Федор ефимович василюк книги: Автор: Василюк Федор Ефимович | новинки 2023

«Просьба — тончайший психологический «организм», тре­бующий в детстве долгой и тонкой педагогической настройки. В этом организме соединяются в смысловое единство надеж­да и доверие, смирение и достоинство, честность и самопознание, уважение и вера, внутренняя необходимость и свобода. Стоит одному из этих «органов» просьбы выйти из строя, и она превращается в свою противоположность. Без надежды человек вовсе не просит; без доверия не просит другого, а ис­пытывает его; без смирения не просит, а требует; без достоинства не просит, а клянчит; без осознания внутренней необхо­димости просимого, существенности своей нужды не просит, а капризничает; без веры в бескорыстие другого — предлагает сделку; без уважения к его честности — идет на подкуп; без признания его свободы — хитро манипулирует или грубо шан­тажирует.

Чем больше вдумываешься в психологическую сущность просьбы, тем больше понимаешь, что этот, такой привычный, такой повседневный феномен — есть настоящее чудо, одна из вершин, на которые способна подниматься человеческая душа. В просьбе человек превосходит самого себя и создает один из высших типов отношений с другим»

История Лилит Шермазанян.

Когда-то он сократически-майевтически направил меня на путь истинный одной фразой, когда в ответ на жалобу, что тяжело пишется статья, что вроде бы уже писала на эту тему, спросил: «Татьяна Дмитриевна, правильно ли я понимаю, что вы убеждены, что вас поймут с первого раза?» Его любимые таблички типологий и формулы, естественно-научные иллюстрации и метафоры — геологические, технические, математические — вот думаю, за что их так люблю? Конечно, за успокоительную надежность точных наук. Как же без этого, хотя все слова тут надо бы в кавычках. Но еще за чувствуемую связь всех вещей в мире — чувствуемую цельность нашего жизненного мира.

Моя любимая метафора от ФЕ переносит меня в школьный класс: скрипит мел по доске и немного напряженная рука медленно и старательно выводит на доске овал. Диалектика личности и переживания раскрывается в таком «рукодельном» действии. «Когда мы говорим «личностно-центрированный» или «центрированный на переживании», привычки нашего ума рождают образ, в котором есть единый центр, а вокруг него некая круговая область. И коль скоро мы пойдем за такой способностью представления, мы получим геометрическую картину, состоящую из двух окружностей, каждая со своим центром. И между ними «и». Коль так, если начинать исходную ситуацию нашего мышления в этой теме с этого, то нельзя верить, что эти два круга когда-нибудь срастутся в единый организм. Единство не спасти никогда, как ни трактуй связь «и». Основная наша идея о диалектическом единстве личности и переживания нуждается в обновлении изначальной схемы мысли. Помните, как на уроках математики учитель крепил к доске два колышка, привязывал к ним шнур и вызванный ученик, натянув мелом шнурок, к своему удивлению, рисовал идеальный овал. Только после этого учитель давал определение: «Эллипс – геометрическое место точек, для которых сумма расстояний до двух данных точек Ф1 и Ф2, называемых фокусами, постоянна и больше расстояния между фокусами».

Итак, не два круга, а единый эллипс с двумя фокусами: личности и переживания – вот модель, которая, на мой взгляд, графически выражает нашу интуицию неразрывного единства личности и переживания. Это единство диалектическое и динамическое. Терапевтический процесс может, проходя свою орбиту, максимально приближаться к одному полюсу, удаляясь в этот момент от другого, потом наоборот. Но цельность эллипса личностно-экспириентальной терапии
сберегается за счет усилий терапевта, который, как ученик в школьном примере, не должен дать шнурку обвиснуть, должен держать напряжение, связывающее два полюса – личности и переживания»

История Татьяна Карягиной.

Говоря о том, как устроено волевое поведение, Федор Ефимович давал такое определение: «воля — это борьба с борьбой мотивов». Деятельность человека может быть осложнена как внешними препятствиями, затруднениями так и внутренними колебаниями. При этом внутренние колебания проявляются в «отвлекающих» желаниях, соблазнах, искушениях, которые оттягивают энергию от деятельности субъекта. (Это хорошо известно из повседневной жизни, люди отвлекаются на чтение, увлекаются чем-то, находят себе неотложные дела, чтобы не делать того, что задумали. Другими словами, находятся во власти «поля»). «Таким образом, одна из основных функций воли состоит в том, чтобы не дать разгорающейся в поле деятельности борьбе мотивов остановить или отклонить активность субъекта. И в этом смысле воля — это борьба с борьбой мотивов» (Ф.Е. Василюк «Психология переживания»).

Но как это сделать? Как ни странно, перехитрить. Федор Ефимович дает такие рекомендации: «В воле, на наш взгляд, вообще меньше силы, чем обычно считается, а больше «хитрости». «Силой против чувственности ничего нельзя добиться, — говорил И. Кант, — ее надо перехитрить…». Сила воли состоит в ее умении использовать в своих целях энергию и динамику мотивов». (Ф.Е. Василюк. «Психология переживания»).

Если говорить о внутреннем мире, то коммуникация субъекта не может быть сведена только лишь к самоприказам. «…подобно тому, как в социальных взаимодействиях один человек добивается от другого нужного ему поведения не всегда и не обязательно приказом, но и с помощью просьбы, обещанного вознаграждения, угрозы, отрезав ему другие возможности или прибегнув к интриге и т. д., точно так же чрезвычайно многообразны и не сводимы к самоприказу и интрапсихические методы волевого воздействия на себя». (Ф.Е. Василюк «Психология переживания»).

Но это не все. Федор Ефимович приводил и примеры, как воздействовать на себя, преобразуя само «поле», изменяя внешний жизненный мир субьекта. У него, например, была фирменная психотехника организации рабочего пространства, при подготовке к работе.

Сегодня я хочу поделиться личным примером, извините за самораскрытие. Как-то раз мне надо было сделать текст, все у меня валилось из рук, и я совсем впала в ничтожество. Он позвонил мне с вопросом как продвигается работа и я стала довольно саркастически описывать, как не продвигается. Ничего оригинального здесь не было, это было в чистом виде «полевое поведение». В какой-то момент зависания над текстом я понимала, что неплохо бы немного подкрепиться, шла на кухню, а по дороге я отвлекалась на работающий в комнате родителей телевизор, ну и так далее. Федор Ефимович тоже посмеялся, а потом сказал: «Лен, ну тут все просто. Уберите все из холодильника, и поставьте туда телевизор, проблема будет решена».

При всей комичности этого примера, такие простые действия могут быть полезны:)). Мне кажется важным рассказать об этом, потому что здесь ярко видно и нестандартность, креативность мышления, удивительную детскую способность к игре, юмористическое отношение к трудностям и принятие того факта, что принцип реальности никто не отменял, и проблему можно решать не только во внутреннем, но и во внешнем плане.

История Елены Шерягиной.

Я вспомнила одно выступление Федора Ефимовича на конференции, в котором он вдруг стал рассказывать историю про онкологического больного. Этот человек, понимая, что жить ему осталось довольно мало, пришел на исповедь. Казалось, что в такой ситуации человек должен был обижаться и злиться из-за того, что с ним случилось. Но на исповеди он ощутил огромное чувство благодарности… радость от жизни, и счастье от того, что это все случилось; и печаль о том, что теперь нужно подвести какую-то черту этому этапу жизни; и наполненная усталость от совершенной работы души, и тихое спокойствие переживания смысла внутри…Такое состояние полного присутствия именно здесь и сейчас: словно снежинки падают на лицо, закатное солнце гладит кожу, дыхание родного человека рядом и все уже хорошо…

Тогда, на конференции, слушая его слова, я сначала удивилась – откуда Федору Ефимовичу может быть известно содержание чьей-то исповеди. Но следующая мысль поразила меня: Федор Ефимович говорил о самом себе и о своих переживаниях. И тогда вспомнились его слова, которые он говорил, вспоминая умершего ранее коллегу Игоря Борисовича Гриншпуна. Он говорил так: «… смысл истории становится понятен окончательно тогда, когда история заканчивается. Смерть делает жизнь человека закончившейся историей. Смысл этой истории уже не изменить и не забыть…».

Я знаю, что встреча с Федором Ефимовичем Василюком оказала большое влияние на мою собственную жизнь, так же, как и на жизни многих людей. Я чувствую большую ответственность и благодарность за то, что имела честь быть знакома с ним; за то, что имела возможность учиться у него и работать вместе. За то что такая важная и прекрасная история прошла через мою жизнь.

И сегодня наши слова Учителю: «БЛАГОДАРИМ ЗА ВСТРЕЧУ».

Воспоминания Анны Федосеевой.

Читать книгу «Переживание и молитва» онлайн полностью📖 — Федора Ефимовича Василюка — MyBook.

Светопись его моря

Друзья мои, когда в последний час

Сосновый бор просветит луч последний,

Душа моя оглянется на вас,

И вспомнит вас, и этот день осенний.

Эти строки были найдены в бумагах Федора Ефимовича Василюка. Уже не узнать, кто эти «вы» – все друзья, включая знакомых, студентов, аспирантов, пациентов, или какая-то вполне конкретная компания, собравшаяся в «день осенний». Но когда я услышал эти строки впервые, то почему-то вспомнил одну встречу близких друзей и коллег, среди которых был и Федор. Разговор коснулся, в частности, темы личности и смысла. Говорили о скрытости, прикровенности этих явлений. «Личность – образование мерцающее», – сказал один. «Личность видна на промельк», – уточнил другой. «Смысл – то, что меняет действительность своим присутствием», – напомнил третий. «Скорее то, что светит сквозь разрывы действительности», – заметил четвертый. В конце концов, как некая аналогия было предложено сравнение явления личности и смысла со светом моря, вдруг пробившимся сквозь негустой лесок прибалтийских сосен и сразу изменившим все своим присутствием.

Федор Ефимович сам был носителем света, столь часто, как бывает, закрываемого от глаз действительностью и злобой дня. Но каждый раз, когда свет его моря пробивался, преобразовывались отношения вокруг, обретая новый смысл и высоту. В эти мгновения он умел превратить спор в диспут, еду в трапезу, ожидание в созерцание, за поверхностью мог увидеть и показать глубину и символ. На фоне спешки и суеты он являл собой некую неспешность и постоянство, так что время не подхватывало, а как бы вращалось вокруг него.

Он любил путешествия, походные карты, схемы, классификации. В юности вместе с отцом-геологом участвовал в полевых экспедициях. Последняя его прижизненная публикация вышла в составе коллективной монографии (Христианская психология в контексте научного мировоззрения. М.: Никея, 2017), материалы и компоновку которой он активно обсуждал со мной как редактором, советовал, спорил. Один из его текстов был посвящен картографии поля христианской психологии. «Как и всякая картографическая работа, – писал он, – дело это большое и кропотливое, а как всякая полевая экспедиция – интригующее». Для оформления книги требовались фотографии авторов.

Та коллективная монография стала победителем Национального психологического конкурса «Золотая Психея» в номинации «Книга года», чему, конечно, способствовали блестящие главы, написанные Федором Ефимовичем. В 2019 году вышло второе издание книги, посвященное от имени всего коллектива авторов памяти Ф. Е. Василюка – выдающегося психолога, друга и соратника.

Он любил и знал море, хорошо плавал. Собственно, впервые мы с ним и познакомились на море, в Пицунде, в Летней психологической школе в 1976 году. Я был преподавателем, руководителем школы. Он – студентом, участником и, по совместительству, матросом-спасателем лагеря МГУ, в котором проходила школа. Следующая совместная встреча с морем случилась спустя сорок лет во время нашего (уже двух профессоров и заведующих кафедрами) паломничества на Святую гору Афон. Мы и еще один паломник, иеромонах из Иерусалима, в ожидании парома пошли плавать у скалистого подножия монастыря Иверон, там, где когда-то была обретена чудотворная Иверская икона Божией Матери, особо чтимая Федором Ефимовичем.

«Море было большим», – выразил свое впечатление от моря один маленький мальчик, и А. П. Чехов восхитился этим бесхитростным и точным определением. Но это не только о Черном море или Эгейском, это о море, стихии каждого живого человека. И что делать, когда, говоря словами поэта, «море уходит вспять, море уходит спать», лишая нас играющего и переменчивого отражения в нем неба и света?

Федор Ефимович уже не облегчит задачу поиска ответа на этот вопрос. Нам самим предстоит теперь восстанавливать игру света на промельк оставленных им сосен и слов, искать и находить «сигнальные звоночки», намеки и подсказки, запрятанные в пространстве его текстов.

Горячо приветствую начало переиздания трудов Федора Ефимовича Василюка, которым, верю, суждена долгая творческая работа в душах все новых читателей.

Борис Братусь

Предисловие

«Переживание и молитва» – новое расширенное издание знаковой книги Федора Ефимовича Василюка.

Федор Ефимович любил начинать обсуждение, будь то научный диспут или психологическая консультация, с вопроса о человеке. В психотерапии его интересовала прежде всего личность: не что за проблема, а кто обратился за помощью. Как дышит, чувствует, живет человек, на каких ценностных основаниях строится его жизнь. Подобную встречу с уникальной личностью и способом мыслить предполагает чтение работ самого Ф. Е. Василюка. Здесь недостаточно одного лишь интеллектуального усилия. Личность проявляется в текстах и вовлекает в диалог. Может быть, наиболее полно опыт и мировоззрение автора нашли отражение в работах, посвященных синергийной психотерапии и христианской психологии, часть из которых составляет настоящее издание.

Книга включает в себя пять работ Ф. Е. Василюка, объединенных исследованием психологических и духовных процессов, разворачивающихся в момент жизненного кризиса. Именно в точках «экзистенциальных экстремумов» рождается переживание, возгорается молитва. «Молитва тесно связана с переживанием, и связь между ними начинается с того, что ситуация, порождающая необходимость в переживании, является в то же время максимально предрасполагающей и к молитве», – пишет Ф. Е. Василюк (с. 33)^[1].

Собранные под одной обложкой монография и статьи позволяют высветить ряд ключевых тем в творчестве Ф. Е. Василюка: философское самоопределение психотерапии, история психотерапевтических упований, феноменология и герменевтика молитвенного опыта, духовного совладания и утешения.

* * *

О Федоре Ефимовиче говорили – светлый ум, психотерапевт от Бога, человек редких душевных качеств, сердечный и проницательный со всеми, с кем соединяла его жизнь. Он и сам как будто был призван соединять – академическую психологию с психотерапевтической практикой и образованием, трезвый, реалистичный взгляд на пациента с искренней человечностью, строгое научное мышление с христианским мировоззрением.

Работа «Переживание и молитва» явила собой плодотворный диалог двух сторон личности автора – верующего и ученого. «Христианин до мозга костей» – сказал о нем близкий друг и священник. Вера для Федора Ефимовича была не декларацией или бытовым укладом, без уступок себе он старался идти по пути осуществления христианских ценностей. Собственные поиски, пронизанные личным усилием, позволили Ф. Е. Василюку осмыслить и выразить опыт молитвенного предстояния на языке психологии. Его работа над проектом синергийной психотерапии – это не отвлеченное теоретизирование, а свидетельство христианской жизни автора.

Ф. Е. Василюк был не только академическим ученым, принадлежащим школе выдающегося психолога А. Н. Леонтьева, организатора и первого декана психологического факультета МГУ. Федор Ефимович воплощал собой яркий образ университетского преподавателя. На лекции, семинаре, диссертационном совете он был в своей стихии и легко покорял аудиторию естественностью, остроумием, свободным знанием предмета.

Типичная картина: идет лекция, семинар, научная конференция, профессор Василюк цитирует Евангелие или обращается к творениям Святых Отцов за разъяснением отдельных аспектов работы психолога. В академическую атмосферу врывается христианский дух и преображает привычный формат работы. По многочисленным свидетельствам, это было умно, корректно, уместно. Кажется, даже убежденный атеист если не соглашался, то легко принимал стиль Федора Ефимовича.

Другой образ: короткая беседа после литургии в храме, Федор Ефимович успевает за десять минут провести небольшую психологическую консультацию – помогает человеку успокоиться, по-новому увидеть себя и сложившуюся ситуацию, сделать первые шаги по выходу из тупика. Или встреча после богослужения за чаем: прихожанин Федор, обсуждая духовные темы, обращается за помощью к психологической теории и практике. И вот уже понятия современной психологии, которые воспринимались его собеседниками как непонятные и чужеродные, становятся ясными и полезными для осмысления вопросов церковной жизни.

* * *

На границе двух миров – психологической науки и христианского опыта – Ф. Е. Василюк создавал свой проект – синергийную психотерапию. Термин «синергийная» возник благодаря сотрудничеству с известным философом С. С. Хоружим. Федор Ефимович был хорошо знаком с его трудами по синергийной антропологии^[2], основанной на православной аскетической традиции, где синергия понимается как соработничество человека и Бога^[3]. Синергийная антропология послужила основанием для «методологической огранки» христианской психотерапии как синергийной психотерапии в трех статусах. В качестве «примыкающей стратегии»^[4] синергийная психотерапия ориентирована на духовную традицию православия. В поле общепсихологических исследований она предстает как психотехническая дисциплина, синтезирующая в себе психологическую теорию и психотерапевтическую практику и полагающая предметом теоретического интереса собственный практический метод. По отношению к терапевтической практике, подобно организации клинического опыта лечения, синергийная психотерапия использует прецедентный подход при выборе индивидуальных форм и способов душевного утешения.

Выделяя ключевые характеристики синергийного подхода в психотерапии, Ф. Е. Василюк вместе с тем не стремится придать ему окончательную форму. В статье «На подступах к синергийной психотерапии: история упований» он указывает на принципиальную неполноту, несамодостаточность этой терапии и в плане действия и в плане познания, на отсутствие технологически гарантированного результата. Эта неполнота, по мысли Федора Ефимовича, означает сохранение тайны и надежды на Встречу, выраженную в молитве. Синергийная психотерапия «»нищая духом», и, как у нищей, у нее должна быть раскрыта ладонь. Такой ладонью является молитва. Молитва и есть главное упование синергийной психотерапии» (с. 216), пишет Федор Ефимович.

Развитие мысли Ф. Е. Василюка нашло отражение в многочисленных статьях, в которых раскрываются принципы, метод, «история и география» христианской психологии и которые еще предстоит собрать и издать отдельным томом. В настоящем издании сделана попытка показать процесс становления синергийной психотерапии на протяжении двадцати лет работы ее автора.

* * *

Открывает книгу работа «Переживание и молитва». К моменту ее выхода в 2005 году Федор Ефимович уже был известен как автор научно обоснованного психотерапевтического подхода – понимающей психотерапии, успела стать классикой его первая монография «Психология переживания», издан труд «Методологический анализ в психологии», опубликованы многочисленные статьи.

«Переживание и молитва» стала уникальным высказыванием и в мире христианской психологии, и в более широком психологическом контексте. В этой работе отразилось дарование Ф. Е. Василюка как ученого – умение создавать метамодели, охватывающие предметы различных специализаций. Именно такой методологией обеспечена возможность научного осмысления молитвы в контексте общей психологии.

Автор рассматривает новый для современной отечественной психологии предмет: влияние духовного опыта на человека. Важную особенность имеет авторская исследовательская установка: она не стремится к нейтральности, а принципиально остается ценностно и эмоционально окрашенной. Читатель различает «страх и трепет» автора перед святостью предмета, радость прикосновения к чуду и ответственность воспринять его, не отбрасывая рациональность, а подчиняя имеющиеся инструменты научного анализа задаче: вслушаться, прояснить, освоить дар молитвенного опыта.

«Молитва имеет тайную, таинственную часть, и явную, – пишет Федор Ефимович в своих заметках. – Мы в этой научной книге исследуем явную, стараясь не переступать те границы, где начинается тайная ее часть, но сознавая, что это исследование заведомо и принципиально частичное»^[5].

Не психологизация молитвы, а ее психология – вот что составляет специфику подхода Василюка. Здесь он оказывается в окружении таких классиков психологии и феноменологии религии, как Уильям Джеймс^[6] и Рудольф Отто^[7]. Однако методология, которую использует Ф. Е. Василюк, совершенно новая – это психотехническое исследование^[8], сочетающее феноменологический метод, культурно-исторический подход Л.  С. Выготского и теорию деятельности А. Н. Леонтьева.

Ф. Е. Василюк фокусируется на изучении места и роли молитвы в мире переживания. Он феноменологически входит в мир переживания и вглядывается в то, как в нем зарождается молитва, как она действует, влияет на процесс переживания и саму личность человека. «Видя, как из пепелища человеческой судьбы вдруг возгорается молитва, даже и у человека вовсе нерелигиозного, трудно удержаться от мысли, что молитва – это не выученное, искусственное действие, а спонтанное проявление духовного организма, такое же естественное, как дыхание. Оно лишь было подавлено искусственными усилиями – и вот на изломе жизни выпархивает из-под корки обыденности, словно дав воздуха чуть было не погибшему организму» (с. 34).

Первая публикация «Переживания и молитвы» стала вехой в развитии христианской психологии, ответив на болезненный и трудно артикулируемый запрос, связанный с дефицитом методологических средств. Без научных моделей и точных категорий анализа психотерапия на границе духовной и психологической сфер легко теряет профессиональную специфику. Научные разработки, предпринятые в книге, позволили психологу-практику, оставаясь профессионалом, поднимать вопросы веры и покаяния. Хочется думать, что и в области душепопечения книга способна внести существенный вклад, задавая новое измерение разговору о человеке в его психологической сложности и многогранности.

Значение работы Ф. Е. Василюка выходит за пределы христианской психологии в широкий контекст общей психологии и современной личностно-центрированной и экспириентальной психотерапии^[9]. Имя Ф. Е. Василюка прочно ассоциируется с понятием переживание. Он по существу ввел его в психологический контекст и посвятил его изучению всю свою творческую жизнь, вплоть до последней статьи «Личность и переживание в контексте экспириентальной психотерапии»^[10]. Работа «Переживание и молитва» высвечивает яркие грани понимающего подхода к переживанию. В ней подробно разобраны такие характеристики этого процесса, как диалогическая открытость, адресованность, жанровая специфика, структура процесса переживания.

Традиция чекистов, От Лена

Содержание Описание книги отзыва критиков

298 страниц

298 страниц

304 страницы

• Электронные книги Тейлора и Фрэнсиса
  (учрежденческая покупка)Открывается в новой вкладке или окне

Продолжить покупки

Эта книга исследует мифологию, сплетенную вокруг советской тайной полиции, и возникший из нее русский культ государственной безопасности.

Прослеживая историю этой мифологии от советского периода до ее возрождения в современной постсоветской России, в книге утверждается, что сменявшие друг друга российские режимы поддерживали «культ» государственной безопасности, в соответствии с которым органы поклонялись. В книге история этого культа рассматривается как непрекращающаяся борьба за легитимацию и сакрализацию российского аппарата государственной безопасности, а также за преодоление его жестокого и драматического прошлого.

Российский культ государственной безопасности имеет постоянную актуальность и имеет решающее значение для понимания не только трагедий истории России в двадцатом веке, но и двусмысленности постсоветского переходного периода в России, а также текущей борьбы за определение национальной идентичности России. и будущее развитие. В книге исследуется то, каким образом современная российская жизнь продолжает формироваться наследием советского отношения к отношениям между государством и обществом, выраженным в воссозданном культе государственной безопасности. Он исследует тень, которую фигура тайного полицейского продолжает отбрасывать на Россию и сегодня.

Книга будет интересна изучающим современную российскую историю и политику, разведку и безопасность, а также читателям, интересующимся КГБ и его преемниками.

Введение Часть 1: Советский чекизм 1. Заповеди Дзержинского 2. Поздний советский чекизм: меняющееся лицо репрессий при Хрущеве и позже 3. Проверка исторического чекиста 4. Проверка современного чекиста Часть 2: постсоветский чекизм Введение 5. Переосмысление чекистских традиций 6. Культ Андропова 7. Секьюритизация русской души. Заключение

Биография

Юлия Федор — научный сотрудник проекта «Память на войне: культурная динамика в Польше, России и Украине» кафедры славистики Кембриджского университета. Она преподавала современную историю России в университетах Бирмингема, Кембриджа, Мельбурна и Сент-Эндрюса, а также имеет докторскую степень в Королевском колледже в Кембридже, где она была стипендиатом Гейтса.

«Исследование Федора также вторгается в тему историографии и яростного желания Путина переписать историю. Оно демонстрирует, почему авторитарному режиму необходимо подделывать прошлое и память и навязывать их народу, «народу», который находится под давление, чтобы они были русскими, ортодоксальными и лояльными к Путину. Мотивы судебного процесса и осуждения певиц Pussy Riot в 2012 году раскрываются в этой книге… написанной до фактического события».

— Мари Мендрас, Сайнс По, Франция; Международные отношения 89: 1, 2013.

«Чрезвычайно информативный и подробный анализ Юлией Федор роли и положения силовых структур в Советском Союзе и постсоветской России, безусловно, наиболее своевременен с момента избрания на третий президентский срок Владимира Путина в марте 2012 года. .. Это отличная книга, хорошо проработанная, аргументированная и четко изложенная.Автор объясняет, иллюстрирует и анализирует важность понятия «безопасность» в России за последние сто лет или около того, и с умом и остроумие, которое постоянно осознает несоответствия и случайные глупости в официальном повествовании».

No related posts.