно отправил своего начальника штаба, а сам остался охранять Пашу-Мерседеса, и получил полковника за растрел Белого Дома.

А я занялся изучением иностранных языков.

2. В нужное время в нужном месте.

В ситуацию может попасть каждый. Вывернуться без особых потерь половина попавших. Только десять процентов могут себе позволить поиграть со случаем, оставаясь в выигрыше. Это уже высший пилотаж. Что-то вроде того, как вступить в игру в самой её середине, не зная правил. И, с блефом или без, заставить отступить всех противников. А если добавить сюда немного везения, то получится просто фантастика. Такого не бывает!

Не знаю что послужило причиной выбора моей персоны, экономия на командировочных, убрать меня с глаз долой, непрестижность мероприятия, но отправили меня во столичный краевой центр для того, чтобы привезти двух шоферов-призывников в нашу бригаду. Поехал.

Краевой призывной пункт как муравейник. Кучки уже лысых пацанов под присмотром вояк. Лейтенанты, капитаны, майоры. Всех цветов и калибров. С солдатами, матросами или без оных. С папками или просто с пачками личных дел под мышкой.

Вов! Помоги! Моряки на три года забирают.

Ну вот ещё. Мой старый аэроклубовский товарищ. Легко сказать, помоги. Не подойду же к старлею, отдай, мол. Пошлёт меня морячина, не поглядев ни на эмблемы десантные, ни на разницу в весе. Да ещё и прав будет.

Сейчас,- говорю,- Что-нибудь придумаю.

А придумывать-то и нечего, блин. И вдруг, вижу в толпе полковничью папаху с синим верхом. Ма-аленький такой полковник, только папаху и видно, но я уже зверею, чувствую шанс. Ледоколом разваливаю толпу навстречу папахе… Десантные эмблемы! Я раздвигаю каких-то случайно оказавшихся рядом офицеров и прикладываю руку к виску.

Товарищ полковник, разрешите представиться…

Он не дослушав подаёт ладонь.

Как дела? Всё ли в порядке? Может помощь нужна?

Так точно, товарищ полковник, моряки забирают спортсмена-парашютиста.

Старый терьер напряг ноздри, почуяв дичь, сверкнул глазами: снова при деле оказался…

Где? Мы своих не отдаём.

Я без всякой субординации расшвыриваю толпу, всех, кто попадается по дороге, открывая пространство для прохода полковника. Призывники и солдаты просто отлетают в сторону, а офицеры, удивлённые такой бесцеремонностью, резко поворачиваются и застывают с поднятой правой рукой. Рефлекс, однако. Успел!

Кивнув на старлея, я устраиваюсь за спиной полковника, расставив ноги и заложив руки за спину. У моряков получается хуже. Им так перед полковником стоять не положено.

Здравствуйте, товарищ старший лейтенант! Ну, посмотрим, каких вы орлов набрали для защиты нашей Родины. Дайте ка мне личные дела, — и мне через плечо вполголоса, — Который?

И перебирает тоненькие папки. Я на ухо потихоньку: «Этот». Папка откладывается под палец. Затем накрывается ещё одной.

А посмотрю я, какой народ во флот идёт, — играет свою роль полковник, — Призывник такой-то!

Как дела, сынок, с желанием идёшь?

Да мне бы лучше на два года попасть служить, товарищ полковник…

Нет, молодой человек! Не мы выбираем. Родина нас выбирает. Она лучше знает, где мы нужнее.

Я жёстко уставляюсь на своего друга. Тот едва заметно кивает и опускает глаза: понял.

Призывник такой-то!

Я, товарищ полковник!

С желанием идёте служить во флот, молодой человек?

Так точно. Я специально готовился для службы. У меня семьдесят прыжков с парашютом.

Сидел как-то, раз колобок на крылечке и читал книгу про богатырей. Читал-читал, да вдруг задумался:«А ведь в нашем- то лесу богатырей нет! Кто будет всех спасать, если Змей Горыныч нападет?» подумал он, подумал и стал в армию собираться. А чтобы не скучно было, волка с собой позвал. – Я же нечего не умею – распереживался волк. – Нас в армии научат, – успокоил его Колобок. И друзья отправились служить вместе.

А следом за ними побежал Кабан. Сам он в армию идти боялся, а то, что колобок с могут богатырями стать, ему совсем не нравилось. Пусть уж лучше вообще в лесу не будет!

Долго ли, коротко ли, добрались, колобок с волком до воинской части. Встретил их командир и говорит:

Жить будете в казарме.

Я в доме жить хочу, – сразу . – Под крышей. Чтобы тепло и не капало в дождь!

Казарма – это и есть дом, там живут все солдаты, – объяснил бобр. – А сейчас быстро на занятия! Будете отжиматься.

Волк отжиматься не умел. И у него ничего не получилось. Он так старался, что даже хвост затрясся. У колобка тоже не получилось, потому что он был круглым. Он просто лег на живот и захихикал.

Ха-ха, не умеете! – начал дразнится кабан из-за кустов – может быть, не надо отжимается? – . – Я ни разу не читал про богатырей, которые отжимаются.

Ну, теперь я знаю, что делать, – обрадовался кабан и побежал на полигон рыть канаву. Он надеялся, что тяжелый танк в этой канаве застрянет. Не тут-то было! Танк на мощных гусеницах легко переехал это смешное препятствие.

Караул! – кричал кабан, бежавший впереди рычащей . – Не задавите меня!

Давай с нами в армию! – крикнул из люка колобок. – Будем вместе лес от злодеев защищать!

И кабан остался служить в армии вместе с колобком и волком. А к возвращению защитников белочка и лисичка действительно нарисовали картину «Три богатыря», где на конях гордо восседали : волк, кабан и колобок!

Жители леса теперь могли быть спокойны, ведь у них появились настоящие защитники.

BBC Learning English — Stories for Children / Best Job in the World

СКАЧАТЬ

ПОПРОБУЙТЕ ДРУГИЕ ИСТОРИИ

ПРОЧИТАТЬ ТРАНСКРИПТ

«Но что это за , ?» — спросила Элли. «Что он делает?»

Она снова надела гарнитуру. «Я ничего не вижу».

«Я еще не включил!» — засмеялся ее отец. «Подождите!»

Отец Элли был изобретателем. Он работал в большой компании и постоянно делал новые гаджеты.Иногда он приносил их домой, чтобы Элли могла их попробовать.

«Теперь вы что-нибудь видите?»

— Да! — сказала Элли. «Экран со словами. Список. ’

— Совершенно верно, — сказал отец довольным тоном. «Это Life List . Это средство просмотра LifeList. В списке показаны разные вакансии, понимаете? Доктор, учитель, строитель … Итак, вы выбираете одного — например, врача — и тогда вы можете увидеть, каково это быть врачом в течение дня ».

«Круто!» — сказала Элли. «Как это работает?»

«Легко», — сказал ее отец.«Врач носил налобную камеру 24 часа. Он снимал все, что они делали, так что вы тоже можете это увидеть и услышать. Это весело! И это поможет людям выбирать работу ».

«Мне нравится эта идея, — сказал Элли. «Я не знаю, кем хочу стать, когда вырасту».

«Это действительно поможет», — сказал ее отец. ‘OK. Это работает так … »

Элли научился выбирать и менять работу. Затем она пошла в свою спальню и легла на кровать. Надела гарнитуру. Это было огромно! Как защитный шлем.Она прошла по списку. Кем она хотела быть?

Актриса

Стоматолог

Таксист

Нет, нет, нет …

Пилот авиакомпании

Заводской рабочий

Медсестра

Нет, нет, нет …

Модель

Пожарный?

Пожарный. Это звучало захватывающе! Она будет ездить на быстрой пожарной машине. Наденьте шлем, ботинки и толстую толстую одежду. Держите шланг. Стреляйте водой в горящее здание. Поднимитесь по лестнице. Спасти кого-нибудь.Она была бы героем!

Она перевела взгляд и выбрала «пожарный». Фильм начался.

Было совсем темно, но Элли увидела большой гараж с оборудованием. Она повернула голову — пожарная машина! Прямо там! Она пошла вперед — что? !! Она не шла — она ​​все еще лежала на кровати. Впереди шел пожарный . Конечно! Камера была у него на голове.

«Это странно!» — хихикнула Элли. «Это как внутри его тела!»

Пожарный прошел мимо пожарной машины и вошел в комнату.Он был полон оборудования. Пожарный сел и поднял что-то металлическое. Элли не знала, что это было. Затем он взял тряпку и банку полироли и начал чистить металлический предмет.

Элли наблюдала. Время шло. Десять минут. Двадцать минут. Пожарный закончил полировать металлический предмет, затем взял другой и начал полировать его. Прошло еще время. Пожарный засвистел. Он был счастлив.

Но Элли было скучно. «Где огонь?» — спросила она.’Волнение? Гонка по улицам на пожарной машине? »

Она моргнула, чтобы избавиться от фильма. Экран LifeList снова включился.

Футболист

Художник

Бейкер

Нет…

Телеведущая

Археолог

Траулер рабочий

Траулер! Теперь , что звучало захватывающе. Выходить в море каждый день … да! Элли любил лодки.

Она выбрала «траулера».Фильм начался.

Мгновенно она оказалась на траулере: огромной рыбацкой лодке с огромным подъемным краном на одном конце, чтобы тянуть рыболовную сеть. Она была не одна. Там были и другие люди, закутанные в непромокаемые куртки, шляпы и ботинки. Выглядело очень холодно. Она могла слышать рев и шум ветра. Небо было темным и бурным. Все были заняты, чем-то занимались.

Элли повернула голову. Море было темно-синим, почти черным. Волны накатывались, быстро и высоко. Это был просто фильм, но она почти чувствовала ветер, сильно и холодный.

Она снова посмотрела на нее. Работница траулера шла вперед, но лодка двигалась у нее под ногами. Элли стало плохо. Катание никогда не прекращалось.

Работник траулера приступил к работе. Она чинила какое-то оборудование. Но вскоре пошел дождь. Повсюду лил сильный серый дождь. Работница траулера задрала капюшон — часть экрана была отрезана. Но она продолжала работать.

«Иди внутрь!» — сказала Элли. «Идет дождь!»

Но рабочий траулера осталась на месте.Дождь усилился. Элли услышала, как он барабанит по палубе. Волны нарастали, лодка раскачивалась из стороны в сторону.

«Просто стой!» — сказала она. Но она этого не сделала. Элли становилось все хуже и хуже.

Она остановила фильм.

«Это было , не очень хорошо, — сказала она. «Я не собираюсь работать траулером!»

Она снова посмотрела на LifeList.

Архитектор

Ювелир

‘Ах! Теперь , этот выглядит интересно! »

Начался новый фильм.Элли увидела комнату в доме. Выглядело тепло и уютно. В камине горел настоящий огонь. На диване спала кошка. В комнате было полно книг на полу и на книжных полках. Был письменный стол с компьютером, много листов бумаги с надписями, кружка горячего шоколада и тарелка печенья.

Человек откусил печенье, затем начал печатать. Элли увидела эти слова на экране компьютера.

Когда-то была земля, где исполнялись все желания …

Элли приподняла одеяло и прижалась к нему.« Это — лучшая работа в мире», — радостно сказала она. «Я собираюсь быть автором ».

3 сказки на ночь для детей, которые учат тяжелой работе, решимости и правильному мышлению!