Ритуал, итерация, black box алгоритма, выбор Другого: технологии становятся новой религией
Анализ моральных последствий использования искусственного интеллекта в медицине, вопросы компьютерной и информационной этики – вот круг интересов PhD Дмитрия Михайлова, постдокторанта в Южно-восточном университете (Нанкин, Китай). Если вы следите за публикациями «Гранита науки», то вас наверняка заинтересовало интервью-дискуссия с ним Саши Долгого о философии техники. На этот раз мы публикуем текст лекции Мити, подготовленной им для PinchukArtCentre в рамках публичной программы Future Generation Art Prize о месте технологий в глобальной трансформации общества и искусства.
Я выберу классический маршрут: чтобы пояснить определенные вещи, для начала требуется дать дефиниции. Начну с определения религии и техники, заметив в скобках, что определения сами по себе – это большая проблема: если мы возьмем опыт философии или религиеведения, то сразу оказываемся в ситуации, когда нет стандартного определения, а если оно есть, то существует очень много дискуссий, насколько оно адекватно ухватывает суть понятия.
Для целей моей лекции я выбрал стандартное определение из словаря Dictionary of Philosophy of Religion (Taliaferro & Marty 2010: 196-197; 2018, 240) и несколько его упростил, то есть выбрал ключевые компоненты, на которых хотел бы остановиться в рамках своего материала.
Религия – это учение про сакральную реальность или универсальное (абсолютное) бытие, которое мы можем называть «трансценденцией». Плюс это набор духовных практик (молитва, медитация), которые изменяют отношение верующего к сакральной реальности и помогают приобщиться к ней, получить религиозный опыт и т.д.
Если упростить, можно сказать, что благодаря этим практикам верующий может получить опыт трансценденции, то есть контакта с трансценденцией или абсолютным бытием.
Из этого определения я хочу выделить 3 ключевых компонента религии, которые сформируют каркас для моего анализа современной техники.
Первый компонент это трансценденция, и для данного понятия я оставил почти энциклопедическое определение: (от латинского слова transcend – переступать, то, что переступает или превосходит, что выходит за границы) нечто недоступное опытному познанию или не опирающееся на опыт.
В терминах предыдущего определения религии трансценденцией можно назвать сакральную реальность или универсальное состояние бытия, которое находится за рамками нашего повседневного ежедневного опыта; другими словами, мы не видим трансценденцию ежедневно, то есть, она находится за границами нашего будничного опыта, и это ее ключевая составляющая. Но несмотря на то, что она пребывает за границами этого опыта, она его обусловливает, поскольку является сакральной реальностью, или универсальным бытием – тем, что обусловливает наш повседневный опыт сам по себе. В рамках христианской традиции такой трансценденцией является Бог.
Практика персонального трансцендирования (приближения к трансценденции) – это выход за собственные рамки, переступание границы персонального опыта. В рамках религии трансцендирование происходит благодаря религиозным практикам, в случае правильного использования которых мы можем изменить свой опыт, изменить горизонт своего опыта и получить контакт, или лучше сказать приближение к трансцендентному.
Еще одним важным компонентом является связь с индивидуальностью, персоной, потому что верующий должен самостоятельно, через собственный личностный опыт, выполнять эти практики,
Третий компонент это личное и/или коллективное спасение. Это финальная цель религиозной практики, любого религиозного опыта. Достижение этого коллективного, чаще, спасения происходит благодаря практикам персонального трансцендирования.
Итак, субъект, благодаря религиознм практикам (персональному трансцендированию) – может достичь трансценденции и персонального спасения. Насколько тождественны эти понятия, трансценденция и спасение? Они очень близки друг с другом, хотя чтобы понять их связь в полной мере, нужно анализировать их в рамках соответствующих религий.
В моей схеме отсутствует одна очень важная составляющая религиозного опыта, это вера. Я сделал это сознательно. Само понятие веры очень сложное, и непонятно, в какую часть схемы его поместить. Мы можем сказать, что субъект приходит к определенным религиозным практикам через акт веры, но с другой стороны, акт веры возникает в результате определенных практик или усиливается ими, поэтому органичнее отнести его ко второй части схемы.
Хотя также можно предложить идею, что вера «прорывает» схему, и ее можно к любому компоненту структуры. Не раскрываю глубже понятие веры, которая так или иначе является важной составляющей религии: как видите, с этим может возникать много противоречий. Пойдем дальше.
Техника – это любой материальный (или цифровой) объект (артефакт), созданный человеком для достижения соответствующей цели. Другими словами, техника – это рационально оформленная материальность
Дискуссия, насколько информация имеет материальность, ведется давно. Промежуточным ответом является, что она имеет гибридную материальность. Мы не можем сказать, что цифровые объекты являются полностью материальными – но при этом не можем и полностью исключить их из этого перечня, потому что они очевидно являются технологическими объектами. Возможно, сейчас их даже больше, чем стандартных материальных технологических объектов.
Когда я только начал заниматься философией техники и начинал читать англоязычные исследования, они употребляли понятие «технологический артефакт».
Само понятие техники рассматривается покомпонентно: материальность техники – отвечает на вопрос, что это. Затем для чего он существует: цель и функция. В разных теориях существует это различение на материальность и функциональность, но понятно, что это различение схематично, потому что любой технологический объект должен объединять в себе эти оба аспекта.
Сейчас попробую расширить понятие техники, «распаковать» его в более широком контексте. Техника способна расширять границы нашей телесности. Это расширение я и называю технологическим трансцендированием. Это что-то что по моему мнению очень глубоко соединяет современную технику и религиозные практики. Коротко, о каком типе расширения идет речь. Я выделяю разные типы расширения и начну с
О каких артефактах идет речь: телевидение+интернет, например, это расширенная нервная система человека.
Эта идея была еще у Маршалла Маклюэна, но с появлением интернета она получило радикально другую форму. Он видел эту идею в зародыше, а затем она получила новый формат существования
Другие примеры: контактные линзы – это расширенная (улучшенная) версия зрения. Телефон – расширенная память. Сегодня мы перманентно находимся в процессе технологического трансцендирования.
Следующим уровнем этого расширения является временное. Оно может быть рассмотрено в двух перспективах. Первая – это временное ускорение. Вспомним цифровые технологии и скорость передачи данных: сегодня это происходит практически моментально. Как успел заметить Маршал Маклюэн, раньше наши сообщения двигались со скоростью почтальона, сегодня они перемещаются со скоростью света. Цифровые технологии и передача данных также затрагивает разнообразные версии сингулярности. Есть разные сценарии: медленный и быстрый, но каждый из них так или иначе завязан на концепцию времени и того, что техника изменяет наше переживание временности как таковой.
Более того, данное изменение целом трансформировало наше представление о времени. В границах планеты мы находимся везде, это время – это всегда «сейчас». Люди постоянно онлайн, можно любому написать сообщение и он его прочитает. Понятия времени и пространства – ключевые категории для нашего опыта, они вообще его формируют. И тот факт, что современная техника настолько радикально изменяет наш опыт переживания времени – это тоже фундаментальная трансформация, очень серьезная в границах концепции технологического трансцендирования.
Пространственное сужение – концепция, которая также связана с новыми формами переживания временности. Как оно происходит? За счет новых технологических объектов, которые появляются у нас: автомобили, самолеты, орбитальные станции, что-то, что дает нашим телам двигаться быстрее. Идея ускорения, к слову, еще в начале ХХ века так поражала итальянских футуристов, что они вообще ставили ее в центр своей художественной практики!
Очевидно, что пространство и время, пребывая в этом континууме, изменяется в границах новых технологий, которые появляются, и это очень сильно трансформирует и нашу телесность, и наше переживание определенных категорий.
Еще несколько компонентов, как техника трансформирует наш опыт. Я выделяю два механизма, которые усиливают элементы нашего опыта. Технологическое фокусирование
легко рассмотреть на примере очков: когда человек их использует, то определенная часть реальности усиливается. Видеть реакции человека – новое умение роботов: наши лица отражают сложную палитру эмоций, и робот, чтобы выбирать правильный курс действий, должен правильно ее анализировать.Итак, техника способна открывать новые феномены (делать невидимое видимым), которые не были доступны предварительно (и которые не доступны за границами этой техники). Научные инструменты, которые используются для получения научного знания – телескопы и микроскопы -открыли для нас новый мир микро- и макрообъектов, который был для нас недоступен до тех пор, за границами этих технологических систем.
Приведу один пример, который я очень люблю. В начале 20 века наука считала, что существует только одна галактика – наша. С появлением радиотелескопов наше представление о космосе изменилось коренным образом.
Техника формирует наш практический горизонт и открывает новые возможности. Наличие очков на лекции создает целый класс практик, которые остаются для меня недоступными без этого объекта: читать с доски, писать в тетради. Забыв очки, ты отрезан от целого кластера действий, да и от принятия участия в реальности в целом.
Новые технологические экосистемы создают новые социальные практики, открывают новые возможности в разных доменах. Например, в искусстве: с появлением синтезатора изменяется музыкальный ландшафт, появляется целый ряд новых жанров.
Создавая новые эстетические практики, мы начинаем по-новому понимать себя в мире.
Чтобы продемонстрировать, как техника и религия взаимодействуют между собой, я обращусь к истории христианства. Вы увидите, что эта связь имплицитно уже заложена в рамках религиозного опыта. На самом деле, можно было взять любую мировую религию, но учитывая наш культурный контекст, правильнее взять опыт христианства.
Покажу эту связь на примере трех ключевых технологических артефактов, которые создали новый формат функционирования христианства как определенной религиозной институции в мировом контексте. Эти артефакты правильнее даже назвать технологическими экосистемами. Идея данного понятия проста: технологические объекты существуют в определенной сети, и мы не можем их использовать отдельно один от другого; у меня есть такая идея, что чем сложнее технологический объект, тем сильнее он изменяет наш опыт и тем больше компонентов находится в его сети.
Итак, начнем с печатного станка, без которого было бы невозможным распространение христианской литературы.
До того, как появилось изобретение Гутенберга, были специальные книги, которые переписывали избранные люди, которые проходили длительный курс обучения перед тем, как приступить к этому сложному и кропотливому процессу. Книги, соответственно, могли быть только у очень обеспеченных людей. Этот сценарий замечательно описан в романе «Имя розы» Умберто Эко. Изобретение станка сильно изменило эту траекторию, а также целевую аудиторию книг. Библия, напомню, была первой книгой, напечатанной Гутенбергом. Техника никогда не является нейтральной, а всегда выполняет трансформативную функцию – это мы уже отметили.
Далее: трансокеаническая навигация (компас, астролябия и другие навигационные технологии) сделали возможным широкое миссионерство христианской церкви. И, наконец, иконы, позволяющие верующим получить опыт сакрального, непосредственный доступ к трансцендентному – также являются примером технологической экосистемы. В Византии, как вы помните, спор и критика икон привели к серьезному религиозному кризису…
Время приступить к анализу современной техники как «новой религии».
Почему я употребляю именно такое понятие, «новая религия»: техника не просто становится религией, а добавляет определенные контексты к нашему пониманию религиозного опыта и того, что такое религия вообще. Техника и трансценденция, техника и персональные методы трансцендирования, техника и личное/коллективное спасение — эти сюжеты сейчас активно обсуждаются не только в научной, но и околонаучной литературе, на них много спекулируют. Снова-таки, остановимся на определении:
Технологическое трансцендирование – эффект, который возникает вследствие использования технологических артефактов и приводит к изменению нашего персонального опыта. Такая трансформация происходит блакодаря технологическому расширению или технологическому фокусированию нашего внимания.
Ритуал является важной составляющей любой религии. Обычно в центре ритуала лежит соответствующий набор повторяемых действий, благодаря которым субъект может реализовать опыт персонального трансцендирования.
Ритуал — важнейший компонент религиозной практики, а важнейшей составляющей ритуала является его повторяемость. Современная техника работает по аналогичному сценарию ритуальности. Любой технологический объект имеет свой алгоритм использования (use plan) – свой ритуал. Если мы не знаем этого алгоритма, то не сможем пользоваться этим объектом, то есть, не сможем реализовать акт технологического трансцендирования (который становится возможным только в контексте реализации и использования объекта)
Примеров много, самый простой — бутылка с водой: чтобы выпить воду, надо сначала открутить крышку, и т.д. Дело усложняется, когда мы говорим о более комплексных артефактах, где последовательность действий и их вариативность усложняется. И усложнение ритуала имеет религиозную функцию. Чем сложнее ритуал, тем сильнее технологический объект изменяет наш опыт, следовательно, тем сильнее этот эффект технологического трансцендирования.
Итак, вот составляющие технологического ритуала:
- Последовательный алгоритм действий (если последовательность неправильна, то мы просто не сможем использовать технологический объект)
2.
Цикл итераций (повторов), который приводит к глубоким нейротехнологическим изменениям, созданию новых типов нейронных связей – новой нейронной архитектуры. Обращаясь к опыту молитвы, верующий должен повторять ее регулярно. Когда человек пребывает в постоянной молитве – высший уровень практики: молитва становится составляющей его опыта тотально. А вспомните, какой у вас первый контакт с реальностью после сна? Чаще всего он происходит именно с телефоном. Там тоже присутствует алгоритм: разблокировать, зайти в инстаграм или проверить какой-то мессенджер.
Мы знаем, что мозг можно за-/перепрограммировать определенным способом, и это происходит именно за счет определенных алгоритмов и итераций. С появлением новых информационных технологий наша нейронная архитектура, за счет нейропластичности как эволюционного механизма, стала меняться. Легко увидеть это на примере разных поколений: у старших отсутствует технологическая ритуальность, и они отрезаны от этого кластера опыта.
3.
В конце ритуала мы трансформируем наш персональный опыт и можем реализовать новую форму расширения.
Поговорим о связи техники, веры и персонального спасения. Я не люблю трансгуманизм именно с позиции научности, поскольку часто он просто спекулирует идеями, которые могут лишь казаться научными. Поэтому я решил критиковать веру в технологическое спасение как сомнительную по причине своей ограниченности, и эти ограничения заложены в самой технике.
Техника не может полностью спасти нас от болезней и смерти – а следовательно, не может подарить нам вечную жизнь. В общем-то, пандемия это явно показала. Да, техника может улучшить нашу жизнь, решить определенные проблемы – но какие-то фундаментальные проблемы болезней, смерти техника полностью решить не в состоянии.
Также, любое технологическое усовершенствование всегда является частичным. Например, общение через интернет дает возможность видеть и слышать собеседника, но не дает возможности коснуться или ощутить вкус. То есть, техника дает нам пуск к трансцендированию, но он всегда частичный.
При этом, современная техника сильно изменяет наши представления о морали и углубляет наши «переживания» фундаментальных составляющих человеческого бытия. Появление медицинских технологий, которые могут автономно поддерживать жизнь больных – например, аппарат искусственной вентиляции легких — изменяет наши представления о том, что такое смерть, по-новому открывает экзистенциальные проблемы.
Технологии редактирования генома трансформируют наши представления о жизни и о нашем влиянии на будущие поколения, что, в свою очередь, усиливает нашу ответственность по отношению к тому, что сегодня реализуется нами, как в экологической перспективе, так и в перспективе внесения изменений непосредственно в структуру жизни.
Говоря о связи техники и трансценденции, я немного отойду от религиозности техники, так как трансценденция является целью религии, но не религии самой по себе. Именно поэтому я говорю о технике как о новой религии, не похожей на предыдущие. Если мы обратимся к анализу ключевых иудео-христианских религий, мы увидим, что в центре этих религий пребывает Бог, или Абсолют – чаще всего он непознаваем и в то же время радикально иной.
Сегодня мы являемся зрителями появления такого нового «другого» в форме искусственного интеллекта. Почему?
В мире сегодня усиленно ведутся дискуссии об алгоритмах как «черных ящиках» (algorithmic black box). Суть их в том, что в современных искусственных нейронных сетях мы уже не можем объяснить до конца, как именно программа принимает решения. Комплексность программы и ее архитектуры настолько сложна и настолько «другая», что мы в самом деле не до конца понимаем, как это происходит. Даже благодаря сложным математическим моделям верификации мы можем лишь приблизиться к пониманию решений системы. А такие системы уже имплементированы и принимают много решений, от которых зависит наша жизнь, Мы уже существуем в поле этого Другого – мы его не понимаем , часто не видим, но ощущаем последствия его решений на собственной жизни, собственном поведении, собственных выборах. Самый банальный пример – рекомендации на Youtube: в самом деле это довольно сложный механизм, который включает в себя много технологических параметров.
В качестве вывода из всего вышесказанного я хочу предложить альтернативный вариант, контр-технологические практики. Понятие это может стать хорошим мостиком для понимания процессов, которые происходят в контексте свободы выбора и того, как современная техника влияет на эту свободу.
Современная техника похожа на религию в определенной форме своей тотальности. Мы уже рождаемся в этой технологической религии, и мы ее не выбираем. Мы рождаемся в этом контексте, и он формирует наши действия, наше поведение. Это проблема выбора. Разные религиозные традиции формировались в разные периоды времени и на разных этапах были разные моменты выбора. Даже в рамках истории христианства были периоды очень репрессивные, когда не было возможности выбирать другую религию или не быть приобщенным к соответствующему контексту.
Сейчас мы оказались в похожей ситуации: мы рождаемся в этой технологической религии, и у нас на самом деле нет возможности выбрать другой формат. Эта проблема свободы сознательного религиозного выбора является мировоззренчески важной.
Мы используем технику все больше. И у нас все меньше сознательного выбора не пользоваться техникой. Мы оказались в реальности, где технологические решения носят характер тотальности. Если я решу не пользоваться своей почтой, то не смогу вести полноценную социальную жизнь.
Парадокс современной техники в том, что даже если бы мы захотели сегодня избавиться от техники, то мы были бы вынуждены использовать для этого технологические практики. Технику, направленную против самой себя! К таким практикам можно отнести разнообразные селф-трекинги, которые нацелены на анализ и регистрацию того, как и как долго мы пользуемся техникой, какие программы используем чаще или меньше — и соответственно, направлять свою жизнь к большему уровню освобождения от техники. Которая, на самом деле, создана, чтобы быть аддиктивной, и об этом необходимо не забывать.
Rituals | Planet
Rituals был основан в Париже в 2000 году международной командой специалистов в отрасли парфюмерии и дизайна, искренне преданных своему делу.
Сейчас Rituals является ведущим брендом туалетно-косметических принадлежностей в Европе.
Уникальный lifestyle-бренд класса «люкс» превращает наши повседневные рутинные процессы в нечто большее.
Наша философия
Ритуалы помогают вам расслабиться и получать удовольствие от самых простых вещей.
Мы стремимся превратить ежедневные рутинные процессы в более значимые ритуалы.
ВАШЕ ТЕЛО. ВАША ДУША. ВАШИ РИТУАЛЫ.
Черпайте вдохновение в ваших ритуалах:
Ритуал «Сакура»
На протяжении веков в Японии праздновали ежегодное цветение сакуры. Сакура, или вишневый цвет, означает пробуждение природы и символизирует мимолетность красоты. Вдохновленная этой традицией, наша коллекция «Сакура» напоминает нам о любви к жизни и призывает ценить каждый ее день как новое начинание.
Ритуал «Дао»
Даосизм — древняя китайская философия, в центре которой лежит достижение равновесия между Инь и Ян. Это позволяет вам ощутить поток гармонии, возвращаясь к совершенству окружающего мира.
Просто позвольте себе расслабиться и не торопясь примите теплую ванну, обретая внутренний мир и спокойствие.
Ритуал «Смеющийся Будда»
В древнем Китае, 1100 лет тому назад, легендарная улыбка знаменитого монаха Хотэя (Смеющегося Будды) дарила людям счастье везде, где бы он не появлялся. Наша коллекция «Смеющийся Будда», вдохновленная этой историей, привносит немного счастья в вашу повседневную жизнь. И одновременно служит напоминанием о том, насколько просто оказать позитивное влияние на жизнь других людей.
Ритуал «Хаммам»
Хаммам — один из старейших ритуалов очищения в мире. Это очищающая паровая ванна для тела и души. Древний обычай вдохновил нас на создание современной коллекции «Хаммам» для вашего дома. Закройте глаза и ощутите тепло вашей персональной оздоровительной церемонии.
Ритуал «Аюрведа»
Аюрведа появилась более 5000 лет назад в Индии. Философия основана на восстановлении внутренней гармонии через древнюю практику очищения и заботы о душе и теле.
Обретите внутреннюю гармонию с нашей коллекцией «Аюрведа», и красота сама снизойдет на вас.
Ритуал «Самурай»
Древние японские воины самураи уделяли внешности большое внимание. Традиции тщательного ухода за собой были направлены на создание образа, который способствует появлению силы, умению контролировать и уверенности, поддерживающих воинов в битвах и трудных ситуациях. Вдохновленные образом этих воинов, мы создали коллекцию «Самурай» для мужчин.
Ритуал «Клеопатра»
Клеопатра славилась своей любовью к косметическим средствам, которые были изготовлены из местных драгоценных камней, минералов и растений и обладали защитными и целительными свойствами. Подобно своим предкам, Клеопатра использовала косметику не только ради красоты, но и по другим причинам. Нанесение косметики у египтян служило приношением богам и богиням, призывающим благословение и благосклонность.
Это вид магии: философия ритуала
Философское отношение к ритуалу, от Конфуция и жертвоприношений духов в Древнем Китае до повседневного чуда рукопожатия.
Глядя на упущенное из виду
Иногда самые интересные с философской точки зрения вещи в человеческой жизни — это те вещи, которые нам так близки, что мы не замечаем их важности. Итак, в следующих нескольких статьях здесь, в «В поисках мудрости», я собираюсь исследовать одну из этих интересных с философской точки зрения, но часто скрытых тем: и эта тема — ритуал.
Когда мы слышим слово «ритуал», на ум часто приходит нечто довольно сложное, включающее причудливые наряды, декламацию малоизвестных текстов, длинные мантии, еще более длинные лица и алтари, благоухающие ладаном. И ритуал может быть всем этим. Но это также может быть что-то гораздо более обычное, что-то, что пронизывает нашу жизнь всевозможными тонкими способами, которые мы часто упускаем из виду, и что-то, что при всей своей обыденности также удивительно волшебно.
Простая чашка чая
Возьмем пример. Представьте, что вы проходите мимо моего дома и решаете постучать в дверь. Давненько мы не виделись, так что не забудь зайти.
Может быть, ты думаешь, я не занят. Может быть, мы сможем приятно провести полчаса, болтая о философии. Итак, вы стучите в дверь ( крыса-тат-тат ) и ждете несколько секунд.
Я открываю дверь и здороваюсь. Мы обмениваемся приветствиями. Возможно, мы пожимаем друг другу руки, если вы из тех друзей, которые пожимают друг другу руки. Возможно, мы обнимаемся, если наши отношения достаточно близки для этого. — Войдите, — говорю.
«Вы не заняты?»
«Нет, я лгу. Это неправда. У меня приближается крайний срок, но я предпочитаю не быть неприветливым. — Я пишу статью о ритуалах и прочем, — говорю я. — Но это может подождать. Я успокаивающе улыбаюсь.
«Хорошо», — отвечаете вы. Вы выходите в коридор и закрываете за собой дверь. Я беру твое пальто, вешаю его на крючок и иду на кухню. Ты следуешь за мной по коридору. «Чай?» — спрашиваю я через плечо.
«Ооо», — скажете вы (представим, что мы оба британцы: когда в Британии предлагают чай, прежде чем принять, нормально сказать вот так «Ооо».
Странные мы люди). «Это было бы прекрасно.»
Мы идем на кухню, и я включаю чайник…
Тарелка из книги Редьярда Киплинга «Ночная почта» Фрэнка Ксавьера Лейендекера. Общественное достояние через Wikimedia Commons.Текстура повседневной жизни
Что здесь происходит? Это кажется довольно обычным, но если присмотреться, то оказывается, что это очень сложно. Вспомните, как вы постучали в дверь. Это дружелюбное « крыса-тат-тат » сигнализирует мне, что вы дружелюбный гость. Если бы вы были судебным приставом, например, или потенциальным убийцей, преследующим свою жертву, вы, возможно, сигнализировали бы о своих менее дружественных намерениях более решительным жестом.0013 тук-тук-тук ». Ваш хорошо выбранный стук предполагает бодрую уверенность, но также и обнадеживающее дружелюбие заранее.
Что будет дальше? Мы приветствуем друг друга, используя более или менее стандартные фразы и жесты. В этих приветствиях нет ничего неизбежного: они обусловлены культурой.
И успех нашего приветствия зависит как от знания правил, так и от того, как их применять. Иногда мы ошибаемся: вы можете подойти, чтобы обнять, а я протяну руку для рукопожатия, и, может быть, я ткну вас в живот. Но в большинстве случаев мы справляемся довольно хорошо.
Тогда вы задаете мне вопрос: «Вы не заняты?» Опять же, это своего рода ритуал. На самом деле ты не хочешь знать, занят я или нет. Вы хотите быть уверены, что с вашим визитом все в порядке. Итак, что мне делать? Я лгу . У меня нет другого выбора. Я могу быть чертовски занят. Но сказать: «Честно говоря, я: пожалуйста, уходите» было бы излишне резко. Так что я лгу.
Далее, поскольку я британец, я предлагаю вам чашку чая. Не потому, что вы хотите пить, конечно. А потому, что это то, что вы делаете, чтобы приветствовать гостей. И в ответ вы издаете этот странный звук «ох», а потом принимаете. Опять же, это не обязательно потому, что вы хотите пить. Может быть, вы только что выпили чашку чая перед тем, как прийти, и больше не хотите.
Может быть, то, что вы действительно хотите, это крепкий виски. Но ты все равно соглашаешься, чтобы мне было хорошо. Итак, мы идем на кухню, я включаю чайник, и мы берем его оттуда.
Какое отношение это имеет к философии?
На первый взгляд, не очень. В конце концов, несомненно, эти формы этикета просто обусловлены культурой. Конечно, они не имеют большого морального веса по сравнению с нормальными взрослыми моральными проблемами, такими как добродетель, справедливость и так далее. Как отмечает философ Эми Олбердинг, такого рода общие правила и понимания,
, общеизвестно подвержены ошибкам, несовершенны и даже, возможно, иногда произвольны, поэтому обращение с ними как с обязательными и авторитетными вряд ли кажется моральным, тем более курс, который может привести к действительно добродетельные люди. [1]
Действительно ли ритуал имеет отношение к этике? Или это просто пух? Являются ли все эти культурно обусловленные правила морально значимыми? По мнению китайского философа Конфуция (551–479 гг.
до н. э.), они не только значимы с моральной точки зрения, но и овладение ритуалом — одна из самых значимых с моральной точки зрения вещей.
Поправляя коврик (или галстук)
Конфуций был известным приверженцем ритуалов. Термин на китайском языке — ли (禮), что также можно перевести как «этикет» или «манеры». Китайский иероглиф является пиктографическим и представляет собой табличку предков и церемониальный сосуд. И Конфуций, безусловно, занимался сложными обрядами, включающими таблички предков и церемониальные сосуды; но для него рамки ритуала были гораздо шире.
Согласно Analects , Конфуций был тем, кто не садился, не расправив предварительно свой коврик. Когда он посещал пиры со стариками, то ждал, пока они уйдут, и только тогда уходил сам. Он не разговаривал в постели и избегал поучать других во время еды. Если ему давали обилие пищи, он ел умеренно, без излишеств. Он тщательно следил за своим внешним видом, обращая пристальное внимание на то, как он одевался, и на то, как это влияет на окружающих.
А путешествуя далеко от дома, полагаясь на чужое гостеприимство, всегда заботился о том, чтобы оказаться на пороге своих хозяев с соответствующим подарком.
Все это может привести нас к выводу, что Конфуций был более чем скован: не только чрезмерно разборчив в своих привычках, но и убежден, что и другие люди должны быть такими же. Но это должно оказать ему медвежью услугу. Для Конфуция все это чрезвычайное внимание к мелочам повседневной жизни было связано не только с личным стилем. Это было мощное средство достижения социальной гармонии и социальной эффективности — другими словами, достижения ваших моральных целей, какими бы они ни были. Как объясняет его ученик Мастер Ю в Analects ,
Мастер Ю сказал: «Когда дело доходит до практики ритуала, ценится гармоничная легкость (he 和). Именно такая гармония делает Путь Прежних Царей таким прекрасным. Если вы просто строго придерживаетесь ритуала во всех делах, больших и малых, останется то, чего вы не сможете выполнить.Но если вы знаете достаточно, чтобы ценить гармоничную легкость, но пытаетесь достичь ее, не подчиняясь обрядам, это тоже не сработает. [2]
Но если вы знаете достаточно, чтобы ценить гармоничную легкость, но пытаетесь достичь ее, не подчиняясь обрядам, это тоже не сработает. [2]Зачем поправлять коврик или галстук? Зачем долго думать о том, какой подарок преподнести своим хозяевам? Зачем уступать пожилым гостям? Зачем стучать в дверь определенным образом? Зачем угощать гостей чаем? Потому что эти вещи ведут к социальной гармонии и позволяют нам делать то, что нам нужно. Взятые вместе, эти мелочи составляют большую часть искусства жить рядом с нашими собратьями, и мы игнорируем их на свой страх и риск.
Музыкальность ритуала
Однако, если вы заботитесь об эффективности ритуала, вам необходимо соблюдать тонкий баланс. Вам нужно понимать шаблоны и условности, какими бы странными они ни были; но вы также должны быть гибкими, если того требует ситуация. Жесткость никуда не приведет. Но то же самое можно сказать и об отказе от ритуала вообще. Хорошо проведенный ритуал может подчиняться всевозможным взаимным негласным правилам.
Но он также должен быть гибким и реагировать на конкретную ситуацию, в которой мы находимся.
Это проясняется в другом отрывке из Analects (3.15), где мы видим, как Конфуций входит в Великий Храм Предков в штате Лу, религиозное сооружение, посвященное бывшему герцогу Чжоу. Как всякий прилежный ученик, по мере того, как разворачиваются ритуалы в храме, Конфуций то и дело расспрашивает о том, что происходит, ненасытный в своем желании знать. Прохожий жалуется, что это верный признак непонимания Конфуцием ритуала. Но Конфуций отвечает, что его любопытство само по себе является частью ритуала. Потому что если вы заботитесь о ритуале, вы должны оставить место для небольшой лени, для импровизации и для обучения.
Один из способов увидеть это сочетание структуры и гибкости — использовать аналогию с музыкой. И действительно, для Конфуция музыка и ритуал были очень тесно связаны. «Человек, который не Добрый, какое отношение он имеет к ритуалу?» — спрашивает Конфуций в какой-то момент.
«Человек, который не является добрым, какое ему дело до музыки?» [3] Ритуал можно рассматривать как нечто, регулирующее совместную музыку наших общих жизней. Как и музыка, ритуал стремится к гармонии, и он делает это, следуя регулярным схемам. Но также, как и музыка, она податлива, открыта для возможности импровизации и творчества.
Или, может быть, даже лучше, чем музыка, мы могли бы рассматривать ритуал как своего рода танец, который мы исполняем друг с другом. С помощью ритуала мы ищем ритм друг друга, и, делая это, мы углубляем наше понимание друг друга.
Танцоры на вечернем концерте. Индия, период Великих Моголов, около 1650-70 гг. Общественное достояние через Wikimedia Commons.Магия действия «как будто»
Но что происходит, когда мы участвуем в странном ритуальном танце? Потому что, если ритуал вездесущ в жизни человека, он также весьма странный . Почему мы предлагаем чай нашим не испытывающим жажды гостям, или поправляем наши коврики, когда достаточно было бы шаткого коврика, или обмениваемся рукопожатиями, или делаем что-то в этом роде?
Один из ответов заключается в том, что, участвуя в ритуале, мы действуем «как будто» (или, выражаясь более причудливо, мы действуем сослагательно ).
Когда мы предлагаем чай нашему гостю, даже если он только что выпил чашку, мы действуем так, как будто он хочет пить. Мы заботимся о них. Когда мы говорим, что мы не заняты посетителю, появившемуся на пороге, мы действуем как будто мы не заняты, как будто у нас есть место для этого другого человека в нашей жизни. И когда мы присутствуем на свадьбе, ритуальные слова и жесты разворачиваются так, как будто это лучший брак между двумя человеческими личностями за всю зарегистрированную историю, даже если мы знаем, что это, вероятно, не так.
Это понимание сослагательного (или «как если бы») характера ритуала восходит к Конфуцию. В Аналекте Конфуций предлагает приносить жертвы предкам как будто ( ru / 如 по-китайски) их духи присутствовали. Конфуций не берет на себя обязательства говорить, существуют духи предков или нет. Он только говорит, что мы должны действовать так, как если бы поступали они.
Но зачем нам это? Почему действие так, как будто имеет значение в жизни человека? Один из ответов заключается в том, что когда мы действуем так, как будто что-то имеет место, мы увеличиваем вероятность того, что это произойдет.
Или мы увеличиваем вероятность того, что то, на что мы могли бы надеяться, были , если дело может в конечном итоге произойти. Действие так, как будто позволяет нам совершать вещи, которых мы не смогли бы достичь, если бы просто полагались на то, что было на самом деле.
Вот почему философ Герберт Фингаретт в своей книге Светское как священное утверждает, что ритуал имеет почти магическую функцию. Фингаретт пишет:
Под «магией» я подразумеваю способность конкретного человека исполнять свою волю напрямую и без усилий посредством ритуалов, жестов и заклинаний. Использующий магию … просто желает конца в надлежащей ритуальной обстановке и с помощью надлежащего ритуального жеста и слова; без дальнейших усилий с его стороны дело совершается. [4]
Действуя так, как будто мы находимся в гармонии, или действуя так, как будто мы рады видеть нашего гостя, или действуя так, как будто счастливая пара действительно создана друг для друга, мы делаем несколько шагов, чтобы привести эти , как если бы ситуаций в жизни.
Мы волшебным образом создаем долгожданный мир. И мы делаем то, что хотим.
Пределы искренности
Но и здесь есть проблема. После есть что-то немного неприличное, немного неискреннее , про все это действующее как будто ? Где она оставляет нашу приверженность истине? Возможно, именно поэтому некоторым философам было трудно признать роль ритуала в жизни человека. В своей кажущейся неискренности (или, по крайней мере, в неискренности) она, кажется, ставит под угрозу нашу философскую приверженность истине.
Одной из книг, в которой исследуется противоречие между ритуалом и искренностью, является блестящая книга « Ритуал и его последствия: эссе о пределах искренности y», написанная Адамом Селигманом, Робертом Веллером, Майклом Пуэттом и Беннетом Саймоном. Авторы утверждают, что мы всегда находимся между этими двумя полюсами. Скажем ли мы своему другу, что его наряд выглядит ужасно (искренность), или мило улыбнемся и скажем ему, что он выглядит великолепно (ритуал)? И какими бы ни были наши обязательства, мы, вероятно, не сможем долго существовать ни на одном из полюсов этого напряжения.
Мы никогда не сможем полностью посвятить себя ритуалу за счет искренности; и мы никогда не сможем быть полностью искренними и отвернуться от ритуала.
Жизнь, основанная на чистом ритуале или чистой искренности, была бы абсурдной. Оба способа мышления сосуществуют во всех нас, хотя и не без напряжения. С точки зрения искренности ритуал — простое лицемерие и условность. Однако с точки зрения ритуала искренность может угрожать самому существованию общества, отвергая его условности. [5]
Если мы отворачиваемся от ритуала, даже из лучших моральных соображений, мы отворачиваемся от того, как ритуал может привести к позитивным моральным изменениям. И мы отказываемся от одного из основных средств, которые у нас есть для создания такого общества, в котором мы хотим жить.
Селигман и его коллеги пишут, что «ритуал охватывает двусмысленность жизни гораздо лучше, чем искренность». мир, частью которого мы являемся.
Но это совсем другая история. Так что следите за обновлениями для следующего философского файла о ритуале, где мы будем смотреть на творческую силу ритуала, чтобы придать форму нам и нашему миру, опираясь на философов от Древнего Китая до Мезоамерики!
Notes
[1] Эми Олбердинг, «Этикет: конфуцианский вклад в моральную философию», Ethics Vol.
126, № 2 (январь 2016 г.), стр. 422-446
[2] Эдвард Слингерленд (переводчик), Confucius: Analects (Hackett 2003), 1.12
[3] Analects 3.3.
[4] Герберт Фингаретт, Конфуций: светское как священное (Waveland 1972), с. 3
[5] Адам Селигман и др., Ритуал и его последствия: очерк о пределах искренности (издательство Оксфордского университета, 2008 г.). п. 104
[6] там же. п. 113
Дополнительная литература
Книги
Я не могу рекомендовать книгу Селигмана и компании достаточно: Адам Селигман и др., Ритуал и его последствия: эссе о пределах искренности (Oxford University Press, 2008)
Книга Герберта Фингаретта Confucius: The Secular as Sacred старая (датируется 1972 годом), но очень хорошая.
Я много рассказываю о ритуалах в своей новой книге, Привет, незнакомец: как найти связь в разъединенном мире (Granta 2021). Получите себе копию!
Online
Статья Эми Олбердинг о моральной значимости пустяков великолепна (отказ от ответственности: я всегда была неравнодушна к пустякам).
Так же и ее статья о неучтивости и праведности.
Великолепный CText.org имеет перевод Аналектов вместе с оригинальным китайским языком. Проверьте это здесь.
#Philosopher Files
Ритуал — Энциклопедия философии Routledge
Доступ к полному контенту доступен только для членов учреждений, купивших доступ. Если вы принадлежите к такому учреждению, войдите в систему или узнайте больше о том, как сделать заказ.
Поделиться
Загрузка контента
Нам не удалось загрузить контент
Печать
Содержание
- Резюме статьи
содержание заблокировано
1
Этическое значение ритуального и традиционного иудаизма
контент заблокирован
2
Развитый религиозный характер: роль благоговения
содержание заблокировано
3
Развитый религиозный характер: роль ритуала
контент заблокирован
4
Ритуалы: лингвистические и нелингвистические
содержимое заблокировано
5
Заключение
содержимое заблокировано
Библиография
Тематический
- По
- Веттштейн, Ховард
DOI
10.
4324/9780415249126-K090-1
DOI: 10.4324/9780415249126-K090-1
Версия: V1, опубликован в Интернете: 1998
. Извлечен 16 декабря, 2022, с Htps://WWWS. com/статьи/тематические/ритуальные/v-1
Ритуал, присутствующий во всех человеческих делах и занимающий центральное место во многих религиозных и культурных традициях, вызывает недоумение. Один важный вопрос касается ценности такого повторения и фиксации — например, в молитве, в человеческом общении, иногда даже в еде и питье. Что касается молитвы, то почему бы не поощрять прямое выражение религиозной мысли и эмоций — как бы от сердца, а не предписанными способами? Иногда высказывается заманчивое предположение, что упорядочить такое выражение — значит сузить его и, в конечном счете, принизить. Трудно найти ценность в таком, казалось бы, ненужном регулировании человеческих дел.
В контексте философии вопрос становится поразительным. Ни один из преобладающих подходов к этике не позволяет легко увидеть, как ритуал может иметь этическую ценность или играть решающую роль в этической жизни.