Деструкция это в психологии: ДЕСТРУКЦИЯ это

Содержание

ДЕСТРУКЦИЯ — это что такое ДЕСТРУКЦИЯ

найдено в «Клинической психологии. Психологическом лексиконе»

деструктивность (от лат. destructio — разрушение — 1) в широком смысле — разрушение, нарушение нормальной структуры чего-либо; уничтожение; 2) в узком смысле — ингредиент(ы) и направленность психики и поведения человека на разрушение объектов и субъекта. Стартовые представления о наличии у человека неких компонентов и сил, направленных на разрушение внешних объектов и самого себя были сформулированы в мифологии, религии и философии древнего мира и получили некоторое развитие в философии и психологии последующего времени. Актуализация проблемы Д. произошла в ХХ веке в связи с созданием глубинной психологии, разработкой комплекса психоаналитических проблем и различными социальными катаклизмами. В психоаналитической системе координат идея человеческой Д. выдвигалась с начала ХХ века и развивалась в различных формах рядом теоретиков и практиков, в том числе А. Адлером, К. Юнгом, Э. Блейлером, О. Гроссом, В. Штекелем, С. Шпильрейн, З. Фрейдом, Э. Вейссом, П. Федерном, В. Райхом, Э. Фроммом и др. А. Адлер выдвинул идею о наличии у человека «агрессивного влечения». К. Юнг отмечал, что «либидо имеет две стороны: это сила, которая все украшает и, в зависимости от обстоятельств, все разрушает» (Юнг К.-Г. Либидо. Его метаморфозы и символы). Э. Блейлер сформулировал мысль и концепцию об амбивалентной природе человеческих чувств. В. Штекель ввел в оборот представление о биполярной природе человека. Он же показал, что в человеке существует желание умереть, выступающее в виде противоположности желанию жить, лежащему в сущности сексуального инстинкта (Штекель В. «Язык сновидений») и использовал понятие «Танатос» для обозначения инстинкта (влечения) смерти. Первой специализированной психоаналитической работой, посвященной именно проблеме Д., стала статья С. Шпильрейн «Деструкция как причина становления» (1912), подготовленная ей на основе доклада сделанного на заседании Венского психоаналитического общества (1911). Опираясь на результаты собственных клинических исследований и разнообразные многочисленные примеры, С. Шпильрейн утверждала, что деструктивные компоненты являются неотъемлемой составной частью сексуального инстинкта. В конечном счете, эта идея оказала определенное влияние на завершение классической психоаналитической картины природы и сущности человека. В учении З. Фрейда инстинкт (влечение) смерти (к смерти) (Д., агрессии, ненависти, уничтожения, разрушения, убийства) трактовался как один из двух основных человеческих инстинктов, противостоящий Эросу (инстинкту жизни, сексуальности и самосохранения). По З. Фрейду, инстинкт Д. «работает в каждом живом существе и стремится привести его к распаду, вернуть жизнь в состояние «неживой материи». Со всей серьезностью он заслуживает названия «инстинкт смерти», в то время как эротические влечения представляют собой стремление к жизни. Инстинкт смерти становится инстинктом Д., когда он направлен во вне, на объекты с помощью специальных органов. Живое существо, так сказать, сохраняет свою собственную жизнь, разрушая чужую. Но часть инстинкта смерти остается деятельной внутри живого существа, и нами прослежено достаточно большое число нормальных и патологических проявлений направленного внутрь инстинкта Д.» (Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура). В одной из последних работ З. Фрейда — книге А. Эйнштейна и З. Фрейда «Почему война?» (1933 — психоаналитическое понимание Д. было изложено следующим образом: «Влечения человека бывают только двух видов — нацеленные либо на сохранение и объединение (мы называем их эротическими в точном соответствии с понятием эроса у Платона в «Пире», или сексуальными, сознательно расширяя расхожее понятие сексуальности), либо на разрушение и смерть (мы называем их влечением агрессивным, или деструктивным». Попытки развить представления З. Фрейда о существовании инстинкта (влечения) смерти (Д.) привели Э. Вейсса и П. Федерна к идее о наличии особой энергии этого влечения: деструдо (по Э. Вейсу) и мортидо (по П. Федерну), которая не получила значительного развития в силу того, что признание деструдо или мортидо автоматически предполагало сомнительное утверждение об одновременном наличии у человека различных психических энергий. Развивая представления о Д. и ее энергетической основе, В. Райх утверждал связь Д. с застойным состоянием сексуальности и отметил существование возможности взаимопревращения Д. и генитальной энергии. Наиболее подробно и систематически идеи о человеческой Д. были разработаны Э. Фроммом. В книге «Анатомия человеческой деструктивности», он справедливо утверждал, что проблема Д. является одной из «наиболее важных» теоретических и практических проблем, которую необходимо исследовать с глобальных позиций. Согласно Э. Фромму, «история человечества дает картину невероятной жестокости и Д., которая явно во много раз превосходит агрессивность его предков. Можно утверждать, что в противоположность большинству животных человек — настоящий «убийца»». Принципиально важным положением концепции Д. Э. Фромма является утверждение, согласно которому «Д. и жестокость — это не инстинктивные влечения, а страсти, которые корнями уходят в целостную структуру человеческого бытия. Они относятся к разряду тех возможностей, которые придают жизни смысл; их нет и не может быть у животного, ибо они по природе своей коренятся в «человеческой сущности». Э. Фромм считал, что объяснение жестокости и Д. человека следует искать «в тех факторах, которые отличают человека от его животных предков. Главная проблема состоит в том, чтобы выяснить насколько специфические условия существования человека ответственны за возникновение у него жажды мучить и убивать, а также от чего зависит характер и интенсивность удовольствия от этого». Э. Фромм полагал, что Д. существует и проявляется в основном в двух формах: спонтанной (обеспечивающей сохранение дремлющих деструктивных импульсов — преимущественно оборонительного характера — и их активацию при чрезвычайных обстоятельствах) и личностной (постоянно присущих конкретному индивиду Д. черт характера, сопряженных со всей структурой его личности). На основе многомерного исследования агрессии и Д., Э. Фромм выделил различные симптомы и типы агрессии и Д. (доброкачественные и злокачественные) и показал, что «основой самой злокачественной Д. и бесчеловечности» (т. е. жестокости, садизма и некрофилии) и одновременно «наиболее тяжелым патологическим состоянием» является «синдром распада».

Что в психологии значат деструктивные межличностные отношения

Что такое деструкция?

Это понятие применяется во многих научных дисциплинах и означает разрушение, нарушение целостности или структуры, уничтожение. В психологии деструкция – это отторжение общепризнанных норм и моральных ценностей, носящее разрушительный характер для индивида. Причем такое поведение затрагивает все сферы жизни человека – его здоровье, отношения с близкими людьми, коммуникации с социумом.

Деструктивный человек всячески демонстрирует свое пренебрежение сложившимся в обществе нормам, традициям и укладам. Старается действиями или словами выразить протест. Психологи утверждают, что на такую модель поведения способна большая часть человечества, однако проявляется она в особо тяжелые и переломные жизненные моменты. Вот почему этим термином чаще апеллируют при изучении психологии подростков.

Причины деструктивного поведения

Психологи и психиатры утверждают, что деструктивная модель поведения может быть свойственна любому человеку на земле, отличаться лишь будут формы и способы ее проявления. Однако существуют вполне определенные причины деструкции:

Атмосфера и модель поведения в семье, в которой растет ребенок. Малыш до пятилетнего возраста как губка впитывает все то, что с ним происходит: как мама и папа общаются между собой, как относятся к своим детям. Отсутствие внимания, любви и уважения может выплеснуться в будущем в аномальное поведение индивида. Также ребенок может просто копировать жизненную модель своих родственников.
Психические расстройства и пристрастие к наркотикам или алкоголю.
Крупные неудачи в жизни и тяжелые болезни, при которых индивид решает, что ему нечего терять.
Толчком к развитию деструкции могут стать массовые социальные отклонения. Например, разгул преступности и спекулятивной деятельности, бюрократизм, массовый алкоголизм.
Ослаблением мер общественного контроля от либерализации некоторых ценностей и свобод до несовершенной системы штрафов и наказаний.

ВВЕДЕНИЕ

Социальный мир создается людьми, он возникает как результат разнообразных человеческих взаимодействий. Это особая реальность, в которой действуют свои законы, многим отличающиеся от законов природы. Главный из них – закон всеобщего социального влияния. В настоящее время в связи с экономическими и культурными преобразованиями в нашей стране особое значение приобретает глубокое и всестороннее знание психологических закономерностей, определяющих установки и поступки людей, а также грамотное использование методов психологического влияния, осуществляемого в различных формах с помощью различных средств (вербальных и невербальных) и способов (убеждения, принуждения, внушения, заражения). Влияние одновременно может, как способствовать развитию, так и нарушать его. Каким будет результат влияния, главным образом зависит от личности влияющего, его психологической культуры. Особенно важно быть компетентными в этой области специалистам, выполняющим профессиональную деятельность, связанную с оказанием целенаправленного длительного влияния на людей (психологам, педагогам, управленцам и т.д.). Предлагаемый учебно-методический комплекс предназначен для студентов психологических и педагогических специальностей. Дисциплина психология влияния расширяет и углубляет знания, полученные в процессе изучения социальной психологии. Этот учебный курс раскрывает психологические закономерности различных видов влияния и их последствий для человека. Изучение дисциплины способствует развитию профессионально важных качеств психолога и педагога: наблюдательности и проницательности в распознавании различных проявлений влияния, способности к оказанию развивающего влияния, компетентности в противостоянии негативным последствиям чужого нежелательного влияния.
В учебно-методическом комплексе изложены темы курса, раскрывающие центральные проблемы психологии влияния.

В теме «Общая характеристика феномена психологического влияния» анализируются основные отличительные признаки влияния, его разновидности, цели и результаты. Анализируется взаимосвязь понятий «влияние», «власть» «лидерство».

Темы «Современные зарубежные психологические теории, объясняющие природу влияния» и «Влияние в исследованиях современных российских психологов» знакомят студентов с основными научными концепциями влияния.

В теме «Психологические принципы и факторы влияния» приводится описание основных психологических принципов, лежащих в основе влияния; анализируются различные подходы к описанию качеств личности, составляющих потенциал влияния.

Тема «Содержание, техники и средства различных видов влияния» знакомит студентов с отличительными признаками, механизмами и приёмами различных видов влияния: силового, манипулятивного, конструктивного, спорного. У студентов формируется представление о конструктивности и деструктивности различных видов влияния.

В теме «Конструктивное противостояние нападению и манипуляции» приводится алгоритм целенаправленного оказания противостояния деструктивному влиянию, анализируются различные техники и приёмы.

Тема «Педагогическое влияние» включает описание теорий и моделей педагогического влияния, методов и приёмов педагогического влияния, личностных факторов и способов его самоконтроля.

Главная цель курса состоит в формировании у студентов профессиональной психологической культуры, совершенствовании способности научного познания психической реальности, актуализации потребности в личностном и профессиональном саморазвитии. Данный курс предназначен для того, чтобы дать каждому возможность познакомиться с различными видами, формами и механизмами социального влияния. Студенты узнают, в частности, о том, что все стратегии межличностных взаимодействий нацелены на изменение поведения, что воздействие на установки людей изменяет их мнения, убеждения, что социальное давление определяет развитие групповых процессов и влияет на характер межгрупповых взаимоотношений.

В разработке практических занятий использовались элементы тренинга влияния Е.В. Сидоренко и авторские задания.

Данный учебно-методический комплекс рекомендуется для самостоятельной работы студентов, для написания курсовых и дипломных исследований, он может быть использован на практических занятиях по психологии влияния и смежным психологическим дисциплинам.

Симптомы деструкции

Аномальное или разрушительное поведение может быть направлено на людей и животных, нематериальные предметы и даже самого себя. Отсюда ученые выделяют несколько паттернов поведения со свойственными им деструктивными симптомами:

Агрессивное и жестокое обращение с окружающими живыми существами.
Враждебный тон и построение фраз при общении с окружающими людьми.
Тенденция к уничтожению или порче нематериальных предметов и чужих вещей.
Деструкция личности проявляется и в стремлении к разрушению привычного уклада отношений между близкими индивиду людьми.
Эпизодическая или постоянная неспособность испытывать эмоции, отсутствие выраженных чувств.
Угрозы собственной жизни и окружающим людям и животным.

Психологический взгляд на человеческую деструктивность

Мое вдохновение для написания этого блога проистекает из глубокого чувства к людям и серьезной озабоченности тем, что без надлежащего понимания причин их бесчеловечности по отношению друг к другу и развития сострадательного мировоззрения, вполне вероятно, что люди в конечном итоге уничтожат себя и жизнь на планете. Несмотря на все достижения науки и техники, если внимательно посмотреть на сегодняшнюю ситуацию в мире, то следует признать ее полнейшим безумием. Миллионы людей голодают, геноцид достигает невероятных масштабов, этнические раздоры и предрассудки повсюду, массовые убийства происходят во имя религии, а война остается общепринятым решением противоречий человечества. При лучшем, более эффективном оружии и меньшем разуме технологии опережают рациональность, и последствия могут быть только ужасными.

В этом блоге я описываю источник неэтичного, вредного поведения и то, как оно проявляется в личных отношениях между мужчинами, женщинами, парами и семьями, а также в социальной сфере. Столкнувшись с аналогичным беспокойством по поводу антиобщественного поведения, Зигмунд Фрейд (1925/1959) постулировал инстинкт смерти как врожденную деструктивную сторону человеческой природы. Современные теоретики критикуют теорию инстинкта смерти Фрейда за отсутствие эмпирических доказательств. Я также не согласен с выводом Фрейда и постулирую, что агрессивные проявления у людей являются в первую очередь результатом фрустрации и личных мучений.

Какие критерии следует использовать для проведения различия между этичными и неэтичными действиями, особенно когда их последствия с точки зрения деструктивности иногда неуловимы, их трудно идентифицировать или успешно скрыть? Конкретное действие или общение можно считать этичным, когда оно уважает, поддерживает и питает основные человеческие возможности другого человека. Например, в любой момент личный обмен может быть оценен либо как поддерживающий постоянное, оптимальное ощущение себя и индивидуального развития человека, либо как критический или подрывающий его. Таким образом, неэтичные действия или поведение причиняют вред или причиняют боль людям или мешают их развитию или реализации. Хотя вопросы прав человека редко рассматриваются в отношениях, они так же важны для благополучия человека, как еда, медицинское обслуживание и кров.

Большинство людей сказали бы, что они стремятся вести себя этично в своих отношениях, но многим трудно последовательно жить в соответствии со своими ценностями и идеалами. Чтобы понять, почему люди непреднамеренно причиняют вред другим, важно изучить различные экологические, социальные и культурные факторы, которые способствуют склонности людей действовать вопреки своим интересам, а также интересам других.

В этом блоге меня интересует психологическая динамика того, что аморальное и деструктивное поведение происходит в первую очередь из защитной манеры, в которой люди справляются с межличностной и экзистенциальной болью. Невозможно защитить себя лично, не причинив вреда другим, особенно самым близким людям, особенно нашим детям. Мой вывод отражает клиническую оценку, а не моралистическое осуждение. Проблема одновременно сложная и многогранная.

Необходимо понять, как формируются защитные силы, откуда они возникают и почему они эндемичны. Логично, что, сталкиваясь с болью и разочарованием в годы нашего развития, мы формируем психологическую защиту, чтобы облегчить дискомфорт. Экзистенциальные проблемы одиночества и осознание нашей возможной кончины усиливают наши тревоги и еще больше предрасполагают к защитному отрицанию чувств. Трагедия заключается в том, что те же самые защитные механизмы, которые позволили нам пережить эмоциональную боль в детстве, позже становятся неадекватными во взрослой жизни, ограничивая наш личный потенциал для полноценной жизни. Более того, они также предрасполагают к негативному поведению по отношению к другим, тем самым увековечивая цикл деструктивности.

Чувство и сострадание составляют значительную часть нашего человеческого наследия, но они уменьшаются из-за нашей оборонительной ориентации. Мы не можем отключать наши эмоции выборочно. Пытаясь сделать это, мы также неизбежно ограничиваем свою способность чувствовать любовь и радость. В той мере, в какой мы полагаемся на психологическую защиту, мы склонны становиться эмоционально мертвыми и терять дух. Когда мы отрезаны от своих чувств, мы теряем чувствительность к себе и склонны к саморазрушению, а также с большей вероятностью проявляем агрессию по отношению к другим.

Кроме того, мы склонны проявлять враждебность всякий раз, когда наша защищенная адаптация находится под угрозой. Эта агрессия может быть спровоцирована как положительными, так и отрицательными жизненными событиями. Из-за прошлых ран мы часто пугаемся или испытываем недоверие, когда испытываем положительное признание или любящие ответы. Мы реагируем, скрывая положительные черты личности, набрасываясь или дистанцируясь, чтобы сохранить психологическое равновесие. К сожалению, наша защита обычно имеет приоритет над искренним уважением к близким нам людям. Часто наши друзья, наши партнеры и наши дети становятся расходным материалом перед лицом нашей оборонительной и самозащитной позиции.

Повреждение нашей психики в годы нашего развития деформирует нас и делает деморализованными. Это не только способствует агрессивным реакциям, но и заставляет нас развивать токсичные черты характера, которые подрывают самооценку других людей. Такие черты характера, как нечестность, навязчивость, превосходство, нарциссизм, зажатость, властное поведение, мученическая или виктимная ориентация, параноидальное или подозрительное отношение и откровенная враждебность, являются деструктивными проявлениями, которые сказываются на других. Их вполне можно расценивать как нарушения прав человека в межличностной сфере.

Кроме того, люди реагируют на страх смерти на подсознательном или бессознательном уровне, принимая защитный образ жизни, практически не осознавая этого. Следуя традициям Отто Ранка (1936/1972) и Эрнеста Беккера (1973/1997), исследователи теории управления терроризмом описывают влияние экзистенциального страха на формирование индивидуальной защиты и на культуру в целом и подтверждают свой тезис экспериментальными данными (Соломон , Гринберг и Пищинский, 2015). Они объясняют, как способ, которым люди защищают себя коллективно, внедряется в общепринятые социальные модели данного общества.

Подытоживая динамику формирования защиты, можно сказать, что опыт ранней разлуки и межличностная боль приводят к развитию защитных механизмов самозащиты, и эти защиты усиливаются по мере того, как дети постепенно осознают свою смертность. После этого люди приспосабливаются к тревоге смерти с помощью защитного отрицания, аддиктивных наклонностей и в той или иной степени ограничивая свою жизнь.

В моей будущей книге Внутренний враг: теория разделения и голосовая терапия я рассматриваю этику с психологической точки зрения. Мои усилия направлены на то, чтобы объяснить источник неэтичного поведения, прояснить его проявления и предложить метод лечения для преодоления негативного поведения, вызывающего отыгрывание. Обладая пониманием и проницательностью, люди могут начать эффективно бросать вызов своей защите и изменять деструктивное поведение.

Я надеюсь, что, поняв динамику, которая наносит вред детям и приводит к формированию психологической защиты, люди смогут научиться осознавать и изменять разрушительные взаимодействия родителей и детей. Они могут стать более чутко настроенными на вредные характеристики, которые наносят ущерб самооценке детей, и прилагать усилия, чтобы изменить негативные модели отношений.

Мой подход к морали основан на здравых принципах психического здоровья. Например, предполагая, что люди стремятся быть великодушными и понимающими, я не просто советую им действовать по-доброму; Я описываю, как позитивные действия могут бросить вызов негативному отношению людей к себе и тем самым помочь им почувствовать себя лучше эмоционально. Жизнь, характеризующаяся честностью, щедростью и любовью к самым близким нам, а затем распространение этих чувств на других, оказывает оптимальное влияние на наше собственное чувство благополучия.

Применяя подход к этическому поведению, который будет сострадательным и гуманным, а не моралистическим или предписывающим, люди могут постепенно научиться преодолевать защиты, которые действуют как барьеры на пути к этичному образу жизни. Они могут развивать свои собственные ценности и принципы и искать более позитивные решения в жизни. Они могут культивировать заботу о правах человека в своих личных отношениях и научиться ценить самореализацию, свободу и независимость для всех людей. На самом деле, в более широком плане, соблюдение этих этических принципов вполне может иметь жизненно важное значение для обеспечения выживания человечества.

Экоцид: психология разрушения окружающей среды

Последние научные отчеты об изменении климата кажутся мрачными. В новой статье, опубликованной на этой неделе в The Economic Journal уважаемым британским экономистом лордом Стерном, говорится, что модели, ранее использовавшиеся для расчета экономических последствий изменения климата, оказались «крайне неадекватными». «стоит миру гораздо больше, чем предполагалось». (1)

Ситуацию делает еще более серьезной то, что изменение климата является лишь одной из экологических проблем, с которыми мы сталкиваемся. Другие включают разрушение и загрязнение экосистем, исчезновение других видов (как животных, так и растений), нехватку воды, перенаселение и хищническое потребление ресурсов. В моей книге Возвращаясь к здравомыслию , я предполагаю, что люди могут коллективно страдать от психологического расстройства (которое я называю «гуманией»), и наше безрассудное злоупотребление окружающей средой является одним из лучших доказательств этого. Стал бы разумный вид так безрассудно злоупотреблять своей средой обитания? И допустят ли они усиление таких опасных тенденций, не приняв против них серьезных мер?

Коренные народы не сомневались, что наше отношение к природе патологическое и приведет к катастрофе. Их неизменно возмущало наше неуважение к миру природы и систематическое злоупотребление ею. Более 150 лет назад вождь Сиэтл сравнил белого человека с «незнакомцем, который приходит ночью и берет с земли все, что ему нужно». С большим предвидением он предупредил президента Франклина Пирса, что его народ «поглотит Землю и оставит после себя только пустыню».

Психологические корни экоцида

Термин «экоцид» недавно был придуман для описания потенциальной опасности, с которой мы сталкиваемся. И хотя опасности явно связаны с социальными и политическими факторами, я считаю важным изучить психологические корни «экоцида». Каковы психологические причины нашего оскорбительного и эксплуататорского отношения к природе?

На мой взгляд, есть два основных психологических фактора. Первый — это то, что я называю нашим «чрезмерно развитым чувством эго», или усиленным чувством индивидуальности. Можно возразить, что в этом существенное различие между западными так называемыми «цивилизованными» народами и племенными коренными народами. Большинство коренных народов, кажется, не существуют как личное, самодостаточное эго в той же степени, что и мы. Их чувство идентичности, кажется, включает их сообщество и их землю. Например, антрополог Зильбербауэр отметил, что для народа г/ви из пустыни Калахари в Африке идентичность была не столько «отнесена к группе», сколько к индивидуальности, так что люди идентифицировали себя с точки зрения своих родственников или другой группы (2). ). В то время как, по словам Бойделла, у коренных народов Фиджи есть концепция «самопогруженного в сообщество, [которое] контрастирует с западной ценностью индивидуализма с его идеей о себе как об отдельном и отделенном от других». (3).

Это одна из причин, почему многие коренные народы так сильно привязаны к своей земле. Фиджийский антрополог Равува, например, отметил, что отношение фиджийцев к их вануа или земле является «расширением концепции самости. Для большинства фиджийцев идея расстаться со своим вануа или землей равносильна расставанию со своей жизнью» (4). Однако наше обостренное чувство индивидуальности порождает двойственность и разделение. Это «загораживает нас» внутри нашего собственного эго. Это значит, что мы воспринимаем природу как нечто «иное», что мы видим природные явления как объекты, которые мы вправе использовать для своих собственных целей.

Наша эго-отделенность означает, что мы не чувствуем себя связанными с «паутиной творения», сетью жизни на Земле. В результате мы не чувствуем ответственности перед остальной сетью или обязанности сохранять ее гармонию. Напротив, наша обособленность заставляет нас чувствовать себя вправе доминировать над остальной природой, поэтому мы чувствуем себя вправе владеть землей и природными ресурсами. Это одна из черт, которую коренным народам было труднее всего понять. Собственность предполагает позицию превосходства и доминирования. Поскольку мы знаем, что мы сами сознательны и живы, и воспринимаем природные явления как неживые и несознательные, мы чувствуем, что мы выше природы, как господин над рабом, и поэтому чувствуем себя вправе господствовать над ней.

Второй фактор — это наше «десакрализованное» видение природы, наша неспособность ощутить «бытийность» природных явлений.

В детстве мы воспринимаем окружающий мир с интенсивным и ярким восприятием, а мир природы — нет. кажутся нам живыми, но во взрослом возрасте наше видение мира становится десенсибилизированным и автоматическим. Мы «отключаемся» от яркой «естьности», которую переживаем в детстве. Феноменальный мир становится призрачным, одномерным. В терминологии австралийских аборигенов мы теряем способность «входить в сновидения» о природных вещах. И опять же, это побуждает нас относиться к природным явлениям как к объектам. мира, разрывая его поверхность в поисках ресурсов и загрязняя своими отходами.0003

Коренные народы традиционно уважали природу из-за их представления о том, что все естественные вещи — не только животные, но и растения, камни и вся Земля в целом — в каком-то смысле живы. Похоже, они обладали способностью сопереживать растениям, животным и Земле, поэтому не хотели их повреждать или уничтожать. Как писал об индейцах лакота великий индейский философ Лютер Стэндинг Медведь: «Родство со всеми существами земли, неба и воды было реальным и действенным принципом.

В мире животных и птиц существовало братское чувство, которое удерживало лакота. в безопасности среди них». Это означало, что для лакота в ожидании современного движения за права животных:

«У животных были права — право на защиту человека, право на жизнь, право на размножение, право на свободу и право на долг человека — и, признавая эти права, лакота никогда не обращали в рабство животное. и пощадил всю жизнь, которая не была нужна для еды и одежды». (5)

Идет смена?

Может показаться, что эта психологическая интерпретация делает наше затруднительное положение еще более мрачным. Если фундаментальная проблема носит психологический характер, то единственный верный способ обеспечить наше выживание как вида — это психологический сдвиг, в частности, преодоление нашего чувства обособленности и восстановление чувства связи с природой и миром. сакрализированное видение мира природы. И как мог произойти такой сдвиг?

Но, возможно, этот сдвиг уже происходит. За последние несколько десятилетий произошли серьезные культурные изменения, которые предполагают, что коллективно мы можем медленно продвигаться за пределы «эго-отделенности». К ним относятся более здоровое и открытое отношение к сексу и человеческому телу, повышенное сочувствие и сострадание, а также более широкое признание прав других. В последние несколько десятилетий также наблюдалась массовая волна интереса к «духовному развитию» — к восточным традициям, таким как буддизм и йога, и практикам, таким как медитация, — которые можно рассматривать как часть этой тенденции. И, конечно же, с этим связаны экологическое сознание и забота об окружающей среде. Развилось более трепетное отношение к природе, чувство связи с окружающей средой, постепенный возврат к эмпатическому и уважительному взгляду коренных народов. Возможно, мы начинаем вновь обретать общее чувство бытия с природой и ощущение, что природные явления обладают собственной сущностью или субъективным измерением (см. мою книгу 9).