У нас в Сибири — намоленное пространство единомышленников
Теодор Курентзис, родом из Афин, — воплощенное подтверждение того, как глубоко родственны наши культуры. С четырех лет он сидел за фортепиано (мама — преподаватель Афинской консерватории) и вскоре был очарован русской музыкой. Эта любовь…
Теодор Курентзис, родом из Афин, — воплощенное подтверждение того, как глубоко родственны наши культуры. С четырех лет он сидел за фортепиано (мама — преподаватель Афинской консерватории) и вскоре был очарован русской музыкой. Эта любовь решительно погнала его в Санкт-Петербург к великому педагогу Илье Мусину, из класса которого вышли и Юрий Темирканов, и Валерий Гергиев, и еще десятки знаменитых дирижеров. Курентзис стал для Мусина последним и любимейшим учеником.
В Петербурге небогатому греческому студенту жилось непросто: женился-развелся… В 2001 году приехал пытать счастья в Москву. Начал с гостеприимной «Геликон-оперы», откуда его никто не выживал как опасного конкурента (что вообще-то у нас в порядке вещей). Ныне 38-летний Курентзис — один из самых знаменитых дирижеров в России.
С 2004 года он — музыкальный руководитель Новосибирского театра оперы и балета. Создал в нем «свой» камерный оркестр Musica Aeterna, играющий старинную музыку в аутентичной манере, и хор The New Siberian Singers.
За последние годы Курентзис провел более двадцати мировых премьер новых сочинений. Очередная состоится 3 и 4 мая на сцене МХТ им. Чехова: «Реквием» Алексея Сюмака памяти жертв Второй мировой войны. Курентзис встанет за пульт одного из лучших оркестров мира — Российского национального.
— Как греку работается в Сибири? Казалось бы, у вас были такие возможности в Москве!
— В провинции люди более наивны, более старательны. Они еще не переели. Здесь, в Москве, 15 миллионов народу. А город-то — на 5 миллионов. Жило бы пять, было бы хорошо… И вот в таком столичном сумбуре ценные вещи пропадают, понимаете? Выбор огромный, но 95% мусора, а вместе с ним выкидывают жемчуг. В провинции не так. Именно поэтому там так чутко воспринимают современное искусство, не всегда легкое для понимания.
— Недавно вы провели в Новосибирске свой фестиваль Musicа Aeterna — в честь пятилетия вашего камерного оркестра. Антон Батагов, московский композитор и превосходный пианист, исполнял там партиты Баха…
— Я такого концерта никогда в жизни не слышал. Все сидели с открытым ртом… Гений!
— Но почему Батагов отказывается играть в Москве?
— Мне он ответил так: «Если я буду играть, что я захочу, никому это не будет интересно». Его сфера — чистое искусство. Расстояние от нынешней культуры Москвы до Антона — как от футбольных переживаний за «Манчестер Юнайтед» до психологии Райха с его учением о свободно текущей жизненной энергии.
В Москве такие люди, как Батагов, чувствуют себя беззащитными. А у нас в Новосибирске сорганизовалось намоленное пространство единомышленников.
— То есть вся надежда на провинцию?
— Я уверен, если мы ждем российского ренессанса в хорошем смысле слова, — он начнется с провинции. Все ставки должны быть сделаны на Пермь, Екатеринбург, Новосибирск, Нижний Новгород. Это города, где живут очень талантливые люди. Там много молодежи, жадной до знаний. Государство должно дать возможность получить их.
— Вас не увидишь ни в театрах, ни на концертах. Вы куда-нибудь ходите?
— Летом всегда стараюсь побывать на Афинском фестивале, на Авиньонском; в Германии смотрю спектакли Димитра Гочева, Томаса Остермайера. В Москве любил ходить на спектакли Анатолия Васильева. Это мой любимый режиссер. Я рискую пойти на спектакль, только если уверен, что получу духовный заряд. А так ходить — время зря терять
— В октябре в Большом театре должна была состояться премьера моцартовского «Дон Жуана» в постановке Васильева, и вы там объявлены дирижером. Эту постановку очень ждали. Вы знаете, что Васильев недавно разорвал контракт?
— Очень жаль. Тем более что я теперь в подвешенном состоянии, что касается «Дон Жуана».
— Он очень сложный человек?
— Для меня совершенно не сложный.
— Есть другие режиссеры, с которым вы мечтали бы поработать?
— Гротовский. Но его уже нет в живых. Есть в Германии такая Андреа Мозес, оперный режиссер. С удовольствием поработал бы с Йосси Вилером и Серджо Морабито, они сейчас возглавили Штутгартский оперный театр. С Андреа Брет. Мы с ней и Морабито мечтаем поставить «Травиату», чтобы там были три разные Виолетты. Никак не совпадаем по времени.
— Вы теперь почти не бываете в Москве. Начали много работать за рубежом?
— Скоро у меня премьера «Кармен» в Баден-Бадене. На фестивале в Брегенце с режиссером Дэвидом Паунтни мы ставим оперу советского композитора Моисея Вайнберга «Пассажирка». Почему это выдающееся произведение никогда не шло в России, для меня абсолютная загадка (см. справку. — Ред.).
Осенью первый международный тур с лучшим в мире оркестром Густава Малера. И «Так поступают все женщины» Моцарта в Баден-Бадене.
А потом — вообще сумасшедший дом: четыре или пять постановок в Театро Реал в Мадриде: «Иоланта», «Макбет», опять «Пассажирка», «Тристан и Изольда», «Индийская королева» Пёрселла. В Цюрихе — «Леди Макбет Мценского уезда». В Мюнхене — «Макбет». Ла Скала приглашает подирижировать «Раймондой» Глазунова, Парижская опера — балетом «Орфей и Эвридика», знаменитой постановкой Пины Бауш.
Потом начнется второй тур с оркестром Густава Малера — надеюсь, подключим и Москву. В апреле 2011 года — премьера нового балета Десятникова в Большом. В Лионе буду дирижировать «Александром Невским» Прокофьева с демонстрацией фильма Эйзенштейна. В Мюнхенской филармонии у меня — Чайковский и Прокофьев…
— Расскажите о «Реквиеме», который будет исполняться в МХТ.
— Алексей Сюмак — талантливый композитор, немного моложе меня, я его давно приметил. Не хочу хвастаться, но это я выдвинул его на грант «Акция» по поддержке театральных инициатив, которым занимались Евгений Миронов и Чулпан Хаматова. На фестивале «Территория» в 2008 году Серебренников поставил на «Винзаводе» оперу «Станция», которую я заказал Сюмаку. После этого я начал общаться с Серебренниковым, а он — сотрудничать с Сюмаком. Теперь — будет «Реквием». Это древний жанр, исконно — григорианская заупокойная месса. У нас будет не только современная музыка Сюмака, но и тексты, исполняемые выдающимися артистами: знаю, что приедет Джереми Айронс… Тексты — это не моя часть, но партитуру я видел и уверен в ней.
— Как вы все успеваете?
— У меня много контрактов и обязанностей. Но все они таковы, что каким-либо образом подпитывают и мой дух.
— Ваш младший брат, композитор Вангелино, так же творчески фонтанирует?
— Он пишет о-очень сложную электроакустическую музыку… Живет между Прагой и Берлином.
— А мама иногда приезжает на ваши премьеры?
— Она очень занята по работе, но была на спектакле «Дон Карлос», которым я дирижировал в Парижской опере. Этим летом наконец обещала приехать ко мне в Москву.
Справка «Новой»
Моисей Вайнберг (1919—1996) родился в Варшаве, в семье музыканта, бежавшей от кишиневских погромов. В 1939 г. вся семья погибла в нацистском лагере смерти Травники, а ему чудом удалось эмигрировать в СССР. Был женат на дочери Соломона Михоэлса Наталье. В 1952 г. был арестован по обвинению в «еврейском буржуазном национализме» и выпущен после смерти Сталина. Вайнберга высоко ценил Д.Д. Шостакович, посвятивший ему свой квартет.
Опера «Пассажирка» написана в 1968 г. по автобиографической повести Зофии Посмыш, которая рассказывает о случайной послевоенной встрече бывшей узницы Освенцима с надзирательницей на палубе корабля, плывущего в Бразилию. Шостакович считал «Пассажирку» шедевром. Но ее мировая премьера состоялась лишь в декабре 2006 г. в Доме музыки — в концертном исполнении солистов, хора и оркестра Московского академического Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко под управлением Вольфа Горелика.
www.novayagazeta.ru
биография, личная жизнь, творчество. Теодор Курентзис: биография
В России я прожил дольше, чем в Греции.
Я родился, когда грецией правили «Черные полковники» (режим военной диктатуры, существовавший с 1967 по 1974 год. — Esquire). Я помню пустые поля рядом с моим домом. Картинка детства в моих воспоминаниях желтая от ромашек и маргариток. Помню, как собирал их, чтобы подарить маме майский венок.
Творчество Артюра Рембо — это основа моих правил жизни в юности.
В 16 лет я был анархистом: участвовал в демонстрациях против тоталитаризма. Тогда же случилась моя первая любовь. Это было в Афинах, около американского посольства. Во время демонстрации, когда полиция распылила газ, одна девушка потеряла сознание. Я взял ее на руки, на меня наехала какая-то машина, ничего не было видно. Мы вошли в какой-то дом, через общую лестницу поднялись на террасу, и тут я заметил, что у меня рука в крови. А она пришла в себя и, ничего не спрашивая, просто меня поцеловала. И мы начали целоваться, а внизу шли бои.
Моя мама была пианисткой, а папа полицейским. Папа был гораздо либеральнее мамы. Он никогда не упрекал меня в том, что я увлекаюсь идеями анархизма. В итоге, как ни странно, пианистка дала мне строгость, а полицейский дал мне свободу.
Мое предназначение было стать композитором. А я по ошибке стал дирижером.
Когда я приехал в Россию (в 1994 году, чтобы обучаться дирижированию. — Esquire), я почувствовал счастье. Это был мир, где еще жил дух романтизма. На улицах еще был запах бумаги от главпочтамта, и девушки собирали волосы в косы. Когда на Западе объясняли секс как результат воздействия гормонов, здесь, казалось, еще верили в ангелов. Поэтому я остался.
Чиновники любят говорить: наш приоритет — патриотизм в крае. Но когда его собака какает в парке, он не собирает ее какашки. И я говорю: эй, патриот, я соберу какашки вашей собаки, а потом мы поговорим о патриотизме. Люди, которые любят Россию, не только читают в семье Пушкина и Достоевского, но и собирают какашки за своей собакой.
Кто дискредитирует Россию? Глупые люди.
Когда я получил гражданство России, я стал соотечественником Чайковского, Достоевского, Малевича, Стравинского, Шостаковича, Лотмана, Мельникова, Бродского и Батагова. Я говорю об этой России, а не о России Первого канала и НТВ.
Что такое шансон? Представьте: спишь, тебе снилась весна, встаешь с кровати, и встает солнце, пахнет весенней пылью. И в этот момент кто-то открывает дверь, и оттуда раздается запах жареной семги. Вот что я чувствую, когда слушаю шансон.
Для того чтобы отправиться в оперу и получить катарсис, нужна хрестоматия, багаж знаний. Рассказывают, что когда турки в 1974 году захватили часть Кипра, некоторые солдаты не знали, что такое стиральная машина. Они заходили в ванные комнаты, видели стиральную машину и использовали ее как подставку под тазик, в котором стирали белье. То же самое в музыке. Если не понимаешь, как это работает, ты тоже будешь стирать в тазике на стиральной машине.
Если бы я мог пригласить на ужин любого умершего композитора, это был бы Шуберт. Мы бы говорили о потере любви. А потом напились бы и стали играть в четыре руки. Пили бы и играли.
Все инструменты важны, не надо недооценивать треугольник. Треугольник — это своего рода колокол, поэтому на нем играть нужно очень изящно. И на нем тоже можно играть гениально.
Дирижерской палочкой я стараюсь не пользоваться. Это как обнимать любимую девушку костылями.
Раньше я пел в душе, а в последнее время перестал. Теперь я в душе молюсь и предлагаю так поступать всем. На 95% мы состоим из воды, и именно вода очищает тело и помогает очищать дух.
Когда-то очень давно я мечтал стать Д’Артаньяном, потому что он благородный и смешной герой, революционер. Потом я хотел стать астронавтом, потому что он находит свободу в космосе и смотрит на синюю Землю.
Мой любимый музыкальный инструмент — это голос.
Теодору Курентзису 37 лет. Родился в Афинах, в 12 лет поступил в греческую консерваторию. С 1994 года живет в России. Работал в «Геликон-опере», в оркестре «Виртуозы Москвы», в Национальном филармоническом оркестре, в Национальной опере Парижа и других. С 2004 года – главный дирижер Новосибирского театра оперы и балета, где создал аутентичный камерный оркестр Musica Aeterna и хор The New Siberian Singers.
optistore.ru
Курентзис Теодор личная жизнь дирижера, его жена и дети
Некоторые люди рождаются с необычайным даром и талантом свыше, который впоследствии развивается человеком и делает его знаменитыми по всему миру. Наш герой со временем стал настоящим феноменом в мире классической музыки. Рожденный далеко за границей России, он приехал в нее, получил гражданство и покорил своим талантом. Из статьи узнаете про личную жизнь Теодора Курентзиса и что обеспечило молодому человеку такой бешеный успех и признание, а также подробности биографии, скрываемые за занавесом частной жизни.
Содержание статьи
Биография
Теодор Курентзис – яркий и талантливый дирижер, в его руках музыка приобретает новый уникальный оттенок, а палочка в его ладони совершает удивительные движения, которые оживляют каждую нотку произведения. Но это только на Большой сцене, его личность всегда привлекает журналистов и СМИ, куда бы он ни пошел за ним следуют поклонники и папарацци. Рост звезды 178 см. Вся судьба, как театральное действие, наполнена неожиданными поворотами и круговоротом событий. Наш герой родился далеко не в России, его происхождение относится к теплым берегам Греции, где раньше жили великие мыслители. Чтобы понять, как он смог так скоро добиться необычайного успеха, вернемся назад в прошлое.
За окном стоял 1972 год, 24 февраля, когда на свет появился будущий музыкант, он родился и рос на территории древнего города Афины. С самого начала его биография связана с музыкой. Его жизнь, как композиция постепенно складывается из нот. Мальчику только исполнилось четыре года, а он уже начал познавать азы игры на фортепиано, чуть позже его выбор пал на скрипку. Но ничего бы этого не было, если бы не его мама, которая с рождения стала приучать своих сыновей к культурному миру и искусству. Она часто водила семью на выступления оперных певцов, а по утрам будила пробуждающей мелодией на пианино. Так, в сердце мальчика зарождалась безграничная любовь к классической музыке. Отец полицейский.
Мать нашего героя сама превосходно играла на нескольких инструментах, а впоследствии встала на должность проректора в афинской консерватории. Не стоит забывать про его младшего брата, он тоже избрал стезю музыканта и в настоящие дни является известным композитором в Праге. Еще в 15 лет молодой человек с успехом завершил факультет теории в афинской консерватории, а на следующий год с успехом окончил направление струнных инструментов. Но на этом он не стал останавливаться, парень пошел дальше и стал брать уроки профессионального вокала в греческой академии. И вот в 1990 году он собирает свой первый камерный оркестр, с которым выступал в качестве дирижера на протяжении четырех лет.
Еще с ранних лет он увлекался русской культурой и классическими композиторами, парень постоянно слушал их произведения. Нет ничего удивительного, что он решил освоить новый уровень и стать настоящим профессионалом. В 1994 году он переезжает в Санкт-Петербург для продолжения обучения и зачисляется под руководство Мусина в местную консерваторию.
В дальнейшем он неоднократно восхвалял своего наставника, только он помог создать уникальный стиль и достичь успеха. Учитель помог юному таланту укрепиться на роли дирижера. Все это время он старательно изучал российскую культуру, музыку, сердце подсказывало, что здесь его настоящая родина. Еще во время обучения наш герой проходит стажировку в оркестр под руководством Юрия Темирканова.
Жена Теодора Юлия Махалина
Знаменитые люди и музыканты всегда пользуются большой популярностью среди журналистов и СМИ, такая слава не могла пройти мимо нашего молодого таланта. Все были удивлены, что в таком юном возрасте он управляет целым оркестром, но более всего поклонников интересовала личная жизнь иностранного исполнителя, что прячется за плотным занавесом кулис. Теодор не испытывает особого дискомфорта из-за повышенного внимания к его персоне. Он привык делиться с журналистами информацией о будущих проектах, выступлениях и новых событиях, но подробности частной жизни выудить из звезды не получается. Всех фанатов, особенно представительниц противоположного пола интересует женат ли он на самом деле?
Еще в начале своего творческого пути на территории России он влюбился в прославленную балерину Мариинского театра Юлию Махалину, она моментально вскружила голову гостю второй столицы, и между ними разгорелся яркий роман. Это была самая красивая пара в культурной жизни Санкт-Петербурга. Девушка на тот момент была уже знаменитой и популярной, она помогла нашему герою пробиться на аллею славы благодаря своим знакомствам с привилегированными людьми.
Так постепенно они росли по карьерной лестнице неразлучным дуэтом. Но счастье молодых людей не длилось долго, и вскоре брак распался. Они оформили развод без скандалов и разбирательств. Бывшие супруги не комментировали в СМИ причины своего расхода, лишь сказали, что расстались по обоюдному согласию.
Последние новости говорят, что молодой человек абсолютно свободен и про него ходит множество слухов по поводу ориентации, кто-то считает, что звезда гей, ему приписывают большое количество романов с женщинами, но ни один из них не находит подтверждения. Завесу тайны своей жизни может скинуть только сам Теодор, но когда это будет неизвестно.
В 2014 году наш герой получил в России гражданство. Он заявил, что здесь нашел вторую родину и необычайно гордится работать здесь. Теодор всегда выступает против проявлений цензуры и ограничений искусства и творческих веяний, принимает активное участие в общественной жизни страны. Его главной задачей сейчас является перейти ограничения академичности в музыке и оживить каждую нотку в ней.
Творческий путь дирижера
Начало его карьеры начинается моментально после окончания обучения в Питерской консерватории. Парень резко вливается в культурную и музыкальную жизнь России, становится востребованным дирижером. В начальный период он активно сотрудничает с национальным оркестром России, с которым потом отправится в большой тур за границу в страны Америки. После этого, в составе большого симфонического оркестра отправляется покорять свою малую родину Грецию, Болгарию и США.
Молодой талант сотрудничает с театром в Москве «Геликон-опера», где берется за оживление нескольких постановок Дж. Верди. Он постоянно участвует в престижных фестивалях и конкурсах, в его турне входят Лондон, Бангкок, Москва и Майами. За всю творческую карьеру Теодор воплотил в реальность огромное количество классических произведений России и Зарубежья.
В 2009 году он становится постоянным сотрудником Большого театра, а в 2011 становится известным пермским дирижером в местном театре оперы и балета. Его яркая творческая деятельность неоднократно была номинирована на множество наград, одной из них стала Золотая маска. Также он считается лауреатом премии Строганова. В 2008 году его наградили орденом Дружбы. В 2017 году с оркестром MusicAeterna он открывает фестиваль «Дягилев P.S.», где на скрипке солировала Патриция Копачинская.
Концерты Курентзиса
Под его предводительством постоянно проходят концерты не только в России, но и за рубежом. Так совсем недавно, 25 ноября этого года в Санкт-Петербурге было настоящее событие культурной жизни. Оркестр воплотил в жизнь Симфонию №4 Густава Малера «Волшебный рог мальчика». Согласно афише, через месяц мы встретим его в Москве на сцене консерватории Чайковского, где он будет играть произведения Рахманинова, спешите купить билеты.
Сыгранные музыкальные произведения
За всю творческую карьеру наш герой оживил огромное количество произведений русских классиков и зарубежных представителей. Но самые яркие работы:
- в 2003 году он ставит балет «Поцелуй феи» в Новосибирске;
- далее следовало участие в опере «Аида»;
- за семь лет работы в Новосибирском оперном театре, на свет появилось «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан», «Золушка», «Орфей и Эвридика», «Ромео и Джульетта», «Дидона и Эней», «Леди Макбет Мценского уезда»;
- в данное время он продолжает гастроли и воплощает произведения русских классиков в новом свете.
Из статьи узнали тайные стороны личной жизни Теодора Курентзиса. Будучи рожденным в Греции, его сердце всю жизнь тянуло в Россию, на родину великих музыкантов классической музыки. Именно приезд на свою новую родину стал определяющим в его судьбе. Пожелаем музыканту новых идей и успехов.
starpri.ru
| Теодор Курентзис Θεόδωρος Κουρεντζής | |
|---|---|
| Основная информация | |
| Дата рождения | 24 февраля 1972(1972-02-24)[1](47 лет) |
| Место рождения |
|
| Страна | Греция Россия |
| Профессии | дирижёр, актёр |
| Инструменты | фортепиано, скрипка |
| Жанры | классическая музыка |
| Коллективы | оркестр и хор MusicAeterna (ранее хор назывался New Siberian Singers (с 2004), музыкальный руководитель и главный дирижёр НГАТОиБ (с 2004 по 2011), художественный руководитель Пермского театра оперы и балета ( |
ru.wikipedia.org
Мы знакомы почти двадцать лет, за это время я неплохо научилась продираться сквозь его русский, так и не обретший гладкость. Теодор не дружит с окончаниями и предлогами, но, совершенно не обращая на это внимания, выдает проповеди и притчи, которые одних вовлекают с головой в его музыку, других, наоборот, подзуживают на ядовитые войны в фейсбуке. Последних сейчас идет немало: можно сказать, что Курентзис — самый обсуждаемый музыкант в России. Сорокачетырехлетний дирижер уже больше десяти лет будоражит умы музыкантов, слушателей и многочисленных поклонниц. Нет счета покоренным концертным площадкам и женским сердцам. Курентзис — неформал от классического искусства. Мейнстрим его не интересует. Его приоритеты — все самое новое, неуспокоенное, экспериментальное. Это может быть и барочная музыка, исполняемая на скрипках с жильными струнами, или самые радикальные опусы современных композиторов. И ночные концерты в полутемном зале: перед лежащей на полу молодежью музицируют звездные пианисты Антон Батагов, Алексей Любимов, Полина Осетинская, скрипачка Патриция Копачинская, но программки выдают на выходе. А в совместном проекте с Ромео Кастеллуччи для Рурской триеннале в 2014 году балет Стравинского «Весна священная» танцевала поднятая с помоста костная пыль. Символ того, что красота и тлен, искусство и физиология по сути одно и то же. Все это заставляет публику, привыкшую к устойчивой, с налетом легкого официоза, глыбе Гергиева, с интересом следить за новым, альтернативным, из какого-то совсем другого вещества сделанным персонажем. Пока ему не исполнилось двадцать два, Курентзис жил в родных Афинах и обучался в Греческой консерватории музыковедению, скрипке и вокалу. Помнит ли он, как решил поехать учиться в Россию? «Конечно. Санкт-Петербург для меня тогда был магический мир с огромной вдохновляющей силой! Там я мог общаться с кем-то, кто двадцать лет носит один костюм, в доме которого сохранились простыни и одежда его давно умершей мамы, или другой, который рассказывает о дружбе с Хармсом! В мире не много осталось мест, где можно прочувствовать связь между прошлым и будущим, и Петербург был одним из них. Я попал в Россию в момент, когда еще мог ночевать в квартире великого человека и не платить за входной билет». |
www.vogue.ru
В греческом зале – Архив
Теодор Курентзис в Доме музыки
Шутки на тему «грек в Сибири» перестают быть шутками после первого же предложения пойти куда-нибудь поесть. У маэстро, оказывается, аллергия на мороз. У него что-то там опухает, поэтому на улицу он не выходит. Ну летом я все-таки видела, как он управлял Девятой симфонией Бетховена с внешней стороны того здания, где обитает последние два года. Но зимняя ситуация — гораздо более показательная. Говорить, будто 34-летний Теодор Курентзис, уроженец Афин, воспитанник питерского профессора Ильи Мусина и самый модный российский дирижер нового поколения, живет в городе Новосибирске, — неправильно. Он живет в Новосибирском театре оперы и балета, который еще называется Сибирским Колизеем. А Сибирский Колизей — это совершенно отдельное место в городе, в стране да и, в общем-то, в мире; достаточно увидеть эти фантастические сталинские просторы и завораживающий, без лишней суеты, имперский антураж, кульминация которого — расставленные по периметру зрительского амфитеатра копии античных статуй. Как тут обошлось без рабочих и колхозниц, на худой конец балерин, непонятно.
Театр только что открылся после реконструкции, удачно успев впереди двух других, гораздо более дорогостоящих оперных тяжеловесов — Большого и Мариинки. Понятное дело, перво-наперво Теодор ведет меня полюбоваться центром вселенной — где античные статуи. И приводит в полную темноту, в которой лишь светятся зеленые «выходы»: «Чувствуешь, какая театральная тишина? Она для звуков. Там призраки живут».
Из темноты маэстро возвращается в репетиционный зал, где проделывает еще одну эффектную вещь — он, вообще-то, любит поэффектничать: сажает меня на сцену, прямо перед собой, внутрь оркестра, между альтами и виолончелями. Сопротивляться бесполезно, хотя с пустыми руками тут чувствуешь себя крайне глупо. Вокруг — почти дети с влюбленными лицами и барочными инструментами (каждая жильная струна влетает в копеечку здешнему директору Борису Мездричу, который, думаю, еще пару лет назад даже не подозревал о существовании таких струн). Это камерный оркестр Musica Aeterna Ensemble, любимое детище маэстро, за недолгий срок своего существования уже успевшее отметиться в Москве и Лондоне. Кто-то из оркестрантов числится в местной консерватории, кто-то — даже в московской Гнесинке. Но об этих заведениях они вспоминают не то чтобы с тоской в голосе, а с каким-то усталым снисхождением, выдающем носителей высшего знания. Это не единственный оркестр, с которым выступает Курентзис (в Москве он, вообще-то, еще значится дирижером спиваковского НФОР), но самый в его случае правильный, потому что является его ручной, авторской работой.
Обращать этих детей в аутентичную веру легче, чем взрослых, особенно учитывая их провинциальную неизбалованность и удаленность от столичных соблазнов. Смешно сказать, под сибирским куполом образовался настоящий парник, сходного с которым в стране ничего нет. Не успев привыкнуть к традиционной для наших широт мясистости оркестрового саунда, дети быстрее учатся прозрачному звуку без вибрато, безумным темпам, которые можно одолеть только исторически достоверным смычком, и старинным штрихам, названия которых для стороннего человека звучат полной абракадаброй. «Радикальность, которая здесь есть, — это французский стиль! Держите, ребята, не смиряйтесь!» — кричит что-то непереводимое танцующий за пультом маэстро. И ребята держатся, не смиряются, наяривают, будто у них в руках не барочные инструменты, а электрические.
Так готовится Моцарт, точнее — всего лишь аккомпанемент к двум операм в концертном исполнении, которые везут в Москву; оркестр и хор свои, солисты — отовсюду понемножку, если вдруг кого не хватает на репетиции — дирижер поставленным басом поет любую партию. Хотя человеку со стороны временами может показаться, что играют какой-то минимализм образца Майкла Наймана: музыку периодически нарезают на кусочки-паттерны, до бесконечности повторяя и отшлифовывая каждый такт, каждую ноту, каждый вздох между нотами. В общем, это работа на молекулярном уровне. И в результате ее должны заново родиться «Свадьба Фигаро» и «Так поступают все женщины» — чтобы потрясти столицу, увязшую в засахаренном, вязком, дежурном или в лучшем случае школьно-аккуратном праздновании 250-летия главного композитора всех времен и народов.
«Моцарта могу играть сколько угодно, — сообщает маэстро. — А от романтической музыки устаю». Однако надо сказать, что в таком большом театре без романтической музыки никак нельзя. Поэтому помощница Лера, исправно выуживающая у непредсказуемого шефа тайные сведения о графике завтрашних репетиций, обеспечивающая ему великопостное меню и завязывающая его локоны в хвостик, вдруг со всех ног бежит на основную сцену и падает там лицом вниз, руки за голову. Потому что там Дмитрий Черняков восстанавливает после театрального ремонта свою золотомасочную «Аиду», где Лера, оказывается, поет в хоре эфиопских пленников. А сам шеф вместо обеденного перерыва идет в свой кабинет учить вердиевских певцов правильно резонировать, отчего у всех проходящих мимо по коридору закладывает уши.
Кабинет, украшенный основательной золотистой табличкой «Главный дирижер Курентзис Теодор Иоаннович», — едва ли не самое упоительное место греческого присутствия в Сибирском Колизее. На стенах — афиши с разными видами одного и того же демонического лица. В углу телефон с навсегда снятой трубкой — чтоб не беспокоил. На шкафу — импортные ренессансные ударные и барабанные палочки, сделанные из подручного материала местным новосибирским гробовщиком. Алкоголь по случаю поста эвакуирован.
Это никакой не кабинет, а клуб, притом — весьма ночного свойства. Настоящая жизнь в нем разворачивается после вечерней репетиции. В последнее время молодежь увлечена Генделем. Так что, повалявшись на «Аиде», помощница Лера и ее товарки приходят сюда петь правильными мальчишескими голосами номера из генделевского псалма «Dixit Dominus», в ближайшее время назначенного к исполнению. «Ничего более сложного мы еще не делали», — признается мне старший соратник главного дирижера, руководитель едва ли не самого грамотного в России барочного хора New Siberian Singers Вячеслав Подъельский. И я охотно верю. Подобного и в России-то никто не делал.
Но Курентзис учит на технические трудности смотреть сверху вниз, из поднебесья. И для этого во время пения Генделя заставляет танцевать. «Почему, когда тело движется, получается по-другому? — бросает он вопрос в восхищенную тишину. — Потому что когда сидишь и играешь, действует эстетика, а когда встаешь и двигаешься — дух». Прожив немало времени в России и даже несколько лет проведя в законном браке с мариинской балериной, Курентзис по-русски изъясняется очень специфично (зато от его безупречного итальянского певцам большая польза), но обитатели Колизея его все равно прекрасно понимают.
Генделя в кабинете поют под аккомпанемент лютниста Васи из Москвы, про которого известно, что он знает наизусть всю барочную музыку и даже в 40-градусный мороз ходит по улице в пляжных резиновых шлепанцах. Впрочем, далеко от театра, он, видимо, не отходит. Потому что помимо Генделя тут еще куча всего интересного. Например, можно пойти в спортивный зал, где маэстро в продолжение барочных духоисканий изображает contemporary dance — в самом деле, когда такого изящества фигура, грех ею не подвигать. Занятия на банальных тренажерах тоже не возбраняются — но не в ущерб главному делу. «Мездрич уже склоняется к покупке беговой дорожки», — сообщает радостную новость помощница Лера. «Пусть сначала вторую трубу в оркестр купит», — отвечает шеф.
Еще после полуночи здесь принято смотреть фильмы Стэнли Кубрика или Дерека Джармена или еще что затейливое. Принципиально немассовое современное искусство, которое пропагандирует Курентзис, — это следующая после аутентизма головная боль директора театра, который, повторяю, очень больших размеров. Среди намечающихся постановок — Шостакович и Яначек. А оркестровую малышню, заточенную не только под XVIII, но еще и под XX и XXI века (XIX у них тоже случается, но скорее в виде экзотики), вообще кормят чем-то запредельно авангардным, с воем и четвертитоновой техникой. В ближайшей перспективе в их программе сочинения радикалов Дьердя Куртага, Джорджа Крамба, Жерара Гризе и тройки более близких нам по происхождению композиторов, тоже серьезно подкованных по части четвертитонов, — Дмитрия Курляндского, Сергея Невского, Александра Щетинского.
Что касается минимализма, который в Москве принят в качестве наиболее комфортного представителя актуальной музыки, то Курентзис в нем разочаровался, хотя Владимир Мартынов все-таки в репертуар Колизея допущен. «Минимализм — это гашиш: накуритесь им и меняйте ваш мир сами» — такая бездейственная композиторская позиция маэстро не устраивает. Перед гастролями в Лондоне обалдевший британский корреспондент цитировал уверения Курентзиса в том, что он «спасет музыку». Вообще-то, мне кажется, маэстро не прочь спасти не только музыку, но и весь мир.
Если долго-долго идти лабиринтами здешних полукруглых холлов, то в конце концов можно упереться в комнатку с кроватью, над которой, как в любом другом помещении театра, висит радиоточка с вестями со сцены. Над унитазом за дверью — еще одна. В комнатке умещается столик с иконой и коллекцией духов, из которой маэстро меня немедленно обрызгивает каким-то ладаном. Трапезы его проходят уже за пределами комнатки, в коридорчике, в котором подальше стоит гладильная доска, а еще дальше — холодильник.
Здесь в какой-то запредельно поздний час, с которым я могу смириться, только учитывая трехчасовую разницу между Новосибирском и Москвой, заканчивается его рабочий день, чтобы практически сразу и начаться. В свой недавний день рождения он был разбужен в 8 утра доносящейся из коридора кантатой Баха «Ich habe genug» в живом исполнении оркестра Musica Aeterna и хора New Siberian Singers.
daily.afisha.ru
Теперь — по поводу Теодора Курентзиса, что я о нем знаю и думаю.…
Теперь — по поводу Теодора Курентзиса, что я о нем знаю и думаю. Впервые я увидела его в классе Мусина в годы моей учебы в Санкт-Пеербургской консерватории. Это был эффектный черноволосый молодой человек. Больше о нем сказать было нечего — у Мусина в то время параллельно учились ребята более яркие и интересные, такие как Туган Сохиев (он сейчас главный в Тулузе), Дэниел Бойко (Нью-Йорк симфони). Был еще Вася Петренко, он, правда, учился у Мартынова, сейчас он в Ливерпуле. Все они, ровесники Теодора, уверенно сделали достойную карьеру там, где стремились. «Вблизи» Теодора мне пришлось увидеть однажды: ученице нашего класса проф. Синцева он аккомпанировал Третий концерт Рахманинова, и пришел однажды в класс на репетицию. «Проиграв» концерт целиком (она играла, он махал), Теодор сделал глубокомысленный вид; мой учитель Леонид Николаевич Синцев обратился к Теодору с тонким советом: дирижировать вступление ко второй части более прозрачно, скорее в духе Чайковского, нежели густой рахманиновской краской. Теодор высокомерно посмотрел на нашего учителя; в его взоре читалось: «что ты мне можешь дать?» Когда Теодор ушел, холодно попрощавшись, Синцев спросил: кто этот мальчик? Почему он так себя ведет?Это было мое первое личное впечатление о Теодоре Курентзисе. Затем стало известно, что он женился на балерине Юлии Махалиной, обладавшей большими связями в музыкально-театральном мире Петербурга. Брак оказался недолгим.
Еще один эпизод связан с Юрием Темиркановым. Где-то заграницей Темирканову стали рассказывать о «его ассистенте» Теодоре Курентзисе. Темирканов не мог вспомнить, кто это. У него вообще-то нет ассистентов. тогда ему подсказали: помните, кто-то просил за этого молодого человека, и вы разрешили: «Пусть посидит на хорах». Почему-то этот факт позже превратился в рассказ о работе Теодора с Темиркановым. В общем, отношение к нему в Питере было несколько несерьезным в силу разных обстоятельств.
В связи с постоянным упоминанием его имени в последние годы я как-то вышла на его сайт. Его содержимое меня крайне изумило. Вот, взгляните, это автобиографическое http://www.teodorcurrentzis.com/biography1.php
Как может человек в здравом уме и трезвой памяти о себе такое писать? Как можно всерьез это воспринимать?
Что все это значит вкупе с экстатическим восторгом перед его «гением» со стороны просвещенной московской критики? Не могу понять. Но все, что я о нем знаю, не дает возможности воспринимать эту фигуру всерьез. Каждый строит карьеру как может. Курентзис пошел своим путем. Его путь пролегает туда же, где давно уже утвердились его более талантливые ровесники, то есть в хорошие западные оркестры. не исключено, что путем энергичной деятельности в России Курентзис и сделает себе какое-то имя, и получит где-то место, чтобы уехать и не вспоминать все эти Новосибирски-Перми.
И что тогда все станут говорить? Что станет с этими гигантскими проектами?
(шепотом) Мне кажется, все это одна большая разводка. Я это не хаваю
il-canone.livejournal.com