Выученная беспомощность селигман: Выученная беспомощность: почему совет «возьмите свою жизнь в свои руки» не работает

Содержание

Выученная беспомощность: почему совет «возьмите свою жизнь в свои руки» не работает

Научный журналист Настя Травкина отвечает на эти вопросы в своей книге «Homo Mutabilis: Как наука о мозге помогла мне преодолеть стереотипы, поверить в себя и круто изменить жизнь», которая выходит в издательстве «Альпина Паблишер» в 20 числах октября. Она обращается к нейробиологии, чтобы понять, может ли человек меняться во взрослом возрасте, насколько сильно детство и генетика влияет на наши решения, почему одни люди более склонны к депрессиям, чем другие. Forbes Woman публикует отрывок об эффекте самоубеждения и о том, почему так сложно прервать замкнутый круг бедности. 

Повсеместное неравенство в сочетании с теориями саморегулирования экономики породило мнение, что основная вина за бедность лежит на самих бедняках, которые не умеют работать, принимают плохие решения, подвержены порокам и лени. Эту неолиберальную идею преподнесла в духе морализаторства широким массам «железная леди» Маргарет Тэтчер, будущий премьер-министр Великобритании.

В интервью, данном в 1978 году, она сказала: «Сегодня в западных странах есть проблемы, но не проблема бедности. Да, бедность существует, но только потому, что люди не умеют вести бюджет и тратить сбережения. И это проблема фундаментального характера — недостаток личных качеств».

Реклама на Forbes

Была ли она права, спорят сторонники свободного рынка и либертарианства, отстраняющегося от вмешательства в экономику, и государственной регуляции, при которой власть для поддержания социальной справедливости вмешивается в экономические процессы. Но сегодня высказывание госпожи Тэтчер приобретает новое звучание в связи с революционными открытиями в области изучения мозга, сделанными в последние два десятилетия.

Становится все очевиднее, что бедность действительно связана с недостатками характера. Вот только причинно-следственная связь между бедностью и характером не так проста, как представлялось миссис Тэтчер. Депрессия (которая может быть вызвана хроническим стрессом) субъективно переживается как болезненное ощущение потери контроля, когда «ничего нельзя сделать» и «ничего не изменить».

Неудивительно, что люди, растущие в стрессе и постоянно испытывающие чувство беспомощности, вырабатывают так называемый «внешний локус контроля» — мироощущение, при котором они не могут управлять своей жизнью и склонны делегировать ответственность за нее другим или полагаться на внешние обстоятельства.

Неудивительно также то, что советы в духе «Возьмите свою жизнь в свои руки», которые щедро раздают выходцы из благополучных семей, часто оказываются неэффективными для людей из неблагополучной среды. Выходит, насилие, бедность, недостижимость многих благ, нехватка питания, недостаток впечатлений и ограниченный выбор занятий создают порочный круг.

Низкий уровень жизни сказывается на работе мозга и может привести к появлению недостатков личности. Человек с измененными чертами характера, в свою очередь, действительно может принимать плохие решения и вести неразумный образ жизни, усугубляя собственную бедность.

Есть ли выход?

И что же? Неужели из этого порочного круга нет выхода? Идея о том, что все происходящее с нами предопределено и неизбежно, называется детерминизмом. Чем радикальнее мы придерживаемся этой позиции, тем меньше пространства для свободы воли остается в нашей жизни. Однако вопрос о предопределенности и свободе воли — в большей степени прерогатива философии. Наука ответить на  этот вопрос не может, по крайней мере однозначно. Выходит, когда мы задаемся вопросом о научном взгляде на возможность изменить свою жизнь, нас на деле интересует не объективный подход к вопросу, а то, насколько адекватна субъективная вера.

И правильнее спрашивать не «Могу ли я с точки зрения науки изменить свою жизнь?», а «Могу ли я верить, что могу изменить свою жизнь и при этом быть сторонником научного мышления?». Могу ли я считать, что возможно повлиять на особенности мозга, или, когда так говорю, я уподобляюсь верящим в божественную помощь или силу приворотов? У науки есть кое-какие данные, чтобы утверждать, что мы можем сознательно изменять некоторые особенности своего организма, хотя необходимы дальнейшие исследования.

Например, мы точно знаем, что установки (утверждения, в которые мы верим) оказывают реальный эффект на организм. Это доказано для нескольких видов физиологических состояний. Особенно эффективно действует установка против боли. Это явление — самостоятельное обезболивание самовнушением — называется эффектом плацебо: если мы убеждены, что приняли обезболивающее, то боль отступит даже при условии, что в таблетке не было действующего вещества. Конечно, есть люди, на которых плацебо не действует вообще, а есть те, для которых оно работает от случая к случаю. Уже известно, что в действии плацебо участвует ген, кодирующий фермент, окисляющий дофамин: в зависимости от его вариации вы будете более или менее подвержены действию «волшебных пустышек».

Само существование эффекта плацебо показывает, что тело обладает способностью к саморегуляции и что изменения в работе организма могут происходить под воздействием мысли. Не забывайте, что мысль — это вполне материальный электрохимический процесс, протекающий в мозге и во всем организме. Вспомните об особенностях хронического стресса: большую роль в формировании биологического стрессового ответа в ситуации психологического напряжения играет именно наше убеждение в том, что давление невыносимо и что мы не контролируем ситуацию.

На основе наших убеждений мы прогнозируем дальнейшие события и определяем объем ресурсов, необходимых для оптимальных энергозатрат, чтобы потратить ровно столько энергии, сколько требуется для достижения ожидаемого результата. Наше тело реагирует реальными физиологическими изменениями на мысленный прогноз, но всегда ли мы можем объективно оценить свои возможности?

В конце 1960-х американский психолог Мартин Селигман показал, что нечто вроде установок и прогнозов есть и у животных. Он провел очень грустный эксперимент над собачками, которых разделили на три группы. Контрольную группу просто посадили в клетки на некоторое время, а две другие группы — в клетки, в которых на металлический пол подавался электрический разряд. Собаки из второй группы могли отключать ток, нажимая на педаль, а у третьей группы не было никакого контроля над ситуацией. После того как песиков помучили какое-то время, их пересадили в клетки, состоящие из двух отсеков: в одной половине клетки на пол подавался электрический разряд, в другой — нет, но, чтобы попасть из первой во вторую, нужно было перепрыгнуть небольшой барьер.

Собаки из третьей группы даже не пытались перепрыгнуть барьер, терпя удары током. Их состояние Селигман назвал «выученной беспомощностью»: получив опыт неконтролируемых страданий, зверьки стали подавленными и не пытались их избежать. Видимо, потому, что в их мозге сформировалась привычка терпеть и он не искал способа избежать мучений: зачем мозгу тратить ресурсы на поиск выхода, если он считает, что выхода не существует?

Нейроученые пока не знают, каким образом формируется выученная беспомощность, почему одни люди подвержены ей меньше других и почему у одного и того же человека она может в одних ситуациях проявляться, а в других — нет. Однако психологи выяснили, что на формирование выученной беспомощности влияет стиль мышления.

Если вы склонны относиться к неудачам фатально, воспринимать их как личное поражение и строить обобщения в духе «так будет всегда», это может привести к депрессии и тревожности, свойственным состоянию выученной беспомощности. Если же вы считаете неудачи частным случаем, убеждены в их скором окончании и объясняете их не собственной никчемностью, а сложившимися обстоятельствами, вы становитесь более устойчивыми к неприятностям. Поэтому, поймав себя на мыслях вроде «Ничего не поделаешь», «Я сам во всем виноват» и «Все из-за того, что я не такой, как все», рассмотрите их как сбой ментального инструмента прогнозирования, которому не помешает перенастройка.

Со стороны очевидно, что эти утверждения противоречат здравому смыслу. Во-первых, хотя бы потому, что все меняется (вообще все, даже звезды), во-вторых, человек не обладает таким влиянием на окружающий мир, чтобы быть виноватым во всем, и в-третьих, идеальных людей не существует, поэтому «не такие» — мы все. Конечно, рассуждения человека в состоянии выученной беспомощности иррациональны: если бы у него была возможность трезво поразмыслить, он не согласился бы пользоваться такими установками. Они рождаются из негативного эмоционального опыта или навязываются нам в семье как что-то очевидное, несомненное, но, пока они замаскированы под «разумные аргументы», мы совершаем ошибки в наших прогнозах и предсказываем провал там, где он вовсе не обязателен.

Иногда мы действительно не можем что-то немедленно изменить. Например, если мы бедны и не имеем тех благ и возможностей, которые есть у других. Но бывает и так, что мы не столько не можем, сколько не знаем, что именно сделать в наших силах, или не умеем делать этого. Вспомните собачек Селигмана. Беднягам ничто не могло помочь преодолеть барьер и перейти в безопасную часть клетки — ни угрозы, ни лакомство, ни пример других собак. Но кое-что им все-таки помогло: экспериментаторы взяли их лапы в руки и несколько раз показали, какие движения нужны, чтобы перепрыгнуть в безопасную часть клетки.

Реклама на Forbes

Опыт решения проблемы, который они получили, помог мозгу перейти из «ждущего режима» и скорректировать свой прогноз, разблокировав возможность обучаться. Выходит, опыт неудач обучает нас беспомощности, опыт успешных решений противостоит ей. К сожалению, никакой экспериментатор не может взять нас за лапы и научить справляться с экономическим кризисом, неопытностью, унижением или избавить от опыта перенесенного насилия. Но мы способны сами приобретать опыт контроля практически в любой ситуации: разобрать завал на балконе, вымыть комнату, научиться подтягиваться пять раз на турнике во дворе, каждый день прочитывать 10 страниц книги. Не смейтесь, маленькие победы дают нам реальный опыт контроля и преодоления. Мало? Ну, добавьте еще пару подтягиваний и несколько страниц. Дело вовсе не в том, сколько подтягиваются или читают другие, важно, чтобы вы сами получили физический опыт контроля и вышли из «замороженного» состояния выученной беспомощности. Для этого как раз подходят маленькие дела. Важно ставить цели, отмечать их достижение и хвалить себя за проделанную работу.

Нейронаука онлайн: какие курсы помогут вам разобраться в работе мозга

8 фото

Дискурс выученной беспомощности — Ведомости

Если посмотреть на современную Россию не как на страну, не как на буквальное пространство, в котором мы с вами живем, а как на пространство, извините за выражение, дискурсивное, т. е. на площадку, где каждый день создаются, сталкиваются, переливаясь, умирают и рождаются смыслы, можно увидеть любопытную картину. Любопытную и вместе с тем депрессивную в своей одноцветности. Там мы не найдем с вами привычных баррикад, там все едино.

На максимальном уровне обобщения в современном русском языке, в книгах и фильмах, в газетах и журналах, на сайтах и телеканалах, в блогах и социальных сетях, в офисах и поездах, на кухнях и в курилках мы найдем, конечно, знакомые типажи. Мы найдем сторонников власти и оппозиционеров. Мы найдем либералов и консерваторов. Мы, возможно, даже найдем, если постараемся, западников и славянофилов, а также лириков и физиков, любителей кваса и кефира в окрошке, фанатов «Спартака», ЦСКА и «Зенита» и т. д.

Но все эти дискурсы можно свести, к сожалению, к одному знаменателю, ныне безъязыкому, как улица у Владимира Маяковского, – все они, сами того, как правило, не осознавая, транслируют выученную беспомощность.

Ставшее давно банальностью и общим местом понятие «выученная беспомощность» (learned helplessness) предложил в 1967 г. американский психолог Мартин Селигман, который продолжил опыты великого русского физиолога Ивана Павлова с собаками. Селигман вырабатывал у запертых в клетке псов условный рефлекс глубокого страха на противный звук высокого тона: такой сигнал каждый раз сопровождался ударом тока. Потом, даже если клетку открывали, собаки, услышав этот сигнал, не пытались убежать – ложились на пол и скулили. Они просто-напросто смирились.

Любой медийный сигнал в современной России похож сейчас на этот удар током, хоть прокремлевский, хоть оппозиционный (подставьте любую другую пару на свой выбор). И паркетные съемки губернатора, и бравурные репортажи о росте надоев, и ура-патриотические ток-шоу про Украину и Сирию, и инфошум о запрете кружевных трусов с одной стороны, и рассказы о политзаключенных, пытках, цензуре, коррупции, фальсификациях на выборах с другой стороны – все они транслируют, если задуматься, выученную беспомощность.

Осознать это с ходу может быть непросто, но это действительно так. Одни говорят, что все прекрасно и, кстати, никогда ничего не изменится, нет смысла дергаться, а другие говорят, что все ужасно и никогда ничего не изменится. Разница только в цвете стекла, через которое преломляется это сообщение: это розовые очки и черные очки соответственно.

Этот месседж с обеих сторон как бы говорит нам: послушайте, в сухом остатке что остается? Остается лечь на пол и скулить, как побитая собака. Есть ли надежда? Нет, надежды нет. Исхода тоже нет. Умрешь – начнешь опять сначала. И повторится все, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь.

Александр Блок, впрочем, это написал за пять лет до революции.

Три средства от беспомощности | Сайт Центра Экономического Развития

Автор: Елизавета Мусатова

 

Пятьдесят лет назад американский психолог Мартин Селигман перевернул все представления о нашей свободе воли.

Селигман проводил эксперимент над собаками по схеме условного рефлекса Павлова. Цель — сформировать рефлекс страха на звук сигнала. Если у российского учёного животные по звонку получали мясо, то у американского коллеги — удар током. Чтобы собаки не сбежали раньше времени, их фиксировали в специальной упряжи.

Селигман был уверен, что когда зверей переведут в вольер с низкой перегородкой, они будут сбегать как только услышат сигнал. Ведь живое существо сделает все, чтобы избежать боли, не так ли? Но в новой клетке собаки сидели на полу и скулили.

Ни один пес не перепрыгнул легчайшее препятствие — даже не попытался. Когда в те же условия поместили собаку, которая не участвовала в эксперименте, она с легкостью сбежала.

Селигман сделал вывод: когда невозможно контролировать или влиять на неприятные события, развивается сильнейшее чувство беспомощности. В 1976 году ученый получил премию Американской психологической ассоциации за открытие выученной беспомощности.

А ЧТО ЖЕ ЛЮДИ?

Теорию Селигмана много раз проверяли ученые из разных стран. Доказано, что если человек систематически:

— испытывает поражение, несмотря на все усилия;

— переживает трудные ситуации, в которых его действия ни на что не влияют;

— оказывается среди хаоса, где постоянно меняются правила и любое движение может привести к наказанию — у него атрофируется воля и желание вообще что-то делать.

Приходит апатия, а за ней — депрессия. Человек сдается. Выученная беспомощность звучит как Марья Искусница из старого фильма: «Что воооля, что невоооля — все равно».

Теорию о выученной беспомощности подтверждает жизнь. Не обязательно сидеть на поводке и получать удары током. Все может оказаться прозаичнее. Когда я писала эту статью, попросила друзей на фейсбуке поделиться своим опытом переживания выученной беспомощности. Мне рассказали:

— про неудачные попытки устроиться на работу: отказ за отказом без объяснения причин,

— про мужа, который мог встретить вечером с дорогими подарками, а мог с агрессией без видимого повода, по настроению. (Рядом — почти такая же история про жену),

— про начальника-самодура, который каждый месяц раздавал штрафы по каким-то новым и нелогичным критериям.

Со стороны кажется, что выход есть. Перепиши резюме! Подай на развод! Пожалуйся на начальника! Сделай вот это и еще вон то! Но как пес Селигмана, человек, который загнан в беспомощность, не может перепрыгнуть даже через низенький заборчик. Он не верит в выход. Он лежит на полу и скулит.

Порой даже абьюзивного партнера или начальника-самодура не нужно. Геля Дёмина, студентка на стажировке в Корее, рассказывает, как на одном занятии профессор дал классу задание.

Из букв на листочках нужно сложить названия стран. Когда выходит время, профессор просит поднять руки тех, кто уверен в своем ответе. И так раз за разом. К последнему заданию половина студентов скисли.

«После того, как решили все пункты, мы начали проверять ответы, — рассказывает Геля. — У правой стороны было почти все правильно. А у ребят слева не было верных ответов вообще.

Последнее задание (D E W E N S — Sweden) решили только двое из десяти человек с левой стороны. И тут профессор говорит: «Вот вам и подтверждение гипотезы». На экране появляются два варианта теста, который у нас был.

В то время, как правая группа получила совершенно нормальный тест, у левой группы во всех заданиях была перепутана одна буква. Правильный ответ в их случае получить было невозможно. Вся соль была в последнем вопросе, про Швецию.

Он у двух команд одинаковый. У всех была возможность получить правильный ответ. Но за прошлые пять вопросов ребята полностью убедили себя, что не могут решить задание. К моменту, когда настала очередь верного ответа, они просто сдались».

Как противостоять хаосу? Что делать, если выученная беспомощность уже отвоевывает внутреннюю территорию? Можно ли не опускать руки и не сдаваться апатии?

Можно. И здесь ученые с жизнью снова заодно.

— Средство 1: Делайте что-нибудь.

Серьезно: что угодно. Психолог Бруно Беттельгейм выжил в концлагере с политикой постоянного хаоса. Руководство лагеря, рассказывал он, устанавливало новые запреты, часто бессмысленные и противоречащие друг другу.

Охранники ставили заключенных в ситуации, где любое действие могло привести к суровому наказанию. В этом режиме люди быстро теряли волю и ломались.

Беттельгейм предложил противоядие: делать все, что не запрещено. Можешь лечь спать вместо того, чтобы обсуждать лагерные слухи? Ложись. Можешь почистить зубы? Чисть.

Не потому, что хочешь спать или заботишься о гигиене. А потому, что так человек возвращает субъективный контроль в свои руки.

Во-первых, у него появляется выбор: сделать то или иное.

Во-вторых, в ситуации выбора он может принять решение и немедленно его исполнить.

Что важно — это собственное, личное решение, принятое самостоятельно. Даже маленькое действие становится вакциной против превращения в овощ.

Эффективность этого способа в 70-е годы подтвердили американские коллеги Беттельгейма. Эллен Лангер и Джудит Роден провели эксперимент в местах, где человек наиболее ограничен в свободе: тюрьма, дом престарелых и приют для бездомных.

Что показали результаты? Заключенные, которым разрешили по-своему расставить мебель в камере и выбирать ТВ-программы, стали менее подвержены проблемам со здоровьем и вспышкам агрессии.

У пожилых людей, которые могли по своему вкусу обставить комнату, завести растение и выбрать фильм для вечернего просмотра, повышался жизненный тонус и замедлялся процесс потери памяти. А бездомные, которые могли выбрать кровать в общежитии и меню на обед, чаще начинали искать работу — и находили.

Способ справляться: делайте что-нибудь потому, что можете. Выберите, чем занять свободный час перед сном, что приготовить на ужин и как провести выходные. Переставьте мебель в комнате так, как вам удобнее. Находите как можно больше точек контроля, в которых вы можете принимать собственное решение и исполнять его.

Что это может дать? Помните про собак Селигмана? Проблема не в том, что они не могли перепрыгнуть барьер. Так и у людей: проблемой порой является не ситуация, а потеря воли и веры в значимость своих действий.

Подход «делаю, потому что выбрал делать» позволяет сохранить или вернуть субъективное ощущение контроля. А значит, воля не отъезжает в сторону кладбища, укрывшись простыней, а человек продолжает двигаться в сторону выхода из тяжелой ситуации.

— Средство 2: Прочь от беспомощности — маленькими шагами.

Представления о себе «у меня ничего не получается», «я никчемный», «мои попытки ничего не изменят» складываются из частных случаев. Мы, как в детской забаве «соедини точки», выбираем какие-то истории и соединяем их одной линией.

Получается убеждение о себе. Со временем человек все больше обращает внимание на опыт, который подтверждает это убеждение. И перестает видеть исключения.

Хорошая новость в том, что убеждения о себе можно изменить таким же образом. Этим занимается, например, нарративная терапия: вместе с помогающим практиком человек учится видеть альтернативные истории, которые со временем соединяет в новое представление.

Там, где раньше была история о беспомощности, можно найти другую: историю о своей ценности и важности, о значимости своих действий, о возможности влиять на происходящее.

Важно находить частные случаи в прошлом: когда у меня получилось? когда я смог на что-то повлиять? когда изменил ситуацию своими действиями?

Так же важно обращать внимание на настоящее — вот здесь помогут маленькие достижимые цели. Например, навести порядок в кухонном шкафчике или сделать важный звонок, который давно откладываете.

Нет слишком маленьких целей — все важны. Справился? Получилось? Прекрасно! Нужно отметить победу! Известно, что где внимание — там и энергия. Чем больше внимания достижениям, тем сильнее подпитка для новой предпочитаемой истории. Тем выше вероятность не опустить руки.

Способ справляться: ставьте маленькие реальные цели и обязательно отмечайте их достижение. Ведите список и перечитывайте его хотя бы два раза в месяц. Со временем вы заметите, что цели и достижения стали крупнее. Найдите возможность наградить себя какой-нибудь радостью за каждый выполненный пункт.

Что это может дать? Небольшие достижения помогают набраться ресурса для более масштабных действий. Нарастить уверенности в своих силах. Нанизывайте новый опыт как бусины на леску. Со временем из отдельных деталей получится ожерелье — новая история о себе: «Я важен», «Мои действия имеют значение», «Я могу влиять на свою жизнь».

— Средство 3: Другой взгляд.

Селигман открыл проблему, а дальнейшую жизнь и карьеру посвятил поиску решения. Ученый выяснил, что животные могут научиться противостоять беспомощности, если у них есть предыдущий опыт успешных действий.

Собаки, которые сначала могли отключить ток, нажимая головой на панель в вольере, продолжали искать выход, даже когда их фиксировали.

В сотрудничестве с известными психотерапевтами Селигман начал изучать поведение людей и их реакции на внешние обстоятельства.

Двадцать лет исследований привели его к выводу: склонность тем или иным образом объяснять происходящее влияет на то, ищем ли мы возможность действовать или сдаемся. Люди с убеждением: «Плохие вещи случаются по моей вине» более склонны к развитию депрессии и состоянию беспомощности.

А те, кто считает «Плохое может случиться, но это не всегда моя вина и когда-нибудь оно прекратится», быстрее справляются и приходят в себя при неблагоприятных обстоятельствах.

Селигман предложил схему переосмысления опыта и перестройки восприятия. Называется она «Схема ABCDE»:

A – Adversity, неблагоприятный фактор. Вспомните неприятную ситуацию, которая вызывает пессимистичные мысли и чувство беспомощности. Важно для начала выбирать ситуации, которые по шкале от 1 до 10 вы оцениваете не выше, чем на 5: так опыт обучения будет более безопасным.

B – Belief, убеждение. Запишите вашу интерпретацию события: все, что думаете о произошедшем.

C — Consequence, последствия. Как вы повели себя в связи с этим событием? Что чувствовали в процессе?

D – Disputation, другой взгляд. Запишите доказательства, которые подвергают сомнению и опровергают ваши негативные убеждения.

E – Energizing, активизация. Какие чувства (и, возможно, поступки) вызвали новые аргументы и более оптимистичные мысли?

Способ справляться: попробуйте опровергнуть пессимистичные убеждения письменно. Заведите дневник для записи неприятных событий и их проработки по схеме ABCDE. Перечитывайте свои записи каждые несколько дней.

Что это может дать? Стрессовые ситуации будут возникать всегда. Но со временем и практикой можно научиться более эффективно справляться с беспокойством, не сдаваться беспомощности и вырабатывать собственные успешные стратегии реакции и поведения.

Энергия, которая раньше обслуживала пессимистичные убеждения, высвободится, и ее можно вложить в другие важные области жизни.

P.S. Техника безопасности

Я рада, если сейчас вы дочитываете статью, а внутри уже рождается желание действовать. Пожалуйста, проявите бережность к себе в дальнейших действиях. Важно помнить, что нет единственного решения, которое безусловно подойдет каждому.

Человек и его жизненная ситуация сложнее, чем самая продуманная и детальная схема. Иногда самостоятельная работа дает желаемый результат. А иногда нужно заручиться внешней поддержкой и/или обратиться за помощью к специалисту.

Пожалуйста, доверяйте своим ощущениям и позаботьтесь о себе и своем состоянии.

Я верю в то, что в трудных обстоятельств мы встречаемся еще и с собственной силой. Выбор прочитать эту статью и попробовать описанные в ней способы уже значит, что внутри есть вера в перемены и возможность движения туда, где лучше. Возможность хорошего будущего за пределами сегодняшних обстоятельств.

У собак Селигмана не было выбора. У нас он есть. Давайте выбирать волю.

Источник

 

Что такое синдром выученной беспомощности и почему им обычно страдают мужчины

Нет, все это не значит, что человеку вообще лучше жить в хлопотах и проблемах. Синдром выученной беспомощности требует очень важного условия: объект должен страдать. Или, по крайней мере, оценивать свое состояние в целом очень негативно. Здоровый и довольный жизнью человек может вполне безмятежно существовать в максимально комфортной среде практически неограниченное время. Поэтому и сели в лужу детские психологи, которые тоже стали связывать этот синдром с разными детскими проблемами.

Если ребенок боится нового, не уверен в своих силах, готов сдаться еще до начала любого состязания, это часто объясняют синдромом вы­ученной беспомощности. Дескать, мамы лишают детей самостоятельности, да еще и ругают за любые ее попытки, а ребенок потом всю жизнь лежит на полу, закрыв уши лапами.

Поэтому продвинутые родители сейчас хвалят детей вообще за все. Им дают медали за почищенные зубы и грамоты за сухие штанишки, им запрещено ставить оценки, их нужно бесконечно подбадривать, вдохновлять и всегда уточнять, что они хотят на завтрак — апельсин или грейпфрут.

В реальности же дети крайне редко являются жертвой этого синдрома, кроме редких случаев, когда ребенок тяжело болен или растет в условиях жестокого насилия.

Ведь обычный ребенок — это здоровое, отлично чувствующее себя существо, довольное собой и миром, оптимистичное и веселое. У него не болят кости, не трясется голова, и он не забыл, как звали его первую любовь, которая, как и почти все дорогие ему люди, уже умерла. Он не встречает каждый день мыслью «возможно, это последний».

Причин, почему ребенок вцепляется в мамину юбку и отчаянно ревет, не желая идти на сцену и танцевать там па-де-де из «Щелкунчика», может быть множество, но с синдромом вы­ученной беспомощности они почти наверняка не связаны, во всяком случае — в научном его понимании. Если ты читал этот текст внимательно, то уже понял, что ребенок с синдромом вышел бы и станцевал все, что велено, мысленно закрыв уши лапами. Наоборот, дети и подростки обычно похожи на собак из группы «счастливчиков»: они легко готовы бунтовать, рыдать, выбивать барьерчики и переламывать неприятную им ситуацию. До поры до времени.

Синдром у людей среднего возраста

С конца девяностых годов стали появляться исследования, в которых отмечался рост частоты диагностирования синдрома у людей среднего возраста (35—40 лет и старше). У мужчин он встречался чаще, чем у женщин. Выражался он в апатии, алкоголизме, депрессии и так далее, вплоть до суицидальных настроений без видимых причин.

Часто синдром был причиной стремительной десоциализации личности. Это когда внешне вполне успешный гражданин постепенно прекращает общаться с другими людьми, запирается дома, перестает мыться, бриться и платить по счетам и в конечном счете обнаруживает себя в картонной коробке у помойки.

Во время терапии пациент обычно стоит на том, что все ужасно, он ни на что не годится, он уже старый хлам и сбитый летчик, что все болит, в мире происходит полная задница — ну и гори оно все синим пламенем! Он боится, что его уволят, что он потеряет бизнес, что никому нельзя верить, что сил нет ни на что. От обычной депрессии синдром выученной беспомощности отличается наличием жалоб на физическое самочувствие, готовностью обвинять самого себя во всех грехах и сомнением в своих способностях. Если депрессия — это в основном «я мог бы, но не хочу», то синдром — это всегда «я устал, я не могу».

Психологи слабенькой квалификации обычно начинают лезть в детство пациента и, к всеобщему удовольствию, находят там властную маму, сурового папу или злобную тетушку, многочисленные травмы и страшные испытания типа стояния в углу, после чего назначают терапию в виде сеансов дальнейшего стриптиза подсознания и каких-нибудь не самых мощных таблеток.

А вот психологи поопытнее обычно рекомендуют тщательно проверить физическое здоровье, пройдя полную диспансеризацию, и изменить образ жизни.

Потому что самой популярной первопричиной этого синдрома является довольно серьезное, часто системное заболевание, пока еще, возможно, незамеченное и находящееся на самой ранней стадии: диабет, артрит, остео­пороз, проблемы с щитовидной железой… Кроме того, толчком к развитию синдрома могут стать даже не болезни, а просто набирающие в это время ход процессы деградации, которые когда-нибудь приведут к старости.

Иначе говоря, имеется тот самый разряд тока, который и является основой нашего негативного видения ситуации: постоянное ощущение боли и неудобства, слабости и различных ухудшений, пусть пока и очень легких, даже, может быть, не воспринимаемых сознанием.

И мы, понимая, что бессильны избавить свое тело от этих испытаний, в конце концов оцениваем себя как старый, никчемный хлам, который вообще ни на что не способен повлиять. Даже убрать свой собственный хвост с рельсов.

Человек с синдромом выученной беспомощности ощущает, как падает производительность его труда, и боится оказаться без денег на улице. Он боится разрыва с постоянным партнером, потому что понимает: у него не хватит сил на обзаведение новым. Он остро реагирует на неприятные политические новости, так как чувствует себя уже не участником, а потенциальной жертвой любых событий. И так далее и тому подобное.

Почему этим синдромом реже страдают женщины? А потому, что они чаще ходят по врачам, раньше обнаруживают у себя проблемы со здоровьем и раньше начинают лечиться, в том числе принимая обезболивающее. Кроме того, женщины хотя и острее нас реагируют на то, что теряется внешняя привлекательность, но меньше замечают ослабление физической силы. И самое главное: на женщинах до сих пор традиционно лежат обязанности хозяек дома. Даже если на работе она занимает скромное место человека, которым все командуют, то дома она царь и бог. Она решает, что будет на обед, какого цвета купить занавески и кто не пойдет на день рождения к Мише, если немедленно не сделает уроки. Шопинг как идеальный тренажер выбора, контроль над повседневной жизнью не только своей, но и всей семьи, меньшая склонность оценивать себя по карьерным достижениям и обычно наличие рядом мужчин, источников финансовой и физической поддержки, — вот те педали, благодаря которым у женщин есть иллюзия, что в конечном счете она сможет решить любые проблемы.

Ну а нам остается только не забывать, что, как бы традиционно гнусно все ни обстояло, никогда нельзя терять надежду на то, что в один прекрасный день вместо стальной двери перед нами окажется только хлипкий барьерчик.

Как бороться с синдромом

Ромек В.Г. Теория выученной беспомощности Мартина Селигмана (2000). Полный текст

Мартин Е.П. Селигман, доктор философии

профессор психологии университета Пенсильвании (США) — мировой лидер в изучении выученной беспомощности, депрессии и оптимизма. В 1973 году получил лицензию на клиническую деятельность в Пенсильвании, в том же году разработал спецкурс для университета по этой теме, который читал в университете в течение 14 лет. Ранее Селигман был президентом Американской психологической ассоциации (АПА), департамента клинической психологии.

За свою научную и практическую деятельность Селигман получил целый ряд наград, в том числе — звание “выдающийся практик” Американской Национальной академии практики. Шведский университет Аппсала избрал его почетным профессором, свои премии ему присудили Американская ассоциация прикладной психологии, дважды — Американское психологическое общество (премии им. Уильяма Джеймса и им. Дж. Кэттела).

Он — автор 13 книг и более чем 140 научных статей.

Много лет Селигман вел программу по практической психологии на канале национального телевидения США, участвовал в радиопередачах, много публиковался в таких журналах, как New York Times, in Time, Newsweek, U.S. News and World Report, Reader’s Digest, Redbook, Parents, Fortune, и многих других.

Каждый год Американская психологическая ассоциация присуждает премию тому психологу, который добивается выдающихся научных достижений в течение первых десяти лет своей работы. Мартин Е.П. Селигман получил ее в 1976 году за теорию выученной беспомощности, а Лин Абрамсон — в 1982 за дальнейшее развитие этой теории…

Много раз, читая студентам-психологам курс по терапии поведения, я замечал, что два автора вызывают у них особый интерес. Теория оперантного обусловливания Берхуса Скиннера всегда становится поводом для жарких дискуссий и вопросов по поводу ее сути, теория выученной беспомощности Мартина Селигмана — заставляет задуматься о собственной жизни.

В той или иной степени чувство беспомощности (как и ощущение неуверенности) знакомо каждому , и поэтому многие рассуждения Селигмана находят горький отклик в душе. Теория оптимизма Селигмана дает нам надежду на возможность перемен в самом себе и нашей стране. По крайней мере, указывает путь к этим переменам.

В этой статье Вы найдете краткий обзор огромного количества исследований, выполненных в рамках теории выученной беспомощности, и некоторые основные рекомендации по формированию оптимизма.

Вопрос: Я живу в рабочем общежитии и вижу, что у всех вокруг только одно развлечение — водка. Я могу это понять, потому что на нашем заводе делать нечего, зарплата очень маленькая, все, что можно, уже разворовали. У людей есть семьи, их надо кормить. Такие безвыходные ситуации просто ломают людей. Что делать в таком случае человеку, чтобы остаться человеком? Пить для того чтобы уйти от реальности — это не выход. Совершив самоубийство — ты оставляешь семью на произвол судьбы. Неужели безвыходность таких ситуаций — горькая истина? Даже если это так, то как сохранить желание жить, не разучиться получать хоть какое-нибудь удовольствие и удовлетворение от жизни? Ваш Олег.

Почему некоторые люди в России, да и в других странах мира, отказываются от любых попыток изменить свою жизнь, не верят в то, что изменения вообще возможны, почему пессимизм и депрессия часто овладевают людьми? Неужели действительно причина — в душе русского человека, неужели причина — в самой России?

Открытие выученной беспомощности

Мартину Селигману удивительно повезло — уже на заре своей карьеры, в 1964 году, будучи молодым выпускником университета, он сумел сделать наблюдение, которое заложило основу одной из самых известных психологических теорий, дающих объяснение неуверенности в себе и беспомощности. Это его наблюдение тем более весомо, что все выводы, которые привели в конце концов к возникновению стройной теории, детальным образом обоснованы и проверены в многочисленных экспериментах.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств, Селигман оказался в одной из известных психологических лабораторий Пенсильванского университета. Руководитель лаборатории — Ричард Соломон в то время проводил серию экспериментов над собаками по схеме классического условного рефлекса И.П.Павлова. Идея эксперимента состояла в том, чтобы сформировать у собак условный рефлекс страха на звук высокого тона. Для этого их, вслед за громким звуком, подвергали несильным, но чувствительным ударам электрического тока.

Предполагалось, что спустя некоторое время собаки будут реагировать на звук также, как они раньше реагировали на электрошок — будут выскакивать из ящика и убегать.

Но собаки этого не делали! Они не совершали элементарных действий, на которые способна буквально любая собака! Вместо того, чтобы выпрыгнуть из ящика, собаки ложились на пол и скулили, не совершая никаких попыток избежать неприятностей!

Селигман предположил, что причина может состоять в том, что в ходе самого эксперимента собаки не имели физической возможности избежать электрошока — и привыкли к его неизбежности. Собаки научились беспомощности.

Селигман решил использовать павловскую схему для того, чтобы экспериментально изучить природу беспомощности, понять причины ее возникновения, и таким образом найти пути ее преодоления. Вместе с другим молодым аспирантом — Стивеном Майером — он разработал схему эксперимента, названного им триадным, предполагавшим участие трех групп животных. Вот как сам Селигман описывает схему этого эксперимента:

«…Первой группе предоставлялась возможность избежать болевого воздействия. Нажав на панель носом, собака этой группы могла отключить питание системы, вызывающей шок. Таким образом, она была в состоянии контролировать ситуацию, ее реакция имела значение.

Шоковое устройство второй группы было “завязано” на систему первой группы. Эти собаки получали тот же шок, что и собаки первой группы, но их собственная реакция не влияла на результат. Болевое воздействие на собаку второй группы прекращалось только тогда, когда на отключающую панель нажимала “завязанная” с ней собака первой группы.

Третья группа шока вообще не получала.» [Селигман, 1977]

Таким образом, две группы собак подвергались действию электрошока равной интесивности в равной степени, и абсолютно одинаковое время. Единственное различие состояло в том, что одни из них могли легко прекратить неприятное воздействие, другие же имели возможность убедиться в безрезультативности своих попыток как-то влиять на неприятности. С третьей группой собак ничего не делали. Это была контрольная группа.

После такого рода «тренировки» все три группы собак были помещены в ящик с перегородкой, через которую любая из них могла легко перепрыгнуть, и таким образом избавиться от электрошока. Именно так и поступали собаки из группы, имевшей возможность контролировать шок. Легко перепрыгивали барьер собаки контрольной группы. Собаки же с опытом неконтролируемости неприятностей жалобно скулили, метались по ящику, затем ложились на дно и поскуливая переносили удары током все большей и большей силы.

Из этого Селигман и его товарищ сделали вывод, что беспомощность вызывают не сами по себе неприятные события, а опыт неконтролируемости этих событий. Живое существо становится беспомощным, если оно привыкает к тому, что от его активных действий ничего не зависит, что неприятности происходят сами по себе и на их возникновение влиять никак нельзя.

Уже первые эксперименты Мартина Селигмана получили широкую известность, были опубликованы солидными психологическими журналами. Прекрасное объяснение необъяснимому с точки зрения теории условного рефлекса факту, стройный эксперимент в обоснование выдвинутой гипотезы, первое научное признание — таково было начало карьеры молодого ученого.

Развитие теории: с людьми бывает то же самое…

Не секрет, что возможность непосредственного применения результатов, полученных на животных, к объяснению особенностей поведения человека до сих пор вызывает большие сомнения. Конечно, эти сомнения возникли и у Селигмана, у его коллег — психологов. Дональд Хирото, молодой американский психолог, в 1971 году попытался проверить, работает ли механизм, обнаруженный Селигманом, у людей [Hiroto, 1974].

Хирото придумал следующую схему эксперимента. Сначала он предложил трем группам испытуемых обнаружить комбинацию кнопок, нажатие которых будет отключать громкий раздражающий звук. У одной группы такая возможность была — искомая комбинация существовала. У другой же группы кнопки были просто отключены. Какие бы комбинации они не нажимали — неприятный звук не прекращался. Третья группа вообще не участвовала в первой части эксперимента.

Затем испытуемых направляли в другую комнату, где стоял специально оборудованный ящик. Испытуемые должны были положить в него руку, и когда рука прикасалась ко дну ящика, раздавался противный звук. Если испытуемые касались противоположной стенки — звук прекращался.

Эксперименты Хирото доказали две важные вещи. Было установлено, что люди, имевшие возможность отключать неприятный звук, выключали его и во второй серии экспериментов. Они не соглашались с ним мириться и быстро обнаруживали способ прекратить неприятные ощущения. Так же поступали люди из группы, не участвовавшие в первой серии.

Те же, кто в первой серии испытал беспомощность, переносили эту приобретенную беспомощность в новую ситуацию. Они даже не пытались выключить звук — просто сидели и ждали, когда все кончится.

Два важных факта состояли в том, что у людей существует уже установленный на животных механизм возникновения беспомощности, и что беспомощность легко переносится на другие ситуации. Однако, оставался один факт, который пока не имел объяснения. В экспериментах Хирото получалось так, что при помощи неустранимого шока не удавалось сделать беспомощными примерно треть испытуемых. Создавалось такое впечатление, что люди из этой трети каким-то образом умеют противостоять беспомощности, несмотря на опыт неконтролируемости событий.

Этому факту пока не удавалось найти объяснения.

Беспомощность и иммунитет: как беспомощность влияет на развитие рака у животных

Беспомощность влияет на очень многие особенности жизни человека: на то, как он воспринимает мир, на то, какие цели перед собой ставит и каким образом стремится к их осуществлению, на отношение к своему здоровью и т.д. В конечном счете от степени беспомощности зависит не только успех в жизни, но и здоровье…

Одно из самых значительных открытий Селигмана и его сотрудников состоит в том, что первоначально в экспериментах над животными, а потом и на человеке, было установлено, что беспомощность влияет и на активность иммунной системы человека, на способность организма противостоять болезням, а значит — и на долголетие. То, как это было доказано, может служить одним из примеров строгих с научной точки зрения экспериментов в психологии.

Эксперименты по изучению влияния беспомощности на иммунитет были проведены Мадлон Висинтейнер на классических лабораторных животных — на крысах — с использованием достаточно строгого теста, используемого в иммунологии. Всем крысам привили некоторое количество раковых клеток. Это количество было специально подобрано таким образом, что при нормальных условиях должны были выжить 50 процентов крыс.

Затем всех крыс разделили на 3 группы: первые получали умеренный шок, которого можно было избежать, вторая группа получала неконтролируемый неизбежный шок, третья группа вообще не получала никакого шока.

Поскольку речь шла о физическом здоровье, в эксперименте тщательно контролировались все возможные физические переменные (сила и продолжительность тока, условия питания и гигиены и т.д.). Единственное различие между группами состояла в наличии или отсутствии выученной беспомощности. Третья, контрольная группа служила для проверки точности дозировки в иммунологической части эксперимента. Смертность в этой контрольной группе составила обычную для теста пропорцию 50 на 50.

В двух других группах данные были иные.

Среди «беспомощных» крыс умерло 73% особей. Было доказано, что выученная беспомощность может влиять на иммунитет — сопротивляемость организма деятельности болезнетворных клеток.

Но еще более удивительная вещь произошла в группе, в которой крысы научились сами останавливать действие электрического тока. Смертность в этой группе составила всего 30%! Меньше, чем в группе, которая ни с какими неприятностями не сталкивалась!

Этот совершенно неожиданный факт заставил исследователей задуматься над тем, что из себя представляет альтернатива беспомощности? Что, какое качество делает людей более устойчивыми к неблагоприятным событиям?

Позже Селигман назовет это качество оптимизмом.

Примерно в одно время с работой Мадлон двое канадских исследователей, Ларри Склар и Хайми Анисман, пришли к тем же выводам, используя в качестве лабораторных животных мышей, а не крыс, и измеряя скорость роста опухоли, а не смертность. Дальше проверять однозначно установленные факты смысла не было. Имело смысл попытаться установить, имеет ли место та же самая закономерность у людей. Конечно, в этом случае прививать рак ученые не стали. Эллен Лангер и Джуди Роден нашли способ оценить влияние беспомощности на продолжительность жизни человека.

Влияние беспомощности на продолжительность жизни человека

Новые результаты получили Эллен Лангер и Джуди Роден. Они работали с людьми преклонного возраста в частной лечебнице и и имели возможность кое-что изменить в жизни пожилых людей.

На двух разных этажах они дали старикам две почти одинаковые инструкции, различающиеся лишь по степени, в которой старики могли что-либо изменить в окружающей их действительности.

Вот инструкция, которая давала людям право выбора: “Я хочу, чтобы вы узнали обо всем, что можете делать сами здесь, в нашей клинике. На завтрак вы можете выбрать либо омлет, либо яичницу, но выбрать нужно вечером. По средам или четвергам будет кино, но записываться нужно будет заранее. В саду вы можете выбрать цветы для своей комнаты; можете выбрать, что хотите, и унести к себе в комнату — но поливать его вы должны будете сами”.

А вот та, которая лишала их возможности влияния, хотя и реализовывала идею абсолютной заботы о стариках: “Я хочу чтобы вы узнали о тех добрых делах, которые мы делаем для вас здесь, в нашей клинике. На завтрак бывает омлет или яичница. Омлет мы готовим по понедельникам, средам и пятницам, а яичницу — в остальные дни. Кино бывает вечером в среду и четверг: в среду — для тех, кто живет в левом коридоре, в четверг — для тех, кто в правом. В саду растут цветы для ваших комнат. Сестра выберет каждому по цветку и будет за ним ухаживать”.

Таким образом, получалось, что обитатели одного из этажей дома престарелых могли сами распоряжаться своей жизнью; на другом же этаже люди получали те же блага, но без возможности влиять на них.

Через восемнадцать месяцев Лангер и Роден вернулись в лечебницу. Они установили, что группа с правом выбора оказалась более активной и счастливой, судя по специальным оценочным шкалам. Они также обнаружили, что в этой группе умерло меньше людей, чем в другой.

Этот поразительный факт свидетельствовал, что возможность выбора и контроля ситуации могут спасать жизнь, а беспомощность, возможно, способна убивать…

Теория оптимизма

Нерешенной все-же оставалась проблема, связанная с тем фактом, что не все люди (как, впрочем, и не все животные) в равной степени были подвержены влиянию неконтролируемых неприятных последствий. Часть из них, несмотря на неприятности, продолжали упорно искать решение трудной ситуации, выход из неприятного положения.

До определенного момента Селигман не видел объяснения этому. Но с течением времени решение было найдено. Это решение получило название «теории оптимизма». В соответствии с этой теорией, именно приобретенный в успешной «борьбе с реальностью» оптимизм служит причиной того, что временные непреодолимые трудности не снижают мотивации к активным действиям, точнее — снижают ее в меньшей степени, чем это происходит у «пессимистичных» персон, более склоннык к формированию выученной беспомощности.

По мнению Селигмана, суть оптимизма состоит в особом способе атрибуции — особом стиле объяснения причин неудач или успехов.

Оптимистичные люди склонны приписывать неудачи случайному стечению обстоятельств, случившемуся в определенной узкой точке пространства в определенный момент времени. Успехи они обычно считают личной заслугой, и склонны рассматривать их как то, что случается всегда и почти везде.

Например, жена, обнаружившая наличие давней связи ее мужа с лучшей подругой, демонстрирует оптимизм, если говорит себе: «Это случилось всего лишь несколько раз, давным-давно, и лишь потому, что сама я в то время была за границей» (локально во времени, локально в пространстве и по вине обстоятельств).

Пессимистичным можно назвать мысли следующего характера: «Он никогда меня не любил, и наверное потихоньку изменял мне постоянно — ведь не случайно вокруг него так много симпатичных молоденьких студенток. Да и сама я уже стара, и вряд ли когда он меня так полюбит, как было в молодости» (неприятности распределены во времени, встречаются во многих точках пространства, происходят потому, что сам какой-то не такой).

Именно через стиль атрибуции (приписывания) «просеивается» опыт беспомощности. В случае оптимистичной атрибуции, значение этого опыта преуменьшается, в случае пессимизма — преувеличивается.

Определив таким образом ключевые характеристики оптимизма, Селигман смог найти и очень надежный способ оценки степени присущего человеку оптимизма по его высказываниям, письмам, статьям, а также предложил специальный тест для оценки степени оптимизма / пессимизма.

Это его открытие позволило провести ряд интересных экспериментов, показавших степень влияния оптимизма на политическую, профессиональную деятельность людей и — на жизнь целых стран.

Оптимизм и политика

Так теория выученной беспомощности дала жизнь не менее интересной и продуктивной в плане экспериментов теории оптимизма. Оптимистичные люди, по мысли Селигмана, имеют ряд преимуществ: они более инициативны, энергичны, реже впадают в депрессию, результаты их деятельности обычно выглядят более внушительно. Далее, они производят лучшее впечатление на окружающих. Это все не может остаться без очевидных последствий.

В содружестве с молодым аспирантом Гарольдом Зулловым Селигман [Zullow et al., 1988] заинтересовался проблемой, близкой к сфере интересов политологов. Он предположил, что при явном соперничестве двух кандидатов, таком, какое, например, имеет место в ходе президентских выборов, более оптимистичный кандидат должен побеждать.

Основание к этому Селигман видел в следующем. Во-первых, оптимистичный кандидат будет более активным и деятельным, успеет встретиться с большим количеством людей и т.д. Во-вторых, в ходе этих встреч он больше понравится избирателям. В-третьих, он будет более убедителен (в хорошее охотнее верят), вызовет у избирателей большие надежды, связанные с ним персонально. В итоге, при сильной разнице в уровне оптимизма, победить должен депутат оптимистичный.

Селигман решил проверить это предположение на материале президентских выборов. В качестве стандартных выступлений были выбраны речи с согласием баллотироваться претендентов на президентский пост в Америке, начиная с 1948 (с этого года выступления достигали широкой аудитории благодаря телевидению) по 1984 годы. Уровень оптимизма оценивали независимые эксперты по специально разработанной схеме.

В итоге было обнаружено, что в девяти случаях из десяти победил более оптимистичный кандидат. Причем, кандидаты, существенно опережавшие соперника в уровне оптимизма, выигрывали с огромным перевесом. У кандидатов же с небольшим преимуществом по показателям оптимизма, и перевес на выборах был небольшим. Так было установлено, что знание разница в уровне оптимизма позволяет предсказать исход выборов значительно точнее, чем любые другие технологии. Более того, влияние телевизионной трансляции также не было решающим фактором. Анализ речей кандидатов начиная с 1900 года показал, что из двадцати случаев в восемнадцати американцы отдавали предпочтение более оптимистичному кандидату.

Теория набирает силу, если она оказывается способной дать предсказания событиям. Теория оптимизма оказалась способной к этому. В текущем порядке оценивая состязание Джорджа Буша и Майкла Дукакиса с использованием шкалы оптимизма, Селигман и Зуллов смогли дать предсказание итогов выборов с точностью до 1%!

Оптимизм и социальная среда

Социальный контекст и взаимовлияние уровня оптимизма и социальной среды не ограничивается предпочтениями электората. Существуют данные, что сами условия жизни существенно предопределяют характер высказываний и предпочтений.

В период олимпийских игр 1984 года Габриель Эттинген [Zullow et al., 1988] сравнила по степени оптимизма газетные публикации об одних и тех же событиях, вышедшие в Восточной и Западной Германии. Хотя у восточных немцев поводов для гордости и оптимизма было значительно больше, тон публикаций восточногерманских газет был существенно более пессимистичным.

Сообщения, выполненные на одном и том же языке, журналистами одной и той же национальности, описывающие одни и те же события — но в рамках разных общественных систем существенно различались.

Прошло всего 6 лет — и Восточная Германия перестала существовать. Оптимистичная страна поглотила пессимистичную.

Оптимизм и работа

Теория оптимизма нашла неожиданное применение в страховом деле. По заказу крупной страховой фирмы Селигман провел тестирование на уровень оптимизма у вновь набранных страховых агентов. Хотя общий уровень оптимизма был достаточно высок, более половины из них уволились в первые же полгода. Даже очень оптимистичным людям трудно получать изо дня в день отказы в 39 случаях из 40. Селигман разделил всех новичков на две группы — более и менее оптимистичную.

Кто же увольнялся в первую очередь?

Это были люди преимущественно из менее оптимистичной группы. Причем склонность к увольнению никак не была связана с профессиональными знаниями. Далее, этим влияние оптимизма не ограничилось. Агенты из верхней четверти, наиболее т.о. оптимистичные, заключали на 50% больше сделок, чем агенты из нижней четверти.

Они работали, не капитулировали — и зарабатывали больше денег для фирмы.

Что такое «Выученная беспомощность»?

Итак, Мартин Селигман определяет беспомощность как состояние, возникающее в ситуации, когда нам кажется, что внешние события от нас не зависят, и мы ничего не можем сделать, чтобы их предотвратить или видоизменить. Если это состояние и связанные с ним особенности мотивации и атрибуции переносятся на другие ситуации, то значит — налицо “выученная беспомощность”. Очень непродолжительной истории неконтролируемости окружающего мира достаточно для того, чтобы выученная беспомощность начала жить как бы своей собственной жизнью, стала сама управлять нашим поведением.

Пример: Двум группам людей предлагалось решать простые логические задачи, где в серии картинок нужно было обнаружить «лишний» элемент следуя какому-либо принципу. В одной группе испытуемые получали оценки «верно» или «неверно» в случайном порядке (т.е. асинхронно), в другой они (синхронно) получали за правильный ответ оценку «верно», за неправильный — «неверно». В результате в группе с правильными, «синхронными» последствиями количество правильных ответов быстро возрастало, при асинхронности же не наблюдалось значительного улучшения результатов и многие испытуемые довольно быстро отказывались от продолжения эксперимента. Если на их участии настаивали, то они совершали даже большее количество ошибок, чем в начале, поскольку для простых закономерностей пытались найти очень сложные объяснения, искали сложные решения там, где они были очевидны.

Опыт неконтролируемых последствий у животных и людей закономерно приводит к пессимизму и депрессии, к снижению стремления предотвратить трудные ситуации или активно овладевать ими. Ответственны за возникновение этого не столько неприятные или болезненные переживания сами по себе, сколько опыт их неконтролируемости.

Именно этим объясняется тот факт, что относительно позитивных последствий Селигман получил схожие результаты. Интенсивное поощрение, возникающее вне зависимости от действий испытуемых – точно так же, как и наказание – приводит к потере инициативы и способности к конкурентной борьбе.

Итак, беспомощность у человека вызывается неконтролируемостью и непредсказуемостью событий внешнего мира. Уже в раннем детстве — в младенческом возрасте человек учится контролю над внешним миром. Помешать этому процессу могут три обстоятельства:

  1. полное отсутствие последствий (депривация),
  2. однообразие последствий или же
  3. отсутствие видимой связи между действиями и их последствиями[ВР1] .

(1) Отсутствие последствий. Никому в России не нужно объяснять, с чем сталкиваются сироты в большинстве детских домов. Однообразная серая одежда, такая же однообразная и пресная пища, скудная библиотека, занятые своими делами воспитатели и учителя. Однообразие среды дополняется депривацией простого человеческого общения. В замкнутый мирок поступает слишком мало стимулов, слишком мало информации, чтобы растущий человек научился связывать плохие и хорошие поступки с плохими и хорошими последствиями. Разные поступки так или иначе есть всегда. Разных последствий не хватает. Поэтому к моменту выпуска в большинстве случаев молодых людей трудно назвать адаптивными, приспособленными и оптимистичными людьми.

По аналогии с этим “экстремальным” примером мы легко обнаружим зоны потенциальной беспомощности в далеком сибирском поселке, глухой деревне в центре России, в семье начинающего предпринимателя и его жены — учительницы, с утра до поздней ночи занятых каждый своим “бизнесом”.

Общее во всех этих случаях – бедная на последствия и общение среда, в которой ребенок просто не в состоянии сопоставить разному поведению разные реакции окружения. Этих реакций просто нет.

Пример: Женщина обращается к психологу с просьбой помочь. Ее уже взрослый сын ничего не желает делать. Семья довольно обеспеченая, у каждого из супругов свой бизнес, сыну они тоже ни в чем не отказывают. Чтобы помочь сыну стать на ноги, отец зарегистрировал для того собственную фирму с поставленным уже бизнесом. Нужно только работать. Но сын и этого не хочет! Он либо сидит весь день дома, либо, что еще хуже -– берет машину и отправляется проведовать своих дружков. В общем, делом заниматься не хочет – у него нет к нему никакого интереса. Психолог предлагает попробовать изменить кое-что в отношении к сыну (а сыну уже 26!). Изменить последствия, которые имеют его действия. Отобрать машину и отдать тому, кто ведет дела в фирме. Вернуть машину, если он займется делами фирмы.  Выплачивать ему в фирме зарплату в точном соответствии с рабочими часами, которые он там проведет. Если управление фирмой не даст нужных результатов – продать ее или забрать себе в управление. Но в этот момент – перестать платить зарплату.
Спустя 2 месяца сын начал вести дела фирмы сам и купил себе на заработанные в удачной сделке деньги собственную машину, чтобы не зависеть от родителей.

(2) Однообразие последствий. Чтобы избежать пессимизма и беспомощности, последствия как минимум должны быть в наличии. И они должны быть разными. Любой психолог, работающий в милиции или детприемнике, расскажет вам массу ужасных случаев, главным действующим лицом которых были дети из супер-благополучных семей. Неожиданные асоциальные поступки эти, благополучные, дети совершают так же часто, как  и дети из детских домов и интернатов. Совершенно неожиданные и немотивированные побеги из семьи, агрессивные действия, кражи, вандализм, не имеющие на первый взгляд никакого разумного объяснения, легко его находят в рамках теории выученной беспомощности. Гиперопека детей из богатых семей, чаще всего связанная с однотипно позитивными последствиями, так же опасна, как и гиперконтроль со стандартно следующим штрафом за любые нарушения. Опасность состоит в однотипности последствий.

Ребенок, который в ответ на разное (хорошее и плохое) поведение, получает совершенно одинаковые (безразлично, приятные или неприятные) последствия, точно так же теряет ориентиры для управления собственной активностью, как и ребенок, вообще никакой обратной связи не получающий.

Пример: Девочка Саша ходит в первый класс с большой охотой, ей все в школе нравится. Но вдруг родители замечают, что интерес стремительно улетучивается, ребенок не хочет делать уроки, с неохотой идет в школу.
Ребенка как бы подменили.
Лишь случайно родители узнают, что в классе появился новый учитель, который часто ставит четверки и требует выполнять работу над ошибками. Сначала Саша это делала охотно, поскольку сама видела эти ошибки и знала, как их можно исправить.
Но новый учитель даже после прекрасно выполненной повтороно работы все-равно ставит четверку. С его точки зрения это – справедливо. Ведь ошибка-то была допущена.
Саша очень расстроена. Для нее исчез всякий смысл исправлять ошибки. Как бы хорошо она не работала над ошибками – все равно оценка не улучшается. Мотивация к учебе стремительно, в течение двух-трех дней, исчезает.
Родителям, к счастью, удается убедить учителя поощрять ребенка, но интерес к школе восстанавливается очень и очень медлено.

Есть еще одна форма беспомощности, возникающей по причине однообразия последствий. Ребенок или взрослый, который, совершая разные — хорошие и плохие, добрые или злые действия, знает, что все равно его родители (или его статус) защитят его от неприятностей, оказывается беспомощным в такой же степени, как и тот, кто наталкивается на массивную критику, что бы он не делал.

Если приблизить эти результаты к реальной жизни, то беспомощность возникает тогда, когда человек (ребенок), пытающийся решить некоторую поведенческую проблему, не находит никакой системы в том, как реагируют окружающие на его действия, и никто ему не помогает обнаружить эту систему.

 (3) Асинхронность. Третья причина беспомощности может состоять в том, что между действиями и последствиями проходит так много времени (асинхронность во времени), что невозможно связать реакции окружения с теми или иными собственными действиями. Порка по пятницам, разнос по понедельникам, выдаваемая случайно и довольно редко зарплата, все это – последствия, которые асинхронны во времени с их причинами. В этом случае зарплата перестает ассоциироваться с результатами труда, критика родителей – с ошибками, допущенными в домашнем задании. Итог тот же.

Профилактика беспомощности

Выученную беспомощность гораздо легче предупредить, чем лечить: родители должны обеспечить и показать ребенку возможности контроля над внешней средой, должны предоставлять ему синхронную и разнообразную обратную связь — разную в ответ на разные его действия. То же требуется и от руководителей коллективов, если они хотят иметь инициативных и компетентных (а не беспомощных) сотрудников.

В форме простых правил я попробую сформулировать основные принципы поведения, которое помогает другим избежать беспомощности, своего рода рекомендации по ее профилактике. Эти принципы уже многократно опробованы участниками тренинга для родителей и абсолютно безопасны в применении. Повредить ребенку они не могут, хотя, вероятно, и будут означать изменение вашего привычного автоматизированного, а потому и самого легкого, способа взаимодействия с другим человеком.

Итак:

Правила по профилактике выученной беспомощности

(1) Последствия должны быть.
Если жизнь стала однообразна и скучна, то зачем же она нам такая? Познакомьтесь сами и познакомьте партнера с разными сторонами реальности, покажите ему, что именно он (она) может жить и по другому. Предоставьте возможность другому самому найти нужные ему последствия.

Не только окружающая среда, но и вы сами создаете последствия. Постарайтесь чаще бывать с ребенком, мужем, женой, сотрудниками —  самим собой и своей речью восполнить дефицит последствий.

(2) Последствия должны быть разнообразными.
В ответ на разное поведение ваших сотрудников, вашего ребенка или супруга, вы теперь ведете себя разным способом. Вы злитесь, если он что-то сделал неправильно, радуетесь, если поступки партнера вам приятны, и – вы проявляете свою радость или злость, все многообразие ваших чувств, стараясь указывать точно, с каким именно поведением эти чувства связаны.

Не ограничивайтесь обнародованием взысканий, пусть даже – и разнообразных взысканий. Дополните “перечень штрафов” “перечнем поощрений”. Старайтесь уравновесить баланс хороших и плохих действий балансом хороших и плохих последствий.

(3) Промежуток времени между поведением и последствиями должен быть минимальным.
Не оттягивайте с реакцией, реагируйте тотчас же и разнообразно. Особенно это важно в случае экстремального поведения, необычно хорошего или необычно плохого.

(4) Случайные реакции лучше постоянных.
Действительно, достаточно глупо выглядят попытки постоянно сопровождать любое поведение партнера своими реакциями. Это и не нужно. Множество специально организованных исследований показали, что несистематические  и случайные последствия лучше действуют, чем постоянные. Спустя некоторое время ваш партнер сам научится видеть последствия – без вашей помощи. Помогайте ему в этом время от времени.

И ваш партнер, ребенок, ваши сотрудники приобретут веру в себя, инициативу и оптимизм.

Вы же этого хотите?

Возвращаясь к вопросу, с которого начиналась эта статья, я хочу сказать, что причина пассивности и стереотипности поведения тех, о ком пишет Олег, может лежать как вне их — в среде, в партнерах родителях, начальниках, так и внутри них. Мы не полностью и абсолютно зависим от своего окружения. Человек от собаки отличается тем, что он сам может создавать себе последствия — у нас есть речь, и мы способны к самоподкреплению.

Литература

Haracz, J. (1988). Learned helplessness: An experimental model of DST in rats. Biological Psychiatry,23, 388-396.

Hiroto, D. (1974). Locus of control and learned helplessness. Journal of Experimental Psychology, 102, 187-193.

Overmier J.B., Seligman M.E.P.(1967) Effects of inescapable shock upon subsequent escape and avoidance responding. Journal of Comparative and Physiological Psychology, 63

Peterson, Christopher (1993) Learned helplessness : a theory for the age of personal control.  New York : Oxford University Press, 1993. xi, 359 p.

Seligman, M.E.P. (1991) Learned Optimism. NY Knopf.

Seligman, M.E.P. (1993) What You Can Change & What You Can’t. NY Knopf.

Seligman, M.E.P., Reivich, K., Jaycox, L. & Gillham, J. (1995) The Optimistic Child. N.Y. Houghton Mifflin.

Seligman, Martin E. P. (1972) Biological boundaries of learning. New York, Appleton-Century-Crofts  xi, 480 p.

Seligman, Martin E. P. (1992) Helplessness : on depression, development, and death. New York : W. H. Freeman,. xxxv, 250 p.

Zullow, H., Oettingen, G., Peterson, C. and Seligman, M.E.P. (1988) Explanatory style and the historical record: Caving LBJ, Presidential candidates, and East versus West Berlin. American Psychologist, 43, 673-682.

Зелигман М. (1997) Как научиться оптимизму, М.: а.о.»Вече», с.261-262.

Хекхаузен Х. (1986) Мотивация и деятельность: в 2-х т., т. 2, М.: Педагогика, с. 112-136

Дополниетельная литература:

 

Смоленская газета — Синдром ничегонеделанья

Общество

Центр защиты семьи, материнства и детства «Смоленский дом для мамы» уже восемь лет оказывает помощь кризисным семьям, мамам с маленькими детьми и беременным женщинам в трудной жизненной ситуации. Среди его подопечных немало женщин, которые выросли в интернатных учреждениях и неблагополучных семьях. Кроме материальной поддержки им также требуется помощь в решении психологических проблем, среди которых одной из самых серьёзных является синдром выученной беспомощности. Возможно, кого-то это удивит, но хотя бы раз в жизни его действие на себе испытывал каждый из нас. Что это за синдром и откуда он берётся, «Смоленской газете» рассказала директор «Дома для мамы», психолог Татьяна Степанова.

Про животных и людей

– Таня, прежде всего мне бы хотелось с тобой поговорить о том, что вообще такое выученная беспомощность и как она формируется?

– В наше время тему синдрома выученной беспомощности, мне кажется, нужно преподавать в школах. Это сейчас актуально как никогда, потому что пандемия – как раз среда для его формирования. Выученная беспомощность – это условный рефлекс, который возникает у человека или животного, когда они неспособны повлиять на ситуацию: она является неопределённой, условия среды постоянно меняются, а все попытки изменения оказываются неудачными и вызывают разочарование. Синдромом это становится тогда, когда человек или животное, уже даже находясь в других обстоятельствах, не предпринимает попыток к изменению своей жизненной ситуации, потому что он запомнил, что все действия бесполезны. Уже сформировался рефлекс. Этот синдром начал впервые изучать и дал ему называние Мартин Селигман. В 1976 году он получил за свои исследования премию Американской психологической ассоциации. Он проводил эксперименты на собаках. Их фиксировали в упряжи, включали звуковой сигнал и били электрическим током. Когда упряжь сняли, услышав звуковой сигнал и получив удар током, собаки прижимались к полу, начинали скулить, но не пытались убежать, потому что помнили, что их предыдущие попытки не увенчались успехом. Похожие исследования проводились на совсем примитивных существах – блохах. Их посадили в банку и закрыли крышкой. Блохи пытались выпрыгнуть, стукались о крышку и падали обратно. Через трое суток крышку сняли, но ни одна блоха не попыталась выпрыгнуть из банки – все они погибли в банке от голода, хотя крышка уже была открыта.

– А что говорят исследования о формировании выученной беспомощности у людей?

– В разное время в разных странах проводились исследования в тюрьмах, приютах для бездомных и домах престарелых, и учёные получали одинаковые результаты. Все эти учреждения объединяет одно: люди там максимально лишены прав и свобод. Так вот, исследования показали: чем меньше у человека прав и свобод, чем меньше у него поле для приложения своей воли и собственного выбора, тем меньше у него становится желания что-либо менять и тем больше у него формируется и укрепляется синдром выученной беспомощности. В противовес этому, если люди имеют возможность решать хотя бы что-нибудь – например, если заключённые имеют возможность выбирать, какую программу посмотреть в отведённый промежуток времени или что есть на ужин, – то у них повышается жизненная активность и синдром выученной беспомощности становится менее значительным. В этих ситуациях у людей появляется активность в решении сложной жизненной ситуации, в которой они оказались в настоящее время. Даже такое маленькое собственное решение, как что ты будешь есть или что сегодня наденешь, способно укрепить веру в себя и пробудить желание к активному изменению своей жизни.

С началом пандемии некоторые семьи оказались в такой сложной ситуации, когда их действия ни на что не влияли. В подобных случаях у человека атрофируется воля и вообще желание что-либо делать.

Поэтому если вы встретите в своей жизни подобное явление, человека, у которого атрофирована воля, не спешите его обвинять – посмотрите на его историю, и, возможно, это окажется та самая выученная беспомощность.

Потом сделаю

– Как может проявляться синдром выученной беспомощности кроме того, что такой человек не будет пытаться изменить жизненную ситуацию?

– Человек, у которого есть этот синдром, не верит в возможность изменений в своей жизни и в собственные силы. Естественно, при этом ему совершенно несладко живётся на белом свете. Он испытывает подавленность, может находиться в состоянии депрессии, у него могут наблюдаться серьёзные изменения в физиологическом состоянии: ухудшается работа сердечно-сосудистой системы, ухудшается иммунитет и даже ускоряется наступление смерти. Выученная беспомощность всегда связана с трудностями постановки цели. Субъективно это воспринимается так: «Я ничего не хочу. Я не знаю, что выбрать». Человек с синдромом выученной беспомощности испытывает трудности с началом действия: «Я это потом сделаю, не сейчас. Я это хотел сделать, но не буду, что-то мешает». Также возникают трудности с реализацией первоначального намерения: «Я начал делать, но передумал. Мне стало неинтересно». Такому человеку всегда сложно преодолевать препятствия: «Ну я же не предполагал, что будет так трудно. Может, это и не стоит моих трудов». Человек всегда считает себя виновником собственных неудач, говорит: «У меня ничего не получается, потому что я такой корявый. Все люди как люди, у них нормальная работа, а я никак не могу устроиться». Хотя человек попробовал устроиться всего лишь на три работы, но чувствует не то, что эти работы ему не подошли, а что он какой-то никчёмный неудачник. А вот какие-то успехи он склонен списывать на счастливый случай или помощь окружающих – ни в коем случае он не считает, что добился этого собственными усилиями. Именно поэтому синдром выученной беспомощности вгоняет человека в замкнутый круг: он не уверен в том, что может что-то изменить, отказывается от каких-либо действий, в результате его жизненная ситуация ухудшается, он снова обвиняет в этом себя и считает, что он не способен что-либо изменить.

В ситуации с кризисными кровными семьями это приводит к тому, что родители, любящие своих детей и желающие им добра, не прикладывают никаких усилий к тому, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. К примеру, семья с тремя маленькими детьми постоянно мёрзнет в своем деревенском доме из-за отсутствия отопления, не может обеспечить элементарную гигиену, потому что воду приходится носить из колодца, который находится в километре от дома, – но не стремится провести газ и воду. Я описываю реальную ситуацию одной из наших подопечных семей. Они заняли пассивную позицию и молча тянут лямку, смиряясь с теми сложностями, к которым уже привыкли и которыми, как им кажется, они не способны управлять.

– А почему эта проблема так актуальна для ваших подопечных, среди которых много людей, выросших в интернатах или в неблагополучных семьях? Какие факторы в этом случае влияют на формирование выученной беспомощности?

– «Ты такой же беспутный, как твой отец-алкаш» – такую фразу достаточно часто слышат дети из неблагополучных семей или дети, которые остались без попечения родителей и живут в детском доме. У них формируется синдром выученной беспомощности, но не на собственном опыте, а на опыте своих родителей – самых важных, самых значимых людей в жизни любого ребёнка. «У моего отца ничего не получилось, он окончил свою жизнь под забором, я такой же, как он, – значит, у меня тоже ничего не получится, можно даже не пытаться». Не обязательно эти мысли будут в явной форме звучать в голове у ребёнка, но они зафиксируются в его бессознательном и будут влиять на его выбор в дальнейшей взрослой жизни. Мартин Селигман считал, что синдром выученной беспомощности формируется и закрепляется у детей до восьми лет. Далее на протяжении всей жизни этот закрепившийся синдром будет подспудно влиять на активность человека, на умение самостоятельно строить планы на жизнь и отвечать за результаты его поступков.

Рассмотрим ещё такую ситуацию. Ребёнок растёт в неблагополучной семье, наблюдает постоянные скандалы между мамой и папой, и правила его жизни в семье постоянно меняются в зависимости от того, кто в данный момент приходит к власти. Скажем, если мама в силе, а отец в загуле, то возвращаться домой нужно до девяти вечера, а когда в силе отец, то он вообще это не контролирует – возвращаться можно в любое время. Также постоянно меняются наказания: отец может избить, мать может оставить голодным. В результате ребёнок понимает, что от него фактически ничего не зависит. Ситуация может поменяться в любой момент – в любой момент он может быть избит или оставлен без еды, и зависит это только от прихоти взрослых. Соответственно, он запоминает, что он беспомощен, жизнь играет им, как игрушкой. То же самое происходит с ребёнком, который оказывается в детском доме. Правила в любом случае будут меняться в зависимости от того, кто из воспитателей дежурит в данный момент. И эти правила будут обезличивать ребёнка с его собственными нуждами и потребностями. Он будет абсолютно таким же, как и все. Я не говорю, что это плохо, – по-другому просто невозможно контролировать ситуацию в детском доме. Но это заставляет ребёнка забывать о том, чего хочет он сам. К сожалению, многие выпускники детского дома в ответ на вопрос, что ты хочешь в жизни, кем ты хочешь быть, отвечают: «Не знаю» – и идут учиться туда, куда предоставит им возможность интернат, а не туда, куда хотят они сами. Потому что, во-первых, они не умеют понимать себя, они привыкли себя не слушать, а во-вторых, они не верят в собственные силы, считают, что от них ничего не зависит в их собственной судьбе.

К формированию синдрома выученной беспомощности у ребёнка может привести конфликтная ситуация в семье, постоянно меняющиеся правила, обиды, которые наносят ребёнку родители, воспитатели, учителя школ, тяжёлая болезнь, длительная госпитализация, развод родителей, смерть близкого человека или домашнего животного. Во взрослом возрасте синдром выученной беспомощности может сформироваться из-за потери работы, в случае войны, теракта, катастрофы, измены – всё это калечит человека в психологическом плане и ломает волю к изменениям.

Ещё нужно запомнить, что если мы, взрослые и сильные, говорим при ребёнке, что мы ничего сделать не можем, то невольно формируем у него, маленького и беспомощного, ощущение, что он-то и подавно не может ничего изменить.

Некоторые взрослые считают, что они должны говорить ребёнку правду. При этом они не понимают, что для ребёнка они должны быть точкой опоры. А если взрослый раз за разом транслирует ребёнку свои неудачи в карьере, в жизни, говорит, что он нищий и дальнейшая жизнь будет такой же, то он невольно собственным примером формирует у него синдром выученной беспомощности. Так родитель не учит ребёнка правде жизни, а связывает его по рукам и ногам своим собственным страхом.

Дать ребёнку возможность повзрослеть

– А если речь идёт о семье, которая в целом является благополучной, могут ли какие-то ошибки в воспитании приводить к формированию выученной беспомощности?

– «Ну, слава богу, – вздохнули благополучные мамы, – мы не бьём нашего ребёнка, он не видит пьяных скандалов, значит, выученной беспомощности у него не будет». Но не тут-то было. Выученная беспомощность может сформироваться и во вполне благополучных семьях. Представьте себе ребёнка, которого очень любят, за ним постоянно ходят по пятам, не дают ему измерить ни одной лужи на пути, влезть ни на одно дерево. Ограничивают его самостоятельность и в детском возрасте, и потом в начале карьеры: «Тебе не нужно идти учиться на художника – тебе нужно идти на бухгалтера, потому что это денежная профессия». И послушный ребёнок отказывается от самостоятельного выбора, считает, что он не в состоянии изменить что-либо, и идёт туда, куда ему говорят заботливые родители. Если родители страдают гиперопекой, не способны отпустить ребёнка в свободное плавание, предоставить ему возможность самостоятельности, то они обрекают его на слабоволие и отсутствие целей в жизни, потому что они сами являются его волей и сами ставят для него цели.

Я сама родитель, и у меня часто бывают ситуации, когда хочется закричать: «Не лезь, упадёшь». Остановить себя и дать ребёнку познавать мир, в то же время оберегая его, бывает очень сложно. Критерий, который мне в своё время помогал в воспитании самостоятельности у ребёнка в дошкольном возрасте: может ли ребёнок сделать это сам и насколько ему может повредить то, что он пытается сделать. В некоторых ситуациях ему нужна разумная подстраховка. Например, ребёнку хочется на детской площадке залезть на самую высокую башенку, и если он уже способен держаться за перила самостоятельно, то я стараюсь разрешить ему это, но подстраховываю его возможное падение. Предупреждаю: «Ты идёшь сам, я тебя не держу – просто страхую тебя». И ребёнок верит в свои силы, потому что он делает это сам. Не знаю, насколько правильна эта ситуация, когда подросший уже ребёнок требует свободы, но не способен нести за себя ответственность. Когда, скажем, подросток говорит о том, что он будет приходить в одиннадцать вечера и общается с дурной компанией, тут, естественно, важен разумный подход. Но в то же время важно помнить, что чрезмерное ограничение самостоятельности ребёнка и юноши приводит к формированию синдрома выученной беспомощности.

И, возможно, стоит дать ребёнку совершить какую-то ошибку в жизни для того, чтобы он сформировал свой собственный опыт и научился нести ответственность за те выборы, которые совершает. Подарить ему тем самым уважение к самому себе и веру в то, что он способен справиться со сложной ситуацией.

Также к формированию выученной беспомощности в благополучной семье может привести противоречивость родительских требований. Если мама против бесконечного смотрения мультиков, а папа «за», то эти плавающие нормы приводят к тому, что ребёнок понимает, что авторитет родителей – это весьма условная вещь. А ещё он теряет ориентиры, границы дозволенного внутри семьи, и это приводит к тому, что в некоторых моментах он будет себя чувствовать беспомощным, потому что нет чёткой опоры, определённой стратегии поведения, которая будет работать всегда.

Ещё один момент воспитания, который способен привести к формированию выученной беспомощности, – это предпочтение детских качеств. Иногда этим страдаем мы, мамы, когда чрезмерно умиляемся и нежничаем с детьми, подкрепляя их инфантильное поведение. На определённом этапе жизни ребёнка это допустимо, но когда ребёнок взрослеет, а мы продолжаем умиляться его детской слабости и привязанности к нам, мы подкрепляем его уверенность в том, что он сам не способен справиться ни с какой ситуацией. Если женщине нравятся самые маленькие детки, зависящие от неё, то, может, имеет смысл задуматься о том, чтобы в семье появился ещё один малыш, а старшему ребёнку – дать возможность вырасти. Либо нужно просто пересмотреть свои собственные потребности во взаимодействии с ребёнком и посмотреть, на кого можно перенести эту потребность в чрезмерной заботе, опеке, умилении.

Быть пассивным – значит страдать

– Как вообще понять, что для тебя актуальна эта проблема? Человек же не думает: «О, вот это у меня выученная беспомощность». Скорее он думает: «Вот это мне не нравится делать, а вон то не срочно, можно и отложить, и вообще, у Васи лучше получается, чем у меня, пусть Вася и делает, а я пока тут в сторонке постою». Где те маркеры, которые показывают, что речь идёт именно о выученной беспомощности?

– Как я сама для себя могу понять, актуальна ли для меня эта тема? Я должна проверить ситуацию, благоприятна или неблагоприятна она для меня. Если неблагоприятна, то я должна что-то предпринять, чтобы её изменить. Если же я ничего не делаю, но при этом имею возможность сделать – значит, это выученная беспомощность. Как понять, могу я что-то изменить или нет? По большому счёту, если я не сижу в тюрьме, если я не прикована к постели болезнью, то я могу что-то изменить, хотя бы чуть-чуть, и значит, я буду думать, как и что мне делать, чтобы достичь желаемой цели. Может быть другая ситуация: человек начинает имитировать бурную деятельность, которая не ведёт к решению проблемы, но после этого он выдыхается и говорит, что устал, а ситуация не меняется ни на шаг. Это проявление в действии синдрома выученной беспомощности. Либо человек проявляет агрессию к самому себе, кому-то другому, но это опять же не ведёт к разрешению ситуации. Агрессивное поведение, включая, кстати, насилие и суицид, тоже является проявлением синдрома выученной беспомощности. Может также происходить смещение на псевдоцель. Скажем, мне нужно готовиться к экзамену, но он очень сложный, и я боюсь, что не сдам. Но это я где-то в глубине души боюсь, а на поверхности – сейчас моя любимая рок-группа приезжает, пойду лучше на концерт или съезжу с друзьями на рыбалку. Я смещаю свою активность на псевдоцель. В результате сложная ситуация никак не разрешается, и я ничего не делаю для того, чтобы достичь желаемого эффекта. Это ещё одно из проявлений синдрома выученной беспомощности. Если я говорю, что у меня потерялся интерес к работе, мне стало скучно – я увольняюсь, меняю профессию. Либо я свожу свои профессиональные обязанности к минимуму, отказываюсь от деятельности – это также признак синдрома выученной беспомощности, которая проявляется именно в апатии и депрессивных переживаниях. Если подытожить, то синдром выученной беспомощности можно отследить по маркерам в трёх сферах: в деятельности, мышлении и эмоциях. Первый маркер – неэффективные действия, не ведущие к достижению цели и на самом деле просто демонстрирующие отказ от продуктивной деятельности. Второй – мысли-вирусы, которые подтверждают, что деятельность бессмысленна, мы не можем ничего изменить. Третий – бессилие, апатия, депрессивные переживания, агрессия, сниженный фон настроения, потеря интереса и активности.

– У некоторых людей возникает негатив по отношению к тем, кто страдает этим самым синдромом выученной беспомощности. Говорят: «Так зачем же они детей рожают, если даже сами о себе позаботиться не могут, если у них нет жилья и работы». Или: «Зачем они рожают второго и третьего, если они такие бедные»…

– Действительно, у многих людей возникает негатив по отношению к семьям, которые находятся в сложной жизненной ситуации, по отношению к мамам, которые рожают одни, без мужа, зная, что им придётся тяжело. Но точно так же этот негатив возникает у нас с вами по отношению ко всем тем людям, у которых есть недостатки. Мы не умеем жить, не осуждая. Буду говорить про себя: я не умею жить, не осуждая. Я этому только учусь, и для меня в этом отношении важной является мысль о том, что у каждого человека, у каждой семьи есть своя зона актуального развития и зона ближайшего развития. В зоне ближайшего развития семья или отдельная мама может развиваться с чьей-либо помощью. Например, с помощью кризисного центра или психолога. Это точки роста. Но точно так же у каждой семьи и у каждой мамы есть зона актуального развития – то, что они уже могут делать самостоятельно. Мы с вами знаем, что необучаемых людей нет. Даже ребёнок с умственной отсталостью может чему-то научиться – например, ухаживать за собой, завязывать шнурки, разогревать еду. А взрослый, интеллектуально сохранный, даже очень социально неблагополучный, человек может гораздо больше сделать в своей жизни. И если мы будем помнить о том, что цель нашей жизни – это развитие, возможность стать немножечко лучше, чуть приблизиться к самому лучшему варианту самого себя, то жизнь каждой семьи и каждой женщины в сложной жизненной ситуации оказывается нужной и оправданной. И я призываю всех подумать о том, чем мы можем помочь нашим близким в их зоне ближайшего развития и в чём мы сами можем попросить помощи, потому что у каждого из нас есть точно такие же зоны роста, точно такие же непроработанные ситуации, связанные с синдромом выученной беспомощности, с неверием в себя и повторяющимися неудачами в какой-либо сфере. И в этом нам нужна помощь других людей. Их вера в то, что мы можем стать лучше, их поддержка может стать ключевой для того, чтобы мы могли изменить что-то в своей жизни, чтобы мы могли стать счастливыми и наши дети могли стать чуть более счастливыми, чем мы сами.

Если мы не принимаем активного участия в своей собственной жизни, то мы находимся в тюрьме, даже если внешне мы свободны, даже если внешне никаких ограничений у нас нет. Поэтому выходим на свободу, вспоминаем, о чём мы мечтали, что нам ещё хочется сделать в этой жизни, для чего мы сюда пришли, и вспоминаем о том, чем мы можем помочь тем людям, которые рядом с нами и которым немножко тяжелее, чем нам.

Фото: vk.com/smol_ddm, pixabay.com

Татьяна Борисова

История исследований… (Цитата из книги «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости» Анастасии Андреевны Казанцевой)

История исследований выученной беспомощности начинается с совершенно безобидного эксперимента, проведенного в 1921 году ученицей Ивана Павлова, Наталией Шенгер-Крестовниковой. Она обучала собаку различать круг и эллипс; правильный ответ вознаграждался пищей, неверный никак не наказывался. В начале эксперимента фигуры сильно отличались друг от друга, но постепенно эллипс делался все более и более округлым. Когда соотношение осей эллипса достигло 8:9, собака больше не могла принять правильное решение. После трех недель бесплодных попыток животное было не узнать: серьезные нарушения возникли и в эмоциональной сфере (“постоянно повизгивала”), и в двигательной (“постоянно беспокоилась”), и в когнитивной (“исчезли все ранее выработанные условные рефлексы”). Но тогда на это исследование не обратили внимания, а обстоятельно изучать выученную беспомощность начал в конце 1960-х американский психолог Мартин Селигман — он и предложил этот термин.
В целом состояние выученной беспомощности характеризуется тремя признаками. Во-первых, это безынициативность, отсутствие попыток бороться с неприятностями. Во-вторых, торможение когнитивных функций, прежде всего способности к усвоению нового: утрачен какой-либо интерес к поиску причинно-следственных связей, жертва в принципе не верит, что их можно найти. В-третьих, конечно, все это сопровождается эмоциональными расстройствами: любая неприятность кажется совершенно чудовищной, потому что она заведомо непреодолима.
Представьте себе, что вы собака. Вы стоите за загородкой, но стоять больно, потому, что пол бьется током. Естественно, вы ищете способ прекратить эти страдания, рано или поздно догадываетесь, что нужно перепрыгнуть через барьер, и делаете это. Если вас снова поместить в те же самые экспериментальные условия, вы перепрыгнете уже гораздо быстрее. Но это работает только в том случае, если вы нормальная, не травмированная собака: если вы до этого не были обездвижены в павловской экспериментальной установке, а если и были, то вас не били там током, а если вас и били там током, то вы могли его отключить, нажав носом на кнопку. А вот если у вас есть опыт получения ударов током, пусть и слабых, но таких, с которыми вы совершенно ничего не можете сделать, потому что вы зафиксированы в гамаке, то, попав за загородку, где пол тоже бьется током, вы даже не попытаетесь прекратить свои страдания. Вы ляжете на пол, будете скулить и надеяться, что это мучение когда-то кончится, хотя избавление здесь, совсем рядом, на расстоянии одного небольшого прыжка. Конечно, не все собаки в экспериментах Селигмана реагировали одинаково, но статистическая разница была огромной. В группе животных, не имеющих опыта неконтролируемых ударов током, догадывались перепрыгнуть через загородку 94 % животных. В группе, травмированной предшествующим опытом, две трети животных не справлялись с этой задачей.
Теперь понятно, как полное уничтожение самостоятельности в принятии решений в СССР, создало такой вид людей – зомби. Они практически сразу понимают, что от них ни чего не зависит. В некотором роде, такие люди напоминают “буриданова осла”
Самое чудовищное в описании Министерства любви в книге Оруэлла “1984” — это абсолютная биологическая грамотность применяемых там методик. Чтобы не просто сломать и уничтожить личность, а переписать ее заново, сделать абсолютно покорной и безупречно лояльной, недостаточно боли, страха и унижения. В первую очередь необходимо тотальное уничтожение причинно-следственных связей и логических цепочек в окружающем мире, а за счет этого и в собственной голове жертвы. Если партия говорит, что Земля плоская, а лед тяжелее воды, значит, так оно и есть, что бы ни говорил тебе непосредственный опыт. Партия непостижима и непредсказуема, она может расстрелять тебя через десять минут или через десять лет, избивать ежеминутно, или кормить сытными обедами в уютной камере, или выпустить на свободу. Твой единственный шанс сохранить подобие психического благополучия — это, прежде всего, отказаться от каких-либо попыток понять логику происходящего, а затем — полюбить партию и научиться принимать любые ее действия с искренней благодарностью, а любые ее утверждения — с истинной верой. Нет никакой проблемы в том, что утверждения партии противоречат одно другому. Напротив. В этом весь смысл.
В заключении капелька оптимизма: Селигман отмечает, что вылечить состояние выученной беспомощности очень трудно, но можно. Для этого необходимо долго и терпеливо показывать животному, что выход все-таки есть: буквально брать его на ручки (ну, на самом деле тянуть за поводок) и пересаживать из одного отсека, где больно, в другой, где тока нет. В этом случае рано или поздно собака все-таки поверит, что избавление возможно, и начнет перепрыгивать через загородку сама.
Но выученную беспомощность гораздо проще предотвратить, чем лечить. Если неопытную собаку прежде всего научить избегать тока и только потом подвергнуть неконтролируемым ударам, то при новом столкновении с током, которого можно избежать, животное все-таки попытается это сделать: у него уже есть опыт победы, и даже последующий опыт поражения не смог полностью уничтожить волю к сопротивлению. Видимо, именно по этой причине в экспериментах Селигмана выученная беспомощность легче развивалась у собак, выращенных в тепличных условиях в лаборатории, чем у выросших на улице дворняжек: у первых не было никакого опыта преодоления неприятных ситуаций, а у вторых он был. Это, по-моему, самый важный вывод во всей истории про выученную беспомощность. Экспериментальная психология говорит нам: опыт победы — это очень важно, ради него даже стоит лезть под ток.
Выработка выученной беспомощности возможна не только у собак. Подобные эксперименты были проведены и на многих других животных, от тараканов до людей. Представителей нашего вида даже не обязательно бить током — достаточно дать заведомо не решаемую головоломку, чтобы резко снизилась вероятность успешного выполнения любых последующих задач. В целом главный принцип для выработки выученной беспомощности — это создание ситуации, в которой испытуемый не может понять логику происходящих событий, предсказать их или повлиять на них. Даже не обязательно, чтобы это были плохие события, принципиально только отсутствие связи между действиями и результатом.
Еще один замечательно эффективный метод формирования эмоциональных, поведенческих и когнитивных нарушений — это хронический умеренный стресс6. Животных никто не бьет током, не издевается, не заставляет решать заведомо нерешаемые задачи. У них в жизни просто все время происходят разные мелкие неприятности. В понедельник нет воды в поилке. Во вторник вода есть, зато в клетку подселяют какого-нибудь хмыря. В среду в лаборатории звучат неприятные громкие звуки. В четверг нет еды. В пятницу мокрая и грязная подстилка в клетке. В субботу забыли выключить свет на ночь. В воскресенье вместо нормального освещения тусклая мерцающая лампочка. И так далее. От каждой из этих проблем по отдельности животные бы оправились за день, если бы вообще были стрессированы, но когда такая противная жизнь продолжается две-три недели, у них развивается стойкое снижение настроения (которое проявляется, например, в том, что они совершенно теряют интерес к сладкой пище — это признак ангедонии, утраты интереса к жизни вообще). С нейрофизиологической точки зрения речь идет прежде всего о снижении выброса дофамина в прилежащем ядре. Чтобы вернуть животным нормальное самочувствие, приходится либо создать им комфортные условия еще на несколько недель, либо кормить их человеческими антидепрессантами.

В реальной жизни мы постоянно сталкиваемся с хроническим умеренным стрессом. Автобус ушел прямо из-под носа, внезапно пошел дождь, завис компьютер и не сохранился документ, нахамил продавец, перегорела лампочка. В малых дозах все эти события совершенно безопасны для психики, но если новая неприятность наступает быстрее, чем вы успели забыть старую, то рано или поздно это может превратить вас в тыкву. Возможно, стоит уделить больше внимания контролю над ситуацией, например всегда носить с собой зонтик и купить 120 запасных лампочек, чтобы они не кончились в доме никогда.

Классическую выученную беспомощность нам могут неплохо формировать другие люди — если они берут на себя функцию той самой нерешаемой головоломки из лабораторных экспериментов и при этом эмоционально значимы для нас. Возлюбленные, чьи требования внутренне противоречивы («ты ко мне слишком привязана» одновременно с «ты недостаточно меня ценишь»). Родители, которые никогда не будут нами довольны, как бы мы ни старались (обязательно найдется какой-нибудь сын Марьи Ивановны, который сначала лучше учится, потом больше зарабатывает, всегда более внимателен к семье и вообще подобен линии горизонта, которой вы никогда не достигнете, — и, кстати, как и эта линия, не существует в объективной реальности). Начальник, который ругает вас за четкое выполнение своих же инструкций — и, разумеется, еще сильнее ругает, если вы их корректируете по своему усмотрению. Правительство, которое даже не считает нужным из вежливости скрывать, что результаты выборов никак не зависят от вашего волеизъявления. Ну и так далее. Вышеперечисленные примеры, впрочем, мало изучались в лабораториях, потому что применительно к человеку термины «выученная беспомощность» и «хронический умеренный стресс» используются относительно редко. Эти состояния обычно формируют у животных и рассматривают как экспериментальную модель для исследований человеческой депрессии.

Пытаются вылечить депрессию, но вдохновляют на пытки

В мае 2002 года Мартин Селигман, директор Центра позитивной психологии Пенсильванского университета, читал лекцию на военно-морской базе Сан-Диего. Его спонсировало Объединенное агентство по восстановлению персонала, и на нем присутствовало около сотни слушателей. Тема выступления Селигмана была проста: большую часть своей карьеры он изучал концепцию, которая стала известна как выученная беспомощность, пассивность, которая часто возникает после того, как мы сталкиваемся с проблемами, которые мы не можем контролировать.В тот день он хотел описать, как данные, собранные его командой за долгие годы, могут помочь американскому персоналу — как военному, так и гражданскому — «противостоять пыткам и избежать успешного допроса со стороны похитителей», — вспоминает он. Один из зрителей выглядел особенно воодушевленным. Годом ранее, в декабре 2001 года, он и его коллега посетили небольшое собрание в доме Селигмана, где тема 11 сентября и меры борьбы с терроризмом были темой разговора. (Коллега поделился своей оценкой работы Селигмана — он сам был психологом, а Селигман был источником вдохновения.Теперь, в Сан-Диего, он воспользовался возможностью, чтобы узнать больше о возможном прямом применении выученной беспомощности в вооруженных силах. Селигман больше не думал об этом. Приученная беспомощность вдохновила многих людей, и многие из них за эти годы выразили свою признательность.

Феномен выученной беспомощности — пассивность, которая часто возникает после того, как мы сталкиваемся с проблемами, которые мы не можем контролировать, — впервые был изучен на собаках. Фотография Пьера Глейзеса / REA / Redux

В начале декабря 2014 года комитет Сената по разведке опубликовал отчет о методах пыток, применяемых Центральным разведывательным управлением при допросе подозреваемых в терроризме после терактов 11 сентября.Отчет включал сотни болезненно графических страниц и показал, что, начиная с 2002 года, многие из самых жестоких техник были разработаны под руководством двух психологов, нанятых Агентством, Джеймса Э. Митчелла и Брюса Джессена. Многие пытки оправдывались экспериментальной психологией.

«Ни один психолог не имел опыта ведения допросов, не имел специальных знаний об« Аль-Каиде », опыта борьбы с терроризмом или каких-либо соответствующих культурных или языковых знаний», — говорится в отчете.Но, тем не менее, они создали то, что, по их мнению, будет выигрышным, «теории допроса, основанные на« усвоенной беспомощности »», которая, как указывалось в отчете, была «теорией о том, что задержанные могут стать пассивными и подавленными в ответ на неблагоприятные воздействия. или неконтролируемые события, и, таким образом, будут сотрудничать и предоставлять информацию ». Один из психологов, известный под псевдонимом Грейсон Свигерт, которого опознали как Митчелл, «проанализировал исследования на тему« усвоенной беспомощности »и« предположил, что создание такого состояния может побудить заключенного к сотрудничеству и предоставлению помощи ». Информация.Кроме того, за несколько месяцев до того, как он начал консультировать ЦРУ, он посетил собрание Селигмана после 11 сентября. Он был тем, кто подошел поговорить с психологом и выразить свое восхищение.

Чтобы понять природу выученной беспомощности, нужно вернуться к дням, когда Селигман учился в аспирантуре в лаборатории Ричарда Соломона в Университете Пенсильвании. Когда Селигман начал свои исследования, лаборатория Соломона работала с собаками над феноменом, который Иван Павлов сначала определил как отталкивающее обусловливание или обучение избеганию.Исследователи применяли к животным электрошок, сопровождаемый звуками или светом, чтобы они могли ассоциировать звуковой или световой раздражитель с началом электрошока, а в некоторых случаях научились избегать электрошока, перепрыгивая через барьер. Затем Соломон работал, чтобы увидеть, сможет ли он заставить собак, по сути, отучиться от ассоциации. Когда Селигман прибыл в лабораторию, он заметил, что некоторые собаки начали вести себя довольно странно. Вместо того, чтобы придумывать, как избежать нового потрясения, они просто сидели.Они даже не пытались это понять. Объединившись с сокурсником Стивеном Майером, Селигман начал изучать происходящее.

В серии экспериментов Селигман и Майер впервые прикрепили собак к шлейке, подобию гамака из прорезиненной ткани, с отверстиями для ног собак, чтобы они могли свободно болтаться. Когда собаки висели, их головы удерживались на месте двумя панелями, на которые они могли легко надавить головой. Через случайные промежутки времени, с интервалом от шестидесяти до девяноста секунд, они получали серию ударов по задним ногам.Некоторые собаки могли контролировать удары простым нажатием головы на любую из панелей; для других нажатие на голову ничего не дало. В тот момент, когда собаки с функциональными панелями коснулись любой из них, шок закончился. В противном случае оно длилось тридцать секунд вначале, а в дальнейшем — все короче.

На следующий день каждую собаку выпустили внутри челнока — клетки с двумя отсеками, разделенной регулируемым барьером. Каждый раз, когда гаснет свет в ящике, половина этажа электризуется, поражая бедных животных.Но если собака перепрыгнула через барьер и попала в соседнюю клетку, шока можно было избежать. На этот раз каждая собака могла довольно легко избавиться от дискомфорта.

Когда Селигман и Майер проанализировали результаты, они обнаружили закономерную закономерность. Собаки, которые научились избегать ударов, прижимаясь головой к панелям в первый день, быстро преодолели барьер на второй день. Ни одна собака не успела научиться быстро прыгать после первого ухода на второй круг. Однако те, кто не смог избежать потрясений, даже не пытались.Они могли свободно перемещаться, исследовать и убегать, но не сделали этого. К концу эксперимента две трети из них все еще зависали в наэлектризованной стороне ящика, а для оставшейся трети среднее количество попыток научиться убегать составляло чуть больше семи из десяти. Неделю спустя пять из шести собак, которые не смогли научиться, все еще не хотели даже пытаться: они снова не прошли испытание на шаттле. Эффект от эксперимента с подвеской был одновременно тяжелым и продолжительным.

Селигман и Майер назвали то, что они наблюдали, «выученной беспомощностью» — тот же термин, который снова появится в лекции Селигмана и в отчете Сената о пытках.Явление было надежно сильным, надежно широким (то есть переносимым из одной ситуации в другую), и его трудно было изменить, как только оно возникло. Оно было мотивационным (вы больше даже не пытаетесь), эмоциональным (вы хныкаете и смиряетесь), и когнитивный (вы обобщаете один опыт, чтобы применить его к более широкому существованию). И дело не только в собаках. Вскоре к их работе подхватили и другие, продемонстрировав аналогичные эффекты у кошек, рыб, крыс и любимца всех экспериментальных животных — студентов колледжей.

Но Селигман не прекратил свои исследования на этом. Он сказал своему начальнику, что не верит в причинение страдания, если оно не имеет какой-либо внутренней ценности, которая приведет к улучшению жизни, как собак, так и людей. Поэтому он и Майер решили найти способ обратить вспять эффект усвоенной беспомощности у собак. Они обнаружили, что одна простая настройка может остановить развитие пассивности. Когда исследователи впервые поместили всех собак в челнок, где удар можно было контролировать прыжком, и только потом в неизбежную шлейку, эффект шлейки был нарушен: теперь, даже несмотря на то, что собак обстреливали потрясения, они не сдались.Они продолжали пытаться контролировать ситуацию, нажимая на панели, несмотря на отсутствие обратной связи. И когда их снова поместили в ящик, они не съежились. Вместо этого они немедленно восстановили свою способность избегать ударов.

Именно этого и добивался Селигман. Если собак можно было приучить к выученной беспомощности, то, возможно, и людей.

Итак, чему на самом деле научились собаки — и как этот урок можно передать людям? Селигман пришел к выводу, что клыки, избежавшие потрясений, осознали кое-что важное — не все удары одинаковы, и не помешает продолжать попытки убежать.Те, кто этого не сделал, вероятно, рассуждали иначе: ничто из того, что я здесь делаю, не помогает, так зачем вообще пытаться?

В 1978 году, работая со своим аспирантом Лин Абрамсон и Джоном Тисдейлом, психологом из Оксфорда, специализирующимся на депрессии, Селигман начал применять эту модель к людям. Группа утверждала, что люди отличаются от других животных в одном существенном отношении: когда они оказываются беспомощными, они прямо спрашивают , почему это так. Ответ, в свою очередь, может отличаться по трем различным направлениям: рассматривается ли электрический шок, так сказать, постоянным или временным, всеобъемлющим или ограниченным, личным или случайным.Селигман назвал эти различия нашим стилем объяснения. Некоторые люди от природы были склонны полагать, что с нами будут продолжать происходить плохие вещи и что они виноваты в них. Некоторые от природы были склонны к противоположному: сейчас происходят плохие вещи, но они остановятся, и это не наша вина. Первые были склонны к депрессии; последние были теми, кто имел тенденцию приходить в норму. Селигман считал, что людей, как и собак, можно научить становиться более устойчивыми, и это явление он назвал приобретенным оптимизмом.

В течение следующих двадцати лет Селигман работал с Аароном Беком, психиатром, который разработал терапевтический подход когнитивно-поведенческой терапии, или КПТ, одного из наиболее стабильно успешных методов помощи людям в преодолении депрессии, чтобы интегрировать свои выводы на основе усвоенных знаний. беспомощность в реальной поведенческой терапии. В 1984 году он опубликовал обзор доказательств. Во-первых, он и его коллеги обнаружили, что то, как люди объясняют себе плохие события, действительно тесно связано с риском депрессии.Это было верно в отношении студентов, людей из низкого социально-экономического положения, детей и, что предсказуемо, пациентов с депрессией. И, что важно, обучение людей изменению своих объяснительных привычек — на более узкие, внешние и временные — казалось, помогло им преодолеть существующую депрессию и, в некоторых случаях, предотвратить ее начало, даже когда другие факторы риска были высоки.

В 1995 году Селигман и его коллеги опубликовали результаты лонгитюдного исследования депрессии или, скорее, ее профилактики у школьников.Он и его коллеги набрали пяти- и шестиклассников из двух школьных округов в пригороде Филадельфии для участия в так называемой профилактической программе. В течение трех месяцев дети, которые либо уже проявили симптомы депрессии, либо прошли тестирование с высоким риском развития, встречались в течение полутора часов каждую неделю в группах от десяти до двенадцати человек. На каждой встрече аспирант-психолог проводил их по этапам двух типов терапии, основанных на объяснительном стиле: один направлен на познание — как они думают о вещах, а другой — на решение социальных проблем.

Когнитивная программа научила детей определять, когда у них возникают негативные мысли, объективно оценивать эти мысли, а затем придумывать альтернативы. Это также заставило их переосмыслить любые пессимистические объяснения, которые они давали — моей маме грустно, потому что я сделал что-то не так, — на более оптимистичные и реалистичные — моей маме грустно, потому что у нее был долгий рабочий день. За две недели до начала программы, через неделю после ее окончания и каждые шесть месяцев после этого исследователи давали каждому ребенку ряд тестов, чтобы определить уровень его депрессии.

Старая проблема, новые инструменты

В 1960-х годах два аспиранта-психолога Пенсильванского университета обнаружили, что, когда собаки получали электрические разряды, которые они не могли контролировать, у них позже проявлялись признаки беспокойства и депрессии, но когда собаки могли прекратить разряды, нажав на рычаг, они этого не сделали. . Более того, собаки, получившие неконтролируемые разряды в первом эксперименте, даже не пытались избежать шока в более позднем эксперименте, хотя все, что им нужно было сделать, это перепрыгнуть через низкий барьер.

Два исследователя — Мартин Э.П. Селигман, доктор философии, и Стивен Ф. Майер, доктор философии, назвали свое открытие «выученной беспомощностью», и их выводы теперь являются основным продуктом вводных учебников психологии. Селигман продолжил дальнейшее исследование находки, в то время как Майер пошла в другом направлении, переучившись на нейробиолога и изучив влияние стресса на иммунную систему.

Но через 30 лет после эксперимента Майер обнаружил, что размышляет об этой работе и задается вопросом, сможет ли он найти нейронную цепь для выученной беспомощности.С помощью студентов и коллег из Университета Колорадо, где он является профессором психологии и нейробиологии, Майер добился успеха — и его результаты показывают, что собаки из этого раннего эксперимента на самом деле не обучались беспомощности. Им не удавалось научиться контролировать.

«По умолчанию мозг предполагает, что стресс не поддается контролю», — сказал он.

Древние строения отзываются

Чтобы начать поиск мозговой основы выученной беспомощности, Майер и его коллеги должны были идентифицировать часть мозга, которая способствует активации миндалевидного тела, которая играет важную роль в реакции страха и тревоги, но подавляет активацию спинного мозга. периакведуктальное серое вещество, которое вызывает реакцию «бей или беги».Обзор литературы выявил дорсальное ядро ​​шва (DRN) в качестве вероятного кандидата, поскольку этот кластер нейронов в стволе головного мозга выделяет серотонин в передний мозг и лимбические системы, а также в соседний периакведуктальный серый цвет.

Чтобы изучить роль DRN в выученной беспомощности, Майер и его коллеги провели эксперимент, в котором они подвергали крыс контролируемым или неконтролируемым ударам хвостом. Исследователи измерили уровень серотонина DRN у взрослых крыс на протяжении всего эксперимента и обнаружили, что у всех животных уровень серотонина резко увеличился, когда они впервые подверглись шоку.Но как только крысы научились контролировать шок, нажимая на рычаги, уровень серотонина у них упал.

После процедуры исследователи поместили незнакомую молодую крысу в клетку с крысами, которые прошли через неконтролируемые или контролируемые процедуры шока. Обычно взрослые крысы обнюхивают молодых крыс, и это то, что делали животные, испытавшие контролируемый шок, но крысы, прошедшие неконтролируемую процедуру шока, съежились в своих клетках и не исследовали новичка.Их активация DRN также резко возросла и оставалась высокой на протяжении всего социального стресс-теста, в то время как DRN других крыс оставались спокойными.

«Именно выброс серотонина был ответственным за эти поведенческие эффекты», — заключил Майер.

Тайна, однако, не была раскрыта. Прошлые исследования показывают, что DRN, который находится в древнем стволе мозга, недостаточно умен, чтобы знать, можно ли контролировать стресс или нет — он просто реагирует на стресс в целом. По словам Майера, какая-то другая часть мозга должна давать инструкции DRN.

«Охладите, ствол мозга»

Эта область, согласно исследованию Майера и его коллег, по-видимому, является вентромедиальной префронтальной корой (vMPC), частью лобной доли мозга млекопитающих. В серии исследований, опубликованных в прошлом году, Майер и его коллеги обнаружили, что, когда они деактивировали vMPC, когда животные получали контролируемые электрические разряды, DRN оставался активным, а крысы позже проявляли признаки беспокойства и депрессии, которых вы могли бы ожидать, только если бы у них был не контролировал ситуацию.Кроме того, когда исследователи активировали vMPC у крыс, получивших неконтролируемые удары током, активация DRN прекратилась, и животные не проявили более поздних эффектов усвоенной беспомощности.

«Это иллюзия контроля на уровне нейрохимии», — сказал Майер.

В совокупности результаты показывают, что перед лицом любого стрессора DRN активирует древние стрессовые реакции организма, но если этот стрессор оказывается управляемым, vMPC вмешивается и успокаивает реакцию DRN.«Это похоже на то, как передний мозг говорит:« Остынь, ствол мозга, мы держим ситуацию под контролем », — сказал Майер.

Оглядываясь назад на свои ранние исследования, Майер теперь понимает, что собаки в его основополагающем исследовании не учились беспомощности, они просто оставались в своем естественном состоянии. Только с обучением и вводом от vMPC, который появился позже DRN, животные учатся расслабляться, когда ситуация находится под контролем.

Приобретенная беспомощность — обзор

Исходные наблюдения и теория

Приобретенная беспомощность относится к мотивационным, когнитивным и эмоциональным дефицитам, которые могут возникнуть в результате воздействия на организм неконтролируемых стрессоров.Теория возникла из наблюдения, что после переживания неизбежного шока, над которым они не могли справиться, собаки в лаборатории демонстрировали различные поведенческие расстройства. В первоначальных экспериментах с феноменом выученной беспомощности обычно использовалась следующая схема. Впервые собак в павловском гамаке подвергали непредсказуемым и неизбежным ударам электрическим током. Затем, через 24 часа, собак поместили в экспериментальный челночный бокс. В этом ящике для шаттла было два отсека, и собаке было дано 10 попыток обучения бегству / уклонению.Разряд был произведен в обоих отсеках, но прекращение разряда происходило, когда собака прыгала из одного отсека в другой.

Примерно две трети собак, помещенных в коробку для челнока после того, как испытали неизбежный шок, не научились поведению бегства / избегания; то есть они так и не узнали, что могут прекратить шок, просто прыгнув в другой отсек. Вместо этого они сначала боролись, а затем перестали предпринимать действия, которые могли бы положить конец шоку.Подавляющее большинство собак, которые не испытали неизбежного шока до того, как вошли в коробку-шаттл, без труда освоили процедуру побега / уклонения для прекращения шока. У многих собак, подвергшихся ранее шоку, недостаток был скорее психологическим, чем физическим, потому что те же самые собаки могли выбегать из челнока, когда выход был открыт.

Этот эффект выученной беспомощности, наблюдаемый у собак, подвергшихся ранее электрошоку (т.е. они пассивно принимали более поздний электрошок и не научились его избегать), был вызван неконтролируемостью сотрясений, испытанных в павловском гамаке.Это было продемонстрировано Селигманом и Майером в 1967 году с использованием экспериментального плана с тремя группами собак. Первая группа могла нажать на панель в гамаке, чтобы прекратить удар. Вторая группа получила такую ​​же длительность шока, как и первая группа, но не могла контролировать начало или окончание своего шока в гамаке. Третья группа не получила электрошока до того, как была помещена в коробку для шаттла. Группа в ярме, получившая неконтролируемый толчок в гамаке, показала сильнейший дефицит в обучении в челночном боксе.Собаки, которые получили такое же количество шока, но могли нажать, чтобы контролировать прекращение шока, не показали этих недостатков.

Дефицит беспомощных собак можно разделить на три категории. Во-первых, существует дефицит мотивации, потому что собаки перестают инициировать произвольное поведение, такое как прыжки из одного отсека в другой. Когнитивный дефицит также проявляется в том, что собаки не узнают, что их реакции были эффективными, даже если они действительно вызвали желаемый эффект.Наконец, у собак проявляются временные эффекты беспомощности, которые со временем исчезают, предполагая, что беспомощность может быть преходящей эмоциональной реакцией. Интересно, что воздействие контролируемого шока в челночном боксе до возникновения неконтролируемого шока, по-видимому, иммунизирует собак от последующего дефицита беспомощности, и принудительное воздействие на собак соответствующей непредвиденной реакции (то есть, когда прыжок в другое отделение прекращает шок) может устранить эти недостатки.

По словам исследователей, собаки, получившие неконтролируемый, неизбежный шок, узнали, что результаты не зависят от их реакции.Когда организмы испытывают неконтролируемые результаты, они могут заметить эту непредвиденную ситуацию и узнать, что результаты независимы. Затем они будут ожидать, что результаты не будут зависеть от их ответов в будущем. Это ожидание включает в себя когнитивное представление о непредвиденных обстоятельствах. Цель произвольных действий — вызвать определенные результаты, поэтому вера в независимость ответа от результата снизит мотивацию организма к добровольным ответам. Поскольку формирование этого ожидания независимости является актом обучения, это когнитивное представление будет активно вмешиваться в будущие попытки узнать о зависимости ответа от результата.Наконец, страх, который следует за травмирующим событием, может смениться негативными эмоциями, когда организм осознает, что он не контролирует ситуацию. Таким образом, теория усвоенной беспомощности пытается объяснить три основных наблюдаемых дефицита когнитивным путем. В своей обзорной статье 1976 года Майер и Селигман рассмотрели альтернативные гипотезы наблюдаемого дефицита и утверждали, что учет беспомощности наиболее скупо согласуется с имеющимися данными.

Выученная беспомощность характерна не только для собак в челночной коробке.Дефицит также был зарегистрирован у кошек, крыс и людей. Это распространение выученной беспомощности на животных, отличных от собак, было полезно эмпирически и теоретически. Одно исследование показало, что беспомощные крысы с меньшей вероятностью отторгали раковые опухоли, чем беспомощные крысы, что предполагает важную связь между беспомощностью и иммунной функцией. В нескольких исследованиях на людях использовалась парадигма ярма, в которой участники (студенты колледжей) в первой группе могли выключить громкий шум, нажав кнопку.Студенты из второй группы слышали такой же шум в течение того же времени, что и студенты из первой группы, но звук не зависел от нажатия кнопки. Последняя контрольная группа не слышала шума. В одном исследовании, проведенном Хирото, студенты затем опускали руку в ящик для шаттла; они были потрясены, но смогли убежать, переместив руку в другую сторону. Так же, как и у собак, у учеников неконтролируемой группы наблюдались дефициты беспомощности; они не научились стратегии избегания и просто перенесли шок.В другом исследовании Миллера и Селигмана студенты, которые слышали неконтролируемый неизбежный шум, имели больше проблем с решением сложных анаграмм, чем те, кто слышал ускользающий шум, и те, кто вообще не слышал шума.

«Приученная беспомощность» и пытки: обмен | Мартин Селигман

Саддам Салех, бывший заключенный в Абу-Грейб, показывает фотографию себя и других заключенных, подвергшихся там насилию со стороны американских солдат в ноябре 2003 г., Багдад, май 2004 г.

В редакцию :

В своей клеветнической статье [«Психологи принимают Power », NYR , 25 февраля], Тэмсин Шоу пытается изобразить меня пособником пыток.Я категорически не одобряю пытки и никогда не помогал, не подстрекал или не помогал в их процессе. Я потратил свою жизнь, пытаясь вылечить и предотвратить приобретенную беспомощность, поэтому я ужасаюсь, что хорошая наука, которая помогла многим людям преодолеть депрессию, могла быть использована для такой плохой цели, как пытки.

Если вы обвиняете коллегу-академика в поддержке пыток, вам лучше иметь достаточно веские доказательства. Шоу нет. Вот ее доказательства и мои ответы:

Селигман был одним из трех свидетелей из 148, которые отказались говорить напрямую со следователями Хоффмана, потребовав вместо этого прислать ему вопросы в письменной форме …

Шоу, похоже, подразумевает, что я был пытаясь что-то скрыть, давая письменное интервью.Напротив, я хотел, чтобы запись была обнародована в случае необходимости, и Хоффман отказался предоставить расшифровки устных интервью других. Мы с Хоффманом ходили туда-сюда в течение нескольких недель, и я очень подробно ответил на все его вопросы.

В декабре 2001 года Селигман созвал встречу в своем доме, чтобы обсудить участие ученых в усилиях по национальной безопасности после 11 сентября. Среди присутствовавших были психолог ЦРУ Джеймс Митчелл и начальник отдела исследований и анализа Оперативного отдела ЦРУ Кирк. Хаббард.

Встреча произошла, как описано. Встреча была посвящена тому, как ученые могут противостоять насилию джихадистов. Ни о пытках, ни о допросах, ни о задержанных, ни о каких-либо отдаленных темах не упоминалось. Митчелл и Хаббард хранили молчание на протяжении всего заседания.

Селигман утверждал, что помнит, как однажды встречался с Хаббардом в его доме в апреле 2002 г., чтобы обсудить его теорию «выученной беспомощности» с Хаббардом и женщиной-юристом, и что в этом случае его пригласили выступить на теория выученной беспомощности в школе выживания, уклонения, сопротивления и побега (SERE), спонсируемой правительством США.Хаббард, однако, вспомнил, как несколько раз встречался с Селигманом в его доме после первой встречи, включая встречу в апреле 2002 года, на которой, согласно отчету Хоффмана, «он, Митчелл и Джессен встретились с Селигманом в его доме, чтобы пригласить его рассказать о научился беспомощности в школе SERE ».

Мои беседы с Хаббардом и Митчеллом были полностью посвящены тому, как плененные американцы могут сопротивляться пыткам и уклоняться от них. Все их вопросы касались пленных американских солдат и того, что могут делать наши солдаты.Отчет Хоффмана подтвердил это, и Хаббард и Митчелл показали, что они никогда не обсуждали допросы с Селигманом и не предоставляли ему информацию о программе допросов.

Степень дальнейшего участия Селигмана не установлена, но в электронном письме, отправленном Хаббардом в 2004 году, он выразил благодарность Селигману за помощь «в течение последних четырех лет».

Причина того, что мое «дальнейшее участие не было установлено», заключается в том, что его не было.

Я полагаю, Хаббард благодарил меня за вышеуказанные встречи и за мою бесплатную лекцию в мае 2002 года для Объединенного агентства по восстановлению персонала о том, как то, что известно об усвоенной беспомощности, может быть использовано, чтобы помочь захваченным американским солдатам сопротивляться пыткам и избегать их. Шоу, возможно, потрудился спросить Хаббарда, за что он меня благодарит, как и Дэвид Хоффман, не обнаружив дальнейшего участия.

В отчете Хоффмана дважды говорится, что отрицание Селигмана каких-либо подозрений в том, что интерес ЦРУ к его теориям был использован в ходе допросов, не заслуживает доверия.

Впервые я услышал о том, что ЦРУ могло использовать пытки при допросах, только годы спустя, когда я прочитал статью Джейн Майер New Yorker . До этого мне никогда не приходило в голову. Если бы я знал об используемых методах, я бы не обсуждал с ними выученную беспомощность.

Шоу заканчивает свой ответ осуждением «необоснованного психологического предположения». Но ее обвинение против меня в основном состоит в том, что я мог догадаться, как моя работа была использована не по назначению, и поэтому я поддерживаю пытки.Как отметили Джонатан Хайдт и Стивен Пинкер [«Моральная психология: обмен», NYR , 7 апреля], выдвигать такие серьезные обвинения, основанные на таком неубедительном психологическом предположении, — это поведение, неподобающее философу.

Мартин Селигман
Целлербахский семейный профессор психологии
Пенсильванский университет
Филадельфия, Пенсильвания

Тэмсин Шоу
ответы :

Мартин Селигман неоднократно заявлял, что он противник пыток.В своем письме он сообщает нам, что «категорически не одобряет» этого. Если он оказался в самом центре ужасного эпизода в нашей недавней истории, когда Соединенные Штаты применили жестокие пытки к заключенным в тюрьме Абу-Грейб, лагере для задержанных Гуантанамо и на черных объектах ЦРУ, то это, как он утверждает, совершенно невольно. И все же, поскольку он был в центре этого эпизода, находясь в прямом контакте с архитекторами программы пыток ЦРУ в момент ее разработки, есть несколько ясных вопросов, которые заявленный противник пыток мог бы задать на своем месте.

В апреле 2002 года Селигмана пригласили прочитать лекцию по его теории выученной беспомощности (теории, которую лучше назвать «индуцированной беспомощностью», поскольку она включает в себя такое психологически разрушительное напряжение, что субъект становится беспомощным) в школе SERE. в мае того же года. Он говорит, что считал, что это было сделано исключительно с целью помочь захваченным в плен американским солдатам сопротивляться пыткам и уклоняться от них. Но его не пригласили военные. Его пригласили сотрудники ЦРУ.Его основными контактами были Джеймс Митчелл и Кирк Хаббард, которые присутствовали на встрече в доме Селигмана в декабре 2001 года и чьи связи указаны в документе, подготовленном Селигманом по этому случаю, как ЦРУ (Митчелл перешел в ЦРУ в 2001 году после выхода на пенсию. его должность инструктора ВВС США в школе SERE).

Теперь мы знаем из отчета сенатского комитета по вооруженным силам за 2008 год, что Митчелл работал с Брюсом Джессеном, его бывшим коллегой-инструктором SERE, чтобы написать отчет о методах сопротивления, используемых Аль-Каидой, а также изучить способы их применения. Теория выученной беспомощности, которую они оба использовали ранее в обучении SERE, могла быть использована в допросах.Селигман мог не знать того факта, что в апреле и мае 2002 года он участвовал в новой инициативе, в которой ЦРУ и военные США будут сотрудничать через программу SERE для разработки «усовершенствованных методов допроса». Но ему, возможно, пришло в голову спросить, почему ЦРУ должно было внезапно сделать сопротивление и выживание американских военных приоритетом для психологов агентства, даже если в то время не представилось четкого объяснения.

Одно из объяснений интереса ЦРУ к методам SERE, безусловно, было доступно в 2002 году в виде сообщений прессы о допросах ЦРУ в этот период.В рассказе Филиппа Шенона, опубликованном в газете «Нью-Йорк Таймс » 26 апреля 2002 г. в журнале «», говорится, что «ненасильственные формы принуждения» применялись с помощью психологов при допросе Абу Зубайды, хотя Буш администрация утверждала, что используемые методы, такие как лишение сна, не годятся для пыток. В декабре 2002 года газета The Washington Post опубликовала длинную статью Даны Прист и Бартона Геллмана о допросах ЦРУ, описывая использование техник, которые многие люди сочли бы пытками, таких как завязывание глаз, привязанность в болезненных позах, воздействие громких звуков, и недосыпание.

И все же Селигман утверждает в своем письме, что не подозревал, что ЦРУ могло использовать пытки на допросах, пока он не прочитал статью Джейн Майер «Эксперимент» в журнале The New Yorker в июле 2005 года. Это экстраординарное утверждение. С момента первой передачи CBS 28 апреля 2004 г., когда были сняты фотографии заключенных, подвергшихся насилию в Абу-Грейб, в Америке развернулась огромная общественная дискуссия по этому поводу. Сеймур Херш, написавший в журнале The New Yorker в мае 2004 года, прямо связал злоупотребления с допросами, проводимыми ЦРУ.Использование психологических методов против заключенных широко освещалось во многих сообщениях СМИ.

Социальная психология очень часто обсуждалась в попытках объяснить насилие. Бывший президент Американской психологической ассоциации Филип Зимбардо писал обзоры и давал интервью о психологических условиях, в которых действовали тюремные охранники. Он поднял важные вопросы, касающиеся устойчивости заключенных в стрессовых условиях (устойчивость является одним из основных исследовательских интересов Селигмана).В июне 2004 г. произошла утечка служебной записки, выпущенной Управлением юрисконсульта Министерства юстиции в 2002 г. (как, например, сообщалось в статье Washington Post от 8 июня, написанной Даной Прист и Р. Джеффри Смитом). Стало ясно, что граница между законными методами допроса и пытками стирается.

Меморандум 2002 года, кроме того, напрямую относился к проблеме, занимающей центральное место в области психологической экспертизы Селигмана. В статье Washington Post от 8 июня 2004 г. Прист и Смит написали:

«Если чисто душевная боль или страдание приравниваются к пыткам, — говорилось в записке, — это должно привести к значительному психологическому ущербу значительной продолжительности». е.g., длящиеся месяцами или даже годами ». Примеры включают развитие психических расстройств, лекарственную деменцию, «посттравматическое стрессовое расстройство, которое может длиться месяцами или даже годами, или даже хроническую депрессию».

И все же Селигман, один из самых выдающихся ученых-бихевиористов в стране, имеющий прямые связи с ЦРУ и вооруженными силами, каким-то образом, согласно его письму, каким-то образом сам по себе оставался в неведении об отчетах, которые я процитировал в году. New York Times и The Washington Post , а также The New Yorker отчет Сеймура Херша, а также серьезные моральные и психологические вопросы, которые они подняли.

1 января 2005 года газета The New York Times опубликовала статью Нила Льюиса, которая, согласно отчету Хоффмана, встревожила многих высокопоставленных членов APA. В нем довольно подробно описывалось, как психологи помогали «сломить» задержанных в заливе Гуантанамо. В начале 2005 года, задолго до статьи Джейн Майер в The New Yorker , дальнейшие подробности появились в статьях Грегга Блоха (в The New England Journal of Medicine ) и Джонатана Маркса (в Los Angeles Times ).Но Мартин Селигман настаивает на том, что он не обращал внимания на кризис в своей профессии.

Как я сообщал в своем обзоре, Дэвид Хоффман, автор независимого обзора , касающегося руководящих принципов APA по этике, допросов национальной безопасности и пыток , заключает: «Мы думаем, что было бы трудно не подозревать, что одна причина для ЦРУ интересовалось выученной беспомощностью, чтобы подумать, как ее можно использовать при допросе других ». Но он также говорит нам: «У нас недостаточно информации, чтобы знать, что Селигман знал или думал в то время.Вопрос о том, о чем думал Селигман, остается загадкой. Он не предложил нам отчета, который мог бы заменить наше «необоснованное психологическое предположение».

Этот вопрос имеет значение как небольшая часть гораздо более широкого круга проблем психологической профессии. Хоффман отмечает, что психологи обладают «особым навыком работы нашего разума и эмоций», который позволяет им исцелять поврежденную психику, но также дает им особую способность причинять вред. В то же время они особенно уязвимы для конфликта интересов из-за огромных денежных сумм, которые Министерство обороны вкладывает в их сферу деятельности.Таким образом, они находятся в таком положении, когда очень серьезные моральные недостатки могут иметь место в очень большом масштабе. Когда это происходит, на них ложится особая моральная ответственность проанализировать, что пошло не так.

Обсуждая действия руководства АПА в период с 2004 по 2008 год, Хоффман говорит нам, что «к июню 2005 года всем хорошо информированным наблюдателям стало бы ясно, что оскорбительные методы допроса почти наверняка имели место и что была существенный риск они все еще имели место.«Высокопоставленные должностные лица АПА, как утверждается в отчете, не расследовали необоснованные заверения Министерства обороны в том, что злоупотребления были прекращены. Хоффман сообщает нам:

В этой ситуации в уголовном деле можно спросить, было ли это намеренное решение не запрашивать дополнительную информацию «умышленной слепотой» или «умышленным уклонением…». Одно из распространенных юридических определений «умышленного избегания» в этом контексте — «подавление любопытства усилием воли».

Но Хоффман и его команда не вели уголовное дело.Вместо этого они предоставили нам важный общедоступный документ и информацию, на основании которых любой заинтересованный человек может обоснованно задать вопросы ведущим психологам. Такой публичный опрос неизбежно затруднит умышленное избегание, и мы можем надеяться, что он может даже вызвать ценные идеи и объяснения. В любом случае его должны приветствовать все, кто озабочен моральным состоянием исключительно влиятельной профессии.

Эксперимент выученной беспомощности: упорное отношение

Фон

Ваш тренер представил новый метод тренировок: на тренировках вы будете преодолевать препятствия с отягощениями на ногах.Идея состоит в том, что после некоторой тренировки вы сможете прыгать намного выше и бегать намного быстрее, если сбросить веса. Однако вы не уверены, что это действительно сработает. Бежать тяжело, но возможно. Однако прыжки каждый раз приносят вам путаницу в конечностях. Вы пробуете разные техники, но это не имеет значения. У вас будет несколько синяков на локте и даже колено с ободранной кожей. Через неделю ваш тренер попросит вас снять веса и попробовать преодолеть препятствия без них. Вы занимаетесь стартовой линией и бежите к препятствию.Все, о чем вы можете думать, — это боль последних нескольких падений, и прежде чем вы это заметите, вы окажетесь на земле. Ваш тренер сбит с толку. «Вы прыгнули прямо на препятствие — вы даже не пытались его преодолеть».

Вот почему

Где-то в глубине души вы объективно знаете, что способны совершить прыжок. Но силовые тренировки заставили вас думать, что вы не можете. Поскольку вы всегда падаете и травмируетесь с отягощениями, вы начинаете думать, что это всегда будет происходить, даже если отягощения выключены.Вы воспринимаете эти страдания и неудачи как постоянные, поэтому не предпринимаете никаких усилий, чтобы их предотвратить.

Приобретенная беспомощность

Выученная беспомощность — это явление, при котором после переживания боли или дискомфорта в неизбежной ситуации животное или человек перестают пытаться избежать страдания. Они узнали, что они беспомощны — они считают, что не могут контролировать свою ситуацию, даже если есть возможность спастись. Этот вид обусловливания был хорошо изучен в эксперименте Селигмана о выученной беспомощности.

Эксперимент

Примечательная часть эксперимента была проведена в 1967 году в Пенсильванском университете Мартином Селигманом и его коллегами. Однако это произошло только потому, что двумя годами ранее исследователи экспериментировали с классической обусловленностью, то есть процессом, с помощью которого животное или человек связывают один стимул с другим. Селигман экспериментировал с собаками: сначала звонили в колокольчик, а потом собаку ударяли током. После нескольких спариваний собаки были классически обусловлены — как только они услышали звонок, они отреагировали так, как будто они уже были потрясены.

Позже Селигман изготовил ящик с невысоким забором, разделявшим его середину. Одна сторона была электрифицирована, а другая — нет. Собака хорошо видела и перепрыгивала через забор. Селигман предсказал, что если собаку поместить на электрифицированный участок, она просто прыгнет в безопасное место. Однако, когда он использовал собак из более раннего эксперимента в качестве подопытных, почти все они не двигались. Они легли на электрифицированный участок, на котором были размещены.

Селигман ввел новую группу животных и обнаружил, что собаки, не испытавшие первого классического кондиционирования, всегда прыгают через забор.Он пришел к выводу, что первоначальная группа собак научилась быть беспомощной — в первой половине эксперимента у них не было контроля, поэтому они предполагали, что у них никогда не будет контроля. Они считали, что ничего не могут сделать, чтобы избежать потрясений, даже когда у них был четкий выбор, который они могли бы сделать. Селигман назвал это состояние «выученной беспомощностью».

Применение

Выученная беспомощность наблюдалась у людей и животных. Если плохие вещи постоянно происходят вне вашего контроля, вы можете начать думать, что никогда не сможете их предотвратить.Так обстоит дело с жертвами насилия, от физического до словесного и эмоционального. Даже когда кажется, что побег возможен, многие не покидают оскорбительные отношения или дом, потому что думают, что это не принесет им никакой пользы — их поймают и в конечном итоге вернут туда, откуда они начали. Также обсуждалось, что усвоенная беспомощность, вероятно, играет большую роль в депрессии и других психических заболеваниях. Если вы думаете, что не контролируете ситуацию, вы полагаете, что ваши действия не имеют значения. Как и одна из классически обусловленных собак Селигмана, вы лягнете и сдадитесь.

Но не каждая из этих собак легла. Некоторые все же прыгнули через забор, несмотря на то, что были подопытными в первой половине эксперимента. Позже Селигман предположил, что то, испытывает ли кто-то усвоенную беспомощность, связано с силой и типом его стиля объяснения. Пессимистический стиль объяснения предполагает личную вину за плохие результаты и убеждение, что такие страдания являются постоянными и повсеместными. Между тем, оптимистический предполагает внешнюю вину за негативные события и убеждения, что такие страдания временны и локальны.Например, человек с оптимистичным объяснительным стилем может сказать: «Я не вошел в команду, потому что недостаточно усердно тренировался». Негативное событие объясняется отсутствием усилий, и это легко исправить. Между тем, кто-то с пессимистическим объяснением в той же ситуации может сказать: «Я не вошел в команду, потому что я недостаточно хорош». Страдания являются внутренними — человек считает, что они по своей природе тусклые и никогда не смогут исправить ситуацию.

Эти прогнозы играют важную роль.Они служат почти как самоисполняющиеся пророчества. Если вы настроены оптимистично и считаете свою ситуацию податливой, вы воспользуетесь любой возможностью, чтобы изменить ее к лучшему, и, скорее всего, сделаете это, потому что не сдадитесь. Если вы пессимистичны и воспринимаете свою ситуацию как фиксированную, вам не нужно пытаться повлиять на нее и, таким образом, застрять в плохих ситуациях. Ваше мировоззрение влияет на ваши конечные цели.

Наконец, следует отметить, что Селигман и его коллеги в конечном итоге заставили подготовленных собак перепрыгнуть через забор.Они испробовали множество методов, но единственный, который работал, — это поднимать собак и двигать их ногами, копируя действия, которые сами собаки должны были бы выполнить, чтобы избежать воздействия электричества. Им нужно было сделать это как минимум дважды, то есть создать схему реалистичного побега, прежде чем собака прыгнет сама. Когда кто-то находится в депрессии или страдает, слова «все станет лучше» никому не принесут никакой пользы. Скорее, лучше физически показать этому другу, что его страдания не глобальны и что он все еще может обрести счастье несколько раз, пока они сами не примут это за истину.

Приученная беспомощность и депрессия: когнитивные или физиологическое объяснение

Приученная беспомощность и депрессия: когнитивные или физиологическое объяснение

Схема
Эта веб-страница исследует изученных Теория беспомощности депрессии , разработанная Мартином Селигман в 1970-е гг. Он начинается с описания симптомов, которые теория депрессии должна учитывать. Феномен научного затем вводится беспомощность, и новая идея Селигмана о исследуется неконтролируемость.Центральная аксиома теория — беспомощность — это когнитивный состояние у людей и животных подчеркивается перед сравнением беспомощность у животных при человеческой депрессии.

Дефицит активации моторики гипотеза представляет собой серьезный вызов теории приобретенной беспомощности. An эксперимент Вайсса, который противопоставляет два объяснения друг другу описан. Результаты показывают, что результатом может быть беспомощность. временного дефицита нейрохимической системы, участвующей в обучении.

Это тема включена в ваш курс, потому что она показывает, как теория — не только служит для объединения совокупности существующих знаний — но также действует как катализатор для дальнейших исследований. После изучения этот материал — и изучая рекомендуемую литературу — вы должны сформировать Ваше собственное мнение по следующим вопросам:

  • к в какой степени беспомощность пересекается с человеческой депрессией?
  • к какова степень беспомощности животных из-за когнитивные факторы?
  • делает физиологическое объяснение беспомощности исключает когнитивное объяснение?
  • делает физиологическое объяснение беспомощности обеспечивает биологическое основа когнитивного дефицита?
Обучение цели
Изучив материал на этой странице, вы сможете:
  • Распознать и перечислите симптомы депрессии
  • Описать влияние предшествующего неизбежного шока на обучение избеганию
  • объяснить термин «пространство на случай непредвиденных обстоятельств»
  • Найти непрерывное и частичное усиление, угасание и неконтролируемость в пределах пространства на случай непредвиденных обстоятельств реагирования
  • Определить неконтролируемая ситуация
  • Список психологические процессы, на которые влияет выученная беспомощность
  • сравнить и противопоставить выученную беспомощность и депрессию
  • Описать объяснение дефицита моторной активации выученной беспомощности
  • Объяснить Обоснование для предложения объяснения дефицита моторной активации выучил беспомощность
  • Описать временные характеристики воздействия стресса на норадреналин уровень
  • Описать Эксперимент Вайса о влиянии неизбежного шока на избегание обучение
  • Оценить Вайс и Селигман о роли психологических и физиологические факторы, вызывающие выученную беспомощность

Очков для размышления:

Там — это ряд менее простых вопросов, которые могут вас заинтересовать. думайте, изучая этот материал.

  • Кому как вы думаете, насколько экспериментальных процедур используются для создания беспомощности действительно > неконтролируемый в смысле определения неконтролируемости в поле на случай непредвиденных обстоятельств?
  • Do вы считаете разумным приступить к построению теории > изучение в свете первых результатов, которые показали, что беспомощность была временным обесценением в способность собак приобретать активную реакцию избегания-бегства?
  • Кому насколько успешна теория приобретенной беспомощности как теория человек > депрессия , но терпит неудачу как объяснение феномена выученной беспомощности ?
  • Is боль и страдания, перенесенные животными в этих экспериментах оправдано их пониманием человеческой депрессии?

Природа депрессии

Многие люди испытывают печаль после серьезной травмы, такой как смерть в семья, развод или потеря работы.Это не депрессия. Депрессия напоминает печаль, но более сурово и интенсивно. Кроме того, хотя обычно есть причина для печали, бывает трудно учитывать тяжесть и интенсивность депрессии в свете жизненные события, пережитые больным.

The с депрессией связаны следующие симптомы:
  • депрессия настроение
  • отсутствует интереса и удовольствия от почти всех занятий
  • уменьшено аппетит, ведущий к похуданию
  • бессонница или гиперсомния
  • психомоторный возбуждение или замедление
  • отсутствие энергии
  • чувства никчемности и вины
  • неспособность ясно мыслить или эффективно концентрироваться, нерешительность
  • мысли смерти, суицидальные мысли

(от Лики и Гордон, 1991)

Теория приобретенной беспомощности

Мартин Селигман отвечает за теорию приобретенной беспомощности. которые оказали большое влияние на психологические исследования депрессии в 1970-е гг.Селигман случайно обнаружил беспомощность, пока изучение влияния неизбежного шока на обучение активному избеганию у собак.

Селигман удерживал собак в павловской шлейке и управлял несколько ударов (UCS) в паре с условным раздражителем (CS) — это стандартная процедура парного соединения CS-UCS, использованная для исследования классическое кондиционирование . Затем этих собак поместили в шаттл, где можно было избежать удара током, перепрыгнув через преграду. В Шаттл-ящик был использован для изучения роли операнта кондиционирование в обучении.Большинство собак не справились научиться избегать шока.

От Свенсон «Наблюдательный Обучение Основы и история »

Селигман утверждал, что до воздействия неизбежный шок помешал способности учиться в ситуации, когда избегание или побег были возможны. Селигман использовал термин «Выученная беспомощность », чтобы опишите это явление.

Это Важно подчеркнуть, что беспомощность — это > не феномен «все или ничего».Селигман изучил поведение около 150 человек. собак в период с 1965 по 1969 год. Около 100 (2/3) были беспомощны после применение неизбежного поражения электрическим током в павловском ситуация. Остальные 1/3 были совершенно нормальными и научились Избегайте шока в тесте на избегание обучения. Не было промежуточных результат — собаки либо научились избегать, либо пассивно принимали шок в челнок. Кроме того, около 5% наивных собак, имевших никогда не получал неизбежного шока, проявлял беспомощность при первом воздействии шока в ситуации оперантного обучения.

центральной идеей теории приобретенной беспомощности является представление о том, что все животные (включая людей) могут узнать, что подкрепления > неуправляемый . Это знаменует резкое изменение направления из предыдущих исследований обучения, которые были сосредоточены на обучении в контролируемые ситуации (Селигман, 1992).

Пространство на случай непредвиденных обстоятельств реагирования

Интерактивный упражнение: ‘щелкнуть и перетащите указатель мыши на руку, чтобы переместить:

  • зеленый горизонтальная линия
  • коричневый вертикальная линия

к исследовать вероятности, связанные с позициями в ответ резервное помещение

Это На схеме показано расположение различных графиков подкрепление в пределах пространства на случай непредвиденных обстоятельств.Х ось (горизонтальная) показывает вероятность результата (например, доставка еда, избежать шока), когда будет получен ответ.

  • Непрерывная арматура лежит на правая часть шкалы, где вероятность равна 1.
  • Вымирание находится в левой части этой шкалы, где вероятность равна 0.
  • баллов промежуточные соответствуют разным степеням > частичное армирование

Ось y (вертикальная) показывает вероятность исхода (например,грамм. доставка еды, уход от шока) при ответе НЕ сделано

  • При верх шкалы, где вероятность равна 1, подкрепление доставляется, если животное делает не отправить ответ, например пассивное избегание — это график такого типа

красная линия показывает неуправляемость .

  • В неконтролируемой ситуации вероятность что результат будет доставлен, когда будет дан ответ точно такой же, как вероятность того, что результат будет достигнут, когда ответ не сделан

Познание и беспомощность

Важно ценю, что хотя познание лежит в основе теории Селигмана, выученная беспомощность влияет на другие психологические процессы:

  • мотивация — сниженная, нет стимул пробовать новые способы преодоления трудностей
  • познание — неспособность учиться новые ответы, чтобы преодолеть предыдущее понимание того, что травма неконтролируема
  • эмоция — беспомощное состояние напоминает депрессию


Приобретенная беспомощность и человеческая депрессия

Селигман утверждает, что есть сходство между симптомами депрессия у людей и беспомощность

Симптомы депрессии Соответствующий симптом в выученной беспомощности
подавленное настроение беспомощность
отсутствие интереса и удовольствие от, почти все виды деятельности когнитивный представление о неконтролируемости
снижение аппетита приводит к потере веса беспомощные животные едят меньше и потерять вес
бессонница или гиперсомния Я не знаю ни одного исследования по эта точка
психомоторное возбуждение или отсталость беспомощное животное пассивно перед лицом шока
чувство без энергии отсутствие ответа инициация

чувства никчемности и вины

восприятие, что человек не может контролировать свое окружение
неспособность думать четко или эффективно, нерешительность когнитивный представление о неконтролируемости

мысли смерти, суицидальные мысли

беспомощный животные могут погибнуть в результате травм

Это завершает мое очень краткое введение в «Обученную беспомощность».у меня есть пришлось опустить многие важные ответвления теории, в частности предсказания из теории о причинах депрессии и о том, как это можно лечить. Селигман затрагивает эти темы в своей очень удобочитаемой книга: Селигман, М.Е.П., > Беспомощность , Фриман, Нью-Йорк, 1992.

.
Дефицит моторной активации: объяснение приобретенной беспомощности

я хотите сосредоточиться на одном аспекте беспомощности и депрессии, который поставили проблемы для теории Селигмана: физиологические основы Приученная беспомощность.Селигман указывает на сходство между физиологические основы депрессии и беспомощности:

Физиология депрессия Физиология научного беспомощность
  • Депрессия связан с дефицитом катехоламинов
    > (особенно норадреналина) на центральных рецепторных участках. Этот Катехоламиновая теория настроения
  • Беспомощный у крыс понижен уровень норадреналина в мозге

Вайс считает, что «выученная беспомощность» порождается «некоторой формой «истощение», вызванное стрессом ».Он назвал это > Гипотеза дефицита моторной активации (Weiss & Glazer, Psychosomatic Medicine, 37, p501, 1975). Он выделяет один важное наблюдение, сделанное Овермиером и Селигманом в их оригинальной отчет об изученной беспомощности:

«Они сообщили, что плохие характеристики избегания-побега у собак были через 24 часа после сеанса неизбежного шока, но было полностью отсутствует, если собаки были впервые протестированы через 48 часов после электрошока

(Weiss & Glazer, Psychosomatic Medicine, 37, p501, 1975, курсив добавлен)

Вайс изучал эффекты воздействия неконтролируемых ситуаций. на метаболизм норадреналина (NE) в головном мозге (например, Weiss, J.M. et al, Психосоматическая медицина, 37, 522-533, 1975).

Стресс и норадреналин

Вайс утверждает, что быстрое рассеяние эффекта выученной беспомощности не является характеристикой обучения, но вместо этого указывает на кратковременный физиологический дисбаланс, который исправляется с течением времени от воздействия травмы.

В В подтверждение этого аргумента диаграмма показывает, что уровень NE в мозг это:

  • уменьшено вскоре после воздействия неизбежного шока,
  • но восстанавливается в течение следующих 48 часов

Это предполагает, что причина, по которой собаки Селигмана не демонстрировали беспомощность при тестировании через 48 часов после неконтролируемого шока была вызвана тем, что К этому времени НЭ мозга вернулось в норму.

Однако влияние шока на химию мозга зависит от предшествующих факторов. опыт.

Предыдущие исследования показали, что уровни NE не истощаются, если животные подвергаются многократному воздействию неконтролируемого шока.

Вайс использовал эту информацию, чтобы разработать умный эксперимент, чтобы проверить два конкурирующих объяснения беспомощности.

Крысы выданы повторные воздействие неконтролируемого шока перед проверкой их способности научиться избегать реакции в челноке.

  • Выучено Теория беспомощности предсказывает, что эти крысы должны быть беспомощным и не иметь возможности приобретать реакция избегания
  • Дефицит активации моторики гипотеза предсказывает эти крысы должны иметь нормальных уровней NE и должен получить ответ избегания

Это таблица представляет собой упрощенную версию процедур, предназначенных для отдельных групп крыс в эксперименте:

Экспериментальные методы лечения
Группа дней с 1 по 14 День 15
S-S Неизбежный Амортизатор (> S ) Неизбежный Удар (> S ), за которым следуют 25 пробы обучения избеганию в челноке
NS-S Нет Амортизатор (> NS ) Неизбежный Удар (> S ), за которым следуют 25 пробы обучения избеганию в челноке
NS-NS Нет Амортизатор (> NS ) Нет Шок (> NS ) с последующими 25 попытками обучение избеганию в челноке

В результаты эксперимента Weiss & Glazers (Психосоматическая медицина, 37, 523-534, 1975) вместе с предсказаниями, сделанными двумя теории представлены ниже в интерактивной таблице, которая позволяет вам отдельно просматривать результаты каждого экспериментального лечения.Нажмите на имена групп (S-S, NS-S и NS-NS) для просмотра результатов для каждого независимая группа в эксперименте. Сравните фактическую производительность каждой группы с прогнозами, сделанными две теории.

Проверка двух теорий

Теоретические прогнозы
Группа Выученная беспомощность Теория Активация двигателя Дефицит Гипотеза
S-S Эти беспомощные крысы не должны учиться реакции избегания NE уровень восстанавливается при хроническом шоке.Крысы должны научиться избегать ответ
NS-S Эти беспомощные крысы не должны учиться реакции избегания NE уровни уменьшены. Крысы не должны учиться реакции избегания
NS-NS Крысы должны учиться уклонение ответ Крысы должны учиться уклонение ответ
Примечания
  • Высшее задержки указывают на плохое обучение.
  • Короткий задержки указывают на то, что вы научились избегать шока при наличии условный раздражитель (КС)
  • Нажмите на синем подчеркнутом тексте для просмотра результатов отдельных групп
  • Показать все группы

В решающая группа — это люди, подвергшиеся хроническому шоку перед тем, как проходит испытания в челночной коробке (группа S-S) .

Результаты :

  • Оба теории предсказывают, что
    1. а однократное воздействие шока (Группа НС-С) должен мешать обучению в челнок
    2. крыса без предшествующего опыта с шоком (Группа NS-NS) следует узнать в шаттл
  • Оба эти прогнозы подтверждаются результатами, поэтому эти результаты не различают две теории.

Однако, вопреки предсказанию теории приобретенной беспомощности ,

  • хроническая подверженность неизбежному шоку (Группа S-S) не вызывал состояния беспомощность, мешавшая обучению в шаттле. это Результат подтверждает прогноз, сделанный Weiss ‘Motor Activation Deficit счет беспомощности.

Послесловие

В в конце 1970-х годов теория депрессии Селигмана была переформулирована в основы теории атрибуции (Gilbert, 1984).Кратковременно депрессия произойдет, если:

  • г. человек осознает неконтролируемые факторы в своей среде
  • г. человек считает ситуацию неизменной
  • они винить себя в своей беспомощности — внутренняя атрибуция

На этой странице Википедии есть полезное обсуждение «атрибутивного переформулирования» выученной беспомощности


Список литературы

  • Гилберт, Депрессия: от психологии к состоянию мозга, Lawrence Erlbaum Associates, Лондон, 1984
  • Лики и Гордон, «Медицина и психические заболевания» , Фриман, Нью-Йорк, 1991
  • Селигман, Беспомощность , Фримен, Нью-Йорк, 1992.
  • Вайс, Дж.М. и др., Psychosomatic Medicine, 37, 522-533, 1975,
  • .
  • Weiss И Глейзер, Психосоматическая медицина, 37, стр. 501, 1975,
Авторские права Dr. ШАПКА. Кеньон 1994-2006

О выученной беспомощности | SpringerLink

  • Абрамсон, Л. Ю., Селигман, М. Э. П. и Тисдейл, Дж. (1978). Выученная беспомощность в людях: критика и переформулировка. Журнал аномальной психологии , 87: 49–74.

    PubMed Статья Google ученый

  • Сплав, Л.Б. и Табачник Н. (1984). Оценка ковариации людей и животных: совместное влияние предшествующих ожиданий и текущей ситуационной информации. Психологический обзор , 91: 112–149.

    PubMed Статья Google ученый

  • Анисман, Х. и Склар, Л. (1979). Истощение запасов катехоламинов у мышей при повторном воздействии стресса: опосредование дефицита бегства, вызванного неизбежным шоком. Журнал сравнительной и физиологической психологии , 93: 610–625.

    Артикул Google ученый

  • Бэнкс, С. М. и Кернс, Р. Д. (1996). Объяснение высоких показателей депрессии при хронической боли: схема диатеза и стресса. Психологический бюллетень , 119: 95–110.

    Артикул Google ученый

  • Брукшир К. Х., Литтман Р. А. и Стюарт К. Н. (1961). Остаток шоковой травмы у белой крысы: трехфакторная теория. Психологические монографии , 75 (10): 1–32.

    Google ученый

  • Десс, Н. К. и Овермьер, Дж. Б. (1989). Общая усвоенная нерелевантность: проактивное воздействие на условность Павлова у собак. Обучение и мотивация , 20: 1–14.

    Артикул Google ученый

  • Двек С. и Лихт Б. Г. (1980). Приобретенная беспомощность и интеллектуальные достижения.В Дж. Гарбер и М. Э. П. Селигман (ред.), Человеческая беспомощность: теория и приложения (стр. 197–221). Нью-Йорк: Academic Press.

    Google ученый

  • Двек С. и Вортман К. Б. (1982). Приобретенная беспомощность, тревога и мотивация к достижению: игнорирование параллелей в когнитивных, аффективных реакциях и реакциях совладания. Серия по клинической и общественной психологии: достижения, стресс и тревога, 1982: 93–125

    Google ученый

  • Гармези, Н.И Мастен А.С. (1986). Стресс, компетентность и устойчивость: общие границы для терапевта и психопатолога. Поведенческая терапия , 17: 500–521.

    Артикул Google ученый

  • Гийамон, А. и Парра, А. (1989). Revision del fenomeno de la indefension aprendida. Psicopatologia , 9: 15–18.

    Google ученый

  • Кац, Р. и Сибель, М.(1982). Модель депрессии на животных: тесты трех структурно и фармакологически новых антидепрессантов. Фармакология, биохимия и поведение , 16: 973–977.

    Артикул Google ученый

  • Laudenslager, M. L., Fleshner, M., Hofstader, P., Held, P.E., Simons, L. & Maier, S. F. (1988). Подавление продукции специфических антител неизбежным шоком: стабильность при различных условиях. Мозг, поведение и иммунитет , 2: 92–101.

    Артикул Google ученый

  • Левис Д. Дж. (1976). Ответ и альтернативная интерпретация S-R. Журнал экспериментальной психологии: Общие , 105: 47–65.

    Артикул Google ученый

  • ЛоЛордо, В. М. (2001). Выученная беспомощность и депрессия. В М. Э. Кэрролл и Дж. Б. Овермьер (ред.) Исследования на животных и здоровье человека: улучшение благосостояния людей через науку о поведении (стр.63–77). Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.

    Глава Google ученый

  • Майер С.Ф. (1984). Приученная беспомощность и животные модели депрессии. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии , 8: 435–446.

    Google ученый

  • Майер С. Ф. и Селигман М. Э. П. (1976). Выученная беспомощность: теория и доказательства. Журнал экспериментальной психологии: Общие , 105: 3–46.

    Артикул Google ученый

  • Майер, С.Ф., Шерман, Дж. Э., Льюис, Дж. У., Терман, Г. В. и Лейбескинд, Дж. К. (1983). Опиодный / неопиоидный характер анальгезии, вызванной стрессом, и приобретенная беспомощность. Журнал экспериментальной психологии: процессы поведения животных , 9: 80–90.

    PubMed Статья Google ученый

  • Мормед, П., Данцер, Р., Мишо, Б., Келли, К. и Лемоал, М. (1988) Влияние предсказуемости стрессора и поведенческого контроля на реактивность лимфоцитов, ответы антител и нейроэндокринную активацию у крыс. Физиология и поведение , 43: 577–583.

    Артикул Google ученый

  • Моурер О. Х. (1947). О двойственном характере обучения — новое толкование «обусловливания» и «решения проблем». Harvard Educational Review , 17: 102–148.

    Google ученый

  • Моурер, О. Х. и Вик, П. (1948). Экспериментальный аналог страха от чувства беспомощности. Журнал аномальной и социальной психологии , 43: 193–200.

    Артикул Google ученый

  • Murison, R. & Isaksen, E. (1982). Язвы желудка и активность надпочечников после неизбежного и ускользнувшего прешока у крыс. Скандинавский журнал психологии , 1: 133–137.

    PubMed Статья Google ученый

  • Овермьер, Дж. Б. (1985). К повторному анализу причинной структуры синдрома выученной беспомощности. В F. R. Brush & J. B. Overmier (Eds.), Аффект, обусловленность и познание: Очерки детерминант поведения (стр. 211–227). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум.

    Google ученый

  • Овермьер, Дж.Б. (1996). Ричард Л. Соломон и узнал беспомощность. Интегративная физиология и поведенческая наука , 31: 331–337.

    Артикул Google ученый

  • Овермьер, Дж. Б. (1998). Приобретенная беспомощность: состояние или застой искусства? В М. Сабурин, Ф. Крейк и М. Роберт (ред.), Достижения в психологической науке, Vol. 2: Биологические и когнитивные аспекты (стр. 301–315). Хоув, Англия: Psychology Press.

    Google ученый

  • Overmier, J. B. & Hellhammer, D. (1988). Модель выученной беспомощности человеческой депрессии. В P. Simon P. Soubrie & D. Widlocher (Eds.), Животные модели психических расстройств, Vol. 2, Исследование шизофрении и депрессии (стр. 177–202). Базель: Каргер.

    Google ученый

  • Overmier, J. B. & Leaf, R.С. (1965). Эффекты дискриминирующего павловского страха, обусловливающие ранее или впоследствии приобретенную реакцию избегания. Журнал сравнительной и физиологической психологии , 60: 213–217.

    Артикул Google ученый

  • Overmier, J. B. & Murison, R. (2000). Беспокойство и беспомощность перед стрессом предрасполагают, ускоряют и поддерживают язву желудка. Поведенческие исследования мозга , 110: 161–174.

    PubMed Статья Google ученый

  • Овермьер, Дж. Б. и Селигман, М. Э. П. (1967). Последствия неизбежного шока при последующем обучении побегу и избеганию. Журнал сравнительной и физиологической психологии , 63: 28–33.

    Артикул Google ученый

  • Овермьер, Дж. Б. и Лолордо, В. М. (1998). Выученная беспомощность. В W.О’Донохью (ред.), Обучение и поведенческая терапия (стр. 352–373). Бостон: Аллин и Бэкон.

    Google ученый

  • Овермьер, Дж. Б. и Велькевич, Р. М. (1983). О непредсказуемости как причинном факторе выученной беспомощности. Обучение и мотивация , 14: 324–337.

    Артикул Google ученый

  • Петерсон, К., Майер, С. Ф. и Селигман, М.Э. П. (1993). Выученная беспомощность: теория для возраста личного контроля . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

    Google ученый

  • Петерсон К. и Селигман М. Э. П. (1984). Причинные объяснения как фактор риска депрессии: теория и доказательства. Психологический обзор , 91: 347–374.

    PubMed Статья Google ученый

  • Петти, Ф., Чэ, Ю. Л., Крамер, Г., Джордан, С. (1994). Выученная беспомощность, чувствительность гиппокампа к норэпинефрину к легкому стрессу. Биологическая психиатрия , 35: 903–908.

    PubMed Статья Google ученый

  • Прабхакар Т. и Джоб Р. Ф. С. (1996). Влияние порядка продолжительности разряда на беспомощность у крыс. Обучение и поведение животных , 24: 175–182.

    Артикул Google ученый

  • Ric, F.(1996). L’impuissance acquise (выученная беспомощность) chez l’etre humain: Une Presentation Theorique (обзор теоретических объяснений выученной беспомощности у людей). Annee Psychologique , 96: 677–702.

    Артикул Google ученый

  • Робинс, К. Дж. И Блок, П. (1989). Когнитивные теории депрессии, рассматриваемые с точки зрения диатеза и стресса: оценка моделей Бека и Абрамсона, Селигмана и Тисдейла. Когнитивная терапия и исследования , 13: 297–313.

    Артикул Google ученый

  • Селигман М. Э. (1972). Выученная беспомощность. Ежегодный обзор медицины , 1972, 207–412.

    Google ученый

  • Селигман, М. Э. П. (1991). Приученный оптимизм . Нью-Йорк: Кнопф.

    Google ученый

  • Селигман, М.Э. П. и Майер С. Ф. (1967). Неспособность избежать травматического шока. Журнал экспериментальной психологии , 74: 1–9.

    PubMed Статья Google ученый

  • Склар, Л. С. и Анисман, Х. (1979). Факторы стресса и адаптации влияют на рост опухоли. Наука , 205: 513–515.

    PubMed Статья Google ученый

  • Цуда, А. и Танака, М.(1985). Дифференциальные изменения в обороте норадреналина в определенных областях мозга крыс, вызванные контролируемыми и неконтролируемыми ударами. Поведенческая неврология , 99: 802–817.

    Артикул Google ученый

  • Вольпичелли, Дж. Р., Ульм, Р. Р., Альтенор, А. и Селигман, М. Э. П. (1983). Научился мастерству в крысе. Обучение и мотивация , 14, 204–222.

    Артикул Google ученый

  • Вайнтрауб, М.И Шульман, А. [Редакторы] (1980). Справляющееся поведение: приобретенная беспомощность, физиологические изменения и усвоенное бездействие — обмен мнениями между Мартином Э. П. Селигманом и Джеем Вайсом. Исследование поведения и терапия , 18: 457–512.

    Google ученый

  • Вайс, Дж. М., Гудман, П. А., Лосито, Б. Г., Корриган, С., Чарри, Дж. М. и Бейли, В. Х. (1981). Поведенческая депрессия, вызванная неконтролируемым стрессором: связь с уровнями норадреналина, дофамина и серотонина у крыс. Обзоры исследований мозга , 3: 167–205.

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *