Жизненный идеал – жизненный идеал

                            Жизненные идеалы Обломова и Штольца

Всю свою жизнь И. А. Гончаров мечтал об об­ретении людьми гармонии чувства и разума. Он размышлял о силе и бедности «человека раз­ума», об обаянии и слабости «человека сердца». В «Обломове» эта мысль стала одной из ведущих, В этом романе противопоставлены два типа муж­ских характеров: пассивный и слабый Обломов, с его золотым сердцем и чистой душой, и энергич­ный Штольц, способный преодолеть любые об­стоятельства силой своего ума и воли. Однако че­ловеческий идеал Гончарова не персонифициро­ван ни в одном из них. Штольц не кажется писателю личностью более полноценной, чем Об­ломов, на которого он тоже смотрит «трезвыми очами». Беспристрастно обнажая «крайности» натуры того и другого, Гончаров выступал за це­лостность духовного мира человека при всем многообразии его проявлений.

У каждого из главных героев романа было свое понимание смысла жизни, свои жизненные иде­алы, которые они мечтали осуществить. В начале повествования Илье Ильичу Обломову чуть боль­ше тридцати лет, он столбовой дворянин, облада­тель трехсот пятидесяти душ крепостных кресть­ян, доставшихся ему в наследство. Прослужив после окончания Московского университета три года в ойном из столичных департаментов, он вы­шел в отставку в чине коллежского секретаря. С тех пор безвыездно жил в Петербурге. Роман начинается с описания одного из его дней, его привычек и характера. Жизнь Обломова к тому времени превратилась в ленивое «пере ползание изо дня в день». Устранившись от активной де­ятельности, он лежал на диване и раздраженно пререкался с Захаром, крепостным слугой, кото­рый ухаживал за ним. Вскрывая социальные корни обломовщины, Гончаров показывает, что

«все началось с неумения надевать чулки, а кон­чилось неумением жить».

Воспитанный в патриархальной дворянской семье, Илья Ильич воспринимал жизнь в Обломовке, своем родовом поместье, с ее покоем и без­действием как идеал человеческого существова­ния. Норма жизни была готова и преподана обломовцам родителями, а те восприняли ее от своих родителей. Три главных акта жизни постоянно разыгрывались на глазах маленького Илюши в детстве; родины, свадьбы, похороны. Затем сле­довали их подразделения: крестины, именины, семейные праздники. На этом сосредоточивается весь жизненный пафос. В этом заключалось «ши­рокое раздолье барской жизни» с ее празд­ностью, навсегда ставшее идеалом жизни для Об­ломов а.

Все обломовцы относились к труду как к нака­занию и не любили его, считая чемто унизитель­ным. Поэтому жизнь в глазах Ильи Ильича раз­делялась на две половины. Одна состояла из тру­да и скуки, и это были для него синонимы. Другая же — из покоя и мирного веселья. В Об­ломов ке Илье Ильичу было также привито чувст­во превосходства над другими людьми. «Другой» сам себе чистит сапоги, сам одевается, сам сбега­ет за чем нужно. Этому «другому» приходится без устали работать. Илюша же «воспитан неж­но, ни холода, ни голода он не терпел, нужды не знал, хлеба себе не зарабатывал, черным делом не занимался». И учебу он считал наказанием, посланным небом за грехи, и избегал школьных занятий при любой возможности. Окончив уни­верситет, он больше уже не занимался своим об­разованием, не интересовался наукой, искусст­вом, политикой.

Когда Обломов был молод, ои ждал много и от судьбы, и от самого себя. Готовился послужить отечеству, сыграть видную роль в общественной

жизни, мечтал о семейном счастье. Но дни шли за днями, а он все собирался начать жизнь, все рисовал в уме свое будущее. Однако «цвет жизни распустился и не дал плодов «.

Будущая служба представлялась ему не в виде суровой деятельности, а в виде какогото «семейного занятия». Ему казалось, что чиновники, служащие вместе, составляют дружную и тесную семью, все члены которой неустанно заботятся о взаимном удовольствии. Однако его юношеские представления оказались обманутыми. Не вы­держав трудностей, он подал в отставку, прослу­жив всего три года и не совершив ничего значи­тельного.

Только юношеский жар Штольца еще мог за­разить Обломова, и он в мечтах иногда сгорал от жажды труда и далекой, но привлекательной це­ли. Случалось, лежа на диване, он разгорится желанием указать человечеству на его пороки. Он быстро изменит дветри позы, с блистающими глазами привстанет на постели и вдохновенно озирается кругом. Кажется, что его высокое уси­лие вотвот обратится в подвиг и принесет благие последствия человечеству. Иногда он воображает себя непобедимым полководцем: выдумает вой­ну, устроит новые крестовые походы, совершает подвиги добра и великодушия. Или, представляя себя мыслителем, художником, он в своем вооб­ражении пожинает лавры, все ему поклоняются, толпа гоняется за ним. Однако на деле он не был способен разобраться в управлении собственным имением и легко становился добычей таких мо­шенников, как Тарантьев и ебратец» его квар­тирной хозяйки.

Со временем у него появились угрызения со­вести, не дававшие ему покоя. Ему было больно за свою неразвитость, за тяжесть, мешавшую ему жить. Его грызла зависть, что другие живут так полно и широко, а ему чтото мешает смело идти

по жизни. Он болезненно чувствовал, что хоро­шее и светлое начало зарыто в нем, как в могиле. Он пытался найти виновного вне себя и не нахо­дил. Однако апатия и безразличие быстро сменя­ли беспокойство в его душе, и он опять мирно спал на своем диване.

Даже любовь к Ольге не возродила его к прак­тической жизни. Столкнувшись с необходимо­стью действовать, преодолевая вставшие на пути трудности, он испугался и отступил. Поселив­шись на Выборгской стороне, он целиком предо­ставил себя заботам Агафьи Пшеницыной, окон­чательно устранившись от активной жизни.

Кроме этого воспитанного барством неумения, Обломову мешает быть деятельным многое дру­гое. Он действительно чувствует объективно су­ществующую разъединенность «поэтического» и «практического» в жизни, и это является причи­ной его горького разочарования. Его возмущает, что высший смысл человеческого существования в обществе часто заменяется ложным, мнимым содержанием» Хотя Обломову нечем возразить на упреки Штольца, какаято душевная правота за­ключена в исповеди Ильи Ильича о том, что ему не удалось понять эту жизнь.

Если в начале романа Гончаров больше гово­рит об обломовской лени, то в конце все настой­чивее звучит тема «золотого сердца» Обломова, которое он невредимо пронес сквозь жизнь. Не­счастье Обломова связано не только с социальной средой, влиянию которой он не мог противосто­ять. Оно заключено и в «гибельном избытке серд­ца». Мягкость, деликатность, ранимость героя разоружают его волю и делают его бессильным перед людьми и обстоятельствами.

В противоположность пассивному и безде­ятельному Обломову Штольц был задуман авто­ром как фигура совершенно необычная, Гонча­ров стремился сделать его привлекательным для

читателя своей «дельностью», рациональной практичностью. Эти качества до сих пор не были свойственны героям русской литературы.

Сын немецкого бюргера и русской дворянки, Андрей Штольц с детства благодаря отцу полу­чил трудовое, практическое воспитание. Оно в сочетании с поэтическим влиянием его матери сделало его особой личностью. В отличие от внешне округлого Обломова, Штольц был худо­щав, весь состоял из мускулов и нервов. От него веяло какойто свежестью и силой. <«Как в орга­низме его не было ничего лишнего, так и в нрав­ственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими по­требностями духа». «По жизни он шел твердо»бодро, жил по бюджету, стараясь тратить каж­дый день, как каждый рубль». Причину всякой неудачи он приписывал самому себе, «а не ве­шал, как кафтан, на чужой гвоздь». Он стремил­ся выработать простой и прямой взгляд на жизнь. Больше всего он боялся воображения, «этого двуличного спутника», и всякой мечты, поэтому всему загадочному и таинственному не было места в его душе. Все, что не подвергает­ся анализу опыта, не соответствует практичес­кой истине, он считал обманом. Труд был обра­зом, содержанием, стихией и целью его жиз­ни. Выше всего он ставил настойчивость в дос­тижении целей: это было признаком характера в его глазах. По мысли автора, личностям ти­па Штольца должно принадлежать будущее: «Сколько Штольцев должно явиться под русски­ми именами!»

Подчеркивая рационализм и волевые качества своего героя, Гончаров, однако, осознавал сер­дечную черствость Штольца. Видимо, человек «бюджета», эмоционально вмещенный в жесткие и тесные пределы, не герой Гончарова, Писатель говорит о «нравственных отправлениях»личнос

ти своего героя как о физиологической работе ор­ганизма или об отправлении служебных обязан­ностей. Дружеские чувства «отправлять» нельзя. Однако в отношении Штольца к Обломову этот оттенок присутствует.

В развитии действия Штольц понемногу про­являет себя как «не герой». Для Гончарова, кото­рый воспел святое безрассудство Чацкого и пре­красно понимал тревогу больших духовных запросов, это было признаком внутренней недо­статочности. Отсутствие высокой цели, понима­ния смысла человеческой жизни постоянно обна­руживается, несмотря на кипучую деятельность Штольца в практической сфере. Ему нечего ска­зать Обломову в ответ на признание о том, что его друг не нашел смысла в окружающей жизни. По­лучив согласие Ольги на брак, Штольц произно­сит озадачивающие слова: «Все найдено, нечего искать, некуда идти больше». А впоследствии он осторожно попытается уговорить встревоженную Ольгу смириться перед «мятежными вопроса­ми», исключив из своей жизни «фаустовское» беспокойство.

Оставаясь объективным по отношению ко всем своим героям, писатель исследует внутренние возможности разных современных ему человече­ских типов, находя силу и слабость в каждом из них. Однако русская действительность еще не дождалась своего истинного героя. По словам До­бролюбова, настоящее историческое дело в Рос­сии было не в сфере практицизма и делячества, а в сфере борьбы за обновление общественного ук­лада. Деятельное существование и новые, актив­ные люди были еще только перспективой, уже совсем близкой, но всетаки не ставшей реально­стью. Уже выяснилось, какой человек не нужен России» но все еще был неуловим тот род де­ятельности и тот тип деятеля, которые ей требу­ются.