Стокгольмский синдром в семейных отношениях: что такое синдром заложника / AdMe

Содержание

что такое синдром заложника / AdMe

Стокгольмским синдромом называют психологическую защитную реакцию. У человека с таким синдромом развиваются положительные ассоциации со своими похитителями или обидчиками. Стоит заметить, что наука называет это состояние «оспариваемой болезнью».

Мы в ADME считаем, что лишних знаний не бывает, и поэтому рассказываем о том, что такое стокгольмский синдром, и приводим примеры. Мы не можем давать рекомендации, как выйти из этого состояния, но хотели бы поговорить о путях решения проблемы.

Точка отсчета: 6 дней, которые взбудоражили мир

В августе 1973 года освобожденный условно-досрочно Ян-Эрик Ульссон решил ограбить одно из отделений стокгольмского банка Kreditbanken. Спланированная им акция дала сбой, и в результате Ульссон угрозами заставил 4 банковских сотрудников спуститься с ним в хранилище, где и заперся. Вскоре ему удалось выторговать у полиции своего приятеля, Кларка Улофссона, отбывавшего срок в тюрьме, и преступников стало двое.

В течение 5 суток между ними и полицией шли переговоры, за освобождение людей грабители требовали крупную сумму денег и возможность покинуть страну на скоростном автомобиле. Спустя почти неделю полиция решилась на штурм, применила слезоточивый газ, все сотрудники были спасены, а бандиты арестованы.

Сочувствие вместо обвинений

Почему же мир до сих пор не может забыть это происшествие? Дело в том, что, к удивлению общественности, люди, просидевшие бок о бок с преступниками в тесном банковском хранилище, заявили, что не держат на них зла, не готовы давать против них показания, и даже начали собирать деньги на адвоката для преступников.

Иррациональная привязанность пострадавших к тем, кто лишил их свободы, поставила общественность в тупик. Все видели, как в дверях хранилища люди, вместо того чтобы шарахаться от своих обидчиков, обняли их, поцеловали и пожали руки. Сами пленники тоже были в замешательстве. На следующий день после освобождения одна из них задала вопрос доктору: «Что со мной не так? Почему я их не ненавижу?» Отвечая на этот вопрос, психиатр Нильс Бейерут и начал изучать, что же это за странная реакция на произошедшее, которой позже дали название «стокгольмский синдром».

Что подразумевают под стокгольмским синдромом сегодня

В наше время, когда мы слышим «стокгольмский синдром», всем понятно, что речь идет о симпатии, возникающей у пленников или жертв абьюза в результате травматического опыта. Стокгольмский синдром неправильно будет назвать заболеванием или психическим расстройством, корректнее будет говорить о нем как о бессознательной защитной стратегии, позволяющей психике справиться с чрезмерным стрессом в столь невыносимой ситуации, своеобразном механизме выживания.

И срабатывает он не только в экстремальных ситуациях, но и в обыденной жизни. Мы можем говорить о бытовом стокгольмском синдроме в дружеских, любовных или семейных отношениях.

Я прошла через это со своим бывшим. Я знала, что все, что он делал, было неправильно, и ненавидела его за это, но делала все, что в моих силах, защищая его. Я любила его «хорошую сторону» и оставалась с ним. © asrevia19 / Reddit
У меня такое было с отцом. Его «хорошая версия» долгое время была для меня единственной. У меня было множество подавленных воспоминаний о его гадких поступках. Моя мама и сестра ссорились из-за этого, типа: «Почему она не видит, какой он плохой?» © canadasbananas / Reddit

Корпоративный стокгольмский синдром проявляется в рабочих отношениях. К примеру, все мы хотя бы понаслышке знаем ситуации, когда начальник орет и унижает подчиненных, но кто-то из них говорит: «Он просто устает, у него такая нагрузка, он отличный профессионал и вообще хороший человек».

Как возникает стокгольмский синдром и чем он опасен

Стокгольмский синдром в быту возникает не просто на фоне жесткого обращения, но и из-за невозможности выйти из токсичных отношений, существенной разнице в силе и возможностях сторон, обстоятельствах, препятствующих прекращению травмирующей ситуации. При этом обидчик становится источником не только страданий, но и неких «плюшек». Так, к примеру, на рабочем месте после волны нападок и критики от начальника следует похвала, которая после всего негатива кажется манной небесной.

Опасность стокгольмского синдрома заключается в том, что люди, попавшие в такую ситуацию, состоящие в таких отношениях, готовы идти против своих интересов, отталкивать и всячески затруднять помощь со стороны. Кристин Энмарк, проведя более 130 часов в хранилище банка бок о бок с преступниками, кричала полиции, требующей у негодяев отпустить сотрудников банка и после этого сдаться самим: «Нет, Ян и Кларк пойдут первыми». Таким образом она хотела обезопасить их, но не себя. Жертва абьюза в семье будет считать подруг, готовых помочь с разводом, врагами и отказываться от любой поддержки.

Когда к моей сестре пришла подруга, которая предложила ей пожить в своей квартире, устроить ее на работу, помочь деньгами — сделать все для того, чтобы она ушла от мужа-охламона, который вопил чайкой и требовал письменного отчета за каждый шаг, за 5 минут опоздания, та ответила: «Змея, ты хочешь сама выйти за него замуж!» Она считала, что такого заботливого мужчину еще поискать надо. «Ревнует — значит любит, ревнует как ненормальный — значит любит очень сильно, а кто же не мечтает о такой любовище?» — такая логика.

Как лечить стокгольмский синдром

Некорректно говорить о лечении стокгольмского синдрома, ведь это механизм выживания. То, что чувствует человек, переживший такую травму, нельзя назвать расстройством или болезнью, как мы уже писали выше. Это способ справиться с произошедшим. Но это не значит, что пострадавшим не нужна терапия, ведь такая реакция бывает лишь на травмирующие события или отношения. Покалеченную психику необходимо восстанавливать и у психотерапевтов, для этого существует множество традиционных методик, которые они подбирают индивидуально для каждого.

Когда мы ищем ответ на вопрос, как лечить бытовой стокгольмский синдром, вероятнее всего, мы хотим узнать, как помочь кому-то в такой ситуации, раскрыть глаза на отношения. И вот что рекомендуют врачи:

Не давайте советов. Если вы диктуете, что делать, вы также становитесь человеком, не дающим принимать собственные решения, навязывающим свою волю.
Не выставляйте обидчика злодеем. Это приведет к тому, что в силу работающего механизма выживания, от которого человек не готов отказаться, так как не чувствует себя в безопасности, он начнет защищать абьюзера и может оттолкнуть вас, но не изменит отношение к обидчику.
Задавайте вопросы. Говорите с человеком о его чувствах, спрашиваете о его видении ситуации, помогите обрабатывать негативный опыт, демонстрируя заботу и приятие. Не осуждайте, а размышляйте.
Говорите о психологии. Рассказывая чужие истории и давая им оценку с точки зрения психологов, вы можете дать человеку необходимые знания, которые позволят ему самостоятельно переосмыслить происходящее. Говоря о стокгольмском синдроме вообще, можно подтолкнуть человека к нужным выводам.
Демонстрируйте готовность прийти на помощь в практических вопросах. Обидчик в таких отношениях всегда старается максимально изолировать жертву, заставить ее зависеть от него. Уверенность в том, что вам не дадут пропасть, помогает принимать правильные решения.

А какие советы дали бы вы тем, кто хочет помочь людям с бытовым или корпоративным стокгольмским синдромом?

Стокгольмский синдром — это что: психологические особенности

Стокгольмский синдром – психологический феномен, при котором жертва начинает испытывать симпатию и даже сожаление к своему агрессору, тирану, насильнику. Еще недавно этот синдром рассматривали только в контексте возникновения положительных эмоций у заложников к своим захватчикам. Но сегодня этот термин применим и к бытовым ситуациям, отношениям мужчины и женщины. Чаще всего роль жертвы в отношениях занимает женщина, хотя и не в 100 % случаев.

СОДЕРЖАНИЕ

1 Суть феномена
2 История открытия стокгольмского синдрома
3 Причины развития синдрома
- 3.1 Мышление жертвы
- 3.2 Защитный механизм психики
- 3.3 Влияние стереотипов
4 Благоприятные условия для развития синдрома
5 Как избавиться от синдрома

Суть феномена

Встречается в 8 случаев из 100. В основе стокгольмского синдрома находится принцип зависимых отношений. Суть синдрома в том, что жертва начинает испытывать симпатию, чувствует эмоционально-психологическую зависимость, защищает своего тирана в глазах других людей.

Известны случаи, когда заложники сбегали вместе со своими тиранами или закрывали их от пуль, помогали избегать наказания. При бытовом стокгольмском синдроме жертва укрывает тирана, ищет причину его агрессии в себе, находит оправдания агрессору.

Проще говоря, это смена ненависти и страха на сочувствие, понимание, симпатию и любовь. Современное понимание феномена стокгольмского синдрома значительно шире и сложнее:

Сегодня информация об этом синдроме столь доступна, что особенности синдрома используют в своих целях террористы и другие преступники. Потому стало сложнее работать психологам и полиции, другим службам. Важно определить не только истинные мотивы преступника, но и истинные мотивы жертвы.
Феномен стокгольмского синдрома можно видеть и в деловых отношениях.
Когда работники понимают, что живут под вечными перегрузками и неадекватными требованиями начальства, но со временем начинают воспринимать это как должное. Ведь иногда работники получают бонусы. Самооценка сотрудника снижается, желание противиться если и возникает, то тут же отсекается. Об увольнении не идет и речи. А страх быть уволенным или разочаровать начальство становится ведущим.
Термин употребляется не только в отношении семейных отношений или классически в отношениях захватчика и заложника, но и в отношении детско-родительских взаимоотношений. Притом роль тирана (властителя) может принадлежать как родителям, так и детям.
Еще одно современное применение термина – отношения покупателя и товаров, или шопоголизм. Покупатель всеми правдами и неправдами (пригодится потом, акция, скидка, бонус) оправдывает свои покупки. И хотя сам шопоголик знает, что эти акции не последние, в глубине души думает «а вдруг именно на этот товар последние».

История открытия стокгольмского синдрома

Автор названия синдрома – криминалист Нильс Бейерот. Понятие стокгольмского синдрома появилось после одного реального случая.

23 августа 1973 года на центральной площади Стокгольма вооруженные преступники (32-летний Ян-Эрик Ольссон и 26-летний Кларк Олофссон) захватили банк и 4 заложников (31-летнюю Бригитту Лундберг, 26-летнюю Кристину Энмарк, 21-летнюю Элизабет Ольдгрен, 26-летнего Свена Сефстрема). Внешне все жертвы благополучны, красивы, успешны и уверенны в себе.

За время плена, пока грабители просили выкуп, жертвы выдержали 2 дня полной голодовки, угрозы убийства, пытки (стоять с петлей на шее, при малейшем изменении положения она натягивалась и душила). Но уже в скором времени стало отмечаться сближение преступников и заложников. Вплоть до того, что одна из жертв смогла передать информацию полиции, но потом сама же призналась в этом грабителям. А на четвертые сутки она просила полицию дать возможность ей и преступникам уехать.

Свен после освобождения утверждал, что грабители были хорошими людьми. На шестые сутки во время освобождения заложники защищали грабителей и держались с ними за руки. Позже две заложницы признались, что добровольно совокуплялись с грабителями, а еще чуть позже они стали навещать тех в тюрьме и в итоге обручились с ними.

Тогда такой феномен и получил название Стокгольмского синдрома. После этого случая проявления стокгольмского синдрома встречались не единожды в разных уголках мира и разных ситуациях. Подробнее об этом читайте в статье «Стокгольмский синдром в жизни: 5 реальных историй».

Причины развития синдрома

В 80 % случаев формирование синдрома вызвано определенным типом мышления. Большая часть жертв психологически запрограммирована следовать этой роли.

Мышление жертвы

К основным особенностям мышления жертвы относятся следующие положения:

Видение мира в пессимистичных тонах, ощущение себя как магнита для неприятностей.
Ощущение того, что большего жертва и не заслуживает.
Присутствует установка на смирение и терпение. Особенно свойственно для женщин, если им еще в детстве прививали необходимость подчиняться мужчине. В семьях, где отец был тираном или просто ведущим грубым человеком, а мать безмолвной, слабой.

Жертвы чаще выходят из чрезмерно требовательных семей, где ребенок старался заслужить любовь родителей. Кроме того, на замеченные попытки угодить ребенок получал еще большую критику. Или в семьях, где ребенок чувствовал себя ненужным и был обделен вниманием.

Чаще синдром развивается у людей с подвижной и неустойчивой психикой (меланхолики и холерики).

Защитный механизм психики

Вторая причина формирования стокгольмского синдрома – активация защитного механизма у женщины, подвергшейся гендерному насилию. Суть в том, что вспышки агрессии у тирана будут реже и меньше или направлены на другой объект, если жертва не будет проявлять противоречий. Для гендерного насилия характерны два этапа: унижение и раскаянье. В силу эмоциональной слабости жертва не выдерживает и прощает своего агрессора.

Влияние защитного механизма рассматривалось и в первом случае на площади в Стокгольме. Британский психолог Анна Фрейд назвала его тогда идентификацией с агрессором. Это иррациональная реакция, включающаяся в условиях выживания, неэффективности и безнадежности рациональных реакций.

Жертва бессознательно отождествляет себя с агрессором и надеется, что он не причинит вреда такому же, как он человеку. Для того чтобы такая идентификация стала возможна, восприятие перестраивает свою работу. В результате перестройки агрессор воспринимается как симпатичный человек, а не как тиран. Ведь в противном случае идентифицировать себя с преступником было бы невозможно. Свою лепту вносит и вынужденное длительное нахождение в одном пространстве, общение.

Влияние стереотипов

Третий вариант развития стокгольмского синдрома – влияние стереотипов. Актуально для бытового синдрома. В основном действие оказывает мысль о том, что одинокая женщина не может быть счастливой и успешной. Или о том, что женщина должна всю жизнь прожить с одним мужчиной (особенно если мужчина первый в плане секса). Женщины, воспитанные стереотипами, могут годами терпеть физическое и психическое насилие и «нести свой крест».

Стоит отметить, что повлиять на развитие синдрома могут сразу два или все из описанных факторов. Такое встречается нередко. И это не удивительно, так как в итоге проблема синдрома произрастает из детства. А семья в ответе и за развитие, и за воспитание, и за формирование убеждений и культуры.

Благоприятные условия для развития синдрома

Стокгольмский синдром развивается не всегда, а только в определенных условиях:

длительное вынужденное пребывание жертвы и агрессора в одном пространстве;
гуманное и лояльное отношение агрессора к жертве;
реальная угроза жизни жертвы, которую агрессор демонстрирует;
осознание жертвой отсутствия альтернативы, реальность только одного исхода, продиктованного агрессором.

Сам синдром при таких условиях формируется в 4 этапа:

Установка близких отношений из-за вынужденной совместной изоляции.
Готовность жертвы сделать все, что скажет агрессор, дабы сохранить себе жизнь.
Сближение через общение, проникновение во внутренний мир агрессора, понимание его мотивов поведения.
Развитие эмоциональной зависимости от агрессора из-за его лояльного отношения и вынужденного общения, чувство благодарности за сохраненную жизнь, желание помочь.

Как избавиться от синдрома

Жертва сама мешает своему же высвобождению. Помочь ей не сможет ни один человек до тех пор, пока она сама не осознает неадекватность собственного поведения.

Самостоятельно справиться с такой проблемой, как стокгольмский синдром, практически невозможно. Рекомендуется обратиться к психологу. Он поможет заглянуть вглубь души и разобраться в истинных причинах жертвенности. Чаще всего жертве свойственна по жизни роль «девочки/мальчика для битья». Но вот откуда сформировалась такая жизненная позиции – вопрос более сложный и частный.

Коррекция бытового стокгольмского синдрома проходит сложнее других. Ведь единственный вариант решения – осознать иррациональность поведения жертвы, увидеть нереальность собственных надежд и иллюзий, уйти от агрессора. Жертва до последнего будет верить в то, что ситуацию (читай: агрессора) можно изменить.

Проще всего корректируется покупательский синдром. Достаточно посмотреть, сколько из купленных вещей ни разу не использовались в течение месяца. Или посчитать, чего покупатель себя лишил, чем пожертвовал.

Синдром в деловых отношениях не обязательно требует смены работы. Ведь жертва снова найдет такого же тирана-начальника. Нужно повысить самооценку у жертвы, расставить жизненные приоритеты (работа не должна занимать все время), найти и ценить свою индивидуальность (убеждения, интересы, потребности).

Работа с любым видом стокгольмского синдрома предполагает работу с самосознанием человека, его Я-концепцией, повышением самоуважения.

В моей семье Стокгольмский синдром

Задайте свой вопрос!

Вопрос читателя

Мне 37 лет, я самый младший из шести детей в нашей семье. Наши родители до сих пор вместе и недавно отметили 50-летнюю годовщину свадьбы. Со стороны мы выглядим как обычная счастливая семья, но это далеко не так. Наш отец всегда оскорблял нашу мать и всех нас, детей. Физическое насилие прекратилось, когда он бросил пить более 30 лет назад (я помню только один физический случай), но психологическое и эмоциональное насилие было постоянным. Все мы, дети, выросли и переехали, поэтому в результате мы немного отдалились и немного увидели перспективу. Однако мама попала в ловушку и стала оболочкой женщины, которую я помню в детстве. Я прочитал вашу статью под названием «Любовь и стокгольмский синдром». Он идеально подходит к нашей ситуации. Мама определенно жертва, а папа — неудачник. Однако, похоже, он заманил в ловушку около половины из нас, детей. Двое моих братьев и одна из моих сестер, кажется, защищают отношения наших родителей и рассматривают любого, кто указывает на жестокое обращение, как «нарушителя спокойствия».

У меня к вам вопрос: можете ли вы порекомендовать какие-нибудь книги, в которых более подробно рассматривается эта тема? Я только недавно нашел вашу статью и был поражен тем, как вы описываете мою семью. Я был бы очень заинтересован в любой дополнительной информации, которую я мог бы получить в свои руки. Если другие имели дело с теми же проблемами, я думаю, мне будет полезно узнать их истории.

Ответ психолога

Многие ситуации жестокого обращения в семье имеют компонент стокгольмского синдрома. Многие взрослые не решаются серьезно взглянуть на свое воспитание. Стокгольмский синдром — это стратегия выживания, и для трех ваших братьев и сестер их положительная поддержка семейной истории позволяет им «выжить» в семье и сохранить положительное отношение как к папе, так и к маме. Их точка зрения также допускает кое-что еще — предоставление точки зрения, не требующей заботы об их матери. Как вы упомянули, ваша точка зрения признает эмоциональную нагрузку на вашу мать и то, что поведение вашего отца остается психически/эмоционально оскорбительным. С их точки зрения, они не видят ничего, о чем им нужно было бы беспокоиться — они не обязаны беспокоиться, так как чувствуют, что в семье все прекрасно.

Когда вы упоминаете о жестоком поведении или семейной истории, вы создаете «неприятности» — не для своих родителей, а для своих братьев и сестер. Вы бросаете вызов их установкам, которые делают их блаженно безответственными. Как часто бывает при стокгольмском синдроме, тех, кто пытается помочь, считают создателями проблем и угрозами, а не обидчиками. Вы можете использовать некоторые из стратегий, описанных в статье СС, для решения ваших семейных проблем.

Попробуйте онлайн-консультацию: получите персональный подбор
(Пожалуйста, прочтите наше важное пояснение ниже.)

Есть много упоминаний о стокгольмском синдроме, но большинство из них относится к ситуациям с заложниками. Для дополнительного чтения сосредоточьтесь на семейной динамике, которая происходит в семьях, подвергающихся жестокому обращению и/или домашнему насилию. В этой области есть несколько книг и множество исследований.

Существует множество историй об этой ситуации. У моих статей о Неудачниках и Стокгольмском синдроме есть дискуссионные группы на этом сайте. У меня есть планы в будущем написать больше о том, что у меня есть Неудачник/Насильник в качестве родителя, и как это влияет на детей от этого брака.

Пожалуйста, прочитайте наш важный отказ от ответственности.

Насилие и травма
Отношения

Все клинические материалы на этом сайте рецензируются одним или несколькими клиническими психологами или другими квалифицированными специалистами в области психического здоровья. Первоначально опубликовано доктором Джозефом М. Карвером, доктором философии , , 2 ноября 2007 г., , последний раз рецензировалось или обновлялось , 2 ноября 2007 г., .

https://askthepsych.com/atp/2007/11/02/family-abuse-stockholm/

Стокгольмский синдром в случаях родительского отчуждения — Карен Вудалл

Дата: 3 октября 2017 г. Автор: karenwoodall 22 комментария

Одним из видов поведения, которое мы наблюдаем в нашей работе с семьями, пострадавшими от родительского отчуждения, является стокгольмский синдром, при котором не только ребенок становится вовлеченным в реактивное поведение психологического расщепления всего на хорошее и плохое, но и отвергнутый родитель. В тяжелых случаях родительского отчуждения специалисты также вовлекаются в поведение, наблюдаемое в семейной системе, а это означает, что концентрические круги вокруг семьи заражаются защитными реакциями, основанными на травме, у тех, кто пытается помочь ребенку.

Стокгольмский синдром вызывается основанной на травме защитной реакцией на события, которые человек не может контролировать. У отверженных родителей опыт удаления ваших детей от вас (часто прямо у вас из-под носа) и опыт осознания того, что это было вызвано дисфункциональным поведением другого родителя, является достаточным триггером, чтобы вызвать психологический раскол.

состояние ума. У одних родителей раздвоение сознания вызывает ярость по отношению к отчуждающему родителю, у других — пассивность и желание задабривать. Привязанность травмы к человеку, жестоко обращающемуся с их ребенком, становится очень сильным защитным механизмом для некоторых родителей, которые продолжают верить, даже несмотря на убедительные доказательства обратного, что жестокий родитель может измениться.

В нашей работе мы видим много родителей, которые продолжают верить, даже после того, как те, у кого здоровый образ мышления, смогут поверить, что другой родитель может измениться. Это особая группа отвергнутых родителей, которыми почти всегда являются мужчины. Согласно опросу и дальнейшему расследованию, эти отцы — это те, чьи дети систематически забирались у них матерью их детей, часто до того, как произошло разделение семьи. Общими темами в жизни этих мужчин являются физическое и эмоциональное насилие со стороны их бывшего партнера и неспособность рассказать другим о том, что с ними произошло. В сочетании с их внутренней верой в то, как выглядит и ощущается мужчиной, эти отцы часто доходят до нас в состоянии шокированной пассивности. То, что они ищут, — это помощь в восстановлении связи со своими детьми, но при этом они стараются не расстраивать свою бывшую партнершу, опасаясь расстроить ее или снова спровоцировать поведение, от которого они сбежали. В конечном итоге они часто просят о вмешательстве, которое позволит им воссоединиться со своим ребенком, вообще не меняя динамики, они ищут терапию, которая успокоит мать их детей или убедит ее подойти к столу и поговорить. Может потребоваться много сеансов работы с отцами в таком положении, пока они не осознают, что их разум был захвачен точно так же, как и их дети.

В худших случаях такого рода люди настолько привязаны к человеку, который оскорбил их, что они будут связываться с этим человеком против помощи, которую они искали. Это модель поведения, которая является защитной на самом глубоком уровне, при которой перенесенные бессознательные травмирующие переживания заставляют родителя, подвергшегося насилию, стремиться защитить обидчика от проблем. Такое поведение указывает на потребность защищать себя от реактивных атак со стороны обидчика, который, когда ему бросают вызов те, кто стремится помочь, стремится отомстить в нападении на подвергшегося насилию родителя. Таким образом, мы видим, что родитель, подвергшийся насилию, вступает в сговор с жестоким родителем, чтобы защититься от поступающей помощи извне, как бессознательный механизм самозащиты. Это перекликается с поведением отчужденных детей, которые, когда они находятся в двойном плену контроля со стороны жестокого родителя, вступают в сговор с этим родителем, чтобы помешать посторонней помощи быть эффективной.

В основе этой ситуации лежит сила, кто ее использует и на кого она влияет. Я наблюдал это динамическое проявление в случаях родительского отчуждения на семейном и профессиональном уровне в группах людей, которые, чувствуя угрозу со стороны жестокого родителя, угрожали другим, чтобы предотвратить разоблачение или вызов жестокого родителя. . Ключевая динамика здесь заключается в том, что те, кто не привык работать с людьми с расстройствами личности или людьми с серьезными проблемами контроля, получают травму, связанную с жестоким родителем, из-за угроз, которые этот человек им предъявляет.

Стокгольмский синдром — увлекательная, но глубоко разрушительная динамика, и когда отвергнутый родитель оказывается связанным этими реакциями, становится трудно работать с семьей в целом. Это связано с тем, что действие и реакция между оскорбляющим и подвергшимся насилию родителем сохраняются, а возникающие модели сговора и саботажа мешают оказанию помощи ребенку. Преодоление этого паттерна — первый шаг к изменению динамики в этих случаях, которые поначалу часто рассматриваются как гибридные по своей природе просто из-за наблюдаемой динамики, в которой родитель, подвергшийся насилию, вступает в сговор с обидчиком.

Когда динамика родительского отчуждения заражает команду профессионалов, за этим одинаково интересно наблюдать, и многие серьезные случаи родительского отчуждения включают в себя команду людей, которые становятся травмированными, связанными с жестоким родителем. Это приводит к поведению, которое согласуется со стокгольмским синдромом, при котором жестокий родитель, которого явно считают таковым, получает прощение за причиненный вред, а подвергшийся насилию родитель вместо этого рассматривается как тот, кто должен измениться. Причиной этого обычно является сила, которой жестокий родитель обладает против слабого профессионала, не обладающего навыками в этой области. Я видел, как это неоднократно случалось в командах социальной работы с социальными работниками, которые абсолютно не подозревают, что они стали привязанными к жестокому родителю, но которые будут стараться долго умиротворять этого родителя, пытаясь исправить родителя, подвергшегося насилию. Все неосведомленные профессионалы в этой области рискуют быть использованными таким образом, и во многих случаях личные субъективные реакции профессионалов на основную динамику, которая в первую очередь вызвала отвержение ребенка. Чтобы избежать этой динамики, требуется сильный судья с четким надзором, но даже при самых лучших решениях дело может перейти в заложники профессионалов по воле жестокого родителя, если люди без навыков или знаний и несоразмерной власти заразятся Стокгольмским синдромом.

Мы даем четкий сигнал всем отвергнутым родителям: поймите, каким образом ребенок был захвачен мышлением другого родителя, и не вовлекайтесь в это сами. Если вы были повреждены до состояния пассивности, найдите кого-нибудь, кто поможет вам вдохнуть жизнь в ваше собственное чувство собственного достоинства и ваше право на собственный контроль над своим суверенным «я».

Практикам, работающим в этой области, мы советуем знать свое субъективное «я» и предостерегать от умиротворения родителя, который был признан жестоким. Держитесь подальше от необходимости спасать родителей и обеспечить счастливый конец. Есть несколько счастливых концовок, в которых жестокий родитель вносит заметные изменения в случаях родительского отчуждения, защита ребенка, поддерживая здорового родителя, — это лучший путь, который вы можете выбрать.

Дети, родители и специалисты могут стать заложниками стокгольмского синдрома, и судебный процесс является идеальным местом для размножения такой заразной динамики. В то время как правовая взаимосвязь и психиатрическая взаимосвязь абсолютно необходимы для разрешения таких дел, сочетание неквалифицированных практиков и психологически неосведомленных адвокатов может спровоцировать захват, который остановит дело за считанные минуты.