Устная и письменная речь внутренняя речь: Речь устная, письменная, внутренняя — урок. Русский язык, 2 класс.

внешняя, внутренняя, устная, письменная, кинетическая речь.

Внешняя – служит для передачи информации (экспрессивная, обозначающая, коммуникативная)

Внутренняя – интеллектуальная функция (прежде всего), коммуникативная

Письменная – с помощью системы графических знаков

Устная — с помощью звуков-знаков.

Диалогическая – участвуют два или более

— активная – человек занимает в разговоре активную позицию

— пассивная – пассивную.

Монологическая – речь одного человека.

— активная – активная позиция

— пассивная – может быть замещением внутренней, может выполнять экспрессивные функции

Кинетическая – речь с помощью жестов (самая древняя).

Внешняя речь включает устную (ди­алогическую и монологическую) и письменную. Диалог — это непосредственное общение двух или нескольких чело­век.

Диалогическая речь — это речь поддерживаемая; со­беседник ставит в ходе ее уточняющие вопросы, подавая реплики, может помочь закончить мысль (или переориен­тировать ее).

Разновидностью диалогического общения является бе­седа, при которой диалог имеет тематическую направ­ленность.

Монологическая речь — длительное, последователь­ное, связное изложение системы мыслей, знаний одним лицом. Она также развивается в процессе общения, но характер общения здесь иной: монолог не прерываем, по­этому активное, экспресивно-мимическое и жестовое воз­действие оказывает выступающий. В монологической речи, по сравнению с диалогической, наиболее существенно из­меняется смысловая сторона. Монологическая речь — связ­ная, контекстная. Ее содержание должно прежде всего удовлетворять требованиям последовательности и доказа­тельности в изложении. Другое условие, неразрывно свя­занное с первым,— грамматически правильное построе­ние предложений.  

Монолог не терпит неправильного построения фраз. Он предъявляет ряд требований к темпу и звучанию речи.

Содержательная сторона монолога должна сочетаться о выразительной. Выразительность же создается как язы­ковыми средствами (умение употребить слово, словосо­четание, синтаксическую конструкцию, которые наиболее точно передают замысел говорящего), так и неязыко­выми коммуникативными средствами (интонацией, сис­темой пауз, расчленением произношения какого-то сло­ва или нескольких слов, выполняющим в устной речи функцию своеобразного подчеркивания, мимикой и жес­тикуляцией).     

Таким образом, устная монологическая речь актера меньше всего похожа на непосредственное «воплощение» во внешней речи исходного замысла или готовой мысли. Подготовка устной монологической речи представляет собой также сложнейший процесс перехода от начального замысла к связной речи, при котором, как говорил Л. С. Выготский, «мысль совершается в речи».

Отмеченные особенности отличают устную монологическую речь от диалогической речи. Однако существует ряд особенностей, общих для устной диалогической и устной монологической речи. Устная монологическая речь всегда есть речь, обращенная к живому собеседнику. Реакции собеседника позволяют говорящему корригировать свое высказывание по ходу сообщения — опускать уже известное, дополнять и развертывать неизвестное или недостаточно понятое. Таким образом, устная монологическая речь в некоторых случаях может переходить в скрытую форму диалогической речи и корригироваться извне, обнаруживая разные стадии развернутости.

Устная монологическая, как и устная диалогическая, речь располагает кроме средств языковых кодов еще целым рядом дополнительных выразительных средств или «маркеров». К ним относятся «просодические» маркеры: интонация, выделение голосом отдельных компонентов текста, использование системы пауз и т. д. К ним относятся и внеязыковые средства такие, как мимика и выразительные жесты.

Все эти средства могут успешно дополнять устойчивые коды языка, выделяя существенно новое, важное, вскрывая существенные элементы смысла. Хорошо известно, что различная интонация и мимика могут придавать разный смысл, казалось бы, одинаковым синтаксическим конструкциям.

Наличие этих средств — жеста, мимики, интонации, пауз — дает возможность перемещать смысловую организацию от синсемантических к симпрактическим компонентам, что и составляет особенность устной монологической речи.

Устная монологическая речь, как и диалогическая, в известных пределах может допускать неполноту высказывания (элизии или эллипсы), и тогда ее грамматическое строение может приближаться к грамматическому строению диалогической речи

речь жестов и звуковая речь, письменная и устная, внешняя речь и речь внутренняя.

РАЗЛИЧНЫЕ ВИДЫ РЕЧИ Существуют различные виды речи: речь жестов и звуковая речь, письменная и устная, внешняя речь и речь внутренняя. Современная речь является по преимуществу звуковой речью, но и в звуковой по преимуществу речи современного человека жест играет некоторую роль. В виде, например, указательного жеста он часто дополняет ссылкой на ситуацию то, что не досказано или однозначно не определено в контексте звуковой речи; в виде выразительного жеста он может придать особую экспрессию слову или даже внести в смысловое содержание звуковой речи новый оттенок. Таким образом, и в звуковой речи имеется некоторая взаимосвязь и взаимодополнение звука и жеста, смыслового контекста звуковой речи и более или менее наглядной и выразительной ситуации, в которую нас вводит жест; слово и ситуация в ней обычно дополняют друг друга, образуя как бы единое целое.

Однако в настоящее время язык жестов (мимика и пантомимика) является лишь как бы аккомпанементом к основному тексту звуковой речи: жест имеет в нашей речи лишь вспомогательное, второстепенное значение. На ранних ступенях развития при крайней многозначности (полисемантизме) первоначальных слов в единстве жеста и звука, ситуации и содержания звуковой речи жест играл несомненно значительно большую роль. Речь, в которой жест и конкретная ситуация играют основную роль, наглядна и выразительна, но мало пригодна для передачи сколько — нибудь отвлеченного содержания, для передачи логически связного, систематического хода мысли. Чистая же речь жестов, которая, скорей, изображает, чем обозначает, или во всяком случае обозначает, лишь изображая, является по преимуществу формой существования сенсомоторного, наглядно — действенного мышления.

Развитие мышления у человека существенно связано с развитием членораздельной звуковой речи. Поскольку отношение слова и обозначаемого в звуковой речи носит более абстрактный характер, чем отношение жеста к тому, что он изображает или на что он указывает, звуковая речь предполагает более высокое развитие мышления; с другой стороны, более обобщенное и отвлеченное мышление в свою очередь нуждается в звуковой речи для своего выражения. Они, таким образом, взаимосвязаны и в процессе исторического развития были взаимообусловлены.

Существенно отличны друг от друга также устная речь (как разговорная речь, речь — беседа в условиях непосредственного контакта с собеседником) и письменная речь.

Письменная речь и устная находятся друг с другом в относительно сложных взаимоотношениях. Они теснейшим образом между собой связаны. Но их единство включает и очень существенные различия. Современная письменная речь носит алфабетический характер; знаки письменной речи — буквы — обозначают звуки устной речи.

Тем не менее письменная речь не является просто переводом устной речи в письменные знаки. Различия между ними не сводятся к тому, что письменная и устная речь пользуются разными техническими средствами. Они более глубоки. Хорошо известны большие писатели, которые были слабыми ораторами, и выдающиеся ораторы, выступления которых при чтении теряют большую часть своего обаяния. Письменная и устная речь выполняют обычно разные функции. Речь устная по большей части функционирует как разговорная речь в ситуации беседы, письменная речь — как речь деловая, научная, более безличная, предназначенная не для непосредственно присутствующего собеседника. Письменная речь при этом направлена преимущественно на передачу более отвлеченного содержания, между тем как устная, разговорная речь по большей части рождается из непосредственного переживания. Отсюда целый ряд различий в построении письменной и устной речи и в средствах, которыми каждая из них пользуется.

В устной, разговорной речи наличие общей ситуации, объединяющей собеседников, создает общность ряда непосредственно очевидных предпосылок. Когда говорящий воспроизводит их в речи, речь его представляется излишне длинной, скучной и педантичной: многое непосредственно ясно из ситуации и может быть в устной речи опущено. Между двумя собеседниками, объединенными общностью ситуации и — в какой — то мере — переживаниями, понимание бывает возможно с полуслова. Иногда, между близкими людьми, достаточно одного намека, чтобы быть понятым. В таком случае то, что мы говорим, понимается не только или иногда даже не столько из содержания самой речи, сколько на основании той ситуации, в которой находятся собеседники. В разговорной речи многое поэтому не договаривается. Разговорная устная речь — ситуативная речь. Притом в устной речи — беседе в распоряжении собеседников, помимо предметно — смыслового содержания речи, имеется целая гамма выразительных средств, при помощи которых передается то, что не досказано в самом содержании речи.

В письменной речи, обращенной к отсутствующему или вообще безличному, неизвестному читателю, не приходится рассчитывать на то, что содержание речи будет дополнено почерпнутыми из непосредственного контакта общими переживаниями, порожденными той ситуацией, в которой находился пишущий. Поэтому в письменной речи требуется иное, чем в устной, — более развернутое построение речи, иное раскрытие содержания мысли. В письменной речи все существенные связи мысли должны быть раскрыты и отражены. Письменная речь требует более систематического, логически связного изложения. В письменной речи все должно быть понятно исключительно из ее собственного смыслового содержания, из ее контекста; письменная речь — это контекстная речь.

Контекстное построение приобретает в письменной речи реальное значение еще и потому, что выразительные средства (модуляции голоса, интонация, голосовые подчеркивания и т. д. ), которыми так богата устная речь, особенно у некоторых людей, в письменной речи очень ограничены. Письменная речь требует, далее, особенной продуманности, плановости, сознательности. В условиях устного общения собеседник и в какой — то мере даже молчаливый слушатель помогают регулировать речь. Непосредственный контакт с собеседником в разговоре быстро обнаруживает непонимание; реакция слушателя непроизвольно для говорящего направляет его речь в нужное русло, заставляет подробнее остановиться на одном, пояснить другое и т. д. В письменной речи это непосредственное регулирование речи говорящего со стороны собеседника или слушателя отсутствует. Пишущий должен самостоятельно определить построение своей речи так, чтобы она была понятна для читателя. Специфические формы связной речи, т.

е. речи, передающей логически связное содержание в форме, понятной из самого контекста, несомненно выработались в процессе исторического развития письменной речи; в древних памятниках письменности еще явно выступают формы устной ситуативной речи. Развитие мышления, являющегося продуктом исторического развития, существенно связано с развитием письменной речи также и потому, что письменная речь обеспечила историческую преемственность, необходимую для развития теоретического мышления.

При всех различиях, которые существуют между письменной и устной речью, нельзя, однако, внешне противопоставлять их друг другу. Ни устная, ни письменная речь не представляют собой однородного целого. Существуют различные виды как устной, так и письменной речи. Устная речь может быть, с одной стороны, разговорной речью, речью — беседой, с другой — речью, ораторским выступлением, докладом, лекцией. Существуют также различные разновидности письменной речи: письмо будет по своему характеру, по стилю существенно отличаться от речи научного трактата; эпистолярный стиль — особый стиль; он значительно приближается к стилю и общему характеру устной речи. С другой стороны, речь, публичное выступление, лекция, доклад по своему характеру в некоторых отношениях значительно приближаются к письменной речи. Лекция, доклад и т. д. располагают всеми выразительными средствами устной речи. И искусство этой формы устной речи включает в себя использование и этих выразительных средств; вопреки общепринятому выражению о чтении лекций, лекцию нельзя превращать просто в чтение некоторого текста. Речь — лекция должна соединять в себе особенности как устной, так и письменной речи. Произнесенная перед безмолвной аудиторией, она должна быть в какой — то мере все же лекцией — беседой: сугубо тонкая чувствительность, улавливающая невысказанное состояние аудитории, податливой или сопротивляющейся, увлеченной или скучающей, и умение тут же, как в речи — беседе, учесть по едва уловимым реакциям слушателей их внутреннее состояние и отношение к сказанному — все эти особенности устной речи должны сочетаться со строгой систематичностью и логической связностью изложения, свойственными не разговорной устной, а письменной речи.

Таким образом, если разговорная устная речь весьма значительно отличается от письменной речи научного трактата, то расстояние, отделяющее устную лекцию — речь, доклад от письменной речи, с одной стороны, и стиль разговорной речи от эпистолярного стиля, с другой, значительно меньше. Это означает, во — первых, что устная и письменная речь не внешние противоположности, они воздействуют друг на друга; формы, выработавшиеся в одной из них и специфичные для нее, переходят на другую. Это означает, во — вторых, что коренные различия между основными типами устной разговорной речи и письменной научной речи связаны не просто с техникой письма и звуковой устной речи, а и с различием функций, которые они выполняют; устная разговорная речь служит для общения с собеседником в условиях непосредственного контакта и по преимуществу для сообщения, касающегося непосредственно переживаемого. Письменная речь служит обычно для нужд более отвлеченной мысли. Существенно отличны между собой, и притом также по своему отношению к мышлению, внешняя, громкая устная речь и речь внутренняя, которой мы по преимуществу пользуемся, когда, мысля про себя, мы отливаем наши мысли в словесные формулировки.

Внутренняя речь отличается от внешней не только тем внешним признаком, что она не сопровождается громкими звуками, что она — «речь минус звук». Внутренняя речь отлична от внешней и по своей функции. Выполняя иную функцию, чем внешняя речь, она в некоторых отношениях отличается от нее также по своей структуре; протекая в иных условиях, она в целом подвергается некоторому преобразованию. Не предназначенная для другого, внутренняя речь допускает «короткие замыкания»; она часто эллиптична, в ней пропускается то, что для пользующегося ею представляется само собой разумеющимся. Иногда она предикативна: намечает, что утверждается, при этом опускается как само собой разумеющееся, как известное то, о чем идет речь; часто она строится по типу конспекта или даже оглавления, когда намечается как бы тематика мысли, то, о чем идет речь, и опускается как известное то, что должно быть сказано. Выступая в качестве внутренней речи, речь как бы отказывается от выполнения первичной функции, ее породившей: она перестает непосредственно служить средством сообщения, для того чтобы стать прежде всего формой внутренней работы мысли. Не служа целям сообщения, внутренняя речь, однако, как и всякая речь, социальна. Она социальна, во — первых, генетически, по своему происхождению: «внутренняя» речь несомненно производная форма от речи «внешней». Протекая в иных условиях, она имеет видоизмененную структуру; но и ее видоизмененная структура носит на себе явные следы социального происхождения. Внутренняя речь и протекающие в форме внутренней речи словесное, дискурсивное мышление отображают структуру речи, сложившуюся в процессе общения.

Внутренняя речь социальна и по своему содержанию. Утверждение о том, что внутренняя речь — это речь с самим собой, не совсем точно. И внутренняя речь по большей части обращена к собеседнику. Иногда это определенный, индивидуальный собеседник. «Я ловлю себя на том, — читаю я в одном письме, — что я целыми часами веду нескончаемую внутреннюю беседу с вами»; внутренняя речь может быть внутренней беседой. Случается, особенно при напряженном чувстве, что человек ведет про себя внутреннюю беседу с другим человеком, высказывая в этой воображаемой беседе все то, что по тем или иным причинам он ему не мог сказать в реальной беседе. Но и в тех случаях, когда внутренняя речь не принимает характера воображаемой беседы с определенным собеседником, тогда она посвящена размышлению, рассуждению, аргументации, и тогда она обращена к какой — то аудитории. Выраженная в слове мысль каждого человека имеет свою аудиторию, в атмосфере которой протекают его рассуждения; его внутренняя аргументация обычно рассчитана на аудиторию и к ней приноровлена; внутренняя речь обычно внутренне направлена на других людей, если не на реального, то на возможного слушателя.

Неправильно было бы целиком интеллектуализировать внутреннюю речь. Внутренняя речь — беседа (с воображаемым собеседником) часто бывает эмоционально насыщена. Но не подлежит сомнению, что с внутренней речью мышление связано особенно тесно. Поэтому мышление и внутренняя речь неоднократно отожествлялись. Именно в связи с внутренней речью в силу этого с особой остротой встает вопрос о взаимоотношениях речи и мышления в его общей, принципиальной форме.

С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. СПб., 1998.

 

---

 

---

   RSS     [email protected] 

Веб-форум и социальная сетевая речь как смесь внутренней, устной и письменной речи

Серия: Успехи социальных, педагогических и гуманитарных исследований

Авторы

Парибок Андрей В.

Автор, ответственный за переписку

Париб Андрей В. хорошо

Доступно в Интернете с 26 октября 2021 г.

DOI

10.2991/assehr.k.211025.004Как использовать DOI?

Ключевые слова

Психология, Внутренняя речь, Письменная речь, Веб-речь, Онтолингвистика, Выготский

Abstract

Интернет-коммуникация в ее новейших и широко распространенных формах, т. е. на специализированных форумах и в социальных сетях, обладает замечательными чертами, которые можно интерпретировать как признаки периода формирования нового, четвертого способа речи. До появления этого явления были известны только три способа речи, а именно. были признаны устные, письменные и внутренние. Члены этой триады составляют ограниченное число оппозиций, либо приватных, либо нет. В статье перечисляются эти отличительные признаки. На его основе обсуждаются особенности интернет-речи. В связи с этим отмечается его гибридный характер. Например. особенность интернет-речи как устойчивой видимой вещи перекликается с письменной речью, а также неуверенностью автора в своих адресатах. Его спонтанность и включенность в объемлющую ситуацию аналогична устной речи, хотя ее непосредственность выражается в письменном тексте и сохраняется. Приватность, которую обычно ощущает и переживает участник Интернет-форума, и ее нарушение могут быть возможным объяснением выраженного феномена повышенной агрессивности.

Copyright

© 2021, Авторы. Опубликовано Атлантис Пресс.

Открытый доступ

Это статья в открытом доступе, распространяемая по лицензии CC BY-NC (http://creativecommons. org/licenses/by-nc/4.0/).

Скачать статью (PDF)

Название тома

Труды 2-й Международной конференции по изучению языка, коммуникации и культуры (ICLCCS 2021)

Серия

Достижения в области социальных наук , Образование и гуманитарные исследования

Дата публикации

26 октября 2021 г.

ISBN

10.2991/assehr.k.211025.004

ISSN

2352-539 8

DOI

10.2991/assehr.k.211025.004Как пользоваться DOI?

Copyright

© 2021, Авторы. Опубликовано Атлантис Пресс.

Открытый доступ

Это статья в открытом доступе, распространяемая по лицензии CC BY-NC (http://creativecommons.org/licenses/by-nc/4.0/).

Цитировать эту статью

ризенвбиб

 TY - КОНФ
AU - Андрей В. Парибок
ПГ - 2021
ДА - 26.10.2021
TI - Веб-форум и речь в социальных сетях как смесь внутренней, устной и письменной речи
BT - Материалы 2-й Международной конференции по изучению языка, коммуникации и культуры (ICLCCS 2021)
ПБ - Атлантис Пресс
СП - 19
ЭП - 24
СН - 2352-5398
УР - https://doi. org/10.2991/assehr.k.211025.004
ДО - 10.2991/асс.к.211025.004
ID - Парибок2021
Скорая помощь -
 

загрузить .riscopy в буфер обмена

Внутренняя речь и обучающее письмо

О частном и публичном языке, внутренней речи и обучающем письме

Размышления о Мысль и язык , Лев С. Выготский.

Выготский наиболее известен сейчас как создатель концепции зоны ближайшего развития. Нижеследующее, однако, касается того, как язык работает в уме, и, возможно, наиболее важно то, что Выготский называет «внутренней речью». Для меня «внутренняя речь» звучит очень похоже на ключевую часть процесса письма. Цитаты взяты из перевода Мысль и язык (1934 г.), переработанный и отредактированный Алексом Козулиным, опубликовано MIT Press, 1986 г. Выготский утверждает: «Каждое слово есть… . . уже обобщение». (6)

Почему так должно быть? И вот почему:

Эдвард Сепир: «Мир нашего опыта должен быть чрезвычайно упрощен и обобщен, прежде чем можно будет составить символическую инвентаризацию всего нашего опыта вещей и отношений, и эта инвентаризация необходима, прежде чем мы сможем передавать идеи. Элементы языка, символы, обозначающие опыт, должны, следовательно, ассоциироваться с целыми группами, разграниченными классами опыта, а не с самими отдельными переживаниями. Только так возможна коммуникация, ибо единичный опыт хранится в индивидуальном сознании и, строго говоря, непередаваемый». ( Язык, 1971, с. 12, кв. на Выготского с. 8) Напоминает ли это кому-нибудь «что происходит» Моффета? Должно. Но это другая идея, потому что Сепир и Выготский указывают, что даже одно слово должно быть, чтобы сообщить, о классе переживаний.

Хорошо, это верно, когда мы говорим о публичном, коммуникативном использовании языка. Но как насчет индивидуального сознания, единичного опыта, частного использования языка? Там происходит что-то другое. Выготский указывает, что существуют разные частные и общедоступные версии слова. Он проводит важное различие между смыслом, который является частным, и значением, которое является публичным:

«Смысл слова, согласно [Фредерику Полану], есть сумма всех психологических событий, вызываемых в нашем сознании словом. Это динамичное, текучее, сложное целое, имеющее несколько зон неравной устойчивости. Смысл есть только одна из зон смысла, наиболее устойчивая и точная зона. Слово приобретает свой смысл из контекста, в котором оно появляется; в разных контекстах оно меняет свой смысл. Смысл остается стабильным при смене смысла. Словарное значение слова есть не более чем камень в здании смысла, не более чем потенция, находящая разнообразное воплощение в речи». (244-245)

Смысл слова индивидуален (каждое слово вызывает разные психологические события у разных людей) и зависит от контекста. Смысл не стабилен, не разделяем, не публичен — эти атрибуты принадлежат смыслу. Смысл охватывает гораздо большую территорию, чем значение; на самом деле у него нет определенных границ, потому что на него всегда влияет контекст и душевное состояние человека. Значение должно оставаться более узким и фиксированным, чем смысл, чтобы служить относительно надежным средством коммуникации.

Смысл — важнейший аспект искусного письма. Поскольку смысл зависит от контекста, в контексте художественного письма может иметь место специфичный для места «приток смысла» (246) в повторяющееся слово, имя или фразу. По мере того, как это происходит, оно приобретает все больший и больший смысл, присущий художественному произведению, в котором оно живет. Просто подумайте о том, что стало означать имя «Бартлби» к тому времени, когда вы дойдете до конца «Писца Бартлби».

Литературный термин «коннотация» есть признание существования смысла в понимании Выготского. Интересно, что когда мы говорим со студентами о коннотации того или иного слова в данном контексте, мы пытаемся научить их, как литературных читателей, разделять смысл слова, а также его значение. Поэтому мы пытаемся сделать личное более публичным, более общим. Или, другими словами, мы пытаемся вмешаться в их частный, субъективный опыт.

Слова в своей частной версии, излучающие личный смысл для индивидуума, являются материалом внутренней речи. Внутренняя речь, по словам Козулина, есть «интериоризация изначально коммуникативной функции, которая становится индивидуализированной внутренней психической функцией. . . . [Внутренняя речь есть] погружение общения для других в индивидуализированное рассуждение для себя: во внутренней речи культурно предписанные формы языка и рассуждения находят свою индивидуализированную реализацию. . . . В то время как значение [публичная версия слова] обозначает социализированный дискурс, смысл [частная версия] представляет собой интерфейс между индивидуальным (и, следовательно, непередаваемым) мышлением и вербальной мыслью, понятной другим. Внутренняя речь — это не внутренний аспект разговора; это функция сама по себе» (xxxvi-xxxvii).

Ну и что, для обучения письму? Не волнуйся, я приду.

Вот сам Выготский о внутренней речи: «Внутренняя речь есть автономная речевая функция. Мы можем с уверенностью считать его отдельным планом словесного мышления . Очевидно, что переход от внутренней речи к речи внешней не есть простой перевод с одного языка на другой. Этого нельзя достичь простым произнесением безмолвной речи». (248)

Почему? Отчасти потому, что смысл слова — это частное переживание, а отчасти потому, что внутренняя речь имеет характерную грамматику: она опускает подлежащее. Грамматика внутренней речи сжата, сокращена, и «внутренняя речь почти целиком предикативна, потому что ситуация, предмет мысли всегда известна мыслителю». (182) «Предикация есть естественная форма внутренней речи; психологически он состоит только из предикатов. Опускать подлежащее — такой же закон внутренней речи, как и закон письменной речи — содержать и подлежащее, и сказуемое». (243) Это можно увидеть, кстати, в Улисс , где поток сознания Блума, его внутренняя речь, часто состоит из предложений без подлежащих — одна из причин, по которой читателю бывает трудно уследить.

Таким образом, переход от внутренней речи к внешней речи «представляет собой сложный динамический процесс, связанный с превращением предикативной идиоматической структуры внутренней речи в синтаксически артикулированную речь, понятную другим». (248-9)

Теперь мы начнем получать отдачу в плане обучения письму. Мне кажется, можно сказать, что акт написания — это превращение внутренней речи в «синтаксически артикулированную речь, понятную другим». Итак, если идеи Выготского чего-то стоят, они должны помочь понять, что происходит, когда люди пишут.

Рассмотрим это в отношении свободного письма. Форма, которую мы называем «свободным письмом», имеет необычные основные правила по сравнению с другими формами письма. Когда я задаю свободное письмо, я говорю что-то вроде: «Просто следуй за своими мыслями своей ручкой, иди туда, куда они тебя ведут, это не должно иметь какой-то определенной формы, тебе не нужно заканчивать мысль, не беспокойся о ней». правильность. Весь смысл в том, чтобы просто сделать это. Это не готовый продукт, это то, что есть». Думая об этом с точки зрения Выготского, свободное письмо, кажется, допускает как внутреннюю речь, так и внешнюю речь как часть того, что написано на странице. Таким образом, свободное письмо намеренно, эксплицитно ставится на границу между внутренним и внешним. Если я попрошу студентов свободно писать, они могут знать, что по крайней мере еще один человек (я) прочитает то, что они пишут, но разборчивость не требуется (хотя это происходит гораздо чаще, чем можно было бы предсказать). Студент остается свободным писать, используя идиосинкразический, личный, контекстуальный смысл слов, а не их стабильное и общее значение . (На самом деле, большинство людей делают гораздо больше второго, чем первого.)

Мне кажется, это объясняет, почему свободное письмо работает. Если внутренняя речь является основой любого письма, и если свободное письмо узаконивает и подтверждает внутреннюю речь, то оно помогает писателю получить доступ к важнейшему ментальному ресурсу. Мне кажется, что откровенный разговор о внутреннем речевом компоненте свободного письма мог бы сделать его еще более эффективным. Я думаю, стоит попробовать.

Выготский артикулирует ситуацию «неизвестной широкой публике» в письменной форме, отделяя ее от реального разговора. В диалоге с другим лицом лицом к лицу «меняющиеся мотивы собеседников определяют в каждый момент оборот, который примет устная речь. Его не нужно направлять сознательно — об этом позаботится динамическая ситуация. . . . В письменной речи мы обязаны создать ситуацию, представить ее себе. . . . Письменная речь. . . должен полностью объяснить ситуацию, чтобы быть понятным. [Переход от максимально компактной внутренней речи к] максимально подробной письменной речи требует того, что можно было бы назвать преднамеренной семантикой — преднамеренной структуризацией паутины значений». (181-182)

Для тех, кто читал мою статью под названием «Письмо как второй язык», сказанное здесь Выготским дает полезную разработку подобных идей.

Вот еще одно озарение, которое, как мне кажется, приближает нас к пониманию того, что происходит в уме, когда человек пишет.

«Отношение мысли к слову есть не вещь, а процесс, постоянное движение вперед и назад от мысли к слову и от слова к мысли». (218)

«Структура речи не просто отражает структуру мысли; вот почему слова не могут быть облечены мыслью, как готовая одежда. Мысль претерпевает множество изменений, когда превращается в речь. Оно не просто находит выражение в речи; оно обретает свою реальность и форму». (219, курсив мой)

Это очень важно: мысль не «уже существует» в какой-то фиксированной, завершенной, но невербализованной форме в уме; оно лишь затвердевает в какой-то определенной форме существования по мере того, как облекается в слова. И другие формы все еще остаются возможными. Мы не можем точно сказать, что мысль «есть» слова, в которые она выражена; мысль есть нечто иное, чем эти слова, но мы не можем сказать, что есть нечто иное, потому что оно не в словах. И даже когда это начинает превращаться в слова, сначала слова испускают мощную вибрацию частного 9.0091 смысл , а не слова как общедоступные значения . Слова как означают всегда будут компромиссами, всегда более узкими, чем смысл .

Это похоже на то, что Энни Диллард говорит о написании мемуаров: письменная словесная конструкция накрывает ваши воспоминания и заменяет их. Написав, вы можете (если повезет) посмотреть на слова и сказать: «Да, это был мой опыт». Но, конечно, не было. Точно так же, когда вы рассказываете сон, то, что осталось, что у вас остается, и есть рассказ; сам сон потерян. (Хотя, когда вы пишете художественную литературу, я считаю, что вы создаете мечту, о которой вы можете мечтать снова.)

Итак, вот что, по-моему, может быть ключевой идеей в предложении:

«в то время как во внешней речи мысль воплощается в словах, во внутренней речи слова умирают, порождая мысль». (249)

Во внешней речи мысль прикрывается, заменяется, всегда в какой-то мере искажается, поскольку слова синтаксически нанизаны друг на друга; тем не менее, это единственный способ, которым он может возникнуть социально, для других. Во внутренней речи, наоборот, внешнее, устойчивое, разделяемое значение слова умирает, поскольку оно резонирует в уме во внутреннем смысле. Слово позволено уплыть, создав отголоски мысли.

Подумайте о том, как это работает, когда вы пишете (письмо — это «постоянное движение вперед и назад от мысли к слову и от слова к мысли»). Прежде чем начать писать, прежде чем положить слово на страницу, вы занимаетесь внутренней речью, своего рода репетицией, но очень своеобразной, когда слова всплывают совершенно ненужным, предварительным образом и вызывают мысль, которая заставляет всплывать больше слов. . . на неопределенное время, пока некоторые слова не начнут записываться. Пока вы выбираете эти записанные слова, строите предложения, придумываете социально понятные значения, все равно в то же время слова резонируют внутри вас и создают внутреннее ощущение, которое слова, которые вы до сих пор написали, еще не выразили. На что вы, конечно же, надеетесь, так это на то, что они вызовут одинаковый отклик у читателя; но вы никогда не можете знать, будут ли они для каждого нового читателя, пока они не будут прочитаны.

«Именно потому, что мысль не имеет своего автоматического аналога в слове, переход от мысли к слову ведет через смысл. В нашей речи всегда есть скрытая мысль, подтекст». (251) Понимание каждым человеком значений слов, включая то, что Выготский называет смыслом, стоит между мыслью и употребляемыми словами. Хотя звучание слова может быть фактором при его выборе, оно должно, прежде всего, нести значение, которое кажется близким к мысли. Обратите внимание, что это полностью случай «чувствует себя хорошо». Мысль — это не какое-то слово или набор слов, которые можно сравнить с тем, что мы пытаемся использовать для ее выражения. Мысль есть мысль до это любые слова. Следовательно, мы можем решить, какие слова являются правильными, только на основе того, что «кажется правильным».

Однако, как недавно заметил кто-то, быть неправым — значит быть правым. Так как же тренировать «чувствуешь себя хорошо», чтобы это стало надежным критерием? Это должно быть главное, что делает образование. Как? Тонны отзывов. Вы должны быть в тысяче ситуаций, когда вы чувствуете, что вы правы, а затем вас уведомляют, нравится вам это или нет, либо о том, что вы явно неправы, либо о том, что то, что кажется вам правильным, определенно не кажется правильным другим. люди. Это унизительно. Но это образование. Люди пишут вещи, потому что они кажутся им правильными. Нельзя ожидать, что им понравится узнавать, что то же самое письмо кажется другим людям неправильным. Но если они не получат такой обратной связи, они не узнают ничего, чего уже не знали.

И тогда, конечно, даже за скрытой мыслью есть мотив:

«Мысль мыслью не рождается; оно порождается мотивацией, т. е. нашими желаниями и потребностями, нашими интересами и эмоциями. За каждой мыслью стоит притяжательно-волевая тенденция, в которой содержится ответ на последнее «почему» в анализе мышления. Верное и полное понимание чужой мысли возможно лишь тогда, когда мы понимаем ее аффективно-волевую основу». (252)

«Чтобы понять чужую речь, недостаточно понять его слова — надо понять его мысль. Но даже этого недостаточно — мы также должны знать его мотивацию». (253)

Это приводит нас прямо к области написания повествования, особенно художественного. Но здесь я не могу начать философствовать о мотиве в нарративе.

Книга заканчивается таким утверждением о том, как формируется сознание посредством использования языка:

«Если перцептивное сознание и интеллектуальное сознание по-разному отражают действительность, то мы имеем две разные формы сознания. Мысль и речь оказываются ключом к природе человеческого сознания .

«Если язык так же стар, как само сознание, и если язык есть практическое сознание-для-других и, следовательно, сознание-для-себя, то не одна отдельная мысль, а все сознание связано с развитием слова . . . . Слово есть прямое выражение исторической природы человеческого сознания». (256, курсив мой)

Подчеркнутые слова формулируют мощную гипотезу в сжатой форме. Если я их понимаю, то гипотеза состоит в том, что прагматически язык является нашим средством сделать содержание нашего осознания присутствующим, существующим, понятным для других; и далее говорится, что, постоянно используя язык таким образом, мы тренируемся делать содержание осознания присутствующим.0091 себе через этот носитель. Таким образом, сознание или знание нашего собственного знания становится языковым событием, имеющим социальную историю. Если мы отождествляем себя с сознанием, а этого трудно не делать, поскольку сознание подразумевает, что кто-то осознает, то этот аргумент говорит о том, что личность создается посредством общего использования языка.