стокгольмский синдром — Translation into English — examples Russian
Russian
Arabic German English Spanish French Hebrew Italian Japanese Dutch Polish Portuguese Romanian Russian Swedish Turkish Ukrainian Chinese
English
Synonyms Arabic German English Spanish French Hebrew Italian Japanese Dutch Polish Portuguese Romanian Russian Swedish Turkish Ukrainian Chinese Ukrainian
These examples may contain rude words based on your search.
These examples may contain colloquial words based on your search.
Сорок лет назад термин Стокгольмский синдром был придуман в конце шестидневной осады банка.
Forty years ago, the term Stockholm Syndrome was coined at the end of a six-day bank siege.
Стокгольмский синдром иногда ошибочно называют синдромом Хельсинки.
Stockholm syndrome is sometimes erroneously referred to as the Helsinki syndrome.
Стокгольмский синдром родился в качестве объяснения.
Stockholm Syndrome was born by way of explanation.
Технически, это обратный Стокгольмский синдром.
You’re acting like you have Stockholm Syndrome.
Неужели это мисс Стокгольмский Синдром 2010. Йетс.
Well, if it isn’t miss Stockholm syndrome 2010.
Стокгольмский синдром это когда заложники начинают сочувствовать своим похитителям.
Stockholm syndrome is when the hostage inexplicably forms a bond with their captor.
Так рождается стокгольмский синдром и другие, ему подобные.
Then to mind comes Stockholm syndrome and these types of conditions.
Термин «стокгольмский синдром» описывает особое поведение заложников.
The «Stockholm Syndrome» describes the behavior of some hostages.
Стокгольмский синдром относится к психологическому состоянию, вызванного человеком, который был похищен или невольно плена.
Stockholm syndrome refers to a psychological condition that develops in a person who has been kidnapped or held captive involuntarily.
Вдруг изменился приоритет… Конечно, это может быть Стокгольмский синдром.
It meant I was attached, although it may have been Stockholm syndrome.
Это даже хуже, чем стокгольмский синдром.
It made more sense to me than Stockholm Syndrome.
Термин «стокгольмский синдром» появился после захвата заложников в Стокгольме.
First, the term «Stockholm syndrome» was coined after a 6-day hostage situation in Sweden.
Стокгольмский синдром — это просто особенность человеческой психики.
Stockholm syndrome is a pervasive feature of human psychology.
Стокгольмский синдром — самое известное расстройство в этом списке.
Stockholm Syndrome is the most well-known disorder on our list.
Наиболее радикальный случай этой реакции — стокгольмский синдром.
The most famous of these effects is
Это «стокгольмский синдром«, уважаемая.
You have Stockholm syndrome, Lucie.
Стокгольмский синдром обычно применяется для объяснения амбивалентных чувств пленников, но чувства похитителей тоже меняются.
Stockholm Syndrome is typically applied to explain the ambivalent feelings of the captives, but the feelings of the captors change too.
После чего появился термин «стокгольмский синдром»?
Where did the term «Stockholm Syndrome» come from?
Но у меня Стокгольмский синдром в твой комнате.
But my Stockholm Syndrome is in your room.
Просто график мероприятий уже расписан, теперь когда Арис окончательно преодолел свой стокгольмский синдром.
It’s just that the schedule’s really filling up Now that aris is finally getting over His Stockholm syndrome.
Possibly inappropriate content
Examples are used only to help you translate the word or expression searched in various contexts. They are not selected or validated by us and can contain inappropriate terms or ideas. Please report examples to be edited or not to be displayed. Rude or colloquial translations are usually marked in red or orange.
Register to see more examples It’s simple and it’s free
Register Connect
Психология созависимых отношений. Как «работает» стокгольмский синдром?
Елена Исупова
Как распознать нездоровую привязанность? Можно ли ограничивать свободу того, кого любишь? Как «работает» стокгольмский синдром — не только там, где есть мучитель и жертва, но и в обычных парах? Мы задавались такими вопросами, когда читали роман «Взаперти». И поняли: они важны для каждого, кто вступает в близкие отношения. Поэтому включили в книгу послесловие семейного психолога Яны Катаевой. Делимся им с вами.
Джемма и Тай
Взаперти
Но сначала немного о самом романе. 16-летняя Джемма знакомится с Таем в аэропорту Бангкока. Симпатичный и застенчивый парень угощает ее кофе. Они болтают о родителях, отпуске, планах… А потом Джемма просыпается в чужом доме посреди пустыни. На много километров вокруг нет ничего. Только песок, солнце и тот, кто ее похитил.
Люси Кристофер, автор книги, погружает читателя во внутренний конфликт. Тот же самый, в который попадает Джемма. Сначала она боится странного парня, потом начинает понемногу понимать его, очаровываться его внутренним миром. И в то же время сердится на себя за симпатию. Ведь он — похититель.
И героине, и читателям трудно не попасть под его обаяние. Тай берег Джемму, даже спас ее ценой своей свободы. И конечно, в детстве ему досталось: о нем некому было позаботиться, рядом с ним не было любящих, надежных взрослых. Мы сочувствуем его одиночеству, его острому желанию иметь близкого человека. Но преступление остается преступлением.
Стокгольмский синдром
Не только голубоглазым, широкоплечим и романтичным похитителям жертвы начинают в какой-то момент симпатизировать.
Представьте себе отделение банка. В нем нет клиентов, только четыре сотрудника, три женщины и мужчина. Открывается дверь, заходит человек с автоматом и кричит: «Вечеринка только начинается!» Он захватил сотрудников банка в заложники и потребовал, чтобы к нему привезли еще одного грабителя, его сокамерника. Двое грабителей шесть дней удерживали заложников. Загнали в небольшое помещение и обложили взрывчаткой. Когда полиция пустила в помещение слезоточивый газ и преступникам пришлось сдаться, их жертвы просили полицию отпустить их. Затем наняли им адвокатов и выступали в суде в их защиту. Это произошло в Швеции, в Стокгольме, в 1973 году. Тогда и возник термин «стокгольмский синдром».
Таких случаев известно множество. Вот еще один. В 1974 году террористы одной радикальной организации захватили в заложники 19-летнюю внучку миллиардера Патрицию Херст. Ее били, насиловали, морили голодом. Со временем она стала поддерживать террористов, примкнула к их организации и стала сама участвовать в налетах на банки и магазины.
Как так получается? Это реакция психики на травмирующую ситуацию. Жертва беспомощна и зависит от похитителя. Если лучше узнать его, иметь с ним добрые отношения, верить в его хорошие намерения, шансы выжить вырастают. Ну и, как сказала Джемма, невозможно ненавидеть того, кого понимаешь. Тогда в Стокгольме грабители и заложники рассказывали друг другу истории из жизни, играли в крестики-нолики, пока одни держали других на мушке. И сблизились.
Тревожные звоночки
Размышляя, как относиться к чему-либо и что можно простить, а что нет, стоит прежде всего смотреть на поступки. Тай совершил недопустимое — он решил за Джемму, где ей быть и с кем. Никто не может решать за другого.
Здоровые любовные отношения — это отношения без принуждения. В них важны желания каждого.
Девушкам хочется видеть рядом смелого и надежного парня, способного разруливать проблемы. Безумно влюбленного в них супермена. Это понятное желание. Взрослым женщинам тоже нравятся такие герои. Но бывает, мы принимаем за решительность или сильные чувства то, что на самом деле должно бы нас насторожить.
- Он говорит: «Ты красива и без косметики. Тебе не нужно краситься». Радоваться или насторожиться? Насторожиться. Только вам решать, краситься или нет. Попытка решать за вас — тревожный звонок.
- Он говорит: «Я буду зарабатывать, а ты — тратить. Тебе не нужно будет работать». Казалось бы, не парень — мечта! Но, увы, у таких договоренностей есть своя цена. Если один полностью финансово зависит от другого, то голос слабого мало весит в совместных решениях.
- Он говорит: «Зачем тебе поступать на врача? Морги, кровища, зубрежка… Моя девушка должна быть окружена красотой».
Воспринять как заботу или как нарушение ваших границ? Нарушение границ. Чьей бы вы ни были девушкой, в первую очередь вы — своя собственная. Ваши планы важны.
Вы можете даже не замечать, что находитесь в клетке. — Источник
Тай задумал «спасти» Джемму, увезти ее из города, который казался ему лицемерным и искусственным. Но — ему казался, не ей. Ему, а не ей хотелось прожить жизнь в пустыне. Она не просила о спасении и не принимала решение там жить. Неважно, ошибся ли Тай в том, что пустыня Джемме подходит, или нет. Важно, что у него не было права решать за нее.
Созависимость в семье
Стокгольмский синдром возникает не только у жертв похитителей. В обычных парах тоже. Вы наверняка слышали такие истории: муж бьет жену, а она не уходит или уходит и снова возвращается. Часто женщины жалеют своего обидчика: он такой несчастный, детство у него такое тяжелое, только я его понимаю и выдерживаю. И нет, это не какие-то особенные женщины, которым нравится страдать.
Из подобных отношений действительно очень сложно вырваться. Ведь до грубости дело доходит далеко не сразу. Сначала — безумная любовь, совместные планы, ощущение, что вот он, нашелся, «тот самый». Ситуация ухудшается постепенно, когда человек уже стал очень родным, часто — отцом общих детей. Есть только один способ не попасть в такие отношения: заметить первые «звоночки». Выше три примера таких «звоночков». Вот еще:
- Парень плохо отзывается о бывшей девушке. Она выглядит чуть ли не монстром или полной дурой, по его словам. А вот вы — не такая, как все остальные. Одна на миллион. Только вы во всем свете его понимаете.
- Парень не спрашивает вас, как вы хотите провести время, куда пойти. Он решает это за вас обоих. Если так происходит иногда, всё в порядке. Если часто — сигнал опасности.
- Его шутки про ваших подруг или даже про вас — недобрые, унизительные.
- Парень очень ревнив. Закатывает скандалы, выражает подозрения на ровном месте. Это плохо кончится.
- Парень хочет, чтобы вы проводили с ним всё время. Сначала это может выглядеть мило: «Я так соскучился! Может, отменишь встречу с подругами и побудем вдвоем?» Если это повторяется третий раз — бегите!
- Когда он сердится на вас или даже на кого-то еще, это выглядит по-настоящему пугающе. Словно он не вполне владеет собой. Бьет кулаком по стене, ломает предметы. Сыплет страшными угрозами. Рано или поздно он разозлится на вас и не станет сдерживаться.
- Он считает: то, что позволено мужчине, не подобает женщине. Это называется «двойные стандарты». Тоже плохой знак.
- Он слишком давит на вас в том, чтобы вы стали считаться парой или начали заниматься сексом.
- Он требует отчет, где и с кем вы проводили время.
- Он словно не слишком рад вашим успехам и достижениям.
Выход не всегда виден, но он есть. — Источник
Здоровые отношения
Как же выглядят здоровые отношения? Что их отличает? Оба партнера уважают желания, планы, интересы, друзей друг друга. Каждый видит другого хорошим. Не нужно ничего доказывать: ни свою любовь, ни то, достаточно ли вы хороши для него. Не нужно оправдываться за свою внешность, семью или хобби. Можно быть собой, никого не изображая. Смешной, нелепой, грустной, вялой — какой угодно. Оба бережно относятся к чувствам друг друга. Когда один расстроен, другой сочувствует. Когда один рад и горд, другой разделяет радость и тоже гордится. Можно поделиться чем-то очень личным и не бояться, что это когда-то будет использовано против вас. Спорные вопросы обсуждаются. Могут быть и споры, и ссоры — это нормально. Но любимый не пугает вас и не наказывает за «непослушание». Он готов вас слушать. В компании друзей он на вашей стороне. Если кто-то подшучивает над вами, он не смеется. Вам не треплют нервы: то он смотрит влюбленно, то холодный и далекий. Вам не нужно всё время гадать: у нас всё серьезно? А почему тогда он так себя ведет? Вы чувствуете уверенность в нем. Вам тепло и спокойно рядом с ним.
Такие отношения очень редко показывают в кино и в книгах. У нас мало примеров и в жизни. Замечайте их, складывайте во внутреннюю «копилку». Бывает очень трудно признать, что с отношениями что-то не так. Что вас не слышат, не ценят, не берегут. И все же чем быстрее вы посмотрите на ситуацию реально, тем лучше. Может быть много чувств, в том числе нежность, привязанность, тепло. Лучше всего смотреть на факты, они надежней.
Люси Кристофер, автор этой книги, призналась, что ей трудно дались последние страницы, где Джемма дописывала письмо Таю. Она переписывала окончание десять раз! Никак не могла придумать, что же Джемме лучше всего сделать. И в конце концов решила написать насколько возможно честно о чувствах Джеммы, как она их себе представляет. Так Джемма осталась в смешанных чувствах. Но ей удалось очень важное и очень сложное: посмотреть на свою историю реально, как есть. Тай украл ее. Но он и спас ее. Он сделал свои выборы, и теперь ему предстоит нести за них ответственность. Так и должно быть. Вместе с Джеммой читатель надеется, что в его жизни еще будет светлая полоса. А Джемме придется постепенно пережить и оставить позади этот опыт. Нелегкое дело. Но, кажется, она справится.
По материалам книги «Взаперти»
Обложка поста — unsplash.com
Настоящее ограбление банка, породившее у всего мира стокгольмский синдром
«Приезжайте в Швецию», — сказал голос в телефоне между глотком рома и затяжкой сигары. «Я отвечу на все, что ты, блядь, захочешь».
На линии был Кларк Олофссон, один из самых известных шведских преступников 20-го века. Он давно попал в заголовки таблоидов за ограбление банков, побег из тюрьмы и насмехаясь над властями своими в высшей степени цитируемыми интервью, приправленными, как это часто бывает, годами, когда он читал историю и философию в своей камере. Красивый и харизматичный, Олофссон был иконой контркультуры в 1919 году.Швеция 70-х. Он был, как выразился один репортер, «неряшливой скандинавской смесью Джесси Джеймса и Уоррена Битти».
Мне было интересно поговорить с Кларком Олофссоном, потому что он сыграл заметную роль в расследовании преступления, которое я расследовал. 23 августа 1973 года высокий мускулистый мужчина вошел в банк в центре Стокгольма, накрашенный, в дамском парике и в темных очках. Он выхватил пистолет-пулемет и выстрелил в потолок, крича: «Вечеринка начинается!» Затем он взял заложников и выдвинул свои требования: он хотел, чтобы ему доставили 3 миллиона шведских крон (около 4 000 000 долларов на сегодняшний день) и Кларка Олофссона, который в то время находился в тюрьме.
На площадь перед банком высыпала полиция, за ней репортеры, фотографы, съемочная группа, а вскоре и большая толпа зрителей. Ход преступления собирались транслировать в прямом эфире.
Исправьте свою историю в одном месте: подпишитесь на еженедельный информационный бюллетень TIME History
Затем, к удивлению многих, Олофссона действительно доставили в банк и передали стрелку, Яну-Эрику или Янне. Олссон. Это было первое из многих спорных решений, принятых полицией по мере роста напряженности и нестабильности ситуации. Как они могли выпустить этого опасного преступника в банк, где эксцентричный стрелок держал в заложниках сотрудников? Страна была очарована. Записи шведских СМИ показывают, что мероприятие в разгаре привлекло не менее 73% зрителей.
Я впервые увлекся этой историей, когда жил в Швеции в 1990-х годах и проходил мимо места, где произошел кризис с заложниками, по пути в библиотеку, где я изучал то, что стало моей первой книгой. В то время история напомнила мне классический фильм Сидни Люмета « Собачий полдень » с Аль Пачино в главной роли. Но было и много различий, не в последнюю очередь из-за того, что шведское дело с заложниками в конечном итоге привлекло премьер-министра страны Улофа Пальме и выковало новый способ понять сложные эмоциональные отношения между похитителем и пленником: стокгольмский синдром.
Стокгольмский синдром традиционно определяется как склонность заложника сочувствовать, отождествлять себя с похитителем или формировать прочные связи с ним. Психиатр, помогавший стокгольмской полиции, Нильс Беджеро, изучил взаимодействие Олссона, Олофссона и четырех заложников, а затем изложил прессе общие параметры концепции. Позже эта теория была разработана психиатрами, психологами и участниками переговоров о заложниках в Швеции и Соединенных Штатах, в частности, в Департаменте полиции Нью-Йорка и ФБР. Эта концепция «связи с террором» будет неоднократно вызываться на протяжении многих лет, чтобы объяснить поведение жертв в громких делах о похищении людей и захвате заложников от Патрисии Херст до Элизабет Смарт, и она будет иметь долгую жизнь в кино, на телевидении и в популярной культуре. .
Но, к моему удивлению, не было англоязычных книг об оригинальном кризисе с заложниками, который вдохновил Стокгольмский синдром. Итак, я решил разобраться в этом подробнее. В конце концов, за эти шесть августовских дней я провел более трех лет на полную ставку. Я прочитал все документы Стокгольмской полиции и судебные документы по этому делу, а также щедрые публикации в десятках газет и журналов Швеции и мира. Я смотрел выпуски новостей по шведскому телевидению, в том числе необработанные кадры, когда съемочная группа оставляла камеры направленными на банк или машину для побега, опасаясь упустить какое-либо развитие кризиса, который в любой момент мог закончиться внезапно и жестоко.
Стокгольмская полиция, как выяснилось, тоже не отключала свои камеры, находясь внутри банка. Более того, им удалось разместить микрофоны возле хранилища, куда укрылись Олссон, Олофссон и заложники. Записи этих замечательных разговоров, час за часом, давали бесценное представление о силах, которые двигали событиями, и раскрывали, что стокгольмский синдром заключался в гораздо большем, чем обычно изображается, и на самом деле популярное представление о том, что означает стокгольмский синдром, не соответствовало действительности. часть оригинальной истории.
Для меня архивная работа всегда является изюминкой исследовательского процесса. Но в этот раз у меня также была возможность задать свои вопросы непосредственно основным участникам. Не только Кларк Олофссон, но и стрелок Янне Олссон, который вернулся в Швецию после многих лет в Таиланде. Многие другие люди согласились рассказать о своем опыте, в том числе полицейские, журналисты и, прежде всего, заложники, которым впервые был поставлен «диагноз» стокгольмского синдрома.
Сначала моей целью было просто рассказать историю о том, что произошло в 1973 — история, которую, на мой взгляд, нужно рассказать. Однако, когда я копнул глубже, я понял, что это больше, чем реальная история о драме и неизвестности, когда на волоске висят молодые жизни. Кризис с заложниками приведет к реформе полиции, вызовет бурные дебаты о роли СМИ в обществе и, что наиболее известно, продолжит жить в стокгольмском синдроме. Эта концепция распространилась из банка в Швеции в области психологии, кризисных переговоров и популярной культуры, но только примирившись с ее происхождением, мы можем лучше понять реальное влияние такой травмы на человеческий разум.
Нортон
Дэвид Кинг — автор книги «Шесть дней в августе: история Стокгольмского синдрома», номер , доступной в настоящее время на веб-сайте W.W. Нортон и компания.
Свяжитесь с нами по телефону по адресу [email protected].
Динамика заложников: Стокгольмский синдром — Синяя линия
Поведение, известное как «идентификация с агрессором», описывалось в различных формах на протяжении многих лет; однако термин «Стокгольмский синдром» был придуман всего 49 лет назад. Ведутся споры о том, кто придумал этот термин для описания этой неожиданной реакции заложников на своих похитителей. Некоторые говорят, что это был шведский криминалист Нильс Беджеро; другие благодарны супервайзеру специального агента ФБР Конраду Хасселу за описание поведения, которое продемонстрировали заложники во время теракта 19 августа.73 попытки ограбления банка Sveriges Kreditbank в Стокгольме, Швеция.
В этом случае сбежавший каторжник по имени Ян-Эрик Олссон проник в Кредитбанк с автоматом и взял в заложники четырех сотрудников. Одно из первоначальных требований, выдвинутых Олссоном, заключалось в том, чтобы его все еще находящийся в заключении друг Кларк Олофссон был доставлен к нему вместе с тремя миллионами шведских крон. Олссон был рецидивистом, совершившим несколько вооруженных ограблений и актов насилия, первый в возрасте 16 лет. Во время этого инцидента Олссон несколько раз стрелял в полицию, ранив одного офицера в руку, а другого в лицо и руки. Во время переговоров он дважды разговаривал с премьер-министром Швеции. Ограбление закончилось через шесть дней после того, как полиция применила газ.
Согласно статье в журнале The New Yorker , написанной через год после инцидента, преступники не обращались с заложниками в лайковых перчатках. Несмотря на ужас, связанный с тем, что их удерживали против их воли и терроризировали во время шестидневного испытания, когда инцидент закончился, три заложницы поцеловали Олссона и Олофссона, а заложник-мужчина пожал руку своим похитителям. Во время инцидента заложники даже стали проявлять неприязнь к полиции. После инцидента они поддержали похитителей в СМИ и помогли собрать деньги для их фонда защиты. Позже один из заложников обручился с Олссон.
Стокгольмский синдром — это не психиатрический диагноз, а способ понять положительные чувства и эмоциональную реакцию, которые некоторые люди испытывают по отношению к насильнику или похитителю в некоторых ситуациях.
Реклама
Синдром возникает не во всех инцидентах с заложниками, потому что большинство ситуаций с заложниками слишком коротки для того, чтобы заложники и их похитители могли развить тип отношений, который перерастет в стокгольмский синдром.
Стокгольмский синдром состоит из трех компонентов:
После первоначального ужаса захвата заложников — стадии кризиса — они начинают испытывать положительные чувства к захватчикам заложников, потому что они все еще живы. Эта благодарность сильнее, если начало ситуации с заложниками связано с насилием.
Заложники отрицательно относятся к полиции. Это психологическая дилемма, потому что они должны зависеть от захватчиков заложников, чтобы позволить им жить, но также должны зависеть от полиции, чтобы их спасли.
После захвата заложников заложники сохраняют некоторое сочувствие и сострадание к захватчикам.
Существует несколько причин возникновения этого явления. В целях выживания заложники становятся послушными и уступчивыми, поэтому они не вызывают враждебности к похитителям, но со временем они могут считать своих похитителей своими собратьями. Антиполицейские настроения отчасти вызваны опасением, что им могут причинить вред либо захватчики заложников в попытке доказать свою правоту властям, либо непреднамеренно полиция во время попытки спасения. Когда стокгольмский синдром действительно возникает, смешанные чувства или позитивные установки, которые развились у заложников в целях выживания, быстро рассеются, если будет проведена соответствующая форма психологического опроса.
Стокгольмский синдром — это не психиатрический диагноз, а способ понять положительные чувства и эмоциональную реакцию, которые некоторые люди испытывают по отношению к насильнику или похитителю в некоторых ситуациях.
В Канаде наши полицейские переговорщики обучены тому, как вести переговоры с захватчиками заложников и как заставить их относиться к своим заложникам в более гуманном свете. Они делают это, пытаясь заставить захватчиков узнать имена своих заложников, если заложники нуждаются в неотложной медицинской помощи, заболеваниях или лекарствах, а также избегать использования термина «заложники» и вместо этого обращаться к ним по имени или как к людям. . Просьба к похитителям передать сообщения заложникам очеловечит пленника (например: «Пожалуйста, скажите Эмили, что ее мать присмотрит за тремя детьми и надеется, что она скоро вернется домой»). тем больше вероятность того, что у захватчиков возникнут положительные чувства по отношению к заложникам.
Журналист New Yorker Дэниел Лэнг взял интервью у Олссона в тюрьме и подтвердил тот факт, что его возможное гуманное обращение с заложниками было связано с его эмоциональной связью с ними. Забота о пленниках не всегда проявляется, например, в таких ситуациях, как похищение людей, сексуальное рабство или торговля людьми в целях сексуальной эксплуатации.
Синдром Лима — это психологическая реакция, при которой у похитителя возникает положительная связь с жертвой. Когда это происходит, они могут проявить сочувствие к обстоятельствам или состоянию человека. Синдром Лимы получил свое название от кризиса с заложниками, который начался в конце 19 века.96 в Лиме, Перу. Во время этого кризиса несколько сотен гостей на вечеринке, устроенной послом Японии, были схвачены и взяты в заложники. Мой друг и наставник, доктор Майк Вебстер, был отправлен в Перу для наблюдения за ситуацией от имени правительства Канады, и мы несколько раз обсуждали это событие.
Захватчики были членами Революционного движения Тупака Амару, которые требовали освобождения своих членов из тюрьмы. Похоже, что вместо того, чтобы заложники формировали положительную связь со своими похитителями, как это происходит при стокгольмском синдроме, произошло обратное: многие похитители начали сочувствовать своим пленникам. Последствия синдрома Лимы уменьшили вероятность причинения вреда пленникам, но увеличили шансы на то, что они будут освобождены или им будет позволено сбежать.
Хотя многие заложники были освобождены в течение первого месяца инцидента, в конце концов он закончился весной 1997 года, когда оставшиеся заложники были освобождены в ходе операции спецназа.
Синдром Лима изучен не так хорошо, как Стокгольмский синдром. Предполагается, что это произошло во время захвата заложников с 1996 по 1997 год, потому что многие из захватчиков заложников были подростками и чуть старше 20 лет и не были так идеологически преданы Тупаку Амару. Синдром Лимы мог возникнуть из-за сочетания того, что заложники установили взаимопонимание со своими похитителями и наоборот, в дополнение к молодости, неопытности и идеологии похитителей.
- Ланг, Д. (1974) «Банковская драма: четверо заложников были взяты во время ограбления банка в Стокгольме, Швеция, в 1973 году. Как они сочувствовали своим похитителям?» Журнал The New Yorker https://www.newyorker.com/magazine/1974/11/25/the-bank-drama
- МакМейнс, М., Маллинз, В. и Янг, А. (2020) Кризисные переговоры: управление критическими инцидентами и ситуациями с заложниками в правоохранительных органах и исправительных учреждениях (6 -е издание ). Нью-Йорк: Рутледж.
- Сент-Айвс, М. и Коллинз, П. (2011) Психология кризисного вмешательства для сотрудников правоохранительных органов. Торонто: Карсуэлл Томпсон Рейтер
Питер Коллинз () — оперативный судебный психиатр отдела криминального поведения полиции провинции Онтарио. Он также является членом группы по переговорам о кризисе / захвате заложников оперативной группы полицейской службы Торонто.