Транссексуальная радость камикадзе
«Влюбленный пленник» — последний роман Жана Жене, своего рода литературное и политическое завещание одного из самых трансгрессивных авторов ХХ века. Эта книга родилась из опыта путешествия писателя по Ближнему Востоку и знакомства с бойцами палестинского сопротивления, боровшимися не только за свободу от оккупации, но и за утопическое обновление всего мира. Об этом противоречивом, существующем в своей причудливой логике, но бесконечно поэтичном романе для «Горького» рассказывает Игорь Перников.
Жан Жене. Влюбленный пленник. М.: АСТ, 2021. Перевод с французского Аллы Смирновой
В 1964 году Жан Жене узнает о самоубийстве своего любовника-араба, канатоходца Абдаллы, после чего объявляет о прекращении литературной деятельности. Он впадает в затяжную депрессию и в мае 1967-го пытается покончить с собой, но чудом остается жив. В декабре того же года писатель отправляется в длительное путешествие по Дальнему Востоку, вернувшись из которого становится свидетелем студенческих волнений в Париже в мае 1968-го.
Впечатленный увиденным и духовно возрожденный после путешествия, Жене пишет свой первый политический текст, посвященный Даниэлю Кон-Бендиту, одному из лидеров мая 68-го, что становится началом длительного романа одного из самым радикальных авторов XX века с не менее радикальными политическими движениями своего времени (среди них — палестинский ФАТХ, американские «Черные пантеры», немецкая RAF), который закончится лишь со смертью Жана 15 апреля 1986 года. Плодом этих взаимоотношений стала книга воспоминаний «Влюбленный пленник», над которой Жене начал работу после, пожалуй, своего самого значительного политического текста — статьи «Четыре часа в Шатиле», посвященной резне в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила, произошедшей 16 сентября 1982, и которую писал до самой смерти. До недавнего времени «Влюбленный пленник» наряду с блестящей публицистикой Жене оставался почти неизвестен русскому читателю, а теперь в издательстве АСТ готовится к выходу перевод «Пленника», выполненный Аллой Смирновой, уже познакомившей нас с «Чудом о розе» и «Богоматерью цветов», а также с поэзией Жене.
О чем эта книга? Как и все без исключения книги Жене, она о любви. Любовь для Жене — это чувственно данная истина, позволяющая выяснить фундаментальные отношения с самим собой и с окружающим миром. Любовь требует познания Другого, которое, в свою очередь, требует предельно откровенного самопознания. Любовь может быть безжалостно жестокой. И если раньше объектами любви для Жене были уголовники и бойцы французского Сопротивления, то теперь ими становятся молодые чернокожие американцы и палестинские солдаты, право на существование которых с точки зрения общества представляется таким же сомнительным, как право на существование воров, убийц, геев и коллаборационистов.
Радикалы одиноки в своей борьбе, а одиночество у Жене — это синоним красоты. Их борьба, скорее всего, обречена на поражение, но тем она значимей для поэта, поскольку таким образом превращается в символ человеческого существования. Любовь к палестинцам, как до этого любовь к преступникам, формирует для Жене бесконечный чувственный космос, в котором воспоминания и впечатления вызывают образы и ассоциации как уже знакомые по прошлым романам (например, в похоронах египетского президента Насера можно узнать похороны Жана Декарнена из «Торжества похорон»), так и совершенно особенные, в некотором смысле подводящие черту под всем остальным творчеством автора.
Опять же, как и в других романах, многие из этих образов религиозны, но религиозность Жене заслуживает отдельного обсуждения, а здесь мы лишь оговоримся, что от подобной религиозности у любых религиозных фундаменталистов волосы встали бы дыбом. В равной степени и палестинская революция, к причинам и следствиям которой Жене возвращается снова и снова на протяжении всей книги, имеет также и метафизическую, богоборческую сторону, выраженную, как обычно, предельно откровенно:
«Все, что я написал прежде, нужно было, чтобы отсрочить момент, когда я осмелюсь задать себе этот вопрос: если бы палестинская революция не была направлена против народа самого загадочного и непонятного, чьи истоки восходили к Истокам, а бытие возникло прежде Бытия, народа, который уготовил себе Тьму Веков, она бы привлекала меня с такой силой? Мне кажется, задавая себе этот вопрос, я сразу же и отвечаю на него. Четко выделяясь на этом фоне: Ночь всех Начал — и так будет всегда — палестинская революция переставала быть просто битвой за отнятую землю, она становилась борьбой метафизической.
Навязывая всему миру свою мораль и свою мифологию, Израиль уподоблял себя Власти. Он был Властью. Стоило лишь взглянуть на убогие ружья фидаинов, и становилась очевидна эта несоизмеримая дистанция между двумя вооружениями: с одной стороны, довольно мало убитых и тяжелораненых, с другой — истребление, санкционированное и одобренное европейскими и арабскими народами».
Судя по всему, именно этот пассаж заставил Эдварда Саида назвать книгу «отчасти антисионистским трактатом». Впрочем, ничего более антисионистского, чем процитированный выше отрывок, в ней нет. В «Пленнике» вообще практически нет обвинений или обличений «той стороны», кроме нескольких отдельных посвященных израильтянам микросюжетов (в которых Жене ими, к слову, восхищается в соответствии с собственной противоречивой логикой). А если сравнивать интонацию книги с предшествующей ей публицистикой, то она может показаться неожиданно спокойной, даже медитативной. Дело, вероятно, в том, что любовь Жене к палестинцам — это «последняя любовь» поэта, причем рассмотренная через промежуток времени продолжительностью более десятка лет.
Жене впервые попал в Палестину в 1970-м, а в 1979-м у него обнаружили рак горла, с которым писатель боролся до конца жизни и который только обострился во время работы над книгой. Близость смерти и временная дистанция порой делает интонацию «Пленника» ностальгической, а порой добавляет здорового скепсиса по отношению к революционным движениям и событиям прошлого.
Хотя критики в книге тоже хватает и основной ее объект — это западные СМИ с их тенденциозным освещением деятельности радикалов. Здесь мы снова сталкиваемся с проблемой Другого. Так, палестинцы признаются автору, что Запад либо вообще не интересуется их проблемами, либо выставляет их в ложном свете («история Палестины, рассказанная самими палестинцами, — это не то, что мир хотел слышать»), что приводит к ситуации, в которой за журналистскими штампами и сентиментальными историями, написанными в угоду публике, человеческие страдания перестают восприниматься как таковые (что не так давно со всей очевидностью было продемонстрировано в ходе очередной эскалации арабо-израильского конфликта, когда волна чудовищной обывательской ненависти к палестинцам накрыла русский сегмент фейсбука, для которого нищета и отчужденность давно не служат аргументом в пользу человечности).
Сначала журналисты врут сами себе, потом своим читателям и зрителям. Жан Жене, описывая, насколько драгоценным может быть опыт подлинной встречи с этим Другим, как бы противостоит всем им вместе взятым:
«Газеты, то есть журналисты, описывая палестинцев такими, какими они вовсе не являлись, пользовались готовыми лозунгами. Когда я жил с палестинцами, мое радостное изумление было вызвано столкновением этих двух очевидностей: они нисколько не походили на портреты, нарисованные журналистами, и противоречили им до такой степени, что их сияние — по сути, само их существование — как раз и было следствием этого несходства. То, что в газете именовалось впадиной, в реальности оказывалась возвышением, и такого вранья было много: от незначительного до самого бесстыдного. Оставаясь с ними, я оставался сам — не знаю, как еще, каким другим способом сказать это — в своих собственных воспоминаниях. Эта, возможно, детская и наивная фраза не означает, что я прожил — и теперь вспоминаю о них — некие предыдущие жизни, она лишь ясно — яснее некуда — свидетельствует о том, что палестинское восстание было одним из самых старых моих воспоминаний.
„Коран вечен, предвечен, единосущен с Богом”. За исключением этого слова, „Бог”, таким же было для меня и их восстание: вечным, предвечным, единосущным со мной. Это достаточно ясно говорит о том, какое значение я придаю воспоминаниям?»
Кстати, такая открытость информационной повестке — одна из отличительных особенностей «Пленника» по сравнению с предыдущими романами автора, довольно в этом смысле герметичными. До этого Жене часто обращался к СМИ в своей полемичной, ориентированной на текущий момент публицистике, стилистически очень разнообразной и новаторской, где он использовал газетные цитаты или пересказывал в литературной форме кадры кинохроники, тем самым помещая сообщение в необычный для него контекст, что, например, позволяло выделить его идеологическое содержание или проверить его на прочность (своеобразное развитие авангардных практик коллажа и «разворота зрения», которыми пользовался и Эдуард Лимонов). Затем эта техника, несколько сбавив в полемической остроте, перекочевала в уже более медитативные воспоминания.
Кроме того, почти исчезла пресловутая «барочная» пышность стиля, вместо нее в книге чаще встречаются сдержанные описание обстоятельств жизни палестинцев и «Черных пантер», которые, как уже было отмечено, перемежаются авторскими размышлениями, воспоминаниями, лирическими отступлениями и религиозными откровениями.
И здесь хотелось бы выделить еще одну очень интересную особенность «Пленника», а именно роль в нем женщин. Принято считать, что женщины в книгах Жене — это третьестепенные персонажи, если вообще не переодетые мужчины, что иногда даже приводило к упрекам писателя в мизогинии. Как отмечает биограф писателя Джереми Рид: «Подобно Уильяму Берроузу, он почти не бывал в женском обществе и потому игнорировал эту сторону жизни, очень важную. В качестве компенсации он, конечно, бросался в другую крайность, о чем свидетельствуют его ранние книги. Как известно, в его жизни не было матери или другой женщины, которая ее заменяла бы. Он рано попал в тюрьму, где его окружали одни мужчины.
Можно сказать, что его, брошенного матерью, усыновили мужчины, гомосексуалисты — он сам говорил о том, что нашел мать в их лице. Все это, разумеется, отразилось на том, что он писал. В его сочинениях бросается в глаза отсутствие женщины — очень важный пробел». Все это действительно так и, как сам Жене признается в «Пленнике», в тех же рядах «Черных пантер» для себя он нашел прежде всего ласку и безопасность. Тем не менее ключевые образы книги на этот раз связаны с женщинами.
И самый впечатляющий такой образ — это Пьета, где Богоматерью становится мать палестинского солдата Хамзы, который ночью отправляется на опасное задание, а Жене остается ночевать в его комнате. Когда он готовится ко сну, мать Хамзы приносит ему чашку кофе, как она всегда делала это для своего сына, и таким образом как бы становится матерью самого Жене, хотя по возрасту годится ему скорее в дочери (в некоторых изображающих Пьету скульптурных композициях Богоматерь тоже кажется моложе Христа). Для автора это событие вырастает до масштабов всей его жизни, которая теперь сделала полный круг — от матери, потерянной в детстве, чью ласку и заботу он находил в преступниках и политических радикалах, до матери, обретенной в палестинской ночи сопротивления:
«Это вошла мать.
Она пришла из ночи, казавшейся теперь оглушительной, или из той ледяной ночи, которую я повсюду ношу с собой? Обеими руками она держала поднос, осторожно поставила его на синий с желтыми и черными цветами столик, о котором я говорил.
…
Я боялся лишь одного: что моя вежливость не сравняется с ее учтивостью, а вдруг какое-нибудь едва заметное движение рук или ног выдаст мое притворство. Но все произошло так ловко и осторожно, что стало понятно: мать каждую ночь приносила Хамзе кофе и стакан воды. Бесшумно, только четыре отрывистых стука в дверь, и вдалеке, как на картине Детайля, канонада на фоне звезд.
Поскольку сын этой ночью находился на поле боя, я занимал его место в его комнате и на его постели и, возможно, играл его роль. На одну лишь ночь и на время, пока длилась эта сцена, старик, старше по возрасту, чем она сама, становился сыном матери, потому что „я был, когда ее еще не было”. Будучи моложе меня, на время этого родного — родственного? — действа она, оставаясь матерью Хамзы, стала моей матерью.
Этой ночью, ставшей навсегда моей собственной, моей личной ночью, дверь моей комнаты открылась и закрылась. Я уснул».
В другом случае женское прямо отождествляется со смертью. Для Жене смерть — предельное выражение инаковости, она связана с красотой и одиночеством; смерть завораживает Жене, в его книгах ей отведено центральное место (вспомним приговоренного к смерти убийцу Аркамона из «Чуда о розе», где он играет роль, с одной стороны, мужского полового органа централа Фонтевро, а с другой — солнца, или скорее даже черной дыры, радикального ничто в центре чувственного космоса романа). Любопытно, что в «Пленнике» образ Аркамона получает развитие в фигуре трансгендера, то есть инаковость смерти совпадает уже с инаковостью женского, а не мужского, о чем Жене размышляет сидя в гостиничном номере и слушая в плеере «Реквием» Моцарта (на наш взгляд, одна из лучших сцен в европейской литературе XX века):
«Переход от одной половины, в щетине и волосатой, к другой, с эпиляцией, должен быть сладостным и страшным.
„Твоя радость переполняет меня…” „Прощай, дорогая половина, я умираю в себе…” Покинуть мужскую сущность, ненавистную, но привычную, — это значит покинуть мирскую жизнь ради монастыря или лепрозория, оставить мир брюк ради мира бюстгальтеров — сродни смерти, которую ожидаешь, но страшишься, и, не правда ли, когда хор поет Tuba mirum, это можно сравнить с самоубийством? Транссексуал станет чудовищем или героем, а еще ангелом, потому что я не знаю, воспользуется ли кто-то этим искусственным половым органом хотя бы один-единственный раз, если только все тело и его новое предназначение не сделаются одной огромной вагиной, когда упадет отцветший член; нет, хуже, он не упадет, а падет, поверженный. Страшное начнется, когда ступня откажется уменьшаться: трудно найти женскую обувь 43-44-го размера на шпильках, но радость перекроет все, радость и веселье. Об этом и говорит „Реквием”, о радости и страхе. Так палестинцы, шииты, юродивые, которые, смеясь, устремились к старейшинам в пещеры, позолоченные лодочки 43-44-го размеров взорвались тысячами осколков смеха, вперемежку с пугливым отступом тромбонов.
Благодаря этой радости в смерти, или, вернее сказать, в новой, несходной с этой, жизни, несмотря на скорби, нравственность стала не нужна. Радость транссексуала, радость „Реквиема”, радость камикадзе… радость героя».
С другой стороны, мужская красота и ее опоэтизированный символизм, знакомые по предыдущим книгам автора, никуда не делись:
«А еще — как же она была трагична, мнимая мужественность этих молодых парней, воспевающих нежность незримой богини, а может, какой-нибудь бойкой девицы, что брела, пьяно пошатываясь, хранима венцом из белых роз. Эти идущие размеренным шагом силачи показались мне фантастическими, нереальными, и уже — обитателями небесного свода, куда они в самом деле направлялись».
(Позволим себе небольшую литературоведческую вольность и отметим, насколько это напоминает описание молодых коммунистов у позднего Мандельштама: «Шли товарищи последнего призыва / По работе в жестких небесах, / Пронесла пехота молчаливо / Восклицанья ружей на плечах» — стихотворение, интонационно близкое «Пленнику», как, кстати, и «Двенадцать» Блока, что блестяще передано в переводе).
Напоследок поговорим о связи любви и политики, для которой наиболее точные слова«Выбор, который человек из привилегированного общества, вопреки своему рождению и принадлежности к этому обществу, совершает в пользу другого народа, является врожденным; этот выбор основан на ничем не обоснованной симпатии, это не значит, что справедливость здесь не имеет никакого значения, но справедливость и защита этого народа рождаются из сентиментального, может быть, даже чувственного влечения. Я француз, но целиком и полностью, всем сердцем и без всяких сомнений защищаю палестинцев. Они правы, потому что я люблю их. Но любил бы я их, если бы несправедливость не превратила их в скитальцев?» Жан Жене нашел еще в «Четырех часах в Шатиле». Можно сказать, что «Влюбленный пленник» — доведенное до возможного предела развитие этой мысли, в некотором роде уже ее элегическая тень. Какие из этого можно сделать выводы? Так или иначе, любовь и политика неизбежно существуют в одной экзистенциальной плоскости (узловая для европейской культуры посылка, которая вбирает в себя такие разные прецеденты, как философия Платона, пушкинское «К Чаадаеву»Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
и концепция четырех истинностных процедур Алена Бадью, где любовь и политика существуют наряду с наукой и искусством).
Любовь и политика, иногда совпадая до неразличения, ставят очень похожие вопросы о смысле человеческого существования. Как любовь, так и политика не имеют отношения к морали и любым условностям буржуазного или традиционного общества. Они сами творят ценности из ничего, поэтому фигуры влюбленного и политического радикала так близки фигуре поэта, чьи слова записываются на пустоте. Жан Жене и был всю жизнь таким поэтом, хотя чаще писал романы, чем стихи. Но воспринимать его нужно именно так и никак иначе.
Впрочем, почему бы в завершение не выяснить, как Жене воспринимали палестинцы, которым он посвятил столько проникновенных строк? Альбер Диши, автор фундаментальной биографии Жене, в интервью Марусе Климовой вспоминает: «Я встретился с Жаном Жене, когда он приехал в Бейрут по приглашению Махмуда Аль-Хамшари, одного из активистов движения за освобождение Палестины, с которым Жене познакомился еще в Париже.
Жене был настолько потрясен событиями так называемого черного сентября в Иордании, что решил сам посетить лагеря палестинских беженцев. Вначале он предполагал задержаться на Ближнем Востоке примерно неделю, а в результате провел там целых шесть месяцев. Я в то время учился в Университете и вдруг услышал от своих друзей: „Ты знаешь, к нам скоро приедет Жан Жене”. А я очень смутно представлял себе тогда, кто это такой. Конечно, я слышал его имя, но ничего из написанного им не читал, даже не знал, что он писатель. Хотя само имя Жене на Ближнем Востоке было достаточно известно и, можно сказать, уже стало нарицательным. Однажды жена Махмуда Аль-Хамшари, например, спросила у одного палестинского солдата, какова цель палестинской революции, и тот ей ответил: „Создание нового человека”. Она попросила пояснить, и он сказал: „Такого человека, как Жан Жене!”. При этом оказалось, что он не только никогда не видел самого Жене, но и не читал ни одной его книги».
Думаем, комментарии тут излишни.
Жан Жене — О Жане Жене читать онлайн
Жене Жан
О Жане Жене
О Жане Жене
Жизнь как роман
Порою сухая биография печальнее горьких слез…
Редкий писатель провел столько времени в тюрьмах, как Жан Жене. Еще труднее вспомнить, кто из них попадался — в возрасте почти 30-ти лет! -на воровстве книг, в частности — Пруста. Конечно, сидел Жене не только за кражи, но то, что автор вдохновляется украденным экземпляром «Под сенью девушек в цвету», а затем, отсиживая срок, создает «Богоматерь цветов», один из лучших романов нашего времени… да это уже история! В его биографии, впрочем, историй хватает и без этого.
К Жану Жене, как и к большинству европейских писателей нашего века, в России отнесутся, скорее всего, банально: «Долгое время оставался неизвестен… Классик…Лауреат…» Но даже в ряду неизвестных у нас знаменитостей Жене стоит особняком.
Хотя он печатался в «Юманите» и был почитаем столь разными писателями как Сартр, Ко кто и Мориак, а в арабо-израильских конфликтах всегда стоял на стороне первых, в России его опасались.
Быть может, благодаря французскому литературоведению, довольно быстро объявившему Жене, с одной стороны, классиком XX века, с другой — новым маркизом де Садом. Хотя с какой стати -непонятно. Скорее его литературная родословная восходит к Достоевскому и всей литературе «маленького человека»…
* * *
Жене родился 19 декабря 1910 года в Париже. Мать его, Камилла Жене, назвалась «гувернанткой», отец остался неизвестен. Меньше чем через год мать оставляет мальчика государству и исчезает без следа. В 1919-м она, успев родить еще одного ребенка, скончалась от «испанки». О судьбе брата ни сам Жене, ни исследователи его творчества что-либо узнать так и не смогли.
30 июля 1911-го, два дня спустя после того, как Камилла бросила ребенка, мальчика передали на воспитанию в семью ремесленника Ренье, жившую в маленьком городке Аллиньи-он-Морван. Позднее Жене вспомнит этот городок в «Богоматери цветов».
Строгое католическое воспитание не помешало ему с десяти лет начать воровать деньги у приемных родителей, которых, признавался Жене уже в зрелом возрасте, он любил и чья бедность не была для него секретом.
Деньги Жене тратил на сладости, кои раздавал товарищам.
Из типографской школы, куда его записали в октябре 24-го, он, в надежде отправиться в Египет или Америку, сбежал через 15 дней. Директор отметил в своем отчете «женственность облика» и «сомнительный склад ума этого ребенка, введенного в заблуждение чтением приключенческих романов».
В тот раз Жене до Америки так и не добрался. Assistance publique [1], занимавшаяся судьбой подростка, еще два года мытарила его по разным семьям и благотворительным обществам. Результат был всегда одинаков: воровство или побег. Каждый раз полиция задерживала его на вокзалах, в поездах или уже на подступах к портовым городам, что дало повод одному из биографов заметить с поистине поэтической страстностью: «Он мечтал покинуть Францию; его возвращали в Париж».
В апреле 25-го новым пристанищем для Жана Жене становится дом слепого композитора Рене де Бюксейля. Именно здесь он получил первые уроки стихосложения. Но уже в октябре его отсылают обратно за растрату чужих денег.
Диагноз детского психиатра гласил: «известная степень дебильности и умственной нестабильности», но лечение прерывается новым побегом.
В марте 26-го года он впервые попадает в тюрьму. Три месяца одиночки. Освобожден в июне. В июле — новый арест. Безбилетный проезд в поезде. 45 суток.
2 сентября решением суда Жене отправляют в исправительную колонию в Метрэй. Два с половиной года, проведенные » в этом аду», где он «был парадоксальным образом счастлив», стали решающим событием его молодости, если не всей жизни. Здесь он обрел и первый гомосексуальный опыт.
В 18 лет Жене добровольцем поступает в армию и попадает в Бейрут. Через одиннадцать месяцев наступает пора Марокко. Арабский мир очаровывает его навсегда. С небольшими перерывами служба занимает шесть лет его жизни, пока (наконец-то!) он не дезертирует. 18 июня 1936 Жене начинает грандиозное путешествие по Европе. Пешком дезертир прошел за год восемь с половиной тысяч километров. Сидел в Белграде и Палермо, Вене и Брно — за бродяжничество и нарушение визового режима.
В Чехословакии он в течение пяти месяцев дает уроки французского дочери одного врача-еврея, Анне Блох единственной женщине, которую любил за всю свою жизнь. Затем, пересекши пешком гитлеровскую Германию, возвращается в Париж.
6 сентября 1937 года открывается следующая страница его биографии новая полоса арестов за воровство, растянувшаяся на несколько лет. Жене попадается на кражах и дюжины платков, и четырех бутылок аперитива, и многого другого, вплоть до букинистических раритетов и автографов Франсуа I и Шарля IX. Отсиживая каждый раз от нескольких дней до многих-многих месяцев, именно в заключении Жене начинает заниматься литературой. В тюрьме Fresnes он начинает писать «Богоматерь цветов» и поэму «Приговоренный к смерти», которую вскоре и печатает за свой счет тиражом в сто экземпляров. Во время нечастых отлучек из тюрьмы Жене знакомят с Ко кто, первым, пожалуй, оценившим все значение новой литературной звезды. С секретарем Кокто, Полем Морийеном, уже работая над следующим романом, «Чудо розы», писатель 1 мая 1943 года заключает свой первый издательский контракт.
Впрочем, в мае же происходит и очередной арест: Жене попадается с украденным томиком «Галантных празднеств» Поля Верлена. Кокто не только привлекает к защите одного из лучших адвокатов, но и сам выступает с речью в суде, в которой называет обвиняемого «наиболее значительным писателем современной эпохи». В результате «значительный» получает три месяца тюрьмы. Осенью, в тюрьме же, но уже после следующего ареста (опять — книги), Жене получает известие о подпольном, без указания издателя, выходе «Богоматери цветов» (Париж, 350 экз.). Первая «официальная» публикация появилась лишь в следующем году, когда Марк Барбеза напечатал фрагмент романа в издаваемом им престижном журнале «Арбалет» (позднее одноименное издательство опубликовало практически всего Жене).
19 августа 1944, в боях за освобождение Парижа, гибнет Жан Декарнен, молодой коммунист и любовник Жене. Месяц спустя писатель начинает работу над пьесой «Похоронные торжества», посвященной памяти возлюбленного. Пьеса публикуется в марте 45-го, но автор уже в работе над «Квереллем из Бреста», романом, подпольно опубликованном в ноябре 47-го с 29 литографиями Кокто(524 экз.
). Позже, в 1981-м, его экранизирует Фассбиндер. Фильм окажется последней работой немецкого режиссера, выйдет на экраны уже после его смерти, а в одной из главных ролей снимется Жанна Моро, за много лет до этого сыгравшая в англо-французской «Мадмуазель,» поставленной Тони Ричардсоном (в английском прокате «Summer fires», 1966), сценарий которой написал Жене .
Читать дальше
Джинсы Джейн— Poshmark
- Дом
- Джейн джинсы
Сортировать по:
Джинсы-скинни до щиколотки Jane Jeans со средней посадкой, размер 10
25 долларов США $0
Размер: 10 Джейн Джинс
обещания тюльпанов
Jane Jeans Los Angeles Джинсовые капри со средней посадкой и манжетами, размер 8, синий деним в стиле ретро
$21 $0
Размер: 8 Джейн Джинс
джамаррс36
ДЖИНСЫ СКИННИ LOS ANGELES JANE JEANS СРЕДНЕЙ ПОСАДКИ EUC РАЗМЕР 10
$20 89 долларов
Размер: 10 ДЖЕЙН ДЖИНС
Сиеннавиллоу
JANE Джинсы скинни со средней посадкой
$30 $0
Размер: 10 Джейн Джинс
кандызланд
Состаренные шорты с манжетами Jane Jeans 6
$16 $0
Размер: 6 Джейн Джинс
uscgwifey
Капри со средней посадкой Jane Jeans
$24 90 долларов
Размер: 6 Джейн Джинс
миссдоналоу
B2G1 Jane Jeans Темные выстиранные джинсы средней посадки скинни
25 долларов США $0
Размер: 4 Джейн Джинс
челси_реселлс
Женские джинсы JANE Jeans со средней посадкой и необработанным краем, длина капри, размер 10
$23 $0
Размер: 10 ДЖЕЙН Джинсы
модные украшения
Женские шорты средней посадки Jane Jeans 4 из рваного хлопка средней стирки с манжетами
$13 $0
Размер: 4 Джейн Джинс
95линц
Женские джинсы скинни Размер 12 Синие Джинсы Джейн со средней посадкой со средней посадкой и средней потертостью по центру
$20 $0
Размер: 12 Джейн Джинс
розерокреселл
Джинсы-скинни со средней посадкой Jane Jeans
25 долларов США 50 долларов
Размер: 6 Джейн Джинс
пиксиенест
❤ДЖЕЙН ДЖИНСЫ СКИННИ СРЕДНЕЙ ПОСАДКИ 4 (27)
$16 $0
Размер: 4 Джейн Джинс
могила8Женские джинсы-скинни со средней посадкой, размер 4 Jane Jeans
$14 45 долларов
Размер: 4 Джейн Джинс
шкаф для животных
BNWT Женские джинсы со средней посадкой
$22 60 долларов
Размер: 10 Джейн джинсы
Даниллерамси
Джинсы Jane средней посадки капри размер 10
10 долларов 30 долларов
Размер: 10 ДЖЕЙН джинсы
Каринасмит790
джинсы скинни Jane с высокой посадкой
$15 40 долларов
Размер: 4 Джейн Джинс
Стасия9294
Джинсы-скинни JANE со средней посадкой, средний синий размер 6
$19 $0
Размер: 6 Джейн Джинс
современная слива
Джинсы скинни со швами
$12 50 долларов
Размер: 4 Джейн Джинс
Кэти Сью84
Женские темные джинсовые джинсы Jane
$13 14 долларов
Размер: 10 Джейн Джинс
майамипринцесс06
Джейн Джинс Лос-Анджелес, Калифорния, укороченные брюки средней посадки
$12 $0
Размер: 4 Джейн джинсы
джесси16
Голубые эластичные джинсовые шорты
$10 20 долларов
Размер: 14 Джейн Джинс
rubig293
Познакомьтесь с экспертами Kaplan: д-р Джейн Джин, менеджер по адаптации, i-Human Patient by Kaplan
Команда Kaplan часто упоминается как причина, по которой школы год за годом остаются с Kaplan.
В Kaplan в центре всего, что мы делаем, находится эксперт, будь то руководство классом или разработка инновационных инструментов, помогающих вашим ученикам в достижении их карьерных целей. В нашей серии блогов «Познакомьтесь с экспертами Kaplan» мы познакомим вас с обширной сетью преподавателей Kaplan, медицинских и образовательных экспертов и углубимся в их различные области знаний, чтобы вы могли узнать еще больше о вашей команде Kaplan. На этой неделе мы рады представить вам Доктор Джейн Джин, менеджер по адаптации, i-Human Patient by Kaplan.
Я имею докторскую степень в области менеджмента в области организационного лидерства и прохожу последний курс, чтобы получить сертификат по управлению проектами в Purdue University Global. Я очень рад быть менеджером по адаптации в команде i-Human Patient by Kaplan.
Каковы ваши особые области знаний?
Я также являюсь сертифицированным профессиональным переговорщиком, опытным тренером и экспертом по лидерству.
Одно из моих увлечений — использовать знания и делиться ими с другими, чтобы помочь им в достижении их целей, будь то в качестве тренера, адвоката или наставника.
Я родился и вырос на острове Сент-Люсия в Карибском море. Моя семья иммигрировала в США, когда мне было 15 лет. Я пошел в армию сразу после школы и имел честь служить около 10 лет, а также смог путешествовать по США, Европе и Южной Корее. Во время службы в армии я также узнал об американской системе колледжей и воспользовался возможностью начать познавательное академическое путешествие длиною в жизнь, которое продолжается, поскольку я верю в силу образования и обучения для роста и самореализации. Я ушел из армии с честью, я ветеран-инвалид; получив массу жизненного опыта, пообщавшись с народами и культурами со всего мира.
Помимо интереса к науке, я получил степень магистра в Университете Оклахомы. Я работал лицензированным консультантом в консорциуме, призванном помогать молодежи в возрасте от 18 до 21 года восстановить свою жизнь после жестокого обращения, пренебрежения и других травм.
Вскоре после рождения моего ребенка мы переехали в другой штат, чтобы быть рядом с моей семьей, чья поддержка имела решающее значение для нашего благополучия. Там я работал с некоммерческой организацией, занимающейся воссоединением, когда это было возможно, детей, которых пришлось выселить из дома из-за насилия, жестокого обращения, пренебрежения и других травм.
Моя следующая должность привела меня к работе с Управлением по СПИДу Департамента здравоохранения и психической гигиены штата, где мы управляли грантами CDC, предназначенными для поддержки исследований и ухода за теми, кто пострадал и пострадал от вируса, путем привлечения местных поставщиков и сообществ по уходу. Находясь на этой должности, я продолжил свое следующее образовательное путешествие и записался на программу лидерства в Университете Джона Хопкинса. После интенсивного знакомства с некоторыми мрачными реалиями нашего общества я захотел помочь людям создать жизнь, которую они заслуживают, используя образование и обучение для достижения своей мечты.
С тех пор, как я присоединился к Kaplan в 2016 году, мне посчастливилось заниматься именно этим! Я с нетерпением жду возможности продолжать делиться своими знаниями и опытом с нашими партнерами и клиентами в их собственном образовательном пути.
Если бы вы могли провести вечер с кем угодно — живым или умершим, — кто бы это был и почему?
Джеральд Леверт, потому что его музыка меняет жизнь и делает меня счастливой.
Что самое главное должны знать о вас ваши коллеги?
Я полон решимости и верю в силу сотрудничества/изменения/включения. Они могут быть катализаторами, которые ведут к инновациям и лучшим результатам для бизнеса и людей, и моя честность руководит каждым моим действием и словом.
Расскажите нам о своем опыте медицинского образованияКак долго вы работаете в Kaplan и что привлекло вас к вашей нынешней должности?
Я начал работать с Kaplan в 2016 году, поддерживая и развивая отношения с Ft.
Центр лидерства и образования Брэгга; руководство, преподаватели/сотрудники и студенты Фейетвилльского технического муниципального колледжа; а также местное сообщество в качестве представителя Purdue University Global (PG). За это время я смог помочь студентам достичь важных вех в их академическом путешествии и обеспечить плавный переход к PG. Эта возможность соответствовала моему военному опыту, знаниям и навыкам, что позволило мне построить отношения, сделав PG главным партнером обеих организаций. Это было сделано путем выслушивания студентов, преподавателей и лидеров, чтобы узнать, что им нужно от PG, и найти справедливые и удобные решения для их предоставления. Работая с замечательными деканами и партнерской командой муниципальных колледжей для PG, мы смогли эффективно расти и поддерживать обоих партнеров.
Услышав о вступительной роли в i-Human Patient от Kaplan, я понял, что это идеальный следующий шаг в моем карьерном росте в Kaplan. Это дало бы мне возможность использовать мою докторскую степень в области менеджмента, мой многолетний опыт обучения и образования, а также мое сочувствие и страсть к помощи другим, чтобы создать увлекательный и интерактивный опыт обучения для наших партнеров.
После встречи с Ким МакБрум, Мэри Пилер и Лианой Кинг я понял, что эта команда и должность позволят мне продолжать быть положительной силой в жизни других, одновременно бросая себе вызов расти и учиться. Перенесемся вперед, два месяца спустя, и я люблю каждый сложный и увлекательный момент встречи и обучения преподавателей и студентов, чтобы максимально использовать их платформу и, надеюсь, продолжать учиться на протяжении всей жизни и быть партнерами Kaplan.
Какая самая неотложная проблема сегодня стоит перед вашими институциональными партнерами и как Kaplan может помочь решить эти проблемы?
Самая насущная проблема, стоящая сегодня перед нашими институциональными партнерами, по крайней мере, в этой области, — это пандемия COVID-19 и то, как справиться с ее влиянием на преподавание и обучение. В частности, нашим партнерам необходимо выяснить, как обеспечить надлежащую подготовку своих студентов в области здравоохранения, где потребности выросли в геометрической прогрессии, но средства, позволяющие студентам получить доступ к пациентам, которые им необходимы, чтобы стать отличными поставщиками, ограничены или просто небезопасны.
. Именно здесь i-Human Patients может восполнить пробел или удовлетворить эту потребность, предоставив учащимся безопасную, хорошо структурированную и насыщенную данными обратную связь, чтобы укрепить уверенность и компетентность во всех аспектах ухода за пациентами: развить навыки проведения и сбора информации. систематический и всесторонний анамнез, который тестирует, чтобы установить или исключить возможный диагноз, а также создать целостный план лечения пациента.
Важно отметить для наших партнеров, что i-Human Patients от Kaplan — это отличное и безопасное «место» для студентов, где они могут развить уверенность и компетентность на любом уровне своей медицинской подготовки, особенно до встречи с пациентами в физическом мире.
Можете ли вы поделиться особо выдающейся историей успеха учащихся?
Одно из первых учебных занятий, которое я имел честь проводить, включало группу студентов, которые были на первом курсе своего образования и обучения в качестве дипломированных медсестер.
Когда я вовлек их в обучение навигации по платформе и убедился, что они понимают, что пациент был реальным человеком, и чтобы они помнили, что каждый их выбор может повлиять на этого пациента отрицательно или положительно, было удивительно наблюдать изменение их языка тела. и они участвовали в платформе i-Human Patient.
Когда мы взаимодействовали с симулированным пациентом, они сосредоточились на принятии правильных решений и обсуждали свой процесс, объясняя, почему один вариант лучше другого. Присутствовал местный преподаватель студента, который напомнил студентам, что борьба и забота, которые они проявляли, были идеальными, потому что они продемонстрировали уровень заботы, который сослужит им хорошую службу. Это было прекрасное зрелище, и оно хорошо показало уровень студентов, которым i-Human Patients помогает обучать наших партнеров. В конце концов, студенты и преподаватели получили удовольствие от участия в нашем обучении и были готовы приступить к работе с i-Human Patients.
Каким будет будущее образования для студентов и преподавателей?
Я надеюсь, что будущее образования будет более интуитивным и ориентированным на учащихся. Я надеюсь, что как общество мы потратим время, усилия и деньги на переоценку наших систем образования, чтобы сделать их более доступными, актуальными и адаптируемыми к множеству различных способов обучения учащихся. Мы также должны отмечать интеллект во многих его формах, чтобы действительно предоставить каждому доступ и устранить множество барьеров, присущих большинству наших систем, создавая при этом более справедливые варианты.
Например, технология и способность детей выучить видеоигру за несколько часов могут быть использованы для обучения всем предметам, если мы только воспримем это как положительное и начнем создавать уроки, основанные на технологиях, интерактивные, увлекательные и сложные. , имитирующие видеоигры. Представьте себе ученика, который учится спрягать глаголы, собирая монеты, прыгая между уровнями и повышая или преодолевая этот уровень во время урока английского языка, при этом учителю не приходится напрягаться или перегружаться.
Это будущее образования: настраиваемый и игровой, дифференцированный опыт.
Что вы считаете самым важным нововведением в истории медицины?
Сама профессия медсестры; люди, которые рискуют собой/своим здоровьем, чтобы заботиться о других, — лучшие из нас; эта пандемия сделала это еще более очевидным.
СоветЕсть ли цитата или поговорка, которой вы живете?
Любое препятствие можно преодолеть, независимо от того, как оно туда попало. Вопрос в том, насколько сильно вы хотите попасть на другую сторону? ( Нет осуждения, за некоторые вещи стоит бороться, а некоторые нужно отпустить.)
И, наконец, есть ли что-нибудь еще, чем вы хотели бы поделиться с нашими читателями?
Работа в международной компании, ориентированной на людей и инновационной деятельности, дает прекрасные возможности использовать все свои навыки, образование и опыт на благо клиентов, компании, партнеров и заинтересованных сторон.