Воля психический процесс: Билет 18. Воля как психический процесс: понятие, этапы волевого воздействия.

15. Воля — как психический процесс, сущность,…

Сразу хочу сказать, что здесь никакой воды про воля, и только нужная информация. Для того чтобы лучше понимать что такое воля, волевые процессы , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Общая психология.

воля — способность человека принимать решения на основе мыслительного процесса и направлять свои мысли и действия в соответствии с принятым решением.

Воля как активный процесс принятия решения противопоставляется пассивной неосмысленной реакции на окружающие раздражители.

Воля — это способность индивида сознательно и целенаправленно регулировать и контролировать свое поведение и деятельность, выражающаяся в умении мобилизовать психические и физические возможности для преодоления трудностей и препятствий, стоящих на пути к поставленной цели.

Важнейшая характеристика волевого поведения — самоопределение.

Человек действует произвольно, не подчиняется воздействию внешних причин. Произвольность и надситуативность — главные принципы волевого поведения.

Волевое усилие — это акт проявления, который направлен на мобилизацию всех психических и физических возможностей человека, направленных на преодоление препятствий в процессе деятельности.

Воля, как человеческое качество — это способность делать выбор и совершать действия:

• Воля (психология) — свойство сознания человека, заключающееся в его способности сознательно управлять своими эмоциями и поступками.
• Воля (нейронауки) — многозначный термин, обозначающий те или иные высшие когнитивные процессы или функции, связанные с контролем поведения.
• Воля (философия) — феномен проявления субъектом своих желаний и намерений, способный к регуляции последующей деятельности и поведения, наделяющий возможностью к формированию более трудных целей и концентрации внутренних усилий для их достижения.
• Воля (право) — способность лица руководить своими действиями.

Определение воли в психологии

Понятие воли родилось в философии, где воля определяется как способность разума к самоопределению, в том числе моральному, и порождению специфической причинности. ^{Перейдя в психологию и неврологию, определение воли утратило моральный аспект и стало трактоваться только как психическая функция. Традиционное отнесение воли к высшим психическим функциям говорит о представлении о ней как о свойстве человека, но не животного, хотя некоторые исследования животных ставят данное представление под сомнение.}

В самом общем смысле воля рассматривается в психологии как способность человека к сознательной саморегуляции. Воля необходима как для совершения действия, так и для отказа от него. Основной элемент воли — это акт осознанного принятия решений. Воля близка к понятию свободы в экзистенциальной психологии в том плане, что человек, который принимает такое осознанное решение, должен оторваться от сиюминутной ситуации и либо обратиться к своему отношению к себе, своим ценностям, либо обратиться к воображению, логике и смоделировать последствия предполагаемого действия.

В более общем философско-психологическом понимании воля представлена у С. Л. Рубинштейна. Рубинштейн пишет: «действия, регулируемые осознанной целью и отношением к ней как к мотиву, — это и есть волевые действия»^{. Данное определение позволяет четко отделить понятие воли от понятия желания, понятия мотивации. В этом определении наблюдается отрыв от сиюминутной ситуации в виде наличия отношения к цели, ее осознания. Также важно соотношение мотива и цели. В случае, когда цель и мотив совпадают, по крайней мере, в сознании субъекта, субъект полностью управляет своей деятельностью, она не носит спонтанный характер — в деятельности имеет место воля.}

Некоторые психологи смешивают понятие воли как психической функции со способностью человека стремиться к достижению цели, в результате чего можно встретить такие определения: «Воля — сознательная регуляция субъектом своей деятельности и поведения, обеспечивающая преодоление трудностей при достижении цели…».

В социологии также имеет место понятие воли. Социолог Ф. Н. Ильясов, например, определяет волю как «способность субъекта создавать иерархизированную систему ценностей и прикладывать усилия для достижения ценностей более высокого порядка, пренебрегая ценностями низкого порядка».

Виды волевого действия

Простой и сложный волевой акт

Обусловленность волевых психических состояний структурными этапами сложного волевого действия

15.1. Общая характеристика волевых действий

Любая деятельность человека всегда сопровождается конкретными действиями, которые могут быть разделены на две большие группы: произвольные и непроизвольные. Главное отличие произвольных действий состоит в том, что они осуществляются под контролем сознания и требуют со стороны человека определенных усилий, направленных на достижение сознательно поставленной пели. Например, представим себе больного человека, который с трудом берет в руку стакан с водой, подносит его ко рту, наклоняет его, делает движение ртом, т. е. выполняет целый ряд действий, объединенных одной целью — утолить жажду. Все отдельные действия, благодаря усилиям сознания, направленным на регуляцию поведения, сливаются в одно целое, и человек пьет воду. Эти усилия часто называют волевой регуляцией, или волей.

Воля — это сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, выраженное в умении преодолевать внутренние и внешние трудности при совершении целенаправленных действий и поступков. Главная функция воли заключается в сознательной регуляции активности в затрудненных условиях жизнедеятельности. В основе этой регуляции лежит взаимодействие процессов возбуждения и торможения нервной системы. В соответствии с этим принято выделять в качестве конкретизации указанной выше общей 4’ункции две другие — активизирующую и тормозящую.

Произвольные или волевые действия развиваются на основе непроизвольных движений и действий. Простейшими из непроизвольных движений являются рефлекторные: сужение и расширение зрачка, мигание, глотание, чихание и т. п. К этому же классу движений относится отдергивание руки при прикосновении к горячему предмету, невольный поворот головы в сторону раздавшегося звука и т. д. Непроизвольный характер носят обычно и наши выразительные движения: при гневе мы непроизвольно стискиваем зубы; при удивлении поднимаем брови или приоткрываем рот; когда чему-то радуемся, то начинаем улыбаться и т. д.

Поведение, как и действия, может быть непроизвольным или произвольным. К непроизвольному типу поведения в основном относятся импульсивные действия и неосознанные, не подчиненные общей цели реакции, например на шум за окном, на предмет, способный удовлетворить потребность и т. д. К непроизвольному поведению относятся и поведенческие реакции человека, наблюдаемые в ситуациях аффекта, когда человек находится под воздействием неконтролируемого сознанием эмоционального состояния.

В противоположность непроизвольным действиям сознательные действия, которые более характерны для поведения человека, направлены на достижение поставленной цели. Именно сознательность действий характеризует волевое поведение. Однако волевые действия могут включать в себя в качестве отдельных звеньев и такие движения, которые в ходе образования навыка автоматизировались и потеряли свой первоначально сознательный характер.

Волевые действия отличаются друг от друга прежде всего уровнем своей сложности. Существуют весьма сложные волевые действия, которые включают в себя целый ряд более простых. Так, приведенный выше пример, когда человек хочет утолить жажду, встает, наливает воду в стакан и т. д., является примером сложного волевого поведения, включающего в себя отдельные менее сложные волевые действия. Но существуют еще более сложные волевые действия. Например, альпинисты, решившие покорить горную вершину, начинают свою подготовку задолго до восхождения. Сюда включаются тренировки, осмотр снаряжения, подгонка креплений, выбор маршрута и т. д. Но главные трудности ждут их впереди, когда они начнут свое восхождение.

Основой усложнения действий является тот факт, что не всякая цель, которая ставится нами, может быть достигнута сразу. Чаще всего достижение поставленной цели требует выполнения ряда промежуточных действий, приближающих нас к поставленной цели.

Еще одним важнейшим признаком волевого поведения является его связь с преодолением препятствий, причем независимо от того, какого типа эти препятствия — внутренние или внешние. Внутренними, или субъективными, препятствиями являются побуждения человека, направленные на невыполнение данного действия или на выполнение противоположных ему действий. Например, школьнику хочется играть с игрушками, но в это же время ему необходимо делать домашнее задание. В качестве внутренних препятствий могут выступать усталость, желание развлечься, инертность, леность и т. д. Примером внешних препятствий может служить, например, отсутствие необходимого инструмента для работы или противодействие других людей, не желающих того, чтобы поставленная цель была достигнута.

Следует заметить, что не всякое действие, направленное на преодоление препятствия, является волевым. Например, человек, убегающий от собаки, может преодолеть очень сложные препятствия и даже залезть на высокое дерево, но эти действия не являются волевыми, поскольку они вызваны прежде всего внешними причинами, а не внутренними установками человека. Таким образом, важнейшей особенностью волевых действий, направленных на преодоление препятствий, является сознание значения поставленной цели, за которую надо бороться, сознание необходимости достичь ее. Чем более значима цель для человека, тем больше препятствий он преодолевает. Поэтому волевые действия могут различаться не только по степени их сложности, но и по степениосознанности.

Обычно мы более или менее ясно осознаем то, ради чего совершаем те или иные действия, знаем цель, достичь которой мы стремимся. Бывают же случаи, когда человек осознает то, что он делает, но не может объяснить, ради чего он это делает. Чаще всего это бывает тогда, когда человек охвачен какими-то сильными чувствами, испытывает эмоциональное возбуждение. Подобные действия принято называть импульсивными.Степень осознания таких действий сильно снижена. Совершив необдуманные действия, человек часто раскаивается в том, что сделал. Но воля как раз в том и заключается, что человек в состоянии удержать себя от совершения необдуманных поступков при аффективных вспышках. Следовательно, воля связана с мыслительной деятельностью и чувствами.

Воля подразумевает наличие целеустремленности человека, что требует определенных мыслительных процессов. Проявление мышления выражается в сознательном выборецели и подборе средств для ее достижения. Мышление необходимо и в ходе выполнения задуманного действия. Осуществляя задуманное действие, мы сталкиваемся со многими трудностями. Например, могут измениться условия выполнения действия или может возникнуть необходимость изменить средства достижения поставленной цели. Поэтому для того, чтобы достичь поставленной цели, человек должен постоянно сличать цели действия, условия и средства его выполнения и своевременно вносить необходимые коррективы. Без участия мышления волевые действия были бы лишены сознательности, т. е. перестали бы быть волевыми действиями.

Связь воли и чувств выражается в том, что, как правило, мы обращаем внимание на предметы и явления, вызывающие у нас определенные чувства. Желание добиться или достичь чего-либо, точно так же как избежать чего-либо неприятного, связано с нашими чувствами. То, что для нас является безразличным, не вызывающим никаких эмоций, как правило, не выступает в качестве цели действий. Однако ошибочно полагать, что только чувства являются источниками волевых действий. Часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда чувства, наоборот, выступают препятствием к достижению поставленной цели. Поэтому нам приходится прилагать волевые усилия к тому, чтобы противостоять негативному воздействию эмоций. Убедительным подтверждением того, что чувства не являются единственным источником наших действий, служат патологические случаи потери способности переживать чувства при сохранении способности осознанно действовать. Таким образом, источники волевых действий весьма разноплановы. Прежде чем приступить к их рассмотрению, нам необходимо познакомиться с основными и наиболее известными теориями воли и с тем, как они раскрывают причины возникновения волевых действий у человека.

Условия возникновения воли

15.2. Основные психологические теории воли

Понимание воли как реального фактора поведения имеет свою историю. При этом во взглядах на природу этого психического явления можно выделить два аспекта: философско-этический и естественнонаучный. Они тесно переплетаются и могут рассматриваться только во взаимодействии друг с другом.

Во времена античности и средневековья проблема воли не рассматривалась с позиций, характерных для современного ее понимания. Древние философы рассматривали целенаправленное или осознанное поведение человека только с позиции его соответствия общепринятым нормам. В античном мире прежде всего признавался идеал мудреца, поэтому античные философы полагали, что правила поведения человека должны соответствовать разумным началам природы и жизни, правилам логики. Так, по Аристотелю, природа воли выражается в формировании логического заключения. Например, в его «Никомаховой этике» посылка «все сладкое надо есть» и условие «это яблоки сладкое» влекут за собой не предписание «это яблоко надо съесть», а именно умозаключение о необходимости конкретного действия — съедения яблока. Следовательно, источник наших сознательных действий кроется в разуме человека.

Надо отметить, что подобные воззрения на природу воли вполне обоснованны и поэтому продолжают существовать и сейчас. Например, Ш. Н. Чхартишвили выступает против особого характера воли, считая, что понятия цель и осознание являются категориями интеллектуального поведения, и никакой необходимости вводить новые термины, по его мнению, здесь нет. Подобная точка зрения обоснована тем, что мыслительные процессы являются неотъемлемым компонентом волевых действий.

Фактически проблема воли не существовала в качестве самостоятельной проблемы и во времена средневековья. Человек рассматривался средневековыми философами как исключительно пассивное начало, как «поле», на котором встречаются внешние силы. Более того, очень часто в средневековье воля наделялась самостоятельным существованием и даже персонифицировалась в конкретных силах, превращаясь в добрых или злых существ. Однако и в этой трактовке воля выступала как проявление некоего разума, ставящего себе определенные цели. Познание этих сил — добрых или злых, по мнению средневековых философов, открывает путь к познанию «истинных» причин поступков конкретного человека.

Следовательно, понятие воли во времена средневековья в большей степени связывалось с некими высшими силами. Такое понимание воли в средние века было обусловлено тем, что общество отрицало возможность самостоятельного, т. е. независимого от традиций и установленного порядка, поведения конкретного члена общества. Человек рассматривался как простейший элемент общества, а набор характеристик, которые современные ученые вкладывают в понятие «личность», выступал в качестве программы, по которой жили предки и по которой должен жить человек. Право на отклонение от этих норм признавалось лишь за некоторыми членами общины, например, за кузнецом — человеком, которому подвластна сила огня и металла, или за разбойником — человеком-преступником, противопоставившим себя данному обществу, и т. д.

Вполне вероятно, что самостоятельная проблема воли возникла одновременно с постановкой проблемы личности. Это произошло в эпоху Возрождения, когда за человеком начали признавать право на творчество и даже на ошибку. Стало господствовать мнение о том, что только отклонившись от нормы, выделившись из общей массы людей, человек мог стать личностью. При этом главной ценностью личности было принято считать свободу воли.

Оперируя историческими фактами, мы должны отметить, что появление проблемы свободы воли было не случайным. Первые христиане исходили из того, что человек обладает свободой воли, т. е. может поступать в соответствии со своей совестью, может делать выбор в том, как ему жить, поступать и каким нормам следовать. В эпоху же Возрождения свобода воли вообще стала возводиться в ранг абсолюта.

В дальнейшем абсолютизация свободы воли привела к возникновению мировоззренияэкзистенциализма — «философии существования». Экзистенциализм (М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж. П. Сартр, А. Камю и др.) рассматривает свободу как абсолютно свободную волю. не обусловленную никакими внешними социальными обстоятельствами. Исходный пункт этой концепции — абстрактный человек, взятьщ вне общественных связей и отношений, вне социально-культурной среды. Человек, по мнению представителей данного направления, ничем не может быть связан с обществом, и тем более он не может быть связан никакими нравственными обязательствами или ответственностью. Человек свободен и ни за что не может отвечать. Любая норма выступает для него как подавление его свободной воли. Согласно Ж. П. Сартру, подлинно человеческим может быть лишь спонтанный немотивируемый протест против всякой «социальности», причем никак не упорядоченный, не связанный никакими рамками организаций, программ, партий и т. д. .

Такая трактовка воли противоречит современным представлениям о человеке. Как мы отмечали еще в первых главах, основное отличие человека как представителя видаНото 5ар1еп5 от животного мира заключается в его социальной природе. Человеческое существо, развивающееся вне человеческого общества, имеет только внешнее сходство с человеком, а по своей психической сути не имеет ничего общего с людьми.

Абсолютизация свободной воли привела представителей экзистенциализма к ошибочной трактовке человеческой природы. Их ошибка заключалась в непонимании того, что человек, совершающий определенный поступок, направленный на отвержение каких-либо существующих социальных норм и ценностей, непременно утверждает другие нормы и ценности. Ведь для того, чтобы отвергать что-либо, необходимо иметь определенную альтернативу, иначе такое отрицание превращается в лучшем случае в бессмыслицу, а в худшем — в безумие.

Одна из первых естественнонаучных трактовок воли принадлежит И. П. Павлову, который рассматривал ее как «инстинкт свободы», как проявление активности живого организма, когда он встречается с препятствиями, ограничивающими эту активность. По мнению И. П. Павлова, воля как «инстинкт свободы» выступает не меньшим стимулом поведения, чем инстинкты голода и опасности. «Не будь его, — писал он, — всякое малейшее препятствие, которое бы встречало животное на своем пути, совершенно прерывало бы течение его жизни» (Павлов И. П.,

Имена

Корнилов Константин Николаевич (1879-1957) — отечественный психолог. Научную деятельность начал в качестве сотрудника Г. И. Челпанова. Несколько лет работал в Институте психологии, созданном Челпановым. В 1921 г . написал книгу «Учение о реакциях человека». В 1923-1924 гг. приступил к активной работе по созданию материалистической психологии. Центральное место в его взглядах занимало положение о психике как особом свойстве высокоорганизованной материи. Эта работа закончилась созданием концепции реактологии, которую в качестве марксистской психологии Корнилов пытался противопоставить, с одной стороны, рефлексологии Бехтерева, а с другой — интроспективной психологии. Основным положением этой концепции явилось положение о «реакции», которая рассматривалась как первоэлемент жизнедеятельности, сходный с рефлексом и вместе с тем отличающийся от него наличием «психической стороны». В результате проводимой в 1931 г . так называемой «реактологической дискуссии» Корнилов отказался от своих взглядов. Впоследствии изучал проблемы воли и характера. Возглавлял Московский институт психологии.

1952). Для человеческого же поступка такой преградой может быть не только внешнее препятствие, ограничивающее двигательную активность, но и содержание его собственного сознания, его интересы и т. д. Таким образом, воля в трактовке И. П. Павлова рефлекторна по своей природе, т. е. она проявляется в виде ответной реакции на воздействующий стимул. Поэтому не случайно данная трактовка нашла самое широкое распространение среди представителей бихевиоризма и получила поддержку в реактологии (К. Н. Корнилов) и рефлексологии (В. М. Бехтерев). Между тем если принять данную трактовку воли за истинную, то мы должны сделать вывод о том, что воля человека зависит от внешних условий, а следовательно, волевой акт не в полной мере зависит от человека.

В последние десятилетия набирает силу и находит все большее число сторонников другая концепция, согласно которой поведение человека понимается как изначально активное, а сам человек рассматривается как наделенный способностью к сознательному выбору формы поведения. Эта точка зрения удачно подкрепляется исследованиями в области физиологии, проведенными Н. А. Бернштейном и П. К. Анохиным. Согласно сформировавшейся на основе этих исследований концепции, воля понимается как сознательное регулирование человеком своего поведения. Это регулирование выражено в умении видеть и преодолевать внутренние и внешние препятствия.

Помимо указанных точек зрения существуют и другие концепции воли. Так, в рамках психоаналитической концепции на всех этапах ее эволюции от 3. Фрейда до Э. Фромма неоднократно предпринимались попытки конкретизировать представление о воле как своеобразной энергии человеческих поступков. Для представителей данного направления источником поступков людей является некая превращенная в психическую форму биологическая энергия живого организма. Сам Фрейд полагал, что это психосексуальная энергия полового влечения.

Весьма интересна эволюция этих представлений в концепциях учеников и последователей Фрейда. Например, К. Лоренц видит энергию воли в изначальной агрессивности человека. Если эта агрессивность не реализуется в разрешаемых и санкционируемых обществом формах активности, то становится социально опасной, поскольку может вылиться в немотивируемые преступные действия. А. Адлер, К. Г. Юнг, К. Хорни, Э. Фромм связывают проявление воли с социальными факторами. Для Юнга — это универсальные архетипы поведения и мышления, заложенные в каждой культуре, для Адлера — стремление к власти и социальному господству, а для Хорни и Фромма — стремление личности к самореализации в культуре.

По сути дела, различные концепции психоанализа представляют собой абсолютизацию отдельных, хотя и существенных, потребностей как источников человеческих действий. Возражения вызывают не столько сами преувеличения, сколько общая трактовка движущих сил, направленных, по мнению приверженцев психоанализа, на самосохранение и поддержание целостности человеческого индивида . Об этом говорит сайт https://intellect.icu . На практике очень часто проявление воли связано со способностью противостоять потребности самосохранения и поддержания целостности человеческого организма. Это подтверждает героическое поведение людей в экстремальных условиях с реальной угрозой для жизни.

В действительности мотивы волевых действий складываются и возникают в результате активного взаимодействия человека с внешним миром, и в первую очередь с обществом. Свобода воли означает не отрицание всеобщих законов природы и общества, а предполагает познание их и выбор адекватного поведения.

15.3. Физиологические и мотивационные аспекты волевых действий

Волевые действия, как и все психические явления, связаны с деятельностью мозга и наряду с другими сторонами психики имеют материальную основу к ниде нервных процессов.

Материальной основой произвольных движений является деятельность так называемых гигантских пирамидных клеток, расположенных в одном из слоен коры мозга в области передней центральной извилины и по своим размерам во много раз превышающих окружающие их другие нервные клетки. Эти клетки очень часто называют «клетками Беца» по имени профессора анатомии Киевского университета В. А. Беца, который впервые описал их в 1874 г . В них зарождаются импульсы к движению, и отсюда берут начало волокна, образующие массивный пучок, который идет в глубину мозга, спускается вниз, проходит внутри спинного мозга и достигает в конечном итоге мышцы противоположной стороны тела

(пирамидный путь).

Все пирамидные клетки условно, в зависимости от их местоположения и выполняемых функций, можно разделить на три группы (рис. 15.1). Так, в верхних отделах передней центральной извилины лежат клетки, посылающие импульсы к нижним конечностям, в средних отделах лежат клетки, посылающие импульсы к руке, а в нижних отделах располагаются клетки, активизирующие мышцы языка,

Рис. 15.1. Двигательные центры коры головного мозга у человека (по Гринштейну)

губ, гортани. Все эти клетки и нервные пути являются двигательным аппаратом коры головного мозга. В случае поражения тех или иных пирамидных клеток у человека наступает паралич соответствующих им органов движения.

Произвольные движения выполняются не изолированно друг от друга, а в сложной системе целенаправленного действия. Это происходит благодаря определенной организации взаимодействия отдельных участков мозга. Большую роль здесь играют участки мозга, которые хотя и не являются двигательными отделами, но обеспечивают организацию двигательной (или кинестетической) чувствительности, необходимую для регуляции движений. Эти участки располагаются сзади от передней центральной извилины. В случае их поражения человек перестает ощущать собственные движения и поэтому не в состоянии совершать даже относительно несложные действия, например взять какой-либо предмет, находящийся возле него. Затруднения, возникающие в этих случаях, характеризуются тем, что человек подбирает не те движения, которые ему нужны.

Сам по себе подбор движений еще не достаточен для того, чтобы действие было выполнено умело. Необходимо обеспечить преемственность отдельных фаз движения. Такая плавность движений обеспечивается деятельностью

премоторной зоны коры, которая лежит кпереди от передней центральной извилины. При поражении этой части коры у больного не наблюдается никаких параличей (как при поражении передней центральной извилины) и не возникает никаких затруднений в подборе движений (как при поражении участков коры, расположенных сзади от передней центральной извилины), но при этом отмечается значительная неловкость. Человек перестает владеть движениями так, как он владел ими ранее. Более того, он перестает владеть приобретенным навыком, а выработка сложных двигательных навыков в этих случаях оказывается невозможной.

В некоторых случаях, когда поражение этой части коры распространено в глубь мозгового вещества, наблюдается следующее явление: выполнив какое-либо движение, человек никак не может его прекратить и продолжает в течение некоторого

Из истории психологии Патология воли чаще всего выражается в нарушении регуляции поведения человека. Это может проявляться или в нарушении критичности, или в спонтанности поведения. В качестве иллюстрации приведем несколько описаний подобных больных из книги Б. В. Зейгарник «Патопсихология». «…Поведение этих больных обнаруживало патологические особенности. Адекватность их поведения была кажущейся. Так, они помогали сестрам, санитарам, если те их просили, но они с той же готовностью выполняли любую просьбу, даже если она шла вразрез с принятыми нормами поведения. Так, больной К. взял без разрешения у другого больного папиросы, деньги, так как кто-то «его попросил сделать это»; другой больной Ч., строго подчинявшийся режиму госпиталя, «хотел накануне операции выкупаться в холодном озере, потому что кто-то сказал, что вода теплая». Иными словами, их поведение, действия могли в одинаковой мере оказаться адекватными и неадекватными, ибо они были продиктованы не внутренними потребностями, а чисто ситуационными моментами. Точно так же отсутствие жалоб у них обусловливалось не сдержанностью, не желанием замаскировать свой дефект, а тем, что они не отдавали себе отчета ни в своих переживаниях, ни в соматических ощущениях. Эти больные не строили никаких планов на будущее: они с одинаковой готовностью соглашались как с тем, что не в состоянии работать по прежней профессии, так и с тем, что могут успешно продолжать прежнюю деятельность. Больные редко писали письма своим родным, близким, не огорчались, не волновались, когда не получали писем. Отсутствие чувства горести или радости часто выступало в историях болезни при описании психического статуса подобных больных. Чувство заботы о семье, возможность планирования своих действий были им чужды. Они выполняли работу добросовестно, но с таким же успехом могли бросить ее в любую минуту. После выписки из госпиталя такой больной мог с одинаковым успехом поехать домой или к товарищу, который случайно позвал его. Действия больных не были продиктованы ни внутренними мотивами, ни их потребностями. Отношение больных к окружающему было глубоко изменено. Это измененное отношение особенно отчетливо выступает, если проанализировать не отдельные поступки больного, а его поведение в трудовой ситуации. Трудовая деятельность направлена на достижение продукта деятельности и определяется отношением человека к этой деятельности и ее продукту. Следовательно, наличие такого отношения к конечному результату заставляет человека предусматривать те или иные частности, детали, сопоставлять отдельные звенья своей работы, вносить коррекции. Трудовая деятельность включает в себя планирование задания, контроль своих действий, она является прежде всего целенаправленной и сознательной. Поэтому распад действия аспонтанных больных, лишенных именно этого отношения, легче всего проявляется в трудовой ситуации обучения. …С. Я. Рубинштейн отмечает, что [такие] больные, начав что-либо делать, редко прекращали работу по своей инициативе: это случалось лишь при каких-либо

времени выполнять его много раз подряд. Так, собираясь

продолжение следует…

Продолжение:

Часть 1 15. Воля — как психический процесс, сущность, патология, Структура волевого действия (акта)
Часть 2 .. Структура волевого действия (акта) — . Воля — как…
Часть 3 Синдромы нарушения воли. — . Воля — как психический процесс,…

См.также

• психические процессы , психический процесс ,
• мышление , виды мышления ,
• интеллект , способности человека ,
• нейробиология принятия решений введение ,
• воображение , фантазия ,
• память , психические процессы ,
• эмоции , эмоция ,
• представления , развитие представлений ,
• внимание , развитие внимания ,
• память , психические процессы ,
• восприятие , физиологические механизмы восприятия ,
• внимание , развитие внимания ,
• развитие памяти ,

А как ты думаешь, при улучшении воля, будет лучше нам? Надеюсь, что теперь ты понял что такое воля, волевые процессы и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то нестесняся пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Общая психология

Воля

Воля

— Психический процесс, проявляющийся в самодетерминации и регуляции человеком своей деятельности и иных психических процессов. В качестве основных функций воли выделяют:

 

---

Тренинги (Воля)

Техника «Герой нашего времени»

Техника предназначена для обретения, «кристаллизации» внутренних точек роста личности.

Техника «Любовь к боли»

Техника предназначена для разработки силы воли. В ней предлагается поработать со своим чувством боли (если, конечно, таковое имеет место). Через глубокое осознание боли вырабатывается любовь к ней, способность преодолеть её.

Техника развития воли «Завтрак надо заслужить»

Техника поможет существенно развить волевые способности, собранность на действие.

Упражнение личностного роста «Мой герб»

Никому не помешает иметь свой личный герб, пусть даже он известен лишь одному его владельцу. В трудные жизненные моменты, вспомнив про герб, можно вспомнить про всё самое важное, всё самое ценное, что есть в вашей жизни. Это поможет сделать выбор в критическую минуту, собрать всю свою волю в кулак.

---

---

Аскеза

Понятие, обозначающее самоограничение в чем-либо. В рамках клинических исследований были описаны такие проявления аскезы, которые были обусловлены невротическим развитием и механизмами психологической защиты. В настоящее время данный феномен имеет достаточно широкое распространение, причем не только в рамках тех или иных религиозных концессий, в качества элемента он входит в различные психотерапевтические методы.

Барьер психологический

Психическое состояние, проявляющееся в неадекватной пассивности субъекта, что препятствует выполнению им тех или иных действий. Эмоциональный механизм барьеров психологических состоит в усилении отрицательных переживаний и установок — стыда, чувства вины, страха, тревоги, низкой самооценки, ассоциированных с задачей.

Волевые качества

Качества, проявляющиеся в волевых действиях человека и характеризующиеся как настойчивость, решительность, выдержка, смелость и т.д.

Волевые качества человека и их развитие

Сила воли, целеустремленность, настойчивость и другие качества воли.

Волюнтаризм

Направление в философии и психологии, характеризующееся положением в основу миропонимания процессов воли, которые могут противопоставляться разуму и объективным законам природы и общества. Волюнтаризм в психологии проявляется как утверждение воли в качестве первичной способности, обусловленной только субъектом и определяющей все другие психические процессы и явления (В. Вундт, У. Джемс, Н. Лосский).

Желание

Отражающее потребность переживание, перешедшее в действенную мысль о возможности чем-либо обладать или что-либо осуществить. Имея побуждающую силу, желание обостряет осознание цели будущего действия и построение его плана. Желание как мотив деятельности характеризуется достаточно отчетливой осознанностью потребности.

Импульсивный навык

Склонность и способность человека к совершению импульсивных поступков, таких как запой, погружение в азартные игры, импульсивное воровство и т.п.

Инициатива

Побуждение к началу какого-либо дела, способность и готовность к самостоятельным активным действиям, к принятию решений, сознательное, творческое их выполнение.

Инфляция воли

Явление, при котором со временем одно и то же действие (одна и та же деятельность) требует всё больших усилий воли.

Настойчивость

Характеристика воли, способность преодолевать внешние и внутренние препятствия при достижении поставленной задачи.

Недостаток побуждения

Отсутствие или недостаточность спонтанного побуждения, выражающаяся в снижении темпа и интенсивности психической активности, вялости, незаинтересованности, порой достигающей аффективного безразличия, эмоциональной тупости и снижения всей психической деятельности.

Нерешительность

Нарушение воли человека, проявляющееся в затруднении перехода от образа действия к самому действию.

Общая характеристика волевых действий

Волевые действия — сознательны, целеустремленны, имеют альтернативы.

Патология воли

Нарушения волевого импульса, мыслительного опосредования волевого акта, критичности.

Принятие решения

Волевой акт формирования последовательности действий, ведущих к достижению цели на основе преобразования исходной информации в ситуации неопределенности. Основные этапы процесса П.р. включают информационную подготовку решения и собственно процедуру П.р. — формирование и сопоставление альтернатив, выбор, построение и коррекцию эталонной гипотезы или программы действий. Структуру П.р. образуют цель, результат, способы достижения результата, критерии оценки и правила выбора.

Процесс принятия решения

Иногда оно вовсе не выделяется в сознании как особая фаза: волевой акт совершается без особого решения.

Психологические теории воли

Исторически воля рассматривалась через два аспекта: философско-этический и естественнонаучный.

Решительность

Способность человека самостоятельно принимать ответственные решения и неуклонно реализовывать их в деятельности.

Сила воли

Степень внутренней свободы человека, обеспечивающей решение сложных задач.

Структура волевого действия

Волевое действие начинается с осознания цели действия и связанного с ней мотива.

Сущность воли

Сущность воли заключается в том, что она есть потребность в преодолении препятствий, и как всякая иная потребность, она может явиться источником положительных или отрицательных эмоций.

Уверенность

Характеристика поведения человека, отражающая то, насколько он принимает собственные решения как должное; уверенный человек, поставив перед собой некоторую цель или задачу, потом редко пересматривает свое решение, всеми силами стремится к достижению цели или решению задачи.

Физиологические основы волевых действий

Волевые действия, как и другие психические явления, имеют материалистический базис.

Целеустремленность

Степень активности человека в достижении цели (целей). Целеустремленность может проявляться как и в отношении конкретной цели, так и в отношении целей вообще («целеустремленный по жизни»).

См. также

Психические процессы

• Актуализация связей
• Аффект
• Внимание
• Воображение и представление
• Динамические характеристики психических процессов
• Локализация высших психических функций
• Мышление и речь
• Ощущения и восприятие
• Память
•     … и другое

Психические свойства

• А-тип личности
• Абсорбция
• Авторитарность
• Агрессивность
• Актерские способности
• Активность
• Активный словарный запас
• Алкоголизм
• Аналитические способности
• Артистизм
•     . .. и другое

Список психических свойств

• Агрессивность
• Актерские способности
• Активный словарный запас
• Алкоголизм
• Аналитические способности
• Артистизм
• Асоциальность
• Ассертивность
• Аутосимпатия
• Беглость мышления
•     … и другое

Психологический словарь

А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

 

---

   RSS     [email protected] 

Теоретические концепции понимания воли и их практический анализ



В настоящее время проведение тех или иных соревнований является составной частью тренировочного процесса в любом виде спорта. Большинство спортсменов принимают в них участие, имея равную физическую, тактическую и техническую подготовку. Однако победа в соревновательном соперничестве всегда достается лишь одному представителю данных соревнований. Ими могут являться команда, или же спортсмен, выступающий в индивидуальном виде спорта. Еще с момента проведения первых олимпийских игр учеными и мыслителями была установлена тесная взаимосвязь внутренних психологических процессов на влияние внешнего спортивного поведения и результативность спортсмена. Как оказалось позже, одним из таких психических компонентов, оказывающих воздействие не только в экстремальных, но и в повседневных ситуациях, является воля. Во время процесса социализации, в зависимости от степени развития силы воли, многих детей начинают характеризовать такими понятиями как: слабо волевые или сильно волевые. При этом использование данного понятия очень часто ссылается на принадлежность или отсутствие данного компонента в поведении ребенка.

Г. Д. Бабушкина, В. Н. Смоленцева характеризуют волю, как целенаправленную способность человека совершать рациональные действия, направленные на достижение определенного результата, необходимого для удовлетворения собственных потребностей индивида. При этом действия, совершаемые на основе проявления волевых усилий, имеют сознательную направленность. М. Я. Басов в своей работе выделяет волю, как основополагающий компонент, способный контролировать не только психические процессы внутри организма, но и осуществлять регулирующее воздействие в процессе всей жизнедеятельности человека. При этом управление поведением индивида выражается способностью данного компонента к саморегуляции. Келли Макгонигал рассматривает силу воли в качестве наивысшего источника добродетелей. По ее словам, именно способность к самоконтролю и его целесообразное использование позволяет человеку оказывать дополнительное сопротивление на проявление различных жизненных невзгод. Из этого следует отметить, что воля и присущие ей качества, являются одними из главных аспектов необходимых для формирования личности. А поведение, в котором заложены высокие волевые устои, способно менять окружающую действительность в благоприятную для человека сторону [1, 2].

Понимание целенаправленной сущности воли и её главных составных особенностей поможет тренеру проанализировать степень готовности начинающих спортсменов к избранному виду спорта через проявление индивидуального психологического поведения. Данная работа основывается на сравнении отечественных взглядов ученых для выяснения истинной сущности того, что есть воля, как понятие характеризующее функцию высших когнитивных процессов. На вопросы о том, что представляет собой данное понятие и какими характерными чертами она способна обладать, приведено немало ответов, состоящих из ряда научных концепций.

Так, психолог Л. С. Выготский уделял особое внимание вариативности волевого поведения. Автор отмечает, что совершение действий, необходимых для реализации поставленных индивидом задач лежат в основе собственного поведения, которое в свою очередь базируется от преобладания тех или иных волевых качеств, сформировавшихся у человека на данном периоде развития. Используя волевые усилия во благо собственной пользы, он способен изменять окружающую среду в нужную для него сторону. Например: наличие влажного холодного климата во время выполнения беговых упражнений аэробной направленности с одной стороны может создавать дополнительные условия, негативно сказывающиеся на проявлении мотивации спортсмена к данной нагрузки, но с другой — эти же условия способны повысить общий уровень адаптационных возможностей спортсмена. Эмоциональная характеристика подобных ситуаций во многих случаях зависит от восприятия возникших трудностей, на проявление которых особую роль играют формы психической саморегуляции и степени их развития, являющиеся совокупностью волевых возможностей человека [2].

Концепция Л. С. Выготского позволяет рассматривать волю, как психическую саморегуляцию, последствия которой заключаются в способности выбирать и реализовывать интересующие нас мысли, цели, желания, действия, поведение, эмоции, и т. д. Это и есть проявление воли. И чем выше уровень сформированных нами волевых качеств, тем более разнообразным и нестандартным окажется выбор. Так, например, спасение жизней ценой собственной жизни, это поступок героя, основанный на личностных волевых качествах. Они в свою очередь настолько совершенны и специфичны, что данный выбор, основанный на общем развитии волевых качеств, будет индивидуальным и неповторимым в своем роде. Кроме того Л. С. Выготский уделял особое внимание тому, какими именно способами люди способны совершать проблематичный выбор в экстремальных для них условиях. Например: перед выполнением действия, требующий каких-либо волевых усилий, с целью повышения особой сосредоточенности, человек сначала может посчитать до трех, а потом преступить к работе. Или же вовсе связать свой выбор с каким-либо материальным предметом, то есть совершение того или иного выбора будет зависеть от того, какая сторона монеты окажется на поверхности, после её подбрасывания.

В концепции В. И. Селиванова воля рассматривается как инструментальное орудие человека, оказывающее психологическое сопротивление таким внутренним раздражителям, влияние которых способно нарушить процесс реализации желаемых результатов. По мнению автора, волевая регуляция должна всегда сопровождать целенаправленные действия индивида. При этом её активность будет считаться завершенной только тогда, когда субъект деятельности достигнет нужного заключения в своих действиях. Схожие взгляды представлены М. Я. Басовым, по мнению которого, волевая регуляция проявляется не только во внешнем, но и внутреннем поведении, например: в контроле над мыслями, настроением, эмоциями и т. д. При этом А. Ц. Пуни приходит к выводу, что они обладают целостным взаимодействием. По его мнению, последствие внутренних психологических препятствий, это результат внешних сформировавшихся трудностей, регулятором которых как раз и являются волевые компоненты личности [2].

Следует обратить внимание на то, что любой интересующий нас процесс всегда содержит в себе изъяны, способные негативно отразиться на дальнейшей мотивации к выбранным целям. При этом это не значит, что осуществляемая деятельность не соответствует развитым возможностям человека. Будущий мастер своего дела со временем преобразует сложившиеся трудности в благую для себя ценность. Но до этого момента именно задействование волевых качеств должно поспособствовать проявлению осознанности в действиях, которые первоначально неинтересны или неприятны c целью их дальнейшего изменения. Это и пытается донести до нас В. И. Селиванов и М. Я. Басов. В качестве подкрепления к данным размышлениям, следует обратить внимание на следующий пример: на занятиях по единоборствам во время овладения навыками самообороны первоначально у начинающего бойца могут складываться неприятные ощущения. Поскольку отработка защитной техники и проведение спаррингов всегда сопровождается нанесением ударов со стороны своего оппонента, вызывающие определенные болевые ощущения, и психологический дискомфорт. Но по мере достижения таких результатов, как получение разрядов, званий, титулов, спортсмен начинает понимать для себя, что преодоление различных негативных ситуаций вполне оправданно. Потому что общая вовлеченность в данный вид спорта характеризуется получением удовольствия. Из этого следует, что какое эмоционально-негативное состояния не преобладает у человека в момент разочарования необходимо помнить, что воля, выполняя особую роль высшего когнитивного процесса, не способна самосовершенствоваться при отсутствии источника её активизации, который может быть найден только при взаимодействии человека с окружающей средой, сталкиваясь при этом с определенными проблематичными ситуациями.

В мотивационно-деятельностной теории В. А. Иванникова место главного источника волевого поведения занимают внутренние мотивы человека, побуждающие его осуществлять сознательные, целенаправленные, и рациональные действия, противостоящие внешним неблагоприятным для результата ситуациям. При этом мотивы могут обладать этической, эстетической, личностной и другой направленностью. Таким образом, автор приходит к выводу, что чем выше уровень мотивации у человека к реализации интересующих его желаний, тем более волевым окажется поведение в ходе достижения необходимых для него благ. Помимо этого бывают случаи, когда данная зависимость способна проявлять и обратную последовательность. То есть волевые качества, при их определенном уровне развития, способны повлиять на степень мотивации. Подобные особенности могут наблюдаться во время педагогического процесса, когда ребенок, осваивая различные научные дисциплины, и переходя в старшие классы, со временем меняет эмоциональное восприятие к предметам, которые ранее вызывали недоброжелательное отношение. Таким образом, сущность данной теории основывается на тесной взаимосвязи таких понятий как воля и мотивация. Где побуждающие процессы, заложенные в мотивации и влекут за собой активизацию волевых компонентов, целью которых в свою очередь становится доведение начатых действий до конца. Условно это можно представить как деятельность тренера и ученика, где ученик — это мотивация, а тренер — эта воля и её компоненты, без которых практически невозможно успешно завершить начатую деятельность [3, 6].

К подобному обоснованию следует отнести и взгляды Е. П. Ильина на данную проблему. В его концепции так же уделено особое внимание мотивации, как компонента являющегося основой для реализации целей. Вот только в отличие от мотивационно — деятельностной теории, где стимуляция, побуждения и мотивы представлены в качестве отдельного обособленного понятия, в теории Е. П. Ильина данные перечисленные компоненты есть нечто иное, как разновидность волевого поведения. Иными словами воля, это не только самоуправление, саморегуляция и самоконтроль, но еще и осознанное само суждение [4].

Противопоставление к теории Е. П. Ильина взгляды И. М. Сеченова на сущность данного понятия. По мнению И. М. Сеченова волевые качества изначально заложены в любом естественном произвольном поведении человека. При этом механизмы, регулирующие его действия, по словам автора, не могут полностью относиться к волевым компонентам. Например, ими могут быть результаты определенных мысленных образов, проявляющиеся вместе с чувственными возбуждениями, которые и придают будущим действиям определенный смысл и роль для их совершения человеком. Таким образом, данная теория о понимании сущности воли близка с концепцией Л.С Выготского. Но при этом И.М Сеченов полагает, что воля, как научное понятие, должно быть более конкретизирована. Потому, не все высшие когнитивные процессы, задействованные в поведении индивида с целью выполнения поставленных им целей, должны принадлежать к волевым.

Таким образом, общая направленность концепций, представленных в данной работе, сводятся к поиску объективной сущности воли, как научного понятия, истинный смысл которого, по итогам сложившихся взглядов и мнений, не имеет конкретного значения. Тем не менее, их можно условно разделить на три группы каждая из которых сумела найти общие схожие взгляды по установленным выводам дынных ученых. Первая группа научных подходов рассматривает волю в качестве мотивационной составляющей, где побуждение, мотив, стимул — это главные качества присущие данному понятию. Вторая группа рассматривает волевые процессы в качестве регулятивной функции организма. Его представители характеризуют волю, как меру контроля над всеми остальными психическими процессами. И третья группа концепций состоит из понимания воли, как источника свободного выбора, взгляды на который получили поддержку так же в работах Б. Спинозы, Э. Мейман [3].

Многие эксперименты, связанные с деятельностью волевых усилий были организованны на основе тренировочного процесса. Так, например, Л. А. Малаховой, К. А. Храмовой было проведено исследование, в котором необходимо было выявить особенности саморегуляции у занимающихся и не занимающихся спортом подростков от 14–17 лет в количестве 168 человек. Исследование базировалось на методе «Стиль саморегуляции поведения» В. И. Моросановой. Результат показал, что на основе многократных систематичных тренировок у подростков постепенно повышается развитие так называемой «осознанной саморегуляции», а её проявление выражается совершением постоянного выбора ребенком между принятием зоны психологического комфорта, куда следует отнести интересующие для него действия в данный момент времени, или же, выполнение специфических и в некоторой степени неприятных упражнений, необходимых для реализации предстоящих целей. Дети, занимающиеся спортом продолжительное время, начинают проявлять наибольшую осознанность к планируемым достижениям, отдавая себе отчет о том, что реализация запланированных результатов принесет им большую пользу, чем такие краткосрочные увлечения, как просмотр фильмов, игры и т. д. Кроме того, юные спортсмены отличаются высокой динамичностью в ходе своей жизнедеятельности. Занятие спортом требует от ребенка проявление наибольшего воздействия на ряд возникших задач, решение которых невозможно без использования волевых качеств (посещение школы, выполнение домашних заданий, посещение спортивных секций, коммуникативный контакт со сверстниками). Задействованный уровень воли в те или иные процессы обучения, позволяет ребенку компенсировать недостающие для данной сферы деятельности способности, что в свою очередь может положительно сказаться на будущем выборе овладения новыми видами деятельности [5].

Анализируя волю как психический процесс, являющийся составной частью личности, можно подвести следующий вывод. Рассмотренные нами концепции позволяют говорить о воли как о «духовном наставнике», функции которого имеют многогранное значение. С одной стороны воля — это источник восполнения дефицита мотивации. С другой — помощник в принятии неизбежной реальности, воспроизведение которой требует проявление дополнительных волевых усилий. Но так или иначе, её наличие есть в каждом ребенке. Использование понятия слабовольность, следует относить в большей степени к личности в целом, и той деятельности, в которой он демонстрирует слабые волевые качества. Следует отметить, что воля — это тот инструмент, который отображается в непосредственном поведении человека, а результатом является формирование психологических установок и наличие определенных привычек и навыков. Понимание важности воли, как целостного научного понятия, позволяет предугадывать поведение людей в определенных ситуативных обстоятельствах. Тренеру необходимо помнить, что воля помимо её естественного проявления, способна по-разному развиваться. Установленные выводы позволяют увидеть взаимосвязь, между волевыми компонентами, и тем, как человек психологически способен их воспринимать. Это как раз и есть та самая сила, которая упоминается вместе с понятием воля. Одни люди считают себя уникальными по праву совершения любого понравившегося им выбора, другим свойственно испытывать внутреннюю гордость за многократное преодоление самих себя. А кто-то видит проявление своих волевых усилий в нахождении новых побуждающих мотивов. На этапе начальной подготовки, тренер должен выявить, с какой волевой направленностью пришел на тренировку тот, или иной ученик. Кому то интересен контакт со своими коллегами, у кого-то воля проявляется в стремлении стать сильнее, добиться успеха в спорте. Бывают и такое, когда на выбор занятия спортом большую роль оказывают родители. При этом ребенок ходит в секцию с целью, угодить им. Это тоже своеобразное проявление воли. В таком случае, тренера должны интересовать именно те волевые проявления, которые соответствуют целям избранного вида спорта.

Литература:

1. Бабушкин Г. Д., Смоленцева В. Н.. Психология физической культуры и спорта. — Омск: СибГУФК, 2007. — 270 с.
2. Басов М. Я. Воля как предмет функциональной психологии. — Санкт-Петербург: Алетейя, 2007. — 543 с.
3. Иванников В. А. Воля // Национальный психологический журнал. — 2010. — № 1. — С. 140.
4. Ильин Е. П. Психология спорта. — СПб.: Питер, 2016. — 352 с.
5. Малахова Л. А., Храмова К. А. Сравнительный анализ компонентов саморегуляции подростков, занимающихся и не занимающихся спортом // Материалы XII Международной научно-практической конференции психологов физической культуры и спорта «Рудиковские чтения». — М.: Федер. гос. бюджет. образоват. учреждение высш. образования «Рос. гос. ун-т физ. культуры, спорта, молодежи и туризма (ГЦОЛИФК)»., 2016. — С. 441.
6. Яковлев Б. П. Мотивация и эмоции в спортивной деятельности. — М.: Советский спорт, 2014. — 312 с.

Основные термины (генерируются автоматически): воля, качество, волевое поведение, действие, компонент, процесс, проявление, волевая регуляция, особая роль, психическая саморегуляция.

Высшее образование БГПУ

Иванников В. А. Психологические механизмы волевой регуляции: Учебное пособие. 3-е изд. — СПб.: Питер, 2006. — 208 с.: ил. — (Серия «Учебное пособие»).

 

Лекция «Проблема воли в современной психологии»

Жизнь вынуждает многое делать добровольно.

Е. Лец

«Воля волей, если сил невпроворот».

В. Высоцкий

Сегодня мы начинаем обсуждать проблему воли. «Опять проблема, — подумали вы. — Неужели вся психология состоит из проблем?» К сожалению, проблем в психологии много, как и в любой молодой науке. Вспомните алхимию, создание вечного двигателя, френологию, неумирающую астрологию.

Наша с вами задача — понять, где задача исследовательская, а где проблема и как избавиться от нее.

Чтобы снять проблему (а это задача, не имеющая решения сегодня или вообще), надо понять, почему она возникла в истории науки.

Если я вас сейчас спрошу — есть ли у вас воля, то услышу много жалоб на то, что она у вас слабая. Никто не задает мне вопрос, про что я спрашиваю, потому что все понимают, про что я спросил. Вот и психологи не сомневаются в наличии воли у человека. Их волнует только один вопрос — какова природа воли, что
это такое и откуда она появляется у человека.

Проблема воли в том и состоит, что никто не сомневается в ее
наличии, но никто не знает, что это такое.

Отсюда столько противоречивых определений воли и отожествлений воли с другими процессами, что выглядит уж совсем нелепо, потому что признание воли самостоятельной психической реальностью, но при этом сведение воли к вниманию, эмоциям или мотивам явно нелогично.

Такое разнообразие мнений о природе воли говорит только
об одном — понятие воли не обозначает какую-то реальность, а
является теоретическим конструктом, введенным в науку для
объяснения этой реальности. Я напомню, что таких понятий
в науке много:

• это понятие флогистона, объясняющее горение предметов;
• это понятие гена, объясняющее схожесть родителей и детей;
• это понятие атома, объясняющее устройство всех предметов, и т. д.

Я говорил о судьбе таких понятий — одни уходят из науки, поскольку выявляется настоящий механизм объяснения реальности (флогистон), другие становятся названием реального механизма (ген), третьи просто меняют свое содержание, обозначая теперь особую реальность (атом).

Давайте посмотрим, как и зачем появилось понятие воли. В европейской культуре это понятие предложил Аристотель, который пытался объяснить порождение особых действий человека. Это были действия, которые человек осознанно должен был совершать, но они не вызывали у человека стремления их исполнять. По Аристотелю, действия возникали из стремлений души, но были действия, которые человек принимал к исполнению только по решению разума, и, чтобы они исполнялись, их надо было соединять со стремлениями, или, точнее, придавать таким действиям стремление к их осуществлению. Такой силой, способной соединять разумное решение человека и стремление, по его мнению, была особая способность души, которую он назвал волей. На сегодняшнем языке мы бы сказали, что понятие воли вводилось для объяснения порождения действия, сознательно принимаемого человеком к исполнению, но мотивационно необеспеченного.

Но такая способность души, названная волей, могла объяснять не только порождение волевых действий, но и торможение действий привлекательных, но осознанно непринимаемых к исполнению, т. е. действий, к исполнению которых было большое стремление, по которые были, например, социально нежелательны для человека.

Затем понятие воли стало использоваться для объяснения выбора человеком в ситуации равенства или равной привлекательности одного из двух и более желаний, двух и более мотивов (борьба мотивов), двух и более целей.

В XIX веке волей стали объяснять регуляцию исполнительных действий и различных психических процессов (в основном, внимания и эмоций).

Так, к началу XX столетия сложились три реальности, для
объяснения которых использовалось понятие воли:

1. порождение мотивационно необеспеченных, но необходимых по решению человека действий;
2. выбор в ситуации равнопривлекательных альтернатив поведения;
3. намеренная регуляция исполнительных действий и психических процессов и состояний.

К этому времени сложилось несколько теорий воли, либо сводящих волю к различным психическим процессам (мышлению, эмоциям, мотивам, вниманию), либо выделяющих волю как самостоятельное начало (см. Л. С. Выготский).

В XX веке судьба понятия воли оказалась весьма драматичной: оно прошло путь от основной категории души (разум, чувство, воля) до почти полного вытеснения его из психологии. В 30-х годах прошлого века понятие воли практически исчезло из западной психологии. Причина была в том, что воля отвечала за порождение действий, а XX век нашел новые понятия для объяснения побуждения к действию: понятия потребности и мотива. Проблема выбора отделилась от психологии, породив новую философскую проблему свободы воли, а исследование эмоций и особенно задача их произвольной намеренной регуляции породили новую область психологии — создание техники само-
регуляции различных процессов человека.

В итоге воля стала существовать уже в двух вариантах: как
проблема самодетерминации и как проблема саморегуляции, постепенно отходящих друг от друга.

Л. С. Выготский, обратившийся к исследованиям воли в 20-х годах прошлого столетия, изменил саму постановку проблемы воли — он использовал понятие воли не в связи с порождением действий, а в связи с задачей овладения собой (своей психикой
и поведением), к чему советская психология тех лет оказалась неготовой.

Возобновление интереса к исследованиям воли в советской
психологии произошло под влиянием запросов воспитания стойких бесстрашных бойцов, способных преодолевать различные трудности. Сама воля стала пониматься как способность намеренно преодолевать препятствия (внешние и внутренние), что согласовывалось с Аристотелевским представлением о воле, поскольку препятствия снижали побуждение к действиям и требовали от человека усилий по выполнению действий с низкой привлекательностью.

К концу 70-х годов XX века интерес к проблеме воли стал угасать и в советской психологии, и казалось, что понятие воли вот-
вот исчезнет из психологии.

Но совершенно неожиданно возобновились работы по воле в
западной психологии, в основном в группе исследователей под руководством X. Хекхаузена. Обращение к понятию воли было вызвано явной неудачей в попытках объяснить поведение человека только в терминах мотивации. Однако эти исследования постепенно свелись к выявлению особенностей контроля за действием, т. е. к попытке свести волю к очередному процессу.

Выход из сложившейся ситуации может быть только одним —
перестать догадываться о природе воли, а начать изучать те реальности, которые и породили проблему воли.

Напомню эти реальности:

1. порождение волевых действий, т. е. действий, осознанно принимаемых человеком к исполнению, но лишенных достаточной мотивации (обратная задача — торможение неприемлемых действий):
2. выбор из равнопривлекательных мотивов, целей, действий, желаний;
3. намеренная осознанная регуляция исполнительных действий и различных психических процессов.

Как самостоятельная реальность в XX веке выделился набор
волевых качеств личности, который тоже объяснялся наличием
воли.

К такой постановке задачи — переходу к анализу реальностей — призывал еще в XIX веке И. М. Сеченов (он считал понятие воли лишним в объяснении произвольных действий), но как это часто бывает в науке, его призыв не был услышан — господствующие в то время в науке и обществе воззрения принимали
волю как реальность, которую, конечно, надо было исследовать.

И вот теперь давайте начнем анализ не воли, а какой-то одной
реальности, чтобы найти подлинный механизм ее объяснения.
То есть я призываю перестать исследовать, условно говоря, природу флогистона, а заняться механизмом горения предметов.

Возьмем для примера первую реальность, которая и породила
проблему воли. Это задача порождения действия субъективно
необходимого и осознанно принимаемого к исполнению, но мотивационно необеспеченного, т. е. действия с недостаточным побуждением (дефицитом) к началу.

Наша задача — выяснить механизм восполнения дефицита
побуждения к инициации действия, необходимого, но лишенного достаточного для его начала побуждения. То есть мы перестанем выяснять природу воли, а будем пытаться понять, за счет чего восполняется дефицит побуждения к волевому действию (или гасится ненужное побуждение к нежелательному
действию).

У нас есть два варианта в решении этой задачи:

а)       либо искать (создавать, выдумывать) особое образование психики человека, способное ликвидировать дефицит или избыток побуждения;

б)       либо в реальном процессе мотивации найти звено (операцию, процесс), способное произвольно менять побуждение к действию.

Но прежде чем решать эту задачу, давайте посмотрим, что предлагалось в психологии в качестве механизма волевой регуляции.

Самым известным и старинным механизмом считается волевое усилие. Утверждается, что для преодоления препятствий человек мобилизует все свои возможности и через это волевое усилие осуществляет действие. На просьбу объяснить механизм волевого усилия обычно следует вопрос: «А вы что, никогда не испытывали волевых усилий?» Действительно, мы все иногда испытываем напряжение физических сил и психическую сосредоточенность (что позволило М. Я. Басову приравнять волю к вниманию), но это феноменология, за которой должна быть работа какого-то механизма. Однако объяснения этого механизма никто не дает. И это не случайно, потому что волевое усилие есть такой же теоретический конструкт, как и сама воля, а значит, подлежит исследованию не волевое усилие, а реальный механизм восполнения дефицита побуждения (или торможения побуждения к нежелательному действию).

Второе предложение по объяснению волевых действий было
предложено Ш. Н. Чхартишвили. Он считал, что у человека есть
специальные мотивы волевых действий. Такими мотивами являются общественные ценности, которые человек принимает как свои и действует ради них. Он, вслед за Д. Н. Узнадзе, выделяет действия импульсивные, которые следуют из переживаемых субъективных желаний (голод, жажда и пр.), и действия волевые, которые определяются необходимостью создавать в процессе труда предметы, представляющие ценность для общества (машины, телевизоры, велосипеды и т. д.). Эти ценности человек как социальное существо принимает как свои, и они становятся мотивами его волевых трудовых действий. При такой позиции не совсем ясно, как эти мотивы обеспечивают торможение неприемлемых действий.

Третье решение побуждения волевых действий в советской
психологии предложил II. В. Симонов. Он считал, что у человека существует особая потребность преодолевать препятствие, которая вырастает из природного рефлекса свободы, описанного И. II. Павловым. Но это предложение, во-первых, ничем не подкреплено (нет доказательства ее наличия у человека), а во-
вторых, не объясняет, почему эта потребность не всегда и не у
всех работает. Не объясняет эта потребность и торможение ненужных, но субъективно привлекательных действий. Против этой потребности говорят и факты поведения животных и человека при встрече с препятствием. В этой ситуации возможны четыре разных реакции: ступор, агрессия на преграду, попытка обойти препятствие и, наконец, попытка преодолеть ее.

Анализ литературы показал, что, во-первых, многие исследователи отмечают тесную связь волевой регуляции и мотивации действий, а во-вторых, при инициации волевых действий (или торможении субъективно неприемлемых) происходит какая-то активность в плане сознания человека.

Мы будем искать механизм восполнения дефицита побуждения (или торможения избыточного) в самом процессе порождения побуждения к действию. Наша задача — выделить такое звено этого процесса мотивации, произвольно регулируя которое по своему намерению, человек может менять и побуждение
к действию.

Таким звеном может быть смыслообразование цели и действия.
Дело в том, что инициация действия возможна только потому, что
смысл действия переносит побудительность от актуализированной потребности и ее предмета (мотива, по А. Н. Леонтьеву) на
цель. Только поэтому это действие может начать выполняться —
цель действия приобретает смысл потребности, ради предмета
которой и совершается действие.

Наша гипотеза состоит в том, что волевая регуляция осуществляется через намеренное осознанное изменение смысла действия
или через создание нового, дополнительного смысла действия, когда первый смысл заставляет принимать действие к исполнению, а
второй, намеренно созданный, восполняет дефицит побуждения.

Анализ литературных данных позволил, во-первых, подтвердить возможность и факты осознанного намеренного изменения смысла действия, а во-вторых, выделить восемь способов изменения смысла действий.

Первый способ заключается в намеренной переоценке
значимости мотива. Напоминаю, что смысл действия (по А. Н. Леонтьеву) определяется отношением цели действия к мотиву, когда цель становится для человека не только будущим результатом, но временным представителем мотива. Слабая привлекательность для человека мотива затрудняет этот процесс смыслообразования или ускоряет его при значимом мотиве: намеренное
приуменьшение или преувеличение значимости мотива, через
дискредитацию положительных свойств мотива или приписывание ему хороших положительных свойств, привлекая, в том числе, для этого нужные оценки других людей (недаром говорят, что спрашивать совета — это искать у других подтверждения своим желаниям и решениям). Этот механизм сродни процессу снятия когнитивного диссонанса (что вы будете изучать в курсе социальной психологии).

К. Левин описал поведение мальчика, неожиданно для себя обнаружившего в комнате печенье. Мальчику хотелось съесть это печенье, но он знал, что его за это накажут. И тогда он убедил себя, что печенье черствое и невкусное и поэтому его не надо есть.

Второй способ изменения смысла действия или создания дополнительного смысла заключается в изменении роли или позиции человека в коллективе.

Л. С. Выготский провел исследование способности детей с разным уровнем интеллектуального развития выполнять приказы взрослого совершать действие после того, как это действие стало неинтересным для ребенка и было прекращено. Детей просили писать палочки, крючочки и кружочки, и после того, как они прекращали эту работу, взрослый просил еще раз выполнить эти действия. Под разными «важными» предлогами дети отказывались это делать. Один мальчик не мог придумать уважительную причину и просто сослался на усталость руки. И тогда взрослый попросил его научить писать эти палочки, крючочки и кружочки
маленького мальчика, который плохо это делает (при этом похвалив старшего за умение). И уставший мальчик, который только что отказался выполнить просьбу взрослого поработать еще, начал показывать маленькому мальчику, как надо писать эти элементы букв. Л. С. Выготский задает вопрос — а что произошло с мальчиком, который только что отказался писать дальше? — и отвечает: изменился смысл того, что делает мальчик. Он теперь не палочки пишет, а «работает учителем», и смысл действия стал другим. Побуждение к действию теперь идет от другого мотива.

В исследовании А. И. Липкиной, выполненном в реальной школе, отстающим в учебе старшеклассникам поручили помогать таким же отстающим в учебе из младших классов. Те старшеклассники, которые приняли это поручение, стали не только изучать материал младших классов, но и, ликвидировав свои пробелы в
знаниях, стали усиленно работать по программе своего класса.

В своих собственных глазах они перестали быть отстающими, а
заняли позицию учителя, тем самым изменив смысл своей работы над учебниками.

Третий способ основан на использовании предвидений (прогнозов, представлений) и переживаний последствий своих действий (или отказов от них).

В работе А. И. Высотского описано поведение девочки, боявшейся
темноты и потому отказавшей в просьбе больной матери принести
ей варенье из погреба (дело было уже вечером). Но, представив себе ситуацию ухудшения самочувствия матери, а возможно и смерти, девочка пересилила свой страх и спустилась в погреб.

П. В. Симонов красочно описал свои переживания при первом
прыжке с парашютом. Он пересилил свой страх, представив себя
позорно идущим от самолета при посадке мимо своих друзей, которые смотрели бы на него как на труса.

Четвертый способ характеризуется соединением заданного и принятого к исполнению действия с новыми значимыми для этого человека мотивами (игровыми, исследовательскими, мотивами долга, чести, с проверкой себя на выносливость и пр.). Эти новые мотивы не имеют своего особого материального результата и поэтому не видны окружающим. Детей, которые отказались собирать разбросанные по комнате игрушки, можно организовать на эту работу, если представить ее детям как необходимую составную часть какой-то привлекательной игры.

Пятый способ — это связывание заданного действия с
возможностью после его завершения делать то, что хочется. Например, игра в футбол или хоккей может быть разрешена только после приготовления всех школьных домашних заданий или выполнения каких-то домашних дел. Отличие от четвертого способа в том, что там новый мотив достигается через заданное действие, здесь заданное действие только открывает возможность выполнять свое желаемое.

Шестой способ обеспечивает новый смысл действия через включение заданного действия как часть в другое, более широкое по содержанию и более значимое для человека. Например, старшим детям поручают нарезать бумажные полоски, а затем еще раз просят их нарезать для того, чтобы из них делать игрушки для маленьких детей. Результаты работы во втором случае
резко меняются.

Седьмой способ изменения смысла действий заключается в обращении к символам, ритуалам, к другим людям за поддержкой в действии. Например, молебен и вынос знамени перед боем, обращение в молитвах к Богу с просьбой выдержать предстоящее испытание и т. д.

Восьмой способ — это связывание действий с клятвами
и обещаниями другим людям и Богу, сравнение себя с героями (реальными и литературными), самоодобрение и самопорицание, самоприказы и самоободрение.

Рассмотренные способы применяются самостоятельно или с
помощью других людей, которые организуют нужные ситуации.

В более развитых случаях человек широко использует свое воображение, создавая в плане сознания воображаемые ситуации, помогающие изменить смысл действий.

Например, один участник марафонского пробега уже хотел сойти с дистанции, но он представил себя поездом дальнего следования и мысленно передвигался по стране от города к городу, что позволило ему преодолеть трудности и добежать до финиша с хорошим результатом. Часто спортсмены используют прием соревнования с воображаемым соперником. В этих случаях внешний наблюдатель не видит той внутренней работы, которую совершает человек в плане сознания, принимая результаты как следствие воли человека.

Все эти описанные способы применяются в ситуации, которую обычно описывают через волевые усилия. Действительно, это есть применение человеком своеобразных мотивационных костылей для совершения действий, необходимых, но мотивационно необеспеченных.

Но человек может иметь личностные качества, которые без
произвольных усилий со стороны человека ведут необходимые
действия. Это чувство долга, чести, помощи другим, ответственности перед другими и пр. В ситуациях, требующих проявления этих личностных образований, они становятся регуляторами поведения, беря на себя боль мотивов, невидимых со стороны.
А. де Сент-Экзюпери вспоминает рассказ своего друга Гийома, пережившего аварию самолета над горами, из которых он без еды и тепла по снегу выходил к людям. Гийом рассказывал, что часто наступало такое состояние, когда хотелось лечь в снег и больше не вставать (т. е. усталость выбивала страх перед смертью). И только чувство ответственности перед женой и детьми заставляло идти вперед, ближе к людям, чтобы они быстрее могли обнаружить его тело (по закону пенсию жене и детям погибшего пилота самолета назначали только после того, как будет найдено его тело или через четыре года после пропажи). Именно о Гийоме сказал А. де Сент-Экзюпери: «Его величие — в сознании ответственности». Такую же мысль высказал Прево — другой товарищ Сент-Экзюпери, когда они потерпели аварию в пустыне: «Будь я один на свете, я бы лег и уже не вставал».

Эти ситуации не исключают применения различных способов
намеренной волевой регуляции, но они позволяют говорить о волевой личности, т. е. о человеке, действующем на основе веры, любви, долга, чести, совести, ответственности, т. е. на основе нравственных личностных образований.

Мы попробовали найти объяснение одной из реальностей, порождающих проблему воли. Может быть, наше объяснение механизма порождения волевого действия является неполным. Может быть, истинное объяснение в другом или не только в изменении смысла действий. Для нас принципиально важно
другое — мы пытались решить реальную задачу, а не искали ответа на вопрос о природе воли — теоретического конструкта, который был придуман учеными для объяснения волевых действий.

Анализ литературных данных показал, что обращение к смыслам действий и событий, к личностным ценностям в регуляции
волевого выбора, различных психических процессов и исполнительных действий постоянно используется человеком в ситуациях, создающих необходимость волевой регуляции. По личному опыту мы знаем, как трудно заставить себя изучать текст, не вызывающий интереса к нему. Мы можем заставить себя читать
его (произвольная регуляция), но при этом работы сознания с
текстом не происходит и часто мы даже не в состоянии через несколько секунд сказать, о чем мы читали. Чтобы началась работа
сознания над текстом, надо чтобы чтение текста имело для человека какой-то смысл. «Каторга не там, где работают киркой, —
писал А. де Сент-Экзюпери. — Она ужасна не тем, что это тяжкий труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла».

Если мы принимаем положение, что порождение волевых действий, волевые выборы и регуляцию психических процессов
можно объяснять, не прибегая к понятию «воля», то тогда встает
вопрос — а что делать с этим первичным понятием? Если его оставлять в науке, то какое содержание надо вкладывать в это понятие?

Давайте вначале определим понятие волевой регуляции. Мы
знаем два вида регуляций: непроизвольную и произвольную. Куда
отнести волевую регуляцию?

Непроизвольная регуляция характеризуется достаточностью
условий для автоматического исполнения действий и решения
различных задач (автоматически совершается выбор действий, всегда достаточно мотивации, автоматически регулируются различные параметры действий и соответствующих им психических процессов и при необходимости преодолеваются препятствия).

В произвольной регуляции субъект действия вынужден намеренно регулировать отдельные параметры действий и психических процессов. В этом сходство произвольной и волевой регуляции, и поэтому будем считать, что волевая регуляция есть разновидность произвольной регуляции. Но в этом случае нам
надо указать различительные признаки (критерии) волевой регуляции.

В истории психологии нам известны четыре варианта решения этого вопроса.

Первый вариант — полное совпадение обоих понятий по
содержанию.

При втором варианте произвольность понимается как
первая начальная стадия развития воли и волевой регуляции.

Третий вариант дает противоположное решение — волевая регуляция есть часть произвольной регуляции, а именно —
произвольная регуляция действий в условиях преодоления препятствий.

При четвертом варианте волевая и произвольная регуляции рассматриваются как два независимых вида регуляций с
отличительными признаками волевой регуляции как моральной
регуляции (рис. 1).

 

 

Рисунок 1

Каждый вариант решения имеет свои плюсы и минусы, но мы
попробуем поискать новые критерии различения произвольной
и волевой регуляции. Как мы уже договорились, волевую регуляцию мы будем рассматривать как часть произвольной регуляции. Отличительным признаком возьмем уровень, на котором совершается регуляция.

Есть данные, что произвольность возникает на уровне уже природного субъекта и становится основной формой регуляции поведения на уровне социального субъекта. Поскольку волевое действие часто является поступком, который характеризует личность, а средством волевой регуляции является изменение смысла действия (личностное образование), будем считать, что волевая регуляция есть личностный уровень произвольной регуляции. Совершать или не совершать волевые действия, включать или нет волевую регуляцию, решает человек как личность, поэтому есть логика в отнесении волевой регуляции к личностному уровню (см. рис. 2, 3). При этом надо подчеркнуть, что не всякая регуляция и решение на уровне личности есть волевая
регуляция. (Я хочу быть неволевым!)

Сектор волевой регуляции Рисунок 2

 

 

При таком понимании волевой регуляции мы можем определить волю как высшую психическую функцию, которая, в зависимости от решаемой задачи, проявляется то как произвольная мотивация действий; то как произвольное решение человека по выбору мотива, цели и действия в ситуации двух и более альтернатив; то как произвольная регуляция личностными средствами различных психических процессов и исполнительных действий. Специфика волевой регуляции тогда заключается в уровне регуляции (решение личности) и в использовании личностных средств регуляции.

Как и любая высшая психическая функция, воля оказывается
системно построенной, в работе которой задействованы эмоции
и мотивация, мышление и воображение, внимание и память.
Воля, как и другие ВПФ, оказывается социальной по происхождению и осознанной по способу функционирования.

Рисунок 3

 

Системность построения воли объясняет, почему в истории
науки волю сводили к мотивам, эмоциям, мышлению или вниманию. Все эти процессы реально участвуют в волевой регуляции, что и было замечено разными исследователями, правда, в виде преувеличенного значения отдельных процессов.

При такой договоренности воля становится средством (механизмом) личности отстаивать свои ценности, выступая при необходимости против потребностей организма и субъекта природной деятельности, а также потребностей социальной выгоды и полезности.

Одним из механизмов волевой регуляции является намеренное изменение смысла действия, как кратковременная помощь в осуществлении решений личности.

Другой механизм — развитая сфера личностных потребностей, проявляющаяся как положительные или отрицательные личностные качества и мотивы долга, чести, ответственности и т. д., воплощающиеся в добрых делах, или как отрицательные
качества личности, воплощающиеся в злых делах человека.

К счастью, мы знаем, что все социальные потребности, включая и потребности личности, формируются при жизни человека и могут меняться по составу под влиянием условий жизни человека и его собственной позиции. Человек как личность с определенного возраста делает себя сам и может поменять систему своих ценностей, которые и лежат в основе волевой регуляции.

В заключение мы по традиции подведем итоги лекции.

В XX столетии судьба понятия воли оказалась драматичной, если не сказать трагичной. Из основной категории психологии понятие воли превратилось в такое понятие, необходимость которого было поставлено под сомнение, а исследования воли из центра психологического сознания были вытеснены на его периферию.

Причина этого заключается в том, что понятие воли, введенное в науку как теоретический гипотетический конструкт, стало рассматриваться как обозначение какой-то неясной по природе психической реальности. Отсюда многочисленные и бессмысленные попытки догадаться, что такое воля.

В истории исследований воли можно выделить несколько тенденций.

Первая — это дифференциация понятия воли в истории науки. Такую дифференциацию прошли все три основные категории психологии, или три части души, как считалось в античной философии, — разум, чувство, воля. Понятие разума расщепилось на ощущение и восприятие, мышление и воображение, внимание и память. Понятие чувства заменилось на эмоции, аффекты, в узком смысле слова — чувства, состояния и настроения. Можно грустно пошутить, что из-за дифференциаций этих категорий в психологии не осталось ни разума, ни чувств.

Зато осталась воля. Если разум отвечал за познание человека, чувства — за его переживания, то воля побуждала намеренные действия человека. В отличие от разума и чувств понятие воли дифференцировалось особым образом — от него постепенно отрывали ее традиционные вопросы, а сама воля продолжала оставаться реальностью с непонятной природой. От проблематики исследований воли постепенно уходили вопросы свободы выбора, принятия решения, взаимоотношения мотивов, побуждения к действию, произвольной регуляции движений и т. д. Но все время оставалось ядро этого понятия, которое в сознании психологов занимало место реального психического процесса, тайну которого предстояло открыть.

Вторая — это формирование различных подходов и теорий
воли. Можно выделить три подхода в исследованиях воли: мотивационный, свободы выбора, регуляционный.

В мотивационном подходе воля наделялась функцией побуждения задуманных человеком действий. Этот подход берет свое начало от Аристотеля и присутствует почти во всех исследованиях сегодняшнего дня.

Началом подхода свободного выбора можно считать работы Б. Спинозы, расширившего содержание понятия мышления. Традиционно самым ярким представителем этого направления считается Э. Мейман, хотя сам автор не был согласен с такой оценкой.

Регуляционный подход сформировался в XIX веке под влиянием работ И. М. Сеченова, который считал волевые действия и волевую регуляцию реальностью, но не видел необходимости в таком образовании, как воля. Он считал, что можно найти тот реальный нервно-психический механизм, который объясняет произвольное поведение и произвольную регуляцию самих психических процессов.

Теории воли, которые создавались в истории психологии, были
направлены в основном на поиск ответа о природе воли. Л. С. Выготский справедливо выделяет два типа теорий: гетерономные и автономные. Первые характерны сведением воли к различным психическим реальностям (мышлению, эмоциям, мотивам, вниманию), вторые считают волю самостоятельным процессом, аналогичным мышлению, эмоциям, памяти и пр. Объяснение этим попыткам создать теории воли легко найти, если принять положение о воле как системно построенной высшей психической функции.

Независимо от теорий, исследователи проводили много эмпирических и экспериментальных работ, которые дали психологии много добротного материала, способствующего пониманию сути волевой регуляции. Это исследование Н. Аха и К. Левина, X. Рорахера и X. Хекхаузена, М. Я. Басова и Л. С. Выготского, В. И. Селиванова и А. Ц. Пуни, А. Н. Леонтьева и А. В. Запорожца, Д. Н. Узнадзе и Ш. Н. Чхартишвили. Понятно, что этот список можно продолжать, называя многочисленные фамилии уже ушедших от нас психологов и малочисленные — работающих сегодня в проблематике воли.

Третья тенденция в исследованиях воли связана с изменением самой задачи, в рамках которой ставится проблема воли. Аристотель обратился к понятию воля для объяснения порождения разумных действий человека. Л. С. Выготский проблему воли поставил в связи с задачей овладения собой, т. е. своим поведением и своими психическими процессами. Такая постановка проблемы воли является более общей по сравнению с аристотелевской — порождение разумного действия есть частный случай задачи овладения собой. Таким же частным случаем является и задача преодоления препятствий.

В лекции шла речь о том, что проблема воли заключается во всеобщем признании воли пока еще непонятной психической реальностью, в то время как понятие воли является теоретическим конструктом, введенным в психологию для объяснения особого поведения человека.

Снять эту проблему можно, только перестав рассматривать понятие воли как обозначение чего-то и начав исследовать те реальности, которые порождают проблему воли, нуждаясь в таком понятии.

Мы выделили четыре реальности, связанные с понятием воли, и в качестве примера проанализировали одну из них. Анализ порождения волевого действия, т. е. действия, принятого человеком к исполнению, но мотивационно не обеспеченного, показал, что возможным психологическим механизмом порождения таких действий (или торможение действий привлекательных, но неуместных но мнению человека в данное время) является намеренное изменение смысла действия или создание дополнительного смысла, обеспечивающего восполнение дефицита побуждения к принятому действию. Надо подчеркнуть, что изменение побуждения к действию можно обеспечить и другими способами, например, при усталости отдохнуть или выпить кофе. Но изменение смысла действия есть механизм личностного уровня регуляции, поэтому волевую регуляцию можно понимать как личностный уровень произвольной регуляции. Саму волю в этом случае можно понять как высшую психическую функцию, которая в зависимости от решаемой задачи проявляется то как произвольная мотивация, то как произвольный выбор среди равнопривлекательных альтернатив, то как произвольная регуляция личностными средствами действий и психических процессов. Я хочу
специально подчеркнуть, что это не открытие природы воли. Это предложение договориться о судьбе понятия воли, обозначив волей ту работу сознания человека, которая может:

• ликвидировать дефицит побуждения к задуманным действиям;
• обеспечить выбор среди альтернатив, сделать привлекательным решение каких-то задач (в том числе на внимание, на запоминание, на обеспечение действий в условиях негативных
  эмоций и т. д.).

Принятие положения о воле как высшей психической функции, обеспечивающей личностный уровень регуляции, делает волю инструментом личности, желающей быть волевой и отстаивающей свои ценности.

Потребности человека как личности могут стать для него приоритетными, и тогда поведение человека будет направлено и против других потребностей, и против возможных удовольствий, т. е. против пользы и выгоды человека как социального и природного существа. Воля в этих условиях выступает как средство личности
в ее поступках, а прочность личностных потребностей (ценностей) обеспечивает такое поведение человека, которое мы считаем признаком или критерием волевой личности.

8.6. Тема № 6. «Воля личности и волевая регуляция личностью собственной деятельности» . Психология личности

Воля в качестве психического волевого процесса мобилизации личностью своих сознательных усилий. Воля как процесс, направленный на преодоление трудностей, стоящих на пути сознательно выбранной цели. Воля в качестве сознательного управления субъектом своим поведением. Воля как способность мобилизовать силы на преодоление разнообразных препятствий, стоящих на пути к поставленной цели. Специфика волевого психического процесса, заключающаяся в сознательном усилии субъекта, направленном на активизацию всех его возможностей для достижения цели. «Строение» психического волевого процесса из простых и сложных волевых актов, – по С.Л. Рубинштейну. Т. н. прерывистый характер волевого психического процесса (в отличие от непрерывного характера эмоционального психического процесса). Осуществление личностью волевого психического процесса посредством волевых усилий.

Кратковременные и длительные волевые усилия. Зависимость качества волевых усилий от осознанности человеком цели его деятельности. Взаимосвязь воли и мотивации через целеполагание. Такие характеристики волевых усилий как: длительность, глубина, прочность, устойчивость овладения человеком объектами его деятельности.

Выделение, в системе высших психических функций личности, психической волевой функции, выражающей, проявляющей себя в произвольности и непроизвольности психики.

Взаимосвязь волевого процесса с психическими познавательными процессами, – восприятием, вниманием, памятью, воображением, мышлением, речью. Высшая психическая функция произвольности/непроизвольности протекания психических познавательных процессов. Развитие познавательной сферы психики через организацию произвольности психической познавательной деятельности личности.

Связь волевого процесса с психологическими свойствами личности, – с темпераментом, характером, способностями, с эмоциями и чувствами. Волевые качества характера. Психология эмоций, воли и мотивации. Взаимодействие волевой и эмоционально-чувственной психических сфер личности.

Преодоление человеком трудностей и препятствий не только благодаря воле, но и под влиянием своих потребностей, чувств, опыта, знаний, установок. Осуществление личностью «преодоления себя». Детерминация («обусловливание») силы или слабости воли мотивами поведения, опытом человека, его привычками и убеждениями. Проявление силы воли при выполнении сложных задач. Настойчивость в достижении цели, ответственность в делах, самостоятельность, – как характеристики человека с сильной волей. Проявление слабости воли в противоречивом поведении человека, в излишней зависимости его от обстоятельств, в расхождении слов с делами. Определение силы воли через волевую устойчивость.

Волевая устойчивость как неподверженность «качества» волевых процессов личности отрицательному влиянию условий и содержания её деятельности. Волевая устойчивость в качестве предотвращения растерянности в делах, шаблонности действий. Волевая устойчивость как «способствование» творческому использованию опыта и знаний в сложных ситуациях. Проявление волевой устойчивости в планомерном достижении цели, несмотря на негативное воздействие жизненных обстоятельств и деятельностных ситуаций. Постоянство и совокупность волевых усилий личности во времени, и направленность их на первоначальный объект, – как главные (основополагающие) характеристики волевой устойчивости. Эмоциональная и когнитивная оценка личностью глубины своего волевого усилия.

Осуществление личностью волевого поведения в ходе реализации волевых усилий. Признаки волевого поведения: сознательный выбор цели; наличие трудностей; мобилизация усилий; целевая направленность физической и психической активности; реальное решение практических «деятельностных» задач.

«Построение» волевого процесса «из» конкретных волевых актов. Выделение, согласно С.Л. Рубинштейну, простых и сложных волевых актов. Осуществление личностью волевых актов через волевые действия. Волевое действие в качестве предметно направленной психической операции, задачей которой является организация конкретного волевого усилия. Структура волевого действия. Элементарные и «многоступенчатые» волевые действия.

Структура простого волевого акта, состоящего из элементарных волевых действий. Простой волевой акт как законченное («завершённое»), не длительное по времени, конкретное сознательное волевое действие, направленное на решение, как правило, т. н. бытовых вопросов (простейших практических задач). Простой волевой акт как конкретное, «единичное», единовременное волевое усилие, направленное на преодоление незначительного, чисто ситуативного затруднения.

Структура сложного волевого акта по С.Л. Рубинштейну. «Подготовительный этап» сложного волевого акта. На основе потребностей, с помощью мотивации, через «опредмечивание» (термин А.Н. Леонтьева), – «осуществление» личностью осознания собственной цели. Определение личностью способа действий, реализация борьбы мотивов и принятие конкретного волевого решения. «Этап выполнения» сложного волевого акта. «Производство» личностью интрапсихических волевых усилий и осуществление экстрадеятельности для превращения, для воплощения осознанной личностной цели в конкретный результат деятельности. «Заключительный этап» сложного волевого акта. Анализ личностью полученных результатов деятельности, оценивание степени соответствия результатов планируемой цели.

Воля в качестве психологической предпосылки успешной деятельности, в частности, эффективной учебной деятельности школьников и студентов. Выполнение школьниками и студентами учебных, общественных и «саморазвивающих» задач, требующее умений определять цель, принимать решения, преодолевать трудности, мобилизовывать силы, управлять собой, т. е., – проявлять волевые качества, – является основой формирования воли.

Волевые качества личности: мужество, настойчивость, самостоятельность, решительность, инициативность, смелость, выдержка, самообладание, целеустремленность. Волевые качества как устойчивые психологические структуры, в состав которых входят: опыт, привычки, мотивы, знания, умения управлять своим поведением в сложных ситуациях и навыки такого управления. Волевые качества как отражение активности личности, её способностей к волевой саморегуляции, к сознательному мобилизующему усилию и управлению своей деятельностью. Особенности отдельных базовых волевых качеств личности. Взаимосвязь и «взаимодополнение» волевых качеств. Высокое развитие волевых качеств как «предопределение» эмоционально-волевой устойчивости человека, т.  е. «определение» неподверженности/подверженности его внешним и внутренним отрицательным, деструктивным влияниям. Высокое развитие волевых качеств личности как детерминация сохранения ею эффективности своей деятельности в трудных ситуациях. Развитие и закалка волевых качеств в процессе формирования и становления личности, под влиянием всей системы жизни и деятельности человека. Особая роль, в формировании волевых качеств человека, – активизации и закрепления положительных мотивов его деятельности и оптимальных способов преодоления индивидуальных и социальных трудностей.

Взгляды на волю, как на психическую волевую деятельность личности, известнейшего немецкого ученого, основателя экспериментальной психологии, – Вильгельма Вундта.

Отсутствие волевых усилий при психической непроизвольности внутренней (например, познавательной) деятельности личности. Осуществление личностью произвольности психики за счёт совершения волевых действий (например, целенаправленное сосредоточение на решении мыслительной задачи, – осуществляемое посредством волевых усилий). «Совершение» личностью простых и сложных волевых актов через посредство волевых действий.

Концепция волевой регуляции личности известного советского учёного-психолога С.Л. Рубинштейна.

Волевые действия в качестве сознательно контролируемых психических действий, направленных на преодоление трудностей и препятствий при достижении (в ходе реализации) поставленной цели. Специфика волевых действий, «совершаемых» личностью во внутреннем плане (в интраплане) сознания. «Совершение» личностью волевых действий по собственной инициативе (например, – мотивационная причина) и по заданию других (например, – в учебном процессе). Особенности осознанности личностью волевых действий по А.Н. Леонтьеву.

Различение (выделение) в науке, по аналогии с простыми и сложными волевыми актами, – простых и сложных волевых действий. Научная концепция отечественного учёного-психолога, исследователя волевого психического процесса, – В.И. Селиванова. Простые волевые действия, состоящие всего из двух основных компонентов: постановки т.  н. «ситуативной» цели и её исполнения (выполнения). Характеристики простого волевого действия: кратковременность, лёгкость достижения, когнитивная простота организации волевого усилия, минимальное число промежуточных операций.

Концепция современного известного учёного В.А. Иванникова, изучающего структуру воли и различные аспекты волевых действий. Важнейшие компоненты (элементы, параметры) сложных волевых действий: 1) «возникновение» в сознании личности предварительной постановки цели, которая «ставится» самим человеком или другими людьми; 2) продумывание личностью способов и приёмов достижения цели, планирование деятельности; 3) волевое преодоление личностью отрицательных для выбранной деятельности мотивов; 4) принятие личностью волевого решения; 5) выполнение личностью принятого решения в деятельности; 6) оценка личностью сделанного и формирование ею «самоустановки» (самоприказа, самовнушения) на совершение волевых действий в будущем.

Теория установки Д.Н. Узнадзе. Связь воли и установки в психике личности.

Вопросы для самостоятельной работы студентов, контрольные вопросы и вопросы к семинарам по теме № 6

1. Дайте комплексное определение воле как психическому процессу, «производящемуся через» волевые усилия (волевые действия).

2. В чём заключается специфика волевого психического процесса?

3. «Из чего состоит» волевой психический процесс по С.Л. Рубинштейну?

4. В чём выражается т. н. прерывистый характер волевого психического процесса?

5. Как (посредством чего) осуществляется волевой психический процесс?

6. Какие бывают волевые усилия?

7. Какова зависимость качества волевых усилий от осознанности человеком цели его деятельности?

8. Опишите взаимосвязь воли и мотивации через психологическое целеполагание.

9. Каковы основные характеристики волевых усилий?

10. Расскажите о высшей психической волевой функции (непроизвольность/произвольность психики) в целом.

11. Какова взаимосвязь волевого процесса с психическими познавательными процессами?

12. Что представляет собой высшая психическая функция произвольности/непроизвольности в протекании (в осуществлении) психических познавательных процессов?

13. Какова взаимосвязь познавательной сферы психики и волевой сферы психики?

14. В чём проявляется связь волевого процесса с психологическими свойствами личности?

15. Опишите волевые качества характера. Приведите примеры.

16. В чём выражается взаимодействие волевой и эмоционально-чувственной психических сфер личности?

17. В чём выражается взаимодействие волевой и мотивационной психических сфер личности?

18. Раскройте содержательные аспекты силы и слабости воли.

19. Произведите определение силы воли через волевую устойчивость.

20. Что представляет собой волевая устойчивость?

21. Волевая устойчивость и целеполагание.

22. Приведите основополагающие характеристики волевой устойчивости.

23. Какая бывает оценка личностью глубины своего волевого усилия?

24. Осветите осуществление личностью волевого поведения в ходе реализации волевых усилий.

25. Каковы признаки волевого поведения?

26. Опишите «построение» волевого процесса из конкретных волевых актов.

27. Выделите, согласно С.Л. Рубинштейну, и охарактеризуйте простые и сложные волевые акты.

28. Расскажите об осуществлении личностью волевых актов через волевые действия.

29. Раскройте волевое действие в качестве предметно направленной психической операции.

30. Какова структура волевого действия и смысловая направленность волевого действия?

31. Охарактеризуйте элементарные и «многоступенчатые» волевые действия.

32. Подробно раскройте структуру и значение простого волевого акта.

33. Детально осветите структуру сложного волевого акта по С.Л. Рубинштейну.

34. Тщательно проанализируйте волю в качестве психологической предпосылки успешной деятельности, в частности, эффективной учебной деятельности школьников и студентов.

35. Осуществите анализ волевых качеств личности. Какова их психическая структура? В чём выражены особенности отдельных волевых качеств личности? Каким образом происходит формирование волевых качеств, на какие параметры личности они влияют?

36. Осветите особую роль в формировании волевых качеств человека активизации и закрепления положительных мотивов его деятельности.

37. Опишите взгляды Вильгельма Вундта на волю, как на психическую волевую деятельность личности.

38. Проанализируйте универсальную психическую функцию произвольности/непроизвольности относительно всех сфер психики.

39. Опишите «совершение» личностью простых и сложных волевых актов через посредство волевых действий.

40. Осветите концепцию С.Л. Рубинштейна относительно воли и волевых актов.

41. Проанализируйте волевые действия в качестве сознательно контролируемых психических действий.

42. Какова психическая специфика и каковы виды волевых действий?

43. Опишите особенности осознанности личностью волевых действий по А.Н. Леонтьеву.

44. Раскройте различение (выделение) в науке, по аналогии с простыми и сложными волевыми актами, простых и сложных волевых действий.

45. Расскажите о научной концепции исследователя волевого психического процесса В. И. Селиванова.

46. В чём специфика простых волевых действий? Охарактеризуйте их.

47. В чём выражается концепция В.А. Иванникова о структуре воли и об особенностях различных аспектов волевых действий?

48. Каковы важнейшие компоненты (элементы, параметры) сложных волевых действий?

49. В чём состоит смысл и сущность теории психологической установки Д.Н. Узнадзе? Глубоко психологически раскройте психическую взаимосвязь механизмов воли и установки.

Рекомендуемая по теме № 6 литература (жирным выделены основные учебно-методические источники)

1. Аверин В.А. Психология личности: Учебное пособие. – СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 1999.

2. Ананьев Б.Г. Развитие воли и характера в процессе дошкольного воспитания // Избр. психол. труды. Т. 2. – М.: Наука, 1980.

3. Донцова М.В. Психология личности. Учебное методическое пособие. – Тула: ТГПУ, 2009.

4. Донцов Д.А., Донцова М.В., Денисов А.А. Общая психология. Учебное методическое пособие по дисциплине «Общая психология». Разделы: «Психические познавательные процессы», «Психология личности». – М., 2010.

5. Донцов Д.А., Донцова М.В., Поляков Е.А., Сенкевич Л.Ф. Общая психология: Учебно-метод. пособие для студентов, обучающихся по специальности 030301.65 «Психология». – Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л.Н. Толстого, 2011.

6. Донцов Д.А., Сенкевич Л.В., Турчан О.В. Общая психология. – М.: Изд-во Человек, 2012.

7. Зейгарник Б.В. Психология личности: норма и патология: Избранные психологические труды. Под ред. М.Р. Гинзбурга. – М.: Институт практической психологии; Воронеж: НПО МОДЭК, 2006.

8. Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции. – М.: МГУ, 1991.

9. Ильин Е.П. Психология воли.  – СПб.: Питер, 2002.

10. Куликов Л.В. Психология личности в трудах отечественных психологов. Хрестоматия. – СПб.: Питер, 2009.

11. Купер К. Индивидуальные различия. Пер. с англ. Т.М. Марютиной; под. ред. И.В. Равич-Щербо. – М.: Аспект Пресс, 2000.

12. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – 2-е изд., стереотип. – М.: Смысл; Академия, 2005.

13. Либин А.В. Дифференциальная психология: на пересечении европейских, российских и американских традиций. – М.: Смысл, 1999.

14. Методическое пособие по общей психологии. Под общей редакцией Е.С. Романовой. – М.: СГУ, 2006.

15. Немов Р.С. Психология: Учеб. для студ. высш. педаг. учеб. заведений. В 3-х кн. – 6-е изд. – М.: ВЛАДОС, 2007. – Кн. 1: Общие основы психологии.

16. Немов Р.С. Общая психология. В 3-х томах. Том 3-ий. Психология личности. – М.: Изд-во Юрайт, 2012.

17. Общая психология. Тексты: В 3 т. Т. 2: Субъект деятельности. Книга 1. Изд. 2-е, испр. и доп. / Отв. ред. В.В. Петухов. Для студентов факультетов психологии высших учебных заведений по направлению 521000 – «Психология». – М.: УМК «Психология»; Генезис, 2002.

18. Психология личности в трудах зарубежных психологов. Под ред. Реана А.А. – СПб.: Питер, 2000.

19. Реан А.А. Психология адаптации личности. Анализ. Теория. Практика / А.А. Реан, А.Р. Кудашев, А.А. Баранов. – СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2006.

20. Реан А.А. Психология личности. Социализация, поведение, общение. – М.: АСТ; СПБ.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007.

21. Рогов Е.И. Эмоции и воля. – М.: ВЛАДОС, 2001.

22. Узнадзе Д.Н. Теория установки. Под редакцией Ш.А. Надирашвили, В.К. Цааева. – М.: Институт практической психологии; Воронеж: НПО МОДЭК, 1997.

23. Шабельников В.К. Функциональная психология.  – М.: Академический Проект, 2004.

Определение воли. Произвольная и волевая регуляция деятельности. Структура волевого процесса.

APPLY FOR THIS OPPORTUNITY! Or, know someone who would be a perfect fit? Let them know! Share / Like / Tag a friend in a post or comment! To complete application process efficiently and successfully, you must read the Application Instructions carefully before/during application process.

Вундт: первичные источнки воли – чувства и аффекты. Мгновенное прекращение аффекта есть волевое действие. Воля – частный случай мотивации (эмоциональный процесс). Структура волевого процесса: 1. Объективная сторона – предметное представление (мотив – вид добычи) 2. Субъективная – элемент чувства (голод): побудительная причина воли Если один мотив – простой волевой процесс, заканчивается импульсивным действием Если более – сложный волевой акт, стадия борьбы мотивов – произвольное действие Конечная стадия: чувство простого и обдуманного решения. Аффект слабеет в интенсивности. Джемс: проблема свободы воли 1. Если воли нет, но все поведение есть S – R 2. Если есть, но субъект сам определяет свое поведение – личностная активность (духовное Я). Развите воли есть развитие произвольного внимания. 2 класса актов: 1. автоматические (рефлекторные, первичные) 2. преднамеренные, осознаваемые (волевые) Схема волевого акта: идея, представление цели – конкретизация в идею движения – двигательный акт. Всякая идея имеет тенденцию автоматически перетекать в действие. Произвольное ослабление или усиление непосредственного импульса. 2 типа волевых актов: – осуществление нежелаемого – задержка желаемого Типы решимости: 1) разумная – поиск привычного способа действовать 2) подчинение судьбе 3) результат случайности 4) пробуждение совести 5) чувство усилия 6) свобода воли Современные представления о воле: Психический процесс, формируемый при жизни и социально. Выготский: воля есть ВПФ (социальность, произвольность). Воля производит селекцию между мотивами – наличие альтернативы! Волевая регуляция нужна: 1. Слабость непосредственного побуждения 2. Мотивационная конкуренция 3. Наличие препятствия 4. Наличие сильного поведенческого импульса, от которого надо воздержаться. Иерархия поведения: 1) импульсивное, непроизвольное 2) произвольное (осознание предшествует действию) – осознаваемое – намеренное 3) волевое – осознаваемое – планомерное – в ситуации альтернативы Произвольное действие: у субъекта уже есть потребность действовать. Волевое – если ее нет.. Рубинштейн: основные стадии волевого процесса: 1. Возникновение побуждения и предварительная постановка цели Побуждение – цель – желание, опредмеченное стремление – уверенность в достижении – хотение 2. Стадия обсуждения и борьбы мотивов 3. Решение – может не выделяться в особую фазу – констатация решения – чувство усилия, принесение в жертву других мотивов 4. исполнение: волевое действие включает: – отношения сб к объекту, к цели – готовность – намерение – план действия Волевое действие – сознательное целенаправленное действие, посредство которого человек планово осуществляет стояющую перед ним цел, подчиняя свои импульсы сознательносму контролю. Главное: ясное осознание цели и настойчивость в достижении. Волевые процессы имеют эмоциональный х-р + включают интеллектуальные процессы Механизмы воли: 1. Один из мотивов включается в более широкий мотивационный контекст 2. Изменение роли 3. Предвосхищение рез-тов своей деят-ти 4. Самопреодоление 5. Постановка самостоятельных заданий 6. Создание искусственной связи (подмету кухню и пойду гулять) 7. Подчинение рез-та более широкой цели 8. Фантазирование Соотношение с б/с: воля как защитный механизм, необходима в ситуации внутренних противоречий. Движение от непроизвольности к воле одновременно и прогресс и регресс. Соотношение когнитивного и эмоционального: Вундт – эмоциональный Рубинштейн – Эмоции + интеллект Аристотель – разум

Join Us On Telegram @plopandreicom

Apply any time of year for Internships/ Scholarships

Plop Andrei: I was arrested in #Canada for the anti-communist revolution!

Plop Andrei: Moldova will be the next country attacked by the Russians!

Plop Andrei/ #Russia – #Ukraine War: What Will Happen Next?

Plop Andrei/ Lucrarea de master/ – Rolul mass-media în reflectarea conflictelor geopolitice.

Studiu de caz: Mass-media în Federaţia Rusă/

Așa erau timpurile! Plop Andrei despre amintiri din copilărie, sport și școală!

Plop Andrei: Update/ De ce are Moldova de o mobilizare generală și de o armată profesionistă! Maia Sandu este AGENTUL de influență al Kremlinului?!

How to Stop Missing Deadlines? Follow our Facebook Page and Twitter !-Jobs, internships, scholarships, Conferences, Trainings are published every day!

Follow @plopandrew

Plop Andrei

Почему когнитивные науки не доказывают, что свобода воли является эпифеноменом

Свобода воли: определения и уровни объяснения

В большинстве эпох и культур свобода воли считалась характеристикой или способностью, которой люди обычно наделены и которая особое, если не уникальное, значение (Van Inwagen, 1983). Обычно считалось, что внутренняя свобода личности, отличная от социальной и политической, является предпосылкой достоинства и моральной ответственности (McKenna, Pereboom, 2016). Миряне обычно думают, что имеют интуитивное представление о том, что такое свобода воли. Однако ученые, размышлявшие над этой темой с разных точек зрения, не пришли к единому ее определению, равно как и к необходимым и достаточным условиям для ее осуществления. Более того, философия всегда вызывала сомнение в том, что мы можем считать себя свободными, даже если это не так. Многие мыслители действительно считают, что детерминизм, который мы обнаруживаем в физическом мире, кажется несовместимым со свободой в том смысле, в каком подразумевается свобода воли.

Недавно наука представила новые эмпирические данные, подтверждающие тезис об иллюзорности свободы воли. А также есть линия философских и политических размышлений, выражающая скептический оптимизм по поводу свободы воли (Pereboom, 2001, 2013; Caruso, 2012, 2013). По мнению этих авторов, имеющиеся в нашем распоряжении данные показывают, что свобода воли является иллюзией, но это не влияет на нашу жизнь (ни на индивидуальную, ни на общественную), потому что мы действительно можем обойтись без идеи свободы воли и при этом защищаться от правонарушителей. и поощрять лучших людей в различных областях человеческой деятельности, уменьшая при этом гнев, негодование и раздраженную конкуренцию (Waller, 2011). Однако есть основания сомневаться в обоснованности этой точки зрения, нежелательные последствия которой не следует недооценивать (Lavazza, 2017a).

В этой структуре, знаменующей разрыв с прошлым, кажется, что самый большой вызов реализму в отношении свободы воли исходит от эпифеноменализма. Прежде всего, возможно, было бы полезно взглянуть на обсуждаемые термины, еще раз подчеркнув, что нет общего согласия в отношении определений и, следовательно, часто философы и ученые в спорах о свободе воли говорят о разных вещах. Как только рамки будут ограничены, мы увидим, почему эпифеноменализм представляет собой более сложную задачу, чем классический детерминизм. Затем, в основной части статьи, я объясню, почему даже эпифеноменализм, по-видимому, не в состоянии привести убедительные доказательства в поддержку тезиса о том, что свобода воли — это иллюзия.

Чтобы обсудить влияние эпифеноменализма на идею свободы воли, сначала необходимо определить ключевые понятия. Как уже упоминалось, универсального определения свободы воли не существует. Согласно минимальному определению, свобода воли — это «разновидность контроля, которая необходима агентам для того, чтобы они были морально ответственными» (Варгас, 2011). Свобода воли также может быть более точно определена тремя условиями (см. Walter, 2001). Первый — это способность поступать иначе . Это интуитивная концепция: чтобы быть свободным, нужно иметь по крайней мере две альтернативы или направления действий, из которых можно выбирать. Например, если у человека непроизвольный спазм рта, он не в состоянии выбирать, скручивать ему рот или нет. Второе условие контроль над выбором . Человек, который действует, должен быть тем же, кто решает, что делать. Чтобы получить свободу воли, человек должен быть автором своего выбора без вмешательства людей и механизмов вне его досягаемости. Это то, что мы называем агентностью, то есть быть и чувствовать себя «хозяином» своих решений и действий. Третье условие — отзывчивость на причины : решение не может быть свободным, если оно есть следствие случайного выбора, но оно должно быть рационально мотивировано. Если я бросаю кости, чтобы решить, за кого выйти замуж, нельзя сказать, что мой выбор свободен, даже если я свободно выбираю сказать «Да». Наоборот, если я решу выйти замуж за конкретного человека за его идеи и мою глубокую любовь к нему, то мое решение будет свободным (Lavazza, 2016).

Это очень расплывчатое определение свободы воли с очень жесткими условиями. Она граничит с идеей Абсолютного Авторства, которая, однако, охватывает все традиционные прозрения и размышления о свободе, понимаемой в «метафизическом» смысле. Отсюда можно ограничить свободу воли более тонким определением, которое также подходит для научных данных, поступающих из лабораторий. На самом деле идею свободы воли можно было бы свести к идее «сознательного контроля» над своим выбором и решениями, где квалификация «сознательный» не влечет за собой постоянный и безжалостный контроль над поведением, но может также основываться на привычках. или мозговые процессы, запущенные за время до осуществления контроля. Несмотря на то, что это определение вряд ли найдет общий консенсус, оно все же может быть хорошей отправной точкой.

Какую бы идею свободы воли мы ни рассматривали, физический детерминизм всегда бросал ей особенно серьезный вызов. Детерминизм — хотя было предложено много определений этого понятия — может быть истолкован как утверждение, что начальные условия мира и законы физики влияют на каждое отдельное состояние вселенной в каждый последующий момент, включая, следовательно, все, что связано с человеком как с физическое лицо. Если детерминизм верен, людей можно приравнять к бильярдным шарам или к жертвам злого хирурга, который манипулирует состояниями нашего мозга, чтобы произвести наш выбор и наши действия (Вихвелин, 2003/2017; Кэшмор, 2010). Исторически ответ на этот вызов предлагал компатибилизм, утверждающий существование определенного типа свободы воли 9.0011, несмотря на детерминизм .

Если компатибилисты довольны тем, что выбор свободно обусловлен сознательными желаниями (в то время как желания могут определяться законом физики), этот ответ, опирающийся на соответствующую и обширную философскую традицию, не всегда считался удовлетворительным, за исключением из прагматических соображений. Однако недавние разработки в области интерпретации детерминизма и физической причинности, по-видимому, уменьшают масштаб детерминистского вызова. Исмаэль, например, предпринял убедительную попытку показать, «как микрозаконы создают пространство для эмерджентных систем с надежными способностями к самоуправлению», выступая против «угроз свободе, которые исходят от представлений о причинной необходимости, которые физика переросла». Исмаил, 2016). Основная идея заключается в том, что «глобальные законы не влекут за собой строгой необходимости и не навязывают Вселенной определенного пути при заданных ее начальных условиях. Это потому, что глобальные законы не имеют ни временной асимметрии, ни направления влияния. А каузальное направление задается модификацией переменной в подсистеме, которая вызывает изменения в другой переменной, в рамках, в которых есть выбор между экзогенными и эндогенными переменными» (Lavazza, 2017b).

Это не означает, что вызов детерминизма устарел, но что сегодня существуют другие угрозы традиционному представлению о свободе воли, более насущные и, по-видимому, более научно обоснованные, поскольку они основаны не на общих законах, а на специфическое функционирование ума/мозга. Здесь мы можем различать — по крайней мере в общих чертах, поскольку уровни четко неразличимы — между аргументами, относящимися к метафизическим объяснениям, и аргументами, относящимися к эпистемологическим объяснениям. Если классический детерминизм является подлинным метафизическим утверждением, то эпифеноменализм связан с психологическим функционированием человека и интерпретацией эмпирических данных.

Эпифеноменализм — это тезис о том, что кажущиеся каузально значимыми сознательные процессы, такие как формирование намерения или решения, не играют никакой активной каузальной роли в производстве соответствующего действия. В целом, научные аргументы в пользу эпифеноменализма исходят из общей идеи о том, что свобода воли подразумевает причинную роль сознательных психических процессов. С этой точки зрения, с одной стороны, следует объяснять сознательные психические процессы в рамках научного натурализма (ставящего науку единственной мерой сущего и единственным методом познания), а это оказалось чрезвычайно трудно; с другой стороны, в любом случае — в большинстве, если не во всех — наш выбор и решения принимаются под руководством бессознательных процессов.

Следуя полезному пояснению, сделанному Nahmias (2014), даже если возразить, что сознательные психические процессы могут быть натурализованы как супервентные по отношению к лежащим в их основе нейронным процессам, дефляционная научная точка зрения может соответствовать двум следующим стратегиям. С одной стороны, он может утверждать, основываясь на концептуальных аргументах, что реальная причинность осуществляется нейронными процессами, а сознательные психические процессы лишь эпифеноменальны. С другой стороны, это может подтвердить на основе эмпирических данных, что нейронные процессы, лежащие в основе сознательных психических процессов, неправильно «зацеплены» за каузальные процессы, вызывающие поведение, потому что, например, они возникают слишком поздно (как в опытах Либета), либо не в том месте (как в опытах Вегнера).

Намиас называет первый сценарий метафизическим эпифеноменализмом . Подобно детерминизму и натурализму, он соотносится с формой причинности; поэтому на него лишь косвенно влияют открытия когнитивных наук. На самом деле все эти теоретические положения основаны на общей истине знаний о природе и о мозге в частности, а не касаются отдельных законов или объяснений мозговой деятельности. Намиас называет второй сценарий модульным эпифеноменализмом 9. 0012 . Согласно ему, модули (сокращение для несколько инкапсулированных когнитивных систем или процессов), участвующие в сознательных решениях или формировании намерений, не производят чье-либо поведение, которое вместо этого производится модулями, которые не включают сознательные состояния.

Я обращусь к этой второй форме эпифеноменализма, пытаясь показать, что это не сокрушительный аргумент против свободы воли. Вместо этого я не буду обращаться к проблеме метафизического эпифеноменализма. Несомненно, это серьезный вызов свободе воли в чисто философско-концептуальном плане. Согласно аргументу Ким об исключении (Ким, 1998), если наши сознательные ментальные состояния не имеют причинной силы, то как они могут направлять наш выбор и наши решения, основанные на сознательном размышлении, отвечающем причинам? Но при ближайшем рассмотрении можно утверждать, что даже аргумент исключения, похоже, не имеет решающего значения в отношении ментальной каузальности, не говоря уже о свободе воли (ср. Giorgi and Lavazza, 2018).

Поскольку эта статья фокусируется, в частности, на форме эпифеноменализма, которая подразумевает, что наш выбор является лишь следствием внешних факторов, влияющих на наши процессы принятия решений, полезно представить возникновение эпифеноменализма и его аргументов как исторически, так и концептуально. Затем я попытаюсь показать, почему как эмпирические данные, так и выведенные из них аргументы кажутся недостаточными для подтверждения вывода о том, что наша свобода полностью иллюзорна.

Свобода воли и эмпирическая психология

Чтобы прояснить и ответить на вызов эпифеноменализма свободе воли, я сейчас очень кратко проследю историю научных исследований разума с точки зрения дебатов о свободе воли. В моем понимании эмпирическая психология является частью когнитивных наук (другая точка зрения, например, может считать, что педагогическая психология использует эмпирические методы, но не может быть отнесена к когнитивным наукам), которые также включают когнитивную нейронауку. Я постараюсь выделить некоторые ключевые моменты, которые побудили тех, кто изучает свободу воли, прочитать новые экспериментальные данные как основу для описания человеческого поведения с точки зрения неосознанности и существенной автоматичности. Предпосылка состоит в том, что исследования когнитивной науки, проводившиеся в лаборатории, не имели прямого и конкретного отношения к свободе воли, по крайней мере, до Либета (Libet et al., 19).83), и даже после Либета они, так сказать, в основном пошли по его стопам (Saigle et al., 2018).

Основное предположение классических когнитивных наук, конечно же, делало особый акцент на познании, т. е. на всех тех сознательных процессах, которые способствуют тому, чтобы агент осознал свое окружение и ситуацию, оценил свои поведенческие альтернативы и принял решение на основе намерений. это может быть результатом более общих целей, заданных или сознательно выбранных в данный момент. Это не означает, что классические когнитивные науки — с их репрезентативно-вычислительной теорией сознания — следовали общим рамкам интенциональной или народной психологии. Скорее, они исправили последнее во многом. Современная эмпирическая психология, которая полностью является частью когнитивных наук, помогла выявить, что так называемое когнитивное бессознательное представляет собой не только эволюционно функциональный способ действия, но и отражает архитектуру разума, организованную в виде модулей с закрытым и автоматическим функционированием. Это приобретение было включено в более общие взгляды на функционирование психики, например, в ту, которую разработал Фодор (19).83, 2001), который наряду с модульностью также утверждает, что существует центральная нисходящая обработка, которая управляет центральными функциями и, с точки зрения, которая нас здесь интересует, наиболее важным выбором для агента.

Еще одна важная ветвь — это то, что описывает нашу ментальную архитектуру и ее последующее функционирование как фундаментально двусоставные (Kahneman, 2011). Согласно этой точке зрения, существуют две психические/церебральные системы, разделяющие когнитивную работу и часто конкурирующие друг с другом. Один быстрый и автоматический — автоматический именно для того, чтобы быть быстрым — и по существу бессознательный. Он позволяет нам справляться с ситуациями окружающей среды, требующими скорости реакции, в соответствии с установленными моделями поведения и, вероятно, является результатом эволюционно-адаптивного пути. Другая система более медленная, полностью сознательная и является результатом обработки, которая также рассматривает новые и более функциональные поведенческие схемы для реагирования на окружающую среду. Само собой разумеется, что в этой структуре сознательный контроль обеспечивается «медленной системой», тогда как когда «быстрая система» берет верх, наш выбор и действия имеют тенденцию терять типичные характеристики свободного выбора и действий.

Совсем недавно наиболее важным достижением в области так называемых новых когнитивных наук стала замена «компьютерной метафоры» перспективой воплощенного познания: набором теоретических предложений (на широкой экспериментальной основе), объединенных идея о том, что большинство высших когнитивных процессов происходит через управляющие системы тела агента (или, говоря языком нейробиологии, моторного мозга) с соответствующими ограничениями и возможностями (Шапиро, 2010). Динамические и воплощенные модели в самых радикальных теориях отказываются от представлений, которые не считались реально существующими и бесполезными для постулирования с эвристической точки зрения (Chemero, 2009).), отменяя различие между субъектом и средой и вводя единую динамическую систему (Порт и ван Гелдер, 1995).

В этом смысле мозг считается динамической системой, в которой активность различных популяций нейронов (более или менее активных во времени) синхронизируется в разных частотных диапазонах, которые могут работать параллельно или конкурировать. Утверждается, что когнитивные процессы, такие как внимание, подготовка и фасилитация, возникают в результате фазовой синхронизации между разными частотными диапазонами или явлений фазового сброса в некоторых частотных диапазонах на основе определенных стимулов (Caruana and Borghi, 2016). Это объясняет, например, нисходящее управление неиерархического типа: в этом случае процессы внимания объясняются не иерархической структурой верхних и нижних областей, а локальными самоорганизующимися явлениями.

Различные частоты колебаний вызывают переходные состояния, каждое из которых по-разному реагирует на стимул одного и того же типа и интенсивности. Например, при двигательном поведении стимул обрабатывается по-разному в зависимости от колебательной фазы мозга, в которой он получен. Рассмотрим сигнал движения (как светофор): в соответствии с фазой альфа-ритма, в которой приходит этот сигнал, различаются начало движения и время реакции. Это указывает на то, что двигательное поведение следует интерпретировать в рамках ситуации изменения равновесия, отражающей многочисленные аспекты внутренней ситуации мозга, непосредственно предшествующей ему. Следует отметить, что это внутрииндивидуальные вариации реакции, поддающиеся инструментальному обнаружению и не определяющие значимого эффекта, за исключением отдельных ситуаций (время реакции на старте профессионального спринтера может варьироваться от гонки к гонке на тысячные доли). секунды). Другими словами, эта идея мозга как динамической системы — если она подтвердится — может обогатить наши знания, но, по-видимому, не повлияет напрямую на нашу концепцию свободы воли в дефляционном смысле. Скорее, кажется, что функционирование мозга прослеживается до схем, более совместимых с нашей идеей свободы воли, таких как взгляд Черчленда и Сулера на подкорковый контроль (см. раздел «Ситуационизм»).

То, что происходит с двигательным поведением, происходит и с сенсорными стимулами. При работе с границами человеческого порога восприятия, например, при подаче минимального электрического тока на кончик пальца так, чтобы он воспринимался, по крайней мере, в половине повторных введений, способность восприятия сильно зависит от спонтанного увеличения активации, в частности ритмы колебаний некоторых отделов коры головного мозга (Buzsaki, 2006). Таким образом, этот сенсорный вход может восприниматься или не восприниматься на основе непосредственно предшествующего переходного состояния крупномасштабной корковой сети. Можно сделать вывод, что внешний раздражитель не может считаться единственным начальным условием, вызывающим ответ: всегда есть связь и отсылка к истории состояния мозга. Каждое мозговое состояние зависит от предыдущего, которое, в свою очередь, взаимодействовало с внешними раздражителями, в динамической цепи, которая, однако, в глазах внешнего наблюдателя обнаруживает некоторую последовательность и непрерывность. Это, по-видимому, означает, что существует не чисто стохастический результат внутренних процессов, а репертуар, который выстраивается во времени и извлекается из каждого времени.

В отношении телесного познания интересным аспектом являются аффордансы, а именно динамические отношения, которые устанавливаются между агентом и воспринимаемым объектом, т. е. возможности взаимодействия с физической сущностью, которые субъект считает достижимыми на основе своих собственных способности и возможности (как физические, так и умственные). Cisek (2007) предложил модель функционирования двигательной системы, названную «гипотезой конкуренции возможностей». Наш воспринимаемый мир обычно проявляет себя, предлагая нам множество возможностей для действия. Согласно классической когнитивной науке, в подобной ситуации мозг сначала выбирает действие, которое нужно выполнить, а затем планирует, как его выполнить, в своих двигательных деталях. Вместо этого гипотеза Цисека (основанная на экспериментах) говорит о том, что мозг параллельно обрабатывает несколько потенциальных действий. Эти планы действий соревнуются друг с другом за реализацию, пытаясь подавить друг друга (в субличностном процессе, который не включает ни высшие контуры, ни сознание субъекта). В конце концов, хотя и очень быстро, различные факторы, направляемые в префронтальную кору, приводят к решению в пользу единого плана действий.

Существуют ли реальные автоматизмы в отношении аффордансов, как показали некоторые новаторские исследования в области телесного познания (Ellis and Tucker, 2000)? Например, на основе двигательной совместимости кажется, что мы лучше и быстрее классифицируем маленькие объекты, если нам нужно нажимать маленькую клавишу, и классифицируем большие объекты, если нам нужно нажимать большую клавишу, однако мы можем сознательно стремиться улучшить свои способности. представления. Но исследования в этой области не позволяют обобщить эти результаты. Нами не руководят автоматические процессы, связанные с бессознательным познанием тела, а активация аффордансов модулируется целями и задачами посредством нисходящей обработки, выполняемой высшими когнитивными областями (Caruana and Borghi, 2016). Различия в характеристиках категоризации в отношении конгруэнтности (маленький-малый, большой-большой) существуют и являются доводом в пользу воплощенного познания, но они не таковы, чтобы ставить под сомнение свободу воли в областях, имеющих отношение к данному обсуждению. Это связано с тем, что эти явления касаются только части, хотя и важной, нашего когнитивного функционирования, но не всей его совокупности.

С другой стороны, есть эксперименты, в которых первичные эффекты (поведение, вызванное подсказками или элементами окружающей среды, о которых мы вообще не знаем или, по крайней мере, как причины нашего поведения) или слабые контролирующие эффекты, по-видимому, берут верх даже в ситуации реальной жизни, ограничивающие свободу воли. Возьмем, к примеру, исследование, которое часто цитируется как пример бессознательного влияния контекста на человеческое поведение, однако оно столкнулось с серьезными проблемами воспроизведения (см. раздел Работа с ситуационизмом). Группа американских студентов университета была нанята для неустановленного психологического исследования. Им был дан набор слов для составления осмысленных предложений, в том числе многочисленные термины, которые как в целом, так и в американской культуре в частности связаны со стереотипами о пожилых людях, такие как морщины, серый, Флорида . Вместо этого контрольной группе давали слова, содержащие нейтральные выражения по отношению к возрасту, такие как жаждущий, чистый, частный . По окончании теста в коридоре, ведущем из холла к лифту, была установлена ​​система мониторинга: молодые люди, которые читали и использовали слова, связанные со старостью, шли медленнее, чем те, кто читал и использовал слова. не связан с более поздней фазой жизни (Bargh et al. , 1996). Человек может замедлить свой шаг, потому что у него болят ноги, или потому, что он пытается небрежно познакомиться с симпатичным человеком, который, как он видел, вышел из класса на днях; однако странно узнать, что человек может идти медленно, потому что только что имел дело со словами морщины и Флорида . Поэтому разумно предположить, что наш разум (или наш мозг) часто, но не обязательно всегда, работает и принимает решения сам по себе, без нашего сознательного обдумывания (в смысле полного осознания выбора) (Wilson, 2004).

Эпифеноменальный вызов свободе воли

Как было сказано выше, эпифеноменализм утверждает, что кажущиеся каузально релевантными сознательные процессы, такие как формирование намерения или решения, не играют никакой активной каузальной роли в производстве соответствующего действия. Два влиятельных направления исследований, которые идут в этом направлении, были открыты соответственно Либетом и Вегнером.

Как известно, эксперименты Бенджамина Либета внесли огромный вклад в эпифеноменальную идею свободы воли (Libet et al. , 1983). По мнению тех, кто интерпретирует их в дефляционном смысле о свободе воли, такие эксперименты свидетельствуют о том, что участники не принимают сознательных решений, а решают бессознательно и осознают свое решение только тогда, когда действие уже началось на уровне нервной системы. Возможность обобщения этих выводов, которые, однако, были воспроизведены с разными результатами (Saigle et al., 2018), побудила многих ученых рассматривать эти эксперименты как свидетельство того, что большинство, если не все, наши решения принимаются бессознательно. Предпосылка состоит в том, что если действие не является результатом сознательного процесса принятия решений, оно не может быть свободным.

Надежность экспериментов Либета можно оспорить разными способами (Lavazza and De Caro, 2010; Mele, 2014, глава 2). Во-первых, существует противоречивая интерпретация момента, когда принимается решение о выполнении действия, характерного для экспериментов, подобных эксперименту Либета (сгибание запястья, нажатие кнопки). Это происходит, когда человек соглашается участвовать в эксперименте или когда начинается серия повторений? Или это происходит именно тогда, когда его выявляют с помощью электроэнцефалографии и электромиографии? Некоторые подсказки могут свидетельствовать о том, что ближайшее решение на самом деле происходит после момента, оцененного в экспериментах, что приближает его к моменту его сознательного восприятия (Меле, 2014, глава 2). Можно также думать, что бессознательная активность мозга, которая, как считается, вызывает решения, на самом деле является лишь частью сознательного процесса, который приводит к намерению или решению, или даже предварительным условием активации нейронов для принятия решения (ср. Молина и Дэвис, 2018).

Недавно в серии экспериментов был поставлен вопрос о том, совпадает ли потенциал готовности, измеренный в экспериментах Либета, с причинно-следственными факторами принятия решений. Эти эксперименты, по-видимому, указывают на иную интерпретацию потенциала готовности, а именно на то, что очевидное нарастание мозговой активности, предшествующее субъективно спонтанным произвольным движениям (SVM), «может отражать приливы и отливы фонового нейронного шума, а не результат». конкретного нейронного события, соответствующего «решению» начать движение» (Schurger et al., 2016). И такая мозговая активность вызывается многими факторами, где активна «вычислительная модель принятия решений» и «сенсорные данные и внутренний шум (оба в форме нейронной активности) со временем интегрируются одним или несколькими нейронами, принимающими решения, до фиксированного состояния. достигается пороговая частота стрельбы, при которой животное вызывает двигательный ответ» (ср. Schurger et al., 2012).

Таким образом, с точки зрения мотивации выбор момента для сгибания запястья не имеет большого значения. Это безразличный выбор для субъекта, на который он не обращает внимания и в отношении которого он не следует логике рассуждений и поэтому может быть принят почти автоматически. Все обстоит совсем по-другому, когда дело доходит до важных экзистенциальных выборов, которые требуют много размышлений, а также предельного внимания и осознания. Наконец, можно утверждать, что небольшой «пробел» в нашем сознании не ставит под сомнение тот факт, что мы наделены свободой воли. На самом деле, если выбор сделан осознанно на основании причины и из нее вытекает наше действие, мы можем чувствовать себя свободными, даже если на мозговом уровне существует небольшой зазор сознания между принятием решения и осознанием начала действия. (Меле, 2014, стр. 24–25).

Этот тип критики также может быть частично применен к экспериментам, которые последовали за экспериментами Либета и усовершенствовали их (см. Fried et al., 2011). В частности, Сун и соавт. (2008, 2013) использовали функциональную магнитно-резонансную томографию, чтобы с вероятностью около 60% предсказать, какой выбор сделают участники до того, как последние узнают о них, приведя их в действие. Опять же, это не были очевидные выборы для отдельных лиц, и их нельзя обобщать для применения ко всем видам решений, но в этом случае исследование было разработано для устранения некоторых смешанных факторов, присутствующих в экспериментах Либета. Трудность повторения этого типа исследования в реальных жизненных ситуациях и вероятность прогнозирования, все еще очень далекая от 100%, оставляют достаточный запас для подтверждения того, что такие эксперименты не обеспечивают окончательной демонстрации эпифеноменального характера нашего выбора и решений, т. е. тот факт, что они осуществляются бессознательно, руководствуясь мозговыми процессами, к которым у нас нет прямого доступа. Один из ключевых моментов заключается в том, что многие наши решения могут быть «распределены» во времени, и трудно точно определить ближайший выбор, предшествующий действию.

С другой стороны, ряд эмпирических психологических исследований, кажется, поддерживает идею о том, что хорошо обдуманные сознательные решения имеют документально подтвержденную эффективность. Голлвитцер разработал направление исследований намерений реализации, то есть намерений сделать что-то в определенном месте и в определенное время или в определенной ситуации. Некоторые из самых известных примеров касаются обязательства провести самообследование груди в следующем месяце. Если разделить выборку женщин на две группы, то 100% из тех, кому было предложено подумать о том, когда и где они будут проходить обследование и записать свой выбор в тетрадь, действительно выполнили его, в выбранное время и в выбранном месте. В другой группе, которой не предлагалось подумать о времени и месте обследования, его провели только 53% женщин. В другом эксперименте две группы людей, только что излечившихся от зависимости от психотропных веществ, должны были написать свое резюме, чтобы найти работу. Первую группу попросили подумать, когда и где они будут писать свое резюме в этот день, а вторую группу попросили подумать, когда и где они будут обедать. В результате 80% участников первой группы написали резюме, а во второй группе этого не сделал никто (Гольвитцер, 19 лет).99; ср. Голлвитцер и Ширан, 2006).

Эти данные также помогают сократить объем известных исследований, проведенных Wegner (2002, 2003). Посредством серии остроумных экспериментов Вегнер фактически пытался показать, что опыт воли, который в большинстве случаев адекватно связан с нашими решениями и, таким образом, дает нам «иллюзию» того, что мы являемся авторами наших действий, на самом деле включает в себя отличный от реальных механизмов воли психический модуль. Согласно Вегнеру, это означает, что сознательная воля, безусловно, является полезным компасом для понимания нашего поведения в мире, но не имеет причинной силы. Подобно компасу, он не влияет на курс корабля, хотя и может указать направление, взятое в любой момент.

Эксперименты Вегнера, как правило, показывают, что в рассмотренных обстоятельствах людей легко одурачить, полагая, что они являются авторами действия, которое на самом деле совершается другими, или совершая действие, которое они сознательно не хотели совершать (например, в во время сеанса, сами того не осознавая, участники перемещают стол, который должен быть перемещен вызванными духами). Однако не очевидно, что следует делать вывод Вегнера (Wegner, 2002, p. 144), а именно, что «поведение, которое происходит с чувством воли — это какой-то странный случай, дополнение к более базовой базовой системе». При условии, что нет окончательных доказательств в пользу любой из позиций, я склонен согласиться с Меле (2014, стр. 51): «Вегнер говорит, что то, что он считает необходимым бесплатно, никогда не произойдет. И я говорю, что эта необходимая вещь иногда действительно происходит — что сознательные намерения (или их нейронные корреляты) иногда являются среди причин соответствующих действий. (…) Мое утверждение (…) гораздо менее смелое (…). Кто из нас стоит здесь на более твердой почве?

Можно возразить, что такие аргументы, основанные на индукции, не являются решающими и что в случае Вегнера и Меле можно переложить бремя доказывания. Но, как я покажу, бывают случаи, когда люди не зависят от внешних обстоятельств и сознательно принимают решения на основе внутренне порожденных намерений. Затем иллюзионисты могли бы ответить на эти наблюдения, что причины, по которым люди хотят изменить свое поведение, неизбежно проистекают из бессознательных мотивов того, как человек хочет себя вести, и все они развились для приспособленности. Но это возражение открывает бесконечный обратный путь, который вряд ли будет устойчивым, потому что не все люди развивают одни и те же мотивации, исходя из репертуара предрасположенностей, с которыми они родились. Поэтому можно спросить, каким образом мы стали теми, кто мы есть, делая этот выбор. И кажется, что ответ включает в себя как случайные элементы, так и сознательный выбор субъекта.

Ситуационизм

Ситуационизм можно считать подвидом эпифеноменализма и, кажется, он бросает серьезный вызов идее свободы воли. На самом деле он не обращается к сложным концептуальным аргументам или спорным нейробиологическим экспериментам, а к простому структурированному наблюдению за обычным поведением людей в контексте, часто близком к контексту реальной жизни. В целом ситуационизм поддерживает гипотезу о слабом контроле (Doris, 2002; Appiah, 2008) в отношении человеческого поведения: согласно ему, последнее обусловлено внешними и ситуационными факторами, которые вызывают у нас реакцию, но мы не осознаем, что такие факторы актуальны или что они влияют на наше поведение. Это означает, что у нас очень мало сознательного контроля над своим поведением, что противоречит идее о том, что мы наделены свободой воли. Если использовать более конкретные термины психологического исследования, наши действия — согласно ситуационизму — являются результатом «автоматических» последствий факторов окружающей среды, а не результатом добровольного контроля, осуществляемого агентом над своим поведением.

Наши привычки, характер и цели, которые, по нашему мнению, являются причинами нашего выбора, на самом деле менее важны, чем мелкие непредвиденные обстоятельства, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Другими словами, преобладают внешние факторы в ущерб внутренним факторам, связанным с агентом, тем самым переворачивая классическую концепцию свободы как дара субъекта. Конечно, влияние внешних факторов опосредуется преходящими внутренними состояниями. Как мы увидим, если вы помогаете кому-то после выигрыша в лотерею, то это, скорее всего, связано с вашим хорошим настроением, а не с осознанным выбором.

Эксперименты с помогающим поведением значительно расширились с 1960-х годов (см. Doris, 2002). Например, одних участников заставили найти монету в выдуманной телефонной будке, а другие ничего не нашли. Затем обе группы могли выбрать, помогать ли человеку собирать бумаги, выпавшие из папки. Первая группа, как правило, помогала (87% случаев), а вторая – не помогала (лишь 4% случаев) (Isen, Levin, 1972). Еще один эксперимент был проведен в торговом центре: те, кого попросили обменять долларовую банкноту, были гораздо счастливее, когда почувствовали запах свежеиспеченного хлеба или круассанов, по сравнению с теми, кто этого не сделал (Барон, 19 лет).97). Другим известным примером является крайнее подчинение авторитету в контексте, стимулирующем конформизм, как, например, в эксперименте Милгрэма (1969): здесь участников просили бить пациентов электрическим током, что, по их мнению, было важным научным экспериментом (хотя тот факт, что 35 % участников, отказавшихся участвовать в этически проблематичных этапах эксперимента, часто занижается, см. Racine and Dubljević, 2017). Во всех этих случаях предполагается, что на поведение влияет ситуация, опровергающая прогнозы, основанные на характере человека. Более того, добровольцы, участвующие в такого рода экспериментах, как правило, отвергают объяснение своего поведения с точки зрения причин, о которых они не знали, и вместо этого мотивируют свой выбор другими причинами, придуманными для того, чтобы их текущее поведение согласовывалось с их общими установками. Иными словами, испытуемые отказываются принимать истинные мотивы своего поведения как обоснования для этого.

Механизмы, лежащие в основе ситуационизма, по крайней мере частично подпадают под более широкую категорию бессознательных детерминант действий и предпочтений, описываемых как последствия автоматизма процессов принятия решений и действий человека. Согласно Kihlstrom (2008), автоматизированные процессы характеризуются: (1) неизбежным вызовом , то есть специфические стимулы окружающей среды вызывают специфические реакции, каким бы ни было предыдущее психическое состояние задействованного субъекта; (2) Неисправимое завершение , то есть после запуска автоматических процессов они выполняются по определенной схеме, в которую субъект не может вмешиваться; (3) эффективное выполнение , то есть автоматические процессы не требуют усилий или активного участия субъекта; (4) параллельная обработка , то есть автоматические процессы не мешают другим одновременным процессам и не мешают им. Крайний теоретический вариант идеи всепроникающей автоматии предложил Г. Стросон. Короче говоря, по его мнению, для того чтобы ментальная деятельность и, в частности, мышление могли считаться ментальными действиями, агент должен иметь возможность добровольно и сознательно создавать содержание мысли. Но на самом деле мы не можем сформировать намерение думать конкретную мысль: для этого мы должны уже иметь эту мысль в наличии для рассмотрения и принятия; и кажется, что мысли возникают автоматически (Strawson, 2003). Однако это косвенная критика идеи свободы воли, которая не связана строго с эмпирической психологией и должна обсуждаться на философском уровне.

Работа с ситуационизмом

Ситуационизм, несомненно, расширил знания о мотивах человеческих действий. В свете растущего числа экспериментальных данных было бы нереалистичным утверждать, что на людей совсем не влияют обстоятельства, в которых они оказались. Все способствует и имеет вес, но необходимо оценить относительную важность различных факторов, как внутренних, так и внешних по отношению к человеку. Главный вопрос заключается в том, могут ли люди время от времени, когда дело доходит до соответствующего выбора, осуществлять свой сознательный контроль и действовать в соответствии со своей собственной свободной волей. В этом смысле заметьте, что всегда считалось, что характер человека идентифицируем и узнаваем. Итак, единственный надежный, хотя импрессионистский и ненаучный способ сделать вывод о характере человека — это наблюдать за его поведением и выбором, чтобы найти некоторые закономерности. Если мы можем идентифицировать чей-то характер, это означает, что в его поведении есть определенная закономерность (и предсказуемость). В результате создается впечатление, что этот агент принимает решение (только) не на основе изменяющихся внешних обстоятельств, а на основе внутренних процессов (их характера), которые достаточно устойчивы.

Конечно, даже если люди очень хорошо ориентируются в своей социальной среде на основе интенциональной психологии, они все равно могут быть жертвами когнитивных искажений и, как правило, склонны классифицировать, усиливая различия и недооценивая менее важные аспекты. Чтобы решить эту проблему, психологи сами создали профили личности, чтобы научно измерить постоянные поведенческие ориентации людей. Хотя существование личностных черт действительно вызывает споры, а большинство личностных тестов часто обвиняют в неточности, сегодня мы добились больших успехов в этом направлении благодаря большим данным. Герлах и др. (2018), например, разработали альтернативный подход к идентификации типов личности, примененный «к четырем большим наборам данных, включающим более 1,5 миллиона участников». Авторы определили четыре устойчивых личностных кластера, нарисовав карту устоявшихся личностных черт — средние личности, сдержанные личности; образцом для подражания и эгоцентричными личностями. И они также обнаружили, что личности развиваются и развиваются, в целом от «эгоцентризма» в подростковом возрасте до других кластеров во взрослой жизни.

В любом случае, идея характера как устойчивой тенденции когерентно (если не предсказуемо) реагировать на конкретные ситуации теперь подтверждена, и нельзя отрицать значимость внутренних процессов над внешними случайностями. На самом деле, успех объяснений и предсказаний, основанных на характере, иначе можно было бы объяснить только очень маловероятным совпадением, когда случайные обстоятельства в большинстве случаев идут в том же причинном направлении, что и поведение агента. Ситуационисты могут возразить, что зачастую характер человека не предсказуем (как показывают их эксперименты) и что личностные профили не столь надежны (Doris, 2002).

Безусловно, мы часто делаем общие суждения, возможно, даже предвзятые из-за предубеждений в отношении определенных социальных «категорий», из-за которых мы бессознательно отбираем данные наблюдений. Но это не всегда так. Например, было замечено, что наличие большого количества «праведных» людей, которые рисковали своей жизнью без надежды на какую-либо награду, чтобы спасти евреев, которым угрожали нацисты, кажется, опровергает ситуационистский тезис (Fogelman, 1994; Monroe , 1996; Олинер и Олинер, 19 лет98; ср. Огиен, 2001). На этих людей не влияли ситуации, в которых они оказались, что действительно привело бы их к тому, чтобы стать соучастниками или инертными зрителями, как и многие другие люди того периода. Вместо этого они демонстрировали согласованность характера и личности в различных обстоятельствах. Сострадательные и смелые люди такого типа кажутся серьезной проблемой для сильного ситуационизма, даже если его сторонники по-прежнему убеждены, что ситуационизм может ответить на это возражение (см. Machery, 2010).

Более того, удивительный характер исследований, подчеркивающих роль факторов окружающей среды, заставляет нас недооценивать тот факт, что часто большинство субъектов — но не все — проявляют эффект ситуации. Следовательно, вообще нельзя использовать эмпирическую базу для утверждения, что внутренние процессы субъекта, якобы лежащие в основе свободы воли, никогда не действуют. Другой аспект касается того факта, что выбор, сделанный в лабораторных экспериментах, не всегда актуален или типичен для реальной жизни, и поэтому более правдоподобно, что на него могут влиять контекстуальные факторы. Однако это неверно для наиболее известных экспериментов. Рассмотрим, например, известное исследование, показывающее, как степень альтруизма участников (участники были семинаристами) варьировалась в зависимости от того, спешили они или нет из-за какого-то важного обязательства (Darley and Batson, 19). 73).

На другом уровне нельзя не упомянуть проблему воспроизводимости данных о социальном поведении, опубликованных в рецензируемых журналах (Open Science Collaboration, 2015). Сбои в репликации и проблемы со статистической обработкой были обнаружены в течение некоторого времени (Bakker, Wicherts, 2011), в результате чего 15 % исследований были изменены в своих выводах. И другие исследования также показывают, что произвольный выбор, сделанный исследователями в их исследовании, может увеличить количество ложных срабатываний (Simmons et al., 2011). Даже 38% статей, опубликованных в Science и Nature воспроизвести не удалось (Camerer et al., 2018). Интересно, что авторы последнего исследования создали рынок прогнозов, собрав группу из примерно 80 психологов и экономистов. Они читали исследование и могли обменяться «долями» в достоверности результата. «Ставки» экспертов согласовывались с общей частотой репликации, которая показывает, что профессиональные ученые, как правило, хорошо разбираются в эмпирической реальности мира. Поэтому, если они «проваливают» некоторые очень противоречивые результаты, это может означать не то, что такие результаты нормальны и тем не менее каким-то образом оставались незамеченными до сих пор, а скорее то, что они являются результатом исключительных условий, созданных в эксперименте (тип среды, выбор участников и т. …), заведомо исключая халатность и мошенничество исследователей, проводивших неповторимый эксперимент.

Это связано с другим аспектом экспериментов, породивших ситуационизм, а именно с тем фактом, что они происходят «ниже порога» по отношению к социальным макровзаимодействиям, относящимся к динамике распределения ответственности и функционированию межличностные отношения. Отношение между описанием бессознательных субличностных психических механизмов и интенциональной психологией можно сравнить с отношением между релятивистской механикой и классической механикой. Релятивистская механика, безусловно, более соответствует нынешнему уровню знаний и позволяет дать более «верное» и более точное описание реальности, но более интуитивное и обычное описание, предложенное Ньютоном с помощью классической механики, совершенно адекватно для многих макроскопических приложений, которые могут беспокоить нас. Более того, когда дело доходит до описания человека, здесь также присутствует субъективный элемент, который может привести к тому, что по многим причинам предпочтение отдается использованию здравого смысла в некоторых областях психологии.

Можно также сказать, что то, что позволяет эмпирической психологии описывать разобщенность субъекта и автоматизм поведения, — это «количественное определение», охватывающее узкую область нашего спектра социального действия. На телесном уровне мы можем измерить уровень гликемии субъекта и определить пределы, выше и ниже которых обычно снижается работоспособность и ухудшается состояние здоровья. То же самое относится к параметрам окружающей среды, таким как атмосферная температура или количество кислорода. Но даже если мы можем все время следить за числовыми параметрами, индивидуальные субъективные состояния могут различаться по сравнению с записанными данными, так что человек может оставаться активным даже при низком запасе сахаров и при гнетущей жаре. И наоборот, при формально идеальных условиях другие могут страдать от холода или испытывать дефицит органических ресурсов. Другими словами, для этих параметров существует центральный диапазон значений, так что только значительный сдвиг в любую из крайних точек существенно влияет на макроскопическое поведение. То же самое можно сказать и о тонких эффектах, обнаруженных в экспериментах, в которых люди не кажутся (и, вероятно, таковыми не являются) полностью свободными, сознательными и рациональными в своем выборе. Значимые межличностные и социальные взаимодействия могут попадать в тот центральный макроскопический диапазон значений соответствующих параметров, в котором поведение приблизительно свободное, сознательное и рациональное.

С другой стороны, приобретение ситуационизма также можно считать полезным когнитивным инструментом, позволяющим сделать наше поведение менее подверженным непредвиденным обстоятельствам и более соответствующим нашим глубинным мотивам. Это может случиться, например, в случае цитированного выше эксперимента семинариста. Понимание того, что спешка или даже опоздание по важному делу (пилот ожидается в аэропорту) мешает нам признать насущные потребности других, должно побудить людей, которые хотят быть чуткими к нуждам других, уйти из дома раньше, поэтому как не игнорировать любые просьбы о помощи. Некоторые исследования говорят нам, что это осознание действительно имеет место (Биман и др., 19).78; Пьетромонако и Нисбетт, 1982).

Наконец, есть направление исследований, которое, серьезно рассматривая бессознательное функционирование нашего мозга, рассматривает его как результат сознательного процесса обучения в соответствии с аристотелевским подходом, пересмотренным в свете новых нейробиологических знаний (Сулер и Черчленд, 2009; Черчленд и Сухлер, 2014). В частности, сторонники утверждают, что система вознаграждения, имеющая такой большой вес в нашем выборе, является частью нас самих, даже если она действует в основном автоматически; его можно обучать, и он получает постоянную обратную связь. Наш выбор подлинный, исходящий изнутри, а не как результат внешних обстоятельств, потому что мы — наш мозг. На эксперименты ситуационистов эти ученые возражают, что «вопросы выглядят совершенно по-другому, когда вы сопоставляете картину с научными данными, показывающими устойчивость контроля, например, способность сохранять цель, несмотря на отвлекающие факторы, откладывать удовлетворение, останавливать действие на полпути, развивать полезные привычки и подавлять импульсы. Это наблюдается у человека, а также у обезьян, крыс и, надо предсказать, у многих других видов» (Churchland and Suhler, 2014, стр. 314–315).

Акцент делается на «наученном трудолюбии», что может указывать на роль системы вознаграждения в подкреплении поведенческих моделей, вызывающих настойчивость в достижении цели (Eisenberger et al., 1992). По мнению сторонников этой точки зрения, благодаря системе вознаграждения само ощущение интенсивных и длительных усилий может стать вознаграждением само по себе. Это наблюдение за активацией нейронов указывает как на устойчивую способность к контролю, так и на тот факт, что такую ​​способность можно усилить за счет подкрепления. В аристотелевском смысле, если мы культивируем и включаем вторую природу, даже если наш выбор и решения «автоматически», они будут «свободным» выражением того, чем мы хотим быть.

Реалистичная свобода воли в свете эпифеноменализма

Безусловно, самоконтроль и свобода воли зависят не только от сознательных процессов. Но в контексте учета глобального рабочего пространства, которое в настоящее время принято многими в отношении доступа на личном уровне к информационному содержанию состояний ума/мозга, сознание играет роль интеграции содержимого потребляющих систем. Согласно Леви, модель глобального рабочего пространства подразумевает, что сознание влияет на наш выбор, даже если бессознательные психические состояния также влияют на наше поведение. «Существуют систематические различия в том, как эти состояния влияют на поведение с сознанием и без сознания, и эти различия влекут за собой разницу в степени нашего контроля над определенными фактами. Только когда информация интегрирована, 9Агент 0011 осуществляет контроль над тем, в какой степени эта информация влияет на его или ее поведение» (Леви, 2014, стр. 336).

Примеры свободы воли Леви включают наблюдение Пенфилда (1975), согласно которому пациенты, страдающие эпилептическим припадком, следуют привычной и стереотипной модели поведения, но теряют способность принимать решения в отношении ситуаций, с которыми они никогда не сталкивались. до. Эту неспособность можно объяснить невозможностью (сознательно) доступа к широкому спектру информации, что, в свою очередь, объясняет ригидность поведения во время эпилептических припадков. Знаменитое судебное дело о сомнамбулическом насилии (Broughton et al., 1994), в котором преступник, совершивший преступление во время лунатизма, был оправдан, можно рассматривать в тех же неврологических терминах. В остальном совершенно здоровый человек встал с постели во сне, пошел в дом своих родителей и зарезал их, не выходя из состояния лунатизма, хотя обе жертвы кричали и пытались защищаться. Испытуемый находился в ситуации, когда он не понимал противоречия между его убеждениями и ценностями, с одной стороны, и его поведением, с другой. Действия субъекта в этом измененном состоянии сознания не выражали и не контролировались достаточно широким спектром его установок, учитывая, что эти установки сделали его тем человеком, которым он был раньше. Неизмененное сознание, по сути, дает управление агенту в целом, интегрируя всю доступную информацию.

Только сознание в своем нормальном функционировании позволяет получить доступ и оценить не только входные данные восприятия, но также мотивации, убеждения и ценности субъекта в процессе, который обычно ассоциируется со свободой воли. В этом смысле идея о том, что должен быть сознательный выбор, чтобы поведение считалось свободным, имеет не только философскую ценность, но и относится к эффективному функционированию нашего мозга. Например, приобретение новых навыков требует участия областей, связанных с глобальным рабочим пространством, в частности больших областей коры, но как только новые навыки приобретаются, области, которые активируются при их использовании, значительно сокращаются (Haier et al. , 1992; Рейхл и др., 1994). Действие, предполагающее использование этих навыков, может считаться свободным (хотя и не обязательно) даже в последующих ситуациях, поскольку агент предварительно приобрел их сознательно.

На современном уровне знаний все это кажется правдой. Однако это не означает, что можно игнорировать все доказательства модульного эпифеноменализма, несмотря на его ограниченность. Такое свидетельство не отрицает свободу воли по фактическим и концептуальным причинам, изложенным до сих пор, но оно также не оставляет вещи такими, какими они были до ситуационизма. Принимая во внимание условия свободы воли, изложенные в начале, многие философы поддерживают то, что можно назвать причинами описания свободы воли (Wolf, 1990; Уоллес, 1994 год; Фишер и Равизза, 1998 г.; Арпалы, 2003). Основываясь на этих описаниях, способность агента адекватно реагировать на причины дает субъекту контроль, типичный для свободы воли (и необходимый для моральной ответственности). У счетов причин есть много аргументов в свою пользу, начиная с приверженности интуитивной идее свободы воли. Но именно им чаще всего бросает вызов ситуационизм, поскольку ситуационизм prima facie показывает степень иррациональности в нашем поведении или, по крайней мере, рациональность, которая слишком низка, чтобы утверждать, что у нас есть свобода воли.

Можно сделать много возражений и критических замечаний против общего аргумента ситуационизма, а именно, что мы не обладаем свободой воли в ее классическом понимании. Однако, как удачно заметил Варгас (2013, стр. 333), многочисленные надежные эмпирические данные указывают на то, что «наша рациональная, моральная природа очень хрупка и ограничена». Например, это показывает следующий эксперимент. Две группы учащихся проходят тест, в котором они должны подчеркнуть местоимения, использованные в отчете о школьной поездке (9).0011 мы, наш, я, мой ). Те, кто читал отрывок с местоимениями во множественном числе, чаще указывают в качестве «руководящих принципов своей жизни» реляционные ценности (такие как принадлежность, дружба, безопасность, семья ) по сравнению с теми, кто читал текст «в единственном числе». (Гарднер и др., 1999, 2002).

В свете всего этого Варгас предлагает пересмотреть объяснения причин и отказаться от некоторых предположений, которые обычно подразумеваются такими объяснениями. Первый это атомизм : «мнение о том, что свобода воли является неотносительным свойством агентов; его можно охарактеризовать в отрыве от более широких социальных и физических контекстов». Второй — монизм : «взгляд, который представляет собой только одну естественную силу или расположение агентных черт, образующих свободную волю или условие контроля». Учитывая «ситуационно-зависимый характер наших способностей» — или, как я предпочитаю говорить, «реляционный характер реализации наших способностей» — можно принять плюралистическую трактовку, согласно которой «существует множество агентных структур или комбинаций полномочия, составляющие контроль или свободу, необходимые для моральной ответственности» (Варгас, 2013, стр. 333). Иными словами, столкнувшись с изменчивостью нашей способности контролировать свои действия, даже в зависимости от внешней ситуации, в которой мы находимся, мы можем умеренно пересмотреть идею о том, что «наши способности к контролю метафизически устойчивы, унифицированы и кросс-ситуационно стабильно» (Варгас, 2013, с. 341).

Заключение

Концепция свободы воли обычно подвергалась сомнению на метафизическом фронте из-за очевидной невозможности совместного подтверждения истины детерминизма и существования свободы. Для этого компатибилизм был широко распространенной философской позицией по этой теме. Достижения в области психологических и нейробиологических исследований перенесли проблему свободы воли с метафизического на эпистемологический уровень. Последнее выражение этого вызова носит название эпифеноменализма, понимаемого как тезис, согласно которому сознательное принятие решений субъектом, направляющее его поведение, является лишь кажущимся.

Серия исследований была сосредоточена на изучении мозговых механизмов инициации действий и времени пробуждения сознания с использованием методов исследования мозговой активности. Другое направление исследований, недавно названное ситуационизмом, вместо этого исследовало бессознательное влияние стимулов и ситуаций окружающей среды на поведение субъекта, которые способны обусловливать выбор субъекта, не осознавая этого. В своей статье я показал, что эксперименты Либета и последующие эксперименты не являются окончательными по разным причинам и, следовательно, не ставят под сомнение идею свободы, по крайней мере, в ситуациях, которые невозможно проверить с помощью современных методов визуализации мозга. где выбор, который необходимо сделать, имеет значение.

Что касается ситуационизма, то его вызов свободе воли кажется более коварным. Даже если воспроизводимость многих исследований низка или противоречива, не представляется возможным отрицать, что эффекты прайминга в значительной степени действуют, по крайней мере, в некоторых обстоятельствах. Выборы, сделанные под неявным давлением элементов окружающей среды, которые мы обычно считаем маловажными, вряд ли могут быть определены как свободные в соответствии с определениями, предложенными в начале статьи. Однако существует множество контрпримеров ситуационизму. Более того, разумно предположить, что субъекты, проинформированные об эффекте прайминга или в любом случае осведомленные о риске быть обусловленными окружающей средой, могут увеличить степень свободы своего выбора даже в тех случаях, когда в противном случае ситуационизм был бы эффективен.

Следовательно, можно разумно заключить, что имеющихся данных недостаточно, чтобы отрицать, что мы наделены свободой воли в форме сознательного контроля, который возлагает на нас моральную ответственность за то, что мы делаем. Скорее, данных достаточно, чтобы сказать, что мы не всегда свободны, и в любом случае не свободны одинаково каждый раз, когда делаем выбор. В разных ситуациях, также основанных на наших явных и сознательных усилиях, наша степень свободы может варьироваться. Соответственно, можно думать о свободе воли как о операционализированной концепции, которая проявляется в различных степенях и может быть измерена с помощью надлежащих тестов и нейропсихологических средств, как я предлагал в другом месте (Lavazza and Inglese, 2015).

Вклад авторов

Автор подтверждает, что является единственным автором этой работы и одобрил ее публикацию.

Заявление о конфликте интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Ссылки

Appiah, K.A. (2008). Эксперименты по этике . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Арпали, Н. (2003). Беспринципная добродетель . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Баккер М. и Вихертс Дж. М. (2011). (Неправильное) сообщение статистических результатов в журналах по психологии. Поведение. Рез. Методы 43, 666–678. doi: 10.3758/s13428-011-0089-5

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Барг Дж. А., Чен М. и Берроуз Л. (1996). Автоматизм социального поведения: прямое влияние конструкта черт и активации стереотипа на действие. Дж. Перс. соц. Психол. 71, 230–244.

Реферат PubMed | Google Scholar

Барон, Р. А. (1997). Сладкий запах… помощи: Влияние приятного окружающего аромата на просоциальное поведение в торговых центрах. чел. соц. Психол. Бык. 23, 498–503.

Google Scholar

Биман А. Л., Барнс П. Дж., Кленц Б. и Маккуирк Б. (1978). Повышение уровня помощи за счет распространения информации: обучение платит. чел. соц. Психол. Бык. 4, 406–411.

Google Scholar

Бротон Р., Биллингс Р., Картрайт Р., Дусетт Д., Эдмидс Дж., Эдвард М. и др. (1994). Убийственный сомнамбулизм: история болезни. Сон 17, 253–264.

Реферат PubMed | Google Scholar

Бужаки, Г. (2006). Ритмы мозга . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Камерер С. Ф., Дребер А., Хольцмайстер Ф., Хо Т.-Х., Хубер Дж., Йоханнессон М. и др. (2018). Оценка воспроизводимости экспериментов по социальным наукам в журнале Nature and Science в период с 2010 по 2015 год. Нац. Гум. Поведение 2, 637–644. doi: 10.1038/s41562-018-0399-z

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Каруана Ф. и Борги А. (2016). Червелло в Ационе . Болонья: Иль Мулино.

Google Scholar

Карузо, Г. (2012). Свободная воля и сознание: детерминистский отчет об иллюзии свободы воли. Лэнхэм, Мэриленд: Lexington Books.

Google Scholar

Карузо, Г. (ред.). (2013). Исследование иллюзии свободы воли и моральной ответственности . Лэнхэм, Мэриленд: Lexington Books.

Google Scholar

Кэшмор, А. Р. (2010). Лукреционный поворот: биологическая основа человеческого поведения и системы уголовного правосудия. Проц. Натл. акад. науч. США 107, 4499–4504. doi: 10.1073/pnas.0

1107

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Чемеро, А. (2009). Радикальная воплощенная когнитивная наука . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Академия Google

Черчленд, П.С., и Сухлер, К.Л. (2014). «Свобода воли и контроль: подкорковая роль в принятии правильных решений», в Moral Psychology, Vol. 4, Свобода воли и моральная ответственность , изд. В. Синнотт-Армстронг (Кембридж, Массачусетс: The MIT Press), 309–334.

Google Scholar

Сисек, П. (2007). Корковые механизмы выбора действия: гипотеза конкуренции возможностей. Филос. Транс. Р. Соц. Лонд. Б биол. науч. 362, 1585–1599. doi: 10.1098/rstb.2007.2054

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Дарли, Дж. М., и Бэтсон, К. Д. (1973). «От Иерусалима до Иерихона»: исследование ситуационных и диспозиционных переменных в помогающем поведении. Дж. Перс. соц. Психол. 27, 100–108.

Google Scholar

Дорис, Дж. М. (2002). Отсутствие характера: личность и нравственное поведение . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Айзенбергер Р., Кульман Д. М. и Коттерелл Н. (1992). Влияние социальных ценностей, усилий и структуры целей на постоянство задачи. Дж. Рез. Перс. 26, 258–272.

Google Scholar

Эллис Р. и Такер М. (2000). Микро-аффорданс: усиление компонентов действия видимыми объектами. Брит. Дж. Психол . 91, 451–471. doi: 10.1348/000712600161934

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Фишер, Дж. М., и Равизза, М. (1998). Ответственность и контроль: теория моральной ответственности . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Фодор, Дж. А. (1983). Модульность разума . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Фодор, Дж. А. (2001). Разум так не работает: возможности и ограничения вычислительной психологии . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Фогельман, Э. (1994). Совесть и мужество: спасатели евреев во время Холокоста . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Doubleday.

Google Scholar

Фрид И., Мукамель Р. и Крейман Г. (2011). Предварительная активация отдельных нейронов в медиальной лобной коре человека предсказывает волю. Нейрон 69, 548–562. doi: 10.1016/j.neuron.2010. 11.045

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Гарднер В.Л., Габриэль С. и Хохшильд Л. (2002). Когда вы и я — «мы», вы не представляете угрозы: роль саморасширения в социальном сравнении. Дж. Перс. соц. Психол. 82, 239–251. doi: 10.1037/0022-3514.82.2.239

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Гарднер В.Л., Габриэль С. и Ли А.Ю. (1999). «Я» ценю свободу, но «мы» ценим отношения: самоинтерпретация отражает культурные различия в суждениях. Психолог. науч. 10, 321–326.

Google Scholar

Герлах М., Фарб Б., Ревель В. и Амарал Л. Н. (2018). Надежный подход, основанный на данных, определяет четыре типа личности в четырех больших наборах данных. Нац. Гум. Поведение . 2, 735–742. doi: 10.1038/s41562-018-0419-z

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джорджи Р. и Лавацца А. (2018). Психическая причинность. APhEx, 17 . Доступно на сайте: www.aphex.it

Gollwitzer, P. M. (1999). Реализация намерений: сильные эффекты простых планов. утра. Психол. 54, 493–503.

Google Scholar

Голлвитцер П. М. и Ширан П. (2006). Реализация намерений и достижение цели: метаанализ эффектов и процессов. Доп. Эксп. соц. Психол. 38, 69–119. doi: 10.1016/S0065-2601(06)38002-1

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Haier, R.J., Siegel, B.V. Jr., MacLachlan, A., Soderling, E., Lottenberg, S. и Buchsbaum, M.S. (1992). Региональные изменения метаболизма глюкозы после изучения сложной зрительно-пространственной/моторной задачи: позитронно-эмиссионное томографическое исследование. Мозг Res. 570, 134–143.

Реферат PubMed | Google Scholar

Изен А. М. и Левин П. Ф. (1972). Влияние хорошего самочувствия на помощь: печенье и доброта. Дж. Перс. соц. Психол. 21, 384–388.

Реферат PubMed | Google Scholar

Исмаэль, Дж. Т. (2016). Как физика делает нас свободными. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Канеман, Д. (2011). Думать быстро и медленно . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру.

Google Scholar

Kihlstrom, JF (2008). «Джаггернаут автоматизма — или мы все-таки автоматы?» в Свободны ли мы: психология и свобода воли , редакторы Дж. Баер, Дж. К. Кауфман и Р. Ф. Баумейстер (Оксфорд: издательство Оксфордского университета), 155–180.

Google Scholar

Ким Дж. (1998). Разум в физическом мире . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Лавацца, А. (2016). Свобода воли и нейробиология: от объяснения свободы до новых способов ее операционализации и измерения. Фронт. Гум. Нейроски . 10:262. doi: 10.3389/fnhum.2016.00262

Реферат PubMed | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Лавацца, А. (2017a). Нейрозакон и наказание: натуралистический и гуманитарный взгляд и его упущенные из виду опасности. Теория 37, 81–97.

Google Scholar

Lavazza, A. (2017b). Прагматический и эмпирический подход к свободе воли. Рив. Междунар. Филос. Псикол. 8, 247–258. doi: 10.4453/rifp.2017.0020

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Лавацца А. и Де Каро М. (2010). Не так быстро: о некоторых смелых заявлениях нейробиологов о человеческой деятельности. Нейроэтика 3, 23–41. doi: 10.1007/s12152-009-9053-9

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лавацца А. и Инглезе С. (2015). Операционализация и измерение (своего рода) свободы воли (и ответственности). К новой основе для психологии, этики и права. Рив. Междунар. Филос. Псикол. 6, 37–55.doi: 10.4453/rifp.2015.0004

CrossRef Full Text | Google Scholar

Леви, Н. (2014). «Сознание имеет значение», в Moral Psychology, Vol. 4, Свобода воли и моральная ответственность , изд. В. Синнотт-Армстронг (Кембридж, Массачусетс: The MIT Press), 334–339.

Google Scholar

Либет Б., Глисон К. А., Райт Э. У. и Перл Д. К. (1983). Время сознательного намерения действовать по отношению к началу мозговой активности (потенциал готовности): бессознательное начало свободно произвольного действия. Мозг 106, 623–642.

Реферат PubMed | Google Scholar

Мачери, Э. (2010). Мрачные последствия моральной психологии. Нейроэтика 3, 223–231. doi: 10.1007/s12152-010-9063-7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маккенна М. и Перебум Д. (2016). Свобода воли: современное введение . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Рутледж.

Google Scholar

Меле, А. (2014). Бесплатно. Почему наука не опровергла свободу воли . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Милграм, С. (1969). Подчинение власти . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Харпер и Роу.

Google Scholar

Монро, К. Р. (1996). Очаг альтруизма: восприятие простого человечества . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Google Scholar

Нахмиас, Э. (2014). «Является ли свобода воли иллюзией? Противостояние вызовам современных наук о разуме», в Moral Psychology, Vol. 4, Free Will and Moral Responsibility , ed W. Sinnott-Armstrong (Cambridge, MA: The MIT Press, 1–25.

Google Scholar

Ogien, R. (2001). Влияние запаха круассанов Шо на человеческую и другую красоту Вопросы экспериментальной философии морали . Париж: Грассе.

Google Scholar

Олинер С.П. и Олинер П.М. (1998). Альтруистическая личность: спасатели евреев в нацистской Германии . Лондон: Макмиллан.

Google Scholar

Open Science Collaboration (2015). Оценка воспроизводимости психологической науки. Наука 349:aac4716. doi: 10.1126/science.aac4716

Полный текст CrossRef

Penfield, W. (1975). Тайна разума: критическое исследование сознания и человеческого мозга . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Google Scholar

Перебум, Д. (2001). Жизнь без свободы воли. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Перебум, Д. (2013). «Оптимистический скептицизм в отношении свободы воли», в The Philosophy of Free Will: Essential Readings from the Contemporary Debates , редакторы П. Рассел и О. Дири (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press), 421–449.

Google Scholar

Пьетромонако, П. Р., и Нисбетт, Р. Э. (1982). Плыть вверх по течению против фундаментальной ошибки атрибуции: слабые обобщения испытуемых из исследования Дарли и Бэтсона. Соц. Поведение Человек. Междунар. Дж. 10, 1–4.

Google Scholar

Порт, Р. Ф., и ван Гелдер, Т. (ред.). (1995). Разум как движение: исследования динамики познания . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Расин Э. и Дублевич В. (2017). «Поведенческие и мозговые исследования свободы морального выбора: угроза или расширение прав и возможностей?» в Нейроэтика: предвосхищая будущее , изд. Дж. Иллес (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета), 388–410.

Google Scholar

Raichle, M.E., Fiez, J.A., Videen, T.O., MacLeod, A.M.K., Pardo, J.V., Fox, P.T., et al. (1994). Связанные с практикой изменения функциональной анатомии человеческого мозга во время немоторного обучения. Церебр. Кортекс 4, 8–26.

Реферат PubMed | Google Scholar

Сайгл В., Дублевич В. и Расин Э. (2018). Влияние знакового исследования нейронауки на свободу воли: качественный анализ статей с использованием методов Либета и его коллег. Аджоб Нейроси. 9, 29–41. doi: 10.1080/21507740.2018.1425756

CrossRef Полный текст | Google Scholar

А. Шургер, М. Милопулос и Д. Розенталь (2016). Нейронные предшественники спонтанных произвольных движений: новая перспектива. Познание тенденций. науч. 20, 77–79. doi: 10.1016/j.tics.2015.11.003

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Schurger, A. , Sitt, JD, and Dehaene, S. (2012). Аккумуляторная модель для спонтанной нейронной активности перед самостоятельным движением. Проц. Натл. акад. науч. США 109, E2904–E2913.doi: 10.1073/pnas.1210467109

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Шапиро, Л. (2010). Воплощенное познание . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Рутледж.

Google Scholar

Симмонс, Дж. П., Нельсон, Л. Д., и Саймонсон, У. (2011). Ложноположительная психология: нераскрытая гибкость в сборе и анализе данных позволяет представить что угодно как значимое. Психолог. науч. 22, 1359–1366. doi: 10.1177/0956797611417632

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Сун, К.С., Брасс, М., Хайнце, Х.Дж., и Хейнс, Дж.Д. (2008). Бессознательные детерминанты свободных решений в мозгу человека. Нац. Неврологи. 11, 543–545. doi: 10.1038/nn.2112

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Сун, К. С., Ханьси Хе, А., Боде, С., и Хейнс, Д.Д. (2013). Предсказание свободного выбора для абстрактных намерений. Проц. Натл. акад. науч. США 110, 6217–6222. doi: 10.1073/pnas.1212218110

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Стросон Г. (2003). XI — Ментальная баллистика или непроизвольность спонтанности. Проц. Аристотель. соц. 103, 227–256. doi: 10.1111/j.0066-7372.2003.00071.x

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Suhler, CL, and Churchland, P.S. (2009). Контроль: сознательный и иной. Тенденции Cogn. науч. 13, 341–347. doi: 10.1016/j.tics.2009.04.010

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Тортоса-Молина, М., и Дэвис, Г. (2018). Бессознательное прайминг отделяет «свободный выбор» от «спонтанных побуждений». В сознании. Познан. 60, 72–85. doi: 10.1016/j.concog.2018.02.003

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Ван Инваген, П. (1983). Эссе о свободе воли . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Варгас, М. (2011). «Ревионистский поворот: размышления о недавней истории работы над свободой воли», в New Waves of the Philosophy of the Action , редакторы Дж. Агилар, А. Букарефф и К. Франкиш (Лондон: Palgrave Macmillan), 143–143. 172.

Google Scholar

Варгас, М. (2013). «Ситуационизм и моральная ответственность: свобода воли во фрагментах», в «Разложение воли », редакторы А. Кларк, Дж. Киверштейн и Т. Виркант (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета), 325–349.

Google Scholar

Вихвелин, К. (2003/2017). «Аргументы в пользу инкомпатибилизма», в Стэнфордской философской энциклопедии, 2003 г. , изд. Е. Н. Залта. Доступно в Интернете по адресу: https://plato.stanford.edu/archives/fall2015/entries/incompatibilism-arguments/9.0005

Уоллес, Р. Дж. (1994). Ответственность и нравственные чувства . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Уоллер, Б. Н. (2011). Против моральной ответственности. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Google Scholar

Уолтер Х. (2001). Нейрофилософия свободы воли: от либертарианской иллюзии к концепции естественной автономии . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Академия Google

Вегнер, Д. М. (2002). Иллюзия сознательной воли. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Реферат PubMed | Google Scholar

Wegner, DM (2003). Лучший трюк разума: как мы испытываем сознательную волю. Тенденции Cogn. науч. 7, 65–69.doi: 10.1016/s1364-6613(03)00002-0

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Wilson, TD (2004). Незнакомцы для себя: открытие адаптивного бессознательного. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Google Scholar

Вольф, С. (1990). Свобода в разуме . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Свобода воли и неврология: от объяснения свободы до новых способов ее операционализации и измерения

• Список журналов
• Передний шум Neurosci
• т.10; 2016
• PMC4887467

Передний шум Neurosci. 2016; 10: 262.

Опубликовано в Интернете 1 июня 2016 г. doi: 10.3389/fnhum.2016.00262

Информация об авторе Примечания к статье Информация об авторских правах и лицензиях Отказ от ответственности

Концепцию свободы воли трудно определить, но она имеет решающее значение как для индивидуальной, так и для общественной жизни. . На протяжении веков люди задавались вопросом, как возможна свобода в мире, где правит физический детерминизм; однако размышления о свободе воли ограничивались философией до тех пор, пока полвека назад к этой теме не обратилась и нейробиология. Первое актуальное и теперь хорошо известное направление исследований мозговых коррелятов свободы воли было начато Libet et al. (1983), в котором основное внимание уделялось якобы бессознательным намерениям, имеющим место в решениях, рассматриваемых как свободные и добровольные. Интерпретация Либетом так называемого потенциала готовности (RP), по-видимому, способствует своего рода дефляции свободы (Soon et al., 2008). Однако недавние исследования, по-видимому, указывают на иную интерпретацию RP, а именно на то, что кажущееся нарастание мозговой активности, предшествующее субъективно спонтанным произвольным движениям (SVM), может отражать приливы и отливы фонового нейронного шума, который запускается многих факторов (Schurger et al., 2016). Эта интерпретация, по-видимому, устраняет разрыв между нейронаучным взглядом на свободу воли и интуитивным, основанным на здравом смысле взглядом на нее (Roskies, 2010b), но многие проблемы еще предстоит решить, и можно предположить другие теоретические пути. Поэтому в статье предлагается начать с операционализируемой концепции свободы воли (Lavazza and Inglese, 2015), чтобы найти связь между описаниями более высокого порядка (полезными для практической жизни) и нейронными базами. Этот новый способ концептуализации свободы воли должен быть связан с идеей «способности», то есть наличия набора общих навыков, которые могут быть проявлены и использованы без постоянного сознательного контроля. Индекс дееспособности, который также способен учитывать различия временных масштабов в принятии решений, включает в себя реагирование на причины и связан с внутренним контролем, понимаемым как владение агентом механизмами, запускающими соответствующее поведение. Когнитивные способности, необходимые для того, чтобы человек имел дееспособность, могут быть сначала операционализированы в виде набора нейропсихологических тестов, которые можно использовать для операционализации и измерения конкретных исполнительных функций, поскольку они тесно связаны с концепцией контроля. Впоследствии индекс свободы воли позволил бы искать лежащие в основе нейронные корреляты способностей, проявляемых людьми, и пределы способностей, проявляемых каждым человеком.

Ключевые слова: потенциал готовности, бессознательное решение, предсказание выбора, стохастические процессы, измерение свободы, накопление доказательств

Понятие свободы воли трудно определить, но оно имеет решающее значение как для индивидуальной, так и для социальной жизни (Kane, 2005). Свобода воли может быть причиной того, что кого-то не сажают в тюрьму во время суда по апелляции к невменяемости: субъект не был «свободен» в момент совершения преступления не потому, что кто-то приставил пистолет к его голове, а потому, что у него психическое заболевание. мешает им контролировать свои действия. Согласно давней философской традиции, если кто-то не был «свободен», когда что-то делал, он не может нести ответственность за свой поступок (Glannon, 2015). И свобода, о которой идет речь, является как «социальной» свободой (связанной с ограничениями, налагаемыми нашими сверстниками или внешними факторами), так и той, которая обозначается термином 9. 0701 свобода воли .

Свобода воли может быть определена тремя условиями (Walter, 2001). Первый – это «способность поступать иначе». Это интуитивная концепция: чтобы быть свободным, нужно иметь по крайней мере две альтернативы или направления действий, из которых можно выбирать. Например, если у человека непроизвольный спазм рта, он не в состоянии выбирать, скручивать ему рот или нет. Второе условие – «контроль над своим выбором». Человек, который действует, должен быть тем же, кто решает, что делать. Чтобы получить свободу воли, человек должен быть автором своего выбора без вмешательства людей и механизмов вне его досягаемости. Это то, что мы называем агентностью, то есть быть и чувствовать себя «хозяином» своих решений и действий. Третье условие — «реагирование на причины»: решение не может быть свободным, если оно является следствием случайного выбора, но оно должно быть рационально мотивировано. Если я бросаю кости, чтобы решить, за кого жениться, нельзя сказать, что мой выбор свободен, даже если я свободно решу сказать «Да». Наоборот, если я выберу замуж за конкретного человека за его идеи и мою глубокую любовь к нему, то мое решение будет свободным.

Свобода воли, определенная таким образом, является своего рода свободой, которую мы готовы приписать всем людям как условие по умолчанию. Конечно, есть исключения: люди, страдающие психическими заболеваниями, и люди, находящиеся под воздействием психотропных веществ (Леви, 2013). Тем не менее, приписывание свободы воли как общей тенденции не означает, что все решения всегда принимаются при полной свободе, как обрисовано тремя проиллюстрированными выше условиями: «Мы часто действуем импульсивно, вопреки нашим интересам, не вполне осознавая, что мы делаем. Но это не означает, что мы потенциально не можем действовать свободно. Этика и право включили эти понятия, приняв веру в то, что обычно люди свободны действовать или не действовать определенным образом и что в результате они несут ответственность за то, что они делают, за исключениями, упомянутыми выше» (Lavazza and Инглезе, 2015).

Общеизвестно, что условия «способности поступать иначе», «контроля» и «реагирования на причины» очень редко действуют одновременно. Более того, они потребуют дальнейшего обсуждения, поскольку существуют большие разногласия по поводу этих условий в отношении их определения и сферы действия (Kane, 2016). Но для целей данной статьи этой вводной трактовки должно быть достаточно. На самом деле описание свободы воли, которое я здесь набросал, доминировало в теоретическом дискурсе и практическом применении оценки человеческих действий. Однако с философской точки зрения, начиная с Платона, главная проблема заключалась в действительном существовании свободы за пределами видимостей и прозрений, которыми руководствуется наша повседневная жизнь. Основным вызовом свободе воли был детерминизм: представление о том, что все, что происходит (включая человеческие решения и действия), является следствием достаточных условий для его возникновения (Berofsky, 2011). В частности, «это аргумент, согласно которому все ментальные явления и действия также, прямо или косвенно, причинно обусловлены — в соответствии с законами природы (такими, как законы физики и нейробиологии) — предшествующими событиями, которые находятся вне контроля сознания». агентов» (Lavazza and Inglese, 2015). Детерминизм был сначала философской позицией; затем рождение галилеевской науки, основанной на существовании непреложных законов, поддающихся эмпирической проверке, усилило ее силу, породив концепцию инкомпатибилизма, а именно идею о том, что свобода воли и естественный детерминизм не могут сосуществовать. Только одно из них может быть верным.

На протяжении столетий, несмотря на концептуальный прогресс, философия так и не смогла решить эту дилемму. В результате сегодня существуют разные непримиримые позиции по поводу свободы воли человека: детерминизм не абсолютен и свобода воли существует; свободы воли не существует по ряду причин, прежде всего (но не только) детерминизма; свобода воли может существовать, даже если детерминизм верен (Kane, 2011). Чуть более 30 лет назад в игру вступили нейробиология и эмпирическая психология. Хотя биологические процессы нельзя считать строго детерминированными на наблюдаемом уровне функционирования мозга (передачи нервных сигналов), новые методы исследования мозга, все более и более точные, установили, что мозговая основа является необходимым условием поведения и даже психической деятельности. явления. На основе этих открытий нейробиология начала вносить экспериментальный вклад в дискуссию о свободе воли.

Чтобы лучше понять нейронные основы свободы воли, если таковые имеются, в этой статье я рассмотрю и интегрирую результаты исследований в разных областях (философия, когнитивная нейробиология, экспериментальная и клиническая психология, нейропсихология). В отличие от предыдущих обзоров по свободе воли и нейробиологии (Haggard, 2008, 2009; Passingham et al., 2010; Roskies, 2010a; Brass et al., 2013), я не претендую на исчерпывающую полноту. Моя цель состоит в том, чтобы подчеркнуть сдвиг парадигмы в анализе и интерпретации детерминант мозга, предшествующих и/или вызывающих свободное или произвольное действие (Haggard, 2008 принимает добровольное решение быть в максимально возможной степени не управляемым стимулом). Во-первых, после экспериментов Либета широко распространенная интерпретация так называемого потенциала готовности (RP) пошла в направлении дефляции свободы (Crick, 19). 94; Грин и Коэн, 2004 г.; Кэшмор, 2010; Харрис, 2012). Действительно, открытие роли RP было воспринято как свидетельство того факта, что свобода воли является иллюзией, поскольку кажется, что определенные области мозга активируются до того, как мы осознаем начало движения. Однако недавние исследования, по-видимому, указывают на иную интерпретацию RP, а именно на то, что кажущееся нарастание мозговой активности, предшествующее субъективно спонтанным произвольным движениям (SVM), может отражать приливы и отливы фонового нейронного шума, который запускается многих факторов (Schurger et al., 2016). Эта интерпретация, по-видимому, устраняет, по крайней мере частично, разрыв между нейронаучным взглядом на свободу воли и интуитивным, основанным на здравом смысле взглядом на нее (Roskies, 2010b), но многие проблемы еще предстоит решить, и можно предположить другие теоретические пути. Проанализировав изменение парадигмы этих точек зрения, я предлагаю начать с операционализируемой концепции свободы воли (Lavazza and Inglese, 2015), чтобы найти связь между описаниями более высокого порядка (полезными для практической жизни) и нейронными базами.

Открытие потенциала готовности

В качестве предварительного рассмотрения важно подчеркнуть, что идея использования эксперимента (или серии экспериментов) для установления того, можно ли сказать, что человек обладает свободой воли, подразумевает принятие прямая связь между измерением функционирования мозга и ранее существовавшей теоретической конструкцией. Эта прямая связь, как известно, создает ряд проблем и, как мы увидим, нуждается в концептуальной доработке, чтобы избежать упрощений и необоснованных претензий. То, что можно увидеть и измерить в активности мозга, на самом деле может охватывать лишь часть идеи свободы воли, которую мы хотели бы проверить. Это было одним из основных критических замечаний по поводу проведенных до сих пор экспериментов (Mele, 2009).; Начев и Хакер, 2014). То, что измеряется на уровне функционирования мозга в лаборатории, не соответствует концепции свободы воли, на которую мы ссылаемся, например, чтобы определить, мог ли кто-то, участвовавший в агрессивном поведении, поступить иначе в данных конкретных обстоятельствах.

Первое актуальное и теперь хорошо известное направление исследований мозговых коррелятов свободы воли было начато Libet et al. (1983), в котором основное внимание уделялось предположительно бессознательным намерениям, влияющим на решения, рассматриваемые как свободные и добровольные. Следует отметить, что задействованные понятия — «сознательные намерения», «добровольные решения», «свободные решения» — не имеют четкого и общепринятого определения (Начев, Хакер, 2014), а сами эксперименты по-разному интерпретировались и часто подвергались критике ( Лавацца и Де Каро, 2010). Во всяком случае, опыты Либета и их варианты повторялись несколько раз вплоть до самого последнего времени, подтверждая свои выводы с достаточной степенью достоверности.

Либет основывал свою работу на открытии Kornhuber и Deecke (1965) bereitchaftpotential : RP, медленного нарастания электрического потенциала скальпа (несколько микровольт), в основном измеряемого с помощью электроэнцефалографии (ЭЭГ), который предшествует начало субъективно СВМ (Kornhuber and Deecke, 1965). По мнению его первооткрывателей, RP является «электрофизиологическим признаком планирования, подготовки и инициации волевых актов» (Kornhuber and Deecke, 1990). «Нейробиолог Джон Эклс предположил, что субъект должен осознать намерение действовать до наступления этого РП. У Либета возникла идея проверить предсказание Эклза» (Doyle, 2011).

В своих экспериментах Либет предлагал участникам двигать правым запястьем и сообщать точный момент, когда у них возникло впечатление, что они решили это сделать, благодаря большим часам, стоявшим перед ними (Libet et al., 1983). Таким образом, можно было оценить время осознания по отношению к началу движения, измеренное с помощью электромиограммы (регистрирующей мышечное сокращение). Во время выполнения задания электрическая активность мозга регистрировалась с помощью электродов, размещенных на скальпах участников. Внимание было сосредоточено на специфическом отрицательном мозговом потенциале, а именно РП, возникающем из дополнительной двигательной области (ДМА): области мозга, участвующей в двигательной подготовке, которая видна в сигнале ЭЭГ в виде волны, которая начинается перед любым произвольным движением, при этом отсутствуют или снижены предшествующие непроизвольные и автоматические движения.

Если сравнить субъективное «время» принятия решения и то, что возникло на мозговом уровне, результат окажется сокрушительным ударом по традиционному взгляду на свободу воли (Libet, 1985, 2004). В эксперименте РП, кульминацией которого является выполнение движения, начинается в префронтальных двигательных областях задолго до того момента, когда испытуемый, по-видимому, принял решение: участники осознали свое намерение совершить действие примерно через 350 мс после начала такого действия. потенциал. Выявляется бессознательное начало волевого процесса за 550 мс до совершения действия в случае незапланированных действий и за 1000 мс до совершения действия в случае заранее спланированных действий. Таким образом, эти открытия, кажется, показывают, что наши простые действия (и, следовательно, потенциально также и более сложные) запускаются бессознательной нейронной активностью и что осознание этих действий происходит только в более позднее время, когда мы думаем, что готовы действовать.

Таким образом, на первом этапе своего вмешательства в дебаты о свободе воли нейробиология, казалось, выступала за дефляцию свободы. Нейробиологи выявили специфический аспект понятия свободы ( сознательный контроль начала действия) и исследовали его: результаты эксперимента, казалось, указывали на отсутствие такого сознательного контроля, отсюда и вывод, что свободы воли не существует. . Однако важно подчеркнуть, что эта интерпретация сильно зависит от идеи о том, что свободный выбор или действия полностью внутренне порождены, в том смысле, что они не определяются извне, где «внешний» означает вне сознания субъекта, а субъект является чем-то вроде к себе. Однако, как мы увидим, это различие не кажется ни релевантным, ни по-настоящему информативным при рассмотрении вопроса о том, свободен ли выбор и каким образом.

На самом деле Либет оставил тему на некоторое время, чтобы наложить вето: около 150 мс. Это время, необходимое мышцам для сгибания в ответ на команду первичной моторной коры (M2) через клетки спинномозговых двигательных нервов. В последние 50 мс действие реализуется с его внешними проявлениями (сгибанием запястья) уже без возможного вмешательства префронтальных областей мозга (см. раздел «Власть вето»). Либет полагал, что именно в этой ситуации роль сознательной воли играет роль: сознательная воля может либо довести действие до конца, либо заблокировать его явным вето движения, осуществляемого префронтальными областями (Doyle, 2011). Но преднамеренному торможению действия (само решение) предшествует и нейронная активность (Филевич и др., 2012, 2013). Таким образом, это не может быть полностью отличным решением от принятия положительного решения действовать.

В своих экспериментах Хаггард и Эймер (1999) использовали метод Либета, но попросили участников выполнить другое задание. Они должны были двигать по желанию либо правым указательным пальцем, либо левым в серии повторных попыток. Авторы сравнили RP и потенциал латеральной готовности (LRP) в испытаниях, в которых осознание появлялось в более короткое или более продолжительное время, то есть с учетом латентного периода осознания по сравнению с RP. По их словам, «RP, как правило, возникало позже в тестах с ранним осознанием начала движения, чем в тестах с поздним осознанием, исключая RP как причину нашего осознания начала движения. Тем не менее, LRP возникал значительно раньше в испытаниях с ранним осознанием, чем в испытаниях с поздним осознанием, что позволяет предположить, что процессы, лежащие в основе LRP, могут вызывать наше осознание начала движения» (Haggard and Eimer, 19).99). Отсюда можно сделать вывод, что осознание намерения пошевелить тем или иным пальцем приходит после того, как решение было «принято мозгом», как это отражено в LRP.

Сиригу и др. (2004) и Desmurget et al. (2009) показали, что, повторяя эксперименты Либета на пациентах с теменными поражениями, оказывается, что они осознают свое решение предпринять действие только тогда, когда само действие осуществляется. У этих испытуемых осознание решения не наступает даже раньше начала движения, так как имеет тенденцию совпадать с двигательным действием. По-видимому, в таких случаях изменение мозга сокращает, если не полностью отменяет, интервал сознания, предшествующий фактическому выполнению действия. Авторы предположили, что при планировании движения активность в теменной коре как части коркового сенсомоторного цикла обработки генерирует прогнозирующую внутреннюю модель предстоящего движения. И эта модель может формировать нейронный коррелят двигательного сознания.

Фрид и др. (2011) зафиксировали активность 1019 нейронов, когда 12 испытуемых выполняли самостоятельные движения пальцев. Они обнаружили прогрессирующее рекрутирование нейронов, особенно в SMA, более чем за 1500 мс до того, как испытуемые сообщали о принятии решения двигаться. Популяции из 256 нейронов SMA было достаточно, чтобы предсказать в одиночных испытаниях предстоящее решение двигаться: за 700 мс до того, как участники узнали о решении, точность предсказания была выше 80%. Фрид и др. (2011) также смогли предсказать «с точностью до нескольких 100 мс момент времени этого добровольного решения двигаться», и они внедрили вычислительную модель, благодаря которой «воля возникала, когда изменение внутренне генерируемого импульса скорость нейронных сборок преодолела определенный порог».

Ненадежность сознательного намерения

Несколько иное направление исследований по сравнению с Либетом включает исследования, предполагающие, что на сознательное намерение действия сильно влияют события, которые происходят после того, как само действие было выполнено. В этом смысле намерения, таким образом, частично реконструируются в соответствии с процессом вывода, основанным на элементах, следующих за действием. Например, исследование Lau et al. (2006) получили результаты, эмпирически подтверждающие эту гипотезу. Авторы применяли транскранную магнитную стимуляцию (ТМС) в области преддополнительной моторики (пре-СМ) во время выполнения испытуемыми задачи Либета. Стимуляция пре-СМ через ТМС происходила в разные промежутки времени по отношению к простому произвольному движению. При применении стимуляции 200 мс после движения суждение W было сдвинуто назад во времени, что указывает на то, что на восприятие намерения влияла нейронная активность пре-СМ после совершения двигательного действия (см. также Lau et al., 2004; Лау и Пассингем, 2007 г.).

В другом эксперименте Бэнкс и Ишам (2009) поставили несколько иную версию задачи Либета: участников просили нажимать кнопку, когда они хотят, а позже они должны были указать точный момент, когда у них было намерение Сделай так. Когда они нажимали кнопку, испытуемые получали звуковую обратную связь с задержкой от 5 до 60 мс, чтобы создать у них впечатление, что реакция произошла после они нажали кнопку. Несмотря на то, что испытуемые не знали о задержке между действием и звуковой обратной связью, сообщалось, что намерение нажать кнопку произошло позже во времени в соответствии с линейной функцией задержки звуковой обратной связи. Таким образом, идентификация момента, когда испытуемый намеревался нажать на кнопку, измеряемая суждением W, в значительной степени определялась видимым временем реакции испытуемого, а не фактическим ответом. Этот результат указывает на то, что люди оценивают время, когда у них было намерение совершить действие, исходя из последствий своего действия, а не только самого двигательного действия.

Кюн и Брасс (2009) провели эксперимент, сочетающий парадигму стоп-сигнала (Логан и др., 1984) с парадигмой преднамеренного действия. Испытуемые должны были как можно быстрее отреагировать, нажав кнопку, как только стимул (например, буква) отображался в центре экрана компьютера. Иногда сразу после предъявления стимула показывался либо стоп-сигнал, либо сигнал решения: в первом случае испытуемые должны были попытаться перестать реагировать; во втором случае они могли решить, нажать ли кнопку или перестать отвечать. В пробах принятия решений, в которых испытуемые давали ответ, испытуемых спрашивали, было ли это на самом деле результатом решения или оно было заторможено, то есть не могли ли они остановиться до того, как был получен сигнал решения. представлены.

Результаты показали, что в некоторых случаях испытуемые расценивали как преднамеренные реакции, т. е. как результат решения, те ответы, которые на самом деле, на основании времени реакции, были неудавшимися торможениями. Другими словами, иногда у испытуемых был субъективный опыт намеренного решения совершить действие, которое они на самом деле не решались совершать. Эти исследования эмпирически подтвердили гипотезу о том, что намерения совершить добровольные действия сильно зависят от происходящих событий.0701 после выполнение действия. Кроме того, они, по-видимому, подтверждают, что двигательная система мозга производит движение как конечный результат своих входов и выходов; сознание будет «информировано» о том, что движение должно произойти, и это вызовет субъективное восприятие того, что движение было предпринято добровольно (Hallett, 2007).

Predicting Choices

Совсем недавно, изучая активность лобной и теменной коры, другие нейробиологи из группы, координируемой Soon et al. (2008, 2013) удалось зафиксировать «возникновение» поведенческого или абстрактного выбора/решения (пошевелить пальцем правой или левой руки, выполнить ту или иную математическую операцию с двумя числами) за несколько секунд до того, как испытуемый осознает это. Бессознательный мозговой процесс уже «решил», что делать, тогда как субъект еще не знает, что он выберет, и думает, что у него еще есть право решать. Точнее, Сун и др. (2008) изучали «свободные решения» между многими вариантами поведения с помощью многомерного анализа классификации паттернов (MVPA), который в сочетании с фМРТ позволяет идентифицировать конкретное содержание когнитивных процессов. «Классификатор паттернов, обычно заимствованный из машинного обучения, может быть обучен на образцах нейронных паттернов, полученных, когда участники принимают разные решения, и может научиться различать их. Если шаблоны активации содержат информацию о решениях, обученный классификатор может успешно предсказывать результаты решений на основе независимых данных» (Bode et al., 2014).

В эксперименте Soon et al. (2008) испытуемые выполняли двигательную задачу в свободном темпе (выбирая нажатие кнопки левым или правым указательным пальцем), в то время как активность их мозга измерялась с помощью фМРТ. Затем испытуемые должны были сообщить о моменте решения, не используя часы, как в эксперименте Либета, а выбирая букву в потоке, который предъявлялся во время выполнения задания. Вскоре и др. (2008) использовали сигналы фМРТ для поиска локальных нейронных паттернов и извлечения из таких паттернов всей возможной информации, декодируемой секунда за секундой благодаря статистическим методам распознавания образов. Области мозга, которые больше всего участвовали в выполнении действий, — это первичные M2 и SMA, в то время как две другие области мозга заранее и с высокой точностью кодировали двигательные решения испытуемого. Действительно, лобно-полярную кору (BA10) и часть поясной коры можно контролировать, чтобы понять, какой выбор сделает человек, прежде чем он осознает, что принял конкретное решение в поставленной перед ним задаче. Прогноз может быть сделан с соответствующим приближением (средняя точность 60%) до 7 с до того, как субъект испытает сознательный выбор, благодаря сигналам фМРТ, обнаруженным в BA10 (следует учитывать, что субъекты просят хорошенько подумать над выбором, прежде чем сделать его, тогда как обычно простой выбор не требует длительных субъективных размышлений). «Временная упорядоченность информации предполагает предварительную причинно-следственную модель информационного потока, в которой самые ранние бессознательные предшественники моторного решения возникли в лобно-полярной коре, откуда они повлияли на накопление информации, связанной с решением, в предклинье, а затем в СМА, где она оставался без сознания до 10 с» (Soon et al., 2008).

Кажется, это возрождает старый вопрос о Божьем предвидении, который заставлял теологов задаваться вопросом, можно ли считать человека свободным, если кто-то уже знает его будущие решения. Действительно, авторы говорят о «свободных» решениях, определяемых активностью мозга заранее, помещая «свободные» в кавычки, поскольку свобода принимается за здравую гипотезу. В связи с этим авторы заявляют: «Мы обнаружили, что результат решения может быть закодирован в мозговой активности префронтальной и теменной коры за 10 с до того, как он станет осознанным. Эта задержка, по-видимому, отражает работу сети высокоуровневых зон управления, которые начинают готовить предстоящее решение задолго до того, как оно становится осознанным» (Soon et al. , 2008).

Еще одно интересное исследование, проведенное Alexander et al. (2016): используя новый экспериментальный дизайн, было обнаружено, что RP также происходит в отсутствие движения. Это предполагает, что «измеренное здесь RP вряд ли отражает предсознательное моторное планирование или подготовку последующего движения, а вместо этого может отражать связанные с принятием решений или предвосхищающие процессы, которые по своей природе не моторны» (Alexander et al., 2016). В экспериментальном плане использовалась модифицированная версия задачи Либета. Испытуемые должны были выбирать между четырьмя буквами всякий раз, когда они хотели, отмечая точный момент своего выбора. Позже, в половине испытаний испытуемые должны были нажать кнопку, как только они приняли решение, тогда как в другой половине испытуемые не должны были ничего делать, чтобы отметить свой выбор. В конце задания все испытуемые должны были сообщить, когда они приняли решение. Таким образом, с помощью ЭЭГ, электроокулографии (ЭОГ) и электромиографии (ЭМГ) можно было увидеть РП принятия решения как в моторном, так и в немоторном контекстах.

Авторы не обнаружили каких-либо сильных различий между двумя RP, тем самым подтвердив наличие чисто когнитивного вклада в RP, который не отражает процессов, связанных с движением. Таким образом, они предполагают, что когнитивный РП может отражать подготовку к действию, общее предвкушение и спонтанные нервные колебания. Интересно, что они исключают, что РП отражает подготовку к действию, поскольку это немоторная обработка. А что касается антиципации, то они не могут исключить, что RP может быть конкретно связан со свободой выбора. Таким образом, RP может просто отражать среднее значение спонтанных колебаний (см. раздел «Другие нейробиологические гипотезы о свободе воли»).

Все эти эксперименты, похоже, указывают на то, что свобода воли — иллюзия. Тем не менее, эти релевантные эксперименты можно интерпретировать по-разному. Возможная точка зрения состоит в том, что каким-то образом детерминизм можно наблюдать непосредственно внутри нас самих. Эта интерпретация может привести к выводу, что свобода воли — всего лишь иллюзия. В самом деле, если считать условием свободы воли то, что она должна быть causa sui (т. е. он должен иметь возможность сознательно запускать новые причинно-следственные связи), такое состояние несовместимо с детерминизмом, как его обычно определяют. Для него фактически все события связаны случайными отношениями в виде законов природы, которые начались задолго до нашего рождения и от которых мы не можем убежать.

Однако детерминизм обычно рассматривается как метафизическое утверждение, не опровергаемое эмпирическими данными. На основании имеющихся данных можно было бы правильно говорить об автоматизме в мозгу, а не о детерминизме. (В любом случае одобрение индетерминизма может привести к тому, что наше поведение будет рассматриваться как причинный продукт выбора, который каждый раз приводит к разным результатам, как если бы мы бросали кости. Кажется, это не делает нас свободнее, чем если бы детерминизм был опровергнут; ср. Леви, 2011). Самое главное, чистой иллюзией кажется еще одна черта свободы, а именно роль сознания. Эксперименты, рассмотренные до сих пор, ставят под сомнение утверждение о том, что сознание действительно вызывает произвольное поведение. Нейронная активация запускает процесс принятия решений, кульминацией которого является движение, а сознание «приходит после», когда «дело сделано». Следовательно, сознание не может запускать наши произвольные решения. Но роль сознания в добровольном выборе является частью определения свободы воли (но само определение сознания является предметом споров, ср. Chalmers, 19).96).

Эмпирические исследования в области психологии также показывают, что наш разум работает и делает выбор без нашего сознательного контроля. Как предложили психолог Wegner (2002, 2003, 2004) и Aarts et al. (2004), мы «созданы» так, чтобы иметь впечатление, сознательно контролировать свои действия или иметь возможность свободного выбора, даже если все это является лишь когнитивной иллюзией. Многие эксперименты с праймингом показывают, что люди действуют «механически» (даже когда их поведение может показаться подходящим для окружающей среды и даже утонченным). В основе наших решений лежат автоматические когнитивные процессы, о которых мы не всегда осознаем, и они были обнаружены только благодаря самым передовым научным исследованиям. В конечном счете, сознание, которое должно осуществлять контроль и оценивать причины выбора, таким образом якобы каузально неэффективно: просто эпифеномен, если использовать терминологию философии сознания. Это то, что называется Zombie Challenge , «основанный на поразительном количестве результатов современной когнитивной науки, которые демонстрируют удивительные способы, которыми наше повседневное поведение контролируется автоматическими процессами, которые разворачиваются при полном отсутствии сознания» (Vierkant et al., 2013).

Эти эксперименты вызвали бурную дискуссию и заставили ученых, философов и интеллектуалов заявить (или еще больше настаивать, если они уже отрицали свободу воли), что свободы воли не существует (Greene and Cohen, 2004; Cashmore, 2010; Harris , 2012). Казалось, что нейробиология предоставила эмпирические данные против свободы воли, так что столетние споры по этому поводу можно было считать решенными. Однако эксперименты Либета также подверглись критике. Много критики было направлено на философскую интерпретацию этих исследований (Mele, 2014) или на их теоретические положения (Nachev, Hacker, 2014), которые важны, но здесь неуместны. Среди форм критики следует упомянуть теории действия, отделяющие принятие решений от инициации (Gollwitzer, 19).99; Голлвитцер и Ширан, 2006). В этом случае свободное и сознательное обдумывание все еще могло бы иметь соответствующую случайную роль задолго до фактического выполнения действия.

Другие возражения, более явно нейронаучные, были сделаны, например, Trevena and Miller (2010). Они утверждали, что RP не является намерением двигаться, а только указывает на то, что в мозгу происходит процесс внимания, поскольку, когда испытуемые «обращали внимание на свое намерение, а не на свое движение, наблюдалось усиление активности в пре-SMA. (Лау и др., 2004). В любом случае, «не было свидетельств более сильных электрофизиологических признаков перед решением двигаться, чем перед решением не двигаться, поэтому эти признаки явно не являются специфическими для подготовки к движению» (Тревена и Миллер, 2010). Другие отмечают, что интроспективные оценки времени событий спорны или неточны, а измерения в целом недостаточно точны (Dennett, 19).84а,б, 2003).

Другие исследования с использованием многомерного анализа паттернов с помощью ЭЭГ подтвердили, что субъективно свободные решения могут приниматься в мозге так же, как и основанные на доказательствах перцептивные решения (Bode et al., 2012a,b, 2013). Действительно, Боде и др. (2012b) писали:

мы напрямую декодировали информацию, предсказывающую выбор, из нейронной активности до предъявления стимула в испытаниях с чистым шумом, в которых не присутствовала дискриминационная информация. Поведение, связанное с выбором в этих испытаниях, было основано на недавней истории выбора. Моделирование последовательных эффектов в RT и точности подтвердило, что такой прайминг выбора смещал начальную точку процесса распространения в сторону границы решения, как это концептуализировано в моделях накопления доказательств перцептивного принятия решений (Bode et al. , 2012b).

Другими словами, авторы обнаружили, что внутренне (и, возможно, стохастически) генерируемая нейронная активность может влиять на решения, которые, как ожидается, будут реагировать на стимулы или (возможно) на причины. В этом случае, как и в других, которые я рассмотрю ниже, понимание, которое мы начинаем иметь о нейронных процессах в игре, показывает нам, что существует сложность действующих факторов. Некоторые из этих факторов кажутся действительно случайными из-за чистого шума, производимого активностью мозга по умолчанию, в то время как другие факторы можно проследить до предыдущей истории решений, принятых в подобных ситуациях или связанных с настоящей. Поэтому нет никакого «таинственного» начала действия как линейного процесса, который от начальной команды затем выполняется, как в упрощенной модели Либета. Скорее, этот результат является результатом множества каузальных элементов, которые однородны с точки зрения проксимальных механизмов, но имеют разное значение с точки зрения интерпретации в терминах интенциональной психологии.

Другое исследование показало, что в попытках объяснить (придать смысл) недостаточным перцептивным подсказкам используются те же нейронные сети, что и при «свободном» принятии решений (Bode et al., 2013). Классификатор паттернов на основе фМРТ можно научить различать различные перцептивные догадки и пытаться предсказать результат неперцептивных решений, подобных тем, которые принимали участники экспериментов, рассмотренных до сих пор. Специфические паттерны активации, обнаруженные в медиальной задней теменной коре, позволили авторам сделать правильные прогнозы относительно свободного выбора участников на основе ранее декодированных перцептивных догадок и наоборот.

Задача заключалась в следующем: участникам давался замаскированный стимул, и они должны были сказать, к какой категории он относится. Они должны были свободно выбирать среди многих категорий. Благодаря многофакторному анализу паттернов удалось выявить модель «свободных решений» для правильных прогнозов в контексте перцептивных суждений и выявить модель «угадывающих решений», чтобы делать правильные прогнозы в контексте «свободных решений». ». Таким образом, кажется, что присутствует аналогичный нейронный код для обоих типов решений. В таких случаях можно сказать, что угадывание похоже на принятие свободного решения, поскольку мозг, в отсутствие достаточных внешних сигналов, должен принимать решение внутренне. Таким образом, перцептивные решения можно предсказать по конкретной предшествующей нейронной активности, когда мозгу не хватает внутренних элементов, чтобы достичь порога перцептивного решения.

Тем не менее, исследования и комментарии привлекли внимание к возможным путаницам и предвзятости в этих экспериментах, а именно, на них мог повлиять предыдущий выбор с формой автокорреляции в спонтанных решениях. В частности, Лагес и Яворска (2012) «обучили линейный классификатор прогнозировать «спонтанные решения» и «скрытые намерения» на основе ответов в предыдущих испытаниях и добились сравнимой точности прогнозирования, как сообщалось для многомерной классификации паттернов на основе воксельной активности в лобно-полярной коре». Лагес и др. (2013) подчеркнули возможную последовательную обработку информации между испытаниями, которая может привести к путанице, и рекомендовали, чтобы «вместо того, чтобы постулировать уровень вероятности 50%, прогноз должен быть проверен с помощью перестановочного теста и/или отдельного многомерного классификационного анализа в зависимости от предыдущего ответа. ».

Прогнозирование перцептивных решений на основе конкретной предшествующей нейронной активности связано с тем, что определяется как «модель накопления данных для свободного выбора» (Bode et al., 2014). Объяснение начинается с того факта, что прогностические паттерны активации, предшествующие решениям, становятся все более похожими на паттерны, обнаруживаемые, когда решение осознанно переживается субъектом. Это может означать, что происходит медленное нарастание активности, связанной с принятием решений, как это происходит при накоплении данных, связанных с принятием решения, до порога принятия решения (Ratcliff, 19). 78; Рэтклифф и МакКун, 2008 г.). Кроме того, как уже отмечалось, при отсутствии внешней обратной связи в качестве внешней обратной связи используется предыдущий выбор (Akaishi et al., 2014). История предыдущих решений систематически влияет на последующий выбор, связанный с активностью медиальной задней теменной коры/задней и задней поясной коры (Bode et al., 2011, 2013). И систематический эффект может идти в направлении повторения или избегания повторения в зависимости от задачи (Mochizuki and Funahashi, 2014).

Вот важный момент, который заслуживает изучения с нейробиологической точки зрения, а также с точки зрения философской интерпретации свободы воли. Он заключается в том, что внутренне генерируемая мозговая активность связана как со стохастическим шумом, так и с историей выбора субъекта. С одной стороны, стохастический шум происходит как от конфигурации, которую мозг имеет в среднем в результате эволюции (приспособительное значение), так и от индивидуального развития, возникающего в результате случайных процессов и воздействий окружающей среды. С другой стороны, история выбора происходит из того же процесса (частично стохастического), который я только что описал.

В любом случае, если (хотя бы некоторые) очень краткосрочные решения имеют генезис, аналогичный описанному здесь, то эти решения способствуют формированию мозговой деятельности, а затем, предположительно, и влиянию на решения в более длительном временном масштабе, что экспериментально исследовать пока не представляется возможным. В конечном итоге это может означать, что на уровне микрорешений имеет место слияние причинных факторов. Эти факторы складываются таким образом, что современная наука вряд ли может справиться с ними. Тогда и причины, побудившие к действию, типичные для свободных действий, типа «я ударил сталкера, потому что правильно наказывать тех, кто так себя ведет, и потому, что я хотел показать всем пример», закодированные в нейронной активности, могут быть частью суммы нервных причин.

На самом деле, экспериментальная психология пытается учитывать долгосрочные влияния. В так называемом зефирном эксперименте исследователи сосредоточились на отложенном удовлетворении (Mischel et al., 1972, 1989). Ребенку давали выбор между одной маленькой немедленной наградой и двумя маленькими наградами (т. е. большей наградой), если они могли подождать несколько минут, пока психолог выйдет из комнаты, а затем вернется. Дети, которые дольше ждали вознаграждения, как правило, имели лучшие жизненные результаты и достижения. Такие эксперименты важны с точки зрения объяснений и предсказаний, но кажется трудным проследить поведенческие профили до конкретных профилей церебральной активации, если мы осознаем сложность причинно-следственных цепочек в модели накопления доказательств.

Как Боде и др. (2014) пишут, что в гипотезе накопителя данных, который собирает сенсорные данные до тех пор, пока не будет достигнут порог принятия решения,

инструкции по выполнению задания, внутренняя мотивация участников и предыдущий выбор оказывают сильное влияние на то, как выполняются задачи принятия решений, когда внешние информация либо недоступна (как в случае свободных решений), либо бесполезна (как в перцептивном угадывании). В случае задач со свободным решением колеблющееся намерение в отношении того или иного варианта может быть результатом активной конкуренции между нейронными репрезентациями обоих вариантов в сетях принятия решений (или, скорее, хотя и не контролируемой участниками сознательно, предшествующей истории выбора, воплощенной в динамических состояниях). сетей принятия решений, может стать основным фактором, определяющим поведение, просто потому, что больше ничего недоступно (Bode et al., 2014)9.0005

Однако таким образом все усложняется, и на макроскопическом уровне наблюдения за поведением это размывает, но не устраняет идею свободного поведения и поведения, которое может быть принято как бессознательные решения, о которых мы осознаем только когда действие было выполнено. Остается решить проблему различия между внешними стимулами, которые запускают цепь стимул-реакция, и внутренними самостоятельными намерениями и решениями, которые запускают произвольную цепь (Haggard, 2008).

По ту сторону детерминизма и сознания

Концепция свободы воли, имеющая отношение к нашим моральным и правовым, личным и социальным практикам, намного сложнее, чем та, которая была отражена в экспериментах, рассмотренных до сих пор. Но здесь важны не столько теоретические соображения или те, которые вытекают из экспериментальной психологии (например, роль, которую играют в решениях намерения реализации, которые затем переоценивают активную роль сознания; Gollwitzer, 1999), но те, которые исходят из сами нейробиологические исследования. В том, что можно было бы назвать новой фазой эмпирического исследования свободы воли, проблема детерминизма и роли сознания остается на заднем плане, и основное внимание уделяется другим факторам, влияющим на мозговые механизмы принятия решений, не задаваясь первыми вопросами. если эти процессы (обязательно самые простые, по крайней мере пока) являются детерминированными или стохастическими. С другой стороны, нейробиологи пытаются ограничить концепцию свободы воли операционализируемыми ситуациями, чтобы измерить ее и иметь возможность идентифицировать, по крайней мере, как цель, ее нейронные корреляты.

Существует направление исследований на нечеловеческих приматах, но в последнее время также и на людях, которые изучают точное принятие решений на нейронном уровне, возвращая его к механистическому процессу, который может быть нейронным интерфейсом наших описаний здравого смысла. . Эта тенденция была хорошо описана Роскисом (Roskies, 2010a,b, 2013), который является одним из основных сторонников этого подхода. Например, в экспериментах Шадлена и Ньюсома (2001) обезьян учат смотреть на стимулы, состоящие из точек, которые беспорядочно перемещаются вправо и влево, и «указывать» общее направление точек. Обезьяны подают это указание, перемещая глаза (саккадой) вправо или влево. Выясняется, что активность нейронов латеральной межтеменной (LIP) области увеличивается вместе с информацией в сенсорных клетках средневисочной (MT) области и верхнесредневисочной (MST) области. Скорость разряда возрастает до достижения заданного уровня, при котором обезьяна совершает саккаду и нейроны перестают разряжаться. Это порог принятия решения. Время, необходимое для достижения порогового уровня, зависит от перцептивных характеристик стимула (силы движения во времени), и разряды прекращаются после того, как был дан ответ.

Разряды также зависят от того, просят ли обезьяну отвечать, когда она хочет, или, скорее, сдерживать ответ до тех пор, пока не будет дан сигнал для саккады. Если обезьяну попросить подождать, пока не будет дан сигнал для ответа, нейроны LIP продолжают разряжаться даже в отсутствие визуального стимула (Gold and Shadlen, 2007). Согласно Роскису (2010b), это схема разрядки нейрона, участвующего в процессе принятия решений; уровни разряда могут поддерживаться в отсутствие стимула, что означает независимость решения от входных данных, на которые оно действует, и активность продолжается до тех пор, пока не достигнет критического уровня, при котором генерируется ответ, или пока нейроны, которые представляют элементы, накопленные в пользу другого выбора, приводят к движению глаз. Кроме того, электрическая стимуляция нейронов LIP может влиять на решение обезьяны, указывая на то, что клетки LIP вносят причинный вклад в процесс, запускающий решение и действие (Hanks et al., 2006). Однако еще предстоит установить, является ли эта роль ролью размышления, ведущего к решению, или ролью самого решения.

Время реакции и точность оценки очень похожи между обезьянами и людьми, при этом вероятность выбора и время реакции аналогичным образом связаны с трудностью различения стимула, так что можно предположить, что и у у людей эти нервные процессы аналогичны. Математическое описание динамики этой системы позволяет говорить о гонке к критическому порогу (Gold, Shadlen, 2007; Wong et al., 2007). Согласно этой модели, популяции нейронов со специфическими свойствами ответа представляют собой разные «гипотезы». Показатели разряда представляют силу доказательств в пользу этих гипотез, основанных на данных, собранных из окружающей среды. Когда доказательства за и против каждой гипотезы объединены, темпы разряда достигают или удаляются от критического уровня, который представляет собой точку принятия решения. Это точка, в которой животное «сделало выбор» относительно общего направления движения. Первая группа, достигшая этого порога, «побеждает», лидируя в двигательной реакции.

Schurger et al. (2012) также предложили другую интерпретацию нарастания активности нейронов перед движением, предшествующего произвольным самостоятельным движениям у людей. Они использовали «дырявый стохастический аккумулятор для моделирования нейронного решения о том, «когда» двигаться в задаче, где нет конкретного временного сигнала, а есть только общий императив произвести движение после неопределенной задержки порядка нескольких секунд». Согласно их модели, «когда императив произвести движение слаб, точный момент пересечения порога принятия решения, ведущего к движению, в значительной степени определяется спонтанными подпороговыми колебаниями активности нейронов. Привязка времени к началу движения гарантирует, что эти колебания проявляются в среднем как постепенное экспоненциальное увеличение активности нейронов» (Schurger et al. , 2012).

Модель, предложенная Schurger et al. (2012) учитывает поведенческие данные и данные ЭЭГ, записанные у людей, выполняющих задание, а также делает специфический прогноз, который был подтвержден во втором эксперименте по электроэнцефалографии: быстрым реакциям на непредсказуемые во времени прерываниям должно предшествовать медленное начало отрицательного отклонения напряжения. задолго до самого прерывания, даже если испытуемый не собирался двигаться в этот конкретный момент. Задача состояла в том, чтобы многократно нажимать кнопку, иногда по желанию, иногда в ответ на звук, производимый экспериментаторами в соответствии с причинно-следственной последовательностью. Скорость реакции (нажатие кнопки) при воспроизведении звука связана с близостью к пику фоновой мозговой активности, которая кажется случайной, приливами и отливами, наивысшей точкой которых является порог, при котором он воспроизводится. решение нажать на кнопку.

Согласно этому объяснению, «RP не отражает обработку в пределах определенного домена действия. Наш вывод о том, что движение существенно не модулирует амплитуду RP, поддерживает этот аспект их утверждения, расширяя RP до области скрытых решений» (Alexander et al., 2016). Другим следствием является тот факт, что нейронное решение двигаться в определенное время происходит намного позже по сравнению с гипотезой Либета, а RP является лишь побочным продуктом процесса дрейфовой диффузии. Но RP по-прежнему будет предсказательным в том смысле, что он предшествует действию и сознательному осознанию как двигательных, так и когнитивных действий. Тем не менее, RP предсказывает в отношении того, выполняется ли известная задача и когда, но не в отношении того, что из действия (Brass and Haggard, 2008).

Джо и др. (2013), кажется, идут в том же направлении в своей работе: они рассматривали как положительные, так и отрицательные потенциальные сдвиги в «состоянии самоинициируемого движения», а также в состоянии отсутствия движения. Сравнение сдвигов потенциала в разных условиях показало, что начало РП оказалось неизменным. «Это показывает, что явно отрицательный RP возникает из-за неравного соотношения отрицательных и положительных сдвигов потенциала. Эти результаты свидетельствуют о том, что продолжающиеся негативные сдвиги SCP способствуют самостоятельным движениям, но не связаны с процессами, лежащими в основе подготовки или решения действовать» (Jo et al., 2013).

Мураками и др. (2014) подтвердили эти выводы. Они использовали крыс, которые должны были выполнять определенную задачу: дождаться сигнала (который был намеренно задержан) и решить, когда перестать его ждать. Была зарегистрирована активность нейронов вторичного M2 у крыс, результаты которой согласуются с моделью принятия решения «интеграция-в-связь». «Первая популяция нейронов M2 достигла постоянного порога со скоростью, пропорциональной времени ожидания, что сильно напоминает выход интегратора. Вторая популяция, которую они предлагают предоставить для ввода данных в интегратор, запускалась последовательно и показывала колебания скорости от одного испытания к другому, коррелирующие со временем ожидания» (Murakami et al. , 2014). Также интеграционная модель, основанная на зарегистрированной активности нейронов в рассматриваемых областях мозга, позволила исследователям количественно предвидеть межнейронные корреляции, проявляющиеся при выполнении задания. «Вместе эти результаты усиливают универсальность модели принятия решений, основанной на интеграции. Эти модели идентифицируют первоначальное намерение действовать как момент пересечения порога, объясняя при этом, как предшествовавшая подпороговая нейронная активность может влиять на действие, не подразумевая решения» (Murakami et al., 2014).

Schurger et al. (2016) подчеркивают, что основное новое открытие об активности мозга, предшествующей SVM, «заключается в том, что очевидное нарастание этой активности примерно за 200 мс до движения может отражать приливы и отливы фонового нейронного шума, а не результат определенного нейронного события, соответствующего «решению» начать движение». Используемая модель представляет собой процесс ограниченной интеграции, «вычислительную модель принятия решений, в которой сенсорные данные и внутренний шум (оба в форме нейронной активности) интегрируются во времени одним или несколькими решающими нейронами до тех пор, пока не будет достигнута фиксированная пороговая частота срабатывания. нас достиг, при котором животное дает двигательную реакцию. В случае спонтанного самопроизвольного движения сенсорные признаки отсутствуют, поэтому в процессе преобладает внутренний шум» (Schurger et al., 2016). Стохастическая модель принятия решений (SDM), используемая Schurger et al. (2012) позволили им заявить, что ограниченная интеграция, по-видимому, объясняет решение «стимул-реакция» тем, что оно опирается на тот же нейронный механизм принятия решений, который используется для перцептивных решений, а также на внутреннее самостоятельное намерение и решение, в которых «преобладают постоянные стохастические колебания нейронной активности, влияющие на точный момент, когда достигается порог принятия решения» (Schurger et al., 2016). И этот механизм, по-видимому, является общим для всех животных, включая раков (Kagaya and Takahata, 2010).

Философские выводы могут заключаться в том, что «когда человек формирует намерение действовать, он в значительной степени предрасположен к действию, но еще не полностью привержен этому делу. Обязательство приходит, когда человек, наконец, решает действовать. SDM показывает удивительно похожую картину на нейронном уровне, где решение действовать представляет собой нервное событие, пересекающее порог, которому предшествует нейронная тенденция к этому событию» (Schurger et al., 2016).

Власть вето

Еще одно недавнее исследование вернуло в центр нейробиологических исследований пространство автономии, которое субъект, кажется, сравнил с идеей свободы воли как иллюзией, поддерживаемой экспериментами, основанными на предполагаемом бессознательном начале Действие. Шульце-Крафт и др. (2016) показали, что люди могут отменить движения после вызова RP, если стоп-сигналы появляются раньше, чем за 200 мс до начала движения. В эксперименте в реальном времени «испытуемые играли в игру, в которой они пытались нажать кнопку, чтобы заработать очки в испытании с интерфейсом мозг-компьютер (BCI), который был обучен обнаруживать их RP в реальном времени и издавать стоп-сигналы. (Шультце-Крафт и др., 2016).

Испытуемые должны были нажать ногой кнопку на полу после того, как замигал зеленый свет: они могли сделать это в любое время примерно через 2 с. Участники зарабатывали очки, если нажимали кнопку до того, как загорится красный сигнал светофора (стоп-сигнал). Эксперимент состоял из трех этапов. На первом этапе стоп-сигналы зажигались случайным образом, а движения испытуемых не прогнозировались. На втором этапе авторы использовали данные ЭЭГ участников первого этапа. Таким образом, классификатор был обучен предсказывать (с несовершенной точностью) движения (когда и было ли, а не что). На этом этапе BCI мог предвидеть тот факт, что субъект нажмет кнопку благодаря обнаружению RP, и поэтому включил красный свет, чтобы заработать очки против субъекта, если он не мог остановить движение. На третьем этапе испытуемых информировали, что BCI может «видеть их подготовку к движению», и они должны попытаться победить компьютер, двигаясь непредвиденным образом.

На всех этапах эксперимента не было различий между РП. Если на первом этапе в 66,5% случаев испытуемые выигрывали, нажимая на кнопку с горящей зеленой лампочкой, то на этапах два и три испытания, в которых испытуемые могли победить компьютер, не нажимая на кнопку с красной лампочкой. свет, снизился до 31%, и предупреждение участников о предсказании BCI не помогло бы им добиться большего. Таким образом, авторы могут заявить, что «несмотря на стереотипную форму RP и ее раннее начало примерно за 1000 мс до активности ЭМГ, некоторые аспекты наших данных позволяют предположить, что испытуемые были в состоянии отменить предстоящее движение до тех пор, пока не была достигнута точка невозврата около 200 мс до начала движения. Если стоп-сигнал появляется позже, чем за 200 мс до начала ЭМГ, субъект не может избежать движения» (Schultze-Kraft et al., 2016). Объяснение минимального порога в 200 мс могло бы отражать время, необходимое для того, чтобы загорелся стоп-сигнал, воспринял его испытуемый и отменил уже готовившееся движение.

Что касается того, какие области коры головного мозга участвуют в наложении вето на уже инициированное движение, то некоторые исследования пытались определить их. Брасс и Хаггард (2007) исследовали произвольное торможение, используя экспериментальную парадигму, основанную на задаче Либета. Испытуемых просили нажать кнопку, наблюдая за движением курсора по циферблату часов. Каждый раз после нажатия на кнопку испытуемые должны были указать точный момент, когда, по их мнению, они решили нажать на кнопку. Кроме того, в инструкциях указывалось, что участники должны были затормозить выполнение ответа в некоторых тестах по своему выбору. Сравнивая это состояние произвольного торможения с состоянием, при котором действие не тормозилось, авторы наблюдали активацию дорсальной фронтомедиальной коры (ДСМ). Эта область отличается от областей мозга, участвующих в задачах стоп-сигнала, в которых торможение контролируется внешними сигналами. Кроме того, кора DFM также отличается от областей мозга, контролирующих активность, связанную с тем, когда и какие компоненты произвольного действия. Brass and Haggard (2007) интерпретировали это открытие как доказательство того, что существует механизм произвольного торможения, который можно отделить с нейроанатомо-функциональной точки зрения от «окружающего» механизма торможения, который включает латеральную префронтальную кору.

Этот результат был воспроизведен в последующем исследовании Kühn et al. (2009), в котором испытуемые должны были избежать падения мяча, скользящего по пандусу, нажав кнопку до того, как мяч упадет и разобьется. В некоторых тестах по своему выбору они могли добровольно подавлять ответ. Сравнение состояния произвольного торможения с состоянием произвольного действия все же показало активацию коры ДФМ, что подтверждает идею участия этой области в торможении произвольного действия (Schel et al., 2014).

Наконец, Schultze-Kraft et al. (2016) объявили себя агностиками в отношении интерпретации своих данных в отношении RP. Поскольку RP предсказывает последующее движение, его можно интерпретировать как «дырявую интеграцию спонтанных колебаний в автокоррелированных нейронных сигналах». Теоретически остается вопрос об уходе намерения заблокировать действие при подготовке движения, а также о возможном сосуществовании двух намерений, подсказанных командами экспериментаторов. Участники эксперимента, по сути, хотят выиграть у компьютера, поэтому хотят нажать на кнопку, а также имеют намерение, отчасти контрастное, не нажимать на кнопку, когда компьютер загорается красной лампочкой.

Более реалистичная модель

Эта новая перспектива, предложенная в ходе исследований Schurger et al. (2012) здесь описали работы по очень простым процессам принятия решений и могут быть подвергнуты той же критике в этом отношении, что и исследовательская линия Либета. Но Роскис (2010b) предложил несколько направлений для развития исследований более сложных процессов принятия решений, близких к тем, которые имеют отношение к социальной жизни. Во-первых, необходимо ввести ценность решения, рассматриваемого как субъективная или моральная характеристика, которая побуждает к действию. Манипулируя ожидаемым вознаграждением за правильное действие или за определенный тип решений, или манипулируя вероятностью результатов, изменяются как решение, так и уровни активности нейронов LIP (Platt and Glimcher, 19).99; Глимчер, 2002; Доррис и Глимчер, 2004 г.; Сугрю и др., 2004). Таким образом можно изменить выбор обезьяны в отношении цели саккады, предложив ей любимую награду. Хотя неизвестно, как представлены цифры, похоже, что нейроны Губа могут интегрировать информацию о ценности или вознаграждении в процесс принятия решений, и эта информация играет причинную роль.

Что касается причин и реакции на них, Роскис (2010b) предполагает, что также причины, хотя и дискурсивные и пропозициональные, могут быть закодированы как информация на уровне нейронов. Упрощая, по ее мнению, можно подумать, что в ситуации, когда, скажем, еды мало и людей много, разные популяции нейронов представляют содержание «я голоден», а другие представляют «другим это нужно больше, чем мне». другие «слабые приходят первыми» и так далее, взвешивая причины с точки зрения активации и модуляции ответа популяций нейронов, делегированных на выбор и окончательное решение. Однако такую ​​модель (Dorris, Glimcher, 2004) следует рассматривать как чисто гипотетическую, поскольку, во-первых, мы не знаем, каковы конкретные популяции нейронов, у нас еще нет инструментов для их идентификации, и мы не знаем их взаимодействия (также учитывая недавние неудачи натурализованной семантики).

Во-вторых — и, пожалуй, самое главное — неясно, как то, что мы внешне называем «причинами», могло быть активировано и взвешено лицом, принимающим решения, понимаемым как единый субъект или самость, согласно описанию, по которому мы действительно действуем, основываясь на причинах. . В этом случае я считаю, что нельзя искать простой нейронный интерфейс для здравомыслящих понятий и понятий. На самом деле, идея глубокой и единой самости — идея сознательного субъекта, контролирующего свое поведение мгновение за мгновением, — была серьезно оспорена данными, поступающими из эмпирической психологии и когнитивной нейробиологии (Dennett, 19).91; Метцингер, 2004, 2009). Поэтому следует избегать соблазна воспроизвести такое описание на нейронных уровнях. Но если мы проследим причины до популяций нейронов в механистической модели — если мы проследим их до порогов, — будет непросто выяснить, кто принимает решения и почему. Если верно то, что некоторые люди кажутся более чувствительными к конкретным причинам, отличным от тех, к которым чувствительны другие люди, и если люди могут со временем изменить причины, которыми они обычно мотивированы, и в определенных ситуациях одни и те же люди могут чтобы не реагировать на причины, к которым они обычно чувствительны, следует задаться вопросом, преобладают ли процессы, которые мы назвали бы случайными или которые, во всяком случае, находятся вне нашего контроля.

Здесь снова важна роль сознания. Если эксперименты а-ля Либет, казалось, исключали это с причинной точки зрения, то эксперимент Шульце-Крафта и др. (2016) о наложении вето на движения, по-видимому, переоценивают его роль в блокировании процесса подготовки, запускаемого в мозгу. В этом смысле это кажется более реалистичным направлением нейронаучного исследования свободы воли, которое рассматривает, даже в общих чертах, стохастические мозговые процессы, по большей части запускаемые стимулами из окружающей среды, которые часто не осознаются (то же самое). как наш поток мыслей, возникающий спонтанно без того, чтобы мы могли сориентировать его с самого начала), но также и спонтанной активностью мозга (Changeux, 2004; Brembs, 2011), которая создает модели реальности. «Механизмы обучения развились, чтобы обеспечить гибкое поведение как модификацию рефлексивных поведенческих стратегий. Для этого мозг должен генерировать не одно, а несколько представлений и моделей действий» (De Ridder et al. , 2013). И этот репертуар не бесконечен. Действительно, «потенциал нашего эволюционно развитого мозга для создания нескольких планов действий ограничен тем, что хранится в памяти и тем, что присутствует в окружающей среде» (De Ridder et al., 2013). Schurger and Uithol (2015) также утверждают, что «действия возникают из причинно-следственной сети в мозгу» и что «проприоцептивная обратная связь может играть нелогичную роль в процессе принятия решений». Таким образом, они рекомендуют использовать подход динамических систем для изучения происхождения произвольного действия.

Над этими спонтанными процессами мы можем осуществлять контроль, который можно считать автоматическим и бессознательным при оценке с помощью классических теоретических критериев сознательного контроля. Во-первых, существует врожденный поведенческий репертуар положений, связанных с выживанием в среде, в которой мы эволюционировали. Во-вторых, существует репертуар поведенческих положений, который стратифицируется с точки зрения сознательных повторений, обусловленных внешними стимулами или внутренним выбором (со всеми ограничениями, которые имеет это выражение по отношению к анализируемым до сих пор механизмам мозга), а затем становится автоматическим. Однако управление может быть и явным, с очевидными ограничениями и случаями полного отказа управления. На основе этой сложной самоконструкции (имеющей нейронные корреляты) мы являемся существами с более высокой или более низкой степенью свободы воли. Тогда эту свободную волю можно будет лучше понять и описать, чтобы ее можно было более объективно операционализировать, а также измерить.

Я считаю, что более богатая концептуализация свободы воли — та, которая способна преодолеть тупик метафизических дебатов, а также текущие трудности нейронауки (Nachev and Hacker, 2014) и эмпирической психологии (Nahmias, 2014) — имеет значение. быть связанным с идеей «емкости». На самом деле, как заявляют Mecacci and Haselager (2015), тот вид свободы воли, который исследуется с помощью нейробиологических экспериментов, который возникает сам по себе и определяется в соответствии с отсутствием сигналов, «мало соответствует здравому смыслу, когда люди возлагают на себя ответственность. за их добровольные действия, заключающиеся в том, чтобы просить у актера объяснений и оправданий» (Mecacci and Haselager, 2015).

Еще один важный момент заключается в том, что существуют различия во временных масштабах между лабораторными задачами (временной диапазон от миллисекунд до секунд) и реальной жизнью или, лучше сказать, жизнью, поскольку мы измеряем ее во времени (секунды, минуты, часы, недели, годы) в отношении решений. которые действительно беспокоят нас. Даже если лежащий в основе механизм может быть тем же самым, описанные до сих пор эксперименты не могут исследовать, являются ли решения с более длительным процессом созревания свободными и в какой степени они таковыми являются. Возможно, можно провести различие между проксимальными и дистальными механизмами, но это кажется неосуществимым из-за отсутствия инструментов для принятия решений, связанных с более длительными временными масштабами. По этой причине может быть полезно ввести другие и разные способы концептуализации и операционализации (предположительно) свободных действий.

«Под способностью в контексте свободы воли мы подразумеваем доступность репертуара общих навыков, которые могут быть проявлены и использованы без постоянного сознательного контроля, который требуется вторым условием свободы воли, которое мы видели ранее. (Lavazza and Inglese, 2015). Концепция способности связана с концепцией внутреннего контроля, понимаемой как «владение» агентом механизмом, который запускает соответствующее поведение, и реакцией этого механизма на причины (Fischer and Ravizza, 2000). И реагирование на причины должно включать связный паттерн распознавания причин. «Более конкретно, это должно включать модель действительного и гипотетического распознавания причин, которая понятна некоторому подходящему внешнему наблюдателю. И паттерн должен быть хотя бы минимально основан на реальности» (Lavazza and Inglese, 2015). Понятие способности, используемое в этом смысле, в сочетании с идеей способности реагировать на причины также позволяет избежать возражения детерминизма, которое всегда тяготило споры о свободе воли. С философской точки зрения подход, связанный с дееспособностью, действительно может оказаться в русле так называемого компатибилизма, отстаивающего тот факт, что человеческая свобода может существовать, даже если детерминизм верен в отношении физического мира.

Когнитивные способности можно сначала операционализировать как набор нейропсихологических тестов, которые можно использовать для операционализации и измерения определенных исполнительных функций, поскольку они тесно связаны с концепцией контроля. Исполнительные функции, также известные как функции контроля, необходимы для организации и планирования повседневного поведения, а не мгновенного поведения, обнаруженного в экспериментах Либета. Эти навыки необходимы для выполнения большей части наших целенаправленных действий. Они позволяют нам модулировать наше поведение, контролировать его развитие и изменять его в зависимости от стимулов окружающей среды (среда бывает как физической, так и социальной). Кроме того, исполнительные функции позволяют нам изменять свое поведение в зависимости от их эффектов с помощью сложного механизма обратной связи; наконец, они также необходимы для задач абстракции, изобретательности и суждения. Те, у кого по какой-либо причине наблюдается дефицит исполнительных функций, не могут адекватно реагировать на социальную среду и с трудом планируют свое поведение или выбирают между альтернативами, основанными на их суждениях или интересах. Страдающие этим дефицитом исполнительных функций часто не могут контролировать свои инстинктивные реакции и изменять свой обычный образ действий или не могут сосредоточиться или настойчиво добиваться цели (Barkley, 2012; Goldstein and Naglieri, 2014).

В общих чертах исполнительные функции относятся к набору психических процессов, необходимых для развития когнитивно-поведенческих паттернов, адаптивных в ответ на новые и сложные условия окружающей среды. Область исполнительных функций включает (Lavazza and Inglese, 2015):

• способность планировать и оценивать эффективные стратегии по отношению к конкретной цели, связанные с навыками решения проблем и когнитивной гибкостью.

• тормозящий контроль и процессы принятия решений, поддерживающие выбор функциональной реакции и модификацию реакции (поведения) в связи с изменением непредвиденных обстоятельств окружающей среды.

• контроль внимания относится к способности подавлять мешающие стимулы и активировать соответствующую информацию.

• рабочая память относится к когнитивным механизмам, которые могут поддерживать в режиме онлайн и обрабатывать информацию, необходимую для выполнения сложных когнитивных задач.

• (и это можно добавить в отношении свободы воли) творчество и способность справляться с изменениями окружающей среды с помощью нестандартных решений.

Понятия эмпирической психологии представляют собой концепции более высокого порядка, которые действуют как мост между свободой воли, которая не находится в мозгу, но может наблюдаться в поведении (вместе с его причинами), и лежащими в основе мозговыми процессами. Было убедительно высказано предположение, что при построении иерархии механизмов и объяснений (Craver, 2007), а также для руководства исследованием, нужно идти изнутри наружу и снаружи внутрь. От поддающихся измерению навыков мы переходим к их мозговой основе, а от условного индекса свободы воли — к лежащим в их основе (реальным) механизмам.

Основываясь на представленных доказательствах, я считаю жизнеспособным предложение построить индекс, относящийся к совместимым тестам, релевантность которых может быть однозначно установлена. Это будет своего рода IQ-профиль, который позволит операционализировать и количественно оценить когнитивные навыки человека. Все используемые тесты (например, тест Струпа, Висконсинский тест сортировки карточек, тест Вейгля на сортировку цветов и форм, тест «годен-не годен») должны быть связаны с возрастом и образованием испытуемого, а затем преобразованы в новые стандартизированные баллы (эквивалентные баллы, ES). ) по порядковой шкале, т.е. грамм. в диапазоне от 0 до 4, где 0 означает баллы ниже порогового значения, а 4 — баллы, равные или выше среднего. Конкретные стандартизированные оценки существуют во многих странах или языковых областях. Испытуемые будут получать за каждый тест необработанный балл (или RS), определяемый суммой баллов, полученных по каждому пункту, составляющему тест, который затем будет стандартизирован.

Синтетический индекс, такой как предложенный здесь, измеряет определенный диапазон когнитивных и поведенческих навыков контроля, которые определяют определенный вид свободы воли на психолого-функциональном уровне. Это потенциальные способности, измеренные с помощью стандартизированных инструментов в лабораторных условиях, которые не учитывают никаких других факторов, которые могут ограничивать свободу субъекта в конкретных ситуациях, таких как те, которые имеют отношение к моральным сценариям и правовым контекстам. То же самое касается морального суждения. Однако такой индекс, как тот, который я здесь предлагаю, мог бы стать первым шагом, хотя и определенно несовершенным, к более объективным мерам, позволяющим различать людей, обладающих более или менее «свободной волей» или, другими словами, более или менее способный к самоконтролю и рациональному выбору (т. е. выбор, основанный на причинах).

Эта гипотеза согласуется с выдвинутыми до сих пор предложениями об использовании свободы воли. Согласно Vohs (2010), свободу можно представить как сумму управляющих функций и целенаправленного, ориентированного на будущее поведения, которое включает рациональный выбор, планирование, разумное мышление и самоконтроль. Тогда свободная воля может состоять из ограниченного запаса энергии, направленной на управление исполнительными процессами. Предлагаемый мною индекс свободы воли также согласуется с вкладом Баумайстера:

Психологи должны сосредоточиться на том, что у нас получается лучше всего: на сборе данных об измеримых различиях в поведении и внутренних процессах и выявлении в них устойчивых паттернов. Что касается свободы воли, то психологам кажется наиболее продуктивным начать с хорошо задокументированного наблюдения, согласно которому одни действия более свободны, чем другие. Как уже отмечалось, в лаборатории было показано, что диссонанс, реактивность, способность совладать со стрессом и другие виды поведения зависят от вариаций свободы и выбора. Следовательно, необходимо только предположить, что за этими субъективными и объективными различиями в свободе стоят подлинные явления. Короче говоря, мы должны объяснить, что происходит по-разному между свободными и несвободными действиями (Baumeister, 2008).

Эмпирические исследования того, как работают люди, недавно сосредоточились на самоконтроле как на свойстве свободы воли. Самоконтроль можно определить как проявление силы воли в поведении. Таким образом, самоконтроль обычно рассматривается как способность преодолевать неуместные импульсы и автоматические или привычные реакции, а также подавлять или откладывать немедленное удовлетворение для достижения долгосрочной цели (Gailliot and Baumeister, 2007). «Контролировать» включает в себя способность поддерживать цели, уравновешивать долгосрочные и краткосрочные ценности, учитывать и оценивать последствия запланированного действия и сопротивляться «увлечению эмоциями» (Churchland, 2006). Самоконтроль также можно рассматривать как способность функций высшего порядка модулировать деятельность функций низшего уровня, при этом функции высшего порядка проявляются внешне в сложном, приспособленном к потребностям среды поведении, а функции низшего уровня — проявляется в простом и стереотипном поведении, не приспособленном к требованиям окружающей среды (Roskies, 2010a). Каждый демонстрирует разную степень самоконтроля по сравнению с другими людьми, и у каждого человека степень самоконтроля меняется со временем (Baumeister et al., 2006; Casey et al., 2011; Dang et al., 2015). Вариабельность самоконтроля, проявляющаяся в поведении и поддающаяся измерению с помощью теста, имеет свою основу в функционировании нейронов, которое, в свою очередь, зависит от воспитания и привычек, внешних обстоятельств и внутренних нейронных шумов.

Однако центральными оказываются две исполнительные функции:

(i) способность предсказывать будущие результаты данного действия; и (ii) способность подавлять неуместные, т. е. недостаточно ценные, действия. Важно отметить, что эти две исполнительные функции действуют не только при генезисе действия, но и при планировании уже выбранного действия. На самом деле, в течение временного промежутка между моментом, когда действие было выбрано, и моментом, когда должна быть произведена двигательная мощность, контекст мог измениться, изменив вычисленное значение действия и, таким образом, потребовав радикального изменения запланированная двигательная стратегия (Mirabella, 2014).

Представляется, что особенностью нашей свободы на когнитивном уровне является способность модулировать или блокировать направления действий, автоматически или бессознательно пробуждаемые в нас стимулами окружающей среды — повторение в иной форме свободной воли Либета и Шульце. -Kraft накладывает вето на . Эти психологические и функциональные показатели должны затем привести к их мозговым основам. Например, можно рассмотреть ситуацию, в которой чьи-то потребности удовлетворены (или нет), и последующую мотивацию к действию, основанную на процессе оценки удовлетворения потребности.

Это важный процесс, который постоянно выполняется нашей двигательной системой. Фактически, в большинстве мест, где мы живем, если не во всех, нас окружают инструменты, зрение которых автоматически активирует двигательные схемы, которые обычно используются для взаимодействия с этими объектами. Эти действия вызываются особенностями объектов, так называемыми аффордансами (Gibson, 1979). Было показано, что даже простое наблюдение картинок, на которых изображены доступные объекты (например, предметы, которые можно схватить), активирует подобласть медиальной лобной коры, SMA, даже когда нет необходимости фактически воздействовать на эти стимулы (Grèzes and Decety). , 2002). Эти стимулированные активации являются быстрыми, непроизвольными и бессознательными (Mirabella, 2014).

Стимулы окружающей среды в этом случае могут побудить субъекта сделать определенный выбор посредством процесса подготовки, который использует наши склонности к действию. Как правило, люди способны контролировать свое поведение, но в некоторых случаях им это не удается; например, страдающие микропоражениями СМА люди имеют тенденцию неизменно выполнять определенный тип действия, даже если этого не требует окружающая среда, как физическая, так и социальная (Sumner et al., 2007). На самом деле «подавление триггерного действия можно рассматривать не как активный процесс, а скорее как автоматическое следствие оценочной процедуры» (Mirabella, 2014). Тогда можно было бы сказать, что те, у кого есть возможность лучше отслеживать, контролировать и направлять свое поведение, «более свободны», чем те, у кого нет такой способности. Люди, страдающие расстройствами исполнительных функций, не способны воспринимать и обрабатывать стимулы окружающей среды, чтобы управлять своим поведением. Например, эти люди могут быть не в состоянии остановить поведение использования, автоматический механизм, заставляющий нас взаимодействовать со всеми объектами, находящимися в сфере нашего восприятия.

Черчленд (2006) и Сухлер и Черчленд (2009) предложили гипотезу о нейронной основе контроля, которая может преодолеть разрыв между концепциями более высокого порядка и мозговыми механизмами. Как она писала:

Возможно, мы сможем определить различные параметры нормального профиля контроля, которые будут включать специфические паттерны связи между миндалевидным телом, орбитофронтальной корой и островком, между передней поясной извилиной и префронтальной корой и так далее. Другие параметры будут определять для каждой из шести неспецифических систем [определяемых с помощью нейротрансмиттера, секретируемого на окончаниях аксонов: серотонин, дофамин, норадреналин, адреналин, гистамин и ацетилхолин], нормальное распределение окончаний аксонов и нормальные модели высвобождения нейротрансмиттеров. , поглощение и совместная локализация с другими нейротрансмиттерами, такими как глутамат. Уровни различных гормонов определяют другой набор параметров. Тем не менее, другие параметры контрастируют с незрелыми и взрослыми моделями синаптической плотности и миелинизации аксонов. На современном этапе нейробиологии мы можем определить нормальный диапазон этих параметров лишь приблизительно, а не точно (Churchland, 2006).

Эта гипотеза допускает специфические мозговые корреляты индекса свободы воли, основанные на управляемом управляющими функциями самоконтроле и даже, гипотетически, прямом мозговом показателе контроля. , 2016) подчеркивает возможность получения МРТ-изображения высвобождения дофамина благодаря сконструированному белку, который связывается с нейротрансмиттером и работает как МРТ-видимый зонд. По словам авторов, «можно представить себе будущее, в котором молекулярная фМРТ используется для определения нейрохимических карт всего мозга, соответствующих множеству стимулов и поведенческих программ». Хотя всегда следует учитывать, что нет идеального соответствия между понятиями более высокого порядка и предполагаемыми нейронными коррелятами.

В частности, следует учитывать, что в межличностных отношениях и в праве, если привести два примера практической значимости свободы воли, имеет значение свобода в том виде, в каком она фактически осуществляется: то есть свобода, как ее можно наблюдать и с некоторым приближением, также измеряется серией психологических тестов. Это не означает, что один и тот же уровень свободы, проявляющийся в поведении, соответствует одному и тому же уровню активации соответствующих областей мозга. Однако можно исследовать причины мозгового «дефицита свободы» по сравнению со средними показателями соответствующих выборок населения и, таким образом, прийти к прогрессивному уточнению исследований нейронных основ свободы воли.

Другой пример дает исследование роли холинергических интернейронов в поведенческой гибкости (Aoki et al., 2015). Этот класс нейронов, кажется, связан, чтобы выжить в постоянно меняющемся мире, который требует гибкого поведения. Гибкость можно оценить (и измерить) на поведенческом уровне, но мозговые механизмы остаются в значительной степени неизвестными. Используя обычные тесты на поведенческую гибкость, которые требуют от животных переключения внимания с одного свойства стимула (например, цвета) на другое (например, форму), исследователи исследовали последствия вызванного иммунотоксином поражения холинергических интернейронов в стриатуме.

Селективную холинергическую абляцию проводили с помощью инъекций иммунотоксина, нацеленного на нейроны, содержащие холин-ацетилтрансферазу, в дорсомедиальном или вентральном стриатуме. Вместо этого контрольной группе вводили физиологический раствор. «При столкновении с изменением поведенческих правил после смены установки любое повреждение заставляло животных придерживаться ранее правильной, но теперь недействительной стратегии реагирования. Они также демонстрировали менее исследовательское поведение в отношении поиска нового правила. Самое интересное, что удаление холинергических нейронов в дорсомедиальном стриатуме нарушало сдвиг установки, когда это требовало внимания к ранее не относящемуся к делу сигналу. С другой стороны, вентральные холинергические поражения влияли на сдвиг, при котором новый стимул вводился как новый сигнал направления» (Aoki et al., 2015). Таким образом, животных можно считать «менее свободными», когда холинергические интернейроны полосатого тела не работают должным образом.

Этот последний пример служит для того, чтобы показать, как преодолеть разрыв между явным поведением (которому мы склонны приписывать свойство свободы) с помощью нейронных механизмов, которые можно четко идентифицировать и даже которыми можно манипулировать. На самом деле важно не столько рассматривать сознательный аспект отдельного проксимального механизма, сколько рассматривать явный поведенческий эффект, который помогает произвести рассматриваемый механизм. Таким образом, произошел бы сдвиг парадигмы в отношении нейробиологических исследований свободы воли, которые, по-видимому, долгое время были слишком тесно связаны с фальсификацией теоретического предположения о том, что действие свободно только в том случае, если оно имеет начало, полностью контролируемое осознанный процесс. Предложение, которое я здесь делаю, имеет только амбиции стать потенциально полезным вкладом в теоретические дебаты и эмпирические исследования, хотя его пределы очень ясны. Во-первых, он фокусируется на определенной части того, что интуитивно называется «свободой воли», связывая ее с идеей «способности». Во-вторых, предлагается измерять свободу воли на психологическом уровне с помощью единого индекса, который неизбежно упускает из виду многие нюансы понятия и относительной способности. Кроме того, поиск нейронных коррелятов таких способностей предполагает не только выявление причинных механизмов, но и рассмотрение многих областей головного мозга. Все это усложняет задачу по сравнению с подходами а-ля Либет. Тем не менее, есть явное преимущество: есть большая степень реализма и приверженности реальному поведенческому проявлению того, что мы называем «свободой воли».

Свобода воли — неуловимая, но важная концепция. В течение многих лет мы знали, что функционирование нашего мозга связано не только с верой в то, что у нас есть свобода воли, но и с существованием самой свободы воли. Доказательства бессознательного начала движения, отмеченные сигналом RP, привели к мысли, что мы достигли экспериментального доказательства отсутствия свободы воли, которое многие уже утверждали на теоретическом уровне, основываясь на аргументе несовместимости между детерминизм и свобода. Наряду с другими доказательствами, предоставленными экспериментальной психологией, ветвь исследований, начатая Либетом, способствовала тому, что свобода воли рассматривалась как иллюзия: казалось, что эта точка зрения надежно поддерживается наукой, и в частности нейробиологией. Однако недавние исследования, похоже, ставят под сомнение эту парадигму, которая рассматривает инициацию и сознательный контроль действия как первое требование свободы воли, якобы доказывая, что таких вещей не существует.

Стохастические модели и модели накопления доказательств рассматривают решение как пересечение порога активности в определенных областях мозга. Они не восстанавливают идею сознательного контроля, а отворачиваются от предыдущей парадигмы. Эти исследования еще не могут полностью объяснить, как в мозгу возникает намерение совершить действие, но они лучше объясняют сложность процесса. В частности, они признают роль спонтанной активности мозга, внешних сигналов и других факторов — в том числе тех, которые можно было бы назвать «волей» и «причинами» (которые, однако, в настоящее время не имеют точно идентифицированных нейронных коррелятов) — при достижении критического порога. Исследования, которые показывают, как мы можем сознательно блокировать движения, подготовка к которым уже началась бессознательно, затем показывают, как субъект может осуществлять форму контроля, происхождение которого, однако, до сих пор неясно.

Можно сказать, что свободное «принятие решений основывается на богатой истории накопленной информации, проявляющейся в предпочтениях, установках и мотивациях, и связано с текущей внутренней и внешней средой, в которой мы действуем. Полное отсутствие контекста невозможно» (Bode et al., 2014). В этом контексте я предложил интегрировать нейробиологические исследования свободы воли, связав понятия более высокого уровня с их нейронными коррелятами посредством психологической операционализации с точки зрения навыков и когнитивных функций, которые не обязательно подразумевают непрерывный сознательный контроль над принятием решений. и процесс действия. Это также может позволить создать количественный показатель, хотя и весьма рудиментарный, степени свободы каждого субъекта. Эта свобода была бы специально определена и поэтому может не полностью совпадать с интуитивным понятием свободы воли. Начав с этих функциональных индикаторов, которые хорошо прояснила психология, можно затем перейти к исследованию точных нейронных коррелятов для другого и (возможно) более фундаментального уровня объяснения в терминах мозговых процессов, обеспечивающих исполнительные функции.

Согласно Craver (2007), механистическое объяснение может привести к интеграции между полями. В этом подходе есть два важных аспекта. Функциональные знания, которые можно извлечь из психологических исследований, — это инструмент для определения нейронных механизмов; знание структуры мозга может помочь в построении гораздо более сложных психологических моделей (Bechtel and Mundale, 1999). Предлагаемый мною индекс свободы воли (Lavazza and Inglese, 2015) — несмотря на то, что он, безусловно, нуждается в дальнейшем уточнении, — может быть полезен для изучения мозговых механизмов, лежащих в основе того, что проявляется в поведении как «свобода воли», которая больше не кажется иллюзия, даже не для нейробиологических исследований.

AL подтверждает, что является единственным автором этой работы и одобрил ее публикацию.

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

• Аартс Х., Кастерс Р., Вегнер Д. (2004). О выводе о личном авторстве: усиление опытной деятельности за счет предварительной информации. Сознательный. Познан. 14, 439–458. 10.1016/j.concog.2004.11.001 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Акаиши Р., Умеда К., Нагасе А., Сакаи К. (2014). В основе инерции решения лежит автономный механизм оценки внутреннего выбора. Нейрон 81, 195–206. 10.1016/j.neuron.2013.10.018 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Александр П., Шлегель А., Синнотт-Армстронг В., Роскис А.Л., Уитли Т., Це П.У. (2016). Потенциалы готовности, обусловленные немоторными процессами. Сознательный. Познан. 39, 38–47. 10.1016/j.concog.2015.11.011 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Аоки С., Лю А. В., Зукка А., Зукка С., Викенс Дж. Р. (2015). Роль полосатых холинергических интернейронов в смене установок у крыс. Дж. Нейроски. 35, 9424–9431. 10.1523/JNEUROSCI.0490-15.2015 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Banks WP, Isham EA (2009). Мы делаем вывод, а не воспринимаем момент, когда решили действовать. Психол. науч. 20, 17–21. 10.1111/j.1467-9280.2008. 02254.x [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Баркли Р. А. (2012). Исполнительные функции: что это такое, как они работают и почему они эволюционировали. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гилфорд Пресс. [Google Scholar]
• Бартель Б. Б., Барандов А., Ясанофф А. (2016). Молекулярная фМРТ. Дж. Нейроски. 36, 4139–4148. 10.1523/JNEUROSCI.4050-15.2016 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Baumeister RF (2008). Свобода воли в научной психологии. Перспектива. Психол. науч. 3, 14–19. 10.1111/j.1745-6916.2008.00057.x [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Baumeister R. F., Gailliot M., DeWall CN, Oaten M. (2006). Саморегуляция и личность: как вмешательства повышают успех регулирования и как истощение смягчает влияние черт на поведение. Дж. Перс. 74, 1773–1802 гг. 10.1111/j.1467-6494.2006.00428.x [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Bechtel W., Mundale J. (1999). Пересмотр множественной реализуемости: связывание когнитивных и нейронных состояний. Филос. науч. 66, 175–207. 10.1086/392683 [CrossRef] [Google Scholar]
• Берофски Б. (2011). Вызов природы свободе воли. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Боде С., Боглер К., Хейнс Дж. Д. (2013). Подобные нейронные механизмы для догадок и свободных решений. Нейроизображение 65, 456–465. 10.1016/j.neuroimage.2012.09.064 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Bode S., Bogler C., Soon C. S., Haynes JD (2012a). Нейронное кодирование догадок в человеческом мозгу. Нейроизображение 59, 1924–1931. 10.1016/j.neuroimage.2011.08.106 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Боде С., Сьюэлл Д., Лилберн С., Форте Дж., Смит П. Л., Шталь Дж. (2012b). Прогнозирование перцептивных предубеждений при принятии решений на основе ранней активности мозга. Дж. Нейроски. 32, 12488–12498. 10.1523/JNEUROSCI.1708-12.2012 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Боде С., Хе А. Х., Сун К. С., Трампель Р., Тернер Р. , Хейнс Дж. Д. (2011). Отслеживание бессознательной генерации свободных решений с помощью фМРТ сверхвысокого поля. PLoS один 6:e21612. 10.1371/journal.pone.0021612 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Боде С., Муравски К., Сун К.С., Боде П., Шталь Дж., Смит П.Л. (2014). Демистификация «свободы воли»: роль контекстуальной информации и накопления доказательств для предсказательной активности мозга. Неврологи. Биоповедение. преп. 47, 636–645. 10.1016/j.neubiorev.2014.10.017 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Брасс М., Хаггард П. (2007). Делать или не делать: нейронная подпись самоконтроля. Дж. Нейроски. 27, 9141–9145. 10.1523/JNEUROSCI.0924-07.2007 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Brass M., Haggard P. (2008). Что, когда, модель преднамеренного действия. нейробиолог 14, 319–325. 10.1177/1073858408317417 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Брасс М., Линн М. Т., Деманет Дж., Ригони Д. (2013). Воля воображения: что мозг может сказать нам о воле. Эксп. Мозг Res. 299, 301–312. 10.1007/s00221-013-3472-x [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Брембс Б. (2011). К научной концепции свободы воли как биологического признака: спонтанные действия и принятие решений у беспозвоночных. проц. биол. науч. 278, 930–939. 10.1098/rspb.2010.2325 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Кейси Б. Дж., Сомервилль Л. Х., Готлиб И. Х., Айдук О., Франклин Н. Т., Аскрен М. К. и др.. (2011). Поведенческие и нейронные корреляты задержки удовлетворения 40 лет спустя. проц. Натл. акад. науч. США 108, 14998–15003. 10.1073/pnas.1108561108 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Chalmers D. J. (1996). Сознательный разум: в поисках фундаментальной теории. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Changeux JP (2004). Физиология истины: нейронаука и человеческие знания. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar]
• Кэшмор А. Р. (2010). Лукрецианское отклонение: биологическая основа человеческого поведения и система уголовного правосудия. проц. Натл. акад. науч. США 107, 4499–4504. 10.1073/pnas.0
  1107 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Churchland PS (2006). «Принятие моральных решений и мозг» в нейроэтике. Определение проблем теории, практики и политики, изд. Иллес Дж. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press;), 3–16. [Google Scholar]
• Craver CF (2007). Объяснение мозга. Механизмы и мозаичное единство нейронауки. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Крик Ф. (1994). Удивительная гипотеза: научный поиск души. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Scribner’s. [Академия Google]
• Данг Дж., Сяо С., Ши Ю., Мао Л. (2015). Ориентация на действие преодолевает эффект истощения эго. Сканд. Дж. Психол. 56, 223–227. 10.1111/sjop.12184 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Dennett DC (1984a). Комната локтя: разновидности свободы воли, о которых стоит мечтать. Кембридж, Массачусетс: The MIT Press. [Google Scholar]
• Dennett DC (1984b). Я не мог поступить иначе — ну и что? Дж. Филос. 81, 553–565. 10.5840/jphil1984811022 [CrossRef] [Google Scholar]
• Dennett DC (1991). Объяснение сознания. Бостон, Массачусетс: Little, Brown and Co. [Google Scholar]
• Dennett DC (2003). Свобода развивается. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Викинг. [Google Scholar]
• Де Риддер Д., Верплаетсе Дж., Ваннесте С. (2013). Предсказательный мозг и иллюзия «свободы воли». Фронт. Психол. 4:131. 10.3389/fpsyg.2013.00131 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Desmurget M., Reilly K.T., Richard N., Szathmari A., Mottolese C., Sirigu A. (2009). Намерение движения после стимуляции теменной коры у человека. Наука 324, 811–813. 10.1126/наука.1169896 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Доррис М. К., Глимчер П. В. (2004). Активность задней теменной коры коррелирует с относительной субъективной желательностью действия. Нейрон 44, 365–378. 10.1016/j.neuron.2004.09.009 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Дойл Б. (2011). Свободная воля: скандал в философии. Вамбридж, Массачусетс: I-Phi Press. [Google Scholar]
• Филевич Э., Кюн С., Хаггард П. (2012). Намеренное торможение в человеческом действии: сила «нет». Неврологи. Биоповедение. преп. 36, 1107–1118. 10.1016/j.neubiorev.2012.01.006 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Филевич Э., Кюн С., Хаггард П. (2013). Свободы воли не существует: предшествующая мозговая активность предсказывает решения о запрете. PLoS один 8:e53053. 10.1371/journal.pone.0053053 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Fischer JM, Ravizza M. (2000). Ответственность и контроль: теория моральной ответственности. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar]
• Фрид И., Мукамель Р., Крейман Г. (2011). Предварительная активация одиночных нейронов в медиальной лобной коре человека предсказывает волю. Нейрон 69, 548–562. 10.1016/j.neuron.2010.11.045 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Gailliot MT, Baumeister R.F. (2007). Физиология силы воли: связь уровня глюкозы в крови с самоконтролем. Перс. соц. Психол. преп. 11, 303–327. 10.1177/1088868307303030 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Гибсон Дж. Дж. (1979). Экологический подход к зрительному восприятию. Бостон, Массачусетс: Хоутон-Миффлин. [Google Scholar]
• Гланнон В. (ред.). (2015). Свободная воля и мозг: нейронаучная, философская и юридическая точки зрения. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Академия Google]
• Глимчер П. В. (2002). Решения, решения, решения: выбор биологической науки по выбору. Нейрон 36, 323–332. 10.1016/S0896-6273(02)00962-5 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Gold JI, Shadlen ML (2007). Нейронная основа принятия решений. Анну. Преподобный Нейроски. 30, 535–574. 10.1146/annurev.neuro.29.051605.113038 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Goldstein S. , Naglieri J. A. (Eds). (2014). Справочник по исполнительному функционированию. Берлин-Нью-Йорк: Springer. [Академия Google]
• Gollwitzer PM (1999). Реализация намерений: сильные эффекты простых планов. Являюсь. Психол. 54:493 10.1037/0003-066x.54.7.493 [CrossRef] [Google Scholar]
• Голлвитцер П. М., Ширан П. (2006). Реализация намерений и достижение цели: метаанализ эффектов и процессов. Доп. Эксп. соц. Психол. 38, 69–119. 10.1016/s0065-2601(06)38002-1 [CrossRef] [Google Scholar]
• Greene J., Cohen J. (2004). Для закона нейробиология ничего не меняет и все. Филос. Транс. Р. Соц. Лонд. Б биол. науч. 359, 1775–1785 гг. 10.1098/rstb.2004.1546 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Grèzes J., Decety J. (2002). Дает ли визуальное восприятие объекта действие? Данные нейровизуализирующего исследования. Нейропсихология 40, 212–222. 10.1016/s0028-3932(01)00089-6 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Хаггард П. (2008). Человеческая воля: к нейробиологии воли. Нац. Преподобный Нейроски. 9, 934–946. 10.1038/nrn2497 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Хаггард П. (2009 г.). Неврология. Источники человеческой воли. Наука 324, 731–733. 10.1126/science.1173827 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Хаггард П., Эймер М. (1999). О связи потенциалов мозга с осознанием произвольных движений. Эксп. Мозг Res. 126, 128–133. 10.1007/s002210050722 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Халлетт М. (2007). Волевой контроль движения: физиология свободы воли. клин. Нейрофизиол. 118, 1179–1192. 10.1016/j.clinph.2007.03.019[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Хэнкс Т. Д., Диттерих Дж., Шадлен М. Н. (2006). Микростимуляция области LIP макаки влияет на принятие решения в задаче распознавания движения. Нац. Неврологи. 9, 682–689. 10.1038/nn1683 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Harris S. (2012). Свободная воля. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Свободная пресса. [Google Scholar]
• Джо Х. Г., Хинтербергер Т., Виттманн М., Борхардт Т.Л., Шмидт С. (2013). Спонтанные колебания ЭЭГ определяют потенциал готовности: является ли предсознательная активация мозга подготовкой к движению? Эксп. Мозг Res. 231, 495–500. 10.1007/s00221-013-3713-z [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Кагая К., Такахата М. (2010). Выделение готовности к самопроизвольному началу ходьбы у раков. Дж. Нейроски. 30, 1348–1362. 10.1523/JNEUROSCI.4885-09.2010 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Кейн Р. (2005). Современное введение в свободу воли. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Кейн Р. (ред.). (2011). Оксфордский справочник свободы воли. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Академия Google]
• Кейн Р. (2016). Сложный гобелен свободы воли: стремящаяся воля, индетерминизм и волевые потоки. Синтез 1–16.
• Kornhuber H.H., Deecke L. (1965). Hirnpotentialänderungen bei Willkürbewe-gungen und пассивный bewegungen des menschen: bereitschaftspotential undreafferente Potentiale. Арка Пфлюгера. ЭДП 284, 1–17. 10.1007/bf00412364 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Kornhuber H.H., Deecke L. (1990). Готовность к движению — потенциальная история Bereitschafts. Курс. Содержание Life Sci. 33:14. [Академия Google]
• Кюн С., Брасс М. (2009). Ретроспективное построение суждения о свободном выборе. Сознательный. Когн 18, 12–21. 10.1016/j.concog.2008.09.007 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Кюн С., Хаггард П., Брасс М. (2009). Преднамеренное торможение: как «область вето» осуществляет контроль. Гум. Карта мозга. 30, 2834–2843. 10.1002/hbm.20711 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Lages M., Boyle S.C., Jaworska K. (2013). Подбрасываете монетку в голове, не отслеживая результаты? Комментарии по предсказанию свободного выбора и демонстрационная программа. Фронт. Психол. 4:925. 10.3389/fpsyg.2013.00925 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Lau HC, Passingham RE (2007). Бессознательная активация системы когнитивного контроля в префронтальной коре человека. Дж. Нейроски. 27, 5805–5811. 10.1523/jneurosci.4335-06.2007 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Лагес М., Яворская К. (2012). Насколько предсказуемы «Спонтанные решения» и «Скрытые намерения»? Сравнение результатов классификации, основанных на предыдущих ответах, с многомерным анализом паттернов ЖИРНЫХ сигналов фМРТ. Фронт. Психол. 3:56. 10.3389/fpsyg.2012.00056 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Lau HC, Rogers RD, Haggard P., Passingham RE (2004). Внимание к намерению. Наука 303, 1208–1210. 10.1126/science.10
• [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Lau HC, Rogers RD, Passingham RE (2006). Об измерении воспринимаемых начал спонтанных действий. Дж. Нейроски. 26, 7265–7271. 10.1523/JNEUROSCI.1138-06.2006 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Лавацца А., Де Каро М. (2010). Не так быстро: на некоторых смелых заявлениях нейробиологов о человеческой деятельности. Нейроэтика 3, 23–41. 10.1007/s12152-009-9053-9 [CrossRef] [Google Scholar]
• Lavazza A., Inglese S. (2015). Операционализация и измерение (своего рода) свободы воли (и ответственности). К новой основе для психологии, этики и права. Рив. Междунар. ди Филос. е Псикол. 6, 37–55. 10.4453/rifp.2015.0004 [CrossRef] [Google Scholar]
• Леви Н. (2011). Тяжелая удача: как удача подрывает свободу воли и моральную ответственность. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Академия Google]
• Леви Н. (ред.). (2013). Зависимость и самоконтроль: точки зрения философии, психологии и неврологии. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Либет Б. (1985). Бессознательная мозговая инициатива и роль сознательного волевого непроизвольного действия. Поведение наук о мозге. 8, 529–566. 10.1017/s0140525x00044903 [CrossRef] [Google Scholar]
• Либет Б. (2004). Время разума: временной фактор сознания. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Академия Google]
• Либет Б., Глисон К.А., Райт Э.В., Перл Д.К. (1983). Время сознательного намерения действовать по отношению к началу мозговой активности (потенциал готовности): бессознательное начало свободно произвольного действия. Мозг 106, 623–642. 10.1093/brain/106.3.623 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Логан Г. Д., Коуэн В. Б., Дэвис К. А. (1984). О способности тормозить простые реакции и реакции выбора: модель и метод. Дж. Эксп. Психол. Гум. Восприятие. Выполнять. 10, 276–291. 10.1037/0096-1523.10.2.276 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Mecacci G., Haselager P. (2015). Причина быть свободным. Нейроэтика 8, 327–334. 10.1007/s12152-015-9241-8 [CrossRef] [Google Scholar]
• Меле А. Р. (2009). Эффективные намерения: сила сознательной воли. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Меле А. Р. (2014). Свободно. Почему наука не опровергла свободу воли. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar]
• Метцингер Т. (2004). Быть никем: теория субъективности самооценки. Кембридж, Массачусетс: MIT Press. [Академия Google]
• Метцингер Т. (2009). Туннель Эго. Наука о душе и миф о себе. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Основные книги. [Google Scholar]
• Мирабелла Г. (2014). Мне остаться или идти? концептуальные основы целенаправленных действий. Фронт. Сист. Неврологи. 8:206. 10.3389/fnsys.2014.00206 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Mischel W., Ebbesen E.B., Raskoff Zeiss A. (1972). Когнитивные механизмы и механизмы внимания при задержке удовлетворения. Дж. Перс. соц. Психол. 21, 204–218. 10.1037/h0032198 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Mischel W., Shoda Y., Rodriguez M.L. (1989). Задержка удовлетворения у детей. Наука 244, 933–938. 10.1126/science.2658056 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Mochizuki K., Funahashi S. (2014). Противоположный исторический эффект предыдущего решения и действия в свободном выборе направления саккады. Дж. Нейрофизиол. 112, 923–932. 10.1152/jn.00846.2013 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Мураками М., Висенте М.И., Коста Г.М., Майнен З.Ф. (2014). Нейронные предшественники самостоятельных действий во вторичной моторной коре. Нац. Неврологи. 17, 1574–1582. 10.1038/nn.3826 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Начев П., Хакер П. (2014). Нейронные предшественники произвольного действия: концептуальный анализ. Познан. Неврологи. 5, 193–208. 10.1080/17588928.2014.934215 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Намиас Э. (2014). «Является ли свобода воли иллюзией? Противостояние вызовам современных наук о разуме», в Moral Psychology, Vol. 4, Свобода воли и моральная ответственность, изд. Синнотт-Армстронг В. (Кембридж, Массачусетс: The MIT Press;), 1–26. [Google Scholar]
• Passingham RE, Bengtsson S.L., Lau HC (2010). Медиальная лобная кора: от самопроизвольного действия к размышлению о собственном исполнении. Тенденции Познан. науч. 14, 16–21. 10.1016/j. tics.2009.11.001 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Platt ML, Glimcher P.W. (1999). Нейронные корреляты переменных решения в теменной коре. Природа 400, 233–238. 10.1038/22268 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Ratcliff R. (1978). Теория восстановления памяти. Психол. преп. 85, 59–108. 10.1037/0033-295x.85.2.59 [CrossRef] [Google Scholar]
• Ratcliff R., McKoon G. (2008). Модель диффузионного решения: теория и данные для задач с двумя вариантами выбора. Нейронные вычисления. 20, 873–87922. 10.1162/neco.2008.12-06-420 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Roskies AL (2010a). Как нейронаука влияет на наше представление о волеизъявлении? Анну. Преподобный Нейроски. 33, 109–130. 10.1146/annurev-neuro-060909-153151 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Роскиес А. Л. (2010b). «Свобода, механизм и сознание», в книге «Свобода воли и сознание: как они могут работать», ред. Баумайстер Р. Ф., Меле А. Р., Вос К. Д. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета; ), 153–171. [Академия Google]
• Роскиес А. Л. (2013). «Неврология воли», в книге «Разложение воли», редакторы Кларк А., Киверштейн Дж., Виркант Т. (Нью-Йорк: Oxford University Press;), 33–59. [Google Scholar]
• Шел М. А., Кюн С., Брасс М., Хаггард П., Риддеринхоф К. Р., Крон Э. А. (2014). Нейронные корреляты преднамеренного и стимулированного торможения: сравнение. Фронт. Гум. Неврологи. 8:27. 10.3389/fnhum.2014.00027 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Schultze-Kraft M., Birman D., Rusconi M., Allefeld C., Görgen K., Dähne S., et al .. (2016). Точка невозврата в наложении вето на самостоятельные движения. проц. Натл. акад. науч. США 113, 1080–1085. 10.1073/пнас.1513569112 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Schurger A., ​​Mylopoulos M., Rosenthal D. (2016). Нейронные предшественники спонтанных произвольных движений: новая перспектива. Тенденции Познан. науч. 20, 77–79. 10.1016/j.tics.2015.11.003 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Schurger A., ​​Sitt JD, Dehaene S. (2012). Аккумуляторная модель для спонтанной нейронной активности до самостоятельного движения. проц. Натл. акад. науч. США 109, Е2904–Е2913. 10.1073/пнас.1210467109[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Schurger A., ​​Uithol S. (2015). Нигде и везде: причинное происхождение произвольного действия. Преподобный Фил. Псих. 6, 761–778. 10.1007/s13164-014-0223-2 [CrossRef] [Google Scholar]
• Шадлен М. Н., Ньюсом В. Т. (2001). Нейронная основа перцептивного решения в теменной коре (область LIP) макаки-резуса. Дж. Нейрофизиол. 86, 1916–1936. [PubMed] [Google Scholar]
• Sirigu A., Daprati E., Ciancia S., Giraux P., Nighogossian N., Posada A. и др. (2004). Измененное осознание произвольных действий после повреждения теменной коры. Нац. Неврологи. 7, 80–84. 10.1038/nn1160 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Сун К. С., Брасс М., Хайнце Х.Дж., Хейнс Дж.Д. (2008). Бессознательные детерминанты свободных решений в человеческом мозгу. Нац. Неврологи. 11, 543–545. 10.1038/nn.2112 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Сун К.С., Хе А.Х., Боде С., Хейнс Дж.Д. (2013). Предсказание свободного выбора для абстрактных намерений. проц. Натл. акад. науч. США 110, 5733–5734. 10.1073/pnas.1212218110 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Sugrue LP, Corrado GS, Newsome WT (2004). Сопоставительное поведение и репрезентация ценности в теменной коре. Наука 304, 1782–1787 гг. 10.1126/наука.1094765 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Suhler CL, Churchland PS (2009). Контроль: сознательный и иной. Тенденции Познан. науч. 13, 341–347. 10.1016/j.tics.2009.04.010 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Самнер П., Начев П., Моррис П., Питерс А. М., Джексон С. Р., Кеннард К. и др. (2007) . Медиальная лобная кора человека опосредует бессознательное торможение произвольных действий. Нейрон 54, 697–711. 10.1016/j.neuron.2007.05.016 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Тревена Дж., Миллер Дж. (2010). Подготовка мозга перед произвольным действием: свидетельство против бессознательного начала движения. Сознательный. Познан. 19, 447–456. 10.1016/j.concog.2009.08.006 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Vierkant T., Kiverstein J., Clark A. (2013). «Разложение воли: решение проблемы зомби», в книге «Разложение воли», ред. Кларк А., Киверштейн Дж., Виркант Т. (Нью-Йорк: Oxford University Press;), 1–30. [Google Scholar]
• Vohs K. (2010). «Свобода воли стоит дорого: контроль над действиями, принятие решений, мысленные путешествия во времени и управление впечатлениями требуют драгоценных волевых ресурсов», в книге «Свобода воли и сознание: как они могут работать?» ред. Баумайстер Р., Меле А. Р., Вос К. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press;), 66–81. [Академия Google]
• Уолтер Х. (2001). Нейрофилософия свободы воли: от либертарианской иллюзии к концепции естественной автономии. Кембридж, Массачусетс: MIT Press. [Google Scholar]
• Wegner DM (2002). Иллюзия сознательной воли. Кембридж, Массачусетс: MIT Press. [Google Scholar]
• Wegner DM (2003). Лучший трюк разума: как мы испытываем сознательную волю. Тенденции Познан. науч. 7, 65–69. 10.1016/s1364-6613(03)00002-0 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Wegner DM (2004). Краткий обзор иллюзии1 сознательной воли. Поведение наук о мозге. 27 649–659. 10.1017/S0140525X04000159 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Вонг К.-Ф., Хук А.С., Шадлен М.Н., Ван X.-Дж. (2007). Динамика нейронной цепи, лежащая в основе накопления меняющихся во времени свидетельств во время перцептивного принятия решений. Фронт. вычисл. Неврологи. 1:6. 10.3389/neuro.10.006.2007 [Статья PMC бесплатно] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]

---

1206

Теория нагруженности психических процессов, используемая в научном предприятии: данные когнитивной психологии и истории науки | Психология науки: неявные и явные процессы

• Иконка Цитировать Цитировать

• Разрешения

• Делиться
  • Твиттер
  • Еще

Процитируйте

Брюэр, Уильям Ф. ,

«Теория тяжести психических процессов, используемых в научном предприятии: данные когнитивной психологии и истории науки»

,

Психология науки: неявные и явные процессы

(

2012;

онлайн Edn,

Oxford Academic

, 20 сентября 2012 г.

), https://doi.org/10.1093/103/103/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093/1093. acprof:oso/9780199753628.003.0013,

, по состоянию на 3 октября 2022 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicПсихология науки: неявные и явные процессыКогнитивная психологияСоциальная психологияКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicПсихология науки: неявные и явные процессыКогнитивная психологияСоциальная психологияКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

Реферат

В этой главе исследуется вопрос теории загруженности наблюдения. Данные лабораторных экспериментов и эпизоды из истории науки убедительно свидетельствуют о теоретизированности восприятия. Рассмотренный материал поддерживает мнение о том, что восприятие строится на основе информации, направляемой теорией, нисходящей сверху вниз и информации, поступающей от мира снизу вверх, последняя из которых ограничивает потенциально релятивистские эпистемологические последствия перегруженности теорией. Нагруженность теорией, кажется, возникает на протяжении всего научного процесса, в восприятии, внимании, мышлении, экспериментировании, памяти и общении. Процессы, нагруженные теорией сверху вниз, имеют тенденцию действовать за пределами осознания и могут как способствовать, так и препятствовать установлению правильного представления о мире. Таким образом, одним из нормативных следствий этой работы является то, что ученые должны посвятить часть своих методологических усилий тому, чтобы избежать проблем, возникающих из-за психологических факторов, нисходящих сверху вниз. Тем не менее, общие нормативные последствия в отношении контроля за загруженностью теорией относятся к плюрализму в науке.

Ключевые слова: Нагруженность теорией, экспериментирование, история науки, восприятие, нисходящая обработка, восходящая обработка, внимание, мышление, осознание, релятивизм

Предмет

Когнитивная психологияСоциальная психология

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Нажмите Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Войти с помощью личного кабинета

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр ваших зарегистрированных учетных записей

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или купить в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

психический процесс в предложении

Эти слова часто используются вместе. можно перейти к определению психического или определение процесса. Или посмотрите другие комбинации с process.

Эти примеры взяты из корпусов и из источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Кембриджского словаря, издательства Кембриджского университета или его лицензиаров.

Кажется разумным, что человеческий умственный процесс вынесения суждения управляется рядом эвристик, которые бессознательно «действуют за кулисами».

Из Кембриджского корпуса английского языка

Когда мы не можем определить ментальный процесс как сознательный, не может быть теории нейронной основы этого процесса.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Так как же могло сознание ментального процесса выполнять функции этого процесса?

Из Кембриджского корпуса английского языка

Но их умеренный экстернализм не предполагает приверженности какому-либо конкретному взгляду на внутренний ментальный процесс ; внутренние процессы заключены в скобки.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Является ли этот переключатель ментальным процессом , актом выбора, моделью свободной воли разума?

Из Кембриджского корпуса английского языка

Но как только мы попытаемся полнее проникнуть в ментальный процесс сновидения, всякий путь завершится во мраке.

Из Кембриджского корпуса английского языка

В качестве альтернативы, если сознательный опыт является результатом ментального процесса , он приходит слишком поздно, чтобы выполнять функции этого процесса.

Из Кембриджского корпуса английского языка

В качестве последнего примера того, что может сбить с толку начинающего читателя, рассмотрим обращение с вещественными и умственными процессными глаголами.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Другие корреляции плоскости изображения могут использоваться в других случаях для описания времени отклика и других данных, приведенных в качестве доказательства ментального процесса вращения.

Из Кембриджского корпуса английского языка

В творческий процесс таких музыкально «интеллектуальных» систем необходимо включать некоторый анализ музыкального контекста и ментального процесса исполнения и композиции.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Искал не столько вывод, сколько мысленный процесс изменение.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Особенность этого сценария в том, что нельзя сказать, что рассуждения отражают умственный процесс , посредством которого было принято решение.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Для того чтобы программа выполняла объяснительную роль, теоретик должен сказать, как она отображается на психический процесс .

Из Кембриджского корпуса английского языка

Возникающая в результате интериоризация звуковых качеств и их ориентация в общей концептуальной структуре является предпосылкой для интуитивного, творческого ментального процесса .

Из Кембриджского корпуса английского языка

Винн потеряла связь между окружающей средой и умственное процесс , поведение, которое обеспечивает когнитивный процесс.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Эти этапы характеризуют умственный процесс присвоения правдоподобного контекстного значения новому слову.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Мы думаем или чувствуем в основном одним параметром, хотя наши умственное процесс , естественно, затем подразделяет эти разные времена.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Все три подробно касаются восприятия как ментального процесса , а также эпистемологических аспектов физиологии органов чувств.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Часто это ментальный процесс и представления на разных уровнях абстракции не могут быть представлены графически.

Из Кембриджского корпуса английского языка

Эти примеры взяты из корпусов и источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Кембриджского словаря, издательства Кембриджского университета или его лицензиаров.

Что это такое и чем оно вызвано

Написано WebMD редакционными участниками

с медицинской точки зрения, рассмотренной Дэном Бреннаном, MD 25 октября 2021 г.

В этой статье

• Симптомы для косвенной мыслительной процесса
• Причины диагностики. Тесный процесс
• .
• Лечение косвенного мыслительного процесса
• Изменение образа жизни для облегчения обстоятельств

Косвенный мыслительный процесс также известен как косвенный мыслительный процесс. Это когда вы включаете много ненужных и незначительных деталей в свой разговор или письмо. Это уводит от основного смысла того, что вы говорите. Чрезмерные подробности и дополнительная информация могут затруднить людям возможность следить за вашим разговором.

Симптомы косвенного мыслительного процесса

Когда вы разговариваете с кем-то, вы можете:

• Включать множество не относящихся к делу подробностей.
• Говорите о вещах, связанных с предметом, но не важных.
• Рассказывать истории, лишь немного связанные с предметом.
• Отвечайте на вопросы более подробно, чем это необходимо.
• Вернитесь к главному только после разговора о многих других вещах.

Причины косвенного мыслительного процесса

Врачи точно не знают, что вызывает косвенность. Это может произойти, когда у вас есть психическое заболевание, такое как шизоаффективное или биполярное расстройство. ‌

Обычно ваш мозг фильтрует информацию и расставляет приоритеты, чтобы помочь вам сосредоточиться на том, что важно. Этот фильтр отключается, когда у вас мания типа шизоаффективного или биполярного расстройства. Это заставляет все казаться важным.

Мания возникает, когда у вас очень много энергии. Это не просто хорошее настроение. Это сильно отличается от того, как вы обычно думаете или действуете. Некоторые другие симптомы мании включают в себя:

• Чувство высокого уровня
• Ощущение неудержимых
• Не в состоянии спать
• , импульсивные
• , играя в сфере
• .

  Другие условия могут привести к косвенному мыслительному процессу. У вас может быть косвенность, если у вас есть:

  • Обсессивно-компульсивное расстройство
  • Синдром дефицита внимания
  • Аутизм
  • Эпилепсия
  • Сложные парциальные припадки
  • Черепно-мозговая травма
  • Тревожные расстройства
  • Психоз

  Вы можете иметь косвенный мыслительный процесс, не имея диагноза болезни. Многие люди имеют необычные языковые модели. Одних обстоятельств недостаточно для диагностики любого расстройства. Это может быть просто то, как вы говорите.

  Диагностика косвенного мыслительного процесса

  Косвенность — это один из нескольких типов расстройств мышления. Ваш врач расскажет вам о ваших симптомах и вашей истории болезни, чтобы диагностировать ваше состояние. У вас может быть:

  • Медицинский осмотр
  • Анализ крови
  • Психологическое обследование. ‌

  Врач может диагностировать расстройство мышления несколькими способами. Двумя наиболее распространенными являются:

  Тест Роршаха. Это также называется тестом чернильных пятен. Вы посмотрите на 10 различных чернильных пятен и опишите, что вы видите. Ваш врач проанализирует ваши ответы, чтобы помочь понять ваши мыслительные процессы.

  Индекс психических расстройств. Человек, который оценивает тест, просматривает дословную стенограмму вашего разговора и оценивает случаи расстройства мышления от 0 до 1. Этот индекс можно использовать с тестом Роршаха или другим открытым разговором. .

  Лечение косвенного мыслительного процесса

  Лечение косвенного мыслительного процесса будет зависеть от:

  • Причины этого
  • Насколько это плохо
  • Что вам подходит

  Варианты лечения могут включать:

  Лекарства. Психиатрические препараты могут улучшить ваши симптомы и улучшить эффективность других методов лечения. Ваш врач будет работать с вами, чтобы определить лучший тип лекарства для вашего состояния. Некоторые виды психиатрических препаратов включают:

  • Противотревожные препараты
  • Антидепрессанты
  • Антипсихотические препараты
  • Стабилизаторы настроения

  Психотерапия. Это также называется разговорной терапией. Несколько видов психотерапии могут помочь вашей повседневной жизни стать лучше и улучшить ваше самочувствие. Терапия может быть краткосрочной или долгосрочной. Некоторые виды психотерапии могут дать вам инструменты для изменения ваших негативных моделей мышления и поведения.

  Лечение в стационаре. Вам может потребоваться более интенсивное лечение, если ваше основное психическое заболевание серьезно. Вы можете получить пользу от пребывания в психиатрической больнице или программе лечения по месту жительства. Это может произойти, если вы не можете позаботиться о себе или рискуете причинить вред себе или другим.

  Другие виды терапии. Косвенный мыслительный процесс, вызванный аутизмом или нарушением когнитивных функций, можно лечить с помощью других видов терапии. Это могут быть:

  • Поведенческая терапия
  • Трудотерапия
  • Логопедия

  Изменение образа жизни для облегчения обстоятельств

  В большинстве случаев вам потребуется помощь врача, если у вас расстройство мышления. Есть некоторые вещи, которые вы можете сделать, чтобы помочь себе почувствовать себя лучше и улучшить эффективность лечения. Вам следует:

  • Следовать своему плану лечения.
  • Оставайтесь физически активными.
  • Держитесь подальше от наркотиков и алкоголя.
  • Держите регулярный график.
  • Соблюдайте здоровую диету.
  • Сосредоточьтесь на хорошем.
  • Управляйте своим стрессом.

  Убедительный взгляд на наши психические процессы по сравнению с нашим физическим мозгом — создание BC

  Сокращенная версия этой статьи размещена на последней странице Ежеквартального письма CSABC за сентябрь 2020 года.

  Приглашенный автор: Дэррил Р. Слеттен

  Я верю, что существует система взаимодействия разума или души и духа/физического мозга, данная нам Богом, которая касается наших умственных способностей.

  На самом деле нет конкретного библейского стиха, который подробно объяснял бы наши умственные способности, а в двух стихах библейской книги Даниила, глава 2: 28-29, говорится: «Сны твои и видения головы твоей на ложе твоем суть ; Что касается тебя, о царь, твои мысли пришли тебе в голову на твоей постели. ¹ Также в Послании к Римлянам 12:22 часть этого стиха гласит: «но преобразуйся обновлением ума твоего». В «Библейском знании» говорится: «Ключом к этим изменениям является разум, центр управления нашим отношением, мыслями, чувствами и действиями. По мере того, как разум человека продолжает обновляться благодаря духовному вкладу, его образ жизни продолжает трансформироваться». ²

  Доктор Уайлдер Пенфилд, нейрохирург, автор четырех книг и основатель всемирно известного Монреальского неврологического института, провел операцию на головном мозге у пациента с эпилепсией, и ниже приведены некоторые мысли, к которым он пришел. Он стал кавалером Ордена Канады и занесен в Зал медицинской славы Канады. В своей книге о разуме доктор Пенфилд разработал гипотезу о том, как разум и органический мозг могут работать в сговоре друг с другом. Он делит систему взаимодействия разум-мозг на три отдельные страницы и функции. Есть сам разум, затем высший мозговой механизм и, наконец, автомат или остаток мозгового механизма. Ум может дать направление только через мозговой механизм ума. Цель приходит к нему извне его собственного механизма. Автор говорит: «Это предполагает, что разум должен иметь запас энергии, доступный ему для независимых действий. Тогда мы можем предположить, что если разум может давать указания за несколько минут, он должен также давать указания за доли секунды. Я (доктор Пенфилд) предполагаю, что разум направляет, а мозговой механизм разума выполняет. Он несет сообщение. Как давным-давно выразился Гиппократ: «Мозг является посланником к сознанию». Или, как можно было бы выразиться сейчас, высший механизм мозга является посланником между разумом и другими механизмами мозга». (Для пояснения значения «автомата», упомянутого в этом абзаце, скажем, что это вегетативная нервная система, выполняющая заранее определенную последовательность операций или отвечающая на заранее определенные инструкции. ³ (Позже будут обсуждаться основные функции вегетативной нервной системы.)

  Этот врач (доктор Пенфилд) считал, что разум, а не мозг, наблюдает и направляет. Кроме того, он считает, что разум может быть отдельной и отличной сущностью. Он также считает, что нет никаких доказательств того, что разум имеет собственную память, но использует мозговой механизм, который может открывать файлы по желанию. Доктор Пенфилд утверждает: «Можно понять сложность и эффективность рефлекса, координирующего интегративное действие мозга. В нем автоматический компьютер и высший мозговой механизм играют интерактивные роли, избирательно-тормозящие и целеустремленные. Объясняет ли это действие ума? Может ли рефлекторное действие, в конце концов, объяснить это? После многих лет изучения новых механизмов в человеческом мозгу мой ответ — нет!» ³

  Этот нейрохирург использовал настоящие операции на головном мозге в своем исследовании головного мозга. Его сочинения являются результатом реальных переживаний, а не чисто философских упражнений. Он вспомнил подробности операции на головном мозге, которую он провел пациенту, страдающему эпилепсией, и ниже приведены детали, которые он вспомнил.

  Мы обнаружили, что слабый электрический ток мешает работе речевого механизма. К коре головного мозга прикасаются стимулирующим электродом, и, поскольку мозг не чувствителен, пациент не осознает, что это вызвало у него афазию, пока он не попытается говорить или понять речь, но не может этого сделать. Один из моих коллег начал показывать пациентке серию картинок. Сначала он точно называл каждую картинку. Затем, прежде чем ему показали изображение бабочки, я приложил электрод туда, где, как я предполагал, находилась речевая кора. Какое-то время он молчал. Потом он щелкнул пальцем, словно в раздражении. Я вытащил электрод, и он сразу же заговорил: «Теперь я могу говорить, — сказал он. «Бабочка». «Я не мог подобрать слово «бабочка», поэтому попытался подобрать слово «мотылек». Понятно, что пока речевой механизм был временно заблокирован, больной мог воспринимать смысл изображения бабочки. Он сделал сознательное усилие, чтобы получить соответствующее слово. Затем, не понимая, почему он не может этого сделать, он снова настроился на механизм интерпретации, который находился далеко от вмешательства электрического тока, и нашел второе понятие, которое он считал наиболее близким к бабочке. Должно быть, он представил это речевому механизму только для того, чтобы получить еще один пробел. Простое заявление пациента поразило меня. Он вызывал два мозговых механизма попеременно и по желанию. Он сосредоточил свое внимание на карточках и поставил перед собой цель узнавать и называть каждую картинку по мере ее появления. Сначала каждую картинку рассматривали в потоке сознания. Его идентифицировали, назвали и записали. Он использовал участки коры головного мозга, функции которых при рождении не были определены. Очевидно, высший мозговой механизм, движимый «рассудком-решением», может осуществлять эти операции, вызывая один за другим ранее установленные условные рефлексы. Когда я парализовал его речевые механизмы, он был озадачен. Потом он решил, что делать. Он переосмыслил понятие «бабочка» и призвал к бабочке самое близкое, что хранилось в его понятийном механизме. Когда было выбрано и представлено в потоке сознания понятие «мотылек», разум одобрил, и высший механизм высветил это невербальное понятие мотылька в речевой механизм. Но слово «мотылек» не появилось в потоке сознания, как он ожидал. Он промолчал, затем выразил свое раздражение, щелкнув пальцами правой руки, что он мог сделать без использования специального речевого механизма. Наконец, когда я удалил свой мешающий электрод из коры головного мозга, он с чувством облегчения объяснил все происходящее, используя слова, соответствующие его мысли. Он получал слова от речевого механизма, когда предъявлял ему понятия. Слово «он» в этом самоанализе можно заменить словом «ум». Его действие не автоматическое. ³

  Как я себе это представляю, разумная объяснительная гипотеза может быть построена следующим образом: Поскольку я попросил пациента сделать это, он обратил свое внимание на называние карт (картинок), программируя мозг на эту цель. к высшему мозговому механизму. Могу только сказать, что решение пришло из его головы. Нейрональная деятельность началась в высшем мозговом механизме. Здесь происходит встреча ума и мозга. Психофизическая граница здесь. Граница пересекается от ума к мозгу. Нейроны действуют автоматически, как и в любом компьютере. В соответствии с направлением разума высший механизм посылает нейронные сообщения другому механизму мозга. Сообщения идут, как я полагаю, в виде нейронных потенциалов, организованных в осмысленный паттерн, и в каждом случае они отправляются в соответствующее серое вещество-мишень. Они заставляют человека поворачивать взгляд и сосредотачиваться на рассматриваемом вопросе. Они заставляют его интерпретировать то, что он видит, подбирать слова, которые будут выражать смысл. Это гипотетическое мышление, конечно. Ясно, что многое делается автоматическими и рефлекторными механизмами. Но то, что делает ум, отличается. Это нельзя объяснить никаким нейронным механизмом, который я могу открыть. ³

  Основываясь на опыте другого эксперта-хирурга, д-р Пенфилд говорит: «Разум пациента, который рассматривает ситуацию с такой отчужденностью и критичностью, может быть только чем-то совершенно отличным от нейронных рефлекторных действий. Тот факт, что в сознательном состоянии не должно быть путаницы, предполагает, что, хотя содержание сознания в значительной степени зависит от активности нейронов, само осознание не зависит». Следующая информация упрощает сложный и подробный отчет этого нейрохирурга о хирургической операции на головном мозге. ³

  Во-первых, даже воспоминание о физическом событии должно возникать в результате наблюдения за ним нефизическим разумом, иначе в физическом мозгу не осталось бы отпечатков памяти. Память включает в себя мысли, а мысли явно не являются физическими, потому что они включают в себя нефизические идеи, такие как истина, справедливость, совершенство и т. д. Удивительно, но из-за таинственной связи разума с мозгом то, что думает разум, записывается в мозг. Мозг является источником воспоминаний, физически хранящихся в нем, не больше, чем DVD, CD или компьютер — источником образов или звуков, физически хранящихся на них. ⁴

  И снова доктор Уайлдер Пенфилд описал мозг как «компьютер, запрограммированный чем-то независимым от самого себя, разумом». То, что компьютер для мозга может иметь «память» об идеях или событиях, имплантированных в его физическую структуру, не означает, что компьютер (или мозг) породил такие идеи или события. Точно так же, как разум, который существует снаружи и не зависит от компьютера, должен вкладывать в него любую память, которая у него есть, так и разум (независимый разум) отпечатывает воспоминания в мозгу. ³

  Физический мозг выполняет множество важных функций, но все они либо управляются разумом, либо действуют как неотъемлемая часть автономного тела или нервной системы (ВНС). Эта ВНС регулируется гипоталамусом. Вегетативные функции включают контроль дыхания, регуляцию сердечной деятельности, вазомоторную активность и некоторые рефлекторные действия, такие как кашель, чихание, глотание и рвота. ⁵

    Два автора, один из которых нейрохирург, в начале 2000-х продемонстрировали, что человеческий разум является независимой сущностью, которая может формировать и контролировать функционирование физического мозга. ⁶

  Сэр Джон Экклс, доктор философии по нейрофизиологии, также лауреат Нобелевской премии, и доктор Робинсон, доктор философии по психологии, обсудили исследования трех групп ученых…. Роберт Портер и Коби Бринкман, Нильс Лассен и Пер Роланд, а также Ганс Корнхубер и Людер Дик — все они предоставили поразительные и неопровержимые доказательства того, что «ментальное намерение» предшествовало фактическому возбуждению нейронов (в мозгу), — тем самым установив, что разум не то же самое, что мозг, а вообще отдельная сущность! ⁷

  Эксперименты Бенджамина Либета, нейробиолога середины и конца 20-го века, изучали точное время электрической активности мозга и сознательные решения для выполнения простых задач, таких как нажатие кнопки. Он обнаружил, что у нас есть «предсознательные импульсы», характеризующиеся всплесками мозговых волн, которые предшествуют сознательным решениям примерно на полсекунды. Он также обнаружил, что эти импульсы являются просто искушениями! Мы сохраняем способность принимать или отвергать их, а принятие или отклонение «не» сопровождается мозговыми волнами. ⁸

  Рациональный аппетит — это склонность действовать на основании разума, а не восприятий или воображения. Мое решение о том, съесть ли кусок торта из-за его внешнего вида и того, каким я представляю его на вкус, принципиально отличается от решения о том, нарушу ли я свою диету, чтобы сделать это. Одна склонность — мой чувствительный аппетит — основана на конкретном восприятии. Другая склонность — следовать своей диете — основана на абстрактном разуме. Только абстрактный разум/рациональный аппетит является частью свободной воли. Чувствительный аппетит не является частью воли — это страсть, полностью основанная на материальных факторах — химии моего мозга и т. д. Чувствительный аппетит не свободен — этот вид аппетита действительно диктуется моими молекулами и нейротрансмиттерами. Я могу обусловить и отменить его, но сам по себе он полностью материален и подчиняется законам природы. ⁸

  Исследование расщепленного мозга Роджера Сперри, удостоенное Нобелевской премии, убедило его в том, что разум и свобода воли реальны. И да, некоторые люди думают и говорят только половиной мозга. Эту адаптивность иногда называют нейропластичностью. ⁹

  Существует нематериальный аспект — духовный аспект — человеческой души, который может быть продемонстрирован наукой, и он, к сожалению, оставляет свой след в этом своеобразном аспекте эпилепсии. Доктор Майкл Эгнор заявил, что «но пациенты (эпилептики) никогда не думают абстрактно как часть припадка. В медицинской литературе никогда не было сообщений об интеллектуальных припадках»… Доктор Уайлдер Пенфилд вполне резонно пришел к выводу, что это происходит потому, что интеллектуальные мысли исходят не из мозга. Интеллектуальная мысль (Пенфилд назвал ее «Разумом») — нематериальная человеческая сила. Доктор Пенфилд начал свою карьеру как «материалист». Он закончил ее как убежденный «Дуалист». ¹⁰

  Воспоминания могут быть пробуждены электрическим раздражением таких областей, и это не говорит о том, что мозг либо возник, либо даже знает значение этих воспоминаний. В случае наблюдаемого события как осознание события, так и понимание его значимости требуют нефизического разума. Память не существует без разума, который распознает ее или придает ей значение. ³

  Библейский словарь объясняет «разум» в Ветхом Завете как интеллект со всеми его способностями. «Душа» именуется психекой. Разум и психика взаимозаменяемы. (Индивидуальное «я» или каждый человек уникален.) В Притчах 2:10 говорится: «Когда мудрость войдет в сердце твое и знание приятно душе твоей». Теперь, что касается «Духа», то существенными атрибутами духа являются разум (разум), совесть и воля. Дух является рациональным, нравственным и, следовательно, свободным агентом. ¹¹ Но мы знаем, что в центре человека находится дух, и дух продолжает жить даже вне тела. Воля была действием объективной реальности, а не анализом внутренней мысли. Наш дух был мертв в наших грехах до того, как мы стали верующими. Когда человек верит во Христа, его или ее дух оживает и находится в согласии с нашей душой. Мы обычно думаем о сознании как о нашем уровне осознания через наши чувства. В твоей голове есть что-то, что делает тебя тобой. В этом смысле слова сознание есть дух. ¹²

  Доктор Майкл Эгнор, нейрохирург, заявил: «Я считаю, что «сознание» — это такой же пустой повествовательный лоск, применяемый к разуму (глянец может означать понятия, которые может быть трудно понять). У человека есть душа, а разум — это несколько сил души: ощущение, восприятие, чувства communis , воображение, память, рациональный аппетит, разум и воля. Под «сознанием» мы подразумеваем только применение этих сил. Механическая философия есть утверждение, что природа и человек являются своего рода машинами. Это вопиющая философская и научная ошибка, но сегодня она выходит за рамки нашего рассмотрения. Он говорит: «Я считаю, что сознание стало концепцией в эпоху раннего Нового времени из-за этой аналогии с машиной. В конце концов, машины можно включать и выключать. Если тело — это машина, то жизнь — это положение «включено» переключателя, а смерть — это положение «выключено». Есть веские научные причины отвергать представление о том, что душа, включая силы разума, может быть погашена в том смысле, что ее выключили». Далее д-р Эгнор перечисляет семь причин для оспаривания философии механики. (Я назову вам одну причину.) Когда мы спим, хотя нас обычно называют «бессознательными», мы в значительной степени осознаем, что нас окружает. Мы просыпаемся от шума, боли или холода. Во время сна мы осознаем сновидения. Есть множество других причин отвергать аналогию с машиной. Наш разум никогда не отключается, у нас просто бывают состояния, в которых одна или несколько сил ума — ощущение, восприятие, память и т. д. — временно неактивны. Мы никогда не отключаемся — мы никогда не бываем без сознания — ни во сне, ни под анестезией, ни в коме, ни даже после смерти. ¹³

  Экспериментальные данные доктора Пенфилда плюс достоверная информация от других, включенная в эту статью, приводят нас к заключению, что наш разум, наше внутреннее существо не могут быть объяснены нашим физическим мозгом! Я считаю, что существует связь разума или души, плюс наш дух, по отношению к системе взаимодействия физического мозга. Это показывает различие между физическим мозгом и нефизическим разумом или душой. Наши умственные способности и наш физический мозг являются жизненно важной частью создания человечества. Где бы мы были без наших умственных способностей, особенно в отношении нашего спасения в Иисусе Христе? Пожалуйста, согласитесь на личное спасение во Христе. Это действительно нефизический психический процесс. Это сознательное решение является самым важным ментальным процессом, который может быть осуществлен, и который будет стоять здесь и в вечности.

  ССЫЛКИ

  1. Библия короля Иакова, Ryrie Study Bible, Moody Press of Chicago 1986-1994, напечатано в США
  2. Комментарий к Библии, подготовленный преподавателями и редакторами Далласской семинарии: Джон Ф. Уолворд и Рой Б. Цук, 1983 г. Издание Нового Завета. Библия НИВ. SP Publications, Inc. Издательство Victor Books.
  3. Тайна разума, Уайлдер Пенфилд, доктор медицины, издательство Принстонского университета, 1975.
  4. Верейский зов, Т.А. МакМахон, исполнительный директор Bend, Орегон 97708, 20 июля 2018 г.
  5. Википедия
  6. Разум и мозг: нейропластичность и сила умственной силы, доктор Джеффри М. Шварц и Шэрон Бегли. 14 октября 2003 г.
  7. Чудеса быть человеком: наш мозг и наш разум, 1984 (стр. 156-164)
  8. Разум имеет значение. Нейронаука может помочь нам понять, почему свобода воли реальна. 17 октября 2020 г. Майкл Эгнор, MD Discovery Institute.
  9. Ваш разум против вашего мозга: десять вещей, которые нужно знать, 11 октября 2020 г.

     No related posts.