Я родитель я дитя я взрослый: Тест Берна на ведущую субличность: ребенок, взрослый, родитель?

Содержание

«Есть так называемые эго -состояния(родитель,взрослый,ребенок),а так же есть Я(эго),может ли Я не совпадать с эго-состоянием Взрослый?» — Яндекс Кью

📖 Взрослый, Глава 2. Родитель, Взрослый и Дитя. Я — о’кей, ты — о’кей. Харрис Т. Э. Страница 8. Читать онлайн

…

В возрасте около 10 месяцев жизнь ребенка начинает резко меняться. До этого времени его жизнь состояла главным образом из беспомощных и неосознанных реакций на собственные потребности и стимулы окружающей среды. Теперь у него появились Родитель и Дитя. Но он еще не приобрел способности ни выбирать свою реакцию, ни управлять своим окружением. Он еще не может ни управлять собой, ни сделать шаг навстречу миру. Он просто воспринимает все, с чем сталкивается.

Однако к 10 месяцам он начинает ощущать преимущества передвижения в пространстве. Он может манипулировать предметами и начинает двигаться, освобождая себя из тюрьмы неподвижности. Известно, что ранее, в возрасте восьми месяцев младенец часто кричал и требовал помощи, чтобы сменить неудобное положение, ибо был неспособен сделать это сам. В 10 месяцев он сосредоточивает внимание на обследовании игрушек. Согласно наблюдениям А.Гезелла и Ф.Илга, десятимесячный ребенок

… с удовольствием играет с чашкой и делает вид, что пьет. Он тянет в рот предметы и жует их. Ему приятна общая двигательная активность: сидя и играя, он наклоняется вперед и снова самостоятельно выпрямляется. Он тянется к игрушкам, отбрасывает их, переходит от сидения к ползанию, подтягивается и может упасть. Он начинает путешествовать. Социальная активность, доставляющая ему удовольствие, — игра с причмокиванием губами, в прятки («ку-ку»), хождение на четвереньках, т. е. упираясь руками в пол, или раскачивание на игрушке-качалке. Девочки проявляют первые признаки скромности, наклоняя голову в сторону, когда они улыбаются.

Рис. 4. Постепенное становление Взрослого, начиная с 10 мес.

Десятимесячный ребенок открывает, что он способен что-то делать по собственному намерению и замыслу. Такая самоактуализация закладывает основы Взрослого (рис. 4).

Информация Взрослого накапливается в результате осознания ребенком того, что реальная жизнь кое-чем отличается и от «преподанной концепции» Родителя, и от «прочувствованной концепции» Дитя. Взрослый формирует «продуманную концепцию» жизни на основе сбора и анализа информации.

Подвижность, которая дает рождение Взрослому, становится надежной поддержкой позднее, когда личность попадает в беду. Человек идет прогуляться, чтобы «прочистить свои мозги». Прогулки пешком, по-видимому, снижают тревогу. Имеется запись, что движение действует благотворно, помогает отвлечься и более четко понять, в чем состоит личная проблема. Взрослый в первые годы жизни еще слаб и незрел. Его легко «вывести из строя» приказами Родителя или страхами Дитя. Мать говорит о хрустальном бокале: «Нельзя, не трогай это!» Ребенок может отойти и заплакать, но при первой же возможности он дотронется до него, чтобы посмотреть, что из этого получится. В большинстве случаев Взрослый, несмотря на все препятствия на его пути, продолжает существовать и функционирует все более и более эффективно по мере того, как идет процесс созревания.

Взрослый в принципе занимается преобразованием стимулов в единицы информации, обработкой и систематизацией этой информации на основе прежнего опыта. Он отличается от Родителя, который по природе своей подражателен и стремится к соблюдению заимствованных норм, а также от Дитя, которое склонно реагировать более резко на базе дологического мышления и плохо дифференцированных или искаженных восприятий. Благодаря Взрослому, маленький человек начинает различать жизнь, преподанную и демонстрируемую ему (Родителем), жизнь, какой он ее переживает, желает и воображает (Дитя) и жизнь, постигаемую им самим (Взрослый).

Рис. 5. Взрослый получает информацию из трех источников

Взрослый является как бы компьютером, который выдает решения после обработки информации, полученной из трех источников: Родителя, Дитя, а также той информации, которую накопил и накапливает сам Взрослый (рис. 5). Одна из наиболее важных функций Взрослого состоит в изучении данных Родителя, в оценке их правильности и пригодности к настоящему времени и затем в принятии или отвержении их; в оценке данных Дитя — соответствуют ли они настоящему или же устарели, поскольку являются реакцией на устаревшие данные Родителя. Цель состоит не в том, чтобы отказаться от Родителя и Дитя, а в том, чтобы свободно изучать данные этих компонентов. Взрослый, говоря словами Эмерсона, «не должен быть связан именем добродетели, а должен исследовать, добродетель ли это», или порок, если ранее принято решение — «у меня не все в порядке».

Взрослый, проверяющий данные Родителя, может появиться в раннем возрасте. Больше защищен тот ребенок, который выясняет, что большая часть данных Родителя верна: «Они говорили мне правду!» «Действительно, машины на улице опасны!» — заключает маленький мальчик, увидев, как любимого пса сбила машина. «Действительно, все идет лучше, если я делюсь своими игрушками с Бобби», думает малыш, награжденный чем-нибудь из сокровищ Бобби. «И правда, лучше себя чувствуешь, когда трусы сухие», — заключает маленькая девочка, научившаяся самостоятельно ходить в туалетную комнату. Если родительские директивы основаны на реальности, ребенок с помощью своего Взрослого осознает свою целостность. То, что он проверяет, подтверждается при проверке. Сведения, которые он собирает в экспериментах и проверках, начинают составлять некие «константы», которым он может доверять. Его открытия подтверждаются тем, чему его учили.

Важно подчеркнуть, что проверка данных Родителя не стирает записей неблагополучия, которые зафиксировало Дитя. Мать убеждена, что единственный способ удержать трехлетнего Джонни вдали от улицы — это отшлепать его. Он не понимает опасности. Его реакция включает страх, гнев и недовольство, и ни малейшего понимания того факта, что мать любит его и оберегает его жизнь. Регистрируются, записываются лишь страх, гнев и фрустрация. Эти чувства не стираются более поздним осмыслением ее правоты, пониманием того, почему в детстве было зарегистрировано столь много записей неблагополучия, однако таким образом можно освободиться от продолжающихся повторных проигрываний в настоящее время. Мы не можем стереть запись, но в нашей власти ее не включать.

Тем же образом, каким Взрослый пересматривает данные Родителя, чтобы определить, что там правильно, а что нет, он приводит в порядок сведения Дитя, чтобы

Рис. 6. Функция Взрослого, состоящая в сопоставлении данных с реальностью

установить, какие чувства допустимо выражать. В нашем обществе считается вполне допустимым для женщины плакать на свадьбе, но недопустимо кричать на мужа во время приема гостей. И плач, и крик являются эмоциями Дитя. Взрослый регулирует выражение эмоции соответственно случаю. Функции Взрослого в пересмотре информации Родителя и Дитя изображены на схеме (рис. 6). На этой схеме Взрослый в рамках Взрослого (среднего круга) имеет отношение к тем данным, которые сверены с реальностью. (Для меня было очевидным, что космические путешествия — плод фантазии, теперь я знаю, что это — реальность.)

Другая функция Взрослого состоит в вероятностной оценке. Эта функция медленно развивается в ребенке и, по-видимому, большинство из нас так и не усваивает ее на протяжении жизни. Маленькая личность постоянно сталкивается с неприятными альтернативами (или ты съешь свой шпинат, или останешься без мороженого), мало побуждающими к изучению вероятностей. Нерассмотренные вероятности могут быть причиной неудач наших транзакций, и неожиданные сигналы опасности могут привести к большему ослаблению Взрослого, чем ожидаемые опасности. Это напоминает аппарат, печатающий биржевые новости, который может работать еще много часов после окончания самых активных торговых дней. Мы иногда относимся к этой задержке как к «отставанию компьютера», для исправления которого имеется старый знакомый метод «счета по пальцам».

Способность к вероятностной оценке можно увеличить сознательным усилием. Подобно мускулам тела, Взрослый растет и увеличивает свою эффективность посредством тренировки и функционирования. Если благодаря вероятностной оценке Взрослый проявляет бдительность относительно возможной беды, он также может разработать решение, чтобы встретить беду, если она придет.

Однако при достаточно сильном стрессе Взрослый может быть ослаблен настолько, что верх берут несоответствующие случаю эмоции. Связи между Взрослым, Родителем и Дитя хрупки, иногда едва различимы и уязвимы для тех поступающих сигналов, которые имеют тенденцию воссоздавать ситуации, пережитые нами в дни беспомощности и зависимости в детстве. Взрослый иногда так переполнен и подавлен сигналами «плохих новостей», что он опускается в транзакциях до роли наблюдателя. Человек в такой ситуации может сказать: «Я знал, что поступил неправильно, но ничего не мог поделать с собой. «

Нереалистические, иррациональные, не свойственные Взрослому реакции характерны для состояния, определяемого как травматический невроз. Опасность или «плохие новости» бьют по Родителю и Дитя, но одновременно попадают и по Взрослому. Дитя реагирует своим изначальным способом, чувством неблагополучия. Это может привести к различным проявлениям феномена агрессии. Личность снова может почувствовать себя крошечным, беспомощным, зависимым ребенком. Наиболее примитивным из этих феноменов является блокирование мышления. Это можно наблюдать, например, в психиатрических больницах с режимом запертых дверей. Когда за пациентом закрывается дверь, происходит его быстрая и выраженная деградация, вот почему я против лечения пациентов в условиях, где придают особое значение родительской заботе. Обслуживание беспомощного Дитя в индивидууме задерживает восстановительный процесс возвращения Взрослого к исполнению своих функций.

Идеальная больница будет представлять собой комфортабельный мотель с «игровой площадкой» для Дитя около здания клиники, которое предназначено для занятий, намеченных для восстановления Взрослого. Обслуживающий персонал не должен носить униформы и выступать для пациентов заботливыми родителями. Наоборот, специалисты в повседневной одежде должны направлять все свои знания и умения на то, чтобы помочь каждой личности идентифицировать своего Родителя, Взрослого и Дитя.

В наших психотерапевтических группах мы используем особые разговорные обороты типа: «Почему бы вам не остаться в своем Взрослом?» в тех случаях, когда у того или иного члена группы чувства берут верх. Или по-другому: «А какова была изначальная транзакция?» Этим вопросом мы как бы «включаем Взрослого», чтобы он проанализировал сходство между нынешним вызывающим огорчение сигналом и той изначальной транзакцией, которая вызвала огорчение у маленького ребенка.

Непрерывная работа Взрослого состоит, таким образом, в проверке старой информации, ее пригодности или непригодности, и вторичного ввода ее для будущего использования. Если эта работа идет гладко и налицо отсутствие конфликта между преподанным и реальным, то компьютер освобождается для новой важной работы, творчества. Творчество, подобно Взрослому, рождается из любознательности Дитя. Из Дитя исходит «хочу», а из Взрослого — «как, каким образом». Существенным условием творчества является свободное компьютерное время. Если компьютер завален старыми делами, для нового дела остается мало времени. Многие директивы Родителя, однажды проверенные, становятся автоматическими и, таким образом, освобождают компьютер для творчества. Многие наши решения в ежедневных транзакциях осуществляются автоматически. Например, при виде стрелки с указанием на одностороннее движение мы автоматически удерживаемся от езды в противоположную сторону. Мы не вовлекаем свой компьютер в длительный процесс обработки данных относительно проектирования автомагистралей, статистики дорожных происшествий и особенностей составления дорожных знаков. Если бы мы стали детально обдумывать каждое решение или действовать, совсем исключив данные, полученные от наших родителей, наш компьютер редко бы находил время для творческого процесса.

Психология bookap

Некоторые утверждают, что недисциплинированный ребенок, свободный от ограничений, обладает большей способностью к творчеству, чем тот ребенок, которого родители ставят в рамки. Я не верю в это. Ребенок имеет больше времени на то, чтобы творить, — исследовать, изобретать, разбирать на части и собирать их воедино — если он не тратит время на принятие ненужных решений, для которых у него нет адекватных данных. Маленькому мальчику остается больше времени, чтобы слепить снеговика, если мать не позволяла ему вступать в длительные споры: надевать или не надевать галоши. Если ребенку позволяют проявлять творчество в разрисовывании обувным кремом стен прихожей, он не готов к болезненным последствиям этого же действия в соседнем доме. Неприятные результаты не производят чувства благополучия. Имеются также другие последствия, которые отнимают время, такие, как лечение в больнице после столкновения по методу проб и ошибок с автомобилем на улице. Компьютерного времени довольно много, но конфликты его безжалостно пожирают. Наиболее дорогостоящий в плане времени конфликт возникает, когда выдаваемое родителями за правильное не кажется правильным Взрослому. Наиболее творческая индивидуальность — та, которая открывает, что большая часть содержимого Родителя соответствует действительности. Тогда человек может всю эту правильную информацию целиком передать Взрослому, доверять ей, забыть о ней и приступить к другим вещам, таким, как изготовление бумажного змея, постройка песчаного дворца или занятия дифференциальным исчислением.

Однако многие в юные годы расточают время на конфликты между данными Родителя и тем, что они видят в действительности. Их наибольшая беда в том, что они не понимают, почему Родитель имеет над ними такую большую власть. Когда истина стучится в дверь Родителя, тот говорит: «Входи, давай рассудим вместе». Маленький ребенок, отец которого сидит в тюрьме, а мать занимается воровством, может иметь громкую запись в своем Родителе: «Никогда не доверяй полисмену!» Но вот он встречает доброжелательного полицейского. Его Взрослый подсчитывает все сведения об этом славном малом, как он разрешает поиграть в мяч на песчаной площадке, как он управляется с хулиганами, как он приветлив и как он спокойно разговаривает. Малыш оказывается в ситуации конфликта. То, что он видит в реальности, отличается от того, чему его учили. Родитель говорит ему одно, а Взрослый другое. В период своей действительной зависимости от родителей, охраняющих его, как бы слаба эта защита ни была, по-видимому, он примет суждение своих родителей о полисменах, как о плохих людях. Таким образом передается предубеждение. Для маленького ребенка, возможно, безопаснее поверить в ложь, чем поверить своим собственным глазам и ушам. В непрерывном внутреннем диалоге Родитель настолько довлеет над Дитя, что Взрослый отступает и отказывается вмешаться в конфликт. Таким образом, тезис «Полицейские — плохие» принимается за истину. Этот механизм, называемый контаминацией, будет описан в главе 6.

Быть взрослым, когда родители ведут себя как дети | by The Bold Italic

By Emily Ansara Baines

Мой отец недавно позвонил, чтобы спросить совета по поводу его анкеты онлайн-знакомств, через пять минут после того, как я закончила разговор с мамой. Мама звонила с единственной целью — еще раз сообщить мне, какое сексуальное тело у ее 60-летнего бойфренда. Ни один из родителей не спросил, хочу ли я этих разговоров, чего я не хотел. К сожалению, это моя новая норма. Как сообщили мне оба моих родителя, я «теперь взрослая». Это значит, видимо, что с момента их развода я причастен к все .

Мои родители всегда были не столь безупречны, когда дело доходило до границ. Когда я был ребенком, они не удосужились закрыть двери, потому что дрались всю ночь. В моих кошмарах всегда было много криков. Однако разлад произошел не только ночью. Автомобильные поездки были постоянным источником драмы. Когда она везла меня в школу, мама ругала меня за невнимательность моего отца. «Он никогда не открывает мне дверь», — вздыхала она. Мой отец, когда он не уезжал из города по делам, отвозил меня на ночевку и всю дорогу жаловался на осуждающую мать. «Она никогда не спрашивает о моем дне». Оба моих родителя сообщили мне, что я был их доверенным лицом, а моя мать в моменты слабости доходила до того, что говорила мне восьмилетнему себе, что я ее лучший и единственный друг. В то время как мои родители оставались неясными в деталях своей дисгармонии, я, тем не менее, знал достаточно, чтобы понять, что мы не такие, как другие семьи.

Так что я быстро вырос. На днях рождения я смотрела, как улыбающиеся родители моих друзей подают мне торт, и задавалась вопросом, не дрались ли они тоже, не ездил ли этот папа в дальние командировки или у него был секретный запертый ящик. Мне стало интересно, плакала ли мама с ее идеально нанесенным макияжем в душе. Чем счастливее выглядели родители, тем больше я сомневалась в искренности их любви.

С юных лет я думал, что знаю все. Я знала, что если люди женаты, это не значит, что они счастливы. Я знал, что люди могут разлюбить. Мои собственные родители, конечно, не очень любили друг друга. Это не было секретом. Я просто не понимал, насколько глубоки корни этой злобы.

«Ненавижу делать это в твой день рождения, — сказал папа, — но ты уже взрослый. Я решил развестись с твоей матерью.

Потом мне исполнилось 30.

Все говорили, что я буду чувствовать себя по-другому, когда мне исполнится 30. «Ты чувствуешь себя более зрелым», — утверждали друзья, которым недавно исполнилось три десятилетия. «Вы вдруг знаете, чего хотите в жизни. Вы начинаете чувствовать — и вести себя — как взрослый».

Утром моего тридцатилетия я проснулась с улыбкой в доме, который мы с парнем арендовали в Джошуа-Три. Я потянулся и улыбнулся. Они были правы: я сделал другим. Я чувствовал себя спокойно.

Тут зазвонил мой телефон. Это был мой отец. Я предположил, что он звонил с поздравлениями.

— С днем рождения, — начал он вслед за моим ответом, доказывая, что это предположение верно. Но он не остановился на достигнутом. «Я ненавижу делать это в твой день рождения, но ты уже взрослая. Я решил развестись с твоей матерью.

С днем рождения меня.

Существует множество книг с советами для родителей о том, как говорить о разводе с ребенком. Проблема в том, что рассматриваемому ребенку обычно 9 лет. 0005 ребенок . Не существует руководств — по крайней мере, ни одного из тех, что читают мои родители, — о том, как говорить о разводе со взрослой дочерью или сыном.

Когда я поступил в колледж, моя мать призналась, как она была счастлива, что может говорить со мной как взрослый . Наши вспыльчивые отношения, которые становились все более натянутыми в подростковом возрасте и после того, как я открыла для себя мальчиков, стали более спокойными и любящими. Я звонила маме и говорила о своем парне, а не лгала о том, ночевал он у меня или нет. Наши шутки стали чуть более пикантными. Мы были близки. Между нами больше не было секретов.

Существует множество книг с советами для родителей о том, как говорить о разводе с ребенком. Проблема в том, что ребенок, о котором идет речь, обычно ребенок . Не существует руководств — по крайней мере, ни одного из тех, что читают мои родители, — о том, как говорить о разводе со взрослой дочерью или сыном.

С разводом, однако, близость стала слишком близкой. Некоторые вещи лучше оставить недосказанными. Некоторые секреты лучше оставить скрытыми.

Тридцатилетие стало новым оправданием для моих родителей, чтобы они перестали быть родителями. Они больше не утруждают себя фильтрацией своих мыслей. Я слышу об их прошлом, а впоследствии и о своем собственном, такие вещи, которые ни один взрослый никогда не расскажет своему маленькому ребенку. Семейные каникулы, старые вечеринки по случаю дня рождения и встречи — все предстало в новом свете благодаря внезапной потребности моих родителей избавиться от накопившейся за годы боли и разочарования. Мой отец пригласит меня на ужин и расскажет за жареным лососем о каком-то обидном поступке, который моя мать сделала 25 лет назад. «Тебе 30», — всегда будет говорить он, убеждая себя, что это уместно. — Ты достаточно взрослый, чтобы знать правду. Мама позвонит в слезах из-за гадкого электронного письма, которое послал мой отец, а потом вспомнит какой-нибудь старый проступок. Я киваю и стараюсь поддерживать. В конце концов, я люблю обоих своих родителей. Итак, я застрял посредине, отчаянно пытаясь оставаться нейтральным, пытаясь вспомнить, как дышать.

По иронии судьбы, мой 28-летний брат все еще младенец. «Не говори Крису, — добавят родители, прежде чем мы закончим разговор, — это его расстроит». Это расстроило бы любого, хочется кричать, любого, кто родился от этого супружеского союза, который делал тебя несчастным на протяжении 30 с лишним лет. Но я согласен, тем не менее. Если мой младший брат сможет не вмешиваться в это, то одним несчастным членом нашей семьи станет меньше.

Теперь я воспитываю своих родителей. Когда женщина не отвечает на сообщение моего отца по eHarmony, я повторяю мудрость, которую однажды сказала мне моя собственная мать. Если они недостаточно умны, чтобы понять, насколько вы особенные, то они определенно недостаточно хороши для вас . Когда моя мама ссорится со своим парнем и звонит мне, рыдая, я отговариваю ее от уступа. Я слушаю, как они оба жалуются на одиночество и прикусывают язык, когда я думаю о том, чтобы рассказать им, каким одиноким мне сделали эти разговоры.

Теперь я воспитываю своих родителей. Когда женщина не отвечает на сообщение моего отца по eHarmony, я повторяю мудрость, которую однажды сказала мне моя собственная мать. Если они недостаточно умны, чтобы понять, насколько вы особенные, то они определенно недостаточно хороши для вас .

Иногда я думаю, было бы лучше, если бы мои родители развелись, когда я был ребенком. Конечно, они приложили бы больше усилий, чтобы удержать меня от этого. Но потом я понимаю, что во взрослой жизни я, по крайней мере, достаточно зрел, чтобы справиться с этим. Они правы в одном: даже если в прошлом я чувствовал себя взрослым, сейчас я определенно им являюсь. Когда я пошел в квартиру моего отца после того, как моя мама сбежала, ее вещи все еще валялись на обеденном столе, ее комната все еще пахла как мама , я плакала. Я позволил себе поплакать добрых полчаса. Затем я расправила плечи и посмотрела на себя в зеркало, которым мы с мамой однажды воспользовались, когда она делала мне макияж на выпускной. Я позволил себе почувствовать свое горе, а затем глубоко вздохнул. Я напомнил себе, что у всех нас еще есть здоровье. Что в долгосрочной перспективе это было к лучшему. Возможно, мои родители наконец-то будут счастливы.

Не уверен, что смог бы сделать это так же легко, как ребенок. Я бы точно так же легко не перестала плакать.

Самое сложное во взрослом возрасте — это осознание того, что на самом деле все взрослые чувствуют себя детьми. Все, что мешает взрослым вести себя как они, — это их опыт и ответственность. Я когда-то читал, что понятие детства было создано современным обществом, но только в эпоху Просвещения. До этого к детям относились как к миниатюрным взрослым. Позже писатель и философ Жан-Жак Руссо описал детство как краткий период убежища перед тем, как люди столкнутся с трудностями и опасностями взрослой жизни. Я тоскую по возвращению в это убежище, а потом понимаю, что уже тогда знаки недовольства моих родителей стучали в двери, шептались сквозь щели, пытались войти. По крайней мере, теперь я могу встретиться лицом к лицу со своими преследователями. Глубоко внутри меня живет знание, что, если все станет по-настоящему страшно, я все еще могу позвать своих маму и папу, и они все еще могут спасти меня. Разница в том, что теперь, когда я взрослый, я тоже могу спасти себя.

Графический дизайн: Хуан Легуизамон

Когда я понял, что быть родителем взрослого и быть родителем ребенка

Бесшумно открываются стеклянные двери. В темной юбке-карандаш в тонкую полоску и туфлях на шпильках я нервно вступаю в притихший вход во двор. Мои родители, осторожные и опасающиеся, окружают меня.

Я в шоке. Не могу поверить, куда меня занесла жизнь. Мама и папа — мои чемпионы — тоже ошеломлены. Рожденные стоическим поколением, они держат свои чувства под контролем.

Несмотря на десятилетия развода, моим родителям удалось сохранить дружбу, основанную на общих приключениях, опыте и детях. Теперь они объединяются, чтобы поддержать свою дочь, чтобы удержать мою голову над водой, когда чудовищность того, что происходит, того, что произошло, грозит утопить меня.

Я поглощен собственной болью и замешательством и почти не думаю о своих родителях, которые борются со своим бессилием, чтобы сделать жизнь лучше для меня, для нас. Это была не та жизнь, которую они представляли для своей дочери или внука. Они барахтаются так же сильно, как и я, а может и больше.

В детстве мои родители определяли, что и как я делаю – когда ложиться спать, что носить, что есть, где я буду жить и ходить в школу. Сейчас я взрослая, родители рядом. Все, что они могут делать, это смотреть и слушать, как я принимаю решения, подписываю бумаги, даю показания.

Я останавливаюсь и склоняю голову, мои ресницы полны слез, когда моя решимость начинает рушиться. Затем я чувствую, как мои родители переплетают свои руки с моими, по одной с каждой стороны. Мы входим, моя голова высоко поднята, моя решимость сделать все возможное, сильна.

Два десятилетия спустя я работаю в агентстве, которое поддерживает людей в судебных ситуациях. Это другой двор, с другими коридорами, другими дверями – но все же суд, обладающий силой менять жизни.

Когда я иду по этим коридорам, я вижу родителей, сидящих рядом со своими взрослыми детьми и ожидающих. Их лица встревожены, когда они наблюдают за болью своего ребенка, и они защищающе кладут руку на плечо своих детей, не в силах ничего делать, кроме как быть там. Они смотрят на меня поверх склоненной головы своего потомства, их глаза сухо слезятся, и они страдают в тишине. Для многих из этих родителей присутствие в суде — это чужая территория, которую они никогда не представляли, чтобы пересечь ее со своим ребенком.

Я глубоко тронут и вспомнил о твердом присутствии моих родителей в годы моей нужды.

Они были моей скалой, когда моя жизнь бушевала и рушилась, подвергаясь ударам стихий, над которыми у меня было мало контроля. Знали ли они, как важны они для меня, как их вера в меня, их любовь к моему ребенку, их практическая поддержка обеспечивали убежище и безопасность? Я сказал «Спасибо»? Достаточно?

Всем родителям, стоящим рядом со своими взрослыми детьми – я вижу вас. Я вижу, как ты сидишь у телефона, обхватив голову руками, а твой ребенок, наконец, рассказывает тебе о своем страхе, о невообразимых ужасах, происходящих в их отношениях. Я чувствую, как бьется ваше сердце, когда ваш ребенок рассказывает вам о своем посещении врача и о том, что ему, возможно, нужно обратиться к онкологу. Я слышу, как ты тихо плачешь с другого конца страны, когда узнаешь, что у твоего ребенка случился выкидыш у их долгожданного ребенка (твоего внука). Я представляю, как ты боишься за своего ребенка, пока ты слушаешь их растерянность, когда они приходят к тебе, чудак. Меня потрясает твоя беспомощность, когда ты узнаешь, что твой ребенок потерял работу, дом, брак.

«Есть так называемые эго -состояния(родитель,взрослый,ребенок),а так же есть Я(эго),может ли Я не совпадать с эго-состоянием Взрослый?» — Яндекс Кью

📖 Взрослый, Глава 2. Родитель, Взрослый и Дитя. Я — о’кей, ты — о’кей. Харрис Т. Э. Страница 8. Читать онлайн

Быть взрослым, когда родители ведут себя как дети | by The Bold Italic

Когда я понял, что быть родителем взрослого и быть родителем ребенка

Добавить комментарий Отменить ответ