Захват заложников в банке, 1973 год, Стокгольм
Поздним вечером 28 августа 1973 года в столице Швеции были освобождены четверо заложников, которых двое преступников удерживали в хранилище «Sveriges Kreditbank» более 5 суток. После завершения операции мир узнал о психологическом состоянии, получившем название «Стокгольмский синдром».
23 августа 1973 года, в четверг, в 10 часов 15 минут 32–летний Ян Эрик Улссон (Jan Erik Olsson), бежавший из тюрьмы не особо опасный преступник, вошёл в банк в центре Стокгольма. На нём были солнцезащитные очки и парик, имитирующий пышную африканскую причёску. Он достал автомат, выстрелил в воздух и прокричал что–то вроде «Вечеринка начинается!» Улссон взял в заложники сотрудников банка — трёх женщин и одного мужчину. Заложников звали Бриджитт Ландблэд, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен и Свен Сафстром.
Преступник потребовал три миллиона крон (около $2 миллионов), два «ствола», пуленепробиваемые жилеты, шлемы, быстрый автомобиль и свободы для своего сокамерника — Кларка Улафссона (Clark Olofsson).
В случае невыполнения условий, грабитель обещал убить заложников. Сокамерника выпустили сразу же. Правда, с Улофссона взяли обещание, что тот успокоит террориста и поможет освободить заложников. За это ему было обещано помилование. Но власти не знали, что ограбление было устроено именно и только для того, чтобы Улофссон оказался на свободе.
«Вечеринка» продолжительностью 131 час действительно началась. Всё это время несчастной четвёрке служащих предстояло провести в помещении хранилища размером 3 на 14 метров и озадачить физиологов с психологами «Стокгольмским синдромом». Полиция не могла решиться на штурм, ибо полицейские психологи считали, что преступники могут пойти на любые меры. К тому же через три недели должны были состояться выборы, и власти не могли допустить скандального завершения операции и гибели заложников. Ну и, наконец, этот банк обслуживал всю стокгольмскую полицию, а до выдачи зарплаты оставался один день.
Тем временем Улссон, видя, что остальные его требования выполнять не торопятся, стал угрожать расправой над заложниками.
А для убедительности во время телефонного разговора с властями начал душить одну из женщин, чтобы ее хрип был слышен в трубке. Неожиданно спустя два дня отношения между бандитами и заложниками улучшились. Они общались, рассказывали о своей жизни, играли в «крестики–нолики». Жертвы вдруг потребовали от полиции прекратить операцию по освобождению. Одна из женщин сама позвонила премьер–министру и сообщила, что преступники симпатичны заложникам, и потребовала выполнить все, что им обещано.
Улссону надо было как–то показать властям, что он готов к решительным действиям, и он решил ранить одного из заложников. Женщины стали уговаривать коллегу–мужчину выступить в роли жертвы. И уговорили, но, к счастью, этого удалось избежать. Зато мужчина после освобождения заявил, что ему было даже приятно, что выбор пал на него.
28 августа полиция предприняла газовую атаку, заложники были освобождены, а преступники арестованы. Даже после этого четверо заложников наняли адвокатов для своих захватчиков, и в дальнейшем между ними сохранились теплые отношения.
А на суде они заявили, что боялись не бандитов, а полиции.
На КПДВ — Кларк Улафссон (справа) и заложники.
via
Tags: познавательная страничка
«Однажды в Стокгольме»: история одного синдрома
Фильмы
1973 год, Стокгольм, крупнейший банк Швеции. Бежавший из тюрьмы преступник Ян-Эрик Ульссон впервые в истории страны захватывает заложников. Мотив почти благородный: вызволить бывшего сокамерника, Кларка Улофссона (ну а дальше стандартно: миллион долларов и возможность выбраться). Улофссона привозят в банк, теперь их двое, с ними — несколько заложников.
Атмосфера нервная, но не то чтобы слишком опасная: преступники слушают радиоприемник, поют, играют в карты, выясняют отношения, делятся с жертвами едой. Зачинщик, Ульссон, местами нелеп и в целом откровенно неопытен, а изолированные от мира заложники постепенно начинают демонстрировать то, что психологи впоследствии назовут нелогичным поведением и попытаются объяснить промыванием мозгов.
Никакого промывания, конечно, не было.
Сама ситуация мощнейшего стресса запустила в заложниках механизм, который Анна Фрейд еще в 1936 году назвала идентификацией жертвы с агрессором. Возникла травматическая связь: заложники начали сочувствовать террористам, оправдывать их действия и в конце концов отчасти перешли на их сторону (агрессорам они доверяли больше, чем полиции).
Вся эта «абсурдная, но правдивая история» и легла в основу фильма Роберта Будро «Однажды в Стокгольме». Несмотря на внимание к деталям и прекрасный актерский состав (Итан Хоук — Ульссон, Марк Стронг — Улоффсон и Нуми Тапас в роли влюбившейся в преступника заложницы) получилось не слишком убедительно. Со стороны происходящее выглядит чистым безумием, даже когда понимаешь механизм возникновения этой странной связи.
Подобное случается не только в банковских хранилищах, но и на кухнях и в спальнях многих домов по всему миру
Специалисты, в частности, психиатр Фрэнк Окберг из Мичиганского университета, объясняют его действие так.
Заложник попадает в полную зависимость от агрессора: без его позволения он не может ни заговорить, ни поесть, ни уснуть, ни воспользоваться туалетом. Жертва скатывается в детское состояние и привязывается к тому, кто о ней «заботится». Позволение удовлетворить базовую нужду вызывает прилив благодарности, и это лишь укрепляет связь.
Скорее всего, к возникновению такой зависимости должны быть предпосылки: в ФБР отмечают, что наличие синдрома отмечают лишь у 8% заложников. Казалось бы, не так много. Но есть одно «но».
Стокгольмский синдром — история не только про захват заложников опасными преступниками. Часто встречающаяся разновидность этого явления — бытовой стокгольмский синдром. Подобное случается не только в банковских хранилищах, но и на кухнях и в спальнях многих домов по всему миру. Каждый год, каждый день. Впрочем, это уже другая история, и шансов увидеть ее на больших экранах у нас, увы, куда меньше.
За кадром
- В Швеции этот случай известен как «ограбление на площади Норрмальмсторг».
Он был первым криминальным событием в стране, которое освещалось в прямом эфире по телевидению. - Ян-Эрик Ульссон был осужден на 10 лет, на протяжении которых получал восторженные письма от поклонниц. На одной из них он впоследствии женился. Сейчас ему 78, и, по его словам, он иногда видится с некоторыми заложниками. В 2009 году вышла его автобиография.
- Кларка Улофссона оправдали.
Он был первым криминальным событием в стране, которое освещалось в прямом эфире по телевидению.Источник фотографий:IMDb
Новое на сайте
«Муж требует внимания, а у меня нет сил»
«Как оправиться после внезапного ухода жены и построить новую семью?»
Как формируется способность к зрелым отношениям: 4 фактора
Проституция в прошлом и в XXI веке: взаимовыгодное предприятие или насилие?
Панелька гнева: какой шум от соседей больше всего раздражает жителей многоэтажек?
Гостевой брак: в чем недостатки и преимущества — узнайте, подходят ли вам такие отношения
«Не могу смотреть людям в глаза. Что делать?»: 3 простых совета
«Ненавижу общаться в интернете, игнорирую сообщения друзей часами.
Что со мной?»
Шестидневное противостояние с заложниками, вызвавшее «Стокгольмский синдром» | Умные новости
Бывший банк, в хранилище которого шесть дней отсиживались четверо заложников и двое грабителей. ВикискладЭто стало знакомой отсылкой к поп-культуре, но корни «Стокгольмского синдрома» были совсем не развлекательными.
В этот день в 1973 году Ян-Эрик Олссон взял в заложники четырех банковских служащих Sveriges Kreditbank в Стокгольме, Швеция. Олссон намеревался только ограбить банк под дулом пистолета и скрыться со своей выручкой, но ситуация превратилась в шестидневное противостояние. За это время между четырьмя заложниками, которых он взял, образовалась связь, на разрыв которой ушло много времени.
Захват заложников, должно быть, был ужасен: Олссон вошел в банк с курткой через руку, выглядя как обычный клиент. Но под этой курткой был заряженный пистолет-пулемет, пишет Кристофер Кляйн для History.
После того, как он взял четырех заложников, он выдвинул свои требования: более 700 000 долларов, машина для бегства и освобождение его заключенного «коллеги» Кларка Олофссона. «В течение нескольких часов полиция доставила сокамерника Олссона, выкуп и даже синий Ford Mustang с полным баком бензина», — пишет Кляйн. Но они не позволили грабителю уйти с заложниками, что вызвало противостояние. Полиция установила телефон, чтобы заложники и их похитители могли общаться с внешним миром.
В последующие дни весь мир наблюдал, как полиция пытается понять, что делать. Ко второму дню, The New York Times , по крайней мере один заложник «более критически относился к властям, чем к грабителям, и обвинял правительство в том, что оно «играет нашими жизнями»».
«Мы больше боимся полицейских, чем эти два мальчика», — сказала Кристин Энмарк, согласно Times .
«Мы обсуждаем и, верьте этому или нет, неплохо проводим здесь время. Почему они не могут позволить мальчикам уехать с нами на машине?
Когда Олссон хорошо обращался с пленниками, «мы могли думать о нем как о Боге чрезвычайной ситуации», — сказал Свен Сафстром, единственный заложник-мужчина, пишет BBC. Он и трое других заложников — Энмарк и две женщины по имени Биргитта Лундблад и Элизабет Олдгрен — встретились с The New Yorker год спустя, чтобы рассказать о своем опыте. «Заложники говорили, что Олссон хорошо обращался с ними, и в то время казалось, что они считали, что обязаны своей жизнью преступной паре», — сообщает BBC.
Но ничего из этого еще не было известно, когда 29 августа полиция просверлила отверстие в хранилище, где находились заложники и их похитители, применив слезоточивый газ и положив конец противостоянию. 30 августа издание 
Заложники, в частности Энмарк, продолжали демонстрировать «узы дружбы» со своими похитителями. Позже психолог, работавший с полицией во время похищения, придумал термин «Стокгольмский синдром», хотя он не получил широкого распространения до похищения наследницы газеты Пэтти Херст в 19 году.75.
«Инстинкт выживания лежит в основе стокгольмского синдрома», — пишет Encyclopedia Britannica . «Жертвы живут в вынужденной зависимости и интерпретируют редкие или небольшие акты доброты посреди ужасных условий как хорошее обращение». Однако, несмотря на то, что стокгольмский синдром является широко понимаемым культурным термином и используется (по крайней мере, случайно) психологами, он не является частью Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам или других важных текстов, устанавливающих известные психические заболевания.
Рекомендуемые видео
Мы поняли Стокгольмский синдром, все неправильно
Спойлеры к последнему эпизоду Кларка ниже.
Осенью 1973 года Швеция была потрясена, когда грабитель банка Ян-Эрик Олссон спланировал ограбление Sveriges Kreditbanken в Стокгольме и взял четырех заложников (трех женщин и одного мужчину), а затем потребовал его сокамерник Кларк Олофссон должен быть доставлен на место происшествия. В течение шести дней заложники были вынуждены оставаться в банковском хранилище, пока полиция безуспешно пыталась положить конец обостряющемуся кризису.
Но на четвертый день произошло нечто еще более примечательное. Одна из заложниц, 23-летняя Кристин Энмарк, позвонила премьер-министру Швеции Улофу Пальме и сказала ему, что боится, что полиция причинит им вред, и попросила разрешить ей бежать вместе с грабителями, Кларком Олофссоном и Яном- Эрик Олссон: «Я полностью доверяю Кларку и грабителю. Я не в отчаянии. Они ничего нам не сделали. Наоборот, они были очень милы. Но, знаешь, Олоф, я боюсь, что полиция нападет и заставит нас умереть.
Этот контент импортирован с YouTube.
Вы можете найти тот же контент в другом формате или найти дополнительную информацию на их веб-сайте.
Осада в итоге закончилась тем, что полиция обстреляла банк слезоточивым газом, и все заложники вышли живыми. Дальше дело пошло еще страннее. History.com отмечает, что «осужденные и заложники обнимались, целовались и пожимали друг другу руки», а Энмарк выкрикивал: «Не делайте им больно — они не причиняли нам вреда… Кларк, еще увидимся!». Ни один из заложников не дал показаний против похитителей в суде, и вместо этого они, по-видимому, собрали деньги для своей защиты.
Это была такая странная последовательность событий, что шведская полиция обратилась к психологии, чтобы попытаться объяснить это. Шведский психиатр и криминолог Нильс Беджеро назвал это «синдромом Норрмальмсторг», по названию площади в Стокгольме, где находился банк, но за пределами Швеции он стал известен как Стокгольмский синдром, фраза, которая вошла в обиход и стала популярной. культура.
По сути, это когда жертва/заложник испытывает положительные или даже романтические чувства к своим похитителям, поддерживает или помогает им, при этом чувствуя, что похитители «добры» к ним или заботятся о них. На протяжении многих лет он был основой для многих боевиков и телешоу, настолько, что у него даже есть собственная страница на 9.0011
Последним телешоу, в котором используется этот феномен, является новая история Netflix, Кларк , которая на самом деле (полу) основана на реальных событиях ограбления Норрмальмсторг с Кларком Олофссоном (которого играет Пеннивайз в It’ s). Билл Скарсгард) в качестве центрального персонажа. Режиссер Йонас Окерлунд (наиболее известен своими музыкальными клипами Мадонны Ray of Light и Бейонсе Hold Up ). Кларк изображается беспечным профессиональным преступником, который, будучи дамским угодником, не может не очаровывать женщин, которых он втягивает в свою незаконную деятельность.
Netflix
Во время осады мы видим, как он связывается с «Кики» в хранилище — ее имя было изменено для сериала — говорит ей, что любит ее, почти целует ее несколько раз, и все это кажется ответил взаимностью. Но Кларк лишь напоминает нам, что, когда мы действительно исследуем Стокгольмский синдром, не все так просто, как нас заставили поверить.
Теория одного психиатра, Бежеро, в то время не была широко принята остальными представителями его профессии. Синдром никогда не добавлялся в Диагностическое и статистическое руководство (DSM 5), используемое Американской психиатрической ассоциацией 9.0082 .
Стокгольмский синдром — это то, что с тех пор пропагандируется средствами массовой информации или используется в качестве краткого способа объяснения очень сложной ситуации, которая также может включать такие проблемы, как посттравматическое стрессовое расстройство, промывание мозгов и методы выживания. Это также невероятно редко, поэтому по этому вопросу было проведено мало исследований, как заявила исследовательская группа Намняк в 2008 году: «То небольшое исследование, которое было проведено, часто противоречиво и не всегда согласуется с тем, что такое Стокгольмский синдром.
Хотя ограбление Норрмальмсторг было странным, самостоятельным событием, Стокгольмский синдром с тех пор был неправильно применен к нескольким другим громким делам, таким как похищение и изнасилование Пэтти Херст, внучки издателя Уильяма Рэндольфа Херста, которую похитили год спустя, в 1974 году, в Симбионскую освободительную армию.
Позже Херст продолжила работу с SLA, чтобы грабить банки в Сан-Франциско, и после ее ареста в 1975 году она заявила в суде, что страдает стокгольмским синдромом. Это не удалось, и она была приговорена к семи годам лишения свободы. Но как ведущие подкаста Вы ошибаетесь насчет… Сара Маршалл и Майкл Хоббс обсуждают в эпизоде, посвященном этому феномену, на самом деле это дело о принудительном насилии. Херст была вынуждена заняться этой преступной деятельностью, так как опасалась за свою жизнь, а это совершенно другой сценарий, чем связь с вашим похитителем из-за подсознательного действия.
Гоббс прокомментировал: «Сейчас, оглядываясь назад, совершенно очевидно, что если кто-то держит вас и насилует в ужасных условиях, вы сделаете все, чтобы выбраться из этого, включая ограбление банка. Почему людям было так трудно увидеть это в то время?». В результате стокгольмский синдром был назван критиками формой обвинения жертвы.
Theconversation.com сказал, что особенно применительно к более широким случаям общего насилия: «Стокгольмский синдром, созависимость или травматическая привязанность, выученная беспомощность вошли в наш разговорный язык. Он поглотил социально корректные объяснения насилия, пока не осталось ничего, кроме обвинения жертвы». В книге 2019 года « See What You Made Me Do: Power, Control and Home Abuse » Джесс Хилл описывает синдром как «сомнительную патологию без диагностических критериев» и заявляет, что он «пронизан женоненавистничеством и основан на ложь»; и отметил, что «большинство диагнозов [Стокгольмского синдрома] ставятся средствами массовой информации, а не психологами или психиатрами».