Роман щегол: Книга: «Щегол» — Донна Тартт. Купить книгу, читать рецензии | The Goldfinch | ISBN 978-5-17-085448-6

Содержание

«Щегол» Тартт Донна — описание книги | Corpus.(roman)

Гениальный роман в отличном переводе

Он гениальный. Хорош, как и не мечтала. Мгновенное, с первых страниц погружение в реальность книги. Вхождение без малейшего внутреннего сопротивления, даже без того чуть слышного щелчка, с каким нужная деталь встает на ей одной предназначенное место. Герой надевается на тебя, как перчатка на руку, для которой сшита, а его жизнь становится на время чтения твоей жизнью. Феномен погружения весом и осязаем на всех уровнях. Оглушенная ощущением жизни, затмевающей порой реальность, говорила о книге много и еще буду говорить. Это не влюбленность, любовь. В нем все лучшие книги о бесприютном одиноком сиротском детстве. Все взрослеющие без понимания, поддержки и руководства и желающие изменить этот мир к лучшему, да не знающие, как герои. Все без вины виноватые, оглушенные падающими неожиданно кирпичами. Он разный, язык книги, в нем все.Мольба осиротевшего ребенка об отмене страшной правды: хорохорящийся подросток: выверты измененных алкоголем и наркотиками состояний сознания: отупевшего, блаженно-расслабленного, агрессивно-возбужденного. А еще, описательная лексика, своя для каждого места, но конкретная до тактильности везде. Книжный шедевр, который есть теперь у русскоязычного читателя именно в этом исполнении — книжного шедевра. Переводчик в очень большой степени соавтор. Огромное спасибо Анастасии Завозовой, подарившей роман русскоязычному читателю.

Он гениальный. Хорош, как и не мечтала. Мгновенное, с первых страниц погружение в реальность книги. Вхождение …

Пока никто не оценил этот отзыв

«Щегол» не поддался экранизаторам — Ведомости

Картина Карела Фабрициуса «Щегол» висит в гаагском музее Маурицхёйс и наряду с «Видом Дельфта» и «Девушкой с жемчужной сережкой» Вермеера, а также превосходной коллекцией Рембрандта относится к главным его сокровищам. В романе Донны Тартт «Щегла» привозят из Нидерландов в нью-йоркский музей Метрополитен. Хмурым весенним днем туда заходят 13-летний школьник по имени Теодор Деккер и его мать, питающая к голландским художникам, и особенно к Фабрициусу, большую любовь. Параллельно с ними туда заходят террористы. Мать Тео и еще несколько десятков человек становятся жертвами взрыва, а сам мальчик, ошалевший от ужаса, бежит из музея прочь, прихватив изображение птички. Благо оно нанесено на дощечку размером с iPad. «Щегла» будут долго искать по всей Америке, но Тео не сможет с ним расстаться: сначала он, ребенок, боится, что его арестуют за кражу, потом ему будет льстить мысль об обладании сокровищем, поднимающим его над остальными людьми, – ну и, конечно же, эта картина накрепко увяжется для него с погибшей матерью.

Роман Тартт в 2014 г. получил Пулитцеровскую премию и стал любимейшей игрушкой чувствительных читателей: есть люди, которые искренне называют его важнейшим романом XXI в. Он огромный, 800-страничный, как романы Диккенса, и именно Диккенс для Тартт – один из самых важных ориентиров: подобно «Николасу Никлби» или «Дэвиду Копперфилду», «Щегол» – роман воспитания, причем воспитания довольно болезненного. Теодор сначала живет в семье одноклассника, потом из Нью-Йорка переезжает в Лас-Вегас к отцу, который было их с матерью бросил, но, почуяв, что из сына можно извлечь выгоду, оперативно нарисовался на горизонте. В Вегасе у Тео появляется лучший друг, Борис, парень славянского происхождения (а по характеру практически цыган), который открывает ему мир алкоголя и наркотиков. А еще через несколько лет подросший Тео начнет продавать в Нью-Йорке якобы старинную мебель, нагло обманывая заказчиков. Он превосходно упакован – дорогой костюм, очки, куча денег, – но при этом внутри он плакса, мошенник и почти уже совсем конченый наркоман. Картину он прячет в хранилище и даже не разворачивает упаковку, сходя с ума от страха: она становится для него губительной Прелестью, почти как Кольцо всевластия для Голлума.

В романе при его чудовищных размерах не так уж много внешне ярких событий, но это тот род книги, с которой запросто можно случайно проехать лишнюю остановку в метро: Тартт превосходно умеет удерживать внимание читателя. Экранизация «Щегла», сделанная Джоном Краули (автором милого, но не выдающегося фильма «Бруклин»), снималась в расчете на «Оскара»: обычно как раз осенью и в начале зимы, в «сезон наград», в прокат и выходят киноверсии таких вот пулитцеровских кирпичей. Но оказалась она в результате одним из самых обидных провалов года.

Краули и его сценарист Питер Строхан с самого начала нарушают плавное, вполне классическое повествование Тартт: они рубят роман в капусту и перемешивают сцены. Герой то мальчик, то молодой человек, то снова мальчик – смысла в этом решительно никакого, только выпендриться (но зачем?). Как всегда в таких случаях, начинаешь беспокоиться за зрителей, не читавших книгу: поймут ли они, что вообще происходит на экране? К числу самых странных решений Краули относится то, что он толком не показывает картину Фабрициуса вплоть до финала, информацию о ее авторе (который тоже погиб при взрыве, в Дельфте, в 1654 г., вместе с большинством своих картин) выдает очень ограниченными порциями, а теракт из начала перетаскивает куда-то в финал (где наконец-то объявляется и мать героя, до того представавшая лишь в виде смутного силуэта).

Но и это не главная беда. Несмотря на все мастерство рассказчицы, у Тартт в романе хватало проблем, и главная заключалась в том, что герой ближе к концу просто исчерпывал все читательские кредиты сочувствия и доверия. Персонаж, самозабвенно ноющий и бьющий на жалость 800 страниц подряд, все-таки должен обладать каким-то особенным обаянием. Ну или хотя бы элементарной порядочностью и гигиеническими навыками. В какой-то момент Тео начинал искать оправданий и объяснял свой довольно свинский характер невероятным сходством с папашей, тем еще негодяем, наркоманом и алкашом. Ну да, ну да, разумеется, все мы помним такое же объяснение из «Обыкновенного чуда»: «Я – страшный человек. Тиран, деспот, коварен, капризен, злопамятен. И самое обидное, не я в этом виноват. Предки виноваты!»

У смазливого Энсела Элгорта в главной роли физиономия значительно проще, и он не расчесывает свои душевные язвы с таким упоением – потому что, видимо, вообще не знает, где они находятся у тонко чувствующих меланхоликов. Книжный Тео в финале своей оргии страданий и самобичевания приходил к выводу, что жизнь – катастрофа, но, если уж занесло на эту планету, надо с ней как-то мириться. Ему приходило в голову, что именно так мирится со своей несвободой маленький, прикованный к жердочке цепочкой щегол Фабрициуса. (Виктор Пелевин два года назад сформулировал в романе «iPhuck 10» примерно то же, но гораздо лаконичнее: «жить ой, но да».) Элгорт еще может изобразить страх, тяжкое похмелье или боль, но мысль о трагичности жизни как таковой в голове этого юноши явно не помещается. «Катастрофа?» Что, действительно? А почему?

Краули набрал в фильм хороших актеров (Финн Вулфард из «Оно» и «Очень странных дел», Николь Кидман, Джеффри Райт, Люк Уилсон, Сара Полсон), но, кажется, не объяснил им толком, что делать. Особенно жаль Кидман, которой редко доводится вот так глупо топтаться на экране. Почти все ее реплики можно безболезненно заменить на «Ну что, я здесь еще постою?» или «Ну что, я уже пойду?». У Тартт эта героиня была сложной и по-своему трогательной, но вся сложность высыпалась из романа при попытке утрамбовать его в 149 минут экранного времени. Может быть, из «Щегла» действительно надо было делать сериал (как задним числом посоветовала Краули половина рецензентов). Может быть, продюсерам надо было искать постановщика умнее и тоньше. А может, не стоило и вообще браться за этот роман.

Лучшая сцена фильма идет на титрах, когда камера наконец-то изволит проползти по «Щеглу», давая возможность рассмотреть его на гигантском экране в мельчайших подробностях. Не факт, конечно, что этот формат рассматривания идеально подходит картине, которую художник замыслил как очень маленькую, но спасибо и на том. Ну и еще, конечно, на том, что в реальности «Щегол» с 1896 г. спокойно висит себе в Маурицхёйсе, где до него не дотянулись никакие террористы, подростки и алкоголики.

Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды»

Также в прокате

время ничего не значит – Архив

Донна Тартт при всей своей громкой славе написала всего три книги, и это важно. На 800-страничного «Щегла» у нее ушло больше десяти лет, примерно по четыре с половиной дня на одну страницу — меньше не имело смысла.

Первое, что бросается в глаза, — насколько эта книга при всем своем объеме и кажущейся избыточности описаний, деталей и размышлений на самом деле экономна, отжата насухо. Время и труд, вложенные в нее, нельзя было бы подделать: слишком много деталей тщательно проработаны за кадром, да там и оставлены — на поверхность, в сюжет выплывают готовые убедительные образы. Они были созданы объемными, а двухмерная книжная страница показывает их точный анатомический срез.

О том, как готовилось русское издание «Щегла», можно почитать здесь.Фотография: пресс-материалы«Щегол» как сериал, про каждого из героев которого можно было бы снять отдельный спин-офф. Своей занимательностью роман обязан не в последнюю очередь приему жанровой матрешки: в нем упаковано несколько потенциальных романов разного рода.

Первая линия — история мальчика Тео, который во время теракта в музее теряет мать и скитается по разным семьям и социальным миркам. Это убедительный психологический роман о посттравматическом синдроме и одновременно — звено богатой традиции сиротских мелодрам: «Как же меня занесло в эту странную новую жизнь, где по ночам орут пьяные иностранцы, а я хожу в грязной одежде и никто меня не любит?» Скажем, сюжет об одиноком старом чудаке, пригревшем сироту, — из самых типичных, вспомнить хотя бы «Без семьи» Гектора Мало.  

Богатое, красивое и лощеное нью-йоркское семейство Барбуров, которое дает Тео первый из череды его временных домов, несет в себе зародыш безумия, который разрушает эту семью к концу книги: о том, как это происходило, можно было бы написать (и написано) много новых «Будденброков». Борис, беспризорный сын русского эмигранта, говорящий на всех языках, наиболее схематичный персонаж, амбивалентный сказочный «волшебный помощник» — готовый герой плутовского романа. Материала об антикварной торговле повзрослевшего Тео (от способов реставрации разных пород дерева до методов как определения, так и сбыта подделок) хватило бы на дивный интеллектуальный детектив в духе Умберто Эко или Артуро Переса-Реверте. «Щегол» формально и есть детектив, но в этом редком случае детективная увлекательность, склонная подминать под себя все остальное, отходит на задний план.

Сама Тартт в тексте кланяется Диккенсу, Достоевскому и Джоан Ролинг — с сагой о Гарри Поттере у «Щегла» и правда много общего помимо клички главного героя. Тео — «мальчик, который выжил», когда его мать погибла, хотя должно было быть наоборот: он был в эпицентре взрыва, она вроде бы на другом конце музея. Символически можно прочитать и так, что она уплатила своей жизнью за его, и ее видение спасет его еще раз, когда надежды вроде бы уже не останется. И в момент ее гибели Тео, как и Поттер, чье имя пристанет к нему как кличка, тоже получает что-то вроде волшебного дара.

В начале романа старик Велти, умирая на руках у мальчика в разбомбленном музее, посылает его к своему партнеру и другу Хоби — передать фамильное кольцо и последнее прости, а на самом деле как будто для того, чтобы Тео и Хоби спасли друг друга: от бесприютного детства, от разорения. Одновременно Велти посмертно — руками растерявшегося Тео — крадет из музея шедевр, картину со щеглом. Цепь преступлений и наркотического саморазрушения запущена без преступного умысла, в бреду: перед смертью Велти вспомнил счастливую пору детства, символом которого стала для него репродукция «Щегла» в его роскошном доме в Каире. Тот дом сгорел, ковры из него украли, все пропало. Но воспоминание детства имеет силу оберега, и в новом пожаре Велти передает этот оберег другому мальчику, потерявшему все.

Донна Тартт сгущает обстоятельства, при которых смерть вторгается в изначально прочный мир раньше времени и разрушает его, не оставляя надежды на жизнь. Чем прочней был мир и чем дольше он простоял, тем естественнее и постепенней человек принимает мысль о смерти в свой черед, однако в той или иной форме, в том или ином возрасте переживать этот кризис приходится всем. «Моя взрослая жизнь подпитывалась огромной, подспудной, первобытной радостью — убеждением, что вся эта жизнь уравновешена одной тайной, которая в любой момент может ее разметать» — в случае Тео это завернутая в старую наволочку прекрасная картина, за которую ему грозит долгий тюремный срок, его проклятье и его суперсила, но вообще мы все в таком положении. Мысль о смерти делает жизнь и бессмысленной, и ценной. Искусство было придумано как психотерапия, предлагая читателю катарсис, и Тартт возвращает роману эту непосредственную, простую, утешительную функцию: и прямо, в виде проповеди на последней странице, и косвенно — самой протяженностью своей книги во времени.  

«Щегол» не только создавался долго и не просто изобилует длиннотами — это роман о длительности. Современный невроз постоянного движения уподобляет нашу жизнь бегу вверх по лестнице, чьи ступени осыпаются под ногами. Можно вспомнить любую затрепанную сентенцию о фрагментарном мышлении, которое воспитывает интернет, или о побеге в виртуальный мир от реальности, которая стала слишком стремительно меняться на человеческом веку. Множество книг написано о произведениях искусства, о культе вещей, но даже когда действие их происходит в наши дни, они обычно о материальной культуре прошлого, почти никогда не настоящего. И это легко понять: культура потребления — противоположность культуры обладания.

Современное искусство уже не мыслит себя предметами — скорее процессами, техниками, высказываниями. Даже современные техники живописи, наиболее традиционной художественной формы, уже не предполагают долгой жизни, отпущенной полотнам старых мастеров, которые вручную растирали яичные желтки. В этом состоит естественная эволюция, в этом есть прямой смысл, но это бывает страшно утомительно. Современный беллетрист шлепает чуть не по книжке в год, никто не готов перечитывать прежние; кино ускоряет действие и превращается в сериал; видеоигры включают в это действие потребителя, позволяя ему переключить двигатель на следующую передачу и ускориться хотя бы в воображении, когда его собственная жизнь пробуксовывает. Недаром «культурный досуг», который на протяжении долгой человеческой истории воспринимался как работа, самостоятельная форма продуктивной деятельности, теперь все чаще отождествляется с прокрастинацией.

Но жизнь должна иногда пробуксовывать, а прокрастинация — это и механизм восстановления. Тартт отвечает на эту потребность и благословляет ее, в этом, думаю, и есть причина детского счастья читателей «Щегла», проваливающихся в книжку с головой и с удовольствием нащупывающих толщину оставшихся страниц.

Главная тема, связывающая почти всех важных героев, — любовь к вещам. Вещь — это синоним состояния покоя, противоположность движения, которое мы отождествляем с жизнью. Так-то оно так, но мы все знаем, куда движемся. Мать Тео перед собственной гибелью рассуждает о том, «как спелость переходит в гниль. Фрукт идеален, но это ненадолго — он вот-вот испортится. <…> Когда видишь мух или насекомых в натюрмортах, увядший лепесток, черную точку на яблоке — это означает, что художник передает тебе тайное послание. Он говорит тебе, что живое длится недолго, что все — временно. Смерть при жизни. Потому-то их называют natures mortes».

Но если жизнь несет в себе смерть, то мысль о смерти — которой, собственно, посвящен весь «Щегол» — предполагает бесконечность жизни. В этом преимущество любого проговоренного страха перед вытесненным. Мертвая изначально вещь (особенно картина) становится метафорой этой бесконечности. Она останавливает мгновение, парадоксальным образом позволяя жизни длиться, переживает человека, хранит тепло рук: «В разгар нашего умирания, когда мы проклевываемся из почвы и в этой же почве бесславно исчезаем, какой же это почет, какой триумф — любить то, над чем Смерть не властна. Не только катастрофы и забвение следовали за этой картиной сквозь века — но и любовь».

Образцом неколебимой прочности в романе, где все герои так или иначе тронуты тлением, остается старый реставратор Хоби. Он живет так, как будто время ничего не значит, а движение, не имеющее определенной цели, не приводит сами знаете куда; комоды под старину, которые он изготавливает для удовольствия (потому что формально это подделки, их нельзя продать), как будто дорисовывая их в воздухе вокруг одной подлинной ножки или резной детали, становятся настоящими — не только в глазах одураченных покупателей Тео, но и на самом деле, потому что создаются с подлинной неспешностью и тщательностью. Хоби — как герой рассказа Рея Брэдбери «Лучшее из времен», который нашел смысл жизни в том, что заново пишет все романы Диккенса — буква в букву, однако, что любопытно, не в хронологическом порядке. Последний из романов, который новоявленный мистер Диккенс пишет на наших глазах, называется «Лавкой древностей».

«Книга лучше»: почему Донна Тартт прокляла экранизацию «Щегла» — и правильно сделала

Экранизация пулитцеровского романа Донны Тартт «Щегол» успела наделать шума и получить статус «абсолютно бездушной дорогостоящей киновещи», которую сама писательница запретила даже упоминать в ее присутствии. Но отношения экранного и романного «Щегла» не ограничиваются традиционным «книга лучше».

Большой, 800-страничный роман Донны Тартт «Щегол» мы горячо обсуждали пять лет назад, когда он вышел на русском языке в переводе Анастасии Завозовой. Одни влюбились в книгу безоговорочно и навсегда, другие обвиняли ее в чрезмерной затянутости и ругали Тартт за распад сюжета и неумение выдерживать заданный в первых главах темпоритм. «Щегол» —  история 13-летнего Теодора Декера, который теряет маму во время взрыва в нью-йоркском музее Метрополитен. Они зашли скоротать время перед неприятным походом к директору школы. Пока мама рассказывала Тео о картинах, он разглядывал рыжеволосую девочку со скрипичным футляром. И вдруг теракт. Мать Тео погибает, а мальчик чудом остается жив и приходит в себя возле умирающего старика, которого видел рядом с девочкой. Старик перед смертью дает ему золотое кольцо, называет некую фирму и требует, чтобы Тео забрал картину, которая лежит тут же. В состоянии шока мальчик выносит из музея любимую картину матери  — крошечный шедевр голландского художника Карела Фабрициуса «Щегол»… А спустя 14 лет после трагедии повзрослевший Тео, торгующий антиквариатом, узнает, что картина находится в розыске Интерпола.

Кадр из фильма «Щегол»·DR

На самом деле, если вы роман читали — и не смогли полюбить, фильм может вам понравиться, потому что режиссер Джон Кроули просто пересказывает основную сюжетную линию, связанную с Тео и картиной, порой сжимая в одну сцену по пятьдесят книжных страниц. С точки зрения динамики сюжета такая компрессия, безусловно, идет «Щеглу» на пользу. Потому что Тартт так увлекается смакованием жизни Тео, что о полудетективном сюжете, связанном с картиной, во второй половине книги легко забыть. Другое дело, что Донна Тартт, растягивая в романе каждый эпизод на 20-30 страниц, щедро сыплет между слов золотую пыльцу подлинного искусства. И ее «Щегол» не сводится к детективной истории вокруг картины Фабрициуса, не превращается в мелодраму об осиротевшем мальчике, который тоскует по матери и сбивается с пути. Тартт написала большой роман о силе искусства, объединив в нем и живопись, и музыку, и литературу, и даже реставрацию, и сложные отношения подлинников с гениальными копиями. В фильме этого практически нет — лишь разбросанные тут и там намеки, распознать которые можно, только держа текст книги в голове.

Реклама на Forbes

Киношники из многомерной истории о невероятной силе искусства сделали трагедию мальчика, потерявшего маму. И в такой интерпретации «Щегол» вполне мог бы понравиться тем, кто с романом не знаком. Но сценарист Питер Строхан зачем-то порезал линейное повествование Тартт на бесконечные флешбэки и побоялся начать «Щегла» со взрыва, как это сделала Тартт. В итоге ключевая сцена размазана по всему фильму, и напряжение, выдаваемое в час по чайной ложке, оказывает эффект, равный гомеопатическому — практически нулевой (впрочем, чего еще ждать от человека, превратившего отличный детектив Ю Несбё «Снеговик» в кинонарезку Майкла Фассбендера?).

Строхан легко поступается влиянием на Тео антиквара и реставратора Хоби — его наставника и опекуна, а еще трагедией рыжеволосой Пиппы, лишившейся из-за взрыва возможности играть, и другими важными линиями ради того, чтобы превратить приютившую Тео после теракта миссис Барбур из третьестепенной героини в роль, достойную Николь Кидман. Проблема в том, что статичная Кидман от этого не становится альтер эго погибшей матери — и только раздражает своей «замороженностью». А вот глубина отношений главных героев, заложенная Тартт, еще больше теряется. Что до флешбэков, они, может быть, и не мешали бы погружению в историю, будь актеры, играющие героев в детстве и в юности, одинаково талантливыми. Беда в том, что актеры-дети на голову выше своих старших коллег, и когда повествование скачет туда-сюда, эта разница становится еще очевиднее.

Кадр из фильма «Щегол»·DR

Лучше всего фильм «Щегол» поняли бы те, кто полюбил книгу, — знание текста придает работе Кроули 3D-эффект. Но им как раз киноверсия покажется слишком сжатой, поверхностной и плоской. Как сказала после премьеры переводчик «Щегла» Анастасия Завозова, «я посмотрела трехчасовой буктрейлер к роману Тартт». Сама Донна Тартт экранизацию практически прокляла —  запретила издателям о ней говорить и как-то обыгрывать (хотя фильм все равно привлечет внимание и даст Тартт новых читателей). Кажется, из уважения к огромному количеству поклонников романа «Щегол» режиссеру «Настоящего детектива» Джону Кроули могли бы поручить мини-сериал. Но пока, увы, нам показали только буктрейлер.

гимн щемящей тоски по совершенству

«Щегол» (оригинальное название The Goldfinch) — третий роман, написанный писательницей Донной Тартт. В 2013 году произведение было опубликовано и за время своего присутствия на рынке успело завоевать престижные литературные награды, в том числе:

  1. Медаль Эндрю Карнеги за наилучшую публицистическую и художественную книгу, изданную на территории Америки;
  2. Литературную премию Малапарте, которая выдается иностранным писателям в Италии;
  3. Пулитцеровскую премию.

Американская писательница назвала свой увлекательный роман в честь картины «Щегол», написанной в 1654 году талантливым учеником Рембрандта, художником из Голландии Карелом Фабрициусом. Он считается основателем делфтской школы живописи. На создание романа «Щегол» объемом 800 страниц писательница потратила больше 10 лет своей жизни. Значит, на написание каждой страницы литературного произведения она затратила в среднем 4,5 дня.

В книге содержится много детальных описаний, сюжетных линий, интересных размышлений. Удивительным образом в «Щегле» умещаются несколько отдельных романов, что придает произведению сходство с телевизионным сериалом. Во время прочтения книги внимательный читатель сможет провести аналогию между «Щеглом» и сагой о Гарри Поттере. Проводя сравнительный анализ этих произведений, между ними можно обнаружить невидимую связь.

Главный персонаж «Щегла» — мальчик по имени Тео Декер, которому исполнилось 13 лет. Он находился в эпицентре взрыва в музее, возникшего по причине террористического акта. Но мальчик вопреки обстоятельствам остался живым и невредимым, как и Гарри Поттер — персонаж всемирно известной саги Джоан Роулинг. Незаурядным талантом этой писательницы Донна Тартт всегда восхищалась.

Характеристика главных героев

По трагическому стечению обстоятельств 13-летнему мальчишке Тео Декеру пришлось рано повзрослеть. Страшная трагедия, которая произошла в музее, куда Тео со своей любимой матерью заглянул на несколько минут, навсегда изменила его представление о жизненном устройстве. Раньше в его неорганизованном и беспечном мире самыми страшными врагами являлись истеричный отец, заливающий алкогольными напитками свое разочарование и усталость от жизни, и школьный директор, который мог строго отсчитать за маленькие шалости и неподобающее поведение.

Посттравматический синдром — так диагностируют шоковое состояние мальчика психологи, но и они не имеют возможностей и малейших шансов помочь мальчику справиться с последствиями сильнейшего стресса, который ему довелось перенести в пору своего счастливого и безмятежного детства. Вылечить тяжелейшую душевную травму подростка, придать ему надежду и веру в будущее способны только надежное плечо друга, на которого можно положиться в любой ситуации, всепоглощающее чувство любви и привязанности и великая сила искусства.

В начале повествования старик Велти умирает прямо на руках мальчика. Действие происходит в музее, где произошел террористический взрыв и умерла мама Тео Декера. Работник музея обращается к подростку с просьбой передать своему деловому партнеру и хорошему другу реликвию — фамильное кольцо. Еще Велти просит мальчика похитить из разрушенного музея картину голландского художника, на которой запечатлен щегол на жердочке, находящийся в заточении в своей клетке и лишенный возможности избавиться от опутывающих его оков и вылететь на свободу.

Решив последовать наказам умирающего старика, Тео похищает картину со щеглом из музея, где наблюдается паника и неразбериха, и остается незамеченным. Главного персонажа романа «Щегол» начинает преследовать чувство безысходности и одиночества. Он скитается по чужим углам и социальным учреждениям. Сначала судьба забрасывает его в фешенебельный дом Энди Барбура, где повсюду встречается антикварная мебель и господствует дух аристократизма и роскоши. Здесь он чувствует себя одиноким и ненужным, но встреча с добродушным антикваром Хобби придает ему жизненных сил и вселяет надежду.

Этот человек становится для Тео Декера — мальчика с неокрепшей психикой и поломанной судьбой — великим Учителем и лучшим другом. Именно этому человеку, реставратору мебели Хоби, мальчик доверяет свои сокровенные тайны и желания, к его мнению он прислушивается. Реставратор Хоби возвращает привлекательный вид и неотразимое очарование вещам, которые давно пора было утилизировать или отправить на свалку. Поломанная и безнадежно испорченная антикварная мебель в его умелых руках буквально преображается, становится красивой и впитывает частицу его души.

Главная идея произведения

Неудивительным выглядит то обстоятельство, что главную тему этого выдающегося литературного произведения определяет название книги. Оно воскрешает в памяти скромную и многозначительную картину «Щегол», написанную художником из Голландии. Роман читается на одном дыхании, вызывает искренние чувства в душе читателей, хотя и изобилует длиннотами и подробными описаниями.

Идея романа
«Щегол» — гимн щемящей тоски по совершенству, отражение того, что сила искусства никогда не поддается старению, увяданию и забвению. Она может сопровождать человека на протяжении всей его жизни, дарить в минуты горести и жизненных невзгод умиротворение, утешение и душевное равновесие.

Американская писательница задает главный вопрос, который ее волнует и интересует, устами одного из героев произведения. Он звучит примерно так: «В чем заключается смысл красивых вещей?» Ответ на него звучит так: «Их предназначение — служить проводниками какой-то высшей красоте».

Жизнь главного героя «Щегла» подпитывалась искренней радостью, что он является счастливым обладателем редкого сокровища — картины, принадлежащей кисти великого художника и запечатлевшей одинокую птицу на жердочке. Для подростка Тео картина станет и настоящим спасением от жизненных невзгод, и лучиком света во мраке непонимания и отчаяния. Но картина скрывает и серьезную опасность для Тео Декера. Он рискует оказаться в тюрьме и быть приговоренным к длительному сроку заключения, лишиться своей свободы и независимости.

Анализ произведения

Чтобы провести всесторонний и детальный анализ произведения «Щегол» Донны Тартт понадобится немного времени. Писательница намеренно сгущает обстоятельства, когда смерть вторгается в прочный и незыблемый мир раньше времени и стремительно разрушает его. Надежды на счастливую жизнь практически не остается, и главного героя романа постигают сильное разочарование и горечь утраты.

Мысли о неотвратимости смерти способны превратить повседневную жизнь человека в бессмысленное действо с постоянным ожиданием печального конца. Но эти мысли, которые разрушительно воздействуют на психику взрослого человека, маленького ребенка или подростка, придают великую ценность и уникальность каждой минуте жизни. Приобщение к искусству, проявление интереса к шедеврам мировой живописи — значимые процессы, они способны заменить длительные сеансы психотерапии и обращение к врачам.

Искусство способствует духовному росту и нравственному очищению человека. Особенность «Щегла» заключается не только в том, что на его написание Донна Тартт потратила больше 120 месяцев. Книга призывает читателей замедлить свой сумасшедший ритм жизни, остановиться и подумать о вечных и непреходящих ценностях. Роман «Щегол» повествует о силе произведений искусства и их влиянии на жизнь и мироощущение человека, призывает избавиться от невроза постоянного движения и связанных с ним травматических ситуаций.

4 / 5 ( 8 голосов )

Вышел в свет «Щегол» Донны Тартт, названный критиками «Книгой года»

Вышел в свет «Щегол» Донны Тартт — книга-лауреат Пулитцеровской премии, которую англоязычная критика назвала «великим американским романом», а интернет-магазин Amazon объявил «Книгой года».

Вокруг «Щегла» американки Донны Тартт, появившегося в 2013 году, с легкой руки англоязычной и русской критики, уже успела вырасти стена из хвалебных речей и восторгов. Его восприятие в результате определили не вдумчивые отзывы, а сдавленные вздохи.

Одни видят в нем плутовской роман, соединившийся с триллером. Других восхищает неспешный ритм повествования и монументальность, за которые Тартт то и дело сравнивают с Диккенсом, Марком Твеном и Достоевским.

На русском языке уже выходили ее «Тайная история» (1992) и «Маленький друг» (2002) — такие же, как «Щегол», многосложные полотна с убийствами и выходом на глобальные обобщения, личной травмой маленького человека в центре повествования и проблемой восприятия классической культуры. Их, однако, тогда почти никто не приметил.

В «Щегле» главным героем становится 13-летний Тео — нежный мальчик, Оливер Твист, который вот-вот превратится в Холдена Колфилда: мама — искусствовед, отец — алкоголик, неприятности в школе.

При взрыве в музее он теряет мать и нечаянно прихватывает с собой картину ученика Рембрандта — собственно «Щегла». На дальнейшей его истории сказывается эффект монтажа. Вмиг осиротевший Тео прибивается к чужим семьям с их сияющим, но ледяным благополучием, скитается по Лас-Вегасу вместе с отцом и его подружкой (ушедшего из семьи родителя отправляют к мальчику социальные службы), забредает в антикварный магазин и находит приют у реставратора, напоминающего всех мудрых викторианских старцев разом.

Между катастрофой и Рождеством в амстердамском отеле, где уже 27-летний Теодор, накачавшись наркотиками, обдумывает суицид, мелькают рыжеволосая девочка с пожилым джентльменом — почти видение, которое воплотится в жизнь через годы, лежащие рядком на мраморном полу трупы, небольшая картинка Карела Фабрициуса — щегол с желтой грудкой, прикованный к жердочке цепью.

«Щегол» — это, разумеется, провокация. Такая же, как, скажем, «Обитель» Захара Прилепина, то есть

искусственно возведенная посреди мегаполиса махина под старину.

И в данном случае не так важно, зазывает автор своего читателя в готический собор или исправительно-трудовой лагерь. Однако 800-страничный эпос Тартт не похож ни на реконструкцию, ни на пазл, сложенный из классических образцов англоязычной литературы. Вынеся в заглавие мизерную картину, она сама написала по-настоящему монументальное произведение, в котором не пришлось выпячивать наружу болезненные вопросы о смерти романа и писательстве после конца большой литературы. Вместо этого

Тартт вернула маленькой частной жизни (и смерти) статус абсолютного опыта, для описания которого и понадобилась романная форма.

Однако картина мира у нее то и дело трескается по швам, рассыпается, оказывается подделкой или копией, подготовительным классом перед настоящей взрослой жизнью.

Оливер Твист вырастает в сторчавшегося антиквара, из которого в итоге выходит неплохой Раскольников («Я был болезнью, нестабильностью»).

Узнаваемые образы и хрестоматийные сюжеты работают здесь как декорации, фасад, который можно разрушить и построить снова. Диккенсовский Ловкий Плут — Боря, русский приятель Тео родом, кажется, из одесских рассказов Бабеля, — пересаживается на BMW с личным водителем, но не теряет натуры душевного воришки. Тео же изо всех сил вырывается из литературного бэкграунда. Ее герой пропускает через себя целую галерею образов, проживая их и разрушая в себе. Среди его родни встречаются не только герои Диккенса или мальчики Достоевского, способные исправить карту звездного неба. Тут и осиротевший Гарри Поттер (этим именем героя зовет Борис, потешающийся над его хипстерскими очками), и предающийся самокопанию Квентин из «Шума и ярости» Фолкнера («Как же меня занесло в эту странную новую жизнь, где по ночам орут пьяные иностранцы, а я хожу в грязной одежде и никто меня не любит?»).

close

100%

Кадры сменяются, следуя кинематографической логике. Безлюдный пригород Лас-Вегаса, почти пустыня, отец, в алкогольном угаре выруливающий на встречку. Мастерская пожилого антиквара в Нью-Йорке, напоминающая монашескую келью, до отказа забитую пыльной мебелью. Одиночный номер в амстердамском отеле, лихорадка, русская банда, сбывающая шедевры искусства и затеявшая перестрелку из-за упущенного «Щегла».

Вечное разрушение картины мира становится в романе самостоятельным, обособленным переживанием.

Во всем тексте «Щегла» растворено ощущение присутствия смерти, причем смерти до ужаса банальной и измельчавшей.

Умирает старенький пес, вынянчивший искалеченную при взрыве девочку, тонет одноклассник-вундеркинд, связь героя с которым оборвалась десятки лет назад.

«Повсюду — несуразная печаль существ, которые продираются сквозь жизнь»,

— говорит Тео, для которого смерть выступает еще и как институт общественного давления, навязывающий ему восприятие жизни как катастрофы.

Украденная и неловко припрятанная картина в этой неустойчивой комбинации становится единственной константой в жизни, деталью, связывающей Тео с реальностью («Она была мне опорой и оправданием, поддержкой и сутью»).

Однако, несмотря на все это, жить в тексте Тартт покойно и уютно.

В нем нет импульсивности детектива, который тревожится, как бы не наскучить читателю, или раздувающих объем диалогов-подпорок. Он обжит и густо заселен, но при этом не похож на коммуналку со сваленными в кучу второстепенными и третьестепенными персонажами. Больше всего

«Щегол» напоминает застывшую скульптурную композицию за секунду до взрыва, монолит из едва уловимых состояний, намеков, образов.

Помимо Диккенса, в разговорах о «Щегле» с завидной настойчивостью вспоминают Умберто Эко, сумевшего в «Имени Розы» замаскировать многослойный текст под бодрый детектив в средневековых декорациях. Но книга Тартт меньше всего напоминает постмодернистскую игрушку, великий роман, писанный на полях других великих романов. Конечно, для произведения, дружно объявленного «мгновенной классикой», «Щегол» слишком часто обращается к набору общих мест — «будь собой», «следуй зову сердца» или «красота меняет саму структуру реальности». Но, кажется, одно другому не мешает.

неудачная экранизация сенсационного бестселлера — Российская газета

Режиссёр Джон Краули когда-то сделал замечательное, образцово ирландское кино «Разрыв», а затем подвизался в Соединённом Королевстве снимать философические драмы («Мальчик А», «Есть там кто-нибудь?») и даже отметился незамысловатым политическим триллером («Замкнутая цепь»). В 2015-м он метафорически поразмышлял на тему ухода от корней в «Бруклине» и, наконец, с головой погрузился в американскую культуру, взявшись за экранизацию «пулитцеровского» бестселлера «Щегол» Донны Тартт, вокруг которого литературные критики водят хороводы вот уже несколько лет.

Главный герой романа Тео Деккер в результате взрыва в нью-йоркском музее теряет мать и одновременно случайно становится обладателем уникальной картины Фабрициуса, и это событие круто форматирует всю его дальнейшую жизнь. Парень сначала живёт приёмышем у богатого многодетного семейства, затем переезжает с нарисовавшимся вдруг из ниоткуда пройдохой-отцом и его вульгарной подружкой на отшиб Лас-Вегаса, знакомится с бедовым чудаком с русско-украинскими корнями Борисом, потом бежит обратно в Нью-Йорк к своему другу-старьевщику, страдает от несчастной любви и женится по расчёту, а в конце концов ввязывается в дикую авантюру по спасению бесценного произведения искусства в Европе с участием вездесущей русской мафии.

Сценарист Питер Строхан не так давно пытался перенести на большие экраны произведение попроще, непритязательный скандинавский детективчик Ю Несбё «Снеговик» — и не сказать чтобы особо в этом преуспел. В этой связи слишком удивляться тому, что экранизация куда более многослойной вещи ему далась ещё тяжелее, наверное, не стоит.

Сценарий добросовестно следует книжной фабуле, с минимальными потерями и предметными перестановками рассказывая о судьбе Тео. Правда, Строхан и Краули пренебрегли строгой хронологической последовательностью повествования Тартт, мелко нашинковав события и разбросав их по разным частям продолжительной ленты. Очевидно, сделано это было в угоду динамичности, но вместе с тем добавило сумбурности и хаоса. Авторы фильма «Щегол» провернули ровно противоположное тому, что проделали Гари Доберман и Андрес Мускетти со своей версией «Оно» Стивена Кинга — но в обоих случаях на пользу киноадаптациям манипуляции не пошли. Литераторы ведь неслучайно избирают ту или иную форму для своих историй, и структурная путаница «Щегла», отвлекающая на себя неоправданно много зрительского внимания, вдобавок мешая как следует проследить за развитием героя, — очередное тому подтверждение.

Но это ещё полбеды. Главная проблема в том, что роман Тартт обязан своим успехом не только и не столько сюжету, скрупулёзного пересказа которого в течение невыносимо долго тянущихся двух с половиной часов оказывается совершенно недостаточно для того, чтобы понять — из-за чего этот самый «Щегол» поднял читающую общественность на уши.

Книга полна внутренних диалогов Тео, его мучительной рефлексии, изящных вывертов изменённого конскими дозами всевозможных препаратов сознания, постепенно и разносторонне раскрывающих и сам болезненный процесс взросления постоянно оказывающегося в самых безумных и нелепых ситуациях героя, и, собственно, суть произведения, изучающего магическую связь выдающихся продуктов материальной культуры человека с его, человека, судьбой.

Это всё остаётся за кадром для понятия не имеющего о содержании оригинального текста наблюдателя, который, скорее всего, увидит только безумно затянутый и довольно странный недодетектив со взбалмошными персонажами, обладающими не очень ясной мотивацией, и концовкой «под Дэна Брауна». Читавшим же книгу тут вообще делать нечего, кроме как наблюдать за тем, как знакомый им сюжет, лишённый осязаемого смыслового стержня, разыгрывают хорошие актёры: юный умница Оакс Фигли и «малыш на драйве» Энсел Элгорт (они играют Тео в разном возрасте), опять облепленная гримом (чтобы резко омолодиться и наоборот — чтобы безобразно состариться) Николь Кидман, Джеффри Райт с обезоруживающе добрым лицом, упоительно органичная в роли тупой хабалки Сара Полсон, прославившийся «Очень странными делами» и дилогией «Оно» Финн Вулфард.

Топорный «русский» акцент и насквозь пропитавшееся клюквенным сиропом «варварское обаяние» последнего немного разбавляют «Щегла» идиотской весёлостью. Что, конечно, более оправданной всю эту затею делает едва ли.

2

Американский щегол — Общество Индианы Одубон

Фото Джеффа Тиммонса

Автор: Александра (Алекс) Форсайт

У этой золотой птицы есть прикосновение Мидаса! Он получил Пулитцеровскую премию, он был музой протога Рембрандта, он побеждает паразитов выводков с помощью не более чем здоровой диеты, и он может построить крытый бассейн!

Американский щегол и его менее красочный тезка в Европе всегда пользовались популярностью у художников и писателей.Орнитолог Герберт Фридман обнаружил щегла почти в 500 произведениях искусства. Роман Донны Тартт «Щегол» получил Пулитцеровскую премию в 2014 году и повествует о мальчике, который одержим изображением щегла. Картина в рассказе — «Щегол» протеже Рембрандта Карела Фабрициуса. Она написана в уникальном стиле: это обман или оптическая иллюзия; когда картина находится на уровне глаз, она кажется трехмерной.

Американский щегол — одна из тех удачливых птиц, которых нельзя обмануть коричневоголовой коровьей птице, чтобы она вырастила своих детенышей.Коровьи птицы могут отложить яйца в гнезде щегла, и из них вылупятся яйца, но птенец не сможет выжить. Щеглы — довольно строгие вегетарианцы, питаются в основном чертополохом и подсолнечником. Они редко съедают насекомое. Птенцам коровьей птицы для выживания нужны насекомые. Без насекомых в своем рационе птенцы коровьей птицы, вылупившиеся в гнезде щегла, обычно погибают в течение трех дней.

Эти птицы — опытные строители гнезд. Они так плотно ткут растительные волокна и паучий шелк, что гнездо может удерживать воду.Женщина — главный архитектор, и она строит свой шедевр менее чем за неделю.

Это единственный зяблик, который полностью линяет дважды в год. Каждая линька занимает 6-8 недель. Миддлтон провел всестороннее исследование линьки американского щегла и опубликовал результаты в «Кондоре» в 1977 году, но веб-сайт Сибли перевел эту информацию в информативное анимированное слайд-шоу, демонстрирующее уникальный процесс линьки щегла: http: // www. .sibleyguides.ru / 2012/05 / the-Annual-plumage-cycle-of-a-male-american-goldfinch /

Щеглов содержали в качестве домашних животных еще во времена Римской империи, аристократии содержали в тщательно продуманных позолоченных клетках. К счастью, держать в неволе этих красивых золотых птиц уже запрещено. Как обнаружили многие художники, писатели и любители птицеводства, американский щегол — птица, которой больше всего восхищаются, живя на свободе в своей естественной среде обитания.

Фотографии ниже:
  1. Джефф Тиммонс (изображение)
  2. Алекс Форсайт
  3. Майк Тиммонс
  4. Чарльз и Шэрон Соренсоны

Происхождение

Британские острова, Восточная Европа

Среда обитания

Леса, пригороды, сады и поля

Средний размер

5 дюймов

Продолжительность жизни

8–12 лет

Жилье

Европейские щеглы высоки. энергетические животные, и им необходимо уметь летать внутри клетки, чтобы оставаться здоровыми.Подходящая клетка шире, чем высота, чтобы обеспечить достаточно места для перелета с жердочки на жердочку. Расстояние между планками должно быть не более 1¼ — 2 дюймов, чтобы птица не попала между проволоками. Щеглы — социальные птицы, и им нужна компания с другими птицами. зяблики, которые похожи по размеру и темпераменту, если клетка достаточно велика. Большая летная клетка или вольер были бы подходящим местом для этой ситуации.

Держите в клетке как минимум два или три насеста, но не забивайте клетку слишком большим количеством аксессуаров, иначе будет мало места для полета. Выбирайте жердочки разной ширины и текстуры; это помогает сохранить ноги вашей птицы здоровыми и сильными. Убедитесь, что все жердочки достаточно широки, чтобы птица могла легко удерживать равновесие при их использовании.

Щеглы выигрывают от наличия гнезда или гнезд в клетке, но выбирайте размер, который не подходит для размножения, если вы не хотите поощрять их к размножению.Если вы заметили птицу, защищающую конкретное гнездо, вы можете изменить размер гнезда, переместить гнездо или удалить его, чтобы препятствовать размножению.

Щеглов можно содержать при средней температуре в доме, но избегайте перепадов температуры и сквозняков. Установите клетку не на полу, вдали от сквозняков, таких как дверные проемы, вентиляционные отверстия или окна.

Вы можете накрыть птичью клетку на ночь или переместить клетку в тихую комнату для сна.Накройте клетку или поместите ее в тихом месте, чтобы ваша птица могла отдохнуть, чтобы она оставалась здоровой. Даже тихий шум в комнате, такой как телевизор или компьютер, может нарушить отдых вашей птицы и помешать ей выспаться.

Диета

Естественная диета европейского щегла состоит из зерен, семян, растений и редких насекомых. Лучше всего позаботиться о вашей птице, предоставив ей разнообразную пищу. Европейские щеглы не выживут, если их кормить традиционными гранулированными кормами и смесями семян.Им требуется смесь семян с большой долей семян чертополоха (нигер) и сердцевины подсолнечника, а также большое количество свежих зеленых овощей в день. Мы скармливаем смеси Goldenfeast и при необходимости добавляем немного семян.

Из-за их особых диетических потребностей важно ежедневно включать в рацион щегла разнообразные свежие фрукты и овощи. Некоторые полезные фрукты включают яблоки, виноград, бананы и дыни. Овощи и зелень, такие как кресс-салат, звездчатка, зелень одуванчика, салат ромэн, шпинат, капуста, листовая капуста, саженцы травы, огурцы и брокколи, являются питательными продуктами.При кормлении свежими продуктами обязательно удалите все несъеденное через несколько часов, чтобы еда не испортилась, и тщательно вымойте посуду перед тем, как снова ее использовать. Вы также можете предложить своим птицам насекомых или сваренное вкрутую яйцо в качестве угощения. На сайте That Pet Place можно найти множество живых и сушеных насекомых.

При кормлении фруктами стул может на некоторое время стать жидким. Многие птицы не переносят слишком много лимонной кислоты, поэтому мы рекомендуем ограничить количество цитрусовых, которые вы кормите своей птице.Меняя корм, который дают птице, делайте это постепенно. Внезапное изменение может нарушить пищеварительную систему вашей птицы, или птица может отказаться есть новую пищу.

При хорошо сбалансированной диете не нужно давать птице витаминные добавки. Прежде чем добавлять какие-либо добавки в воду для птицы, убедитесь, что вы очищаете и мойте чашу с водой ежедневно, чтобы удалить любые остатки добавок.

Уход и гигиена

Птицы любят купаться, но разные птицы предпочитают купаться по-разному.Кому-то нравится купаться в неглубокой посуде, кому-то нравится, когда на них распыляется мелкий туман. Если дать зяблику возможность искупаться, это поможет ему сохранить здоровое и красивое оперение.

Подрезать крылья зяблику не рекомендуется, так как у зябликов очень высокий уровень метаболизма, и поэтому они должны иметь способность летать, чтобы получать достаточное количество упражнений и сжигать энергию. Зяблики обычно не любят, когда с ними обращаются, поэтому в обрезке крыльев нет необходимости. Квалифицированный специалист должен обрезать ногти только в том случае, если они стали нездоровыми, слишком длинными или мешают усаживаться.

Техническое обслуживание

Ежедневно мойте клетку, насесты и игрушки теплой мыльной водой. Используйте нетоксичное чистящее средство, например, мягкое средство для мытья посуды, и убедитесь, что мыло полностью смыто по окончании уборки.

Регулярно дезинфицируйте клетку и насесты хлорной водой, держа птицу в отдельной комнате. Пары отбеливателя могут убить вашего нового питомца. Дать клетке высохнуть на солнце — это естественный способ дезинфекции. Прежде чем снова поместить птицу в клетку, убедитесь, что запах отбеливателя полностью исчез.

Скучающие птицы, как известно, имеют проблемы с поведением. Птицы должны быть активными, чтобы поддерживать хорошее здоровье и не допускать ожирения. Игрушки для поиска пищи превосходны, потому что они стимулируют естественный птичий инстинкт поиска пищи. Зеркала могут сбивать птиц с толку, так как иногда они привязываются к птице в зеркале, а не к другим птицам. Если ваша птица так ведет себя по отношению к зеркалу, его следует убрать. Зеркала не должны использоваться вместо компаньона для вашей птицы.Замените изношенные или поврежденные игрушки и аксессуары, так как они могут поранить вашего питомца.

Поворачивайте игрушки, когда ваша птица перестает интересоваться ими, но никогда не помещайте незнакомую игрушку в клетку, не представив ее птице в нейтральном месте. Позвольте птице увидеть новую игрушку и привыкнуть к ней за пределами клетки, прежде чем перемещать ее внутрь. Когда вы меняете игрушки для своей птицы или даже перемещаете птицу на новое место в доме, помните, насколько чувствительны большинство птиц к изменениям.

Поведение и взаимодействие

Европейские щеглы — очень социальные птицы, которые мирно живут большими группами. По этой причине им необходимо много социального взаимодействия с другими птицами, чтобы оставаться счастливыми и здоровыми. Лучше всего держать вместе как минимум двух зябликов. Европейских щеглов можно содержать в колониальных условиях, если вольеры подходящего размера. Иногда их также можно содержать с другими типами зябликов, если клетка достаточно велика, чтобы позволить различным птицам иметь свои собственные территории и взаимодействовать без конфликтов или чрезмерной конкуренции.Пожалуйста, внимательно исследуйте всех потенциальных товарищей по клетке, чтобы убедиться, что птицы могут поладить.

Полезные советы

Забирая новую птицу домой, помните, что окружение в вашем доме будет новым для нее, и может потребоваться некоторое время, чтобы птица почувствовала себя освоенной в новой среде. Когда вы приближаетесь к птичьей клетке, говорите тихо и двигайтесь очень медленно. Не рекомендуется трогать зябликов, так как они очень хрупкие. Птиц можно до смерти напугать.Если напугать птицу, это может вызвать у нее достаточно стресса, чтобы нанести ей вред и, возможно, убить ее. Двигайтесь медленно и тихо разговаривайте со своей птицей, пока она не почувствует себя комфортно с вами и ее новым домом.

Мы рекомендуем приобрести книгу о вашем новом питомце.

Всегда мойте руки до и после контакта с каждым животным.

Если вы заметили признаки болезни, очень важно как можно скорее обратиться к ветеринару, так как большинство птиц скрывают болезнь, пока она не перейдет в запущенную стадию. Мы рекомендуем водить птицу к ветеринару для регулярных осмотров ДО того, как птица когда-либо заболеет.Посещение ветеринара до того, как птица заболеет, позволит ветеринару увидеть вашу птицу, когда она здорова, и поможет ветеринару разработать обычную профилактическую программу медицинского обслуживания для вашего нового питомца.

Признаки здорового животного:

• Активное, внимательное и общительное
• Ест и пьет в течение дня
• Сухие ноздри и яркие, сухие глаза
• Клюв, лапы и ступни кажутся нормальными
• Чистое, сухое вентиляционное отверстие
• Гладкие ухоженные перья

Красные флажки:

• Набухание или скопление клюва
• Распушенные, выщипанные или загрязненные перья, особенно вокруг вентиляционного отверстия
• Постоянное сидение на полу клетки
• Свистящее дыхание или кашель
• Жидкость или обесцвеченный стул
• Предпочитают одну ногу, когда не спят, это нормально для птиц спать на одной ноге
• Глаза или выделения из носа
• Красные или опухшие глаза
• Потеря аппетита

Обсуждение книги «Щегол в твердом переплете»

темы Показаны 1-21 из 305 начато на сообщения Просмотры Последняя активность
Тег «Играть в книгу»: Щегол от Донны Тартт — 3 звезды Джен К 14 20 30 сентября 2021 г., 06:30
Подростки SCPL: Щегол София 1 4 21 сен 2021 12:51
Chiave di Lettura: Il Cardellino Грациано 1 3 24 мая 2021 г., 10:11
Чтение 1001: Щегол-Донна Тартт Аманда 8 46 28 марта 2021 г., 16:29
Чтение 1001: Q1 Щегол — Донна Тартт Кристель 17 26 28 марта 2021 16:14
2021 Чтение Чал…: Щегол СараКат 32 105 24 января 2021 г., 11:18
Читая 20-е …: Щегол от Донны Тартт (декабрь 2020 г.) Роман Клодия 132 43 3 января 2021 г. 8:58
Книга Улитки Книга…: Ежегодное чтение 2020: ЗОЛОТОЙ ЩЕПНИК, Донна Тартт Звездный человек 24 54 29 декабря 2020 г., 04:48
ВСЕ прочитали …: Щегол — Предварительное чтение Джоанна любит… 34 297 22 дек.2020 г. 18:27
ВСЕ прочитали…: Щегол — * СПОЙЛЕРЫ * Джоанна любит… 17 313 22 декабря 2020 г., 11:29
Кое-что о краже картины Сильвен 1 10 09 ноя 2020, 04:14
Почему Тео взял картину щегла из музея? удаленный участник 10 474 20 авг.2020 г. 13:51
Кому-нибудь еще нравится эта книга, но не нравится финал? Алисса 59 2877 12 августа 2020 г., 09:24
Ретро Глава Чи…: Второй квартал 2020 года: Щегол Донны Тартт Ƹ̴Ӂ̴Ʒ Дженн Ƹ… 95 19 14 июня 2020 г., 06:56
2021 Чтение Чала …: Щегол СараКат 12 89 3 мая 2020 г., 11:09
Мэдисон Каунти, Северная Каролина…: Щегол Донны Тартт Келли 2 8 11 февраля 2020 г. 07:10
Теория: Тео Декер, возможно, действительно принял передозировку в отеле. Сара 6 284 31 января 2020 г. 10:25
Около года i…: Щегол, Донна Тартт Жасмин 17 217 19 янв.2020 г. 06:20
Какой сейчас год? Почему несоответствия? Вивиан 112 3272 01 янв 2020 12:37
Чтение для П…: Ноябрь-декабрь 2019 года Monster Fiction Group Прочитала Щегла Донны Тартт Янтарь 46 69 31 декабря 2019 г., 09:11
Уголок испытания: Щегол от Донны Тартт -> Начиная с 1 декабря 2019 г. Алайна 18 3 30 дек.2019 г. 17:17

Файл: Fabritius-vink.jpg — Wikimedia Commons

Сводка [править]

Карел Фабрициус: Щегол
Художник
Карел Фабрициус (1622–1654)
Альтернативные названия Карел Фабрициус, Кэролус Питерс. Фабрициус, Карел Питерс. Fabritius
Описание Голландский художник, рисовальщик и гравер
Дата рождения / смерти 27 февраля 1622 г. (крестился) 12 октября 1654 г.
Место рождения / смерти Middenbeemster Delft
Период работы между 1642 и 1654 годами

дата QS: P, + 1650-00-00T00: 00: 00Z / 7, P1319, + 1642-00-00T00: 00: 00Z / 9, P1326, + 1654-00-00T00: 00: 00Z / 9, P1480, Q5727902

Место работы Амстердам (около 1642–1643 гг.), Бимстер (1643–1650 гг.), Делфт (1650–1654 гг.)
Орган контроля

создатель QS: P170, Q352954

Название Арабский: الحسُّون
The Goldfinch

label QS: Len, «The Goldfinch»

этикетка QS: Lar, «الحسُّون hu = Aranypinty»

Тип объекта живопись
Жанр животное искусство
Дата 1654
Средний масло на панели

средний QS: P186, Q296955; P186, Q287, P518, Q861259

Размеры Высота: 33.5 см (13,1 дюйма); Ширина: 22,8 см (8,9 дюйма)

размеры QS: P2048, + 33.5U174728

размеры QS: P2049, + 22.8U174728

Коллекция

QS учреждения: P195, Q221092

Регистрационный номер
История объекта до 1861 г.

дата QS: P, + 1861-00-00T00: 00: 00Z / 7, P1326, + 1861-00-00T00: 00: 00Z / 9

: Шевалье Жозеф-Гийом-Жан Камберлин (….-1861) , Город Брюссель
с 1861 по 1865 год

дата QS: P, + 1861-00-00T00: 00: 00Z / 8, P580, + 1861-00-00T00: 00: 00Z / 9, P582, + 1865-00-00T00: 00: 00Z / 9

: поместье шевалье Жозефа-Гийома-Жана Камберлина


1865: передан Теофилю Торе-Бюргеру (1807–1869), Париж
5 декабря 1892 года: приобретен Аро на распродаже коллекции Торе в Hôtel Drouot, Париж, лот №.10, для FRF 5,500

27 февраля 1896 года: приобретено Авраамом Бредиусом на распродаже коллекции Мартине в Hôtel Drouot, Париж, лот №. 16, за 6200 французских франков, для Королевской картинной галереи Маурицхейс, Гаага
История выставки 4.11.-18.12.2016 Шотландская национальная галерея в Эдинбурге
Надписи Подпись и дата справа внизу: C. FABRITIVS 1654
Список литературы geheugen van nederland
Интернет-галерея искусств
Источник / Фотограф www.mauritshuis.nl: Pic: Info nl.Info en.
Источник Het Geheugen
Другие исполнения
  • Версия от 10.000 Meisterwerke der Malerei

Лицензирование [править]

Это изображение было отнесено к категории проекта WikiProject Birds.

Щелкните дату / время, чтобы просмотреть файл в том виде, в каком он был в тот момент.

, 13 сентября 2004 г.
Дата / время Миниатюра Размеры Пользователь Комментарий
текущий 03:47, 22 ноября 2016 г. обсуждение | вклад) тот же источник, полная версия; https://www.mauritshuis.nl/en/discover/mauritshuis/masterpieces-from-the-mauritshuis/the-goldfinch-605/detailgegevens/
14:51, 6 июля 2016 1,928 3000 (2.22 МБ) Алонсо де Мендоса (обсуждение | вклад) Мейор
18:32, 20 июня 2014 г. 940 × 1,417 (2,61 МБ) продолжение Aiko ) Mauritshuis
15:42, 31 декабря 2009 г. 1,200 × 1,759 (1,56 МБ) Jan Arkesteijn (обсуждение | вклад) с более высоким разрешением
409 × 630 (532 КБ) Андре Энгельс (обсуждение | вклад) Карел Фабрициус (1622-1654): Щегол

Вы не можете перезаписать этот файл.

так много для моей объективности … у меня дома больной щегол

Я знаю лучше этого, правда. Я не должен вмешиваться в природу, позволять вещам происходить так, как они происходили бы естественно, без какой-либо «помощи» со стороны человека.

Но дело сделано. Этим утром я заметил на заднем дворе подсолнечника голди с больным видом. Его товарищи по стае были намного более оживленными, более энергичными, и я заметил, что он постоянно держал свои перья взлохмаченными, как если бы они были холодными, в то время как всем остальным птицам казалось, что при 40-градусной температуре совершенно комфортно.Потом я поискал его позже, но его не было видно, поэтому я совсем забыл об этом. Через час я вышел заполнить все кормушки в ожидании предстоящего сегодня вечером фронта, и пока я сидел на корточках над самым большим из трех кормушек, медленно вливающих семена, что-то промелькнуло перед моей головой. Это не редкость, когда синицы торопят меня и захватывают семечко еще до того, как я закончу процесс наполнения, но почему-то у меня возникло ощущение, что это не синица … и это не так. Рядом с моим шлепком сидел бедный щегол.Он сидел на вершине кучи семян, которые я пролил, и терпеливо катал одно семя по своему клюву, как они, в поисках подходящего места, чтобы его расколоть. Он смотрел прямо на меня, но, похоже, не заботился. Тогда я знал, что это действительно больно, и эта мысль была подчеркнута только тогда, когда я сделал осторожный шаг в сторону, и она не дрогнула. После того, как я приготовил все кормушки, я повернулся и посмотрел на него, гадая, что мне делать. Я всегда, кажется, зацикливаюсь на нескольких из них каждый год, битвах типа «отвернись, оставь это в покое».Я решил поместить его из снега на одну из кормушек, где у него было много доступа к большему количеству корма, хотя я также мог получить больше барсука от более здоровых птиц. Я был удивлен, обнаружив, что как только я осторожно поднял птицу (она не пыталась убежать или даже отодвинуться) и положил ее на кормушку, она возобновила кормление, как будто меня там даже не было. Я ушел. Мне пришлось. Я был сильным.

Но примерно через три часа я выглянул наружу и заметил в снегу под кормушкой небольшую фигуру.Моя сила подвела меня. Я пошел и поднял маленькую вещь, отказавшись от невмешательства, и принес ее. Я оборудовал стеклянный аквариум с тонким тканевым полом и пошел в заднюю комнату за семечками. Вы не поверите: я нес птицу с собой, так как клетка была не совсем готова для приема, и когда я положил ее в небольшой контейнер, который я использую для семян, он сразу заметил семя вокруг себя и снова начал есть. так было с этим чудаковатым человечком с тех пор, как он вошел в дом.Я был особенно внимателен к тому, с чем я позволяю ему вступать в контакт (включая myslf), и часто мыть руки, поскольку явно что-то не так. Но он одержим едой. Он смотрит прямо на меня и следует за моими движениями, но в тот момент, когда вы кладете семена где-нибудь рядом с ним или даже поднимаете его и кладете на пол, он начинает к еде. Кажется, его совершенно не заботит, что еда может быть у вас в руке. Я подумал, что, возможно, ему было трудно на самом деле расколоть семена, и, сев, взялся за ручную лущение около 30 семян.Все равно, его лицо полностью покрыто осколками пищи.

Я уже решил, что он завтра первым делом уйдет — Я ДОЛЖЕН позволить природе решить, что ей делать, — но я совершенно ошеломлен поведением этой птицы. Может быть, он ударился об окно и слишком сильно тряс мозгом, и теперь он жестко запрограммирован на то, чтобы ничего не делать, кроме как есть. Гоша, я когда-нибудь за последние 5 лет ударил окно ??

Если у вас есть какие-либо сведения об этом поведении больных или раненых птиц, я бы хотел узнать об этом.

Особая поэтика вещей — GOLDFINCH

Групповая выставка работ Назафарин Лотфи, Раны Сигель, Тины Тахир и Нехи Ведпатхак
Гость, куратор Анастасия Карпова Тинари
Даты выставки: 13 ноября — 17 декабря 2016 г.
Прием: воскресенье, 13 ноября, 15:00, одновременно с Олбани / Carroll Ave. Art District Open Studio Event

Вид инсталляции, «Особая поэтика вещей», 13 ноября — 17 декабря 2016 г.

GOLDFINCH рад представить групповую выставку работ четырех художников, чьи практики адаптируются к сайту, уравновешивая архитектурное владение пространством, формой и материалом. с постоянным интересом к описанию поверхности и течению времени.Используя сугубо личные и интуитивно понятные подходы к пост-минималистской лексике, каждый из этих художников превращает обыденные материалы в поразительно поэтические визуальные формы. Куратор выставки Анастасия Карпова Тинари.

«Ледяные работы» Раны Сигель компактно иллюстрируют интерес к темпоральности, быстротечности и хрупкости, разделяемый всеми четырьмя художниками. Небольшие скульптуры Сигеля, состоящие из элегантно обмотанных петель лент или ткани, удерживаемых на месте глыбами льда, будут медленно растворяться и трансформироваться в течение первых часов работы галереи.После таяния льда полоски ткани останутся, их размещение в пространстве больше не поддерживается замороженной арматурой, а определяется исключительно силами гравитации и растворяющейся жидкости.

Алхимическая трансформация повседневных материалов также занимает центральное место в искусстве Назафарин Лотфи , который конструирует многослойные абстрактные произведения из газет, картона или выброшенных предметов. Тесно масштабируемые и не имеющие конкретных повествовательных точек отсчета, приглушенные палитры и потертые от времени текстуры ее скульптур говорят о том, как история и память накапливаются и / или вписываются в поверхность вещей с течением времени.

Временные метаморфозы также разыгрываются и активируются через деталь пола Tina Tahir , которая состоит из ароматных специй и яркого пигмента, выложенного декоративными узорами, как восточный ковер. Привлекая свою аудиторию декоративным соблазнением, Тахир представляет проекты, основанные на опиумном маке и графике вооружения, призванные предложить социально-политические подтексты, которые разделили Ближний Восток и привели к его эксплуатации Западом. Как и во всех инсталляциях Тахира, зрителей в конечном итоге пригласят пройтись по полу, физически рассеивая и мутя его богатую отделку поверхности.

«Щипковая бумага», которую Neha Vedpathak использует для создания своих архитектурных работ, представляет собой тонко текстурированный, напоминающий кружево материал, который художник создает сама, разделяя волокна японской бумаги ручной работы. Эта трудоемкая медитативная техника занимает центральное место в практике Ведпатхака, интуитивно реагируя на органические материалы, такие как бумага, камень и земля. Для этой выставки Ведпатхак создал специальное вмешательство, которое отражает и разрушает архитектурную среду Голдфинча, подчеркивая грубую, но изысканную природу пространства галереи.

Даты выставки : 13 ноября — 17 декабря 2016 г.
Стойка регистрации : Воскресенье, 13 ноября, 15:00 совпадает с мероприятием открытой студии Art District Art District на Олбани / Кэрролл

BIOS ARTIST :

Назафарин Лотфи — художник и педагог из Чикаго. Она родилась в Иране, получила степень магистра иностранных дел в Школе художественного института Чикаго в 2011 году и степень бакалавра в Тегеранском университете в 2007 году.Среди недавних персональных выставок: Poiesis в галерее Fernwey, Чикаго; «Белый свет» в галерее Эндрю Рафача, Чикаго; «Любовь с последнего взгляда» в Brand New Gallery, Милан; Круги в галерее Тони Уайта, Чикаго. Недавние групповые выставки включают: «Резонансные объекты» в выставочном и художественном инкубаторе Логан-центра, Чикаго; Century Safe, Галерея Романа Сьюзана, Чикаго; Ежегодник Чикагской коалиции художников, Чикаго; Работает на этаже, Heaven Gallery, Чикаго. В 2015-2016 годах Лотфи получила ординатуру художника на факультете искусств и общественной жизни Чикагского университета.В настоящее время она преподает в колледже Гарольда Вашингтона и колледже DuPage.

Рана Сигель — художник и автор кулинарных работ, чья практика визуального искусства основана на тактильном языке создания форм, отзывчивом процессе, который носит накапливающийся и жестовый характер. На выходе получаются материальные оркестровки, формальные конфигурации, привязанные ко времени и месту. Ее работы выставлялись в районе Чикаго и его окрестностях, а также в Бейруте. Рана имеет степень магистра гуманитарных наук в области волокна и материалов в Школе художественного института Чикаго и степень бакалавра искусств в области ремесел Университета искусств в Филадельфии.

Тина Тахир работает в различных СМИ. Ее работа исследует концепцию непостоянства. Временные инсталляции Тахира были показаны, среди прочего, в Gallery 400, Центре искусств Гайд-парка, Threewalls, Ballroom Projects, все в Чикаго, галерее Пола Уоткинса, Вайноне, Университете Висконсин-Ла-Кросс и лаборатории современного искусства и искусства SCA в Альбукерке. Она получила степень магистра иностранных дел в студии Иллинойского университета в Чикаго и степень магистра визуальных и критических исследований в Школе Института искусств Чикаго.Тахир стал лауреатом второй премии ArtSlant Prize 2015. Тахир представлен Kasia Kay Art Projects в Чикаго.

Неха Ведпатхак родилась в Индии и получила пятилетний диплом по живописи у Абхинава Кала Маха Видьялая в Пуне, Индия. Ведпатхак — мультидисциплинарный художник, известный своей изобретательной и оригинальной практикой, основанной на процессах. Ведпатхак пристально наблюдает за своим окружением и имеет глубокую связь с ее материалами. Ведпатхак в настоящее время представлен N’Namdi Contemporary (Майами), Lisa Sette Gallery (Феникс) и The Nevica Project (Чикаго).Она была постоянным художником в Фонде искусств Скопелоса, Графической студии Бхарата Бхавана, Spiro Arts, Центре искусств Anderson Ranch и CAMAC. Ведпатхак недавно переехал в Детройт, штат Мичиган, и содержит там студию.

КУРАТОР BIO :

Анастасия Карпова Тинари — искусствовед, куратор, писатель. В качестве директора галереи Роны Хоффман она тесно сотрудничает с современными художниками Дерриком Адамсом, Джулией Фиш, Диной Лоусон, Джуди Леджервуд, Джоном Преусом, Майклом Раковиц, Энн Уилсон и другими.Ранее Анастасия была куратором Художественного музея Индианаполиса, координатором программы UIC по музейным и образовательным исследованиям, а также работала в Национальной художественной галерее, музее Хиршхорна и саду скульптур, а также в коллекции Пегги Гуггенхайм. Анастасия — куратор в Acre Residency & Exhibitions и постоянный автор статей в Newcity и The Seen.

История прикованной птицы в «Щегле»

В романе Донны Тартт «Щегол», романе-блокбастере, который в настоящее время читают по крайней мере три человека, которых вы знаете, молодой мальчик становится одержим маленькой замысловатой картиной щегла. — реальная картина, также называемая «Щегол», написанная протеже Рембрандта Карелом Фабрициусом в 1654 году.Благодаря популярности романа картина привлекает к себе внимание в Нью-Йоркской коллекции Фрика, где она выставлена ​​до 19 января. На небольшой картине размером около 9×13 дюймов изображен европейский щегол, сидящий на настенной деревянной коробке, подвешенной между двумя латунными полукругами и прикрепленной к коробке изящной цепочкой. (Тонкая цепочка, но все же птица, прикованная к коробке.) Один конец цепочки наматывается на один из полукругов, как наручники. Другой, кажется, прикреплен к кости лапки птицы (ее легко спутать с ее лодыжкой, которая у птиц на самом деле выше по ноге).

«Птица на картине Фабрициуса, — говорит Маргарет Яконо, куратор выставки в Фрике, в которую входит картина, — стоит на своей кормушке, к которой он привязан очень тонкой цепью, опоясывающей его лодыжку. Щегол мог бы. научиться открывать свои кормушки и кормить себя «.

Тим Биркхед, автор книги «Совершенно новая птица» и соавтор статьи «Птицы и развитие орнитологической науки», говорит, что такого рода установки были обычным явлением. «Я предполагаю, — написал он в электронном письме, — что эту птицу можно принести ночью в дом (на ее приспособлении), чтобы ее не убили кошки или совы.«Есть много картин с птицами, привязанными к веревке или цепи вроде этой.» Это должно было привести к множеству переломов конечностей », — говорит Биркхед. Но в картине есть нечто большее.

« Щегол »- это картина работа trompe l’oeil, оптической иллюзии, так что, когда картина установлена ​​чуть выше уровня глаз, она кажется реальной. В раме картины есть отверстия от гвоздей, а гвоздь реалистично нарисован прямо над подписью художника, и это Было высказано предположение, что Фабрициус на самом деле повесил картину на настоящую птичью клетку, чтобы усилить иллюзию.

Но почему щегол?

Европейский щегол не имеет близкого родства с нашим собственным американским щеглом, хотя введение человека в Северную Америку привело к сосуществованию этих двух видов. Европейская версия немного тусклее, чем сногсшибательный желтый американский щегол, с легким желтым пятном на его крыльях. У него красное лицо и коричневато-серое оперение, и благодаря его любви к семенам чертополоха — наряду с шипами, чертополох, как сказано в Библии, будет единственным, что вырастет после грехопадения человека — это был любимец христианских художников и писателей на протяжении веков.Орнитолог Герберт Фридманн в своей книге «Символический щегол» обнаружил щегла почти в 500 произведениях христианского искусства, в основном итальянских художников.

Щеглов содержали в качестве домашних животных еще в Римской империи. Обычай был декоративным, птиц содержали в эстетических и статусных целях и почти не заботились о нуждах птиц. Ко времени Фабрициуса в его родной Голландии домашние щеглы снова вошли в моду. Аристократия заказала замысловатые позолоченные клетки в стиле барокко и научила птиц трюку: их учили опускать ведро на цепочке в чашку с водой и приносить воду для питья, за что получили название «путтертье», что означает удаление вода из колодца.Большинство картин с птицами времен Фабрициуса изображают эти клетки, но Фабрициус был не одинок в своем сюжете; Биркхед указал мне на несколько картин современника Фабрициуса, Абрахама Миньона, который также рисовал животных, прикованных к вещам, в том числе щегла.

Это взгляд на прошлые обычаи, когда животные служили украшением, как и сами картины.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *