Разное

Донна тартт щегол краткое содержание: «Щегол» Донны Тартт: всё, что вы хотели знать о романе | ReadRate

ОпубликованоАвторalexxlab

Содержание

«Щегол» Донны Тартт: всё, что вы хотели знать о романе | ReadRate

«Осторожно, смотрите, чтобы книга не упала вам на ногу», – шутят продавцы книжного магазина, передавая покупателю «Щегла»Донны Тартт. Самая нашумевшая книга 2014 года – это 830 страниц, Пулицеровская премия, вау-продажи и множество споров: всё-таки роман нудный или потрясающий? ReadRate подробно рассказывает о «Щегле». О чём он? Почему это шедевр? А также публикует краткое содержание произведения – на случай, если у вас всё-таки не хватит драйва дочитать текст целиком.

Своего «Щегла»Донна Тартт писала 10 лет. А через год после публикации – в 2014 – получила за него Пулицеровскую премию. Торопливого современного читателя не испугал даже внушительный объём произведения: американские, европейские и русские тиражи разлетались мгновенно. Книгу объявили событием десятилетия, а британский журнал Time включил Тартт в сотню самых влиятельных людей мира. Появилась информация, что Warner Brothers купила права на экранизацию романа.

О чём книга?

Книга Донны Тарттначинается с трагедии. В художественном музее, куда заскочили буквально на час тринадцатилетний Теодор Декер и его мать, происходит взрыв. Мама Тео погибает, а он чудом выбирается из-под развалин, по случайности прихватив с собой шедевр живописи – картину «Щегол» Фабрициуса, которая теперь для него – вечный источник тревоги, память о самом дорогом человеке и чистейший образец Прекрасного.

Из его задорного, неорганизованного детского мира, где самыми страшными были школьный директор да истеричный, заливающий разочарование спиртным отец, словно разом исчезают все краски. Уже не малыш, но ещё и не взрослый, Тео оказывается беззащитен перед надвинувшейся безысходностью. Отныне всякий раз, открывая глаза, он говорит себе: прежнего больше не будет. Маминых ласковых слов, лекций по истории искусств, которые она так любила в колледже, её рассказов о лошадях и детстве на ферме… Саму Одри Декер успокоил когда-то серебристый лунный круг, показанный отцом. «Помни, милая, он везде один и тот же. И если мы с тобой смотрим на него – значит, мы дома». Но это утешение, как и вся вселенная, для Тео умирает. Ведь его мама уже никогда не увидит луны.

Из его задорного, неорганизованного детского мира, где самыми страшными были школьный директор да истеричный, заливающий разочарование спиртным отец, словно разом исчезают все краски. Уже не малыш, но ещё и не взрослый, Тео оказывается беззащитен перед надвинувшейся безысходностью. Отныне всякий раз, открывая глаза, он говорит себе: прежнего больше не будет. Маминых ласковых слов, лекций по истории искусств, которые она так любила в колледже, её рассказов о лошадях и детстве на ферме… Саму Одри Декер успокоил когда-то серебристый лунный круг, показанный отцом. «Помни, милая, он везде один и тот же. И если мы с тобой смотрим на него – значит, мы дома». Но это утешение, как и вся вселенная, для Тео умирает. Ведь его мама уже никогда не увидит луны.

«С трудом верилось, что мир рухнул, а кого-то ещё волнуют эти дурацкие занятия… с трудом верилось, что мир когда-то был не мёртв», – фраза, родившаяся при виде школьных объявлений, становится девизом юного Декера. Психологи дают такому состоянию имя – «клиника острого горя» – но помочь умирающему от тоски ребёнку они не в силах. Излечить способны лишь дружба, любовь и великое искусство…

Книга и картина

Книга и картина

Название книги, данное в честь шедевра голландского живописца Фабрициуса (ученик Рембрандта, учитель Вермеера), предопределяет её основную идею. Это гимн неизбывной, щемящей тоске по совершенству. Свой главный вопрос Тартт задаёт устами одного из героев: «…Не в том ли смысл всех вещей – красивых вещей, чтоб служить проводниками какой-то высшей красоте?»  

Кстати, в 2013 в одном из нью-йоркских музеев живописного «Щегла» экспонировали  в один день со стартом продаж «Щегла» книжного. Картина собрала толпы зрителей, поправ даже славу вермееровской «Девушки с жемчужной серёжкой». Так что теперь имя Донны Тарттвписано и в историю живописи.

Жанр

Предыдущие романы Тартт«Тайная история»(The Secret History) и «Маленький друг»(The Little Friend) были скорее психологическими детективами. В «Щегле» же она будто свела воедино классику и постмодерн. Детективный сюжет с перестрелками, похищениями произведений искусства и приключениями, которым позавидовал бы Шерлок Холмс. Длинные, тягостные сцены наркотического дурмана и пьяных галлюцинаций. Повесть о первой любви. И, разумеется, классический европейский роман воспитания.

Это большая повесть о настоящем Учителе – творце, отце, волшебнике и спасителе. Реставратор мебели Хоби, у которого после долгих скитаний находит приют сирота Тео, говорит о своей мастерской по починке антиквариата как о «госпитале». Испытавшие прикосновения тысячи рук вещи для него живы. Более чем живы – они одушевлены. И отсутствием этой душиотличается подделка от подлинника. Царящий в своём маленьком «кабинете» под лестницей, Хоби похож на добродушного Гефеста. Но если под молотом олимпийца рождалась главная красота его мира, то Хоби воссоздаёт её из обломков былого величия: куски «шератонов» и «хеплуайтов», безнадёжно испорченные, обретают в его руках вторую жизнь. Соединяются в новых произведениях… Добродушный, ласковый и на первый взгляд немного неловкий герой, утирающий лоб «внутренней стороной запястья, как это делают рабочие», становится для Тео лучшим психологом. А его дом – тем самым Местом, Куда Всегда Можно Прийти (должно быть, о таком и мечтали герои Достоевского). «Почти сам того не замечая, – пишет Теодор, – я мог иногда ускользнуть прямиком в 1850-е, где тикают часы и скрипят половицы, где на кухне стоят медные кастрюли и корзины с брюквой и луком, где пламя свечи клонит влево от сквозняка из приоткрытых окон, а занавеси на высоких окнах в гостиной трепещут и развеваются, будто подолы бальных платьев». Хоби возвращает душу изувеченной Красоте. И Красоту – изувеченным душам.

Образ друга-учителя (который в то же время и друг-искуситель) пропадёт к середине книги, чтобы триумфально возвратиться в конце.

Почему это шедевр?

Донна Тартт продолжает традицию Диккенса, привнося в «большой роман» современную иронию, насыщая его культурными реминисценциями и прямыми отсылками к разным произведениями искусства – от фотографий Мэтью Брэди до романов Достоевского.

Донна Тартт продолжает традицию Диккенса, привнося в «большой роман» современную иронию, насыщая его культурными реминисценциями и прямыми отсылками к разным произведениями искусства – от фотографий Мэтью Брэди до романов Достоевского.

Конечно, можно разглядеть в «Щегле» и слабые стороны. Многовато упрощений и перепевок оборота «соприкасаясь коленями». Карикатурно представлена «русская тема»: носителю нашего языка имя Витя уж никак не напомнит слово «вишня», а мысль, что в России «почти не достать» маршмеллоу, развеселит.

Несколько условен образ самого Тео – пожалуй, он слишком проницателен и энциклопедичен для 13-летнего подростка. Он с первого взгляда, брошенного на незнакомца, понимает, что тот страдает от недосыпа из-за новорождённого ребёнка, а при входе в новую для него комнату первым делом обращает внимание не на что-нибудь, а на корешки книг американских поэтов. Ему достаточно скользнуть по ним взглядом, чтобы определить – это первые издания. Словом, Тео из тех подростков, которые «на самом деле умнее, образованней, проницательней и тоньше всех окружающих взрослых». Такие «интеллектуалы-умницы» в последнее время стали клише в современной американской литературе.

Однако это роман не портит, а придаёт очарование. Даже плащ Бориса Павликовского – того самого многомерного друга – плащ, от которого веет «угрюмостью Восточного блока: едой по карточкам и советскими заводами, промышленными комплексами где-нибудь в Одессе или Львове», в контексте романа не оскорбляет, а скорее располагает. Дочитайте «Щегла» до конца – и через пелену наркотических кошмаров, отчаяния и страха вам откроется тёплая, всполохами прорывающаяся сквозь ужасы жизни Красота, по которой тоскует каждый.

Краткий пересказ романа «Щегол»Донны Тартт(Осторожно, спойлеры!!!)

Всё происходящее мы словно видим на отматывающем назад видеоплеере. Сначала перед нами, как водится, предпоследний кадр (последний всё-таки будет на своём месте – в конце). Своего рода экспозиция. Вот Теодор Декер – американский гражданин и пленник голландского отеля. Он не может выйти. Не может успокоиться. Не может читать по-голландски, но ежедневно таскает с ресепшена газету, чтобы хоть бегло, но просмотреть криминальную хронику. Уже всё пропало? Уже все узнали? Кажется, вот-вот, и он проговорится о главном конфликте, но нас уже захлестнул вихрь воспоминаний героя…

Завязка романа: тринадцатилетний Тео попался директору школы за курением. Само собой, над его ухом звучит грозное «Родителей ко мне!». Проклиная всё на свете и изо всех сил надеясь, что мистеру Биману неизвестно о других его проделках, мальчик идёт в школу в сопровождении мамы.

Не правда ли, привычная ситуация? Они всегда понимали друг друга с полуслова, да и сейчас не в состоянии долго «держать лицо». Слегка подзабыв о том, что ей полагается сердиться, Одри Декер предлагает сыну провести свободные перед серьёзным разговором два часа в музее живописи. Когда-то в колледже её сердце покорили лекции по истории искусств, и теперь она небезуспешно пытается занять ими сына.

Оба они особенно внимательно разглядывают крохотную картинку голландца Фабрициуса. «Щегол»: маленькая птичка, крепко привязанная к своему насесту; жёлтая стена на заднем плане. Когда-то автор и все его полотна погибли в результате взрыва. Остался лишь крохотный «Щегол»… Сюжет не блещет яркостью, но между тем полотно неодолимо притягивает мальчика. Ему хочется подойти ближе, коснуться его рукой. Хочется спросить: «Неужели он всегда будет сидеть здесь? Неужели ему не улететь?» Поэтичность эпизода подчёркивается тем, что как раз в этом музее Тео Декер встречает свою первую любовь – удивительную девочку с тициановскими волосами. Её сопровождает холёный и, несмотря на небольшой горб, элегантный пожилой господин. Мама предусмотрительно отходит за сувениром, и счастливый Тео тянется к девочке, стараясь словно бы случайно попасться ей на глаза, заговорить и… Всё обрывается в одно мгновение.

Мальчик приходит в себя, лёжа возле стены и задыхаясь от пыли. Рядом с ним – странные бесформенные кучи, в которых не без труда удаётся опознать человеческие тела. Рядом захлёбывается собственной кровью симпатичный дедушка, которого Тео видел за миг до того. Умирая, он просит мальчика непременно взять с собой маленький кусочек картона, что лежит рядом, в пыли. Теодор подчиняется, тогда незнакомец даёт ему кольцо и, назвав непонятный адрес, умирает. Гонимый паникой, мальчик каким-то чудом незамеченный пробирается через ходы в обломках здания и оказывается на улице. Полиция, приняв его за случайного прохожего, отталкивает Тео от здания: с минуты на минуту ожидают второго взрыва. Горячо любимая мать героя, которая, как он сперва решает, непременно должна ждать его дома (ведь они решили, они железно договорились, что если потеряются – всегда встречаться там), погибает. О её смерти Тео сообщают службы опеки, пришедшие, чтобы забрать его туда, «где ему будет лучше». Вынесенный из музея кусок картона оказывается «Щеглом» Фабрициуса… Такова завязка основных сюжетных линий.

Дальше Тео, смертельно тоскующему по маме, перебирающему в памяти все возможности того, как можно было избежать роковой экскурсии, предстоит бороться со своим горем самому. Ни психолог, предлагающий покидать в деревья кусочками льда, ни хвалёные соцслужбы не могут ему помочь. В фешенебельном, уставленном антиквариатом доме школьного приятеля Энди Барбура, куда его (временно, до разрешения ситуации) помещает служба опеки, мальчик ещё более одинок, чем в своей опустевшей квартире. Отныне у него есть только огромное горе и такая же огромная тайна – украденный шедевр, который он сначала забывает в рюкзаке, а потом уже не решается вернуть.

Впереди его ждёт обретение Учителя – добродушного антиквара Хоби, к которому, как выяснится позднее, и послал его умирающий старик. Объект любви – та самая неземная рыжая девочка Пиппа – оказывается его внучкой. Она получила серьёзные физические и ещё большие моральные травмы, но главное – она жива и вместе с памятью о маме и похищенной картиной станет ниточкой, навсегда привязавшей Тео к роковому дню взрыва.

Поневоле сворованному «Щеглу» предстоит пройти с мальчиком все основные испытания его жизни. Они  вместе поедут в развязный, полный наркотического дурмана Лас-Вегас, где живёт Декер-старший – нежданно-негаданно отыскавшийся отец Тео. Парень найдёт там нового друга (задорного и умного, но полного самых мерзких привычек Бориса Павликовского – то ли поляка, то ли украинца, успевшего пожить во всех странах мира), «Щегол» – новую судьбу. Но даже после самого серьёзного падения мальчик будет возвращаться к картине, спрятанной в его детской комнате. Не только чтобы проверить, цела ли она, но и чтобы отдохнуть душой, полюбоваться её красками, ещё раз увидеть крохотного щегла, который никогда не сможет улететь.

Отец Тео, увязнув в денежных аферах, не то погибнет в автокатастрофе, не то просто покончит с собой. Мальчик, в ужасе от перспективы попасть в детдом, вернётся обратно к Хоби. Пиппы там, правда, уже не будет (её заберёт к себе тётка из Техаса), зато будет та же тёплая, целительная атмосфера искусства, что когда-то помогла Тео хоть немного отвлечься от тоски по матери. Мальчик останется в доме антиквара. Единственное, от чего он так и не сможет отказаться, – наркотики, усмиряющие приступы паники и отчаяния. Хотя для тревоги у него уже гораздо меньше поводов – драгоценного «Щегла» Тео поместил в специальное надёжное хранилище, он может быть спокоен за судьбу шедевра.

Лет через восемь, случайно встретив на улице брата своего приятеля Энди Барбура, Тео узнает, что того уже давно нет в живых. Выйдя с отцом в море на столь ненавистной ему когда-то яхте, он утонул в шторм. Та же катастрофа унесла и жизнь главы семейства – мистера Барбура. На остатках былой симпатии к семье приятеля Тео старается основать своё счастье. Точнее – его замену. Единственным существом, которое Декер способен по-настоящему любить, остаётся Пиппа. Однако Китси – сестрёнка Энди Барбура, которую Тео видел совсем маленькой, – может составить для него пресловутый «крепкий тыл». Впрочем, как и он для неё. Наш герой давно научился справляться со страхом толпы, но научился он и многому другому. Например, выдавать составленный Хоби из остатков поломанного антиквариата «конструктор» за «саше королевы Анны». За счёт таких обманов удаётся вытащить захиревшее было предприятие Хоби из долговой ямы. Сам антиквар, разумеется, об этом ничего не знает. Впрочем, не его одного ожидает сюрприз.

Тео неожиданно находит оставленный в Вегасе друг Павликовский, утверждающий, что картина, с которой все последние годы носится Тео, которую он перепрятывает и на которую чуть ли не молится, – подделка. Оригинал «Щегла» Борис вычислил ещё в школе и выкрал, сделав его залогом в криминальных операциях. С тех пор картину несколько раз похищали друг у друга бандиты из разных стран, так что Борис и сам лишь приблизительно знает, где её искать. Приложив небольшие усилия, он уговаривает старого друга отправиться за картиной… на её Родину, в Голландию.

В ходе налёта (который самому Тео до последнего выдают за покупку) Павликовскому и группе его знакомых уголовников (да-да, та самая «русская мафия») удаётся завладеть картиной. Вскоре её снова крадут, причём в завязавшейся перестрелке Тео убивает одного из бандитов «противоположного лагеря» Мартина. Теперь мы наконец дошли до момента, показанного в «предпоследнем кадре». Вот он, Теодор Декер, трясущийся от страха в амстердамском гостиничном номере. Без знания языка, без паспорта (который остался у Павликовского), даже не знающий, известно ли уже о его преступлении. В самый драматичный момент появляется коварный друг-искуситель Борис – весёлый и с деньгами, полученными от местной полиции, разыскивающей похищенный антиквариат. Деньги – вознаграждение «за находку» – обратные билеты для Тео и Бориса. Билеты в спокойную жизнь. Финал остаётся открытым. Расторгнет ли Тео помолвку с Китси, которая, как выяснилось, любит другого? Сможет ли он вернуться к нормальной жизни? Научится ли обходиться без картины, долгое время бывшей его единственным сокровищем? Автор не даёт ответа на эти вопросы, и тем богаче «послевкусие», остающееся по прочтении романа.

Источник:
https://readrate.com/rus/news/shchegol-donny-tartt-vsyo-chto-vy-khoteli-znat-o-romane

«Маленький друг» Донны Тартт: проблема подросткового непонимания

«Маленький друг» (оригинальное название The Little Friend) – второй по счету роман популярной американской писательницы Донны Тартт, написанный в 2002 году.

Донна Тартт родилась в Америке, штат Миссисипи. Первым ее романом стала «Тайная комната», вторым – вышеупомянутый «Маленький друг», третьим – «Щегол», за который Тартт получила пулитцеровскую премию. За роман «Маленький друг» писательница в 2003 году была удостоена литературной премией английской сети книжных магазинов и киосков, а также премей «WH Smith».

Роман «Тайная комната», написанный в 1992 году первоначально назывался «Бог иллюзий» и приобрел огромную популярность. Его читали, обсуждали в литературных кругах, отмечая его самобытность и оригинальность. Бестселлер был переведен на более чем на 20 иностранных языка, а продажи достигли небывалой на тот период величины – почти 25 тысяч экземпляров.

Действие романа происходит в вермонтском колледже, где главный герой Ричард Пейпэн изучает древнегреческий язык. В дружной компании молодых людей происходит убийство, которое Пейпэн анализирует спустя много лет. Таким образом, детективная история превращается в триллер, от которого кровь стынет в жилах.

«Маленький друг» Донна Тартт создала лишь через 10 лет после выхода первой книги. Роман не повторил сенсационного успеха «Тайной комнаты», но это не значит, что его признали неудачным. Произведение вошло в список бестселлеров и стало популярным. Об этом факте говорят престижные литературные премии, полученные писательницей за ее очередное творение.

Время и место действия
Действие романа «Маленький друг» разворачивается в 70-годы прошлого столетия на юге Америки, в штате Миссисипи, к слову, атмосфера мастерски передана писательницей, родившейся и выросшей в тех местах, в маленьком ничем не примечательном городке Александрия, где все знают друг друга и все друг о друге, скрыть что-то от соседей практически невозможно.

Девятилетний мальчик по имени Робин Клив-Дюфрен найден повешенным на дереве во дворе собственного дома во время празднования Дня матери. Преступник не был найден полицией, а преступление осталось нераскрытым. Через девять лет после трагедии сестра Робина Хариетт начинает собственное расследование, поставив перед собой цель вычислить и наказать убийцу ее брата.

Донна Тартт виртуозно описала дух американского Юга, ей удалось великолепно описать персонажи романа, сделать их характеры выпуклыми и понятными читателю. Увлекательный сюжет, тайны и неординарный характер главной героини делают роман «Маленький друг» привлекательным для читательской аудитории. Книгу можно воспринимать и как драму с элементами детективного жанра, и как триллер.

И, наконец, третий роман Донны «Тартт» «Щегол», написанный в 2013 году. Писательница и здесь не отступает от стиля изложения событий – трагедия многолетней давности, размышления главного героя о смерти матери, погибшей во время взрыва в музее, где они были вдвоем. Благодаря яркости и оригинальности сюжета роман был признан лучшим произведением года.

Главные герои и их характеристика

Вполне благополучная семья Кливов – мать, отец и трое детей живут в своем маленьком мирке, ничем не выделяясь среди других александрийских семей. Довольно часто встречаются с родственницами по материнской линии – бабушкой Эди и тремя эксцентричными тетушками преклонного возраста – Тэт, Либби и Аделаидой.

После убийства Робина хрупкое равновесие, видимость мира и согласия в семье нарушено. Шарлотт Клив, мать семейства, полностью уходит в себя, замыкается, переживая горе и не обращая на дочерей – старшую, 15-летнюю Алисон и младшую, 12-летнюю Харриет, которой в момент преступления было всего два года. Девочки живут , как сорная трава, если кто-то и заботится о них, то это верная служанка Ида Рью.

Мистер Клив, поначалу переживающий горе вместе с женой, постепенно отдаляется от нее, устав жить в атмосфере печали, и даже уезжает жить в другой город, приезжая к семье лишь на праздники. Однако приездам Диксона Дюфрена никто не радуется.

Алисон Клив, 15-летняя девушка, неожиданно выросшая в красотку, мечтательная и скромная девушка, ничем не примечательна, и даже непонятно, зачем вообще писательнице понадобилось вводить в роман этот персонаж. Единственное объяснение этому – для того, чтобы ярче охарактеризовать главную героиню, младшую мисс Клив.

Итак, главный персонаж – двенадцатилетняя Хариэтт, не обладающая миловидностью и привлекательностью старшей сестры, этакий чертенок в юбке, фантазерка и бунтарка, доставляющая взрослым немало хлопот своей непоседливостью, любознательностью и непосредственностью. Зачитывается приключенческими романами, наибольшее влияние на ее мировоззрение оказывает творчество Стивенсона.

Она загорается идеей найти убийцу брата и наказать его, в этом ей помогает одноклассник Хилли, еще один юный мечтатель и искатель приключений.

Полной противоположностью Кливам является странное семейство Ратклиффов. Здесь Донна Тартт, до этого подробно и обстоятельно описывающая добропорядочных Кливов, их быт, уклад жизни, переходит к Ратклиффам, криминальной семье, неблагополучной и социально опасной. Именно одного из братьев юная «Агата Кристи» и винит в трагедии, унесшей жизнь 9-летнего Робина Клива.

Героиня принимается за расследование, которое оказывается опасным и чуть не стоит ей жизни…

Главная идея произведения

Читатели, жаждущие запутанной детективной линии, будут разочарованы. Ее здесь нет. Смерть Робина служит лишь трамплином, от которого отталкивается Донна Тартт, уводя нас все дальше и дальше от преступления 12-летней дальности так филигранно, что примерно в середине книги возникает вопрос: «А был ли мальчик?..», настолько запутанно события развиваются в другой плоскости, изобилуя новыми персонажами и подробностями.

Скорее уж, это книга об одиночестве и непонимании, атмосфере невысказанности, когда тебя не слышит даже собственная мать. В такой ситуации оказывается и живая и непосредственная девочка из вполне благополучной семьи, и парень, представитель асоциальной среды. Именно на противостоянии характеров, таких разных и одновременно таких близких по «несчастью» и построен роман.

Анализ произведения

В романе «Маленький друг» Донна Тартт обращается к ряду вопросов, главным из которых является проблема подросткового непонимания. Писательница описывает нам жизнь маленького южного городка, в котором люди, предки которых были плантаторами, давно перебрались из роскошных особняков в скромные непритязательные жилища. Эти люди не способны услышать друг друга, их жизнь окружена своеобразной оболочкой, сквозь которую и пытается пробиться юная Харриет. Члены ее семьи привязаны друг к друга, но каждый из них живет собственной жизнью.

Роман «Маленький друг» не случайно сравнивают с легендарным произведением «Убить пересмешника», а Харриет – с юным Глазастиком, любимой героиней Харпер Ли, автора «Пересмешника».

Финал книги остается открытым, на многие ответы придется искать ответы самому. Убийца не найден, преступление не раскрыто, но это и неважно, ведь главное в романе – внимание матери к собственному ребенку.

4.2 / 5 ( 5 голосов )

Донна Тартт — Щегол читать онлайн бесплатно

Донна Тартт

Щегол

© Tay, Ltd. 2013

© А. Завозова, перевод на русский язык, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Издательство CORPUS ®

* * *

Абсурд не освобождает, он сковывает.

Альбер Камю

Глава первая

Мальчик с черепом

1.

Тогда в Амстердаме мне впервые за много лет приснилась мама. Уже больше недели я безвылазно сидел в отеле, боясь позвонить кому-нибудь или выйти из номера, и сердце у меня трепыхалось и подпрыгивало от самых невинных звуков: звяканья лифта, дребезжания тележки с бутылочками для минибара, и даже колокольный звон, доносившийся из церкви Крейтберг и с башни Вестерторен, звучал мрачным лязганьем, возвещая, будто в сказке, о грядущей погибели. Днем я сидел на кровати, изо всех сил пытаясь разобрать хоть что-то в голландских новостях по телевизору (бесполезно, ведь по-голландски я не знал ни слова), а затем сдавался, садился к окну и, кутаясь в наброшенное на плечи пальто из верблюжьей шерсти, часами глядел на канал: я уезжал из Нью-Йорка в спешке, и вещи, которые я привез с собой, не спасали от холода даже в помещении.

За окном все было исполнено движения и смеха. Было Рождество, мосты через каналы по вечерам посверкивали огоньками, громыхали по булыжным мостовым велосипеды с привязанными к багажникам елками, которые везли румяные damen en heren[1] в развевающихся на ледяном ветру шарфах. Ближе к вечеру любительский оркестр заводил рождественские песенки, которые, хрупко побрякивая, повисали в зимнем воздухе.

Всюду подносы с остатками еды, слишком много сигарет, теплая водка из дьюти-фри. За эти беспокойные дни, проведенные взаперти, я изучил каждый сантиметр своей комнаты, как узник камеру. В Амстердаме я был впервые, города почти не видел, но сама унылая, сквозняковая бессолнечная красота номера остро отдавала Северной Европой – миниатюрная модель Нидерландов, где беленые стены и протестантская прямота мешались с цветастой роскошью, завезенной сюда с Востока торговыми судами. Непростительно много времени я провел, разглядывая пару крохотных картинок маслом, висевших над бюро: на одной крестьяне катались возле церкви на коньках по затянутому льдом пруду, на другой неспокойное зимнее море подбрасывало лодку – картинки для декора, ничего особенного, но я изучал их так, будто в них был зашифрован ключ к самым сокровенным таинствам старых фламандских мастеров. За окном ледяная крупа барабанила по подоконнику и присыпала канал, и хотя занавеси были парчовыми, а ковер мягким, зимний свет нес в себе зябкие ноты 1943 года, года нужды и лишений, слабого чая без сахара и сна на голодный желудок.

Рано утром, пока не рассвело, пока не вышел на работу весь персонал и в холле только начинали появляться люди, я спускался вниз за газетами. Служащие отеля двигались и разговаривали еле слышно, скользили по мне прохладными взглядами, будто бы и не замечали американца из двадцать седьмого, который днем не высовывался из номера, а я все убеждал себя, что ночной портье (темный костюм, стрижка ежиком и очки в роговой оправе) в случае чего не будет поднимать шума и уж точно постарается избежать неприятностей.

В “Геральд Трибьюн” о передряге, в которую я попал, не было ни слова, зато эта история была в каждой голландской газете: плотные столбцы иностранного текста мучительно прыгали перед глазами, но оставались за пределами моего понимания. Onopgeloste moord. Onbekende[2]. Я поднялся наверх, залез обратно в кровать (не снимая одежды, ведь в комнате было так холодно) и разложил газеты по покрывалу: фотографии полицейских машин, оцепленное лентами место преступления, невозможно было разобрать даже подписи к фото, и, хотя имени моего вроде бы нигде не было, никак нельзя было понять, есть ли в газетах описание моей внешности или пока они не обнародовали эту информацию.

Комната. Батарея. Een Amerikaan met een strafblad[3]. Оливково-зеленая вода канала.

Из-за того что я мерз, болел и чаще всего не знал, куда себя деть (я и книжку не догадался захватить, не только теплую одежду), большую часть дня я проводил в постели. Ночь, казалось, наступала после полудня.

То и дело – под хруст разбросанных вокруг газет – я засыпал и просыпался, и сны мои по большей части были пропитаны той же бесформенной тревогой, которой кровоточило мое бодрствование: залы суда, лопнувший на взлетной полосе чемодан, моя одежда повсюду и бесконечные коридоры в аэропортах, по которым я бегу на самолет, зная, что никогда на него не успею.

Из-за лихорадки мои сны были странными и до невероятного реальными, и я бился в поту, не зная, какое теперь время суток, но в ту, последнюю, в самую ужасную ночь я увидел во сне маму: быстрое, загадочное видение, будто визит с того света. Я был в магазине Хоби – если совсем точно, в каком-то призрачном пространстве сна, похожем на схематичный набросок магазина, – когда она внезапно возникла позади меня и я увидел ее отражение в зеркале. При виде нее я оцепенел от счастья, это была она, до самой крошечной черточки, до россыпи веснушек; она мне улыбалась, она стала еще красивее, но не старше – черные волосы, забавно вывернутые кверху уголки рта – будто и не сон вовсе, а сущность, которая заполнила всю комнату собственной силой, своей ожившей инаковостью. И, хотя этого мне хотелось больше всего на свете, я знал, что обернуться и взглянуть на нее – значит нарушить все законы ее мира и моего, только так она могла прийти ко мне, и на долгое мгновение наши взгляды встретились в зеркале, но едва мне показалось, что она вот-вот заговорит – со смесью удивления, любви, отчаяния, – как между нами заклубился дым и я проснулся.

2.

Все сложилось бы куда лучше, останься она жива. Но так уж вышло, что она умерла, когда я был еще подростком, и, хотя в том, что произошло со мной после этого, виноват только я, все же, потеряв ее, я потерял и всякий ориентир, который мог бы вывести меня в какую-то более счастливую, более людную, более нормальную жизнь.

Ее смерть стала разделительной чертой: До и После. Спустя столько лет, конечно, это звучит как-то совсем мрачно, но так, как она, меня больше никто не любил.

В ее обществе все оживало, она излучала колдовской театральный свет, так что смотреть на мир ее глазами означало видеть его куда ярче обычного: помню, как мы с ней ужинали в итальянском ресторанчике в Гринич-Виллидж за пару недель до ее смерти и как она ухватила меня за рукав, когда из кухни вдруг вынесли почти что до боли прекрасный праздничный торт с зажженными свечами, как на темном потолке дрожал слабый круг света и как потом торт поставили сиять в центре семейного торжества, как он расцветил лицо старушки и вокруг засверкали улыбки, а официанты отошли назад, сложив руки за спины – самый обычный праздничный ужин в честь дня рождения, на который можно наткнуться в любом недорогом ресторане в даунтауне, который я бы и не запомнил вовсе, не умри она вскоре, но после ее смерти я снова и снова вспоминал его и, наверное, буду вспоминать всю жизнь: кружок свечного света, живая картинка повседневного обычного счастья, которое я потерял вместе с ней.

Читать дальше

Щегол (часть 3) аудиокнига слушать онлайн knigiaudio.club

Захар Прилепин

роман

2014

«АСТ»

русский

Россия

—

«Обитель» – трагическая история одной любви и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале. Мощный текст о степени личной свободы и о степени физических возможностей человека.

63985613

1

Людмила Улицкая

публицистика, биография

2013

«АСТ»

русский

Россия

—

Книга собрана из драгоценных воспоминаний разных людей, наших современников. Сложенные вместе, отрывки из писем людей разного возраста, социального происхождения и образовательного уровня меняют отношение к событиям прошлого, расставляют акценты иные, чем те, к которым мы давно привыкли.

63985614

2

Виктор Пелевин

роман, антиутопия

2014

«Эксмо»

русский

Россия

—

«Любовь к трем цукербринам» заставляет вспомнить лучшие образцы творчества Виктора Пелевина. Этой книгой он снова бьет по самым чувствительным, болезненным точкам представителя эры потребления. Автор оглушает читателей новой неожиданной трактовкой бытия, в которой сплетается древний миф и уловки креативщиков, реальность и виртуальность.

63985615

3

Дина Рубина

современная проза

2014

«Эксмо»

русский

Россия

—

«Блудный сын» — третий и заключительный том романа Дины Рубиной «Русская канарейка», полифоническая кульминация грандиозной саги о любви и о Музыке.

63985616

4

Сергей Лукьяненко

фэнтези

1998

«АСТ»

русский

Россия

—

История вечного противостояния Светлых и Темных магов. История опасных приключений Антона Городецкого и его друзей из Ночного Дозора.

63985617

5

Фёдор Достоевский

роман

1880

«Русский вестник»

русский

Россия

—

Самый сложный, самый многоуровневый и неоднозначный из романов Достоевского, который критики считают «интеллектуальным детективом», «ранним постмодернизмом», и «лучшим из произведений о загадочной русской душе».

63985618

6

Донна Тартт

роман

2013

«Little, Brown and Company»

американский вариант английского языка

США

2014

Роман «Щегол» – лауреат Пулитцеровской премии, Донна Тартт писала более 10 лет, – огромное эпическое полотно о силе искусства и о том, как оно – подчас совсем не так, как нам того хочется – способно перевернуть всю нашу жизнь.

63985619

7

Эрих Мария Ремарк

роман

1936

«Gyldendal»

немецкий

Дания

1958

Знаменитый роман о враждебном человеку послевоенном мире «веймарской» Германии известного немецкого писателя Э.М. Ремарка (1898 — 1970). Вот уже много лет эта книга остается одной из любимейших для миллионов читателей во всем мире.

63985620

8

Джордж Мартин

фэнтези

1996

«Bantam Spectra»

английский

США

1999

«Игра престолов» – это суровые земли вечного холода и радостные земли вечного лета. Это легенда о лордах и героях, воинах и магах, убийцах и чернокнижниках, которых свело вместе исполнение древнего пророчества. Это история о таинственных воителях, что сражаются мечами из неведомого металла, и о племени странных созданий, что повергают своих врагов в безумие.

63985621

9

Рэй Брэдбери

реализм

1957

«Doubleday»

английский

США

1987

Войдите в светлый мир двенадцатилетнего мальчика и проживите с ним одно лето, наполненное событиями радостными и печальными, загадочными и тревожными; лето, когда каждый день совершаются удивительные открытия, главное из которых – ты живой, ты дышишь, ты чувствуешь! «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери — классическое произведение, вошедшее в золотой фонд мировой литературы.

63985622

10