Субъект объектные отношения это: Субъект-объектные отношения — Психологос

Субъект-субъектные отношения. | Статья по теме:

Субъект-субъектные отношения.

Введение.

  Социальные изменения, происходящие в современном обществе, вновь  актуализировали проблему субъект-субъектных взаимоотношений.  Межличностная разобщённость, рост индивидуалистического сознания, нарушение механизма идентификации со своим народом и культурой ведёт к тому, что наше современное общество не является интегрирующим началом, которое может объединить множество личностей. В системе межличностных контактов теряется категория «значимого другого», позиция, чувства, мировоззрение отдельного человека не являются важными и требующими внимания и понимания. Между тем стремление человека к межличностным отношениям рассматривается в психологии как одно из базовых, основывающихся на  трех потребностях — включению, контролю и аффекту. По теории В. Шутца  эти потребности развиваются в детстве во взаимодействии со взрослыми, прежде всего, с родителями. Так развитие потребности включения зависит от того, насколько ребенок был включен в семью; потребность контроля зависит от того, был ли поставлен акцент в отношениях «родитель — ребенок» на свободу или контроль; потребность аффекта зависит, от степени, в которой ребенок был эмоционально принят или отвержен его ближайшим окружением. Если эти потребности не были удовлетворены в период детства, индивид чувствует себя незначительным, некомпетентным и недостойным любви.

  В контексте данной проблематики, мы считаем целесообразным в данной работе проанализировать понятия «субъект» и «отношение» с философской и психологической точек зрения и проследить трансформацию данных понятий в современные представления о субъект-субъектных отношениях в педагогике.  

Философские и психологические смыслы понятий «субъект» и «отношения».

Понятие «Субъект»

  Многие социальные и гуманитарные отрасли знаний, рассматривают человека,  не только  как объект, но и как субъект познания.

  Классическое философское определение понятия «субъект» таково: субъект – «носитель предметно-практической деятельности и познания, источник активности, направленной на объект.» [2] Если рассматривать данное понятие с точки зрения межличностного взаимодействия источником активности и направленности субъекта будет являться также субъект со своей активностью и направленностью. Для современной философии субъект — «это, прежде всего, конкретный телесный индивид, существующий в пространстве и времени, включенный в определенную культуру, имеющий биографию, находящийся в коммуникативных и иных отношениях с другими людьми. Непосредственно внутренне по отношению к индивиду субъект выступает, как Я. По отношению к иным людям он выступает как “другой”. По отношению к физическим вещам и предметам культуры субъект выступает как источник познания и преобразования. Субъект существует только в единстве Я, межчеловеческих (межсубъектных) взаимоотношений и познавательной и реальной активности».  [4]

  Категория субъекта является одной из центральных в философии. Аристотель, Г. Гегель, Н. А. Бердяев представляли человека свободным, активным субъектом познающий действительность. Многие мыслители подчеркивали творческую роль субъекта, видели конечную задачу в господстве человека над природой, в новых открытиях и изобретениях, в познании и усовершенствовании окружающей действительности.

  В психологии основы субъектного подхода были заложены С. Л. Рубинштейном. В своей работе «Основы общей психологии» [6] он связывает личностное развитие человека с его субъектностью, определяя ее как самостоятельную активность и осознанную саморегуляцию.

  В настоящее время исследование субъектности личности становится приоритетным в психологической науке. Понимание субъекта связывается отношением человека к себе как к деятелю, с наделением человеческого индивида качествами быть самостоятельным, активным, способным, умелым в осуществлении особых человеческих форм жизнедеятельности, прежде всего, предметно-практической деятельности.

  По мнению В. И. Слободчикова субъективность — это та категория в психологии, которая выражает сущность внутреннего мира человека. [7]  Автор выделяет такие субъектные характеристики человека как саморегуляция и творческое преобразование окружающей действительности и отмечает, что субъектность человека по своему исходному основанию связана со способностью индивида превращать собственную жизнедеятельность в предмет практического преобразования.

  Ещё одним исследователем «психологии субъекта» был А. В. Брушлинский.

По его мнению человек может рассматриваться как субъект на высшем уровне активности, целостности, автономности: «Важнейшее из всех качеств человека — быть субъектом, т.е. творцом своей истории, вершителем своего жизненного пути. Это значит инициировать и осуществлять изначально практическую деятельность, общение, поведение, познание, созерцание и другие виды специфически человеческой активности (творческой, нравственной, свободной) и добиваться необходимых результатов. [3]

Понятие «Отношение»

  Категория «отношение» является одним из самых общих и абстрактных. Это понятие используется в  философии, математики, социологи, лингвисты, психологи и другие науках. Так, философскую проблему отношений затрагивали в своих работах  Аристотель, Г. Гегель, И. Кант, К. Маркс, Л. Фейербах и др.

  Отношение —  одна из основных логико-философских категорий, отражающая способ бытия и познания. Именно в этом или близком к этому смысле термин «Отношение» был введен в философию Аристотелем.

  Понятие об отношении  возникает как результат сравнения любых двух предметов по выбранному или заданному признаку. Имеется множество различных оснований сравнения (в частности, основанием сравнения может быть и какие-либо отношения, что приводит к понятию своего рода иерархии отношений). Соответственно имеется и множество различных отношений: «Отношение является то отношением двойного к половинному, тройного к третьей части и вообще кратного к кратной части, превосходящего к превосходимому, то отношением нагревающего к нагреваемому, режущего к разрезываемому и вообще действующего к страдающему; далее, отношение измеряющего к мере, познающего к познанию и чувствующего к чувственному восприятию» и т.д. [1]

  Некоторые философы, как например Лейбниц, считали  понятие «отношение» чисто идеальным, находящимся вне субъектов. Однако реальность отношений можно понимать и иначе, а именно в том смысле, что если основание сравнения не произвольно (если  оно коренится в самих сравниваемых предметах), то и отношение как результат сравнения по данному основанию также не произвольно, а подразумевает существование основания. Здесь, говоря о существовании каких-либо отношений, конечно, не приходится подразумевать при этом, что оно «в действительности находится вне субъектов», которые являются членами отношений.

  Категория «психологические отношения» одна из понятий в психологии. В отличие от других наук психология обязательно включает в его содержание субъективный смысл, который подразумевает связь  человека с миром, другими людьми, обществом, самим собой. Поскольку эти связи не рассматриваются вне общественных отношений, анализ категории «психологические отношения» осуществляется в рамках всех других отношений человека с реальной действительностью.

  С.Л.Рубинштейн писал: «Отношение к другому человеку, к людям составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. «Сердце» человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям; то, чего оно стоит, целиком определяется тем, к каким человеческим отношениям человек стремится, какие отношения к людям, к другому человеку он способен устанавливать. Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений к другим людям, составляет ядро подлинно жизненной психологии». [6]

  Рассматривая  человека с позиции отношений, мы говорим о его связях с окружающей действительностью.

  Понятие «субъективные отношения личности» включает в себе то, как личность относится к тем или иным событиям и явлениям мира, в котором она живет. В данном случае термин «отношение» подразумевает не только и не столько объективную связь личности с ее окружением, но прежде всего ее субъективную позицию в этом окружении. «Отношение» здесь включает оценку, выражает пристрастность личности.

  Субъективные отношения выступают в роли своего рода «костяка» субъективного мира личности. В самом широком смысле слова субъективность отношений означает их принадлежность личности как субъекту. Они формируются и развиваются в процессе накопления и интеграции всего жизненного опыта личности. Ими характеризуется жизненная позиция личности в обществе.

Субъект-субъектные отношения в образовании.

  Переходя к вопросу рассмотрения проблемы субъект-субъектных отношений необходимо отметить, что с позиции современной науки чаще всего она рассматривается в контексте именно учебно-воспитательного процесса. В энциклопедическом словаре педагога находим следующее определение: «Субъект-субъектные отношения — это тип отношений, складывающийся в учебно-воспитательном процессе образовательного учреждения, состоящих в создании паритетного участия обучающихся и обучающих в организации и осуществлении совместной деятельности. Это те отношения, которые формируют так называемые «педагогику сотрудничества» и «педагогику ненасилия». Это то, что мы называем «диалоговым обучением». Происходит это при субъективации личности ученика, что возможно следующими средствами:

а) делегирование учащимся ряда учительских, в том числе и дидактических полномочий;

б) признание и обеспечение выполнения прав ребенка и его родителей по отношению к школе и обучению;

в) развитие детского самоуправления как в учебном, так и внеучебном процессе;

г) повышение доверия к детям со стороны педагогов, уважения к их достоинству и чести; воспитание у детей духовно-нравственных качеств;

е) создание в образовательном учреждении уклада жизни, соответствующего и развивающего культурологические традиции народа, выходцами из которого являются дети.

  Все это есть пути и средства реализации принципов демократизации, природосообразности и культуросообразности отечественного образования. В практике образовательных учреждений должны разумно сочетаться оба типа отношений, субъект-объектные и субъект-субъектные, при ведущей роли второго типа.» [5]

  Несомненно, та проблематика, которая возникает при рассмотрении вопроса субъект-субъектных отношений в учебном процессе имеет философские, социальные и психологические  аспекты. В настоящее время проблемой отношений участников образовательного процесса занимаются многие учёные (А.Ю. Гордин, В.В. Горшкова, Я.Л. Коломинский, СВ. Кондратьева, Н.Ю. Попикова, Г.И. Щукина, Н.Е. Щуркова и др.)  Это не удивительно, ведь период обучения, чаще всего, приходится на тот возраст, когда происходит наиболее активное развитие и становление личности человека. В учебном процессе от отношений, которые складываются между учителем, учениками и родителями учащихся зависят эффективность формирования личностных качеств и характера человека, его темперамент, отношение к учебе, труду и изучаемому предмету. И хотя значимость и актуальность данной проблемы признаётся и поддерживается многими учёными, но на практике осознанное формирование отношений субъектов образовательного процесса реализуется недостаточно.

  Наша работа ставила своей целью лишь ещё раз актуализировать проблему субъект-субъектных отношений и подчеркнуть её сложность и многоаспектность.

Список литературы.

1.        Аристотель, цит. по кн.: «Начала Евклида», кн. 1–6. —  М.–Л. 1950.

2.        Большая советская энциклопедия. В 30 тт. — М.: Советская энциклопедия. Гл. ред. А.М. Прохоров, 3-е изд. 1976.

3.        Брушлинский, А.В. Психология субъекта / А.В. Брушлинский. — СПб.: Алетейя, 2003.

4.        Новая философская энциклопедия. В 4 тт.  — М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.

5.        Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога).— Екатеринбург. В.С. Безрукова. 2000.

6.        Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2002.

7.         Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субъективности. Учебное пособие для вузов. – М.: Школа-Пресс, 1995.

8.        Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

9.        http://dic.academic.ru/

Субъект-объектные отношения и их «ущербность»

Михаил Грачёв (mp_gratchev):
Subject: Re: Долой субъект-объектное отношение
>>>> Fr — Но это, по меньшей мере, спорно, если не сказать больше. Так ряд направлений, как Вы выражаетесь, «Современной философии», настаивает на том, что наоборот необходимо преодолеть оппозицию «субъект-объектного отношения», которую они считают ущербной и мешающей дальнейшему развитию Философии, т. к. полагают, что это насилие над Миром и его Познанием, при котором происходит Навязывание смысла Миру говорящим Субъектом, картезианским cogito, которое есть не более чем определенного рода исторический конструкт.

>>> МГр — В чём ущербность субъект-объектной оппозиции? Что же больше, чем «спорность»? Я дочитал до конца. Составил построчный комментарий (публиковать буду порциями в целях лучшей обозримости), только убедительного обоснования ущербности так и не обнаружил. Может быть пропустил какие-то решающие доводы?

>> Fr — См. внимательно текст: «…ряд направлений /…/ «Современной философии» настаивает на том, что наоборот необходимо преодолеть оппозицию «субъект-объектного отношения», которую они считают ущербной и мешающей дальнейшему развитию Философии», т. е. целью данного фрагмента текста было проинформировать Анатолия Алексеевича, что ряд направлений «Современной философии» с ним не согласны и почему, на их взгляд, это так.

> МГр — У меня вопрос поставлен не о факте информации, а о существе дела. Вы поддерживаете тезис «ущербности» субъект-объектной оппозиции или несогласны с тезисом? Моя гипотеза насчет вашей позиции верна?

Допустим, некое сущее обладает ущербностью. Но эта ущерность до времени скрыта от глаз гносеолога(ов). Тем не менее есть эталон, включающий перечень признаков, по которым можно распознать философcкую ущербность того или иного концепта. Этот эталон хранится либо в сознании отдельного мыслителя, либо публичен (хранится в философском или в каком-либо другом словаре). Некто совершает открытие: «ущербна субъект-объектная оппозиция».

В науке факт открытия признается коммуникативным сообществом в случае положительного заключения независимых экспертов по заранее согласованной процессуальной схеме. Главное в этой схеме — воспроизводимость открытого феномена. Философия, конечно, не наука, но и в философском коммуникативном сообществе существуют какие-то элементарные нормы, призванные обеспечить достоверность передаваемой информации. Прежде всего, это известные законы традиционной логики.

Вернёмся к распространению информации об «ущербности субъект-объектной оппозиции». Второй гносеолог распространяет весть (информацию) о сделанном открытии. При этом он может быть или согласен с открытием, или не согласен, или будучи добрым самаритянином распространяет информации без какого-либо личного отношения к её содержанию. Адресат может принять информацию к исполнению (Анатолий Алексеевич выскажет свои соображения по поводу воспринятой информации), а возможно примет лишь к сведению.

Если информация распространяется по открытому каналу, а не приватно (множественность адресата), то скорее всего найдется такой получатель сообщения, который заинтересуется информацией по существу и даже захочет узнать подробности ущербности.

Возьмём тот же «эталон». Сам эталон будет ущербным, если не будет включать полный перечень свойств, необходимых для описания сущего. О таком полном перечне следует заранее договориться. Итак, какими главными свойствами, на ваш взгляд, будет обладать правильный философский конструкт и что собственно характеризует конструкт «субъект-объектное отношение» как ущербный?

Freesopher:
Михаил Грачев пишет: «Допустим, некое сущее обладает ущербностью», — я такое допущение сделать никак не могу. Сущее не может быть ущербным, «ущербно» лишь наше Представление о Сущем, а оно всегда (по определению) «ущербно» [см. постинг «Предельно общие понятия].

Что касается «субъект-объектных отношений», то я считаю, что в плане Философского анализа этот подход во многом уже исчерпал себя. А Михаил (возможно, сам того не осознавая) по сути поднимает вопрос даже более глубокий, вопрос о том, что может считаться КРИТЕРИЕМ ПРЕДПОЧТЕНИЯ при выборе тех или иных Философских концепций. А в случае с «субъект-объектнми отношениями» речь идет даже не о частной концепции, а о смене господствующей Философской парадигмальной установки, на основе которой веками формировались конкретные Философские учения. В такой ситуации Философ критически оценивает сами основания Философской культуры, ее методы и приемы. При этом Неосознанных основания самой Философии переводятся в разряд Осознанных, критически разбираются. Ницше – начало этого процесса.

На мой взгляд, для Современной философии все более характерным является стремление к познанию связи Философских абстракций и живой ткани Бытия, к тому, как она представлена в Действительности, и наиболее успешно это можно, как я уже неоднократно говорил, сделать в диалоге с другими Способами освоения действительности: Наукой, Искусством, Мифом, Религией, а также Обыденным сознанием. Не случайно, например, поздний Гуссерль усиленно разрабатывал свою концепцию «Жизненного мира». Думаю, очень важно понимать, что в живом Процессе познания участвует не абстрактный Субъект познания, познающий опять-таки абстрактные Объекты познания, а живой, конкретный, чувствующий, познающий, мыслящий человек.
Да, при необходимости Формализации приходится от всего этого отвлекаться, но забывать о том, что и кто стоит на самом деле за Процессом познания нельзя! Любая Идеализация приводит неизбежно к каким-то потерям, а где-то даже и каким-то искажениям.

Процесс познания развивается внутри Действительного бытия человека и происходит в соответствии с его (бытия) особенностями внутри наличных условий его (человека) существования. При этом всегда имеется определенный Разрыв между нашими знаниями, с одной стороны, и имеющим быть положением дел в Действительном бытие, с другой. Сокращение этого Разрыва как раз и составляет суть Процесса познания.

Есть Действительный, непосредственный субъект познания, который на самом деле и участвует в нем, и есть Действительный, непосредственный Процессе познания, который имеет быть. А есть Эмпирический субъект познания, каким он нам представлен в Опыте познания (наиболее близок к нему Субъект познания, каким он предстает в Психологии, специально изучающей данный процесс), а есть еще и предельно Абстрактный субъект познания, каким он предстает в Философии.
Абстрагирование приводит к определенному выхолащиванию Действительного процесса познания и его Субъекта.
И вот уже оказывается, что в Процессе познания участвует не Действительный человек, а какой-то «Чистый разум» и так далее. А это уже не человек, а некий Виртуальный феномен, и сам Процесс познания, в котором участвует этот Конструкт, превращается из Действительного тоже в некий Виртуальный феномен, для которого характерны уже свои имманентные ему законы и отношения. Именно им – этим Виртуальным феноменом (а не Действительным процессом познания) и занималась традиционная Гносеология и Эпистемология, Классическая новоевропейская теория познания, начиная со времен Декарта до Ницше. Такова была ее неявная парадигма.

Естественно, что сначала надо было все это осознать, но, как показывает опыт общения, за почти полтораста столетия это еще далеко не у всех произошло, особенно, на постсоветском пространстве, которое в этом плане напоминает мне «Затерянный мир» известного английского фантаста – по нему до сих пор бродят мамонты, мастодонты, а то и явные динозавры от Философии. Они, если даже и осознают, и признают, что понимают всю условность традиционных подходов, но работать в ином русле не умеют и просто не могут. Этому препятствуют как устоявшиеся навыки мышления, так и тот понятийный аппарат, которым они привыкли пользоваться.

Конкретизируем. Какие недостатки у Классической позиции Субъект-Объектных отношений и как это проявляется?
А проявляется это в непонимание, а следовательно, и в отсутствие должного анализа следующих обстоятельств.

1) Досубъектно-объектного этапа познания.
Вот характерный пример. Пишет мне Алексей Осколькский: «А что первично — субъект или объект?» А ведь это вопрос аналогичный вопросу о яйце и курице!
Первичен Процесс познания и лишь в нем постепенно и параллельно появляется и развивается Действительный субъект познания и проявляется Действительный объект познания. То, что я и пытался донести в своих заметках по теме «Философия познания и Психология» (http://freesopher.livejournal.com/23854.html).

2) Участия в Действительном процессе познания Невербальных феноменов (Образное мышление, Эмоциональное восприятие и т. д.).

3) Участия в Действительном процессе познания Бессознательных механизмов.
Впрочем, даже Неклассическая философия иногда в этом плане пробуксовывает. Хорошо помню свои впечатления, от чтения «Бытие и Ничто» Сартра. Читаю и чувствую: что-то мне в его анализе не нравится, оставляет ощущение какой-то смутной неудовлетворенности, такое впечатление, будто Сартр толи что-то не понимает, толи что-то недоговаривает… Потом уяснил, что он строит свой анализ так, что это вступает в противоречие с пониманием психики с учетом Сферы бессознательного. Просмотрел прицельно литературу по Сартру – точно, оказывается он принципиально не признавал Бессознательных психических процессов.

4) Игнорирование Временного аспекта феноменов сознания и познания, т. е. их Темпоральности и Эволюции в ходе Процесса познания.

5) Недостаточный учет Интенционального характера ментальных механизмов.

6) Плохо подходит для рефлексии над историческими и вообще социальными феноменами.

7) Искажает Субъект-субъектные отношения.

Понятно, что по каждому пункту можно писать по статье для толстого журнала или главе в книге.

Tags: субъект-объектные отношения

Грамматические отношения: разница между подлежащим и дополнением

Рассмотрим английское предложение Кошки едят мышей . В ситуации, описываемой этим предложением, явно различаются роли кошек и мышей . Один оказывается сытым, а другой оказывается съеденным! Предложение Мыши едят кошек , с другой стороны, описывает ситуацию, в которой роли меняются местами: здесь у мышей полные животы, а кошки заканчивают обедом. Как мы, говорящие по-английски, различаем эти две ситуации?

Единственная разница между Кошки едят мышей и Мыши едят кошек заключается в порядке, в котором словосочетания ¹ появляются в предложении. В типичных предложениях, подобных этим, мы называем первую именную группу подлежащим , а вторую именную группу объектом . ² Подлежащее предшествует основному глаголу, а дополнение следует за ним. Субъект и объект являются двумя из самых основных

грамматических отношений, в которых могут участвовать именные группы. В английском языке порядок, в котором именные группы появляются в предложении, позволяет нам различать их.

Давайте посмотрим на другой способ, которым в английском языке различают подлежащее и дополнение. Рассмотрим предложение Собаки гоняются за моей кошкой. Здесь у нас есть субъект собаки и объект моя кошка . Теперь давайте поменяемся ролями и посмотрим на предложение Моя кошка гоняется за собаками. Теперь собаки — объект, а моя кошка — субъект. Как и прежде, мы видим, что порядок слов изменился, чтобы отразить новые грамматические отношения. Но изменилось и другое: погони стало погони . Почему? Потому что в английском языке глаголы должны согласовываться со своим подлежащим. ³

Теперь мы собрали два свойства, обычно связанные с подлежащим в английском языке: они стоят перед основным глаголом, и основной глагол с ними согласуется. Мы также обнаружили свойство объектов, а именно то, что они следуют за глаголом. Эти свойства специфичны для английского языка. В других языках субъекты могут быть идентифицированы другими способами. Например, в ирландском языке подлежащее следует за основным глаголом:

 Итеанн ан бхан ан т-улл.
женщина ест яблоко
Женщина ест яблоко.
 

Давайте теперь подумаем о том, как грамматическая функция именной группы соотносится с ролью, которую играет референт именной группы ⁴ в ситуации, описываемой предложением. Вернемся к Кошки едят мышей . У нас может возникнуть соблазн сказать, что субъект ( кошки ) — это вещь, которая «выполняет действие», а объект ( мыши ) — это вещь, над которой совершается действие.

Это описание справедливо для Кошки едят мышей . Но на самом деле нет четкой связи между грамматической функцией именной группы и ее семантической ролью в предложении.

Чтобы доказать это, давайте посмотрим на пассивное предложение, например Мыши съедены . Здесь грамматические отношения изменились: теперь мышей является подлежащим. Мы это знаем, потому что mouse стоит перед основным глаголом, а основной глагол are согласуется с mouse . Это мыши это съеденных , а не * Мыши это съеденные . Но мыши точно не «исполнители» поедания. Это показывает нам, что понятие субъекта связано с любыми семантическими понятиями, но независимо от них. Нам нужно знать, с каким предложением мы имеем дело, чтобы знать, как связать грамматическую функцию именной группы с ее семантической ролью в предложении. В активных

предложениях, таких как Кошки едят мышей , подлежащее существительное относится к предмету, который выполняет действие. Но в пассивах подлежащее существительное относится к вещи, которая подвергается действию.

Подводя итог нашему обсуждению, субъект и объект являются грамматическими отношениями, в которых могут участвовать именные группы. Грамматические отношения определяются не семантически, а скорее грамматически, по тому, как они относятся к другим элементам внутри предложения. Например, где они появляются? Приводят ли они к соглашению? Наконец, грамматические свойства, которые позволяют нам идентифицировать субъекты и объекты, такие как порядок слов и соглашение, варьируются от языка к языку.

1. Именная группа — это группа слов, которая содержит как минимум существительное (или местоимение) и функционирует как существительное. Некоторые примеры включают

   Элейн , мой друг , квартира через холл . ↩

2. Более конкретно, вторая именная группа в Кошки едят мышей и Мыши едят кошек является прямым дополнением . Есть также косвенных объектов , которые представляют бенефициара или получателя действия. Они встречаются только в предложениях, которые также имеют прямое дополнение. Например, в предложении Я дал ему книгу , ему косвенный объект, а книгу прямой объект. ↩

3. Единственные места, где мы видим это согласие, это (а) когда подлежащее является формой третьего лица единственного числа, а глагол стоит в настоящем времени; или (b) если глагол неправильный, например,

   будет и будет иметь . ↩

4. Референт именного словосочетания — это просто то, на что оно ссылается. ↩

О субъектах и ​​объектах – Sweet Talk

Если вы простите меня за еще один длинный пост, у меня есть тема, которую я хотел бы немного изучить: различие между субъектом и объектом. Прежде чем вы возразите, позвольте мне сказать, что мое основное возражение состоит в том, как мало людей даже видят в различии, а не в откровенной истине. Несколько недель назад в споре меня обвинили в магическом мышлении просто за то, что я утверждал существование того, что Дейдра Макклоски называет «предполагаемым», «институциональными фактами» Серла или «интерсубъективным» Хабермаса.

Идея чего-то не только субъекта или объекта кажется невозможной в нашем постпросвещенческом мире. Даже религиозные в основном доказывают существование объективного мира, утвержденного Богом.

Итак, я хотел бы подвергнуть различие между субъектом и объектом весьма заслуженному исследованию.

Различие

Как документирует Адам Сэндел, различие между субъектом и объектом возникло довольно давно. Его рост начался в основном с Бэкона, Декарта и некоторых их современников, и был расширен и принят мыслителями на протяжении столетий после, пока он не стал в значительной степени фоновым предположением.

Но что это за вещи, которые мы называем субъектами и объектами?

 

Субъект должен быть вещью с внутренними восприятиями, независимо от того, кто воспринимает объект или воздействует на него.

 

Бэкон был отцом эмпирической школы. Они считали некую версию претензии на правильное понимание объектов, нужно было очистить свои мысли от всех предубеждений и просто воспринимать непредвзято. Противники этой школы шутили, что Дэвид Хьюм, ее член, не мог знать, что он ест, до тех пор, пока он это не съел.

Декарт был отцом так называемой школы рационалистов (хотя это сбивает с толку, поскольку слово «рационалист» на протяжении всей истории применялось ко многим разным мыслителям, и с определенной точки зрения Бэкон, безусловно, был одним из них). Эта специфическая рационалистическая школа отличалась от эмпириков тем, что они считали, что правильный способ понять объективную реальность состоит в том, чтобы определить правильную логическую основу для ее интерпретации априори или до опыта. Таким образом, Декарт наиболее известен тем, что прибегал к радикальным сомнениям в реальности всех восприятий, чтобы попытаться конкретизировать все, что могло выдержать такое исследование; в конце концов он «обнаружил», что для того, чтобы вообще сомневаться, должен существовать субъект, который сомневается. «Я мыслю, следовательно, существую». Из этого он попытался построить реальность прямо с земли. Мало кто думает, что ему это удалось.

Но, как подчеркивает Сандел, обе школы считают, что ментальный и эмоциональный багаж, который субъекты приносят с собой, когда наблюдают за объектами, искажает их и должен быть очищен. Мы должны начать с чистого листа и стать беспристрастными, если мы хотим либо наблюдать реальность такой, какая она есть, либо определить правильные первые принципы, которые откроют нам истину, скрытую за простым восприятием. Первоначальный багаж есть не что иное, как простые предрассудки и суеверия.

Как это было

Аласдер Макинтайр утверждает, что к 19В X веке эта точка зрения завершилась общей верой в единство всех знаний, будь то о физическом мире, о человеческом обществе или о морали. Он документально подтверждает, что авторы девятого издания Британской энциклопедии действительно верили, что все знания можно свести к минимуму, чтобы любой образованный человек, а не только специалисты, мог получить доступ к самым передовым рубежам знаний, открытых в каждой области.

Более того, они считали, что все ученые вносят свой вклад по частям в нечто, что объединяется в единое целое. Отсутствовала идея соперничающих, сталкивающихся структур с отчетливыми претензиями на истину, которые плохо гармонировали; разногласия были списаны на недоразумение. Это мировоззрение основывалось на допущении, как выразился Карл Поппер, что истина очевидна; что его просто нужно раскрыть, чтобы узнать, что это такое.

Другими словами, среди детей эпохи Просвещения преобладала вера в то, что объективная реальность может быть легко воспринята субъектами, и все, что оставалось, это приступить к ее раскрытию.

В это время уже нарастала реакция против ортодоксии Просвещения. Эта реакция была названа романтизмом, а также историзмом. С этой точки зрения мы не можем просто воспринимать то, что находится «снаружи»; все, что у нас есть, — это наши субъективные ментальные процессы, которые полностью формируются нашим конкретным историческим моментом, а также нашим регионом, культурой и так далее.

 

Хотя эти вещи действуют на нас, мы не обязательно воспринимаем их в себе. И единственной реальностью для нас является то, что мы воспринимаем. Нет никакого «нижнего», потому что как бы мы узнали об этом, кроме как восприняв это? В мире субъектов и объектов как мы можем вообще говорить об объектах, кроме как о вещах, которые мы воспринимаем? Если мы субъекты, то все наши переживания субъективны; говорить об объективном опыте — это противоречие в терминах.

Мир романтиков, вопреки мнению авторов девятого издания  Encyclopedia Britannica , радикально раздробленной по каждому индивидуальному субъективному опыту. Если и есть что-то общее, то оно чисто ситуативное — люди достаточно похожи, чтобы можно было говорить об общем субъективном опыте людей одной культуры, одного и того же места в один и тот же исторический момент. Затем историки приступили к интерпретации первичных документов, пытаясь понять, как авторы этих документов могли бы субъективно понять смысл в его специфически историческом контексте.

Конечно, сама мысль о возможности войти в исторически конкретную субъективную точку зрения или понять ее противоречит всей специфике романтических рамок. Если мы можем отступить от нашей собственной точки зрения и войти в чью-то другую, то разве теория единого знания снова не станет правдоподобной?

Борьба между неправдоподобной точкой зрения Бога, унифицированным объективизмом, с одной стороны, и романтическим представлением о том, что мы заперты внутри радикально индивидуализированных субъективностей, с другой, характеризовала большую часть постпросвещенческой философии.

Пространство между

В 20 веке возникло другое различие, которое, тем не менее, основывалось на различии субъекта и объекта, а не заменяло его. Это идея существования пространства «между» субъектами, а также онтологического статуса, более свободного, чем жесткий объективизм, но более жесткого, чем чистый субъективизм.

Джон Серл классно сформулировал это как «онтологически субъективный, эпистемологически объективный» или «институциональный факт», такой как тот факт, что долларовая купюра является деньгами, в отличие от «грубого факта», такого как существование горы. .

Дейдра Макклоски называет это «предположением» в отличие от субъективного или объективного, потому что оно включает в себя то, что мы можем знать только вместе, а не как отдельные субъективные умы.

Юрген Хабермас назвал его «интерсубъективным», и он играет решающую роль в его нормативной базе.

Доллар — любимый пример Серла. Неоспоримый факт, что если взять в магазин какие-то определенные бумажки, то за них можно получить вещи. В объективных свойствах бумаги нет ничего, что делало бы ее таковой. Но это не просто субъективно — вы или я не могли просто решить, что мы больше не считаем эти бумажки деньгами, и тем самым изменить их статус. Кто-то еще может прийти и подобрать бумагу, которую мы бросили на землю, и все равно быть уверенным, что сможет обменять ее на что-то другое, что ему нужно.

Статус бумаги как денег — более сложная реальность, чем то, что мы считаем субъективным. Однако, как подчеркивает Макклоски, этот статус можно оспорить. Просто попытка изменить его статус должна получить очень широкое признание, прежде чем она увенчается успехом; вы не можете просто убедить одного или двух человек. В самом деле, если бы вам удалось убедить двух или трех человек в том, что долларовые банкноты — это «всего лишь бумага», у этих трех человек просто были бы неверные убеждения. И только когда практически каждый из них поменяет свое отношение к этим бумажкам, любой из них может считаться правым, веря в такие вещи.

На самом деле, все человеческое знание, кроме самых тривиальных, является скорее предположительным, чем субъективным. Мы признаем гору горой только потому, что у нас есть язык для ее описания. В противном случае это просто визуальная вещь на расстоянии. Понимание окружающего нас мира так сильно зависит от понятий, которым мы учимся из того, что говорят другие люди и как они себя ведут, что этот аспект понимания становится для нас почти невидимым. Просто очевидно, что доллар есть доллар, что «гуглить» означает «пользоваться поисковиком», а громко трубить малину в приличной компании неуместно.

Это настолько невидимо, а различие между субъектом и объектом настолько повсеместно принято в этот момент, что утверждение именно этой концепции побудило кого-то обвинить меня в магическом мышлении.

Можно задаться вопросом, было ли понятие «магическое мышление» чем-то, что субъективно возникло в их индивидуальном мозгу, без какого-либо посредничества со стороны окружающих людей.

Целостное понимание

Различие, совершенно отличное от субъекта-объекта, — это различие между частями и целыми, существующими в отношениях, в которых ни одно из них не может быть отделено от другого. Одним словом, целостные отношения.

Части можно понять только с точки зрения целого, но мы всегда сталкиваемся только с частями. Таким образом, мы узнаем о целом через его части, что имеет смысл только с точки зрения целого. Мартин Хайдеггер действительно воспринял круговой характер этого обрамления, в то время как его ученик Ханс-Георг Гадамер сделал его менее круговым и в большей степени превратил его в процесс постоянного пересмотра.

Гадамер стоял резкой противоположностью как Бэкона и эмпирической школы, так и Декарта и рационалистической школы. В отличие от них обоих, он верил, что только способ начать процесс наблюдения и интерпретации — начать с предположений и предубеждений. Для Гадамера при чтении текста (для него это даже более важный случай, чем доллар для Серла) мы приходим к определенным представлениям о целом, частью которого является текст. Так что, если мы читаем Джона Локка, у нас могут быть некоторые предварительные представления о британской эмпирической школе, а также о договорной структуре собственности и правительства. Однако, когда мы на самом деле читаем текст, мы можем быть удивлены, обнаружив, что наши ожидания не оправдались, и быть вынуждены пересмотреть наше понимание этих школ, наши предубеждения о Локке и, возможно, даже его отношение к вещам, выходящим за рамки, которые мы загнали его в .

Хайдеггер и Гадамер — двое из многих, кто пытался свергнуть примат различения субъекта и объекта, чтобы возвысить различение части и целого. С моей точки зрения, оба варианта полезны, но различение части и целого имеет больше ресурсов для решения проблем различения субъекта и объекта, взятого отдельно. Сочетать их также нетрудно, как и условный счет — субъекты стоят в отношении к объектам так же, как и другие субъекты. Это отношение определяется целым, частями которого являются все.

Или нет — различие между субъектом и объектом не является судьбой. В свое время это было довольно ново. Его значение для науки, я бы сказал, сильно переоценено. Я говорю это, не отрицая, что это, тем не менее, весьма полезно. Но я согласен с Хайдеггером, Гадамером и целым рядом других философов 20-го века, которые считают, что мы вывели его далеко за пределы того, где он полезен, до такой степени, что он начинает создавать большие слепые пятна.

Река Гераклита

Другим интересным различием является различие между субстанциональной философией, такой как у Аристотеля, и философией процесса, в которой Гераклиту обычно приписывают заслугу (и порицание).

Философия вещества довольно проста. Есть вещи. Мы хотим знать свойства этих вещей; их сущность, их форма, их причинно-следственные связи. Нетрудно понять, как это в конце концов вылилось в различение субъекта и объекта, хотя оно, конечно, не начиналось таким образом и не достигало его почти на протяжении всей своей истории.

Трудно говорить о процессах без какого-либо временного заполнителя содержания. Но давайте рассмотрим это с точки зрения вопросов, а не утверждений.

Большинство людей считают существование групп само собой разумеющимся. Либертарианцы, а также экономисты и социологи, приверженные методологическому индивидуализму, возмущаются здесь. Решают только отдельные личности, утверждают они. «Группа» — это просто сокращение для группы людей. Может быть, они

выглядят сплоченными из-за экономических и социальных процессов, но люди и процессы — это все, что есть.

Но подождите минутку. Какая к черту личность? Разве это не просто скопление клеток, которые регулярно обновляются? Разве это не просто куча атомов, 98 процентов из которых ушли к концу года? А что такое клетки, как не молекулы и атомы? А что такое атомы, как не субатомные частицы? На любом уровне материи, не происходит ли какой-то процесс, который делает вещь похожей на вещь? В конце концов, разве процессы не единственное, что действительно реально?

Немалая часть меня считает, что эта точка зрения самая верная из всех, в каком-то фундаментальном смысле.

No related posts.