Социальный инфантилизм это в психологии: Как проявляется социальный инфантилизм и при чем тут выученная беспомощность — Колонка психолога — Русфонд

Содержание

Психологический анализ проблемы социально-личностного инфантилизма подростков с умственной отсталостью

Аннотация. Статья посвящена проблеме социально-личностного инфантилизма подростков с умственной отсталостью. Рассмотрены индикаторы психологического проявления инфантилизма в подростковом возрасте.
Ключевые слова: социально-личностный инфантилизм, подросток с умственной отсталостью, социализация, эмоционально-волевая сфера.

Процесс модернизации, смены общественно-экономического уклада, подобно другим глобальным изменениям в обществе сопровождается увеличением стрессовых ситуаций, повышением эмоционального напряжения, нарастанием противоречий в развитии личности, приводя к ее социально-психологической дезадаптации. Наиболее уязвимым и незащищенным перед нестабильностью и неопределенностью современности является подрастающее поколение, требования к которому значительно возросли.

Д.И. Фельдштейн, анализируя психологические проблемы детей и подростков, отмечает изменение роли влияния социальных и культурологических факторов на развитие личности, подчеркивает увеличение отчуждения между поколениями.

По мнению ученого, современные дети, с одной стороны, теперь существенно раньше взрослеют, а с другой, — «по ряду параметров демонстрируют углубление своего социального инфантилизма. При этом зачастую они взрослеют не личностно, не субъектно, а лишь в плане показного поведения» [13,с. 13].

Это актуализирует проблему социально-личностного инфантилизма у современных подростков. Все большее количество подростков не хотят взрослеть и принимать на себя ответственность в решении важных социальных, политических, экономических вопросов.

Изучением проблемы инфантилизма занимались многие отечественные и зарубежные ученые. Среди представителей зарубежной психологии, работы которых посвящены обоснованию содержания понятия, классификации и возможным причинам появления и развития инфантилизма можно выделить таких исследователей: Э.Ласег, П.Лоррен, Г.Антон, З.Фрейд, Э.Крепелин, Г. Штутте, Р.Корбо и др. Существуют различные точки зрения на содержание понятия инфантилизма, отечественные и зарубежные ученые по-разному определяют данный феномен, дают множество классификаций, но научных данных о путях преодоления инфантилизма у подростков нет.

Для того чтобы понять изучаемый феномен обратимся к истории, а она начинается еще с эпохи древних патологов.

Термин «инфантилизм» не употреблялся до середины XIX века. Описание этих случаев встречалось еше в эпоху Плиния и Витрувия. В основном проблемой инфантилизма занимались представители медицины. В 1864 году французский психиатр Эрнст – Шарль Ласег впервые ввел в обиход понятие «инфантилизм» и обозначил его как особый вид фиксации развития психики личности, при которым отмечается сохранение у взрослых психических и физических признаков детства, таких как неустойчивость настроения, плохо контролируемые влечения, недостаточность сознательной и целевой активности, в ряде случаев – поверхностные, незрелые суждения. Позднее, немецкий психотерапевт G. Anton выделял так называемый «парциальный» психический инфантилизм, характеризующийся отсутствием какого бы то ни было интеллектуального дефекта и проявляющийся лишь нарушениями поведения [15].

Для нашей работы наиболее актуальны понятия социального и личностного инфантилизма. Рассмотрим их более подробно.

В психологическом словаре А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского, инфантилизм личностный (от лат. infantilis — младенческий, детский) — сохранение в психике и поведении взрослого особенностей, присущих детскому возрасту. Индивид, которому свойствен инфантилизм личностный (инфантил), при нормальном или даже ускоренном физическом и умственном развитии отличается незрелостью эмоционально-волевой сферы [12].

Необходимо отметить, что инфантилизм может сочетаться как с нормальным интеллектуальным развитием, так и с отставанием и опережением в этой сфере. В этом плане личностный инфантилизм вполне правомерно оценивать в качестве своеобразного проявления гетерохронности собственно личностного развития индивида.

Социальный инфантилизм в словаре Овчинникова В.И. — это состояние, проявляющееся в разрыве между биологическим и социокультурным взрослением. Под влиянием социокультурных условий, данный вид инфантилизма вызывается нарушением механизмов социализации [1].

В условиях депривации подростков, а также при неправильном воспитании развивается социокультуральный инфантилизм. При этом появляются гипертрофированные интеллектуальные интересы, носящие односторонний характер. Наиболее незрелой оказывается социальная сторона интеллекта и эмоций.

Наиболее распространенные причины возникновения инфантилизма — патологические роды матери, частые болезни после рождения, ушибы головы. Они были всегда, но в наши дни значительно увеличилось количество инфантильных подростков, значит к биологическим дисгармониям, необходимо добавить и социальное воздействие на подрастающие поколение, а также упущения в воспитании подростков, отверженности детей взрослыми, плохие бытовые условия [11].

Объединение неблагоприятных социально-психологических и социально-педагогических факторов зачастую приводит к возникновению искажения социальной среды в целом. Отношение родителей к ребенку с отклонениями в развитии часто имеет противоречивый характер: жалость переплетается либо с нетерпимостью и излишней строгостью, либо со снижением каких-либо требований к ребенку.

Подобное отношение обедняет и искажает условия микросоциального окружения. Развитие личности ребенка в таких условиях претерпевает серьезную деформацию и за счет резкого дефицита упорядоченной взрослыми информации, и за счет эмоциональной депривации, приводящей к сниженному фону настроения, к подавлению познавательной активности, к недоразвитию навыков социального взаимодействия. У таких детей в школьный период длительно не формируется чувство ответственности за свои действия, чувство внутренней дисциплины. Они не привыкают к выполнению определенных обязанностей и руководствуются в своем поведении нередко элементарными потребностями независимо от ситуативных моментов [8].

В современном обществе наиболее важными являются вопросы, связанные с подготовкой подростков к самостоятельной жизнедеятельности, к ответственности за свои поступки. Особого внимания в этом плане требуют дети с нарушениями интеллекта. Одна из задач теории и практики психологии – повышение эффективности обучения, овладения коммуникативными умениями умственно отсталых подростков.

Для успешной адаптации и социализации подростку необходимо уметь выражать свои потребности, желания, научиться без агрессии реагировать на слова говорящих с ним людей [14].

Проблема социально-личностного инфантилизма подрастающего поколения не представлена целостно в работах отечественных дефектологов, однако в своих исследованиях данной проблеме уделили внимание Л.С. Выготский, А. Гурьева, В.В. Ковалев, В.В. Лебединский, А.Е. Личко, К.К. Платонов, Г.Е. Сухарева, С.В. Шакурина и др.

Отдельные аспекты проблемы инфантилизма у подростков с умственной отсталостью достаточно освещены в литературе: психологические защиты (Л.И. Вассерман, Т.А. Колосова, Н.Л. Коновалова), социальное развитие (Д.И. Бойков, И.А. Коробейников, Д.М. Маллаев), нарушения познавательной деятельности, эмоциональной, волевой, мотивационной сфер и личностная незрелость (И.В. Белякова, Т.А. Власова, С.Д. Забрамная, Л. В. Занков, Е.С.Иванов, Д.Н. Исаев, В.В. Ковалев, В.И. Лубовский, Ю.Т. Матасов, М.С.Певзнер, В.

Г. Петрова, С.Я. Рубинштейн, Л.Шипицына).

Актуальность исследования обусловлена тем, что уровень проявления социально-личностного инфантилизма подростков с умственной отсталостью находящихся в разных социальных условиях мало изучен.

Специфика нарушений состояния психического здоровья у умственно отсталых подростков характеризуется в первую очередь тотальным недоразвитием высших корковых функций, инертностью психических процессов, тотальным недоразвитием познавательной деятельности при выраженном стойком дефиците абстрактного мышления, процессов обобщения и отвлечения (Т.А. Власова, Г.М. Дульнев, М.С. Певзнер, С.Я. Рубинштейн, Ж.И. Шиф) [3].

Мы предполагаем, что основными предпосылками к возникновению социально-личностного инфантилизма подростков с умственной отсталостью, является: стойкое снижение или отсутствие познавательных интересов, отсутствие инициативы и самостоятельности приводит к тому, что навыки общения не развиваются, происходит нарушение эмоционально-волевой сферы, задержка нравственного и социального созревания, нарушение привязанности, импульсивности, эмоциональная неустойчивость, доминирует потребность в удовольствии и развлечении. Характерная лицам с умственной отсталостью ригидность, под которой понимают «приверженность к однотипному образу действий, негибкость, неспособность личности изменять свое поведение в соответствии с незнакомыми новыми ситуациями» [7], тоже является источником социально-личностной инфантильности.

В процессе своего развития нормально развивающийся подросток все более ориентируется на свой внутренний мир, функционирующий на основе самоорганизации: возникают механизмы, позволяющие менять ее структуру психологической организации, придавать определенную гибкость, обеспечивая способность критически относиться к себе и ситуации, предвидеть последствия поступков [7]. При умственной отсталости характерными чертами является недостаточность критического отношения к себе и ситуации, неспособность понять целесообразность своих поступков и предвидеть их последствия [3].

Одним из факторов социально-личностного инфантилизма является расстройство эмоционально-волевой сферы, как известно у половины умственно отсталых подростков она существенно изменена. Им характерны импульсивные реакции на внешние впечатления, вспыльчивость, неусидчивость, суетливость, а иногда и расторможенность. Эти подростки предпочитают заниматься знакомыми делами, гулять в определенные места, они боятся всего нового и неизвестного [14].

Формирование эмоционально-волевой сферы является одним из важнейших условий становления личности подростка, опыт которого непрерывно обогащается. Развитие эмоциональной сферы способствует семья, школа, вся та жизнь, которая окружает и постоянно воздействует на подростка. Незрелость личности умственно отсталого подростка отчетливо обнаруживается в недоразвитии и специфических особенностях его эмоционально-волевой сферы.

Целенаправленное изучение эмоционально-волевой сферы умственно отсталого подростка дало возможность установить, что основными причинами расстройства поведения, является болезненное переживание у подростков чувства собственно неполноценности, нередко осложняемая инфантилизмом, неблагоприятной средой и другими обстоятельствами [14].

Л.С. Выготский в своей концепции о психическом развитии умственно отсталого ребенка, приходит к выводу, что он «принципиально способен к культурному развитию, принципиально может выработать в себе высшие психические функции, но фактически оказывается часто культурно недоразвитым и лишённым этих высших функций». И объясняется это историей развития умственно отсталого ребёнка, т.е. когда биологическая неполноценность лишает его возможности своевременно усваивать культуру человечества. Данная концепция Л.С. Выготского не потеряла своей актуальности и в наши дни [2].

С.Я. Рубинштейн указывает, что незрелость личности умственно отсталого подростка, обусловленная, в первую очередь, особенностями развития его интеллекта, проявляется в ряде особенностей его эмоциональной сферы: недостаточная дифференцированность эмоциональных реакций, их амбивалентность, примитивность, неадекватность; эмоциональные реакции непроизвольны воздействиям; для эмоциональных реакций характерна раздражительность, склонность к агрессии [9].

Изучение личностных особенностей подростков с умственной отсталостью показало возможность определенного роста их самосознания. К 15-16 годам у них может быть сформирована способность критически оценивать собственные успехи в некоторых видах деятельности.

При правильном воспитании умственно отсталого подростка в условиях специальных учреждений он может стать человеком, который в состоянии адекватно относиться к окружающему, самостоятельно жить и работать. Однако воспитывать этих подростков, формировать их личность в правильном направлении довольно трудно, поскольку, как уже говорилось, их развитие происходит в условиях органического поражения головного мозга и обусловленных им вторичных осложнений. Ряд особенностей умственно отсталых подростков обусловливается нарушением их высшей нервной деятельности, недоразвитием мышления, познавательной деятельности, незрелостью эмоционально-волевой сферы и т. п. Эти особенности, в свою очередь, обусловливают известную инертность, вялость, снижение активности, работоспособности. У некоторых подростков с умственной отсталостью обнаруживается замкнутость и неконтактность. Все это накладывает своеобразный отпечаток на структуру их личности. При этом необходимо помнить, что основные компоненты структуры личности умственно отсталых подростков те же, что и у их нормальных сверстников. У этих подростков имеет свои особенности и такая структурная единица личности, как система саморегуляции (самоуправления) [4].

Эта система должна обеспечивать возможность осуществлять самоконтроль в процессе выполнения мыслительной и практической деятельности. Свойственная умственно отсталым слабость регулирующей функции мышления часто обусловливает их некритичность по отношению к своим и чужим поступкам и действиям. Низкий уровень самосознания во многих случаях приводит к тому, что они начинают обдумывать действие не до, а после его выполнения. Это, в свою очередь, приводит к ошибочным действиям и неумению спланировать предстоящую деятельность. Умственно отсталые дети не могут критически оценить свои возможности, склонности, результаты собственного труда. Изначально, как уже говорилось, все названные недостатки обусловлены органическим поражением головного мозга [4].

В процессе социализации формируются основные ценности жизни, огромное роль в воспитании умственно отсталого подростка имеет его семья, так как подростки зависят от них не только в материальном плане, но и в психологическом. Социальные институты также имеют большое значение, так как помогают ребенку адаптироваться в обществе, прививают различные умения и навыки, в процессе обучения и воспитания система отношений умственно отсталых школьников в значительной мере корригируется.

В заключении отмечаем, что социально-личностный инфантилизм подростков с умственной отсталостью может проявляться как вследствие биологических нарушений, так и в результате различных социальных условий, в которых подросток проживает. Инфантилизм будет выражаться в нарушении эмоционально-волевой сферы, незрелости форм психологических защит, в несоответствии возрасту, неприятии социальных ролей, ответственности и обязательств, связанных с процессом взросления, неспособности к устойчивым межличностным отношениям, потребительском отношении к жизни. В настоящее время социально-личностный инфантилизм подростков с умственной отсталостью мало изучен, это и вызывает интерес экспериментального изучения данного феномена, делая тему исследования актуальной.

Ссылки на источники

Бенедик И.В. Психология аномального ребенка. Севастополь, 2008. — С. 284.
Выготский Л.С. Проблема умственной отсталости. Собр. соч., т. 5. Л.С. Выготский — М., 1983.
Власова Т.А., Певзнер М.С. О детях с отклонениями в развитии. – М., 1973.
Виноградова А.Д. и др. Практикум по психологии умственно отсталого ребенка: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. 2111 «Дефектология»/ А.Д. Виноградова, Е.И. Липецкая, Ю.Т. Матасов, И.П. Ушакова; Сост. А.Д. Виноградова — М.: Просвещение, 1985. — 144 с.
Гарбузов В.И. [Электронный ресурс]. Психический инфантилизм / В.И. Гарбузов // Нервные дети: Советы врача. В.И. Гарбузов. – Л.: Медицина, 1990. – C. 88–96, 96–105. Режим доступа -http://www.pedlib.ru/Books/3/0028/3_0028-1.shtml
Жесткова Н.А. Методологические подходы к исследованию социальной зрелости и социального инфантилизма личности. Вестник Пермского Университета. Выпуск 2 (14) Пермь, 2013. — С. 128—135.
Королева Ю.А. Флексибильность как ресурс жизнеспособности современной личности// Социальная психология и общество. 2014. №1. – С. 5-16.
Королева Ю.А. [Электронный ресурс]. Факторы семейного воспитания в детерминации общения детей и подростков с интеллектуальными отклонениями в развитии // Концепт. – 2014. – № 06 (июнь). –ART 14144. – URL: http://e-koncept.ru/2014/14144.htm. – Гос. рег. Эл No ФС 77-49965. – ISSN 2304-120X.
Личко А.Е. Психопатии и акцентуации у детей и подростков/ А.Е. Личко — Л., 1983.
Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М., 2001. С. 159.
Подласый И. П. [Электронный ресурс] Курс лекций по коррекционной педагогике. Для средних специальных учебных заведений –– M.: Владос, 2002. Режим доступа — http://www.pedlib.ru/Books/1/0153/1_0153-263.shtml#book_page_top. –
Психологический словарь /Под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Политиздат, — 2010 г., 494 с.
Фельдштейн Д.И. Приоритетные направления развития психологических исследований в области образования и самообразования современного человека // Вопросы психологии. 2003. № 6. С. 7-17.
Шипицына Л.М., Защиринская О.В. Когнитивные особенности невербальной коммуникации умственно отсталых детей: Монография. – СПб: НОУ «Институт специальной педагогики и психологии», 2010. – 97 с.
I Всероссийская заочная научно-практическая конференция ученых, аспирантов, студентов, общественных деятелей с международным участием. [Электронный ресурс]. Самара, 1 декабря 2013 года. — Режим доступа: http://job. samsu.ru/docs/moloWork.pdf.

Эссе на тему: «Социальный инфантилизм в молодёжной среде»

Готовые работы / Эссе / Педагогика и психология / Эссе на тему: «Социальный инфантилизм в молодёжной среде»

Инфантилизм — одна из наиболее актуальных проблем современного мира, т.к. в настоящий момент число молодёжи не желающей становится взрослыми, и брать на себя ответственность при решении значимых экономических, политических,   социальных вопросов. Это является основной причиной возросшего уровня социальной пассивности и   инфантильности среди молодёжи. Наиболее распространённым видом среди современной молодёжи России выступает социальный инфантилизм. Целью данной работы является подробное изучение данной проблемы и нахождение возможных путей и способов её решения.
Социальный инфантилизм — это состояние, которое выглядит, как разрыв между социокультурным и биологическим    взрослением. Социальный инфантилизм проявляется в связи с нарушением механизмов социализации, происходящих под воздействием социокультурных условий. Он может проявляться, как непринятие молодёжью новых обязательств и обязанностей, появляющихся в процессе взросления.
Часть исследований доказывает, что социальный инфантилизм наиболее характерен для молодёжи мужского пола. Ряд психологов склоняются к мнению, что это происходит из-за появления большого количества женщин — карьеристок, которые добиваются успехов в работе, тем самым, примеряя на себя мужскую роль. Такое общество (с психологической точки зрения) более слабых мужчин, предпочитают занимать роли «детей», не нуждающихся в борьбе за место под солнцем и не нуждающихся в принятии никаких «взрослых» решении.   С физиологической стороны человек взрослеет, а с психологической — застревает в подростковом периоде. Такие люди не согласны с условиями окружающего их социума, с новыми возможностями и уровнями ответственности,   предстающими перед ним в процессе взросления.
Человек, у которого наблюдается социальный инфантилизм, не подготовлен к приходу старости. Это шестидесятилетний и   семидесятилетний ребёнок. По мере взросления «взрослого ребёнка», ему становится всё тяжелее жить в социуме, который ориентирован на зрелых и социально активных    людей.
Психологи, живущие и работающие в благополучных странах, утверждают, что социальный инфантилизм является именно той силой, которая тянет молодёжь к гомосексуальным связям. Это связано со снятием с партнёра большого количества ответственности, в качестве примера рождение и воспитание потомства. Это подсознательный и не осознанный процесс, не являющейся просчитанным выбором. Другими словами, воспитание и социум подталкивает молодёжь к представителям одного с ними пола, как к самому простому средству, позволяющему   удовлетворить свои сексуальные потребности.
На эту проблему можно посмотреть и под другим углом. Ю.А. Шерковин считает, что двойственный характер системы ценностей, которые обусловлены одновременным социальным и индивидуальным   опытом, определяет её двойное функциональное значение.
Во-первых, ценности это основа для создания и закрепления в сознании людей установок,   помогающих индивиду в отстаивании определённой позиции, выражении своей точки зрения, в оценивании. Таким способом, они превращаются в часть сознания и задают направление деятельности. Во-вторых, преобразованный вид ценностей является мотивом поведения и деятельности, в связи с тем, что ориентация человека в мире и его желание достигнуть определённые цели, неизбежно соотносится с ценностями, составляющими его личностную структуру. Это доказывает, что из иерархической структуры ценностных ориентаций состоит содержание личностных позиций.
Социально зрелая личность, в первую очередь, нуждается в удовлетворении экзистенциальных потребностей человека, т. е. потребностей его личного существования: самореализации в творчестве свободы и свободного выбора себя, своей позиции, поступков, действий, своего мировоззрения. Инфантильная личность характеризуется недостаточной осознанностью значимости удовлетворения перечисленных потребностей для собственного благополучия, что делает их бессмысленными для человека и, вследствие чего, мешает выбору поступка, цели,   мотива, направленного на то, чтобы удовлетворить экзистенциальные потребности, обусловливающие самоактуализацию и самореализацию личности.
Другими словами, содействие формированию и дальнейшему развитию социальной зрелости будет способствовать целенаправленное влияние на ценностно-смысловую сферу личности с помощью расширения человеческих «степеней свободы» — его перспектив, прав, способностей. Благодаря таким условиям   мышление и воля освободятся от страха   неудачи, при этом будут осознавать свою личностную и социальную ответственность, что очень важно для преодоления потенциального индивидуализма и эгоцентризма. Проводя анализ вышесказанного, можно сделать ключевые выводы, касающиеся результатов анализа содержательной части социального инфантилизма и социальной зрелости:
1. С точки зрения диалектического подхода социальная зрелость и социальный инфантилизм рассматриваются, как понятия, относящиеся к завершённой бинарной оппозиции. В качестве критериев их сравнительного анализа выступают: способность конструктивного взаимодействия с окружающей средой, самостоятельность, ответственность, активность и рефлексия.
2. несмотря на это, социальная зрелость личности — это активное, осознанное, относительно автономное взаимодействие между человеком и окружающим миром. Целью данного взаимодействия является раскрытие личных внутренних резервов, помогающих оптимально включиться в социально значимую деятельность, и общение, интеграции с общностью, а также самоопределению в ней, опираясь на реализацию внутреннего потенциала личности при условии благоприятного эмоционального самочувствия. Соответственно, проявление социального инфантилизма личности выглядит, как нетворческое, безынициативное, пассивно-потребительское отношение человека к миру, мешающее человеку оптимально включиться в общественную среду и творчески самореализоваться. Страх ответственности и инициативы   ведёт к стагнации личности и её социально-психологической дезадаптации.
3. С позиций субъектного и экзистенциального подходов сущностные характеристики социального инфантилизма и социальной зрелости находят своё отражение в континууме «личностная свобода — личностная ответственность». В качестве психологического механизма регуляции жизнетворчества в континууме выступает воля. Включение человека, как участника, в социальную деятельность и её сознательное освоение — это главное условие развития воли как регуляторного механизма, требующее осмысления коллективной и индивидуальной деятельности. Можно подытожить, что социальной зрелости личность добивается путём освоения собственной человеческой среды. Соответственно: малая включённость, отсутствие перспективных стратегий освоения своей среды, приводят к нравственно-психологической незрелости (инфантилизму).
В современных условиях развития нашего общества, системам государственного образования и семейного воспитания необходимо ориентироваться на предоставление для подрастающего поколения максимальных возможностей жизненного самоопределения, другими словами максимально раскрыть перед ним все сложности и противоречивости мира человеческих взаимоотношений, выделить те модели взаимодействия между людьми,   ведущие к личностному развитию и социальному успеху.
Для того чтобы преодолеть социально-профессиональный инфантилизм необходима комплексная социально-педагогическая поддержка (профилактика социально-профессионального инфантилизма, его диагностика и коррекция) в условиях жизнедеятельности. Она состоит из комплекса индивидуально ориентированных мер, направленных на   ослабление, снижение или устранение отклонений физического, психического и нравственного развития. Описанная поддержка возможна, только при условии учёта   особенностей внешней и внутренней среды, профессиональной среды, а также формировании профессиональной компетентности.
Терапия работой является одной из форм профилактики социального инфантилизма. Работая, человек формирует и развивает в себе необходимые умения и навыки. При взятии ответственности, у человека формируются качества,   помогающие в повседневной жизни, и в дальнейшем он не станет бояться новой ответственности, что окажет положительное влияние на его личную жизнь. Следующим видом профилактики является деятельность социального педагога. Одним из ключевых направлений работы социального педагога является профилактика, представляющая собой профилактику правонарушений, девиантного поведения подростков и детей,   включая алкоголизм, наркоманию, курение, ранние интимные связи. Вместе с тем большое значение отводится пропаганде здорового образа жизни.
Профилактика — это предпринимаемые действия, обоснованные научно и направленные на то, чтобы предотвратить возможные физические, психологические или культурные отклонения у отдельных индивидов, входящих в группу риска, а так же на то, чтобы сохранить, поддержать и защитить нормальный уровень здоровья и жизни   людей, помогать им достигать поставленные цели и раскрывать их внутренний потенциал. Зачастую в ходе первичной профилактики требуется комплексный подход, активизирующий те структуры и системы, которые могут предотвратить потенциальные проблемы или решить поставленные задачи. Социальная профилактика — это профилактическая деятельность, реализуемая на государственном уровне посредством системы мер улучшения качества жизни, минимизации факторов социального риска и создание условий, необходимых, для осуществления принципа социальной справедливости. Социальная профилактика является замечательным фоном, для максимально успешной реализации остальных видов профилактики: психологической, педагогической, медицинской и социально-педагогической. Психолого-педагогическая профилактика представлена системой предупредительных мер, направленных на устранение внешних условий, факторов и   причин, способствующих формированию тех или иных недостатков в детском развитии. Реализация происходит на фоне общей гуманизации педагогического процесса. Все субъекты педагогического процесса оказывают влияние на успешность системы. Профилактика представляет собой решение ещё не появившихся проблем. Именно поэтому многие меры используются заранее.
Одним словом, современная молодёжь отказывается от ответственности, чем усугубляет своё положение в социуме. Проблемы, имеющиеся у молодёжи, зависят от её положения в социальной структуре общества, и характеризуются, прежде всего, нестабильностью и переходностью. Данные проблемы только усугубляются социальными процессами, происходящими в современности. В настоящий момент внимание многих учёных приковано к увеличению количества молодёжи, которая не может приспособиться к изменившимся жизненным условиям. В развитии социального инфантилизма можно выделить несколько тенденций: неверие в возможность использовать свои лучшие способности и силы   в будущем, возможность развития социального пессимизма, нежелание молодых людей строить семьи в будущем, иметь детей, вступать в брачные отношения.
Предлагаю разобрать факторы, оказывающие влияние на развитие социального инфантилизма у современной молодёжи:
экономический — у молодёжи отсутствует материальное обеспечение, отсутствует собственное жильё, молодые люди вынуждены зависеть от финансовой помощи родителей;
духовный — у молодёжи потеряны нравственные ориентиры, размыты традиционные нормы и ценности. Происходит нивелирование ценности труда, межнациональной терпимости, свободы, которые заменяются потребительским отношением к миру, нетерпимости к чужому, стадности. Сюда же относится всем известная проблема «отцов и детей» — конфликт между молодым и взрослым поколением;
семья — оказывает огромное влияние на воспитание молодого человека. Молодёжь зависит от родителей. В ходе воспитания происходит заложение основных жизненных ценностей.
В ходе социализации закладываются ключевые жизненные ценности,   формирующие наше отношение к окружающему миру, ориентирующие нас в социальном пространстве. Большинство социальных институтов оказывают влияние на установки и жизненные планы молодёжи. Семья оказывает ключевое влияние на воспитание молодого человека. Помимо материальной зависимости молодёжи от родителей имеет место быть ещё и психологическая зависимость,   не позволяющая молодым людям стать полностью самостоятельными.
Для преодоления социального инфантилизма используют разнообразные профилактические методы , одним из которых является преодоление социально-профессионального инфантилизма,   выступающего в качестве   комплексной социально-педагогической поддержки: профилактики социально-профессионального инфантилизма, его диагностики   и коррекция . Другой распространённой и эффективной формой профилактики социального инфантилизма является трудовая терапия. В ходе трудовой деятельности человек развивает необходимые умения и навыки, накапливает опыт. С помощью принятия ответственности при выполнении значимых социальных функций, молодой человек формирует в себе качества, оказывающие положительное влияние, как на его личную жизнь, так и на общественную организацию в целом.
Над профилактикой инфантилизма, кроме психологов и социальных педагогов также работают специалисты по работе с молодёжью. Работа является комплексной социально-педагогической поддержкой, включающей в себя комплекс индивидуально ориентированных мер, направленных на ослабление, снижение или устранение отклонений в нравственном, психическом и физическом развитии. Данная поддержка возможна, при учёте особенностей внешней, внутренней и профессиональной среды.
Как следствие, в обществе, в котором развит инфантилизм молодёжи, могут быть сильно ослаблены социальные связи и может наблюдаться частичная моральная деградация. Для избегания таких последствий, необходимо проведение комплексных социально-педагогических работ, направленных на предупреждение и выявление инфантилизма в молодёжной среде.
Лично мне, страшно быть частью этого поколения. Меня вырастили и воспитали с тем, что в жизни нужно всего добиваться самому, рассчитывать только на себя, самому принимать решения и брать за них ответственность. И я, всегда с негативом относился и отношусь к тем, кто постоянно чего-то от кого-то ждёт, считает, что ему все обязаны: государство, родители, друзья и т.д. Я считаю таких людей слабыми, и подробнее изучив тему социального инфантилизма молодёжи, я убедился в своих суждениях. Мне очень жаль таких людей, людей, у которых нет нормального будущего. Я считаю, эту проблему не только актуальной, но и одной из самых значимых для нашего государства, ведь молодёжь – это будущее России!

Список использованной литературы
Андреева, Г.М. Психология социального познания / Г.М. Андреева. — М.: Просвещение, 2012. – 256 с.
Белинская, Е.П., Тихомандрицкая, О.А. Социальная психология личности / Е.П. Белинская, О.А. Тихомандрицкая. — М.: Юрайт, 2016. – 446 с.
Бенедик, И.В. Психология подростка / И.В. Бенедик. — М.: Инфра-М, 2015. — 312 c.
Гребенникова, В.М., Никитина, Н.И. Непрерывное образование как культурно историческая проблема // Вопросы Философии. – М., 2017., №4. – С. 79-83.
Жесткова, Н.А. Методологические подходы к исследованию социальной зрелости и социального инфантилизма личности. Вестник Пермского Университета. Выпуск 2 (14) Пермь, 2013. — С. 128-135.
Кулаков, С.А. Проблемы формирования личности / С.А. Кулаков. — СПб.: Питер, 2016. – 353 с.
Молодёжь как особая социально-демографическая группа. Лекции по социологии. [Электронный ресурс] — Режим доступа. — URL:  http://www.grandars.ru/college/sociologiya/molodezh.html — (дата обращения 10.12.2018).
Холостова, Е.И., Сорвина, А.С. Социальная работа: теория и практика. учеб. пособие. М.: ИНФРА, М., 2014. — 230 с.
Шерковин, Ю.А. Проблема ценностных ориентации и массовые информационные процессы // Психологический журнал. — 2015. — Т. 3. — № 5. — С. 135-145.

Инфантилизм интеллектуально и духовно зрелой личности: взлет и обрыв

Скачать PDF

Открытый доступ
Опубликовано: 22 февраля 2017 г.

Ротенберг Вадим Сергеевич ¹

Activitas Nervosa Superior том 51 , страницы 162–166 (2009 г.) Процитировать эту статью

341 Доступ
5 цитирований
Сведения о показателях

Abstract

Целевая проблема данной статьи парадоксальным образом выпала из поля зрения профессиональных психологов, хотя она актуальна и даже остра. Рассмотрение этой проблемы важно не только для практической психотерапии, но и для глубокого, скажем так, философского осмысления фундаментальных аспектов взросления личности и различия полов в процессе взросления.

Скачайте, чтобы прочитать полный текст статьи

Ссылки

Анаки Д., Фауст М. и Кравец С. (1998). Полушарные асимметрии головного мозга при обработке лексических метафор. Нейропсихология , 36 , 353–362.
Артикул пабмед Google Scholar
Крайк Ф.И.М., Мороз Т.М., Москович М., Стусс Д.Т., Винокур Г., Тулвинг Э. и Капур С. (1990). В поисках себя: исследование позитронно-эмиссионной томографии. Психологические науки , 10 , 26–34.
Артикул Google Scholar
Хеллер В. (1993). Гендерные различия в депрессии: перспективы нейропсихологии. Журнал аффективных расстройств , 29 , 129–143.
Артикул пабмед Google Scholar
Платек С., Кинан Дж., Гэллап Г. мл. и Мохамед Ф. (2004). Где я? Неврологические корреляты себя и других. Когнитивные исследования мозга , 19 , 114–122.
Артикул пабмед Google Scholar
Кинан Дж. П., Уиллер М., Гэллап Г. мл. и Паскуаль-Леоне А. (2000). Самопознание и правая префронтальная кора. Тенденции в когнитивных науках , 4 , 338–344.
Артикул пабмед Google Scholar
Кинан Дж. П., Нельсон А., О’Коннор М. и Паскуаль-Леоне А. (2001). Самопознание и правое полушарие. Природа , 409 , 305.
Артикул пабмед Google Scholar
Ливингстон А. (1984) Саломея: ее жизнь и работа . Нью-Йорк: Мойер.
Google Scholar
Ротенберг В.С. (2004). Особенности работы правого полушария при депрессии: решение парадоксов. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии , 28 , 1–13.
Артикул Google Scholar
Ротенберг В.С. (2007). Асимметрия функций лобных долей и фундаментальные проблемы психического здоровья и психотерапии. Динамическая психиатрия/Динамическая психиатрия , 219–220 , 51–68.
Google Scholar
Saugstad LF (1998). Церебральная латерализация и скорость созревания. Международный журнал психофизиологии , 28 , 37–62.
Артикул пабмед Google Scholar
Шамаи-Цури С.Г., Томер Р., Бергер Б.Д. и Аарон-Перец Дж. (2003). Характеристика дефицита эмпатии после повреждения префронтального мозга. Роль правой вентромедиальной префронтальной коры. Journal of Cognitive Neuroscience , 15 , 324–337.
Артикул Google Scholar
Такер Д.М., Хартри-Спайзер А., Макдугал Л., Луу Ф. и де Гранпре Д. (1999). Настроение и пространственная память: вклад эмоций и правого полушария в пространственное познание. Биологическая психиатрия , 50 , 103–125.
Артикул Google Scholar
Вапнер В., Хэмби С. и Гарднер Х. (1981). Роль правого полушария в восприятии сложных языковых материалов. Мозг и язык , 14 , 15–33.
Артикул пабмед Google Scholar
Виннер Э. и Гарднер Х. (1977). Понимание метафоры у пациентов с повреждением головного мозга. Мозг , 100 , 717–729.
Артикул пабмед Google Scholar

Ссылки на скачивание

Информация об авторе

Авторы и организации

Тель-Авивский университет, Бат-Ям, Израиль
Вадим С. Ротенберг

Авторы

Вадим С. Ротенберг
Посмотреть публикации авторов 9000 3
Вы также можете искать этого автора в PubMed Google Scholar

Автор, ответственный за корреспонденцию

Вадим Сергеевич Ротенберг.

Права и разрешения

Открытый доступ Эта статья находится под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 International License, которая разрешает использование, совместное использование, адаптацию, распространение и воспроизведение на любом носителе или в любом формате при условии, что вы укажете авторство оригинальный автор(ы) и источник, предоставьте ссылку на лицензию Creative Commons и укажите, были ли внесены изменения.

Изображения или другие сторонние материалы в этой статье включены в лицензию Creative Commons на эту статью, если иное не указано в кредитной строке материала. Если материал не включен в лицензию Creative Commons статьи, а ваше предполагаемое использование не разрешено законом или выходит за рамки разрешенного использования, вам необходимо получить разрешение непосредственно от правообладателя.

Чтобы просмотреть копию этой лицензии, посетите https://creativecommons.org/licenses/by/4.0/.

Перепечатка и разрешения

Об этой статье

Регрессивный инфантилизм; Психоаналитическое исследование Беовульфа | by rob

14 min read

10 декабря, 2021

Фрейда, но несмотря на это мне понравилось писать, и я считаю, что это имеет ценность на тему психоанализа)

Сквозь мрачные коридоры огромных врат цивилизации проходит вытеснение и трансмутация удовольствия в смещенные, деинтенсифицированные либидинозные соединения и выходы. На заре говорящего человека была генеалогия легенд, мифов и историй, поскольку человек ищет суррогат для своих собственных бессознательных и либидинальных элементов, «суррогатное удовлетворение», чтобы видеть сквозь свои собственные желания и удовольствия и даже смотреть на мир через призму, чтобы связать элементы нашего личного «я», сознательно или нет, в кусок, который энергично подтверждает их. Цитируя Фрейда, «замещающие удовлетворения, предлагаемые искусством, являются иллюзиями по сравнению с реальностью, но тем не менее они психически эффективны благодаря той роли, которую фантазия играет в психической жизни» («Цивилизация и ее неудовлетворенность», Фрейд 41). ). Таким образом, эти фантастические истории, такие как «Беовульф», привносят в структуру, которой они подражают, нечто выходящее за их пределы. Вместо того, чтобы быть параллельной мерой реальности, как простая игра или как если бы мы были сторонними зрителями в культурной сфере, СМИ функционируют как своего рода рефлективный бассейн наших собственных высокопоставленных лиц и желаний бегства от холода мира, не встроенного в него. образ человеческих желаний и благополучия. В связи с этим следующим вопросом становится анализ того, что отражается в таком эпосе, как «Беовульф», в сказке такого рода? Что сделало его таким актуальным, таким приятным, что продлило его чтение на протяжении времени, которое оно так элегантно пролетело? На этот вопрос мы исследуем и размышляем над очень частным ответом, который может быть менее удовлетворительным, чем можно было бы предположить о героическом эпосе, причина, которая проникает в глубины забытого и инфантильного состояния ума; Своего рода инфантильная регрессия к страхам ребенка, необходимости отца и фантазии наивного идеала I в порядке знаков.

Беовульф переходит прямо к делу, давая понять своей преднамеренностью; Кровь, мякоть, оргазмический кульминационный момент адреналина, нагнетающий страх и чувство надвигающегося уничтожения. Он раздражает нас, дает нам объект, на котором можно зафиксировать наше невротическое влечение, фигуру паранойи и центростремительного движения энтропии в объект или символ этих влечений и воли бессознательного механического божества; «Для мертвых. Хротгар, их повелитель, безрадостно восседал В Героте, могучем принце, оплакивав судьбу своих потерянных друзей и товарищей, Зная по следам, что какой-то демон разорвал Его последователей на части. Он плакал, боясь, что Начало может не быть концом. И в ту ночь Грендель снова явился, Так настроенный На убийство, что никакого преступления никогда не было достаточно, Никакое жестокое нападение не утолило его жажду Ко злу. Тогда каждый воин пытался Убежать от него, Искал покой в разных Лежаках, как можно дальше от Херота, Видя, как Грендель охотился, когда они спали. Расстояние было безопасностью; выжили только те, кто бежал от него. Ненависть восторжествовала. Так правил Грендель, сражался с праведниками, Один против многих, и победил» (Беовульф 60). Без перерывов, пауз, разрывов и стыков мы сразу же удовлетворяем нервный импульс проецироваться на внешний другой объект, простой символ нашей собственной нехватки, негативного страха и, кроме того, как маяк идеологического и исторически связанного нарратива. В имманентном размещении и контекстуализации исторического дискурса. Регламентом этого периода времени было поддержание верований и подчинение, испытанное в период времени, над этими видами мифических левиафанов страха. Фетишистские объекты поклонения нашим собственным ценностям, которые приходят в диалектический формат размещения наших собственных ценностей и убеждений, реализуемых только выражением нашего тотального кошмара и экспрессивного страха. Созерцание такого ужаса и вера в такую мифическую фантазию поддерживают образ, что мы должны смягчить наши собственные амбиции, подчинить наши собственные желания реактивному представлению всепоглощающему негативу нехватки, который постулирует само желание. Здесь возникает сложный вопрос в генеалогии таких, как Беовульф; Какова связь между идеологическим нарративом, историзированным в содержании таких произведений, как этот конкретный эпос, и подчинением воле власти как своего рода гоббсовско-левитановской необходимости поддерживать мир между напряжениями социальных отношений и наша личная свирепость, высвобождаемая из-за отсутствия авторитетных указаний поддерживать порядок и поведение, или же мы интерпретируем такое разжигание страха как довольно порочную и гораздо более регрессивную, в этом фундаментальную проблему человеческого сознания и размещения либидозных принципов и смерти? диски. «Заколдовал все оружие людей, наложил заклинания, Которые затупили клинок каждого смертного человека. И все же его время пришло, его дни Прошли, его смерть близка; В ад он пойдет, стонущий и беспомощный, В ожидающие руки еще худших извергов. Теперь он обнаружил — «некогда мучитель Людей, мучитель их дней» — «что значит Враждовать со Всемогущим Богом: Грендель Увидел, что его сила покинула его, его когти» (360–380). магазин, так как Грендель сдирает кожу с людей Беовульфа, как пыль на ветру. Насилие Гренделя превращает счет вооруженных солдат и все доблестные усилия человечества в бесплодное усилие, вытесняя всю нашу собственную автономию и безопасность в пропасть Эдипа, отца и стремления к его питанию и безопасности; В этом заключается основное призвание эпического повествования и повествования о Беовульфе; Фундаментальное отражение инфантильных защитных механизмов и психологического аппарата в замещающих удовлетворениях, создание которых определяется отклонением и трансмутацией наших собственных инстинктов, желаний и инфантилизма. «Происхождение религиозных потребностей от беспомощности младенца и вызываемой ею тоски по отцу кажется мне неоспоримым, тем более что это чувство не просто продлевается детскими днями, но постоянно поддерживается страхом перед превосходящей силой судьбы». (Цивилизация и ее недовольство, Фрейд 35–36). Статус психики остаточно смещает свою призрачную эктоплазму на темную эпидемию устной традиции; Массы поддерживают символическую репрезентацию и интерпретацию, сконденсированные в означающее, чтобы удержать и преобразовать свою раздражительность в единственный источник, представляемую причину, а не в глубокую разрушительную реальность черной дыры нехватки в состоянии желания. Чувство этого младенческого страха, угрозы или враждебности, смерти и голода, страха и отвращения, проникнувшее в отца, с которым мы сначала сталкиваемся с оружием, чтобы утешить нас от непримиримого насилия и чистой тревоги мира, в котором нет утверждений, отсутствие конституции и чистая слепота к ее элементам, которые удушают нас, бог, подобный богу Спинозы, который придерживается чисто непредвиденного закона или кодекса, злобно действующего по непосредственности собственного инстинкта, космические либидинозные потоки энергии и ощущений, опосредованно сокрушающие для нас все это просто совершенно необходимо действующая случайность или момент чистого нелогического стремления воли. Бессознательное может конституировать этого имманентного бога, в то время как сознательный разум конституирует, скорее, трансцендентного Бога, о котором говорил Фрейд в злобной критике религии. Этот Бог есть Бог творца, отца и младенческого беспомощного призывающего к спасителю; Для нас и в контексте этого литературного исследования Беовульф служит отцом, которого мы достигаем и к которому стремимся, благородством для беспомощного младенца, которого нужно убаюкать и забрать от источников неудовольствия и беспокойства внутри большого другого, внешнего и репрезентативного. того, что рассматривается как внешнее по отношению к Я и Эго. Когда мы беспомощно плачем, люди, убитые танцующим множеством внутренностей и запекшейся крови, мы кричим нашему отцу, а он отвечает: «Крепко связан, храбрый последователь Хиглака, рвущийся к Его рукам. Ненависть монстра возросла, Но его сила ушла. Он корчился от боли, И кровоточащие сухожилия глубоко в его плече Разорвались, мышцы и кости раскололись И сломались. Битва кончилась, Беовульфу была дарована новая слава: Грендель бежал, Но, раненый, мог бежать в свою берлогу, Свою жалкую нору на дне болота, Только умереть, дождаться конца» (Беовульф, 385–395). Беовульф занимает центральное место, отец спешит спасти нас, инфантильных наблюдателей и пассивных зрителей, от недовольства и страха. Беовульф почти непобедим перед непостижимой для нас угрозой, отражая регрессию к инфантильному патенту дискурсивного бегства от угроз неизвестного и невротическую фиксацию, на которую мы направляем наш дискомфорт в нисходящем гомеостатическом потоке либидинозных входов в мир, изменять и инвестировать, накапливать и рассчитывать в наших страхах, желаниях, надеждах и мечтах. Мы занимаем позицию и регрессируем к ребенку, который наблюдает, как его отец разрушает все препятствия, побеждает все, что мы демонизируем, очерняем и экстериоризируем для внешнего объекта, негативного и деструктивного принуждения, к которому мы возвращаемся, чтобы найти климатический трепет нашего собственного поражения и уверенности. на другой отчужденной внешней силе, которая делает всю нашу работу за нас, избавляя от беспокойства автономии и неудачи, поскольку мы, читатель, занимаем место людей Беовульфа, пассивных наблюдателей за нашей собственной смертью и разложением, но одновременно проверяя наше собственное отношение к фантазии видя, как наш отец побеждает и подчиняет своей могущественной власти тех, кто бросает нам вызов.

Следующая тема — предложить и продолжить исследование сокрушительного зеркала нашего Супер-Эго безграничного негатива в отсутствии желания; Это относится к идеальному «я» и воображаемому «я». В последней крупной битве Беовульф готовится сразиться с драконом, разоряющим его народ. Он говорит своим собратьям по оружию, когда в одиночку объявляет о своей последней битве: «Я бы не использовал ни меча, ни оружия, если бы этого зверя можно было убить без него, но его дыхание будет обжигающим, яд будет литься из него». его язык. Я не чувствую стыда со щитом, мечом и доспехами против этого монстра» (630–635) Беовульф заявляет о себе в кульминационный момент насилия, наш «папа» ждет, чтобы снова спасти нас в последний раз, последнее проявление детской целесообразности , господство отца и супер-эго, и это устанавливает рамку для зеркала в наше собственное ужасное ничто и траты внутри бесконечно негативных пространств желания. Мы видим в Беовульфе этот образ стоического эпикурейского благородства или, возможно, ницшеанской разновидности аполлонической грации и внушительности. Точно так же, как мы наделяем нашего отца этой ролью в поддержании совершенной маленькой эдиповой трагедии, мы наделяем Беовульфа этой позицией, которая требует и требует утверждения его воли или кодирования гендера в реальность. Под этим мы подразумеваем, что гендер устанавливает свое социальное выражение через перформативное действие, такое как одежда, внешние черты и социальные отношения, а не через некую внутреннюю, универсальную сущность или структуру. Таким образом, устная, а затем письменная традиция таких историй, как «Беовульф», считается социальной идеологией, которая создает репрессивную надстройку супер-эго на основе либидинозных влечений ид и зеркала эго между бессознательными и сознательными областями. «Беовульф» отображает истинный образ мужественности в его самой преувеличенной, самореференциальной форме; Крупный скандинавский викинг, который душит массивных зверей, они содрали бы кожу с меньшего человека в мгновение ока, но не может победить голого и безоружного Беовульфа. Человек, который в свои пожилые годы сказал своим людям, что будет сражаться в одиночку, проповедуя о своем желании убить это существо голыми руками, но даже о том, что он не в состоянии сделать это. Кроме того, вместо того, чтобы обесценивать его мужественность и его компетентность как идеал гендерной надстройки бессознательного, он еще больше поддерживает его, показывая его смелое состояние и отсутствие стресса перед лицом непреодолимой опасности. (Мы здесь и, как я буду говорить позже, получаем кульминационное и оргазмическое облегчение, которое соответствует другому инфантилизму.) Кроме того, роль мужчины становится простой и ясной в контексте Беовульфа, поскольку его природа происходит до подчинения человека. в символический порядок, вызванный постепенно растущим бесчеловечным климатом технологий и разжигаемой постмодерном истерией, что делает эту идеологию постоянно присутствующей в тексте до такой степени, что это кажется банальным. Тем не менее, контекстуально символический фаллос Беовульфа постоянно присутствует на протяжении всей истории и должен быть упомянут, с его компетентностью и способностями, заставляющими нас подчиняться отцу и рассматривать его как другого, которым мы не являемся, устанавливая эго в его отношениях. к отрицанию от Супер-Эго. Подобно тому, как эго чистого удовольствия младенца отвергает и экстериоризирует всякую боль и постигает свою собственную плоть посредством этого обратного процесса ощущения и процесса отрицания, так и мы в отношении нашего негативного желания, заражающего воображаемое, поскольку мы конституируем субъект -объектное отношение. Идеальное Я служит отправной точкой или формой, из которой мы затем рассматриваем себя по отношению к этой установленной зоне, и мы относимся к себе как к отрицанию наших различий, рассматриваемых в отношении того, что мы не конституируем как наше идеальное Я, и мы установить пол с помощью этого метода, а также. Образы наших героев, таких как Беовульф, Супермен, Солдаты и Полиция, составляют этот инфантильный отцовский комплекс в более устоявшихся зонах общества, содержащихся в опустошенном сознании. Последнее исследование, которое я хотел бы посетить, — это то, чего мы придерживались до сих пор, а именно направление наших деструктивных элементов и влечений к смерти в историю как тотемный объект для нашего собственного удовольствия осуждения и возмездия. Как заявлено в качестве общего тезиса и точки зрения Цивилизации и ее недовольства, Цивилизация работает своей основой и аппаратом, чтобы содержать определенное необходимое подавление, чтобы сдерживать насильственные, регрессивные и примитивные импульсы в человеке, а также сексуальные, либидинальные и непосредственные наши импульсы удовольствия. на другом конце. Таким образом, для этих камер вытеснения они должны иметь форму объекта, обозначенного Фрейдом в его книге «Тотем и табу», где непосредственность влечения вместо этого подключается к другому объекту, трансмутируя и вытесняя непосредственность одного влечения, навешивая на него ярлык табу. и нажав его на определенный объект, чтобы направить диск через него. Например, самым простым примером является соска младенца, тотем, который заменяет их орально стимулированное желание кусать предметы, сосать палец или плевать. Они подавляют эти побуждения, поскольку они социализированы, чтобы заменить желание и подавить желание, и вместо этого вместо этого используют соску во рту, когда у них есть эти побуждения. Чтобы статус и идеология поддерживали наше государство, мы обязательно должны иметь эти альтернативные «успокоительные» корни, чтобы направлять разрушительные и ужасные побуждения, чреватые глубинами человеческого первобытного торможения и регрессии. Чтобы подавить статусы такой непосредственности, мы не просто вытесняем их, а подключаем к ним новый выход, вкладываем наше либидо в новый контур и новую систему обратной связи, чтобы модифицировать его статус и его качества. Потому что, например, в таких историях, как «Беовульф», наша склонность к насилию может кипеть, в то время как наш морализм и социальные отношения могут все еще реализовываться, поскольку они разрешают свои противоречия в единственное, абсолютное движение, своего рода диалектику вытеснения. Мы можем видеть насилие, кровопролитие, ощущать стимуляцию и кульминацию страха, и все это без переживания или разыгрывания какой-либо реальности этого посредством таких фантазий и «замещающих удовольствий». Кроме того, мы сохраняем почти сексуальное удовлетворение садизма и мазохизма в нашем бессознательном подчинении образам насилия и ужасных вещей, которые мы предпочли бы не испытывать на самом деле». жертва. Только жертва может описать пытки; мучитель обязательно использует лицемерный язык установленного порядка и власти. «Как правило, палач не использует язык насилия, применяемого им от имени установленной власти; он использует язык власти. . . . Жестокий мужчина готов хранить молчание и потворствует обману. . . . Таким образом, позиция Сада диаметрально противоположна позиции палача. Когда Сад пишет, он отказывается обманывать, но он приписывает свое отношение к людям, которые в реальной жизни могли бы только молчать, и использует их, чтобы делать противоречивые заявления другим людям».

Должны ли мы заключить, что язык Мазоха в данном случае столь же парадоксален, потому что жертва говорит с самим собой на языке мучителя, со всем лицемерием мучителя?» (Мазохизм; Холодность и жестокость, Жиль Делёз, стр. 17). Когда мы обдумываем и намеренно читаем такую историю, мы постигаем страстное увлечение тревогой, смертью и облегчением; Трио уже старо. Мы видим удовольствие, когда видим насилие, разыгранное Гренделем, например, в первой цитате и вступлении к истории, и в более позднем, когда все люди Беовульфа совершенно беспомощны и злобно разорваны Гренделем. Мы улавливаем определенный садизм, когда видим это, поскольку мы преднамеренно подчиняем и предаемся фантазии об их смерти, поскольку установление порядка власти передается мучителем (Гренделем), который должен представлять

определенное мазохистское облегчение, за которым следует завороженный ужас страдания, но понимаемый только через видимое избирательное право и мазохизм наблюдения и наживы на садистском удовольствии других. в нашем отдалении от него, вытесняя импульс и инстинкт. При мазохизме, как утверждал Делёз, возникает гораздо более сложное явление, чем при садизме. Мы десексуализируем наши импульсы и влечения и подчиняем их роли определенного контракта. Мы наслаждаемся только тогда, когда принимаем участие в наших страданиях, поскольку мы открыто и добровольно подвергаем себя им. Мы принимаем контракт и повторение опасного лица Беовульфа, как и он, для необходимого и своего рода экономического либидинозного обмена. В обмен на боль и страдания, такие как страх, вызванный тем, что мать Гренделя свергла Беовульфа и чуть не вонзила клинок ему в сердце (Беовульф 370–39).5) поскольку мы принимаем это как риск для необходимости его миссии и как для спасения и защиты нас, поскольку это его роль как человека и «нашего отца». Независимо от цены, кровопролития или страданий мазохизма, которые мы предпринимаем, мы получаем мазохистский трепет от видения языка и подчинения большей силе, точно так же, как подчинение главенствующему отцу. Поскольку язык мазохиста можно понять только через роль потребителя как мучителя, подвергающего тех, кто ниже его, боли и страданиям, парадоксальным образом, поскольку садист в тексте только раскрывает нашу собственную мазохистскую самодепривацию для нашего собственного регресса в состояние лестницы. человека; Смерть то есть. Удовлетворение проявляется как возвращение, освобождение от напряжения, его разрешение и примирение, как показал Фрейд: «Уход матери не может быть ни приятным для ребенка, ни просто безразличным. с принципом удовольствия, что он повторяет этот болезненный опыт как игру? Возможно, последует ответ, что отъезд должен быть разыгран как необходимая прелюдия к радостному возвращению и что в этом последнем заключается истинная цель игры». (За пределами принципа удовольствия, Фрейд 13). Когда мы наблюдаем за нашим отцом в боли, мы можем мало тратить на угрозы, с которыми он сталкивается, что касается наших глаз, нашего символического моста и понимания этого идеального я и гендера, для него нет никакой угрозы, и мы знаем, что он вернется. . Однако именно напряжение и его разрешение создают для нас игру, точно так же, как ребенок играет в игру с куклой в тематическом исследовании Фрейда, чтобы подражать матери, оставляющей его и возвращающейся, чтобы страдать от неудовлетворенности напряжения ради стимуляции и оргазма облегчения в лопается пузырь напряжения. Возвращение любовника или встреча со старым другом; Возбуждение, усиленное несоответствием между степенью удовольствия и неудовольствия, выражается в меньшем избытке степени удовольствия, следовательно, в большей отдаче и своего рода раздутом чувстве по прибытии. Навязчивое повторение невротически использует фиксацию на конкретном объекте навязчивой идеи, точно так же, как в «Беовульфе» это уход и опасность битвы, угроза, которую мы овладеваем контрактом нашего мазохиста, и мы уступаем нашему желанию после его прибытия и победы после него. факт.

Еще раз сформулируем цель и миссию этого исследования: оно состоит не в том, чтобы установить определенные или существенные отношения в повествовании или литературных условностях Беовульфа; Скорее, мы пытаемся размышлять, генеалогически анализировать и контекстуализировать представление психологических состояний и структур внутри Беовульфа, а также проводить дальнейшее исследование их природы и задавать более фундаментальные вопросы о желании и бессознательном посредством исследования и ссылок на литературу и средства массовой информации.