В чем заключается самобытность Горнозаводского Урала
Как сложилась «уральская цивилизация»?
Михаил Фельдман: На Урале отмечается несколько этапов ее развития. Доиндустриальный возник в XVI-XVII веках, он тесно связан с появлением соляных промыслов на территории сегодняшнего Пермского края. Соль в те времена была поистине стратегическим ресурсом. Думаю, что важность тогдашних соляных промыслов сопоставима со значением «Газпрома» для сегодняшней России. Месторождения соли были известны с давних пор, но активное развитие промыслов и расцвет этих территорий связаны с купеческой династией Строгановых. Постепенно они стали крупнейшими солепромышленниками, а затем, после дозволения Ивана Грозного в 1556 году искать медные руды «на Устюге, в Перми и в иных городах» и позднейших разрешениях «ставить городки» и организовывать железоделательные производства, и знаменитыми заводовладельцами. Кстати, они же сыграли важную роль в покорении Сибирского ханства — организовали поход Ермака Тимофеевича.
Первые соляные городки стали базой для освоения Урала. Набеги на эти ценные места происходили постоянно, так что приходилось их отражать, совершенствовать воинское искусство. А знаменитый Ермак, по моему мнению, был не столько покорителем Сибири, сколько «открывателем» Урала.
Фото: Татьяна Андреева/РГ
Что привлекало на Урал огромные массы людей?
Михаил Фельдман: Соль, меха, поиск ценных руд. И вера — ведь только здесь старообрядцы, например, могли спокойно исповедовать свою религию. А еще государству была важна охрана границ державы. На роль «пограничников» нередко соглашались свободные люди, казаки. Кстати, в XVI веке в состав России входит Башкирия. Однако Урал того времени — это все еще преимущественно «лесная» цивилизация.
Когда же начинается «горнозаводской период»?
Михаил Фельдман: В XVIII веке — с появлением на берегах уральских рек системы мануфактур. Почему на берегах рек, понятно — заводы используют энергию воды, да и перевозить готовую продукцию водным путем быстрее и удобнее.
Вокруг заводов появляются горнозаводские поселки. А в конце XVIII века военно-административные городки превращаются в губернские города — Вятку, Уфу, Оренбург, Пермь. Как и по всей России, возникает управленческая ветвь: губерния — уезд — волость. Специфика Урала — Уральское горное управление, контролирующее по ряду позиций металлургические заводы и горные рудники всего Большого Урала (сегодняшние Свердловская, Челябинская, Пермская, Оренбургская, Курганская области, а также Удмуртия и Башкирия). С 1723 года, с небольшими перерывами, Уральское горное правление располагалось в Екатеринбурге. Координация инспекционных проверок, сбор статистических данных, разработка аналитических материалов превращали Екатеринбург в своеобразный центр горного края. Еще одной специфической чертой Урала было подразделение предприятий на частные и казенные горнозаводские округа, замкнутые в социальном и пространственном отношении горноокружные системы.
Фото: Татьяна Андреева/РГ
Что происходило в горнозаводских округах?
Михаил Фельдман: На территории округов концентрировалась добыча железной руды, серебра, золота, платины, велась заготовка леса, работали металлургические заводы.
Карту богатств Урала рудознатцы составили еще в XVII веке. Позже стало ясно, что здешние железные руды были самого высокого качества, и конкуренции с ними (в том числе и по цене) никто не выдерживал. Важно отметить, что земля вокруг заводов принадлежала государству либо частному владельцу. Роль последнего всегда была велика.
Вы говорите о Демидовых?
Михаил Фельдман: Не только. Но если импульс развитию «доиндустриального» Урала дали Строгановы, то возникновению Горнозаводского Урала во многом способствовала династия Демидовых. Потомки тульских кузнецов привезли сюда свои навыки оружейников, которые вместе с опытом голландских мануфактуристов создали особый «сплав» уральского заводчика. Демидовы пытались создать прежде всего высокорентабельное производство. Понятно, что в то время оно создавалось при помощи труда крепостных рабочих. Но при этом заводчанам передавался в пользование земельный и лесной наделы. Свое хозяйство помогало рабочему жить.
Тяжелый труд на рудниках и у плавильной печи — святая правда. Но в своем доме, на своем дворе, со своими лошадьми, коровами рабочий чувствовал себя хозяином.
Фото: Татьяна Андреева/РГ
Получается, горнозаводская цивилизация — это соединение аграрной и индустриальной цивилизации?
Михаил Фельдман: Да, это ее отличительная черта. Быт горнозаводского поселка всегда был близок крестьянскому укладу. Земельные наделы (по числу мужских душ) были немалыми, но их требовалось обрабатывать, поэтому все работали от зари до зари. Ценность труда на Урале во все времена считалась основополагающей. Горнозаводская культура через столетия пронесла еще одно ключевое слово — мастер. И главное, что досталось от советской эпохи, — мастера в больших городах и малых поселках и деревнях.
Сразу вспоминается Данила-мастер из сказов Павла Бажова…
Михаил Фельдман: Этот персонаж не случаен: писатель передал отношение в уральском обществе к Умельцу — мастеровому человеку, ремесленнику с широким кругозором, творцу.
На Урале вообще выживали только сильные и волевые люди — мастеровые, умелые рабочие, землепашцы, инженеры, казаки-пограничники. Причем нередко они объединяли все эти ипостаси. Кстати, во все времена приезжих удивлял широкий кругозор и независимость суждений уральцев, даже обитателей самой дальней глубинки.
Михаил Аркадьевич, почему стоит приехать на Урал?
Михаил Фельдман: Горнозаводское наследие Урала огромно — это множество старинных заводов, церквей и усадеб. Причем суровая промышленная красота часто соединяется с великолепными ландшафтами — крупные заводы располагались в основном по берегам рек. Такое путешествие — возможность не только прекрасно отдохнуть, но и своими глазами увидеть историю нашей страны в ее развитии: от демидовских железоделательных заводов до плодов индустриализации 30-х годов прошлого века и современных производств. И еще это отличный шанс познакомиться с уральцами — потомками Ермака и Данилы-мастера.
На заметку
Чтобы составить представление о горнозаводском наследии Урала, Михаил Фельдман советует посетить:
Нижний Тагил с его заводами петровской эпохи;
Каменск-Уральский, который отливал знаменитые пушки для армии Петра.
Монумент «Пушка» находится на левом берегу Каменского пруда;
Верхний Тагил — горный город редкой красоты;
Серов — усилиями трех заводов создан не только промышленный город, но и удивительной красоты Дворец металлургов — памятник советской культуры;
Ивдель — живописный российский «Клондайк», основан как поселок при золотопромывальной фабрике.
В чем заключается реальная интрига нынешних выборов в Думу
Это не столько выборы депутатов, сколько смотрины тех, кто управляет этими выборами и несет за них политическую ответственность. Своеобразные праймериз элиты, которую ждет селекция. Реальный предмет нынешних выборов, их стратегический смысл заключается в борьбе за будущий курс и место среди тех, кто будет его реализовывать. Это выборы будущей команды президента четвертого срока
18 сентября в России пройдут очередные парламентские выборы, в которых общество и эксперты с трудом ищут и часто не находят интригу.
Кажется, эти выборы не нужны никому: власти потому, что у нее и так все выстроено и всякая новая избирательная кампания – это головная боль; населению, терпеливо и дисциплинированно голосующему в своем большинстве за правящую партию и ее конструктивных оппонентов; системной оппозиции, которой страшно ухудшить свое нынешнее положение в парламенте; и даже реальной оппозиции, которая оказалась в тяжелом кризисе и не сумела выработать единой тактики.
Однако по крайней мере одна важная цель у этих выборов все-таки есть – это смотрины и испытание для правящей элиты, среди которой начинается отбор претендентов на высокие места в конструкции власти после президентской кампании 2018 года.
Сгруппироваться
Главная особенность нынешней кампании – то, насколько рутинно относится к ней российская власть. Казалось бы, кризис, периодические локальные протесты, сложная ситуация в моногородах, заметное снижение уровня жизни – все это должно усиливать непредсказуемость голосования. Но опросы всех трех социологических центров показывают, что «Единая Россия» может получить даже больше мандатов, чем в предыдущей Думе (если не будет обвала в преддверии дня голосования).
И даже последний опрос Левада-центра, показавший снижение рейтинга единороссов и низкий уровень интереса к выборам (43% опрошенных совсем не следят за кампанией в отличие, например, от 31% в ноябре 2011 года или 28% в ноябре 2007 года), не меняет картину: «Единая Россия», скорее всего, не только сохранит абсолютное большинство в Думе, но и получит две трети за счет одномандатников.
Посткрымский синдром общенационального согласия и устоявшаяся система воспроизводства избираемых органов власти очень четко разделили сферу низкой конкуренции и гарантированных результатов и сферу реальной конкуренции, которая принципиально на результаты не влияет. Получается такая двусоставная конструкция, где внутри – прочный и неподвижный каркас («ЕР», КПРФ, ЛДПР и «СР» плюс заведомо выигрышные для лояльных Кремлю кандидатов округа), а снаружи – политическая борьба, в основном в мажоритарных округах, где есть свои интриги. Эти интриги – изюминка выборов-2016, но они никоим образом не способны поменять общую расстановку сил.
Жесткий каркас дает власти уверенность, что даже при снижении рейтинга «Единой России» у Кремля все будет хорошо: управляемость парламентом сохранится на высоком уровне.
Как бы сейчас ни старалось управление внутренней политики оживить кампанию, сделать ставку на открытость и конкуренцию, меньше использовать админресурс, эти выборы становятся самыми рутинными за всю историю путинской России. Анализ мотивов тех, кто не хочет или сомневается, идти ли на выборы, показывает, что население постепенно переходит от сознательной поддержки власти к признанию ограниченности своих возможностей и узости выбора.
Большинство избирателей готово смириться с такой ситуацией, о чем говорит низкий уровень протестного потенциала. Есть теория Элизабет Кюблер-Росс о пяти стадиях принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Динамика социальных настроений в России может быть похожей по стадиям, но обратной: принятие постепенно сменяется социальной депрессией, затем наступает период более активного политического участия (торг), разочарование (гнев) и радикализированный протест.
Именно поэтому для Кремля важно не то, как и с каким результатом пройдут выборы, а просто их провести – как возможность сбросить лишнюю нагрузку при приближающемся шторме.
Российская власть где-то инстинктивно, где-то рационально готовится к дестабилизации – политической и социально-экономической. Задача номер один для нынешних выборов – сгруппироваться, как пассажиры в самолете перед аварийной посадкой. Именно поэтому так важно наличие того самого прочного каркаса, сохранение которого гарантируют устоявшиеся правила игры, работающие в пользу партии власти и ее системных партнеров.
Борьба за курс
Отсюда совершенно новый феномен: не важно, кого изберут, важно, кто на этом заработает. Нынешние выборы депутатов Госдумы превращаются в выборы будущей элиты четвертого срока Путина (при условии, что мы исходим из того, что он будет вновь баллотироваться). Это не только и не столько выборы депутатов, сколько смотрины тех, кто управляет этими выборами и несет за них политическую ответственность.
Своего рода праймериз элиты, среди которой будет производиться идеологическая и кадровая селекция.
При этом и президентские выборы – лишь промежуточный этап: реальный предмет нынешних выборов, их стратегический смысл заключается в борьбе за будущий курс и место среди тех, кто будет его реализовывать. Это выборы будущей команды президента четвертого срока.
Это создает сразу несколько интриг. Интрига первая – насколько успешными Кремль признает результаты нынешней кампании. Чем более прочные позиции получит партия власти (особенно конституционное большинство), тем более консервативным будет вектор дальнейшего развития страны. Самый радикальный вариант тут – прохождение трех партий, две трети «ЕР» и провал всех кандидатов в округах от умеренной или реальной оппозиции. Это сделает парламент еще более охранительным по сравнению с его прежними составами.
Другая возможная крайность – если «ЕР» вместе с одномандатниками получит чуть больше 225 мандатов плюс неприятные для власти сюрпризы в округах.
Казалось бы, цена вопроса – 75 мандатов (между конституционным и абсолютным большинством), даже в худшем случае союз с лояльной ЛДПР всегда даст прочный инструмент управления. Но в элитарных праймериз это приобретает дополнительное значение: именно от того, признает ли Кремль успешность выборов (а значит, жизнеспособность и востребованность построенной системы) или начнет «делать выводы», то есть перестраиваться, будет зависеть скорость и содержание внутриэлитных перестановок.
Отсюда вторая интрига – судьба правительства Дмитрия Медведева. Две трети в парламенте у «Единой России» могут стать заметным вкладом в укрепление позиций главы правительства. Неясно, доживет ли Медведев в премьерском кресле до окончания срока Путина, будет ли перенос президентских выборов. Но в элите явно формируются ожидания, что президентские выборы автоматически означают появление и нового премьера.
При этом конкретные показатели по итогам голосования не будут иметь принципиального значения: на первый план выходит их трактовока.
Например, в какой степени результат «Единой России» – это заслуга Дмитрия Медведева как первого номера избирательного списка? Найти баланс реального вклада каждой из сторон непросто, а вот поставить под сомнение эффективность Медведева, даже при высоком результате «ЕР», провокативно легко, особенно с учетом допущенных премьером ошибок (можно не сомневаться, что найдутся те, кто скажет, что результат «ЕР» мог бы оказаться больше, если бы не скандальные высказывания Медведева в Крыму и на семинаре «Территории смыслов»).
То есть игра против Медведева после думских выборов станет более интенсивной, и если при высоких показателях партии власти у Медведева есть шансы защититься, то при низких показателях эти шансы стремительно снижаются.
Дилемма переноса
Третья интрига связана с возможным переносом президентских выборов с марта 2018 года на сентябрь 2017-го. Пока это чисто субъективная проблема, в основе которой – страх руководства страны перед возможными сбоями при проведении президентской кампании.
Цены на нефть не растут, положение населения ухудшается, пополнить резервы неоткуда. В сентябре 2017 года можно получить 60%, а в марте 2018-го – второй тур. Для Кремля первое – это самоцель, второе – катастрофа.
Если условно все станет плохо, рейтинги пойдут вниз, то страх перед катастрофой будет нарастать вместе с вероятностью переноса выборов на более раннее время. Кроме того, чем хуже будет бюджетная ситуация, тем сильнее власть будет нуждаться в непопулярных реформах, а значит, в услугах реформаторов. Но и перенос выборов, если он все же произойдет, вовсе не обязательно станет шансом либералов – переиграть всех могут и силовики, носители реваншистско-антизападной идеологии, сторонники «вечно молодого и зрелого» бесконечного Путина.
Казалось бы, нынешние думские выборы не имеют к этому никакого отношения. Однако это не так. От того, в какой степени новый состав парламента будет бюджетно-пролетарским, от того, в какой степени в нем будут представлены интересы силовиков (а есть основания говорить о росте влияние группы Шойгу – Воробьева), будет зависеть, насколько заметным окажется влияние его состава на консервативный тренд.
Госдума будет тормозить ту часть элиты, которая будет пытаться развернуть страну в сторону структурных реформ. Системные либералы, убеждающие Путина в том, что реформы были нужны уже вчера, могут быть больше всего заинтересованы и в переносе президентской кампании на более ранний срок исходя из чисто рациональной установки, что сначала выборы, а потом реформы. Но кто сказал, что нельзя провести выборы и забыть про реформы? Это уже будет логикой конкурирующего лагеря идеологических противников реформаторов.
Наконец, интрига четвертая – это динамика кадровой перестройки системы после выборов в Госдуму. Тут есть два относительно новых тренда. Первый – замена политических игроков на технократов-исполнителей и второй – растущее влияние силовиков и военных. Избрание скорее консервативного и политически однородного парламента может еще больше усилить эти две тенденции.
Консерватизм и перетряска – два, казалось бы, противоречащих друг другу тренда – сольются в нечто единое. А новый парламент может еще глубже интегрироваться в вертикаль: из малоценной пристройки нижняя палата парламента вдруг превратится в кузницу кадров, где вчерашний бюджетник или рабочий начнут формировать новую путинскую элиту.
Особенно когда лояльность обретает все больший вес по сравнению с компетентностью.
В интервью Bloomberg Владимир Путин на вопрос о новом выдвижении в президенты ответил, что нужно «посмотреть на результат» парламентских выборов. Логика власти тут всегда была прозрачной: если народ выражает поддержку, значит, продолжим работать. Чем лучше будет результат, тем больше у Путина будет аргументов идти на очередное переизбрание.
Судя по тональности ответа («говорить об этом вредно»), переносить голосование Путин явно не хочет – в его голове выборы не «завтра», а только через полтора года. Перенос не в его стиле управления, это признание слабости и уязвимости. Именно поэтому президент наверняка до последнего будет сопротивляться подобному сценарию, что вынудит более оптимистично и позитивно воспринимать даже относительно слабый результат партии власти (ниже 45%).
Главный политический тренд текущего момента – стремление системы сгруппироваться и избавиться от политико-управленческих издержек: она стремится стать проще и выдавить из себя политику в самом широком смысле – вовсе не в контексте отношений с оппозицией, а как борьбу за власть и влияние в лабиринтах собственной вертикали, управленческого каркаса.
Именно поэтому управленцев и политиков заменяют на условных охранников.
Нынешние выборы в Госдуму – прощальный поцелуй уходящей эпохи управляемой конкуренции. Наступает новый сезон – сезон деполитизации вертикали, где не должно оставаться ничего, кроме Путина и путинских стражей порядка. Это политическая девальвация постов и статусов, где от перемены мест мало что меняется. Поэтому даже возможные крупные кадровые перестановки приведут не к трансформации режима, а лишь к его окостенению.
Это тренд, которому предстоит пройти испытание кризисом, пережить моральный износ режима и падение рейтингов. И либо политика победит Путина, либо Путин победит политику. Их сосуществование становится все более проблематичным.
следующего автора:
- Татьяна Становая
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.
Последний заслон: в чем заключался подвиг подольских курсантов | Статьи
С точки зрения военной логики этого не должно было случиться. Кадровый фонд Красной армии, без пяти минут командиры, которые были так необходимы в войсках, вступили в бой простыми солдатами да еще в ситуации, когда победить было невозможно. Это была жертва, которую им пришлось принести за ошибки других людей, гораздо более опытных и высокопоставленных. Курсанты с честью исполнили приказ, своей кровью заплатив за самую дорогую на тот момент валюту — время. «Известия» — о героических событиях восьмидесятилетней давности.
Страшный «Тайфун»
80 лет назад судьба столицы оказалась в руках курсантов двух военных училищ, расквартированных в Подольске. Впрочем, чтобы понять важность того, что они совершили, нужно посмотреть на общую ситуацию тех дней.
Красная армия не смогла остановить врага в приграничных сражениях и, оказывая ожесточенное сопротивление, постепенно откатывалась на восток.
И пока наши солдаты и командиры героически сражались западнее Смоленска, на дальних подступах к Москве по линии Осташков–Ржев–Вязьма был подготовлен мощный трехуровневый оборонительный рубеж, который заняли войска Резервного и Западного фронтов. Однако в первых числах октября мощными ударами танковых клиньев вермахт пробил нашу оборону и стал окружать остававшиеся на позициях части. Возникло несколько «котлов», в которые попало до 800 тыс. красноармейцев, общие же потери перевалили за миллион. Начался хаос, контроль за ситуацией был потерян.
Согласно плану операции «Тайфун», часть немецких войск группы армий «Центр» развернулась, добивая окруженных, другая продолжила движение к Москве. Сопротивления гитлеровцы не встречали — перед ними просто не было боеспособных советских войск.
Перед самой столицей срочно возводилась новая Можайская линия обороны, которую должны были занять движущиеся из Сибири и Дальнего Востока части. Для организации обороны требовалось время.
Последний заслон
Жители Кунцево на строительстве укреплений на Можайском шоссе в ходе битвы за Москву во время Великой Отечественной войны, октябрь 1941 года
Фото: ТАСС/Леонид Доренский
4 октября наши летчики зафиксировали движущуюся по Варшавскому шоссе в сторону Москвы на подходе к Юхнову (это в 80 км позади Вятской линии обороны) колону немецкой техники, растянувшуюся на 25 км. До столицы оставалось около 200 км — несколько часов для моторизованных частей по хорошей дороге. И наших частей перед ними не было до самой столицы. Дойди враг до Москвы, и о создании полноценного оборонительного рубежа речи бы уже не шло, не говоря уже о катастрофическом моральном ударе, который мог стать роковым для всей страны.
Красные юнкера
Тогда то и пришел черед двух находящихся в Подольске военных училищ — артиллерийского и пехотно-пулеметного.
Кто принимал это решение, неизвестно, скорее всего, генерал Георгий Жуков, срочно вызванный в первых числах октября из Ленинграда и возглавивший оборону Москвы.
Это были новые училища, появившиеся незадолго перед войной. В 1939 году в СССР была введена всеобщая воинская повинность, численность армии выросла в два с половиной раза, возник острый дефицит командного состава. В офицерские училища брали и выпускников школ, и уже отслуживших срочную. С началом войны 2–3-летний курс обучения был сокращен до шести месяцев, что компенсировалось увеличением ежедневной учебной нагрузки. Естественно, военная квалификация курсантов (даже первокурсников), их выучка, дисциплина и патриотизм были несравнимо выше, чем в частях, укомплектованных новобранцами-призывниками. То же можно сказать об офицерском составе — на преподавательскую работу отправляли лучших командиров, большинство из которых имело боевой опыт.
Бросать в бой будущих офицеров в качестве рядовых бойцов — решение почти самоубийственное, но, видимо, выбора у командования не было.
Последний заслон
Курсанты на занятии в Подольском артиллерийском училище, 1939 год
Фото: РИА Новости/Анатолий Гаранин
Ильинский рубеж нельзя назвать полноценной линией обороны, скорее — промежуточным укреплением, которое перекрывало основные возможные направления движения противника, проще говоря, шоссе и проселочные дороги. В Ильинском Варшавское шоссе пересекало реку Выпрейку, и мост через нее становился ключевой точкой обороны. Рубеж состоял из противотанкового рва на самых опасных участках, за которым располагались окопы, артиллерийские капониры для полевых орудий, пулеметные и стрелковые доты и дзоты.
«Кто, если не мы»
Приказ о выступлении поступил в училища днем 5 октября. Всему боевому составу (2 тыс. пехотинцев и 1,5 тыс. артиллеристов) в максимально короткий срок надлежало выдвинуться на Ильинский рубеж, подготовить его к бою и занять оборону. Кроме того, был сформирован передовой отряд, которому было приказано незамедлительно двигаться вперед до встречи с противником и задержать его продвижение, чтобы не дать подойти к Ильинскому раньше своих товарищей. При этом от Подольска до Ильинского расстояние вдвое больше (примерно 120 км), чем от Юхнова, куда накануне вошли немцы.
250 курсантов пехотного училища под началом командира учебной роты лейтенанта Леонтия Мамчича погрузились на мобилизованные гражданские автомобили. Затем колонна заехала за артиллеристами (две противотанковые сорокапятки под командованием капитана Якова Россикова) и под покровом темноты двинулась навстречу врагу. В ночь на 6 октября уже неподалеку от Юхнова отряд встретился с группой десантников капитана Сторчака, который находился в непосредственном контакте с противником.
Начальник парашютно-десантной службы Западного фронта капитан Иван Старчак заслуживает отдельного упоминания. В августе-сентябре он готовил диверсантов-парашютистов в секретном полевом лагере возле Мальцевского аэродрома под Юхновом, когда враг неожиданно подошел к городу. Укрепив свой отряд бойцами батальона охраны аэродрома (самолеты успели улететь), он по своей инициативе двинулся к мосту через Угру, который уже был захвачен гитлеровцами. Пока не подошли курсанты, его 430 бойцов с легким стрелковым вооружением были единственными, кто мог оказать сопротивление врагу в этом районе.
Последний заслон
Выпускники Подольского артиллерийского училища, июнь 1941 года
Фото: из открытых источников
Утром 6 октября курсанты и десантники пошли в наступление. Враг совершенно этого не ожидал и спешно стал откатываться назад за реку. Через некоторое время немцы разобрались, что перед ними лишь незначительный отряд без тяжелого вооружения, и снова атаковали. Курсанты и десантники продолжали удерживать позиции, но под угрозой окружения вынуждены были отойди к реке Изверь. По пути они взорвали все мосты, что замедлило продвижение врага. 8 октября подошло подкрепление (в том числе еще одна рота подольских курсантов), после чего отряд снова отбросил врага.
Контрудар поддержали танкисты 17-й бригады подполковника Николая Клыпина, но после успешного броска вперед боевые машины остановились с пустыми баками. Курсанты снова перешли к обороне, постепенно откатываясь к Медыни. Здесь шоссейные дороги раздваивались.
Танкисты 17-й бригады и другие части отошли севернее прикрывать Боровск, а остатки десантников и курсантов двинулись к Ильинскому, где соединились с товарищами. В шестой роте курсантов осталось 20 измотанных, почти неделю не спавших бойцов, а из 430 десантников Сторчака уцелели лишь 29. Но они выиграли пять драгоценных суток.
Неделя в аду
Обороной Ильинского рубежа командовал начальник пехотного училища генерал-майор Василий Смирнов — офицер еще императорской армии, прошедший всю Первую мировую с августа 1914-го. Его помощником по артиллерии стал начальник артиллерийского училища полковник Иван Стрельбицкий. Дворянин, кадровый офицер, прошедший через жернова репрессий до войны. Он единственный имел свежий боевой опыт — во главе бригады под Лидой дважды был в «котлах», уже в августе был награжден орденом Красного Знамени. Училище он принял лишь в сентябре 1941-го.
На самом ответственном центральном участке стояло примерно 2 тыс. курсантов, вооруженных карабинами, гранатами, станковыми и ручными пулеметами.
Артиллерийский парк состоял из 45-мм противотанковых орудий, 76-мм «полковушек» и 85-мм зенитных орудий, выставленных на прямую наводку. Из резерва Ставки прибыли два дивизиона «катюш». Помимо курсантов, оборону держали бойцы частей 312-й стрелковой дивизии (почти все новобранцы) и отряды, сформированные из выходящих из окружения бойцов. Точные данные по ним отсутствуют, есть только воспоминания участников.
Последний заслон
Продвижение немецких войск в районе Юхнова
Фото: История.рф/histrf.ru
Передовые части 57-го моторизованного корпуса немцев — одного из лучших ударных подразделений вермахта — появились перед Ильинским во второй половине дня 10 октября, а следующим утром фашисты предприняли первый штурм моста и позиций. Безуспешно. Наши артиллеристы точно били по пристрелянным зонам, четко работали пулеметы. Понеся существенные потери, враг отошел. Тогда в дело вступили крупнокалиберные орудия и авиация. Позиции курсантов были подвергнуты жесточайшей бомбардировке, в результате которой рвы осыпались и местами стали проходимы для танков, а часть блиндажей и дзотов первой линии пришла в негодность.
Но постоянное давление превосходящих и, что важно, всегда свежих сил противника было только половиной беды — курсантам приходилось воевать практически без тыловой поддержки. Училища не были укомплектованы полевыми кухнями, сухие пайки кончились, подвоза продовольствия не было. Питались чем придется, нормальную горячую пищу последний раз видели в Подольске. С обмундированием тоже было худо — ушли налегке в летней форме, а погода испортилась: постоянно шел дождь, переходящий в снег. По ночам температура опускалась ниже нуля, а разжечь огонь возможности не было из-за близости врага. Бойцы были голодны, продрогли, большинство имели раны и контузии. Не спали по много суток. Но еще страшнее была нехватка боеприпасов. Запасы снарядов, гранат и патронов истощались, орудия выходили из строя. К счастью, командование училищ создало в глубине обороны небольшой резерв, который в ключевые моменты спасал положение.
13 октября, отчаявшись пробиться через оборону курсантов в лоб, моторизованные подразделения немцев нанесли удар южнее и вышли на Варшавское шоссе позади Ильинского. Дорога на Малоярославец была открыта, но, чтобы обезопасить себя от удара в тыл и обеспечить подвоз припасов, немцы решили сначала разгромить оборонительный рубеж. Когда наши дозорные увидели приближающуюся со стороны Москвы колонну, они решили, что идет долгожданная помощь, тем более что на головной машине развевался красный флаг. Лишь когда танки и бронемашины подошли почти вплотную, стало очевидно, что это враг. К счастью, орудия резерва были хорошо замаскированы, и немцы их сразу не заметили. Точными выстрелами наши артиллеристы подбили первую машину, затем последнюю, а потом, как на учениях, расстреляли все 15 танков, бронетранспортеры и грузовики. Пехота разбежалась, частью была уничтожена. Курсантам этот успех придал новые силы.
На следующий день последний резерв тоже был брошен в бой. К 15 октября в строю оставалось лишь пять орудий, все с неполными расчетами и мизерным количеством снарядов.
Когда немцы подходили вплотную, их отбрасывали штыками, порой отбивали позиции по ночам. 16 октября враг вновь вышел на шоссе позади Ильинского рубежа, после чего курсантам пришлось сражаться в окружении. Впрочем, общая ситуация не изменилась: в условиях наступившей распутицы пехота и грузовики с припасами не в состоянии были одолеть проселочные дороги, по которым прошли танки, поэтому, не взяв Ильинское, двигаться дальше немцы не могли. Немцы уже практически захватили деревню, но засевшие в укрепленных пунктах курсанты не давали возможности установить контроль за дорогой и починить взорванный мост. Противники находились в нескольких десятках метров друг от друга, буквально на расстоянии броска гранаты. Силы защитников рубежа стремительно таяли, но сопротивление не прекращалось.
Последний заслон
Фото: ТАСС/Георгий Петрусов
Из оперативного доклада начальника пехотного училища В.А. Смирнова:
«Вот уже 12-й день подольские училища обороняют данную полосу и имеют громадные потери в людском и материальном отношении.
На сегодня во втором батальоне пехотного училища осталось два взвода, в первом и третьем — потери выясняются. По неполным данным, в них осталось не более 120–150 человек. Командный состав почти полностью потерян. Люди исключительно переутомлены и падают на ходу».
На сегодня во втором батальоне пехотного училища осталось два взвода, в первом и третьем — потери выясняются. По неполным данным, в них осталось не более 120–150 человек. Командный состав почти полностью потерян. Люди исключительно переутомлены и падают на ходу».17 октября бой продолжался на нескольких участках, главным же очагом сопротивления стал командный пункт, куда постепенно стекались оставшиеся в живых курсанты. Вечером пришел долгожданный приказ об отступлении, и ночью, выставив заслон, оставшиеся бойцы организованно отошли в сторону Боровска на соединение с уже занявшими оборону свежими частями 43-й армии. Отдельные небольшие группы ушли в леса и выходили к своим самостоятельно. Не исключено, что кто-то попал в плен.
Сколько точно погибло курсантов — достоверно неизвестно. Архивы училищ были уничтожены, да и не до статистики было тогда. По примерным подсчетам, в живых остался один из десяти. Те, кто вышел из Ильинского ада, еще успели повоевать за Москву, затем их сняли с фронта и отправили доучиваться.
Потом опять на фронт, уже командирами. Единицы дожили до победы. Училища получили благодарность командования, но широкой общественности события на Ильинских рубежах были неизвестны. Лишь в середине 1960-х вышедший на пенсию генерал-лейтенант артиллерии, начальник радиотехнических войск ВС СССР Иван Семенович Стрельбицкий стал собирать материалы о боях на Ильинском рубеже. Он попросил участников тех событий написать свои воспоминания, обработал их и частично опубликовал. Написал очерк в журнале «Юность». Только после этого страна узнала о подвиге подольских курсантов.
Конечно, они не были единственными, кто спас столицу. Но они стали символом грядущей победы. Их чувство долга, самоотверженность и уверенность в победе вселяли уверенность в тех, кто волей обстоятельств был растерян, подавлен, дезориентирован. Таких потерявшихся в 1941-м были десятки тысяч. Большинство готовы были сражаться, но не имели опоры, чтобы обрести волю к борьбе. Нужен был пример, и его давали подольские курсанты, десантники Сторчака, танкисты 17-й бригады и многие другие герои, имен которых мы не знаем.
Они становились опорой армии, скелетом, вокруг которого строилась оборона Москвы. И только благодаря их героизму страна выстояла и победила.
Конституция — Белый дом
Перейти к этому разделу
Выбрать Наше правительство Законодательная власть Исполнительная власть Судебная власть Выборы и голосование Государство и местное самоуправление Конституция
Почему Конституция?
Необходимость в Конституции возникла из-за проблем со Статьями Конфедерации, которые устанавливали «крепкий союз дружбы» между штатами и наделяли большей властью Конгресс Конфедерации. Эта власть, однако, была крайне ограничена — центральное правительство занималось дипломатией и воевало, устанавливало меры и веса и являлось окончательным арбитром в спорах между государствами. Что особенно важно, он не мог сам собрать какие-либо средства и полностью зависел от самих Штатов в отношении денег, необходимых для работы. Каждый штат направил в Конгресс делегацию в составе от двух до семи членов, и они проголосовали единым блоком, при этом каждый штат получил один голос.
Но любое серьезное решение требовало единогласного голосования, что приводило к парализованному и неэффективному правительству.
Началось движение за реформу статей, и в 1787 г. в законодательные собрания штатов были разосланы приглашения посетить съезд в Филадельфии для обсуждения изменений в статьях. В мае того же года делегаты от 12 из 13 штатов (Род-Айленд) без представителей) собрались в Филадельфии, чтобы начать работу по реорганизации правительства. Делегаты Конституционного конвента быстро приступили к работе над проектом новой Конституции Соединенных Штатов.
Конституционное собрание
Главной целью Конституции, разработанной Конвентом, было создание правительства, обладающего достаточной властью, чтобы действовать на национальном уровне, но без такой большой власти, которая могла бы поставить под угрозу основные права. Одним из способов достижения этого было разделение власти правительства на три ветви, а затем включение системы сдержек и противовесов в отношении этих полномочий, чтобы гарантировать, что ни одна ветвь власти не получит верховенства.
Эта озабоченность возникла в значительной степени из-за опыта, который делегаты имели с королем Англии и его могущественным парламентом. Полномочия каждой ветви перечислены в Конституции, а полномочия, не закрепленные за ними, закреплены за штатами.
Большая часть дебатов, которые велись тайно, чтобы убедиться, что делегаты высказывают свое мнение, была сосредоточена на форме, которую примет новый законодательный орган. Два плана конкурировали за то, чтобы стать новым правительством: план Вирджинии, который распределял представительство в зависимости от населения каждого штата, и план Нью-Джерси, который давал каждому штату равный голос в Конгрессе. План Вирджинии поддержали более крупные штаты, а план Нью-Джерси предпочли более мелкие. В конце концов они остановились на Великом компромиссе (иногда называемом Компромиссом Коннектикута), в котором Палата представителей будет представлять людей, пропорционально населению; Сенат будет представлять штаты поровну; а президент будет избираться Коллегией выборщиков.
План также призывал к независимой судебной системе.
Основатели также постарались установить отношения между штатами. Штаты обязаны «полностью доверять» законам, записям, контрактам и судебным разбирательствам других штатов, хотя Конгресс может регулировать порядок обмена записями между штатами и определять сферу применения этого пункта. Штатам запрещено каким-либо образом дискриминировать граждан других штатов, и они не могут вводить тарифы друг против друга. Государства также должны выдавать обвиняемых в преступлениях другим государствам для судебного разбирательства.
Основатели также определили порядок внесения поправок в Конституцию, и с момента ее ратификации в Конституцию вносились поправки 27 раз. Чтобы предотвратить произвольные изменения, процесс внесения поправок является довольно обременительным. Поправка может быть предложена двумя третями голосов обеих палат Конгресса или, если ее требуют две трети штатов, съездом, созванным для этой цели. Затем поправка должна быть ратифицирована тремя четвертями законодательных собраний штатов или тремя четвертями конвенций, созванных в каждом штате для ратификации.
В наше время в поправках традиционно указываются сроки, в течение которых это должно быть выполнено, обычно это период в несколько лет. Кроме того, Конституция уточняет, что никакая поправка не может лишить штат равного представительства в Сенате без согласия этого штата.
Определившись с деталями и языком Конституции, Конвент приступил к работе по фактическому воплощению Конституции на бумаге. Он написан рукой делегата от Пенсильвании, губернатора Морриса, чья должность позволяла ему в некоторой степени контролировать фактическую пунктуацию в нескольких статьях Конституции. Ему также приписывают знаменитую преамбулу, цитируемую вверху этой страницы. 17 сентября 1787 г. 39 из 55 делегатов подписали новый документ, причем многие из тех, кто отказался подписать, возражали против отсутствия билля о правах. По крайней мере, один делегат отказался подписать, потому что Конституция кодифицировала и защищала рабство и работорговлю.
Ратификация
Процесс, установленный Конституцией для ее ратификации, вызвал широкое обсуждение в Штатах.
Конституция вступит в силу после ее ратификации девятью из тринадцати законодательных собраний штатов; единогласия не требовалось. В ходе дебатов по поводу Конституции возникли две фракции: федералисты, выступавшие за принятие, и антифедералисты, выступавшие против.
Джеймс Мэдисон, Александр Гамильтон и Джон Джей красноречиво выступили в защиту новой Конституции в так называемых документах федералистов. Опубликованные анонимно в газетах The Independent Journal и The New York Packet под именем Publius в период с октября 1787 г. по август 1788 г., 85 статей, составляющих «Записки федералистов», по сей день остаются бесценным ресурсом для понимания некоторых намерений создателей Конституции. . Самые известные из статей — № 10, которая предупреждает об опасности фракций и защищает большую республику, и № 51, объясняющая структуру Конституции, ее системы сдержек и противовесов и то, как она защищает права люди.
Штаты приступили к ратификации, причем одни обсуждали более интенсивно, чем другие.
Делавэр был первым штатом, ратифицировавшим Конституцию 7 декабря 1787 года. После того, как Нью-Гэмпшир стал девятым штатом, ратифицировавшим Конституцию 22 июня 1788 года, Конгресс Конфедерации установил 9 марта 1789 года в качестве даты начала действия Конституции. К этому времени ратифицировали все штаты, кроме Северной Каролины и Род-Айленда, штат Океан последним ратифицировал 29 мая 1790 года.
Билль о правах
Одним из основных пунктов разногласий между федералистами и антифедералистами было отсутствие в Конституции перечисления основных гражданских прав. Многие федералисты утверждали, как и в случае с федералистом № 84, что народ не отказывается от своих прав, принимая Конституцию. Однако в некоторых штатах обсуждение вопроса о ратификации зависело от принятия билля о правах. Решение было известно как Массачусетский компромисс, в котором четыре штата ратифицировали Конституцию, но в то же время направили в Конгресс рекомендации по поправкам.
Джеймс Мэдисон представил 12 поправок на Первом Конгрессе в 1789 году.
Десять из них впоследствии стали тем, что мы сейчас называем Биллем о правах. Одна так и не была принята, а другая, касающаяся заработной платы Конгресса, не была ратифицирована до 1992 года, когда она стала 27-й поправкой. Основанный на Декларации прав Вирджинии, английском Билле о правах, трудах эпохи Просвещения и правах, определенных в Великой хартии вольностей, Билль о правах содержит права, которые сегодня многие считают основополагающими для Америки.
Первая поправка предусматривает, что Конгресс не принимает законов, касающихся учреждения религии или запрещающих ее свободное исповедание. Он защищает свободу слова, печати, собраний и право обращаться к правительству с ходатайством об удовлетворении жалоб.
Вторая поправка дает гражданам право носить оружие.
Третья поправка запрещает правительству размещать войска в частных домах, что было серьезной проблемой во время американской революции.
Четвертая поправка защищает граждан от необоснованных обысков и конфискаций.
Правительство не может проводить какие-либо обыски без ордера, и такие ордера должны быть выданы судьей и основаны на вероятной причине.
Пятая поправка предусматривает, что граждане не подлежат уголовному преследованию и наказанию без надлежащей правовой процедуры. Граждане не могут быть дважды судимы по одному и тому же набору фактов и защищены от самооговора (право хранить молчание). Поправка также устанавливает право выдающегося владения, гарантируя, что частная собственность не будет конфискована для общественного пользования без справедливой компенсации.
Шестая поправка гарантирует право на скорый суд присяжных заседателей, на получение информации о преступлениях, в которых обвиняется, и на очную ставку со свидетелями, представленными правительством. Поправка также предоставляет обвиняемому право на получение показаний свидетелей, а также право на юридическое представительство.
Седьмая поправка предусматривает, что гражданские дела сохраняют право на рассмотрение дела судом присяжных.
Восьмая поправка запрещает чрезмерный залог, чрезмерные штрафы, а также жестокие и необычные наказания.
Девятая поправка гласит, что перечень прав, перечисленных в Конституции, не является исчерпывающим, и что за людьми сохраняются все права, которые не перечислены.
Десятая поправка передает все полномочия, не делегированные Соединенным Штатам или запрещенные Штатам, либо Штатам, либо народу.
Узнайте больше о Конституции
Чем закончилась война в Боснии
Более четырех лет после распада Югославии и начала войны, сначала в Хорватии, а затем в Боснии, Соединенные Штаты отказывались играть ведущую роль в попытках положить конец насилию и конфликту. В то время как многие писали красноречиво и страстно, чтобы объяснить неспособность Вашингтона и Запада остановить этнические чистки, концлагеря и массовые убийства сотен тысяч мирных жителей, мало кто исследовал, почему летом 1995 года Соединенные Штаты наконец взял на себя руководящую роль в прекращении войны в Боснии.
Заметным исключением является Ричард Холбрук, который рассказывает о своем собственном решающем вкладе в переговоры по Дейтонскому мирному соглашению в своей книге «Покончить с войной». Но отчет Холбрука оставляет неясным, что, помимо его собственной посреднической роли, объясняет поворот в политике США, включая решающее решение взять на себя роль лидера в попытке положить конец войне. Именно на основе этого решения Холбрук впоследствии предпринял свои усилия по переговорам.
Чем же тогда объясняется решение администрации Клинтона от 19 августа?95 наконец-то решительно вмешаться в дела Боснии? Почему, когда многочисленные предыдущие попытки ввязаться в Боснию были половинчатыми в исполнении и закончились неудачей? Ответ сложный, включающий объяснения на двух разных уровнях. Во-первых, на политическом уровне подход к повседневному урегулированию кризисов, характеризовавший боснийскую стратегию администрации Клинтона, практически утратил всякое доверие. Было ясно, что события на местах и решения в союзных столицах, а также на Капитолийском холме вынуждали администрацию искать альтернативу путанице.
Во-вторых, на уровне процесса выработки политики президент призвал своего советника по национальной безопасности и сотрудников разработать далеко идущую и комплексную стратегию для Боснии, которая отказалась от поэтапного подхода, применявшегося в прошлом. В результате этого процесса была достигнута договоренность о новой смелой стратегии, направленной на то, чтобы обострить боснийский вопрос в 1995 году, до президентских выборов, у политики будет шанс вмешаться и привить тенденцию избегать рискованного поведения, необходимого для решения боснийского вопроса. .
Переломный момент
Хотя эволюция американской политики в отношении Боснии, включая затруднительное положение администрации Клинтона летом 1995 г., относительно хорошо известна, подробности процесса разработки политики администрацией в этот период неизвестны. Основываясь на новом обширном исследовании, включая многочисленные интервью с ключевыми участниками, теперь можно приступить к заполнению некоторых важных деталей того, как администрация пришла к своему решению 19 августа.
95. Хотя мало кто осознавал это в начале года, 1995 год окажется решающим для будущего Боснии. Этот сдвиг был обусловлен решением, принятым руководством боснийских сербов в начале марта, что четвертый год войны станет для нее последним. Цель боснийских сербов была ясна: завершить войну до наступления следующей зимы. Стратегия была проста, даже если ее реализация была наглой. Во-первых, широкомасштабное нападение на три восточных мусульманских анклава Сребреница, Жепа и Горажде — каждый из которых является международным «безопасным» районом, слегка защищенным символическим присутствием ООН, — быстро захватит эти мусульманские аванпосты на контролируемой сербами территории Боснии. Затем внимание переключится на Бихач — четвертый изолированный анклав на северо-западе Боснии, который будет захвачен с помощью сил хорватских сербов. Наконец, когда мусульмане были в бегах, Сараево станет главным призом, а его захват к моменту падения фактически завершит войну.
Связанные книги
Предательство в Сребренице
По мере того, как весной и летом разворачивалась стратегия боснийских сербов, 20-тысячный Сил охраны ООН в Боснии столкнулся с роковой дилеммой.
СООНО могли бы активно противостоять усилиям боснийских сербов и встать на сторону мусульман, жертв войны. Но это повлечет за собой отказ от беспристрастности, которая является отличительной чертой миротворческой деятельности ООН. В качестве альтернативы СООНО могли бы сохранить свой хваленый нейтралитет и ограничить свою роль защитой гуманитарных поставок и учреждений. Но это фактически оставило бы мусульман перед нападением боснийских сербов фактически беззащитными.
Предпочтение Вашингтона было очевидным. Он неоднократно требовал, чтобы силы ООН либо остановили последнее наступление боснийских сербов, либо, по крайней мере, согласились на воздушные удары НАТО, чтобы наказать сербские силы и защитить «безопасные» районы. Большинство европейских союзников придерживались иного мнения. В отличие от Соединенных Штатов, многие европейцы подвергли свои войска риску, участвуя в операции ООН, понимая, что их участие будет ограничено строго гуманитарным мандатом. При ограниченных авиаударах в конце мая 1995, в результате которого почти 400 миротворцев были взяты в заложники, внутри ООН и среди стран, предоставляющих войска, быстро возник консенсус в отношении того, что даже ограниченные воздушные удары НАТО принесут больше вреда, чем пользы.
Силы Организации Объединенных Наций вернутся к «традиционным принципам поддержания мира». Это послало боснийским сербам не очень тонкий сигнал о том, что теперь они могут свободно следовать своей предпочтительной стратегии. Эта стратегия, называемая «этнической чисткой», включала широкомасштабные убийства, изнасилования, изгнание и тюремное заключение с целью изгнания мусульман и хорватов с территории, на которую хотели претендовать боснийские сербы.
Боснийские сербы реализовали свою стратегию с ужасающими результатами. В июле сербские силы сосредоточили свое внимание на Сребренице, небольшой деревне недалеко от восточной границы с Сербией, в которой проживает около 60 000 мусульманских беженцев. Именно там тогдашний член ООН Командующий, французский генерал Филипп Морийон, двумя годами ранее высказал окончательную позицию ООН, заявив в то время: «Теперь вы находитесь под защитой ООН… Я никогда не брошу тебя». Несмотря на развевающийся над анклавом флаг ООН, нападение боснийских сербов 19 июля95 не встретил сопротивления ООН ни на земле, ни с воздуха.
В течение 10 дней десятки тысяч мусульманских беженцев хлынули в контролируемый мусульманами город Тузла. В потоке беженцев пропали без вести более 7000 мужчин всех возрастов, которые были хладнокровно казнены – массовое убийство такого масштаба, которого не было в Европе со времен окончания Второй мировой войны.
«Больше никаких булавочных уколов» Сребреница была величайшим позором Запада, поскольку каждая из 7079 потерянных жизней подчеркивала несвоевременность действий по предотвращению этого самого геноцидного акта боснийской войны. Через несколько дней в Лондоне высокопоставленные представители Соединенных Штатов и их ключевые союзники пришли к соглашению о том, что НАТО займет твердую позицию в Горажде, защищая гражданское население города. (Позже это решение было распространено на три других оставшихся «безопасных» района: Бихач, Сараево и Тузла; Жепа ранее перешла к боснийским сербам). Союзники согласились, что нападение или даже угроза Горажде будет встречена «существенной и решительной» воздушной кампанией.
«Больше не будет забастовок «булавочных уколов», — заявил госсекретарь Уоррен Кристофер. Через несколько дней Североатлантический совет проработал окончательные оперативные детали воздушной кампании и передал военному командованию НАТО решение о сроках нанесения ударов.
Выход из коробки
К концу июля США и их союзники столкнулись с ситуацией, которая требовала согласованных действий. Стратегия карабкания, характеризовавшая политику США с самого начала конфликта, явно больше не была жизнеспособной. Президент ясно дал понять своим старшим советникам, что хочет выйти за рамки, в которых оказалась политика США. Этот ящик был создан в результате неработоспособной дипломатической стратегии предложения еще больших уступок президенту Сербии Слободану Милошевичу только для того, чтобы усадить боснийских сербов за стол переговоров; давним отказом высадить войска США; сопротивлением союзников применению силы до тех пор, пока их войска могут быть взяты в заложники; командованием ООН, которое настаивало на «традиционных принципах поддержания мира», даже несмотря на то, что бушевала война; и Конгрессом США, стремящимся занять высокие моральные позиции, в одностороннем порядке отменив эмбарго на поставки оружия боснийскому правительству, не принимая, однако, ответственности за последствия этого.
Тем не менее, администрация Клинтона была здесь раньше. В начале 1993 г. он отверг мирный план Вэнса-Оуэна; в мае 1993 г. она пыталась продать политику отмены эмбарго на поставки оружия и нанесения ударов с воздуха, пока мусульмане вооружались; а в 1994 году он неоднократно пытался убедить союзников поддержать стратегические удары с воздуха. Каждый раз новая политика отклонялась или откладывалась, а действенный подход к прекращению войны снова заменялся поэтапным подходом к управлению кризисом.
Почему лето 1995 года было другим? Почему возник твердый консенсус в отношении согласованной стратегии сейчас, когда он ускользал от администрации Клинтона более двух лет? Отчасти ответ кроется в ужасах, свидетелем которых стала Сребреница, — в ощущении, что на этот раз боснийские сербы зашли слишком далеко. Это, безусловно, подтвердилось в Пентагоне, где министр обороны Уильям Перри и председатель JCS Джон Шаликашвили взяли на себя инициативу по проведению энергичной воздушной кампании, на которую в конце концов согласились в Лондоне.
Настоящей причиной, однако, было осязаемое ощущение, что Босния была раковой опухолью, разъедающей американскую внешнюю политику, по словам Энтони Лейка, советника Клинтона по национальной безопасности. Доверие к США за границей было заметно подорвано тем, что происходило в Боснии, а также неспособностью Америки и НАТО положить этому конец. Поскольку до президентских выборов оставалось чуть больше года, Белый дом особенно чувствовал необходимость найти выход.
Это был выход, который президент потребовал от своей внешнеполитической команды в июне 1995 года. Возглавляемая сотрудниками Совета национальной безопасности и активно поддерживаемая Мадлен Олбрайт (в то время послом США в Организации Объединенных Наций), первая последовательная стратегия Америки в отношении Боснии была развитый. Эта стратегия впервые сочетала силу и дипломатию таким образом, чтобы выйти из политического тупика, который так долго душил Вашингтон. Он обсуждался президентом и его старшими советниками в течение трех дней в августе и, когда его приняла Клинтон, стал основой для дипломатического триумфа в Дейтоне три месяца спустя.
Озеро подталкивает процесс
Принимая во внимание усиление зверств в Боснии и растущее недовольство политикой США, как администрация перешла от паралича 1994 года к своей конструктивной роли в конце 1995 года? В мае 1995 года Тони Лейк впервые задумался о том, как можно изменить политику США в отношении Боснии в более продуктивном направлении. Он начал неофициально встречаться с ключевыми людьми из своего персонала СНБ (включая своего заместителя Сэнди Бергера и своих главных помощников по Боснии Сэнди Вершбоу и Нельсона Дрю), чтобы обсудить, как Соединенные Штаты могут помочь изменить ход войны.
Давно было ясно, что продвижение к урегулированию путем переговоров возможно только в том случае, если боснийские сербы поймут, что отсутствие дипломатического решения обойдется им очень дорого. В течение почти года Соединенные Штаты и их партнеры по Контактной группе (Великобритания, Франция, Германия и Россия) пытались оказать давление на руководство боснийских сербов со штаб-квартирой в Пале, чтобы оно согласилось начать серьезные переговоры, убедив Милошевича прекратить экономические и особенно , военная помощь боснийским сербам.
Несмотря на то, что ему предлагались различные стимулы (включая прямые переговоры с Соединенными Штатами и приостановку экономических санкций ООН), Милошевич так и не довел их до конца.
Это оставило военное давление — угрозу или фактическое применение силы против боснийских сербов — как единственный реальный рычаг, чтобы убедить Пале в том, что дипломатическое решение отвечает его интересам. Однако более двух лет попыток убедить в этом союзников по НАТО ни к чему не привели. На каждом шагу Лондон, Париж и другие союзники сопротивлялись силовым мерам, которые были необходимы, чтобы оказать реальное влияние на руководство боснийских сербов. В своих неформальных беседах Вершбоу и Дрю предположили, что единственный способ преодолеть это сопротивление — уравнять риски между Соединенными Штатами, с одной стороны, и теми союзниками, у которых есть войска на земле, — с другой. Это может быть достигнуто либо путем развертывания сил США вместе с европейскими войсками, либо путем принудительного вывода сил ООН.
Поскольку президент последовательно исключал развертывание американских сухопутных войск в Боснии, кроме как для обеспечения соблюдения мирного соглашения, единственным способом оказать значительное военное давление на боснийских сербов был бы после вывода СООНО. Лейк согласился с этой оценкой и предложил своим сотрудникам начать работу над стратегией «после вывода войск» — шагами, которые США должны предпринять после ухода СООНО.
СООНО как препятствие
Вывод СНБ о том, что силы ООН были частью проблемы в Боснии, а не частью решения, разделяла Мадлен Олбрайт, долгое время являвшаяся главным ястребом администрации Клинтона в Боснии. В июне 1995 года она еще раз представила Клинтон страстно аргументированный меморандум, призывающий к новым ударам с воздуха, чтобы усадить боснийских сербов за стол переговоров. В служебной записке Олбрайт отмечалось, что если удары с воздуха требуют вывода СООНО, то так тому и быть. Президент согласился с сутью ее аргумента, поскольку сам пришел к выводу, что СООНО создают препятствие для решения проблемы Боснии.
Как хорошо знала Клинтон, силы ООН объясняли сопротивление союзников не только авиаударам, но и снятию эмбарго на поставки оружия в Боснию, которое фактически лишило правительство права на самооборону.
Однако как только Белый дом и Олбрайт пришли к выводу, что СООНО, возможно, придется уйти раньше, чем позже, высокопоставленные чиновники в Государственном департаменте и Министерстве обороны стали все больше беспокоиться о последствиях вывода войск ООН из Боснии. В частности, они были обеспокоены тем, что уход СООНО потребует развертывания до 25 000 американских военнослужащих для оказания помощи в выводе, как администрация обязалась в декабре 1994 года. Холбрук рассказывает, что он был «ошеломлен», а Кристофер был «поражен» степень приверженности США этому «дерзкому и опасному» плану. Вместо того чтобы сосредоточиться на том, как может быть урегулирована ситуация в Боснии, Государственное и оборонное ведомство призвало Соединенные Штаты не делать ничего, что могло бы заставить союзников решить, что пришло время для вывода СООНО.
Вместо этого акцент должен быть сделан на удержании сил ООН на месте, даже если это будет означать согласие с желанием союзников не наносить никаких дальнейших ударов с воздуха, чтобы остановить боснийские сербы, или предложить Милошевичу дальнейшие уступки в поэтапной попытке заставить Пале сдаться. стол переговоров.
Стратегия эндшпиля
Учитывая позицию государственного департамента и министерства обороны по этому вопросу, Энтони Лейк оказался перед критическим выбором. Он мог смириться с тем, что не было консенсуса ни в отношении чего, кроме продолжения политики беспорядочных действий, либо он мог выработать новую стратегию и убедить президента поддержать согласованные усилия по серьезному решению боснийской проблемы раз и навсегда. Приняв в течение более двух лет необходимость консенсуса в качестве основы политики и, как следствие, не сумев продвинуться вперед, Лейк теперь решил, что пришло время выработать свою собственную политическую инициативу. В этой решимости его укрепило явное стремление президента к новому направлению.
Субботним утром в конце июня Лейк и его главные помощники по СНБ собрались в его офисе в Западном крыле для интенсивного четырехчасового обсуждения того, что делать в Боснии. Вскоре был достигнут консенсус по трем ключевым аспектам работоспособной стратегии. Во-первых, СООНО придется уйти. На смену им придут либо новые силы НАТО, развернутые для обеспечения выполнения условий мирного соглашения, либо согласованные военные действия США и НАТО, которым до сих пор мешало присутствие ООН. Во-вторых, если между сторонами должна была быть заключена сделка, было ясно, что такое соглашение не может удовлетворить всех требований справедливости. Дипломатическое решение, сводившее на нет все достижения боснийских сербов, было просто невозможно. В-третьих, успех последней отчаянной попытки заключить политическую сделку будет в решающей степени зависеть от того, насколько серьезной силой будут подвергнуты стороны. Последние три года показали, что без перспективы решительного применения силы стороны останутся непримиримыми, а их требования максималистскими.
Лейк попросила Вершбоу подготовить стратегический документ на основе этого обсуждения. Советник по национальной безопасности также рассказал президенту о направлении своих мыслей. Он специально спросил Клинтон, следует ли ему идти по этому пути, зная, что в год президентских выборов Соединенным Штатам придется задействовать значительную военную силу либо для обеспечения соблюдения соглашения, либо для изменения военного баланса сил на местах. . Клинтон сказал Лейк продолжать, указав, что статус-кво больше не приемлем.
В документе Вершбоу изложена «стратегия эндшпиля» для Боснии, тем самым подчеркнут как ее всеобъемлющий характер, так и ее цель — выйти из политического тупика в Вашингтоне. Стратегия предлагала последнюю отчаянную попытку найти политическое решение, приемлемое для сторон. Наброски такого решения, основанного на плане Контактной группы 1994 г., включали: признание суверенитета и территориальной целостности Боснии в пределах ее существующих границ; разделение Боснии на два образования — боснийско-сербское образование и мусульманско-хорватскую федерацию; границы образований будут проведены компактно и защищено, при этом территория федерации будет составлять не менее 51 процента от общей площади; и принятие особых параллельных отношений между образованиями и соседними государствами, включая возможность проведения в будущем референдума о возможности отделения.
Чтобы дать сторонам стимул принять эту сделку, стратегия также приводила доводы в пользу того, чтобы поставить американскую военную мощь (предпочтительно вместе с союзной мощью, но при необходимости и в одиночку) на службу дипломатическим усилиям. Представляя сторонам наброски возможной дипломатической сделки, Соединенные Штаты дали бы понять, какую цену придется заплатить каждой стороне в случае провала переговоров. Если сербы Пале откажутся от соглашения, то Соединенные Штаты после вывода СООНО будут настаивать на отмене эмбарго на поставки оружия боснийскому правительству, предоставлять оружие и проводить обучение силам федерации, а также наносить воздушные удары в течение переходного периода, чтобы чтобы позволить федерации взять под свой контроль и защитить 51 процент территории Боснии, которая была выделена ей в соответствии с мирным планом. И наоборот, если мусульмане отвергнут соглашение, Соединенные Штаты примут политику «поднять и уйти» — отменив эмбарго на поставки оружия, но в остальном предоставив федерацию самой себе.
Дорога в Дейтон
Несмотря на значительную оппозицию стратегии эндшпиля со стороны Государственного департамента (государственный секретарь Уоррен Кристофер опасался, что ни Конгресс, ни союзники не примут военный путь) и Пентагона (многие официальные лица считали, что раздел окажется единственным жизнеспособным решением), в начале августа президент решил поддержать позицию СНБ. Он послал своего советника по национальной безопасности убедить ключевых европейских союзников, а также Москву в том, что новая стратегия США — лучший способ разрешить боснийскую неразбериху. Президент сказал Лейку ясно дать понять союзникам, что он привержен этому курсу действий, включая военный путь, даже если Соединенные Штаты будут вынуждены осуществлять его самостоятельно.
Сообщение Лейк было хорошо воспринято в союзных столицах. Впервые Соединенные Штаты продемонстрировали лидерство в этом вопросе, и, хотя многие сомневались в целесообразности военного курса, все поддержали стратегию в ее совокупности как последнюю надежду на прекращение войны в Боснии.
.
Успешные встречи Лейка в Европе заложили основу для последующих усилий Ричарда Холбрука по заключению мирного соглашения. В этом Холбрук блестяще преуспел. Благодаря очень успешному хорватско-боснийскому наступлению (которое свело на нет территориальные завоевания сербов по сравнению с 70-процентной чертой оседлости, которые удерживались с 19с 92% до менее чем 50% в течение нескольких недель) и затянувшейся кампании бомбардировок НАТО, последовавшей за сербским обстрелом рынка в Сараево в конце августа, команда США на переговорах умело использовала изменяющийся военный баланс сил для заключения Дейтонских мирных соглашений по 21 ноября. К концу 1995 г. руководство США превратило Боснию в страну, в которой царит относительный мир — мир, за соблюдением которого стоят 60 000 военнослужащих США и НАТО. (Примечательно, что проблема, которая так долго ставила в тупик лиц, принимающих решения в НАТО, — уязвимость войск СООНО — была решена относительно легко. 19 декабря95 г., когда началось выполнение Дейтонского соглашения, большая часть военнослужащих СООНО сменила каски и мгновенно превратилась в солдат IFOR [Силы реализации].
Те, кто не покинул Боснию без сопротивления при содействии НАТО.)
Уроки для Косово?
Когда в начале 1998 года разразился кризис в сербском крае Косово, высокопоставленные американские чиновники от Мадлен Олбрайт и Ричарда Холбрука и далее смотрели на успех в Боснии как на урок, как справляться с этой новой проблемой. Утверждая, что ошибки Боснии не повторятся, они призвали международное сообщество к скорейшему реагированию на последние зверства на Балканах, к энергичному лидерству США с самого начала и к реальной угрозе поддержать дипломатические усилия по урегулированию конфликта. кризис. Каждый из них был важным элементом в окончательном разрешении боснийской головоломки летом 19 г.95.
Но, как показал случай с Косово, их было недостаточно. Поскольку, помимо согласованного руководства США и объединения силы и дипломатии взаимоподдерживающими способами, успех в Боснии требовал четкого понимания того, как должен быть разрешен конфликт, а также готовности навязать это видение сторонам.
Стратегия эндшпиля обеспечила видение; Дипломатические усилия Холбрука привели к соглашению, основанному на этой стратегии.
Вот чем Косово отличается от Боснии. В то время как лидерство США и угроза применения значительной силы ознаменовали международные усилия по урегулированию этого конфликта, не было ни четкого видения того, как можно положить конец конфликту, ни какой-либо готовности навязать это видение в случае необходимости. В течение нескольких месяцев американские дипломаты пытались разработать временное соглашение о будущем статусе края, которое предоставило бы Косово существенную автономию, но отложило бы принятие решения об окончательном статусе на три года. По сути, это отбрасывает фундаментальный вопрос о возможной независимости Косово.
Кроме того, Вашингтон не дал никаких указаний на то, что он готов навязать свое предпочтительное решение или что он будет гарантировать, что любое соглашение, которое может быть достигнуто в результате переговоров, будет выполнено путем развертывания необходимой огневой мощи НАТО на земле.
Без четкого плана будущего статуса Косово и видимой готовности придерживаться его политика в отношении Косово, скорее всего, будет не более чем беспорядочным подходом, который характеризовал американскую политику в отношении Боснии в период ее наименее эффективной работы.
Краткая история процессов над салемскими ведьмами | История
Девушка обвиняется во время судебного процесса над салемскими ведьмами. Беттманн / КОРБИССуды над салемскими ведьмами проходили в колониальном Массачусетсе между 1692 и 1693 годами. Более 200 человек были обвинены в колдовстве — дьявольской магии — и 20 были казнены. В конце концов колония признала судебные процессы ошибкой и выплатила компенсацию семьям осужденных. С тех пор история судебных процессов стала синонимом паранойи и несправедливости и продолжает будоражить воображение людей более 300 лет спустя.
Salem Struggling
Несколько столетий назад многие практикующие христиане и представители других религий твердо верили, что дьявол может дать определенным людям, известным как ведьмы, силу причинять вред другим в обмен на их преданность.
«Помешательство на колдовстве» прокатилось по Европе с 1300-х до конца 1600-х годов. Были казнены десятки тысяч предполагаемых ведьм, в основном женщин. Хотя процессы в Салеме начались как раз в то время, когда европейское помешательство начало сходить на нет, местные обстоятельства объясняют их начало.
В 1689 году английские правители Вильгельм и Мария начали войну с Францией в американских колониях. Известная среди колонистов как Война короля Вильгельма, она опустошила северную часть штата Нью-Йорк, Новую Шотландию и Квебек, отправив беженцев в графство Эссекс и, в частности, в деревню Салем в колонии Массачусетского залива. (Деревня Салем — это современный Данверс, штат Массачусетс; колониальный город Салем стал тем, что сейчас называется Салемом.)
Шесть женщин Салема: нерассказанная история обвиняемых и их обвинителей в суде над салемскими ведьмами
«Шесть женщин Салема» — первая работа, в которой жизнь избранного числа репрезентативных женщин используется в качестве микрокосма для освещения более масштабного кризиса, связанного с судебными процессами над салемскими ведьмами.
Переселенцы создали нагрузку на ресурсы Салема. Это усугубило существующее соперничество между семьями, связанными с богатствами порта Салем, и теми, кто все еще зависел от сельского хозяйства. Споры также разгорелись по поводу преподобного Сэмюэля Пэрриса, который стал первым рукоположенным священником Салем-Виллидж в 1689 году., и его не любили из-за его жесткости и жадности. Жители деревни-пуритане считали, что все ссоры были делом рук дьявола.
В январе 1692 года у дочери преподобного Пэрриса Элизабет, 9 лет, и племянницы Эбигейл Уильямс, 11 лет, начались «припадки». Они кричали, швыряли вещи, издавали странные звуки и корчились в странных позах, а местный врач обвинил во всем сверхъестественное. У другой девочки, Энн Патнэм, 11 лет, были похожие эпизоды. 29 февраляпод давлением магистратов Джонатана Корвина и Джона Хаторна девушки обвинили в причинении им вреда трех женщин: Титубу, карибскую рабыню Пэрриса; Сара Гуд, бездомная нищая; и Сара Осборн, пожилая обедневшая женщина.
Апхэма.
Викисклад Допрос ведьмы Томпкинса Х. Маттесона, чьи картины известны своей исторической, патриотической и религиозной тематикой. Десятки людей из Салема и других деревень Массачусетса были доставлены и подвергнуты различным допросам.
Викисклад
«Ходатайство об освобождении под залог от обвиняемых ведьм» из коллекции автографов Джона Дэвиса Бэтчелдера.
Викисклад Witch Hill , Томас Саттервайт. Молодую женщину ведут на казнь во время судебного процесса над ведьмами в Салеме.
Смитсоновский институтОхота на ведьм
Все три женщины предстали перед местными судьями и допрашивались в течение нескольких дней, начиная с 1 марта 1692 года.
Осборн заявил о своей невиновности, как и Гуд. Но Титуба признался: «Дьявол пришел ко мне и велел мне служить ему». Она описала сложные образы черных собак, рыжих кошек, желтых птиц и «черного человека», который хотел, чтобы она подписала его книгу. Она призналась, что подписала книгу, и сказала, что есть еще несколько ведьм, стремящихся уничтожить пуритан. Всех трех женщин посадили в тюрьму.
Семя паранойи было посеяно, и в течение следующих нескольких месяцев последовал поток обвинений. Обвинения против Марты Кори, верной прихожанки церкви в Салем-Виллидж, сильно обеспокоили общину; если она могла быть ведьмой, то любой мог. Судьи даже допросили 4-летнюю дочь Сары Гуд, Дороти, и ее робкие ответы были истолкованы как признание. Допрос стал более серьезным в апреле, когда на слушаниях присутствовали заместитель губернатора Томас Дэнфорт и его помощники. На допросы были доставлены десятки жителей Салема и других деревень Массачусетса.
27 мая 1692 года губернатор Уильям Фиппс приказал учредить специальный суд Ойера (для слушаний) и Терминера (для принятия решений) для графств Саффолк, Эссекс и Мидлсекс.
Первым дело, переданное в специальный суд, касалось Бриджит Бишоп, пожилой женщины, известной своими сплетничающими привычками и распущенностью. Когда его спросили, занималась ли она колдовством, Бишоп ответил: «Я так же невиновен, как нерожденный ребенок». Защита, должно быть, не была убедительной, потому что она была признана виновной и 10 июня стала первым человеком, повешенным на том месте, которое позже назвали Висельным холмом.
Пять дней спустя уважаемый министр Коттон Мазер написал письмо, в котором умолял суд не допускать призрачных доказательств — свидетельств о снах и видениях. Суд в значительной степени проигнорировал это ходатайство, и пять человек были осуждены и повешены в июле, еще пять в августе и восемь в сентябре. 3 октября, следуя по стопам своего сына, Инкриз Мазер, тогдашний президент Гарварда, осудил использование спектральных улик: «Лучше, чтобы десять подозреваемых ведьм сбежали, чем один невиновный человек был осужден».
Губернатор Фиппс в ответ на просьбу Мэзера и допрос его собственной жены в колдовстве запретил дальнейшие аресты, освободил многих обвиняемых ведьм и 29 октября распустил суд Ойера и Терминера.
Фиппс заменил его Высшим судебным судом, который отклонил спектральные доказательства и осудил только 3 из 56 подсудимых. В конце концов Фиппс к маю 1693 года помиловал всех, кто находился в тюрьме по обвинению в колдовстве. Но ущерб был нанесен: 19 человек были повешены на холме Виселицы, 71-летний мужчина был забит тяжелыми камнями, несколько человек умерли в тюрьме и всего около 200 человек были обвинены в том, что они занимались «дьявольской магией».
Восстановление доброго имени
После судебных процессов и казней многие участники, такие как судья Сэмюэл Сьюэлл, публично признали ошибку и вину. 14 января 1697 года Верховный суд объявил день поста и переоценки ценностей в связи с трагедией Салема. В 1702 году суд признал судебные процессы незаконными. А в 1711 году колония приняла закон о восстановлении прав и доброго имени обвиняемых и предоставила их наследникам реституцию в размере 600 фунтов стерлингов. Однако только в 1957 году — более чем 250 лет спустя — Массачусетс официально извинился за события 169 года.
2.
В 20-м веке художников и ученых продолжали интересовать процессы над салемскими ведьмами. Драматург Артур Миллер воскресил эту историю в своей пьесе 1953 года «Горнило», используя судебные процессы как аллегорию паранойи маккартизма 1950-х годов. Кроме того, было выдвинуто множество гипотез, объясняющих странное поведение, имевшее место в Салеме в 1692 году. В одном из наиболее конкретных исследований, опубликованном в журнале Science в 1976 году психологом Линндой Капораэль, ответственность за ненормальные привычки обвиняемых возлагалась на грибок спорыньи, который может содержится во ржи, пшенице и других злаковых травах. Токсикологи утверждают, что употребление в пищу продуктов, зараженных спорыньей, может привести к мышечным спазмам, рвоте, бреду и галлюцинациям. Кроме того, грибок процветает в теплом и влажном климате, мало чем отличающемся от заболоченных лугов в деревне Салем, где рожь была основным зерном в весенние и летние месяцы.
В августе 1992 года, чтобы отметить 300-летие судебных процессов, лауреат Нобелевской премии Эли Визель открыл Мемориал над ведьмами в Салеме.