Интеграция в психотерапии: линии развития, причины и возможности
Год издания и номер журнала:
2019, №1
Аннотация
В статье рассматривается интегративный подход в психотерапии, описан исторический контекст, причины возникновения интеграции различных психотерапевтических школ, возможности и ограничения на трех структурых уровнях психотерапии: концептуальном, методологическом и операционном. На основе обзора исследовательских работ описаны современные направления в развитии.
Ключевые слова: психотерапия, интегративная психотерапия, интегративный подход, общая модель психотерапии.
Введение
Не знаю, была бы я привержена интегративному подходу, если бы мой собственный профессиональный путь сложился иначе. У жизни нет сослагательного наклонения, а потому ответ на этот вопрос получить невозможно. Однако мое развитие в профессии привело меня к интеграции как естественному подходу и логичному шагу, как в концептуальном понимании психотерапии, так и в ее практическом применении, в основе которого лежит признание и уважение всей сложности человеческой природы, которая не может быть исчерпана одной системой описания и «исцелена» единственным методом.
Иными словами, интеграция в психотерапии – это поиск всё более сложных, но системных и обоснованных формулировок взаимосвязи между природой человека, его когнитивной, эмоциональной и поведенческой сторонами, поиском смысла и ролью культурных и социальных факторов, стабильности и процессов изменения. Интеграция в психотерапии заключается в стремлении глубокого многостороннего понимания клиентов и пациентов, их потребностей и возможности оказывать наиболее эффективную помощь для каждого их них (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016).
Поступив на факультет психологии в 1999 году и окончив свое академическое образование докторской степенью в области психотерапии в 2016 году, я параллельно обучалась как консультант у представителей различных модальностей, проходя собственную терапию в разных направлениях. Брала и беру супервизии у терапевтов разных школ, соглашаясь с девизом одного из ведущих сегодня исследователей психотерапии в интегративном подходе Дэвида Орлински «Учись у многих», у которого мне посчастливилось учиться на летней школе в Университете им.
З. Фрейда в Вене.
Занимаясь в своей профессиональной деятельности, как научной, так и практической работой, я вижу всё большую необходимость в понимании психотерапии именно через интегративную модель. Это касается и анализа существующих исследований по психотерапии в совокупности их результатов, и того, каким образом мы понимаем суть психотерапии как врачевания. И хотя для отдельных практиков, в том числе для меня самой, интеграция психотерапии является естественным и непреднамеренным следствием продолжающегося профессионального развития, многие психотерапевты воспринимают данный процесс как эмоционально и когнитивно сложный (Gold, 2005; Колпакова, 2005), отстаивая теоретическую чистоту подходов, подчеркивая их несовместимость. Однако именно интеграция является «лейтмотивом» или «духом времени» (Castonguay, et al., 2015: p. 365). И хотя это направление представляется наиболее перспективным, о чем пишут в своих работах такие исследователи как К. Граве (1997), Дж. Норкросс (Norcross, 1986, 1987, 2005) Д.
Орлински и К. Ховард (Orlinsky & Howard, 1984), Х. Фернандес-Альварес (Fernández-Álvarez, 2001), А.А. Александров (2009) и др., всё таки в рамках подготовки специалистов ему уделяется недостаточное внимание.
Термины психотерапевтическая интеграция и интеграция в психотерапии являются синонимами и описывают подход, позволяющий психотерапевтам поддерживать модели, которые они считают основными для своей теоретической ориентации, но в то же время вдумчиво расширять и заимствовать другие психотерапевтические теоретические модели (Castonguay, et al., 2015). На практике интеграция психотерапии характеризует общее и взаимодополняемое в разных подходах не только на концептуальном уровне, но также на эмпирическом и клиническом уровнях (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016). Фактически интеграция в психотерапии – синтез знаний о психическом и психологическом здоровье, расстройствах и методах оказания психотерапевтической помощи.
Интегративная психотерапия одобрена многими практикующими специалистами, на что указывают результаты опросов в США (Norcross, Karpiak, & Santoro, 2005), Китае (Liu et al.
, 2013), Германии и Швейцарии (Caspar, 2008) и других странах. Согласно исследованиям (Norcross, 2005) интегративный подход в начале 2000-х годов поддерживали от 7% в Австралии до 42% в Великобритании. К настоящему времени данная тенденция выражена сильнее: большинство практиков позитивно смотрят на интегративную перспективу и дальнейшее развитие психотерапии (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016). Более того в одном из исследований (Rihacek & Danelova, 2016) было показано, что на своем индивидуальном профессиональном пути психотерапевты многократно проходят процесс интеграции, включающий в себя несколько фаз, которые в самом общем виде могут быть описаны как: 1) приверженность и идентификацию с одной теорией, 2) дестабилизация через столкновение с ограничениями данной теории и неудовлетворенность ею, 3) консолидация через объединение концепций и повышение личной согласованности.
Исторический обзор
Приводя краткий исторический обзор интеграции в психотерапии, важно обратить внимание на тот факт, что психотерапия по своей сути интегративна, поскольку возникла на стыке разных дисциплин: медицины, философии, психологии, телесных и духовных практик.
Она изначально объединяет, синтезирует в себе разные знания. Более глубокое изучение каждого из «чистых» подходов обнаруживает в себе сочетание дополнительных, ранее существовавших элементов, по этой причине присвоение и отстаивание определенными психотерапевтическими школами «своего метода» часто является затруднительным.
Попытки психотерапевтической интеграции появились практически одновременно с возникновением разных взглядов на возможности психотерапии. Одной из первой работ, в которой приводится попытка соединить различные направления, является статья Т. Френча (French, 1933), в которой рассматривалась взаимосвязь между психоанализом и экспериментальной работой Ивана Павлова. Чуть позже С. Розенцвейг (Rosenzweig, 1936) сформулировал факторы общие для различных направлений психотерапии, которые в то время уже начали активно развиваться. К таким факторам Розенцвейг отнес психологическую интерпретацию, катарсис и личность психотерапевта. В 1940 году, обсуждая возможные области соприкосновения между различными психотерапевтическими системами, А.
Адлер, К. Роджерс и С. Розенцвейг, пришли к согласию, что общие признаки удачной психотерапии – это поддержка, интерпретация, инсайт, изменение поведения, личностные качества психотерапевта и хорошие терапевтические отношения (Доморацский, 2015). Полвека спустя, на основе обширных исследований, К. Граве (Grawe, 1997) выделил следующие факторы эффективности: 1) направленность на компенсацию специфических дефицитов, 2) прояснение для пациента и изменение дезадаптивных представлений (смыслов) и мотивации; 3) актуализация и конкретизация проблем в виде нарушений когнитивных и эмоциональных процессов; 4) активизация ресурсов. На сегодняшний день общими факторами терапевтических отношений (как важнейшего фактора психотерапии) считают: рабочий альянс, эмпатию и позитивное отношение (Norcross, 2011).
Одновременно с изучением общего и взаимодополняемого в разных психотерапевтических подходах образовывались отдельные интегративные концепции, соединяющие в себе два или более направлений.
В качестве примера можно привести подход Д. Долларда и Н. Миллера (Dollard & Miller, 1950), совмещающий в себе теорию научения и психоанализ, интегративную теорию циклической психодинамики П.Л. Вахтеля (Wachtel, 1977, 1997), объединяющего психоанализ и поведенческую терапию, когнитивно-аналитическую терапию Э. Райла (Ryle, 2005), схему-терапию Дж. Янга (Young, 2003), включающую в себя когнитивно-бихевиоральную терапию, психоаналитическую теорию объектных отношений, теорию привязанности и гештальт-терапию.
Изначально называемый эклектичным (Norcross, 1986), интегративный подход совершает подъем в 1980-х годах, что связано с накопленным к тому времени обширным эмпирическим опытом. Результаты исследований к тому времени показали, что модальность терапии оказывает значительно меньшее влияние, чем многие другие «универсальные» показатели (например, качество эмоционального контакта между клиентом и терапевтом, личность терапевта, мотивация изменения у клиента и другие факторы, которые называют общими).
В 1994 году K. Граве опубликовал результаты мета-анализа 897 публикаций с приемлемым научным уровнем, посвященных эффективности различных направлений психотерапии. На их основании он сделал вывод, что все методы психотерапии реализуют одни и те же принципы действенности и соответвенно вывел факторы эффективности психотерапии, о которых шла речь выше.
Психотерапевтические исследования в рамках интегрального подхода описываются в периодических изданиях, появляются журналы по интегративной психотерапии, среди них: Журнал Интегративной и Эклектической психотерапия (International Journal of Eclectic Psychotherapy) и Журнал Психотерапевтической интеграции (Journal of Psychotherapy Integration). В 1983 году создается профессиональное международное общество психотерапевтической интеграции (Society for the Exploration of Psychotherapy Integration, www.sepiweb.org), на первом собрании которого в Аннаполисе (штат Мэриленд) была впервые представлена Общая модель психотерапии (Orlinsky & Howard, 1984; Orlinsky, 2009).
По мнению Орлински (2009), использование общей модели в качестве средства для интеграции теорий психотерапевтической практики фактически является второстепенным по отношению к ее первоначальной цели, которая заключалась в том, чтобы подготовить целостный отчет о результатах многочисленных исследований о связи разных аспектов терапевтического процесса и результатов терапии (Orlinsky & Howard, 1986). Такая первоначальная цель привела к формированию общей теории терапии, базирующейся на эмпирических исследованиях.
Причины интеграции
Можно выделить теоретические, практические и научные причины интеграции психотерапии. Однако прежде, чем их рассмотреть, важно обратиться к структурному анализу любой психотерапевтической школы, поскольку интеграция происходит на нескольких уровнях. В самом общем виде можно выделить три уровня психотерапевтического направления: концептуальный (концептуальный аппарат, которым оперирует психотерапевтическая школа), методологический (методологические парадигмы помощи) и операционный (совокупность психотехнических средств, методических приемов определенного психотерапевтического направления) (Воробьева, 2005).
Теоретические причины интеграции в первую очередь связаны с ограничениями, которые существуют в рамках одного концептуального видения, невозможности с помощью него описать все аспекты понимания личностного здоровья и возникновение расстройств. Однако именно на концептуальном уровне возникают наиболее существенные трудности интеграции, так как многие взгляды на природу нарушений и задачи, стоящие перед терапевтами, оказываются противоречивыми и выглядят несовместимыми (Воробьева, 2005; Колпакова, 2005). Вместе с тем, на примере вышеупомянутых интегративных теоретических концепции (Dollard & Miller, 1950; Ryle, 2005; Wachtel, 1977, 1997; Young, 2003 и др.) мы видим, что это возможно.
Кроме того, как показывают исследования (Garfield, 1980, Grawe, 1997, Orlinsky, 2009) концептуальные идеи, которых придерживается психотерапевт, проявляющиеся в его интерпретациях, обоснованиях или объяснениях, оказывают незначительное влияние на результаты психотерапии. Кроме того, здесь вслед за А.
А. Александровым (2009) можно заметить, что даже психотерапевты одного направления в отдельных случаях могут предлагать ряд различных интерпретаций или гипотез. Отсюда напрашивается вывод о том, что не столь важно, «какое именно объяснение или интерпретацию предлагает психотерапевт. Важно другое: имеют ли предлагаемое объяснение или интерпретация смысл для данного клиента и принимаются ли они им. Фактически не существует единственного правильного объяснения. Знание имеет, вероятно, для пациента определенное значение. Оно образует базис для понимания и принятия с его стороны. Если объяснение или интерпретация представляются пациенту осмысленными, то имеют для него объяснительную ценность, поскольку уменьшают неопределенность и подкрепляют ожидания улучшения и надежду» (Александров, 2009: с. 12). Таким образом можно говорить о том, что внешне непреодолимый разрыв между психотерапевтическими концепциями часто связан с теоретическим догматизмом, с одной стороны, и конкуренцией отдельных профессиональных сообществ, с другой, где защита определенной области обусловлена маркетинговыми, а не научными причинами (Paris, 2015).
В свою очередь практические причины связаны необходимостью расширения методов работы, особенно в случаях терапии сложных пациентов, трудно поддающихся лечению с помощью стандартных процедур одной модальности, но требующих комплексного подхода в лечении (Norcross, 2005; Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016). Здесь мы можем говорить об интеграции психотерапии на методологическом и операционном уровнях, где данный процесс намного более развит и слажен. Ученые-практики стремятся к реализации психотерапии, поддерживаемой эмпирическими результатами об эффективности и механизмах помощи, и здесь мы переходим к научным причинам интеграции. Понимание важности реализации той формы психотерапии, чьи закономерности и эффективность выявлена эмпирически, активно поддерживается профессиональным научным сообществом. В частности на основе обширного доклада президентской целевой группы АПА по доказательной практике (the APA Presidential Task Force, 2006), психотерапевтам предлагалось объединить результаты значимых исследований с их собственным клиническим опытом и знаниями о том, как именно личностные и социальные особенности клиентов/пациентов влияют на психотерапевтический процесс.
Фактически каждому клиенту/пациенту необходима его собственная уникальная терапия, а для этого нам необходимо быть готовыми проявлять гибкость, использовать все те знания, которые сегодня предлагает накопленный эмпирический и практический опыт.
Линии развития интеграции в психотерапии
Существует несколько попыток систематизировать и классифицировать интеграционное движение в психотерапии. Д. Орлински (Orlinsky, 2009) описывает две модели теоретической интеграции (рис. 1). Первая (вертикальная), собственно «Общая модель психотерапии», базируется на результатах исследования позволяющих видеть общее для каждого направления. Вторая (горизонтальная) фокусируется на возможностях совмещения различных модальностей.
Рис. 1. Две модели теоретической интеграции в психотерапии (Orlinsky, 2009)
Систематизацию интеграционных направлений также можно найти в статье Х. Фернандес-Альвареса с коллегами (2016). Авторы выделяют четыре линии развития. Первая сосредотачивается на общих факторах психотерапии, сюда можно отнести упоминаемые уже ранее работы С.
Розенцвейга (1936), С. Гарфилда (1980), К. К. Граве (1994), Д. Орлинского (1984, 2009), Б. Дункана, С. Миллера, Б. Уэмполда и М. Хаббла (2010) и других исследователей, состредотачивающих внимание на процессе, факторах и результатах терапии, независимо от ее модальности.
Вторая линия интеграции представляет собой технический эклектизм и включает в себя подходы, подчеркивающиеся интенционально, эмпирически и клинически обоснованный выбор стратегий, вмешательств и методов, которые могут использоваться с конкретным пациентом вне теоретической ориентации терапевта. Двумя репрезентативными подходами этого направления являются мультимодальная терапия А. Лазаруса (Lazarus, 2005,) и систематический выбор лечения Л. Ботлера (Beutler, Consoli, Lenore, & Sheltzer, 2017).
Третья линия в интеграции известна как теоретическая интеграция и относится к тщательно сформулированным синтезам двух или более теоретических концепцией. В качестве примера можно привести уже упоминаемую когнитивно-аналитическую терапия Райла (Ryle, 2005), подход Долларда и Миллера (Dollard & Miller, 1950), совмещающий в себе теорию научения и психоанализа, интегративную теорию Вахтеля (Cyclical psychodynamics, Wachtel, 1977, 1997).
Четвертая линия известна как ассимиляционная интеграция (Goldfried, 1980, Messer, 2015) и охватывает психотерапевтические подходы, которые придерживаются определенной традиционной теоретической ориентации (так называемой «теории дома»), но в то же время используют выборочно техники из другой ориентации. То есть в процессе ассимиляционной интеграции практик/клиницист создает концептуализацию кейса на основе своей основной теоретической модели, но признавая сильные и слабые стороны, включает по необходимости идеи из других теорий (Aafjes-van Doorn, et al., 2018).
Между описанными четырьмя направлениями интеграции есть существенные совпадения и в совокупности они достаточно целостно описывают этот многоплановый процесс.
Современный интегративный подход
В данном случае речь пойдет о первой линии интеграции психотерапии, изучающей данную дисциплину целиком, объединяющей в себе обширный накопленный эмпирический материал и продолжающий изучение с акцентом не на модальность, а факторы психотерапии.
Такой подход является наиболее целостным и позволяет включать в себя и другие интегративные линии психотерапевтического развития.
Общая модель психотерапии (Orlinsky, Howard, 1984; Orlinsky, 2009) является одним из наиболее проработанных и эмпирически обоснованных подходов, и как уже описывалось выше, фактически образовавшаяся благодаря накопленному эмпирическому материалу. Такая модель рассматривает психотерапию состемно, различия процесс терапии, включающий в себя все действия, события и переживания, которые происходят в психотерапии, а также индивидуальный и социальный контекст, в котором психотерапия осуществляется (Orlinsky, 2009). Процесс описывает то, что происходит во время сеансов терапии, с точки зрения опыта и восприятия участников, их поведенческих взаимодействий, а также включает в себя а) мысли, чувства, воспоминания и действия пациента, относящиеся к терапии и терапевту в промежутке между сеансами, а также б) мысли, чувства, воспоминания и действия терапевта в отношении пациента между сеансами.
Сам процесс психотерапии Орлински (Orlinsky, 1994; 2009) предлагает рассматривать с учетом шести аспектов:
• формальный (терапевтический договор, контракт),
• технический (терапевтические действия, инструментарий),
• интерперсональный (терапевтические отношения),
• интраперсональный (внутренняя самоотнесенность, самоидентичность участников процесса),
• результативный (непосредственные результаты действия терапии),
• временной (временные паттерны и последовательно протекающий процесс).
Значительную работу в области современной психотерапевтической интеграции провел Хектор Фернандес-Альварес (Fernández-Álvarez, 2001, 2008, 2015, 2016). Первое изложение его психотерапевтического подхода было опубликовано в 1992 году, где базируясь на результатах исследований и клинических заключениях, автор ставил целью являлось сформулировать биопсихосоциальные уровни человеческой организации в связи с функциональными и дисфункциональными психическими измерениями и соответствующими терапевтическими вмешательствами.
Интегративный (или интегральный) подход Фернандес-Альвареса (Fernández-Álvarez, 2001, 2008, 2015, 2016) стремится объединить концептуальный вклад традиционных моделей психотерапии: психоанализа, гуманистической психотерапии, когнитивно-бихевиорального и системно-семейного подхода, и представляет собой синтез, описывающий интегративное понимание психотерапии на трех уровнях: 1) общие факторы психотерапии, 2) теоретическая интеграция и 3) технический эклектизм (возможности комбинирования различных методик). Такой подход основан на трех взаимосвязанных идеях, которые, по мнению Фернандес-Альвареса, необходимо развивать (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2001, 2016):
(а) биопсихосоциальное определение клинического подхода обеспечивающего комплексное понимание причин возникновения личностных дисфункций, а также ресурсов для их преодоления, включающих в себя знания о возможности совмещения разных способов помощи;
(б) осознанный выбор из всех доступных стратегий, интервенций и методов, наиболее эффективных в конкретном случае;
(c) формирование у психотерапевтов гибкого, но ответственного отношения к работе при разработке схемы лечения и реализации соответствующих процедур, учитывая широту и адаптируемость существуемых методов и критериев оценки.
Клиническая практика в рамках интегративного подхода предполагает многомерную оценку состояния пациента/клиента, которую рекомендуется проводить на нескольких уровнях (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016). Первый уровень включает в себя диагностику операционных функций, таких как внимание, память, мышление и эмоциональное регулирование, которые могут влиять на трудности в восприятии и обработке информации, органичивать возможные формы психотерапевтической работы. На втором уровне необходимо определить особенности личностных нарушений, их глубину и то, насколько таковы «вписаны» в конструкцию личности. Например, если дисфункциональность или нарушения связаны с ранней стадией развития и глубинными личными слоями, то это требует более длительной терапии, чем в случае нарушений, связанных с более поздними стадиями развития. Кроме того, интегративный подход включает в себя оценку других аспектов, таких как уровень дистресса, характер расстройства с точки зрения хроничности и сложности, а также отношения клиентов/пациентов к проблеме: мотивация к изменениям, ожидания, уровень реактивности и доступные ресурсы, включая социальную поддержку.
Результаты такой комплексной оценки определяют стратегию психотерапевтической работы: ее форму (индивидуальная, парная, семейная или групповая терапия), частоту и продолжительность сеансов, общую продолжительность, необходимость комбинированного лечения, которое включает другие вмешательства, например, медикаментозную терапию, сопровождение психиатра или других специалистов (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016). Методы лечения, использующие интегративный подход, могут варьироваться от минимальных вмешательств до долгосрочного лечения, от простых процедур и ограниченного привлечения ресурсов до очень сложных, включая использование междисциплинарной команды.
В отличие от ожидаемых прорывов, связанных с осознанием важности интеграции и созданием программ обучения по интегральной психотерапии, до сих пор их развитию уделяется относительно мало внимания. Тем неменее такие программы существуют (Norcross & Beutler, 2000; Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016; Aafjes-van, et al.
, 2018), предлагая обучение специалистов, выстроенное в той же логике, что подготовка в рамках других модальностей (прохождение индивидуальной терапии, тренинг, супервизии и пр.), акценируя при этом возможность повышения эффективности и результативности психотерапевтов за счет расширения психотерапевтических методов, непрерывного процесса конвергенции и взаимодополняемости на концептуальном, клиническом и эмпирическом уровнях (Fernández-Álvarez, Consoli, Gómez, 2016; Aafjes-van, et al., 2018).
Integration in Psychotherapy: Lines of Developments, Causes and Opportunites
Annotation
The article describes the historical context, the causes of the emergence of various psychotherapeutic schools, the possibilities and limitations of the three levels of psychotherapy: conceptual, methodological and operational. Based on the literature review, the modern trends of development are described.
Keywords: psychotherapy, integrative psychotherapy, integrative approach, generic model of psychotherapy.
9.2. Проблема интеграции психологического знания Интеграция и методология
В
самом начале статьи «Методы интеграции
психологического знания», на которую
нам неоднократно придется ссылаться в
настоящем тексте, А.В. Юревич (Юревич,
2005) пишет о призраке интегративной
психологии, бродящем по психологической
науке. Действительно, появился и
соответствующий манифест, а, как хорошо
известно, в добром манифесте всегда
найдется место призраку – и не только
в эпиграфе. Хочется надеяться, что
призрак интеграции по меньшей мере
такой же добрый как и его мультяшный
собрат Каспер. И намерения у него благие
(и ничего разрушать он, кстати, не
собирается не только «до основания»,
но и в принципе). Впрочем, нам кажется,
что этот призрак не что иное как
материализация всегдашней психологической
мечты о целостности или, если угодно,
«тоски по целостности». Об этом писал
в своей «Автобиографии» Джером Брунер:
«Я надеялся, что психология сохранит
целостность и не превратится в набор
несообщающихся поддисциплин.
Интеграция,
как сообщает словарь иностранных слов,
происходит от латинского integratio
(восстановление, восполнение) и означает
«объединение в целое каких-либо частей,
элементов». Представляется, что для
психологии это глубоко символично, т.
к. в конечном счете интеграция имеет
своей целью восстановление изначальной
целостности психического 21.
В целостности психики никто и никогда
серьезно не сомневался, просто она –
эта целостность – и ее устройство
представлялись разным психологам
существенно по-разному.
Как
хорошо известно, научная психология
была конституирована во второй половине
XIX столетия Вильгельмом Вундтом. В. Вундт
обосновал физиологическую психологию
как эмпирическую дисциплину, использующую
метод эксперимента, что отвечало
формальным требованиям «двойной
программы» Канта (см. об этом Мазилов,
1998). Элементаризм научной психологии
определялся именно кантовской критикой
– Вундт создавал свою систему
физиологической психологии, пытаясь
устранить недостатки психологии,
зафиксированные в основных положениях
кантовской критики. Кантовские положения,
напомним, частично пытались учесть
предшественники Вундта (например, И.
Гербарт, использовавший математику, но
полагавший, что психология «не смеет
экспериментировать»). Полностью
кантовскую «двойную программу» осуществил
создатель научной психологии Вильгельм
Вундт. Нам важно отметить, что научная
психология мыслилась Вундтом как
позитивистская наука: ему представлялось,
что как только будут выполнены требования
(исследовать факты), законы психологии
«откроются», а психология превратится
в столь же достойную науку как химия
(напомним, она служила идеалом научности,
именно по ее образцу немецкий ученый
строил психологию).
Это основное качество
психических процессов мы называем
принципом творческого синтеза» (Вундт,
б/г, с. 118). И далее: «С этим принципом в
его простейшем виде мы встречаемся при
образовании чувственных представлений.
Звук есть нечто большее, чем сумма его
частичных тонов. При слиянии их в
единство, обертоны, вследствие своей
малой интенсивности, обычно исчезают
как самостоятельные элементы, зато
основной тон получает, благодаря им,
звуковую окраску, делающую его гораздо
более богатым звуковым образованием,
чем простой тон. Благодаря бесконечному
многообразию продуктов, которые могут
получиться из таких соединений, на
основе простых тонов, отличающихся лишь
высотою и глубиною, поднимается бесконечно
разнообразный мир звуковых окрасок»
(
118–119). Согласимся, что такого
психолога трудно считать противником
целостности. Заметим, что когда мы
говорим о целостном подходе на первый
план чаще всего выходят вопросы
методологические. Современник Вундта
Франц Брентано, развивавший целостный
подход, отстаивавший целостность
психического акта, критиковал создателя
научной психологии не за невнимание к
целому, а за путь к постижению целого.
По мысли Брентано, есть целостные
образования, которые принципиально
несводимы друг к другу. Идти в их
исследовании нужно от
целого. Этапом
в развитии целостного подхода явилась
известная работа Вильгельма Дильтея,
известная у нас под именем «Описательная
психология» (1894). Значительная часть
этой книги посвящена критике конструктивного
подхода в психологии, образцом которого
является вундтовская психология. Решение
Дильтея также широко известно –
психология должна развиваться как
описательная, расчленяющая наука. За
основу берется целое, оно расчленяется
по особым правилам, не нарушающим
важнейших связей.
Если говорить о развитии идеи целостности в психологии, нельзя не упомянуть исследования школы «качества формы» и, конечно же, гештальтпсихологии, для которой проблема целостности стала центральной. Впрочем, объем настоящей публикации не позволяет останавливаться на анализе работ этого любопытнейшего направления в психологической науке. Тем не менее, отметим, что вклад в разработку проблемы целостности, внесенный гештальтпсихологией, переоценить невозможно.
Заметим,
что важнейший методологический вопрос
состоит в том, как трактовать причины
этой целостности. Вундт полагал, что
объяснением является сформулированный
им «закон творческого синтеза»: существует
особая сила – апперцепция, которая
может объединять элементы опыта в
произвольном порядке. Австрийская школа
полагала, что «качества формы» создаются
за счет факторов «более высокого
порядка». Заслуга гештальтпсихологии
состояла в первую очередь в том, что они
не удовлетворились фиксацией целостных
феноменов, не ограничились каким-либо
«псевдообъяснением» (указанием на
какие-либо субъективные факторы), но
попытались выяснить их природу.
Начальные этапы развития научной психологии, как хорошо известно, были связаны с разработкой «простых» подходов: как уже отмечалось, Вундт полагал, что эмпирическое исследование само по себе обеспечит результативность психологического исследования (Вундт пересмотрел свои взгляды и в 1913 году утверждал, что психология не может существовать без философии, отделение от которой он сам четырьмя десятилетиями ранее и обосновал). Достаточно быстро возникли структурные, функциональные, процессуальные подходы к изучению психического. Они были дополнены уровневым и генетическим подходами.
Другая
линия размежевания состояла в том, что
возникли различные предметы: некоторые
школы продолжали изучать сознание,
другие стали исследовать поведение,
третьи предметом сделали глубинные
пласты психического, обычно не осознаваемые
самим человеком.
Как справедливо отмечал
М.Г. Ярошевский, различные направления
в психологии сосредоточились на
разработке отдельных категорий: образа,
действия, мотива (Ярошевский,
1974).
Напомним,
что особенно интенсивно интегративные
процессы происходили в начале ХХ
столетия, когда «простые», «одномерные»
подходы не оправдали возлагавшихся на
них ожиданий. Затем эти процессы
интеграции то усиливались, то ослабевали.
Мощная волна интеграционного движения
произошла в связи с возникновением
системного подхода, получившего широкое
распространение в психологии22.
Но в целом реализация системного подхода
не дала ожидаемых результатов (во многом
это было связано с «модой» на системный
подход, что привело к тому, что во многих
исследованиях он использовался или
некорректно или вообще лишь провозглашался,
т.
Новая волна интеграционного движения началась совсем недавно. Остановимся на ней несколько подробнее. В 2003 году в Ярославле начал издаваться журнал «Вестник интегративной психологии» (гл. ред. проф. В.В. Козлов). Ежегодно в Ярославле проводятся конференции, посвященные обсуждению проблем интегративной психологии. Идеи интеграции широко обсуждались на последнем съезде РПО и на Международном психологическом конгрессе в Пекине. Как справедливо отмечает А.В. Юревич, интегративные настроения «явно отражают не личные ощущения и намерения тех или иных психологов, а внутреннюю потребность современной психологической науки и неудовлетворительность ее многолетнего развития по «конфронтационному» пути) (Юревич, 2005, с. 377).
А.В.
Юревич отмечает, что в системе интегративных
установок современной психологии можно
различить несколько различающихся
между собой позиций.
По мнению С.Д.
Смирнова (Смирнов,
2004, с. 280–281), могут быть выделены четыре
позиции:
Методологический нигилизм.
«Методологический ригоризм» или «методологический монизм».
«Методологический либерализм».
«Методологический плюрализм».
А.В.
Юревич, сформулировавший позицию
методологического либерализма,
интерпретирует различия между
методологическим либерализмом и
методологическим плюрализмом следующим
образом: «Четвертую
позицию С.Д. Смирнов называет
«методологическим плюрализмом», отмечая,
что сам он разделяет именно ее. Она
состоит в том, что психологическим
теориям следует признать друг друга
(подобно «методологическому либерализму»),
но (в отличие от него) не следует стремиться
к «наведению мостов» между ними, оставив
психологию в ее нынешнем раздробленном
состоянии и признав ее «полипарадигмальность»
в качестве неизбежной» (Юревич,
2005, с.
380).
Позиция методологического либерализма представляется более конструктивной, т. к., по нашему мнению, интеграция психологического знания представляет собой одну из важнейших стратегических задач, стоящих перед психологической наукой в начале XXI столетия.
Действительно, решение вопросов интеграции тесно связано с методологией психологии. В самое последнее время опубликовано весьма значительное число работ, посвященных методологии психологии, высказано много продуктивных идей. Наши взгляды по вопросу реформирования методологии психологической науки были изложены в первой главе.
Характеризуя
перспективы интеграции в современной
психологии, А.В. Юревич отмечает, что
«современные психологи осознают
потребность в интеграции психологической
науки в качестве одной из ее главных
задач, однако ищут более «мягкие»,
«либеральные» варианты интеграции,
нежели их монистически настроенные
предшественники, игнорировавшие или
«поедавшие» концептуальные построения
друг друга.
В этих условиях первостепенной
задачей становится не только сама по
себе интеграция, но и выработка ее
модели, которая, во-первых, была бы
действительно «либеральной», позволяющей
избежать издержек «насильственной»
или искусственно форсированной
интеграции, характерной для прежних
времен, во-вторых, – была бы все-таки
моделью именно интеграции, а не легализации
анархии и раздробленности, весьма
характерной для постмодернистских
программ, в-третьих, – не выглядела бы
как набор объединительных призывов,
построенных по принципу «психологи
всех стран и направлений объединяйтесь»
(Юревич,
2005, с. 381). А.В. Юревич отмечает, что для
того чтобы выработать или хотя бы
представить себе модель интеграции,
необходимо задаться естественным
вопросом о том, что вообще могла бы
представлять собой интеграция современной
психологии. Отвечать на него логически
целесообразно от противного, т. е.
отталкиваясь от основных видов
разобщенности или «разрывов»
психологического знания, которые
препятствуют его интеграции.
«В структуре
психологического знания (точнее, в
довольно аморфном массиве, который лишь
условно или как дань традиции может
быть назван «структурой») можно усмотреть
три фундаментальных «разрыва». Во‑первых,
разрыв «горизонтальный» – между
основными психологическими теориями
и соответствующими психологическими
«империями» – бихевиоризмом, когнитивизмом,
психоанализом и др., каждая из которых
предлагает свой образ психологической
реальности, свои правила ее изучения и
т. п. Во‑вторых, разрыв «вертикальный»:
между различными уровнями объяснения
психического – внутрипсихическим
(феноменологическим), физиологическим
(физическим), социальным и др., порождающий
соответствующие «параллелизмы» –
психофизический, психофизиологический
и психосоциальный. В‑третьих,
«диагональный» – «разрыв» или, говоря
словами Ф. Е. Василюка, «схизис» между
исследовательской (академической) и
практической психологией» (Юревич,
2005, с. 381–382). Согласно А.В. Юревичу, именно
три обозначенных «разрыва» представляются
основными, порождающими общую
дезинтегрированность психологии, и
соответственно, их преодоление или хотя
бы сокращение, выглядят как основные
направления ее интеграции.
Интеграция в современных условиях представляется вполне реальной: «существующие в психологии теории не так уж непримиримы и «несоизмеримы» (в терминах Т. Куна) друг с другом, нынешнее психологическое сообщество не поделено на фанатичных адептов этих теорий, большая часть исследований строится на кросс-теоретической основе и воздает должное различным аспектам психического. Все это – проявления естественной «горизонтальной» интеграции психологического знания, которая, в отличие от его искусственной интеграции путем декларирования объединительных программ и попыток создания соответствующих теорий, выглядит не броско, происходит незаметно, но обусловлена внутренней логикой развития психологического знания и дает зримые плоды» (Юревич, 2005, с. 387).
По
нашему мнению, важно различать стихийную
(естественную, по А.В. Юревичу) интеграцию,
которая происходит «самопроизвольно»
в ходе развития психологического знания
и целенаправленную, являющуюся результатом
специальной деятельности психологического
сообщества.
Рассмотрению этих
разновидностей психологической
интеграции будут посвящены соответственно
второй и третий разделы настоящей главы.
На пути к интеграции: определение психического здоровья
Река благополучия
Источник: jacf5244/fotolia
Когда дело доходит до психического здоровья, мы склонны искать облегчение симптомов, не определяя, что именно мы хотим продвинуть к .
Мы много знаем о том, что может пойти не так в мозгу, а также о том, как психические расстройства проявляются в симптомах и дисфункциях. Но в то время как болезнь связана с тем, как вещи разрушаются — как в том, как они функционируют, и в том, как мы их изучаем, — здоровье связано с интеграцией. Независимо от состояния, цель состоит в том, чтобы сделать мозг более целый . Мы хотим, чтобы он функционировал как нечто большее, чем сумма его частей — какими бы эти части ни были. Чем более интегрирован мозг, тем более устойчивым и способным он становится.
Психиатр Дэн Сигел, пионер в изучении нейробиологии внимательности и здоровой привязанности, использует аналогию, согласно которой психическое здоровье можно представить как текущую реку, один берег которой представляет хаос, а другой — жесткость.
Цель состоит в том, чтобы избежать любой крайности и плавно плыть по течению, проявляя больший контроль, когда это необходимо, и отпуская, когда застревает. Люди, хорошо ориентирующиеся в реке, как правило, имеют более интегрированный мозг, что отражается в определенных чертах, для которых Сигел предлагает аббревиатуру ЛИЦА — гибкий, адаптивный, любопытный, энергичный и стабильный. [1] Таким образом, в отношении детей цель состоит в том, чтобы ребенок был более гибким и менее жестким; адаптивный при столкновении со стрессом, изменениями или вызовами; любопытны к себе, другим и окружающему миру; энергичный, не истощенный; и стабильный или саморегулирующийся, а не нерегулируемый.
Итак, каковы условия оптимальной интеграции? Во-первых, мозг не может стать здоровым, если он находится в постоянном стрессе. В то время как мы сталкиваемся со стрессом каждый день, и небольшие его количества можно терпеть и даже приносить пользу, хронический стресс вреден. Во-вторых, мозгу требуется достаточное время простоя или отдыха, чтобы оправиться от ежедневного стресса и обработать информацию и эмоции.
В-третьих, мозг требует заботы, включая зрительный контакт, разговоры и обмен чувствами, прикосновения, объятия или объятия, удовлетворение основных потребностей и понимание. В-четвертых, мозг нуждается в разнообразной стимуляции, но в соответствующих количествах и в соответствующее время; этого легче всего достичь, взаимодействуя с естественной средой и извлекая уроки из нее, а также периоды низкой стимуляции.
Наконец, мозгу нужно, чтобы тело двигалось и чувствовало, выполняло как легкие, так и интенсивные упражнения, ритмично двигалось и двигалось в разных направлениях, а также испытывало различные сенсорные ощущения, включая глубокое давление, чтобы интегрировать всю нервную систему.
Многие из перечисленных выше факторов связаны с функциями правого полушария. Соответственно, правое полушарие является более целостной частью мозга, и стимуляция правого полушария исцеляет нас как психологически, так и биологически. Связь, движение, творчество, эмоции и абстрактное мышление стимулируют правое полушарие, а также помогают интегрировать весь мозг, включая лобную долю, а также помогают соединить мозг с телом.
С другой стороны, левое полушарие гораздо более буквальное. Ему нравится информация. Когда вы читаете статью вроде «Это мозг вашего ребенка в видеоиграх», ваше правое полушарие связано с историей (о мальчике, у которого случился нервный срыв после длительной игры) и понимает общую картину. С другой стороны, ваше левое полушарие запоминает более научные подробности о дофамине, мелатонине и кортизоле.
В целом, поскольку деятельность, связанная с экраном, требует больших объемов информации, она имеет тенденцию к чрезмерной стимуляции левого полушария и недостаточной стимуляции правого, что делает всю систему более раздробленной и менее взаимосвязанной. [2] Таким образом, когда нервная система начинает нарушать регуляцию, нам нужно усилить активность правого полушария, а также сократить (или устранить) деятельность, связанную с экраном, чтобы вернуться на правильный путь.
У всех нас есть интуитивное «знание» того, что значит быть цельным. Наш язык отражает это: когда мы говорим об интегрировании чьего-то эго или психики, мы можем описать его или ее как «таких цельных», «устойчивых» или «с этим».
Но если эго человека легко фрагментировать, мы можем сказать: «Она так легко разваливается» или «Он не может справиться с любым стрессом. Он просто трещит по швам». Когда ум ребенка организован, ему легче выполнять рутинные действия, например, готовиться к школе. Мы можем сказать, что такой ребенок «все в курсе», в то время как неорганизованный ребенок «не может собраться».
Клинически мы также знаем целостность: когда психика или эго человека сильны, но гибки, мы знаем, что они могут противостоять стрессу, в то время как слабая «фрагментируется». Когда полушария мозга и сенсомоторная система тела хорошо интегрированы, ребенок будет легко учиться, процветать в новой и стимулирующей среде и демонстрировать синхронизированные двигательные движения. С другой стороны, ребенок с дисфункцией сенсорной интеграции легко становится гиперстимулированным и дезорганизованным, демонстрирует неэффективные движения и неуравновешенное настроение.
Действительно, наши тела также обладают интуитивным знанием, поскольку интеграция и синхронизация могут происходить на каждом уровне, от клетки до нервной системы и психики.
На клеточном уровне, когда циркадные клетки или клетки биологических часов синхронизированы с природой, все клетки в организме более синхронизированы, а гормоны и функции органов следуют их примеру. Точно так же, когда уровень гормонов стресса низкий, сердце производит более когерентные электрические ритмы, а ритмы мозга становятся более когерентными, что также улучшает когнитивные функции. На самом деле когерентные сердечные ритмы могут оказывать положительное влияние на мозговые волны другого человека, стоящего рядом. [3]
Суть в том, что прерывание циклов стресса может принести непредвиденные выгоды, которые дополняют друг друга. В целом ничто не происходит изолированно, и интеграция на любом уровне помогает создавать благотворные, а не порочные циклы. В случае воздействия экранного времени, когда мозг освобождается и возвращается в более естественное состояние с помощью электронного поста, когда у него есть возможность отдохнуть, омолодиться, восстановить синхронизацию и перезагрузиться, тогда вся система становится более организованной, интегрированной, и целый.
Затем, пока сохраняются адекватные экранные ограничения, наши системы, как правило, продолжают двигаться в том же направлении, чаще находя середину реки.
Адаптировано из Перезагрузите мозг вашего ребенка: четырехнедельный план, чтобы положить конец нервным срывам, повысить оценки и улучшить социальные навыки, обратив вспять эффекты электронного экранного времени
Что означает интеграция в психотерапии?
Психотерапия включает в себя множество вещей, но на фундаментальном уровне речь идет об интеграции отщепленных частей нас самих.
Это не может быть достигнуто без интеграции психики и сомы (тела), что является функцией разума. Нам нужен разум другого, чтобы вырастить ум, и именно это происходит в отношениях детей с родителями, если все идет хорошо. Эмоциональная и психологическая интеграция не может происходить вне контекста безопасных объектных отношений, и именно в этом заключается функция психотерапии.
Слишком много «модальностей» психотерапии действуют изолированно, возможно, отражая медицинский подход к телу и разуму. Это делает их ограничивающими, и мы заканчиваем «борьбой» вокруг «моя модальность лучше вашей» или «эта модальность одобрена NICE, а та — нет»…. Все это бесполезно для клиентов и для профессии. Без комплексного подхода к тому, чтобы помочь клиентам расти и использовать свой разум для формирования отношений со всем своим существом, вряд ли что-то изменится.
Возвращаясь к психоанализу
Старые аналитики, от Фрейда до Винникотта, понимали интеграцию, и Винникотт много писал об «Умственном объекте»: когда разум становится внешним «объектным отношением» для пациента/клиента, чтобы компенсировать отсутствие надежного основного объекта, но затем преследует человека за то, что у него есть эмоциональный мир (поскольку он не может обрабатывать и содержать эмоции).
В отсутствие «достаточно хорошего» родителя ребенок проецирует свой разум за пределы тела и использует его для навигации по миру, однако это не по годам развитый ум, который не может помочь клиенту обрабатывать эмоции и атакует клиента за их эмоции.
Функция разума состоит в том, чтобы понимать психику и тело и быть союзником индивидуума. Интеграция в психотерапию включает в себя развитие ума клиента/пациента; учится управлять своими чувствами и осмысливать свои мысли, при этом принимая реальность и находясь в отношениях с другими. Для этого требуется интеграция подходов, не в последнюю очередь объектных отношений (психоанализ), теории привязанности, нейронауки, воплощения и экзистенциальных данностей, которые все проводятся в реляционном терапевтическом контексте.
Интеграция против эклектики
Быть сильным психотерапевтом означает, таким образом, быть способным адаптировать наш язык и мыслительные процессы к таковым у клиента, чтобы помочь ему развить свой разум и узнать, как он становится интегрированным. Он основан на способности перемещаться между языками (терапевтическими, классовыми, гендерными, культурными, религиозными/духовными), а также на способности перемещаться между опытом клиента и нашим собственным.