Руссо «Общественный договор» – краткое содержание и анализ
читайте на нашем сайте статьи краткую и более подробную биографии Жана-Жака Руссо
Самое главное сочинение Жан-Жака Руссо – «Общественный договор» («Contrat social»). Это весьма важный для уразумения духа философии XVIII века политический трактат: он может служить образцом того чисто рационалистического и абстрактного отношения к обществу, которое характеризует мысль той эпохи. С другой стороны, он имел громадное влияние на политическое воспитание французского общества, и идеи этого трактата сделались руководящими принципами революции, особенно во втором фазисе её развития.
В самом деле, основа «Общественного договора» чисто рационалистическая. «Человек, по Руссо, рождается свободным, но везде он в цепях», а общественный порядок «не дается природой, следовательно, он основан на соглашениях (conventions), потому весь вопрос в том, чтобы узнать, в чем заключаются эти соглашения». Свободнорожденный человек, из отвлеченного понятия о котором исходит Руссо, является у него вместе с тем существом преимущественно разумным.
Руссо не принимает в расчет ни тех отношений зависимости человека от других людей, среди которых человек является в свет, ни того обстоятельства, что далеко не все люди поступают разумно, и что вообще не один разум руководит человеческими поступками. Как раз самые ревностные преследователи Руссо действовали впоследствии, руководимые прежде всего страстью. Взяв за исходный пункт своего рассуждения в «Общественном договоре» отвлеченную личность, а не реального человека, Жан-Жак Руссо думал, однако, что он берет людей таковыми, каковы они на самом деле, и даже особенно ставил это на вид читателю. И вот у него люди, эти вполне разумные существа, совершенно сознательно и вполне добровольно вступают в союз на основании взаимного договора, а затем и государство является именно таким союзом, имеющим своею целью общее благо, которое, по Руссо, не только для всех одинаково, но и всеми одинаково понимается.
Портрет Жана-Жака Руссо. Художник М. К. Латур
Учение о договорном происхождении государства существовало ранее Руссо: за целое до него столетие Гоббс уже отрицал общежительную природу человека, признававшуюся древними, а из новых, например, Гроцием (appetitus societatis), но зато Руссо совершенно по-своему понял содержание этого договора, не говоря уже о том, что у него речь идет уже не о договоре между правительством и народом, о котором учили кальвинистские и индепендентские писатели XVI и XVII вв.
; Руссо даже совершенно отрицал подобный договор. В силу изначального договора у него создается верховная власть народа (souveraineté du peuple), и хотя опять-таки в учении о народовластии Руссо имел многочисленных предшественников в средние века и в новое время, тем не менее и тут он особенным образом понял идею, превратив прежнее, чисто идеальное представление прямо в какую-то реальную величину, так как у него вся совокупность народа является как бы единственной инстанцией, определяющею всю будущую деятельность государства.
Содержание самого общественного договора у Руссо выражено в следующих словах: нужно «найти такую форму соединения (association), которая защищала бы и охраняла всею своею общею силою личность и имущество каждого своего члена (associé) и посредством которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, лишь самому себе, оставаясь столь же свободным, как и раньше». Другими словами, по Руссо, человек должен был бы сохранять в государстве всю свободу естественного состояния.
Но в той же самой главе, где дана приведенная формула, основным условием общественного договора считается «совершенное отчуждение личностью всех своих прав в пользу общества» (l’aliénation totale de chaque associé avec tous ses droits à toute la communauté) и притом отчуждение без каких бы то ни было ограничений (sans réserve), ибо, поясняет Руссо, «если бы у частных лиц оставались какие-либо права, то ввиду отсутствия высшего трибунала, который мог бы разрешать споры между ним и обществом (le public), каждый, будучи некоторым образом собственным судьей, скоро вообразил бы себя и судьей всех». Руссо думает, впрочем, что «когда каждый отдает себя в распоряжение всех, он в сущности не отдается никому». «Раз, – рассуждает он еще, – носитель верховной власти (le souverain, т. е. народ) состоит из образующих его частных лиц, у него нет и быть не может интересов, противоположных их интересам, и, следовательно, нет надобности, чтобы верховная власть была обставлена гарантиями со стороны подданных, ибо невозможно, чтобы тело захотело вредить всем своим членам» (как будто большинство не могло бы нарушать прав меньшинства или единичных лиц).
Во всяком случае, индивидуальная свобода в государстве Руссо ничем не обеспечивается.
Далее, прежние учения о народовластии оставляли за правительством самостоятельное значение, но в «Общественном договоре» Руссо суверенитет народа понимается не в смысле первичной основы власти, а в смысле самого непосредственного ею пользования, и державный народ, как совокупность всей массы граждан, проявляет непосредственно законодательную власть. У Гоббса народ передает абсолютную власть над собою правительству, у Руссо, наоборот, эта власть сохраняется всецело за народом. По определению, данному в «Общественном договоре», эта верховная власть народа неотчуждаема, неделима, непогрешима, неограничима. Вот как сам Жан-Жак Руссо говорит обо всем этом. «Верховная власть, будучи лишь проявлением (exercice) общей воли, никогда не может быть отчуждаема, и государь (le souverain, т. е. носитель верховной власти, а у Руссо это весь народ), как существо собирательное (être collectif), может быть представляем только самим собою: власть (le pouvoir) может еще передаваться, но не воля.
.. По той же причине, по которой верховная власть неотчуждаема, она и неделима, ибо воля есть, общая или её нет, т. е. она есть воля всего народа или его части». Руссо делает здесь примечание такого рода: «для того, чтобы воля была общей, нет надобности, чтобы она всегда была единодушна, но необходимо, чтобы все голоса были сосчитаны»; но вообще определение «общей воли» у него очень неясно, и если он отличает ее (la volonté générale) от «воли всех» (la volonté de tous), то он все-таки не показывает, каким образом может возникнуть общая воля там, где существуют разные классы, партии и частные интересы, образующие неодинаковые воли. «Общая воля, – продолжает он в «Общественном договоре» далее, – всегда права и постоянно стремится к общественной пользе… Народ всегда желает собственного блага; но не всегда его видит: никогда нельзя подкупить народ, но его можно обмануть, и лишь тогда кажется, будто он желает того, что дурно». «Как природа, наконец, дает каждому человеку абсолютную власть над всеми его членами, общественный договор (le pacte social) дает политическому телу над всеми его членами такую же абсолютную власть, и она-то, направляемая общею волею, носит название верховной власти».
Одним словом, государственный абсолютизм, отдаваемый Гоббсом правительству, «Общественный договор» Руссо переносит на весь народ: свободу народа он смешивает с властью народа, а равенство понимает не в смысле равенства гражданских прав, а в смысле равенства во власти.Целью равенства у Руссо является не пользование личною свободою и индивидуальными способностями, а непосредственное участие во власти, т. е. лишь бы все были равны во власти, а там пускай последняя будет беспредельна, как бы Руссо при этом ни оговаривался в том смысле, что общая воля, руководимая разумом, и потребовать не может, чтобы на личность были наложены бесполезные цепи.
Между прочим, в самом конце «Общественного договора» есть глава о гражданской религии. Руссо находит, что христианство, отвлекая сердца людей от всего земного, отрывает их и от государства, – и потому считает необходимым, чтобы верховная власть установила чисто гражданское исповедание веры с правом изгнания из государства всякого, кто не станет верить в её заповеди, как человека непригодного к общественной жизни, а «если, – продолжает Руссо, – кто-либо, публично признав догмат этой религии, будет вести себя так», как будто он в них не верит, то он должен быть наказан смертью, как человек, который совершил величайшее преступление, солгав перед законами».
В число догматов этой религии (вера в Бога, в бессмертие души, в загробное воздаяние и в святость общественного договора и законов) Руссо включает запрещение нетерпимости, и тот, кто верит, что вне церкви нет спасения, по его мнению, должен быть прямо изгоняем из государства. Враг нетерпимости, Руссо не замечает, как он сам вводит нетерпимость в свою государственную религию. Таким образом, его политическая теория, проповедуя самое широкое народовластие, соединяет последнее, в сущности, с отрицанием индивидуальной свободы.
Эта теория «Общественного договора» существенным образом отличается от учения Монтескье. Автор «Духа законов» признает за народом право участия в законодательстве, но в форме представительства и под условием разделения властей; наоборот, Руссо был сторонником непосредственного народовластия и неограниченности государственной власти античных республик. Монтескье отказывался признавать чистые демократии древнего мира свободными республиками, но на политическом мышлении Руссо, как и на других политических писателях эпохи сильно сказывалось влияние именно классических образцов, и та самая Англия, которая автором «Духа законов» ставилась в пример свободного государственного устройства, у Руссо и у других политиков того же направления (например, у Мабли) являлась, наоборот, примером, которого следует остерегаться.
«Верховная власть, – говорит Руссо в «Общественном договоре», – не может быть представляема», а потому «депутаты народа не могут быть его представителями, ибо они – только его приказчики (commissaires), не имеющие права делать окончательных постановлений. Всякий закон, не утвержденный непосредственно народом, не имеет силы; это и не закон вовсе. Английский народ воображает себя свободным и глубоко заблуждается: он свободен лишь во время выборов в парламент, но едва только выборы кончаются, он делается рабом, он ничто. В короткие минуты своей свободы он пользуется ею так, что вполне заслуженно ее теряет».
Кроме того, признавая неделимость верховной власти, Руссо вооружается в «Общественном договоре» против известного учения Монтескье о разделении властей. Наши политики, говорит Руссо, «делают из суверена существо фантастическое, как бы составленное из разных кусков, как если бы они стали составлять человека из многих тел, из которых у одного были бы лишь глаза, у другого руки, у третьего ноги и больше ничего.
Рассказывают, что японские фокусники разрубают ребенка на глазах зрителей, бросают в воздух его члены один за другим и получают в свои руки ребенка живым и невредимым. Таковы приблизительно и фокусы-покусы наших политиков: расчленив общественное тело чудесным способом, достойным показывания на ярмарках, они опять соединяют его куски, неизвестно каким образом».
Все дело в том, далее, что у Монтескье исполнительная власть пользуется самостоятельностью по отношению к власти законодательной, тогда как у Руссо исполнительная власть, или правительство в тесном смысле, является лишь вполне зависимым приказчиком «уверенного народа. Если, с другой стороны, у Гоббса народ отказывается в пользу правительства целиком от своей верховной власти, то у Руссо последняя, как было сказано, остается за народом. Автор «Общественного договора» считает поэтому деспотией всякую государственную форму, при которой верховная власть не принадлежит народу, а республикою называет всякое государство, где сувереном является народ, хотя бы правительство было монархическое, раз только правитель есть лишь простой исполнитель воли державного народа.
И классификация форм правления в «Общественном договоре» Руссо отличается от общеупотребительной. В её основу положено не то, кому принадлежит верховная власть, а то, из кого состоит правительство, и с этой точки зрения демократическим правлением было бы такое, при котором все граждане, имея законодательную власть, пользовались бы сверх того и правом приводить в исполнение законы. Сам Руссо, однако, находит, что «если бы существовал народ богов, то он управлялся бы демократически», но что «такое совершенное правление не подходит к людям». Другими словами правительством не может быть весь народ.
Различая в государстве законодательную и исполнительную власти, как волю и силу, Руссо вообще называет «правительством, или высшей администрацией законное пользование исполнительною властью, а правителем (prince) или магистратом лицо или учреждение, на которое возложена эта администрация». Он отрицает при этом существование договора между народом и правительством, так как есть только один первоначальный договор, образующий государство, и всякий другой был бы лишь его нарушением.
Делая весь народ единственным носителем неограниченной верховной власти по отношению к отдельной личности, Руссо, наконец, лишает и правительство не только всякой самостоятельности по отношению к суверенному народу, но и всякой устойчивости. А именно: дабы правительство не могло захватить верховную власть и сделаться деспотическим, Руссо советует в «Общественном договоре», чтобы народ время от времени сам собою собирался и чтобы на его собраниях непременнейшим образом ставились и пускались на голоса два вопроса: желает ли державный народ сохранить данную правительственную форму и желает ли он оставить исполнительную власть в руках лиц, которым она в данный момент вверена? Мало того: народ всегда может нарушить и сам договор, на котором основано государство. Таким образом, одними сторонами своей теории узаконивая деспотизм государства над личностью, другими сторонами той же теории Руссо вводит в государственную жизнь начало анархии, – до такой степени в нем уживались противоречия, – и теория «Общественного договора», поэтому, была не столько теорией государства, сколько теорией революции.
Прибавим еще, что Руссо не отрицал монархию или королевскую власть, как государственную форму, в некоторых случаях даже предпочитая ее коллективному правительству, но его монарх – не государь (souverain), а республиканский сановник, хотя и называющийся королем. Подобная королевская власть с верховенством суверенного народа существовала в Польше, где роль такого народа играла, как известно, шляхта. По просьбе поляков Руссо написал об их государственном устройстве особое сочинение («Considérations sur le gouvernement de Pologne»), в котором он вообще выразил сочувствие польской республиканской монархии. Во Франции эта идея равным образом сделалась популярной, и если конституция 1791 года заимствовала у Монтескье представительную систему и принцип разделения властей, то в самое основание этой конституции все-таки были положены идеи «Общественного договора» Руссо о народовластии и о монархии в смысле учреждения, существующего лишь для исполнения воли суверенного народа.
Сообщение «Жан-Жак Руссо вклад в педагогику»
Жан-Жак Руссо (1671-1778)
Глубокий мыслитель, гуманист и демократ – придерживался теории естественного права.
Стремился доказать, что деятельность ученых и художников может быть плодотворной, станет полезной народу, если она подчиненна общественным целям.
Как и все французские просветители 17 века, Руссо полагал, что улучшить общественные отношения можно путем правильно поставленного воспитания.
В 1762 г. Руссо издал свой роман – трактат «Эмиль, или О воспитании», где подверг уничтожающей критике воспитание, осуществляемое в феодальном обществе, и начертал план формирования нового человека.
Основу педагогических взглядов Руссо составляет теория естественного воспитания, которая тесно связанна с его социальными взглядами, с его учением о естественном праве Руссо утверждал, что человек родится совершенным, но современные общественные условия, существующее воспитание уродуют природу ребенка. Воспитание будет содействовать его развитию только в том случае, если приобретет естественный характер.
В воспитании, полагал Руссо, участвуют природа, люди и вещи. «Внутреннее развитие наших способностей и наших органов есть воспитание, получаемое от природы, — писал он, — обучение тому, как пользоваться этим развитием, есть воспитание со стороны людей, а приобретение нами собственного опыта относительно предметов, дающих нам восприятия, есть воспитание со стороны вещей».
Воспитание выполняет свою роль тогда, считал Руссо, когда все три определяющих его фактора будут действовать согласованно.
Руссо полагал, что воспитывать природо-сообразно – значит следовать естественному ходу развития природы самого ребенка. Он требовал тщательного изучения ребенка, хорошего знания его возрастных и индивидуальных особенностей.
Признавая, что человеческая природа является совершенной, Руссо идеализировал природу ребенка и считал необходимым позаботиться о создании условий, в которых все присущие ему от рождения задатки могли бы беспрепятственно развиваться. Воспитатель не должен навязывать ребенку свои взгляды и убеждения, готовые нравственные правила, а должен предоставлять ему возможность расти и развиваться свободно, сообразно его природе и по возможности устранять все то, что этому может помешать. Естественное воспитание – это и свободное воспитание.
Выражая взгляды передовых людей своего времени, он выступил со страстным призывом освободить людей от феодального гнета, защитить права детства.
Руссо призывал с любовью относиться к ребенку, внимательно изучать его возрастные и индивидуальные особенности, считаться с его потребностями.
Он особо подчеркивал необходимость воспитывать органы чувств детей, развивать их наблюдательность, стимулировать у детей развитие самостоятельного мышления, творческих сил.
Очень важным были требования Руссо придать образованию реальный характер, связать его с жизнью, развивать в процессе жизни активность и самодеятельность детей, подготовить их к труду как к общественной обязанности каждого гражданина.
Вместе с тем не все высказывания Руссо мы можем признать правильными, например: его требование индивидуального «свободного воспитания, отрицание необходимости разнообразных педагогических воздействий, кроме косвенных, противопоставление личного опыта ребенка опыту всего человечества, недооценка систематических знаний, уменьшение роли женщины в обществе и вытекающие отсюда реакционные взгляды на ее воспитание».
И все же идеи Руссо о воспитании активного, мыслящего, свободного человека оказали огромное положительное влияние на развитие педагогической терапии и практики во многих странах, хотя позже были почти полностью отвергнуты буржуазной педагогикой.
В конце 19 и начале 20 в. Буржуазия, потерявшая к этому времени свою прогрессивность, стала отказываться от наследия Руссо или извращать его.
Политическая мысль Руссо — Политология
Введение
Родившийся гражданином независимой Женевской республики, Жан-Жак Руссо (1712–1778) большую часть жизни прожил в изгнании из родного города, но его преклонение перед его республиканскими традициями глубоко повлиял на его политическую мысль. Писатель превосходного красноречия, его склонность к использованию парадоксальных и поразительных риторических формулировок привела к тому, что некоторые отвергли его политические сочинения как бессистемные или даже бессвязные. То, что его боготворили лидеры Французской революции, побудило других читать его работы как закладывающие интеллектуальные основы господства террора и современного тоталитаризма. Однако более поздние исследования существенно опровергли эту критику и показали, что Руссо был первоклассным политическим теоретиком, наряду с такими фигурами, как Платон, Аристотель, Макиавелли, Гоббс, Локк, Кант и Гегель.
В своих ранних работах Руссо обличал лицемерие и искусственность парижского общества во имя совести и добродетели и переосмысливал естественное состояние более радикально, чем Гоббс и Локк, стремясь доказать, что человек по своей природе добр, а социальное неравенство и зло являются глубоко искусственными. Диагностировав пороки современного общества, он предложил два различных вида средств или паллиативов: предложения по реформе индивидуального характера и теорию легитимной политической власти. На самом деле читатели нашли в его произведениях два типа идеальных персонажей: людей, воплощающих строгую, самоуправляемую добродетель, и тех, кто сохраняет свою врожденную доброту. Его политический идеал сочетает энтузиазм в отношении гражданской добродетели, характерный для античной политической мысли, с настойчивым требованием современности о центральной роли человеческой свободы, призывая к установлению республики, основанной на общественном договоре, в котором каждый гражданин соглашается со всеми остальными быть связанными.
по общему желанию общества. В идее всеобщей воли, центральном элементе его политической теории, Руссо находит решение проблемы примирения власти и свободы: там, где законы есть общая воля граждан, законопослушный гражданин подчиняется только своей воле, а не команда любого другого человека, и поэтому свободна. Эта концепция свободы как подчинения закону, который человек дает самому себе, предвосхищает кантовскую концепцию свободы как автономии, и одна заметная ветвь влияния Руссо ведет через Канта к современному либерализму, а другая ведет к романтизму и прославлению таких идеалов, как искренность и подлинность.
Общие обзоры
Современные ученые в целом признают, что политические работы Руссо образуют связно единое целое, хотя остаются значительные разногласия по поводу фундаментального принципа, лежащего в основе этого единства. Cassirer 1989 был одним из первых, кто привел убедительные доводы в пользу внутренней непротиворечивости мысли Руссо, и это locus classicus кантовской интерпретации Руссо; введение Питера Гэя удачно помещает эссе Кассирера в контекст ранней литературы о Руссо.
Жувенель 2006 объясняет индивидуализм и коллективизм Руссо как два аспекта последовательного ответа на проблемы современного общества. Штраус 1947, напротив, представляет Руссо как философа, озабоченного, подобно Платону и Аристотелю, несоответствием между политическим порядком, основанным на мнении, и философским или научным поиском истинного знания. Masters 1968 читает работы, составляющие «систему» Руссо, в том порядке, который Руссо в конечном итоге стал рекомендовать: начиная с
0010 и Политическая экономия . Wokler 1995 представляет собой прямое введение в жизнь Руссо и всю его работу, что будет особенно полезно для читателей, впервые встречающихся с Руссо. Интерпретация Руссо, изложенная в Starobinski 1988, является одновременно блестящей и тревожной, поскольку философские взгляды Руссо обнаруживаются как окруженные парадоксами и возникающие как попытки разрешить его собственные, глубокие психологические потребности. Кассирер, Эрнст. Вопрос о Жан-Жаке Руссо . 2 изд. Перевод Питера Дж. Гей. New Haven, CT: Yale University Press, 1989.
Английский перевод «Проблемы Жана Жака Руссо», впервые опубликованный в Archiv für Geschichte der Philosophie в 1932 году. В целом эта основополагающая работа интерпретирует Руссо как предшественника Канта, который связывает свободу с подчинением закону, который субъекты желают для себя.
Жувенель, Бертран де. «Очерк политики Руссо». В Жан-Жак Руссо: критические оценки ведущих политических философов .
Первоначально опубликовано как «Essai sur la politique de Rousseau», в Bertrand de Jouvenel, Rousseau, Contrat Social (1947). Показано, что прославление Руссо свободы личности и призывы соответствовать общественным требованиям являются двумя частями последовательного ответа на проблемы общества, выявленные в его ранних работах.
Мастерс, Роджер. Политическая философия Руссо . Princeton, NJ: Princeton University Press, 1968.
Тонкая реконструкция философской системы Руссо в соответствии с планом, предложенным самим Руссо, начиная с Эмиля , затем обращаясь к двум дискурсам и только потом рассматривая Общественный договор . Особенно ценен из-за подробного рассмотрения Эмиля и за то, что отмечает различие в политической теории Руссо между принципами права и максимами политики.
Мельцер, Артур. Естественная доброта человека: о системе мысли Руссо .
Chicago: University of Chicago Press, 1990.Подробный аргумент в пользу того, чтобы найти основу мысли Руссо в принципе естественного добра. Отождествляя зло с разделением души на себя, конструктивное учение Руссо направлено на сохранение психического единства: режим Общественного договора делает возможной искусственно объединенную жизнь гражданина; в Эмиль и в собственных автобиографических сочинениях Руссо можно найти разные версии более естественного единства индивидуальной души.
Шклар, Джудит Н. Люди и граждане: исследование социальной теории Руссо . 2 изд. Кембридж, Великобритания: Cambridge University Press, 1985.
Блестящая и психологизирующая интерпретация Руссо как беспощадного и глубоко пессимистического критика современности, выдвигающего взаимно несовместимые и невыполнимые предложения по моральным и политическим реформам.
Старобинский, Жан. Жан-Жак Руссо: Прозрачность и препятствия .
Перевод Артура Голдхаммера. Chicago: University of Chicago Press, 1988.Содержит работу, первоначально опубликованную на французском языке как Jean-Jacques Rousseau: La Transparence et l’obstacle (Paris: Gallimard, 1971), а также несколько эссе. Новаторская и влиятельная психоаналитическая интерпретация развития мысли Руссо с особым вниманием к дискурсам, Жюли, Эмиль и автобиографические сочинения Руссо.
Штраус, Лео. «О намерениях Руссо». Социальные исследования 14 (1947): 455–487.
Исследует мысль Руссо через призму «Рассуждения о науках и искусствах» и представляет Руссо как философа, который видит фундаментальную несовместимость между требованиями политического общества и требованиями философии и естественных наук. Перепечатано в Cranston and Peters 19.72 и Скотт 2006, том. 2 (оба цитируются в Антологиях).
Воклер, Роберт. Руссо . Oxford: Oxford University Press, 1995.
Краткий обзор жизни и творчества Руссо.
Идеальная отправная точка для студентов, которые впервые знакомятся с Руссо.
Chicago: University of Chicago Press, 1990.
Перевод Артура Голдхаммера. Chicago: University of Chicago Press, 1988.
Идеальная отправная точка для студентов, которые впервые знакомятся с Руссо.наверх
Пользователи без подписки не могут видеть весь контент на эта страница. Пожалуйста, подпишитесь или войдите.
Как подписаться
Oxford Bibliographies Online доступен по подписке и с бессрочным доступом к учреждениям. Чтобы получить дополнительную информацию или связаться с торговым представителем Oxford, нажмите здесь.
Руссо о принудительной свободе. Краткий обзор
Эссе, 2020
7 страниц, степень: старшая вторая, 68
ТВ Вт
Тим Виндбрейк (автор)
Выдержка
В этом эссе утверждается, что Руссо не может полностью обосновать свое утверждение о том, что человека можно заставить быть свободным. Руссо пытается доказать, что общая воля может заставить граждан быть свободными, и хотя позитивному понятию свободы удается разумно сочетать силу и свободу на индивидуальном уровне, оно не применимо к обществу в целом.
Позитивное понятие свободы
Руссо утверждает, что человека можно заставить быть свободным. Это кажется парадоксальным исходя из общего понимания свободы. Обычно под свободой понимается отсутствие каких бы то ни было ограничений. Человек свободен до тех пор, пока он может делать все, что пожелает. Чтобы изменить это понимание, Руссо вводит другое понятие свободы, а именно гражданскую свободу, которая следует позитивному понятию свободы. Позитивное понятие свободы фокусируется на том, является ли человек автономным и самоуправляемым (Берлин, 2002). Согласно этому представлению, человек может быть свободен даже при налагаемых им самим ограничениях. Руссо утверждает, что «подчинение самопредписанному закону есть свобода» (Руссо, 2002, с. 167), что показывает, что не наличие или отсутствие ограничений определяет свободу, а источник этих ограничений. Индивид свободен до тех пор, пока ограничения зависят исключительно от его воли и не навязываются извне. Он указывает, что ограничение своих действий, чтобы воздержаться от причиняющего вред поведения, более желательно, чем общее понимание свободы, когда каждый человек может следовать своим желаниям.
Это потому, что процесс принуждения себя следовать своему разуму, а не желаниям, возвышает людей от животных до разумных людей (Руссо, 2002, стр. 167). Поскольку эти самоограничения навязываются санкциями и поскольку это принуждение согласуется с понятием свободы, утверждение о том, что человека можно заставить быть свободным, может быть верным для индивидов, управляющих собой индивидуально.
Генеральная воля
Руссо хочет продвинуть эту возможность примирения силы со свободой еще на один шаг вперед, расширив сферу действия от индивидуума до общества в целом. Поскольку Руссо хочет найти общественный договор, который одновременно защищает права личности посредством обеспечения соблюдения законов и позволяет людям оставаться такими же автономными и самоуправляющимися, как и раньше, он вводит понятие всеобщей воли (Руссо, 2002, стр. 163). -164). Общая воля – это общественная воля народа в гражданском состоянии, определяющая ограничения, налагаемые на граждан. Он поясняет, что, объединившись в гражданском государстве, лиц становятся равными гражданам гражданского государства, которые вместе образуют суверена.
Общая воля представляет волю суверена и определяет законы и ограничения для граждан. Следовательно, общая воля – это общественная воля, направленная на улучшение политического положения народа в целом, а не представляющая собой накопление частных воль, которые удовлетворяли бы желания отдельных лиц. В своем утверждении о том, что оно работает, Руссо предполагает, что ограничения, налагаемые общей волей, в конечном итоге налагаются людьми самими собой. Поскольку ограничения налагаются законом, Руссо утверждает, что «всякий, кто отказывается подчиняться общей воле, должен быть принужден к этому всем телом; что означает не что иное, как то, что он будет вынужден быть свободным» (Руссо, 2002, стр. 166). Как и в случае с индивидом, общая воля заставляет граждан воздерживаться от действий в соответствии со своими вредными желаниями и заставляет их действовать в соответствии с общей волей, которая является результатом разума граждан. Следуя концепции свободы Руссо, это освободило бы граждан, и они были бы вынуждены быть принуждены к свободе всеобщей волей.
Чтобы аргумент Руссо сработал, ему нужно показать, что всеобщая воля возникает внутри каждого гражданина и что вытекающие из этого ограничения, налагаемые общей волей, на самом деле устанавливаются каждым гражданином самостоятельно. Если это условие не выполняется, это означает, что ограничения, определяемые всеобщей волей, налагаются извне, что сделало бы граждан несвободными. Тогда Руссо не смог бы обосновать свое утверждение.
В «Общественном договоре» есть двусмысленность в отношении того, как возникает всеобщая воля. Далее я обсуждаю два наиболее известных прочтения всеобщей воли, а именно демократическое прочтение и трансцендентное прочтение (Bertram, 2012).
Демократическое прочтение
Согласно демократическому прочтению всеобщей воли, Руссо объясняет, что всеобщая воля возникает в процессе собственно законодательства народа (Руссо, 2002, с. 174-176). Правильный означает, что при участии в законодательном процессе граждане должны голосовать в соответствии с тем, что они считают лучшим для общества, а не в соответствии со своими личными интересами.
Если люди голосуют в соответствии со своими личными интересами в процессе законодательства, они нарушают требование быть частью суверена, а именно отдавать себя всем остальным и голосовать в соответствии с тем, что они считают лучшим для общества. Голосуя в соответствии с частными интересами, индивидуум подрывает действие общей воли, потому что тогда общая воля будет смещена в сторону частного интереса. Это сделало бы граждан несвободными, поскольку привело бы к ограничениям, не отвечающим общественным интересам.
Это сильный аргумент, потому что посредством условия участия должным образом в законотворческом процессе Руссо обеспечивает и то, что всеобщая воля действительно публична, и что она исходит из самих граждан. Тем не менее, можно возразить, что в крайне неравных обществах граждане могут голосовать в соответствии с тем, что, по их мнению, лучше для общества, но из-за различных социально-экономических ситуаций голосовать за противоположные идеи. Это проблематично для аргумента Руссо, потому что, если люди окажутся в положении меньшинства, они будут подвержены ограничениям, которые не возникают внутри них самих, несмотря на надлежащее участие в законодательном процессе.
В результате эти люди станут несвободными, так как ограничения будут наложены на них извне.
Руссо обращается к проблеме в высшей степени неравных обществ и созданию фракций, советуя «умножить их [фракцию] число и предотвратить неравенство» (Руссо, 2002, стр. 173). Он утверждает, что законодатель должен создать чувство идентичности и единства до законодательного процесса, чтобы люди имели больше возможностей голосовать в общественных интересах и, таким образом, в соответствии с общей волей. По его словам, при правильном объединении народа не должно быть никакого неравенства в законодательном процессе.
В то время как Руссо знает о проблеме социального неравенства, он только решает проблему, вводя меры, которые должны установить равенство и единство до процесса законодательства. Он не может обосновать, как всеобщая воля была бы легитимной в ситуации неравенства в процессе законодательства. Поскольку разумно предположить, что в демократическом процессе любого общества граждане расходятся во мнениях о том, что лучше для общества в целом, необходимо обосновать, насколько общая воля будет легитимна в случае раздельного исхода законодательного процесса.
. Поскольку Руссо не может этого сделать, демократического прочтения всеобщей воли недостаточно, чтобы оправдать его притязания.
Трансцендентное прочтение
Согласно трансцендентному прочтению, Руссо утверждает, что всеобщая воля существует на самом деле и что гражданам иногда не удается найти ее в процессе законодательства (Бертрам, 2012, с. 406). Согласно этому пониманию, общая воля всегда полезна для общественного блага и никогда не может быть ошибочной. Так как общая воля всегда правильна в том, что лучше для общества, то только подлинно общественная воля обеспечивает свободу каждому гражданину.
Это понимание поднимает концептуальную и эпистемологическую проблему. Концептуальная проблема заключается в том, что если общая воля существует на самом деле, то она не возникает внутри народа. Если ограничения, налагаемые общей волей, не устанавливаются самими гражданами, это нарушает позитивное понятие свободы и делает граждан несвободными. Эпистемическая проблема заключается в том, что если всеобщая воля существует как факт, но граждане не знают, что она собой представляет, то граждане никогда не узнают, что такое всеобщая воля и каковы идеальные ограничения.
Руссо аргументирует концептуальное возражение, подчеркивая, что для каждого человека, вступающего в отношения с государством, самой важной целью является жить вместе в единстве и свободе. Он утверждает, что если бы граждане, живущие в гражданском государстве, следовали бы исключительно своему разуму, они захотели бы следовать последствиям общей воли. Поскольку люди должны хотеть следовать общей воле, должны быть желательны и результирующие ограничения, которые сделали бы их совместимыми с самоналожением ограничений. Руссо отвечает на эпистемическое возражение, примиряя демократическое понимание с трансцендентным пониманием (Бертрам, 2012, стр. 408). Он утверждает, что если общая воля существует как факт и если каждый гражданин голосует должным образом в соответствии со своим образованным суждением, возникающие в результате различия голосов аннулируются и раскрывают истинную общую волю.