Жизненный мир человека философия: Электронный научный архив УрФУ: Invalid Identifier

Содержание

Жизненный мир (Кириленко, Шевцов) | Понятия и категории

ЖИЗНЕННЫЙ МИР (нем. Lebenswelt) — понятие, широко используемое в современных философских, социологических, психологических исследованиях; введено Э. Гуссерлем. Интуитивно ясное содержание этого понятия — мир в его значимости для жизни человека — позволяет отделить жизнь отдельного человека от жизни общества, мир социальных взаимодействий — от жестких социальных структур, богатство человеческого опыта — от выхолощенных научных абстракций.

Впервые обратившийся к исследованию жизненного мира Э. Гуссерль видел в этом понятии основу для формирования нового способа философского мышления. Для мыслителя исследование жизненного мира означало исследование человеческой духовно-душевной жизни во всей ее целостности и многообразии, выделение области очевидностей, составляющих основу последующих схематизаций и тематизаций. Использование понятия жизненный мир, считал он, поможет понять истоки отдельных специализированных видов деятельности, прежде всего — науки, истоки различия отдельных социальных коллективов, социальных групп, наций.

Выявление сходных структур жизненного мира в каждом из этих образований позволит философии решать свою собственную «бесконечную задачу» — строить некий идеальный смысловой универсум, выполнять целеполагающую, ориентирующую, «жреческую» функцию — функцию «архонта всего человечества». Жизненный мир в понимании Гуссерля практически совпадает с повседневностью. Для него характерна непосредственная очевидность, фактичность, интерсубъективность. Жизненный мир включает всю совокупность первичных естественных установок человека повседневности. В жизненном мире можно обнаружить те «данности», на которых строится человеческое познание: в любом опыте есть представление о мире как совокупности отдельных предметов, представление о «вещности», о причинной связи вещей, о пространственно-временной расположенности вещей. Это дорефлективная неосознаваемая данность, в которую мы все погружены, «горизонт всех горизонтов», основа всех частных мировоззренческих установок.

Жизненный мир не имеет строгих контуров, четкой смысловой структурированности; он «не тематизирован», это некая духовно-материальная целостность, в которой образ мира не отделен от своего прообраза. Феноменологическая редукция, «заключение мира в скобки» (воздержание от естественной установки на объективное существование мира) позволяет исследовать жизненного мира как мир «чистого» сознания, как «мыслимый универсум», что облегчает исследование его структуры и типологии.

Введение понятия жизненный мир как исходной жизненной реальности в методологию науки изменяет представления о соотношении теоретического и эмпирического, корректирует представления о критериях научности теории, расширяет основу для исследования предпосылок научного творчества. Научная истина восходит к донаучным значениям, научное открытие неотделимо от характера жизненных установок: наука вписывается в человеческую деятельность, рушатся все классические утопии чистого, беспредпосылочного, избавленного от предрассудков познания.

В сфере социального знания понятие жизненный мир акцентирует проблему взаимосвязи действия и осознания этого действия, взаимопонимания как выражения единства установок посредством объективирования ситуации (А. Шюц). Взгляд на повседневность как на единство установки и действия, объективной ситуации и познания этой ситуации меняет представления социального мыслителя об «истинности» или «ложности» социального знания, формирует представление о неразрывности познания и действия. Получает обоснование взаимосвязь этапов первичной и вторичной социализации индивида как переход от «естественной установки» сознания к жизненному миру как результату феноменологической редукции (П. Бергер, Т.Лукман).

Философский анализ жизненного мира, «философия жизненного мира» предполагает в качестве своего концептуального стержня процедуру деконструкции. Она включает анализ процесса «разложения» исходной жизненной реальности и возникающих на ее основе частичных жизненных миров; выявление горизонтов каждого из них, скрытых, подавленных в данный момент смыслов, возможностей их коммуникации. Воссоздание с помощью философской рефлексии многомерной структуры единого жизненного универсума — бесконечная цель философской деятельности. Философия становится языком «безъязыкой» повседневности, поводырем слепой очевидности.

См. также Гуссерль Э.

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 115-116.

Жизненный мир | LebensWelt феноменологических исследований / Феноменологический словарь

 

 

ЖИЗНЕННЫЙ  МИР (нем. Lebenswelt) – центральное понятие в феноменологии позднего Э. Гуссерля. Синонимичные понятия: окружающий мир жизни (Lebensumwelt), окружающий мир (Umwelt). Жизненый мир – это мир допредикативного (т.е. теоретически не концептуализируемого) субъективно-релятивного опыта, анонимно конструируемый трансцендентальной субъективностью как мир изначальных очевидностей, предданных и постоянно значимых во всяком объективированном опыте в качестве само-собой-разумеющегося. Жизненным миром охватывается не только личная, но и общественно-историческая жизнь человека, поэтому он является всеобщим миром совместной жизни.

Тематизация жизненного мира в феноменологии Гуссерля представляет собой попытку радикального прояснения оснований

естественной установки путем рефлексии к “миру доксы”, от которого всегда отталкивалось феноменологическое исследование, направляя свой интерес по ту сторону “наивного” мира повседневной и естественнонаучной жизни. Проблематика, связанная с учением о жизненном мире, наиболее отчетливо представлена в последнем произведении Гуссерля (“Кризис европейских наук”), однако философ не успел разработать эту тему в полном и систематическом виде, оставив лишь общий набросок науки о жизненном мире, что привело к значительным расхождениям в интерпретации этого понятия у последователей Гуссерля и исследователей его философии.

Понятие жизненного мира раскрывается в “Кризисе” в корреляции с анализом “объективистской” науки. Жизненный мир преддан “объективному миру” науки культурно-исторически в качестве конечно-конкретного мира чувственного опыта, мотивированного сугубо практически-ситуационными интересами. Естественнонаучная картина мира, выступающая под титулом “объективной реальности” и образуемая путем идеализации донаучного жизненного мира заслоняет последний, однако это вовсе не означает, что жизненный мир теряет значимость универсального

горизонта, охватывающего собой мир науки так же как и все другие особые “миры”, которые могут быть вычленены из жизненного мира только в абстракции.

Обыкновенно допредикативный опыт жизненного мира переживается неактуализированно, в простой поглощенности своими объектами. Феноменологический взгляд схватывает этот опыт со стороны способов его протекания.

В основе допредикативного опыта лежат первичные чувственные созерцания, среди которых ведущую роль играет восприятие. Именно в восприятии вещь дана как “она сама”, в своей “пра-оригинальности”. В чувственном восприятии проявляется наиболее фундаментальный, а именно, телесный, пласт жизненного мира. Сама возможность чувственного опыта связана с живой телесностью испытывающего и активно действующего субъекта. Согласно Гуссерлю, мы выступаем одновременно субъектами, конституирующими мир в сознании и объектами жизненного мира среди других его объектов.

Научная деятельность, как и всякая другая человеческая деятельность, является одной из практик внутри жизненного мира. Ученый не только приходит в мир науки из своего жизненного мира, но и в процессе научной работы постоянно использует те интуиции, в которых всегда уже преддан жизненный мир.

Понятие жизненного мира (мира повседневности) играет ведущую роль в основанной А.Шюцем феноменологической социологии.

Литература: Husserl E. Die Krisis der europäischen Wissenschaften und die transcendentale Phänomenologie. (Husserliana, 6). Den Haag, 1976. [сокр. на русском: Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцентдентальная феноменология // “Вопросы философии”, М., 1992, №7.] Husserl E. Die Krisis… Erganzungband (Husserliana, 29). Den Haag, 1992. Гуссерль Э. Начало геометрии. Введение Жака Деррида. М., 1996. Analecta Husserliana, vol. 2: The late Husserl and the idea of phenomenology. Dortrecht, 1972. Schütz A. Collected papers. Vol. 1- 3. The Hague, 1962-1966.

Шкуратов И.Н.

 

 

Реферат «Жизненный мир» — Docsity

Министерство образования и науки Российской Федерации ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «САРАТОВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Н. Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО» Кафедра этики и эстетики Реферат Тема «Нравственные основания жизненного мира человека» Выполнила: Студентка 2 курса 261 группы Факультет психолого-педагогического и специального образования 44.03.03 «Специальное (дефектологическое) образование», Специальная психология Михайлова Ирина Сергеевна Проверил: Профессор Тетюев Леонид Иванович Саратов 2018 Содержание 1.Введение…………………………………………………………………………3 2.Определение жизненного мира………………………………………..……….4 3 Концепт «Жизненный мир» (Lebenswelt)……………………………………..6 4.Понятие нравственности………………………………………………………..7 5. Нравственность в жизни человека…………………………………………….8 5.Заключение……………………………………………………………………..11 6.Список источников…………………………………………..…………………12 1 Введение В современных условиях с новой остротой встает вопрос об определении нравственной составляющей современного человека в быстро меняющемся мире. Сегодня, когда мир стоит перед лицом надвигающейся глобализации, кризиса европейского духа, разрушением ценностных ориентаций и теоретических представлений, казавшихся недавно еще прочными и единственно верными, вопрос об онтологических основах жизненного мира человека особенно становится актуальным. Философское исследование жизненного мира человека является обязательным теоретическим элементом проблемы человека во всех его значимых характеристиках сущего и существования. Многообразие культур, развитие мировых коммуникаций, исчезновение наивно-мифологической двухполюсной системы в мировой политике расширяет проблематику жизненного мира, ставит проблему формирования широкой, более общей системы идеализации естественного опыта мира. Важным аспектом, который остается до сих пор мало изученным является анализ нравственных оснований жизненного мира. Жизненный мир человека как мир ценностей человека содержит различные концептуальные основания, необходимость их методологического анализа диктуется значимостью критического пересмотра ряда теоретических положений философии и науки, выявлением потенциальных возможностей духовного мира человека, связанного с его самосознанием, ценностным сознанием, внутренним миром человека, социальным миром культуры. Различные уровни философско-методологического осмысления жизненного мира высвечивают в предельных формах нравственные основания человека, его позицию нравственного самосовершенствования, личного долга, моральной 2 Таким образом, человек в своём собственном мире может оказаться в состоянии раздвоенности, разлома. Мир станет для него незнакомым, непонятным, чужим. Но человек не способен долго находиться в таком состоянии, он должен найти смысл, который придаёт целостность, организует. Осмыслить что-либо — значит придать смысл, упорядочить, понять. И это понятное будет выступать для человека в качестве жизненного мира, того первичного, исходного, с чего он начинает и через что смотрит на всё другое. Градации миров происходят на фоне (в горизонте) того, что мы называем словом «всё». В онтогенезе — Мы и не Мы (Другие), потом Я и Мир, Мы и Природа, Мы и Космос, Мы и Общество и тому подобные миры, которые структурируются нашим сознанием. Жизненный мир обладает априорными структурными характеристиками — инвариантами пространство-временности, каузальности, вещности, интерсубъективности и т. д., в которых запечатлён любой конкретно-исторический опыт. Жизненный мир — условие кристаллизации всех научных, религиозных, философских установок. Тем не менее сам жизненный мир не выступает объектом мышления, не становится предметом внимания, не ухватывается, не «тематизируется» ни естественной человеческой исследовательской установкой, ни установкой объективистской науки, вследствие чего наука и упускает из виду человека. Жизненный мир относителен, субъективен, релятивен, изменчив, текуч, динамичен; он переживается в субъективном опыте индивида и дан индивиду в образе и контексте практики — в виде целей; он индивидуален, так как соотносится с эмпирическим опытом конкретного человека. Концепт «Жизненный мир» (Lebenswelt) Феномен жизненного мира – это не столько явление западной культуры, сколько мировоззренческая схема целой эпохи – Нового времени. Для нее характерен принцип европоцентризма, отсутствие внимания к плюрализму культур. Современное понимание жизненного мира не может не учитывать тех подходов, которые сложились во второй половине XXв. в границах различных философских направлений. Концепт «жизненный мир» (Lebenswelt) – детище трансцендентальной феноменологии Э. Гуссерля. До него о существовании мира интенциональных объектов никто не размышлял. Открытие «жизненного мира» как мира трансцендентального субъекта является одним из достижений феноменологического метода. Наиболее полно теорию жизненного мира Э. Гуссерль излагает в поздний период своего творчества в работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1937). Здесь жизненный мир впервые определяется в виде «фундамента естествознания», однако по смыслу он превосходит значение 5 науки и оформляется идеей «мира актуальной жизни», «мира полной конкретности», деятельного контекста смысловых оснований всех системных идеализаций сознания европейского человечества. Современный европейский человек живет в горизонте профессиональной, научной деятельности, преследует определенные цели, – практические или теоретические, индивидуальные или общественные. «Философия жизни» выработала свое представление о жизненном мире. В лице ее основателя Ф. Ницше, она изменила трансцендентальный идеал классического идеализма и обосновала философию жизненного мира посредством повседневных реалий человеческой жизни, человеческих инстинктов и воли к власти. Неокантианская рефлексия философских предпосылок жизненного мира выявила его специфический ценностный аспект – акты понимания культурной и духовной жизни связаны непосредственно с нравственным сознанием. Вопрос о примирении внутренней нравственной жизни человека и массовых ценностей внешней жизни – главнейший вопрос неокантианской философии Баденской школы. Поворот к трансцендентальной философии ценности наиболее значимо обозначился в трудах В. Виндельбанда и Г. Риккерта. Ценность связывается с глубинным уровнем самопознания, теоретическим анализом «сущего» и «должного», абсолютизации категорий добра и зла. Неокантианское понятие нравственной ценности отождествляется, например, у В. Виндельбанда со святостью, а у Г. Риккерта с миром должного и миром культуры. Ценность имеет непосредственное отношение к нравственному миру вечных и безусловных истин. Нравственное сознание есть содержательная мера нравственных поступков. Утверждая свободу, человек сам строит в себе внутреннее субъективное мироустройство, сам предписывает себе к исполнению нравственный закон для своих поступков. Учение о жизненном мире как мире абсолютных ценностей становится важнейшим содержательным и методологическим принципом в обосновании конкретных наук – истории, психологии, социологии. В этом смысле неокантианская модель критики образования понятий, которая оформилась в социологии М. Вебера концепцией идеальных типов, является образцом методологического развертывания предметного поля теоретического концепта «жизненного мира человека» применительно к социальным наукам и наукам о культуре. Понятие нравственности 6 Нравственность — моральное качество человека, некие правила, которыми руководствуется человек в своём выборе. Термин, чаще всего употребляющийся в речи и литературе как синоним морали, иногда — этики. Нравственность является предметом этики как учебной дисциплины, тем, что изучается этикой. В ряде философских систем понятие нравственности обособляется от морали, хотя такая концептуализация носит авторский характер и не всегда соответствует обыденному словоупотреблению. В таком, более узком, смысле понятие нравственности используется для обозначения части или уровня морали в целом, при этом под нравственностью в ряде случаев подразумевают внутреннюю или интериоризированную сторону морали, в то время как последняя рассматривается как внешняя по отношению к индивиду. Понятие нравственность объединяет в себе определенный набор качеств личности субъекта. Первостепенно это честность, доброта, сострадание, порядочность, трудолюбие, щедрость, эмпатия, надежность. Анализируя нравственность как личностное свойство, следует упомянуть, что каждый способен привнести и свои качества в это понятие. У людей, имеющих различные типы профессий, нравственность формирует и различную совокупность качеств. Солдат должен обязательно быть смелым, судья справедливый, учитель альтруистом. На основе сформировавшихся нравственных качеств формируются направления поведения субъекта в обществе. Субъективное отношение личности играет немалую роль при оценке ситуации в нравственном ключе. Кто-то воспринимает гражданский брак абсолютно естественно, для других он является как грех. Опираясь на религиозные исследования, следует признать, что понятие нравственность от своего значения сохранило очень мало истинного. Представления современного человека о нравственности искажено и выхолощено. Нравственность является качеством сугубо индивидуальным, которое позволяет личности осознанно контролировать собственное психическое и эмоциональное состояние, олицетворяя собой духовно и социально сформировавшуюся личность. Нравственный человек способен определить золотую меру между эгоцентричной частью своего я и жертвенностью. Такой субъект способен сформировать социально-ориентированное, ценностно- определенное гражданское сознание и мировоззрение. Нравственность в жизни человека Нравственная личность, выбирая направления своих действий, поступает исключительно по своей совести, опираясь на сформированные личностные ценности и понятия. Для некоторых понятие нравственность это эквивалент «билета в рай» после смерти, а в жизни это нечто не особо 7 (связываем) себя каким-либо образом с миром (мирами). Даже говоря, что мир существует независимо от нас, мы устанавливаем связь с ним, присутствуем в этом мире. Концепт «жизненный мир» (Lebenswelt) – детище трансцендентальной феноменологии Э. Гуссерля. До него о существовании мира интенциональных объектов никто не размышлял. Открытие «жизненного мира» как мира трансцендентального субъекта является одним из достижений феноменологического метода. Наиболее полно теорию жизненного мира Э. Гуссерль излагает в поздний период своего творчества в работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1937). Здесь жизненный мир впервые определяется в виде «фундамента естествознания», однако по смыслу он превосходит значение науки и оформляется идеей «мира актуальной жизни», «мира полной конкретности», деятельного контекста смысловых оснований всех системных идеализаций сознания европейского человечества. Нравственность — моральное качество человека, некие правила, которыми руководствуется человек в своём выборе. Термин, чаще всего употребляющийся в речи и литературе как синоним морали, иногда — этики. Нравственная личность, выбирая направления своих действий, поступает исключительно по своей совести, опираясь на сформированные личностные ценности и понятия. Для некоторых понятие нравственность это эквивалент «билета в рай» после смерти, а в жизни это нечто не особо влияющее на успешность субъекта и не несет никакой выгоды. Для такого типа людей нравственное поведение — это способ очистить душу от грехов, как бы прикрытие собственных неверных поступков. Человек существо беспрепятственное в выборе, имеет свой жизненный курс. Общество при этом имеет свое влияние, способно задавать собственные идеалы и ценности. Список источников 1. Апресян Р.Г. Нравственность//Новая философская энциклопедия/ Р.Г.Апресян. – Москва: Мысль, 2000. 2. Гусейнов А.А. О человеке и смысле жизни// Наука. Общество. Человек./ А.А.Гусейнов. – Москва: Наука, 2004. 10 3. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология: Введение в философскую феноменологию./ Э.Гуссерль. — Санкт-Петербург: Владимир Даль, 2004. 4. Теория и жизненный мир человека/ Ред. В.Г.Федотова. – Москва: ИФ РАН, 1995. 11

наука и жизненный мир — это… Что такое наука и жизненный мир?

        НАУКА И ЖИЗНЕННЫЙ МИР — тема соотношения науки и «жизненного мира» (Lebenswelt, world of life) стала широко обсуждаться в результате антропологического поворота в неклассической эпистемологии и философии науки. Внимание эпистемологов и социологов знания сместилось с анализа научного знания на исследование дотеоретического, конкретно-исторического опыта, образующего фундамент восприятия и мышления человека, вненаучных типов познания. Более глубокое осознание возникающей, таким образом, эпистемологической ситуации требует специального рассмотрения термина и концепта «жизненный мир» в связи с наукой и в контексте соответствующих социокультурных процессов.

        Со времен О. Шпенглера и Э. Гуссерля кризис современной западной цивилизации становится постоянной философской темой. Кризис усматривается в том, что ускорение социального развития и давление науки на общественное мнение ведет к утрате здравым смыслом своей компетенции. Современная цивилизация вообще утрачивает способность перерабатывать плоды научно-технического развития в политических и культурных формах. Наука уже более не является, в отличие от эпохи Просвещения, интегрирующим культурным фактором именно потому, что не усваивается в должной мере повседневным сознанием и др., менее динамичными, но уже неотъемлемыми от человека традиционными формами (религией, мифом, нравственностью). Складывается парадоксальная ситуация: динамика научного прогресса приводит к потере значения научных картин мира как средств достижения единства культуры (Г. Люббе). Мир науки и техники, с одной стороны, и жизненный мир человека, с др., противопоставляются друг другу как автономные, если не враждебные сферы, сознания и бытия.

        Философское значение термина «жизненный мир» изначально связано с поляризацией двух представлений о мире. Первое из них предполагает различение между специфически человеческого мира, сформированным культурой и наукой, и миром органической и неорганической природы. Второе основано на различиях дорефлексивного мира интерсубъективного существования и мира предметной среды, сформированного наукой и техникой. Еще до начала его собственно феноменологической истории термин «жизненный мир» был введен в философию к началу 20 в. амер. прагматизмом (Джемс У. Опыт деятельности. 1904), «философией жизни» (Зиммель Г. Религия. 1907), а также др. нем. авторами: протестантским философом Э. Трелчем («Перспективы христианства в отношении к современной философии». 1910) и представителем «позднего идеализма» Р. Ойкеном («Человек и мир». 1918). Этот термин использовался в полемике как с позитивистскими, так и с умозрительно-метафизическими философскими учениями. Среди первых можно назвать эволюционизм, доминировавший в понимании природы человека (Ч. Дарвин, Г. Спенсер, Э. Геккель). Ко вторым относится, напр., универсалистский подход англо-амер. неогегельянцев (Ф. Брэдли, Дж. Ройс).

        Феноменология, которая у позднего Э. Гуссерля («Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», 1954) становится учением о жизненном мире, придает данному термину концептуально-разработанную форму. Кризис современной науки, идущей от Галилея, и тем самым от европейской духовности вообще, состоит, по Гуссерлю, в забвении «естественной установки» сознания, в непонимании универсального смыслового горизонта — того, что М. Хайдеггер позже назовет «повседневным бытием». В качестве терапии против научного объективизма, который обесценивает чувственный жизненный опыт человека, Гуссерль выдвигает проект трансцендентальной феноменологии. Она призвана развенчать позитивистскую нацеленность на объекты, подлежащие истинному познанию, противопоставив ей открытие человеческой субъективности.

        В дальнейшем термин и понятие «жизненный мир» у М. Мерло-Понти, А. Шюца, Ю. Хабермаса находит разнообразные интерпретации, все более погруженные в эмпирические контексты. Так, уже в ранних работах Шюц рассматривает жизненный мир как многослойную сеть интерсубъективных отношений, в которой каждая область жизненных смыслов характеризуется собственным стилем и особенной формой релевантности. Ш ю ц анализирует face-to-face-отношения в рамках некоторой ограниченной пространственно-временной области как нормальный случай повседневной коммуникации. Благодаря этому тематика жизненного мира окончательно освобождается от «эгологических», субъективистских импликаций. Это позволяет использовать понятие жизненного мира в социологически ориентированных исследованиях повседневности и в микросоциологии вообще, благодаря чему с середины 20 в. феноменология приобретает статус междисциплинарной гуманитарной методологии. Вместе с тем жизненный мир человека в контексте техногенной цивилизации и постнеклассического типа рациональности получает более глубокое философское понимание на пути выхода за пределы простых дихотомических противопоставлений миру науки и техники.

        Ускоряющийся научно-технический прогресс выявил неизбежные и имманентные пределы, связанные с ограниченностью природных ресурсов, политической нестабильностью, социальными конфронтациями, растущей неустойчивостью человеческой психики. Нововременное естествознание, возникавшее под оптимистическим лозунгом освобождения креативных сил человека («Знание — сила»), стало сегодня одной из отраслей не только венчурного, но и вполне рутинного бизнеса, утрачивает кулътурообразующую функцию и порождает многочисленные глобальные проблемы. Однако развитие социально-гуманитарного знания и антисциентистские общественные движения вносят коррективы в данный процесс. Благодаря этому, создаются альтернативные интеллектуальные ресурсы, происходит формирование новых парадигм в области естественных и технических наук. Их необходимыми элементами оказываются гуманитарная экспертиза, социальный контроль, междисциплинарное взаимодействие, сложные развивающиеся системы и человекоразмерные объекты. Философия науки и науковедение рисуют сегодня многомерный, исторический, социально и антропологически нагруженный образ науки, в котором главное место отводится анализу взаимодействия когнитивных, психологических, культурных и космологических факторов ее развития. Выясняется, что многие науки не дистанцируются полностью от жизненных смыслов — как предмета исследования и мировоззренческих ориентиров.

        Одновременно и жизненный мир, сфера повседневности, трансформируется под влиянием цивилизационных реалий настолько, что требует, подобно современной науке, исторической, неклассической интерпретации. Для Э. Гуссерля он представлял собой исходные, непроблематичные и взаимосвязанные структуры сознания, характеризуемые целостностью и стабильностью. Однако эмпирические исследования историков, социологов, психологов, лингвистов, культурологов существенно видоизменяют это понимание. Во-первых, обнаруживается и последовательно изучается историческая изменчивость жизненного мира — идея, существовавшая у Гуссерля лишь в наброске. Поэтому, во-вторых, открытие субъективности, провозглашенное Гуссерлем, оказывается развитием классической тенденции, идущей от И. Канта с его понятием трансцендентального субъекта. Ж. Делёз и Ф. Гваттари, напротив, используют для этой цели образ ризомы как запутанной корневой системы, состоящей из множества отростков и побегов, регулярно отмирающих и заново отрастающих, находящихся в состоянии постоянного обмена с окружающей средой. Ризома служит моделью бессознательного с его асистематичностью, иррациональностью, свободой комбинации знаков, несвязанностью с пространством и временем, динамичностью, континуальностью, симультанностью, наличием аналоговой операциональной системы. Такова, по мнению ряда современных авторов, и сама структура субъективности, соответствующая современной эпохе, субъективности, в которой от нормального человека мало что остается.

        Далее, жизненный мир человека 21 в. не только не исчерпывается субъективностью, но даже, напротив, в значительной мере вынесен за пределы его психики. Информационное общество отличается всепроникающей гиперкоммуникативностью, или медийностью (Н. Луман). Если все подчиняется целям продолжения коммуникации, рекурсивному включению новых сообщений в уже сообщенное, если все становится коммуникацией, то коммуникации больше нет, «она умерла». Вместо нее остаются потоки сообщений и экраны, которые сами смотрят зрителей. Из коммуникации исчезает самое главное, а именно — рефлексия и понимание, а следовательно и субъект. Употребляемое Н. Луманом понятие «Эго» (адресат коммуникации) уже не несет в себе никакого субстанционального начала, но является лишь фикцией, операциональной схемой, функция которой — организовать порядок в хаосе переживаний. Схемы у Лумана формируют нерефлексивный рассудок масс-медиа, условия узнавания (а не понимания и рефлексии). Событие теряет свою новизну не в том смысле, что, спустя некоторое время, появляются более свежие новости. Новое, в принципе, не вмещается в рассудок, «проходит мимо» масс-медиа. За гегемонией производства смыслов стоит «террор схематизации» (Ж. Бодрийяр). Коллективный субъект, осуществляющий «массовое познание», впадает в непреодолимые коллективные заблуждения.

        В-четвертых, общим местом многих социологических и психологических исследований стала квалификация современного общества как «общества риска» (У Бек). Динамичность общественных процессов и резко возросшая мобильность человека постоянно ставят его перед лицом новых и неожиданных обстоятельств. Это реалии наших дней, становящиеся фактом обыденного сознания благодаря тем же масс-медиа. В этих условиях человек утрачивает всякое ощущение собственной стабильности и критерии нормальности происходящего в мире; всякая переживаемая им стандартная, нормальная ситуация может в любой момент трансформироваться в пограничную или экстремальную. Если в классическом образе жизненного мира риск выступал в качестве аномалии, то сегодня риск оказывается вполне повседневным, повторяющимся, обычным явлением человеческой жизни. Риск как неизбежная составляющая деятельности, общения, поведения и сознания входит в неклассическую структуру жизненного мира, в котором это стимулирует развитие противоположной тенденции — усиление тяги к традиционным ценностям (дом, семья, нация, религия, патерналистское государство). Из риска и неопределенности как существенных элементов жизни вытекает представление о познавательном процессе как о непредсказуемом, «анархическом» (П. Фейерабенд), иррациональном процессе, в котором властвуют не логика и факты, а социальные предрассудки, мистические видения и личные капризы.

        В-пятых, современный человек в условиях гиперкоммуникации и нестабильности парадоксальным образом остро ощущает одиночество в толпе и рутинность бытия. Альтернативой, призванной вытащить его за волосы из болота повседневности, выступает, помимо прочего, феномен, обозначаемый жаргонным словечком «экстрим». Он очерчивает область жизненного мира при посредстве Танатоса (3. Фрейд), агрессивного стремления познать границы своих возможностей, пределы социально дозволенного. Нарушение закона, супружеская измена, спорт, наркотики, попытка суицида — это неполный список разнообразных испытаний, которые, будучи плотно включены в повседневность, явно прерывают ее мирное течение на какое-то время, а то и кладут ему конец навсегда (вместе с привычным качеством жизни или с ней самой). В силу практической неизбежности для каждого из нас большинство подобных феноменов приобретает некие черты обыденности — вольно или невольно для людей, их переживающих (особенно с возрастом), больше или меньше в условиях разных субкультур. Но эта повседневность иного, паранормального плана. Ей соответствуют измененные (страстями повышенного накала, аффектами, либо, напротив, сниженными настроениями, депрессиями, неврозами и психозами) формы сознания. Это же относится и к формам познания. В них начинает тематизироваться магическая и мистическая практика; аутизм и субъективизм ученого, замкнутого в узком теоретическом и лабораторном мире; идиотизм повседневной жизни, зацикленной на «вращение в колесе самсары», на рутинное повторение происходящего.

        Наконец, современный эпистемологический анализ практического, практически-духовного и обыденного типов опыта показывает их связь с определенными этапами в развитии научного знания и институционального образования. Для человека техногенной культуры навыки работы с персональным компьютером, с разнообразными техническими устройствами, включенность в потоки информации и системы коммуникации — радикально изменяют его жизненный мир по сравнению с миром его предков. И хотя структуры жизненного мира функционируют во многом нерефлексивно, их содержательное различие столь велико, что уже не обеспечивает беспроблемного понимания людей разных культур и эпох. Одновременно в жизненном мире стираются те различия (национальные, языковые, сословные), которые ранее препятствовали пониманию, и обеспечиваются определенные условия диалога культур. Тем самым герменевтическая проблематика понимания универсализируется, расширяется до сферы эпистемологии вообще.

        Итак, в условиях техногенной цивилизации осуществляют себя две внутренне противоречивые тенденции. Прежде всего, происходит онаучивание и технизация жизненного мира, чреватые сужением и даже утратой ряда жизненных смыслов. Одновременно продолжается и углубляется процесс гуманизации и антропологиза-ции самих науки и техники. Это означает, что мир науки и жизненный мир человека уже не просто разводятся на разные полюса. Все более явное осознание необходимости позитивного, теоретического и практического преодоления разорванности познания и культуры в целом сопровождается соответствующими социокультурными процессами. Вчерашние диаметрально разведенные полюса обнаруживают в себе объективные содержания, равно необходимые человеку. Более того, это полюса, между которыми на деле осуществляется постоянный обмен смыслами; это инстанции, существование которых обеспечивает как динамику культуры, так и напряженность философского дискурса.

        Понятие жизненного мира не только грозит эпистемологу утратой понятия познающего субъекта, его растворением во множестве социокультурных ролей и когнитивных практик. Оно также напоминает об утраченной в современном мире целостности человеческого бытия, о его непреходящей ценности, в том числе и как основы незавершенного, фрагментарного, но стремящегося к полноте и адекватности человеческого познания. Способность неклассической эпистемологии переварить эту ситуацию, соединяя трансцендентальную позицию с эмпирическим социокультурным исследованием, становится в 21 в. одним из решающих критериев исторической адекватности теоретической философии вообще.

        И.Т. Касавин

        Лит.: Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992; Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства. Екатеринбург, 2000; Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Вопросы философии. 1992. 7; Касавин И.Т., Щавелев СП. Анализ повседневности. М., 2004; Теория и жизненный мир человека. М., 1995; Филатов В.П. Научное познание и мир человека. М., 1989; Beck U. Risikoge-sellschaft. Frankfurt a. M., 1986; DeleuzeJ., Guattary E Rhizome. P., 1976; Husserl E. Die Krisis der europaischen Wissenschaften und die transzendentale Phanomenologie. Eine Einleitung in die phanomenologische Philosophic. Hrsg. von E. Stroker. Hamburg, 1996; Ltibbe H. Die Wissenschaften und ihre kulturellen Folgen. Uber die Zukunft des Common Sense // Rheinisch-Westfalische Akademie der Wissenschaften. Vortrage G 285. Geisteswissenschaften. Opladen, 1987; Luhmann N. Die Realitat der Massmedien. Opladen, 1996.

Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», РООИ «Реабилитация». И.Т. Касавин. 2009.

Введение. Философия и жизненный мир человека

ХХI в. является веком бурного развития научно-технического прогресса, эпохой величайших социальных преобразований и потрясений. Растет численность интеллигенции во всем мире, усложняется производство, меняются технологии, от человека требуется огромное напряжение для усвоения всего богатства мировой культуры. В этой ситуации важное место отводится повышению философской культуры.

Термин «философия», если восстановить исходную этимологию этогослова, в переводе с древнегреческого означает «любовь к мудрости», или, как любили говорить русские философы, «любомудрие».Это слово впервые употребил Пифагор, но закрепил этот термин вфилософии Платон. В действительности древнегреческое слово «софия» намного более сложное и емкое, чем просто «мудрость». Вдревнегреческом языке слово «софия» обозначало не приобретенное, субъективное свойство человека, а некое великое, характерное только для божестваистинное знание разумно устроенного и гармоничного мира.

Философия первоначально мыслилась как стремление к истине, как такое состояние души и ума человека, которое позволит привести к гармонии внутренний мир человека и его сложные взаимоотношения с миром. Философия не потребовала и не требует создания касты посвященных, таинственных обрядов, отречения от обычной человеческой жизни и принятия обетов особого существования. Философская мысль открыта для всех.

Философская культура человека – это не только умение формулировать мировоззренческие вопросы и находить ответы на них, это и особогорода образ жизни. Знаменитый в древности Диоген,прославившийся своим образом жизни, на вопрос о том, что дала ему философия, ответил: «По крайней мере, готовность ко всякому повороту судьбы».

Философия обращена к людям, она вырастает из проблем их жизни и помогает их разрешить, утверждая достоинство человеческого существования. Центральной темой философии всегда была проблема блага и достоинства человеческой жизни.

Философия – это весьма многогранное явление духовной культуры общества. Известно, что духовный опыт человечества проявляется в трех основных сферах культуры: Истине (наука, идеология и иные формы познания), Добре (мораль и религия), Красоте (искусство). Философия находится на стыке этих сфер, опирается на них и взаимодействует с ними. Именно поэтому можно говорить о присутствии философии в жизни каждого человека.

Философия – ядро, сердцевина духовной культуры человека и общества. Философия – это и способ познания мира, и специфическая форма мировоззрения, и, следовательно, специфический образ жизни.

Раздел I. Философия в исторической динамике культуры

Тема 1. Философия как социокультурный феномен План

1. Философия и мировоззрение. Общественно-историческая природа мировоззрения и его сущность.

2. Предмет философии и структура философского знания.

3. Специфика философского мышления. Функции философии.

4. Философия и основные формы культуры: наука, искусство, религия.

1.1. Философия и мировоззрение. Общественно-историческая природа мировоззрения и его сущность

Философия – это исторически изменяющаяся система фундаментальных знаний о бытии, познании, человеке, отношении человека к миру.

Философия имеет большое значение как для отдельного человека, так и для общества в целом, поскольку является основой для выработки индивидуального и общественного мировоззрения.

Мировоззрение– система взглядов на мир и место человека в нем, влияющая на выбор целей деятельности и методов их достижения. Вструктуре мировоззрения можно выделить следующие основныекомпоненты: знания, ценности, убеждения.

Знания – это разнообразные сведения о действительности.

Убеждения– уверенность человека в истинности своих знаний, приверженность определенным идеям, способность и готовность к жертвам ради этих идей.

Ценности – это отношение человека к различным жизненным явлениям.

Мировоззрение может быть как научным, так и ненаучным, прогрессивным или консервативным, оптимистическим или пессимистическим и т. д. В каждую историческую эпоху формируется и существует господствующая форма мировоззрения. Например, в Древнем миретаковым было мифологическое мировоззрение, в Средние века доминировало религиозное мировоззрение, а в Новое время стало быстронабирать силу и укреплять свои позиции научное мировоззрение.

Мифологиякак исторически первая попытка человека понять мир и осознать свое место в нем характеризуется отсутствием грани между реальностью и воображением. Миф – фантастический рассказ, который объясняет происхождение какого-либо явления природы или общественной жизни ссылкой не только на естественные силы и закономерности, но и на сверхъестественные. В мифах отражены важнейшие мировоззренческие вопросы: о происхождении мира, человека, природы, о жизни и смерти, о судьбе, о добре и зле. Мифы санкционировали нормы поведения, утверждали определенную систему ценностей, воспитывали людей. Они тесно были связаны с обрядами, пересказывались в фольклоре, передавались с помощью танцев, музыки, песни.

С развитием человеческого общества мифология как мировоззрение утрачивает свои позиции в культуре, хотя и сегодня различные ее элементы востребованы массовым сознанием и оказывают определенное влияние на современную культуру. Более поздние формы мировоззрения – религия и философия – унаследовали от мифологии те же вопросы, но искали ответы другими путями.

Религия– форма мировоззрения, основанная на вере в наличие сверхъестественных сил, которые влияют на жизнь человека и окружающий мир. Религиозное мировоззрение в отличие от мифологического проводит четкую грань между естественным и сверхъестественным мирами. Для обеих форм мировоззрения характерна образно-эмоциональная, а не рациональная, понятийная форма восприятия и объяснения окружающей действительности.

Система мифологических и религиозных представлений в целом отвечала уровню развития и потребностям архаичных обществ. Однако переход к более сложным формам общественных отношений обусловил необходимость формирования философского мировоззрения.

Философия – особый, научно-теоретический тип мировоззрения. Философское мировоззрение отличается от религиозного и мифологического тем, что оно основано на знании, а не на вере либо вымысле, обращается к разуму, а не к чувствам. Древние мыслители, размышляя о мире и человеке, стали все больше опираться на логические рассуждения. Постепенно формировался собственный языкфилософии, вырабатывались четкие понятия и категории, складывалась целостная система знаний о мире, человеке и формах взаимосвязи между ними.

Коэволюция естественного и искусственного как условие сохранения жизненного мира человека

Грант Российского фонда фундаментальных исследований №18-011-00335

Человек существо естественно-искусственное. Его историческая судьба определяется взаимодействием сторон этого противоречия. В условиях развертывающейся четвертой технологической революции возникает феномен искусственного-2, «трансискусственное». Оно формируется на базе цифровых технологий, микро и мега-миров, способно превзойти человеческий интеллект и как таковое несоизмеримо с жизненным миром человека. Основным вопросом (философии) бытия Homo Genus становится поиск modus vivendi с пост(сверх)человеческими формами реальности, выявление возможностей коэволюции с ними. На базе анализа результатов в принципиально новых областях технологической революции обосновывается необходимость их «очеловечивания». Разрабатываются способы «приведения» транстехнологий к человеку с оценкой перспектив сохранения его идентичности. В изменившемся контексте пересматривается содержание известных мировоззренческих концепций осмысления происходящего: экологический кризис, жизненный мир, устойчивое развитие, инновации, гуманитарные фильтры, «улучшение человека» и др. Разрабатывается адекватная решаемым задачам специальная методология феноменологического субстанциализма. Результатом исследования должно стать создание теоретически обоснованной модели коэволюции естественной и искусственной реальностей, обеспечивающей соразмерное событийно-пространственное развитие «жизненного мира» человека в ХХI веке.

Руководитель проекта:

  • доктор философских наук, профессор Владимир Александрович Кутырев

Участники проекта:

  • кандидат философских наук, доцент кафедры философии Галина Альбертовна Каржина
  • кандидат философских наук Дмитрий Юрьевич Шаталов-Давыдов
  • аспирант кафедры философии Владимир Владимирович Слюсарев
  • аспирант кафедры философии Тимур Маратович Хусяинов

Мероприятия в рамках реализации проекта:

12 апреля 2018 года в рамках городского научно-теоретического семинара «Философия в эпоху перемен», проводимого кафедрой философии, состоялось заседание на тему: “Сова Минервы вылетает в сумерки: перспективы Lebenswelt после трансформации философии Просвещения в идеологию постчеловеческого”, докладчик доктор философских наук, профессор кафедры философии ННГУ Кутырев Владимир Александрович.

Философия и «жизненный мир» человека в культуре XXI века. — МегаЛекции

20 век стал веком победившей научной революции. НТП ускорился во всех развитых странах. Постепенно происходило все большее повышение наукоемкости продукции. Технологии меняли способы производства. К середине 20 века фабричный способ производства стал доминирующим. Во второй половине 20 века большое распространение получила автоматизация. К концу 20 века развились высокие технологии, продолжился переход к информационной экономике. Все это произошло благодаря развитию науки и техники. Это имело несколько следствий. Во-первых, увеличились требования к работникам. От них стали требоваться большие знания, а также понимание новых технологических процессов. Во-вторых, увеличилась доля работников умственного труда, научных работников, то есть людей, работа которых требует глубоких научных знаний. В-третьих, вызванный НТП рост благосостояния и решение многих насущных проблем общества породили веру широких масс в способность науки решать проблемы человечества и повышать качество жизни. Эта новая вера нашла свое отражение во многих областях культуры и общественной мысли. Такие достижения как освоение космоса, создание атомной энергетики, первые успехи в области робототехники породили веру в неизбежность научно-технического и общественного прогресса, вызвали надежду скорого решения и таких проблем как голод, болезни и т. Д.

И на сегодняшний день мы можем сказать, что наука в современном обществе играет важную роль во многих отраслях и сферах жизни людей. Несомненно, уровень развитости науки может служить одним из основных показателей развития общества, а также это, несомненно, показатель экономического, культурного, цивилизованного, образованного, современного развития государства.

Очень важны функции науки как социальной силы в решении глобальных проблем современности. В качестве примера здесь можно назвать экологическую проблематику. Как известно, бурный научно-технический прогресс составляет одну из главных причин таких опасных для общества и человека явлений, как истощение природных ресурсов планеты, загрязнение воздуха, воды, почвы. Следовательно, наука – один из факторов тех радикальных и далеко не безобидных изменений, которые происходят сегодня в среде обитания человека. Этого не скрывают и сами учёные. Научным данным отводится ведущая роль и в определении масштабов и параметров экологических опасностей.



Возрастающая роль науки в общественной жизни породила её особый статус в современной культуре и новые черты её взаимодействия с различными слоями общественного сознания. В этой связи остро ставится проблема особенностей научного познания и его соотношения с другими формами познавательной деятельности (искусством, обыденным сознанием и т. д.).

Эта проблема, будучи философской, по своему характеру, в то же время имеет большую практическую значимость. Осмысление специфики науки является необходимой предпосылкой внедрения научных методов в управление культурными процессами. Оно необходимо и для построения теории управления самой наукой в условиях НТР, поскольку выяснение закономерностей научного познания требует анализа его социальной обусловленности и его взаимодействия с различными феноменами духовной и материальной культуры.

В качестве главных же критериев выделения функций науки надо взять основные виды деятельности ученых, их круг обязанностей и задач, а также сферы приложения и потребления научного знания. Ниже перечислены одни из главных функций:

1) познавательная функция задана самой сутью науки, главное назначение которой — как раз познание природы, общества и человека, рационально-теоретическое постижение мира, открытие его законов и закономерностей, объяснение самых различных явлений и процессов, осуществление прогностической деятельности, то есть производство нового научного знания;

2) мировоззренческая функция, безусловно, тесно связана с первой, главная цель ее — разработка научного мировоззрения и научной картины мира, исследование рационалистических аспектов отношения человека к миру, обоснование научного миропонимания: ученые призваны разрабатывать мировоззренческие универсалии и ценностные ориентации, хотя, конечно, ведущую роль в этом деле играет философия;

3) производственная, технико-технологическая функция призвана для внедрения в производство нововведений инноваций, новых технологий, форм организации и др. Исследователи говорят и пишут о превращении науки в непосредственную производительную силу общества, о науке как особом «цехе» производства, отнесении ученых к производительным работникам, а все это как раз и характеризует данную функцию науки;

4) культурная, образовательная функция заключается главным образом в том, что наука является феноменом культуры, заметным фактором культурного развития людей и образования. Ей достижения идеи и рекомендации заметно воздействуют на весь учебно-воспитательный процесс, на содержание программ планов, учебников, на технологию, формы и методы обучения. Безусловно, ведущая роль здесь принадлежит педагогической науке. Данная функция науки осуществляется через культурную деятельность и политику, систему образования и средств массовой информации, просветительскую деятельность ученых и др. Не забудем и того, что наука является культурным феноменом, самым имеет соответствующую направленность, занимает исключительно важное место в сфере духовного производства.


Рекомендуемые страницы:


Воспользуйтесь поиском по сайту:

Мир

— Энциклопедия Нового Мира

Мир жизни (немецкий: Lebenswelt ) — это концепция, используемая в философии и некоторых социальных науках, означающая мир «как жил» до рефлексивного представления или анализа. Эдмунд Гуссерль представил концепцию жизненного мира в своем Кризисе европейских наук (1936), следуя анализу Мартина Хайдеггера Бытие в мире (In-der-Welt-Sein) в Бытие. и время. В дальнейшем эту концепцию развили Ян Паточка, Альфред Шютц, Морис Мерло-Понти, Юрген Хабермас, Гарольд Гарфинкель и другие.

Гуссерль задумал и развил феноменологию как философскую дисциплину для анализа сознания или психической жизни; то есть корреляция между функциями ума («ноэзис»), такими как восприятие, мышление, чувство, вера, желание и надежда, и объектами этих умственных действий («ноэма»). Однако Гуссерль постепенно столкнулся с трудностями в этом первоначальном стремлении и осознал значение элемента существования повседневного мира, в котором человек живет, до рефлексивного анализа.Гуссерль обратил свое внимание на изучение жизненного мира на более позднем этапе своей карьеры. Жизненный мир — это социальная, политическая, историческая и культурная среда, в которой люди интерпретируют, общаются и социально участвуют во множестве общественных сфер. Однако концепция жизненного мира подняла ряд вопросов, включая интерсубъективность, воплощение, герменевтику и историчность. Хайдеггер, Альфред Шютц, Морис Мерло-Понти, Юрген Хабермас, Гарольд Гарфинкель и другие разработали свои собственные феноменологические исследования проблем жизненного мира, которые Гуссерль умер, не решив.

Гуссерль рассматривал рациональность как дух Европы, уходящий своими корнями в Грецию и ее философию. Именно ошибочный рационализм, оторвавшийся от своего жизненного мира, был источником кризиса Запада. Он видел решение как реконструкцию основы философии и интеллектуальной жизни на прочном основании, обнаруженном феноменологией.

Гуссерль развил феноменологию на основе своей критики доминирующих философских тенденций психологизма и историзма, которые, с точки зрения Гуссерля, пытались свести философское знание к фактическому научному знанию.По мнению Гуссерля, философия должна была искать и открывать несомненные знания в отличие от «знания фактов». «Знание фактов» или фактическое знание всегда может отличаться от того, чем оно является, и нет причин, по которым факты не могут быть другими. Гуссерль считал феноменологию аподиктически достоверной, отрицание которой немыслимо, и наукой, лежащей в основе всех других эмпирических и формальных наук, включая логику и математику. Гуссерль имел обширный математический опыт.Он учился у Карла Вейерштрасса и Леопольда Кронекера, получил степень доктора философии. с работой, Beiträge zur Variationsrechnung (Вклад в вариационное исчисление) , и когда-то он был помощником Вейерштрасса. Для Гуссерля феноменология была философией, которая может прояснить происхождение и оправдать все науки, включая логику и математику, которые считались определенными знаниями.

Декарт развил методическое сомнение, чтобы найти несомненную отправную точку своей мысли.Гуссерль нашел ключ к разгадке в методе Декарта и разработал феноменологию как анализ сознания, основной характеристикой которого, по его мнению, была интенциональность. Гуссерль рассматривал сознание как поле, в котором мир и множество существ в мире конституируются разумом. Соответственно, он разработал феноменологию как философскую дисциплину, которая анализирует отношения между ментальными актами (ноэзис) , такими как восприятие, мышление, вера, надежда и воображение, и объектами ментальных действий (ноэма) .Гуссерль думал о том, как можно показать мир с помощью анализа сознания. С этой точки зрения были опубликованы более ранние работы Гуссерля, такие как Ideas (нем. Ideen ).

Гуссерль, однако, столкнулся с рядом проблем, таких как «интерсубъективность», «сознание времени», «воплощение» (разум воплощается в человеческом теле) и «пассивный синтез», которые он не мог объяснить в рамках своих начальная структура. Он пришел к выводу, что человеческое сознание живет в теле, и что сознание не является солипсистским и индивидуально изолированным, но имеет общий или разделяемый элемент.Далее он утверждал, что сознание содержит в себе бессознательную деятельность. Гуссерль концептуализировал ряд проблем, проистекающих из концепции жизненного мира. Феноменология жизненного мира стала центральной темой его дальнейшей карьеры, и он написал Кризис европейских наук (1936) с этой новой точки зрения.

Гуссерль пришел к выводу, что люди уже живут в этом социальном, историческом, политическом и культурном мире до любого научного или философского рефлексивного анализа.Гуссерль концептуализировал всю эту повседневную жизнь и мир как жизненный мир.

Гуссерль задумал концепцию жизненного мира еще в 1910-х годах, но тематически не развивал ее до середины 1920-х годов. Считалось, что взгляды Рихарда Авенариуса (1843–1896), немецко-швейцарского философа, оказали влияние на Гуссерля, который пытался найти новую перспективу в своей феноменологии. Авенариус представил концепцию природного мира как источника всех знаний, который он задумал как экспериментальный мир, предшествующий всем концептуальным разделениям и категоризациям.Авенариус утверждал, что такие категории, как субстанция, причинность, субъект-объект, разум-тело и другие, не являются ранее существовавшими реальностями мира, а являются результатом человеческих актов категоризации. Он утверждал, что существует «чистый опыт» «природного мира» до концептуализации как окончательного источника знания. Гуссерль интегрировал анализ Авенариуса в свою концепцию жизненного мира.

Жизненный мир — это фон, горизонт (структура интерпретации) и основа познавательной деятельности.Гуссерль утверждал, что различные научные взгляды на мир искусственно созданы путем предоставления логического и когнитивного аппарата (идеализации) этому дологическому, донаучному жизненному миру. Однако люди склонны неверно воспринимать объективное восприятие мира, которое наука описывает как единственно достоверное. Представляя научные образы мира как представляющие «реальность», современная наука скрывает жизненный мир, который является источником научных представлений. В своей книге «Кризис европейских наук» Гуссерль утверждал, что кризис европейских наук был вызван этим сокрытием, и настаивал на возвращении к анализу жизненного мира.

Проблемы жизненного мира

Гуссерль утверждал, что жизненный мир является дорефлексивным повседневным миром. Однако жизненный мир — это не чистый мир, свободный от интерпретаций. Это социальный, исторический и культурный мир, наполненный различными интерпретациями и ценностными перспективами. Научные взгляды постоянно влияют на то, как мы понимаем повседневный мир.

Развитие после Гуссерля

Хайдеггер, ученик Гуссерля, которого Гуссерль ожидал стать его преемником, отказался от феноменологии Гуссерля и пересмотрел феноменологию как философскую герменевтику.

Хайдеггер считал, что человечество рождено в мире и живет в его социальной, культурной и исторической среде, и что он или она, безусловно, интерпретирует мир и себя в его контекстах. Задача феноменологии, утверждал Хайдеггер, заключается не в разработке философской методологии для достижения своего рода «чистого» знания, существовавшего до научных исследований, а в разработке методологии интерпретации. Нет такого знания, свободного от интерпретации. Хайдеггер поместил феноменологию в традицию философской герменевтики и развил герменевтическую феноменологию.

Концепция жизненного мира была представлена ​​с пониманием того, что люди существуют в мире в неразрывной связи. Хайдеггер переформулировал причастность человечества к миру как «бытие-в-мире» и развил феноменологию как онтологию. Он отверг психологическую ориентацию Гуссерля и разработал собственную философию.

Морис Мерло-Понти, французский феноменолог, исследовал ряд вопросов, на которые Гуссерль оставил без ответа, когда пытался развить идею жизненного мира.Мерло-Понти пытался решить вопросы воплощения (человеческий дух или сознание существует в человеческом теле, и эти два царства неразделимы), человеческой сексуальности и другие.

Альфред Шютц (1899–1959), социолог и философ, задумал жизненный мир как социальный мир и разработал феноменологическую социологию. Исследования Шюца оказали влияние на Гарольда Гарфинкеля, который разработал этнометодологию.

Харбермас

Для Юргена Хабермаса жизненный мир — это более или менее «фоновая» среда компетенций, практик и отношений, представленных в терминах когнитивного горизонта.Это живое царство неформального, культурно обоснованного понимания и взаимного согласия. Рационализация жизненного мира — лейтмотив двухтомной теории коммуникативного действия Хабермаса. Проникновение бюрократии в рациональность жизненного мира анализируется Хабермасом как «колонизация жизненного мира».

Социальная координация и системное регулирование происходят посредством общих практик, убеждений, ценностей и структур взаимодействия, которые могут иметь институциональную основу.Люди неизбежно живут от мира сего в той мере, в какой люди и взаимодействия опираются на обычаи и культурные традиции, чтобы создавать идентичности, определять ситуации (в лучшем случае, понимая, но также путем переговоров), координировать действия и создавать социальную солидарность.

Ссылки

  • Гарфинкель, Гарольд. 1984. Исследования по этнометодологии . Мальден, Массачусетс: Polity Press / Blackwell Publishing. ISBN 0-7456-0005-0.
  • Гурвич, Арон. Поле сознания. Duquesne University Press, 1964. ISBN 0820700436.
  • Хайдеггер, Мартин и Джоан Стамбо. Бытие и время: перевод Sein Und Zeit. Олбани, Нью-Йорк: Государственный университет Нью-Йорка, 1996. ISBN 0791426777.
  • Гуссерль, Эдмунд. Кризис европейских наук и трансцендентальной феноменологии. Северо-Западный УП, 1970.
  • Розен, Стивен М. Топологии плоти: многомерное исследование жизненного мира. Афины: Издательство Университета Огайо, 2006.ISBN 0821416766.
  • Schutz, Альфред. Сборник статей В.И. Проблема социальной реальности. Гаага: Мартинус Нийхофф, 1962.
  • Соколовски, Роберт. Введение в феноменологию. Cambridge UP, 2000. ISBN 0521660998.

Внешние ссылки

Все ссылки получены 6 июля 2018 г.

Источники общей философии

Кредиты

Энциклопедия Нового Света писателей и редакторов переписали и завершили статью Википедия в соответствии со стандартами New World Encyclopedia .Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с указанием авторства. Кредит предоставляется в соответствии с условиями этой лицензии, которая может ссылаться как на участников New World Encyclopedia , так и на самоотверженных добровольцев Фонда Викимедиа. Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних публикаций википедистов доступна исследователям здесь:

История этой статьи с момента ее импорта в Энциклопедия Нового Света :

Примечание. Некоторые ограничения могут применяться к использованию отдельных изображений, на которые распространяется отдельная лицензия.

Уроки из «жизненного мира» | Психолог

Несмотря на то, что развивались различные отрасли феноменологии со своими собственными вариациями и акцентами, все они обычно считаются вытекающими из работ отца-основателя Эдмунда Гуссерля (1859–1938). Гуссерль был озабочен развитием феноменологии как строгой альтернативы методам, традиционно используемым в естественных науках. Эти существующие методы, по мнению Гуссерля, не подходят для изучения человеческого опыта.В отличие от представлений об объективной реальности, Гуссерль предполагает, что на самом деле «познаваемым» является только наш опыт мира, а именно прямой и субъективный человеческий опыт. Мы можем, утверждает Гуссерль, действительно знать и понимать концепции, только если они основаны на конкретном опыте.

Фундаментальная концепция — это жизненный мир, мир пережитого опыта, населенный нами как сознательными существами и включающий способ, которым явления (события, объекты, эмоции) появляются нам в нашем сознательном опыте или повседневной жизни.Гуссерль концептуализировал жизненный мир как пре-рефлексивный — то есть мы сосредоточены на том, что мы воспринимаем, а не на том, как мы это воспринимаем. Проект Гуссерля заключался в том, чтобы изолировать «сущности» — неизменные черты и структуры явлений — и описать их как можно точнее. Выделяя такие сущности из ряда переживаний, Гуссерль утверждал, что можно было бы идентифицировать качества, придающие конкретному переживательному феномену его отличительность. Гуссерль считал, что для этого также необходимо занять определенную позицию, чтобы приостановить — или «ограничить» — предположения и суждения, чтобы могло появиться ясное и немигающее представление о жизненном мире.Такое отношение известно как эпоха.

Насколько возможно полностью погрузиться в эпоху и превзойти ее, является предметом спора различных феноменологических традиций — и на самом деле это был ученик Гуссерля, Мартин Хайдеггер (1889–1976), который первым разработал альтернативу Гуссерлю. оригинальная описательная или трансцендентальная феноменология. Хайдеггер связан с развитием экзистенциальной или герменевтической феноменологии. Для Хайдеггера мы, как люди, неотделимы от мира, в котором мы живем и существуем — мы существуем в мире, а не рядом с ним или вне его.Если это так, то представления о достижении эпохи, отстаиваемые Гуссерлем, становятся более проблематичными. Вместо того, чтобы сосредоточиться на том, как мы узнаем то, что мы знаем, Хайдеггер был заинтересован в изучении того, что значит жить в мире и среди мира, который каждый человек переживает по-своему. Хайдеггер рассматривал наше отношение к миру как всегда как интерпретирующее, так и относительное — мы всегда находимся в контексте. Это означает, что для понимания реальности нам необходимо понимать как подробный опыт, так и более широкую картину, и, таким образом, становятся важными такие факторы, как язык, темпоральность, история и культура.Ни целые, ни отдельные элементы не могут быть поняты без ссылки на другие — это известно как герменевтический круг. Степень, в которой возможно заключение предположений в скобки, и соответствующий баланс между описанием и интерпретацией в феноменологически обоснованной работе, продолжают вызывать серьезные дискуссии и по сей день.

Работы Хайдеггера вдохновили многих других теоретиков и писателей, а для феноменологических психологов работа Мориса Мерло-Понти (1908–1961) часто выделяется как особенно влиятельная.Мерло-Понти радикально бросил вызов общепринятым дуалистическим представлениям, преобладавшим в то время, утверждая, что, поскольку люди являются воплощенными существами, мы не можем, рассматривая человеческий опыт, осмысленно отделить разум от тела или субъект от объекта («Нет внутреннего человека, человек находится в мир, и только в мире он знает себя »- Мерло-Понти, 1945/1962). Большая часть работ Мерло-Понти берет свое начало в исследованиях эмпирической психологии (он занимал кафедру детской психологии и педагогики в Университете Сорбонны в Париже, а его место занял Жан Пиаже), и продуктивное слияние феноменологии и психологии продолжается и сегодня.Феноменология была важным справочным источником для развития качественной психологии, поскольку она дает философское обоснование для сосредоточения внимания на изучении человеческого опыта.

Однако большой набор различных традиций и методов охватывается общим термином феноменология. Теперь мы обратимся к ряду ведущих качественных психологов Великобритании, чтобы поразмышлять над некоторыми из наводящих на размышления способов, которыми они лично опираются на феноменологические принципы и подходы в своей работе.Рози Морроу, Элисон Родригес и Найджел Кинг описывают описательный подход Колаицци (1978) к феноменологии — малоизвестный в психологии, но широко используемый в других областях — используя пример из исследования опыта кемпинга; Джонатан Смит использует два примера из своего недавнего исследования депрессии и хронической боли, чтобы продемонстрировать, как его подход к эмпирическому исследованию (интерпретативный феноменологический анализ или IPA) опирается на диапазон феноменологического мышления, чтобы уловить жизненный опыт, признавая исследование как динамический и обязательно интерпретирующий процесс. ; Даррен Лэнгдридж использует пример из своего исследования сексуальности, чтобы описать, как его «критический нарративный подход» с его явным акцентом на повествование работает с языком, властью и политикой в ​​рамках феноменологической структуры; Питер Эшворт размышляет о том, как его использование описательного подхода к феноменологической психологии может раскрыть «само собой разумеющиеся» значения в повседневной жизни на примере дарения подарков.

Это всего лишь краткий обзор широкого разнообразия доступных подходов, но мы надеемся, что эти краткие примеры дают некоторое представление о том, как феноменология используется сегодня в психологии.

— Доктор Джоанна Брукс из Университета Хаддерсфилда

Описательная феноменология занимается выявлением «сущности» или «сущностной структуры» любого исследуемого явления, то есть тех характеристик, которые делают его тем, чем оно является, скорее. чем что-то еще. Безусловно, наиболее известным описательным подходом в психологии является подход Амедео Джорджи (1985), который широко известен как пионер в применении феноменологического мышления в психологии.Метод Джорджи можно рассматривать как форму дистилляции, в которой аналитик шаг за шагом отсеивает все, что не является существенным для адекватного описания явления. Однако это не единственный описательный феноменологический метод в социальных и гуманитарных науках. Здесь мы сосредоточимся на методе, предложенном Колаицци (1978), который малоизвестен в психологии, но широко используется в других дисциплинах, таких как науки о здоровье. Мы утверждаем, что этот метод обладает значительным потенциалом для качественных психологов, особенно для тех, кто только недавно пришел в описательную феноменологию.

Отличительный семиэтапный процесс Колаицци (1978) обеспечивает строгий анализ, при этом каждый шаг приближается к данным. Конечным результатом является краткое, но всеобъемлющее описание изучаемого явления, подтвержденное участниками, создавшими его. Метод зависит от богатого рассказа об опыте от первого лица; они могут быть получены в ходе личных интервью, но также могут быть получены несколькими другими способами: письменными рассказами, блогами, исследовательскими дневниками, онлайн-интервью и т. д.Этапы следующие:

1. Ознакомление: Исследователь знакомится с данными, читая все отчеты участников несколько раз.
2. Выявление важных утверждений: исследователь определяет все утверждения в отчетах, которые имеют прямое отношение к исследуемому явлению.
3. Формулирование значений: исследователь определяет значения, относящиеся к явлению, которые возникают в результате внимательного рассмотрения значимых утверждений.Исследователь должен рефлексивно «ограничить» свои предположения, чтобы строго придерживаться феномена в том виде, в каком он был пережит (хотя Колаицци признает, что полное брекетинг невозможно).
4. Кластеризация тем: исследователь группирует выявленные значения в темы, общие для всех учетных записей. Опять же, заключение в скобки предположений имеет решающее значение, особенно во избежание любого потенциального влияния существующей теории.
5. Разработка исчерпывающего описания: исследователь составляет полное и исчерпывающее описание явления, включая все темы, сформулированные на Шаге 4.
6. Создание фундаментальной структуры. Исследователь сокращает исчерпывающее описание до короткого, плотного утверждения, которое охватывает только те аспекты, которые считаются важными для структуры явления.
7. Поиск подтверждения фундаментальной структуры: исследователь возвращает утверждение фундаментальной структуры всем участникам (или иногда подвыборке в более крупных исследованиях), чтобы спросить, отражает ли оно их опыт. Он или она может вернуться и изменить предыдущие шаги анализа в свете этой обратной связи.

Морроу (2013) использовал метод Колаицци для изучения жизненного опыта кемпинга с особым интересом к его влиянию на отношения. Хотя существует обширная литература об использовании структурированных вмешательств на базе кемпинга в качестве формы терапевтического вмешательства (например, Desai et al., 2013), очень мало информации о том, как люди переживают повседневный неструктурированный рекреационный кемпинг. Четыре участника были набраны на основании того, что они недавно отправились в неструктурированный поход.Используя метод Колаицци, были определены пять тем: «Уход», «Поддержание отношений», «Спокойствие и расслабление», «Признание окружающей среды» и «Свобода и приключения / исследования». После семиэтапного процесса было создано исчерпывающее описание, которое затем было сжато в фундаментальную структуру жизненного опыта кемпинга:

Кемпинг обеспечивает идеальный отдых как для друзей, так и для пар. Спокойная и расслабляющая обстановка обеспечивает идеальные условия для поддержания и укрепления отношений с друзьями и партнерами, независимо от того, есть ли проблемы, которые нужно решить, или нет.Свобода, которую испытывают люди, поощряла приключения и исследования, что, в свою очередь, позволяло им ценить окружающую среду. (Морроу, 2013, с. 49)

Хотя фундаментальная структура является конечной точкой аналитического процесса, основные темы, из которых она вытекает, сами по себе полезно исследовать и представлять. Таким образом, в работе Morrow et al. (2014) мы уделяли особое внимание теме «Поддержание отношений».

Последний шаг в методе Колаицци, возвращающий результаты участникам, является спорным и подвергается критике со стороны Георгия (2006), который заявил, что исследователь и участник неизбежно имеют разные точки зрения — исследователь с феноменологической точки зрения и участник с «естественное отношение» (наше повседневное само собой разумеющееся восприятие мира).Это перекликается с более широкими дебатами в качественных исследованиях относительно ценности «проверки респондентов» или «проверки членов». Мы, безусловно, согласны с тем, что любое представление о том, что участники могут просто штамповать анализ как «правильный», несостоятельно. Тем не менее, учитывая цели описательной феноменологии, вполне разумно ожидать, что они смогут распознать свой собственный опыт в фундаментальной структуре.

Описательная феноменология особенно ценна в областях, где мало существующих исследований, как это было в случае, который мы привели в отношении опыта рекреационного кемпинга.Для психологов метод Колаицци предлагает ясный и систематический подход; его тематический характер может быть более знакомым и доступным, чем стиль «дистилляции», предложенный Георгием.

— Рози Морроу, Элисон Родригес и Найджел Кинг из Университета Хаддерсфилда

Интерпретативный феноменологический анализ (IPA) был разработан и сформулирован как особый подход к проведению экспериментальных исследований в психологии (Smith 1996). С тех пор он значительно вырос и сейчас является одним из самых известных и наиболее часто используемых подходов в качественной психологии.IPA стремится предоставить углубленный и детальный анализ рассказов участников об их жизненном опыте. Для большей части IPA рассматриваемый опыт является одним из важнейших или жизненно важных для участника. Большая часть ранней работы была связана с психологией здоровья, но теперь IPA используется для решения вопросов в широком диапазоне областей как в психологии, так и за ее пределами. Хотя IPA возник в Великобритании, он все чаще используется во многих странах.

IPA представляет собой попытку применить на практике некоторые философские принципы феноменологии в форме методологии, которая может быть использована для эмпирических исследований в психологии и смежных дисциплинах.Он не отдает предпочтение какой-либо одной феноменологической теоретической позиции, но опирается на диапазон феноменологического мышления. Он пытается, насколько это возможно, «вернуться к самим вещам» (Husserl, 1900–1901 / 2001, стр. 168), уловить личный жизненный опыт в его собственных терминах, в отличие от тех, которые предписываются существующими научными или личными предположения. Однако IPA рассматривает этот процесс как процесс интерпретации и, следовательно, находится под влиянием герменевтики и герменевтической феноменологии Хайдеггера.

IPA тщательно идиографично, требуя тщательного изучения каждого дела в его собственных терминах, прежде чем переходить к следующему делу. Результатом этого процесса является подробный и детальный анализ совпадений и расхождений в рассказах участников об опыте. IPA в принципе не прочь перейти к более общим заявлениям, но такой шаг для IPA будет медленным и кропотливым. За микролинзами IPA следует особая озабоченность по поводу ценности драгоценного камня (Smith, 2011), небольшой отрывок, который предлагает мощное освещение исследуемой темы.IPA описывается как «двойная герменевтика», поскольку признает и исследователя, и участника внутренне творческими существами. Поэтому «исследователь пытается понять участников, пытающихся разобраться в их мире» (Smith & Osborn 2003, p.51).

Нет ни одного правильного способа сбора данных в IPA. Можно использовать любой метод, который позволяет участнику подробно описать свой жизненный опыт. Таким образом, IPA проводилось с использованием дневников и других личных письменных отчетов.Однако на сегодняшний день наиболее распространенным способом сбора данных является углубленное полуструктурированное интервью. Популярность интервью заключается в том, что исследователь может услышать рассказ участника и решить в режиме реального времени, где и когда проводить дальнейшее исследование. Нет предписанного процесса анализа. Однако, чтобы помочь новичку в IPA, предлагается управляемый пошаговый подход — начиная с тщательного изучения первого случая, ведущего к извлечению микроэмпирических тем, а затем к тщательному изучению паттернов во всех случаях в корпус.Этот преимущественно линейный процесс сопровождается параллельным действием герменевтического круга, когда фрагменты текста рассматриваются как части и целое, предлагающие взаимное освещение. Хороший IPA представляет собой стимулирующий и последовательный аналитический отчет, подтвержденный яркими цитатами участников и некоторыми подробными пояснительными комментариями. Подробное представление IPA, включая теоретические обоснования, а также практические рекомендации, см. В Smith et al. (2009).

В недавней статье (Smith & Rhodes, 2014) мы представляем углубленный анализ опыта первого эпизода депрессии.Полуструктурированные интервью были проведены с семью пациентами из службы психического здоровья в Лондоне. Мы интерпретировали депрессию участников как трехкратное экзистенциальное истощение в реляционной, материальной и временной областях. Наряду с этим уменьшением, участники время от времени испытывали усиленные эмоциональные реакции и неистовое мышление. В документе дается подробное интерпретирующее представление этих особенностей депрессии, проиллюстрированное выдержками из рассказов участников.Мы указываем на ценность изучения этих экзистенциальных особенностей на ранних этапах терапии.

Другая текущая статья (Kirkham et al., 2015) посвящена пониманию переживания хронической боли. Это достигается путем анализа рассказов пациентов об их собственном визуальном представлении о своем состоянии. В нем приняли участие семь женщин в возрасте от 36 до 52 лет из южной Англии. Картины дают поразительное изображение боли. Для некоторых сама боль становится зловещим объектом наказания; в других картинах изображает «я» в связи с болью.Работы также ярко отражают биографический контекст боли с репрезентациями себя до и после того, как она началась. Некоторые изображения предвосхищают надежду на избавление от боли в будущем. Мы обсуждаем ценную роль, которую графическое изображение может сыграть в выражении сложных условий и переживаний.

— Профессор Джонатан Смит из Лондонского университета Биркбека

Метод критического нарративного анализа (CNA), который я разработал, был создан для конкретной цели в моей собственной исследовательской программе по сексуальности, а также для решения некоторых проблем. эпистемологической напряженности, которую я наблюдал с другими подобными методами (Langdridge, 2007).Он в значительной степени, но не без критики, опирается на герменевтическую феноменологическую философию Поля Рикера (1970, 1981) и представляет собой попытку работать с языком, властью и политикой в ​​рамках всеобъемлющей феноменологической структуры. Он отличается от других форм феноменологического анализа, во-первых, явным акцентом на повествование. Хотя это не часто встречается среди более известных методов феноменологического анализа, представленных здесь, это характерно для ряда феноменологически обоснованных нарративных методов (например,грамм. Полкингхорн, 1988). Этот теоретический акцент на повествовании отражает позицию Рикёра (1971, 1991), в которой значение присваивается посредством критического анализа историй, которые мы рассказываем о нашей жизни.

Вторым отличительным элементом этого метода является включение момента критики, включающего два аналитических момента в герменевтическую дугу. Первый момент — это то, что Рикер назвал бы «герменевтикой сочувствия», и это тот описательный способ понимания, общий для всех феноменологических методов.Второй момент включает использование определенных методов интерпретации — или, в терминах Рикёра, «герменевтики подозрения» — для критического исследования социального воображаемого, мира историй, в который мы все погружены и который позволяет и ограничивает нашу способность понимать и рассказывать наш опыт. Рикёр (1970) определяет Фрейда, Маркса и Ницше как «трех мастеров подозрения», но здесь я несколько отхожу от Рикера и утверждаю, что нам нужно обратиться к критической социальной теории для нашей критики, а не, если мы возьмем Фрейда в качестве нашего примера. , участвуя в археологическом поиске скрытого смысла в бессознательном.Для меня ключом к использованию герменевтики подозрения является использование социальной теории, такой как квир-теория или постколониальная теория, как «образной герменевтики подозрения». Это позволяет нам критиковать идеологию социальных миров исследователя и участника за то, как она позволяет и ограничивает понимание и повествовательное выражение.

Исследования с использованием этого метода, скорее всего, будут идиографическими, с акцентом на отдельные истории из определенного жизненного опыта. Это не обязательно должно касаться исключительно тематического исследования, так как данные участников могут быть объединены (см., Например, исследования этнической и сексуальной принадлежности, проведенные Дэвидом Мэйром, 2010a, 2010b).Но метод сбора данных часто включает в себя какое-либо интервью с историей жизни, призванное побудить вас рассказать историю или истории. Так, например, я провел исследование случая с одним из моих терапевтических клиентов, в котором мы работали вместе, чтобы изучить его жизнь, связанную с сексуальным рабом (Langdridge, 2009). Несколько часов спустя, после небольшого вмешательства с моей стороны, мы остановились, и я получил возможность по-новому взглянуть на его «жизненный мир» через истории, которые он мне рассказывал.Я предлагаю ряд аналитических стадий для CNA, но они открыты для модификации: (1) критика иллюзий субъективности; (2) определение повествования, повествовательного тона и риторической функции; (3) идентичность и работа с идентичностью; (4) тематические приоритеты и отношения; (5) дестабилизация повествования; и (6) синтез. Эти этапы направляют исследователя по герменевтическому кругу анализа, так что существует критическая, но также и этическая экспертиза рассказываемых историй о жизни или жизнях, о которых идет речь.

Там, где тема явно связана с властью и политикой, как мы видим с сексуальными или этническими меньшинствами, а также поддается пониманию через истории, рассказанные из личного опыта, тогда CNA, вероятно, будет уместным. Если ваши исследовательские интересы лежат в другом месте, то другие методы из феноменологической семьи могут лучше удовлетворить ваши потребности. CNA следует понимать как «открытый исходный код», который можно модифицировать, использовать — или нет — по вашему усмотрению. Нам нужно избегать жесткого следования методическим установкам и догматических разборок.Это вовсе не означает, что «все идет», вовсе нет, скорее мы должны избегать дебатов и политики, которые так часто связаны с маркетингом и брендингом методологий. Вместо этого мы должны сосредоточить нашу энергию на достижении наших общих исследовательских целей как феноменологов, особенно на нашем желании улучшить наше понимание условий жизни человека.

— Д-р Даррен Лэнгдридж i s в Открытом университете

Феноменологическая психология не стремится к открытиям именно того типа, к которому стремится экспериментальная психология.Экспериментальная психология раскрывает причинные условия человеческого поведения, в которых индивид рассматривается как неотъемлемая часть объективной системы механизмов природного мира. Феноменологическая психология, напротив, стремится раскрыть само собой разумеющиеся значения, которыми конституируется наш опыт. Например, когда дарить подарок (Ashworth, 2013), что означает даритель и получатель? Что представляет собой «дарение»? Такие значения далеко не всегда явно известны, но обычно переживаются, и они должны быть выявлены.В качестве примера я буду использовать феноменологию дарения, упомянув четыре принципа анализа.

Во-первых, оставайтесь в сфере опыта эпохи. Гуссерль (например, 1913/1983) настаивал на том, что для серьезного изучения опыта исключительно как опыта необходима эпоха, отбросив предпосылки, с которыми мы к ней подходим. Уильям Джеймс (1890/1950) сделал аналогичное замечание специально для психологии, показывая, насколько легко исследователь может непреднамеренно навязать свои собственные значения рассказам или действиям участников исследования (об ошибке психологов Джеймса см. Ashworth, 2009).Следуя Джорджи (2009), я считаю необходимым принять дисциплину эпохи, даже если она никогда не может быть полной… в любом случае исследователь должен начать пытаться понять, используя свои собственные категории мысли. Как бы то ни было, исследователь должен постоянно самокритично сомневаться в точности своего понимания, чтобы свести к минимуму опасность ошибки психолога.

Например, при исследовании подарка в научной литературе (например, Mauss, 1925/1990, and Derrida, 1992) почти единодушно утверждается, что получатель несет неявное обязательство отвечать взаимностью.(Таким образом, дарение сводится к структуре экономического обмена.) Предположение о том, что обязательство отвечать взаимностью является частью опыта, должно, однако, подчиняться эпохе. На что похож сам опыт? Конечно, такие вещи могут снова появиться в результатах (подарки действительно могут вызывать чувство долга). Но они не навязываются до описания опыта.

Сложность эпохи побудила некоторых исследователей качественного характера преуменьшить ее важность и подчеркнуть роль интерпретации.Опасность этого шага состоит в том, чтобы поддаться ошибке психолога, и он оправдан только в том случае, если исследование явно остается в феноменологической сфере — опыте.

Второй принцип — замечать и то, что переживается, и то, как это переживается. Царство опыта, открытого в эпоху, состоит из двух полностью взаимозависимых частей. Когда человек находится в сознании, способ подхода к переживанию (ноэзис) включает в себя некоторые элементы памяти, воображения, восприятия и так далее, а также различные эмоциональные тона.В то же время на то, что переживается (ноэма), влияет ноэзис. Оба аспекта интенциональности (приближения сознания к своему объекту) должны быть изучены. Явление влечет за собой и то, и другое.

В-третьих, идиография чередуется с существенной структурой. «Ноэматико-ноэтическое» переживание феномена не является свободным или абстрактным, а происходит в конкретном жизненном мире этого человека. В отчете о феноменологическом исследовании будут искать основные «условия возможности» такого-то опыта — черты, без которых этот опыт не был бы одним из таких.Но в любом конкретном личном случае опыт будет полностью связан с другими аспектами жизненного мира человека. Таким образом, исследования чередуются между идиографическим пониманием опыта человека в жизненном мире и описанием основных черт конкретного опыта.

Наконец, чтобы помочь понять идиографию опыта, следует отметить некоторые особенности, существенные для любого жизненного мира (Ashworth, 2006 — разработка, особенно Merleau-Ponty, 1945/1962).Затем можно искать те аспекты, которые связаны с условиями возможности дарения. Например, рассмотрим:
I Самость: Как ситуация влияет на идентичность, чувство свободы воли человека, его ощущение собственного присутствия и голоса в ситуации и т. Д.?
I Социальность: Как ситуация влияет на отношения с другими или зависит от них? Когда описания даяния и получения используются для описания условий возможности дарить в целом, преобладают жизненные элементы «я» и «прочее».Дающий принимает на себя право давать и своим актом предоставления определяет отношения с другим. Получатель может принять или не принять подарок; дарение может тогда не быть «исполненным».
I Вариант воплощения: Как наше тело вовлечено в жизненный мир? Например, поскольку наши проекты осуществляются посредством физических действий, болезнь, пол, возраст и т. Д. Могут иметь личную реальность в препятствовании нашей деятельности и нашей способности давать.
I Темпоральность (и ее события): Как значение времени, продолжительности или биографии присуще ситуации? Как прошлое отражается и как будущее предвкушается?
I Пространственность (и ее составляющие): рассмотрите значение постановки дарения и форму самого подарка.
I Проект: Как это событие отдачи соотносится с деятельностью, которой человек принципиально привержен?
I Дискурс: отношения дарения окружены социальными условностями и лингвистическими формулами. Однако, как бы важно это ни было, дискурс дарения ни в коем случае не является полностью определяющим или прозрачным. Необходимо тщательно проанализировать то, как человек говорит и разыгрывает подарки.
I Настроение как атмосфера: эмоциональный тон является важным элементом любой ситуации, и в дарителе динамика настроения выражения благодарности чрезвычайно чувствительна: благодарность запечатывает значение подарка как аффирмацию.(Не, понятно, как экономический обмен.)

Я упомянул четыре принципа анализа. Для получения более подробной информации следует рекомендовать подход Giorgi (2009). Ключевая перспектива такова: материал феноменологической психологии — это как раз интенциональная область эпохи и само собой разумеющиеся значения, с помощью которых конституируется наш опыт. Идиографические рассказы участников исследования исследуются, внедряются в каждый личный жизненный мир. Собирая такие доказательства вместе, достигается описание характеристик, без которых опыт не был бы изучаемым.Такое описание феноменологично.

— Профессор Питер Эшворт из Университета Шеффилд Халлам

Ссылки

Ashworth, P.D. (2006). Введение в место феноменологического мышления в истории психологии. В P.D. Эшворт и М. Чунг (ред.) Феноменология и психологическая наука. Нью-Йорк: Спрингер.
Ashworth, P.D. (2009). «Ошибка психолога» Уильяма Джеймса и современные исследования в области гуманитарных наук. Международный журнал качественных исследований здоровья и благополучия, 4, 195–206.
Ashworth, P.D. (2013). Дарственные отношения. Журнал феноменологической психологии, 44, 1–36.
Colaizzi, P. (1978). Психологическое исследование как феноменолог рассматривает это. В R.S. Валле и М. Кинг (ред.) Экзистенциальные феноменологические альтернативы психологии. Нью-Йорк: Издательство Открытого университета.
Derrida, J. (1992). Учитывая время: 1 Фальшивые деньги (П. Камуф, Пер.). Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Дессай П., Саттон Л., Стейли М. и Хэннон Д. (2013). Качественное исследование, изучающее психологическую ценность кемпинга выходного дня для детей и подростков со сложными пороками сердца.Ребенок: уход, здоровье и развитие, 40 (4), 553–561.
Георгий А. (2006). О вариациях в применении феноменологического метода. Гуманистический психолог, 34 (4), 305–319.
Георгий, А. (2009). Описательный феноменологический метод в психологии. Питтсбург, Пенсильвания: издательство Duquesne University Press.
Giorgi, A. (Ред.) (1985). Феноменология и психологические исследования. Питтсбург, Пенсильвания: издательство Duquesne University Press.
Гуссерль, Э. (1983). Идеи, относящиеся к чистой феноменологии и феноменологической философии: книга первая (Ф.Керстен, Пер.). Дордрехт: Клувер. (Оригинальная работа опубликована в 1913 г.)
Husserl, E. (2001). Логические исследования, Vol. 1 (2-е изд.) (Д. Моран, Ред.). Лондон: Рутледж.
Джеймс, У. (1950). Принципы психологии. Vol. 1. Нью-Йорк: Дувр. (Оригинальная работа опубликована в 1890 г.)
Киркхэм, Дж. А., Смит, Дж. А., Хэвстин-Франклин, Д. (2015). Картина боли: интерпретирующий феноменологический анализ представлений о жизни с хронической болью. Психология здоровья, 34 (4), 398–406.
Лэнгдридж, Д.(2007). Феноменологическая психология: теория, исследование и метод. Харлоу: Образование Пирсона.
Лэнгдридж, Д. (2009). Связь через различие. В Л. Финли и К. Эванс (ред.) Реляционно-центрированное исследование для психотерапевтов. Чичестер: Вили-Блэквелл.
Майр, Д. (2010a). Обратите внимание на разрыв? Неопубликованная докторская диссертация, Университет Метанойя / Мидлсекс.
Майр, Д. (2010b). Расколотые повествования, расколотые личности. Психология и сексуальность, 1 (2), 156–169.
Маус, М. (1990).Дар: формы и функции обмена в архаических обществах. Лондон: Рутледж. (Оригинальная работа опубликована в 1925 г.)
Merleau-Ponty, M. (1962). Феноменология восприятия. Лондон: Рутледж и Кеган Пол. (Оригинальная работа опубликована в 1945 г.)
Morrow, R. (2013). Исследование, посвященное изучению жизненного опыта в кемпинге и связанных с ним эффектов бегства от действительности: подход «зеленых» упражнений. Магистерская работа, Университет Хаддерсфилда. tinyurl.com/pv66pmr
Morrow, R., Rodriguez, Al. И Кинг, Н. (2014). Кемпинг: инструмент для поддержания отношений? Международный журнал терапевтических сообществ, 35 (2), 48–55.
Polkinghorne, D.E. (1988). Повествовательное знание и гуманитарные науки. Олбани, Нью-Йорк: SUNY Press.
Ricoeur, P. (1970). Фрейд и философия. (Пер. Д. Сэвидж). Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета.
Ricoeur, P. (1971). Модель текста. Социальные исследования, 38, 529–562.
Ricoeur, P. (1981). Герменевтика и гуманитарные науки (J.B. Thompson, Trans.). Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Ricoeur, P. (1991). Жизнь: История в поисках рассказчика. В М. Владес (ред.) Читатель Рикера.Торонто: Университет Торонто Press.
Смит, Дж. А. (1996). За пределами разрыва между познанием и дискурсом. Психология и здоровье, 11, 261–271.
Смит, Дж. А. (2011). «Мы могли бы нырнуть за жемчугом»: ценность драгоценного камня в эмпирической качественной психологии. Качественные методы в вестнике психологии, 12, 6–15.
Смит, Дж. А., Флауэрс, П. и Ларкин, М. (2009). Интерпретативный феноменологический анализ: теория, метод, исследование. Лондон: Мудрец.
Смит, Дж. А. и Осборн, М.(2003). Интерпретативный феноменологический анализ. В J.A. Смит (ред.) Качественная психология. Лондон: Мудрец.
Смит, Дж. А. И Родс, Дж. (2014). Истощение и потрясение. Психология и психотерапия [Предварительная онлайн-публикация]. DOI: 10.1111 / papt.12034

Эдмунд Гуссерль (Стэнфордская энциклопедия философии)

Гуссерль родился в Просница (Моравия) 8 апреля года года. Его родители были неортодоксальными евреями; Сам Гуссерль и его жена позже обратился в протестантизм.У них было трое детей, один из которых погиб во время Первой мировой войны. В 1876–78 гг. Гуссерль изучал астрономии в Лейпциге, где он также посещал курсы лекций в математика, физика и философия. Среди прочего, он слышал Лекции Вильгельма Вундта по философии. (Вундт был создатель первого института экспериментальной психологии.) Наставником Гуссерля был Томас Масарик, бывший студент Брентано, который впоследствии стал первым президентом Чехословакия. В 1878–81 Гуссерль продолжил учебу в математика, физика и философия в Берлине.Его математика учителями были Леопольд Кронекер и Карл Вейерштрасс, чьи научный этос, которым Гуссерль был особенно впечатлен. Однако он защитил докторскую диссертацию по математике в Вене (январь 1883 г.), защитив диссертацию по теория вариаций ( Variationstheorie ). После этого он вернулся в Берлин, чтобы стать помощником Вейерштрасса. Когда Вейерштрасс тяжело заболел, Масарик предложил Гуссерлю вернуться в Вену, чтобы изучать философию у Франца Брентано, автора книги Психология с эмпирической точки зрения (1874).После краткого службы в Вене, Гуссерль последовал совету Масарика. и учился у Брентано с 1884 по 1886 год. Брентано лекции по психологии и логике оказали неизгладимое влияние на Гуссерля, поскольку имел свое общее видение строго научной философии. Брентано затем порекомендовал Гуссерля своему ученику Карлу Штумпфу в Галле, который возможно, наиболее известен своей книгой «Психология тона » (два тома, 1883/90). Эта рекомендация позволила Гуссерлю подготовить и представить его докторская диссертация О концепции числа (1887 г.) с Штумпфом.

Позже этот тезис был включен в первую опубликованную Гуссерлем монография, Философия арифметики , вышедшая в 1891 году. В этой работе Гуссерль объединил свои математические, психологические и философские способности попытаться психологически обосновать арифметика (см. Willard 1984, стр. 38–118; Bell 1990, стр. 31–84). Однако книгу критиковали за ее основу. психологизм в обзоре Готтлоба Фреге. Кажется, что Гуссерль взял эта критика очень серьезно (см. Føllesdal 1958), хотя она Далеко не ясно, что автор книги Философия арифметики рассматривает логику как раздел психологии, как «сильную психологизм »(Моханти, 1982, с.20) есть. Во всяком случае, Гуссерль резко атаковал такой психологизм (поднял около восемнадцати всего возражений; см. Soldati 1994, pp. 117 ff) и разработал философский метод, которым он сегодня знаменит: феноменология.

В 1900/01 его первая феноменологическая работа была опубликована в двух изданиях. тома под названием Логические исследования . Первый том содержит решительную атаку против психологизма, тогда как (много больше) второй том состоит из шести «Описательно-психологический» и «Эпистемологические» исследования (I) выражения и смысл, (II) универсалии, (III) формальная онтология частей и целостность (мереология), (IV) «синтаксический» и мереологическая структура значения, (V) природа и структура интенциональность, а также (VI) взаимосвязь истины, интуиции и познание.Гуссерль теперь придерживается версии платонизма, которую он происходит из идей Германа Лотце и особенно Бернарда Больцано, где он внедряет платонизм в отношении смысла и ментального содержания в теорию намеренного сознания (см. Beyer 1996).

В первом десятилетии 20 -го века Гуссерль значительно усовершенствовал и изменил свой метод в то, что он назвал «Трансцендентальная феноменология». Этот метод заставляет нас сосредоточиться на существенных структурах, которые позволяют объектам, наивно принимаемым за дается в «естественном отношении» (что характерно как нашей повседневной жизни, так и обычной науки), чтобы «составлять себя »в сознании.(Среди тех, кто повлиял на него в в этом отношении — Декарт, Юм и Кант.) Как объясняет Гуссерль в в своей второй крупной работе, Ideas (1913), в результате перспектива области интенционального сознания должна дать возможность феноменологу развить радикально беспристрастную обоснование своих основных взглядов на мир и самого себя и исследуйте их рациональные взаимосвязи.

Гуссерль развил эти идеи в Геттингене, где — благодаря его Логические исследования и поддержка Вильгельма Дильтей, который восхищался этой работой и рекомендовал Гуссерля прусским министерство культуры — получил звание доцента («Экстраординариат», позже превратившийся в «Persönliches Ordinariat») в 1901 году.С 1910/11 и 1913 г., соответственно, он был одним из основателей (со) редактором Логос (в первом выпуске которого его программная статья Появилась «Философия как строгая наука», содержащая критики натурализма) и Ежегодника феноменологии и Феноменологическое исследование (начало с его Идеи, относящиеся к к чистой феноменологии и к феноменологической философии ). Гуссерль оставался в Геттингене до 1916 года. Именно здесь он сделал его важнейшие философские открытия (ср.Mohanty 1995), такие как трансцендентально-феноменологический метод, феноменологический структура сознания времени, фундаментальная роль понятия интерсубъективность в нашей концептуальной системе, горизонт-структура наша исключительная эмпирическая мысль и многое другое. В более поздних работах — большинство особенно в г. О феноменологии сознания внутреннего Время (1928), Формальная и трансцендентальная логика (1929), Декартовы размышления (1931), Кризис Европы Науки и трансцендентальная феноменология (1954) и Опыт и суждение (1939) — эти результаты были развиваются дальше и помещаются в новые контексты, такие как новаторские проект по увязке основных понятий науки с их концептуальные корни в донаучных (регионах) «Жизненный мир» ( Кризис ).

В 1916 году Гуссерль стал преемником Генриха Риккерта как полный профессор («Ordinarius») во Фрайбурге / Брайсгау, где (среди прочего) он работал над пассивным синтезом (ср. Гуссерлиана , т. XI, XXXI). Он прочитал четыре лекции по Феноменологический метод и феноменологическая философия at Университетский колледж, Лондон, 1922 г. (ср. Husserliana , vol. XXXV). В 1923 году ему позвонили в Берлин, но он отказался. Гуссерль ушел в отставку в 1928 году, его преемником (и Риккертом) стал его преемник. бывший помощник Мартина Хайдеггера (основная работа которого Бытие и Время было опубликовано в Ежегоднике Гуссерля в 1927).В 1929 году он принял приглашение в Париж. Его лекции там были опубликованы как картезианских размышлений в 1931 году. году Гуссерль провел ряд докладов на тему «Феноменология и Антропология », в которой он критиковал свои два «Антиподы», Хайдеггер и Макс Шелер (ср. Husserl 1997). В 1933 году Гитлер пришел к власти в Германии. Гуссерлю позвонили в Лос Анхелес, но отвергнут. Из-за своих еврейских предков он стал более и более униженными и изолированными. В 1935 году он дал серию приглашенных лекции в Праге, в результате чего его последняя крупная работа, Кризис европейских наук и трансцендентальной феноменологии .

Эдмунд Гуссерль умер 27 апреля 1938 года во Фрайбурге. Его рукописи (всего более 40000 страниц) были спасены францисканцем Германом. Лео Ван Бреда, который привез их в Лёвен (Бельгия), где впервые Архив Гуссерля был основан в 1939 году. архивы во Фрайбурге, Кельне, Париже, Нью-Йорке и Питтсбурге.) 1950 архив Гуссерля редактирует собрание сочинений Гуссерля, Husserliana.

Как философ с математическим образованием, Гуссерль был заинтересован в разработке общей теории систем вывода, которую (вслед за Больцано) он задумал как теорию науки на основание, что любая наука (включая математику) может быть изучена как система предложений, которые связаны между собой набором выводные отношения.Вслед за Джоном С. Миллем он рассуждает в Логические исследования что лучший способ изучать природу таких систем высказываний следует начинать с их лингвистических проявления, то есть (наборы) предложений и (утвердительные) высказывания из них.

Как нам анализировать эти предложения и предложения, которые они выражать? Подход Гуссерля заключается в изучении единиц сознание того, что соответствующий говорящий представляет себя как имея — что он «дает голос» — выражая рассматриваемое предложение (например, при написании математический учебник или чтение лекций).Эти единицы сознание он маркирует намеренных действия или намеренных опыт , поскольку они всегда представляют что-то как что-то — таким образом демонстрируя то, что Брентано называл интенциональностью. Согласно Гуссерлю, существуют непреднамеренные единицы сознания. также. (В качестве примера он приводит боль.) Что отличает намеренный от непреднамеренного опыта — это первый с преднамеренным содержанием.

Даже безобъектные (т. Е. Пустые) намеренные переживания, подобные вашему Мысли о крылатом коне Пегасе остались довольны.О Гуссерле точка зрения, что мысли просто не хватает соответствующего объекта; в преднамеренный акт — это «просто как», но не на самом деле объект. Гуссерль отвергает «репрезентативные» объяснения интенциональность, такая как теория ментального образа, согласно которой интенциональные переживания представляют собой интра-ментальные изображения изображения объектов, где, как и другие изображения, такие изображения могут существуют без изображенного объекта в реальном мире. Для Гуссерля, эта точка зрения ведет к «ложному дублированию» объекты, представленные в достоверном деле; а это уже предполагает какая адекватная концепция графического изображения еще не выполнить: объяснение того, что делает основной «Фантазийное содержание» или фантазм, «представляющий image of то или иное »(Husserl 1994, p.347; Гуссерлиана , т. XXII, стр. 305f). Это именно преднамеренный контент, который помогает здесь (как и во всех случаях интенциональное сознание), согласно Гуссерлю, более подробно объясняется его феноменологией сознания.

В случае пропозициональных актов, то есть единиц сознания, которые можно озвучить полным предложением (парадигматически декларативное предложение), Гуссерль отождествляет их содержание с пропозициональное значение, выраженное этим предложением.В случае их непропозициональные, но все же интенциональные части, он определяет соответствующее намеренное содержание с субпропозициональным значением. Например, суждение «Наполеон — француз» содержит акт мышления Наполеона, намеренное содержание которого субпропозициональное значение, выраженное именем «Наполеон». (Соответственно, приговор можно рассматривать как акт приписывания свойства быть французом референту это имя.) Подобные опыты, которые могут быть озвучены либо единичный, либо общий термин, называются «номинальным акты »(в отличие от содержащих их пропозициональных актов).Их содержание называется «номинальными значениями».

Гуссерль рассматривает как пропозициональные, так и номинальные значения как предмет «чистой логики» или «логики в широком смысле» смысл »- изучение (i) того, что отличает смысл (псевдоним смысла) от бессмыслицы (эта часть чистой логики называется «Чистая грамматика») и (ii) какой из смыслов передает чистая грамматика логически непротиворечива, а какая из них — нет (это часть чистой логики называют «логикой в ​​узком смысле». смысл»).

Важное и до сих пор малоизученное утверждение Гуссерля: что любое логически непротиворечивое значение в принципе может быть субъективно выполняется, более или менее адекватно, единой интуицией, такой как акт непрерывного восприятия или интуитивного воображения, где структура и другие существенные особенности рассматриваемого значения могут считывать из соответствующего режима интуитивного выполнения.Противоречивые значения можно выделить и изучить с помощью (размышления над) соответствующими переживаниями интуитивного конфликта, как, например, дискретное переключение между воображение утиной головы и воображение головы кролика в случае попытка интуитивного воображения утиной головы, которая в то же время время кроличья голова. Некоторые значения несовместимы для формально-логического причины. Согласно Гуссерлю, все аналитически ложные утверждения принадлежат к этой категории. Другие значения несовместимы, потому что они противоречит некоторой общей материальной априорной истине, также называемой «Основной закон».Предложение, выраженное предложением «Есть объекты восприятия, поверхность которых (визуально) полностью зеленый и полностью красный одновременно »- это случай в точку.

Смыслы в целом и предложения в частности существуют независимо друг от друга. их фактического функционирования в качестве преднамеренного содержания. Таким образом, правда предложения, такие как теорема Пифагора, могут быть обнаружено . Предложения и их компоненты абстрактны, то есть вневременные объекты. Однако что значит схватить предложение или, в более общем смысле, смысл? Как может абстрактный объект стать содержанием умышленного действия? Объединение идей Больцано и Лотце, Гуссерль отвечает на этот вопрос, прибегая к понятие идеала (т.д., аннотация) вид или вид , следующим образом. Предложения и другие значения — идеальные виды, которые могут быть (но не обязательно) конкретным особенности, то есть зависимые части преднамеренных действий. Эти виды также называются «идеальными вещами». Особенности воплощение идеальной материи — Гуссерль называет их «Моменты материи» — обнажены феноменологическое описание, основанное на рефлексии (или интроспективе) анализ с учетом языковых выражений (если любой) и способы (возможного) интуитивного выполнения или конфликта связаны с соответствующим опытом.

Поскольку феноменологическое описание дает идеальные виды, оно включает то, что Гуссерль позже (особенно в Идеи ) называл «Эйдетическая редукция», т. Е. Развертывание абстрактных функции, общие для соответствующих наборов вымышленных или реальных примеры, например, свободные творческие вариации на произвольно выбранный исходный пример (для метода «свободный вариация », см. Опыт и суждение , сек. 87).

Феноменологическое описание также дает «момент качество »исследуемого намеренного опыта, я.е., особенность, отражающая его психологический режим. (суждение, сознательное размышление, сознательное желание, сознательная надежда, и т. д.), что примерно соответствует режиму речевого акта высказывание, озвучивающее этот опыт. Кроме того, описание дает отношения «основания», т. е. односторонние или взаимные относительные экзистенциальные зависимости между (1) рассматриваемый опыт и другой опыт и (2) конкретный описательные особенности опыта. Таким образом, опыт удовольствие от данного события носит односторонний характер по сравнению с поток сознания, к которому он принадлежит, в определенном состоянии убеждений, к которому он принадлежит эффект того, что это событие произошло.(Релятивизация к конкретный поток сознания гарантирует, что как основанные, так и основополагающий опыт происходит в сознании одного и того же человека.) фундаментальные отношения, которые удерживаются в силу существенного закона, чтобы эффект, что сознательное удовольствие от некоторого положения дел требует соответствующего (и одновременного) убеждения. В общем, данный объект типа F основан в конкретном объект b типа G (где a отличается от b и F отличается от G ) относительный к конкретному целому c типа H тогда и только тогда, когда (i) существует основной закон, в силу которого он утверждает, что для любого объект x типа F есть объект y из типа G и всего z типа H , так что и x , и y являются (собственными) частями z , и (ii) как a , так и b являются (собственными) частями c .Конечно, понятие существенного закона требует дальнейшего разъяснение.

Однако, как было хорошо известно Гуссерлю, видовая теория содержания сталкивается как минимум с одним серьезным возражением. Это возражение касается высказывания, которые являются «по существу случайными», т. е. систематически контекстно-зависимые, такие выражения, как «Я здесь» сейчас »и« индексный »опыт, который они озвучивают к. Если намеренное содержание индексируемого опыта должно служить как (суб) пропозициональное содержание, он должен однозначно определять объект (если есть), к которому относится соответствующий опыт.То есть скажем: если два индексных опыта отображают одно и то же намеренное content, они должны ссылаться на один и тот же объект (если есть). Похоже, что это, хотя, что моменты материи двух таких переживаний могут создать одну и ту же идеальную материю — тот же тип (частный) контент — представляя разные объекты. Если ты и я оба думаю: «Я здесь», наши мысли совпадают типа контента, по крайней мере, может показаться, но они представляют разные положения дел. Чтобы учесть это наблюдение, Гуссерль проводит различие между, с одной стороны, «общим смысловая функция »высказывания (которое соответствует Дэвид Каплан называет «характер», грубо говоря, лингвистическим значение используемого выражения) и, с другой стороны, «Соответствующее значение» (т.е. пропозициональное или субпозиционное содержание, выраженное в соответствующем контексте высказывание). Однако сомнительно, действительно ли это различие помогает Гуссерлю преодолеть трудность феномена контекстная чувствительность создает его видовую теорию содержания. Если преднамеренное содержание — идеальные дела в смысле типов конкретных вопросов, и если этот тип может оставаться постоянным в то время как интенциональный объект и, следовательно, (суб) пропозициональное содержание отличается, то, конечно, намеренное содержание, задуманное таким образом, не всегда может функционируют как (суб) пропозициональное содержание, как теория Гуссерля было бы это.Скорее должен быть другой преднамеренный контент вовлечены, а именно «соответствующее значение», которое служит (суб) пропозициональное содержание индексического опыта. И это содержание не кажется идеальным видов . (Это может быть утверждал, однако, что даже (суб) пропозициональное содержание indexical высказывания могут быть созданы , умножены на в мыслях и речь, в конце концов, квалифицируясь как идеальный вид. Но решающее вопрос в том, верно ли это в полной общности: рассмотрим приведенный выше пример «Я сейчас здесь».)

Как бы то ни было, Гуссерль трактует (суб) пропозициональное содержание («Соответствующие значения») как двухфакторные, с общим значение функции плюс соответствующий контекст высказывания (если есть) определение рассматриваемого содержания. И по крайней мере в случае индексные переживания, кажется, он идентифицирует их намеренное содержание с этим двухфакторным содержанием, поскольку он считает намеренное контент, который называется «ноэматическим смыслом» или «Ноэматическое ядро» в Идеи , однозначно определяет ссылка, т.е., преднамеренный объект. (Для утверждения, что noematic смысл определяется контекстом, соответствующее значение, а не функция общего значения — которая исключает любого интерналиста чтение; см. раздел 4 ниже — ср. Гуссерлиана , т. XX / 1, стр. 74–78; см. также Husserliana , vol. XXVI, стр. 212, сл.) Некоторые ученые доходят до утверждения, что Гуссерль определяет ноематический смысл как «определенный человек, объект, событие, положение дел, которое представляется, взятое в точности таким, как оно есть сам по себе или так, как задумано »(Gurwitsch 1982, pp.61 ф .; ср. Соколовский 1987; за широко обсуждаемую критику Гурвича интерпретацию см. Føllesdal 1969). Понятие преднамеренный объект «как задумано» уже введен в LI. Утверждается (в LI V, sec. 20), что объект (например, положение дел), как задумано, отличается от (суб) пропозиционального содержания на основании что, например, оценивается положение дел (ситуация дела, как это категорически формируется в судебном решении) существует, если и только если получает (так что суждение истинно), в то время как пропозициональное оцениваемое содержание существует, даже если оно ложно (см.Хуа XIX / 1, 427).

Гуссерль совершенно ясно видит, что индексический опыт (точно так же, как переживания, озвученные с помощью подлинных имен собственных) являются характеризуются, среди прочего, их сингулярностью : они представляют конкретный объект или набор объектов, x , например что x следует рассматривать как намеренный объект соответствующий опыт во всех соответствующих возможных мирах (т. е. во всех фактические или контрфактические обстоятельства, относительно которых мы определение объекта, представленного этим опытом).Таким образом, для например, в сек. 47 из Идеи , он описывает, что испытывающий субъект в данный момент в свете его (или ее) текущий индексный опыт, считается «фактическим мир »как« частный случай »всего многообразия «Возможные миры», каждый из которых соответствует возможному будущий опыт (возможный, то есть относительно указательный опыт, о котором идет речь). Эти (фактические или потенциальные) будущие можно сказать, что опыт (более или менее) предвосхищает испытывают субъект в соответствующее время, и они составляют то, что Гуссерль называет «интенциональный горизонт» индексального опыт, в свете чьего намеренного содержания они ожидаемый (ср.Смит и Макинтайр 1982). Например, если вы видите что-то в виде таблицы, вы ожидаете, что оно появится вам в определенных способов, если вы обойдете и понаблюдаете за ним.

Что связывает воедино интенциональный горизонт данного индексика опыт? Согласно Гуссерлю, все (действительные или потенциальные) опыт, составляющий этот горизонт, разделяет чувство идентичности через время , что означает, что он называет определяемым X они принадлежат. В первом приближении два опыта данный субъект принадлежит одному и тому же определяемому X , если и только если субъект считает, что они представляют один и тот же объект.(Для связанный критерий между субъективной идентичностью определяемого X , см. Beyer 2000, sec. 7.) Следовательно, опыт, принадлежащий определяемый X должен сопровождаться как минимум одним вера высшего порядка. Эта точка зрения хорошо согласуется с тезисом (разделяется, по крайней мере, частично, благодаря так называемому диспозиционному убеждению высшего порядка теории сознания), что намеренные переживания автоматически вызывать (т.е. мотивировать) сиюминутные предрасположенности к соответствующие рефлексивные суждения высшего порядка, основанные на чем-то подобно внутреннему восприятию, образуя таким образом форму неявного или «Дорефлексивное самосознание» (используя Сартровский срок).

Спорный вопрос, может ли такая диспозициональная точка зрения высшего порядка можно приписать Гуссерлю (см. Zahavi 2015, sec. 1; ответ см. у Beyer 2018, с. ). Не вызывает сомнений, что, по его мнению, мотивационная основа соответствующих диспозиционных убеждений более высокого порядка уже должен отображать существенную черту сознания независимо от возникающих мыслей высшего порядка, чтобы быть для такой мысли (см. Beyer 2011, p. 44). Это становится очевидным при внимательном изучении работ Гуссерля по «Внутреннее сознание времени» (см. феноменологические подходы к самосознанию; также см. раздел 6 ниже).Однако есть достаточно текстовых свидетельств показывая, что он считает доступность внутреннему восприятию (в чувство «реальной возможности» или «практического способность»; см. раздел 8 ниже) и соответственно мотивированным рефлексивные суждения высшего порядка (в которых до сих пор «скрытые Эго »становится« патентом ») как неотъемлемая черта сознание, составляющее его «способ существования» (ср. Hua III / 1, стр. 77, л. 27–35; п. 95, л. 36–38; Хуа VIII, стр. 90).

Определимые X , которым принадлежит данный индексный опыт, в отношении некоторых других переживаний, помогает нам ответить на вопрос о том, что определяет референцию этого опыта, если не его идеальное значение только вид.Чтобы взять на себя роль детерминированный X во внимание должным образом, мы должны использовать Гуссерлианская исследовательская стратегия, которую можно назвать динамикой метод. То есть мы должны рассматривать намеренные действия как моментальные компоненты определенных транстемпоральных когнитивных структуры — динамические интенциональные структуры — в какой один и тот же объект или положение дел изображается в течение периода времени, в течение которого когнитивные взгляд на этот объект или положение дел постоянно изменение (см., д.г., Идеи , сек. 86). (Типичные примеры динамические интенциональные структуры включают непрерывные наблюдения, которые представляют стандарт Гуссерля пример — а также те совокупности последовательных суждений, или мгновенные убеждения-состояния, которые актуализируют одно и то же непрерывное вера. Например, мое мнение, что вчера был четверг актуализирует ту же веру, что и суждение, которое я мог бы озвучить на вчерашний день на «Сегодня четверг».) Следовательно, определяемый X может увести нас назад во времени к исходная ситуация, когда ссылка на соответствующий унифицированный фиксировалась серия последовательных намеренных горизонтов, например, случай первой перцептивной встречи субъекта с конкретный объект: соответствующий перцептивный опыт будет принадлежать к тому же определяемому X , что и все (оставшиеся) опыты, относящиеся к соответствующей серии.В более позднем терминологии, можно сказать, что в этой ситуации восприятия субъект открыл в уме файл о конкретном объекте (ср. Перри 1980).

В исследовательской рукописи 1913 года Гуссерль ссылается на ментальные файлы. ассоциируются с именами собственными как «отдельные понятия ( Eigenbegriffe ) »(ср. Husserliana , vol. XX / 2, п. 358), характеризуя их как бесконечно «открытые» и «в движении» (ср. там же, стр. 359). Теперь это «Референт» соответствующего ментального файла или человека понятие, которое обычно считается общим намеренным объектом переживания, связанные в единую серию последовательных намеренные горизонты, в которых объект «составляет себя »эмпирически.(В случаях, когда «референт» ментального файла изменяется во времени, т. е. незаметно заменяется другим предметом — ситуация становится более сложный. То же самое и в случаях перцептивных суждений, ведущих к или принятые соответствующим подлежащим подтверждению записи в уже существующий файл. См. Beyer 2000, sec. 7.) Обратите внимание, что «Конституция» в таком понимании не означает создание .

При таком прочтении гуссерлевского понятия детерминированного X , ссылка есть, по крайней мере, в случае имен собственных и в повсеместном индексическом случае между преднамеренным содержанием (включая определяемые X ) с одной стороны, и внементальные реальность с другой стороны, так что намеренное содержание понимается таким образом определяет референцию почти так же, как более поздний экстерналист теории содержания имели бы это, т.е.е. таким образом, что можно сказать, что референт помогает определить намеренное содержание (см. Beyer 2000, 2001; см. также обсуждение Гуссерлем Twin Земля в Гуссерлиана , т. XXVI, стр. 212). Обратите внимание, однако, что Гуссерль не считает наивным существование внементального референт как должное. Вместо этого он спрашивает, какие структуры сознание дает нам право представлять мир как содержащий конкретные объекты, выходящие за рамки того, что в настоящее время дано нам в опыт (см. разделы 7 и 8 ниже).

Таким образом, Гуссерля можно прочитать (или, по крайней мере, рационально реконструировать) как как ранний теоретик прямых ссылок (заглавное слово: сингулярность), так и не-наивный экстерналист о намеренном содержании и (соответственно) имея в виду.

Динамический метод заставляет нас взглянуть на ноематический Шинн под «Функциональный аспект» того, как он позволяет нам сохранять намеренный объект «в уме (им Синн)» ( Husserliana , vol. II / 1, pp. 196 ff) вместо просмотра просто статически как психологический тип или вид, который должен быть создается отдельными моментами сознания.Это заставляет нас задуматься любое содержание последнего типа, особенно «статическое восприятие содержание », как простая« абстракция от динамических содержание »(Маллиган, 1995, с. 195, 197). Это может помочь объяснить почему видовая теория содержания стала менее важной для Гуссерля к тому времени он написал идей .

Экстерналистское прочтение (или рациональная реконструкция) Гуссерля Однако теория содержания может быть сочтена противоречащей методологические ограничения, обусловленные феноменологическими epoché , который вместе с динамическим методом и эйдетическая редукция — строит существенное ядро трансцендентально-феноменологический метод, введенный в Идеи .

Гуссерль разработал метод эпохи или «Брекетинг» около 1906 года. Его можно рассматривать как радикализация методологического ограничения, уже обнаруженного в Logical Investigations , что любое феноменологическое собственно описание должно быть выполнено от от первого лица точки зрения, чтобы гарантировать, что соответствующий элемент описан точно так же, как испытал или задумал субъект. Сейчас от первого лица, конечно, нельзя решить в случае того, что принято считать, скажем, актом восприятия один в настоящее время выполняет, на самом деле есть объект, который перцептивно столкнулся с.Например, вполне возможно, что у одного галлюцинации. С точки зрения первого лица нет различие между достоверным и неверным случай — по той простой причине, что нельзя одновременно становятся жертвой и обнаруживают ошибку восприятия или искажение фактов. В неправдоподобном случае также трансцендентный объект кажется «конституирует себя» в сознании. Это по таким причинам Гуссерль потребовал (в Идеи ), чтобы в феноменологическое описание собственно существования объекта (ов) (если таковые имеются), удовлетворяющие содержанию описанного умышленного действия, должны быть «заключенными в скобки».То есть феноменологический описание данного акта и, в частности, феноменологического уточнение его преднамеренного содержания, не должно полагаться на правильность любого предположения о существовании относительно объект (ы) (если есть), о котором идет речь. Таким образом epoché заставляет нас сосредоточиться на этих аспектах нашей умышленные действия и их содержание, не зависящие от существование представленного объекта во внементальном Мир.

Однако при ближайшем рассмотрении Гуссерль фактически обращает внимание на два различные версии эпохи , какие версии он не разделяется так четко, как можно было бы надеяться: «Универсальный эпоха » с одной стороны, и более слабый «местная эпоха » (как можно было обозначить это) с другой.Предыдущая версия (как описано в Идеи ) похоже, требует от феноменолога поставить все своего существования предположения относительно внешнего мира сразу в скобки, точка, тогда как более слабая версия просто требует, чтобы он конкретных предположений о существовании, в зависимости от соответствующих «Трансцендентальный гид ( Leitfaden )», т.е. на вопрос требует уточнения феноменологически. Это должно позволить феноменолог, чтобы объяснить свои причины заключенные в скобки предположения о существовании или для предположений, основанных на них, например, e.g., предположение, что данное существо является субъектом переживает такой-то опыт. (В разделе 7 мы увидим, что В этой связи Гуссерль опирается на сочувствие.)

Только универсальный эпохи кажется противоречит нашему экстерналистское чтение: если нет допущений о внементальном существовании что бы ни допускалось в любой момент, то феноменологически там не может быть объектно-зависимым интенциональным содержанием, поскольку экстернализм иметь это. Напротив, может быть некоторое такое содержимое, даже многие из их, без намеренного содержания, которое обычно зависит от особый внементальный объект.Что оставляет достаточно места для метод локальной эпохи для применения к любому заданному частный случай, как станет ясно в Разделе 6.

Точка локальной эпохи , пожалуй, лучше всего может быть выявляется, если мы, следуя Гуссерлю, применяем его к случаю перцептивный опыт. Феноменолог должен выполнить свое описания с точки зрения от первого лица , чтобы убедитесь, что соответствующий элемент описан в точности так, как он есть опытный.В случае перцептивного опыта нельзя конечно, оба становятся жертвами и в то же время обнаруживают ошибка восприятия; всегда возможно, что кто-то подвергается иллюзия или даже галлюцинация, так что восприятие опыт не соответствует действительности. Если у кого-то галлюцинации, действительно нет объекта восприятия. Однако феноменологически опыт проходит точно так же, как если бы он прошел успешно восприятие внешнего объекта.

Следовательно, (адекватность) феноменологического описания перцептивный опыт не должен зависеть от того, исследуемого опыта есть объект, который он представляет, или нет.В любом случае будет хотя бы перцептивный контент (если не одно и то же содержание с обеих сторон). Это содержание что Гуссерль называет перцептивным ноэмой . Благодаря своей ноэме, даже галлюцинация — это преднамеренный акт, переживание «как из »объекта. Феноменологическое описание касается те аспекты ноэмы, которые остаются неизменными независимо от является ли рассматриваемый опыт достоверным или нет. Таким образом, наши феноменолог не должен нанимать — он (или она) должен «Скобка» — его вера в существование воспринимаемый объект.

Однако это ставит его перед методологической дилеммой. Если на одном стороны, феноменолог оставляет «естественную установку» и ограничивает свою соответствующую веру в существование, он не может в то же время время выполнить перцептивный опыт, который он хочет исследовать. (Этот — первый рог дилеммы.) Ибо, как подчеркивает сам Гуссерль, (ср. Идеи , сек. 90, 109), вера в существование — это неотъемлемая часть феномена восприятия: такие переживания по существу thetic , т.е.е., не может быть такой вещи, как перцептивный опыт без «веры-характера» (ср. 5 Логическое расследование , сек. 23). Если на с другой стороны, наш феноменолог использует это убеждение, тогда он вынужден нарушить ограничения, наложенные на него местными epoché : он не может не принять феноменологическая установка. (Это второй рог.)

Есть как минимум три возможных выхода из этой дилеммы. Первый , феноменолог мог выбрать первый рог дилемма, но проанализировать более ранний его перцептивный опыт, тот, который он сейчас помнит.Он просто должен убедиться, что здесь не используется его более ранняя (и, возможно, все еще сохраняющаяся) вера в существование воспринимаемый объект. Во-вторых, , он мог снова принять решение в пользу первого рога и проанализируйте опыт восприятия, который он просто интуитивно воображает себя . (Для Взгляд Гуссерля на воображение см. Особенно. Гуссерлиана , т. XXIII.) В-третьих, , он мог бы вместо этого выбрать вторую рог, продолжай использовать его веру в существование, но сделай что-то вроде «Прагматическое восхождение» и описывают перцептуальное опыт таким образом, что описание, т.е.э., речь совершенный таким образом акт не предполагает наличия воспринимаемый объект. (Следующее описание может служить тому функция: «Я демонстративно идентифицирую такого-то и такого-то»; «Я совершаю действие этого значения в аспекте такой-то ». В любом случае, Гуссерль уважает «Скобки» как то, что он называет «нейтралитетом». модификация »постулирующего акта, чтобы отличать их от соответствующее предположение (гипотеза) и из того, что обычно называется приостановлением судебного решения, поскольку в случае серьезных сомнений (ср.Hua III / 1, 247 и сл.). А в последнем случае субъективное вероятность может быть 0,5, никакая степень веры не может быть назначена к акту модификации нейтралитета (ср. Hua III / 1, 252).

Не совсем ясно, считает ли Гуссерль все эти стратегии быть допустимым. Второй, безусловно, соответствует важную методологическую роль он отводит «фантазии», то есть простое интуитивное воображение, когда дело доходит до эйдетической редукции, что, в свою очередь, составляет важную часть феноменологического метод.Третья стратегия — прагматическое восхождение — хорошо подходит с тем, как он использует для определения общего элемента ноэмы как достоверные восприятия, так и соответствующие галлюцинации (см. например, описание от первого лица чьего-либо опыта «Это цветущее дерево там в космосе» представлено в с. 90 из Идеи ; также см. там же, сек. 89 е.).

Теперь мы можем применить локальную эпоху , чтобы указать noema как достоверных восприятий, так и галлюцинаций, чтобы выявить их особенность .Уже в своем эссе 1894 г. «Преднамеренные объекты» (ср. Husserliana , vol. XXII; Английский перевод несколько иной версии эссе in: Rollinger 1999) Гуссерль подчеркивал, что беспредметные представления такие как галлюцинации можно в некотором смысле охарактеризовать как «Представляющий преднамеренный объект», при условии, что это характеристика понимается как сделанная «под экзистенциальным предположение », а именно:« Если акт галлюцинации были достоверными, она была бы успешно представляют собой такой-то объект (под таким-то аспекты) ».Нечто подобное происходит и с сингулярностью ноэмы галлюцинаторных переживаний: если такое переживание были достоверными, в силу своей ноэмы он представлял конкретный объект восприятия во всех соответствующих возможных мирах (см. Раздел 3 выше). Таким образом, мы можем предоставить экзистенциально нейтральный спецификация ноэмы (достоверной, иллюзорной или галлюцинаторный) перцептивный опыт, как и местный epoché требует и по-прежнему выделяет исключительное характер их содержания, для раскрытия которого Гуссерль так много сделал, особенно в его исследованиях индексичности и роли определяемый X в нашей конституции пространственно-временного реальность.Спецификация может выглядеть следующим образом: Ноэма перцепционный опыт и таков, что либо (1) существует объект x , который i представляет в силу своей ноэмы, где x следует рассматривать как референт i в все соответствующие возможные миры, или (2) произойдет встреча объекта условие (1), если и были верными. Условие (2) позволяет нам чтобы понять поведение говорящего / мыслителя контрфактические предположения об объекте, который он, сам того не зная, просто галлюцинации или количественной оценки модальных утверждений о этот предполагаемый объект (ср.Beyer 2000, стр. 26–31). Обратите внимание, что на предложенное выше экстерналистское толкование понятия Гуссерля о преднамеренное содержание, ноэма будет отличаться в зависимости от того, условие (1) или (2) выполняется. Тем не менее, наш noematic спецификация соответствует требованиям местного эпохи , поскольку он не полагается на существование определенного перцептивного объект. Если такого объекта нет, условие (2) будет удовлетворены — при условии, что мы имеем дело с перцептивным опыт. Обоснование условия (2) состоит в том, что даже в неверный случай индивидуальное понятие (ментальное дело) и в результате активируется единая серия намеренных горизонтов, на основе того же сенсорного материала, или hýle (см. следующий абзац), как и в достоверном случае.

Следует отметить, что, согласно Гуссерлю, полная ноэма перцептивный опыт содержит дополнительный элемент, который должен быть отличается от преднамеренного содержания, особенно его «Тетический» или «постулирующий» характер, т. Е. Его качество. Более того, способ, которым воспринимаемый объект (если таковой имеется) представляет (или представил бы) себя включает в себя чувственную материю или « hýle », лежащий в основе соответствующего перцептивный опыт. Типичные примеры hýle включать чувственные впечатления (т.е. сенсорные переживания), в отличие от перцептивный опыт, основанный на них. Таким образом, чтобы взять Утино-кроличья голова Ястрова / Витгенштейна в качестве примера, восприятие утиной головы может быть основано в том же смысле оттисков или hýle как восприятие кроличьей головы (см. Føllesdal 1988, стр. 108 и далее). (Для Гуссерля все оставшиеся интуитивные действия предполагают нечто аналогичное (в некотором смысле, требующее дальнейшего объяснение) на номер hýle , который он называет их «Интуитивно понятное репрезентативное содержание».В случае действий фантазии, он обращается к интуитивному репрезентативному содержанию как « phantasma ».) Гуссерль рассматривает чувственные впечатления как непреднамеренный (и, следовательно, неконцептуальный) по своей природе. Это только преднамеренное содержание перцептивного опыта, который «Формирует» лежащий в его основе hýle , чтобы получить восприятие объекта (критическое обсуждение см. в Hopp 2011, особенно сек. 7.3). Гуссерль сравнивает этот процесс преднамеренного «Формирование» чувственной материи к интерпретации лингвистического выражения, но это сравнение не должно вводить нас в заблуждение приходят к выводу, что он придерживается теории восприятия, основанной на чувственных данных (см. Раздел 2 выше, заглавие: теория ментальных образов).Скорее, его взгляд на восприятие лучше всего охарактеризовать как сложную версию прямого (то есть нерепрезентативный) реализм.

Наконец, мы должны отметить, что, с точки зрения Гуссерля, существует еще один важный аспект перцептивного опыта, поскольку он показывает феноменологическую глубокую или микроструктуру, состоящую из время-сознание ( Husserliana , vol. X, XXXIII; также см. Miller 1984). Эта на первый взгляд бессознательная структура по существу индексный по своему характеру и в данный момент состоит из оба удержания , т.е.е., акты непосредственной памяти о том, что воспринимались «всего лишь мгновение назад», оригинала впечатления , то есть акты осознания того, что воспринимается «Прямо сейчас», и заявлений, , т. Е. Немедленных предвкушение того, что будет восприниматься «через мгновение». Это такими сиюминутными структурами удержаний, оригинальные впечатления и утверждает, что моменты времени непрерывно конституируются (и восстановлено) как прошлое, настоящее и будущее, соответственно, так что смотрит на испытывающего субъекта, как будто время постоянно течет выключенный.

Эта глубокая структура интенционального сознания выявляется в курс того, что Гуссерль называет «феноменологическим редукция »( Husserliana , vol. XIII, pp. 432 ff), который использует метод epoché , чтобы связать смысл, в терминах сущностной структуры горизонта сознания, трансценденции объективной реальности. Самая глобальная форма эпоха используется, когда эта реальность в целом заключены в скобки. Однако на этом этапе еще кое-что осталось, что нельзя и нельзя заключать в скобки: временной поток «Настоящий» опыт, состоящий из текущих удержаний и оригинальные впечатления.Эти повторяющиеся временные особенности горизонт-структура сознания не подлежит сомнению. Они предоставляют вид hýle для «внутреннего восприятие »и соответствующие рефлексивные суждения, но это особый вид hýle : тот, который является правильной частью «воспринимаемого» элемента и концептуально не «Сформированные» в процессе восприятия (отражающие факт что, в отличие от пространственно-временных объектов, жизненный опыт «не превозносить себя »; ср. Гуссерлиана , т.III / 1, стр. 88). Следовательно, нет эпистемически проблемного разрыва между опыт и объект в этом случае, что, следовательно, обеспечивает адекватная отправная точка для феноменологической редукции, которая может теперь продолжайте, используя целостные стратегии обоснования. После все, интенциональное сознание, как теперь было показано, последовательно структурирована на самом глубоком феноменологическом уровне.

Одна из основных тем трансцендентальной феноменологии — это интерсубъективность. Среди прочего, это обсуждается во многих подробно в 5 из картезианских медитаций и в рукописях, опубликованных в т.XIII – XV от г. Гуссерлиана (см. Kern 2019 для обзора). (особенно важная критика Взгляд Гуссерля на интерсубъективность с социологической смотровая площадка находится в Schütz 1966.)

Согласно Гуссерлю, интерсубъективный опыт играет фундаментальную роль. роль в нашей конституции самих себя как объективно существующих субъекты, другие испытываемые субъекты и цель пространственно-временной мир. Трансцендентальная феноменология пытается реконструировать рациональные структуры, лежащие в основе — и сделать возможно — эти основополагающие достижения.

С точки зрения первого лица интерсубъективность проявляется, когда мы пройти акты сочувствия . Интерсубъективный опыт эмпатический опыт; это происходит в ходе нашего сознательного отнесение умышленных действий к другим субъектам в ходе которые мы ставим на место другого. Чтобы изучая этот вид опыта с феноменологической точки зрения, мы должны ограничить нашу веру в существование соответствующей цели наш акт-приписывание как испытывающий субъект и спросить себя какие из наших дальнейших убеждений оправдывают это убеждение в существовании, а также наш акт-приписывание.Именно эти дальнейшие убеждения составляют рациональная структура, лежащая в основе нашего интерсубъективного опыта. С тех пор требует феноменологического исследования, чтобы выявить эти убеждения, они должны быть прежде всего бессознательными, когда мы воспринимаем мир в естественное отношение.

Среди фундаментальных убеждений, обнаруженных таким образом Гуссерлем, есть убеждение (или ожидание), что существо, которое выглядит и ведет себя более или менее как я, т.е. проявляет черты, более или менее знакомые по моему собственному случаю, обычно воспринимает вещи с эгоцентрической точки зрения похожий на мой («здесь», «там», «Слева», «передо мной» и т. Д.), в чувство, что я бы смотрел на вещи примерно так, как он, если бы я в его обуви и воспринимал их с его точки зрения. Эта вера позволяет мне сразу приписывать умышленные действия другим или «Аппрезентативно», то есть без необходимости рисовать вывод, скажем, по аналогии с моим собственным случаем. Итак, вера под вопросом должно лежать в основе моей системы убеждений. Он является частью уже предопределенное (и, как правило, неотраженное) намеренное фон или «жизненный мир» (ср. Кризис ), против что моя практика приписывания актов и все основные достижения основанные на этой практике имеют смысл в первую очередь, и с точки зрения из которых они получают свое окончательное оправдание.

Представление Гуссерля о жизненном мире — трудное (и в то же время время важно) один. Это можно грубо представить в двух разных (но возможно совместимые) способы: (1) с точки зрения веры и (2) с точки зрения с точки зрения чего-то вроде социального, культурного или эволюционного установленный (но тем не менее абстрактный) смысл или значение.

(1) Если мы ограничимся одним субъектом опыта, то жизненный мир можно рассматривать как рациональную структуру, лежащую в основе его (или ее) «естественное отношение».То есть: данное жизненный мир субъекта состоит из убеждений, против которых он повседневное отношение к себе, объективному миру и окружающим получить свое окончательное оправдание. (Однако в принципе даже не убеждения, составляющие часть жизненного мира субъекта, невосприимчивы к доработка. Следовательно, Гуссерля не следует рассматривать как эпистемологическую основоположник; см. Føllesdal 1988.)

(2a) Если рассматривать единое сообщество субъектов, их общие жизненный мир, или «родной мир», можно посмотреть, сначала приближение, как система смыслов или значений, составляющих их общий язык или «форма жизни» (Витгенштейн), учитывая что они представляют мир и себя в категориях предоставлено этим языком.

(2b) Если рассматривать субъектов, принадлежащих к разным сообществам, мы могут рассматривать свой общий жизненный мир как общую основу или «Априорная структура» смыслов или значений, которая позволяет для взаимного перевода их соответствующих языков (с их различные связанные «родные миры») друг в друга.

Таким образом, термин «мир жизни» обозначает способ, которым члены одна или несколько социальных групп (культур, языковых сообществ) используют для структурировать мир на объекты ( Husserliana , vol.VI, стр. 126–138, 140–145). Соответствующий жизненный мир претендует на «Предопределить» «мировой горизонт» потенциала будущий опыт, который (более или менее) ожидается для данного член группы в данный момент времени, при различных условиях, когда результирующие последовательности ожидаемых переживаний можно рассматривать как соответствующие разным «возможным мирам и среды »( Husserliana , т. III / 1, стр. 100). Эти ожидания следуют типичным образцам, поскольку жизненный мир фиксируется система (в первую очередь неявных) интерсубъективных стандартов, или условности, определяющие, что считается «нормальным» или «Стандартное» наблюдение под «нормальным» условия ( Husserliana , т.XV, pp. 135 ff, 142) и, таким образом, как источник эпистемического обоснования. Некоторые из этих стандартов ограничено определенной культурой или «родным миром» ( Husserliana , том XV, стр. 141 f, 227–236), тогда как другие определяют «общую структуру», которая является « априори »в том, чтобы быть« безусловно действительным для всех предметы », определяя« то, на чем нормальные европейцы, нормальные индусы, китайцы и т. д. соглашаются, несмотря на всю относительность » ( Husserliana , т. VI, стр. 142). Гуссерль цитирует повсеместно общепринятые факты о «пространственной форме, движении, чувственное качество », а также наши донаучные представления о «Пространственно-временные», «тела» и «Причинность» в качестве примеров (там же.). Эти концепции определить общую структуру всех частных вещей-понятий, которые таковы, что любое существо, разделяющее основные структуры намеренное сознание будет способно формировать и улавливать их, соответственно, в разных жизненных условиях.

Понятие жизненного мира было введено посмертно. опубликовал второй том идей под заголовком «Умвельт», чтобы переводиться как «окружающий мир »или« окружающая среда ». Гуссерль характеризует окружающая среда как мир сущностей, которые «Значимы» для нас в том смысле, что они осуществляют «Мотивирующая» сила на нас и представляющая себя нам под эгоцентрическими аспектами.Любой предмет, принимающий «персоналистический» отношение »создает центр среды, содержащей такие объекты. Персоналистическое отношение — это «отношение, которое мы всегда, когда мы живем друг с другом, разговариваем друг с другом, встряхиваем руки друг с другом в приветствии, или связаны друг с другом в любовь и отвращение, в расположении и действии, в разговоре и обсуждение »( Husserliana , vol. IV, p. 183; Husserl 1989, стр. 192). Центральное понятие Гуссерля «Umweltanalyse» — это концепция мотивации, чья Заявление он объясняет следующим образом: «Как я до этого додумался, что меня к этому привело? Такие вопросы могут быть подняты характеризует всю мотивацию в целом »( Husserliana , т.IV, стр. 222; Гуссерль 1989, стр. 234, с изменением перевода). В субъекты, оказывающие на нас мотивирующую силу, обязаны своим соответствующим «Значение» или значение для определенных форм преднамеренного сознание и межсубъективные процессы. Таким образом, чтобы процитировать одну из Примеры Гуссерля: «Я рассматриваю уголь как нагревательный материал; я признать его и признать его полезным и используемым для обогрева, как уместно и предназначено для создания тепла. […] Я могу использовать [a горючий объект] в качестве топлива; это имеет для меня ценность как возможный источник тепла.То есть для меня это имеет ценность в связи с тем, что с его помощью я могу обогревать комнату и тем самым ощущение тепла для себя и окружающих. […] Другие тоже воспринимать его таким же образом, и он приобретает интерсубъективный потребительной стоимости и в социальном контексте ценится и ценится как служение такой-то цели, как полезное для человека и т. д. » ( Husserliana , т. IV, стр. 186f; Husserl 1989, стр. 196f).

По мнению Гуссерля, именно это «Субъективно-относительный жизненный мир» или среда, которая обеспечивает «почву для заземления» более объективного мира науки ( Husserliana , т.VI, стр. 134), в двояком чувство, что (i) научные концепции обязаны своим (суб) пропозициональным содержание и, следовательно, их отношение к реальности до донаучного понятия, которые они должны «натурализовать», и что, следовательно, (ii) когда в науке происходит движение, когда кризис происходит, все, что остается, чтобы апеллировать, чтобы защитить новые научные подходы против своих соперников — это донаучный жизненный мир, что проявляется в наших соответствующих интуитивных принятиях (ибо ссылки ср. Føllesdal 1990a, стр.139 f). Этот вид предлагает альтернатива «натуралистической» позиции, занимаемой многими философы-аналитики сегодня.

Одно из важнейших достижений, основанных на моем жизненном мире. решительная практика приписывания действий — это мое представление о себе как о полноценная личность, существующая как психофизический элемент объективный, пространственно-временной порядок. Такое представление о себе можно оправдать: что Эдит Штайн в докторской диссертации по эмпатии под руководством Гуссерля (Stein 1917), обозначил как итеративную эмпатию , где я положил себя на место другого субъекта, т.э., (сознательно) имитировать его в том аспекте, который он (или она), в свою очередь, ставит в мои туфли . Таким образом, я могу понять, что для того, чтобы чтобы другой субъект мог приписать мне умышленные действия, он должен идентифицировать меня телесно , как человеческое существо из плоти и крови, с его эгоцентрической точкой зрения, обязательно отличной от его собственной. Этот подводит меня к мысли, что моя эгоцентрическая точка зрения — лишь одна из многие, и что со всех сторон я выгляжу как физический объект среди других в пространственно-временном мире.Итак, следующие критерий субъектной идентичности в данный момент применим как ко мне и другим: одно человеческое живое тело, один испытывающий субъект. Однако Гуссерль вовсе не хочет отрицать, что мы также приписываем опыты, даже преднамеренные, с животными, не являющимися людьми. Это становится тем не менее, чем сложнее и проблематичнее, тем менее телесно и поведенческое сходство между ними и нами.

Прежде чем, наконец, перейти к вопросу о том, что «Объективность» в этой связи сводится к что в глазах Гуссерля что-то вроде сочувствия также формирует основы как наших практических, эстетических и моральных оценок, так и то, что можно было бы назвать межкультурным взаимопониманием, т.е., конституирование «чужого мира» на фоне своего собственного «родного мира», т. е. своего собственного знакомое (но, опять же, обычно неотраженное) культурное наследие (ср. Гуссерлиана , т. XV). Гуссерль изучил многие из этих явления в деталях, и он даже обрисовал в общих чертах начало феноменологическая этика и теория ценностей (ср. Husserliana , т. XXVIII, XXXVII). В этом контексте он формулирует «Категорический императив», в котором прибегают к понятию жизненного мира или окружающей среды следующим образом: всегда действуйте таким образом что ваше действие как можно лучше способствует лучшему (наибольшему ценно) вы осознаете себя способным достичь в своей жизни, учитывая ваши индивидуальные способности и окружающую среду (см. Гуссерлиана , т. XXXVII, стр. 251 и далее). Обратите внимание, что на Взгляд Гуссерля на волю свободного агента, способного следовать этот императив всегда уже встроен в «волевую контекст », предопределяющий открытый« горизонт будущего » «полноценная индивидуальная жизнь», которую агент в настоящее время может вести ( Husserliana , vol. XXXVII, p. 252), таким образом, квалифицируя как динамическая интенциональная структура.

Даже объективный пространственно-временной мир, представляющий собой значительная часть нашего повседневного жизненного мира составляет интерсубъективно, — говорит Гуссерль.(То же самое верно и для его пространственно-временная структура, состоящая из объективного времени и пространства.) Как так? Гуссерль начинает (опять же, от первого лица) с «Солипсистская» абстракция понятия пространственно-временной объект, который отличается от этого понятия тем, что не предполагать, что любой другой субъект может наблюдать такой объект из его (или ее) собственная точка зрения. Его вопрос в том, что нас оправдывает (т.е. каждый из нас для себя) в предположении объективной реальность, состоящая из таких объектов, учитывая только это «Солипсистская» концепция пространственно-временного предмета (или событие) в качестве отправной точки.По мнению Гуссерля, « важный дальнейший шаг », чтобы ответить на этот вопрос, состоит в раскрытии того измерения, которое открывается, когда эпистемологические обоснование или «мотивация» интерсубъективных опыт, или сочувствие, дополнительно учитывается и делается явный ( Husserliana , т. VII, стр. 435).

Грубо говоря, его аргумент выглядит следующим образом. Для того, чтобы я мог поставить себя на место другого и смоделировать его (или ее) перспективы на окружающий его пространственно-временной мир, я не могу не предположить, что этот мир совпадает с моим, по крайней мере, в большой степень; хотя аспекты, в рамках которых представляет другой субъект мир должен быть другим, так как они зависят от его собственного эгоцентрического точка зрения.Следовательно, я должен предположить, что пространственно-временные объекты формирование моего собственного мира существует независимо от моей субъективной точки зрения и конкретные опыты, которые я выполняю; Другими словами, они должны можно рассматривать как часть объективной реальности . Этот результат хорошо сочетается — фактически, служит для объясните — взгляд Гуссерля, уже подчеркнутый в Идеи , что объекты восприятия «трансцендентны» в том, что в любой данный момент они демонстрируют неисчерпаемое количество невоспринимаемые (и в значительной степени даже неожиданные) особенности, лишь некоторые из которых проявятся — будут интуитивно представлены — в дальнейший ход наблюдения.

Однако, по мнению Гуссерля, это не означает, что объективная мир, образованный таким образом в интерсубъективном опыте, следует рассматривать как полностью независимый от аспектов, в которых мы представляем Мир. Ибо, по его мнению, еще одно условие возможности Интерсубъективный опыт — это в точности предположение, что большой другой субъект структурирует мир на объекты в том же самом стиль я сам делаю. Отчасти по этой причине Гуссерля можно сказал, что придерживается версии как «реализма», так и «Идеализм» одновременно.

Другая, связанная с этим причина состоит в том, что аргумент Гуссерля в пользу реализма развивается в контексте, в котором он защищает то, что он называет «Трансцендентальный идеализм» (терминологический выбор, который он позже пожалею; см. Føllesdal 1990a, 128). За годы в которой оформилась его трансцендентальная феноменология, он разработал ряд «доказательств» этой позиции, большинство из которых основанный на его концепции «реальной возможности» относительно познания или приобретения знаний. По «настоящему возможность », Гуссерль понимает такую ​​возможность. это «что-то — более или менее -» говорит в в пользу этого »(Хуа XX / 1, стр.178). Реальные возможности другими словами, воспринимается как более или менее (рационально) мотивированных возможности; и Гуссерль понимает мотивацию таким образом, что всегда кто-то мотивирован определенным образом (ср. Хуа IV, стр. 222). Вот почему Гуссерль подписывается на следующий тезис о зависимости : Реальная возможность получить (эмпирические) знания о условном объекте A (возможный мир, отдельная вещь, положение дел с такими вещь; ср.Хуа XXXVI, стр. 139f) «требует» «Эпистемический субъект», который «либо переживает А, либо приобретает знания относительно А на основе опыта, либо имеет практическая возможность (или практическая способность) испытать А и получить знания о нем »(Хуа, XXXVI, стр. 139). Гуссерль также придерживается следующего тезиса корреляции в отношении к эмпирической реальности и реальной эпистемической возможности: если контингент объект A реален (действительно существует), то реальный (в отличие от просто логично) появляется возможность получить знания относительно A (ср.Хуа XXXVI, стр. 138, л. 35–36). Из этих двух предложения — тезис о зависимости и корреляции — он делает вывод, что существование условного объекта A требует «необходимого сосуществования субъекта либо приобретение знаний «относительно A» или способность сделай так »(Хуа XXXVI, стр. 139f). Это не что иное, как «[т] он тезис трансцендентального идеализма […]: природа без сосуществования субъекты возможного опыта относительно этого немыслимы; возможный предметов опыта недостаточно »(Хуа, XXXVI, стр.156).

Почему фактических испытуемых считаются нужно? Ответ Гуссерля относится к понятию полный эпистемическое обоснование, или полной степени реальной возможности (относительно эмпирического знания): «Чтобы [вещь природа], чтобы действительно существовать, и, таким образом, чтобы предположить, что она существует, чтобы быть разумным или оправданным не только в ограниченном, но и скорее неограниченным образом, т.е. в полной мере, должны быть настоящим эго, в опыте которого […] существо вещи проявляет себя […] ». (Хуа XXXVI, 76f). Гуссерль принимает это понятие применимо (насколько эмпирическое сознание касается) только в случае истины. Таким образом, в сек. 16 из Официальные и Transcendental Logic он сначала приравнивает «истину» к «Подлинное знание», которое «может повторить любой […] разумное существо »(Хуа XVII, 46), а затем делает (несколько слабее) утверждают, что истина и такое знание «Коррелированный» (Хуа XVII, 47). Эта концепция (эмпирическая) истина, которую уже можно найти в . Исследования сравнивают с идеальным верификационизмом (ср.Soldati 1994, 119) и внутреннему реализму Патнэма (ср. Beyer 2020, 69).

Гуссерль, кажется, рассматривает реальные возможности как эпистемические диспозиции. (привычки) или способности, требующие реального «Субстрат» (ср. Хуа XXXVI, стр. 139). В то же время он подчеркивает, что «ни один человек и ни одно животное» не должны существуют в реальном мире (добавляя, что их несуществование однако уже приводят к «изменению мира») (ср. Хуа XXXVI, стр. 121). Один из способов понять это — ослабить тезис о зависимости и требование фактического субстрата, и просто требовать того, что можно было бы назвать реальным высшим порядком возможности — возможности для приобретения эпистемических диспозиций в контрфактических (или фактических) случаях, когда эпистемологические субъекты сосуществующие — это может остаться нереализованным, но может быть актуализировано кем-то должным образом с учетом множества индивидуальных эпистемологические перспективы посредством интерсубъективного опыта.Но даже при этой реконструкции остается смысл, в котором критерии реальной возможности и конституции реальности, а также соответствующая структура реального мира, зависят от «Эго», с точки зрения Гуссерля: что считается реальным возможность, или, как эпистемически оправдано, зависит от феноменологические субъекты, размышляющие о таких контрфактических случаях в методологическом контексте трансцендентальной редукции и результаты, к которым они приходят в этом контексте.

Lebenswelt — обзор | Темы ScienceDirect

1.2 Вклад феноменологии

Успешный дизайнерский продукт — это больше, чем объект созерцания, потому что он формирует опыт. Согласно словарю Random House Webster (3-е издание), слово «опыт» относится к «конкретному случаю» или «процессу или факту личного наблюдения, встречи или прохождения… вещей в целом, как они происходят с течением времени». Из этого мы можем извлечь отчет об опыте, который был бы полезен для обсуждения феноменологии и дизайна.Опыт включает в себя наблюдение, встречу или переживание чего-либо в связном жизненном эпизоде, который длится в течение определенного периода времени. Могут ли некоторые сделать вывод из этого определения, что мы переживаем каждый момент нашей жизни и что концепция опыта не относится ни к чему особенному? Наш ответ — категорическое «Нет»! Мы утверждаем, что концепция опыта относится к уникально значимым, заметным и связным ментальным событиям, обладающим как когнитивными, так и аффективными качествами, которые происходят в течение определенного периода времени, каким бы коротким он ни был.

Этот целостный подход к идее опыта восходит к романтическому движению. Иоганн Шлегель (1719–1749), немецкий драматург-романтик восемнадцатого века, описал интерактивную динамику, лежащую в основе эстетических эпизодов. Театральные драмы сочетают сильные эмоции с эстетическим порядком, описывая критические моменты, которые раскрывают скрытые работы разума персонажа. Члены аудитории играют активную роль, используя свое воображение, чтобы лично пережить эти критические моменты.Идея активного участия была развита Августом Шлегелем (1767–1845), который описал драматическую иллюзию как «сон наяву, которому мы добровольно отдаемся» (цит. По: Burwick, 1991, p. 194). Поэт Сэмюэл Тейлор Кольридж пошел еще дальше, связав драматическую иллюзию с «добровольным прекращением недоверия» публикой (Coleridge, Biographia Literaria , 1817/1983, цитируется по Burwick, 1991, стр. 221), творческой открытости к восприятию. новизна и фантазия. Эстетический опыт стимулируется уникальными событиями или стимулами, которые объединяют структуру и выражение, и люди активно участвуют в процессе восприятия.Это должно быть так же верно как для опыта работы с дизайнерским продуктом, так и для встреч с пьесой или стихотворением.

Немецкий философ Вильгельм Дильтей (1833–1911) развил идею о том, что опыт — это структурированное целое, основанное на значимых связях с событиями в мире (Ash, 1995). Его «описательная психология» сосредоточена на «жизни, жизненном контексте, выражении, интерпретации и понимании как ведущих темах» в мире, наполненном переживанием значений и проникнутом ценностями (Spielberg, 1971, p.122). В более общем плане, «гуманитарные науки стремятся к пониманию ( Verstehen ), которое формулирует типичные структуры жизни, данные в пережитом опыте» (Cambridge Dictionary of Philosophy, Audi, 1995, p. 203), структуры, которые являются «объективациями жизни». ‘. Согласно Эдмунду Гуссерлю (1859–1938), « Lebensphilosophie » Дильтея «утверждает, что истинная философия должна искать свои основы исключительно в человеке, а точнее, в сущности его конкретного мирского существования» (Husserl, 1960/1931, p.129). Это привело Гуссерля к разработке своего представления о Lebenswelt или мире «пережитого опыта», который является центральным в феноменологии. Дизайнерские продукты — прекрасные примеры этих «объективаций», воплощения культуры на разных этапах ее развития и наполнены выражениями, которые формируют жизненный опыт.

Согласно философу Анри Бергсону (1859–1941), эти «живые переживания» происходят в реальном времени и характеризуются состояниями «чистой продолжительности» в сознании.«Чистая продолжительность — это то, чем становится последовательность наших состояний сознания, когда наше эго дрейфует по жизни и воздерживается от проведения различия между настоящим состоянием и предыдущими состояниями» (Бергсон, 1920; перевод с французского в Fraisse, 1963, с. 70 ). Идея о том, что осмысленные жизненные эпизоды формируют субъективное восприятие времени, диаметрально противоположна когнитивному принципу автоматизма. В то время как практика и обучение с помощью дизайнерского продукта делают процесс взаимодействия быстрым, значимый опыт замедляет восприятие времени.

Джон Дьюи (1859–1952) далее охарактеризовал целостную природу опыта и взаимодействие между творческой деятельностью и ее воплощением в артефактах. В работе Art and Experience (1969/1934) он охарактеризовал опыт как «целое», которое «несет в себе свое собственное индивидуализирующее качество и самодостаточность…» (стр. 353) и «продолжается до взаимной адаптации личности. и объект появляется, и это конкретное переживание подходит к концу »(стр. 359). «Без внешнего воплощения переживание остается неполным» (стр.365). И, кроме того, «ничто не укореняется в уме, когда нет баланса между деланием и получением» (стр. 360), потому что «. У опыта есть образец и структура … Действие и его последствия должны быть соединены в восприятии. Эти отношения и придают смысл »(стр. 359).

Дьюи подчеркнул идею о том, что творческий опыт длится в течение определенного периода времени. Что-то художественное «предполагает предшествующий период созревания, в течение которого действия и восприятия, проецируемые в воображении, взаимодействуют и взаимно изменяют друг друга» (стр.365). «Настоящая работа художника состоит в том, чтобы создать переживание, связанное с восприятием, при постоянном изменении его развития» (стр. 364). Дизайнеры могут относиться к этой идее о «драматической репетиции в воображении» (Dewey, 1957), которая позволяет человеку предвидеть, как что-то может быть использовано (Dewey, 1929). Взятые вместе, эти различные идеи указывают на то, что переживания обладают целостным свойством, происходят в реальном времени, включают взаимодействие между человеком и объектом и приводят к объективации выразительного значения в эстетически структурированный артефакт.

Эти ученые обеспечивают основу для понимания природы дизайнерского опыта. Как и тема в пьесе, функция объекта дизайна имеет личное значение для пользователя. Человек чувствует себя «связанным» с мероприятием или разработкой продукта, что является предварительным условием для получения значимого опыта. Как чувство «связи» с эстетической работой приводит к трансформации опыта? Согласно экзистенциальному феноменологу Элленбергеру (1958), мы понимаем форму субъективных или внутренних миров людей через анализ того, как они воспринимают время, пространство и материальность.Он не имеет в виду фиксированное или «однородное» время физиков, другими словами, время часов, которое тщательно разделено на формальные единицы. Скорее, это связано с упомянутой ранее концепцией «продолжительности» Бергсона, переживаемого времени, которое течет с определенной скоростью и может искажаться (то есть ускоряться или замедляться). Авиталь (2003) утверждает, что ощущение времени связано с «связностью», так что чем выше уровень взаимосвязанности, тем медленнее ощущается время (см. Авиталь, 2003, стр.418). Соответственно, можно предположить, что чем больше человек чувствует себя связанным с предметом картины или дизайна, тем больше времени будет восприниматься как замедление; человек теряется в данный момент. С другой стороны, чем сложнее интерпретировать картину или манипулировать новым продуктом, тем больше «разъединение» и, следовательно, время будет течь быстрее, когда пользователя заставляют принять отстраненную позицию.

Тот же принцип применим к восприятию космоса.Субъективный опыт «настроенного» пространства противопоставляет «ориентированное» пространство ученого вертикальной оси подъемов и падений, определяемой гравитацией (Бинсвангер, 1958). Опыт дизайна тесно связан с «настроенным пространством», которое формируется чувствами и эмоциями и является спонтанно выразительным (например, счастье расширяет настроенное пространство, а печаль сужает его). По словам Авиталь, переживание «настроенного» пространства может быть связано как со связностью, так и со значением, так что чем больше личное значение, тем больше непрерывность или постоянство образа в сознании человека.Когда вы исследуете дизайнерский объект, чем более значим он для вас, тем более тщательно и медленно вы будете изучать объект, в результате чего восприятие объекта в космосе будет более интимным. Тот же принцип можно применить к опыту материальности. Наше субъективное понимание сенсорных качеств материалов в таких измерениях, как жидкость / вязкость, мягкость / твердость, тепло / холод и темнота / свет, является центральным элементом связи, которую мы ощущаем с физическим объектом. Чем сильнее мы связаны с дизайнерским продуктом, тем лучше мы будем осознавать его сенсорные качества.

Объекты дизайна уникальны тем, что они дополняют друг друга объективной целью и субъективным выражением. С одной стороны, «полезные предметы» имеют инструментальную ценность, которая облегчает решение проблем в нашей повседневной жизни. Люди беспристрастно применяют «объективные» знания, чтобы манипулировать этими инструментами и реализовывать свои цели. С другой стороны, объекты дизайна обладают выразительными качествами в своей форме и материальности, которые помогают установить связь с потенциальными и реальными пользователями.Субъективный опыт пластичен или податлив, поэтому эмоциональная связь с дизайнерским объектом будет отмечена трансформациями восприятия времени, пространства и материальности. Это также говорит о двойственности жеста, поскольку инструментальные манипуляции с объектами дизайна, инструменты qua , руководствуются инструкциями и желанием достичь цели. Но есть и выразительная сторона манипуляции, которая заключается в переживании его чувственных качеств, комбинации сенсорных свойств, которые отражают его функцию.

Генеалогический подход к JSTOR

Информация журнала

Новая история литературы (NLH) фокусируется на теории и интерпретации — причинах литературных изменений, определениях периодов и эволюции стилей, условностей и жанров. На протяжении всей своей истории NLH всегда сопротивлялся недолговечным тенденциям и идеологиям. Углубляясь в теоретические основы практической критики, журнал пересматривает отношения между прошлыми работами и нынешними критическими и теоретическими потребностями.Являясь крупным международным форумом для обмена научными знаниями, NLH привлек на английский язык многих современных теоретиков, чьи работы никогда ранее не переводились. Под постоянным редактированием Ральфа Коэна NLH стал тем, что он представлял себе более тридцати лет назад: «журналом, который бросает вызов профессии писателей». NLH удостоен уникальной награды: он получил шесть наград от CELJ.

Информация об издателе

Одно из крупнейших издательств в Соединенных Штатах, Johns Hopkins University Press сочетает в себе традиционные издательские подразделения книг и журналов с передовыми сервисными подразделениями, которые поддерживают разнообразие и независимость некоммерческих, научных издателей, обществ и ассоциаций.Журналы The Press — это крупнейшая программа публикации журналов среди всех университетских изданий США. Отдел журналов издает 85 журналов по искусству и гуманитарным наукам, технологиям и медицине, высшему образованию, истории, политологии и библиотечному делу. Подразделение также управляет услугами членства более чем 50 научных и профессиональных ассоциаций и обществ. Книги Имея признанные критиками книги по истории, науке, высшему образованию, здоровью потребителей, гуманитарным наукам, классической литературе и общественному здравоохранению, Книжный отдел ежегодно публикует 150 новых книг и поддерживает более 3000 наименований.Имея склады на трех континентах, торговые представительства по всему миру и надежную программу цифровых публикаций, Книжный отдел объединяет авторов Хопкинса с учеными, экспертами, образовательными и исследовательскими учреждениями по всему миру. Проект MUSE® Project MUSE — ведущий поставщик цифрового контента по гуманитарным и социальным наукам, предоставляющий доступ к журналам и книгам почти 300 издателей. MUSE обеспечивает выдающиеся результаты для научного сообщества, максимизируя доходы издателей, обеспечивая ценность для библиотек и предоставляя доступ ученым по всему миру.Фулфилмент-сервис Hopkins (HFS) HFS обеспечивает печатную и цифровую рассылку для избранного списка университетских издательств и некоммерческих организаций. Клиенты HFS пользуются современными хранилищами, доступом в режиме реального времени к критически важным бизнес-данным, управлением и сбором дебиторской задолженности, а также беспрецедентным обслуживанием клиентов.

Символ и теория жизненного мира: «Превосходства жизненного мира и их преодоление с помощью знаков и символов»

  • Berger, P.Л. и Лакманн Т. (1967). Социальное конструирование реальности: трактат по социологии сознания . Гарден-Сити, Нью-Йорк: Doubleday.

    Google Scholar

  • Кассирер, Э. (1972). Очерк о человеке. Введение в философию человеческой культуры. Нью-Хейвен, Лондон: Издательство Йельского университета.

    Google Scholar

  • Достоевский, Ф.(1990). Братья Карамазовы. Роман в четырех частях с эпилогом . Пер. и аннотировано Ричардом Пивером и Ларисой Волохонски. Лондон: квартет.

    Google Scholar

  • Дреер, Дж. (1997). « Die Ñberwindung der Transzendenzen der Lebenswelt durch Zeichen und Symbole ». Опубликовано на сайте: http://www.ub.uni-konstanz.de/kops/volltexte/1999/109 .

  • Эндрес, М. (1999). Альфред Шютц (1899–1959). In D. Käsler (Ed.), Klassiker der Soziologie, Bd. 1. Фон Огюст Конт бис Норберт Элиас , стр. . 334-352. Мюнхен: Бек.

    Google Scholar

  • Хайдеггер, М. (1962). Бытие и время. Нью-Йорк, Эванстон: Харпер и Роу.

    Google Scholar

  • Husserl, E. (1954). Die Krisis der europäischen Wissenschaften und die transzendentale Phänomenologie.Eine Einführung in die phänomenologische Philosophie. Husserliana Bd. VI. Ден Хааг: Нийхофф.

    Google Scholar

  • Husserl, E. (1985). Erfahrung und Urteil. Untersuchungen zur Genealogie der Logik. Гамбург: Майнер. Гуссерль, Э. (1987). Cartesianische Meditationen. Eine Einführung in die Phänomenologie. Гамбург: Майнер.

    Google Scholar

  • Джеймс, В.(1950). Принципы психологии, тт. I-II. Нью-Йорк: Генри Холт.

    Google Scholar

  • Ясперс, К. (1973). Философия III. Метафизик. Берлин, Гейдельберг, Нью-Йорк: Springer.

    Google Scholar

  • Knoblauch, H. (1995). Коммуникационная культура. Коммуникационная Konstruktion sozialer Kontexte. Берлин, Нью-Йорк: Де Грюйтер.

    Google Scholar

  • Luckmann, T. (Ed.) (1983). На границах социального мира. В Life-World and Social Realities , pp. 42-67. Лондон: Хайнеманн.

  • Натансон, М. (1986). Анонимность. Исследование философии Альфреда Шютца. Блумингтон: Издательство Индианского университета.

    Google Scholar

  • Ортега-и-Гассет, Дж.(1957). Человек и люди . Нью-Йорк: Norton & Company.

    Google Scholar

  • Шелер М. (1980). Die Wissensformen und die Gesellschaft. Probleme einer Soziologie des Wissens. Берн, Мюнхен: Franke.

    Google Scholar

  • Schutz, A. (1962). Сборник статей. I. Проблема социальной реальности. Гаага: Мартинус Нийхофф.

    Google Scholar

  • Schutz, A. (1970). Сборник статей. III. Исследования по феноменологической философии. Гаага: Мартинус Нийхофф.

    Google Scholar

  • Schutz, A. (1982). Формы жизни и смысловая структура. Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

    Google Scholar

  • Шютц, А.(1989а). Приложение: Блокноты. В A. Schutz and T. Luckmann, The Structures of the Life-World, Vol. 2 , с. 159-324. Эванстон: издательство Северо-Западного университета.

    Google Scholar

  • Schütz, A. (2003). У Х. Кноблауха, Р. Курта и Х.-Г. Soeffner (Eds.), Theorie der Lebenswelt. Die kommunikative Ordnung der Lebenswelt. Werkausgabe, Bd. Т. 2. Констанц: УВК (в печати).

  • Шютц, А.и Гурвич А. (1989). В R. Grathoff (Ed.), Philosophers in Exile. Переписка Альфреда Шютца и Арона Гурвича, 1939–1959 . Блумингтон и Индианаполис: Издательство Индианского университета.

    Google Scholar

  • Schutz, A. and Luckmann, T. (1974). Структуры жизненного мира, Vol. 1. Лондон: Хайнеманн.

    Google Scholar

  • Шютц, А.и Luckmann, T. (1989). Структуры жизненного мира, Vol. 2. Эванстон: издательство Северо-Западного университета.

    Google Scholar

  • Schütz, A. and Luckmann, T. (1994). Strukturen der Lebenswelt II. Франкфурт а. М .: Зуркамп.

    Google Scholar

  • Soeffner, H.-G. (1990). Appräsentation und Repräsentation. Von der Wahrnehmung zur gesellschaftlichen Darstellung des Wahrzunehmenden.В Х. Рагоцки и Х. Венцеля (ред.), Höfische Repräsentation. Das Zeremoniell und die Zeichen , стр. 43-63. Тюбинген: Нимейер.

    Google Scholar

  • Soeffner, H.-G. (1991). Zur Soziologie des Symbols und des Rituals. В J. Oelkers and K. Wegenast (Eds.), Das Symbol — Brücke des Verstehens , pp. 63-81 . Штутгарт: Кольхаммер.

    Google Scholar

  • Срубар, И.(1988). Космион. Die Genese der pragmatischen Lebenswelttheorie von Alfred Schütz und ihr anthropologischer Hintergrund. Франкфурт а. М .: Зуркамп.

    Google Scholar

  • Thomas, W.I. (1970). Ребенок в Америке. Проблемы поведения и программы. Нью-Йорк: Johnson Repr.

    Google Scholar

  • Фогелин Э. (1952). Новая наука о политике.Введение. Чикаго: Издательство Чикагского университета.

    Google Scholar

  • Вагнер, Х.Р. (1977/78). Бергсоновский период Альфреда Шютца. Философия и феноменологические исследования 38: 187-199.

    Google Scholar

  • Вебер М. (1978). Экономика и общество: Очерк интерпретирующей социологии . Пер. Г. Рот. Беркли: Калифорнийский университет Press.

    Google Scholar

  • Актуально ли это для благополучия и пятой волны действий общественного здравоохранения?

    Int J Qual Stud Health Wellness. 2011; 6 (4): 10.3402 / qhw.v6i4.10364.

    Центр благополучия и общественного здравоохранения, Борнмутский университет, Великобритания

    Автор для переписки. Для переписки: Энн Хемингуэй, комната B129 Борнмутский дом, Борнмутский университет, Крайстчерч-роуд, Борнмут, Дорсет, Великобритания. E-mail: ку.ca.htuomenruob@yawgnimeha

    Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution-Noncommercial 3.0 Unported License, разрешающей любое некоммерческое использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии правильного цитирования оригинальной работы.

    Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

    Abstract

    В недавней статье приводятся аргументы в пользу «пятой волны» действий в области общественного здравоохранения. В документе говорится, что первые четыре волны сосредоточены на гражданском строительстве, микробной теории болезней, реформах социального обеспечения и проблемах образа жизни.Эта статья будет посвящена благополучию и расширит формулировку авторами текущей потребности «открыть новый образ того, что значит быть человеком», чтобы приступить к решению проблем обеспечения благополучия. В этой статье будет рассмотрен альтернативный взгляд на людей в контексте «заботы» и то, как этот альтернативный взгляд может помочь этой потенциальной пятой волне действий в области общественного здравоохранения. Эта альтернативная точка зрения возникла из работ Гуссерля, который предположил, что любой человеческий взгляд на мир без субъективности исключает его базовую основу.Феноменологическое понимание «жизненного мира» сформулировано через пять элементов: временность, пространственность, интерсубъективность, воплощение и настроение, которые подробно обсуждаются здесь. Мир красок, сверкающих звезд, воспоминаний, счастья, радости, гнева и печали. Именно в этом «мире жизни», когда здравоохранение или, как утверждается в этой статье, общественное здравоохранение становится чрезмерно сфокусированным на деконтекстуализированных целях, и поверхностным измерением качества можно пренебречь.

    Ключевые слова: Мир жизни, благополучие, общественное здравоохранение

    В недавней статье приводятся аргументы в пользу «пятой волны» действий в области общественного здравоохранения (Hanlon, Carlisle, Hannah, Reilly, & Lyon ,.2011 г.), анализируя текущие проблемы общественного здравоохранения и размышляя об истории действий в области общественного здравоохранения. В документе сформулированы первые четыре волны деятельности в области общественного здравоохранения, в которых основное внимание уделяется:

    1. Гражданское строительство или период крупных общественных работ.

    2. Микробная теория болезней и усовершенствование научного подхода в больницах.

    3. Реструктуризация учреждений, реформы системы социального обеспечения, новое жилье, социальное обеспечение и развитие «медицинских услуг» и

    4. Основное внимание в деятельности уделяется теории «риска» причинно-следственной связи заболеваний и вопросам образа жизни, курению , диета и физическая активность.

    В документе представлены аргументы в пользу пятой волны путем обсуждения сложных текущих проблем ожирения, неравенства и потери благополучия.

    Очевидно, что каждая историческая волна действий в области общественного здравоохранения возникала в ответ на географические и культурные потребности и опиралась на возникающие в то время философии и идеи в обществе (Hanlon et al., 2011, Szreter, 1997). «Волны» действия формулируются как метафоры для каждой фазы улучшения общественного здоровья, при этом максимальные изменения происходят во время пика волн с падением или снижением аффекта между каждой фазой.Каждая из волн возникла из-за текущих контекстуальных проблем в обществе, а первая волна возникла из-за опасений по поводу здоровья населения после изменений в организации общества во время и после промышленной революции в Северной Европе и Северной Америке (1830–1900). Перенаселенность, отсутствие санитарии и чистой воды, а также плохие условия жизни создали идеальные условия для передачи инфекционных заболеваний наряду с повышенным потреблением алкоголя и преступностью в быстрорастущих городских условиях (Hanlon et al., 2011). Социальные реформаторы сыграли ключевую роль в этой первой волне действий в области общественного здравоохранения.

    Вторая волна была связана с ростом научного рационализма в медицине (и развитии больниц), инженерии и муниципалитете. Возникла идея «эксперта» в узкой специализированной области, и тело стало рассматриваться как машина (1890–1950) с разными «компонентами», которые обрабатывались разными экспертами. Эту вторую волну стимулировали научные открытия и медицина.

    Третья волна возникла под влиянием материалистической философии Маркса и Энгельса, которые утверждали, что материальные изменения приводят к изменениям в обществе, а «здоровье» признается сложным результатом условий повседневной жизни.Примерами реформ в этот период являются идея всеобщего образования, реформы социального жилья и создание служб здравоохранения. Политические реформаторы были ключевыми движущими силами в этот период (1940–1980).

    Ко второй половине 20-го века результаты первых трех волн активности стали очевидны: уровень смертности снизился (McKeown & Record, 1962). Тем не менее, Северная Европа и Северная Америка стали частью перехода к постиндустриальному обществу, где отрасли услуг заменили производство и развивалась доминирующая экономика, основанная на знаниях.Увеличился потребительский выбор, снизились коэффициенты рождаемости и увеличилось количество разводов. Работа и гендерные роли резко изменились, поскольку в экономике знаний мало использовались традиционные роли, которые мужчины играли на рабочем месте, с сейсмическими сдвигами, происходящими в том, что было доступно в качестве работы или трудовой жизни во многих сообществах (Karasek & Theorell, 1990). В четвертой волне «рискованное» поведение, такое как курение, диета, физические упражнения, употребление алкоголя и наркотиков, стало фокусом деятельности общественного здравоохранения, поскольку хронические заболевания стали причиной большинства смертей и инвалидности в западном мире (Hanlon et al., 2011). Действительно, этот акцент на том, что вызывает наше плохое здоровье, а не на том, что способствует нашему благополучию, повлиял на то, как мы рассматриваем физическое и психическое здоровье, где большинство исследований сосредоточено не на профилактике, а на причинно-следственных связях и лечении (Heller, Muston, Sidell, & Lloyd , 2001).

    В этой статье основное внимание будет уделено благополучию и расширению Хэнлона и др. (Hanlon et al., 2011, p. 34), которые формулируют текущую потребность «открыть новый образ того, что значит быть человеком. », Чтобы начать способствовать благополучию (Истерлин, 1980; Экерсли, 2004; Лейн, 2000).В этой статье будет рассмотрен альтернативный способ рассмотрения нас как людей в контексте «заботы» (Todres, Galvin, & Dahlberg, 2006) и то, как этот альтернативный взгляд может помочь нам в потенциальной пятой волне действий в области общественного здравоохранения.

    Потеря благополучия

    Понимание благополучия и его детерминант позволяет предпринять совершенно новые усилия — продвижение благополучия, основанное на работе движения за позитивную психологию (Csikszentmihalyi, 2004). Это движение направлено на то, чтобы дать людям и сообществам возможность увидеть благополучие как достижимое и то, на что они могут повлиять.Благополучие человека можно рассматривать с точки зрения «благополучия» людей. Человек состоит из его или ее «существ» и «дел» (Sen, 2002), элементы этого могут варьироваться от адекватного питания, хорошего здоровья и избежания ранней заболеваемости и смертности до более сложных достижений, таких как безопасность, самообладание. -уважение, счастье и потенциал (Нуссбаум, 1988). Эти сложные достижения также могут быть сформулированы в экзистенциальных терминах как «жилище» или ощущение умиротворения как дома и «мобильность», относящаяся к своим потенциальным мыслям, переживаниям и действиям (Todres & Galvin, 2010).Однако важно отметить, что проблемы социальной справедливости и неравенства в отношении здоровья в значительной степени связаны с обширным неравенством в благополучии, включая свободу добиваться повышения благополучия или стремиться к нему или «свободу благополучия» (Sen, 2002). .

    Всемирная организация здравоохранения (2001) предсказала, что депрессия (как общий показатель благополучия) скоро станет одной из ведущих мировых причин инвалидности. Вероятно, что это увеличение отчасти связано с улучшением обнаружения и диагностики.Тем не менее, похоже, что, несмотря на ускорение экономического роста в Европе, Австралии и США, уровень депрессии и тревожности увеличивается. Похоже, что наше «общество потребления» не оказывает сопутствующего положительного влияния на наше благополучие (Carlisle, Hanlon, & Hannah, 2008). В самом деле, может случиться так, что из-за нашей социальной одержимости консьюмеризмом наше благополучие может начать снижаться (Истерлин, 1980; Экерсли, 2004; Лейн, 2000; Лейард, 2006).

    Первые четыре волны деятельности в области общественного здравоохранения были сосредоточены в первую очередь на структурных изменениях внутри организации общества, а в последнее время — на возможности обвинять или привлекать к ответственности людей за их поведение в отношении здоровья.Чего, кажется, не хватает, так это взгляда на людей как на «активы», способные использовать свои качества страсти и усилий в качестве возможной силы для улучшения общественного здоровья (Hanlon et al., 2011; McKnight & Kretzmann, 1996). Интересно, что можно найти некоторый резонанс с первой волной действий в области общественного здравоохранения, которую возглавили социальные реформаторы, которые в то время и в этом контексте явно были активом в плане улучшения здоровья населения. Однако в целом то, как мы начинаем понимать наш человеческий опыт в мире и как мы позволяем друг другу «процветать», явно не хватало из предыдущих четырех волн действий в области общественного здравоохранения, сформулированных здесь (Hanlon et al., 2011). Как упоминалось в недавней редакционной статье, Дальберг (2009, стр. 131) заявил, что «используя феноменологический подход к жизненному миру, мы можем увидеть, как страдания пациентов могут быть связаны с биологией, но в то же время мы должны уделять внимание опыту человек, чтобы (эффективно) поддерживать благополучие ». Точно так же, рассматривая, как способствовать благополучию среди сообществ и групп населения, мы можем описать причинные факторы повышенного риска и болезней, но как мы можем развить понимание опыта жизни в этом контексте и как можно внести изменения, которые могут положительно повлиять благополучие или возможность достичь благополучия? Как мы влияем на свободы благополучия?

    Четвертая волна общественного здравоохранения, о которой можно было бы спорить, привела к негативному подходу «микроизмерений» к вмешательствам в области общественного здравоохранения, который фокусируется на индивидуальной биологии или поведении, а не на, возможно, более влиятельных макро-влияниях на благополучие, таких как социальное, социальное и экономические вопросы (Venkatapuram & Marmot, 2009).Эта направленность на микрооценку в настоящее время поощряется через звонки об исследованиях, связанных с общественным здравоохранением, и подходы, которые отдают предпочтение спонсорам (Whitehead, 2010). Этот подход существенно противоположен тому, который предлагается в статье Hanlon et al. (2011), в которой предполагается, что наследие нашего биомедицинского подхода к здоровью состоит в том, что мы можем найти лекарство от всего, имея достаточно времени и ресурсов, а не сосредотачиваясь на поиске. путь вперед, который ставит благополучие на первое место. Ключевой характеристикой первых четырех волн действий в области общественного здравоохранения является относительная незначительность человеческого духа и способностей.Кажется, что мы ведем себя так, будто «эксперты» и «организации» являются ключевыми, несмотря на огромный потенциал наших человеческих способностей к энергии, обучению, энтузиазму и усилиям. Идея, которую Сен (2002) представил о свободе благополучия или неравенстве в потенциале людей для достижения благополучия, уместна здесь, поскольку можно утверждать, что, поскольку у всех нас есть потенциал для энергии, обучения, страсти и усилий, поэтому он Этот потенциал может быть ограничен или заблокирован нашими обстоятельствами, что отрицательно скажется на нашем благополучии.

    Жизненный мир

    Взгляд на «жизненный мир» возник из работы Гуссерля (1970). Помимо философа, Гуссерль был математиком, которого все больше беспокоило то, как количественные меры могут забывать или игнорировать качества человеческого опыта. Гуссерль предположил, что любой человеческий взгляд на мир без субъективности с самого начала исключает его базовую основу. Он артикулирует наш мир как текстурированный, воплощенный и переживаемый нами и через нас. Мир красок, сверкающих звезд, воспоминаний, счастья, радости, гнева и печали.Именно в этом «жизненном мире», когда здравоохранение или, как утверждается в этой статье, общественное здравоохранение становится чрезмерно сфокусированным на деконтекстуализированных целях, обвинения жертв и поверхностное измерение качества могут быть проигнорированы или даже забыты, что подвергает нас риску дегуманизации исследований и практики.

    Пять элементов «жизненного мира» были сформулированы на основе рассмотрения Гуссерлем того, что составляет человеческий опыт жизни (Boss, 1979; Heidegger, 1962; Merleau-Ponty, 1962). Это временность, пространственность, интерсубъективность, воплощение и настроение.Здесь они будут рассматриваться индивидуально в отношении благополучия, а затем будут обсуждаться в связи с предлагаемыми шестью первостепенными качествами этой новой пятой волны действий в области общественного здравоохранения.

    Temporality

    Temporality относится ко времени в том виде, в каком мы его переживаем, как люди. По мере того как мы все больше пытаемся приспособить нашу жизнь к давлению нашего «часового» времени, то, как мы переживаем время, может стать отрицательным давлением, а не предлагать нам ощущение возможности. Эти чувства возможности могут возникнуть, например, через воспоминания о прошлом и потенциал, предлагаемый ритмами времен года.То, как мы переживаем время, может стать угнетающим, чрезмерно жестким и доминирующим, что негативно сказывается на нашем благополучии, вместо того, чтобы предлагать нам варианты и возможности как здесь, и сейчас, так и в будущем (Todres et al., 2006).

    Пространство

    Пространство относится к нашей окружающей среде как к людям, нашему миру и нашему опыту жизни в этой среде. На всех этапах действий в области общественного здравоохранения было ясно, что то, как мы взаимодействуем с окружающей средой, и характер этой среды оказывают положительное или отрицательное влияние на наше благополучие.Наша собственная личная топография может, например, повлиять на наше здоровье или поведение в отношении здоровья или поставить под угрозу нашу личную безопасность, так же как она может также способствовать нашему благополучию. Наше «пространство» может предоставить нам возможности для социализации и цели, или естественные образы, цвета и текстуры, искусство и спорт, например, все из которых могут улучшить наше благополучие (Hemingway & Stevens, 2011). Или, действительно, это может ограничить наш потенциал, не предлагая возможности для социализации и ограниченный доступ к «естественной» среде.

    Интерсубъективность

    Мы являемся частью мира и постоянно взаимодействуем с ним и другими людьми в нем. Наша способность к языку расширяет наше понимание и общие значения в нашем мире. Благодаря интерсубъективности мы осмысленно находим себя в нашем межличностном мире, с кем я близок, о ком я беспокоюсь, кого я с нетерпением жду встречи? Чего я жду с нетерпением? Интерсубъективность также формулирует наше отношение к культуре и традициям, которые влияют на то, как мы рассматриваем себя и других.Формы интерсубъективности, такие как доброта или насилие, могут очеловечивать или дегуманизировать нас, а также могут оказывать положительное или отрицательное влияние на наше благополучие.

    Вариант реализации

    Будучи людьми, мы живем в своих телах и воспринимаем мир через них в положительном или отрицательном смысле (Merleau-Ponty, 1962). Интересно, что воплощение было сформулировано как ключевая концепция в экологической перспективе общественного здравоохранения (Lang & Rayne, 2001; McLaren & Hawe, 2005; Rayner, 2009). Воплощение в общественном здравоохранении и эпидемиологии — это средство, с помощью которого люди биологически включают физическую и социальную среду, в которой они живут на протяжении всей своей жизни.В основе термина «воплощение» лежит предположение, что биологию человека нельзя понять без учета психосоциальных и социокультурных аспектов индивидуального развития и истории общества (Krieger, 2001). Если применять антропологическую перспективу, воплощение имеет отношение к различию между аномалиями в структуре и функции органов (заболевание) и жизненным опытом болезни и тем, как болезнь приобретает социальную значимость в определенных культурах и контекстах.Воплощение относится к тому, как мы воспринимаем мир, включая наше восприятие нашего контекста и его возможностей или ограничений.

    Настроение

    Настроение тесно связано с тем, чем мы являемся как люди, и одновременно влияет на наши пространственные, временные, интерсубъективные и воплощенные горизонты и нашу способность реализовывать потенциал. Тревога открывает совершенно иное восприятие мира, чем радость и печаль. Настроение — мощный посланник смысла нашей ситуации (Todres et al., 2006), и как таковые будут влиять на наше физическое и психическое благополучие, а также на него влияют другие четыре измерения, описанные здесь.

    «Пятая волна» действий в области общественного здравоохранения

    В рамках формулировки потенциальной «пятой волны» вмешательства в области общественного здравоохранения (Hanlon et al., 2011) авторы предложили шесть новых качеств этой новой волны общественного здравоохранения. Здесь они будут рассматриваться в отношении благополучия и точки зрения «жизненного мира». Описание шести качеств будет представлено ключевой цитатой из предыдущей статьи.

    Мы имеем дело не с простыми системами

    Признаем, что сообщество общественного здравоохранения имеет дело не с простыми системами, которые можно прогнозировать и контролировать, но со сложными адаптивными системами с множеством точек равновесия, которые непредсказуемо чувствительны к небольшим изменениям в системе. (Hanlon et al., 2011, стр. 34)

    Как люди, мы сложны, как и наши группы, племена или сообщества. В этой сложности кроются наши сильные стороны, и через них мы выражаем наши уникальные человеческие качества и наше желание испытать здесь и сейчас и повлиять на будущее.Нам нужно работать с этой сложностью и преодолевать ее, чтобы понять, что нам нужно для процветания. Для того, чтобы продвижение «благополучия» стало доминирующим дискурсом в наших действиях, сфокусированных на «болезни» и «причинность болезни», нам необходимо прийти к общему определению, которое может зависеть от контекста, но должно быть достаточно конкретным для построения политика и практика. Todres et al. (2006) при обсуждении основных взглядов на заботу о жизненном мире упомянули «заземление», то есть понимание чужого опыта жизни в сложных обстоятельствах, которые могут помочь нам понять наши адаптивные системы.Наше благополучие тесно связано со многими системами по мере того, как мы движемся по нашей жизни, такими как сообщество, культура и государство, и это лишь некоторые из них. Наш жизненный опыт использования этих систем не менее важен, чем количественная оценка, основанная на результатах. В самом деле, если бы этот опыт ценился одинаково, то при проектировании нашей системы здравоохранения и других государственных систем можно было бы руководствоваться реальным опытом конечного пользователя. Это могло бы дать нашим усилиям в области общественного здравоохранения потенциал для поддержки или управления реальными «действующими лицами» в качестве актива в любом конкретном контексте, поскольку мы все можем разделять понимание того, чего мы пытаемся достичь.Как люди, мы можем интуитивно делиться опытом других, который помогает нам мотивировать участвовать и делиться усилиями или действиями, необходимыми для обеспечения благополучия, используя рассказ, который имеет для нас смысл.

    Необходимость перебалансировать наше мышление

    Перебалансировать наше мышление: от «анти» (антибиотики, война с наркотиками, борьба с неравенством) до «за» (благополучие, баланс, интеграция) и от господства и независимости (через специальные знания и опыта) к большей взаимозависимости и сотрудничеству, способности учиться у других и вместе с ними.(Hanlon et al., 2011, стр. 34).

    Представленные здесь измерения «жизненного мира» демонстрируют потенциально дегуманизирующее воздействие подхода общественного здравоохранения, который фокусируется исключительно на «экспертах», дающих советы тем, кто нуждается в «исправлении». Ясно, что для того, чтобы справиться со сложностями человеческого состояния и опыта, нам срочно нужно учиться у других и вместе с ними найти видение будущего. Меньше акцента на «ярлыках» и «экспертах», а больше на «слушании», и то, как мы, как люди, воспринимаем наш мир и наше потенциальное благополучие, как это сформулировано здесь, перекликается с философией, сосредоточенной на взаимо- зависимость, взаимосубъективность и сотрудничество.Действительно, сосредоточение внимания на «советах экспертов» может никогда не увеличить нашу свободу в благополучии, поскольку не позволяет нам найти собственный путь вперед.

    Необходимость перебалансировать наши практические модели

    Перебалансировать наши модели: от механистического понимания мира и самих себя как механиков, которые диагностируют и исправляют то, что не так с отдельными человеческими телами или сообществами, до органических метафор, в которых мы понимаем себя как садоводов, обеспечивая рост того, что питает человеческую жизнь и дух, и поддерживая собственную способность жизни к исцелению и созданию здоровья.(2011, стр. 35)

    Измерения, описанные здесь, могут помочь информировать наше «совершенствование», поскольку они предлагают новое представление о том, что важно для нас как людей и, следовательно, что нам нужно, чтобы быть здоровыми и процветать. Подходы, в которых используются истории и драматические представления переживаний посредством повествований и искусства, могут помочь нам понять мир других и их способность к исцелению и выздоровлению.

    Необходимость перебалансировать нашу ориентацию

    Перебалансировать нашу ориентацию: интегрировать объективное (измерение биологических и социальных процессов) с субъективным (жизненный опыт, внутренняя трансформация) и интерсубъективным (общие символы, значения, ценности, убеждения и стремления.) (Hanlon et al., 2011, p. 35)

    В этой статье исследуется предлагаемая философия рассмотрения нас как людей и нашего опыта в контексте общественного здоровья и благополучия (Todres et al., 2006). Сам по себе этот подход, основанный на жизненном мире, направлен на исследование жизненного опыта и взаимосубъективности человеческой жизни через сформулированные здесь измерения. Как люди, мы эволюционировали, чтобы найти общие значения, ценности, убеждения и стремления; однако понятие экспертов, которые находят причины и решают наши проблемы в наших западных обществах, стало доминирующей парадигмой.Это означает, что наш общий язык и понимание наших проблем и наш потенциал решения проблем стали маргинальными и недооцененными, что ограничивает наши свободы благополучия (Sen, 2002).

    Внедряйте инновации, чтобы прокормить наше будущее

    Развивайте сознание будущего, чтобы информировать настоящее, позволяя инновациям питать будущее, а не поддерживать текущую неустойчивую ситуацию. Развивайте различные формы роста, выходящие за рамки экономического, для обеспечения высокого уровня благосостояния людей ». (Hanlon et al., 2011, с. 36)

    Сформулированные здесь измерения, временность, пространственность, интерсубъективность, воплощение и настроение относятся именно к этой области и предполагают, что для процветания нам необходимо лучше понимать свою роль в том, что происходит с нами и с другими. Нам нужно сосредоточить внимание не только на причинах потери нашего благополучия, но и на том, что для нас, людей, значит быть здоровым, что, по-видимому, не имеет прямого отношения к традиционным показателям экономического роста, когда-то являвшимся нашим фундаментальным выживанием. потребности удовлетворяются (Carlisle et al., 2008; Истерлин, 1980). Казалось бы, если внимательно присмотреться к исследованиям неравенства доходов, наиболее вероятным объяснением будет то, что именно то, что люди могут «быть» и «делать» на каждом уровне своей социальной иерархии, создает градиент нездоровья, а не простой факт наличия у них разного дохода (Sen, 2002). То, как мы воспринимаем наш мир в качестве людей, влияет на наше физическое и психическое благополучие, этот опыт субъективен; однако нам необходимо понимать элементы нашего субъективного опыта, чтобы способствовать благополучию.Неизбежно, в противном случае мы сосредоточимся на общих экономических показателях или болезнях, поскольку их легко измерить.

    Масштабирование с помощью обучения

    Итерация и масштабирование с помощью обучения — процесс проектирования, в котором мы пробуем разные вещи, учимся и делимся полученными знаниями. Основная проблема увеличения масштабов, которая требует от нас разработки многообещающих новых подходов, должна восприниматься как естественный процесс роста, движимый желанием адаптироваться и учиться, а не механистический процесс, за развертывание которого несут ответственность руководители крупных бюрократических систем.(Hanlon et al., 2011, стр. 36).

    Теории и модели, основанные на распространении экспертных знаний для реализации независимо от контекста, например, предложенная моделью рандомизированного контролируемого исследования, которая доминирует в биомедицинских вмешательствах, и множественные недостатки в контексте общественного здравоохранения (Hunter, 2009; Potvin, Gendron, Bilodeau, & Chabo, 2005). Эти вмешательства игнорируют контекст и не пытаются приспособить средства, с помощью которых программы адаптируются и трансформируются, чтобы стать социальным движением (Hunter, 2009).При написании для публикации эти адаптации и преобразования часто игнорируются, поэтому у читателя создается впечатление, что внедрение изменений является линейным и простым, тогда как в действительности оно, скорее всего, будет сложным и запутанным (Hemingway & Stevens, 2011). Наши действия в области общественного здравоохранения должны основываться на опыте, активах, общих ценностях, убеждениях и культуре (McKnight, 2010; McKnight & Kretzmann, 1996) в любом данном контексте.

    Заключение

    В этой статье предполагается, что «мир жизни» очень важен для продвижения действий общественного здравоохранения в эпоху, в которой основное внимание уделяется обеспечению благополучия.Можно возразить, что невозможно способствовать благополучию, не принимая во внимание указанные здесь аспекты. Если мы упорствуем в том, чтобы рассматривать вмешательства в области общественного здравоохранения как независимые от их контекста, где предписанные элементы программы более важны, чем местный человеческий опыт и убеждения, мы рискуем игнорировать человеческие ресурсы, когда, возможно, это те самые сильные стороны, на которых должно быть найдено решение. нужно построить. Как мы можем продвигать свободы благополучия внутри и между сообществами, не зная, каково это с человеческой точки зрения жить в них? Обрисованные здесь измерения жизненного мира, временность, пространственность, интерсубъективность, воплощение и настроение предлагают нам позитивный и соответствующий человеческому духу, цели и значению способ взглянуть на деятельность в области благополучия и общественного здравоохранения.Эти измерения не основаны на болезнях или проблемах, они позволяют нам сосредоточиться на жизненном опыте благополучия и актуальны для всех нас, людей.

    Hanlon et al. (2011) предположили, что в сфере общественного здравоохранения мы должны думать о себе как о «садовниках», выращивающих то, что питает нашу человеческую жизнь и дух. Измерения «жизненного мира», описанные здесь, могут помочь смягчить традиционные представления о прогрессе (Карлайл и др., 2008; Истерлин, 1980, Сретцер, 1997) и сообщить нашему «совершенствованию». Они предлагают понимание того, что важно для нас, живущих с ограниченными ресурсами.Это может позволить нам обуздать нашу страсть и энтузиазм и энтузиазм других через понимание и обмен человеческим опытом и предложить всем нам свободу быть здоровыми.

    Конфликт интересов и финансирование

    Автор не получал никакого финансирования или выгод от промышленности или других источников для проведения этого исследования.

    Список литературы

    • Босс М. Экзистенциальные основы медицины и психологии. Нью-Йорк: Джейсон Аронсон; 1979. [Google Scholar]
    • Карлайл С., Хэнлон П., Ханна М. Статус, вкус и различия в культуре потребления: признание символических измерений неравенства. Здравоохранение. 2008. 122: 631–637. [PubMed] [Google Scholar]
    • Чиксентмихайи М. Что мы должны сделать в ближайшие десятилетия. Зайгон. 2004. 39 (2): 359–66. [Google Scholar]
    • Дальберг К. Редакция. Международный журнал качественных исследований здоровья и благополучия. 2009; 4: 130–132. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
    • Истерлин Р.A. Улучшает ли экономический рост человеческую жизнь? Некоторые эмпирические данные. Исследование социальных показателей. 1980; 8: 199–221. [Google Scholar]
    • Экерсли Р. Ну и хорошо: что мы чувствуем и почему это важно. Мельбурн, Австралия: Text Publishing; 2004. [Google Scholar]
    • Хэнлон П., Карлайл С., Ханна М., Рейли Д., Лайон А. Обоснование «пятой волны» в общественном здравоохранении. Здравоохранение. 2011; 125: 30–36. [PubMed] [Google Scholar]
    • Хайдеггер М. Бытие и время. Оксфорд: Бэзил Блэквелл; 1962 г.[Google Scholar]
    • Хеллер Т., Мустон Р., Сиделл М., Ллойд К. Работа на благо здоровья. Лондон: Сейдж; 2001. [Google Scholar]
    • Хемингуэй А., Стивенс П. Инновации для достижения устойчивого благополучия в искусственной среде. Перспективы общественного здравоохранения. 2011. 131 (3): 117–118. [PubMed] [Google Scholar]
    • Хантер Д. Взаимосвязь между доказательствами и политикой: случай политики, основанной на фактах, или доказательств, основанных на политике? Здравоохранение. 2009. 123: 583–586. [PubMed] [Google Scholar]
    • Husserl E.Кризис европейской науки и трансцендентальной феноменологии. Эванстон: издательство Северо-Западного университета; 1970. [Google Scholar]
    • Карасек Р., Теорелл Т. Здоровый труд: стресс, продуктивность и реконструкция трудовой жизни. Нью-Йорк: основные книги; 1990. [Google Scholar]
    • Кригер Н. Теории социальной эпидемиологии в 21 веке: экологическая перспектива. Международный журнал эпидемиологии. 2001; 30: 668–677. [PubMed] [Google Scholar]
    • Lane R.E.Утрата счастья в рыночных демократиях. Лондон: Издательство Йельского университета; 2000. [Google Scholar]
    • Лэнг Т., Рейн Г. Преодоление политической какофонии в отношении ожирения: экологическая основа общественного здравоохранения для политиков. Обзоры ожирения. 2001; 8 (Приложение 1): 165–181. [PubMed] [Google Scholar]
    • Лейард Р. Счастье: уроки новой науки. Лондон, Миддлсекс: Penguin Books; 2006. [Google Scholar]
    • McKeown T., Record R.G. Причины снижения смертности в Англии и Уэльсе в XIX веке.Исследования населения. 1962; 16: 94–122. [Google Scholar]
    • Макнайт Дж. Л. ABCD, развитие сообщества на основе ресурсов; Документ конференции UKPHA, Борнмут, март 2010 г. [Google Scholar]
    • Макнайт Дж. Л., Крецманн Дж. П. Картографирование возможностей сообщества. Эванстон: Институт политических исследований Северо-Западного университета; 1996. [Google Scholar]
    • Макларен Л., Хаве П. Экологические перспективы в исследованиях в области здравоохранения. Журнал эпидемиологии и общественного здравоохранения. 2005; 59: 6–14. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
    • Мерло-Понти М.В кн .: Феноменология восприятия. Смит К., переводчик. Лондон: Рутледж и Кеган Пол; 1962. [Google Scholar]
    • Нуссбаум М.С. Природа, функция и возможности: Аристотель о политическом распределении. 1988 Оксфордские исследования античной философии (дополнительный том) [Google Scholar]
    • Потвин Л., Гендрон С., Билодо А., Чабо П. Социальные детерминанты неравенства в отношении здоровья: интеграция социальной теории в практику общественного здравоохранения. Американский журнал общественного здравоохранения. 2005. 95 (4): 591–595.[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
    • Райнер Г. Обычное и экологическое здравоохранение. Здравоохранение. 2009; 123: 587–591. [PubMed] [Google Scholar]
    • Сен А. Почему справедливость в отношении здоровья? Экон. Здоровья. 2002; 11: 659–666. [PubMed] [Google Scholar]
    • Сретер С. Экономический рост, разрушение, лишения, болезни и смерть: о важности политики общественного здравоохранения для развития. Обзор народонаселения и развития. 1997. 23: 693–728. [Google Scholar]
    • Тодрес Л., Галвин К. «Жилище-мобильность»: экзистенциальная теория благополучия. Int J Качественное состояние здоровья жеребцов. 2010; 5 (5444) DOI: 10.3402 / qhw.v5i3.5444. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
    • Тодрес Л.

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *