Почему Унынье самый страшный грех?
Уныние. Само слово звучит как-то уныло, разве не так? Отнимает всякую радость жизни. «Унылый» человек – это уже тот, с которым каши не сваришь, говорить не о чем, жить не о чем. И практически все крупные мировые религии не просто запрещают уныние, но и называют его самым страшным из грехов. Именно потому, что каждая религия призывает нас жить. А уныние – это то состояние, в котором жить ну совсем не хочется.
Но это не все. К примеру, гнев, похоть, алчность могут существенно навредить другим. А уныние – это причинение вреда только себе самому. Ещё Иоанн Лествичник писал, что унылый человек – это тот, кто оболгал Бога, сказав, что Он не любит людей, что Он – немилосердный. Унылый человек, таким образом, это тот, кто потерял веру.
Грех уныния в христианстве называют состоянием, к которому приводит искусивший бес, сам дьявол хочет отобрать веру у христианина, сам дьявол подстрекает человека разочароваться. Ведь верующий не должен позволять зерну уныния, запущенному в его душу, расти там! Важно сопротивляться, иначе человек становится грешным, виноватым.
И дело не столько в том, что в унынии человек потеряет желание читать Библию и молиться. Дело скорее в том, что он теряет желание вообще что бы то ни было делать.
Иоанн Кассиан Римлянин, к примеру, посвятил целую книгу духу уныния – ещё в период раннего Средневековья. Он утверждал, что пойти против духа уныния – значит совершить подвиг. И что, мол, монахи, которые скитаются в одиночестве, страдают им особенно, не выполняя таким образом свой долг перед Небесами. Уныние порождает, писал Кассиан, отвращение и презрение как к менее духовным людям, так и к любым делам. Дух уныния не даёт монаху ничего делать, он только требует избавиться от «неправильного» общества, а вовсе не начинать с себя. Таким образом, человек унылый становится празднолюбцем!
И в первую очередь происходит так называемое охлаждение. Человек становится холоден ко всему: к Богу, к спасению в нём, к памяти собственной. Уныние, утверждают священники, – это забвение Божьих благодеяний, потеря интереса к духовной жизни.
А нужно замечать дары, которые посылает нам Небо, и благодарить за них, радоваться! Иначе какая же Божья благодать?
Иудаизм – религия ещё более древняя, чем христианство, – категоричен уже в своих основных постулатах, подтверждая неправильность уныния задолго до сочинений того же Иоанна Кассиана. Великой заповедью иудеи называют постоянное пребывание в радости, чтобы перед высшими силами предстать с ликованием! Наш Отец, говорят иудеи, руководит с Небес нами и только ему ведомы причины его действий – потому надо не унывать, а ждать, пока откроются наши глаза, пока мы увидим, сколько же благ сделал для нас Он! Ведь люди, ещё не попавшие на Небеса, даже не слепы – у них просто закрыты глаза, они спят. Всё, что происходит с человеком, – это сон, утверждают иудеи. И сон не должен становиться кошмаром!
Буддисты говорят о том же! Уныние относится здесь к так называемым земным страданиям, и в то время как рождение обуславливается именно стремлением жить, уныние – из желания получать в жизни больше материального.
Получается, что, поскольку уныние тоже как бы связано с желанием жить, образуются зависимости, притом их кольцо, то, которое часто называют колесом бытия. Главное звено этого кольца – незнание, неведение истины. Ведь если человек познал истину, ему не о чем страдать!
А истин в буддизме существует четыре, и, если их познать, никакого уныния не будет. Во-первых, в мире есть страдания, и их много. Во-вторых, у каждого из страданий есть причина. Соответственно, можно их прекратить. И существует путь, как это сделать, – главное, причину понимать!
Даже исламисты говорят на ту же тему: верующие должны быть светлыми и направленными в нужную сторону, к Господу. Пророк Мухаммед говорит, что облако, которое закрывает сердце от Луны, случается с каждым. Что веры может становиться больше или меньше и что уныние – это именно уменьшение веры! И уменьшение веры будет действовать на сердце таким же образом, как на организм – ослабленный иммунитет. То есть страдания приводят к уменьшению веры! И оттуда все печали.
Рецепт спасения от уныния в исламе, таким образом, ещё проще, чем в буддизме. Но чтобы им воспользоваться, нужно, конечно, быть истинным верующим, а мы говорим о жизни как таковой.
Есть прекрасная притча у мусульман. Собрался как-то дьявол выставить свои инструменты на продажу. Молот, который отвечал за Гнев, и лук – для Желания, и клинок – оружие Зависти… словом, всё, что только может быть у дьявола. Всё логично, почему бы дьяволу не вытесать себе инструменты посовременнее и продать подешевле старые?.. Но один клинок, самый неприглядный, стоил вовсе не дёшево. Оказалось, это и было Уныние. И только на него дьявол может рассчитывать, если все инструменты выйдут из строя или если встретит человека, который может другим инструментам противостоять. Достаточно вбить клинок в сердце человека, чтобы для всех остальных инструментов попросту открылись двери! А значит, если человек начинает унывать, значит, ему в сердце, в душу вбили крайне неприятный инструмент. Необходимо его вырвать! Ислам советует подумать о своих ошибках, о покаянии, о том, чтобы с ошибками своими расстаться, двигаться к лучшему, отказаться от прошлого! Ошибается, утверждает ислам, каждый, но кающиеся – лучшие из нас, они со своими ошибками разобрались.
В принципе, все религии и психологические методики говорят, что уныние может быть вызвано либо объективными обстоятельствами – катастрофой, войной, смертью близких людей, и тогда человека можно понять и окружающие должны всячески помогать ему выбраться. Либо – близкими людьми, обидами, которые те нанесли человеку. Вот с обидами и болью прошлого справиться можно так же, как и с совершённой ошибкой – ошибкой было быть близким к такому человеку либо же реагировать тем или иным образом на его действия, и с этим можно справиться. А последняя причина – в том, что человек не совсем адекватно воспринимает мир вокруг себя, у него слишком высокие к миру требования. Вот и получается, что «я тут во всём белом, а вы меня не любите». И это уже повод бежать не к психологам в целом, а конкретно к специалистам в области эмоционального здоровья.
Уныние – это не только грех, но и болезнь. Очень опасная и коварная. И бороться с ней необходимо со знанием дела, чтобы не загнать причину внутрь, где она будет тлеть до тех пор, пока однажды снова не вырвется наружу снопом огня.
Если она была объективной – нужно восстанавливаться. Если она крылась в ошибках – надо учиться с ними разбираться.
Христианские монахи возмущались обществом, в котором живут, и не могли полноценно в нём жить и работать. Буддисты страдают о земном, замыкая эмоции в кольцо, из которого нет выхода. Исламисты просто указывают на клинок в сердце человека. А иудеи – просто-напросто понимают, что выйти из мира с недостатком ликования уже означает не попасть на Небеса дольше чем на пару минут, после которых тебя оттуда выставят…
Дело не в обществе, а в том, как мы на него реагируем. Кольцо эмоций можно разомкнуть, если от лишних эмоций избавляться, если научиться справляться с ними. Клинок из сердца вынуть точно так же можно: не суть важно, как это называть – замкнутым кольцом или пронзившим сердце клинком, – важно от этого избавиться. Ликование – критически необходимо. Ведь Земля, конечно, не филиал Небес, однако это вполне себе место, где можно быть столь же счастливым, как и в краях обетованных!.
.
Значит, надо бороться с лишними эмоциями. Не для того, чтобы не грешить, – подобное может потребоваться только глубоко верующему человеку, и он, скорее всего, пойдёт решать проблемы к лицу духовному. Но для того, чтобы понимать: грехом является то, что мешает жить. Хочется жить – допускать помех не надо. И не важно, как эти помехи называть: совокупностью неприятных обстоятельств и их воздействия, грехами, лишними эмоциями. Важно от них избавляться.
«Самый страшный грех – уныние» / Статьи / Newslab.Ru
Владимир Львович Гурфинкель, режиссер-постановщик.
Родился 21 мая 1961 года в г. Умань на Украине. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино, специализация режиссура. Выпускник Киевского института культуры, также по специальности режиссер.
Свой первый спектакль поставил в девятнадцать лет — Иван Роздеев «Бензоколонка».
Первый спектакль в Красноярском театре Пушкина поставил около 10 лет назад. Среди его работ в этом театре: «Прекрасное воскресение для пикника» Теннесси Уильямса, «Петр и Алексей» Фридриха Горинштейна, «Поминальная молитва» Григория Горина.
В Красноярском театре музкомедии режиссером был поставлен спектакль «С любовью не шутят», сейчас идет подготовка премьеры в театре оперы и балета — «Обручение в монастыре» Сергея Прокофьева.
Семейное положение: женат, воспитывает троих детей. Жена – Ярутис Ирэна Чесловна – театральный художник. Есть собака-афган по кличке Барич, которую Владимир Львович очень любит и гордится ею.
Владимир Львович, что для Вас Красноярск?
— Красноярск для меня — это некая полоса отчуждения, это вне времени. Когда начинаешь общаться с людьми и вместе с ними реализовывать некий проект, то, постепенно, благодаря вкладу этих людей в твои замыслы, ты их начинаешь любить, привыкаешь к ним, начинаешь с ними общаться на совершенно другом уровне, и тебе их начинает не хватать. Поэтому у меня с театром Пушкина такой «затянувшийся роман». Потом меня становится слишком много в театре,… а через некоторое время опять начинают сильно скучать, и — выпадает карта на дальнюю дорогу, и опять я оказываюсь здесь.
И уже начинаешь любить не только театр, но и город.
С Вами так сложно работать?
— Работать со мной непросто. Ангельским характером я не отличаюсь. Меня пригласили не только в Пушкинский, но и в театр музыкальной комедии. Вообще, я дилетант в этом жанре. А потом Вера Степановна Ситникова и Анатолий Петрович Чепурной сделали еще более отважный ход, пригласив меня в оперу. Не знаю — что получится из этого, будет ли радоваться зритель, как он будет себя ощущать. Я долго готовился к этому шагу. Но я точно знаю, что после этой постановки я, как художник, стану другим. Я меняюсь, потому что нет ничего более совершенного и законченного в сценическом искусстве, чем опера. Добиться результата в опере практически невозможно. За всю свою жизнь, посмотрев сотни опер «живьем» и на кассетах, я всего дважды видел подлинно гениальные произведения. Это мой первый опыт. Комом ли будет «первый блин» или нет — неизвестно, хотя, может быть, не зря говорится — все прекрасное в искусстве творят дилетанты.
Я не знаю. И не знаю, какую это пользу принесет зрителю, но мне от этого хорошо, что бы ни получилось!
Артисты плачут на Ваших репетициях?
— Конечно. А как же!
Как Вы их успокаиваете?
— Никак. Это естественно. У них эмоциональные срывы — они должны рыдать. Пушкинцы вообще привыкли к тому, что у меня на репетиции нужно «глаза смывать». Я не отличаюсь особой добротой. Тело физическое стремится к покою, человек ищет — как бы попроще. А творец должен создавать острые углы! Как сказал уважаемый товарищ Гамлет: «Я должен быть жесток, чтоб добрым быть». Мы идем по его стопам. Хотя удивительно, я все равно ведь их очень люблю, и потому, я могу с ними орать иногда, а они все равно: «Папа, папа»… Потому что, я же любя — ненавижу их лень, их неумение, их нежелание. Хотя здесь в каждом из театров есть выдающиеся мастера! Я считаю, что большинство из них украсило бы столичные сцены! Если бы они были здесь нужны, то театр не снимал бы десятки квартир.
Если бы они были нужны, то край заботился бы о них по-другому. Они нужны людям, но власть красноярская меняется, а результат все тот же – крошки с барского стола. К этому относиться спокойно невозможно. Лицом города является здание железнодорожного вокзала, за который власти уже взялись, а театр – он показывает, он предъявляет уровень. Если городские власти надеются, что лицом города будет алюминий …Он может быть карманом города, но не лицом.
Над чем Вы сейчас работаете?
— Сергей Сергеевич Прокофьев – самый большой хулиган музыки 20 века. Человек, в котором было намешано такое количество противоположного! В 40-м году, когда вокруг стреляли, душили, резали, корчевали интеллигенцию, и все, что выше стола поднималось, было уничтожено, Сергей Сергеевич написал одну из самых хулиганских опер, которая называется «Обручение в монастыре». В связи с тем, что мне кажется — настроение Сергея Сергеевича периодически совпадает с моим настроением — мне захотелось пообщаться.
Эта опера требует определенного гедонистического угла зрения на происходящее. А у меня чаще всего именно такое отношение к жизни. Я жизнелюб, мне нравится еда, процесс творчества, дети, женщины, прекрасный вид из окна, сама жизнь. Когда не хочешь жить реальностью, начинаешь придумывать сказки. Искусство, говорили в советские времена, должно быть связано с жизнью, быть «плоть от плоти нашей жизни». Нет, искусство должно замещать психологический мир того, чего вам для полного счастья не хватает. Нет этого у вас для полного счастья в жизни — пошли в театр и получили. Если на улице грустно и суетно, то у Прокофьева на сцене люди живут не ради необходимого, у них все есть. А все необходимое даст Господь Бог. Я думаю, что в финале спектакля «Поминальная молитва» 90% зрителей плакали. Это естественный процесс – вызвать эмоцию, вызвать сопереживание, смехом ли, слезами ли — это совершенно не имеет никакого значения. Если ты говоришь о подлинном – ты будешь услышан. Если ты работаешь ради среднестатистического народа, ты услышанным быть не можешь.
Я работаю для любимых людей – для деток, для жены.
Скажите, сколько времени Вы проводите в Красноярске и сколько в других городах?
— У меня пятая премьера в Красноярске. Вот сейчас выпущу спектакль и уеду.
И куда Вы дальше поедете?
— В Петербург – домой. Я хочу лечь у окна и смотреть на Фонтанку. Я хочу полежать, но лежать буду недолго, потом еду в Челябинск. В Челябинске в феврале и марте проходил фестиваль, который называется «Челябинский транзит» — 7-й международный театральный фестиваль. На этом фестивале играли новосибирцы, челябинцы, пермяки, екатеринбуржцы, красноярцы, немцы, чехи, москвичи, ленинградцы. За спектакли учредили 6 призов. Из этих шести призов, из 22-х спектаклей, показанных на фестивале, красноярский спектакль «Прекрасное воскресенье для пикника» привез 3 приза: за лучшую режиссуру, за лучшую сценографию, и за лучшую музыку к спектаклю. Это очень хорошо, для Красноярска это прекрасно.
Вы всегда хотели стать режиссером?
— Я — нет.
Я из приличной семьи. Хороший мальчик – медалист. Всесоюзные олимпиады по химии, физике, биологии. Занимал 1-е, 2-е место. Дорога в Московский университет и в другие университеты была открыта, можно было спокойно поступать. Еврейский мальчик должен быть либо музыкантом, либо врачом. Хотели сделать врача, но я не вовремя попал в больницу. Я умудрился поступить на режиссуру в возрасте 18 лет. Что является, в принципе, патологией. И ты понимаешь через некоторое время, что тебя просто «душат» однокурсники, которые на 15 лет старше. А потом постепенно, постепенно, получил еще одно высшее образование — тоже режиссура. И я уже не мыслю себя без этой профессии. Периодически, дня за три до премьеры, а потом неделю после премьеры — мне хочется всем этим не заниматься. Хочется вернуться в преподавательское кресло и заниматься педагогикой, либо вообще уйти из театра. Эти мысли во мне живут постоянно, потому что нет ничего более зыбкого, чем театр. У меня вдохновение должно приходить каждый день в 10 утра и в 18 вечера.
Каждый день, я должен нести в себе заряд художественного поиска, чтобы люди за тобой шли не из-под палки, они должны за мной идти затем, чтобы вместе искать ответы на вопросы: о чем, зачем и как? Собрать в единую энергию огромный творческий коллектив сложно. Я не хотел бы, чтобы мои дети занимались режиссурой. Я не знаю, что такое выходной день. У меня в этом году был «огромный» отпуск — 6 дней (смеется). Я не знаю, что такое выключиться. Как выключиться, если я знаю свои планы на 2006 год. Как я могу спокойно сидеть и о чем-то думать, если у меня эти пьесы уже лежат. Потому — это галера.
Скажите, как Вы оцениваете уровень подготовки красноярских артистов?
— Он совершенно одинаковый везде. В любом городе, на любом актерском есть 2-3 (если 4 — это уже гениальный курс) очень одаренных, с моей точки зрения, человека. Школа в Красноярске не самая плохая в России но, к сожалению, мы можем только помочь раскрыться одаренности. Честно говоря, беднее Красноярского института я не видел.
Бедные педагоги, низкий им поклон, несчастные студенты, которые вверили свою судьбу красноярским чиновникам.
Как Вы относитесь к политике?
— Есть две древних профессии – проституция и политика. Вот так я к ней и отношусь. В моей профессии главное — понять, правдиво ли говорит человек или врет. Когда режиссер в зале кричит: «Не верю!» Так вот, когда я вижу лица политиков, у них уже складки на лицах лежат так, как будто они постоянно врут. Если бы я на этом «Маппет-шоу», которое называют «российская политика», сидел бы в зале, они бы у меня вздохнуть бы не успевали, я бы орал – не верю! Подлинность они стараются очень сильно прятать. Но есть на сцене один закон, чем больше ты прячешь что-то в себе, тем больше это выпирает. И для меня луч солнца менее прозрачен, чем все то, что находится в их душах. А если среди них есть какие-то редкие товарищи, то в их спину попадает топор.
Кроме как в театре, в Красноярске Вы где-нибудь бываете — в ресторанах, ночных клубах?
— Есть у меня тайная страсть.
Для того чтобы отвлечься, у меня есть моя Матильда. Это автомобиль. Такой ГАЗ-21 (с оленем), который по всем качествам – «Лимузин». Это внешне – двадцать первая «Волга», а по степени комфорта, навороченности — это представительский автомобиль, отреставрированный внутри. Я обожаю эту машину.
Что Вы считаете апогеем режиссерского искусства — для себя?
— Для себя, хотелось бы рассказать о бабушке. Я никак не могу найти пьесу, где были бы мои бабушки — и одна, и вторая. Они были совершенно чудные бабушки. Вообще, надо каждый раз в любом произведении рассказывать о себе. А апогеем, вершиной творчества… Мне хочется, чтобы в день собственного 150-летия я в одночасье я ушел бы с земли в процессе репетиции…(смеется)
Но не раньше?
— Нет, мой прадед в 92 года соблазнил чудесную 30-летнюю соседку. Ай, молодец!
Большое спасибо, очень приятно было с Вами побеседовать!
— И вам спасибо. Надо брать от жизни то, что радует.
Влюбляйтесь раз в месяц, и жизнь становится совсем другой. Не отказывайте себе ни в чем. Я люблю пирожные, и мне не важно, что я похож на беременного слоненка. Я не откажу себе в пирожном. Любите театр, ходите в театр. Иногда на одном из 50 спектаклей вы получите необузданное удовольствие, получайте удовольствие от процесса жизни. Не просиживайте лишние 40 минут, когда вы вынуждены ждать. Самый страшный грех – уныние.
Беседовала Людмила Заборцева
Ленивец Некоторые говорят, что это худший из 7 смертных грехов
Роберт Нойс, Deseret Morning News
В 1967 году актер Дадли Мур написал «Ослепленный», фильм о семи смертных грехах, в котором он сыграл Ленивца, адвоката, который дремлет весь день и игнорирует свою жену Похоть, которую сыграла тогда еще молодая и красивая Ракель Уэлч.
Несмотря на ее красоту, муж никогда не открывает глаз. Он не замечает свою великолепную жену.
По мнению многих богословов, именно поэтому лень является худшим из семи грехов.
Пока другие грехи хватаются за жизнь и пожирают ее, лени все равно.
Что может быть греховнее апатии, спрашивают религиозные лидеры. Что может быть хуже, чем игнорировать удивительный мир Бога? Что может быть хуже неблагодарности? Чем не максимально использовать жизнь, которая вам дана?· · · · ·
«Это день, который сотворил Господь, будем радоваться и веселиться в нем». —
· · · · ·
Поначалу лень кажется простым грехом — лень равна лени, не более того, кажется.
Но когда вы разговариваете с религиозными лидерами, когда вы слушаете философов, вы понимаете, что лень принимает разные формы.
В наше время, когда религиозные лидеры говорят о лени, они обычно имеют в виду «отсутствие духовной дисциплины», — говорит Стив Гудьер, пастор объединенной методистской церкви Христа в Солт-Лейк-Сити. Под духовной дисциплиной Гудье подразумевает молитву и посещение церкви. Он также считает служение духовной дисциплиной. Ведь Бог говорит нам помогать друг другу.
Но допустим, вы атеист и не чувствуете себя обязанным молиться или ходить в церковь. Вы все еще можете впасть в лень. Поскольку вы чувствуете необходимость помогать другим людям, вы тоже уязвимы.
В Исламском обществе Большого Соленого озера имам Шуайб Дин говорит, что молитва — это обязанность, и «суть в том, чтобы выполнить обязанность».
Если вы чувствуете лень и не можете сосредоточиться, когда начинаете молиться, произойдет одно из двух. Во-первых, вы все равно можете приблизиться к Богу и омолодиться. С другой стороны, вы можете все время молиться, не концентрируясь, и чувствовать себя не ближе к Богу, чем в начале.
Но все же лучше помолиться, говорит имам, потому что молиться — это правильно. «Отказ от молитвы — это победа дьявола».
Первые христиане также считали молитву обязанностью. Они использовали греческое слово «acedia» или «отсутствие заботы», чтобы описать душу, слишком сонливую, чтобы ее беспокоить.
В четвертом веке нашей эры, когда монах Евагрий составлял свой список смертных грехов, у него на самом деле было восемь грехов в списке.
Через несколько сотен лет после Евагрия папа Григорий сократил список грехов до семи и убрал acedia. Некоторые историки говорят, что он отказался от него, потому что он похож на tristia.
Другие историки говорят, что Грегори не считал праздность грехом, потому что понимал ее как депрессию — и понимал, что депрессия находится вне контроля человека и, следовательно, вовсе не является грехом.
Однако многие современные религиозные лидеры — и некоторые психологи — отделяют депрессию от лени. Можно иметь ленивую душу, не впадая в депрессию, объясняют они. Депрессию нельзя вылечить молитвой, а лень можно.
· · · · ·
«Одно можно сказать наверняка. Если вы будете делать только то, что вам хочется, ваша жизнь будет несчастна, и вы потерпите неудачу.» — Мэтью Келли , «Ритм жизни»
· · · · ·
В конечном счете, апатия может быть симптомом лени или депрессии.
Британский психолог Энн Магуайр написала книгу под названием «Семь смертных грехов» и говорит о лени следующее: «Сначала может быть неясно, почему к лени относятся с такой серьезностью. Она описывается как неблагодарное отвращение к жизни или общего чувства апатии… Становится, однако, ясным, что лень даже в большей степени, чем грубая излишество или вспышка страсти, может быть результатом глубоко укоренившегося эгоизма, который в основе своей является угрюмым бунтом против , и отчуждение от Бога. Лень вообще есть грех неосознанный, коварный и пагубный и крайне опасный для здоровья души».
Лень также может быть определена как безразличное отношение к правительству, говорит Роберт Соломон в своей книге «Wicked Pleasures». Соломон говорит, что провал общественной воли позволяет фашистам захватить власть. Он призывает к участию, говоря: «Случаи добра представляются каждый день, и каждый день мы пропускаем их мимо».
Гулам Хаснан, житель Солт-Лейк-Сити, мусульманин-шиит, также говорит о причастности. Он говорит о храбрости Хусейна, внука Мухаммеда, который отстаивал свои религиозные убеждения, даже зная, что его убьют. Хаснан также упоминает Иова, ветхозаветного пророка, который глубоко страдал, но никогда не переставал быть благодарным Богу.
Насколько легка наша жизнь по сравнению с ней? — спрашивает Хаснан. Разве мы не можем бороться за справедливость? Разве мы не можем быть благодарны?
Книга Венди Вассерштейн под названием «Ленивец» вышла в 2005 году, незадолго до того, как скончался удостоенный наград драматург. Она призвала к ответу тех, кто на неискушенный взгляд вовсе не кажется ленивым. Люди, которые добросовестно тренируются и имеют плотный график, не очень впечатляют Вассерштейна.
«Их гиперактивность ничем не отличается от вашей или моей лени», — писал Вассерштейн.
Возможно, они едут на своих велотренажерах со скоростью 70 миль в час, но никуда не денутся, сказала она.
Они творчески и духовно пусты. Вассерштейн видел иронию в том, что лекарство от лени может на самом деле заключаться в том, чтобы отпрашиваться с работы, чтобы развивать более творческую и духовную жизнь; чтобы успеть испытать благодарность.
В Центре Ньюмана Университета Юты преподобный Питер Роджерс говорит, что видит много студентов, которые борются с ленью или с тем, что они считают ленью. «Например, — говорит отец Петр, — одна ученица как бы призналась мне, что надеялась использовать весенние каникулы для учебы, но не сделала этого и чувствовала себя виноватой»9.0003
Он сказал ей, что она не ленивица.
Электронная почта: [email protected]
Грех ли грустить? | Статьи
Джош Стюарт
«Я просто не счастлив, и я готов разорвать наши отношения».
Ее слова сильно ударили меня.
Когда я ехал обратно в отель, где остановился по работе, я не мог не задаться вопросом, почему все пошло не так. Я думал, что наши отношения, наконец, движутся в правильном направлении, но теперь моя 13-летняя жена уходит от меня, казалось бы, из ниоткуда.
«Она просто сошла с ума и скоро придет в себя», — сказал я себе на следующее утро.
Когда в ту пятницу вечером я приземлился в Гринвилле, моя жена отказалась меня видеть. В воскресенье днем она встретила меня в нашем доме (она пока переехала к своим родителям) и спокойно объяснила, что больше не хочет быть со мной замужем. Потом она поцеловала меня в щеку, сказала, что всегда будет любить меня, и вышла за дверь.
В течение следующих семи месяцев я провалился в черную дыру депрессии. В то время моя работа требовала, чтобы я уезжал из города с понедельника по пятницу каждую неделю. Мои трое детей оставались со мной каждые выходные. По выходным я был один, проводил время в бесконечном кругу мыслей.
Эмоциональные американские горки были ошеломляющими и утомительными.
Это было самое мрачное время в моей жизни, и несколько раз я серьезно подумывал покончить со всем этим.
Печаль — это не грех
Если ваше воспитание было похоже на мое, вы рано узнали, что эмоции, считающиеся негативными, такие как печаль или гнев, являются «нечестивыми». С ними следует разбираться внутренне и скрывать от других, чтобы вы делали вид, что все в порядке, даже если это не так.
Я почувствовал себя виноватым из-за того, что расстроился из-за распада семьи. Я начал задаваться вопросом, насколько благочестивым я должен был быть, прежде чем я снова почувствовал себя счастливым. Ведь благочестивый христианин всегда счастлив, несмотря ни на что. По крайней мере, я так думал.
Бог создал нас по Своему образу, и наши эмоции являются частью того, что делает нас похожими на Него. Библия полна примеров, когда Бог проявлял любовь, сострадание, радость и веселье. Но Бог также проявляет печаль, гнев и ревность. Разница между чувствами Бога и нашими чувствами в том, что у Бога нет падшей природы, как у нас.
Его эмоции чисты по мотивам, в то время как наши часто корыстны.
Бог опечален, когда мы отворачиваемся от Него и Его хороших планов на нашу жизнь. Он злится на грех, потому что знает, что путь ведет к гибели, раздувая гордость в наших сердцах и отталкивая нас от Него. Он завидует нашим чувствам и хочет быть первым в нашей жизни, потому что именно для этого Он создал нас.
Так что мне делать с тем, что я чувствую?
Мы не всегда можем контролировать свои чувства, но мы можем контролировать свои реакции на то, что мы чувствуем. У нас есть выбор, насколько мы будем действовать в зависимости от того, что чувствуем. И то, как мы решим реагировать, является разницей между неправильным и правильным, между грехом против других и подчинением Богу, между падением на козни сатаны и доверием Божьим обетованиям.
Мы не всегда можем контролировать свои чувства, но мы можем контролировать свои реакции на то, что мы чувствуем.
Злиться не грех, но гнев может привести к греху, когда мы позволяем гневу и горечи поглотить нас, разрушая наши отношения с Богом и окружающими нас людьми.
Эмоции являются частью человеческого опыта для всех нас. Наши чувства дают нам возможность больше узнать о себе и о том, что мы действительно ценим, хорошее или плохое. Если мы часто злимся, нам может потребоваться переоценить наши приоритеты и действительно ли важны те вещи, которые вызывают у нас гнев.
Иисус, который был полностью Богом и полностью человеком, испытал целый ряд эмоций, включая печаль и гнев (Иоанна 11:33-35, Марка 11:15-16). Тем не менее Иисус жил без греха, показывая нам, как испытывать эмоции, не позволяя им вести нас к греху.
Сломленность может стать началом чего-то прекрасного
Эмоции, которых мы так стараемся избегать, — грусть, гнев, горе — часто становятся началом перемен. Павел, лидер одной из первых церквей, вспомнил об этой истине после того, как сделал выговор одной из церквей, которые он помог основать.
«Ибо вы опечалились, как и хотел Бог, и поэтому мы никоим образом не причинили вам вреда», — пишет Павел. «Божья скорбь приносит покаяние, ведущее ко спасению и не оставляющее сожаления, а мирская скорбь приносит смерть. Посмотрите, что произвела в вас эта благочестивая скорбь: какое усердие, какое желание очиститься, какое негодование, какое беспокойство, какое томление, какое беспокойство, какое усердие к правосудию» (2 Коринфянам 7:9-11).
Даже самый плохой опыт может привести к положительным результатам, в зависимости от того, как мы отреагируем. Мы склонны забывать, что Бог активно работает во всем для нашего блага, если мы любим Его (Римлянам 8:28).
Бог использовал горе, которое я испытал, когда мой брак начал рушиться, чтобы вызвать столь необходимые изменения и покаяние в моем сердце. Я понял, что это не та ситуация, которую я мог бы исправить своими силами.