Светлана Иванова — Ведомости
Решение Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) от 27 ноября 2020 г. ЭЛ № ФС 77-79546
Учредитель: АО «Бизнес Ньюс Медиа»
И.о. главного редактора: Казьмина Ирина Сергеевна
Рекламно-информационное приложение к газете «Ведомости». Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) за номером ПИ № ФС 77 – 77720 от 17 января 2020 г.
Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti.ru
Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных
Все права защищены © АО Бизнес Ньюс Медиа, 1999—2021
Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti.ru
Новости, аналитика, прогнозы и другие материалы, представленные на данном сайте, не являются офертой или рекомендацией к покупке или продаже каких-либо активов.
Все права защищены © АО Бизнес Ньюс Медиа, 1999—2021
Решение Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) от 27 ноября 2020 г. ЭЛ № ФС 77-79546
Учредитель: АО «Бизнес Ньюс Медиа»
И.о. главного редактора: Казьмина Ирина Сергеевна
Рекламно-информационное приложение к газете «Ведомости». Зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) за номером ПИ № ФС 77 – 77720 от 17 января 2020 г.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных
АСКЕТИЗМ — «Школа жизни»
(от греч. askeo — упражняющийся, подвижник) — метод нравственного совершенствования и духовного возвышения посредством регуляции человеком своих телесных и душевных побуждений. А. возник в глубокой древности как религиозная практика отказа от мирских благ и умерщвления плоти во имя Бога. В религиозно – богословской традиции А. отличается отанахорет – ства (пустынничества, отшельничества) и исихаз – ма (ритуального безмолвствования ради внутренней беседы с Богом). В античности специфически духовный смысл слову «А.» придали стоики, понимавшие под аскезой гл. обр. духовное упражнение — в добродетели и воздержанности. В этом же смысле это слово употреблялось и раннехристианскими мыслителями. Особенности христианского А. определялись учением о природе человеческих страстей, преодолении искушений и необходимой самоотверженности человека в его преданности Христу. Различные религиозные традиции указывают на два существенных момента в аскетической практике: а) любое действие по обузданию низшей природы должно осуществляться в соотнесении с высшими и абсолютными ценностями; б) средством самосовершенствования может стать любое действие — при условии, что оно соотносится с высшими и абсолютными ценностями. Психология аскезы такова, что самоотвержение и самоиспытание в случае, когда им придается исключительно ритуальное значение, имеют прямо противоположный нравственный смысл, чем тот, который им принято по традиции приписывать. Вместе с тем в социальной практике требование А. нередко выдвигается с целью пропагандистского манипулирования людьми, их экономической или политической эксплуатации. Этим была обусловлена критика А. Гольбахом, Марксом, Ницше. Критика подобного рода интересна как анализ и обличение определенных общественных нравов, однако по существу она не имеет отношения к А. как именно практике духовного возвышения. Как нравственный принцип, А. предписывает самоограничение, воздержание от чувственных наслаждений и укрепление воли к совершенному исполнению долга. В аскетическом усилии — воздерживаясь в пище, питье (соблюдение диеты, постов, вегетарианства), в чувственных влечениях, овладевая своими слабостями (напр., сластолюбием или сладострастием), физическими и душевными состояниями, — человек должен отрешиться от плотского в себе и добиться самообладания. Важным средством А. являются медитация, молитва. В этом духе понимали А. В. Соловьев, Бердяев, Швейцер. Как нравственный принцип А. противоположен гедонизму. Однако нравственная ценность аскетической практики определяется тем, от чего отрешается человек. Меру отрешения в отношении себя и «своей» среды человек устанавливает сам. Что же касается отрешения от «плотского» и рутинно-повседневного в чужой жизни, то, даже будучи нравственно обоснованным, оно может быть допустимо лишь на основе сострадательного, участливого отношения к другому. Так же и бесстрастие, понятое как пренебрежение к страданиям, нравственно допустимо лишь в отношении собственных, но не чужих лишений и болезней. Как требование морали, А. категоричен и универсален, но не абсолютен, ибо обусловлен более высоким требованием: каждый человек должен сохранять самообладание — ради более совершенного содействия добру. Требования духовного возвышения и нравственного совершенствования личности приоритетны по отношению к идеалу А.
Р. Г. Апресян
159448 (О первичных основаниях нравственности) — документ, страница 3
Соловьёв различает внутреннее существо нравственности это целость человека, заложенная в его природе, как пребывающая норма, формальный принцип нравственности или нравственный закон долженствование и реальные проявления нравственности. Аскетизм и альтруизм – именно те реальные нравственные принципы, которые, с точки зрения Соловьева, приближают человека к Абсолюту.
Но реальные проявления нравственности и во времена Вл. Соловьёва, и сегодня далеки от совершенства. Связано это с тем обстоятельством, как считает Вл. Соловьёв, что действительное человечество — это «распавшееся человечество». Оно не сосредоточено и не поднято единым абсолютным интересом к Богу, «рассеяно в своей воле между множеством относительных и бессвязных интересов» [5, с.374]. Соловьёв предупреждает, что «исторический процесс есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к богочеловечеству» [5, с.182].
Более того, Добро не имеет для нас всеобщего и окончательного осуществления. Добродетель никогда не бывает вполне действительною. Однако «мера добра в человечестве вообще возрастает… в том смысле, что средний уровень общеобязательных и реализуемых нравственных требований повышается» [5, с.182]. Человек многое может, но главную его роль Вл. Соловьёв видит в собирании вселенной в идее, собрать же вселенную в действительности по силам только богочеловеку и Царству Божию.
Нравственное совершенствование возможно благодаря разумной свободе. «Нравственность всецело держится на разумной свободе, или нравственной необходимости, и совершенно исключает из своей сферы свободу иррациональную, безусловную, или произвольный выбор». А выбор определяет Добро «всею бесконечностью своего положительного содержания и бытия, следовательно этот выбор бесконечно определен, необходимость его была абсолютная, и произвола в нем никакого» [5, с.73].
Этот закон, сформулированный Вл. Соловьёвым, и есть путь ко Всеединству. Именно поэтому «нравственная природа человека есть необходимое условие и предположение богочеловечества» [5, с. 197], а «нравственная жизнь открывается как задача всеобщая и всеобъемлющая» [5, с.237].
Значимость человека как нравственного существа принципиальна для Вл. Соловьёва. Богочеловечество как цель не может осуществиться без деятельной личности, нравственно самоорганизующейся, одухотворяющей собой «собирательного человека», органическую и неорганическую природу. Наделение человека природными основаниями нравственности, восходящей к абсолютному Добру, дает основания Вл. Соловьёву говорить о причастности каждого члена общества к «абсолютной полноте целого» с одной стороны, а с другой (и в этом оригинальность подхода философа), настаивать на том, что сам человек необходим «для этой полноты не менее, чем она для него» [5, с.371].
Представляется важным вывод Вл. Соловьёва о том, что природные основания нравственности, ее причастность к Абсолютному Добру это необходимое, но не достаточное условие нравственного совершенствования человечества на пути к Всеединству, так как человеческая личность, обладая бесконечностью своего содержания из-за причастности к абсолютной полноте Богочеловечества, тем не менее является лишь возможностью, но не действительностью. На сегодняшний день, считает Вл. Соловьёв, для человека характерно слепое подчинение внешним обстоятельствам жизни, и, прежде всего, подчинение высшей силе Абсолюту Богу [1].
Заключение
«Преодоление морали, в известном смысле даже самопреодоление морали – пусть это будет названием той долгой тайной работы, которая предоставлена самой тонкой, самой честной и вместе с тем самой злобной современной совести как живому пробному камню души. Делать нечего: чувства самопожертвования, принесения себя в жертву за ближнего, всю мораль самолишений нужно безжалостно привлечь к ответу и к суду» Россия, по словам Бердяева, сразу признала Ницше не как философа культуры, но как «мыслителя религиозного», и приведенная цитата из работы Ницше «По ту сторону добра и зла» демонстрирует привлекательность ницшеанского решения проблемы Добра и Зла. Отрицание морали, нравственных начал действительно делает ненужными альтруизм, аскетизм, самопожертвование – и сильно облегчает человеку жизнь.
Соловьёв был одним из первых в России, кто разобрался в религиозном характере учений Ницше, прежде всего – в характере высказанной в книге «Так говорил Заратустра идеи «сверхчеловека». В статье «Идея сверхчеловека» Соловьёв пишет, что из «трех очередных», «модных идей» – «экономического материализма, отвлеченного морализма и демонизма «cверхчеловека»» – которые владеют современными умами, самая важная «эта третья». Философ увидел в ней попытку отрицания понятия человека как существа нравственного, способного выбирать между добром и злом, соблазн отрицания самой «человечности» человека.
Соловьёв осознавал, что эта, обозначенная «сверхчеловеком» прокламация выхода «по ту сторону добра и зла» есть соблазн соблазнов. Ницше устремлен к сверхчеловеку, к сверхчеловеческому пути, но этот сверхчеловеческий путь может быть пройден только либо «божественно», либо «демонически»; другой возможности не существует. «Святость» или «демонизм» это единственная альтернатива пути к «другому миру».
Труд Соловьева – это действительно оправдание добра, намерение показать, что в природе человека есть все необходимые основания для добра. Но первичные основания сами по себе не гарантируют нравственного поведения, добро не имеет всеобщего и окончательного осуществления и пребывает в постоянной борьбе со злом. И здесь человек легко может поддаться соблазну пойти легким путем, отказаться от борьбы, и философия Ницше – убедительное тому доказательство. В противовес таким этическим инверсиям Соловьев утверждает: существует добро, не подчиненное никаким случайностям, никаким внешним ограничениям, но такое добро — не от мира и не от человека, оно — от Бога. И смысл человеческого бытия – в приобщении к этому добру, а иначе оно вообще не имеет смысла.
Определяющим во всех преобразованиях для В.С. Соловьёва было изменение нравственно-религиозного сознания людей, изменение их отношения к миру и жизни. В вере в духовную силу добра, которая должна спасти и преобразовать всю действительность, заключен и идеализм, и гуманизм В.С. Соловьёва.
Список использованной литературы
Борисенко Л.О. Нравственность как основа всеединства и историософии В.С. Соловьёва. \\ Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьёва. Материалы международной конференции 14-15 февраля 2003 г. Серия «Symposium», выпуск 32. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.178-185
Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1. Ч.1.Л., 1991.
Зобова М. Р.В.С. Соловьёв о свободе выбора \\ Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьёва. Материалы международной конференции 14-15 февраля 2003 г. Серия «Symposium», выпуск 32. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.23-25
Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М.: Прогресс, 1990.
Соловьёв В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. М.: Республика, 1996.
Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. Соловьёва. Т. II.
контрольная работа профессиональная этика Творческое задание №11. 1. Выбрать информационный продукт (художественный, документальный, мультипликационный фильм, видеоклип или иной видеоряд, книга, газета, журнал, компьютерная игра, интернет-сайт или электронная публикация и др.) для экспертного морально-нравственного исследования. 2. Проанализировать морально-нравственное содержание информационного продукта на основе базовых моральных принципов «коллективизм – индивидуализм», «альтруизм – эгоизм», «аскетизм – гедонизм», «идеализм – утилитаризм», «оптимизм – пессимизм», «патриотизм – космополи
2015
Важно! При покупке готовой работы
сообщайте Администратору код работы:
180-05-15
приблизительное количество страниц: 24
Соглашение
* Готовая работа (дипломная, контрольная, курсовая, реферат, отчет по практике) – это выполненная ранее на заказ для другого студента и успешно защищенная работа. Как правило, в нее внесены все необходимые коррективы.
* Всем нашим Клиентам работы выдаются в электронном варианте.
* Работы, купленные в этом разделе, не дорабатываются и деньги за них не возвращаются.
* Работа продается целиком; отдельные задачи или главы из работы не вычленяются.
С условиями соглашения согласен (согласна)
Цена: 300 р. Купить эту работуСкачать методичку, по которой делалось это задание (0 кб)
Содержание
Творческое задание №11.
1. Выбрать информационный продукт (художественный,
документальный, мультипликационный фильм, видеоклип или иной видеоряд, книга, газета, журнал, компьютерная игра, интернет-сайт или электронная публикация и др.) для экспертного морально-нравственного исследования.
2. Проанализировать морально-нравственное содержание информационного продукта на основе базовых моральных принципов «коллективизм – индивидуализм», «альтруизм – эгоизм», «аскетизм – гедонизм», «идеализм – утилитаризм», «оптимизм – пессимизм», «патриотизм – космополитизм», «догматизм – нигилизм», «конформизм – нонконформизм», «гуманизм – антигуманизм».
3. Ответить на следующие вопросы: 1). Имеется ли в данном информационном продукте вредоносное содержание? Если да, то в чем оно выражается? 2). Имеется ли в данном информационном продукте социально-полезная информация? Если да, то в чем она выражается? 3). Каковы возрастные ограничения на данный информационный продукт?
4. Составить правовое заключение, включающее вводную, исследовательскую и заключительную части, а также приложение исследуемого информационного продукта. Отразить и обосновать наличие в информационном продукте деструктивного содержания в соответствии с критериями, установленными Федеральным законом «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» от 29.12.2010 года. Отразить и обосновать наличие в информационном продукте социально полезного содержания. Определить возрастные ограничения информационного продукта. Указать перечень нормативных, методических и литературных источников исследования.
Цена: 300 р. Купить эту работу
Все темы готовых работ →
Другие готовые работы по теме «этика»
альтруизм | аскетизм |Как существительные, разница междуальтруизмом и аскетизмом состоит в том, что альтруизм — это уважение к другим, как естественное, так и моральное, без оглядки на себя; преданность чужим интересам; братская доброта; самоотверженность;
|
(PDF) Другая половина эффективного альтруизма: избирательный аскетизм
Муйскенс | Другая половина эффективного альтруизма
commons.pacicu.edu / eip eP1575 | 7
оказывают гораздо более сильное влияние. Еще лучше, мы могли бы перепроектировать города и транспорт, чтобы
вообще не полагались на машины так сильно, и скорректировать культуру, чтобы перестать рассматривать автомобили как
как основные потребности (как они часто встречаются в Соединенных Штатах) и многое другое. как дорогая роскошь.
Физические лица могут продвигать изменения такого рода с помощью инвестиций или пожертвований (типичный подход эффективного альтруизма
), но также могут практиковать это, воздерживаясь от использования автомобилей,
или самолетов, выбирая общественный транспорт. или пешком или на велосипеде до мест, куда им нужно ехать
, или путешествовать меньше в целом.
Другими аскетическими методами борьбы с изменением климата являются просто вегетарианство или
веганство, поскольку большое количество парниковых газов производится в результате промышленного животноводства.
Фактически, отчет Wor ld Watc h (2009) показал, что более половины всех парниковых газов
производится животноводством14. Оксфордское исследование, проведенное в 2014 году журналом Climatic Change, пришло к выводу, что мясоеды ответственны за почти вдвое больше выбросов парниковых газов с пищей в день, чем вегетарианцы. вдвое больше, чем веганов15. Другой вариант селективного восхождения — это личное решение не иметь детей, чтобы уменьшить бремя перенаселения.Необязательно принимать каждый аскетический выбор, но эти варианты заслуживают как минимум
большого признания и внимания как благотворительные пожертвования.
Я понимаю, что это не совсем что-то новое, поскольку даже Питер Сингер в своей книге «
« Самое хорошее, что вы можете сделать »утверждает, что один из наиболее эффективных способов уменьшить общее количество страданий. в мире — это перестать покупать или есть мясо16. Вот почему я рассматриваю свой аргумент
в этой статье как переоценку, а не как революционное предложение.Фактически, уже предпринимаются
усилий в этом направлении. Мы просто стараемся не слышать о них в связи с эффективным альтруизмом. Такие движения, как сознательное потребление, направлены на то, чтобы лучше информировать клиентов об этических последствиях их покупок.
В статье Вахида Хусейна «Является ли этический консьюмеризм недопустимой формой лантизма Vigi-
?» он дает всестороннюю оценку нескольким типам этического потребительства. Citi-
zens могут использовать свою покупательную способность по-разному и по разным причинам.Сознательный потребитель
может воздержаться от покупки кофе, произведенного несправедливо обработанным производством.
14 Goodland, Robert and Je Anhang. «Животноводство и изменение климата». World Watch, ноябрь /
декабрь 2009 г.
15 Скарборо, Питер, Пол Н. Эпплби, Аня Миздрак и др. «Диетические выбросы парниковых газов мяса —
едоков, sh-едоков, вегетарианцев и веганов в Великобритании». Изменение климата 125, вып. 2 (2014): 179-192. DOI:
10.1007 / s10584-014-1169-1.
16 Певец, Питер. Самое хорошее, что вы можете сделать: как эффективный альтруизм меняет представления об этической жизни
. Нью-Хейвен: Издательство Йельского университета, 2015, 177.
Другая половина эффективного альтруизма: избирательный аскетизм
% PDF-1.7 % 1 0 объект > >> эндобдж 6 0 obj > эндобдж 2 0 obj > / Шрифт> >> / Поля [] >> эндобдж 3 0 obj > транслировать 2017-01-16T15: 41: 43-08: 002019-10-17T06: 52: 04-07: 002019-10-17T06: 52: 04-07: 00Appligent pdfHarmony 2.0uuid: 3a7ba3ea-ACBB-11b2-0a00-406e83b0fd7fxmp.did: FE99F55ACF66E411A454ED3D53838110xmp.id: f56a4679-3dcb-2C40-b6b1-6dee44a1ee0aproof: pdfxmp.iid: cc71dbef-c06d-b443-8a34-8988730a45e9xmp.did: 3ce1a9a9-a952-554d- 9388-63d581de8b61xmp.did: FE99F55ACF66E411A454ED3D53838110по умолчанию
Аскетизм, благополучие и сострадание |
Директор-основательAIOCS Дору Костач опубликовал новую главу книги «Аскетизм, благополучие и сострадание в Максиме Исповеднике».Эссе входит в том, отредактированный Питером Болтом и Джеймсом Р. Харрисоном, Правосудие, милосердие и благополучие: междисциплинарные перспективы (Eugene: Pickwick, 2020: 134-47), представляющий собой вторую крупную публикацию, полученную в результате от Сиднейского колледжа Божественного благополучия проекта (2015-2018).
Аннотация: В своих главах о любви , которые следует рассматривать как трактат об аскетизме и сострадании, святой Максим обсудил важную тему для монашеской среды, к которой был адресован труд, а также христианского опыта в целом.Вопреки взглядам, которых, по-видимому, придерживались многие монахи его времени, исповедник предположил, что добродетель, особенно бесстрастие, не может быть конечной целью аскетических усилий. Конечно, однажды достигнутое бесстрастие было знаком исцеления от ран греха и безопасного пути к личному благополучию. Но бесстрастие было не только этим. Это было экстатическое избавление от эгоизма, ведущее к искренней любви, состраданию и щедрости. Для Исповедника, в то время как чистое сострадание было невозможно без личного аскетического или добродетельного преобразования, добродетель оставалась несовершенной, если человек не становился богоподобным, одинаково любящим всех людей.Таким образом, в Главах о любви Максимианский алгоритм духовной жизни, который относился к аскезе, бесстрастию и любви, предполагал переживание трансформации, превращение себя из человека, заботящегося о собственном благополучии, в человека, способного к сострадательному отречению. или альтруизм. После сопоставления общего учения Максимиана о духовной жизни в Главах о любви , эта глава сосредотачивается на сложном соотношении аскетизма и альтруизма, поддерживаемых в нем. Его цель — бросить вызов нынешнему представлению о благополучии, определяемому в материалистических и эгоистических терминах, указав в свете мудрости святого Максима, что полнота и счастье остаются иллюзорными, пока человек не встает на аскетический, преобразующий путь, который ведет к переопределению личности как сострадательного существа, чувствительного к присутствию и потребностям других.
С текстом главы можно ознакомиться здесь бесплатно.
Альтруизм и альтруистическая любовь | Институт открытий
Концепция альтруизма или бескорыстной заботы о благополучии другого человека является общей характеристикой человека и обсуждалась всеми, от теологов до биологов. В этом сборнике собраны известные исследователи из различных дисциплин для изучения эволюционных, неврологических, связанных с развитием, психологических, социальных, культурных и религиозных аспектов альтруистического поведения.
Наиболее широко известно, что альтруизм возникает в пределах биологической семьи, часто называемый кин-альтруизмом. Однако в человеческих обществах альтруизм выходит далеко за рамки простых семейных отношений и «широко превозносится и обычно считается основой нравственной жизни». (стр. 3) Альтруизм признается как утверждение и забота о другом человеке ради его собственного блага, независимо от того, как его выгода влияет на собственный успех.
Но можно ли объяснить истинный альтруизм в рамках эволюционной теории? Э.О. Уилсон утверждает: «Человеческое поведение, как и глубокая способность к эмоциональной реакции, которая его порождает и направляет, — это обходной метод, с помощью которого человеческий генетический материал был и будет сохраняться нетронутым. У морали нет другой очевидной функции ». Согласно этой теории, настоящего альтруизма не существует, поскольку всегда существует какое-то механистическое« эгоистичное »поведение, которое руководит любым альтруистическим актом.
Например, дарвиновский философ Майкл Руз утверждает, что дарвиновская интерпретация социального поведения и лежащей в его основе морали требует, чтобы они были репродуктивно полезными.Так, Рус пишет, что «все организмы, включая нас, являются продуктами эволюции» и «поведение животных само должно подвергаться естественному отбору». (стр. 153) Естественный отбор часто поощряет сотрудничество; однако Рус утверждает, что генетически «эгоистичное» поведение не обязательно влечет за собой сознательно эгоистичные поведенческие мотивы. Но в конечном итоге такое поведение должно существовать из-за эволюционного прошлого, когда оно позволяло воспроизводиться лежащим в его основе генам. Согласно эволюции, «человеческое моральное поведение должно быть таким, чтобы оно служило личности.”Стр. 158). С точки зрения Руса, «дарвиновская эволюционная биология непрогрессивна, что указывает на то, что мы не можем знать объективную мораль», и, таким образом, «дарвиновская эволюционная теория ведет к моральному скептицизму, разновидности морального нереализма». (стр.165)
Работая в рамках исследовательского гранта Discovery Institute, бывший научный сотрудник Discovery Institute Джеффри П. Шлосс написал, что есть некоторые формы поведения, которые не учитываются при неодарвинизме:
«Люди часто проявляют радикально жертвенное и, как следствие, альтруистическое поведение, которое снижает репродуктивный успех без компенсирующей взаимности или родственной выгоды.Такое поведение, как добровольная бедность, безбрачие доброжелательности, спасители Холокоста и религиозный аскетизм или мученичество, являются примерами у людей, которые спровоцировали реконцептуализм или существенное уточнение эволюционных подходов к человеческому альтруизму. И даже менее экстремальные формы поведения, такие как принятие не-родственников, анонимная благотворительность и дорогостоящие инвестиции в репродуктивно инертные начинания, такие как искусство или похоронные тайники, стимулировали расширение или нюансирование первоначальных социобиологических отчетов.»(Стр. 221; внутренние ссылки опущены)
Согласно Шлоссу, очень жертвенные действия или репродуктивные жертвы не учитываются, если «расчет биологической выгоды — остается привязанным к приспособленности». (стр. 235) Шлосс заключает, что «в конечном итоге мы либо отрицаем существование или важность человеческой склонности к контрпродуктивному поведению, либо ссылаемся на отчеты о его происхождении, которые постулируют некоторую степень отделения от геномной эволюции и сопутствующее преодоление биологических ограничений. .”(Стр. 235-236)
Это оживленный спор, который вряд ли скоро разрешится. Тем не менее, Альтруизм и Альтруистическая Любовь предлагает широкий спектр взглядов ведущих мыслителей в этой разнообразной области.
К другим участникам, не связанным с Discovery, относятся К. Дэниэл Бэтсон, Дон С. Браунинг, Антонио Р. Дамасио, Ханна Дамасио, Франс Б.М. де Ваал, Грегори Л. Фриккионе, Рубен Л.Ф. Хабито, Уильям Б. Херлбат, Томас Р. Инсель, Джером Каган, Мелвин Коннер, Кристен Ренвик Монро, Сэмюэл П.Олинер, Стивен Дж. Поуп, Стивен Г. Пост, Стивен Д. Престон, Эллиот Собер, Линн Г. Андервуд, Дэвид Слоан Уилсон и Эдит Вишогрод.
Альтруизм и альтруистическая любовь: наука, философия и религия в диалоге
Самый эффективный способ спасти жизнь
Прошлой зимой Уильям МакАскилл и его жена Аманда переехали в квартиру на Юнион-сквер, которую я делял с несколькими друзьями в Нью-Йорке. Сначала я ничего не знала об Уилле, кроме того, что я могла почерпнуть из некоторых коротких встреч, например, о его косматых светлых волосах и похожей на бороду бороде.Он был чрезвычайно вежливым и ужасающе шотландским, так что в некоторых словах, таких как crook или Brooke , вторая согласная вибрировала с отчетливостью крошечного двигателя.
МакАскилл, как я вскоре обнаружил, был философом, получившим образование в Кембридже и Оксфорде, и проводником так называемого эффективного альтруизма , растущего движения, которое было названо «щедростью для ботаников». Эффективный альтруизм направлен на получение максимальной пользы от благотворительных пожертвований и даже от карьеры.Это щедрость в сочетании с математикой или, как он однажды запомнилось мне, «привнесение науки в сентиментальный вопрос о том, чтобы делать добро в мире».
До этого момента я бы охарактеризовал свой интерес к благотворительности как примерно средний. Я определенно не задумывался о своих пожертвованиях задолго до того, как встретил МакАскилла. Я добровольно участвовал в программах музыкального образования, потому что мне нравилась музыка, но это было не упражнением в самоотверженности, а скорее выражением моей личности, например, ношением одежды.
Однажды вечером на вечеринке в квартире мы с МакАскиллом забились с пивом в углу кухни, чтобы поговорить о его мировоззрении, которое он превратил в книгу под названием Doing Good Better (выходит 28 июля) Представьте себе вас «вдумчивый 22-летний выпускник колледжа, который хочет изменить мир к лучшему», — сказал он , вспомнив один из своих многочисленных мысленных экспериментов. Многие такие люди пытаются устроиться на работу в Oxfam, Gates Foundation или в любую другую отличную благотворительную организацию.Хорошо. Но если вы не получите эту работу в Oxfam, ее получит кто-то такой же умный и щедрый. Вы, наверное, не намного лучше, чем этот «следующий человек». Но представьте, что вы идете работать на Уолл-стрит…
Уолл-стрит? Я, наверное, перебил.
Да, представьте, что вы работаете в инвестиционном банке. Вы зарабатываете 100000 долларов и половину отдаете на благотворительность. «Следующий человек» не сделал бы то же самое, поэтому вы создали товар на сумму 50 000 долларов, которого в противном случае не существовало бы.Более того, ваше пожертвование может быть использовано для оплаты одного или двух сотрудников Oxfam — или любого другого эффективного дела, на которое вы решили сделать пожертвование.
Зачем я это делал? Возможно, пожертвование было эквивалентом молитвы агностика, на случай если сверхъестественное прислушивается к альтруизму.Эта история подчеркивает принцип эффективного альтруизма под названием «зарабатывать, чтобы отдавать», который подобен десятине на стероидах. Заработок является аргументом в пользу максимизации суммы денег, которую вы можете заработать, и пожертвования значительной части этих денег на благотворительность.В этой истории меня привлекли не конкретные советы (я еще не отправлял резюме на Уолл-стрит), а скорее философский подход к поиску добра в мире — парадоксальный, но в то же время глубоко моральный и логичный. Это было похоже на обнаружение тайного мозолистого тела, соединяющего интерес правого полушария быть хорошим человеком с склонностью левого полушария беспристрастно думать о добре.
I. Причина дать
Уилл МакАскилл был источником убедительных ответов в то время, когда я нуждался в новых способах разобраться в жизненном хаосе.За шесть месяцев до того, как я встретил Уилла, моя мама умерла от рака поджелудочной железы. Через несколько месяцев после того, как я встретил Уилла, мой отец был госпитализирован в больницу Джорджтаунского университета с тем, что позже врачи определили, было другим и причудливо редким раком, который, как плющ, обвился вокруг позвонков его нижней части спины. Когда его поместили в больницу с болью в пояснице, хирург изначально ожидал, что все, что потребуется, — это простая операция. После того, как мой отец чуть не истек кровью на столе после первой из нескольких операций, врачи поняли, что мой отец имеет дело с большой злокачественной опухолью.
Прошлым летом я проводил каждый день в течение нескольких недель, устраивая себе приют в приемной больничного отделения травм позвоночника. Каждый зал ожидания в больнице — это антисептическое чистилище, в котором «Семейная вражда» играет вечность, и в сюрреалистическом дежавю возможной потери еще одного родителя из-за другого рака с разницей в год, я думал о многих вещах, например об удаче. , религия и добро. Моя мама скончалась, когда ей было 63 года, моему отцу было еще 60. За горем укрепилось чувство: отвращение к перспективе получить пенсионные деньги родителей.Мне было ясно и кое-что еще. Я пообещал себе, что если этот ужасный сценарий осуществится, я свяжусь с Уиллом и попрошу его помочь мне раздать деньги — и не где-нибудь, а на благо дела, которое улучшит жизни других на столько же. насколько возможно.
Рак моего отца, к счастью, пошел в ремиссию, и сейчас он выздоравливает. Но инстинкт отдать значительную сумму денег меня не покидал. Я не могу сказать наверняка, почему я так сильно зациклился на этой идее.Может быть, мне было стыдно, что я подошел так близко к тому, чтобы сделать что-то однозначно хорошее, только чтобы отступить, потому что вмешалось выздоровление моего отца; благодарность казалась плохой причиной для отказа от щедрости. Может быть, я хотел добавить чип жизни в космические весы, которые в последнее время слишком сильно отклонились в другую сторону. Возможно, это пожертвование было эквивалентом молитвы агностика, на случай, если сверхъестественное примет дары в форме альтруизма, чтобы просто положить конец плохим вещам.На самом деле я не знаю, почему я решил сделать то, что делаю, и поэтому не чувствую причин говорить другим людям, что они должны делать что-то подобное. Мне никогда не нравились проповеди.
То, что мои мотивы бесчисленны и непонятны для меня, не так уж странно. Альтруизм, происходящий от итальянского слова altrui для «других людей», когда-то вводил в заблуждение биологов. Самоотверженность ставила в тупик первых сторонников естественного отбора (кормление голодающих соперничающих племен, вероятно, плохой способ обеспечить выживание ваших собственных) и инвертированных Метафора Адама Смита о невидимой руке, которая предполагает, что стремление людей к личным интересам может быть выгодным в больших масштабах.
Даже самые щедрые из нас преследуют инстинкты самопожертвования плесени.Как объяснил Сэм Кин в статье The Atlantic «Человек, который не мог перестать давать», основная теория корней альтруизма известна как «родственный отбор». Поскольку двигатель эволюции — это размножение, любой генофонд должен быть вознагражден за инстинкт помочь родственникам (в том числе дальним родственникам) выжить и передать свои гены — даже когда эта помощь требует больших жертв. Альтруизм в этой интерпретации является скорее естественным, чем сверхчеловеческим.Муравьи, пчелы и многие другие виды демонстрируют явные признаки альтруизма. Слизневые плесени в кронах деревьев приносят себя в жертву, чтобы укрепить группу. Даже самые щедрые из нас преследуют инстинкты самопожертвования плесени.
Но для меня было важно, чтобы пожертвование соответствовало более высоким стандартам. Я был заинтересован, как эмоционально, так и интеллектуально, более крупным вопросом: какое благотворительное дело является лучшим в мире, и было бы безумием думать, что я смогу его найти?
II.Научный метод добра: эффективный альтруизм
Существует так много причин, которые направлены на улучшение жизни, и спектр их огромен. Некоторые достойные программы спасают жизни (например, исследования лекарств для предотвращения преждевременной смерти), другие облегчают страдания и бедность (например, путем орошения), а третьи сосредоточены на обогащении (например, предоставляя музею).
Эти программы существуют в другом широком спектре, что несомненно. Некоторые организации распространяют проверенные лекарства (с определенной долей уверенности), другие разрабатывают непроверенные лекарства (с меньшей степенью уверенности), а некоторые лоббируют сокращение глобальных выбросов углерода (более неопределенно).Дело не в том, что определенные причины лучше менее определенных, а в том, что вдумчивые доноры взвешивают риск того, что их пожертвования не окупятся, как они сделали бы любые другие инвестиции.
Когда я решил, что мне нужен эффективный альтруизм, который будет руководить моим решением, я снова позвонил Уиллу, чтобы лучше понять философию, в которую я входил. Затем я поговорил с несколькими экспертами по бедности и философами-моралистами, чтобы узнать, почему движение может быть ошибочным. Я хотел узнать его глубоко, увидеть его поближе, его достоинства и недостатки.
Самый простой способ объяснить эффективный альтруизм и его недовольство — это начать с трех столпов движения: (1) вы можете по-настоящему изменить мир, если живете в богатой стране; (2) вы можете «делать добро лучше», думая скорее научным, чем сентиментальным образом; и (3) вы можете сделать добро , даже , лучше , пытаясь найти наибольшую потребность в следующем предельном долларе.
Богатство одного процента
Даже американские семьи среднего класса богаты по сравнению с бедными в мире.«Если вы зарабатываете более 52 000 долларов в год, то, говоря глобально, вы — 1 процент», — пишет МакАскилл. Некоторые исследования показывают, что увеличение дохода вдвое, независимо от того, зарабатываете ли вы 500 долларов в год или 50 000 долларов в год, примерно на такую же сумму повышает уровень счастья. Это означает, что если американская семья из среднего класса будет передавать один процент своего дохода непосредственно индийскому фермеру, выращивающему рис, его предполагаемое счастье удвоится.
Если бы типичная американская семья перечисляла один процент своего дохода непосредственно индийскому фермеру, выращивающему рис, это могло бы удвоить его счастье.В своей книге МакАскилл называет это 100-кратным множителем: Пожертвования беднейшим слоям населения мира — это чистая мицва и, если вы склонны левое полушарие, мицва об исключительной скидке — скидка 99% за благополучие в стране. Мир.
Этот образ мышления является морально сильным, и его радикальное значение состоит в том, что нужно тратить каждый лишний доллар и каждую свободную минуту на помощь бедным в мире — избегая искусства и физических упражнений, запрещая себе все развлечения, существуя на рис и раздать все свое имущество.Философ-моралист Питер Сингер однажды предложил знаменитый мысленный эксперимент: Вы видите ребенка, тонущего в пруду. Вы прыгаете за ней? Даже если ты ее не толкал? Даже если на тебе дорогой костюм или платье? Социально приемлемый ответ на вопрос: вы портите свой костюм, чтобы спасти ребенка. Но обычные люди с большими сбережениями оправдывают игнорирование ежедневных смертей детей, даже когда возможность спасти их так же близка, как подключение к Интернету.
Некоторые рационалисты заигрывают с крайним уровнем самоотверженности, но меня не соблазняют такого рода страдания.МакАскилл категорически заявляет, что он не пытается излечить страдания в развивающемся мире, защищая страдания в развитом мире. Организация, которую он основал, называется «Давать то, что мы можем, а не отдавать все, что имеем», и она не выступает за отмену торта, искусства или виски. Эффективный альтруизм — это не заговор с целью склонить богатых к аскетизму.
«Вам следует потратить приличную сумму денег, пытаясь сделать мир как можно лучше», — сказал МакАскилл, чья некоммерческая организация «80 000 часов» предлагает исследования и советы для поиска наиболее значимой карьеры.«Но вы не должны ругать себя за то, что не пожертвовали все свои деньги». По его словам, реальная альтернатива для большинства людей — дать немного больше, чем они уже делают, и сосредоточить свои пожертвования на научно подтвержденных результатах.
2. Научный метод быть хорошим
Пожалуй, самый проницательный урок эффективного альтруизма заключается в том, что можно добиться поразительных изменений в мире с помощью щепотки логики и математики.
В своей книге МакАскилл рассказывает историю двух ученых, Майкла Кремера и Рэйчел Гленнерстер, чьи рандомизированные контролируемые испытания в Африке показали, что ни учебники, ни флип-чарты, ни меньшие по размеру классы не повысили результаты тестов студентов в Кении.Однако Кремер обнаружил, что каждые 100 долларов, потраченные на лечение кишечных глистов у детей, резко повышают их посещаемость в школе. На основе этого исследования Кремер и Гленнерстер основали инициативу Deworm the World, которая помогает развивающимся странам запускать и проводить собственные программы дегельминтизации. Сегодня Deworm the World считается одной из самых рентабельных благотворительных организаций в мире.
Но программы вроде Deworm the World не получают львиную долю благотворительности США.Из 330 миллиардов долларов, которые американские частные лица, компании и фонды направляют на благотворительность, только 5 процентов идут напрямую за границу. Это означает, что если бы американцы переместили за границу всего 5 процентов своей оставшейся благотворительности, иностранные пожертвования удвоились бы; если бы деньги были потрачены вдвое эффективнее (низкая планка, согласно МакАскиллу), количество спасенных и улучшенных жизней увеличилось бы в четыре раза — и это без того, чтобы американцы жертвовали ни цента на благотворительность.
Рандомизированные контролируемые испытания показали, что таблетки для дегельминтизации более эффективны в повышении посещаемости школы, чем деньги на дополнительные учебники или учителей.(Deworm the World Initiative)Критики эффективного альтруизма утверждают, что если вы пытаетесь с научной точки зрения максимизировать величайшее благо, есть риск отдать предпочтение причинам, которые легче всего измерить количественно. Ценность дегельминтизации можно измерить, но как насчет ценностей прав женщин, равенства или демократии? Представьте себе невозможность разработки рандомизированного контролируемого исследования для определения ценности свободной прессы в Соединенных Штатах. В идеале можно было бы иметь доступ к космической мультивселенной: сравните вселенную, где в Америке есть свободная пресса, со вселенной, где Америка точно такая же, за исключением того, что у нее нет свободной прессы, проведите этот эксперимент снова и снова, а затем вычислите возникающие в результате различия в национальных доходах, счастье и равенстве.Даже Илон Маск и Питер Тиль не собираются финансировать это.
Международная пропаганда — еще один прекрасный пример товара, который трудно измерить количественно. Например, если бы активисты убедили западные правительства отозвать патент на антиретровирусные препараты для лечения ВИЧ и СПИДа в 1990-х годах, миллионы смертей в развивающихся странах можно было бы предотвратить. Но как провести рандомизированное контролируемое исследование, чтобы изучить ценность лоббистских усилий? Эффективные альтруисты, такие как МакАскилл, ответят, что даже эти рискованные начинания можно свести к математическим задачам: если вы построите уравнение, которое умножает наибольшее количество возможных жизней на шансы на успех этой программы, вы можете оценить наивысшую ожидаемую ценность вашего пожертвование.Но в целом эффективный альтруизм, кажется, сосредотачивает свое внимание на наиболее измеримых вмешательствах.
3. Тест «Следующий доллар»
Несколько недель назад менеджер хедж-фонда Джон Полсон пообещал 400 миллионов долларов Школе инженерии и прикладных наук Гарвардского университета, что стало крупнейшим частным пожертвованием в истории Гарварда. Месяцем ранее генеральный директор Blackstone Group Стивен Шварцман объявил о пожертвовании Йельскому университету 150 миллионов долларов на строительство культурного центра. Общие пожертвования Гарварда и Йеля превышают 50 миллиардов долларов и ежегодно растут на миллиарды.«Все сводилось к тому, чтобы помочь бедным или дать самому богатому университету мира 400 [миллионов] долларов, в которых он не нуждается, — саркастически написал Малкольм Гладуэлл в Twitter. — Если миллиардеры не сделают шаг вперед, Гарвард скоро опустится до последних 30 долларов. миллиард ». Многие возражали, что Гарвард — это единственный источник инженерных исследований и технологий.
Но, как заметил Дилан Мэтьюз из Vox (который в целом является одним из самых умных комментаторов эффективного альтруизма в СМИ), этот контраргумент не прошел определенную проверку «следующего доллара».Гарвард уже имеет пожертвования в размере 20 миллиардов долларов, а одно из его научно-технических зданий названо в честь Мэри Максвелл Гейтс и Беатрис Дворкин Баллмер — матерей бывших генеральных директоров Microsoft Билла Гейтса и Стива Баллмера, семьи которых в совокупности пожертвовали почти 100 миллионов долларов. «Это то, что филантропы любят называть« переполненным »местом для финансирования, — писал Мэтьюз.
Критики эффективного альтруизма утверждают, что если вы попытаетесь измерить величайшее благо, вы рискуете отдать предпочтение немногим причинам, которые легко измерить.Другими словами, самый мудрый вопрос — не «Что является величайшим благом?» а, скорее, «Что является самым большим благом , где следующий доллар может оказать наибольшее влияние ?»
Эффективные альтруисты часто критикуют помощь при стихийных бедствиях за то, что они не выдержали этого испытания — не потому, что землетрясения и цунами не ужасны, а потому, что они раздуты. Ответы часто затмевают другие потребности. После землетрясения на Гаити Красный Крест продолжал просить денег, «после того, как у него было достаточно средств для оказания чрезвычайной помощи, что составляет торговый запас группы», — сообщила ProPublica в июньском разоблачении, обвиняя Красный Крест строительства всего шести постоянных домов после сбора полумиллиарда долларов.По их словам, не все группы помощи последовали их примеру: «Врачи без границ, напротив, прекратили сбор средств на землетрясение после того, как решили, что у них достаточно денег».
III. Измерение жизни: GiveWell
Когда я спросил нескольких философов и экспертов по бедности, на что они ответят, ответы варьировались от прав женщин до прямых выплат бедным. Ясон Гэбриэл, преподаватель политики в Оксфордском университете , представила на удивление убедительные аргументы в пользу налоговой реформы в развивающихся странах.По его словам, Африка теряет десятки миллиардов долларов в год из-за незаконных денежных потоков, даже больше, чем получает в виде государственной помощи. Помощь правительствам в борьбе с уклонением от уплаты налогов может сэкономить миллиарды средств, которые государство может направить на здравоохранение и образование. Но меня тянуло к двум личным ценностям при пожертвовании: я хотел предотвратить преждевременную смерть и хотел получить высокую степень научной уверенности в том, что деньги будут потрачены не зря.
Самым частым возражением экспертов, с которыми я консультировался, было то, что мои приоритеты указывали в четком направлении: Если вы хотите с уверенностью спасти жизни , как сказали несколько человек, вам нужно пойти в GiveWell.
В 2006 году Холден Карновски и Эли Хассенфельд были молодыми работниками хедж-фонда, получившими образование в Лиге Плюща, зарабатывая больше денег, чем им было нужно, и искали достойное благотворительное дело. «Мы хотели получить максимальную отдачу от наших вложений», — сказал Хассенфельд, и, поскольку немногие сторонние организации предлагали подробные рекомендации, они сформировали клуб из нескольких единомышленников, чтобы исследовать простой вопрос: Как различные благотворительные организации тратят деньги и были ли они там какие-нибудь доказательства того, что они делали добро? «Мы звонили в благотворительные организации напрямую, но не всегда получали хорошие ответы», — сказал он.Огромная нехватка достоверных данных в сочетании с их личной миссией найти эту неуловимую величайшую причину вдохновила их на создание GiveWell в 2007 году.
GiveWell — это мета-благотворительная организация, которая занимается оценкой других благотворительных организаций. По словам Хассенфельда, у них есть четыре широких критерия: «эффективность» (имеет ли благотворительность значение?), «Рентабельность» (насколько важна благотворительность на каждый полученный доллар?), «Возможности для финансирования» (может ли благотворительность иметь значение?) благотворительность использует ваше пожертвование в ближайшем будущем?) и «прозрачность» (сообщается ли благотворительность о своих расходах и результатах?).В число ее лучших благотворительных организаций в этом году входят GiveDirectly, радикально простой подход к отправке безусловных денежных средств крайне бедным домохозяйствам, и Фонд против малярии, который распространяет обработанные инсектицидами противомалярийные сетки в странах Африки к югу от Сахары. Невозможно не быть пораженным энциклопедической вдумчивостью анализов GiveWell, которые занимают месяцы и часто состоят из тысяч слов, содержат более 100 сносок и подробно рассказывают о проблемах, которые они вызывают даже в отношении ведущих благотворительных организаций.
Случайному дарителю трудно самостоятельно определить, какие благотворительные организации приносят больше всего пользы. Например, сравните две благонамеренные организации: Charity A принимает 100 долларов и отправляет 90 долларов на места, чтобы купить лучшие учебники для кенийских детей. Благотворительная организация B принимает 100 долларов и отправляет 45 долларов на места, чтобы купить таблетки от глистов для кенийских детей. Если сосредоточить внимание на «накладных» расходах, как это делают многие люди, выбор очевиден: благотворительная организация A вдвое эффективнее. Но рандомизированные контролируемые испытания показали, что, хотя учебники мало что делают для повышения посещаемости школ, лекарства от кишечных глистов часто помогают детям ходить в школу. обратно в школу.В конце концов, Charity B может быть во много раз эффективнее. Вот почему для таких организаций, как GiveWell, так важно отслеживать результаты в размере и долларов. По оценкам
GiveWell, стоимость жизни ребенка, спасенная Фондом против малярии, составляет всего 3340 долларов.Но сравнивать результаты сложно. Что лучше: предотвратить смерть от тропической болезни или вырастить семью из крайней нищеты? С философской точки зрения, самая сложная задача, стоящая перед GiveWell, — это количественное выражение огромного спектра человеческих страданий.Это в некотором роде математическая задача, но она наполнена оценочными суждениями, с которыми разумные люди могут не согласиться.
Например, для сравнения страданий в разных странах некоторые организации используют показатель, называемый DALY, или годы жизни с поправкой на инвалидность. Один DALY может равняться одному году, потерянному из-за преждевременной смерти, 1,67 году слепоты или 41,67 году боли в желудке от кишечного паразита. Если программа предотвратила 80 DALY, она могла бы спасти от смерти одного младенца или вылечить незначительные проблемы со здоровьем для нескольких взрослых.
Чтобы выбрать благотворительную организацию, представляющую наибольшее благо, как я ее видел, я должен был выбрать свои ценности. Годы жизни с поправкой на инвалидность не признают разницы между предотвращением меньшего количества смертей и улучшением многих жизней, но поскольку мое пожертвование было вызвано смертью и околосмертными переживаниями, я был мотивирован ошибиться в сторону спасения жизней, а не просто их улучшения. И поскольку это было мое первое крупное пожертвование, я хотел сделать пожертвование в пользу дела, чей вклад был очевиден.
Для эффективных альтруистов не очевидно, что уверенность — это правильный способ думать о добре.Представьте, например, что вы сталкиваетесь с 1-процентным шансом спасти миллион жизней по сравнению со 100-процентным шансом спасти десять жизней. Тезис об уверенности может привести к выбору спасения одинокой жизни. Но ожидаемая ценность первого варианта — 10 000 спасенных жизней — разница в результатах в 1000 раз.
Тем не менее, когда я выразил свои ценности Хассенфельду, он дал очень конкретную рекомендацию. «Я думаю, что Фонд против малярии — правильный выбор для вас, — сказал он. — Именно сюда я отдал половину своих пожертвований в прошлом году, и если бы у меня были ваши ценности, я бы отдал сейчас именно это.Остался последний шаг: позвонить основателю фонда Against Malaria Foundation и узнать больше о благотворительной организации GiveWell, которая занимает первое место в мире.
IV. Причина: Фонд против малярии
На следующее утро я позвонил Роберту Мэзеру, британскому основателю Фонда против малярии, чтобы узнать, как бизнесмен, практически не имеющий опыта работы в НПО, возглавил одну из самых эффективных благотворительных организаций в мире. . Он сказал мне, что его жизнь резко изменилась из-за необычного пожара, в котором участвовала семья незнакомцев в 40 милях от Лондона.
«Я мусор с пультом дистанционного управления от телевизора, и это привело к серьезному повороту влево в моей жизни, — начал он. — Я пытался выключить BBC в 2003 году, и вместо этого я нажал кнопку, которая пошла на другой канал. Это был документальный фильм о ребенке, который, казалось, растаял в огне ». Ребенком звали Терри Калвесберт, годовалую девочку, живущую в Саффолке, Англия, которая потеряла 90 процентов кожи, включая нос и веки, в результате пожара, вызванного выброшенной сигаретой ее матери. Калвесберт так сильно обгорела, что когда ее нашли пожарные, они сначала приняли ее за сгоревшую куклу.«На нее надели костюм из искусственной кожи, — вспоминает Мазер. — Я не эмоциональный человек, но у нас с женой было двое детей, и мне не стыдно сказать, что я стримила».
Шесть месяцев назад Мазер участвовал в благотворительной велосипедной поездке, и ему пришло в голову, что он мог бы организовать подобное мероприятие, чтобы собрать деньги для девушки. Мазер позвонил организаторам мероприятий по плаванию в Сиднее, Нью-Йорке, Лиме и других местах. Его усилия привели к 150 скоординированным глобальным заплывам, в которых тысячи участников собрали сотни тысяч долларов для Калвесберта, которому сейчас 18 лет.
Математическая задача найти величайшее благо может расширить сердце. Сочувствие открывает разум для страданий, а математика делает его открытым.Мировой успех «Swim for Terri» заставил Мазера закружиться. Если одна девушка могла бы вдохновить на пожертвования в размере 400 000 долларов, что могло бы сделать действительно международное дело? «Если копнуть глубже о глобальных проблемах здравоохранения, то обнаруживается, что та же болезнь является самым большим убийцей детей в мире и самым большим убийцей беременных женщин», — сказал он. «Малярия была легкой задачей.»
Приблизительно 200 миллионов человек ежегодно страдают от малярии, а оценки смертности колеблются от 400 000 до 800 000 человек. Около 90 процентов этих смертей приходится на страны Африки к югу от Сахары, и три четверти из них приходится на детей младше пяти лет. Последствия болезни второго порядка порочны: малярия является серьезным препятствием для экономического роста, поскольку выжившие часто не могут работать, и родители должны посвятить свою жизнь уходу за своими больными детьми.
Маленький мальчик несет свою бесплатную москитную сетку обратно к себе домой (AMF).Я читал, набирал и снова читал эти числа, и они настолько очевидны для меня, что могут легко улететь в атмосферу статистики, избегая истинного сочувствия.Понимание опыта одной страны кажется более интуитивным: каждый день более 500 человек умирают от малярии в Демократической Республике Конго, и большинство из этих смертей — это дети в возрасте до пяти лет. AMF предлагает потрясающую метафору: представьте себе полностью забронированный самолет 747 и младенцев, пристегнутых ремнями к сиденьям от A до K в каждом ряду секции эконом-класса; их ноги не могут дотянуться до пола. Каждый день этот самолет исчезает в реке Конго, убивая каждую душу на борту. Это малярия — в одной стране.По подсчетам GiveWell, спасение самолета обойдется в 1,7 миллиона долларов.
В то время как более крупные рыбы, такие как Глобальный фонд и Фонд Гейтса, сосредотачивают свои ресурсы на разработке быстрого и абсолютного лекарства, у AMF есть превентивный подход: дешевые обработанные инсектицидом надкроватные сетки (около 7,50 долларов в ДРК), которые блокируют и убивают москитов. которые переносят болезнь от человека к человеку.
Есть четыре причины, по которым AMF в настоящее время является благотворительной организацией с самым высоким рейтингом в GiveWell. «Прежде всего, раздача сеток для предотвращения малярии является одним из лучших доказательств любой программы, которую благотворительные средства могут поддержать во всем мире, и более 20 рандомизированных контролируемых испытаний показывают, что это работает», — сказал Хассенфельд.«Во-вторых, это действительно рентабельно — около 3500 долларов на каждую спасенную жизнь. В-третьих, у самого AMF гораздо больше возможностей для финансирования. Наконец, у AMF есть сильная и уникальная приверженность прозрачности и мониторингу». Подход Мезера подобен платоническому идеалу эффективного альтруизма, сочетающего ясный подход к добру с научной точностью, используя технологию смартфонов для отслеживания доставки и реализации каждой сети, которую он распространяет. «Мы распространили 700 000 сетей с помощью технологий смартфонов, » он сказал.«Мы знаем в пределах шести метров, где находятся все 700 000 сетей».
V. Величайшее благо
В своей новой книге « Самое хорошее, что вы можете сделать: как эффективный альтруизм меняет представления об этичном образе жизни» моральный философ Питер Сингер сетует на тот факт, что большинство людей более мотивированы отдавать рассказы, а не числа. Например, люди с большей вероятностью сделают пожертвование, когда увидят фотографию одного ребенка, а не нескольких детей, страдающих одним и тем же заболеванием.По своему опыту я обнаружил то же самое: отдельные истории мотивируют, а статистика подавляет.
Почему люди заглушают свои эмоции перед лицом большего страдания? Исследование Кейта Пейна из Университета Северной Каролины показало, что «коллапс сострадания происходит потому, что когда люди видят несколько жертв, это сигнал о том, что им следует обуздать свои эмоции, [потому что] альтернатива может показаться слишком трудной». Это разочаровывающая, но почти поэтическая идея: проблема не в недостатке сочувствия, а в страхе переживать слишком много.
Некоторые люди в последние несколько недель предположили мне, что эффективный альтруизм страдает от «проблемы киборга». То есть, если вы говорите о человеческих страданиях как о математическом уравнении, эмпатический мозг отключится. Но GiveWell обнаружил обратное. «Большой контингент доноров говорит нам, что они отдают больше, чем они бы дали, если бы GiveWell не существовало, — сказал Хассенфельд. - Мы задаем вопросы, которые побуждают людей жертвовать, потому что мы даем им уверенность в том, что они могут изменить мир к лучшему.«Даже когда я стремился найти дыры в философии, которую предпочел принять, я все больше убеждался в том, что эффективный альтруизм может принести широкую популярность. Математическая задача найти величайшее благо может расширить сердце. Сочувствие открывает разум для страданий, а математика делает его открытым.
В конце концов, я решил сделать несколько разных пожертвований. Но я все время возвращался к тому, что сказал Роберт Мазер: малярия — это не только величайшая убийца детей в мире, но также величайшая убийца беременных женщин.Болезнь грабит материнство с обеих сторон уравнения. Утрата матери должна быть количественно измерена с помощью некоторой творческой оценки, но, по моему опыту, она неизмерима. Вот что я знал: Есть вещь, которую я хочу, я не могу ее получить, но я могу отдать ее кому-нибудь другому. Это, казалось, уважало этимологию и корень альтруизма.
В четверг я перевел деньги: по тысяче на каждый год жизни моей мамы, которая умерла за несколько месяцев до своего дня рождения.Чтобы почтить семейную традицию, я также отправила лишнюю тысячу в GiveWell — «чтобы расти», — сказала бы она.
Крайний альтруизм: стоит ли заботиться о незнакомцах за счет своей семьи? , Джулия Уайз задавалась вопросом, встретит ли она когда-нибудь другого человека, который думает так же, как она. Все, кого она знала, думали, что ее представления о морали были странными. Некоторые люди говорили ей, что они думают, что она может быть права, но они не были готовы пойти на жертвы, которые она принесла другие люди считали ее идеи не только ошибочными, но и плохими.Все это заставляло ее опасаться, что она может ошибаться. Насколько вероятно, что все были неправы, а она права? Но она также с подозрением относилась к этому беспокойству: в конце концов, было бы очень удобно ошибаться — ей не пришлось бы так много отдавать. Хотя ее убеждения казались ей не только разумными, но и явно правдивыми, и она могла аргументировать их рациональным образом, они не были полностью результатом сознательного мышления: основной импульс, который породил все остальное, был просто частью ее .Она ничего не могла с собой поделать; она всегда была такой, с детства.
Юлия считала, что, поскольку каждый человек одинаково ценен, она не имела права заботиться о себе больше, чем о ком-либо другом; она считала, что поэтому вынуждена проводить большую часть своей жизни, работая на благо других. Это было его сутью; по мере того как она становилась старше, она более детально прорабатывала значение этого принципа. В колледже она подумала, что, возможно, захочет поработать где-нибудь за границей, но затем поняла, что, вероятно, самое полезное, что она могла сделать, — это не стать белым работником по оказанию помощи, указывающим людям в других странах, что им делать, а вместо этого получать зарплату в США и отдавать ее неправительственным организациям, которые могли бы использовать ее для оплаты нескольких местных рабочих, которые знали, что их стране нужно лучше, чем она.Она сократила свои расходы до абсолютного минимума, чтобы отдавать 50% от заработка. Она чувствовала, что почти каждую копейку, которую она потратила на себя, следовало отдать тому, кто в ней нуждался больше. Она пожертвовала любую благотворительность, которая ей показалась (после исследования вопроса), чтобы облегчить большинство страданий за наименьшие деньги.
Джулия в прошлом переживала депрессию, и даже сейчас, когда она счастлива уже несколько лет и часто бывает забавной, отбросы ее печали все еще цепляются за нее.Вы можете представить, как она закрывается очень плотно, настолько плотно, что свет не может проникнуть внутрь. Ее депрессия заставила ее интуитивно осознать страдания других людей, чего не делают большинство естественных счастливых людей. Она молода — 30, но не настолько молода, чтобы юность объясняла ее убеждения; она давно вышла из того возраста, когда большинство людей забывают, искажают или отвергают ужасную простоту правил, которые они усвоили в детстве.
Несмотря на крайнюю бережливость, она не аскет.Она, как никто другой, любит материальные вещи. Она любит фейерверки и мороженое, любит готовить. Она любит шить одежду и делать сложные старомодные шляпы из обрезков. Она получает удовольствие от таких вещей; она не получает удовольствия от раздачи денег. Для нее отдавать — это просто долг, как и не воровать, поэтому это не порождает чувства добродетели. Если бы все в мире было хорошо, она хотела бы жить где-нибудь на ферме, держать животных и выращивать в саду тыквы, фасоль и подсолнухи.Она шила занавески, читала, пекла пироги и заводила детей. Но не все в мире хорошо.
Джулия — благодетель, то есть человеческий персонаж, вызывающий противоречивые эмоции. Под «благодетелем» здесь я не имею в виду нормального благодетеля, работающего неполный рабочий день, — человека, имеющего достойную работу или волонтера в благотворительной организации, а по вечерам возвращающегося к обычной семейной жизни. Я имею в виду человека, который стремится вести максимально этичный образ жизни. Я имею в виду человека, которого тянет к нравственному совершенству ради него самого.Я имею в виду человека, который полностью берет на себя обязательства сверх того, что кажется разумным. Я имею в виду добрых людей, которые беспокоят людей.
У доброго человека очень сильное чувство долга — настолько сильное, что он способен подавлять большинство своих низменных импульсов, чтобы делать то, что он считает правильным. Из-за этого в его образе жизни есть определенная жесткость и целенаправленная ограниченность: его жизнь делает обычное существование дряблым и бессистемным. Стандарты, которым он придерживается, и эмоции, которые он культивирует — забота о незнакомцах, определенная отстраненность от семьи, чтобы заботиться об этих незнакомцах, безразличие к низменным удовольствиям — могут казаться нечеловечески высокими и отделять его от других людей.
Обычный способ делать добро — помогать близким: человек вырастает в определенном месте, понимает, что там что-то не так, и намеревается это исправить. Или работа человека внезапно требует от него героизма, и он оказывается на высоте — он может быть священником, чья церковь становится убежищем в военное время, или медсестрой, работающей в больнице в начале эпидемии чумы. Он может не знать лично людей, которым помогает, но у него есть что-то общее с ними — они в некотором смысле его люди.Затем есть люди другого типа, которые начинают с чего-то более абстрактного — чувства несправедливости в мире в целом и стремления к добру как таковому. Этот человек чувствует себя обязанным исправить ошибки или облегчить страдания, но он не сразу знает, как это сделать, поэтому он решает это выяснить. Он не считает, что должен уделять внимание прежде всего близким ему людям: им движет не чувство принадлежности, а желание сделать как можно больше добра. Добрые люди, о которых я говорю, — это люди второго сорта.Они не лучше и не хуже первого сорта, но встречаются реже и труднее для понимания.
Человека первого сорта часто называют героем, и он не вызывает дискомфорта, как у добродушных. Герой этого типа сталкивается с проблемой и решает помочь; когда он не помогает, он возвращается к своей обычной жизни. Из-за этого его благородный поступок не воспринимается как упрек: вы не могли сделать то, что он сделал, потому что вас там не было. С другой стороны, благодетель знает, что кризисы бывают везде и постоянно, и ищет их.Он не спонтанный — хладнокровно планирует свои добрые дела. Это делает его хорошим; но это также может заставить его казаться извращенным — другом ненастной погоды, своего рода добродетельным преследователем скорой помощи. И это также то, почему благодетели становятся упреком: вы знаете, как и благодетель знает, что всегда где-то есть потребность в помощи.
Благодетель знает, что кризисы бывают постоянно, и ищет их. Он хладнокровно планирует свои добрые дела
Термин «добрый человек», конечно, часто унизителен.Это может означать глупого или назойливого человека, который пытается делать добро, но в итоге только вмешивается. Это может означать кого-то, кто кажется раздражающе серьезным, придирчивым или осуждающим. Но даже когда «благодетель» означает просто человека, который совершает добрые дела, в этом все равно есть некоторый скептицизм, даже антагонизм. Одной из причин может быть чувство вины: никто не любит, когда ему напоминают, даже косвенно, о его собственном эгоизме. Другой — раздражение: никому не нравится, когда ему говорят, даже косвенно, как ему следует прожить свою жизнь, или его упрекают за то, как он живет.И никому не нравится быть получателем благотворительности. Но это еще не все.
Двойственное отношение к благодетелям также возникает из-за глубокой неуверенности в том, как человеку следует жить. Хорошо ли пытаться жить как можно более нравственной жизнью — жизнью святых? Или в такой жизни отсутствуют какие-то важные человеческие качества? Правильно ли заботиться о чужих за счет своих? Хорошо ли связывать себя суровой моралью, ограничивающей спонтанность и свободу? Может ли человек придерживаться неумолимых стандартов, не становясь при этом неумолимым? Является ли самонадеянным, даже кощунственным, чтобы человек вообразил, что он может преобразить мир, или верить в то, что то, что он делает в своей жизни, действительно имеет значение, когда он всего лишь крошечное мерцающее пятнышко в огромной вселенной? Существуют мощные силы, которые противодействуют добрым людям, которые являются одними из самых фундаментальных, жизненно важных и благородных побуждений человеческой жизни.
Например: есть семья, а есть посторонние. У благодетеля, как и у всех, есть семья. Если у него нет детей, у него есть родители. Но он придерживается моральных обязательств, которые настолько строги и непреклонны, что в какой-то момент вступят в противоречие с его заботой о семье. Затем он должен решить, что делать. Для большинства людей очевидно, что они гораздо больше обязаны семье, чем чужим людям; Забота о чужих детях, скажем, о своих собственных, показалась бы не столько трудной, сколько неестественной, даже чудовищной.Но благодетель не считает, что его семья заслуживает лучшего, чем чья-либо другая. Он любит свою больше, но он знает, что другие люди так же любят свои семьи. Для доброго человека забота о семье может показаться своего рода моральным алиби — чем-то, что может выглядеть как самоотверженность, но на самом деле это просто продолжение заботы о себе.
Иллюстрация Братислава МиленковичаЕсть одно обстоятельство, при котором крайность благодетелей выглядит нормально, — это война. В военное время — или в кризис, настолько разрушительный, что он напоминает войну, такой как землетрясение или ураган — долг выходит далеко за пределы мирного времени.В военное время считается, что покидать семью ради дела — это скорее должное, чем противоестественное. В обычное время просить человека пожертвовать своей жизнью ради чужого кажется возмутительным, но на войне это обычное дело. Действия, которые в нормальных обстоятельствах кажутся ужасно плохими или ужасно хорошими, становятся частью повседневной жизни. В этом разница между благодетелями и обычными людьми: для благодетелей всегда военное время. Они всегда чувствуют себя ответственными за незнакомцев; они знают, что всегда есть те, кто так же остро нуждаются, как жертвы сражений, и считают себя призванными по долгу службы.
Джулии пришло в голову, когда она была совсем юной , что выйти за нее замуж было бы адом. Она не желала идти на компромисс в вопросах морали, что, например, означало, что она не желала тратить деньги на вещи, на которые женатые люди обычно тратят деньги. И все же, когда ей было 22 года, влюбившись в молодого человека по имени Джефф Кауфман, она сделала ему предложение, и они обручились. Джефф знал о ее принципах, но вопросы о деньгах почти не возникали, пока они учились в колледже, потому что об их еде и жилье позаботились.Так получилось, что первая настоящая моральная проверка их совместной жизни возникла только после окончания школы.
Был солнечный сентябрьский день, и они были в яблоневом саду недалеко от Бостона. В продаже были конфетные яблоки, и Джулии захотелось одно. Обычно она сказала бы себе, что не может оправдать трату своих денег таким образом, но Джефф сказал ей, что если она чего-нибудь захочет, он купит это для нее на свои деньги. Он нашел работу компьютерного программиста; Джулия по-прежнему была безработной и у нее не было никаких сбережений, потому что она отдала все, что заработала летом, Oxfam.
В ту ночь они лежали в постели и говорили о деньгах. Джефф сказал Джулии, что, вдохновленный ее примером, он подумывает отдать часть своей зарплаты на благотворительность. И Джулия поняла, что, если Джефф собирался раздавать свои заработки, то, попросив его купить ей яблоко, она потратила деньги, которые могли быть даны. С ее эгоистичным, нелепым желанием сладкого яблока она могла лишить семью противомалярийной надкроватной сетки или лекарства от глистов, которое могло бы спасти жизнь одному из ее детей.Чем больше она думала об этом, тем ужаснее и невыносимее это казалось ей, и она начинала плакать. Она долго плакала, и стало так плохо, что Джефф тоже заплакал, чего он почти никогда не делал. Он плакал, потому что больше всего на свете он хотел, чтобы Джулия была счастлива, но как она могла быть счастлива, если она прожила всю жизнь, видя повсюду малярийных детей, умирающих на ее глазах из-за отсутствия сетки для кровати? Он знал, что хочет жениться на ней, но не был уверен, как он сможет справиться с жизнью, которая будет такой трудной и такой грустной, без мыслимого выхода.
Из-за эгоистичного желания сладкого яблока она могла лишить семью лекарства от глистов, чтобы спасти жизнь ребенка.
Они перестали плакать и стали говорить о бюджетах. Они поняли, что Джулия потеряет рассудок, если проведет остаток своей жизни, взвешивая каждую покупку с точки зрения надкроватных сеток, поэтому после долгих обсуждений они придумали систему. Самым важным элементом системы было то, что отныне деньги Джеффа и деньги Джулии будут считаться полностью отдельными.Джефф решил, что отдаст 50% своей зарплаты, а остальное оставит на расходы и сбережения; Джулия отдаст 100% своего. Из оставшейся части зарплаты Джеффа он выделил каждому из них пособие в размере 38 долларов в неделю, которое они использовали бы для оплаты всего, кроме квартирной платы и еды — таких вещей, как одежда, обувь, транспорт и угощения, такие как конфетные яблоки. Джефф постановил, что это пособие должно быть потрачено на эти вещи: оно не может быть отдано и не может быть сохранено. Таким образом, если бы Джулия хотела на что-то потратить деньги, она бы не отбирала эти деньги у умирающего.
Иллюстрация Братислава МиленковичаРазобравшись в системе, они строго придерживались ее. Они отслеживали каждую покупку, даже крошечную, и вносили ее в электронную таблицу. Через год они поняли, что отдавать 50% зарплаты Джеффа до вычета налогов (они забыли о налогах), платить арендную плату и студенческие ссуды и отдавать 100% зарплаты Джулии практически невозможно, поэтому они скорректировали сумму до 30%. В 2009 году они потратили на себя 15 688 долларов и пожертвовали 28 309 долларов.В 2010 году они потратили 20 591 доллар и пожертвовали 36 056 долларов. В 2011 году они потратили 17 959 долларов и ничего не пожертвовали, потому что Джулия платила за школу социальной работы, а Джефф брал большую часть своей зарплаты в виде опционов на акции. В 2012 году они потратили 12 107 долларов (их арендная плата была меньше, потому что они переехали к родителям Джеффа) и пожертвовали 49 933 доллара. В какой-то момент они решили объединить свои финансы и пожертвовать 50% своего общего дохода до налогообложения; они также поняли, что имеет смысл купить дом и сдать его часть, а не платить за него сами.Поскольку они зарабатывали больше, они теперь жертвовали больше, чем когда-либо прежде, как в пропорциональном, так и в абсолютном выражении, несмотря на покупку дома: в 2014 году они пожертвовали 127 556 долларов.
Когда их финансовая система была налажена, они потратили некоторое время на изучение различных организаций с целью найти благотворительную организацию, которая облегчила бы больше всего страданий за наименьшее количество долларов. Сначала остановились на Oxfam. Им понравилось, что в нем работают местные рабочие и что он ориентирован на долгосрочное развитие, а не на вспыльчивую, но неэффективную помощь при стихийных бедствиях.Позже они услышали об организации под названием GiveWell, которая оценивала благотворительность не с точки зрения того, как мало они тратили на накладные расходы — глупая мера, поскольку накладные расходы, такие как исследования эффективности, могут быть потрачены не зря, — а с точки зрения того, насколько они эффективны. улучшение жизни. GiveWell поддерживал такие группы, как Фонд борьбы с малярией, который занимался распространением надкроватных сеток, и Инициативу по борьбе с шистосомозом, проводившую дешевую дегельминтизацию. Люди всегда говорили Джулии и Джеффу, что прежде чем отправлять деньги за границу, им следует помочь тем, кто живет в их собственном сообществе, но они думали, что это неправильно.Во-первых, в других странах деньги пошли намного дальше; и затем, почему незнакомцы в каком-то соседнем городе были более «своими», чем незнакомцы в Малави? Это не имело смысла.
Джулия и Джефф знали, что само по себе развитие в лучшем случае ограничено, а в худшем может нанести серьезный вред: на самом деле ничего не может измениться без действий правительства. Но они думали, что позволить некоторым жизням быть менее задержанными в росте — это то, на что может надеяться обычный человек, даже если сохранятся более серьезные системные пороки.Это был скучный способ раздачи — выписывать чеки, а не, скажем, стать гуманитарным работником в далекой стране. В том, чтобы бросить все, уйти из дома и отправиться в опасное место, было моральное очарование, которое компенсировало всевозможные лишения. В том, чтобы оставаться дома, зарабатывать деньги и жертвовать их, не было никакого гламура. Но они знали, что очень многое зависит от денег — чтобы забыть об этом, нужна была бессердечная сентиментальность.
Иллюстрация Братислава МиленковичаДжулия выросла в пригороде Ричмонда, Вирджиния .Ее отец был управляющим недвижимостью; ее мать преподавала в детском саду. Когда она была ребенком, она клала свое пособие в тарелку для сбора пожертвований в церкви, думая, что деньги пойдут бедным. Она мучилась над тем, пойти ли на вечеринку по случаю дня рождения, потому что чувствовала, что не может появиться без подарка, но она считала, что было бы неправильно тратить 5 долларов на подарок, когда эти 5 долларов можно было бы отдать тому, кто в этом больше нуждался. До 11 лет она была очень религиозной. Она считала, что, поскольку Бог дал ей жизнь, она задолжала ему такой огромный долг, что она никогда не сможет его вернуть, но что ее долг — стараться изо всех сил.Затем, в один из выходных, ей пришло в голову, что другие люди в мире верят в свои священные книги так же сильно, как она верила в Библию, так по какой причине она верила, что ее книга истинна? Она никогда не видела и не чувствовала никаких доказательств присутствия Бога. Совершенно неожиданно она потеряла веру.
После того, как она перестала верить в Бога, Джулия перестала давать деньги церкви, и в течение нескольких лет тратила деньги только на себя: если Бога не существовало, то она никому не была должна.Затем она начала узнавать о бедности в мире и о том, насколько богата она по сравнению с другими людьми, а когда ей было 13 лет, она снова начала раздавать свое пособие. Примерно в это же время мальчик, который пошел в церковь ее семьи, заболел серьезной болезнью, потребовавшей серьезной операции, на которую его семья не имела страховки. Церковь собрала для них сбор, и мать Джулии сказала ей, что здесь есть кто-то, кого она знает, и кому она может помочь — почему бы не отдать ему свои деньги? Джулия сказала: «Почему жизнь кого-то, кого я знаю, дороже, чем жизни многих людей, которых я не знаю, которым я могла бы помочь с такой же суммой?»
На последнем курсе колледжа она встретила Джеффа.Летом после выпуска — летом до инцидента с конфетами — они с Джеффом работали в «Пайнвудс», лагере народных танцев и музыки. Джефф мыл посуду, а Джулия была поваром. Вместе они сэкономили около 5000 долларов, которые пожертвовали Oxfam. Пока они работали в лагере, им казалось, что это хороший способ провести лето: они жили просто, ничего не тратя, помогая другим людям в тяжелой, черной работе, а заработанные деньги откладывали на раздачу. Но после того, как лето закончилось, и Джефф начал делать пожертвования, ему пришло в голову, что они могли бы заработать значительно больше, делая что-то еще, что позволило бы им жертвовать больше.Неужели это лето было потаканием своим слабостям? Имеют ли они право провести три месяца своей высокообразованной жизни, играя в крестьян на берегу моря? Была ли какая-то разница между выбором не зарабатывать больше и тратить деньги на новый диван или модную одежду? Неужели они, по сути, платили страданиями других людей за привилегию чувствовать себя совершенно бедными?
Было достаточно плохо беспокоиться об этих вопросах в ретроспективе, но они стали гораздо более актуальными, когда Джулии пришлось задуматься о карьере.Она много лет хотела стать социальным работником, но могла зарабатывать гораздо больше денег, занимаясь чем-нибудь другим. Разве для нее нормально быть социальным работником? Насколько она имела право считать свое счастье? Она могла оправдать не стремление к абсолютному максимуму, который могла заработать, тем, что она будет настолько несчастна в финансах или юриспруденции, что через несколько лет у нее случится срыв, а затем она потеряет деньги, которые она потратила на юриспруденцию. школа или бизнес-школа, или что-то еще, что нужно, чтобы в первую очередь попасть в эту область.Но очевидно, что было много рабочих мест, которые оплачивались меньше, чем финансы, но больше, чем социальная работа. Как она могла оправдать свое занятие в поле, за которое так мало платили? Все это было для Джеффа гораздо меньшей проблемой. Ему нравилось работать программистом, и он представлял, что, даже если бы у него не было благотворительных обязанностей, он, вероятно, делал бы что-то очень похожее. Сделать его счастливым было несложно.
Джулия и Джефф редко говорили с другими людьми о своих пожертвованиях. Было неловко. Люди не любили говорить о деньгах в целом, но они действительно не хотели чувствовать, что их осуждают за то, что они оставили слишком много денег себе.Когда Джулия попыталась поговорить о пожертвовании, один человек сказал ей, что она сошла с ума и просто сделает себя несчастной; другой человек посмеялся над ней. Она не могла решить, как к этому относиться. С одной стороны, она чувствовала, что одна из самых полезных вещей, которые она может сделать, — это побуждать других людей давать больше, и она беспокоилась, что если бы она была смелее и меньше заботилась о социальных тонкостях, то была бы более агрессивной в этом отношении. С другой стороны, она знала, что важно, чтобы дело не отталкивало, и если что-то отталкивало, так это проповедь.Или это был просто ее способ рационализировать то, что она хотела сделать? Она не была уверена. Она поняла, что для нее важно не казаться слишком пуританской или скованной: люди могут подумать, что у нее какой-то комплекс мученика или что невозможно отдать много денег, не сделав себя несчастным, тогда как на самом деле большая часть время, когда ей было легко жить приятной жизнью, не тратя много.
Это чувство изоляции длилось долгое время; но потом Джулия и Джефф открыли для себя «Давать то, что можем».Это была организация, основанная Тоби Ордом, профессором философии морали в Оксфордском университете, чтобы распространить идею о том, что каждый должен делать больше, чтобы помочь наиболее обездоленным. Джулия и Джефф всегда стеснялись говорить с людьми о пожертвованиях, но Орд совсем не стеснялся этого; за короткое время он начал что-то вроде публичных дебатов. Репортеры услышали о его организации, появилось множество статей; студенты начали отделения в университетах; другие люди начали находить группу через Интернет.Через год или два после своего основания в 2009 году «Давать то, что мы можем», стало центром того, что стало известно его членам как движение «эффективного альтруизма». Через шесть лет после основания в нем было более 1000 членов.
Орд был худым и бледным, его кожа плотно прилегала к черепу, выражение его лица было цепким. Он вырос в Мельбурне, Австралия. Когда он был студентом в Великобритании, он видел плакаты с голодающими детьми и думал: «Аргх, я должен что-то с этим сделать.В конце концов, он подумал: «А почему бы тебе тогда просто не сделать что-нибудь?» В то время он зарабатывал около 8000 фунтов стерлингов в год на стипендию для студентов, и его жизнь была прекрасна, поэтому он рассчитывал, что позже, когда он будет получать зарплату профессора, будет довольно легко отдать все, что он зарабатывал выше 18000 фунтов стерлингов. . Он сел и прикинул, сколько он, вероятно, заработает в течение своей трудовой жизни. Он подсчитал, что заработает около 1,5 млн фунтов стерлингов, из которых ему нужно будет потратить около 500000 фунтов стерлингов на себя, включая сбережения, возможно, ипотеку, и средства на случай чрезвычайных ситуаций, что оставило 1 млн фунтов стерлингов для пожертвований на благотворительность.Это был приятный сюрприз — 1 миллион фунтов стерлингов — это большие деньги! Он провел еще несколько расчетов и пришел к выводу, что с 1 млн фунтов стерлингов он может спасти около 100 000 лет здоровой жизни. Это было действительно захватывающе. Он подумал: «Я мог бы либо спасти 100 000 лет здоровой жизни, либо украсить свою и без того счастливую жизнь некоторыми дополнительными наворотами». Второй вариант не казался очень хорошим, поэтому он выбрал первый.
Я мог бы либо спасти 100000 лет здоровой жизни, либо украсить свою счастливую жизнь дополнительными наворотами. было бы труднее подтолкнуть, чем эффективную часть: он думал, что будет трудно убедить людей дать больше денег, потому что это связано с жертвами, но легко убедить их перенаправить свои деньги на более эффективные благотворительные организации, потому что кто бы не хотел делать больше хорошо со своими деньгами? Оказалось, что люди не столь рациональны, и на самом деле все было наоборот: было довольно легко убедить людей дать больше денег, если вы эмоционально взволновали их, но убедить их отказаться от дела, в которое они верили годами, было очень непросто. жесткий.Ему было легче преобразовать логические типы, которые никогда особо не задумывались о благотворительности, чем изменить умы давних доброжелателей. Когда Орд публично рассказывал о своих идеях, он старался не навязывать вину — он считал, что заставить людей чувствовать себя виноватыми ни к чему не приведет. Вместо этого он сказал людям, что раздача денег — прекрасная возможность. «Мы смотрим на таких людей, как Оскар Шиндлер, спасший около 1200 жизней, и думаем:« Это удивительный вид морального героизма ». Но мы могли бы принести меньше жертв, чем он, и спасти больше жизней, если бы захотели», — сказал он. . Иллюстрация Братислава МиленковичаИногда люди говорили Орду, что его принципы слишком требовательны — что неразумно требовать от людей отдавать большую часть своих денег на помощь незнакомцам. «Я думаю, что это очень плохой аргумент», — сказал Орд. «Нравственность может требовать многого. Допустим, вас ложно обвинили в убийстве, вы приговорили к смертной казни и понимаете, что можете сбежать, если убьете одного из своих охранников. Нравственность говорит, что вы не можете убить его, даже если это означает, что вы потеряете свою жизнь.Вот так оно и есть. Что ж, оказывается, мы можем спасти 1000 жизней. Если вы этого не сделаете, то вы должны будете сказать, что можно ценить себя более чем в 1000 раз больше, чем вы цените незнакомцев. Звучит правдоподобно? Не думаю, что это звучит очень правдоподобно. Если ты так думаешь, твоя теория просто глупа.
По мере того, как эффективное движение альтруизма продолжало расти, соучредитель Ord’s Giving What We Can, другой философ по имени Уильям МакАскилл, основал братскую организацию 80,000 Hours, чтобы помочь альтруистически настроенным людям подумать о том, как они могли бы принести наибольшую пользу с помощью часов их трудовой жизни.МакАскилл хотел распространить идею о том, что альтруистам не обязательно следовать одному из традиционных путей блага — например, стать гуманитарным работником или врачом в развивающейся стране, — но следует подумать о карьере, которая принесет много денег, которые он мог тогда пожертвовать. МакАскилл назвал это «зарабатыванием отдачи». Идея начала приживаться. Американский студент начал работать в сфере финансов; в первый год обучения в колледже он пожертвовал 100 000 долларов организациям по борьбе с бедностью. Британский студент получил диплом инженера; он планировал переехать в Африку и построить плотины, но пошел работать в инвестиционный банк и вместо этого пожертвовал деньги.Десятки других, посоветовавшись с 80,000 Hours, планировали сделать нечто подобное.
Юля всегда хотела детей. Еще в старшей школе она думала о своих будущих детях — об игрушках, которые она сделает для них, об играх, в которые они будут играть вместе. Она всегда думала, что, если она откажется от детей, это будет момент, когда она почувствует, что ее жизнь будет не просто ограничена, но испорчена. Когда она думала о будущем, в котором ее родители и родители Джеффа умерли, и не было молодого поколения, которое могло бы заменить их, только она и Джефф, живущие одни в какой-то маленькой съемной квартире, это будущее выглядело безнадежным.Но потом она начала сомневаться в этом. Многие люди говорили ей, что когда у вас появляются дети, вы по-другому думаете о мире. Было странно обдумывать это — принять решение, которое, как она знала заранее, изменит ее в значительной и непредсказуемой манере, возможно, так, что она подорвет ее убеждения об обязательствах перед незнакомцами.
Иллюстрация Братислава МиленковичаНо как только Джулия пришла к выводу, что дети могут быть не нужны — как только она переместила их как бы в другой столбец своей таблицы морали, от необходимого к дискреционному, — она осознала, насколько огромны дочерней позицией.Дети были бы самым дорогим второстепенным предметом, который она могла бы иметь, поэтому, заводя собственных детей, она фактически убивала бы детей других людей. Джулия говорила об этом с Джеффом, и она очень расстроилась. Когда перспектива отказаться от детей стала для нее реальной, она стала пугающей и болезненной. Они начали думать о полпути. Они отвергли идею международного усыновления — это было слишком дорого — но они думали, что могут оправдать воспитание ребенка, которого они усыновили из приемных семей в США.Она знала, что последствия для детей, оставшихся в приемных семьях без усыновления, были ужасными — бездомность, самоубийства, наркомания. По этой же причине, конечно, было рискованно усыновлять такого ребенка; Вы действительно не представляли, каким он окажется человеком и какой жизнью будет жить.
Джефф рассуждал, что любой их ребенок, скорее всего, вырастет с мыслью, что раздача денег — это хорошо и необходимо. Они не могли предположить, что ребенок будет столь же крайним в этом вопросе, как и они — несомненно, до некоторой степени он регрессирует к среднему значению, но, вероятно, не полностью.Он подсчитал, что если бы ребенок отдал около 10% своего дохода, то они, скорее всего, вышли бы на уровень безубыточности — то есть деньги, которые их ребенок пожертвовал бы, были бы равны деньгам, которые они не пожертвовали, потому что вместо этого они потратили их на воспитание ребенка. . Конечно, при этом не принималось во внимание, что лучше отдавать деньги сейчас, чем позже, особенно на неотложные причины, такие как глобальное потепление и СПИД, поэтому при расчетах придется учитывать некоторую скидку. Все это на какое-то время заставило Джулии почувствовать себя лучше, и хотя она понимала, что было бы довольно странно говорить ребенку, что они ожидают, что он заплатит за свое существование в мире определенным процентом своего дохода, она решила, что собирается в любом случае быть странной матерью, и ее ребенок, вероятно, тоже был бы странным, и поэтому, возможно, ее ребенку все это показалось бы совершенно разумным.В конце концов, незадолго до своего 28-летия Джулия решила, что попытается забеременеть. Их ребенок, Лили, родился ранней весной 2014 года. Мысль о том, чтобы оставить Лили, чтобы вернуться к работе, расстроила ее, но она знала, что ей нужно снова начать зарабатывать, чтобы продолжать делать пожертвования. Она чувствовала, что есть люди в мире, которым нужны ее деньги так же, как Лили нуждалась в ее присутствии, даже если их потребность не волновала ее, как это сделала Лили.
Незадолго до того, как Джулия забеременела, у матери Джеффа, Сьюзи, был диагностирован рак яичников.Она не думала, что проживет дольше. Когда Джулия узнала, что Сьюзи больна раком, ей было так грустно, как если бы это была ее собственная мать, и действительно, она почти была такой — Джулия жила в доме родителей Джеффа более двух лет. После первого потрясения Джулия пробудила в себе свои убеждения о семье и незнакомцах, подталкивая и проверяя их, чтобы увидеть, чувствует ли она что-нибудь по-другому в это ужасное новое время. Но когда она подумала о пожертвовании, она обнаружила, что ее убеждения не изменились.
«В разговоре с людьми, которые говорят:« Я финансирую исследования XYZ, хотя знаю, что это нерентабельно, потому что моя сестра больна XYZ », я всегда чувствовал себя плохо из-за того, что я никогда не был в их туфли, — сказала Джулия.«Мне было интересно, почувствовал бы я себя иначе, если бы кто-то, кого я любил, был болен. Но это совершенно не меняет моих представлений о пожертвованиях или рентабельности. Я люблю Сьюзи и ненавижу то, что она больна; а другие люди любят своих матерей и ненавидят то, что они больны. И если 10 семей или одна семья могут быть избавлены от этого опыта, даже если одна семья моя, я каждый раз пойду с 10 семьями. Я не хочу через это проходить, но и они тоже «.
Она знала, что это будет трудно объяснить.Еще больше, чем раньше, люди расходились во мнениях, звучит ли это для них как щедрость, справедливость или отказ в любви. Джулия знала, что она чувствовала. Но поскольку представления о любви были такими, какими они были, она не ожидала большого понимания.
Каким был бы мир , если бы все думали, как добрый человек? Что, если бы все считали, что его семья не важнее и ценнее других? Что, если бы все решили, что спонтанность или самовыражение, определенные виды красоты или определенные виды свободы менее важны или менее важны, чем облегчение боли других людей? Многим людям крайнее чувство долга кажется своего рода болезнью — возможно, мазохистской потребностью в самонаказании или своего рода депрессией, из-за которой страдающий чувствует себя недостойным удовольствия.Несомненно, те, кто страдает подобной болезнью, должны жить темной, узкой жизнью, заставляя себя всегда думать о несчастьях других и терпеть страдания сами.
На самом деле некоторые добро пожаловать счастливы, некоторые нет. Счастливые счастливы по тем же причинам, по которым счастливы все — любви, работе, целеустремленности. Другое дело — несчастье благодетелей — реакция не только на унижение, отсутствие любви и другие обычные вещи, но также и на осознание того, что мир полон страданий и что большинство людей на самом деле не замечают или не заботятся, и что, как бы они ни старались, они ничего не могут поделать ни с одной из этих вещей.Добродетелям не хватает не счастья, а невинности. Им не хватает той счастливой слепоты, которая позволяет большинству людей большую часть времени закрывать свой разум от того, что невыносимо. Благодетели заставили себя знать и продолжают знать, что все, что они делают, влияет на других людей и что иногда (хотя не всегда) их радость покупается радостью других людей.