Сознательные и бессознательные действия человека: Приведите пример сознательных и бессознательных действий человека.

Содержание

Философско-социологический факультет ПГНИУ — ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СОЗНАТЕЛЬНОГО И БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО В НАУЧНОЙ ФИЛОСОФИИ

УДК 111.7

DOI: 10.17072/2078-7898/2017-4-547-554

ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СОЗНАТЕЛЬНОГО
И БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО В НАУЧНОЙ ФИЛОСОФИИ

Костарева Анастасия Александровна
аспирант, ассистент кафедры философии

Пермский государственный национальный исследовательский университет,
614990, Пермь, ул. Букирева, 15;
e-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0002-9324-9934

Анализируется соотношение сознательного и бессознательного через определение их диалектического единства. Диалектика сознательного и бессознательного пронизывает все сферы человеческой деятельности, однако вопрос о соотношении сознательного и бессознательного остается до сих пор недостаточно разработанным. Диалектика сознательного и бессознательного в содержании субъективной реальности важна для понимания многих феноменов общественного и индивидуального сознания, таких как формирование стереотипов, социальных установок, предубеждений, особенностей мифологического мышления, которое характерно не только для прошедших эпох, но и для современности.

Сознательное и бессознательное как выражения единства противоположных сторон субъективной реальности различаются характером реализации, конкретными формами существования и проявления. Главными дифференцирующими признаками сознательного и бессознательного являются отрефлексированность / неотрефлексированность, представленность / непредставленность в поле актуального внимания, вербальная / невербальная форма выражения, преобладание понятийного или образного, формализуемость / неформализуемость и другие. Обсуждается понятие общественного бессознательного, отличное от коллективного бессознательного. Общественное бессознательное можно рассматривать как продукт трансформации индивидуально-психического бессознательного. Оно представляет собой уже не только психологический феномен, а имеет ярко выраженную социально-историческую окраску. В проблеме общественного бессознательного индивид рассматривается как личность, т.е. как комплекс потребностей, интересов, установок, целей, социальных по содержанию.

Ключевые слова: сознательное, бессознательное, диалектическое единство, общественное сознание, индивидуальное сознание.

Актуальность исследования бессознательного очевидна, это подтверждает, в частности, применение механизма манипулирования массовым сознанием, суть которого состоит «…в изучении и эксплуатации коллективных эмоций, настроений, инстинктов, образов и символов» [1, с. 98]. Вместе с тем определение содержания бессознательного позволяет избежать внутренних психологических противоречий, которые оказывают влияние на взаимосвязи социальных общностей, помогают развиваться процессу самосознания, что, как результат, служит залогом для формирования гармоничных отношений в социуме.

В различных значениях и смыслах проблема бессознательного ставилась и разрабатывалась в философии и психологии на протяжении всей их истории. Намеки на наличие такой проблемы содержались еще в ранних формах фольклора, мифологии, религии. В европейской рациональной традиции идея о бессознательном психическом восходит к эпохе создания философии (к учению Сократа и Платона о знании как припоминании, учению Аристотеля о разных частях души и др.

). Первым исследователем, придавшим проблематике бессознательного фундаментальное научное значение, стал К. Лейбниц. В его классификации к бессознательному относятся малые неосознаваемые восприятия в противовес осознанному восприятию (апперцепции). В немецкой философии XIX в. большое внимание данной проблеме уделяли такие философы, как И.Г. Фихте и Ф. Шеллинг. В их трактовке сфера бессознательного противопоставляется понятию «трансцендентальная субъективность» (у Фихте — «Я», у Шеллинга — «Абсолютное»). Они понимают бессознательную деятельность трансцендентального субъекта исключительно как «действие ради действия», однако связывают этот процесс с понятием практического разума либо с категорией интеллектуальной интуиции. А. Шопенгауэр, рассуждая о «действии ради действия», делает вывод о наличии абсолютно бессознательной воли, которая «не хочет ничего другого, как только хотеть». Согласно его выводам, сознание есть лишь «явление, сущность, являющаяся в нем, есть абсолютная бессознательность, “неразумие” воли».

Продолжает развивать этот подход Э. фон Гартман, в учении которого бессознательное синтезирует функции волюнтаризма Шопенгауэра и панлогизма Гегеля.

Во второй половине XIX в. трактовка понятия «бессознательное» существенно меняется после появления психоанализа. Принципиально важные результаты были получены Зигмундом Фрейдом, предложившим корректное психологическое определение бессознательного, соответствующий категориально-понятийный аппарат и методы познания. Фрейд установил некоторые элементы содержания, функционирования и регуляции бессознательного. Последователи психоанализа уже не противопоставляют бессознательное и сознательное, а обнаруживают его внутри структуры общественного сознания [2, с. 25].

В XX в. большой вклад в изучение вопроса соотношения сознательного и бессознательного вносит Мишель Фуко. По его мнению, в ключе современных воззрений противопоставляются историцизм и аналитика человеческого бытия. Процесс познания, по Фуко, включен в жизнь и общество, в язык, в историю, находит отражение в других формах общественной жизни, общественных типах и значениях бытия. Представления Фуко сводятся к тому, что соотношение когнитивного и исторического имплицитно включает проблему значимости бессознательного для сущности человека. Бессознательное в этом случае выступает двойником (тенью) сознательного. При этом сознательное идет рука об руку с бессознательным, развиваясь параллельно. По мнению Фуко, осознание бессознательного кроется в основании любой политики и этики в качестве личностно-человеческой и коллективно-человеческой деятельности.

Адепты франкфуртской школы переводят проблему бессознательного из метафизическсой и психологической области в сферу социальной философии. Так, в ранних работах Адорно в основные характеристики социума включено понятие «тотальность». В свою очередь, тотальность связана с рецепциями бессознательного в марксизме и коллективным бессознательным юнговской школы. Еще К.Г. Юнг, изучая бессознательное, обнаружил в его структурах так называемые архетипы. Если «комплексы» переживаний, по Фрейду, есть результат индивидуальной жизни человека и представляют собой продукт вытеснения, то архетипы связаны с коллективной жизнью людей [3, с.

169]. Ю. Хабермас, исследуя этот вопрос, анализирует аспекты сочетания ценностей с так называемыми детерминантами бессознательности, характерными для идеологии. Комментируя подход З. Фрейда к концепции бессознательного, Ю. Хабермас стремится расширить его: и сознательные, и бессознательные мотивы можно представить как интерпретируемые потребности. В случае если такие потребности приводятся в символическом смысле, они имеют герменевтическое значение. «Бессознательное обозначает скорее класс всех мотивационных принуждений, происхождение которых необходимо интерпретировать как социально несанкционированное и которые являются основанием причинных связей в ситуациях негативных и анормальных моделей поведения» [3, с. 80]. При этом бессознательные мотивы не характерны для действующего субъекта. Если такие действия обусловлены бессознательным и имеют объективную значимость, так как они интерпретируются, то в этом случае они обладают статусом причины, потому что в сознании субъекта им выделена доминирующая роль.

Таким образом, если исследователь установит связь между бессознательным и сознательным, этот процесс будет определяться как анализ, а исследователь получит статус аналитика.

В русской философской школе проблема бессознательного начала исследоваться в начале XX в. Это касается в первую очередь представителей «нового религиозного сознания» (Н. Бердяев, В. Розанов, Д. Мережковский и их последователи). В этот период концепт бессознательного реализуется преимущественно в рамках метафизической традиции в противоположность психологическому или социологическому подходам. Русские философы рассматривали бессознательное в рамках вопроса о начале мира как хаоса.

В.В. Розанов рассуждает о «бессознательных инстинктах», лежащих в основе различных человеческих проявлений, причем не только примитивных, но и достаточно сложных. Так, он полагает, что любовь к своей земле и некоторое априорное отрицание всех иных земель и языков до знакомства с ними также коренится в инстинктах человека. «Только при позднейшей встрече с тем или иным фактом чужой жизни возникает отношение, основывающееся на разумности» [4, с.

380].

В советский период в области изучения бессознательного отечественная философия придерживается диалектико-материалистического направления, представленного такими отечественными мыслителями, как П.С. Автономова, А.Г. Асмолов, Ф.В. Бассин, Т.И. Бармашова И.Т. Бжалава, А.П. Бойко, Г.П. Велиев, Ф.Х. Гаджиев, П.Я. Гальперин, П.С. Гуревич, А.И. Дмитриев, Д.И. Дубровский, П.В. Симонов, А.Е. Шерозия, Л.С. Выготский, Д.Н. Узнадзе и др.

Бессознательное с позиций диалектического материализма, современую форму которого автор рассматривает как научную философию, исследуется на основе представлений об отражении. Бессознательное — это совокупность психических состояний и процессов, которые осуществляются без прямого осознания [5, с. 95]. Выделяются два уровня бессознательного: психический и физиологический. По сути, с материалистических позиций о физиологических основах бессознательного писали еще И.М. Сеченов и И.П. Павлов

Так, И.М. Сеченов рассматривает бессознательное через темные, или смутные, ощущения. Ученый понимает их как ощущения, лишь частично или вовсе неосознаваемые. Он предвидел наличие «предощущений», ставших в более поздний период предметом специального экспериментального анализа. В своей работе «Кому и как разрабатывать психологию» он подчеркивал: «В прежние времена “психическим” было только сознательное, т.е. от цельного натурального процесса отрывалось начало, которое относилось учеными к элементарным психическим формам в область физиологии» [6, с. 208]. Далее Сеченов пишет, что переработка сырых впечатлений происходит в тайниках памяти, вне сознания, следовательно, без всякого участия ума и воли [7, с. 392]. Ученый утверждает, что отсюда вытекает научная и философская неправомерность сведения психического только к сознательному.

И.П. Павлов отмечал, что «мы отлично знаем, до какой степени душевная, психическая жизнь пестро складывается из сознательного и бессознательного» [8, с. 105]. Явление бессознательного ученый связывал с работой тех участков мозга, которые обладают минимальной возбудимостью. Всякое познание рождается на основе тесного взаимодействия двух зон психики: сознания и бессознательного [9, с. 200]. По Павлову, сознание связано с участком коры головного мозга, который обладает повышенной возбудимостью, бессознательное — с пониженной.

По мнению Л.С. Выготского, в психическом уровне бессознательного правомерно выделять 3 подуровня: 1. Неосознанный психический контроль человека за жизнью своего тела, координацией функций, удовлетворением простейших потребностей. 2. Более высокий уровень бессознательного — это процессы и состояния, которые могут реализоваться в пределах сознания, но могут перемещаться и в сферу бессознательного и происходить автоматически и т.д. 3. Высший уровень бессознательного проявляется в художественной, научной, философской мысли, играющей важную роль в процессах творчества. Бессознательное на этом уровне тесно переплетено с сознанием, с творческой энергией чувств и разума человека [10, с. 300].

Бессознательное в подавляющем большинстве случаев выступает как индивидуально-психическое. Однако в философии существует и понятие общественного бессознательного. Многими исследователями подчеркивается актуальность специального изучения бессознательного в общественно-социальных процессах [3, с. 199]. Первым попытку описать общественное бессознательное предпринимает Э. Фромм. Он пишет, что бессознательное в принципе детерминируется обществом, причем происходит это двояким образом: общество подвергает своих членов иррациональным потрясениям и одновременно снабжает их различными фикциями, с помощью которых истина деформируется и оказывается в плену у мнимой рациональности. Фромм показывает, как общество влияет на бессознательное и формирует у человека ложные ценности и представления [11, с. 120].

Следует заметить, что проблематика общественного бессознательного нередко не рефлексируется учеными. Одной из причин игнорирования понятия бессознательного в общественной жизни является отождествление его с понятием стихийного. Не исключено, что такое представление связано с высказыванием В. И. Ленина: «…инстинктивность и есть “бессознательность” (стихийность), которой должны прийти на помощь социалисты…» [12, с. 44]. Однако в дальнейшем, в результате разработки теории стихийности, данное противоречие было снято. Так, И.И. Камынин писал, что сознательное и стихийное следует рассматривать как понятия, обозначающие явления, которые лежат в различных плоскостях. Исходя из этого, данные понятия не могут выступать сопряженными категориями, но они диалектически сочетаются с понятиями бессознательного и сознательного. Организованное образует диалектическое единство со стихийным, в свою очередь, бессознательное — с сознательным, являясь по сути противоположными сторонами субъективной реальности и выражая ее принципиально разные «срезы» [13, с. 50]. Это говорит в пользу реальности бессознательного в общественной жизни и о необходимости его рассмотрения как отдельной проблемы. Советская философия наряду с индивидуальным сознанием утверждала наличие общественного сознания. Индивидуальное бессознательное по такому же принципу можно соотнести с бессознательным общественным. Однако же если процесс признания индивидуального бессознательного сопровождается игнорированием общественного среза, то в этом случае исследователь фактически отступает от принципа диалектического единства противоположностей. Результатом оказывается отрицание целостности субъективной реальности в единстве ее противоположных сторон — сознательного и бессознательного [13, с. 125].

Из сказанного выше следует, что общественное бессознательное можно рассматривать как продукт трансформации индивидуально-психического бессознательного. Общественное бессознательное представляет собой уже не только психологический феномен, но имеет ярко выраженную социально-историческую окраску. Оно включает не индивидуальные содержания, а коллективные, т.е. такие, которые присущи не одному индивиду, а целой группе индивидов, более того, целому народу и даже человечеству [13, с. 150].

С позиции общественного бессознательного индивид — это личность, которая рассматривается сквозь призму культурно-исторического опыта, социокультурной детерминированности. Социально ориентированная личность является субъектом бессознательного в общественной сфере опосредованно. Носителями общественного бессознательного выступают социальные общности — нации, этнические общности, партии и т.п.

Общественное бессознательное в историческом процессе можно рассматривать как фактор, обеспечивающий активность субъекта, которая выражена в непроизвольной и прямой реакции на воздействие социальной действительности, в ряде случаев проявляющийся как недостаточная степень осознанности этого влияния на основные характеристики социума: функциональные, содержательные и поведенческие [13, с. 35]. В зависимости от субъектов социальной активности и в соответствии с определенным уровнем общественного сознания Т.И. Бармашова выделяет следующие случаи соотношения осознанности и неосознанности: 1) неосознанность преобладает на обыденном уровне, проявляется в теоретическом отражении формальной действительности; 2) осознанность фиксируется на уровне обыденного сознания, а неосознанность актуализируется на теоретическом уровне; 3) неосознанность отмечается на уровне обыденного сознания, осознанность проявляется на теоретическом уровне; 4) осознанность на уровне обыденного и теоретического сознания [13, с. 37].

Бессознательное проявляется во многих сферах человеческой деятельности. Большое значение имеет бессознательное в научном творчестве, проявляясь в первую очередь в интеллектуальной интуиции, благодаря которой были сделаны значимые научные открытия. Исследование этого вида бессознательного позволяет лучше организовать интеллектуальную деятельность, расширить возможности человеческого мышления, максимально использовать резервы человеческого мозга [13, с. 37].

В искусстве опорной точкой для изучения бессознательного становятся художественные произведения. Роль бессознательного в творчестве наиболее четко актуализирована в определении искусства как социального допущения бессознательного. Л.С. Выготский отмечает значимость этого явления как в процессе создания художественного произведения, так и в ходе его восприятия.

Проблема бессознательного в прикладном аспекте проявляется в сфере уголовно-правовых отношений. Общеизвестно, что в основе преступлений, которые совершаются в состоянии аффекта (эмоционального перевозбуждения), лежит неосознанная психическая установка. Учитывание бессознательного в уголовно-правовом деле, криминалистике способствует не только борьбе с преступностью, но и в значительной степени предупреждению, профилактике правонарушений [14, с. 34].

Исследование проблем осмысления бессознательного, а также его диалектического единства с сознательным актуально в первую очередь для изучения многообразных явлений психической и социальной действительности, а также для философии. Помимо других задач эта требует более тщательного анализа общей теории сознания [13, с. 100].

Философское определение бессознательного как совокупности психических состояний и процессов, которые происходят без прямого участия осознания, позволяет характеризовать его как составную часть субъективной реальности, как сторону диалектического единства с сознательным.

Сложность проблемы бессознательного состоит в отсутствии общепринятого представления об исследуемом объекте. Бессознательное представляют как уровень психической деятельности или как один из способов существования сознания. Однако на самом деле изучать бессознательное можно только через сопоставление с его противоположностью — сознанием. Целесообразно говорить о единой диалектической системе отношений «сознание – бессознательное» в содержании субъективной реальности [13, с. 86]. Сознание, едва возникнув, уже предполагало бессознательное как неизменного спутника.

Можно привести пример с «детьми джунглей», лишенными в раннем детстве в силу каких-то обстоятельств человеческого общества и выросшими среди животных. У них не реализовалась способность к мышлению, потому что только социализация позволяет раскрыться как сознательному, так и бессознательному.

Если рассматривать бессознательное в целом, то следует признать его принадлежность как к низшим уровням психического отражения человека, так и к ее высшей форме — сознанию. Сознание отличает специфический человеческий способ отражения действительности; предстает как идеальное, включающее в себя не только рефлексивные формы. Рассматривая бессознательное в данном контексте, можно выявить не только его различия с сознанием, но и согласованность их функционирования. В связи с этим бессознательное выступает «философской категорией и раскрывается в трех моментах: природе, общественном явлении и мышлении» [13, с. 167].

Субъективная реальность структурно проходит через все ипостаси психического и представляет собой диалектическое единство сознательного и бессознательного, которые, в свою очередь, являются ее противоположными сторонами.

По отношению к сознанию бессознательное выполняет функцию физиологической защиты сознания от перегрузок [13, с. 76]. Выражаться она может в двух формах: 1) инстинкт; 2) социально значимая защита, направленная на сохранение душевного равновесия. Впрочем, защитные функции различных форм бессознательного нельзя рассматривать как только физиологические, биологические или социально ориентированные. Они неразрывно связаны между собой, хотя сознательное, по-видимому, играет в этой интеграции определяющую роль. Рассмотрим эти две функции на примерах из художественной литературы.

В романе Дж. Лондона «Мартин Иден» показано, как защитная функция инстинкта обращается против героя и оказывает ему «медвежью услугу». Однако в этом случае в итоге разум одержал страшную победу над природной бессознательностью.

«А он все плыл и плыл, словно хотел доплыть до ближайшего берега, который был за сотни миль отсюда. Это был бессознательный инстинкт жизни. Мартин перестал плыть, но, как только вода стала заливать рот, он снова заработал руками. “Воля к жизни”, — подумал он и презрительно усмехнулся. Да, у него есть воля, и воля достаточно твердая, чтобы последним усилием пресечь свое бытие. …Погрузившись, он начал вдыхать воду, как больной вдыхает наркотическое средство, чтобы скорей забыться. Но когда вода хлынула в горло и стала душить его, он непроизвольно, инстинктивным усилием вынырнул на поверхность и снова увидел над собой яркие звезды. …Это был последний удар, который наносила ему жизнь» [15, с. 77].

В случае, когда герой романа Л.Н. Толстого «Воскресение» Нехлюдов пытается помочь Катюше Масловой, в судьбе которой в свое время сыграл неблаговидную роль, ему искренне кажется, что он делает это исключительно ради нее. В действительности он делал это преимущественно для себя: для него эта помощь была средством спасения своей личности, самоочищения, искупления вины, духовного воскресения. В известной степени здесь присутствует и неподдельное участие в судьбе Масловой, но складывается впечатление, что неосознанные побуждения героя имеют в основном эгоцентрическую направленность. Не столько Нехлюдов должен был сыграть роль помощника для Масловой, сколько она для него. Эти истинные мотивы, скорее всего, не осознаются героем, в качестве объяснительных мотивов он выдвигает те, которые возвышают его личность в собственных глазах, сглаживают конфликт между реальным и предполагаемым «Я» [16, с. 359].

Диалектическому взаимодействию сознательного и бессознательного подвержены все структурные элементы: мировоззрение, самосознание, система ценностных ориентаций, моральных, эстетических норм и многие другие. Так, в моральной сфере характер выбора предпочтительных нравственных ценностей не всегда осознается их носителем, по крайней мере, до конца, что и было продемонстрировано на примере произведения Л. Н. Толстого.

Имея единую функциональную заданность, но будучи противоположными взаимопредполагающими сторонами субъективной реальности, сознательное и бессознательное отличаются как характером функционирования, так и конкретными формами существования и проявления, а значит, и наиболее существенными признаками. Среди них формализуемость / неформализуемость, отрефлексированность / неотрефлексированность, вербальная / невербальная форма выражения [13, с. 70]. При этом в диалектике отношений сознательного и бессознательного есть взаимопереходы. Взаимодействие сознательного и бессознательного может быть разнообразным, оно может носить характер вытеснения, но также и быть в состоянии гармонии.

В заключение можно сделать следующие выводы:

Сознательное и бессознательное представляют собой диалектическое единство противоположных сторон субъективной реальности как единого, хотя и противоречивого целого.
С позиции научной философии идеалистические и дуалистические направления односторонне интерпретируют субъективную реальность, понимая бессознательное как обособленную сущность. Отчуждая чувственное, они интерпретируют разум как источник трансцендентальной реальности. В такой трактовке бессознательное предстает как темная сторона человеческой натуры, как непознаваемое, не подлежащее научной репрезентации.
С позиций идеалистических и дуалистических концепций бессознательное имеет лишь однонаправленную функциональную заданность, которая заключается в защите сознания от перегрузок; с позиции научной философии это односторонний подход, который не учитывает все функции бессознательного.
Сознательное и бессознательное как выражения диалектического единства противоположных сторон субъективной реальности различаются характером реализации, конкретными формами существования и проявления.
Бессознательное обеспечивает формирование широкого поля возможностей для творческой реализации человеческой личности.
Сознание, «питая» и в значительной степени формируя бессознательное, в какой-то мере способно его контролировать, а также определять общую стратегию человеческого мышления и человеческой деятельности, т. е. с позиций научной философии проявления бессознательного, будучи вписанными в жизнь человека как материального социального существа, не имеют совершенно автономного характера.

Список литературы

Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. М.: Политиздат, 1985. 399 с.
Fromm E. Discovery of the social unconscious. Oxford: Oxford University Press, 2010. 500 p.
Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: учебник. М.: Проспект, 2009. 608 c.
Розанов В.В. Темный лик. Метафизика христианства // Религия и культура. М.: Правда, 1990. С. 372–582.
Бассин Ф.В. Проблема бессознательного. М.: Либроком, 2000. 469 с.
Сеченов И.М. Избранные произведения. Т. I: Физиология и психология. М.: АН СССР, 1952. 774 с.
Сеченов И.М. Элементы мысли. СПб.: Питер, 2001. 416 с.
Павлов И.П. Полное собрание сочинений. М.: АН СССР, 1951. Т. 3, кн. 1. 394 с.
Павлов И.П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. М.: АН СССР, 1949. 476 с.
Выготский Л.С. Психика, сознание, бессознательное. М.: АСТ, 2009. 416 с.
Фромм Э. Иметь или быть. М.: АСТ, 2012. 126с.
ЛенинВ.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полн. собр. соч. М.: Эксмо, 2009. Т. 18. 525 с.
Бармашова Т.И. Проблема бессознательного в основных системах философского теоретизирования: дис. … д-ра филос. наук. Красноярск, 2006. 378 с.
Овчаренко В.И. Осознание бессознательного // Вопросы философии. 2000. № 10. С. 33–36.
Лондон Д. Мартин Иден. М.: АСТ, 2003. 364 с.
Розанов В.В. Л.Н. Толстой и Русская Церковь // Религия и культура. М.: Правда, 1990. С. 355–368.

Получено 07.11.2016

Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:

Костарева А. А. Проблема соотношения сознательного и бессознательного в научной философии // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2017. Вып. 4. С. 547–554. DOI: 10.17072/2078-7898/2017-4-547-554

ФГБНУ НЦПЗ. ‹‹Деперсонализация››

Личность, будучи сознательным субъектом, осознает не только окружающую его среду, но и себя самое в процессе взаимоотношения с окружающим, в частности с людьми. Высшая форма проявления сознания личности,— это его нравственное сознание, которым он руководствуется в своей личной и общественной деятельности.

При оценке того или иного поступка человека обычно говорят о сознательном или несознательном характере его. Сознательным является нормальный в телесном и духовном отношении человек, способный осознать объективную социальную значимость своих целей и мотивов, и не только понять их смысл, но и руководствоваться ими в своем доведении. Когда же мы говорим о несознательном поступке человека? Только тогда, когда он не осознает и не предусматривает тех последствий, которые его поступок повлечет в дальнейшем. Конечно, если он не осознает вытекающих последствий, то он, в широком смысле, не осознает и своего поступка.

Наряду с понятием — сознательное существует и противоположное понятие — бессознательное. Существует ли бессознательное поведение личности, которое может даже реализовать проставленные перед собой цели? В зарубежной философии, психологии и психиатрии существует огромная литература, посвященная проблеме бессознательного. В различных идеалистических направлениях, начиная от алогического волюнтаризма и интуитивизма и кончая био- и панпсихизмом, утверждалось существование безличного духовного начала под названиями энтелехии, бессознательной воли, мировой души, космического сознания, клеточного сознания, психоида и т. д. Так как сознание нельзя представить без его носителя, личности, то это духовное сознательное начало, субстанцию либо. обожествляют, либо обозначают термином «бессознательное», присваивая ему свойства неизменных инстинктивных биологических влечений. Такова линия современного биологического волюнтаризма.

Мистическое представление о психически-бессознательном здесь рассматривается как некое обезличенное сознание, имеющее биологическую и антропоморфическую природу. В настоящее время особое распространение получило психоаналитическое направление, опирающееся в своей методологии на принцип биологического волюнтаризма. Центральная и доминирующая идея психоанализа о бессознательном восходит не только ко взглядам Шопенгауэра и Ницше, но и дальше. Концепция о бессознательном зародилась еще в недрах монадологии Лейбница. В этом учении он допускает в движении протяженной материи наличие бесконечно малых перцепций, которые действуют бессознательно. Сознание человека, по его мнению, появляется тогда, когда наше я воспринимает те представления, которые до того протекали бессознательно.

В полемике с Локком о врожденных идеях Лейбниц пытался обосновать их, опираясь на свое учение о монадах. Защищая взгляды Декарта в данной области, он пытается исправить эти идеи и внести принцип развития в их возникновение, а именно, постепенный переход ог стадии бессознательной до стадии полного и ясного осознания. Если, по Декарту, врожденные идеи существуют в интеллекте уже в готовом виде, то, по Лейбницу, они имеются там лишь в потенциальном, зачаточном и неосознанном состоянии; затем они постепенно формируются и тем самым полностью осознаются.

В своем труде «Новые опыты. о человеческом разуме» Лейбниц пытался обосновать врожденные идеи, опираясь на свое учение о монадах. Защищая взгляды Декарта в данной области, он пытается исправить их и внести принцип развития в возникновение врожденных идей, а именно, постепенный переход от стадии бессознательного к стадии полного и ясного осознания. Если, по Декарту, врожденные идеи существуют в интеллекте уже в готовом виде, то, по Лейбницу, они имеются там лишь в потенциальном, зачаточном и неосознанном состоянии; затем они постепенно формируются и, тем самым, полностью осознаются.

В своем труде «Новые опыты о человеческом разуме» Лейбниц указывает, что, вместо сравнения души человека с чистой доской, он предпочел бы сравнение ее с глыбой мрамора с прожилками: «В самом деле, если бы душа „походила на такую чистую доску, то и истины заключались бы в нас так, как фигура Геркулеса заключается в глыбе мрамора, когда она способна безразлично принять форму данной фигуры или какой-нибудь иной. Но если бы в этой глыбе имелись прожилки, которые намечали бы фигуру Геркулеса предпочтительно перед другими фигурами, то она была бы более предопределена к этому, и Геркулес был бы некоторым образом как бы врожден ей, хотя потребовался бы труд, чтобы открыть эти прожилки и чтобы отполировать их, удалив все то, что мешает им выступить наружу».

Из этого сравнения Лейбниц делает вывод, что таким же образом наши идеи врождены нам подобно естественным потенциям, склонностям и предрасположениям. Несмотря на применение диалектики и остроумия в защите врожденных идей, Лейбницу не удается преодолеть порочности этой концепции Декарта. Скорее, наоборот, выдвигая идею бессознательного, он дал в руки последующих буржуазных философов и психологов оружие для еще большего искажения материалистического учения о сознании человека.

Весьма интересно и важно отметить, что параллельно с развитием материалистического учения о сознании человека в недрах идеалистической философии и психологии упорно вынашивалось понятие о бессознательном, которое в различных формах противопоставлялось сознанию. Это явление вовсе не случайно. Здесь обнаруживается ведущая линия реакционной буржуазной идеологии, направленная на принижение и игнорирование роли человеческого сознания, являющегося могучим духовным орудием поступательного, преобразовательного движения прогрессивной части человечества.

Понятие бессознательного впервые возникает как зачаточная, ранняя стадия врожденных идей. В дальнейшем эту интеллектуалистическую теорию о бессознательном подхватывает психолог Гербарт. Опираясь на «вещи в себе» Канта и монады Лейбница, он рассматривает душу человека как источник возникновения психических элементов — представлений.

Образовавшиеся представления постоянно сохраняются в интеллекте в неизменном и готовом виде. Они находятся в борьбе между собой, сталкиваются, соединяются и разъединяются, вытесняя друг друга из сферы сознательного. Однако куда же они вытесняются? Гербарт полагал, что в этих случаях представления «погружаются ниже порога сознания», т. е. в сферу бессознательного.

Такая идеалистическая трактовка бессознательного имеет цель доказать полную изолированность психических процессов от внешнего мира и их независимость от головного мозга; бессознательное рассматривается каким-то вместилищем с замкнутым потоком множества конкурирующих представлений, обусловленных только друг другом. При этом устанавливается наличие особой психической причинности, независимой от объективной действительности.

Учение Лейбница об апперцепции и бессознательном в психологическом аспекте развивает и В. Вундт. Согласно его взгляду, если в концентрических кругах поля сознания акт апперцепции занимает центральную фиксационную точку наивысшего внимания, то сфера бессознательного начинается вне поля сознания, т. е. ниже его порога. Однако Вундт категорически возражал против понимания бессознательного как имеющего особое психическое содержание.

В «Очерках психологии» по этому поводу он пишет: «… низшая граница, нулевая точка степеней сознания есть состояние бессознательности. От этого состояния, противостоящего сознанию, как безусловное отсутствие психических связей, следует строго отличать тот факт, что отдельные психические состояния теряют свойство сознательности…» «Тот или иной психический элемент, исчезнувший из сознания, называется нами бессознательным, поскольку лишь при этом предполагается возможность его возобновления, т. е. новое вступление его в действительную связь психических процессов познания относительно элементов, ставших бессознательными, и ограничиваются только этой возможностью их возобновления…». «Те или иные предположения о «состоянии бессознательного» или о «бессознательных процессах», допускаемых наряду с данными, как в опыте, процессами сознания, совершенно бесплодны для психологии». В приведенных словах чувствуется сугубая осторожность Вундта в отношении мистификации бессознательного. Существование некоего психически-бессознательного процесса он отрицает.

Помимо интеллектуалистических теорий бессознательного, существует и биологически-волюнтаристическое понимание его. В книге «Мир как воля и представление» А. Шопенгауэр утверждал, что в психике каждого животного и человека господствует неизменное иррациональное начало в виде бессознательной волевой направленности, включающей в себя слепые инстинктивные животные влечения. Крайний реакционер в философии Шопенгауэр всячески принижал роль разума, познавательных способностей личности и абсолютировал могущество бессознательной воли. Куно Фишер в своей книге «Гегель» правильно отметил, что «Гегель видел сущность вещей в мыслящем разуме, а Шопенгауэр — в слепой воле».

Один из последователей Шопенгауэра и Гегеля Э. Гартман написал книгу «Философия бессознательного». В этой книге он рассматривал понятие бессознательного как соединение неосознанной воли с логическим мировым разумом. В первооснове бытия мира, по мнению Гартмана, скрывается логический элемент бессознательного. Будучи пессимистом, он считал, что человек постепенно приобретает способность к освобождению разума от слепой воли; тогда человек придет к убеждению, что лучше если бы мир перестал существовать, что избавление он получит, когда наступит конец мира.

Один из самых реакционных философов Ф. Ницше, развивая мысль Шопенгауэра, что «мир есть воля»,—сущность жизни человека видел в безудержной воле «избранных господ» к власти. Проповедуя зоологический индивидуализм и аморализм, он думал, что возвышает свой идеал «сверхчеловека»; однако фактически Ницше низводил человека до уровня хищных животных с их звериными жестокими инстинктами. Он полностью отрицал роль разума и науки и опирался на учение бессознательного волюнтаризма Шопенгауэра. В последующем архиреакционные взгляды Ницше так понравились германским фашистам, что они провозгласили его одним из своих идеологов.

Одна из реакционных философских школ интуитивизма, возглавляемая А. Бергсоном, выдвинула особый род познания — интуицию, осуществляемую через «подсознание». Согласно этой теории, сознание человека включает в себя интеллект и инстинкт. Функции интеллекта направлены лишь на реализацию действий, а подлинное понимание истины, сущности вещей возможно не путем рациональной переработки чувственных данных, а с помощью инстинктивного подсознательного чувствования, мистического озарения, наития. Бергсон, пытавшийся теоретически подкрепить в биологии витализм, в своих рассуждениях в, овсе не оригинален: подобные мистические взгляды высказывали еще теологи средневекового христианства. Глубокую порочность интуитивизма разоблачали в своих трудах Плеханов, Мечников и Тимирязев.

Психоаналитическое направление зародилось в конце прошлого столетия в процессе гипнотерапевтических исследований Фрейда и Брейера в венской клинике. Этот период в психоневрологии характеризовался разочарованием в поисках непосредственно морфологического субстрата отдельных психических функций и неудовлетворенностью формализмом ассоциативной психологии. Вновь оживлялись идеи Шопенгауэра, Гартмана и Ницше. Повышался интерес к изучению психологического содержания личности, поиски направлялись в сторону исследования биологических глубин и мотивов поведения ее. В основе психики человека Фрейд видел два типа биологических влечений — эротическое и влечение к смерти. Они служат соматической базой принципа удовольствия. Помимо этого, личность руководствуется в своем поведении и социально обусловленным, разумным этическим принципом реальности. Стихийные, безличные, бессознательные влечения первобытного характера, называемые Фрейдом «оно», находятся в постоянной борьбе с социальным сознательным принципом реальности, или «я», который постоянно пытается вытеснять эти влечения.

Однако слепая, консервативная, бессознательная сфера является непреодолимой силой, руководящей сознательными процессами. Таким образом, психоанализ учит, что всякое проявление сознательного поведения человека; является средством обслуживания потребностей бессознательных влечений. Исходя из этих положений, Фрейд пытается построить свою социологическую концепцию.

В течение ряда лет вокруг фрейдизма происходила ожесточенная дискуссия. Против него выступали крупнейшие ученые—И. П. Павлов, В. М. Бехтерев, В. П. Осипов, Я- А. Анфимов, В. А. Гиляровский, Крепелин, Бумке и др. Ряд его прежних сторонников — Адлер, Юнг, Ште-кель и др. —отступились от психоанализа, однако развили свои концепции, сходные с ним. Другие его последователи — Блейлер, Шильдер, Кан, Гофман и др.— развивали его принципы в различных областях психиатрии. В Советском Союзе учение Фрейда встретило определенное сочувствие со стороны отдельных психиатров — Каннабиха, Фридмана, Залкинда, Внукова и др.

Интересно отметить попытку Шильдер а и Кречмера внести отдельные положения психоанализа в теорию В. Вундта о сферическом поле сознания. Они полагают, что в отдаленных концентрических сферах поля сознания имеются явления не только интеллектуального характера в виде расплывчатых смутных представлений, но и аффективные влечения, обладающие сильным влиянием на сознание. В этой краевой зоне, по Шильдеру„ находится сфера психически-бессознательного, что оказывает мощное воздействие на личность и ее поведение. Этим механизмом Шильдер пытается объяснить некоторые невротические и психотические клинические состояния.

Кречмер в своей «Медицинской психологии» также придает решающее значение аффективной жизни и влечениям в развитии личности. Подобно Шильдеру, Кречмер в краевой зоне ниже порога сознания помещает так называемые гипобулические и гипоноические механизмы сферы бессознательного с их инстинктивно-рефлекторными, кататимными и филогенетически архаическими реакциями, которые обнаруживаются при нервных и психических расстройствах.

Ряд авторов рассматривает понятие бессознательного в аспекте возникновения психических автоматизмов. Так, например, П. Жане наблюдал проявления подсознательных механизмов при клинических картинах нарушения сознания при сомнамбулизме, каталепсии. На основании изучения патологии сознания Жане различает как бы два этажа психической деятельности человека — низший подсознательный и высший сознательный, волевой. Если у больных автоматические подсознательные явления занимают все поле сознания, то у здоровых автоматизмы замаскированы более сложными высшими проявлениями сознания.

Манасеина в своей книге «О сознании» резонно указывает, что было бы совершенно ошибочно «признавать область бессознательной душевной жизни за что-то независимое от сознания или чуждое ему». По ее мнению, в мозге беспрерывно совершаются превращения сознательно приобретаемого психического содержания в бессознательно и автоматически текущие процессы, утилизируемые сознанием. Манасеина считает весьма важным то, что только путем этого «превращения произвольных сознательных актов в непроизвольные, автоматические и бессознательные может совершаться прогрессивное развитие человеческого сознания».

Далее Манасеина делает правильный вывод, что хотя и нельзя отождествлять всякое психическое явление с сознательным психическим процессам, однако нужно полагать, что всякий впервые возникший психический акт был сознательным, а затем он может становиться автоматизированным, бессознательным. Однако Манасеина, по-видимому, не учитывает, что при норме автоматизированные акты, одновременно регулируемые сознанием, уже не могут быть бессознательными.

Существует и друг. ой взгляд о том, что в сфере психически-бессознательной наблюдаются явления творческой переработки изучаемого материала, который затем внезапно интуитивно всплывает в поле ясного сознания в виде готового решения задачи, научного открытия ученого либо творческого замысла художника.

Представить себе внезапное разрешение наяву либо во сне творческих задач в голове ученого или художника путем неожиданного озарения, наития без предварительной длительной сознательной теоретической и практической работы, это значит согласиться с существованием у человека всяких мистических, иррациональных способностей. Именно такова позиция субъективистского направления интуитивизма.

Приведенные нами взгляды о бессознательном в философии, психологии и психопатологии как об основном двигателе поведения личности решительно отвергаются материалистической психологией. Дело в том, что возникновение любого психического содержания, адекватного действительности и прошлому опыту, в голове здорового бодрствующего человека, имеющего возможность реализовать его в своих действиях, уже говорит о наличии сознательного характера психического процесса.

Бессознательные состояния с угашением различной длительности и глубины всякого психического содержания, конечно, наблюдаются в клинической практике в виде обморочных, сомнолентных, сопорозных и коматозных состояний. Нередко встречаются также нарушения сознания в виде транса, сомнамбулизма и других типов сумеречных состояний с явлениями автоматизированных действий; однако данное проявление патологии сознания с автоматизмами обнаруживается в результате болезненного искажения предшествующего приобретенного опыта сознательной жизни.

Если автоматизированные психические процессы в норме совершаются при наличии доминирующей регуляции сознания, то в патологии они лишаются в различной степени этой высшей регуляции. Это и дает возможность говорить о бессознательном характере автоматизмов в патологии душевной жизни. В научном и художественном творчестве интуиция, конечно, играет значительную роль, однако она вовсе не априорна, наоборот, она апостериорна. Внезапный синтез мыслей, возникновение новых идей в голове ученого или художника, отнюдь, не является неожиданным для него. Этот долгожданный синтез он, несомненно, выстрадал и рождал в муках тяжелого сознательного творческого труда.

В произведениях классиков марксизма-ленинизма также применяется термин «бессознательное». Но это вовсе не понятие психически-бессознательного. Термин бессознательное — применяется ими в отношении хотя и сознательно действующих людей, но еще не понимающих ни отдаленных целей, которые ими реализуются, ни объективных причин и результатов, которые вызываются в процессе их личной и общественной деятельности.

Понятие психически-бессознательного умело использовано идеалистическими направлениями в демагогических целях: их хитроумные доказательства в пользу мистики бессознательного имеют цель, во-первых, оторвать психическое содержание сознания от конкретного его физического носителя — человека, во-вторых, оторвать его от объективной социальной действительности и, в-третьих, отвергнуть наличие отражательной способности головного мозга.

Бессознательное – Введение в социальную психологию

Бессознательные психологические процессы издавна увлекали людей. Идея о том, что у людей должно быть бессознательное, основана на идее о том, что (а) в нашем мозгу происходит так много всего, а возможности сознания настолько малы, что должно быть гораздо больше, чем просто сознание; и что (б) если вы не верите, что сознание причинно не связано с другими телесными и психическими процессами, сознательный опыт должен быть подготовлен другими процессами в мозгу, которые мы не осознаем. Не только логика подсказывает, что действие начинается бессознательно, но и исследования убедительно свидетельствуют об этом. Более того, бессознательные процессы очень часто очень важны для функционирования человека, и многие явления, такие как формирование отношения, стремление к цели, стереотипизация, творчество и принятие решений, невозможно полностью понять, не принимая во внимание роль бессознательных процессов.

Поймите логику, лежащую в основе предположения о важности бессознательных процессов.
Получить базовое понимание некоторых важных исторических мыслей о бессознательных процессах.
Узнайте о некоторых важных психологических экспериментах над бессознательным.
Оцените различие между сознанием и вниманием.

Вы когда-нибудь брали шоколадку, жевательную резинку или журнал, когда покупали продукты? Эти известные «импульсивные покупки» поднимают интригующий вопрос: что такое действительно управляет вашими решениями? Хотя, с одной стороны, вы можете возразить, что именно ваше сознание решает, что вы покупаете, что едите и что читаете. С другой стороны, вам, вероятно, придется признать, что эти журналы о знаменитостях и соленый шоколад на самом деле не были в вашем списке покупок вместе с яйцами и хлебом. Так откуда взялось желание их приобрести? Как мы увидим в этом модуле, на ваше мышление и решения воздействует ряд сил, о которых вы, возможно, даже не подозреваете; все они обрабатываются бессознательным.

Хотя термин «» был введен совсем недавно (в 18 веке немецким философом Платнером, немецким термином является «Unbewusstsein»), относительная «бессознательность» человеческой природы вызывала как удивление, так и разочарование на протяжении более двух тысячелетий. . Сократ (490–399 до н. э.) утверждал, что свобода воли ограничена, или, по крайней мере, так кажется, после того как заметил, что люди часто делают то, чего на самом деле делать не хотят. Он назвал это akrasia , что лучше всего можно перевести как «отсутствие контроля над собой». Несколько столетий спустя римский мыслитель Плотин (205–270 гг. н. э.) предположительно первым указал на возможность бессознательных психологических процессов в письменной форме: «Отсутствие сознательного восприятия не является доказательством отсутствия умственной деятельности».

Эти две идеи, впервые сформулированные Сократом и Плотином соответственно, были и до сих пор являются предметом горячих споров в психологии, философии и неврологии. То есть ученые по-прежнему исследуют, в какой степени человеческое поведение является (и/или кажется) произвольным или непроизвольным, и ученые по-прежнему исследуют относительную важность бессознательных и сознательных психологических процессов или умственной деятельности в целом. И, возможно, неудивительно, что оба вопроса до сих пор остаются спорными.

Еще древние греки интересовались загадкой кажущегося отсутствия контроля, которое мы проявляем при принятии решений. Что бы подумал Сократ, если бы увидел, как современные люди ориентируются в типичном супермаркете?

Во время научной революции в Европе наше бессознательное было, так сказать, отнято у нас французским философом Декартом (1596–1650). Дуализм Декарта повлек за собой строгое различие между телом и разумом. Согласно Декарту, разум производит психологические процессы, и все, что происходит в нашем сознании, по определению является сознательным. Некоторые психологи назвали эту идею, в соответствии с которой мыслительные процессы, протекающие вне сознательного сознания, стали невозможными, . Науке потребовалось более двух столетий, чтобы полностью оправиться от обнищания, продиктованного Декартом.

Это не означает, что все современники Декарта и более поздние мыслители соглашались с дуализмом Декарта. Фактически, многие из них не соглашались и продолжали теоретизировать о бессознательных психологических процессах. Например, британский философ Джон Норрис (1657–1711) сказал: «У нас могут быть идеи, которые мы не осознаем. . . . В нашем уме запечатлено бесконечно больше идей, чем мы можем уделить внимание или воспринять». Иммануил Кант (1724–1804) соглашался: «Поле наших чувственных восприятий и ощущений, которых мы не осознаем. .. . неизмеримо». Норрис и Кант использовали логический аргумент, на который до сих пор любят указывать многие сторонники важности бессознательных психологических процессов: В нашем мозгу так много всего происходит, а возможности сознания настолько малы, что должно быть гораздо больше, чем просто сознание.

Самый известный защитник важности бессознательных процессов появился на сцене в конце 19 века: австрийский невролог Зигмунд Фрейд. Большинство людей ассоциируют Фрейда с психоанализом, с его теорией ид, эго и суперэго, а также с его идеями о вытеснении, скрытых желаниях и мечтах. Такие ассоциации вполне оправданы, но Фрейд опубликовал и менее известные общетеоретические работы (например, Фрейд, 1915/1963). Эта теоретическая работа звучит, в отличие от его психоаналитической работы, очень свежо и современно. Например, Фрейд уже утверждал, что человеческое поведение никогда не начинается с сознательного процесса (сравните это с экспериментом Либета, обсуждаемым ниже).

Фрейд, а также Вильгельм Вундт указали на еще один логический аргумент в пользу необходимости бессознательных психологических процессов. Вундт сказал об этом так: «Наш ум так удачно оснащен, что он дает нам самые важные основания для наших мыслей, даже если мы не имеем ни малейшего представления об этой работе по их разработке. Только результаты этого становятся сознательными. Этот бессознательный разум для нас подобен неведомому существу, которое создает и производит для нас и, наконец, бросает спелые плоды нам на колени». Другими словами, мы можем осознавать множество разных вещей — вкус бокала бургундского, красоту Тадж-Махала или острую боль в пальце ноги после столкновения с кроватью, — но эти переживания не зависают в памяти. воздух, прежде чем они достигнут нас. Они как-то и где-то готовятся. Если вы не верите, что сознание причинно не связано с другими телесными и психическими процессами (например, если кто-то предполагает, что оно управляется богами), сознательный опыт должен быть подготовлен другими процессами в мозгу, которые мы не осознаем.

Немецкий психолог Ватт (1905) в интересном эксперименте показал, что мы сознательно осознаем только результаты психических процессов. Его участникам неоднократно предъявлялись существительные (например, «дуб»), и они должны были как можно быстрее отвечать соответствующим словом. В одних случаях участников просили назвать главное слово («дуб»-«дерево»), а в других случаях просили придумать часть («дуб»-«желудь») или подчиненную («дуб» — «луч») слово. Таким образом, мышление участников было разделено на четыре этапа: инструкции (например, высший уровень), представление существительного (например, «дуб»), поиск подходящей ассоциации и вербализация ответа (например, «дерево»). »). Участников попросили тщательно проанализировать все четыре этапа, чтобы пролить свет на роль сознания на каждом этапе. Третий этап (поиск ассоциации) — это этап, на котором происходит действительное мышление, и поэтому он считался наиболее интересным этапом. Однако, в отличие от других стадий, эта стадия была, как называют ее психологи, интроспективно пустой: участники ничего не могли сообщить. Само мышление было бессознательным, и участники осознавали только всплывающий ответ.

Используя ЭЭГ в лаборатории, экспериментаторы смогли показать, что сознательному принятию решений предшествует бессознательная подготовка.

Идея о том, что мы неосознанно готовим действие до того, как осознаем это действие, была проверена в одном из самых известных психологических экспериментов. Некоторое время назад Корнхубер и Деке (1965) провели эксперименты, в которых просили участников выполнить простое действие, в данном случае согнуть палец. Они также измерили, чтобы выяснить, когда мозг начинает готовиться к действию. Их результаты показали, что первый признак неосознанной подготовки предшествовал действию примерно на 800 миллисекунд. Это серьезное количество времени, и это заставило Бенджамина Либета задаться вопросом, появляется ли сознательное осознание решения действовать так же или даже дольше заранее. Либет (1985) воспроизвел эксперименты Корнхубера и Деке, добавив еще одну меру: сознательное осознание решения действовать. Он показал, что сознательные решения следуют за бессознательной подготовкой и лишь опережают фактическое выполнение действия примерно на 200 миллисекунд. Другими словами, бессознательное решает действовать, затем мы осознаем желание выполнить действие и, наконец, действуем.

Эксперимент Либета наделал много шума, и кое-кто попытался спасти положение решающей роли сознания, критикуя эксперимент. Некоторые из этих критических замечаний имели смысл, например представление о том, что последовательность действий в экспериментах Либета начинается не с сигналов ЭЭГ в мозге, а до этого, с инструкции экспериментатора согнуть палец. И это указание воспринимается сознательно. Пыль, окружающая точное значение этого эксперимента, все еще не полностью осела, и недавно Сун и его коллеги (Soon, Brass, Heinze, & Haynes, 2008) сообщили об интригующем эксперименте, в котором они обошли важное ограничение эксперимента Либета. Участникам приходилось неоднократно делать дихотомический выбор (они должны были нажать одну из двух кнопок), и они могли свободно выбирать, какую именно. Экспериментаторы измеряли активность мозга участников. После того, как участники много раз сделали свой простой выбор, экспериментаторы могли, глядя на разницу в активности мозга для двух разных вариантов в более ранних испытаниях, предсказать, какую кнопку участник нажмет в следующий раз, на десять секунд вперед — действительно, задолго до того, как участник сознательно «решил», какую кнопку нажать дальше.

В наши дни большинство научных исследований бессознательных процессов направлено на то, чтобы показать, что людям не нужно сознание для определенных психологических процессов или поведения. Одним из таких примеров является формирование отношения. Самый основной процесс формирования отношения — простое воздействие (Zajonc, 1968). Простое повторное восприятие стимула, такого как бренд на рекламном щите, который вы проходите каждый день, или песня, которую часто крутят по радио, делает его более позитивным. Интересно, что простое воздействие не требует сознательного осознания объекта установки. На самом деле они возникают даже тогда, когда новые стимулы предъявляются подсознательно в течение очень короткого времени (например, Kunst-Wilson & Zajonc, 19).80). Интересно, что в таких подсознательных экспериментах с простым воздействием участники указывают на предпочтение или положительное отношение к стимулам, которые они сознательно не помнят.

Исследования бессознательных процессов также значительно улучшили наше понимание предубеждений. Люди автоматически классифицируют других людей в соответствии с их расой, и Патрисия Девайн (1989) продемонстрировала, что категоризация бессознательно приводит к активации связанных с ними культурных стереотипов. Важно отметить, что Дивайн также показал, что активация стереотипов не сдерживалась уровнем явных предубеждений людей. Вывод из этой работы был мрачным: мы бессознательно активируем культурные стереотипы, и это верно для всех нас, даже для людей, которые явно не предвзяты, или, другими словами, для людей, которые не хотят стереотипировать.

«Эврика-опыт» — это момент, когда идея входит в сознание.

Понимание бессознательных процессов также повлияло на наши представления о творчестве. Творчество обычно рассматривается как результат трехэтапного процесса. Она начинается с сознательного подхода к проблеме. Вы думаете и читаете о проблеме и обсуждаете вопросы с другими. Этот этап позволяет собрать и систематизировать необходимую информацию, но на этом этапе редко возникает действительно творческая идея. Вторая стадия бессознательна; это стадия инкубации, во время которой люди думают бессознательно. Проблема на время откладывается в сторону, и сознательное внимание направляется в другое место. Процесс бессознательного мышления иногда приводит к тому, что творческий продукт входит в сознание. На этой третьей стадии снова играет роль сознательное внимание. Творческий продукт должен быть вербализован и передан. Например, научное открытие нуждается в подробном доказательстве, прежде чем его можно будет сообщить другим.

Идея о том, что люди думают бессознательно, также применялась к принятию решений (Dijksterhuis & Nordgren, 2006). В недавней серии экспериментов (Bos, Dijksterhuis, & van Baaren, 2008) участникам была представлена информация о различных альтернативах (таких как автомобили или соседи по комнате), различающихся по привлекательности. Впоследствии участники занимались до того, как приняли решение. То есть сознательно думали о другом; в данном случае они решали анаграммы. Тем не менее, одной группе перед выполнением отвлекающего задания сказали, что позже им будут заданы вопросы о проблеме принятия решения. Второй группе вместо этого сказали, что они закончили с проблемой решения и больше ни о чем не будут спрашивать. Другими словами, у первой группы была цель продолжить обработку информации, а у второй такой цели не было. Результаты показали, что первая группа принимала лучшие решения, чем вторая. Хотя они делали то же самое сознательно — опять же, решая анаграммы, — первая группа принимала лучшие решения, чем вторая, потому что первая думала бессознательно. Недавно исследователи сообщили о нейробиологических данных о таких бессознательных мыслительных процессах, которые действительно показывают, что недавно закодированная информация обрабатывается бессознательно, когда у людей есть такая цель (Creswell, Bursley, & Satpute, 2013).

Люди иногда удивляются, узнав, что мы можем делать так много и так много сложных вещей бессознательно. Однако важно понимать, что между вниманием и сознанием нет однозначной связи (см., например, Dijksterhuis & Aarts, 2010). Наше поведение во многом определяется целями и мотивами, и эти цели определяют, на что мы обращаем внимание, то есть сколько ресурсов наш мозг тратит на что-то, но не обязательно то, что мы осознаем. Мы можем осознавать вещи, на которые почти не обращаем внимания (например, мимолетные мечты), и мы можем уделять много внимания чему-то, о чем мы временно не сознаем (например, проблеме, которую мы хотим решить, или важному решению, которое мы принимаем). лицом). Частично путаница возникает из-за того, что внимание и сознание соотносятся. Когда человек уделяет больше внимания поступающему стимулу, вероятность того, что он осознает его, возрастает. Однако внимание и сознание различны. И чтобы понять, почему мы можем делать так много вещей неосознанно, ключом к этому является внимание. Нам нужно внимание, но для целого ряда вещей нам не нужно сознательное осознание.

В наши дни большинство исследователей сходятся во мнении, что наиболее разумный подход к изучению бессознательных и сознательных процессов состоит в том, чтобы рассматривать (высшие) когнитивные операции как бессознательные и проверять, что (если что-то) добавляет сознание (Dijksterhuis & Aarts 2010; van Gaal, Lamme, Fahrenfort, & Ridderinkhof, 2011; в качестве исключения см. Newell & Shanks, 2014). Однако исследователи по-прежнему расходятся во мнениях относительно относительной важности или вклада сознательных и бессознательных процессов. Некоторые теоретики утверждают, что причинная роль сознания ограничена или практически отсутствует; другие до сих пор считают, что сознание играет решающую роль почти во всем человеческом поведении любого значения.

Примечание. Исторический обзор того, как люди думали о бессознательном, в значительной степени основан на Кестлере (1964).

Атрибуция текста

Эта глава, Бессознательное , была адаптирована из книги Ап Дейкстерхуиса «Бессознательное» под лицензией CC BY-NC-SA 4. 0.

Деконструкция произвольного действия: процессы бессознательного и сознательного компонентов | Чувство свободы воли

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicThe Sense of AgencyКогнитивная психологияСоциальная психологияOxford Scholarship OnlineBooksJournals Мобильный телефон Введите поисковый запрос

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicThe Sense of AgencyКогнитивная психологияСоциальная психологияOxford Scholarship OnlineBooksJournals Введите поисковый запрос

Расширенный поиск

Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
Делиться
- Твиттер
- Подробнее

Укажите

Крисст, Лара, Карлос Монтемайор и Эсекьель Морселла, «Деконструкция произвольного действия: процессы бессознательного и сознательного компонентов», у Патрика Хаггарда и Баруха Эйтама (редакторы), The Sense of Agency , Social Cognition and Social Neuroscience (

New York

, 2015; онлайн-издание, Oxford Academic, 17 сентября 2015 г. ), https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780190267278.003.0002, по состоянию на 14 апреля 2023 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Advanced Search

Abstract

Исследования человеческих действий привели к заключению, что многие действия могут производиться бессознательно. Поведение, такое как рефлексы (например, зрачковый рефлекс, перистальтика) и автоматизмы при неврологических состояниях, показывает, что производство действия может быть опосредовано бессознательно. Менее очевидны, однако, бессознательные механизмы, связанные с повседневными произвольными действиями. Произвольное действие представляет собой сложную форму действия, включающую как бессознательные, так и сознательные компоненты процессов. В этой главе рассматриваются бессознательные компоненты произвольного действия, а затем исследуется, как эти компоненты взаимодействуют с сознанием. Анализ включает трактовку влиятельной «трехчленной непредвиденной ситуации» Скиннера и феномена легкое управление. В этой главе обсуждаются нерешенные вопросы (например, необходимость сигнала «начало» при выборе действия) и парадоксы (например, парадокс самоотчета), которые встречаются при исследовании действия с редукционистской точки зрения, в которой нет гомункулоподобного агента. участвует в добровольных действиях.

Ключевые слова: бессознательная обработка, сознание, произвольное действие, Скиннер, автоматизм

Предмет

Когнитивная психологияСоциальная психология

Коллекция: Оксфордская стипендия онлайн

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Помощь с доступом

Доступ в учреждения

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

Нажмите Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

Щелкните Войти через сайт сообщества.
При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции.